Рабыня Гора

Глава 23. НА ПЛОТУ

Под сверкающими звездами Гора, под тремя белыми лунами и темным небом среди огромного пустынного океана я лежала на грубой древесине в объятиях Клитуса Вителлиуса, моего хозяина. В бревна бились волны. Он отвязал меня от кольца, чтобы, следуя его указаниям, я могла услаждать его плоть.

Положив голову ему на живот, я обвила его руками. Лежа на спине, он держал в ладонях мою голову.

— Только не думай, что ты моя любимая рабыня, — предупредил он. — Ты всего лишь лгунья, моя пленница, предательница, которую я походя взял.

— Знаю, хозяин, — я прижалась к нему губами. Он не щадил меня. Досталось мне здорово.

— На твоем месте, — проговорил он, — я бы трясся от страха. Я поцеловала его.

— А ты не кажешься испуганной.

— Я всегда боялась тебя, хозяин, — призналась я. — Боялась твоего неистового нрава, твоей силы, твоей воли. Но я люблю тебя.

Резким рывком перевернув меня на спину, прижав к бревнам, он ел меня глазами.

— Лгунья!

— Это правда, хозяин. — Я заглянула ему в глаза.

— Ты любишь всех подряд!

— На мне ошейник. Он рассмеялся.

— Я — земная женщина. И не в силах устоять перед объятиями мужчин Гора. Но тебя, хозяин, я люблю больше всех, только тебя люблю по-настоящему.

— Выкручиваешься, хочешь избежать наказания.

— Нет, хозяин. Наказывай.

Ладони его крепко сжимали мои руки. Какой сильный! И какая я слабая!

— Ты в моих руках.

— Да, хозяин.

— И не рассчитывай своими улыбочками и нашептываниями отвратить мою месть.

— Не рассчитываю, хозяин.

Он раздраженно вскочил. Отошел на пару шагов, уставился в море. Я по-прежнему лежала на своем месте. Обернулся, смотрит.

— Я в твоей власти, хозяин, — уверила его я. — Мсти.

Он вынул нож и с яростью ткнул его обратно в ножны. Отвернулся.

Я улыбнулась, встала на колени, потянулась всем телом и промурлыкала:

— Девушка проголодалась.

Он не шевельнулся, все смотрел в море.

— Странно, — проговорил он наконец.

— Что странно, хозяин?

— Молчи, рабыня.

— Да, хозяин.

Не станет он делиться со мной своими мыслями.

— Может ли это быть, Клитус Вителлиус? — пробормотал он, нетерпеливо обернулся и посмотрел на меня.

— Я предала тебя, хозяин, — заговорила я, — потому что любила. Не люби я тебя так — не смогла бы так ненавидеть. Жила мыслью о мести и, когда подходящий момент представился, совершила это изощренное, немыслимое предательство. А когда тебя увели, себя не помнила от горя. Плакала, кричала. Предала своего любимого! Все в жизни точно в прах обратилось. Лучше бы меня предали. Когда узнала, что ты бежал, чуть с ума не сошла от радости. Знать, что ты жив, на свободе — больше мне ничего не надо.

— Предательница, — бросил он.

— Я здесь, — напомнила я. — Делай со мной что хочешь. Он сверлил меня бешеным взглядом. Отвернулся. Снова глянул мне в лицо.

— Скоро рассвет. Я устал. Пора связать тебя на ночь.

— Пожалуйста, не связывай меня, хозяин. — Я встала, откинула назад волосы, улыбнулась. — Обещаю: я не убегу.

Плот подо мной ходил ходуном.

— Я хорошо знаю, как наказывают убежавших рабынь.

— Ложись к кольцу, — приказал он, — и молчи.

— Да, хозяин.

Я легла у кольца.

— На бок!

Повернулась на бок. Он — хозяин. Я почувствовала, как он крепко стягивает мне руки за спиной.

Как убедить его в моей любви? Так хотелось, чтоб знал, как я люблю его. А потом пусть делает со мной что угодно.

Оторвав две полоски ткани от моей туники, он скрутил их, продел под ошейник, привязал импровизированную веревку к ввинченному в древесину железному кольцу. Привязь короткая, не длиннее дюйма. Вынул из ножен нож, воткнул в бревно в нескольких дюймах от себя и улегся. Отвернулся от меня и тут же заснул.

Гнев, ярость воина — все это я могу понять. Но куда больнее ранило недоверие.

Голову почти не повернуть. Привязал к кольцу едва ли не вплотную. Руки не освободить. Воин связывал.

Я хотела быть его любимой рабыней, а стала пленницей, предательницей, и вот теперь, пойманная, лежу, спутанная веревками, жду мести преданного мною хозяина, воина Гора.

Знаю — месть его еще не свершилась. Я беспомощно заворочалась. Впервые стало по-настоящему страшно. К тому же на плоту становилось холодно.