Раскол Церкви

I Залив Эрейстор, княжество Эмерэлд

Яркий утренний солнечный свет сверкал на развевающемся и разглаженном ветром зеленом флаге со скрещенными золотыми скипетрами Церкви Ожидания Господнего, когда двухмачтовый курьерский корабль несся на быстром бризе. Он был немногим более семидесяти футов в длину, построенный скорее для скорости, чем для выносливости... или даже для плавания и устойчивости. Команда из шестидесяти человек была мала для любой галеры, даже столь миниатюрной, но ее тонкий, легкий корпус был хорошо приспособлен для гребли, а ее латинские паруса вели ее в быстром шквале пены, когда она рассекала сверкающую, искрящуюся на солнце воду со вспенивающимися белыми гребнями волн в тридцатимильном проходе между островом Кэлли и северо-восточным берегом залива Эрейстор.

Отец Расс Соэл, командир этого небольшого судна, стоял на своем крошечном юте, сцепив руки за спиной, и сосредоточился на том, чтобы выглядеть уверенно, глядя на морских птиц и виверн, парящих на фоне болезненно синего неба. Было труднее, чем следовало бы, сохранять внешнюю уверенность (это никогда не назовешь высокомерием), присущую капитану одного из курьеров Матери-Церкви, и Соэла не очень заботила причина, по которой он находил это таким.

Посланники Храма, будь то на суше или на плаву, пользовались абсолютным приоритетом и свободой передвижения. Они несли собственные Божьи послания и повеления со всей властью самих архангелов, и ни у одного смертного не хватало смелости оспаривать их прохождение, куда бы Бог или Его Церковь ни послали их. Это было правдой буквально с момента Сотворения мира, и никто никогда не осмеливался оспаривать это. К сожалению, Соэл больше не был уверен в продолжающейся сохранности многовековой неприкосновенности посланников Матери-Церкви.

Эта мысль была... тревожной во многих отношениях. Скорее всего, из-за потенциальных последствий для его собственной текущей миссии. И в долгосрочной перспективе, потому что отказ от этой неприкосновенности был немыслим. Неповиновение авторитету Божьей Церкви может иметь только одно последствие для душ непокорных, и если их пример приведет других к тому же греху...

Соэл снова отогнал эту мысль, сказав себе - настаивая для себя, - что какое бы безумие ни поразило королевство Чарис, Бог никогда не позволит ему распространиться за пределы Чариса. Вселенский авторитет Матери-Церкви был стержнем не просто мира, в котором он жил, но и самого Божьего плана спасения человека. Если бы этот авторитет был оспорен, если бы он потерпел неудачу, последствия были бы немыслимыми. Шан-вей, потерянная и проклятая мать зла, должно быть, облизывает свои клыки при такой возможности в темном, сыром углу Ада, в который архангел Лэнгхорн отправил ее за ее грехи. Даже сейчас она, должно быть, испытывает прутья решетки, пробуя прочность своих цепей, испытывая на вкус самонадеянную, греховную гордыню тех, кто стремился поставить свой собственный ошибочный суд на место Божьего. Сам Лэнгхорн запер за ней эти врата со всей властью вечности, но у человека есть свобода воли. Даже сейчас он мог бы повернуть ключ в этом замке, если бы захотел, и если бы он это сделал...

Черт бы побрал этих чарисийцев, - мрачно подумал он. - Неужели они даже не понимают, какую дверь открывают? Неужели им все равно? Не...

Его челюсти сжались, и он заставил себя расслабить плечи и сделать глубокий, очищающий вдох. Это не очень помогло.

Его инструкции от епископа-исполнителя Томиса были предельно ясны. Соэл должен был любой ценой доставить переданные ему депеши епископу-исполнителю Уиллису в Эрейстор. Эта фраза - "любой ценой" - никогда раньше не входила в приказы Соэла. В этом никогда не было никакой необходимости, но теперь она появилась, и...

- Эй, палуба! - донесся крик из вороньего гнезда. - Там, на палубе! Три паруса по левому борту!

- Так, так, - пробормотал себе под нос коммандер королевского чарисийского флота Пейтрик Хивит, глядя в подзорную трубу. - Это должно быть интересно.

Он опустил трубу и задумчиво нахмурился. Его приказы на этот счет были совершенно ясны. Они заставили его более чем немного понервничать, когда он впервые получил их, но они были определенно ясными, и теперь он обнаружил, что на самом деле с нетерпением ждет их выполнения. Странно. Он бы никогда не подумал, что такое может случиться.

- Это церковный курьер, все в порядке, - сказал он немного громче, и Жак Урвин, первый лейтенант КЕВ "Уэйв", издал отчетливо недовольный звук.

- Кому-то из людей это может не понравиться, сэр, - мягко сказал Урвин. Хивит искоса взглянул на него, затем пожал плечами.

- У меня такое чувство, что отношение людей может тебя немного удивить, Жак, - сухо сказал он. - Они все еще такие злые, какими я их никогда не видел, и они знают, на кого на самом деле работает этот курьер этим утром.

Урвин кивнул, но выглядел он мрачнее, чем когда-либо, и Хивит мысленно поморщился. Это были не те люди, которых Урвин ожидал увидеть недовольными; это был сам Урвин. - Приведите корабль на три румба левее, если вам угодно, лейтенант, - сказал Хивит, говоря несколько более официально, чем обычно. - Давайте проложим курс, чтобы перехватить курьера.

- Есть, есть, сэр. - Выражение лица Урвина было обеспокоенным, но он отдал честь и передал приказ рулевому, в то время как другие матросы сновали по деревянным палубам, управляя парусами и брасами.

"Уэйв" изменил курс, рассекая воду почти левым галсом, и когда судно откликнулось, Хивит почувствовал знакомый прилив удовольствия. Гладкая двухмачтовая шхуна с двумя палубами имела чуть более девяноста пяти футов в длину по ватерлинии и была оснащена четырнадцатью тридцатифунтовыми карронадами. В отличие от некоторых своих собратьев, "Уэйв" был спроектирован и построен от киля до клотика как легкий крейсер королевского чарисийского флота. Его революционный план парусов сделал его более быстрым и устойчивым к погодным условиям, чем любой другой, гораздо менее управляемый корабль, с которым когда-либо сталкивался Хивит, и они уже взяли не менее семи призов - почти половину из тех, что были захвачены всей блокадной эскадрой - здесь, в водах Эмерэлда, со времени битвы при проливе Даркос. Вот что означали скорость и удобство, а неплохие призовые деньги, которые попадали в их кошельки, помогли преодолеть любые затянувшиеся сомнения, которые могла испытывать его команда. В конце концов, они были чарисийцами, - подумал он с проблеском юмора. - Многочисленные недоброжелатели обычно называли Чарис "королевством лавочников и ростовщиков", и не в одобрительных тонах. Хивит годами выслушивал их злобную зависть и должен был признать, что в стереотипе о чарисийцах, постоянно ищущих способы быстро заработать, была хотя бы доля правды.

Конечно, мы и в этом тоже очень хороши, не так ли? - задумался он и почувствовал, что улыбается, когда они быстро приблизились к курьерскому катеру с темно-зеленым флагом.

Он не мог быть уверен, что другой корабль прибыл с Корисанды, но другие возможные объяснения казались еще менее вероятными. Курьерский катер, очевидно, прошел через пролив Долфин, что, безусловно, означало, что он также пересек море Зибедии. Никакой курьер из Хэйвена или Ховарда не прибыл бы с этой стороны, и Хивит весьма сомневался, что Шарлиэн из Чисхолма в данный момент особенно интересовалась перепиской с Нарманом из Эмерэлда. И, судя по тому, что этот парень выбрал пролив между островом Кэлли и побережьем Эмерэлда, он определенно не хотел привлекать внимание блокадной эскадры.

К несчастью для него, он уже это сделал, и было очевидно, что его корабль, несмотря на весь его изящный дизайн, в этих условиях был немного медленнее, чем "Уэйв".

- Готовность к бою, - сказал он и наблюдал, как сокращается расстояние между двумя кораблями, когда начал бить барабан.

Расс Соэл изо всех сил старался не ругаться, когда чарисийская шхуна неслась прямо на него. Очевидно, его информация была еще более устаревшей, чем он опасался, когда епископ-исполнитель Томис отдавал ему свои приказы. Он не ожидал увидеть чарисийские военные корабли в самом заливе Эрейстор. С другой стороны, он также не ожидал увидеть золотого кракена на черном флаге Чариса, развевающегося над тем, что раньше было эмерэлдской крепостью на острове Кэлли.

Рассредоточение военных кораблей чарисийцев было самым ярким доказательством полной их победы в битве при проливе Даркос. Когда Соэл покинул Мэнчир, истинные масштабы поражения флота союзников все еще оставались неясными. То, что это было сокрушительное поражение, было очевидно, но все в Корисанде цеплялись за надежду, что большинство кораблей, которые не вернулись, нашли убежище в Эмерэлде, где они якобы помогали Нарману защищать его якорную стоянку.

Очевидно, нет, - кисло подумал Соэл.

Теперь он мог видеть ровно четыре корабля, считая шхуну, атакующую его собственный катер, и на каждом из них были цвета Чариса. Они также были широко рассредоточены, чтобы охватить как можно большую часть залива, и они не стали бы этого делать, если бы существовала хоть какая-то вероятность того, что кто-то может подумать о нападении на них. Это, в сочетании с тем фактом, что все островные укрепления, которые Соэл мог видеть со своего юта, явно превратились в базы чарисийцев, а не Эмерэлда, совершенно ясно давало понять, что "флота союзников" больше не существует, а тем более того, который все еще защищал свою якорную стоянку.

Соэл никогда прежде не сталкивался ни с одной из новых чарисийских шхун и был поражен тем, как близко к ветру может плыть эта штука. А также размерами и мощностью ее парусов. У его корабля было такое же количество мачт, но у "чарисийца" должна была быть как минимум вдвое большая площадь парусов. Он также обладал достаточной устойчивостью и размерами, чтобы нести столько парусов, и в этих условиях двигался гораздо быстрее, чем мог показать его собственный корабль.

Количество орудийных портов, расположенных вдоль его борта, было по меньшей мере столь же впечатляющим, и он почувствовал, как напряглись мышцы его живота, когда из них высунулись короткие дула пушек. - Отец?

Он взглянул на своего заместителя. Вопрос из одного слова совершенно ясно показал напряженность другого священника, и Соэл не мог его винить. Не то чтобы у него был ответ на то, о чем, как он знал, на самом деле спрашивал этот человек.

- Мы должны убедиться в том, что мы видим, брат Тимити, - сказал он вместо этого. - Держите наш курс.

- Он не меняет курс, - сказал Урвин.

Его следовало бы побить за избыточные заявления об очевидном, - подумал Хивит.

- Да, не меняет, - согласился коммандер с огромной сдержанностью, поскольку дальность для стрельбы неуклонно падала. Расстояние сократилось до менее чем трехсот ярдов и все еще снижалось, и он задавался вопросом, как далеко зайдет другой шкипер, назвав то, что, как он, несомненно, надеялся, было блефом "Уэйв". - Передайте наводчику, чтобы он был готов выстрелить перед носом.

Урвин колебался. Это была крошечная заминка. Кто-то другой, возможно, вообще не заметил бы этого, но Урвин был первым лейтенантом Хивита более шести месяцев. На мгновение Хивит подумал, что ему придется повторить приказ, но затем Урвин тяжело отвернулся и поднял свою кожаную говорящую трубу.

- Приготовьтесь стрелять по его носу, мастер Чарлз! - крикнул он, и стрелок "Уэйв" помахал в ответ в знак понимания приказа.

- Думаю, что он...

Брат Тимити так и не завершил это конкретное наблюдение. В этом не было необходимости. Ровный, сотрясающий звук одиночного выстрела довольно красиво акцентировал его, и Соэл наблюдал, как пушечное ядро рассекает волны, прорезая белую линию на их гребнях так же чисто, как спинной плавник любого кракена.

- Он стрелял в нас! - вместо этого сказал Тимити. Его голос был пронзительным от возмущения, а глаза широко раскрыты, как будто он действительно был удивлен, что даже чарисийцы осмеливаются так оскорблять Мать-Церковь. И, возможно, так оно и было. Соэл, с другой стороны, обнаружил, что на самом деле это не так.

- Да, это так, - согласился младший священник гораздо спокойнее, чем он чувствовал.

Я действительно не верил, что они это сделают, - подумал он. - Уверен, что не верил. Так почему же я не удивлен, что они это сделали? Это начало конца света, ради Бога!

Он снова подумал о депешах, которые он вез, кому они были адресованы и почему. Он думал о слухах, которые ходили шепотом, о том, на что именно надеялись князь Гектор и его союзники... какие награды им обещала Церковь.

Нет, не Церковь, - сказал себе Соэл. - Рыцари земель Храма. Есть разница!

И все же, даже настаивая на этом про себя, он знал лучше. Какие бы технические или юридические различия ни существовали, он знал лучше. И это, понял он теперь с чем-то очень похожим на отчаяние, было причиной того, что он действительно не был удивлен.

Даже сейчас он не мог выразить это словами, не мог заставить себя посмотреть правде в глаза, но он знал. Что бы ни было правдой до массированного нападения князя Гектора и его союзников на королевство Чарис, чарисийцы так же хорошо, как и Соэл, знали, кто на самом деле стоял за этим. Они знали реальность циничных расчетов, легкомысленную готовность уничтожить целое королевство в крови и огне, а также высокомерие, которое побуждало и вдохновляло их. На этот раз "храмовая четверка" слишком далеко вышла из тени, и то, что они представляли себе как простое маленькое убийство неудобного королевства, превратилось в нечто совсем другое.

Чарис все это время знал, кто был его истинным врагом, и это точно объясняло, почему эта шхуна была готова стрелять по собственному флагу Божьей Церкви.

Шхуна теперь была ближе, наклонившись под давлением своей возвышающейся парусины, ее нос был украшен белой водой и летящими брызгами, которые сверкали, как радужные драгоценные камни под ярким солнцем. Он мог разглядеть людей вдоль низкого фальшборта, различить капитана в форме, стоящего на корме, рядом со штурвалом, видеть, как расчет переднего орудия на правом борту перезаряжает свое оружие. Он посмотрел на свои паруса, затем на грацию шхуны, похожую на грацию кракена, и глубоко вздохнул.

- Спустите наш флаг, брат Тимити, - сказал он.

- Отец? - брат Тимити уставился на него, как будто не мог поверить собственным ушам.

- Спустите наш флаг! - повторил Соэл более твердо.

- Но, но епископ-исполнитель...

- Спустить флаг! - рявкнул Соэл.

На мгновение ему показалось, что Тимити может отказаться. В конце концов, Тимити знал их приказы так же хорошо, как и Соэл. Но епископу было гораздо легче приказать младшему священнику поддерживать авторитет Матери-Церкви "любой ценой", чем отцу Рассу Соэлу убить экипаж своего судна в рамках бесполезного упражнения.

Если бы была хоть какая-то надежда на то, что мы действительно доставим наши депеши, я бы не стал спускать флаг, - сказал он себе и задался вопросом, правда это или нет. - Но очевидно, что мы не можем держаться от них подальше, и если эти люди там так же готовы стрелять в нас, как я думаю, они превратят все это судно в зубочистки одним залпом. Или двумя, не больше. Нет смысла видеть, как моих собственных людей убивают ни за что, а мы даже не вооружены.

Флаг, который никогда прежде не опускался ни перед какой смертной властью, развевался на верхушке мачты курьерского катера. Соэл смотрел, как он опускается, и ледяной ветер пронизал его до мозга костей.

Во многих отношениях это была мелочь, этот лоскуток вышитой ткани. Но именно так начинались все настоящие катастрофы, не так ли? С таких мелочей, как первые камни в лавине.

Может быть, мне следовало заставить их стрелять в нас. По крайней мере, тогда не было бы никаких вопросов, никакой двусмысленности. И если Чарис готов открыто бросить вызов Матери-Церкви, возможно, несколько погибших членов экипажа сделали бы это еще более очевидным.

Возможно, они бы так и сделали, и, возможно, ему следовало заставить чарисийцев сделать это, но он был священником, а не солдатом, и он просто не мог. И, - сказал он себе, - простого факта, что Чарис стрелял по флагу святой Матери-Церкви, должно быть более чем достаточно, чтобы он не позволил убивать своих людей вдобавок ко всему.

Без сомнения, так и будет, и все же, даже когда он говорил себе это, он знал.

Жизни, которые он мог бы спасти этим утром, были бы так же бессмысленны, как горчичные зерна в дыхании урагана, рядом с ужасающими горами смерти, нависающими прямо над краем завтрашнего дня.

II Княжеский дворец, город Мэнчир, княжество Корисанда

Ботинок Гектора Дейкина зацепился за окаймленную осколками выбоину, которую чарисийское ядро оставило на палубе галеры "Ланс". Это была одна из многих таких выбоин, и князь Корисанды протянул руку, чтобы провести по разрушенным поручням фальшборта, куда с грохотом рухнула мачта, превратившись в осколки.

- Капитан Харис был занят, доставляя судно домой, ваше высочество, - тихо сказал человек, идущий за его правым плечом.

- Да. Да, он это сделал, - согласился Гектор, но его голос был странно отстраненным, а глаза смотрели на что-то, что мог видеть только он. Отстраненный взгляд в этих глазах больше, чем немного, беспокоил сэра Тарила Лектора, графа Тартариэна. После подтверждения смерти графа Блэк-Уотера в бою Тартариэн стал старшим по званию адмиралом корисандского флота - таким, каким он был, и тем, что от него осталось, - и его очень заботило то, как его князь, казалось, иногда... уходил в свои мысли. Это было слишком непохоже на обычную, решительную манеру Гектора.

- Отец, теперь мы можем идти?

Глаза Гектора снова сфокусировались, и он повернулся, чтобы посмотреть на мальчика рядом с собой. У мальчика были темные глаза и линия подбородка Гектора, но у него были медно-светлые волосы его покойной матери-северянки. Он, вероятно, тоже собирался превзойти своего отца в росте, хотя было немного рано быть уверенным в этом. В пятнадцать лет наследному княжичу Гектору еще предстояло повзрослеть.

Во многих отношениях, - мрачно подумал его отец.

- Нет, мы не можем, - сказал он вслух. Наследный княжич нахмурился, и его плечи ссутулились, когда он засунул руки в карманы брюк. Было бы не совсем справедливо назвать выражение его лица надутым, но князь Гектор не мог придумать более подходящего слова.

Айрис, ты стоишь дюжины таких, как он, - подумал князь. - Почему, о, почему ты не могла родиться мужчиной?

К сожалению, княжны Айрис здесь не было, а это означало, что Гектору пришлось довольствоваться своим тезкой.

- Будь внимателен, - холодно сказал он теперь, одарив мальчика умеренно суровым взглядом. - Люди погибли, чтобы вернуть этот корабль домой, Гектор. Ты мог бы чему-то научиться на их примере.

