Радиоактивный ветер

2.2

Андрон уже проснулся и пребывал в угнетённом состоянии. Тревога за состояние отца буквально съедала его изнутри. Он сидел за столом и сосредоточенно смазывал свой АКМ, устроив оружию настоящий праздник — полную разборку.

Многое можно сказать о человеке, по тому, как он занимается обыденными делами. Чистка оружия для военного человека, это как раз такое занятие: местами для кого-то нудное, а местами лучшая часть дня (это мой случай). Андрон переживал, руки его ходили нервно, с затворной группой он возился неоправданно долго. Простой и неприхотливый «калаш» всё время выкручивался из рук хозяина. Присев напротив, я кивнул в знак приветствия и решил порадовать парня хорошими новостями. Это для меня всё происходящее было как вечный праздник. Постольку поскольку Зона это одно из немногих мест, где люди вроде меня чувствуют себя вольготно. Когда известны правила и точно знаешь как поступить в большинстве из складывающихся ситуаций, это и есть комфорт в моём понимании.

— Андрон, собирайся. Через час долговцы отправляют партию раненых в Бреднянск. Твой отец отправится вместе с ними. Оттуда в хороший госпиталь, где думаю, его жизни ничего угрожать не будет.

— Как тебе… Вам… удалось? — Изумление было вполне понятным, время ещё было. Поэтому я решил объяснить, чтобы успокоить парня и усилить мотивацию уже по заданию.

— Наниматель… Мой наниматель — очень влиятельный клан. Они согласились на отправку твоего отца в госпиталь, если я выполню их просьбу. Ты ходил с Нордом и проводником…

— Хитрый такой старикашка, но что-то в нём неправильно…

— Не перебивай. Все тут со странностями. Так вот, всё очень просто: делаем дело и все получают то, что хотели. Ты согласен идти со мной?

— Конечно… А вопрос можно?

— Валяй.

— Если всё сделаем, мне хватит денег, чтобы экипировку новую взять? Батя наверное уже не вернётся обратно, а я останусь. Нечего там за колючкой делать. Не хочу.

— Хватит и ещё останется, а если пойдёшь ко мне — выберешь экипировку и оружие сам. И уже сейчас.

Выражение лица парня напомнило плакат «в первый раз в первый класс», где румяный школьник с ранцем за плечами весело марширует навстречу знаниям. Молодость это тот недостаток, который быстро проходит, поэтому я особо не стал придираться и продолжил.

— С нами пойдут наёмники, доверять я могу только Норду, тебе и в какой-то степени проводнику. С рацией умеешь обращаться? «Акведук» носимый потянешь?

— Знакомая штука. Попрактиковаться маленько и всё будет тип-топ, Антон Константиныч.

— Отлично. Тогда вон тебе тренажёр — я указал парню на короб рации в углу. — Вот тебе сводная таблица частот. Тут вот наши и те, что следует сканировать не реже чем каждые пятнадцать минут. Программа будет вбита в ПДА, запомнишь, поставь на проверку. Потом вот тебе записка, пойдёшь к Таре. Оружие и амуницию точно по списку возьми, потом после рейда сможешь или поменять, или загнать. Пока всё делай, как я скажу. Это понятно?

— Да… Есть!

— Ну так-то оно правильнее. Через сорок минут быть у КПП базы долговской, проводим Слона на курорт. Вопросы?

— Не. Я побегу тогда?

— В темпе только.

Пискнул ПДА, пришёл запрос тот координатора алхимиков. Он информировал о том, что некто майор Кашин лично связался с Советом и выразил им свою благодарность за помощь и сообщил координаты места для посадки вертолёта. Алхимик запрашивал моего разрешения на начало транспортировки. Я согласился, осведомившись, будет ли выделено прикрытие для транспортника. Координатор сообщил, что до точки рандеву транспортник поведут две германские «Тигры»[42], но на подлёте к базе «Долга» отвалят, чтобы не провоцировать зенитчиков клана. Присоединятся после погрузки, о чём они уведомили Кашина. Я поблагодарил и дал отбой.

Очень интересно: натовские боевые вертушки свободно летают над территорией суверенного государства… Но с другой стороны, где гарантия, что фармацевтические корпорации не используют наработки алхимиков? В Зоне отчуждения нет никаких законов и можно ставить любые эксперименты, проверять любые, даже самые дикие теории. А учитывая вечный бардак, царящий на Украине, то вертушки иностранного государства — это вполне нормальное явление, хоть и чудно с непривычки.

Вернулся Андрон, чей прикид теперь больше соответствовал намеченным целям миссии: средний БЗК разведчика, вроде моего; АК104 с рамочным прикладом, «грач» в тактической кобуре. Вроде всё как я написал. Парень в ещё необмятой экипировке, с только что пристрелянным оружием, буквально весь светился от счастья. Человеку в нашем мире много не надо: только надежда и чуть-чуть патронов. Одобрив результат, я передал Василю, чтобы готовил зону посадки за пределами внешнего кольца постов, назвал место, получил подтверждение. Теперь следовало проинструктировать радиста, на роль которого и планировалось поставить Андрона. Парень был в зоне дольше меня и несомненно станет ценным приобретением для команды, которую я намерен собрать.

— Андрон, сегодня в 00.00 мы выходим в рейд. Слушай внимательно и запоминай, что я скажу и если возникают вопросы — спрашивай сейчас.

— Понял — Парень весь внутренне подобрался, волнение выдавали только руки. Нервно теребившие завязку на цевье автомата («ствол» он грамотно замотал камуфлирующей лентой, что тоже говорило в пользу правильности моего выбора).

— Пойдём на болота, вызволять одного сотрудника алхимиков. Держат его опытные люди на одном из пяти островов на северо-западе. Втроём нам это не потянуть, потому как духов очень много. А действовать нужно аккуратно и быстро. Поэтому с нами пойдут шестеро наёмников. Командира их я знаю давно. Но ни ему, ни его людям верить нельзя: цели у нас разные и когда «дикие гуси» решат сыграть сольную партию, лучше бы нам быть вместе и наготове. Если же всё пойдёт нормально — раскланиваемся и идём каждый своей дорогой. Если нет — твоя задача отрубить им связь и держаться Норда, он прикроет. Пока наши временные союзники будут разбираться кто и кого, наша задача уйти с грузом по запасному маршруту. Вот карта, изучи и запомни, потом отдашь. Итак, если наёмники борзеют — гасить их по возможности, но лучше отходить без шума. Условный сигнал — длинный тональный сигнал по командной частоте. Гаси первого, кого видишь из них и в отрыв. Это понятно?

— Да.

— Теперь главное: жизнь твоего отца и наши с тобой тоже зависят от того, вынем мы этого заложника или нет. Любой ценой этот фрукт должен выжить и быть доставлен к своим. Наши жизни в расчёт пока не принимаются. Даже если буду подыхать — спасай груз, это самый главный приказ. Понятно?

— Да. Я… Я всё понял.

— Не финтить в рейде! Я говорю, а ты делаешь. — Андрон молча и с твёрдостью кивнул. Слава Богу, что хоть этот будет работать как положено. — И последнее: Зону ты знаешь лучше всех (ну, кроме проводника). Поэтому, если видишь чего опасное или необычное, вот список условных сигналов. — Я протянул бойцу бумажку, где написал наши с Нордом старые «маячки», ещё со службы. — Так же тоновым маячь. Все поймут. Во время рейда делай как я: останавливаюсь и ты стой, кидаюсь ничком — и ты носом в землю. Понятно?

— Да. — Видно было, что парня посетил мандраж, но это было нормальное состояние. Видеть такое приходилось довольно часто. Андрон был нормальным и уже обстрелянным парнем. Новые навыки лягут на прочный фундамент, привычки войдут в мышцы и подсознание со временем.

Мы собрались и пошли к КПП, где уже сформировалась колонна из пяти подвод, на которых лежали носилки с ранеными. Тринадцать человек. Кто-то покалечился, попав в аномалию или пострадал от зверья, но больше всего было раненых обычным огнестрельным оружием, осколками мин и гранат. Что точно сообщало, что враг всегда внутри нас, людей. Природа лишь защищается. Раны, нанесённые искалеченной людьми землёй, были хоть и страшны, но немногочисленны.

Мы пошли рядом с подводой, на которой лежал Слон и ещё один боец, раненый в грудь с полностью забинтованным лицом, воздух подавался ему через маску, видимо были обожжены дыхательные пути. Слон был в сознании. Всех хоть и подгрузили анальгетиками, но при транспортировке на большие расстояния лучше, если находишься в сознании — так шансы выжить намного больше. Я чуть отстал, давая отцу и сыну время на прощальный разговор. Лёгкое касание за рукав — это Светлана, вызвавшаяся сопровождать раненых до самого госпиталя, увидев меня решила пообщаться.

— Антон, спасибо вам. Даже если делаете это не по велению души.

— Рад помочь.

Светлана чуть забежав вперёд, попыталась заглянуть мне в глаза. Не знаю, что она там хотела увидеть, но явно не разглядела. На её же лице отразилась целая гамма чувств: некая боль смешанная с непониманием и … сожаление. Сожаления на мой счёт, конечно. Как объяснить девушке, к которой война повернулась совсем иными гранями, нежели ко мне, почему я не рыдаю в голос?.. Можно только промолчать.

Часто в компании людей не служивших, или чья армейская эпопея не была столь бурной как моя, приходилось слышать глупые вопросы. Самый популярный из них это: «сколько человек ты убил?», или если вынуждали рассказать нечто пикантное (одному гражданину было жутко интересно, что такое форсированный допрос в полевых условиях): «показывался я психиатру?». Девушки вели себя двояко, кто-то жутко возбуждался и жаждал подробностей, а кто-то вставал из-за стола и заявлял нечто вроде «садист ненормальный» и уходил блевать. Самое смешное было потом, когда я показывал заламинированную справку от мозгоправа и удостоверение частного охранника с разрешением на ношение служебной «мухобойки». Но ещё больший шок у нервных девиц и чистоплюев из «интеллигентных» вызывал мой краткий ответ, что ни одного человека я не убил. Спор плавно перетекал в политические дискуссии, которые заканчивались без меня: спорщики резко теряли интерес к общению и этих любознательных граждан я более не встречал.

Война — это всегда ясность и простота, когда выбор предельно ограничен и вместе с тем чрезвычайно широк: один и тот же поступок не имеет более двух толкований и либо ты сволочь, либо с тобой хоть в кишлак за солью. Обычная жизнь склоняет нас к компромиссу, прежде всего со своим истинным «Я». Заставляет размениваться по мелочам, не замечать подлости, жадности или скотства, творящиеся походя, почти машинально и легко. То есть все те вещи, которым на войне хоть и есть место, но только там подлец или вор точно знает, что так или иначе тут ему ответят, и мера будет адекватна преступлению. Страх за приобретённое мелкое душное благополучие, за которое люди тихо себя ненавидят, когда смотрят в зеркало по утрам… Он берёт в заложники прежде всего их совесть. Забирает душу по краешку каждый день, и вот в один прекрасный миг человек оглядывается и понимает, что компромиссы увели его на самое дно, где мелкие сделки с собой уже превратили вроде бы неплохого парня или девушку в равнодушных жвачных животных. Которые стараются не заглядывать дальше экрана телевизора, очерствевших и по-настоящему мёртвых. Трудно осуждать тех, кто не готов жить коротко и ярко, но и понимания между мной и ими точно никогда не было…

— Вам совсем наплевать, что не договорись вы с «красным крестом», то эти люди могли просто умереть? Антон, ваше равнодушное лицо не вяжется с…

— Света, можно я без церемоний скажу, ладно? — Чуть изумлённая девушка кивнула, даже чуть замедлив шаг. — Те, кто сейчас лежит на подводах — это взрослые битые жизнью мужики, пришедшие сюда в поисках счастья. Беда в том, что судьба даёт нам не то, что мы просим, а лишь то, чего заслуживаем. Произошедшее будет для них некоей паузой. Это звоночек от того, кто подвесил их жизнь на тонкой ниточке. Знак, что пора бы и задуматься над тем, а так ли нужно им счастье такой ценой и не стоит ли его поискать в других местах. Кто-то прислушается, а кто-то вернётся сюда снова… не надо оплакивать чужой выбор, его нужно уважать. Сегодня судьба моими руками дала им отсрочку, завтра руками врачей решит ещё чью-то, но конечный выбор всегда будет только за этими людьми: идти дальше или свернуть на другую дорогу. Я принимаю всё, что случается со мной и не собираюсь лить слёзы над теми, кто не может принять последствий своего выбора.

— Равнодушно и холодно, Антон.

— Зато правда. Вон, вертушка уже заходит на посадку. Прощайте, Света. Присматривайте там за бойцами и за моим земляком. Я рад, что именно вы летите с ними.

— Жаль, что мы не понимаем друг друга.

— Так тоже бывает, не переживайте.

