"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31

1. Экзамен

Солнечным июльским утром я вышел на воздух из вестибюля метро. Оставшаяся у меня за спиной станция именовалась «Самхын», в переводе — «Три начала». Как я узнал при подготовке к предстоявшему мне экзамену по четырем революционным предметам, тут имелись в виду три цели, которые, по заветам Великого Вождя, должно преследовать народное образование: получение знаний, моральный рост и физическое развитие. И, видимо, не случайно станция подземки с таким названием располагалась аккурат по соседству с главным учебным заведением страны — Дважды ордена Ким Ир Сена университетом имени Ким Ир Сена.

Вот только мне сейчас нужно было не к его проходной, а на другую сторону улицы, к куда более скромному Пхеньянскому университету иностранных языков. Да, как раз на упомянутый экзамен по революционным дисциплинам. Последний из ранее мне назначенных — английский, русский и немецкий языки я уже благополучно сдал. Так что оставалось сделать всего шаг — и диплом, считай, у меня в кармане.

Получение высшего образования было одним из двух непреложных условий окончательного утверждения меня в должности заместителя начальника Управления концерна Пэктусан — чтобы уже без досадной приставки «и. о.» ходить. Вторым, напомню, являлось членство в Трудовой партии — и вот там, к сожалению, все пока шло не столь гладко. Нет, меня вроде и не «прокатили», но и не приняли в стройные ряды с наскока — обязали набрать кандидатский стаж. В норме это занимало год, хотя в исключительных случаях срок вполне мог быть и сокращен — вплоть до полной отмены пребывания в этом партийном «предбаннике», на что, как бы, изначально и рассчитывала Джу. Но вот — не срослось.

Надо сказать, что неудача эта не стала для нас с Мун Хи таким уж большим сюрпризом: после отказа Джу примириться с женихом ее отношения с руководством — тем же полковником Каном — существенно обострились. В какой-то момент будто бы даже вовсе вставал вопрос о снятии Мун Хи с должности в Пэктусан — который, на секундочку, именно она и принесла «на блюдечке» своему «клану». Тут — обошлось, но и ожидаемого повышения Джу не получила, так и оставшись на позиции начальницы Управления.

Правда, возглавляла она теперь не былую «Семерку» — но обо всем по порядку.

Пэктусан находился в разгаре реорганизации — в общем-то, давно назревшей и подготовленной как раз нами с Мун Хи. Вместо десяти прежних Управлений их теперь в концерне насчитывалось пять, а в скорости это число должно было сократиться до четырех — старая «Девятка» пока так и сохраняла самостоятельность, работая под эгидой 35-й Комнаты, но к осени «связисты» обещали уйти и оттуда. «Восьмерка» же успешно влилась в сходную с ней по функционалу «Семерку», после чего радикальному переформатированию подверглась уже вся структура в целом.

Вовсе не тронули только Первое Управление, отвечающее за вопросы безопасности. На базе же всех остальных, помимо него и «старой Девятки», были образованы три — административно-хозяйственное (служба кадров, гараж, компьютерщики и все такое), проектно-производственное (туда, среди прочего, вошли инженерно-технический отдел и опытный цех) и финансово-логистическое (собственно, финансы — а также снабжение, склады, социальное обеспечение и еще пара новых для концерна подразделений, к разговору о которых я чуть позже еще вернусь). Именно последний блок и был передан под начало Джу.

Казалось бы, досталось ей самое «вкусное» — непосредственный контроль за движением денежных и товарно-материальных средств — но, по сути, это не несло с собой ничего, кроме повышенной ответственности. Сливки с «потоков», конечно же, снимались — но строго централизованно, и шли эти «дивиденды» прямиком в пресловутый «клановый» спецфонд. Из которого в малой части возвращались начальнице Управления — на те же неофициальные премии сотрудникам — но в основном расходовались на совсем иные цели, с Пэктусан зачастую вовсе не связанные. И, как я понимаю, делалось это даже не волею Председателя Правления — решения принимались или, как минимум, согласовывались где-то выше.

Что до Мун Хи, то сама по себе эта система не вызывала у нее ни малейших возражений. Другое дело, что на пике ожиданий Джу надеялась занять в ней куда более достойное место — а именно, ни много ни мало, возглавить Правление. Ну или хотя бы войти в его состав.

Но — очевидно, с подачи полковника Кана — вышло несколько иначе: войти-то туда Мун Хи вошла, но имелся, что называется, нюанс.

Если раньше Правление являлось в Пэктусан тем самым местом, где притирались и согласовывались интересы контролирующих концерн групп, а Председатель затем лишь оформлял принятые коллегиально решения за своей подписью, то теперь оно превратилось просто в совещательный орган при единовластном руководителе, в который по должности и входили начальники всех Управлений — напомню, отныне пяти, а в перспективе — четырех. Не стану скрывать, эту структуру Мун Хи разрабатывала под себя — нацелившись, как уже было сказано, на пост Председателя, а меня видя руководителем одного из ведущих структурных подразделений и, соответственно, членом Правления.

Однако инициативу у нас бесцеремонно перехватили, и Председателем был назначен человек со стороны — отставной армейский майор Юн Дак Хван. Сослуживец полковника Кана и родной дядя отвергнутого Джу жениха.

Там, кстати, вышло, по-своему, забавно. Сорвавшийся брак своего племянника майор по каким-то собственным соображениям изначально не одобрял — и лично против Мун Хи он, таким образом, ничего нынче не имел. Но на должность начальника нового административно-хозяйственного Управления Юн Дак Хван протащил своего бывшего подчиненного, некоего капитана Пака. А вот тот уже оказался близким другом нашего «брошенки», старшего лейтенанта Юна. И если с Джу Пак открыто конфликтовать пока не решался, то на мне отыгрался сразу же — как сумел. А именно: получив в подчинение корпоративный гараж, поспешил утвердить у Председателя Правления новые нормы обеспечения сотрудников персональным транспортом. И теперь исполняющему обязанности заместителя начальника финансово-логистического Управления — то есть мне — казенная машина не полагалась.

Так-то, не очень и хотелось — Ли-младший давно вернул мне отремонтированный мотоцикл, мое травмированное плечо Катя еще в Сеуле подлечила — и я без сожалений снова пересел с четырех колес на два. Благо красотки-регулировщицы на улицах в массе своей забыть меня еще не успели и не слишком досаждали дорожными проверками.

А вот Мун Хи восприняла случившееся как очередной выпад в свой адрес — и ходила к Председателю ругаться. Правда, ничего там не добилась…

Как бы то ни было, сегодня я выдвинулся на экзамен на общественном транспорте: летом гардероб в здании Университета не работал, а предстать перед пожилыми преподавателями революционных предметов в дерзкой кожаной мотоэкипировке было, понятно, не самой лучшей идеей. В метро, конечно, пришлось потолкаться — нравам, царящим в пхеньянской подземке в час пик я не переставал удивляться, особенно на контрасте с идеальным порядком при посадке в троллейбус. Ну да ничего, чай, не впервой…

Взойдя на крыльцо здания Университета, я миновал тяжелые высокие двери, предъявил охраннику студенческий пропуск и неспешно поднялся по широкой парадной лестнице на третий этаж. Здесь, в коридоре возле уже знакомой мне аудитории, толпились те, кто, как и я, успешно добрался до последнего экзамена. Многие пришли в форме — все-таки отделение военных переводчиков как-никак — но встречались и штатские костюмы. Несколько девушек были в нарядных чосонот.

Признаться, вся эта толпа на этаже меня отнюдь не порадовала: я специально явился пораньше, чтобы упредить ее появление, но, похоже, просчитался. Плохо. Для моей сегодняшней задумки лишние свидетели были совершенно некстати.

Все дело в том, что в кутерьме сеульской эпопеи и последовавшем за ней водовороте реорганизации Пэктусан должным образом подготовиться по революционным предметам у меня не вышло. Нет, все четыре учебника я добросовестно прочел и что-то из материала даже худо-бедно запомнил, но прекрасно понимал, что этого мало.

Однако шел, конечно, не чисто на авось — план у меня имелся.

Не стану скрывать: в случае получения неудачного билета ответы на него я намеревался подсмотреть. Речь, понятно, не о банальных шпаргалках — с этим здесь строго, да и свои же товарищи-студенты, не задумываясь, заложат, если заметят. Но таки шаман я или где? Вот именно!

Не скажу, что за последние недели так уж сильно продвинулся по пути паксу. Откровенно говоря, прогресс мой по этой части, напротив, был до обидного минимален. Даже очищение своей крови от ядов типа алкоголя — по утверждениям Кати Кан, простейший из навыков — освоить мне удалось лишь с колоссальным трудом. Моя юная наставница и сама недоумевала, как это оно так выходит — по ее словам, с тем потенциалом, что она рассмотрела во мне при личной встрече в Сеуле, подобные штучки я должен был щелкать, как семечки — но дело у меня что-то совсем не ладилось.