Гектор-младший гневно покраснел от публичного выговора. Его отец с некоторым удовлетворением заметил, как он потемнел, а затем напомнил себе, что публично унижать ребенка, который когда-нибудь сядет на его трон и будет править его княжеством, вероятно, было не очень хорошей идеей. Князья, которые помнили такое обращение, как правило, вымещали его на своих собственных подданных, с предсказуемыми результатами.

Конечно, шансы на то, что у этого конкретного наследного княжича будет возможность сделать что-то подобное, были сейчас не особенно велики. Что имело довольно много общего с повреждением разбитой галеры, на которой стоял Гектор.

Он повернулся на месте, оглядывая корабль вдоль и поперек. Тартариэн был прав, - подумал он. - Возвращение этого корабля домой, должно быть, было настоящим кошмаром. Его насосы все еще работали даже сейчас, когда он встал на якорь. Долгое, ползущее путешествие домой из пролива Даркос - почти семь тысяч миль - на корабле, который был пробит по меньшей мере дюжину раз ниже ватерлинии и треть экипажа которого была уничтожена чарисийской артиллерией, было тем, о чем слагают легенды. Гектор даже не пытался сосчитать пробоины от ядер выше ватерлинии, но уже сделал мысленную пометку о повышении капитана Жоэла Хариса.

И, по крайней мере, у меня есть много вакансий, на которые его можно продвинуть, не так ли? - подумал Гектор, глядя вниз на темное пятно там, где человеческая кровь глубоко впиталась в доски палубы "Ланса".

- Хорошо, Гектор, - сказал он. - Полагаю, мы можем идти. Ты все равно опоздал на урок фехтования.

Несколько часов спустя Гектор, адмирал Тартариэн, сэр Линдар Рейминд, казначей Гектора, и граф Корис, его начальник разведки, сидели в небольшом зале совета, окно которого выходило на военно-морскую якорную стоянку.

- Сколько их получается, мой князь? - спросил граф Корис.

- Девять, - сказал Гектор более резко, чем намеревался. - Девять, - повторил он более сдержанным тоном. - И сомневаюсь, что мы увидим их больше.

- И согласно нашим последним сообщениям от великого герцога, ни одна из галер с Зибедии до сих пор не вернулась домой, - пробормотал Корис.

- Я хорошо осведомлен об этом, - сказал Гектор.

И я также не очень удивлен, - подумал он. - Их никогда не было много, и, несмотря на все, что может сказать Томис, я готов поспорить, что его драгоценные капитаны сдались почти так же быстро, как чисхолмцы Шарлиэн. - Он мысленно фыркнул. - В конце концов, они любят меня почти так же сильно, как и сама Шарлиэн.

На самом деле, это, вероятно, было не совсем справедливо, - подумал он. - Прошло более двадцати лет с тех пор, как он победил, сверг и казнил последнего князя Зибедии. Который до завоевания был не особенно хорошим князем, даже когда у него была голова, что поневоле признавали самые ярые патриоты Зибедии. Гектор, возможно, проявил определенную безжалостность в искоренении потенциального сопротивления и убедившись, что вся предыдущая династия благополучно исчезла, с тех пор был вынужден приводить к власти случайных амбициозных дворян. Но, по крайней мере, с тех пор, как они стали подданными Корисанды, они получили честное правительство, и их налоги на самом деле были не намного выше, чем раньше. Конечно, в Корисанде из этих налогов было потрачено больше, чем в Зибедии, но если они настаивали на проигрыше войн, они не могли получить все.

И что бы ни думали простые люди, Томис Симминс, великий герцог Зибедии, и его оставшиеся в живых собратья-аристократы знали, с какой стороны их хлеба лежит варенье. Отец Симминса, например, был простым бароном до того, как Гектор возвел его в недавно созданный титул великого герцога, и нынешний великий герцог сохранит титул только до тех пор, пока ему доверяет Гектор. Тем не менее, нельзя было отрицать, что, проливая свою кровь на службе Дому Дейкин, его зибедийские подданные были несколько менее восторженными, чем уроженцы Корисанды.

Вероятно, из-за того, сколько их крови было пролито Домом Дейкин за последние несколько десятилетий.

- Честно говоря, ваше высочество, - сказал Тартариэн, - я буду удивлен, если мы увидим еще кого-нибудь из них, с экипажем из Корисанды или Зибедии. "Ланс" - это почти крушение. Учитывая повреждения и потери, это просто чудо, что Харис вообще доставил его домой, и, сделав это, он не установил никакого рекорда скорости. - Адмирал покачал головой, выражение его лица было мрачным. - Если бы какие-то из них были с более серьезными повреждениями, они почти наверняка пошли ко дну, прежде чем смогли добраться до Корисанды. Либо так, либо они во всяком случае выброшены на берег на острове где-то между этим местом и проливом Даркос.

- Это и мое мнение, - согласился Гектор и глубоко вдохнул. - Это означает, что в любой момент, когда Хааралд приблизится к нам, у нас не будет флота, чтобы отбиться от него.

- Если сообщения точны, никакой обычный галерный флот в любом случае не смог бы остановить его, ваше высочество, - сказал Тартариэн.

- Согласен. Так что нам просто придется построить собственный флот галеонов "новой модели".

- Насколько вероятно, что Хааралд даст нам время сделать что-то подобное, мой князь? - спросил Корис.

- Твоя догадка так же хороша, как и моя, Филип. На самом деле, - улыбка Гектора была кислой, как после квасцов, - я скорее надеюсь, что твоя догадка лучше моей.

Корис не дрогнул, но выражение его лица тоже не было особенно счастливым. Филип Азгуд, как и его коллега из Чариса, не был рожден в дворянской семье. Он получил свой титул (после участия, к сожалению, умершего предыдущего графа Кориса в последней серьезной попытке убийства Гектора) в знак признания его работы в качестве главы разведки Гектора, и он, вероятно, был самым близким человеком Гектора к настоящему первому советнику. Но он значительно потерял расположение князя, поскольку разрушительная степень недооценки военно-морских инноваций Хааралда из Чариса начала становиться болезненно очевидной. Вполне возможно, что его голова все еще находилась в компании с остальной частью тела только потому, что все остальные в равной степени были застигнуты врасплох.

- В действительности, я считаю, что у нас в запасе есть, по крайней мере, немного времени, ваше высочество, - сказал Тартариэн. Адмирал, казалось, пребывал в блаженном неведении о тайнах отношений между его князем и Корисом, хотя Гектор сильно сомневался, что это действительно так.

- На самом деле, думаю, что могу согласиться с вами, адмирал, - сказал князь. - Однако мне любопытно, совпадают ли ваши рассуждения с моими или нет.

- Многое зависит от ресурсов Хааралда и от того, насколько сосредоточенно он сможет придерживаться своей стратегии, ваше высочество. Честно говоря, по сообщениям, которые мы получили до сих пор, не похоже, что он потерял очень много - если вообще потерял - этих проклятых галеонов. С другой стороны, перед битвой у него их тоже было не так уж много. Допустим, у него их тридцать или сорок. Это очень мощный флот, особенно с новой артиллерией. На самом деле, он, вероятно, мог бы победить любой другой флот на поверхности Сэйфхолда. Но как только он начинает разделять его на несколько целей, он становится намного слабее. И, несмотря на то, что только что произошло со всеми нашими флотами, он должен принять хотя бы некоторые меры предосторожности, чтобы прикрыть свои родные воды и защитить свое торговое судоходство.

- Как я понимаю, это означает, что он, вероятно, способен проводить только одно эффективное наступление за раз. Я бы хотел, чтобы он попытался провести несколько кампаний, но не думаю, что он настолько глуп, чтобы сделать это. И пока мы думаем о том, в каких кампаниях он может участвовать, давайте не будем забывать, что на самом деле у него вообще нет армии, а Корисанда - не совсем маленький кусок земли. От Уинд-Хук-Хед до Дейруина более тысячи семисот миль, а от мыса Тарган до Уэст-Уинд-Хед - более двух тысяч. Возможно, мы гораздо менее густонаселены, чем кто-нибудь вроде Харчонга или Сиддармарка, но это все равно большая территория, которую нужно охватить. Если он действительно попытается, то может собрать приличного размера армию, чтобы ее было достаточно против нас и Эмерэлда, но это займет время и будет стоить Шан-вей дорого. И это также повлияет на его способность продолжать наращивать свой военно-морской флот.

- Даже в лучшем случае - я имею в виду, в лучшем случае с его точки зрения - пройдут пятидневки или даже месяцы, прежде чем он будет готов начать какие-либо серьезные атаки на суше. И даже когда это случится, Эмерэлд гораздо ближе к нему, чем мы. Он не захочет оставлять князя Нармана свободным у себя в тылу, в то время как он пошлет большую часть своего флота и всех морских пехотинцев, которых сможет наскрести, чтобы напасть на нас. Это, вероятно, означает, что сначала он разберется с Эмерэлдом, и хотя я невысокого мнения об эмерэлдской армии, она существует на самом деле. Если он решит сражаться, ему потребуется по крайней мере еще минимум пара месяцев, чтобы захватить только крупные порты и города. Подчинение всего острова, если предположить, что подданные Нармана решат сохранить ему верность, займет еще больше времени.

- Итак, если он будет придерживаться обычной стратегии, я очень сомневаюсь, что он вообще сможет добраться до нас в этом году.

- Убедительно аргументировано, - сказал Гектор. - И, в целом, нахожу, что согласен с вами. Но не забывайте, адмирал, что Хааралд из Чариса уже продемонстрировал, что он не полностью готов следовать традиционным стратегиям.

- О, не буду, уверяю вас, ваше высочество. Вряд ли кто-то из людей, связанных с военно-морским флотом, забудет об этом в ближайшее время.

- Хорошо. - Гектор холодно улыбнулся, затем махнул рукой. - На данный момент, однако, давайте предположим, что ваш анализ достаточно точен. Даже если это не так, у нас, несомненно, есть по крайней мере месяц или два, прежде чем Хааралд сможет нанести визит. О, мы можем увидеть несколько крейсеров, рыщущих вокруг побережья, хватающих любое торговое судно, достаточно глупое, чтобы пересечь их путь, но ему потребуется больше времени, чтобы собрать серьезную экспедицию. И если это займет у него достаточно много времени, у нас может быть несколько неприятных сюрпризов для него, когда он доберется сюда.

- Какие сюрпризы, мой князь? - спросил Корис.

- По крайней мере, сюда благополучно добрались депеши Блэк-Уотера с эскизами новых чарисийских пушек, - отметил Гектор. - Жаль, что настоящие призовые корабли по какой-то загадочной причине оказались в Эрейсторе, но благодаря его эскизам и сопроводительному отчету капитана Мирджина мы знаем о новых орудийных установках и лафетах, а также о пороховых зарядах в мешках. Я бы также хотел побольше узнать об этом их новом порохе, но...

Гектор поморщился и слегка пожал плечами. Это была единственная часть отчета Мирджина, которая была не совсем полной.

- Думаю, что даже без этого мы все еще можем воспользоваться тем, что мы знаем об их артиллерийских усовершенствованиях, - продолжил он через мгновение. - Вопрос в том, как долго мы сможем вводить их в действие.

- Я уже обсудил новые орудия с мастером артиллерии, ваше высочество, - сказал Тартариэн. - Он так же расстроен, как и я, тем, что нам никогда не приходили в голову те же самые идеи. Они настолько чертовски просты, что...

Граф остановился и покачал головой.

- Извините, ваше высочество, - он прочистил горло. - Я хотел сказать, что он уже делает формы для своей первой отливки орудий нового образца. Очевидно, ему придется провести некоторые эксперименты, и новые пушки придется рассверлить и установить. Тем не менее, по его оценкам, он должен быть в состоянии доставить первое из них в течение полутора месяцев или около того. Я выразил ему, - Тартариэн посмотрел Гектору в глаза, - свое понимание, что это всего лишь оценка и что не будет никаких последствий, если окажется, что, несмотря на все его усилия, его оценка была чрезмерно оптимистичной.

Гектор снова поморщился, но тоже кивнул.

- Пока мастер артиллерии работает над этим, - продолжил Тартариэн, - я уже начал искать способы модифицировать галеоны для установки нового оружия. Не думаю, что это просто сведется к прорезке портов в их бортах, и на данный момент я не готов даже предположить, сколько времени потребуется, чтобы на самом деле полностью переоборудовать корабли. Мы сделаем все, что в наших силах, ваше высочество, но менее чем за год или два мы не сможем построить флот, способный встретить Хааралда в море. Мне очень жаль, но так оно и есть.

- Понятно. Я ничуть не более доволен цифрами, чем вы, адмирал, но мы просто должны сделать все, что в наших силах, за то время, которое у нас есть. Думаю, что это будет означать, по крайней мере в краткосрочной перспективе, то, что по мере поступления новых орудий с литейного завода они сначала пойдут на наши более важные береговые батареи, и только потом на новое военно-морское строительство.

- Если позволите, ваше высочество, я бы предпочел немного изменить это, - сказал Тартариэн. - Согласен, что береговые батареи должны иметь первостепенное значение, но столь же важно каждое орудие, которое мы сможем поставить на корабли для поддержки батарей. Я придерживаюсь мнения, что мы, вероятно, относительно быстро могли бы построить плавучие батареи - я говорю о том, что в основном представляло бы собой не что иное, как большие плоты с фальшбортами для защиты их экипажей от огня стрелкового оружия и легкой артиллерии - чтобы помочь прикрыть наши важнейшие гавани. И каждый галеон, который мы сможем оснастить новыми пушками, будет очень ценным с точки зрения защиты гавани.

- Понимаю.

Гектор поджал губы, тщательно обдумывая аргумент, затем пожал плечами.

- Возможно, вы правы, адмирал. Я скорее подозреваю, что этот вопрос будет спорным, по крайней мере, на начальном этапе. Как только вы начнете строить галеоны для размещения оружия на борту, нам, конечно, придется пересмотреть наши приоритеты.

- Да, ваше высочество.

- Что приводит нас к тебе, Линдар, - продолжил Гектор, поворачиваясь к своему казначею. - Я полностью осознаю, что у нас нет денег, чтобы заплатить за совершенно новый военно-морской флот. С другой стороны, покупка нового флота, вероятно, обойдется дешевле, чем покупка нового княжества. Поэтому мне нужно, чтобы ты проявил творческий подход.

- Понимаю, мой князь, - ответил Рейминд. - И я кое-что обдумал именно по этому моменту. Проблема в том, что в казне просто недостаточно денег, чтобы начать оплачивать программу вооружений такого масштаба. Или, возможно, я должен сказать, что в нашей казне просто недостаточно денег, чтобы заплатить за это.

- А? - Гектор приподнял бровь, и Рейминд пожал плечами.

- Полагаю, мой князь, - сказал он довольно деликатным тоном, - что рыцари земель Храма не будут... чрезмерно довольны исходом нашей недавней кампании.

- Уверен, что это мягко сказано, - сухо сказал Гектор.

- Я предполагал, что так и будет, мой князь. И мне пришло в голову, что в сложившихся обстоятельствах рыцари земель Храма могли бы признать, скажем, определенную общность интересов с княжеством. Действительно, я считаю, что с нашей стороны было бы вполне разумно попросить их помочь покрыть расходы, которые мы понесли в нашем общем начинании.

Рейминду, - размышлял Гектор, - следовало бы быть дипломатом, а не бухгалтером.

- Я согласен с вами, - сказал он вслух. - К сожалению, рыцари земель Храма находятся на некотором удалении. Даже с помощью семафорной системы и церковных курьерских судов требуется пять дней, чтобы передать простые сообщения туда и обратно, не говоря уже о золоте или серебре. И если Хааралд пронюхает о реальных поставках слитков, я точно знаю, где будут размещены его крейсеры.

- Вы правы, мой князь. Однако епископ-исполнитель Томис находится прямо здесь, в Мэнчире. Я полагаю, что если бы вы подошли к нему должным образом, объяснив точную природу нашей потребности, вы могли бы убедить его поддержать наши усилия.

- Каким именно образом? - спросил Гектор.

- Полагаю, что если бы епископ-исполнитель захотел, он мог бы выдать аккредитивы с обеспечением казной рыцарей земель Храма. Возможно, нам придется немного снизить их номинальную стоимость, но более вероятно, что они будут обращаться по полной стоимости, учитывая тот факт, что всем известна не подлежащая сомнению платежеспособность земель Храма. Затем мы могли бы выпустить наши собственные аккредитивы, обеспеченные аккредитивами епископа-исполнителя, для финансирования нашей необходимой программы вооружений.

- А если епископ-исполнитель не пожелает брать обязательства от имени рыцарей земель Храма? - спросил Тартариэн. Рейминд посмотрел на него, и адмирал пожал плечами. - Я согласен с логикой всего, что вы сказали, сэр Линдар. К сожалению, епископ-исполнитель может почувствовать, что у него недостаточно полномочий, чтобы обременять казну рыцарей земель Храма. И, честно говоря, если бы я был владельцем литейного завода или судостроителем, то мог бы немного нервничать, принимая аккредитив земель Храма, который еще не был одобрен самими рыцарями земель Храма, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Понятная точка зрения, - сказал Гектор. - Но, я думаю, это не непреодолимая проблема. Линдар, считаю, что это очень хорошая идея, которую нужно развивать. И если епископ-исполнитель Томис проявит нежелание, когда мы поговорим с ним, полагаю, мы должны указать, что, хотя он не может юридически обязывать рыцарей земель Храма, у него есть полномочия распоряжаться ресурсами архиепископства. У него есть активы прямо здесь, в Корисанде, чтобы обеспечить достаточно крупный аккредитив для покрытия наших расходов на первые несколько месяцев. К тому времени мы, несомненно, получим ответ от самих рыцарей земель Храма. Думаю, они поймут логику ваших аргументов и одобрят соглашение. Если они этого не сделают, нам просто придется придумать какой-то альтернативный подход.

- Да, ваше высочество. - Рейминд склонил голову в подобии полупоклона.

- Очень хорошо, - сказал Гектор, отодвигая свой стул, - думаю, что это завершает все, что мы можем с пользой обсудить сегодня днем. Мне нужны отчеты - регулярные отчеты - обо всем, о чем мы говорили. Понимаю, что на данный момент наше положение довольно... незавидное, скажем так. - Он обнажил зубы в натянутой усмешке. - Однако, если Хааралд просто будет достаточно долго пережевывать Эмерэлд, думаю, мы должны быть в состоянии сделать достаточно, чтобы, по крайней мере, вызвать у него серьезную боль в животе, когда он доберется до Корисанды!

III Теллесбергский кафедральный собор, город Теллесберг, королевство Чарис

В Теллесбергском соборе было очень тихо.

Огромное круглое сооружение было переполнено, почти так же, как на заупокойной мессе короля Хааралда, но атмосфера сильно отличалась от той, что царила в тот раз. В ней был тот же оттенок гнева, возмущения и решимости, но было и что-то еще. Что-то, что нависло, как знойная тишина перед грозой. Напряжение, которое только усилилось и обострилось за пять дней, прошедших со смерти старого короля.