Транспортный Ми-8, нарочито окрашенный в белый цвет, уже сел, но винты молотили воздух на холостых оборотах. Машина готова была взлететь в любую минуту, хотя долговцы постарались на славу: зона посадки была грамотно оцеплена почти взводом бойцов. Снайпера заняли подходящие для обзора высоты с северо-востока и на южном склоне мусорной горы. Площадка была надёжно защищена, вдалеке слышался шум винтов пары сопровождения. Раненых грузили осторожно. Но так быстро, как только позволяла обстановка, неприятности могли начаться в любой момент. Слона погрузили одним из первых, мы пожали друг другу руки. Земляк сказал, что ещё вернётся. Коротко простившись с сыном, он откинулся на тощую подушку и закрыл глаза. Предчувствий никаких на его счёт у меня не возникало, может быть, всё действительно было не зря.

Времени до выхода оставалось не более десяти часов, я планировал выйти чуть раньше полуночи. Чтобы увеличить наши шансы прийти на место акции с запасом времени, делая поправку на превратности пути. Маршрут проходил по спорным землям, поэтому и зверья и людей можно было встретить в изобилии и постараться этих встреч избежать любой ценой. Народ подобрался тёртый, обстрелянный, проблем предвиделся самый мизер. Более всех меня настораживал Николай, «десантник» мог включить психа в самый острый момент и подставить всех нас. Я вышел на связь с Юрисом и сбросил ему краткую инструкцию, где подчеркнул, что особое внимание нужно обратить именно на Колю.

Приведя снаряжение в порядок и вздремнув пару часов, стал собираться. К 22.00 подтянулся Буревестник со своей командой. Они экипировались точно так же, как и в прошлую нашу встречу на болоте, только на этот раз Николай навинтил на ствол своего «германца»[43] глушитель и коллиматор (ACOG обрезиненный и с усиленным креплением, спецом для пулемётов под натовскую «пятёрку»). Лёгкий и надёжный «ганс» должен был обеспечить нам надёжное прикрытие, если духи вдруг полезут на подмогу своим братьям. Когда же все утрясли мелочи в экипировке, проверили оружие и прошёл тест связи, я провёл последний инструктаж и слил на ПДА каждого окончательный план операции, попутно комментируя обозначения на карте.

— Значит так: идём скрытно. Избегая любых контактов по маршруту. Остановки на отдых минимальные по часу в сутки, без смены места ночёвки. Перед выходом на рубеж — отдых ещё час. Якоб, — повернулся к командиру наёмников, — Ты и твои люди чистите лагерь, где шесть палаток и клетка по центру периметра. Работаем тихо: световыми гранатами и потом добиваем всех, кто будет внутри. Заходите с севера, Серхио и Норд прикрывают вас, работают по трём тропам, ведущим на соседние острова, на случай подхода подкреплений. Это маловероятно, если работать быстро. Но вполне возможно, если выйдет промашка и кто-то из духов успеет хоть раз пальнуть. Постарайтесь без срывов, лады?

Зан кивнул. Такое же понимание скользнуло по лицам остальных бойцов. Предельная собранность, вот что порадовало в ощущении от этой компании.

— После того, как зачистим лагерь, уходим в точку ожидания, пойдём по топким местам. Проводник знает заброшенную гать, ведущую в обход секретов. Духи про нее не знают и с той стороны не стерегутся. Потом пережидаем Выброс в Могильнике и расходимся. Вы берёте заначку Халида, я заложника и через двое суток присылаете курьера в Бар, там рассчитываемся и все довольны. Вопросы есть?

Молчание было того сорта, когда сразу понятно, что люди не хотят болтать попусту. Поэтому если вопросы и возникли, их никто не озвучил. Миновав оба кольца охраны по одному, мы снова собрались в километре от последнего поста наблюдателей «Долга» и построившись в походную колонну по одному, двинулись к цели.

Местность пока позволяла идти скрытно; трава и низкорослый кустарник были местами по пояс. Я вместе с Андроном шёл в головном дозоре, Буревестник и Михай выполняли роль тылового охранения. Шли тихо, постоянно слушая эфир. Всяческие переговоры по рации я запретил, дабы не выдать себя, поэтому дозоры держались в пределах прямой видимости от основной группы и подавали сигналы только руками. Избегая малейшего шума, каковой многократно усиливался во всё более возрастающей сырости воздуха.

Несколько раз приходилось сворачивать, меняя направление: «свободные» искали кого-то, отрезая вероятному противнику пути отступления. Наблюдали группу уголовников, ведущих троих «бычков». Шли урки от Свалки, захватив группу новичков, возможно, взяли на привале и теперь их участь во многом зависела от того, насколько вменяем будет новый хозяин рабов Зоны. Урки нервничали, постоянно подгоняя пинками пленных, уходя в сторону базы своего главного руководителя — Борова.

На коротких привалах я постоянно гонял в голове план предстоящей операции. Слабым местом было отсутствие подходящих высот, которые могли бы занять снайперы и пулемётчик для прикрытия группы и подавления очагов сопротивления в лагере. Несколько холмов скорее всего под наблюдением или же заминированы. Последнее не так страшно — если мины простые, то снять их можно практически незаметно и спокойно занимать позицию для стрельбы. Хуже, если высоты наблюдают, тогда любые новые детали будут обнаружены и позицию вскроют. Кочки и густой кустарник не дадут снайперам развернуться как положено, и сектора обстрела будут строго ограничены. Тут всё зависело именно от выучки стрелков. На это я и сделал основную ставку. Колю с его «зингером» я решил поставить возле северной тропы, ведущей ко второму по величине острову. Там вероятнее всего располагался склад и хозпостройки, и там же, вероятно, располагался резерв Халида. Я поступил бы именно так, а на тропу поставил курсировать мобильный патруль и секрет с парой бойцов. Фишка была в том, чтобы расположить своего стрелка как можно ближе к сходу с тропы основного лагеря. Такая позиция не имеет смысла, если в тылу находится неполный взвод злющих духов, но будет как нельзя кстати, если стоянка подвергнется зачистке. Те, кто побежит за подмогой, лягут сразу, а услышавшие крики или пальбу духи со второго острова лягут чуть позже, когда выдвинутся к основному лагерю. Снайперам же достанется непростая работа выцеливать всех, кто сможет вырваться из палаток или тех, кто побежит в лагерь из секретов на огонёк. Учитывая, что духов очень много, а местность и погода пакостнее некуда, снайперам придётся хуже всего. Но это можно исправить, если на местности удастся перебазироваться на высоты после основной фазы зачистки. Фугас должен скрыть все следы и приостановить обязательно кинувшихся по горячему следу моджахедов, но тут результат будет скорее всего не слишком впечатляющим — объёмный взрыв хорош в закрытых пространствах, в нашем случае, расчёт только на то, чтобы замести следы.

До рассвета прошли уже треть пути, до места встречи с Нордом. Мы шли на северо-запад, огибая Могильник и контролируемые «свободными» и вояками сохранившиеся дороги, петляя меж плоских холмов. Каждый третий из которых светился от радиации и дозиметры не умолкали почти всё время. Но вот что-то кольнуло взгляд. Так и есть: Норд оставил след спецом для меня. Чтобы знали куда идти. Ещё через пять километров скомандовал остановку. Привалы были короткими. И хоть в группе все тренированные и привычные бойцы, но маленький привал не повредит, к тому же настало время для старой забавы — «найди снайпера». Маскироваться Юрис умел отлично, но я всегда его находил, тот вечно тужился, но обхитрить меня у латыша никогда не получалось.

Внимательно осмотрев местность и прикинув расстояние, я вынул из кармашка на разгрузке гайку и без замаха кинул её метров на двадцать…

— Бля! Командир, как ты это делаешь? — Из травы на склоне холма поднялась «кочка» и кусок дерна. Юрис поднялся во весь рост и рысью кинулся ко мне.

— А колбаску чесночную меньше надо трескать в засаде.

— Брось, не ел я колбасы…

— Ну, значит мне снова подфартило, с тебя опять пара пива.

— Нет, я разгадаю, как ты это делаешь, — В голосе друга слышались упрямые интонации. — Духи чуть ли не наступали. Собаки не чуяли. Химера эта местная прошла рядом в пяти метрах и даже не остановилась. А ты всегда находишь…

— Может и химера бы нашла. Слышал ваше лабусовское мясцо они не любят — жёсткое сильно, вот и не почтила вниманием.

— Да иди ты!.. тут стараешься… Нет, ну скажи: как нашёл?..

— Просто всё, брат. Я сам бы там залёг, позиция больно удобная. Сам посуди, тропка меж холмов от ветра закрыта и самое удобное место для прохода группы. Северный склон даёт отличный обзор, отклонений по ветру не будет. Дистанция на прямой выстрел тянет, бей как в тире. Можно пятерых положить, пока остальные спохватятся. Подумал, что там лежишь, вот и снова не ошибся.

— Так просто?.. — Норд, непробиваемый и спокойный Норд, был разочарован и чуть сконфузился.

— Кому как, брат. Кому как…

Чаще всего навыки помогают, но только в том случае, если перед вами оказался неопытный противник или новичок. Если достаточно долго бывать в местах, где постреливают, то довольно быстро начинаешь мыслить как шахматист или игрок в покер. Считаешь ходы, крутишь в голове разные варианты и слушаешь интуицию. Многие считают, что главное условие для победы — это поставить себя на место противника… Нет. Не думаю, что это так на сто процентов: люди все разные и хоть набор приёмов в любой армии примерно одинаков, поступки другого бойца можно на себя только примерить, не факт, что он сделает именно то, чего от него ждёшь. Если по мне, так часто психованный салага может уделать самоуверенного спеца, просто задавив энтузиазмом — сам сдохнет, но и тебе не жить. Поэтому трудно сказать, что больше помогло мне найти укрытие друга: опыт или некое везение или навыки. Наверное, это работает только целиком, всё вместе.

Тем временем из-за другого холма, справа от мирно беседующих нас, вынырнула нескладная фигура в грязном пылевике. Тихон вприпрыжку направился в нашу сторону, улыбаясь во весь свой щербатый рот.

— Здоров, начальник! А мы уж тебя часами двумя позже поджидали, — Обернувшись к Норду, излом требовательно протянул нормальную руку, в которую Юрис с видимой неохотой положил банку шпрот. — Не дуйся, служивый. Я же говорил, что найдёт, а ты сам спорнуть предложил. — Потом обернулся ко мне и продолжил, — Вроде спокойно всё, только «свободные» часто шныряют по окраинам Могильника. Ищут чего-то…

— Ладно. — Я поднял руку, жестом подзывая Якоба, который в бинокль наблюдал за нами с места, где группа расположилась на отдых. Как только он подошёл и пожал руку своему старому картёжному сопернику, я продолжил, чтобы все были в курсе — Как общая обстановка в районе операции, Юрис?

— Сложно сказать, наблюдали караван численностью в десять бойцов, вели пару лошадей с грузом и двоих пленных. Сутки назад, примерно. По радио часто не болтают. Патрули за пределы зоны ответственности не совались. Нас не обнаружили, вроде всё.

— Караван куда пошёл, Тихон?

— По следу судить если — то на второй остров, где лагерь у них, что на карте тебе отмечал. Служивый сказать забыл, что парня с девкой душегубцы взяли. Так думаю, что журналисты это. Выкуп хотят просить. В простые «бычки» сразу не определят, — Излом скривился, от чего его зелёные с вертикальным зрачком глаза зло сверкнули. Якоб, заметив эту особенность, чуть напрягся. Но виду не подал, продолжая слушать. — Покуражатся вволю, конечно. Как без энтого дела, ведь на болоте сидят. Почти никуда не суются, каждый куст им враг здесь. Обоих замордуют. А если денег не получат… Журналистам конец, это ясно.

— Шакалы пера не наша забота, что узнали про груз? Юрис?

— Судя по переговорам, держат его в штабной палатке. Укрытия там основательные: метровым слоем мешков с грунтом палатки обложены, масксеть натянута. Просто так с воздуха не обнаружить. Высоты под контролем, на северном и юго-восточном направлениях стоят два КПВ на станках. Наблюдают за высотами плотно. Пару раз открывали огонь по группе снорков, порвали стаю в клочки.

— Входить будем с северо-запада, оттуда не ждут. Ты и Серхио из группы Буревестника — гасите расчёты, только синхронно, потом прикрываете группу во время зачистки, пойди, сведи знакомство, час вам на отработку схемы. Потом выдвигайтесь и по готовности доложите. Ясно?

— Так точно, ясно.

— Ну так вперёд, времени и так мало.

Мы же, оставшись втроём, склонились над картой на моём ПДА. Решено было, что через трясину, Тихон проводит группу попарно, после чего Якоб, Юрген и Михай чистят западную сторону, а Карл с Николаем — восточную, где занятыми будут только две палатки. Сигналом станет момент, когда я с Андроном нейтрализую двух часовых, слоняющихся по лагерю бессистемно, по словам Тихона (шарятся и шарятся, как шальные… то присядут, то снова ходят), а снайпера погасят тех, кто будет сидеть на пулемётах, после чего перебазируются на высоты и возьмут под контроль тропы ведущие с острова. После зачистки. Николай садится на северную тропу и прикрывает отход основной группы с грузом, координируя свою работу со снайперской группой. Михай поставит заряд, после чего все уходим.

Якоб пошёл расписывать задачи своим. А я, пригласив Тихона присесть со мною рядом, устроился в тени холма, предстояло кое-что выяснить.