В конце концов ученица мудан высказала предположение, что, видимо, в обучении шаманов-мужчин имеется какая-то неизвестная ей специфика — но сама девушка в этом своем выводе уверена определенно не была.

И все же, уже обкатанный мной ранее «в боевых условиях» фокус — вознесение сознанием к границам мира духов — я демонстрировал без особого труда, и даже малость это умение «прокачал»: научился удаляться от тела на добрых два с половиной десятка метров, не рискуя напрочь «потеряться», и главное, отточил восприятие. Например, мог теперь в этом состоянии читать закрытую книгу, как бы «втиснувшись» взором между любых двух страниц.

Отсюда и идея: если оставить учебник где-нибудь поблизости от аудитории, при необходимости удастся к нему незримо «слетать» — и найти нужный ответ!

Пособия у меня с собой имелись, все четыре. Дело оставалось за малым: незаметно припрятать их в коридоре. Но вот только как это сделать — в такой-то толпе?

Можно было, конечно, поступить наоборот: не таиться, а прямо попросить кого-нибудь присмотреть за учебниками. Но кого? Приятелей среди студентов я завести не успел, а тыкаться наугад — вдруг выбранный мной человек окажется ненадежным и в решающий момент, скажем, отлучится? Не скажешь же ему прямо: «Ни на миг никуда не уходи!» — странно прозвучит!

Я, кстати, подумывал специально привести кого-нибудь с собой — ту же Хи Рен, к примеру, попросить составить мне компанию. Типа: «Не хочешь побывать в Университете иностранных языков? В порядке этакой профориентации?.. Да, кстати, подержи вот заодно книжечки!» Думаю, девочка охотно бы согласилась — и уж точно сделала бы все как надо.

Ну или можно было взять сюда кого-нибудь из сотрудников Пэктусан, тех же моих друзей по полеводческой бригаде — хотя бы даже и в добровольно-принудительном порядке. Понятно, не раскрывая всех карт — ну да предлог бы нашелся.

Увы, оформление такому напарнику пропуска оказалось целой историей, и от этой затеи мне пришлось отказаться…

Я деловито прошелся по университетскому коридору. Свернул за угол: здесь народу топталось значительно меньше, да и в стене имелась темная ниша… Но прикинул: нет, далековато выходит. От самой аудитории, может, и в пределах досягаемости, но ведь не факт, что получится устроиться прямо в нужном ее конце, на «галерке»! По опыту прошлых экзаменов, готовиться к ответу студентов тут сажают на самые первые ряды…

В общем, более чем рискованно.

Что ж, попробуем ткнуться в другую сторону…

Я снова двинулся по коридору и разведал обстановку на противоположном фланге — однако облом случился и здесь. Единственное более-менее подходящее для тайника местечко располагалось аж в пятидесяти пяти шагах от нужной мне аудитории. Не достану, «потеряюсь»!

Вот же засада! И тут без вариантов!

В задумчивости я поднял глаза к высокому потолку, зацепился взглядом за пересекающие его белую гладь темные разводы. Протекло, что ли, недавно что-то сверху?

Сверху… Стоп!

Что это я⁈ На третьем этаже свет же клином не сошелся!

На четвертый, правда, меня не пустили — туда сегодня требовался какой-то особый пропуск, не знаю уж по какой причине. А вот на этаж ниже моей экзаменационной аудитории и проход был абсолютно свободный, и народу там почти не оказалось, да еще и, словно по заказу, у стены в коридоре шкафы с приоткрытыми дверцами стояли. В один из них — самый пыльный и, видимо, редко востребованный — я потихонечку и сунул стопку своих учебников.

Уф-ф! Отлегло!

* * *

Как оказалось, с книгами я суетился зря: билет мне достался — лучше не придумаешь! Удивительное дело: на все четыре вопроса — по одному из каждого революционного предмета — ответы я знал. Что называется, повезло! Но запросто ведь могло и не повезти!

Вознестись сознанием я все же не преминул: без этого с серьезным выражением лица рассказывать старенькому седому профессору — не иначе, соратнику еще самого Ким Ир Сена — о том, как ласточка предсказала рождение на свет сына будущего Вождя, было решительно невозможно. А вот воспарив духом над телом — без проблем: так наоборот, приходилось еще и прилагать усилия для хоть какой-то мимики.

Экзаменатор слушал меня, рассеянно кивая, и всякий раз прерывал на середине ответа — предлагая перейти к следующему вопросу. С заключительным же и вовсе не дал развернуться, остановив после первой же фразы:

— Что ж, товарищ Чон, вижу, что учебной темой вы владеете в совершенстве. Но как мы с вами знаем, время не стоит на месте! И революционная деятельность Высшего Руководителя товарища Ким Чен Ына неуклонно продолжается буквально у нас с вами на глазах! Вот что вы можете сказать о провозглашенной буквально вчера концепции Решительного Рывка? — мельком покосился он на лежавшую перед ним на столе газету.

Ну вот, приплыли. Ни о каком таком Решительном Рывке я, признаться, и слыхом не слыхивал!

Похолодев, почти машинально я проследил за взглядом преподавателя — и внутренне выдохнул: передовица сегодняшнего номера «Нодон синмун», буквально так и называлась: «Решительный Рывок!»

Газету эту я с утра, понятно, прочесть не удосужился — спешил на экзамен.

Уверен, что мое покинутое духом тело ничем интерес к «Нодом синмун» не выдало — на номер я сейчас смотрел сверху, незримо паря над столом — но, будто что-то все же заподозрив, на всякий случай экзаменатор поспешил газету перевернуть. Однако так от меня было статью не спрятать!

— Концепция Решительного Рывка — новейшее и величайшее достижение революционного гения товарища Высшего Руководителя! — начал я со стандартного вступления — и продолжил, уже сверяясь с текстом передовицы, но все же стараясь не цитировать дословно: — Вчера, выступая на съезде работников энергетической отрасли, дорогой товарищ Ким Чен Ын со свойственной ему мудростью по-новому осветил перспективы дальнейшего развития нашего народного хозяйства. Он дальновидно отметил, что энергия — основа основ любой экономики. Больше энергии — лучше жизнь народа! При этом товарищ Высший Руководитель особо подчеркнул, что нужно смотреть вперед, а не оборачиваться назад. Позапрошлый век был веком угля, прошлый — веком нефти. Нынешний же век — эпоха атомной энергетики! И чтобы идти в ногу со временем и придать новый импульс отечественным промышленности и сельскому хозяйству, партией принято решение построить в стране атомную электростанцию! Два мощных энергоблока на первом этапе, и еще два — в дальнейшем! Это разом позволит удвоить объем энергогенерации в стране, и вознесет нас к новым, прежде недостижимым высотам! Освоили атом военный — освоим и мирный! Как всегда, с опорой на собственные силы! Задача нам, конечно, предстоит непростая, решение ее потребует концентрации усилий всей страны. Но это будет последний Решительный Рывок, в результате которого жизнь народа бесповоротно изменится к лучшему!..

— Достаточно, товарищ Чон, — кивнул мне тут экзаменатор. — Отличный ответ! Поздравляю вас с успешной сдачей экзамена!

Ох, а я только во вкус вошел! Даже самому захотелось дочитать ту статью!

— Спасибо за высокую оценку моих скромных знаний, товарищ преподаватель! — тем не менее расплылся в лучезарной улыбке я, возвращаясь наконец духом в тело.

2. Бумажная работа

По дороге из Университета на работу я все время возвращался мыслями к этой идее Решительного Рывка. Даже остановился возле газетного стенда у входа в метро — «добить» сегодняшнюю передовицу «Нодон синмун».

И, скажем так, проникся.

Ну да, звучит прямо как местная классика, из телевизора: гениальное предложение товарища Высшего Руководителя глубоко тронуло наши сердца, и мы неустанно, неуклонно, с энтузиазмом, в едином порыве — и все такое… Признаться, самому отчасти смешно. Но если рассуждать беспристрастно, идеи Лидером страны и впрямь высказаны были более чем здравые!

Как ни крути, энергетический сектор — действительно основа любой реальной экономики. В газетной статье — чисто в местном духе — приводилось сравнение: как работнику нужна пища, калории, так и народному хозяйству — мегаватты. Кто плохо питается — тот в конечном счете плохо и работает. И, соответственно, наоборот.