Капитан Мерлин Этроуз из королевской чарисийской стражи понимал это напряжение. Когда он стоял у входа в королевскую ложу, наблюдая за королем Кэйлебом и его младшими братом и сестрой, он точно знал, о чем думает и беспокоится эта огромная, не совсем безмолвная толпа. О чем он не был готов рискнуть предположить, так это о том, как она отреагирует, когда наконец наступит долгожданный момент.

Что, - сухо подумал он, - произойдет примерно через двадцать пять секунд.

Как будто его мысль вызвала реальность, двери собора открылись. На этот раз не было ни музыки, ни хора, и металлическое "клац!" защелки, казалось, эхом и отзвуком разнеслось в тишине, как мушкетный выстрел. Двери бесшумно, плавно, широко распахнулись на хорошо смазанных, тщательно ухоженных петлях, и в них шагнул единственный носитель скипетра. Не было ни туриферов, ни носителей подсвечников. Это была просто процессия - относительно небольшая для главного собора целого королевства - духовенства в полном, сверкающем облачении Церкви Ожидания Господнего.

Они двигались сквозь витражи солнечного света, льющегося через окна собора, и тишина и покой, казалось, усиливались, расходясь от них, как рябь на воде. Напряжение усилилось, и капитану Этроузу пришлось силой напомнить своей правой руке держаться подальше от рукояти катаны.

В этой процессии было двадцать священнослужителей, возглавляемых одним человеком, одетым в белую, отороченную оранжевым сутану архиепископа под великолепно расшитой мантией, украшенной золотыми нитями и драгоценными камнями. Золотая корона с рубинами, заменившая простую епископскую корону, которую он ранее носил в этом же соборе, свидетельствовала о том же священническом сане, что и его сутана, а на руке сверкал рубиновый перстень его должности.

Остальные девятнадцать мужчин в процессии были одеты лишь немногим менее величественно поверх белых, необрезных сутан, но вместо корон или корнетов на них были простые священнические шапочки с белыми кокардами епископов в соборе другого прелата. Их лица были менее безмятежны, чем у их лидера. На самом деле, некоторые из них выглядели еще более напряженными, более обеспокоенными, чем миряне, ожидающие их прибытия.

Процессия неуклонно, плавно двигалась по центральному проходу к святилищу, затем распалась на отдельных епископов. Человек в сутане архиепископа сел на трон, предназначенный для управляющего делами архангела Лэнгхорна в Чарисе, и пока он сидел, по всему собору то тут, то там раздавались голоса. Капитан Этроуз не знал, слышал ли их архиепископ. Если и так, то он не подал виду, ожидая, пока его епископы займут свои места на богато украшенных и в то же время гораздо более скромных стульях, расставленных по бокам его трона.

Затем сел последний епископ, и снова воцарилась абсолютная тишина, хрупкая под собственной тяжестью и внутренним напряжением, когда архиепископ Мейкел Стейнейр оглядел собравшихся.

Архиепископ Мейкел был довольно высоким мужчиной для жителя Сэйфхолда, с великолепной бородой, волевым носом и большими, сильными руками. Он также был единственной человеческой душой во всем соборе, которая действительно выглядела спокойной. Которая почти наверняка была спокойна, - подумал капитан Этроуз, удивляясь, как этому человеку это удавалось. - Даже вера должна иметь свои пределы. Особенно когда право Стейнейра на корону и сутану, которые он носил, на трон, на котором он сидел, не было подтверждено советом викариев Церкви. Не было и самой отдаленной надежды на то, что викарии когда-нибудь утвердят его в новой должности.

Что, конечно, объясняло напряжение, охватившее остальную часть собора.

Затем, наконец, Стейнейр заговорил.

- Дети мои, - легко разносился его мощный, великолепно натренированный голос, чему способствовала полная, выжидающая тишина собора, - мы хорошо понимаем, насколько многие из вас, должно быть, встревожены, обеспокоены и даже напуганы беспрецедентной волной перемен, которая прокатилась по Чарису за последние несколько месяцев...

Нечто, что даже слух капитана Этроуза не смог бы назвать звуком, пронеслось среди слушающих прихожан, когда слова архиепископа напомнили о попытке вторжения, которая стоила им жизни короля. И поскольку его использование церковного "мы" подчеркивало, что он действительно говорил ex cathedra, официально провозглашая официальную, законную и обязательную доктрину и политику своего архиепископства.

- Перемены - это то, к чему нужно подходить осторожно, - продолжил Стейнейр, - и следует избегать перемен исключительно ради перемен. Тем не менее, даже управление инквизиции Матери-Церкви в прошлом признавало, что бывают времена, когда перемен избежать невозможно. Наставления великого викария Томиса о послушании и вере почти пять веков назад установили, что бывают времена, когда попытки отрицать или уклоняться от последствий необходимых изменений сами по себе становятся грехом.

- Сейчас такое время.

Тишина, когда он сделал паузу, была абсолютной. То, что было состоянием напряженности, превратилось в затаившее дыхание, полностью сосредоточенное внимание на архиепископе Мейкеле. Одна или две головы дернулись, как будто их владельцы испытывали искушение посмотреть на королевскую ложу, а не на архиепископа, но никто этого не сделал. Капитан Этроуз подозревал, что в этот момент было бы физически невозможно отвести взгляд от Стейнейра.

- Дети мои, - архиепископ мягко покачал головой, его улыбка была печальной, - мы полностью осознаем, что многие из вас обеспокоены, возможно, даже возмущены облачением, которое мы носим, священническим служением, на которое мы были призваны. Мы не можем найти в себе силы винить кого-либо из вас за это. Тем не менее, мы верим, что то, что происходит сегодня в Чарисе, - это воля Божья. Что Сам Бог призвал нас на эту должность. Не из-за каких-то особых способностей, красноречия или изящества, которыми мы, как и любой смертный, могли бы обладать, а потому, что такова Его воля и намерение навести порядок в Своем доме здесь, на Сэйфхолде, и в сердцах Его детей - в наших сердцах.

- Это день великой печали и скорби для всех нас, но он также должен быть днем обновления и возрождения. День, в который мы - все мы, каждые мужчина и женщина среди нас - подтверждаем то, что является истинным, справедливым и добрым, и забираем эти вещи у тех, кто хотел бы осквернить их. Мы должны сделать это, не поддаваясь искушениям власти, не прислушиваясь к голосу личных интересов и не запятнав себя ненавистью или жаждой мести. Мы должны действовать спокойно, обдуманно, с должным уважением и почтением к служениям и институтам Матери-Церкви. Но, прежде всего, мы должны действовать.

Каждый член его аудитории ловил каждое слово архиепископа, но капитан Этроуз не видел ни ослабления их напряжения, ни облегчения, несмотря на спокойный, рациональный, почти успокаивающий тон Стейнейра.

- Дети мои, мы, с разрешения, одобрения и поддержки короля Кэйлеба, представили вам сегодня текст нашего первого официального послания великому викарию и совету викариев. Мы не хотели бы, чтобы казалось, что мы прячемся в тени, скрываем от вас какой-либо аспект того, что мы здесь делаем и почему. Вы - дети Божьи. Вы имеете право знать, к чему призваны те, на кого возложена ответственность за заботу о ваших бессмертных душах, в соответствии с требованиями этих пастырских обязанностей.

Архиепископ протянул руку, и один из других епископов встал. Он подошел к трону архиепископа и вложил в его ждущую руку документ с витиеватой печатью и подписью. С него свисали ленты, сургуч и металлические печати, и шелест толстого дорогого пергамента, на котором он был написан, казался громким в тишине.

Затем он начал читать.

- Его преосвященству, великому викарию Эрику, его имя семнадцатое, его должность восемьдесят третья, управляющему и слуге Бога и архангела Лэнгхорна, который есть, был и будет наместником Бога здесь, на Сэйфхолде, от архиепископа Мейкела Стейнейра, пастыря Чариса, приветствия во имя и братства Бога.

Голос читающего архиепископа был таким же сильным и хорошо поставленным, как и его обычный разговорный тон. Это был тот голос, который мог бы взять самые сухие, наименее интересные официальные документы и каким-то образом заставить людей понять, что эти документы имеют значение.

Не то чтобы требовался какой-то особый талант, чтобы донести это до всех людей в этот день.

- С самым горьким и глубоким сожалением, - продолжал читать Стейнейр, - мы должны сообщить вашей светлости, что недавние события здесь, в Чарисе, открыли нам великое зло, поразившее Божью Церковь.

Воздух в соборе зашевелился, как будто каждый из его слушателей резко и одновременно вдохнул.

- Церковь и совет викариев, рукоположенные архангелом Лэнгхорном во имя Господа, были развращены, - продолжил Стейнейр тем же спокойным, непоколебимым голосом. - Должности, решения, помилования, приказы об одобрении и аттестации, а также приказы об осуждении и предании анафеме продаются и обмениваются, и сама власть Бога искажается и поддается злоупотреблениям из-за амбиций, высокомерия и цинизма людей, которые называют себя наместниками Бога. Мы посылаем вам с этим сообщением доказательства, подтверждающие и свидетельствующие то, что мы сейчас говорим вам нашими собственными словами.

Он сделал очень короткую паузу, а затем поднял глаза, уже не читая, а пересказывая по памяти, пока его взгляд скользил по напряженным, молчаливым лицам, заполнявшим этот величественный собор.

- Мы обвиняем Замсина Тринейра, называемого викарием Божьим и канцлером Церкви Божьей, а вместе с ним Аллейна Мейгвейра, Робейра Дючейрна и Жэспара Клинтана, которые также называют себя викариями Божьими, в преступлениях против этого королевства, этого архиепископства, святой Матери Церкви и Самого Бога. Мы предлагаем вам доказательства. что они, действуя согласованно как так называемая "храмовая четверка", на самом деле организовали и направили недавнее нападение на жителей Чариса. Что Замсин Тринейр отдельно и все они, действуя сообща, на самом деле использовали свои личности в качестве "рыцарей земель Храма", чтобы подстрекать и приказывать королям Долара и Таро, королеве Чисхолма и князям Эмерэлда и Корисанды объединиться ради определенной цели - полностью уничтожить наше королевство огнем и мечом. Что они неправомерно использовали, неправомерно направляли и крали средства из собственной казны Матери-Церкви, чтобы финансировать свой план уничтожения Чариса. Что они и им подобные систематически и постоянно злоупотребляли своим положением и полномочиями в погоне за личной властью, богатством, престижем и роскошью.

- Мы больше не можем закрывать свои уши и свои глаза на эту продолжающуюся картину гнусной коррупции. Высокие посты Матери-Церкви не являются ни предметом торга какой-нибудь уличной шлюхи, ни добычей разбойников и воров, которую можно передать получателям краденого в темных комнатах, скрытых от всех честных глаз. Они доверены Богом, служат Божьим детям, но в руках тех мерзких людей, которым было позволено отравлять собственную Божью Церковь, они стали орудиями угнетения, жестокого обращения и заказа массовых убийств по личной прихоти.

- Мы, архиепископ Чариса, говоря от имени и с согласия нашего неустрашимого государя, короля Кэйлеба II, не можем и не будем мириться с дальнейшим унижением Матери-Церкви. Мать всех мужчин и всех женщин сама стала блудницей Шан-вей, ибо она позволила всему злу, перечисленному в этом послании и сопровождающих его доказательствах, не просто существовать, но и процветать. Соответственно, мы больше не можем держать себя, или наших правителей, или детей Божьих на нашей попечении, рабски послушными людям, которые продают благосклонность этой блудницы тому, кто больше заплатит. Мы отделяем себя от них и от вас, и мы изгоняем вас, ибо вы позволили им процветать, как вредным сорнякам, в саду, который Бог доверил вам.

- Архиепископство Чарис, как и королевство Чарис, отвергает власть убийц, насильников, поджигателей и воров. Если вы не можете очистить Церковь от таких язв и ядов, тогда мы очистимся от них сами, и, с Божьей помощью, в свое время мы очистим саму Мать-Церковь от тех, кто оскверняет облачения и кольца своих должностей каждым своим вздохом, каждым принятым решением.

- Нам нелегко подойти к этому вопросу, к этому решению, - сказал Мейкел Стейнейр далекому главе совета викариев, в то время как его глаза впивались в лица, выражения и души его паствы. - Мы подходим к этому со слезами и печалью. Мы приходим к этому как дети, которые больше не могут служить матери, которую они всегда любили, потому что ее единственной целью стало систематическое порабощение и убийство собственных детей.

- И все же, как бы это ни огорчало нас, как бы глубоко мы ни желали, чтобы это было не так, мы пришли к этому моменту, к этому решению. Здесь мы будем стоять, потому что мы не можем поступить иначе, и мы взываем к высшему суду Бога, который сотворил нас всех, чтобы Он рассудил нас и истинных отцов коррупции.

IV Королевский дворец, город Теллесберг, королевство Чарис

Мерлин Этроуз стоял прямо за дверью зала совета, одетый в черно-золотую форму королевской чарисийской стражи, и наблюдал, как молодой человек смотрит в выходящее к набережной Теллесберга окно на самый поздний в череде дождевых шквалов, марширующих к городу через залив Хауэлл. Юноша, о котором шла речь, был темноволосым, темноглазым и довольно высоким для жителя планеты Сэйфхолд и особенно королевства Чарис. Кроме того, ему едва исполнилось двадцать три года, что составляло всего двадцать один год по меркам планеты, на которой (хотя он и не знал об этом) фактически эволюционировал его вид. Это делало его действительно очень молодым, чтобы носить золотую цепь с изумрудами, сверкающий зеленый огонь которой символизировал короля.

Многие люди, без сомнения, были бы поражены его молодостью, тем фактом, что при его и без того мощном телосложении ему явно предстояло стать еще крепче. Другие могли бы отметить неугомонную энергию, которая заставила его подойти к окну после двухчасового обсуждения и планирования. Они могли спутать это беспокойство со скукой или отсутствием интереса... Но только до тех пор, пока не увидели бы его глаза, - подумал Мерлин. - Они уже не были такими молодыми, как когда-то, эти глаза, и рот под ними был тоньше, с лицом человека намного старше - мудрее, жестче и безжалостнее - чем его годы. Они были глазами и устами Кэйлеба Жана Хааралда Брайана Армака, короля Кэйлеба II, правителя Чариса, который - всего за три местных месяца - одержал три самые сокрушительные односторонние морские победы за всю историю Сэйфхолда, потерял своего отца, унаследовал корону и бросил свой вызов четырем самым могущественным людям во всем мире, в зубы собственной Божьей Церкви.

И они также были глазами и устами короля, чье королевство все еще находилось на грани истребления, если он и его советники не придумают способ предотвратить этот исход.

Кэйлеб еще несколько мгновений наблюдал за далеким дождем, затем повернулся к нескольким советникам, о которых шла речь.

Группа мужчин, сидевших вокруг массивного стола, не была всем королевским советом. На самом деле, они даже не были большинством членов совета... и среди них было несколько человек, которые вообще не были членами совета. Кэйлеб хорошо знал, что некоторые из членов совета, которые не присутствовали, возмущались бы - или будут возмущаться - их исключением, когда обнаружат это. если они это обнаружат. Но хотя его отец в своих уроках позаботился о том, чтобы он не забывал о политических императивах сохранения широкой базы поддержки, особенно в нынешних обстоятельствах, в данный момент он также был вполне готов жить с этим негодованием.

- Хорошо, - сказал он, - думаю, это касается всех непосредственных внутренних сообщений?

Он оглядел стол, приподняв одну бровь, и сидевший в дальнем конце плотный, представительного вида мужчина кивнул ему. Рейджис Йованс, граф Грей-Харбор, служил отцу Кэйлеба в качестве первого советника Чариса в течение почти четырнадцати лет; теперь он служил своему новому королю в той же роли.

- Во всяком случае, на данный момент, ваше величество, - сказал он. Несмотря на то, что он знал Кэйлеба буквально всю его жизнь - или, возможно, из-за этого - с момента восшествия того на трон он взял за правило обращаться к своему молодому монарху с большей степенью официальности. - Полагаю, что у Мейкела здесь есть по крайней мере один дополнительный момент, который он хотел бы затронуть, хотя я понимаю, что он ждет еще нескольких сообщений, прежде чем сделает это. - Повышенная интонация Грей-Харбора превратила заключительную часть заявления в вопрос, и он поднял одну бровь, глядя на человека, сидящего на дальнем конце стола совета от короля в белой сутане архиепископа.

- Да, - подтвердил архиепископ Мейкел. - Однако, как вы сказали, Рейджис, я все еще жду два сообщения, которые я запросил. С вашего разрешения, ваше величество, я хотел бы попросить несколько минут вашего времени завтра или послезавтра, чтобы обсудить это.

- Конечно, - сказал Кэйлеб человеку, который был духовником его отца и который - несмотря на некоторые... технические нарушения - был возведен в сан архиепископа всего Чариса.

- Я также ожидаю дополнительных сообщений из Хэнта в ближайшие несколько дней, - продолжил Грей-Харбор и слегка улыбнулся. - Текущие признаки таковы, что Мантейл рассматривает возможность довольно поспешного переселения в Эрейстор.

- Вероятно, самый умный ход, который сделал этот ублюдок за последние годы, - пробормотал кто-то так тихо, что даже уши Мерлина с трудом расслышали его. Мерлин отметил, что голос был удивительно похож на голос графа Лок-Айленда.

Если Кэйлеб и слышал это замечание, то никак не подал виду. Вместо этого он просто кивнул.

- Что ж, - сказал он, - в таком случае, полагаю, нам самое время подумать о расставании. Скоро будет обед, и не знаю, как остальные из вас, но я голоден. Есть ли что-нибудь еще, на что нам нужно посмотреть, прежде чем мы приступим к еде?

- Сегодня утром Жефри напомнил мне о нескольких вещах, ваше величество, - ответил Грей-Харбор с легкой улыбкой. Жефри Абат был личным секретарем первого советника, и его способность "управлять" расписанием Грей-Харбора была легендарной.

- Несмотря на его настойчивость, думаю, что большинство из них, вероятно, могут подождать до окончания обеда, - продолжил граф. - Он, однако, указал, что храмовая четверка получит свои копии наших решений в ближайшую пятидневку или около того.

Одно или два лица напряглись при этом напоминании. Кэйлеба среди них не было.

- Он прав, - согласился король. - И я хотел бы быть мухой на стене, когда Клинтан и Тринейр откроют их. - Его улыбка была тоньше - и намного холоднее - чем у Грей-Харбора. - Не думаю, что они будут особенно довольны. Особенно твоим личным поленом для костра, Мейкел.

Несколько других мужчин, сидевших за столом, улыбнулись ему в ответ. Мерлин отметил, что некоторые из их выражений были даже более похожими на кракена, чем его собственное.

- Не думаю, что они были "особенно довольны" чем-либо, что произошло за последние несколько месяцев, ваше величество, - согласился Грей-Харбор. - Честно говоря, не могу придумать ни одного сообщения, которое вы могли бы отправить им, чтобы изменить это.