— Тихон, ты ничего не хочешь мне рассказать? Только давай прямо, без метафор. Чувствую, хотят похоронить нас тут алхимики вместе с собратом своим, неспокойно на душе как-то.

Излом понимающе кивнул и достав из кармана банку со шпротами и быстро открыв её, с явным удовольствием принялся есть. Я не мешал, в подобной ситуации не роскошь собраться с мыслями и ответить обстоятельно. Наконец, вылизав плоскую коробочку до блеска и обсосав жирные пальцы, Тихон начал говорить;

— Знаю я энтих торгашей уже давно. Почитай, как от Круглова сбежал, так и свели знакомство с главным у них, Этером кличут. Народ это сумасшедший, ради своих экспериментов и себя, и весь мир готовы на воздух поднять. Чего они там под землёй творят, даже представить боязно. Поэтому не зря подвох чуешь… Брат Изменяющих. — Тут излом быстро глянул мне в лицо, не удивлюсь ли, и увидев, что не застал врасплох, продолжил. — Но в чемодане, который они тебе дали, ничего особенного нет: пара модификатов, которые помогут Саже (так нашего пленника зовут, знаю его, приходилось встречаться) быстро восстановиться и не быть нам обузой в пути. Знаю, и что за товар продать хотели бородачам этим. Рисковый народ, они эти му… ма… короче чурки твои. Задумали они переносные порталы открыть: один здесь, на болотах, другой где-то у себя за колючкой. Алхимики им продать-то продали, но забыли рассказать, что за пределами Зоны эта хрень толком не работает; сбоит через раз на третий. Думаю так, что засунули чурки в портал что-то ценное, а на выходе не поймали, вот и тормознули Сажу у себя, пока потерю не возместят. Клан конечно на дыбы: кидать-то можно только им. Другие вообще вроде как даже не второй сорт по их меркам, поэтому и высвистели тебя, как кару небесную. Подлянка будет, но она уже свершилась: сейчас ты со своими головорезами чурок под нож пустишь, те поймут, что связались с крутыми, раз даже тут их достать смогли. — Излом хитро ухмыльнулся. — А ведь многие уже пробовали: тут тебе и «Свобода» скаутов своих отправляла, черножопые их выловили и отрезанные головы прям к крыльцу ихнего командира (Дилейни его зовут), в мешке и подбросили. Записку присовокупили: «Любой гость — дар Аллаха, даже твоих собак приняли, как положено. Сам приходи, если не боишься». Крику было… Вроде пытались ещё пару раз, но после того, как бородачи вырезали два каравана и сбили единственную «вертушку», Дилейни отступился. Наёмники лезли пару раз, на караваны зарились… У вас в Баре про пожар на базе наёмников ничего не слыхать было? Припасы, амуниция, арсенал — всё на воздух взлетело. Больше наёмники караваны бородачей не трогали. Теперь и «свободные», и гуси-лебеди наши, сидят на жопе ровно, раны зализывают.

Алхимики правильно поступили, что тебя припрягли. Ты, да змей этот с ружжом. Ну, может головорезы, что ты с собой привёл — единственные кто, му… ну ты понял как их зовут, приструнить сможет. Ты их страх видишь, а остальные брезгуют или боятся. Думают, что и так всё успокоится и будет как раньше. Только ничего уже как раньше быть не может, потому как эти бородачи как волки в овчарне: заберут, что понравится и придут снова и снова. Их надо напугать, ты справишься. Я уверен.

После такого длинного монолога Тихон полез в карман, извлёк на свет кусок варёной колбасы в крошках табака и всяком мелочном мусоре, каковой скапливается в карманах у любого из нас. Потом, чуть отряхнув его, принялся со вкусом жевать, запивая из походной солдатской фляги чистейшим спиртом. При этом на лице существа с той стороны не отражалось ни тени эмоций, Тихон просто смотрел в даль на сизые, низкие облака и медленно жевал.

— Спасибо, брат. Просветил так сказать. Рад, что всё немного проще, чем я ожидал. Но…

— Ты всё правильно сделал, Брат Изменяющих. Ожидать нужно всегда самого худшего. Иначе не избежишь горького разочарования и неприятных последствий.

— Конфуций? Не ожидал.

— Не. Эт я сам догадался, жизнь заставила. А что, ещё где-то умный человек завёлся? Немец или француз?

— Китаец, древний философ. Умер, тысячи две лет назад.

— Жалко, хороший мужик наверное был.

— Ну… Лично знать не доводилось, может и хороший, а может и не очень. Ладно, давай к выходу готовиться, уже смеркается…

Пискнул ПДА, снайперская группа докладывала о готовности. Пора было выдвигаться и нам. Сумерки быстро перешли в ночь. Группа активировала ноктовизоры, в пассивном режиме они немного разгоняли темень и давали небольшое преимущество над духами. Те во всю использовали активный режим подсветки. К тому же в лагере горел костёр, его отблески были прекрасно различимы в монокуляр. Двинулись парами, друг за другом, огибая остров с северо-восточной стороны. Лагерь был укреплён грамотно, если бы у нас не было в проводниках такого опытного старожила, то пришлось бы штурмовать остров с одного из опасных направлений. Даже у крупного соединения, до роты, нет шансов прорваться сквозь оборону, подобную этой. Узкие тропы и пристрелянные сектора крупнокалиберных пулемётов не оставляли штурмующим больших шансов на прорыв без серьёзных потерь. А духи, тем временем, спокойно перегрупируются для прорыва и уйдут врассыпную.

Но привыкнув к горам, духи в болоте больше доверялись картам и северо-восток был прикрыт только частично, посредством появления на этом берегу острова патруля из двух человек, по причине его полной безопасности. Моджахеды свято верили, что с этого направления их прикрывает трясина, непроходимая для противника. Поэтому они сосредоточили оборону на известных подходах. В ту же сторону смотрели и «станкачи», лишь раз в полчаса проворачивая стволы в направлении непроходимого участка трясины.

Тихон перевёл нас всех на остров, где группа быстро рассредоточилась и … И тут нас ожидал сюрприз: духи не спали, а праздновали вовсю: я слышал аромат шурпы[44], а из палатки в центре правого ряда, слышались старые, но всё ещё очень популярные песни Заира[45]. Посреди лагеря горел большой костёр. Пятеро духов кружились в традиционном пуштунском воинском танце. Со стороны это выглядит очень эффектно: потрясающий оружием воин кружится подобно дервишу вокруг своей оси, попутно совершая круг, огибая костёр по некоей причудливой траектории. Ещё трое сидели на расстеленных возле огня туристских ковриках и хлопали в такт музыке, льющейся из палатки. Только часовые имели угрюмый вид. Это были наши «чехи», которых афганцы за людей не считали и постоянно третировали, вот как сейчас забрив «младших братьев по вере» в караул.

Маякнув на командной волне тангентой «смотри на меня», дал сигнал руками затаиться и ждать моего сигнала. Обстановка изменилась, условия становились менее приемлемы для штурма. Теперь следовало подождать, пока духи поедят и утомятся, расслабон они уже чуток поймали. Значит, где-то ближе к часу тридцати, все отправятся по койкам. Вот тогда и начнём, а сейчас главное, чтобы не заметили.

От костра потянуло сладковатым дымком, духи свернули по косячку и затянули свои заунывные песни. Про подвиги, да про тяжёлую свою жизнь. Мой словарный запас был не особо велик, но знакомые фразы улавливались без труда. Вдруг один, в дорогом СКАДе, хлопнул в ладоши и сказал, чтобы привели пленников. Ну понятно: потянуло на любимое развлечение; будут измываться, потом попинают парня и снасильничают девку. Вариантов у этого не особо приятного зрелища было не много. Но пленникам ничего хорошего не светило. Первой была девушка. Стройная, лет на вид ей было около двадцати пяти. Волосы цвета воронова крыла, свалялись и патлами падали на посиневшее от побоев лицо. Руки были стянуты перед собой пластиковыми наручниками и слегка опухли, намечался отёк. Одета журналистка была в остатки какого-то чёрного туристического костюма с утеплителем, добротного, но уже рваного. Во многих местах просвечивало голое, в кровоподтёках и ссадинах тело. Затравленно глядя в землю, она стояла чуть покачиваясь (скорее всего лёгкое сотрясение мозга), а духи, распаляя себя, тыкали жертву стволами автоматов с примкнутыми штык-ножами. Потом девушку по приказу того же богато прикинутого духа повалили на землю и стали насиловать по очереди. Пленница уже не вырывалась, видимо шоковое состояние просто не давало ей понять, что происходит.

Смотреть на это было неприятно, но ничего не поделаешь — пока я бессилен. По командной частоте, голосом, передал новый план действий. Теперь мы с Андроном берём этих джигитов у костра, а Буревестник командует зачисткой. Но пока не найдём груз, шуметь было бессмысленно: как ни жаль пленных, но их спасение не являлось первостепенной задачей, кроме того, неудачливые журналюги сильно избиты и замедлят скорость отхода. Ввяжемся в затяжной бой, израсходуем боекомплект и потом сами подставим задницы духам у костра, только тогда они будут не так нежны: попутно всех пленных будут нарезать тонкими ломтиками.

Тем временем девушку увели, главный дух снова хлопнул в ладоши и привели парня. Теперь сценарий был иной: по походке я понял, что жаркого духовского секса парень ещё не пробовал, хотя его и били, но скорее для острастки. Девушке повезло гораздо меньше, что самоочевидно: беззащитная белая женщина может раздразнить любого. Что уж говорить о кучке озверевших от сидения на болоте здоровых и диких моджахедов. Раньше приходилось видеть, как подобные им насильничали и среди своих же мусульман, так что различий ни для кого не делалось. Старые законы шариата принимали на войне довольно причудливые формы и толковались, как ни странно это прозвучит, с восточным же лукавством. Воину во время джихада многое прощалось, но право творить насилие над единоверцами они присвоили себе сами, лишь успокаивая ошмётки совести.

Парня подвели к главарю и, пнув под колени, бросили на землю ниц. Дух с видимым усилием перешёл на русский язык, но старался говорить правильно, минимально коверкая слова. Мы с радистом были всего в десятке метров и слышали всё прекрасно.

— Ти в плену у непобедимых муджахедов, кафир[46]. Зачем ти сюда приходил, смотрел?

— Мы… Я, — Парню крепко дали по морде, слова он выговаривал с трудом, — Пришёл снимать научно-популярный фильм для ВВС, мы не шпионим за вами и вообще шли на «Росток»…

Дух коротко без замаха ткнул журналиста прикладом LR-300 в солнечное сплетение и парень повалился на землю ничком успев только хрюкнуть.

— Молчат! Ти врёшь. Твой проводник сказал, что ведёт вас на болота. Даже неверный говорит правдиво, когда ему режут яйца. Говори, кито послал тебя, свиння! Или я сам отрежу тебе уши, эта будит тиольки для начала, чтобы ти не осквернял мои уши враньём. Потом Саид — дух кивнул на невысокого, бородатого моджахеда с АКМ, потёртый местами до белизны металл ствольной коробки которого был замотан тряпками — срежет с тебя штаны и …

— Н… не надо!

— Мольчи, кафир! Или клянусь Пророком, отрежу сначала твой лживый язык!..

На самом деле от парня они не хотели получить никаких сведений, всё что нужно духи уже вытянули из проводников. Без них эта парочка охотников за жареными фактами так далеко бы не забралась. Сейчас их задачей было сломить волю и без того ошалевших от страха и унижений пленников. Чтобы подавить последние остатки разума, убить волю к сопротивлению. Со стороны это покажется бессмысленным проявлением садизма, но на самом деле, такой способ обработки позволяет ослабить контроль за жертвой. Человек в подобном состоянии думает только о том, чтобы его перестали бить и насиловать, какое уж там мыслить о побеге. Как опытные «овцеводы», духи понимали, что не сломленного пленника труднее охранять, нужна постоянная бдительность и внимание. Но ведь есть ещё куча всяких дел. Поэтому пленных сначала прощупывают, выискивают слабые места и ломают психологически, нанося увечья. Но не сильно влияющие на товарный вид (если все-таки договорятся с родственниками или работодателями жертвы о выкупе), или работоспособность.

Журналист, а как выяснилось, это был вольнонаёмный оператор или «стрингер», как их ещё называют, визжал как резаный, хотя его пока только били и стращали. Парня пробило на словесные излияния, что он только духам не обещал, вплоть до дарственной на свою квартиру, только чтобы его отпустили домой в Москву. Про девушку, которая не проронила ни звука в моменты когда её избивали и насиловали, стрингер не вспоминал. Всё его существо и каждый жест и слово вопили только об одном: «спасите меня». Духи гоготали в голос, а один уже начал распускать шнуровку на комбезе, его примеру последовало ещё двое приятелей.

— Ну всё, сын свинни! — Это вступил главарь. — Твоя херня нам надоела, будешь делать то, что ты привык у себя в Москве. Тибе не привыкат подставлят очка. Синимите с него штаны.

— Не-ее!.. — Лицо стрингера сделалось совсем бледным и он на карачках пополз чуть ли не в самое кострище. — Ненаддооо!..