Довольно смело, кстати, по здешним меркам — допустить, что кто-то может плохо питаться, без прямого указания на несчастных жертв капитализма к югу от тридцать восьмой параллели. Но Самому, очевидно, можно — в «Нодон синмун» его лишь процитировали.

Дальше — больше. Пища нужна качественная: одно дело — питательный рис, и совсем другое — какой-нибудь там шпинат. И ее должно быть вдосталь: три зернышка — это ведь тоже рис, но наешься ими разве что в сказке.

Ну и, собственно, как сказку сделать былью: будет в национальной экономике избыток энергии — появится и изобилие на столе работника. А также свет и тепло в его доме. Ну а остальное — уже приложится.

Теперь почему именно атом. Нефть всем хороша, но своей в КНДР тупо нет. Есть уголь, однако как совершенно справедливо отметил Высший Руководитель (и я сейчас без малейшего намека на иронию), это все же — позавчерашний день. С точки зрения эффективности. Да и той же заботы об окружающей среде, вспомнить хоть недавний апрельский смог в городе. А что уж тут, должно быть, зимой творится!..

Атом же и эффективен, и экологичен — ну, если не устраивать смелых экспериментов, как в Чернобыле, и работать не по-японски, как в Фукусиме (если что, одна из официальных причин аварии, названных парламентом Страны Восходящего Солнца — «японский менталитет»!). А так атомную энергетику недавно, вон, даже «зеленой» признали!

Ну и залежи урана, если что, в стране имеются. То есть здесь опора на собственные силы вполне возможна.

В общем, атомная энергия для народного хозяйства — это рис для народа. И в смысле красивой аналогии, и в смысле банальных причины со следствием.

Другой вопрос — технологии взращивания этого «энергориса». Государства, способные самостоятельно, без посторонней помощи построить атомную электростанцию, в мире можно, наверное, пересчитать по пальцам одной руки. Россия, Китай, Франция, Южная Корея, США… Ну ладно, руки малость не хватило: японцы раньше вроде как тоже были в теме. И, кажется, Индия. Может, еще кого забыл, но едва ли многих. К тому же, технологические компетенции нужно поддерживать, иначе они безнадежно утрачиваются, а ни та же Япония, ни даже Штаты давненько не выдавали «на-гора» новых энергоблоков — по крайней мере, на момент, когда я последний раз этим вопросом интересовался, в «прошлой жизни». Кстати, тогда 70 % строящихся реакторов в мире приходилось на долю России и Китая — и едва ли что-то с тех пор принципиально изменилось…

Суть, собственно, не в чьей-то доле мирового рынка, а в том, что строительство атомной электростанции — это вам, перефразируя расхожую поговорку, не кимчи откушать. Так что вот тут я в возможности «опоры на собственные силы» что-то сомневался. И даже обладание ядерным оружием здесь не то чтобы убойный аргумент: во-первых, далеко не факт, что когда-то северянам с ним не помогли, а во-вторых, как понимаю, технологии мирного и военного атома друг от друга довольно существенно отличаются…

Однако раз о решении объявлено публично — значит, руководство страны видит некий путь его реализации. Что ж, посмотрим, как все обернется — но сама идея, повторюсь, вполне дельная! И в случае успеха реально может принести на стол каждому жителю страны ежедневную тарелку риса с мясом, а в каждый дом — круглосуточный свет. И это будет о-го-го каким достижением! Ничуть не ерничаю!

* * *

Джу я в Пэктусан не застал — впрочем, последнее время она обычно появлялась на месте ближе к вечеру, разрываясь между концерном и «основной работой». Несмотря на недвусмысленную опалу, по линии военной разведки полковник Кан продолжал заваливать Мун Хи задачами, будто нарочно провоцируя перегруз — и вызванную им ошибку. Ну или срыв сроков.

Догадка, если что, не моя — Джу сама как-то на днях обмолвилась.

— А это вообще как, нормально? — помнится, возмущенно прищурился на собеседницу я. — Что, если дело пострадает⁈

— Наверное, Кан считает, что у него все под контролем, — нервно передернула плечами начальница Управления. — Да и я теперь все по пять раз перепроверяю. Это что касается возможной ошибки. А вот по срокам — один официальный выговор уже получила. Второй, чую, на днях прилетит.

— И что тогда? В горы, дроны сбивать?

— Ну нет, все пока не настолько плохо, — хмыкнула тогда Мун Хи. Однако после паузы горько добавила: — Но и хорошего, конечно, меньше, чем хотелось бы…

Взяв у секретарши Пак целую пачку документов из подведомственных отделов и отказавшись от газеты — главное в ней на сегодня уже прочел — я прошел в свой кабинет и засел за изучение рабочих бумаг. На большинстве, просмотрев, чиркал окончательную резолюцию, некоторые — спорные или особо значимые — оставлял для Джу, к ним приклеивал стикер со своими соображениями. Пару-тройку «пустышек», прочтя и приняв к сведению, тупо скормил в шредер — неделю назад мне таки удалось выцыганить себе этот полезный агрегат в недолюбливавшем нас административно-хозяйственном Управлении.

А вот одна входящая бумажка поставила меня в тупик. Отдел снабжения — его у нас, кстати, так и возглавлял товарищ Ли, первый руководитель в Пэктусан прежнего Чона — запрашивал согласование на отгрузку со склада мобилизационного резерва четырех армейских палаток, трех десятков спальных мешков, телефона с неким замысловатым инвентарным артикулом, бухты троса и связки альпинистских карабинов. Все это — со ссылкой на некое устное распоряжение начальницы Управления.

Что, все-таки отправляемся в горы? Или пока посылаем туда кого-то вместо себя? Целый боевой отряд, судя по числу спальников!

Недоуменно пожав плечами, я отложил документ в сторону, никакой пометкой его не сопроводив — решил уточнить вопрос у Мун Хи на словах — и потянулся к следующей бумаге…

Так и проработал часов до пяти, когда Пак сообщила, что пришла наша начальница. Меня та к себе, собственно, не звала, но на опыте я уже знал, что, если не воспользуюсь случаем — потом фиг ее снова «поймаю». И поспешил с отобранными документами в кабинет напротив.

— Привет, Чон, — кивнула мне из-за своего стола Джу после того, как я чинно поздоровался и прикрыл за собой дверь в приемную. Взгляд у Мун Хи был усталый, но картину на стене она им характерно не буравила — уже хороший знак. Вернее, отсутствие знака недоброго. — Как там твой экзамен? — спросила у меня между тем начальница.

— Утром сдал на «отлично»! — самодовольно доложил я.

— Напомни, пожалуйста: это был последний? Или еще что-то осталось?

— Ну да, последний, — ответил я, без приглашения присаживаясь к столу для совещаний. — На следующей неделе уже обещают вручить диплом!

— Что ж, поздравляю, — улыбнулась Джу. И тут же задала новый вопрос: — А как дела у Ким Чан Ми?

— Надеюсь, что тоже хорошо, — обронил я. И поспешно пояснил: — Вчера меня к ней не пустили: у них, в госпитале, какая-то важная комиссия, все посещения категорически запрещены. Телефоны у пациентов также поотбирали, у кого имелись — так что даже не созвониться! Но в регистратуре мне подтвердили, что послезавтра ее выписывают, как и планировалось. Так что уверен: все в порядке! — заявил я — несколько тверже, нежели если бы говорил начистоту.

Тут какое дело: я и сам до конца не понимал, что именно меня тревожит. Казалось бы, все и впрямь было чудесно: Чан Ми уверенно шла на поправку. Из бокса интенсивной терапии ее уже давно перевели в обычную, общую палату, даже позволяли гулять в госпитальном дворике. А теперь вот и вовсе готовили к выписке…

Но меня упорно не покидало какое-то непонятное предчувствие. Не то чтобы прям вот нехорошее, скорее — странное. Будто бы что-то тут было не так… Демоны разберут что!

К слову, о демонах. Из головы у меня не шли слова «тигрокрыса»: ты, мол, не понимаешь, во что сдуру ввязался, юный шаман, даже если где-то пересилишь — в другом проиграешь! Недуг Ким мы с Катей Кан тогда пересилили. Вдруг пришло время проиграть? И почему-то мне казалось, что случись этот обещанный проигрыш — он тоже окажется напрямую связан с Чан Ми…

Очень может быть, конечно, что это я себя лишь попусту накрутил на пустом месте, купившись на пустую угрозу поверженного демона. И все же…

— Ну, раз все в порядке — давай к делу, — бесцеремонно вырвала меня тем временем из пучины нахлынувших мыслей Джу. — Что у нас на сегодня?