- О, не знаю, Рейджис. - Адмирал Брайан Лок-Айленд был командующим королевским флотом Чариса. Он также был одним из двоюродных братьев Кэйлеба. - Полагаю, что если бы мы послали им массовую предсмертную записку, это, вероятно, очень подбодрило бы их.

На этот раз раздалось несколько откровенных смешков, и Кэйлеб предостерегающе покачал головой в сторону Лок-Айленда.

- Ты грубый, лишенный воображения моряк, Брайан. Подобные замечания точно демонстрируют, почему для нас так хорошо держать тебя как можно дальше от дипломатической переписки!

- Аминь этому! - Благочестивый тон Лок-Айленда был, по крайней мере, на восемь десятых искренним, - рассудил Мерлин.

- Говоря о "блефующих моряках, лишенных воображения", - сказал Алвино Поэлсин, - должен сказать, хотя я бы действительно предпочел не поднимать эту тему, но ваши текущие планы по расширению военно-морского флота беспокоят меня, Брайан.

Лок-Айленд посмотрел на другого мужчину и склонил голову набок. Алвино Поэлсин был также бароном Айронхиллом... и хранителем кошелька, что делало его фактическим казначеем королевства Чарис.

- Предполагаю, вы имеете в виду, что вас беспокоит выяснение того, как заплатить за расширение, - сказал адмирал через мгновение. - С другой стороны, то, что может произойти, если мы не продолжим расширение, беспокоит меня гораздо больше.

- Я не пытаюсь сказать, что в этом нет необходимости, Брайан, - мягко ответил Айронхилл. - Однако, как человека, который должен придумать способ финансировать такое дело, это оставляет меня с некоторыми... интересными трудностями, скажем так?

- Пусть за это заплатит Нарман, - предложил Лок-Айленд. - У этого жирного маленького засранца все еще немало припрятано в его казне, и на данный момент у него есть все, что нужно для флота. Мы уже разбили лагерь на его переднем дворе, и он не может быть слишком доволен тем, что мы зашили бухту Эрейстор, как мешок. Так почему бы мне просто не завершить его день, подхватив пару эскадр и отправив нескольких морских пехотинцев на берег, чтобы передать вежливую просьбу его величества о том, чтобы он профинансировал наши скромные усилия, прежде чем мы сожжем всю его жалкую гавань вокруг его ушей?

- Заманчиво, - сказал Кэйлеб. - Очень заманчиво. Хотя не уверен, что это очень практичное решение.

- Почему нет? - Лок-Айленд снова повернулся к королю. - Мы выиграли, он проиграл. Что ж, он совсем проиграет, когда мы, наконец, соберемся по-настоящему столкнуть его жирную задницу с трона, и он это знает.

- Без сомнения, - согласился Кэйлеб. - Однако, предполагая, что мы добавим Эмерэлд к королевству, нам придется выяснить, как платить за его управление. Разграбление его сокровищницы не кажется мне особенно хорошим способом для начала. Кроме того, это было бы одноразовым делом, и одно только расширение флота не решит всех наших проблем, Брайан. Каким-то образом мы должны платить и за его содержание. Поскольку Церковь открыто выступает против нас, нам приходится закладывать большое количество кораблей. Они нам понадобятся в активной эксплуатации, а это означает, что перед нашим казначейством встанут серьезные постоянные обязательства. Мы не могли бы рассчитывать на регулярные "непредвиденные доходы" размером с казну Нармана, даже если бы захотели, поэтому нам придется придумать долгосрочный способ оплачивать это из нашего собственного постоянного потока доходов.

Брови Лок-Айленда поднялись, когда он одарил своего молодого монарха взглядом, полным уважения. Айронхилл, с другой стороны, положительно сиял, как и Грей-Харбор, и Мерлин тоже мысленно удовлетворенно кивнул. Слишком многие правители вдвое старше Кэйлеба согласились бы на то, чтобы получить необходимые им корабли в кратчайшие сроки, и позволили бы будущему позаботиться о себе.

- На самом деле, ваше величество, - сказал другой из мужчин, сидевших за столом, - думаю, что оплатить военно-морской флот будет не так сложно, как может показаться на первый взгляд. По крайней мере, до тех пор, пока мы не попытаемся одновременно собрать армию размером с материковую.

Все взгляды обратились к говорившему. Эдуирд Хаусмин был невысок, полноват и очень хорошо одет. В сорок один год (тридцать семь с половиной стандартных лет, автоматически мысленно перевел Мерлин) он был самым молодым человеком в зале совета после самого Кэйлеба. Он также почти наверняка был самым богатым. Именно его литейные заводы изготовили артиллерию и медную обшивку для галеонов, которые Кэйлеб и его капитаны использовали для отражения недавнего нападения на королевство. На самом деле, на его верфях также было построено полдюжины таких галеонов. Хаусмин официально не был членом королевского совета или даже парламента. Как, впрочем, и Рейян Мичейл, сидевший рядом с ним остроглазый (и почти столь же богатый) мужчина. Мичейл был почти вдвое старше Хаусмина, но они оба были давними деловыми партнерами, а текстильные мануфактуры и канатные фабрики Мичейла производили практически все полотно для парусов тех же галеонов, не говоря уже о большей части снастей для их стоячего и ходового такелажа.

- Если вы с мастером Мичейлом не собираетесь строить корабли бесплатно, нам все равно придется придумать, как за них платить, - указал Айронхилл. - А без доступа к золотым рудникам Деснейра мы не можем просто чеканить деньги, когда нам это нужно.

- О, я хорошо осведомлен об этом, Алвино. И нет, я не планирую строить их бесплатно. Извини. - Хаусмин ухмыльнулся, и его глаза заблестели. - Ни Рейян, ни я, конечно, не собираемся грабить казну. В данный конкретный момент делать это было бы чрезвычайно глупо для любого из нас. Но, вы знаете, мы должны умудриться заплатить нашим собственным работникам и нашим поставщикам. Не говоря уже о том, чтобы показать хотя бы скромную прибыль для себя, наших партнеров и акционеров.

- Однако я имел в виду, что до тех пор, пока военно-морской флот может поддерживать движение торгового флота, торговый баланс будет обеспечивать довольно солидный денежный поток. И в сложившихся обстоятельствах я не вижу, чтобы я или кто-либо из моих коллег-судовладельцев жаловался, если корона решит ввести несколько дополнительных пошлин и налогов от имени флота, чтобы он мог поддерживать торговлю.

- Я не так уверен, как ты, кажется, насчет этого денежного потока, Эдуирд. - Выражение лица Айронхилла было гораздо более мрачным, чем у Хаусмина. - На месте храмовой четверки самое первое, что я бы сделал, это потребовал, чтобы все гавани Хэйвена и Ховарда были немедленно закрыты для нашего судоходства. - Он пожал плечами. - Они должны быть так же хорошо осведомлены, как и мы, что процветание королевства полностью зависит от нашего торгового флота. Конечно, они собираются сделать все возможное, чтобы нанести ему вред.

Грей-Харбор нахмурился, а некоторые другие зашли так далеко, что кивнули в знак трезвого согласия. На Ховарде и Хэйвене, двух основных континентах Сэйфхолда, проживало по меньшей мере восемьдесят процентов населения планеты. Королевства, княжества и территории, на которых проживало это население, были рынками, на которых торговый флот и мануфактуры Чариса создавали богатство королевства. Если бы эти рынки были отобраны, процветание Чариса было бы обречено, но Хаусмин только усмехнулся.

- Храмовая четверка может требовать все, что им заблагорассудится, Алвино. Сомневаюсь, что они будут настолько глупы, чтобы издать этот конкретный указ, но, с другой стороны, они уже совершили несколько поразительно глупых поступков, так что всегда возможно, что я ошибаюсь. На самом деле, скорее надеюсь, что так оно и есть, и что они действительно попробуют это сделать. Но даже если они поступят так, этого не произойдет.

- Нет? - Айронхилл откинулся на спинку стула. - Почему?

- Почему я хочу, чтобы они это сделали? Или почему я думаю, что этого не произойдет, даже если они это сделают?

- И то, и другое.

- Я бы хотел, чтобы они это сделали, потому что отдавать приказы, которые, как ты знаешь, не будут выполняться, - это один из лучших известных мне способов разрушить свой собственный авторитет. И причина, по которой подобный приказ не будет выполнен, заключается в том, что никто в Хэйвене или Ховарде не может предоставить товары, необходимые этим рынкам. Я не имею в виду одно то, что они не могут произвести их так же дешево, как мы, Алвино, хотя это, безусловно, тоже верно. Я имею в виду, что у них буквально вообще нет возможности произвести их. И что даже если бы у них были возможности или они развили бы их как можно быстрее, у них все равно не было бы возможности транспортировать эти товары с экономией затрат, подобной той, которую можем достичь мы. - Хаусмин покачал головой. - На самом деле, это одна из незначительных деталей, которые храмовая четверка не учла в своих расчетах. Я удивлен, что Дючейрн не предупредил остальных троих, что произойдет, если им удастся то, что они задумали.

- Это действительно было бы так плохо для них, Эдуирд? - спросил Грей-Харбор, и Хаусмин пожал плечами.

- Это было бы плохо, Рейджис. Если по-честному, может быть, это было бы не так плохо, как я полагаю. В конце концов, моя точка зрения должна определяться моими собственными деловыми интересами и опытом. Тем не менее, думаю, что большинство людей, включая многих людей прямо здесь, в королевстве, не понимают, насколько основательно мы стали доминировать на мировых рынках. Была причина, по которой Тринейр выбрал предполагаемое стремление короля Хааралда контролировать весь мировой торговый трафик в качестве предлога для поддержки Гектора и Нармана против нас. Он знает, что в Доларе, Деснейре, Харчонге - даже в республике - есть много людей, которые глубоко возмущены нашим доминированием в торговле и перевозках. И довольно многие из них - честно говоря, самые умные - также возмущаются своей растущей зависимостью от наших мануфактур.

- Все это правда, но их негодование не может изменить реальность, а реальность такова, что более половины - на самом деле, возможно, ближе к двум третям - торговых галеонов мира ходят под флагом Чариса. И еще одна реальность заключается в том, что где-то около двух третей промышленных товаров, которые перевозят эти галеоны, также производятся прямо здесь, в Чарисе. И третья реальность заключается в том, что транспортировка одних и тех же товаров до конечного пункта назначения по суше занимает в четыре раза больше времени и обходится в пять или шесть раз дороже, чем их доставка по морю. Если, конечно, вообще возможно переправить их по суше. В конце концов, просто немного сложно доставить что-то из Сиддармарка в Таро на фургоне. На пути есть такая маленькая штука, называемая каналом Таро.

Один или двое других смотрели с сомнением. Не из-за его анализа производства и транспортировки товаров. Это было то, что любой чарисиец понимал почти на инстинктивном уровне. Однако некоторые из них явно считали предположения Хаусмина чрезмерно оптимистичными. Айронхилл, похоже, был одним из них; Грей-Харбор и Кэйлеб - нет, и Мерлин задумчиво нахмурился за своим собственным внешне невыразительным лицом стражника. Он не был уверен в реальных цифрах Хаусмина. Никто на Сэйфхолде не вел такой статистики, так что все, что сказал Хаусмин, могло быть не более чем обоснованной оценкой. С другой стороны, он не был бы очень удивлен, обнаружив, что эти оценки на самом деле были очень близки к точным. Никто не разбогател бы на международной торговле так, как Эдуирд Хаусмин, не разбираясь в реалиях финансов, судоходства и производства.

И, - напомнил себе Мерлин, - Чарис уже был на пути к промышленной революции, основанной исключительно на воде, несмотря на церковные запреты против передовых технологий, еще до того, как я вложил свои собственные два цента.

- За последние полтора года или около того, - продолжил Хаусмин, очень старательно не глядя в сторону Мерлина, - резко возросла наша способность производить товары, особенно текстиль, быстро и с еще меньшими затратами. Никто в Хэйвене или Ховарде еще долго не сможет сравниться с нашей производительностью, и это в предположении, что эффективность наших мануфактур, - он был еще более осторожен, чтобы не смотреть на Мерлина, - не будет повышаться в дальнейшем. И, как я уже сказал, даже если бы они могли производить товары, которые можем производить мы, попытка транспортировать их по суше вместо доставки по воде значительно увеличила бы их расходы. Нет, - он покачал головой. - Если бы храмовой четверке удалось уничтожить Чарис и наш торговый флот, они создали бы для себя огромную проблему. Это действительно был бы случай убийства виверны, которая принесла золотого кролика.

- Даже если предположить, что все это правда, это не значит, что они все равно не попытаются сделать именно то, что только что упомянул Алвино, - отметил Грей-Харбор, послушно играя роль защитника Шан-вей. - В конце концов, они уже пытались уничтожить нас, несмотря на все ужасные последствия, с которыми, по вашим словам, они столкнулись бы в результате.

- Я также признал, что они уже совершили несколько поразительно глупых поступков, - напомнил Хаусмин графу. - И они также могут попытаться закрыть для нас свои порты. Но если они это сделают, эти порты будут протекать, как сита. Чтобы так случилось, будет слишком много людей - включая довольно много собственных управляющих делами викариев, если на то пошло, - которые нуждаются в наших товарах и хотят их. Знаете, даже Церковь никогда по-настоящему не могла контролировать контрабанду, а пытаться сделать что-то подобное было бы намного, намного сложнее, чем преследовать нескольких независимых контрабандистов.

- Вероятно, вы правы, мастер Хаусмин, - сказал архиепископ Мейкел. - Однако подозреваю, что храмовая четверка - и особенно великий инквизитор Клинтан - скорее всего, действительно предпримут попытку.

- Преклоняюсь перед вашим большим знакомством с мышлением совета викариев, ваше преосвященство, - сказал Хаусмин. - Однако придерживаюсь своего анализа того, что произойдет, если они это сделают.

- Ранилд из Долара всегда хотел увеличить свой собственный торговый флот, - отметил Бинжэймин Рейс, барон Уэйв-Тандер.

Лысый, крючконосый Уэйв-Тандер был главой разведки короля Хааралда VII. Он стал служить Кэйлебу в той же роли, и редко выступал на подобных собраниях, если только это не было как-то связано с его обязанностями. Однако, когда он открывал рот, его почти всегда стоило выслушать, - подумал Мерлин, - и этот раз не стал исключением. Король Долара был окружен со всех сторон гораздо более могущественными соседями, такими как империя Харчонг и республика Сиддармарк. Его шансы на территориальную экспансию были фактически равны нулю, и именно поэтому он годами пытался подражать морскому процветанию Чариса.

- В конце концов, это была одна из претензий, которая сделала Ранилда таким восторженным сторонником планов "храмовой четверки", - продолжил Уэйв-Тандер. - Ну, это и те его займы у Церкви. В сложившихся обстоятельствах я уверен, что Церковь была бы готова простить еще больше его займов и активно субсидировать его усилия по созданию торгового флота, достаточно большого, чтобы сократить нашу собственную транспортную торговлю, а у Церкви много денег. Если "храмовая четверка" решит взять на себя серьезные обязательства по оказанию ему помощи, он может запустить много галеонов.

- Если мне не изменяет память, Бинжэймин, - сказал Лок-Айленд, - мы все еще находимся в состоянии войны с Доларом и, вероятно, останемся таковыми еще довольно долгое время. Кажется, из-за нашего требования головы Ранилда.

Мерлин заметил, что довольно много мужчин за столом усмехнулись этому замечанию.

- До тех пор, пока это состояние войны не будет прекращено, - продолжил адмирал, - любое судно под флагом Долара является законным военным трофеем. И даже если по какой-то причине между нами и Ранилдом наступит катастрофический мир, в водах вокруг Ховарда всегда были проблемы с пиратством. Я был бы удивлен, если бы некоторым из этих "пиратов" каким-то образом не удалось завладеть несколькими милыми маленькими шхунами, возможно, даже с некоторыми новыми пушками на борту.

На этот раз смешки были громче.

- Мы забегаем слишком далеко вперед, - сказал Кэйлеб. Он посмотрел на Хаусмина. - Склонен думать, что ваш анализ в основном обоснован, Эдуирд. Это не значит, что ситуация не изменится, и за последние два года мы сами убедились, как быстро она может измениться. Тем не менее, думаю, что одно из других ваших замечаний почти наверняка справедливо. Флот стоит дорого, но пока он есть у нас, а у наших врагов его нет, нам не нужна огромная армия, чтобы сопровождать его, так что, по крайней мере, мы можем избежать этих расходов. И в сложившихся обстоятельствах, думаю, мы можем рассчитывать на то, что сможем каким-то образом профинансировать флот.

- По крайней мере, сейчас мы можем, ваше величество, - признал Айронхилл. - Во всяком случае, имеются средства для тридцати дополнительных кораблей, которые в настоящее время строит адмирал Лок Айленд. В любом случае, мы не можем заложить еще больше, пока не спустим на воду текущие суда, чтобы расчистить строительные стапели. Но на завершение строительства этих кораблей фактически полностью уйдут все излишки казны, которые ваши отец и дед сумели накопить до нынешней чрезвычайной ситуации.

- Понимаю, - кивнул Кэйлеб.

- Что, если ваше величество простит меня, - сказал Лок-Айленд с большей, чем обычно, официальностью, - подводит нас к вопросу о том, что мы будем делать с кораблями, которые у нас уже есть, пока мы ждем новых.

- Ты имеешь в виду, помимо того, чтобы сдерживать чужих каперов и быть уверенным, что Церковь не сможет высадить подавляющего размера армию, чтобы убить наших людей, сжечь наши города дотла и снести все наши головы? - мягко осведомился Кэйлеб.

- Кроме этого, конечно, ваше величество.

- Брайан, прекрасно понимаю, что ты хочешь уничтожить князя Нармана. - В тоне Кэйлеба слышалась легкая, но безошибочно узнаваемая нотка терпеливого раздражения. - Если уж на то пошло, я сам предпочел бы наслаждаться процессом. Но правда в том, что наш собственный флот состоит менее чем из шестидесяти устаревших галер и всего из тридцати четырех галеонов, по крайней мере, до тех пор, пока не начнется новое строительство и мы не вернем поврежденные корабли с ремонтных верфей. Это приведет к тому, что мы окажемся в опасном положении, если одновременно отправимся за Нарманом и Гектором.

- Тогда давайте будем преследовать их по одному, - возразил Лок-Айленд с уважительным упрямством. - И поскольку Нарман ближе, и поскольку мы уже блокировали залив Эрейстор, давайте начнем с него.