Журналиста быстро поймали, сноровисто прижав к земле и вывернув связанные руки вверх. Почти ласково придерживая коленом, разрезали добротные натовские штаны сзади и приступили к тому, что обещали. Собственно прелюдия была именно ради этого момента, духам было банально не интересно насильничать, не заведя себя морально.

В наушнике пискнуло тоновое сообщение, все заняли свои позиции. Я махнул Андрону, давая сигнал приготовиться и маякнул снайперам, дав добро на поражение выбранных целей. Ждать целый час было бессмысленно. А вот с главным духом надо было свести знакомство. Главное западло было в том, что в лагере я не ощутил присутствия пленного алхимика. Две из шести палаток были пусты и судя по докладам, в лагере было только двенадцать человек. Пятерых не хватало и я, кажется, понял где их найду. Ситуация существенно осложнилась в очередной раз, ломая план операции. Работать по лагерю было необходимо немедленно.

Первыми, как и предполагалось, легли патрульные «чехи». Андрон и я синхронно положили обоих практически бесшумно, не заметно для занятых приятным остальных духов. Мой удачно «уронился» в трясину и практически мгновенно ушёл в болотную жижу без единого следа. Только лёгкий плеск выдал падение, но никто не заметил этого. Андронов клиент упал на твёрдую почву за пределами освещённого круга, поэтому тоже пока не привлёк внимания. Как сработал Норд и Серхио, мне видно не было, на командной частоте поступил сигнал, что все цели нейтрализованы и идёт передислокация на высоты. Дав «добро», кинул к группе у костра «зорьку», предупредив своих сигналом «вспышка». Ослеплённые духи, полностью потеряв ориентацию в пространстве, не смогли оказать сопротивления. Четверо сидевших у костра были нейтрализованы людьми Якоба почти одновременно, а «главарь» обездвижен двумя ранениями в правую, «рабочую» руку и верхнюю треть бедра левой ноги. Такое ранение не было смертельным, но разносторонние повреждения конечностей мешают жертве оказывать слаженное и эффективное сопротивление. Дух со спущенными штанами откатился от журналиста, которого теперь уже никто не держал, боль не давала ему орать, поэтому главарь только тихо подвывал. Ещё четверых нашли спящими в двух палатках на западной стороне лагеря и просто пристрелили во сне.

Снова последовал доклад от снайперской группы: высоты заняты и тропы, ведущие в лагерь, взяты под контроль. Николай вёл себя нормально и без напоминаний рысью побежал на северную тропу. Откуда уже через пять минут доложил о занятии позиций. Собрав трупы возле костра и выставив охранение в лице Клауса и Михая, стали проверять лагерь. Из темноты вынырнул Тихон и присел возле костра, подбросив кусок сухого торфа, от чего пламя разгорелось чуть ярче. Осветив искажённое ужасом лицо главаря и отрешённое лицо девушки, которой дали кружку чаю и более-менее чистое одеяло. Стрингера поймали только десять минут спустя по наводке Норда. Журналист в припрыжку побежал в сторону трясины, выпрыгнув из разорванных штанов, и сгинул бы там, пробеги он ещё пару десятков метров. Стрингера снова связали и кинули возле костра, видимо бедолага повредился разумом после пережитого.

Улов оказался ожидаемым: помимо оружия и снаряжения, обнаружилась кубышка Халида, где в трёх семисотграммовых банках из-под консервированных фруктов обнаружились самоцветные россыпи. Драгоценных камней примерно тысяч на триста долларов, была и наличка деньгами, в размере шестидесяти тысяч евро, упакованных в аккуратные пачки перетянутые резинками. Но вот наркоты не обнаружилось. Десять полных контейнеров с артефактами разной степени ценности и свойств дополнили нехилый навар наёмников.

Не было главной цели акции: алхимик пропал, но я примерно понял, что случилось. Хитрый полевик Халид забрал самого ценного и опасного пленника с собой и прятал его на втором острове. Просто перестраховался, посадив пленника под усиленную охрану. Подозвав Буревестника, решил посоветоваться и уточнить наши планы.

— Как тебе улов, Якоб? Не жалеешь, что подписался на дело?

— Улов сказочный, Чертяка, это точно. Но вот что делать с твоим заложником и этими приблудными? С собой их взять нецелесообразно, отпустить — тоже нельзя. По косвенным данным родичи Халида нас вычислят. А твоего вообще не знаю где искать, может шлёпнули давно и резину тянули?

— Посмотрим. Что с заложником, я узнаю у нашего любвеобильного друга. Дай мне с ним несколько минут наедине, и он всё скажет.

— Орать не будет?

— Это исключено… Ладно, брат: собери трупы в палатке, полей «сахарином»[47], чтобы лучше горели, скажи Михаю, чтобы начинал ставить заряды «факела». Половинную мощность отменяю, пусть всё жарится на полную катушку. Мины выставим возле выходов на тропы за триста метров от лагеря, думаю, будет то, что надо. Волоките духа в командирскую палатку.

Поставив Андрона у входа в большую, рассчитанную на пятнадцать человек палатку, исполнявшую роль духовского штаба, велел парню слушать эфир и если что, доложить Буревестнику. А сам посадил духа с еле перевязанными ранами на раскладной стульчик и принялся слой за слоем взламывать его мозги. Тот не ожидал подобного: его готовили к пыткам, но против ментального сканирования «горный» человек оказался бессилен. Сквозь мутную пелену посторонних мыслеобразов я прорвался, но вопросы пришлось задавать вслух. Как плетью стегая полусожжённый мозг пленника, если тот пытался врать. Мои догадки в целом подтвердились; алхимика действительно держали на соседнем острове, где было оборудовано три убежища. На случай Выброса. Пленника держали в северо-восточной части острова. С ним постоянно было трое охранников из числа личных телохранителей Халида. Сейчас охранник был всего один, а сам Халид уехал по делам за «колючку», вернётся только через трое суток, вот бойцы и расслабились.

Пристрелив уже ненужного пленника, я вышел на воздух и сообщил новости Якобу. Решили, что на остров пойдём все, за исключением Николая и снайперов. Тихо примем заложника, нейтрализуем складской гарнизон и подорвём убежища. Подозвав Тихона, спросил, есть ли обходной путь параллельно тропе на северный остров.

— Хех! Нету такого пути. Но идите смело, тропа чистая… — Излом лукаво глянул на меня. — Да ты и сам почуешь, если что. Я с вами не пойду, крови шибко опасаюсь. Тут посижу. Вон девку успокою. Отвар ей сделаю. Это ж надо так по башке садануть: её теперь долго колбасить будет… Но где-то был у меня мох сушёный и ещё…

Излом удалился к костру, что-то бормоча себе под нос. Уже не обращая на нас внимания, занятый своими мыслями. План, как это обычно и бывает в подобных операциях, полетел к чертям. Общая эффективность вновь оказалась высокой только благодаря опыту предыдущих подобных акций. Не разреши я снайперам свободную охоту, и журналюга бы убёг, и духи уже начали бы сбегаться на шум из секретов, зовя Халида на всех частотах. Подошёл Андрон, вид у парня был встревоженный и протянул мне свой ПДА. Хитрая программа, установленная умельцами Одессита ещё в бытность мою на Кордоне, умела показывать примерное расстояние до источников интенсивных радиосигналов, если те длились более десяти минут и имели большой процент сходных характеристик. А с мощным трансивером, который у нас был в данное время, точность определения даже чуть выросла. Конечно, без спутника точного места она показать не могла. Но программист был гений, посему в реале я видел почти ту картину радиоперехватов, которую мне мог предоставить РЭБ[48] в родной части. Болота планомерно окружали группы численностью до пяти полных взводов, все имели рабочие частоты с индексами «свободных», было также две больших группы наёмников. Амба.

— Андрон, предупреди снайперов, что с тыла к нам идут гости. Духи в секретах ещё ничего не знают, дайте мне телефон нашего любвеобильного друга… — В памяти всплыли позывные «секретов», выуженные попутно из головы пленного «главаря». Чисто я говорить на дари не смогу, но воспроизвести то, что было в памяти у духа, вполне смогу.

Связь с «секретами» поддерживалась по обычным проводным телефонам, дабы не выдать точное расположение постов. Провернув ручку старого, ещё года эдак 58-го выпуска, аппарата, я разыграл «главаря», предупредил секреты о приближении гостей и дал команду держаться до последнего и отходить к лагерю только через полчаса, что бы они не услышали. Получилось убедительно, постовые побожились, что умрут на посту. Верилось слабо, но у меня была страховка.

— У нас двадцать минут на то, чтобы найти алхимика и смотаться отсюда. — Я отжал тангенту, активируя голосовую связь. — Норд, Серый, к нам часа через три будут гости, если кто из «кочек» побежит раньше в нору — гасите. По клику отходите, направление по маршруту «три».

— Норд принял. Выполняю.

— Серый принял. Готов выполнить приказ.

— Отбой связи.

— Так. — Я обернулся к Якобу и остальным. — Со мной вынимать алхимика с кичи пойдут Андрон, Михай и Клаус. Коля нас прикрывает с тропы, остальные остаются в лагере, готовятся отходить по сигналу. Быстро входим, давим охрану и подготавливаем всё к взрыву. Потом уходим, пока «свободные» разворачиваются. Задача ясна? — Никто не выразил непонимания.

— Что с жуналюгами делать, оставим тут? — Это подал голос Михай.

— Есть идея получше. Но об этом немного позже. Думаю, всех устроит то, что я придумал, заодно и отвлечём от себя внимание, пока нет необходимости в устранении. Ладно, выходим…

Пройдя метров тридцать по тропе, ведущей на северный остров, кольнуло предчувствие. А в следующий миг впереди хрустнула ветка. Дал команду и мы сошли с тропы, заняв круговую оборону. Духов было двое, видимо они шли в базовый лагерь, подвела как обычно это и бывает, беспечность: они включили активный режим в ноктовизорах, поэтому для меня и остальных выглядели как туристы на прогулке. Пара лёгких побед и ложное чувство безопасности, плюс отсутствие командира, сыграло нам на руку. Пропустив духов через свои позиции, мы в четыре ствола расстреляли их как в тире. Клаус и Михай стащили тушки с тропы и притопили в болотной жиже, чтобы их не обнаружили сразу… Махнув рукой, дал команду продолжать движение. Двигаться пришлось осторожно: каждый нёс дополнительно по пять кило пластита. В неснаряженном состоянии он безопасен, но когда имеешь дело со взрывчаткой, расслабляться не следует никогда.

Остров был меньше предыдущего и вместо пулемётных гнёзд были оборудованы стрелковые точки, прикрывающие тропу и вероятные опасные направления. Всего числом три и все пустые. Пострелянные нами на тропе духи просто отправились в гости, никого за себя не оставив…

— Э! Хайдар… — Оставили, значит. Нас заметил часовой, как раз стоящий у среднего убежища. Вкопанной в грунт наполовину пятнадцатиметровой трубы с герметичной овальной дверью со штурвалом запирающего механизма. Думать было некогда, поэтому я ответил:

— Салам! — И как только дух опустил автомат, Андрон положил дружелюбного часового короткой очередью в грудь. Тот завалился на бок, открыв доступ к двери. Я дал команду на зачистку, прошло десять минут от заявленных на отсрочку.

Штурвал провернулся легко. Внутри было всё как обычно: тесный коридорчик, койки в два яруса, санузел и пункт наблюдения. На нижней полке справа лежал искомый алхимик. Даже сквозь маску я чувствовал запах гниения. Но парень был жив, потому что повернул в мою сторону шишковатую голову и чуть улыбнулся:

— Вы пришли меня убить? — Голос пленника был слабым и ломким как тонкий ледок на луже осенним утром.

— Если хотите, можно и это организовать. Но лучше если вы пойдёте с нами. Ваши коллеги просили вытащить вас отсюда и передали со мной привет и гостинцы. — Я поставил перед носом алхимика чемоданчик, который мне дал посредник и взял Изменённого на прицел (мало ли что он задумал).

— Линии вероятности сплелись причудливо сегодня. — Пленник поднялся и открыв чемоданчик, вынул оттуда два артефакта неизвестной мне конфигурации. Оба они излучали изумрудный свет. Потом было мерзко: пленный просто расстегнул свой прорезиненный комбез и его грудная клетка раскрылась. Оттуда выпали два угольно-чёрных комочка, вонь в помещении усилилась. Потом алхимик вставил оба артефакта прямо в грудину. После чего застегнул комбез обратно.

— Спасибо вам, кто бы вы ни были, — в голосе измененного слышалось облегчение, — ещё бы сутки и всё было бы бесполезно… Сколько времени у нас есть? Мне нужно чуть-чуть полежать.

— У вас пять минут, пока мы тут всё осмотрим и подготовим.

— Этого хватит, я буду готов вовремя. Благодарю вас… Брат Изменяющих, почему ты помог мне?

— Это сейчас не имеет значения, для разговоров ещё будет время. — Дверь приоткрылась, заглянул Михай. Сложив указательный и большой пальцы правой руки в колечко, показывая, что заряды заложены. Я обернулся к нему, — Ставь таймер на двадцать минут, уходим через пять.

— Есть, командир!