Я принялся один за другим пододвигать ей приготовленные документы. Начальница быстро прочитывала бумаги, в большинстве случаев ставя по итогу плюсик на стикере с моими ремарками — тем самым соглашаясь с рекомендациями. Но пара листков все же ушли в сторонку без пометок — над этими вопросами Мун Хи сочла нужным подумать дополнительно.

Процедура у нас была, в общем-то, отработана — в ходе нее нам с Джу даже парой фраз не потребовалось обменяться — пока дело не дошло до тех загадочных палаток со спальниками.

— Вот насчет этого — честно говоря, юмора не понял, — протянул я начальнице запрос отдела снабжения.

— Ну-ка, ну-ка, что ты там не понял? — с искренним любопытством взяла в руки документ Мун Хи. — А, точно, совсем забыла тебе рассказать, — кивнула, пробежав его наискось глазами — и будто бы слегка смутившись. — Пэктусан теперь шефствует над одной из пхеньянских Первых школ. Ну да, той самой, где учится Хи Рен! — с легким нажимом уточнила она. — Инициатива, если что, вовсе не моя — указание сверху спустили. Я лишь выбрала один из четырех имевшихся вариантов — и согласовала его на Правлении. Три другие Первые школы тоже в обиде не останутся — получат своих шефов, может, еще и повлиятельнее нас!

— А зачем школьникам армейские платки? — с легкой усмешкой поинтересовался я. — Надо было тогда уж нашим подшефным компьютеры подарить!

— Я уточнила: компьютеры у них есть, — пояснила Джу. — А палатки и прочее по списку — это школа у нас сама попросила! Они там на следующей неделе в поход идут! По местам боевой славы доблестных партизан товарища Ким Ир Сена. Ну, то есть как идут в поход… До Хесана их на автобусе отвезут и потом еще дополнительные припасы раз или два будут к местам стоянок доставлять, но сколько смогут, школьники понесут сами, в рюкзаках.

— Хи Рен тоже идет? — осведомился я. — Она мне не говорила. Наоборот, упоминала какую-то трудовую практику…

Несмотря на то, что у девочки наконец начались летние каникулы, наши с ней занятия английским мы продолжали — по настоянию ее онни. Правда, встречались сейчас не ежедневно, а через день. Сегодня вечером как раз должны были снова.

— Идет, — кивнула Мун Хи. — Ее класс занял первое место в каком-то внутришкольном соревновании — итоги подвели только вчера, до самого конца победитель был не очевиден. Так что, в виде поощрения в поход отправят как раз их. А практику свою они позже отработают, по возвращении в Пхеньян. Тонсен сразу, как узнала, мне позвонила, поделилась радостью.

— Понятно, — кивнул я.

— У тебя все? Я про рабочие вопросы.

— Да.

— Тогда что у меня к тебе… По отделу капитального строительства, — пришел черед начальнице протянуть мне документ, на нескольких листах. — Финансовая служба наконец подготовила развернутую смету — ознакомься и приступай! Фонды обещают выделить.

— Фонды? — кисло усмехнулся я. — А людей? Или и там есть подвижки?

Отдел капитального строительства был одним из тех самых двух новых подразделений, которые нам с Джу предстояло сформировать внутри нашего Управления — я об этом вскользь уже упоминал.

Второе, если что, создавалось для взаимодействия со сторонними — не относящимися к Министерству обороны — заказчиками. Видимо, предполагалось, что таковые у концерна внезапно появятся, но пока на горизонте как-то не просматривалось ни одного. Сочтя в этой связи задачу не самой приоритетной, я не придумал ничего лучше, как временно возложить исполнение обязанностей созданного лишь на бумаге отдела внешних связей на себя самого, после чего счел тему до поры закрытой.

А вот с отделом капитального строительства все было куда сложнее. На него у Председателя Правления — а скорее, у тех, кто стоял за ним — имелись просто-таки грандиозные планы: возведение для концерна двух новых производственных корпусов в Пхеньяне и еще одного — где-то в провинции. И это — только для начала. Деньги и материальные ресурсы под проект будто бы обещали, а вот людей…

Безработица — это ведь ни разу не про КНДР, все достойные внимания специалисты где-то уже пристроены — и никто просто так своего ценного работника на сторону не отдаст. Даже для студентов выпускных курсов уже предуготовлено то или иное распределение. То есть «по объявлению» персонал особо не наберешь. Да и не особо — не наберешь…

Рабочий вариант — отправить «наверх» запрос, и если там его сочтут резонным, кому-то другому спустят разнарядку, и людей ты получишь. Может, и не совсем тех, что сам бы отобрал, но формально твоим требованиям более или менее соответствующих.

Так мы с Джу и поступили — но схема что-то пока не сработала.

Я, признаться, подозревал тут саботаж со стороны отдела кадров Пэктусан — подчинялся тот, напомню, не нам, а закадычному приятелю старлея Юна Паку. Однако Мун Хи была убеждена, что ставленник Председателя в административно-хозяйственном Управлении на подобное нипочем не осмелится: подставляя нас, он бил бы и по интересам тех, кто привел его в концерн. Ведь не могло же быть так, что вся эта история с отделом капитального строительства затеяна лишь для того, чтобы мы с Джу облажались⁈

Моя начальница полагала, что не могло. Наверное, стоило здесь ее мнению доверять…

Но факт оставался фактом: людей под амбициозный проект у нас не имелось — по крайней мере по состоянию на день вчерашний. Что-то изменилось?

— Нет, никаких подвижек, — развела руками Мун Хи, растерев в пыль уже почти забрезжившую у меня надежду.

— И как быть?

— Не знаю. Придумай что-нибудь!

— Шутишь сейчас? Легко сказать: придумай…

— И не собиралась шутить! Чудеса — твоя специальность!

Ну вот, приучил на свою голову!

— Ладно, покумекаю… — со вздохом выговорил я — понятия пока не имея, как подступиться к вопросу.

— Вот-вот, покумекай. Так, по делам концерна на этом все, — подвела итог совещанию Джу. — К Хи Рен на урок сегодня заедешь? — уже немного иным — чуть расслабленным — тоном спросила она затем.

— Планирую, — с готовностью подтвердил я. — Но не раньше восьми — осталась еще тут кое-какая текучка. Разгребу — и сразу рвану. Я же еще сегодня без байка…

— То-то смотрю, на парковке чего-то привычного не хватает! Так, ладно, я побежала, — поднялась моя собеседница из-за стола. Взяла с него часть бумаг — те, что ранее оставила без пометок — и запихнула в кожаную папку, на остальные кивнула мне: — Это — твое! А Хи Рен передай, чтобы к ужину меня не ждала… Впрочем, ладно, сама ей позвоню, скажу!

— Могу и передать, — пожал я плечами, собирая отработанные начальницей документы — теперь мне предстояло снабдить их формальными резолюциями и отдать Пак, чтобы та разослала по подразделениям.

Сверху в стопке оказался запрос отдела снабжения насчет палаток со спальниками. Пожалуй, нужно будет его в первую очередь согласовать — и сразу отправить на исполнение…

3. Проверенная схема

Несмотря на каникулы, к нашим с ней занятиям Хи Рен всегда переодевалась в школьную форму — этого от своей тонсен по-прежнему требовала Джу, полагавшая, что вольная одежда на уроке ту расхолаживает. И девочка не спорила. Однако этим вечером она встретила меня в куда более любимом ею чосонот. И с утюгом в руках — да, так с ним к дверям квартиры и вышла, живо воскресив в моей памяти свой первомайский удар подобным орудием по затылку коварной Лим.

Объяснение, впрочем, не замедлило последовать: вернувшись в свою комнату — уже вместе со мной — юная хозяйка кивнула на расстеленную поверх гладильной доски синюю форменную юбку:

— Совсем чуть-чуть к вашему приходу не успела, Чон- сонсэнним! — пояснила мне ученица. — Можно я тут быстренько закончу, чтобы сейчас все это никуда не убирать — а потом снова не доставать? — спросила затем — доска действительно помешала бы нам толком расположиться за компьютерным столом. — Пять минуточек!

— Конечно, не вопрос, заканчивай, — благодушно кивнул я.

— Просто днем во Дворец школьников ходила — в свой старый хоровой кружок, — подступив с утюгом к юбке, принялась рассказывать Хи Рен. — Сказали характеристику оттуда взять. Вот и оделась, как положено. Прихожу, а мне там такие: «О, Нам, очень кстати! Поможешь в актовом зале убраться!» Ну, я что, надо — значит надо… Только товарищ руководительница выдала нам ведра с тряпками — и сама ушла куда-то, а мы с девчонками… Они мне как-то прям на удивление обрадовались — раньше у нас не такие уж и теплые отношения были, как мне казалось… И, в общем, мы немного увлеклись, раздухарились… Короче, одно ведро, с грязной водой — оно на подоконнике стояло — и опрокинулось! Нечаянно. Прямо на меня! На темной юбке еще не так заметно получилось, а на белую блузку и красный галстук страшно было взглянуть! Я их в «комнате гигиены» Дворца по-быстрому застирала, как смогла — но не начисто, конечно. Бр-р-р!..