- Думаю, вы совершенно правы в том, что нам нужно преследовать их по одному, - ответил Кэйлеб. - К сожалению, я также считаю, что из них двоих Гектор более опасен. Если не ошибаюсь в своих предположениях, - настала его очередь избегать смотреть в сторону Мерлина, - он уже закладывает и перестраивает столько собственных галеонов, сколько может. И если до него дошли сообщения Блэк-Уотера о нашей новой артиллерии, он также будет знать, как эффективно вооружать их. По новому оружию ему придется начинать с нуля, но я верю, что никто в этом зале не настолько глуп, чтобы думать, что Гектор отупел или что за одну ночь его ремесленники и механики были поражены какой-то таинственной некомпетентностью. У Нармана нет таких строительных мощностей и литейных цехов, как у Гектора, поэтому, если мы собираемся заняться одним из них, нам нужно начать с Корисанды, а не с Эмерэлда. И потом, есть еще один маленький вопрос, связанный с армией, которой у нас нет. Отобрать острова у Нармана и изолировать Эрейстор - это одно; боюсь, найти достаточно войск, чтобы высадиться на берег и отобрать у него остальную часть его княжества, будет совсем другое дело.

Лок-Айленд выглядел умеренно мятежным, и Мерлин решил, что он был не единственным, кто так думал.

- В поддержку Брайана, ваше величество, - сказал Уэйв-Тандер, - не забывайте, кто пытался вас убить. - Кэйлеб посмотрел на него, и мастер шпионажа пожал плечами. - Он пытался это сделать до того, как вы с вашим отцом полностью уничтожили его флот; теперь, когда у него его больше нет, должен быть еще больший крен в сторону рассмотрения... нетрадиционных мер. Если мы дадим ему достаточно времени, он, скорее всего, попробует это снова.

- Тогда это просто будет зависеть от тебя и стражи, - на этот раз Кэйлеб взглянул на Мерлина, - чтобы убедиться, что он снова потерпит неудачу, Бинжэймин.

- Возможно, это не так просто, как нам всем хотелось бы, ваше величество. На самом деле, это часть того, что я хочу обсудить с вами позже, - сказал архиепископ Мейкел, и все взгляды обратились к нему. - Раньше Нарман был вынужден нанимать наемников, профессиональных убийц, если хотел убить вас или вашего отца, - продолжил архиепископ. - Сегодня, увы, в Чарисе гораздо больше потенциальных убийц, чем когда-либо прежде. Действительно, защита вас от попыток Нармана убить вас может быть наименьшей из забот стражи. - И это, подумал Мерлин, - вероятно, преуменьшение. К несчастью. Большинство подданных Кэйлеба решительно поддержали своего молодого короля и его нового архиепископа в их противостоянии Церкви Ожидания Господнего. Они точно знали, что Церковь - или, по крайней мере, "храмовая четверка", которая фактически вырабатывала политику Церкви и манипулировала ею, - намеревалась сделать с их королевством и их семьями, когда они решили раз и навсегда сломить королевство Чарис, превратив его в пустошь с убитыми людьми и сожженными городами. Они поддержали язвительное обвинение, которое Майкел направил великому викарию Эрику от их коллективного имени, поскольку они провели четкое различие между Самим Богом и коррумпированными, продажными людьми, которые контролировали Церковь.

Но если так считало большинство чарисийцев, то значительное меньшинство - нет, и почти четверть духовенства королевства были возмущены и разгневаны "нечестивым" вызовом Кэйлеба "законной, данной Богом власти Церкви". Было бы неплохо, если бы Мерлин смог убедить себя, что все те люди, которые не одобряли раскол, были такими же продажными и расчетливыми, как и сама храмовая четверка. К сожалению, подавляющее большинство из них таковыми не являлись. Их ужас при мысли о расколе внутри Церкви Божьей был совершенно искренним, а их возмущение правителем, который осмелился поднять руку против воли Божьей, проистекало из глубоко укоренившейся, абсолютно честной веры в учение Церкви Ожидания Господнего. Многие - большинство - из них считали своим священным долгом противостоять любыми доступными им средствами мерзостям, которые король Кэйлеб и архиепископ Мейкел пытались навязать королевству.

Впервые на памяти живущих существовала реальная, значительная внутренняя угроза жизни короля Чариса, и выражение сожаления на лице Стейнейра показало, что архиепископ точно понимал почему.

- Я знаю, Мейкел, - сказал Кэйлеб, - знаю. Но мы не можем отменить то, что уже сделали, и даже если бы я думал, что это было то, чего хотел Бог, мы не смогли бы свернуть с пути, который начали. Что не означает, - он оглянулся на Уэйв-Тандера, - что я хочу каких-либо массовых арестов. Мне никогда не нравился железный каблук, и я не смогу убедить людей, которые ненавидят и боятся того, что, по их мнению, я делаю, в том, что они ошибаются в отношении моей политики или ее причин, если сразу начну пытаться подавить каждый голос несогласия.

- Я никогда не предполагал, что мы должны это делать, ваше высочество. Я только...

- Его величество прав, милорд, - тихо сказал Стейнейр, и Уэйв-Тандер посмотрел на него.

- Это вопрос совести, отношений между каждой отдельной человеческой душой и Богом, который лежит в основе враждебности храмовой четверки по отношению к нам, - продолжил архиепископ тем же твердым, тихим голосом. - Тринейр и Клинтан, каждый по своим причинам, полны решимости сохранить полный контроль Матери-Церкви над мыслями, убеждениями и действиями всех Божьих детей. Они сочли нужным облачить свои амбиции в прекрасные одежды веры и заботы о спасении душ, притвориться, что ими движет только священнический долг, а не непристойное богатство и декадентская жизнь, которую они ведут, когда на самом деле их собственное высокомерие и коррупция превратили саму Мать-Церковь в орудие угнетения и жадности.

- Мы это знаем. - Он оглядел внезапно притихший зал совета. - Мы это видели. И мы верим, что Бог призвал нас противостоять этому угнетению. Чтобы напомнить Матери-Церкви, что важны души Божьего народа, а не количество золота в ее сундуках, или личная власть и богатство ее викариев, и роскошь, в которой они живут. Но чтобы сделать это успешно, мы должны напомнить всем детям Матери-Церкви о тех же самых вещах. Мы не можем сделать этого, сами прибегая к угнетению.

- При всем моем уважении, ваше преосвященство, - сказал Уэйв-Тандер в тишине, которая казалась только глубже и тише, когда вдалеке снова прогрохотал и прокатился гром, - я не согласен. Но, по той же причине, мы не сможем защитить короля, если не будем готовы действовать решительно и публично против тех, кто хочет его уничтожить. И если мы потеряем короля, мы потеряем все. - Кэйлеб пошевелился, но Уэйв-Тандер упрямо смотрел на него. - В данный момент, ваше величество, это правда, и вы это знаете. Мы уже потеряли вашего отца, а Жан все еще ребенок. Если мы потеряем вас, кто удержит королевство вместе? И если это королевство споткнется, кто останется, чтобы "напомнить" Матери-Церкви о чем-либо? Прямо сейчас, в этот день, любая надежда на человеческую свободу умрет вместе с вами, ваше величество. На данный момент, по крайней мере, это утверждение является ужасающей правдой. И это также причина, по которой вы должны позволить нам принять необходимые меры предосторожности, чтобы сохранить вам жизнь.

Кэйлеб оглядел сидящих за столом, и на каждом лице отразилось полное согласие с Уэйв-Тандером. Даже архиепископ кивнул, серьезно признавая правоту барона.

- Я так и сделаю, Бинжэймин, - ответил Кэйлеб через мгновение. Он снова взглянул на Мерлина, затем снова на Уэйв-Тандера.

- Я сделаю это, - повторил он, - и любой, кто на самом деле склонится к измене короне, насилию против министров короны или против любого из подданных королевства, будет подвергнут суровому наказанию, независимо от причин его действий. Но не будет никаких превентивных арестов из-за того, что могут натворить люди, и никто не будет наказан, если их заговоры или преступления не будут сначала доказаны перед королевским судом в открытом процессе. Никаких тайных судов, никаких поспешных тюремных заключений или казней. Я отказываюсь становиться еще одним Клинтаном просто для того, чтобы защититься от него.

Выражение лица Уэйв-Тандера было далеко от того, что Мерлин назвал бы удовлетворенным, но, по крайней мере, барон прекратил спор. Во всяком случае, на данный момент.

- Хорошо, - сказал Кэйлеб более оживленно. - Я все еще слышу призыв к обеду, и он становится все громче, так что давайте продолжим и закончим с этим. Алвино, пожалуйста, к концу этой пятидневки дайте мне доклад о точном состоянии казны, учитывая завершение и укомплектование галеонов, которые мы в настоящее время строим. Поверьте Эдуирду на слово и предложите также разумный график новых пошлин и налогов, исходя из предположения, что наша торговля, по крайней мере, останется на прежнем уровне. Брайан, я бы хотел, чтобы вы и барон Симаунт дали мне свои наилучшие оценки того, что вам понадобится от Алвино, чтобы каким-то образом выяснить, как платить после того, как мы закончим нынешнюю строительную программу. Вам лучше привлечь к этому и сэра Дастина. Эдуирд, я бы хотел, чтобы вы с Рейяном еще раз подумали о том, что вы говорили ранее о вероятных последствиях любых попыток храмовой четверки закрыть Хэйвен и Ховард для нашей торговли. Предположим, что они действительно собираются это сделать, затем придумайте для нас наиболее эффективные способы сорвать любое эмбарго и убедиться, что их усилия не увенчаются успехом. Вы также могли бы подумать о том, как мы могли бы мотивировать наших торговцев и судоходные компании финансировать презентационные галеоны для военно-морского флота. Как вы говорите, наше выживание зависит от их процветания, но их процветание зависит от нашего выживания. Думаю, что будет справедливо, если они внесут немного больший вклад в защиту своего судоходства, чем мы могли бы ожидать, скажем, от заводчика драконов откуда-нибудь из глубины холмов. И, Рейджис, думаю, вам лучше посоветоваться с доктором Маклином. Я также хотел бы услышать мнение колледжа по некоторым нашим оценкам в области судоходства, торговли и налогообложения.

Головы вокруг стола закивали, и Кэйлеб кивнул в ответ.

- В таком случае, думаю, что мы в основном закончили здесь. Рейджис, я бы хотел, чтобы вы и архиепископ Мейкел остались на минутку, если не возражаете.

- Конечно, ваше величество, - пробормотал Грей-Харбор, и стулья отодвинулись от стола, когда остальные поняли намек и встали.

Дверь зала совета закрылась за остальными, и Кэйлеб посмотрел на Мерлина.

- Почему бы теперь тебе не подойти и не присоединиться к нам, когда это безопасно? - спросил он с улыбкой, и Грей-Харбор усмехнулся.

- Как прикажете, ваше величество, - мягко ответил Мерлин и пересек комнату, чтобы сесть в кресло, которое несколько минут назад занимал Хаусмин.

Если бы присутствовал кто-то другой, этот гипотетический другой наблюдатель, вероятно, был бы более чем немного удивлен, увидев телохранителя короля Кэйлеба, сидящего за столом совета вместе с двумя самыми доверенными официальными советниками короля, как будто он был им равен в глазах короля. В конце концов, очевидно, что капитан Этроуз отвечал за то, чтобы сохранить Кэйлебу жизнь, а не - несмотря на его недавнее повышение, в соответствии с его должностью личного оруженосца короля - консультировать его по высоким государственным вопросам.

Конечно, тот же самый гипотетический другой наблюдатель действовал бы, исходя из ошибочного предположения, что капитан Мерлин Этроуз из королевской чарисийской стражи был живым. Что ж, по крайней мере, он был человеком. В конце концов, он мог быть на самом деле жив; внутреннее жюри Мерлина все еще не решило этот конкретный вопрос.

Даже Грей-Харбор и Стейнейр не знали всей правды о нем. Если уж на то пошло, сам Кэйлеб не знал всей правды. Король знал, что Мерлин был значительно больше, чем человеком, но не знал, что на самом деле он был ПИКА - персональным интегрированным кибернетическим аватаром, - чье искусственное тело было домом для электронной записи личности, воспоминаний, эмоций, надежд и страхов молодой женщины по имени Нимуэ Элбан, которая была мертва последние восемь или девять столетий.

Но что знали Грей-Харбор и Стейнейр, и что они, вместе с Кэйлебом и горсткой других, разделявших те же знания, приложили все усилия, чтобы никто другой не узнал, так это то, насколько важную роль "видения" капитана Этроуза и обрывки эзотерических знаний сыграли в способности Чариса пережить массированный натиск храмовой четверки. Конечно, все в королевстве знали, что Мерлин был сейджином - одним из смертоносных воинов-монахов, мастеров боевых искусств, а иногда и духовных провидцев, которые приходили и уходили (обычно апокрифически) по страницам истории Сэйфхолда. Мерлин тщательно выбрал это конкретное прикрытие еще до того, как прибыл в Чарис, и его репутация одного из самых смертоносных воинов в мире (хотя, если быть строго точным, он не был просто одним из самых смертоносных воинов в мире, учитывая его... способности) сделала его идеальным выбором для личного оруженосца Кэйлеба. Что просто случайно поместило его постоянно под рукой у короля, глубоко в центре всех советов и планов Кэйлеба, и в то же время сделало его почти частью обстановки. Постоянно доступный для совета или консультации, но настолько невидимый для посторонних глаз, что никто никогда не задавался вопросом, что он там делает.

Теперь Кэйлеб посмотрел на него и выгнул бровь. - Что ты думаешь об анализе Эдуирда? - спросил он.

- Думаю, что не готов спорить с ним в этой конкретной области знаний, - ответил Мерлин. - Сомневаюсь, что сможет кто-либо во всем королевстве, по крайней мере, до тех пор, пока страсть Маклина к записи чисел не даст нам базу объективной статистики. Должен согласиться с ним в том, что храмовой четверке было бы чрезвычайно трудно эффективно закрыть Ховард и Хэйвен для наших торговцев. Однако я не готов сказать, насколько успешными в конце концов были бы их усилия, если они все равно решили бы попробовать, и реалистичны ли опасения барона Уэйв-Тандера по поводу субсидий Ранилду.

Наполеон попробовал это против Англии со своей "континентальной блокадой", - размышлял Мерлин. - У него это получилось не очень хорошо, что, вероятно, является хорошим знаком для теорий Хаусмина. С другой стороны, в тот момент на Земле было гораздо больше стран, чем одна Европа. В случае Сэйфхолда это было бы так, как если бы Наполеон контролировал все основные порты Северной Америки, Южной Америки и Азии, включая Россию, Китай и Османскую империю. И, если уж на то пошло, контроль Церкви гораздо глубже, чем у Наполеона. Что будет только усугубляться по мере того, как для всех участников все яснее и яснее становится религиозный аспект этого противостояния.

- Склонен согласиться с Эдуирдом, - предположил Грей-Харбор. Кэйлеб и Стейнейр одновременно посмотрели на него, и первый советник пожал плечами. - Не сомневаюсь, что если бы храмовая четверка смогла осуществить это, последствия здесь, в Чарисе, были бы... серьезными. На самом деле, они вполне могли бы оказаться катастрофическими. Но я склонен думать, что аргументы Эдуирда о доступности и стоимости наших товаров сделают ситуацию почти такой же плохой и для материковых королевств. На самом деле, почти наверняка достаточно плохой, чтобы привести к серьезному скрытому сопротивлению любому такому указу. Если уж на то пошло, во многих случаях это вполне может привести к открытому сопротивлению. Если, конечно, Церковь не пойдет дальше и не объявит священную войну. При таких обстоятельствах все могло бы стать намного сложнее.

- Мейкел? - Кэйлеб повернулся к своему архиепископу, и в карих глазах короля было гораздо больше беспокойства, чем он позволил бы увидеть большинству людей.

- Мое мнение не изменилось, Кэйлеб, - сказал Стейнейр с безмятежностью, которой позавидовал Мерлин, хотя и задался вопросом, насколько это оправдано. - Учитывая то, как "храмовая четверка" подошла ко всему этому запутанному делу, они будут испытывать большое внутреннее давление. Помните, у них всегда были свои враги в совете викариев. Во всяком случае, они этого не забыли, и у некоторых из этих врагов есть собственные значительные базы власти. Наша маленькая записка великому викарию ослабит четверку и придаст смелости их врагам. На этом фоне им придется действовать, по крайней мере, немного осторожно, если только они не решат рискнуть всем ради какого-нибудь драматического жеста неповиновения. Они никогда не делали этого в прошлом. Действительно, если бы они имели хоть малейшее представление о том, что их нападение на королевство может обернуться катастрофой, они бы никогда не предприняли его. Или, по крайней мере, никогда так бесцеремонно и небрежно. Поскольку они уже скормили одну руку ящеру-резаку, полагаю, что они вряд ли захотят поднять ставки выше, чем это абсолютно необходимо, по крайней мере, на какое-то время.

- Надеюсь, что ты прав насчет этого, - сказал король. - Я действительно надеюсь, что ты прав насчет этого.

Я тоже, - сухо подумал Мерлин. - Вот почему я надеюсь, что вы с Мейкелом оба были правы, изложив свою позицию по отношению к Церкви так... прямолинейно.

- Я надеюсь на то же, что и вы, ваше величество, - слегка улыбнулся архиепископ. - Время, конечно, покажет. И, - его улыбка стала шире, а глаза заблестели, - я очень хорошо осознаю, что природа моих собственных проблем гораздо лучше подходит для того, чтобы действовать на основе веры, чем ваша.

- У меня сложилось впечатление, что его высокопреосвященство, вероятно, прав насчет нежелания храмовой четверки ввязываться в какую-то раскаленную религиозную конфронтацию, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, - сказал Мерлин и увидел почти подсознательную гримасу Кэйлеба. Мерлин на самом деле не выступал против письма Стейнейра великому викарию, но и не был одним из его самых сильных сторонников.

- Думаю, что, к сожалению, неизбежно то, к чему мы движемся, - продолжил он сейчас. - Даже если полностью отвлечься от нашей собственной переписки с ними, сам факт того, что мы больше не подчиняемся их приказам, подтолкнул бы их к этому, и когда это произойдет, все станет чрезвычайно некрасиво. На данный момент, однако, привычка, если не что иное, заставит их пытаться "разыгрывать ситуацию" так, как они всегда делали это в прошлом. Конечно, именно так они попали в эту переделку, но думаю, что потребуется по крайней мере еще несколько месяцев, чтобы они поняли, насколько полностью изменились правила, а это значит, что у нас должно быть хотя бы немного времени, чтобы подготовиться.

- Что подводит меня к настоящей причине, по которой я попросил тебя и Рейджиса остаться, Мейкел, - сказал Кэйлеб.

Он откинулся на спинку стула и провел пальцами левой руки по цепи с изумрудами, которую так недавно унаследовал от отца. Он часто так делал, как будто цепь была своего рода талисманом, утешительной связью между ним и его отцом. Мерлин был уверен, что это была бессознательная манера с его стороны, но сейджин почувствовал знакомый укол личного горя, когда это напомнило ему о смерти старого короля.

- Брайан прав насчет необходимости иметь дело с Нарманом и Гектором, - продолжил новый король. - Всегда есть еще и Горджа, но Таро может подождать. Однако, по крайней мере, мы знаем, где находимся с Нарманом и Гектором. Можно сказать, что наши варианты там обладают достоинством прямолинейности. Но есть еще Чисхолм. Вы двое подумали над моим предложением?