Однако я становлюсь командиром даже для людей Якоба… Такое бывает, если тот кто ведёт, принимает верные решения. Люди начинают верить тебе, заодно у них прибавляется веры и в свои собственные силы. Шансы на то, что удастся выйти без потерь, были исчезающее малы. Кольцо окружающих нас рейдерских команд сжималось с каждой минутой.

Алхимик тем временем уже поднялся с койки и вышел вслед за мной на воздух. Облака плотным одеялом покрывали небо, не давая лунному свету пробиться к земле. Это было хорошо. Такие вещи я всегда считал добрым знаком. Михай юркнул в убежище. Выматерился от души из-за шибанувшего в нос запаха и, провозившись пару минут, пулей вылетел назад.

— Всё, время вышло. Уходим отсюда, пора сматываться.

Обвязав алхимика верёвкой вокруг пояса и пристегнув конец троса карабином к своему ремню, дал отмашку начать движение, предупредив Колю, что мы идём.

Отступать пришлось в темпе, судя по радиоперехвату, «свободные» отрезали возможные пути отступления с островов к Могильнику, как наиболее вероятному из всех возможных направлений для отхода и старались, по мере возможности, перекрыть пути к «колючке». Последнее было явно излишним: вояки слушали эфир и скорее всего уже подтягивают группу оперативного манёвренного резерва, чтобы принять прорвавшихся с той стороны периметра. Духи, сидящие в «секретах», на некоторое время задержат нападавших. А приготовленный мною сюрприз спутает карты преследователям, насколько это возможно.

На южном острове всё было подготовлено к отходу: Буревестник и его ребята отлично справились. Перетаскав трупы в штабную палатку и залив всё «сахарином». Гореть такая смесь будет весело и очень долго, не дав возможности опознать тела при беглом осмотре и затруднив работу медэкспертам, буде тушки духов переправят в подходящие для экспертизы условия. Хотя, после того, что намечается, вряд ли до этого дойдёт. Все собрались у схода на южную тропу.

Никто не пострадал, ни один боец не был ранен. Расход боекомплекта в пределах пяти процентов, это отличный результат. Теперь же следовало наметить план отхода, старый полетел к чертям. После того, как обстановка изменилась и «свободные» начали окружать подходы к лагерю, пришло время для запасного варианта. Воевать более чем с ротой хорошо вооружённых рейдеров в мои планы не входило. Чего бы эти гаврики не хотели от Халида, меня это никоим образом не касалось. Карта у противника скорее всего тоже имеется и думаю, что там отмечено большинство проходов к островам. Отход по заброшенной гати не годился по двум причинам: нет никакой уверенности, что наше движение не засекли скауты «свободных» и приняв нашу компанию за духов, просто оставили там пару человек и заминировали подходы. Выйди мы в том месте и тут же станем лёгкой мишенью (в трясине с узкой тропинки особо не сойдёшь, перестреляют как в тире), или дав нам выйти на берег подорвут нечто противопехотное, «тяжёлых» добьют, кого-то допросят и всё равно кончат. Этого, конечно, могло и не произойти, однако положение не способствовало принятию рискованных решений. Теперь вся наша надежда была только на умение Тихона и маленький отвлекающий манёвр, который заставит штурмующих если не свернуть операцию, то уж точно отвлечёт от нас внимание.

— Что будем делать? Похоже, нас обложили. — Якоб подошёл ко мне, пока группа уничтожала последние следы нашего пребывания в лагере.

— Пойдём на юго-восток, обогнём их порядки по правому флангу и выйдем в район пустошей. Место открытое, но я знаю одну подземную нору. Туда «свободные» точно не сунутся. Врать не буду — местечко очень странное. В прошлый раз я был там один и наткнулся на одну непонятку.

— Что за место? — Видно было, что Буревестник встревожен не на шутку и перспектива новых рисков его раздражала. — Опять наобум полезем?

— Ну, можно попробовать сдаться «свободным». Выйди в эфир, попроси не стрелять или геройски попробуй прорваться. Они этого только и ждут, братишка.

Наёмнику стоило больших усилий не сорваться на маты и не послать меня куда-то очень далеко и глубоко. Поиграв желваками и потеребив ремень карабина, он нашёл в себе силы ещё раз спросить, но уже спокойным, ровным тоном.

— Ладно, говори уже… Где это?

— Когда я был тут в поиске, наткнулся на спуск в подземелье. Судя по всему, это военный объект, законсервированный и давно заброшенный. Спуск метров на пятьдесят под землю, потом глубина увеличивается. Там был какой-то сталкер, на картах у всех это место обозначено как опасное, но дальше раздевалки персонала «первооткрыватель» не полез, поставил метку о крайней опасности подземелья и свалил. Рейдеры за нами туда не пойдут. Там действительно есть нечто непонятное, будь я один, повторно бы не полез туда. Но нас девять человек, думаю, справимся.

— Что там сидит? — Якоб уже сообразил, что местечко с подвохом. Но деваться было некуда: если даже мы и вырвемся из окружения, Выброс застанет нас в чистом поле. А это верняк сожжённые мозги, если не чего похуже.

— Точно не знаю, я пристрелил какую-то змееголовую тварь. Зелёная чешуя, ловко лазит по отвесным стенам. Возможно, что их там штук десять-двадцать. Но может и обойдётся всё… Кроме того, есть у меня задумка одна. Может, даже ещё хабара поднимем, если дверь тамошнюю откроем. Одному было не поднять это дело, а так и Выброс пересидим, и заодно благосостояние улучшится…

На лице приятеля мало что отразилось, но новые способности позволили мне чуть проникнуть в его намерения. Предательства он не замышлял, по крайней мере, пока что. С запада донёсся звук парного взрыва: противопехотки, «клейморы» судя по звуку. Потом спорадический огонь: пять и два в ответ, все «иностранцы». Скорее всего, это передовое охранение наступающих рейдеров зашло на управляемое минное поле, кто-то сдох, а теперь духи добивают раненых и тех, кто пытается вытащить своих раненых из опасной зоны. Так, счёт открыт и на некоторое время духи займут штурмующих… Ещё строенный взрыв с юго-запада и северо-востока. Обкладывают грамотно, но рейдеров больше и если желание прижать Халида достаточно велико, оборону сомнут уже через десять минут. Потом духи отойдут к лагерю и, обнаружив трупы приятелей, ударятся в панику. В трясину сразу не бросятся, пойдут по тропам, где их встретят наши гостинцы. А когда «свободные» придут в лагерь, будет ещё один сюрприз. Но это уже без нас, нужно уходить. Я построил людей и провёл краткий инструктаж. Настроение бойцов изменилось: если в начале операции ко мне относились настороженно и с подозрением, то теперь люди начали потихоньку доверять новому командиру: никто не погиб и не ранен. Взята хорошая добыча и даже духи сейчас дерутся по моему приказу как заговорённые, появилась надежда, нужно её поддерживать.

— Группа, слушай вводную. Противник прорывается в лагерь, но полностью блокировать сектор у него не получится. Старый маршрут небезопасен, поэтому проводник проложит новый, пойдём через трясину. Идти тихо, беречь оружие от воды, если тонете и вытащить нельзя — дайте адреса родственников, я перешлю им вашу долю как выберемся. Но только если утонете молча. Беречь груз, без него нам не укрыться от мести «свободных». Любой ценой защищать заложника. Это понятно? — Последняя фраза относилась скорее только к одному человеку, Андрон молча занял место рядом с Сажей, который уже выглядел довольно посвежевшим, если это можно сказать о существе с радиационными ожогами, застарелыми шрамами на обезображенном лице и двенадцатью пальцами на руках. Алхимик держался прямо, его большие, без белков глаза матово поблескивали в отсвете догорающего костра. — Теперь так: общая обстановка будет меняться. После подрыва фугаса всполошатся ночные твари и нас будут атаковать снорки. Их тут много, пойдём тихо: осматриваемся, держим строй «ёлочкой»[49] и открываем огонь только по команде или если кто действительно подберётся близко. Если нас не трогают — огня не открывать. Теперь по нежданным попутчикам: Михай, верни им их личные ПДА, вещи какие нашлись ихние, потом активируй маяк на аварийной частоте, с задержкой в час. Тут недалеко. Есть маленький островок, почти кочка, оставим их там. Это тоже чуть отвлечёт погоню, если таковая будет. Перед этим я сам с ними поговорю. Вроде всё. Норд и Серхио — головной дозор, мы с Андроном и грузом — замыкаем. Всё, пошли.

Взрыв со стороны складов раздался спустя пять минут после того, как мы сошли с южной тропы в трясину. Островок, о котором я говорил, лежал чуть юго-западнее и в стороне от лагеря афганцев. Расчёт был на то, что «свободные» повозятся с сумасшедшими репортёрами и решат их допросить, перенеся поиски в район обнаружения незадачливых писак. Мы же сменим направление и пойдём на юго-восток, не отклоняясь от тропы, но и не входя на неё. Болото кишит снорками, местами опасно высок радиоактивный фон, местность, по которой предстояло уходить, была мало пригодна для этой задачи, на том и строился весь план. Нас просто побоятся искать так глубоко в топях. Подошёл Тихон, что-то беспокоило проводника. Пока Михай устраивал девицу и парня на кочках, я вопросительно глянул на излома, тот чуть помявшись, начал:

— Изменяющий… Антон. Не делай девочке зла, пусть уйдёт из Зоны по-хорошему. Парень… — Тихон только махнул рукой, — безнадёжен, деньга его длинная сюда привела, да и умом повредился сильно. Но вот девочка совсем не при делах, не трогай её, а?

Я подошёл к излому вплотную и посмотрел прямо в чуть светящиеся в сгустившейся темноте кошачьи глаза. Он не зря просил за журналистку, это понятно, но неужели тёртый бродяга настолько размяк, что не понимает причин, по которым его просьба невыполнима.

— Тихон, ты сам-то смекаешь, чего просить вздумал? Я не убийца женщин и детей, если они не взрывают мой дом или сами не пытаются убить меня, но… Ты серьёзно полагаешь, что «свободные» вот так спокойно отпустят журналюг обратно в тёплую редакцию, не выпотрошив их до отказа? Ты пощадишь девчонку, она даже может быть, клятвенно пообещает тебе полное молчание и конфиданс. Но вот дознаватели «свободных», прошедшие подготовку скорее всего где-нибудь под Львовом[50], выпотрошат твою «девочку» как пойманную рыбу. И она споёт им всё, даже если не захочет. А она захочет, там учат так, чтобы человек захотел рассказать, уверяю тебя.

Потом они отловят тебя, Буревестника и его гоп-компанию и стыканутся с нами. Из-за твоей доброты пострадает слишком много народа. Я ещё плохо владею Даром, поэтому выжечь мозги — это вполне реально, но вот только часть… Трудно обещать такое. Идти или не идти сюда это был их выбор, а то, что получилось не так, как они ожидали — просто шутка судьбы. Я не смогу защитить троих беспомощных гражданских. По топям нам самим-то уйти почти не реально, а мы полны сил и немало тренировались. Загубим всех. Не проси, Тихон, не стану я этого делать — журналюгам и так и так каюк. Пойдут с нами и скорее всего сдохнут от радиации: костюмов у них нет, сил идти тоже, стрелять они не умеют, вскроют группу и загнёмся все вместе.

— Жалко её, молодая. Смелая очень, ей говорили, что соваться сюда нельзя… Постарайся, чтобы в уме осталась, — Тихон как-то тоскливо глянул на меня, уже с исчезающей искоркой надежды в голосе, — Вдруг смогёшь, а?

— Хорошо, я попробую… Но не обещаю, что получится. Жечь мозги духу было и то не просто, до сих пор кровь носом идёт. Что получится сейчас, не знаю, посмотрим.

Тихон снова поглядел как в ту нашу первую встречу у костра, только на этот раз я своим новым чутьём уловил некий мыслеобраз. Туманную картинку, сложившуюся в одно единственное слово: «Ступающий». Что бы это не означало, так он обозвал именно меня. Эмоциональная окраска слова являла собой смесь страха, надежды и чего-то ещё, что никак не давалось облечь в слово…

Михай доложил, что поместил заложников на островке, придав им позы самостоятельно выбравшихся на него людей. Следы румын замёл грамотно, я только подогнул пару «указок», хотя в темноте этого никто не заметит, но так — на всякий пожарный. Парень тихо постанывал и его я сломал довольно быстро: изнасилование поломало сознание сильнее чем я ожидал и теперь это было растение, а не человек. С девушкой следовало обойтись чуть деликатнее, правда, в успехе я совсем уверен не был. Просто стал слой за слоем пробираться в воспалённое, измученное, но не сломленное сознание очень осторожно, хотя время и поджимало…

История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера), была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону, после того, как разбил в хлам отремонтированную гоночную «итальянку» «Ferrari» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакавший как блоха на сковородке по России-матушке, оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть, парень получил прозвище «Репей». Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло вскрыть захоронки погибших сталкеров и разжиться хорошим снаряжением, хотя сам Репей отчего-то предпочитал носить два пистолета, как киношный ковбой, паля с двух рук, при этом только пугая всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика всё же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Девушке он виделся толстым, низеньким дядькой в обычном самодельном БЗК, который облегал фигуру Бегемота как перчатка. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.