Вся передернувшись, она продолжила:

— На обратную дорогу мне одна из хористок плащик дала накинуть — в нем домой и ехала, как дура, по жаре. Упарилась вся! Но лучше уж так, чем выпачканной, как сеульская нищенка! Дома уже все нормально постирала — вот только потом со складочками этими ужасными завозилась, — выразительно кивнула она на плиссе своей школьной юбки.

Я понимающе улыбнулся: выгладить такое после стирки и впрямь было задачей нетривиальной. Знаю из личного опыта: в «прошлой жизни» однажды так с японской хакамой возился — нужно было привести ее в порядок к международному семинару по каратэ-до. Ох уж намучился, помнится!

Что касается Хи Рен, то она действовала куда ловчее — и, главное, грамотнее меня тогдашнего. Обрабатываемые складки девочка закрепляла обычными канцелярскими скрепками (вот уж ни за что бы не догадался так поступить!), после чего аккуратно проходила утюгом, от пояса юбки — вниз, слегка поддавая в процессе пара. Дело спорилось — и в результате уложилась Хи Рен даже меньше, чем в запрошенные пять минут.

Закончив работу, переодеваться в свежевыглаженную школьную форму она, однако, не стала — потянулась за вешалкой.

— Должно теперь немного отвисеться, — одновременно и виновато, и будто бы чуть лукаво заявила девочка.

— Ну, раз должно — пусть отвисится, — усмехнулся я.

— Чон- сонсэнним, онни только, пожалуйста, ничего не рассказывайте! — попросила моя ученица, пристраивая вешалку с юбкой на дверце шкафа. — Ну, про то дурацкое ведро, про стирку… Я вам это по секрету! — доверчиво подняла она на меня свои темные глаза.

— Хорошо, не буду, — улыбнулся я.

— Так, сейчас я все здесь уберу — и буду готова! — выдернув из розетки утюг, Хи Рен принялась складывать гладильную доску.

Я шагнул ей помочь, но девочка уже благополучно управилась самостоятельно.

— Все! — сообщила она мне очевидное — и мы с ней уселись перед компьютером.

* * *

Урок у нас прошел в целом неплохо, но ближе к его концу девочка внезапно начала нервно ерзать на стуле и терять нить — словно что-то стало отвлекать ее от занятия. Пришлось даже сделать ученице пару-тройку аккуратных замечаний. Всякий раз она послушно кивала и на минуту-другую сосредотачивалась, но затем вдруг снова принималась рассеянно теребить украшавшие ее наряд ленты и слегка путаться в ответах.

Но не думаю, что дело тут было в неформальном чосонот вместо строгой школьной формы — причина явно заключалась в чем-то другом.

На итоговом тесте Хи Рен, впрочем, снова собралась и выдала вполне солидные девяносто три балла из ста возможных. Облегченно выдохнула — будто сама не верила, что справится — и когда я наконец выключил компьютер, знаменуя тем самым завершение нашего урока, нетерпеливо выпалила:

— Чон- сонсэнним, я же вам с этой глажкой, а потом из-за английского, самое интересное не рассказала! Мы в поход идем! Ну, наш класс! В горы! По местам партизанской славы! Будем ночевать в палатках в лесу, готовить еду на костре! И в конце — встретим рассвет на священной вершине Пэкту! Нам даже трудовую практику из-за этого перенесли и почти на неделю сократили! Представляете⁈

Так вот что за навязчивые мысли, оказывается, так ее отвлекали!

— Здóрово! — кинул я — но, видимо, по мнению собеседницы, без должного энтузиазма.

— А вы будто и не удивлены… — с некоторым разочарованием выговорила девочка.

— Твоя онни мне уже рассказала, — пояснил я.

— Ну вот! — всплеснула руками школьница. — Весь эффект мне испортила! А почему вы с онни обо мне говорили? — с легкой опаской осведомилась она.

— Не столько о тебе, сколько о ваших походных палатках, — пояснил я. — Мы же — в смысле, концерн Пэктусан — теперь шефы Первой школы…

— А, понятно… — протянула Хи Рен. — Только вчера стало известно, что идем именно мы! — с прежним пылом продолжила она затем. — Нас специально утром собирали. Так вот, было условие: нужно стать лучшим классом школы! А по учебе мы оказывались не первыми и даже не вторыми — третьи шли. Но зато у нас двое висят на Доске почета в Музее заслуг — я и Ким Ю Джин! — на имени своей одноклассницы девочка самую малость, но скривилась. — Я — из-за медали, она — как скрипачка-лауреатка, — в этом месте снова последовала мимолетная гримаска. — Но непонятно было, что перевесит. Учеба — это важно! Но тут… — она резко понизила голос. — Одного мальчика из лидировавшего класса неожиданно исключили из школы! Нам никто ничего толком не объяснил, но говорят, что у него отца арестовали — за вредительство! Ну, или не арестовали, а просто с работы выгнали и выслали из Пхеньяна — разное болтают. Может, напридумывали, конечно… Но если бы он просто куда-то переехал, и поэтому сменил школу, его вклад в дело класса, наверное, так бы и учитывался! А тот аннулировали! И поэтому мы оказались на первом месте! Вот так!

— Повезло, — рассеянно пробормотал я. И зачем-то уточнил: — Вашему классу.

— Еще как! — охотно подхватила моя юная собеседница. — Мы все так мечтали об том походе!

— Мечты сбываются, — немного натянуто улыбнулся я.

— Вот только теперь у меня возникла кое-какая проблема, — уже озабоченно проговорила Хи Рен. — Даже две — еще мне срочно нужно научиться метать нож. Чон- сонсэнним, вы случайно не умеете?

— Метать нож? — удивленно переспросил я.

— Ну, да.

— Увы, — сокрушенно развел я руками. — Чего не умею, того не умею. А тебе это зачем? — спросил с любопытством.

— В походе у нас на каждой стоянке всякие состязания будут. Ну, там, кто быстрее костер разожжет, кто лучше палатку поставит. Вязание узлов, ориентирование на местности. Транспортировка раненого — не по-настоящему раненого, конечно, понарошку: специальное соломенное чучелко будем носить. И метание ножей. Почти все это я, в принципе, неплохо умею — а вот с ножами у меня ну совсем не получается! А эта наша Ким Ю Джин с десяти шагов их играючи в дерево втыкает! Я сама видела! Правда, кроме нее у нас никто так не может — в основном все типа меня — но как раз ей я и не имею права проиграть! Ни в чем! Эх, где бы научиться?

— А онни твоя тебе тут случайно ничем не способна помочь? — озвучил я первую пришедшую мне в голову мысль.

Кого-кого, а Джу метко бросающей в цель боевой нож я мог себе представить легко!

— Ее я еще не спрашивала, — призналась девочка. — Про поход же лишь вчера узнала. А что будут ножи — и вовсе только сегодня! Но онни же сейчас некогда совсем! Даже если она умеет, не станет со мной возиться!

— Ну, ты все же ее попроси на всякий случай, — без особой уверенности в голосе посоветовал я. — Вдруг у нее получится найти время?

— Попробую, — кивнула школьница. — Может, завтра… Сегодня она, вон, снова до ночи занята — звонила, предупредила. Придет небось опять в первом или даже во втором часу — а тут я такая со своей дурацкой просьбой!.. Кстати, — поникнув было, вновь оживилась тут Хи Рен. — Чон- сонсэнним, вы поесть не хотите? Онни сказала, что перекусит на работе… Я, конечно, уже привыкла ужинать одна, но вдвоем ведь веселее! — с надеждой посмотрела она на меня.

Отказываться от угощения я не стал.

* * *

— А что у тебя за другая проблема в связи с походом? — спросил я у юной хозяйки по завершении ужина. — Одна — ножи, а вторая?

Потчевала та меня сегодня биндэтток — этакими оладьями из бобов, риса, овощей и мелко порубленного мяса, которые полагалось макать в особый соус — довольно острый. Полуфабрикаты у Хи Рен были заготовлены в холодильнике заранее, и она по-быстрому обжарила их в масле на большой сковороде прямо перед подачей на стол — чтобы есть горячими и хрустящими. Вышло так вкусно, что мы с девочкой даже на разговоры почти не отвлекались, пока не слопали все до последней крошки!