- Как правило, ваше величество, - сухо сказал Грей-Харбор, - когда король "просит", чтобы его первый советник и его архиепископ "немного подумали" над одним из его предложений, они это делают.

- Хорошо. - Кэйлеб сверкнул улыбкой, хотя Мерлин хорошо знал, что во многих королевствах Сэйфхолда такая степень легкомыслия и неформальности со стороны первого советника вполне могла привести к быстрой замене упомянутого первого советника. - Поскольку я король, и поскольку вы думали об этом, как послушные слуги, к каким выводам вы пришли?

- Честно? - Веселье Грей-Харбора превратилось в трезвость, и он поднял одну руку и помахал ею взад-вперед в жесте нехарактерной неуверенности. - Я не знаю, Кэйлеб. Во многих отношениях это было бы идеальным решением, по крайней мере, одной из основных наших проблем. Во всяком случае, это, вероятно, успокоило бы нескольких людей, которые в настоящее время обеспокоены преемственностью, и Бинжэймин прав в том, насколько пугающим сейчас является весь этот вопрос. Но это также привело бы к некоторым значительным потрясениям, и всегда остается вопрос о том, будет ли Шарлиэн вообще рассматривать это. У нее будет достаточно проблем с храмовой четверкой, когда они узнают о действиях ее флота против нас. И, конечно же, - он показал зубы в тонкой одобрительной улыбке, - ваше решение вернуть ей сданные суда без каких-либо условий только усилит подозрения таких людей, как Клинтан и Тринейр.

- Тринейр, по крайней мере, скорее всего, точно поймет, почему вы это сделали, - вставил Стейнейр. - С другой стороны, Клинтан более проблематичен. У него более чем достаточно ума, чтобы понять. Вопрос в том, позволят ли ему понять его фанатизм и предрассудки или нет.

Стейнейр, безусловно, прав в этом, - подумал Мерлин. - Было бы намного проще, если бы мы знали, какой Клинтан проявится в любой данный момент. Вероятно ли, что это будет потакающий своим желаниям обжора? Или бесспорно блестящий мыслитель? Или религиозный фанатик-изувер, великий инквизитор? Или циничный интриган из "храмовой четверки"?

- И Шарлиэн, и Грин-Маунтин точно знают то же самое, - отметил Грей-Харбор. - Это будет фактором в том, как они могут отреагировать на ваше... скромное предложение. Усиление давления на них, возможно, не сделает их более восприимчивыми.

- Из того, что я видел о королеве Шарлиэн и бароне Грин-Маунтин, я бы не подумал, что это будет слишком большой проблемой, - сказал Мерлин. - Они оба понимают, с какими трудностями сталкиваемся мы. Не скажу, что они, вероятно, будут в восторге от любых попыток с нашей стороны манипулировать ими, но они, безусловно, поймут, что в этом не было ничего личного.

И Грей-Харбор, и Стейнейр кивнули, соглашаясь с его замечанием. Они хорошо знали, что "видения" Мерлина позволяли ему следить за внутренней работой и частными беседами королевы Шарлиэн Чисхолмской и ее самых доверенных советников так, как не мог никто другой.

- Сказав это, - продолжил Мерлин, - я не имею ни малейшего представления, как она отреагирует на то, что вы имеете в виду. Не думаю, что такая возможность даже приходила ей в голову. С какой стати?

- Это, безусловно, разумный вопрос, - криво усмехнулся Грей-Харбор. - С другой стороны, было то, как она отреагировала на предложение твоего отца о более формальном союзе, Кэйлеб.

- С тех пор ситуация немного изменилась, - ответил Кэйлеб. - И давайте не будем забывать, кого отец выбрал своим послом.

Челюсть юного монарха сжалась от мимолетно вспомнившейся боли. Калвин Армак, герцог Тириэн и его собственный двоюродный брат, представлял интересы короля Хааралда в его попытке заключить оборонительный союз против Корисанды с королевством Чисхолм. Конечно, когда Хааралд выбрал Тириэна, он не понимал, что двоюродный брат, которого он любил как родного брата, уже строил против него заговор в сотрудничестве с князем Нарманом Эмерэлдским. Хааралд даже не подозревал, что Калвин намеревался убить и его, и Кэйлеба.

- Это так, - признал Грей-Харбор болезненно нейтральным голосом, и его собственные глаза были темными и затененными. Калвин Армак был превосходным двоюродным дядей Кэйлеба, гораздо больше дядей и почти вторым отцом, чем просто двоюродным родственником, но он был также зятем Рейджиса Йованса, мужем дочери Грей-Харбора и отцом двух его внуков.

И именно брошенный Рейджисом Йовансом кинжал положил конец предательской жизни герцога Тириэна.

- Итак, имея это в виду, кого бы вы выбрали своим послом на этот раз? - Мерлин намеренно сделал свой собственный голос немного более резким, чем обычно. - Полагаю, вы уже подумали об этом?

- Действительно, подумал. - Кэйлеб улыбнулся. - Учитывая характер предложения - и, как бы не по-джентльменски это ни было, желательность поддержания достаточного давления, чтобы... поощрить Шарлиэн и Грин-Маунтина - я подумал, что мы могли бы послать им действительно высокопоставленного представителя. Кого-то вроде, - он повернулся с улыбкой к Грей-Харбору, - моего уважаемого первого советника.

- Подождите одну минуту, Кэйлеб! - Грей-Харбор выпрямился в кресле, качая головой. - Понимаю, к чему вы клоните, но я никак не могу оправдать свое долгое отсутствие в подобной миссии! От Теллесберга до Черейта почти десять тысяч морских миль. Это больше, чем полуторамесячное путешествие только в одну сторону!

- Знаю, - улыбка Кэйлеба сменилась совершенно серьезным выражением лица. - Поверь мне, Рейджис, знаю, и я долго и упорно думал об этом. Если не ошибаюсь в своих предположениях, тебя не будет по крайней мере три или четыре месяца, даже если предположить, что все пройдет идеально. И ты прав, перспектива того, что тебя так долго не будет в королевстве, вряд ли поможет мне спать спокойно. Но если бы мы могли заставить это сработать, это имело бы огромное значение для определения того, удастся ли нам выжить, и ты это знаешь. Одному богу известно, как сильно я буду скучать по тебе, но Мейкел мог бы заменить тебя на посту первого советника, пока тебя не будет. Он знает все, что обсуждали мы с тобой, и его позиция поставила бы его выше обычных политических разборок, которые кому-то другому, возможно, пришлось бы вести, если бы они попытались временно занять твое место. На самом деле, он единственный другой подходящий кандидат на пост посла, которого я смог найти, и, честно говоря, в данный конкретный момент нам гораздо легче отослать тебя из королевства, чем мы можем позволить себе убрать его из архиепископства.

Грей-Харбор открыл рот, словно собираясь возразить, но снова закрыл его с задумчивым выражением лица, услышав последнюю фразу Кэйлеба. Затем, несмотря на явные сомнения, он медленно кивнул.

- Понимаю ваши рассуждения, - признал он, - и вы правы насчет Мейкела как моей замены. Вы понимаете, я не думаю, что хотя бы один король или князь во всем мире когда-либо просил своего архиепископа действовать в качестве простого первого советника, но вижу немало преимуществ в этом соглашении - особенно в наших нынешних обстоятельствах. Конечно, по крайней мере ничему не повредит то, что Церковь и корона действительно работают в тандеме! И он действительно знает все наши планы, и Жефри мог бы справиться со всеми рутинными документами и процедурами под его руководством. - Губы первого советника дрогнули. - Бог свидетель, он делал это для меня в течение многих лет!

- Ключевой момент состоит в том, что, если потребуется, мы можем справиться без тебя, - сказал Кэйлеб, - и я не могу представить никого, у кого было бы больше шансов, чем у тебя, убедить Шарлиэн. И чем больше я думал об этом, тем больше мне казалось, что убедить ее, вероятно, по крайней мере так же важно, как сделать Гектора из Корисанды на фут или два короче.

- И перспектива помочь вам сделать Гектора короче, вероятно, была бы одной из главных достопримечательностей плана, насколько это касается ее интереса, - согласился Грей-Харбор.

- Эта мысль приходила мне в голову. - Кэйлеб пристально смотрел на первого советника еще секунду или две, затем склонил голову набок. - Итак, ты готов пойти поиграть в посланника?

V КЕВ "Дистройер", залив Эрейстор, княжество Эмерэлд

- Адмирал Нилз здесь, сэр. С ним капитан Шейн.

Адмирал сэр Доминик Стейнейр, новоиспеченный барон Рок-Пойнт, оторвался от изучения двуствольного кремневого пистолета, когда его флаг-лейтенант почтительно просунул голову в дверь флагманской каюты на борту КЕВ "Дистройер".

- Спасибо, Стивин, - сказал он. - Пожалуйста, попросите их пройти ко мне.

- Конечно, сэр.

Лейтенант Стивин Эрейксин слегка поклонился, прежде чем удалиться, а адмирал Рок-Пойнт улыбнулся. Молодой Эрейксин был связан по меньшей мере с двумя третями аристократов королевства Чарис. Действительно, он был гораздо более благородного происхождения, чем его адмирал, несмотря на недавнее присвоение Рок-Пойнту собственного титула, хотя такого рода вещи случались в Чарисе чаще, чем в большинстве других королевств Сэйфхолда. И, как предположил Рок-Пойнт, того факта, что он сам был младшим братом архиепископа Чариса, обычно было бы более чем достаточно, чтобы компенсировать более голубую кровь Эрейксина. Конечно, в данном случае, учитывая... необычность возведения Мейкела в сан архиепископа, это было немного более проблематично, чем обычно.

Если Эрейксин и отдавал себе отдаленный отчет в превосходстве своего происхождения, он не подавал абсолютно никаких признаков этого. Однако это давало деловому, умному лейтенанту определенный неоспоримый уровень комфорта, когда дело доходило до общения с вышестоящими офицерами в целом.

Когда дверь за флаг-лейтенантом закрылась, адмирал с некоторым сожалением отложил пистолет в сторону, положив его обратно рядом с таким же в бархатное гнездышко в потертом деревянном футляре на своем столе. Эта пара пистолетов была одним из последних мозговых штурмов богатого воображения барона Симаунта, и Рок-Пойнт всегда ценил активный подход барона к жизни и своим обязанностям. Это было отношение, которое сослужило бы ему плохую службу во многих флотах, но не в королевском флоте Чариса - или, по крайней мере, не в нынешнем королевском чарисийском флоте - и новое оружие было типичным для усилий Симаунта.

До появления кремневого замка огнестрельное оружие, подобное пистолету, который только что рассматривал Рок-Пойнт, было бы в лучшем случае непрактичным. Теперь они были полностью практичны... по крайней мере, за исключением отвлечения производственных мощностей, которые были нужны для их изготовления. Рок-Пойнт подозревал, что Симаунту пришлось давить на мастера, который изготовил соответствующий набор пистолетов в коробке на столе. Традиционно презентационное оружие рассматривалось как возможность продемонстрировать художественные таланты производителя, а также его практические способности. Согласно этим правилам, пистолеты должны были быть украшены тонкой гравировкой и - несомненно - инкрустированы золотом и пластинками из слоновой кости. На этот раз единственным украшением были маленькие золотые медальоны, вделанные в рукояти пистолетов, с изображением скрещенных пушек и кракена герба, которым его монарх наградил его вместе с титулом.

Думаю, Алфрид знает меня лучше, чем кто-либо другой, - сказал себе Рок-Пойнт с нежной улыбкой. - Он знает, как мало пользы я получаю от потраченных впустую нарядов.

Более того, - подумал адмирал, закрывая коробку и запирая ее на задвижку, - Симаунт знал, как высоко он ценит функциональность и практичность, а гладкие, красиво вороненые пистолеты в избытке обладали и тем, и другим. Они взводились с гладким, как стекло, приятным "щелчком", спусковые крючки работали чисто и четко, а насыщенный аромат оружейного масла цеплялся за корпус пистолета, как тонкие духи. С нарезными, расположенными бок о бок стволами пятидесятого калибра адмирал, у которого больше нет двух рабочих ног, все равно будет держать в своих руках жизни четырех человек, даже если его работа ног больше не соответствует самым высоким стандартам владения мечом.

- Адмирал Нилз и капитан Шейн, сэр, - пробормотал Эрейксин, когда дверь каюты снова открылась, и он провел посетителей во флагманскую каюту Рок-Пойнта.

- Спасибо, Стивин, - сказал Рок-Пойнт, затем улыбнулся двум своим подчиненным, когда флаг-лейтенант снова исчез.

- Привет, капитан Шейн, - сказал он тогда. - Пожалуйста, садитесь. - Он махнул рукой в сторону ожидавших их стульев. - Мне жаль, что меня не было на палубе, чтобы поприветствовать вас.

- В извинениях нет необходимости, милорд, - ответил за них обоих адмирал Коди Нилз, когда они сели, и Рок-Пойнт снова улыбнулся, на этот раз немного более криво, когда он посмотрел вниз, туда, где раньше была икра его правой ноги.

- Как ваша нога, сэр? - спросил Нилз, проследив за направлением взгляда своего начальника.

- Лучше, - Рок-Пойнт поднял взгляд, слегка пожав плечами. - Они снабдили меня собственным колышком, но все еще подгоняют его. Больше всего на свете приходится возиться с правильным углом наклона подушечки для ног. - Он поднял свою укороченную ногу со скамеечки для ног, на которой она лежала, и согнул колено. - Конечно, мне повезло, что у меня все еще есть колено, и культя хорошо заживает, но пока сам колышек достаточно раздражает. Понимаю, - он снова пожал плечами, на этот раз с иронией, - что граф Мандир испытывает похожие трудности.

- Так я слышал, - признал Нилз со своей собственной легкой улыбкой. Раздробленная голень Рок-Пойнта была ампутирована после битвы при проливе Даркос, в которой огонь его флагманского корабля уже оторвал левую ногу Гарта Ралстана, графа Мандира, который тогда командовал эмерэлдским флотом. Флагман Рок-Пойнта в том сражении, КЕВ "Гэйл", был поврежден еще серьезнее, чем его адмирал, и должен был оставаться для ремонта на верфи, по крайней мере, еще несколько пятидневок.

- Учитывая все обстоятельства, я счастлив, что потерял ногу, а не руку, - сказал Рок-Пойнт. - В любом случае, морской офицер не тратит много времени на пешие забеги.

Нилз и Шейн вежливо хихикнули, а Рок-Пойнт фыркнул, услышав их послушный ответ на его незначительную шутку. Затем выражение его лица стало серьезным.

- Итак, что там насчет молодого Хивита?

- У меня есть его письменный отчет, сэр, - сказал Нилз, открывая объемистый кейс, который он принес с собой, и извлекая тонкую пачку бумаги. - В нем содержатся все детали, но суть достаточно проста. Мимо него в Эрейстор пытался пройти церковный курьерский катер. Когда он отказался остановиться, Хивит произвел единственный выстрел перед его носом, и в этот момент его капитан оказался достаточно мудрым, чтобы спустить свой флаг и сдаться.

В его устах это звучит так просто, - подумал Рок-Пойнт. - И, действительно, полагаю, что так оно и есть. Конечно, не без последствий.

- Значит, жертв не было? - спросил он вслух.

- Нет, сэр, - ответил Нилз. - Не в этот раз.

Рок-Пойнт поморщился от комментария, но ничего не мог возразить против этого. В конце концов, следующий раз все равно наступит, и какой-нибудь упрямый, упорный, непримиримый церковный курьер обязательно откажется поднять свой флаг, и жертв будет довольно много.

- Что ж, - заметил он, - похоже, Хивит сделал именно то, что должен был сделать. Предполагаю из того, что вы сказали, и из того, как вы это сказали, что вы согласны с этим выводом?

- Полностью, сэр, - твердо сказал Нилз.

- Как его люди восприняли это?

- Ну, в целом, сэр, - Нилз слегка передернул плечами, - большинство из них, похоже, восприняли это довольно спокойно. На самом деле, некоторые из них, казалось, были разочарованы тем, что им все-таки не удалось обстрелять корабль отца Расса. Когда Хивит представил мне свой личный отчет, у меня сложилось впечатление, что по крайней мере один из его офицеров был... скажем так, менее воодушевлен такой возможностью, но если бы Хивит приказал им стрелять на поражение, они бы открыли огонь.

- Хорошо, - сказал Рок-Пойнт и задался вопросом, действительно ли это он имел в виду.

Он слегка повернул свое кресло, прислушиваясь к его скрипу, так, чтобы можно было смотреть из широких кормовых иллюминаторов "Дистройера" на панорамное, танцующее на солнце голубое зеркало залива Эрейстор. С того места, где он сидел, ему была видна северная оконечность острова Лонг в форме головастика, а защищенная вода между ним, островом Кэлли и островом Саут была превращена в якорную стоянку Чариса, как только укрепления на этих островах сдались морской пехоте.

В некотором смысле Рок-Пойнт все еще был немного озадачен тем, с какой готовностью капитулировали эти батареи и крепости, когда им предложили сдаться. Полковнику Хоуирду Джинкину, старшему офицеру морской пехоты Рок-Пойнта, никогда не удавалось собрать больше двух или трех батальонов морских пехотинцев из корабельных подразделений флота. Рок-Пойнт, конечно, смог усилить их наборами моряков, особенно с уцелевших галер с их огромными экипажами. Тем не менее, это был явно разношерстный десант, даже при поддержке тяжелой артиллерии, доставленной на берег с галеонов флота.

Было заманчиво почувствовать некоторую степень презрения к эмерэлдским командирам, которые спустили свои флаги, столкнувшись с призывом Джинкина сдаться. С другой стороны, большинство укреплений сами по себе были сильно недоукомплектованы: артиллеристов было достаточно, чтобы отбиться орудиями от атаки с моря, но не хватало пехоты, чтобы противостоять серьезному нападению со стороны суши. И с уничтожением эмерэлдского флота не было никакого способа помешать Рок-Пойнту найти места, где он мог бы высадить свои войска и артиллерию на берег без помех со стороны защитников.

Кроме того, полное поражение Эмерэлда в море подорвало моральный дух защитников еще до того, как первый десантный отряд ступил на любой из этих островов.

Но все это было не более чем подготовкой. Большая часть чарисийского флота и морской пехоты, несомненно, была сосредоточена на уничтожении своих противников в Эмерэлде и Лиге Корисанды, но это должно было занять по крайней мере некоторое время, поскольку существовала небольшая проблема с тем, что именно королевство собиралось использовать в качестве армии. Захват островных баз, блокирование крупных портов блокадными эскадрами и уничтожение торгового флота своих врагов - это одно, и Рок-Пойнт не сомневался, что у флота и морской пехоты есть ресурсы для решения этих задач. Однако вторжение в такое место, как Эмерэлд, или, что еще хуже, в Корисанду, было чем-то совершенно другим.