С ними договаривался оператор, Репей взялся показать труднодоступные места и повёл журналистов на Янтарь. Нужно отдать вожаку мародёров должное: он честно собирался выполнить контракт и привести туристов обратно на Кордон. Девушка о его намерениях судила исходя из поведения вожака «воронов», который хотел по возвращении получить копию репортажа. Спорный момент, но скорее всего так оно и было. Приняли их на привале на шестые сутки пути. На дневном привале стрингер решил снять охоту кабана на псевдоплоть. Сначала всё шло нормально, но оказалось, что охотник сам превратился в добычу и как только кабан зашёл в густые заросли кустарника, куда убегала его добыча, из травы поднялись ещё три карикатурно выглядящих фигуры — эдакие шары на тонких ножках (именно так выглядит псевдоплоть издали) и атаковали кабана с тыла. Растерзав тушу немаленького секача и опьянев от крови, звери почуяли человека и кинулись на оператора. А тот не нашёл ничего умнее, как замереть на месте, хотя убегать было бесполезно — псевдоплоть очень быстро передвигается на своих хитиновых копытцах. Сталкерам удалось отбить журналюгу, подняв при этом нешуточную пальбу из дробовиков, которые «вороны» предпочитали в качестве основного оружия. Чем и привлекли внимание поисковой группы духов. Те шарились в поисках безопасной караванной тропы неподалёку и, услышав ружейные выстрелы, приняли журналистов с эскортом за новичков-экстремалов. Духов было всего трое и нападать на хорошо вооружённых людей днём они не решились, завидев в происходящем хорошую возможность разжиться бесплатной рабочей силой. Девушка поняла это уже после того, как той же ночью они без единого выстрела сняли обоих часовых, гревшихся у костра, и повязали полусонных мародёров почти одновременно.

После этого воспоминания девушки были сумбурны и расплывчаты. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародёров почти сразу перебили, покидав останки в огненную аномалию «жарка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Приписывая, по наивности, им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле всё было гораздо проще: афганцы не хотели тащить с собой лишний груз, прихватив только проводника, собственно главаря шайки мародёров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса мародёров можно будет взять их нычки и забрать накопленный там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать в другой клан, нуждающийся в бычках. Тащить с собой слишком много пленников было нецелесообразно. Продираясь сквозь страх и боль, перенесённые за несколько дней плена, мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но его девушка в лагере больше не видела.

Скрепя сердце, я начал атаку. Но на этот раз медленно и постепенно увеличивая натиск, отчего девушка глухо застонала. Визуально я видел огненную стену, как бы пожирающую мозг журналистки… Внезапно Дар похолодел, сила его стала уходить из меня. Пожар стал медленно угасать… В глазах стало темно, слабость как обмотанная тряпьём бейсбольная бита ударила в грудь, ноги подкосились и я упал на колени рядом с девушкой. Кровь сочилась из уголков глаз, я выплюнул чёрный сгусток слизи изо рта, стало чуть легче, когда трясущимися от слабости руками я нацедил в котелок, предусмотрительно оставленный до начала сеанса рядом на поросшей спутанными пучками травы кочке, воды очищенной Даром. Потом осторожно встал и коснулся сознания девушки. Там не было хаоса, царившего в голове стрингера, просто некоторые воспоминания были выжжены из её памяти. Грубо и бесповоротно. Тома забыла, зачем и где она находилась: последнее, что она помнила достаточно ясно, это было какое-то здание и комната на восемнадцатом этаже, да стол с фотографией её самой и маленького мальчика, обнимающего её за шею. Сын…

Мне удалось. Её разум был чист только от последних воспоминаний, что будет с девушкой после того, как она попадёт в руки дознавателей «Свободы», можно легко представить. Гарантий на сохранение психического здоровья не было совершенно. Но шанс, что её отпустят и переправят за колючку — был. Неожиданно воздух передо мной прочертили белые, похожие на морозные узоры на стекле, линии. Одна из них начала пульсировать зелёным, а пять красным цветами…

— Это линии вероятности, теперь ты их можешь видеть сам, Ступающий. — Тихон видимо уже давно стоял рядом, с опаской глядя на меня. — Благодарю тебя, за то, что сплёл линии для этой девушки, это было опасно, но ты справился.

— Что это было?

— Все кто пришёл с той стороны, называют это линиями вероятности. Там будущее, прошлое и настоящее переплетёно в танце вечного движения. Прошлое закрыто почти для всех, только камень, который все в Зоне называют Монолит, может попытаться что-либо поправить. Но с непредсказуемым результатом и только если таких как он, будет не менее чем трое. Будущее изменяется посредством влияния на настоящее, этим могут баловаться Изменяющие и Мозгоеды. Алхимикам такая возможность недоступна: линии они видят, могут иногда проникать в суть танца сплетений. Но всегда остаются только сторонними наблюдателями, питаясь объедками со стола избранных.

— Ну… Понеслась! — Меня взяла досада. Ненавижу всякие загадки и сюрпризы — И значит, я тоже Избранный?

— Нет, конечно, — Излом хитро прищурился, — Таких как ты зовут Ступающими. Линии только иногда открываются вам, и управлять или изменять этот танец вы можете только при определённых условиях и не так прочно, как скажем, твои друзья Изменяющие. Ты — человек, Антон. Сплетения, связанные тобой, могут распадаться, поэтому будущее этой девушки и расплывчато. Если бы плетением занимался Охотник или Видящий Путь, судьбе этой несчастной ничего бы не угрожало. Сплетения — это уже гарантированное будущее, Антон. Но человеку такие фокусы не под силу. Поэтому ты просто стоишь на берегу реки и переплыть её у тебя нет сил. Люди не созданы для таких переходов, вы можете только чуть подправить их, рискуя потеряться в лабиринте сплетений навсегда. Сегодня тебе повезло. Не думаю, что так будет всё время, но… Теперь я ещё раз у тебя в долгу, не спрашивай за что, пока я не готов отвечать.

— А я и не собирался. Выведи нас отсюда к заброшенному хутору, — я показал излому место на карте своего ПДА, — Потом решай сам, насколько велик твой долг передо мной: дальше я иду в очень опасное место.

— Хорошо, но легко не будет, «свободные» очень разозлятся и это будет трудная ночь. Снорки уже выходят на ночную охоту, а огонь из лагеря их только растревожит. Мы пойдём вдоль южной тропы. Там есть неглубокие места, но полно стоячих радиоактивных плешей и аномалий. Скорость будет невысока, да и просидеть в болоте придётся ещё около суток. Боюсь, как бы Выброс не застал нас на открытом месте.

— Тогда поторопимся. Духи уже перестали стрелять и скоро начнут рваться наши гостинцы на тропах, после этого у нас ещё десять минут и рванёт фугас. Пора идти.

— Ладно, собирай своих головорезов, действительно пора. — Излом наклонился над девушкой и как-то особенно нежно погладил её по слипшимся от грязи волосам и ушёл, почти бесшумно переставляя ноги в рваных бахилах.

Трудные условия, в которых оказалась моя группа, одновременно были и преимуществом. Рейдеры вынуждены были использовать активный режим ПНВ, регулярно связываться между собой, чтобы координировать штурм. Кроме того, они шли по известным маршрутам, пролегающим по узким, не более полуметра шириной, тропам; местами проваливаясь в трясину и задерживая общее продвижение. Духи тоже не сидели без дела и основательно проредили поголовье «свободных», наступавших с западного направления. А кто-то из особо упорных, покинув «секрет», встал за станок КПВ и минут пять просто сметал с тропы всех, кто пытался прорваться. Шахида успокоил только удачный выстрел из «подствольника», после чего пулемёт замолчал, а звуки перестрелки стихли. Судя по отметкам на тактической карте, район радиообмена переместился в сторону центрального острова. Штурм вошёл в решающую стадию. Как я и ожидал, первыми в лагерь прорвались именно наёмники. Спустя ещё пять минут подтянулись и остальные, а ещё через две на месте базы моджахедов возник огненный ад, осветивший всё вокруг яркой вспышкой оранжевого пламени.

Мы успели отойти на достаточное расстояние и свет бил в спину, не ослепляя, даже чуть подсветив дорогу. Тихон каким-то интуитивным способом вёл нас по горло в болотной жиже, в двадцати метрах от протоптанной тропинки, иногда даже мы видели в свете ноктовизоров лучи подсветки, испускаемые ПНВ противника. Свободные были растеряны, палили во все стороны, а на их рабочих частотах царил хаотичный обмен запросами о потерях и дальнейших приказах. По разрозненным данным погибло до восьмидесяти процентов из наёмных отрядов и ещё пять групп «свободных» понесли тяжёлые, безвозвратные потери. Ещё минут десять и бардак в эфире стал сходить на нет, последовал приказ на общей волне перегруппироваться и продолжать прочёсывание. Видимо вожак «Свободы» решил поквитаться с духами любой ценой. Ещё через некоторое время, когда мы отошли от лагеря на приличное расстояние, и звуки перестрелки можно было расслышать с трудом, последовал доклад небольшой группы рейдеров о том, что нашли наших журналистов.

Тон и характер приказов тут же изменился и район поисков сместился в направлении юго-запад, что оголяло правый фланг, открывая нашей группе дорогу к хутору. Путь на пустоши охраняло всего несколько тыловых заслонов, просочиться или сбить которые не составит особого труда. Неожиданно посетило чувство близкой опасности, и я дал команду остановиться. Вовремя: прямо на нас, развернувшись полукольцом, шла стая снорков, голов с десяток. Потревоженные активностью людей, эти существа отдалённо на них похожие, вышли на охоту и вот уже час шли за нами, оставаясь незамеченными. Послав приказ занять оборону, я рассчитывал, что снорки уйдут мимо и их отпугнёт пара убитых сородичей. Дав приказ Норду снять вожака, а остальным не стрелять, сам выцелил наиболее крупную особь и приготовился к бою, мысленно нащупав сознание тварей. Снорки — коллективные существа и в момент атаки подчиняются приказам вожака. Если его устранить, стая ослабеет, но не остановится. Лишь станет похожа на разрозненную и озлобленную кучу-малу, нападающую на всё, что видит перед собой. Наше положение осложняла невозможность просто дать залп из «подствольников», чтобы рассеять стаю и добить оставшихся. В лобовой атаке мы рисковали сблизиться с противником на расстояние рукопашной схватки, где снорки имели неоспоримое превосходство над людьми. Эти существа непостижимым образом удерживались над трясиной, скользя как водомерки по поверхности или ныряя туда, где человека ждала неминуемая гибель. Нас довольно быстро сомнут и будет резня. Болота — территория снорков и даже у подготовленных людей шансы отбиться на зыбкой болотной земле были минимальны. Тихон развернулся ко мне и семафорил руками, пытаясь сказать что-то.

Видимость была метров десять-пятнадцать, наступала почти полная тьма, было примерно 03.15 утра. В таких условиях надежда была только на мастерство наших снайперов, да на пулемёт Николая. Нельзя было подпускать зверьё на расстояние рукопашной, тогда группу ждёт быстрый и местами мучительный конец. Дав два тона на командной частоте, роздал инструкции бойцам:

— Третий, держи правый фланг и тропу, Первый и Второй — выбивайте тех, что покрупнее. Остальным ждать, прикрывать груз и первые номера. Огонь открывать только на крайней дистанции, не более десяти метров. Как поняли?

Последовали короткие доклады, всем была ясна наша ситуация, возражений не было. В довершение всего, на болота стал опускаться туман, белыми клочьями повисая на кустах и струясь между кочками, видимость ухудшилась, существенно снижая наши шансы отбиться. Последовал доклад от Андрона: на тропе зафиксирован источник радиообмена. Группа приблизительно десять человек шла в сторону базы моджахедов и через десять-пятнадцать минут будет у нас по правому флангу. Писец снова подкрадывался к нам в полный рост. Стрелять нельзя, но и молча умирать тоже не годится. Если ввяжемся в перестрелку, о контакте тут же сообщат, даже постановка помех (наш трансивер позволял наводить их, но на короткий срок, только на известных частотах и только на небольшом расстоянии — переключись рейдеры на резервную волну, шумоподавление станет малоэффективным) не поможет. Нас окружат и перебьют в течение тридцати-сорока минут.

— Третий, разворачивай свой «зингер» на тропу. Если будет возможность, подпусти ближе. Постарайся выбить командира и связь. Первый и Второй — прежняя задача. Остальным огня не открывать.

Туман стал медленно, но неумолимо скрадывать очертания снорков, осторожными рывками перемещавшихся по фронту и с левого фланга. Твари тоже чуяли присутствие новых участников охоты, нервничали задирая морды вверх и нюхая воздух. Вдруг, один за другим завалились сразу два наиболее крупных снорка. Норд и Серхио открыли счёт. Стая повела себя странно. Не кинувшись в атаку, а продолжая бестолково и нервно перемещаться на отдалении от наших позиций.

— Первый, Второй, — Я снова вышел в эфир. Но по-другому в условиях сгустившейся темноты и надвигающегося тумана было нельзя, — Отлично. Огонь прекратить, ждать приказа и отслеживать стаю. Третий, всё внимание на тропу.