— Нас всех разбили на группы по пять человек, — начала теперь объяснять мне школьница, складывая в раковину грязную посуду. — Причем, по какому-то не совсем понятному принципу — со мной в команде, например, оказалась только одна из моих подруг, а два мальчика — из ближайшей свиты Ким Ю Джин! И теперь мы с ними как-то должны действовать заодно!

— Возможно, в этом и цель: сдружить ребят из разных группировок? — предположил я.

— Возможно, — без особого восторга согласилась моя собеседница, включая воду. — Но пока это как-то не очень работает. Те двое так и трутся возле Ким, а нас с Ли Мин Со и еще одним мальчиком, его зовут О Ин Су, игнорируют. Хотя мы сразу попытались с ними поговорить! Но проблема не в этом. Точнее, не совсем в этом. Каждая пятерка должна подготовить нечто особенное. На партизанскую тему. Что угодно — но будут сравнивать и определять победителя. Ну там сценку разыграть или песню спеть — это совсем не интересно, правда же? И я вот что придумала: сделаем модель ловушки — в натуральную величину! Вот идет по лесу подлый японский оккупант, наступает ботинком, куда не надо — то есть наоборот, куда надо партизанам — и раз! У него на ноге затягивается петля, а сам он уже вздернут на веревке, болтается на ней вниз головой! Здорово, да? — посмотрела она на меня горящими глазами. — Такого номера точно больше ни у кого не будет!

— Ну, так… — несколько неопределенно протянул я, припомнив кое-что неоднозначное из своего собственного пионерского детства.

Ловили мы тогда, правда, не злобного японского оккупанта, за обидным неимением таковых в советском Подмосковье 80-х — охотились на волка. Были совершенно уверены, что тот бродит возле нашего пионерлагеря, высматривая добычу. Даже будто бы видели его у забора, а уж следы — точно! Потом, правда, выяснилось, что это была просто крупная собака из соседней деревни, повадившаяся рыться на нашей помойке, но суть не в этом — в замаскированную в траве петлю у нас все равно угодил не зверь, а молоденькая вожатая одного из младших отрядов. Очень нами нелюбимая, кстати: буквально накануне именно она запалила двоих наших за попыткой залезть в окно спальни девочек (еще трое, включая меня, успели удрать) — и пойманным здорово влетело.

Не скрою, мы вынашивали месть, но с той ловушкой — это вышла чистая случайность, честное слово!

И да, вздернуло вредную девицу за ногу метра на два от земли!

Несчастная вожатка была, до кучи, в легкой широкой юбке, так что зрелище получилось по тем целомудренным временам более чем пикантным. А посмотреть нашлось кому — на вопли перепуганной жертвы сбежалась разве что не половина лагеря.

Обернулось все в итоге совсем не весело, кстати. Оказалось, что вожатая серьезно повредила ногу — это не считая пережитого эмоционального потрясения — и ее увезли в больницу на Скорой. В свой отряд она так и не вернулась. Лагерь же добрую неделю стоял на ушах — искали злоумышленников. Не нашли — все, кто что-то знал, молчали, как северокорейские партизаны на допросе у янки. А потом и смена закончилась…

— Пак- сонсэнним — она с нами едет от школы из взрослых — сперва удивилась, но потом мою задумку одобрила, — продолжила между тем Хи Рен. — Сказала только на себе конструкцию не испытывать. Так я и не собиралась — что я, дурочка? Да и испытывать-то пока нечего. Мы с Ли и О набросали примерную схему ловушки, но преподаватель трудового воспитания, товарищ Цой — я ее ему показала — заявил, что так у нас не сработает. При этом сам ничего взамен не предложил — недосуг ему, видите ли! Правда, разрешил нам воспользоваться школьной мастерской — ну, изготовить, как он это назвал, прототип — вот только времени до похода остается совсем мало! Будь иначе — пошли бы путем проб и ошибок, а так надо сделать сразу правильно! А как правильно — мы не знаем!

Рассказчица печально вздохнула.

— Вот в этом-то и основная проблема, — заговорила она снова, переведя дух. — Может, и правда не лучшая была идея — с этой ловушкой? Только Пак- сонсэнним на нас ее уже вроде как записала.

— И поменять ничего теперь нельзя? — участливо уточнил я.

— Да можно, наверное… Но Ким Ю Джин узнает — на смех поднимет. Ну и вообще… Нет уж, будем пробовать! — решительно заявила она. — Может, еще Цой- сонсэнним ошибся… — Девочка водрузила на сушку последнюю из вымытых тарелок и закрыла кран. — Жаль будет, конечно, если ничего не получится… — печально закончила, обернувшись ко мне.

На несколько секунд на кухне установилась тишина.

— Хи Рен, — вкрадчиво проговорил я затем. — А как вы планировали демонстрировать свой проект публике? В смысле — на ком?

— Я бы, пожалуй, Ким Ю Джин в нашу ловушку заманила, — мечтательно подняла глаза к потолку школьница. — Но те двое мальчишек ей наверняка все расскажут — так что не выйдет. Да и отвечать потом неохота, — рассудительно заявила она. — Пак- сонсэнним ведь предупреждала: на людях не испытывать. Поэтому возьмем соломенное чучелко — которое вместо раненого бойца носят. Проденем ему под мышки палки — и подтолкнем к петле. Этот момент у нас как раз хорошо продуман. Должно получиться зрелищно! Дело — за рабочей схемой самой западни…

— Знаешь… — еще пару секунд я поколебался (опасная ведь все же задумана игрушка!), но потом таки решился. — А дай-ка мне глянуть, что ты там показывала вашему трудовику!

— Сейчас, Чон- сонсэнним! — словно только и ждала от меня этих слов — даром что сама совета не просила — моя ученица пулей вылетела из кухни.

Через полчаса у нее была на руках проверенная схема «партизанской» ловушки. Надеюсь, никому из школьников ногу петлей не оторвет — но вроде Хи Рен все правильно понимает, да и учительница, типа, идею согласовала…

4. У всех свои проблемы

Наутро, спустившись к мотоциклу, внизу в подъезде я застал нашу инминбанчжан. Женщина вешала на стену какой-то яркий плакат. При моем приближении она как раз отступила на пару шагов и, чуть склонив голову набок, критически оценила результат своих стараний.

— Доброе утро, тетушка Мин! — учтиво поздоровался я. И уже двинулся было под лестницу к байку, как замер на полушаге и снова обернулся к плакату — по которому до того лишь мельком скользнул равнодушным взглядом.

Со стены на меня вдохновенно смотрели трое: рабочий, видимо, инженер и почему-то солдат, соединившие свои ладони, в которых они держали символическое изображение атома. Надпись над их головами гласила: «Решительный Рывок — к народному процветанию!»

Хм, ничего не скажешь, оперативно.

— Что, криво повесила? — обернувшись ко мне и ответив на приветствие, озабоченно уточнила инминбанчжан — неверно поняла мою заминку.

— Нет, нет, все отлично! — поспешил заверить ее я.

— А мне все-таки кажется, что чуть кривовато… — с сомнением выговорила тетушка Мин, снова отворачиваясь к плакату. — Правый угол надо немного приподнять!

— Ну, разве что чуть-чуть, — не стал спорить я.

По дороге до Пэктусан на глаза мне попалось еще с полдюжины свежих лозунгов на тему Решительного Рывка и мирного атома. А еще я припомнил, как вчера Хи Рен, пока обжаривала на сковороде биндэтток, между делом упомянула, что девочки из ее прежнего хорового кружка учат новую песню — под несколько тяжеловесными названием «Десять ядерных гигаватт — народу». Тогда я, по сути, пропустил эти слова школьницы мимо ушей — немного о другом думал. А сейчас вот всплыло.

Десять гигаватт — это много, кстати. Почти в два с лишним раза больше, чем у крупнейшей российской АЭС — если, конечно, ничего не путаю! Впрочем, поэтам-песенникам, не только местным, свойственно слегка приукрашивать…

А так — уже ясно, что за тему в стране взялись с нешуточным размахом. Главное теперь, чтобы весь пар не ушел в свисток…

* * *

В приемной, не успел я взять у Пак сегодняшнюю газету, как у меня зазвонил телефон. Я извлек из кармана трубку: на экране светился номер мототорговца Ли Джин Хо.

Подумалось: что-то рановато он! Даже не в смысле «рано с утра», хотя и это тоже. Дело в том, что на днях меня угораздило сильно повредить стекло передней фары моего байка — шальной камешек на дороге неудачно поймал. Оно не то чтобы вдребезги разбилось, но смотрелись трещины угрожающе, будто в любой момент все готово было рассыпаться. Я сразу связался с Ли-младшим, однако тот сказал, что «родной» детали у него сейчас в наличии нет, а ставить мне что попало, типа, не годится. Но пообещал, что буквально через неделю будет у меня целиком новая фара — мол, старую, по-хорошему, еще по возвращении из колхоза стоило заменить, в ней уже тогда жизнь еле теплилась. Когда мой Кавасаки последний раз попал в руки донджю — после того инцидента с тросом у дома Чан Ми — Джин Хо таки заказал нужную запчасть в Японии. Как водится, окольным путем, через Сингапур. И вот вскоре она должна была наконец из-за моря прийти.