И даже если - когда - нам удастся разобраться с Нарманом и Гектором, это все равно только начало, - мрачно подумал он. - Интересно, много ли наших людей действительно понимают это? Прямо в эту минуту они все еще взбешены тем, что пыталась сделать с нами храмовая четверка, поэтому я не сомневаюсь, что люди Хивита были готовы открыть огонь по этому курьерскому катеру. Но что произойдет позже, когда они поймут - по-настоящему поймут, глубоко внутри, - что наш истинный враг, наш опасный враг - это не Гектор или Нарман. Это сама Церковь.

Ни один адмирал, ни один генерал - ни одно королевство - никогда прежде не сталкивались с такой реальностью. Чарис так и сделал, и часть сэра Доминика Стейнейра испытывала ледяную дрожь страха всякий раз, когда он думал о темном, непроходимом будущем, в которое направлялись он и его королевство.

- Хивит случайно не захватил какие-нибудь депеши, которые они везли? - спросил он, и его брови поползли вверх, когда Нилз резко рассмеялся.

- Я сказал что-то забавное? - спросил он, и другой адмирал покачал головой.

- Не совсем, милорд, - сказал он, хотя все еще улыбался. - Подозреваю, что Церкви просто придется пересмотреть некоторые из своих стандартных процедур. Похоже, у отца Расса вообще не было сумки для доставки, тем более утяжеленной. Все документы, которые ему было поручено доставить, были заперты в сейфе в его каюте. Сейфе, который, собственно говоря, был привинчен к палубе.

- Привинчен к палубе? - Рок-Пойнт моргнул, и Нилз кивнул.

- Очевидно, что Церковь не задумывалась о возможности того, что кто-либо из ее курьеров может быть перехвачен. Их процедуры обработки отправлений больше направлены на внутреннюю безопасность документов во время транспортировки, чем на то, чтобы они не попали в чьи-либо посторонние руки. Поэтому вместо того, чтобы носить их в утяжеленном мешке, они запирают их в каюте капитана. И, - он покачал головой, - чтобы открыть сейф, нужно два ключа. У капитана есть один, у казначея - другой.

Рок-Пойнт мгновение смотрел на него, затем покачал головой, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется мышлению Церкви, чтобы приспособиться к новой реальности и изменить способ, которым ее курьерские суда обрабатывали корреспонденцию.

- Полагаю, коммандеру Хивиту удалось заполучить оба ключа? - мягко сказал он.

- На самом деле, думаю, он сказал что-то о монтировке, сэр, - сказал капитан Шейн, впервые заговорив и злобно улыбаясь. - Из того, что он сказал мне, пока ждал встречи с адмиралом Нилзом, этот отец Расс, по крайней мере, сумел выбросить свой ключ за борт, прежде чем люди "Уэйв" поднялись на катер. Не знаю, действительно ли он думал, что это остановит Хивита, но, по-видимому, он чуть не умер от апоплексического удара, когда Хивит взломал сейф. Думаю, он более чем наполовину ожидал, что молния поразит Хивита насмерть на месте.

- Чего, очевидно, не произошло, - сухо сказал Рок-Пойнт. Он предполагал, что ему было приятно видеть, как Шейн развеселился при этой мысли, но он не мог не задаться вопросом, разделят ли остальные его офицеры и матросы реакцию флаг-капитана.

- Я принес захваченные документы с собой, милорд, - сказал Нилз, протягивая руку и похлопывая по своему кейсу. - На всякий случай, я также сделал дубликаты-копии. К сожалению, они, похоже, каким-то образом зашифрованы.

- Полагаю, это не слишком удивительно, - сказал Рок-Пойнт. - Раздражает, но не удивительно. - Он пожал плечами. - Нам просто придется отправить их дальше в Теллесберг. Возможно, барон Уэйв-Тандер и его люди смогут расшифровать их.

А если они не смогут, уверен, что сейджин Мерлин сможет, - размышлял он.

- Да, мой господин.

- Пожалуйста, передайте мои поздравления коммандеру Хивиту за хорошо выполненную работу. Он и его люди, похоже, развили в себе умение быть в нужном месте в нужное время, когда нужно выиграть призовые деньги, не так ли?

- По крайней мере, пока, - согласился Нилз. - Тем не менее, у меня есть несколько просьб позволить кому-то еще cломать монополию "Уэйв".

- Это не ее должность, сэр, - фыркнул Шейн. - Это ее скорость. Ну, это и тот факт, что у Хивита действительно есть талант к такого рода работе.

- Ему лучше наслаждаться этим, пока он может, - сказал Рок-Пойнт. Нилз приподнял бровь, и Рок-Пойнт улыбнулся. - Я только что получил свои собственные депеши от графа Лок-Айленда. Среди прочего, он попросил меня подобрать командиров для некоторых новых галеонов, и мне кажется, что молодой Хивит может быть тем капитаном, которого мы ищем.

VI Княжеский дворец, город Эрейстор, княжество Эмерэлд

Князь Нарман Эмерэлдский не был счастливым человеком.

Для этого было много причин, начиная с того, что случилось с его флотом, а затем с того факта, что он больше не контролировал даже воды залива Эрейстор, находящиеся вне досягаемости береговых оборонительных батарей. И тем фактом, что он вряд ли мог ожидать, будто король Кэйлеб оставит без внимания покушение на его собственное убийство или ту роль, которую князь Нарман сыграл в его организации. Затем был способ, которым он и все его княжество были вынуждены стать младшими партнерами - почти вассалами - Гектора из Корисанды в соответствии с генеральным планом храмовой четверки по уничтожению Чариса.

И, конечно же, этим утром была восхитительная беседа с епископом-исполнителем Уиллисом.

Он стоял, глядя из окна дворца на бескрайнюю синюю гладь залива. Торговый флот Эмерэлда никогда не был очень большим по сравнению с флотом Чариса или даже Корисанды, но в эти дни прибрежные причалы были переполнены торговыми судами, которые не осмеливались выходить в море, и многие из них стояли на якорях и буях дальше. С другой стороны, якорные стоянки и причалы военно-морской верфи были практически пусты. Девять галер - общая уцелевшая сила флота Нармана - жалко жались друг к другу, словно для какого-то взаимного утешения.

С одной стороны на якоре стояли еще две галеры, и Нарман сердито посмотрел на большие двухмачтовые корабли. Это были единственные трофеи, которые удалось захватить флоту герцога Блэк-Уотера, прежде чем Хааралд и Кэйлеб из Чариса в ответ уничтожили его собственные корабли. Они просто случайно оказались здесь, в Эрейсторе, когда на Блэк-Уотера обрушился молот, хотя Нарман не ожидал, что кто-либо из его бывших "союзников" поверит в совпадение, которое "случайно" оставило их в его владении.

Нарман лично отправился осмотреть захваченные корабли в день их прибытия. Сам он не был опытным морским офицером, но даже он смог проследить за объяснениями о необычных установках чарисийской артиллерии и причинах эффективности нового оружия. Это понимание не заставило его почувствовать себя лучше, особенно когда он задумался о том факте, что, будучи географически ближайшим членом альянса против Чариса, он был практически уверен, что станет первым объектом внимания короля Кэйлеба. Как, впрочем, это подчеркнул захват оборонительных сооружений на отдаленных от его столицы островах.

Он обернулся, когда открылась дверь помещения и через нее вошли Травис Олсин, граф Пайн-Холлоу, и коммодор Хейнз Жэзтро.

Пайн-Холлоу был двоюродным братом Нармана, а также его первым советником и одним из относительно немногих придворных, в преданность которых князь действительно верил. Жэзтро, с другой стороны, был старшим - фактически, единственным - командиром эмерэлдской эскадры, вернувшимся из битвы при проливе Даркос. Нарман знал, что были те, кто лелеял подозрения в отношении Жэзтро - в его храбрости, а также в его преданности - просто потому, что он был самым старшим офицером, вернувшимся домой. Сам Нарман, к некоторому удивлению многих, этого не сделал. Тот факт, что флагманский корабль Жэзтро понес более тридцати процентов потерь и был так сильно поврежден, что медленно пошел ко дну после того, как ему удалось вернуться на военно-морскую верфь, был единственной рекомендацией, в которой коммодор нуждался, насколько это касалось Нармана.

- Вы хотели видеть нас обоих, мой князь? - сказал Пайн-Холлоу с поклоном, и Нарман кивнул.

- Да, - сказал он с несвойственной ему краткостью и махнул им двоим, чтобы они присоединились к нему у окна.

Пайн-Холлоу и Жэзтро подчинились команде, и первый советник задался вопросом, осознает ли морской офицер, насколько нетипичным было отношение Нармана в течение последних нескольких пятидневок. Если Пайн-Холлоу не ошибался, его невысокий, круглый князь действительно терял вес. Некоторые люди, вероятно, не были бы особенно удивлены, обнаружив, что это делает князь в положении Нармана, но Пайн-Холлоу знал своего двоюродного брата с детства, и он не мог вспомнить ничего, что когда-либо заставляло Нармана пренебрегать своей едой. Князь также не соответствовал образу подавленного человека, вяло погружающегося в отчаяние. На самом деле, Нарман действительно казался более сосредоточенным, более энергичным, чем когда-либо прежде видел его Пайн-Холлоу.

- Я только что закончил развлекать епископа-исполнителя Уиллиса, - сказал князь двум своим подчиненным, снова выглянув в окно. - Он был здесь, чтобы выразить свое... недовольство тем, что вчера случилось с курьерским катером Церкви.

Пайн-Холлоу взглянул на Жэзтро, но коммодор только спокойно и внимательно смотрел на Нармана. Как подозревал первый советник, флегматичный характер морского офицера был частью того, что Нарман так высоко оценил его.

- Я объяснил его высокопреосвященству, - продолжил Нарман, - что такого рода вещи происходят, когда наши родные воды контролирует чужой флот. Он ответил на это, сказав мне, что такого никогда раньше не случалось ни с одним из судов Матери-Церкви, факт, о котором, - он повернулся, чтобы тонко улыбнуться остальным, - я уже знал, чему вы, возможно, удивитесь.

Невольно Пайн-Холлоу почувствовал, как его глаза расширились от сухого, как пустыня, тона Нармана.

- Вопрос, который я хочу задать вам, коммодор, - сказал князь, - заключается в том, есть ли какой-либо способ, который вы можете придумать, чтобы мы могли каким-то образом гарантировать безопасность будущих кораблей Церкви, прибывающих сюда, в Эрейстор?

- Честно? Нет, ваше высочество, - без колебаний ответил Жэзтро. - До вчерашнего дня я бы считал, по крайней мере, равными шансы, что чарисийцы позволят курьерам с церковным флагом беспрепятственно проходить через блокаду. Честно говоря, на самом деле я предполагал, что шансы были значительно выше, чем равные. - Он слегка пожал плечами. - Очевидно, я был бы неправ. И учитывая их присутствие здесь, в заливе, и их очевидную готовность рисковать гневом Церкви, я не вижу никакого способа, которым мы можем помешать им делать то же самое снова и снова, когда они захотят.

- Понимаю. - Пайн-Холлоу отметил, что тон Нармана был спокойным, без малейшего намека на недовольство сокрушительной откровенностью Жэзтро.

- Могу ли я внести предложение, ваше высочество? - сказал коммодор через мгновение, и Нарман кивнул ему, чтобы он продолжал.

- Эрейстор - не единственный порт в Эмерэлде, - отметил Жэзтро. - И у Кэйлеба не хватает кораблей, чтобы закрыть все рыбацкие порты вдоль нашего побережья, как мы уже демонстрируем. Есть несколько мест, где, я уверен, курьеры могли бы безопасно высадиться на берег и доставить любые депеши по суше в столицу.

- Это именно то, о чем я сам думал, - согласился Нарман. - На самом деле, я уже сделал это предложение епископу-исполнителю. Похоже, его не слишком обрадовала такая перспектива. - Тонкая улыбка князя обнажила кончики его зубов. - Думаю, он считает, что это плохо согласуется с достоинством Церкви, вынуждая ее посланников "красться в тени, как браконьеры, избегающие судебного пристава", как он выразился.

Пайн-Холлоу заметил, что голос Нармана стал еще более сухим, чем раньше, и первый советник почувствовал отчетливую вспышку беспокойства. Положение Нармана было достаточно мрачным и без того, чтобы он открыто выступал против официального представителя Церкви в Эмерэлде.

И, конечно же, положение первого советника Эмерэлда почти полностью зависело от положения его князя.

- Мне жаль слышать, что его высокопреосвященство так думает, - вежливо сказал Жэзтро, и Нарман действительно усмехнулся.

- Я в этом уверен, коммодор.

Князь покачал головой, затем пожал плечами.

- Что ж, коммодор, это был действительно единственный вопрос, который у меня был к вам. Я не могу сказать, что ваш ответ меня удивляет, но это, конечно, не ваша вина. Не будете ли вы так добры составить список лучших альтернативных мест высадки для будущих церковных посланников, чтобы я мог передать его епископу-исполнителю к завтрашнему утру?

- Конечно, ваше высочество.

Жэзтро поклонился в знак признания своего отбытия и удалился. Нарман посмотрел, как за ним закрылась дверь, затем посмотрел на своего двоюродного брата.

- Не могу сказать, что я в восторге от прилагаемой цены, Травис, - заметил он почти капризно, - но, по крайней мере, прореживание, которое нам устроили Хааралд и Кэйлеб, привлекло мое внимание к одному достойному офицеру.

Пайн-Холлоу кивнул. Очевидная невосприимчивость Жэзтро к мраку, обреченности и отчаянию, которые привели к падению морального духа большинства выживших старших офицеров эмерэлдского флота, была поразительной. Коммодор должен был осознавать почти безнадежность положения Эмерэлда, но вместо того, чтобы зацикливаться на этом, он активно искал способы нанести ответный удар по Чарису. Как он только что указал, королевскому чарисийскому флоту не хватало кораблей, чтобы блокировать каждый эмерэлдский порт, и Жэзтро был занят оснащением легких, хорошо вооруженных крейсеров в качестве торговых рейдеров в каждой гавани с верфями. Большинство из них были бы немногим больше, чем легковооруженные, огромные гребные лодки или наспех переоборудованные - и еще более легковооруженные - торговые суда. Ни один из этих типов не мог надеяться противостоять какому-либо обычному военному кораблю, даже без дьявольской новой чарисийской артиллерии, но они могли захватывать и уничтожать неуклюжие, легковооруженные - или совершенно невооруженные - торговые суда, и торговое рейдерство, вероятно, было единственным способом, с помощью которого Эмерэлд мог надеяться нанести реальный ущерб - или, по крайней мере, неудобства - Чарису.

Конечно, в конце концов это не принесло бы никакой пользы.

Нарман продолжал смотреть в окно еще две или три минуты, не говоря ни слова. Пайн-Холлоу знал, что глаза князя следят за серовато-коричневыми пирамидами потрепанных парусов чарисийских галеонов, медленно-медленно скользящих по заливу Эрейстор.

- Знаешь, - наконец сказал Нарман, - чем больше я думаю о том, как мы попали в эту переделку, тем больше я злюсь.

Он отвернулся от чарисийских военных кораблей и посмотрел своему кузену в глаза.

- Это было глупо, - сказал он, и Пайн-Холлоу знал, что это было самое глубокое, самое осуждающее осуждение в лексиконе Нармана. - Даже если бы Хааралд не строил все эти проклятые галеоны со всеми этими проклятыми новыми пушками, это все равно было бы глупо. Очевидно, что Тринейр и Клинтан даже не пытались выяснить, что на самом деле происходит в Чарисе, потому что на самом деле им было все равно. У них была своя повестка дня и свои собственные цели, и поэтому они просто сказали, что к черту все продумывать, и начали двигать свои шахматные фигуры, как слепые, неуклюжие идиоты. Даже если бы все сложилось так, как они ожидали, это было бы все равно, что разбить яйцо кувалдой. И тем, как это было сделано, они только подтолкнули Хааралда к уничтожению всего, что могло причинить ему вред! О, - он сделал нетерпеливый жест, - мы тоже не знали, что он задумал, до того, как вручил нам все наши головы. Я признаю это. Но мы, по крайней мере, знали, что он что-то замышляет, а это было больше, чем, как оказалось, знал этот идиот Гектор! И кого решили поддержать Тринейр и Клинтан? Гектора, вот кого!

Пайн-Холлоу кивнул, и губы Нармана задвигались, как будто он хотел плюнуть на пол. Затем князь глубоко вздохнул.

- Но есть и другая причина, по которой это было глупо, Травис, - сказал он гораздо более мягким голосом, как будто боялся, что кто-то еще может его услышать. - Это было глупо, потому что это показывает всему миру, что на самом деле думают драгоценные участники "храмовой четверки".

Его глаза стали очень спокойными, темными и холодными, и мышцы живота Пайн-Холлоу напряглись.

- Что они думают, мой князь? - спросил он очень осторожно.

- Они думают, что могут уничтожить любого, кого захотят, - сказал ему Нарман. - Они свистнули - какое там выражение Кэйлеба о нас передал граф Тирск? Ах, да. Они свистнули шайке "наемных душегубов, убийц и насильников" и приказали нам перерезать Чарису горло. Им было наплевать, что это значит - как для нас, так и для Чариса. Они решили сжечь дотла целое королевство и убить тысячи людей - и чтобы использовать меня для этого, Шан-вей забери их души! - как будто решение было не более важным, чем выбор, какую бутылку вина заказать к ужину, либо подать рыбу или птицу в качестве основного блюда. Вот насколько важным было для них это решение.

Я ошибся, - подумал Пайн-Холлоу. - Глаза Нармана не были холодными. Просто лава в них горела так глубоко, так горячо, что была почти - почти - невидима.

- Нарман, - сказал граф, - это Церковь. Викариат. Они могут делать все, что угодно...

- А они могут? - прервал его Нарман. Пухлый князь Эмерэлда поднял правую руку, тыча указательным пальцем в окно. - А они могут? - повторил он, указывая на паруса чарисийских галеонов. - Не знаю, как кажется тебе, Травис, но должен сказать, что планы четверки сработали не совсем так, как они планировали, верно?

- Да, но...

- Это не закончится здесь, ты же знаешь, - голос Нармана снова был спокоен, и он сел на мягкое сиденье у окна спиной к стене, пристально глядя на своего более высокого кузена. - Учитывая даже чисто светскую власть Церкви, шансы на выживание Чариса, конечно, невысоки. Но Кэйлеб уже доказал, что Чарис так просто не сдастся. Конечно, я бы предпочел самому остаться здесь, чтобы посмотреть, как все это работает. Но даже если я этого не сделаю, я уже могу сказать тебе это. Потребуются годы, чтобы преодолеть оборонительные преимущества, которыми уже обладает Чарис, и для этого понадобится гораздо больше кораблей, гораздо больше людей и гораздо больше золота, чем когда-либо представляла храмовая четверка в своих худших кошмарах. Будут сожжены города, Травис. Будут смерти, зверства, массовые убийства и репрессии... Я даже не могу представить себе всего, что произойдет, но, по крайней мере, пытаюсь, в отличие от "храмовой четверки". И когда все это закончится, на всем Сэйфхолде не останется ни одного князя или короля, который не знал бы, что его корона зависит не от одобрения Бога или даже принятия Церкви, но от прихоти мелких, продажных, жадных, глупых людей, которые думают, что они сами архангелы, во славе возвращающиеся на Сэйфхолд.