Снорки по-прежнему продолжали вести себя странно: звери нервничали, не решаясь напасть. Даже смерть двух сородичей, казалось, сильно не обеспокоила их. Крутятся на месте, но не уходят… Мы оказались зажаты между тропой и стаей непредсказуемого зверья. Вариантов было два: подождать пока кто-то из противника явно обозначит последовательность своих действий или же немедленно идти на прорыв. Снорков мы сметём, но вот все ли они тут, это ещё был вопрос. То, что я знал про этих существ, было неоднозначно и мало проверено: охотятся стаей, наибольшую активность проявляют по ночам, слабоуязвимы и быстро восстанавливаются после ран. Некоторые предполагали наличие некоего подобия коллективного разума, но это не подтвердилось: пристрели вожака и стая распадётся, это я уже выяснил на собственном опыте. Снорки жили и охотились по принципу волчьей стаи, но на более сложном уровне, кроме того обладали некоей псизащитой, мне не удалось уловить ни единой мысли, исходящей от стаи, только общий фон излучающий страх, злобу, голод и беспокойство.

Ночью на болотах особенно холодно, нас защищали комбезы. Даже алхимику дали накидку, сшитую из масксети, чтобы не слишком выделялся на общем фоне, хотя его холод вообще не беспокоил: получив свои артефакты, Сажа стал гораздо быстрее двигаться и почти не шумел на марше. Если рейдеры нас не обнаружат, просто перебьём снорков и пойдём своей дорогой. По-хорошему, следовало найти место с менее зыбкой почвой и переждать по крайней мере ещё часов десять, когда направление поиска сменится на предложенное мной в момент оставления журналистов на кочке.

Острое чувство неправильности сложившейся ситуации удерживало меня как от прорыва, так и от длительного ожидания. Что-то было не так. Подобное чувство было у меня пару раз, и оба эпизода, не доверься я интуиции, привели бы к неминуемому антракту. Один случай был особенно показателен: тогда я со своими бойцами шёл в передовом охранении. Мы проводили караван, созданный на духовский манер, потому как на точку, где стояла наша артбатарея, по другому было никак не добраться. Десять низкорослых лошадок с боеприпасами и продовольствием во вьюках, да нас сорок рыл. Командовал довольно опытный офицер, хорошо знающий местность. Но проводник дал дёру ещё за сутки до описываемых событий. Убежать далеко ему не дали — Норд срезал духа в движении, дав довольно далеко отойти, видимо испытывая новую оптику и какие-то свои снайперские задумки на живом материале. Но делать было нечего, без боеприпасов и жрачки, ребятам пришлось бы туго. Всё было штатно до тех самых пор, пока мы не подошли ко входу в ущелье, вполне безобидное на первый взгляд. Я дал команду остановиться и отправил гонца к комвзвода, с просьбой дать время на разведку дороги. Офицер нервничал. Место было очень удобно для засады: по флангам на склонах вполне можно было ожидать духов, но согласился. Пустил Крота и пару бойцов прикрытия. Эвенк долго ползал по склонам и по самой тропе, чуть ли не роя носом землю и вернулся с докладом — чисто. При этом Норд с другим нашим тогдашним снайпером Мишей Кудой, по миллиметру обшаривали склоны оптикой и тоже ничего не заметили. Комроты прибежал сам и начал качать права. Но я просто повёл его к самому сходу в ущелье и заставил постоять там чуток. Все мои бойцы (Норд и Крот) возвращались из ущелья в подавленном состоянии. А эвенк всё теребил чётки и бормотал молитвы. Офицер тоже «проникся» и мы обошли то ущелье. Более длинной и опасной дорогой, сбив по пути пару духовских заслонов и потеряв одну лошадь с грузом. Немного позже я узнал, что выше ущелья располагался снежный карниз, там духи заложили несколько зарядов взрывчатки, и нас бы всех похоронило под снежной лавиной, дойди караван ровно до середины ущелья. Кроме того, само это место было нехорошим: местные звали его «Погост семи пророков» и сами кроме как по одному его никогда не пересекали, те же кто отваживался идти в компании, часто не выходили с той стороны или возвращались с признаками помутнения рассудка, которые потом не проходили даже спустя многие годы. Проводник хотел завести нас в двойной капкан, рассчитывая на то, что если кто и выживет после схода лавины, то уж точно семь пророков его не отпустят без наказания.

Так же было и на этот раз, и только Норд тревожно маякнул мне тоном рации, запрашивая общую обстановку. Я приказал — ждать. И только я это сделал, как тропа осветилась ярким, синевато-белым светом, после которого послышались отчаянные крики и пальба. На рейдеров кто-то напал и они не успели среагировать. В оптику ничего толком видно не было: туман и яркие вспышки света не давали ничего разглядеть. Ко мне подошёл Тихон и тронул за рукав:

— Шугани снорков, Ступающий, и будем быстро-быстро отсюда уходить. Кто-то привлёк электрическую химеру и судя по всему, это самка. Гнездо у неё где-то рядом, почуяла людей и решила напасть, видимо давно не ела, а котята тоже прожорливы. Снорки напуганы. Шуганём их сейчас, пока химера занята, потом будет поздно.

— Хорошо. Иди в голову колонны, как подавим снорков — веди. — Отжал тангенту и передал приказ остальным, — Третий, перенести огонь на стаю, Первый и второй — свободный огонь по фронту. Тропу не трогать. Всем приготовиться к движению, идём на прорыв.

Стрелять стоя по грудь в болотной жиже и при этом быстро двигаться в холодной, вязкой среде — почти цирковой аттракцион. Но выбора особого не было. Снорки падали один за другим, не в силах совладать со страхом перед химерой или отказаться от боя с нами. Вот мы сблизились на дистанцию десятка метров и вся группа открыла огонь по оставшимся тварям. Лишь двоим из них удалось наконец убежать. Мы двигались так быстро, как только это позволяли обстоятельства, выстрелов с тропы слышно уже не было, но всполохи электрических разрядов всё ещё продолжали иногда разрывать густую ночную темень. При этом химера не издала ни единого звука, нападая в полном молчании. Про обычных то химер известно не много, а электрические вообще редкость. Известно про них только то, что живут они поодиночке. А сходятся только для продолжения рода, после чего самец всегда уходит. Они в полтора раза крупнее своих лесных собратьев и чаще всего их видят на болотах и в развалинах отдельно стоящих промышленных объектов Зоны. На людей они нападают регулярно, но с большими перерывами, ведя кочевой образ жизни, видимо мигрируя за своей основной добычей — кабанами.

Сменив направление, мы пересекли южную тропу, чтобы выйти в район пустошей примерно в тридцати километрах от развалин хутора и в сорока от входа в странное подземелье. Наступало утро. У всех членов группы наблюдалось головокружение, тошнота и общая слабость. Выброс неумолимо приближался и дойти до убежища нужно было как можно скорее, несмотря на общую измотанность бойцов и общий упадок сил после боестолкновения. Глянув на карту, отметил прохождение по ориентирам до схрона двенадцать километров. Нужно было пополнить запасы взрывчатки и прихватить эластит, раз уж придётся снова лезть в эту малоприятную дырку в земле. Андрон доложил, что поисковики «свободных» уже выходят в район исчезновения группы, чью гибель мы наблюдали пару часов назад. Следовало ускорить темп, иначе даже сгустившийся туман нам не поможет. Дал команду на приём стимуляторов, чтобы снять усталость хотя бы частично, теперь отыграем ещё пару часов. А потом рейдерам будет не до нас: следов перестрелки нашей группы со снорками им не обнаружить — сами мы стояли чуть ли не по горло в воде, а снорки наверняка вернулись и растащили падаль, так что распознать кто кого пришиб, будет довольно трудно, даже если у поисковиков и будет время на это. Построившись в колонну и выдвинув охранение, мы направились к схрону. Этот был самым последним и ставился уже почти на исходе ресурсов, поэтому хорошо, что боекомплект мы сильно не расходовали, а взрывчатка была там в положенном количестве.

Примерно через три часа мы достигли места, но нас ждал сюрприз: схрон попытались вскрыть, но с плачевными для себя результатами. Сам тайник был оборудован в склоне оврага и замаскирован кустарником. Видимо, изначально кусты разрыл кабан, но не найдя ничего ценного, просто ушёл. А потом появились эти. Трупов было три штуки: двое погибли непосредственно от взрыва, а третий умер от кровопотери вследствие ранения поражающими элементами. Ролики противопехотки задели бедренную артерию и мародёр просто истёк кровью, не сумев остановить кровотечение. Судя по одежде, это были или бандиты Борова, или сталкеры какой-то мелкой группировки из Могильника. Консервы и вода были безнадёжно испорчены (подрыв произошёл двое суток назад), но патроны и взрывчатка были целы. Закладка ставилась с расчётом на профессионалов, и с учётом характера груза в схроне. Поэтому контейнер со взрывчаткой и детонаторы помещались отдельно в разных стенках тайника. А мины (это были две средних по мощности противопехотки МОН-50[51]) расставлены снаружи таким образом, чтобы перекрыть площадь вокруг схрона под углами в 45 градусов. И поскольку площадка у люка представляла собой пятачок не более десяти квадратных метров, первая мина должна была убить тех, кто выйдет подбирать мешок (её Норд поставил в пяти метрах параллельно люку. А вторая сработает с задержкой в пять секунд и чуть в стороне, не дав уйти тем, кто мог укрыться за единственным холмом, покрывая по площади поражения всю его западную часть, находящуюся в противостоящем от люка положении. Таким образом, исключалась возможность детонации пластита и порча ВВ.

Получилось так, как я и предполагал: двоих убило, когда они подошли потрошить мешок, а третий, видимо вожак, получил своё отлёживаясь за холмом, считая себя уже самым хитрым вором на свете. Прибрав трупы в крутившуюся неподалёку «карусель» и заметя основные следы, остановились на короткий привал, полчаса я должен был людям дать. Стимуляторы стимуляторами, но реальный отдых это всё же лучше. Пусть он и краткосрочный. Единственное, чем люди были недовольны — это отсутствием курева, которое я изъял ещё перед выходом на акцию. Подошёл Буревестник и настало время разговора, которого я ждал давно.

— Антон, думаю, что нам надо разделиться сейчас. Твой вариант с подземельем слишком опасен. А до могильника двадцать два километра. Можем дойти и укрыться там, ничем не рискуя.

— Может и так. Только вот думаю, что «свободные» сейчас активно чешут Могильник, скорее всего сговорились с главарями тамошних наиболее крупных кланов и вас примут ещё на подходе к окраинам или выследят до убежища и подождут конца Выброса. А потом… Ты же знаешь: нас в плен не берут и мы не берём. Закон этот стар и непреложен, поэтому пощады не жди.

— С чего ты взял, что ищут нас? Может не обратят внимания, проскочим…

— Якоб, это твои люди. Посоветуйся с ними, я своего решения не изменю. Хотите идти сами — мешать не буду. Если уцелеете, встретимся в баре, как оговорено или по истечении контрольного срока деньги будут переведены на указанные счета, если за гонораром никто не придёт.

Приятель развернулся на месте и направился к отдыхающим бойцам, объяснять новый расклад. Такой вариант событий тоже учитывался, имея его ввиду лишь как самый крайний. Не думал, что добыча может вскружить голову такому профессионалу как Зан. Люди меняются и почти всегда только в худшую сторону, это давно замечено. Но меньше всего я рассчитывал на такое развитие ситуации. В нашем деле никогда нет выбора между рискованным и не рискованным вариантами, всегда приходится выбирать меньшее зло, меньший риск. Обычный человек в похожей ситуации вообще бы потерялся, предпочтя сдаться на милость победителя. Возможно, у обычного бродяги шанс выжить и будет. Нас готовили с единственной установкой: драться до конца, пленных не брать и в плен не сдаваться. То, что Якоб запаниковал, показывало, что его срок как профессионала вышел — он размяк, стал слишком импульсивен. Практически, шансы его и тех, кто с ним отправиться были 50/50, то есть равны нулю. Разговор надолго не затянулся; как я и думал, с доводами Буревестника согласились не все, хотя выбор некоторых стал для меня неожиданностью. Серхио, Карл и другой земляк Зана решили отправиться вместе с ним, а вот Коля и Михай молча стали собирать свои вещи и подошло ко мне. Михай просто кивнул на десантника, видимо тот был лучшим говоруном из них обоих и Коля заговорил:

— Тут такое дело, Леший… Буревестник — правильный командир, но слишком торопится сейчас. Зуб даю, ждут нас в Мёртвом городе. Примут сразу как придём, тут даже думать нечего. Кроме того, там Яшка Кречет мазу держит, а в последний раз его бойцов под роту набралось. Сброд конечно, но он их на какое-то дело подписывал… Думаю, что хочет весь северо-запад под себя подмять, а Якоб ему сильно в последний раз насолил. Если «свободные» к нему обратились — вычислят нашего Буревестника, короче мы с Михасём решили с тобой идти.

Пулемётчик и сапёр… Оба усиливали нашу группу, и в подземелье эти двое увеличивали шансы на выживание до значительных величин. Если Михай казался надёжным человеком с самого начала, то к Коле вопросы ещё оставались.