Но «вскоре» — это, как я уже сказал, где-то через неделю, а с момента того нашего разговора не прошло и трех дней.

— Слушаю! — поднес я мобильник к уху.

— Доброе утро, товарищ Чон! — на том конце и в самом деле оказался Ли-младший. — Мы не могли бы с вами сегодня встретиться? — с ходу осведомился он — что поразительно, без обычных витиеватых предисловий.

Да и голос у мототорговца нынче звучал как-то странно… Нет, это точно был он, Ли Джин Хо — но чем-то определенно здорово обеспокоенный.

Думаю, едва ли моей злополучной фарой.

— Разве только вечером, — воздержался я от напрашивавшихся вопросов — не по телефону же! — Могу попробовать подъехать в магазин… Скажем… — я наскоро прикинул объем своих сегодняшних рабочих задач. — Скажем, к семи часам! — если, конечно, как раз к этому времени Джу в концерн не подтянется — но об этом я собеседнику говорить не стал.

— В семь — было бы отлично! — обрадовался донджю. — Но только лучше не в магазин… Помните местечко, где мы с вами тогда, в апреле, ужинали? Подъезжайте снова туда, в вишневый кабинет.

— Хорошо, постараюсь быть, — аккуратно ответил я.

— Буду очень вас ждать! — заверил Ли-младший. И добавил, будто бы невзначай: — Отец тоже подойдет…

Вот, значит, как? В этом-то, похоже, и вся суть…

Разговор я заканчивал уже у себя в кабинете, куда перешел из приемной, и, дав отбой, положил телефон на стол. В задумчивости шагнул к ширме, принялся стягивать мотоаммуницию.

Как любопытно все складывалось!

К отцу Ли Джин Хо, Хо Соку, я и сам подумывал обратиться — в связи с поставленной мне Джу задачей по пресловутому отделу капитального строительства. Старший донджю ведь как раз из этой сферы — вдруг сумеет чем-то помочь? Хотя бы добрым советом. Едва ли, конечно, это так уж понравится моей начальнице, но в условиях упорного молчания кадровой службы Пэктусан никакого иного варианта решить проблему я пока в упор не видел.

Так что коли сделаю дело — все, победителей не судят. Ну а не сделаю — тут уж двум смертям не бывать…

Выходит, что называется, на ловца и зверь бежит?

И все же странное совпадение! К добру ли?..

* * *

Ничего, достойного худо-бедно подробного рассказа, за этот день в Пэктусан не произошло. Джу так и вовсе в концерне не появилась — правда, позвонила Пак и предупредила, чтобы ее не ждали. Так что к половине седьмого я счел себя вправе отложить в сторону бумаги (официально рабочий день у меня, если что, был до пяти) и отбыть на встречу с семейством донджю.

В прошлый раз к этому ресторанчику корейской кухни, занимавшему первый этаж жилого дома недалеко от станции метро «Чону», я ехал подземкой, а сейчас подкатил на мотоцикле — и получил возможность вдоволь полюбоваться восьмидесятиметровым белым обелиском, высившимся посреди улицы Кымсон. Собственно, улица — довольно широкая — ныряла в исполинскую двухпролетную арку, служившую данному сооружению основанием.

Монумент, о котором веду речь, назывался Башней Бессмертия и нес на себе гигантскую надпись: «Великие товарищ Ким Ир Сен и товарищ Ким Чен Ир навечно останутся с нами».

Проехав под аркой Башни, я свернул в переулок. Припарковал Кавасаки у угла здания, подошел к входу в ресторанчик и назвал швейцару «пароль»:

— В вишневый кабинет, к товарищу Ли.

— Товарищ Чон? — последовало уточнение. — Прошу, вас ожидают.

Вслед за одетой в чосонот официанткой я проследовал в гардероб, где оставил куртку и чапсы, а уже оттуда направился в снятую донджю кабинку.

Оба — и сын, и отец — уже действительно были на месте. После сердечных приветствий мы уселись за стол, на который тут же начали носить блюда — как и в прошлый раз, в изобилии. Подали и вино — как помнится, великолепное — но я сразу обмолвился, что за рулем, и мне предложили кофе.

Так-то несложно было бы потом очистить кровь от алкоголя, так сказать, по-шамански — но смысл тогда пить? К тому же, мои собеседники могли и сами прознать, что на встречу я приехал на мотоцикле — и возникли бы ненужные вопросы, пусть даже и не заданные вслух. А мне это надо?

Да и лучше особые способности лишний раз без нужды не использовать — пусть применительно к данному конкретному навыку Катя и научила меня обходить соответствующее ограничение.

Пока мимо сновали услужливые официанточки, разговор у нас шел на всякого рода нейтральные темы — от погоды в Пхеньяне и окрестностях до новых моделей круизных мотоциклов, недавно закупленных Ли Джин Хо. Но вот наконец персонал ресторана удалился восвояси, и, по инерции обронив еще разве что пару малозначимых фраз, старший донджю отставил в сторону свой недопитый бокал:

— Должен признаться, товарищ Чон, что оторвал вас от работы не только ради этих чудесных мандукук или пибимпап, — обвел он широким жестом остатки яств на столе. — Случилось так, что я остро нуждаюсь в вашей помощи!

Ли Хо Сок умолк — словно в некоторой неуверенности — и снова потянулся к своему вину.

— Охотно помогу — чем, и если, смогу, — кивнул я, предлагая собеседнику продолжать.

— Видите ли, какая сложилась ситуация… — выговорил донджю. — Как вы знаете, я давно и успешно сотрудничаю с одной государственной компанией, финансируя ее проекты — в том числе, по реконструкции столичного жилого фонда… Ее, эту компанию, разумеется, курирует профильное ведомство — а именно, Министерство строительства и производства строительных материалов. Это, конечно, не Минобороны или, скажем, 35-я Комната, но все же учреждение, по-своему, достаточно влиятельное… — он выдержал короткую паузу и со вздохом поправился: — Вернее, было таким до недавнего времени. Но все течет, все меняется… На прошлой неделе товарищ Пак, наш министр, был отправлен в не самую почетную отставку. Его место занял товарищ Ю, ранее работавший заместителем министра. И боюсь, что все прекрасно понимают: фигура эта — сугубо временная и, главное, слабая, особым авторитетом не обладающая… Чем кое-кто тут же и поспешил воспользоваться. Короче: позавчера ко мне пришли люди из Кукка анчжон повисон и, скажем так, предложили свое покровительство. Ходят слухи, что у них у самих последнее время немалые трудности, контроль над многими прежними активами был ими утрачен, — Ли-старший выразительно посмотрел на меня, словно произнося взглядом: «Тот же ваш Пэктусан, к примеру». И продолжил: — Вот, видимо, теперь и пытаются тянуть все, что плохо лежит — чтобы хоть отчасти компенсировать свои потери. При товарище Паке, прежнем министре, они, конечно, на подобное нипочем бы не осмелились, но нового нашего руководителя, увы, всерьез не воспринимают — и, еще раз увы, абсолютно справедливо… В этой ситуации я бы, наверное, не стал упрямиться — себе дороже, и предложение принял. Да вот только сумму ожидаемой «благодарности» мне выставили совершенно несусветную! И при робкой попытке торга — еще ее и увеличили! Работать на таких условиях для меня, увы, совершенно не вариант. Поэтому теперь я ищу кого-то, кто смог бы за меня заступиться, оградить от нападок. Как прежде это делал товарищ Пак. Небезвозмездно, разумеется, заступиться.

Хм, у нас это называлось «проситься под „крышу“»! Ли меня, часом, ни с кем не перепутал?

Тем временем под слова «Вот моя цена!» на стол передо мной легла бумажка с цифрами. Честно говоря, на первый взгляд не слишком впечатляющими — учитывая уровень проблемы. Впрочем, тут я не то чтобы большой специалист…

— Это в китайских юанях, — поспешно пояснил донджю — как видно, уловив что-то не то на моем лице. И добавил: — В квартал.

Ого, тогда совсем другое дело! Наверное. Вот только…

— Прошу прощения, товарищ Ли, — аккуратно выговорил я. — Но вы же не считаете, что лично мне такое по силам?