Травис Олсин никогда прежде не слышал ничего подобного от своего князя, и теперь, услышав это, он испугался. И не только из-за его последствий для его собственной власти и выживания. Он всегда знал, что Нарман Эмерэлдский был опасно, опасно умным человеком, несмотря на то, как упорно недооценивали этого маленького пухлого правителя его союзники и противники. Теперь казалось так, как если бы его собственное неминуемое поражение и вероятная кончина сломали какой-то внутренний барьер, высвободили какую-то глубокую, скрытую пружину пророчества.

- Нарман, пожалуйста, подумайте о том, что вы говорите, - тихо сказал граф. - Вы мой князь, и я последую за вами, куда бы вы ни повели меня. Но помните, что, кем бы они ни были, они говорят голосом Матери-Церкви и контролируют весь остальной мир. В конце концов, Чарис не может...

- Чарис не обязан этого делать, - снова перебил Нарман. - Именно это я и хочу сказать! Что бы ни случилось с Чарисом, что бы ни думала храмовая четверка, это только начало. Даже если им удастся полностью сокрушить Чарис, это все еще только начало. Это не Божья воля, это их воля, и это будет очевидно для всех, а не только для кого-то вроде меня или Грейгора Стонара из Сиддармарка. И когда это станет очевидным, неужели вы действительно думаете, что другие князья и короли просто вернутся ко сну, как будто этого никогда не было? Как будто Тринейр и Клинтан не доказали, что ни одна корона не в безопасности, ни один город не в безопасности, если они достаточно глупы, чтобы вызвать гнев храмовой четверки или тех, кто заменит их в совете викариев?

Он медленно покачал головой, выражение его лица было мрачным.

- Единственная вещь во всем мире, которую Церковь просто не может позволить себе потерять, - это свой моральный авторитет как голоса Бога, Его управляющего среди Его народа, Травис. - Его голос был очень, очень мягким. - Это было истинной основой единства мира - и силы Церкви - с самого дня Сотворения мира. Но теперь храмовая четверка просто отбросила его, как будто он был настолько неважным, настолько тривиальным, что о нем не стоило даже задумываться. Только они ошиблись. Это было не так уж и важно; это было единственное, что могло их спасти. Теперь это ушло, и это, Травис, то, что они никогда, никогда не смогут вернуть снова.

VII Брейгарт-хаус, Хэнт-Таун, графство Хэнт

- Шевелитесь, черт бы вас побрал! Я хочу, чтобы эта улица была очищена!

Полковник сэр Валис Жорж так сердито развернул свою лошадь, что животное подпрыгнуло под ним. Он отреагировал - предсказуемо, по мнению капитана Жэксина Мейира, - натянув поводья еще короче и наклонившись вперед, чтобы хлопнуть лошадь по затылку.

Сэр Валис (один Мейир не должен был знать, что "сэр" было самоназванием) зарычал и ткнул указательным пальцем в сторону набережной.

- Мне наплевать, как вы это выполните, капитан, но эта улица должна быть очищена до самых причалов, и вы сделаете это сейчас!

- Да, сэр, - ответил Мейир каменным голосом. Жорж бросил на него еще один грозный взгляд, затем кивнул головой своему небольшому отряду помощников и поскакал обратно к центру города, оставив Мейира на произвол судьбы. Что во многих отношениях вполне устраивало Мейира.

Конечно, в остальном вся эта дурацкая ситуация совершенно не устраивала Жэксина Мейира.

Он обратил свой собственный взгляд на крики, дым и всеобщий гвалт на улице, которую Жорж приказал ему очистить. Как бы он ни поступил, это будет настоящей занозой в заднице, - размышлял он. - И что бы ни думал "сэр" Валис, это не улучшит ситуацию.

На самом деле он не настолько идиот, чтобы думать, что это принесет какую-то пользу, - сердито подумал Мейир. - У него просто нет идей получше. Что, полагаю, тоже не так уж удивительно.

Правда заключалась в том, что полковник Жорж был достаточно компетентным полевым командиром, с подлинным талантом управлять логистикой кавалерийской роты наемников, в которую случайно вошли конные арбалетчики Мейира. Никто точно не знал, откуда он родом, но его сопровождала репутация человека, не слишком пристающего с вопросами к своему работодателю. И последние пару лет он командовал отрядом Тадейо Мантейла здесь, в графстве Хэнт.

И он сделал себя невероятно непопулярным... как и всех нас остальных, - с горечью подумал Мейир.

- Хорошо, - сказал он своему сержанту, - вы слышали полковника. Если у вас есть какие-то блестящие идеи, сейчас самое время их реализовать.

- Да, сэр, - кисло сказал седовласый сержант. Он был очень опытным человеком, и выражение его лица было еще более кислым, чем его тон, когда он посмотрел мимо Мейира на вызывающий бунт и покачал головой. - Как только мне это придет в голову, вы будете первым, кому я расскажу.

- Что ж, это замечательно помогает, - сухо заметил Мейир.

- Извините, сэр. - Голос сержанта был немного сдержанным, и он снова покачал головой, совсем по-другому. - Я думал, что мы должны были избегать крови на улице, и сейчас просто не вижу никакого способа сделать это.

- Очевидно, полковник только что изменил наши приказы в этом отношении. - Мейир и сержант обменялись многозначительными взглядами, а затем капитан пожал плечами.

- Что ж, хорошая это идея или нет, но у нас есть приказ. С другой стороны, я бы предпочел никого не убивать, если это в наших силах.

- Да, сэр. - Согласие сержанта было очевидным, хотя Мейир сомневался, что он чувствовал то же самое по той же причине, что и капитан. Сержант просто понимал, что кровопролитие порождает кровопролитие и что нет более отвратительной борьбы, чем борьба против настоящего всеобщего восстания. Мейир, с другой стороны, был знаком с репутацией Дома Армак, и подумал, что давать королю Кэйлебу еще один повод лично приказать разыскать некоего Жэксина Мейира было чрезвычайно плохой идеей.

Кроме того, было противно убивать людей, у которых было столько законных причин ненавидеть своего местного графа, как у этих жителей.

- Большинство из них не так хорошо вооружены, - подумал он вслух для сержанта. В конце концов, - добавил он про себя, - последние два года мы потратили на конфискацию всего оружия, которое только смогли найти. - Они также все пешие. Так что сначала мы попробуем продемонстрировать силу. Я хочу, чтобы половина наших солдат была верхом. Они выйдут на середину улицы и попытаются оттеснить толпу перед собой. Я не хочу никаких жертв, которых мы можем избежать, поэтому скажите им, что они должны стрелять поверх голов бунтовщиков, если только по нам самим не откроют огонь. Убедитесь, что это понято.

- Да, сэр.

- Я хочу, чтобы другая половина наших людей спешилась. Знаю, что они будут жаловаться на то, чтобы действовать пешими, но если эти люди разбегутся по переулкам и складам, нам нужен кто-то, кто сможет следовать за ними - по крайней мере, достаточно долго, чтобы убедиться, что они продолжают бежать. Скажите им, чтобы они взяли с собой свои посохи. Я не хочу использовать холодное оружие, кроме как в целях прямой самообороны.

- Да, сэр.

"Посохи", о которых шла речь, были тяжелыми, длиной в три с половиной фута, из закаленного железного дерева. Возможно, у них и не было острых лезвий, но они легко ломали кости или дробили черепа. Тем не менее, он надеялся, что мятежники поймут, что он и его люди делают все возможное, чтобы избежать всеобщего кровопролития.

Не то чтобы это было действительно маловероятно.

- Мы двинемся прямо по улице в сторону гавани, - продолжил он. - Я хочу, чтобы командиры отрядов убедились, что здания по обе стороны улицы действительно очищены. Не ожидаю, что они останутся такими надолго, как только мы двинемся дальше, но давайте, по крайней мере, сделаем все возможное, сержант.

- Да, сэр. Как скажете. - Сержант, очевидно, был доволен тем, что переложил ответственность на Мейира. С его точки зрения, приказы не должны были иметь смысла, пока существовал хотя бы разумный шанс выполнить те, которые ему были даны.

- Хорошо, сержант, - вздохнул Мейир. - Скомандуйте по седлам.

Тадейо Мантейл, который ровно через месяц стал бы графом Хэнтом на два года, стоял с сэром Стивом Уолкиром на одном из балконов Брейгарт-хауса, глядя на запад, на дым и беспорядки, поднимающиеся между ними и набережной Хэнт-Тауна. Насколько хватал глаз, за причалами и складами простирались широкие воды залива Маргарет. Залив может быть самым бурным водоемом, какой только можно найти, - подумал Уолкир, - но сегодня он был намного спокойнее, чем Хэнт-Таун.

- Черт бы их побрал! - рыкнул Мантейл. - На этот раз я проучу их получше!

Уолкир довольно решительно прикусил язык. "Граф", очевидно, не сумел обучить своих непослушных подданных за последние два года. Что заставляло его думать, будто он справится с этим в ближайшие два дня, от Уолкира совершенно ускользнуло.

- Кем, черт возьми, они себя возомнили? - продолжал Мантейл: - Это все вина этого ублюдка Кэйлеба!

- Ну, - сказал Уолкир так разумно, как только мог, - вряд ли это удивительно, не так ли? Я имею в виду, вы же знаете, как, должно быть, застряло у него и его отца в горле, когда Церковь вбила им в глотку решение в вашу пользу.

- Что значит "решение в мою пользу"? - зарычал Мантейл. - У меня были лучшие претензии!

На этот раз Уолкиру было еще труднее держать язык за зубами. Истина, как Мантейл наверняка знал в глубине души, заключалась в том, что его заявление было столь же целиком и полностью надуманным, как все это время настаивали сэр Хоуэрд Брейгарт и его сторонники. Уолкир понятия не имел, где Мантейл раздобыл поддельную переписку, которая якобы подтверждала его притязания на графство, но то, что это была подделка, не подлежало сомнению, что бы ни решила Церковь после получения достаточного стимулирования от Нармана Эмерэлдского и Гектора Корисандского.

Однако, по-видимому, Мантейл начал питать некоторые иллюзии на этот счет. В течение многих лет, как прекрасно знал Уолкир, все, на что действительно надеялся так называемый "граф Хэнт", - это то, что он будет достаточно большой помехой, чтобы Брейгарт - или, возможно, Хааралд Чарисийский - решил откупиться от него, просто чтобы заставить его уйти. Но затем, вопреки всем ожиданиям, Церковь резко и неожиданно приняла решение в пользу его явно мошеннического заявления, и его горизонты внезапно расширились. Теперь, когда он провел два года в Хэнте, он не был готов отказаться от своего краденого титула. На самом деле, теперь он не был готов даже признать, что тот вообще был получен обманным путем.

К сожалению, - сухо подумал Уолкир, - его любящие подданные - и Кэйлеб Армак - не согласны с ним в этом незначительном вопросе. И если бы у Тадейо были хотя бы те чувства, которые Бог дал ящеру-резаку, он бы уже принял предложение Кэйлеба и нашел быстрый корабль куда-нибудь еще.

Именно это мне и следует делать, что бы он ни выбрал в конце концов.

- Я только хотел сказать, - сказал он теперь мягко, задаваясь вопросом, какой противоречивый, донкихотский инстинкт удерживал его здесь, в Хэнте, в попытках все еще спасти шкуру Мантейла, - что Хааралд и Кэйлеб лично приняли решение в пользу Брейгарта. Мы оба знали это в то время, Тадейо. - Он пожал плечами. - Очевидно, что теперь, когда он дошел до открытого конфликта с Церковью, он не видит никаких причин ходить вокруг да около, когда речь идет о ситуации на его собственном заднем дворе. А поскольку флоты Эмерэлда и Корисанды в основном либо на дне моря, либо стоят на якоре у Теллесберга в качестве призов, никто не сможет его остановить.

- Значит, после того, как я зашел так далеко, я должен просто сорваться и убежать, поджав хвост? - резко спросил Мантейл.

- Предпочитаю думать об этом как о спасении того, что вы можете сейчас, когда удача отвернулась от вас. Если есть какой-то способ, которым вы могли бы противостоять всему флоту Кэйлеба - и его морской пехоте - я не знаю, что это такое.

- Епископ Милз клянется, что Церковь защитит нас.

По выражению его лица было видно, что даже сам Мантейл, должно быть, понимал, насколько неубедительно звучит его собственный тон, - подумал Уолкир. - Епископ Милз Хэлком был одним из четырех епископов архиепископства Чариса, которые отказались от вызова в Теллесберг, чтобы одобрить возвышение Мейкела Стейнейра. Его епархия включала Хэнт и большинство других графств и баронств вдоль восточного берега залива Маргарет. Очевидно, он надеялся создать здесь, на Земле Маргарет, своего рода цитадель того, что он требовал называть "истинной Церковью", пока совет викариев не сможет каким-то образом прийти ему на помощь.

Что означает только то, что он так же бредит, как Тадейо. Может быть, даже больше.

- Уверен, что епископ Милз имеет в виду то, что говорит, - сказал он вслух. В конце концов, никто не мог точно назвать епископа Матери-Церкви чертовым сумасшедшим, даже если - или, возможно, особенно если - он был им. - Но какими бы ни были его намерения и надежды, Тадейо, я не уверен, что он полностью понимает серьезность ситуации.

- Так ты думаешь, что Кэйлеб может успешно бросить вызов даже Самому Богу, не так ли?

- Я этого не говорил, - терпеливо ответил Уолкир. - Я сказал, что ситуация серьезная, и так оно и есть. У епископа Милза где-то спрятана армия? Есть ли у него войска и военные корабли, чтобы поддержать нас против королевского чарисийского флота и всего королевства? Потому что, если он этого не сделает, то в краткосрочной перспективе, да, - Кэйлеб может бросить вызов Божьей Церкви.

Что не совсем то же самое, что бросить вызов "Самому Богу", не так ли?

- Я не собираюсь убегать, как побитая дворняжка! Я граф Хэнт! Если мне придется, я все равно могу умереть как граф! - Мантейл зарычал, затем повернулся и бросился с балкона обратно в Брейгарт-хаус.

Уолкир проводил его взглядом, затем снова повернулся к дыму, поднимающемуся над складским районом. Все сообщения указывали на то, что сокращающийся отряд лоялистов Мантейла уже потерял контроль над Маунтин-Кип и Киарисом, двумя из трех крупных городов за пределами столицы графства Хэнт-Тауна, а донесения из Жоржтауна предполагали, что там ситуация не намного лучше. Хуже того, и Маунтин-Кип, и Киарис упирались в горы Хэнт, а Маунтин-Кип контролировал Хэнтский конец единственного реально действующего прохода из графства Лохэйр к заливу Хауэлл. Это означало, что лучший сухопутный путь отступления уже был закрыт... не говоря уже о том факте, что это давало Кэйлебу контроль над еще одним потенциальным маршрутом вторжения.

Мне все равно, что могут подумать епископ Милз и другие сторонники Храма, - мрачно подумал Стив Уолкир. - Как бы все ни обернулось в конце концов, здесь, в Чарисе, неповиновение Кэйлеба Церкви уже стало установленным фактом. И, честно говоря, учитывая то, как Тадейо провел последние два года, вымогая остатки из людей "своего" графства, они были бы готовы подписать контракт с самой Шан-вей, если бы это означало, что его вышвырнут из Брейгарт-хауса!

Уолкир понятия не имел, как наконец закончится буря, пронесшаяся по Сэйфхолду, - или, если уж на то пошло, закончится ли она вообще. Но в одном он был абсолютно уверен. Что бы в конце концов ни случилось, Тадейо Мантейл не будет графом Хэнтом, когда все закончится.

И Тадейо знает это где-то внутри, хочет он это признать или нет.

Он заметил, что дым, казалось, стал гуще. И он слышал больше, чем несколько выстрелов. Очевидно, солдаты полковника Жоржа пропустили по крайней мере несколько фитильных мушкетов, которые, по-видимому, вышли из укрытия. Этого было бы недостаточно, чтобы отобрать Хэнт-Таун у нынешних властей - по крайней мере, не сегодня. Но срок, который Кэйлеб дал Мантейлу, быстро истекал. На самом деле от него оставалось всего две пятидневки.

Примет это Тадейо в конце концов или нет, меня здесь не будет, когда его время закончится. Кэйлеб, очевидно, готов позволить ему бежать, а не рисковать большими жертвами - особенно среди гражданского населения - здесь, в Хэнте, если он решит сражаться. Но если Тадейо не примет предложение, Кэйлеб придет сюда и вышвырнет его задницу из Брейгарт-хауса. И в процессе он, несомненно, сделает его на голову ниже ростом. И, вероятно, то же самое случится и со мной, если я останусь здесь.

Он покачал головой, которая все еще (по крайней мере, на данный момент) была прикреплена к его шее, и удивился, почему он вообще колеблется. Не то чтобы он когда-либо рассматривал Тадейо как нечто большее, чем способ самому заработать несколько марок. Тем не менее, он был с Тадейо уже почти семь лет. Очевидно, это значило для него больше, чем он предполагал ранее.

Что было удивительно глупо с его стороны.

Что ж, у него все еще была в запасе по крайней мере пятидневка, чтобы поработать над восстановлением здравомыслия "графа Хэнта". И у него хватило предусмотрительности отправить немалую часть своей доли добычи, которую они с Мантейлом выжали из Хэнта, банкирам Деснейрской империи. Если бы ему пришлось бежать без Мантейла, у него было бы достаточно денег, чтобы обеспечить себе комфорт на всю оставшуюся жизнь. Что стало бы значительно более долгой жизнью, если бы он ушел вовремя.

Может быть, мне удастся убедить его, что Церковь действительно вернет ему - в конце концов - "его" графский титул. Если уж на то пошло, - глаза Уолкира сузились, - он, вероятно, действительно представлял бы значительную ценность для Церкви как претендент на - нет, не претендент на "законного графа" - Хэнт. Особенно, если причина, по которой он был изгнан, не имела ничего общего с тем фактом, что его любящие подданные ненавидят его до глубины души, а имела прямое отношение к преследованиям за его непоколебимую преданность Матери-Церкви.

Губы Уолкира задумчиво поджались. Это действительно отличная идея, - подумал он. - И возможности того, что Мантейл все еще будет признан графом Хэнтом (по крайней мере, кем-то) и, вероятно, получит поддержку, соответствующую его титулу, вполне может быть достаточно, чтобы позволить Уолкиру убедить этого человека, что пришло время уходить.

И если Церковь все-таки решит поддержать его заявление, я, вероятно, смогу заставить храмовую четверку понять, что им стоило бы оставить кого-то, кто может управлять им, верхом на нем. За определенную цену, конечно.

Глаза Уолкира заблестели от такой перспективы, и он задумчиво почесал подбородок, все еще глядя на дым и прислушиваясь к выстрелам, в то же время обдумывая лучший способ представить свои аргументы "графу".