— Хорошо. Но давайте договоримся на берегу: демократии в отряде нет, всё делается так как я скажу и только тогда, когда я это говорю. Испытательного срока и попыток нет, промах означает исключение. Если это происходит в рейде — лучше не тратьте моих патронов, застрелитесь сами. Если эти условия принимаются — добро пожаловать в группу.

Всё это я сказал, глядя прямо в глаза Николаю и видя, что хоть мои условия и вызывают некий протест, но желание выбиться в высшую лигу было сильнее личных обид. Коварство, хитрость… Но всё слишком примитивно, такого я смогу держать в узде и заставить подчиняться.

Что касается Михая, то к нему эти слова относились лишь опосредованно; Румын слишком хотел выиграть, мелькали мыслеобразы некой женщины в годах (мать, наверняка), ветхий дом в четыре окна с красной черепичной крышей и покосившимся забором и какая-то молодая девушка в синей кофте и облегающих чуть тяжеловатые бёдра чёрных джинсах. Овальное лицо, чуть длинноватый нос, чёрные волосы до плеч, карие глаза со смешинкой… Наверное, жена или просто «девушка мечты». Мужик банально решил, что сейчас я — это единственный билет к богатству и свободе. Такой не предаст, будет тянуть лямку за троих.

— Мы в теме, командир. Всё понятно. — Это уже сказал Михай. Он молча поправил карабин и стал поправлять разгрузку. Николай только кивнул и улыбнулся во весь свой, полный «жёлтого металла» зубов, рот. Как ни странно, вышло вполне искренне, теперь команда была готова выдвигаться к точке спуска в тоннель.

Якоб подошёл попрощаться. На лице моего бывшего сослуживца мелькнуло выражение некоей вины, понимания ошибочности своего шага. Но это были метания постаревшего и растерявшего чутьё волка. Который сам идёт в капкан, ведя за собой поверившую ему стаю. Главное, чего ему хотелось, это побыстрее оказаться за «колючкой», поменять бриллианты на «весёлые фунты» и одеть льняную сорочку и белые штаны, где-нибудь на Лазурном берегу Франции. Мираж благополучия ослепил немца. Он уже не думал о том, что деньги кончатся через полгода и он снова пойдёт искать новое дело. Но с каждым разом это будет всё тяжелее и тяжелее, пока рука не дрогнет или вот как сейчас страх одержит верх над инстинктом самосохранения, давя голос интуиции и прошлого опыта. На этот раз Буревестник поймал свою последнюю бурю. Шторм поглотит его, а тело примет к себе море, так что на серой ряби волн не останется ни единого следа. Над трупом, скорее всего, надругаются и доверившихся ему людей перебьют вместе с командиром. Я мог бы их остановить. Но этот шаг не имеет смысла, если убеждаешь взрослых мужиков изменить привычке идти след в след за своим лидером. Могут послать на три русских буквы, может и до перестрелки дойти. Лишние телодвижения в такой ситуации слишком вредны для здоровья. Что-то кольнуло под сердцем и перед глазами вновь проступил морозный узор. Линии все были мертвенно зелёного цвета, шансов выжить у группы Зана не предвиделось. Стало противно и пусто на душе, мучительно захотелось долбануть упрямого козла в затылок прикладом автомата и силой потащить на себе в подземелье… Минутная слабость, каждый сам выбирает свою смерть.

Мы построились в колонну. Вперёд пошёл Норд, то появляясь в клочьях рассеивающегося утреннего тумана, то исчезающего подобно призраку. Андрон скинул последний мониторинг по общей обстановке. Две группы рейдеров окончательно отрезали нам путь к могильнику и теперь широкой полосой двигались в сторону окраин Мёртвого города. В направлении юго-восток всё было чисто, там нас никто не искал. Поисковая партия, отправленная на розыск жертв химеры, быстро потеряла наш след и повернула на запад, уходя к разгромленной базе моджахедов. Проанализировав складывающуюся картину, я пришёл к выводу, что «свободные» свернули поиски в южных районах и после зачистки лагеря частью укроются в Мёртвом городе, а часть вернётся в ППД, ввиду близости Выброса и бесперспективности поисков на болотах.

Получалось именно так, как я и говорил Кашину, только с поправкой, что духов большей частью удалось ликвидировать, а собственно «Долг» в потасовке участия не принял. Иначе потери штурмующих были бы раза в полтора-два выше, а безвозвратные потери среди личного состава исчислялись десятками жизней. Сейчас же «Свободу» хоть и сильно потрепало, но основной удар приняли на себя наёмники, ворвавшиеся в лагерь в неподходящее время. Эти полегли почти все, «Факел» — это очень пакостная штука. Хотя многих спасли комбезы, но против чистого пламени и адской температуры не устоят и они. Это подтвердили и радиопереговоры: безвозвратные потери «диких гусей» составляли до восьмидесяти процентов личного состава. Кодовые фразы использовались стандартные, американские, на радиоигру похоже не было: слишком большой сумбур царил в эфире. Остатки двух когда-то многочисленных групп отступали в район базы своей группировки, яростно переругиваясь на общей частоте с командирами «свободных». Видимо наёмники подозревали подставу со стороны своих временных союзников, потому что некоторые фразы вожаков вольного братства «солдат удачи» почти прямым текстом содержали намёк на скорую расплату. И вместо прочного союза получилась новая война. Для нас это хорошо: пока все будут думать о духах и неудачном налёте на их базу, у нас будет время ускользнуть. Тревожно было только за Буревестника, если его возьмут живым и разговорят — будет кисло.

Шли осторожным быстрым шагом, иногда переходя на волчий бег. Усталость скрадывали съеденные часа полтора назад стимуляторы, но суток через двое за это придётся расплачиваться дикой усталостью. Нужен был полноценный отдых и как можно скорее. До заброшенного хутора оставалось что-то около пяти часов пути. Я сменил Михая в тыловом дозоре и… почувствовал тяжёлый, давящий взгляд в спину. За нами шли, и довольно давно. И это был не зверь, нам на след встала чужая разведгруппа. Причём действовали они грамотно, не приближаясь, но и не упуская нас из виду. Говорить своим сразу нельзя, скорее всего противник затаится и тогда уже навяжет нам бой. Следовало перехитрить неведомых попутчиков и, раз уж пошла такая потеха, узнать кто и по какой причине идёт за нами. Дав сигнал остановиться, я сделал вид, что уточняю по карте ориентиры маршрута и подозвал Норда. Лица наши скрывали маски. Поэтому, даже наблюдая в бинокль, ничего заподозрить было нельзя. Я водил пальцем по экрану ПДА, попутно поясняя снайперу ситуацию.

— Юрис. Нам сели на хвост и довольно грамотно ведут почти от схрона. Там гостей ещё не было, это можно сказать точно. Видимо, про схрон знали, и ждали кто придёт.

— Дальнобойщик? — Юрис имел ввиду, что у противника есть человек с дальнобойной снайперкой. Такие оснащаются сильной оптикой и думаю, что наблюдение велось именно при помощи такого прицела. — Тогда нам хана, если не потеряемся. Что предлагаешь?

— Сменим направление через пару километров, потом разделимся. Я попытаюсь вычислить наших гостей. Вы же по-прежнему идёте к хутору… Там поставишь, — Я вызвал снимок развалин трёх домишек вид сверху, — В крайнем с северо-запада домике, костерок. Пусть огонь будет виден только с юга и юго-востока. Сами рассредоточьтесь по периметру, покажи Андрону и Михаю, где сесть удобнее, пусть Тихон затихарится где-нибудь и прикинется пеньком. Дистанция произвольная всем, кроме тебя и Коли. Задача общая для группы — поиск и уничтожение. Сядете в лесопосадках на востоке и северо-западе, хорошо замаскируетесь. Так возьмёте хутор в клещи, а я по тылам поработаю. Гости придут на огонёк именно со стороны источника света. Вышлют наблюдателей, покажи им куклу (выньте всё что можно, но соорудите пару «часовых» в крайнем с юга домишке и одного у костра посадите), через пару часов начнёт смеркаться, должно сработать. Оставьте чёткий, но грамотный след и пару «указок» для гостей, чтобы сразу к хутору шли. Задача ясна?

— Предельно. Сигнал прежний, два тона?

— Да. Должно получиться. Личная просьба, Юрис: постарайся вычислить командира, подрань его или радиста. Нужно кого-то захватить для снятия информации. Сильно не старайся, но это желательно. Как дам сигнал, работайте свободно и предельно жёстко. Чую, это кто-то из своих, форы нам не дадут.

— Сделаю, командир. Значит, я за старшего… А что с грузом делать?

— Посади его в погреб там рядом с домом, у которого крыша не обвалилась, есть пристройка. В ней погребок под кучей гнилья. Пусть сидит там, пока всё не закончится. Могут грохнуть экспериментатора, но не связывай, пусть проникнется, поговори с ним. А то всё бесполезно.

— Понял.

— Смена направления через полчаса. Уходим в холмы, петляем и я отстаю. За работу. Давай вводную группе.

— Есть.

Мы снова двинулись прежней дорогой, но я не переставал прокачивать ситуацию. Версия с дальнобойщиком реально самая вероятная, но что-то не давало принять её до конца. Хотя холмов кругом много и… Стоп! Раз хотят убить, то приложили бы уже давно. Благо возможностей было предостаточно. А за нами просто наблюдают и идут по следу… Нестыковочка. Неужто хотят вычислить куда идём?.. Тоже не вариант: любой более-менее смышлёный человек, умеющий читать карту и сверив направление поймёт, что идём на хутор или… Понятно. Противник не думает, что мы зайдём в подземелье или знает о нём нечто такое, что заставило его исключить данное место в качестве пункта назначения. Я достиг нужной цели и вновь не дал врагу реализовать явное преимущество. Мой план оказался слишком сумасшедшим, посему и неразгаданным: они не знают, куда идём и зачем. Поэтому не нападают и ждут привала на хуторе. В развалинах (судя по очень грамотным действиям преследователей) они себя не обозначат, побоятся спугнуть добычу. Поэтому и выгуливают нас на длинном поводке… Чёрт, приятно иметь дело с настоящими спецами!

Как и договаривались, я потерялся у подножия группы холмов и залёг на склоне, чтобы видеть тропу, и стал ждать. Ожидание, как я уже и отмечал, это особое искусство, мало просто прикинуться ветошью и сделать себя частью пейзажа, нужно ещё и действительно сродниться с землёй, стать именно НЕОТЪЕМЛЕМОЙ частью окружающей среды, чтобы даже по ощущениям проходящий враг не отличил тебя от кочки или холмика. Очистить голову от мыслей, рассредоточить взгляд, расслабиться и затормозить дыхание. Я исчез, нет меня совсем…

Передовой дозор появился через час. Двигались они осторожно — снайперская группа. У одного нечто длинноствольное с огромной блямбой прицела (четырнадцать миллиметров «ствол», серьёзная машина), замотанное тряпками и с камуфляжным напылением. У второго номера — АН-94 с оптикой. Спорно, но вполне оправдано. Оба одеты в боевые экзоскелеты, а поверх накидки из «паутинки». Грамотно, костюмы не издавали ни единого механического звука, даже ступали ребята правильно: чуть задерживая ногу перед тем, как поставить. Принадлежность пока не определялась. Я думал, что это снова наёмники, но шибко дорогие. Идти за мной практически сутки незамеченными могут только профессионалы, прошедшие сходный курс подготовки и то, я таких узнаю по почерку. А тут нечто не знакомое…

Пропустив дозорных вперёд, стал ждать, пока пройдёт основное ядро группы. Интересно, сколько же их. Вряд ли много и как они решили вопрос со следом, который оставил Якоб. Пошёл ли за ним кто-нибудь?.. Если поисковики разделились, шансов уйти чисто будет ещё меньше. Вопросов пока больше, чем ответов. По ухваткам получалось, что это наёмная команда, иначе нас бы перебили ещё пару часов назад… А вот и они, тоже идут «строчкой», все в экзоскелетах и лохматых накидках. Видимо, пасут нас давно: одеты для глубокого рейда, десантировались, а не вышли с базы, иначе прикинулись бы полегче. Все вооружены «абаканами» с глушителями. Тихари не местного производства, а армейские… Командир идёт в тылу, по левому флангу колонны, радист замыкает, рация импортная, работает только на приём. Чёрт, точно кто-то из бывших коллег!

Когда понимаешь, что оказался по разные стороны линии огня с человеком, который, возможно, в недалёком прошлом делил с тобой последний сухарь и глоток воды, делается муторно на душе. Ты знаешь, что всё равно придётся с ним воевать и пощады давать и просить не следует. Но это похоже на бой с самим собою, или с близким другом, невольно оказавшимся в роли врага, не учебного, а реального: хитрого, расчётливого и беспощадного, как ты сам. Превратности войны именно таковы: не всегда приходится стоять плечом к плечу, часто приходится и стоять, направив друг на друга оружие и знать, что вариантов решения проблемы всегда только два: спустить курок самому или получить такой же меткий выстрел в ответ.

Колонна прошла, и через полчаса появилось двое из тылового охранения. Всего преследователей было двенадцать человек. Я выждал ещё пару минут и двинулся следом.