Ладно, Джу держит меня за чудотворца — а этот-то куда⁈

— Не вам лично, конечно же, — с готовностью кивнул мой собеседник. — Но вашему руководству — почему нет? Давайте без недомолвок: ни для кого в деловых кругах не секрет, что за структуры получили в июне контроль над Пэктусан, вытеснив оттуда сперва Кукка анчжон повисон, а затем и саму 35-ю Комнату! Это Министерство обороны, правда ведь? А вы нынче в концерне — человек не последний, а следовательно — отнюдь не случайный!

Вот тебе и раз! Мы, понимаешь, как идиоты, шифруемся, а тут, оказывается, уже всем все известно!

— Помимо Минобороны, не вижу сейчас никого, кто мог бы защитить меня от людей из Госбезопасности, — заявил между тем донджю. — Разве что та же 35-я Комната, но на нее у меня надежного выхода нет — и не предвидится. Сами понимаете, вопрос более чем деликатный, через кого попало с таким не сунешься…

А я, значит, не кто попало? Или остальные его варианты просто еще хуже?

— Да и слухи последнее время о «связистах» ходят разные… — договорил тем временем Ли-старший.

— Какие, например? — почти на автомате полюбопытствовал я.

— Ну, будто бы расформировывают их… Не слышали?

Я неопределенно повел плечами — мол, если и слышал, не признаюсь.

— В общем, единственный мой путь — попытаться договориться с Министерством обороны. Через вас, товарищ Чон, — подытожил мой собеседник.

На несколько секунд над столом повисла напряженная тишина.

— Что ж… — задумчиво произнес я затем. — Могу лишь обещать, что доложу о вашей… о вашем предложении руководству.

— Так большего я и не жду, — охотно согласился мой собеседник.

— Но у меня будет к вам одна встречная просьба…

— Сколько? — без обиняков спросил Ли Хо Сок.

— Нет-нет, — усмехнулся я, — речь вовсе не о деньгах! — в нынешней ситуации лучшего способа подставить и себя и начальницу, чем соблазниться взяткой от донджю, мне было бы, пожалуй, не придумать. — Вопрос, так сказать, сугубо рабочий. Мне поручено сформировать отдел, который будет отвечать в концерне за вопросы капитального строительства, — само по себе это, кстати, не являлось такой уж секретной информацией: новая организационная структура Пэктусан была выложена на сайте концерна в «Кванмён». Разумеется, без указания каких бы то ни было персоналий, штатов и всего такого. — Под это выделены немалые ресурсы — все, кроме кадровых. В общем: срочно нужны профильные специалисты — а их нет…

— Да, я слышал, что Пэктусан собирается расширяться, — деловито заметил Ли-старший. — Даже знаю площадки, которые вам выделили под застройку: две в Пхеньяне и еще одна в Пхёнан-Намдо, не так ли?

Я кивнул — хотя это, пожалуй, были сведения минимум «для служебного пользования». Но не я же их огласил — он сам!

— Кадры, значит… — пробормотал между тем себе под нос донджю. — Кадры… Да что, собственно, кадры? — будто бы пришла тут ему в голову какая-то идея. — Товарищ Чон, а внятной раскладки по выделенным на проект фондам у вас случайно нет? Хотя бы по одному из запланированных к строительству объектов?

Так, так, так… А вот это уже точно шло под грифом «секретно»!

С другой стороны, если вырвать нужные цифры из контекста…

Поколебавшись, я достал из портфеля полученный вчера от Джу документ, выбрал один из его листков, отогнул верх, с заголовком таблички, и низ, с комментариями — и в таком виде продемонстрировал собеседнику.

С минуту тот внимательно всматривался в строки.

— Тут только «коробка»? — уточнил затем. — Ну, стены, перекрытия и крыша? Без поставки и монтажа промышленного оборудования?

— «Коробка», — подтвердил я. — Но со всеми коммуникациями.

— Это вижу… Товарищ Чон, — поднял он на меня глаза. — У меня созрело новое предложение вашему уважаемому руководству. Не надо вам в Пэктусан создавать никакой отдел капитального строительства! Просто заключите с нами договор! На Западе это называется аутсорсинг — когда одна компания передает другой, профильной, несвойственные для себя функции или виды деятельности, ожидая результата «под ключ». Подпишем бумаги — и мы построим вам вот это, — постучал он пальцем по моей табличке, — по крайней мере на тридцать процентов дешевле, чем тут у вас указано! На круг, с учетом минимум трех площадок, сэкономите даже больше, чем написано вон там, — кивнул он уже на записку с суммой в юанях, которая так и лежала передо мной на столе. — Что касается необходимых допусков — вопросы государственной тайны и всего такого — то получение их задействованными в проекте сотрудниками — наша забота. Создадим под проект обособленное подразделение и все, как положено, оформим — процедура известная, наши коллеги ее как раз недавно проходили… Ну, что скажете?

— Звучит неплохо, — помедлив, выговорил я. Собственно, мою собственную проблему это как раз благополучно закрывало. — Но решать, сами понимаете, не мне…

— Понимаю. Давайте завтра к полудню я пришлю вам в Пэктусан свои ориентировочные расчеты — чтобы в разговоре с руководством вы ссылались на них, а не отталкивались от собственной сметы — я ее, понятно, не видел и видеть не мог, — усмехнулся Ли Хо Сок.

— Да, давайте так и поступим, — согласился я.

— А сейчас — все же вина! — не терпящим возражений тоном предложил донджю. — Не переживайте: домой вас отвезут, и мотоцикл ваш тоже доставят! Джин Хо этим лично займется, — показал он глазами на сына. Тот торопливо кивнул. — Ну?

— Что ж, да будет так, — махнул я рукой.

Кажется, тут действительно было за что выпить.

5. Кое-что о сортах бобов

Долго ждать возможности обсудить с Джу идею Ли Хо Сока насчет аутсорсинга мне не пришлось: на следующий день — к слову, была суббота — начальница Управления появилась в Пэктусан уже в районе обеда. К этому времени я как раз успел получить с нáрочным от донджю обещанные расчеты и подготовить к ним сопроводительную записку — даже в двух вариантах: подробном и кратком.

Со всеми этими бумагами я и ввалился в кабинет Мун Хи.

— На тридцать процентов дешевле, значит? — покачала головой та, внимательно меня выслушав и мельком проглядев цифры.

— В среднем по объектам — на тридцать два и четыре десятых, — уточнил я.

— Почти на треть… — округлила результат Джу уже в большую сторону. — И вся организация, включая кадры — на той стороне? Сопутствующие затраты, вроде зарплаты работникам — тоже?

— Именно так.

— Что ж, ход, конечно, вырисовывается неординарный… Но, навскидку, выглядит неплохо, — помедлив, признала моя собеседница.

— Не то слово! — горячо подхватил я.

— И не будь все завязано на этого твоего донджю… — на последнем слове начальница Управления презрительно поморщилась.

— Во-первых, он, как бы, не мой, — в свою очередь скривился я. — А во-вторых, не будь все завязано на него, — повторил за Джу не только ее слова, но и скопировал интонацию, — не было бы и самого этого предложения! А мы бы так и бились дальше лбом в стену саботажа кадровиков Пака!

— Да нет там такого уж явного саботажа! — досадливо отмахнулась Мун Хи. — Я проверила: наш запрос они благополучно оформили и «наверх» отослали. Может, не так оперативно, как могли бы при большем желании — но и особо не затягивая!

— Ни и где тогда затребованные нами специалисты⁈ Ты их от меня, наверное, прячешь? — я демонстративно заглянул под стол. — Тут что-то не вижу…

— Чон, не кривляйся! — раздраженно одернула меня Джу.

— Прости, — счел за благо не обострять я — в самом деле, не хватало еще нам начать друг с другом собачиться!

— Сама удивляюсь, почему до сих пор нет ответа, — сбавила тон и моя собеседница. — Особенно с учетом, что материальные фонды под нас давно зарезервированы. Где-то явно случился сбой. Но точно не на уровне Управления Пака — при всей его ко мне неприязни. И даже не на Председателе Юне — выше!

— Сбой сбоем, но, по-моему, это, — выразительно кивнул я на свои бумаги на столе, — реально шикарный вариант! Буквально для всех — ну, может, кроме тех ушлых ребят из Кукка анчжон повисон! Ли Хо Соку — надежное прикрытие, нам с тобой — одной заботой меньше. Государству — и вовсе прямая выгода! Да и в спецфонд наверняка что-то перепадет — всяко не меньше, чем планировалось! Или… Или как раз меньше, и в этом вся проблема? — в упор посмотрел я на собеседницу.

— Полагаю, не меньше, — задумчиво кивнула Мун Хи. — Всю сумму экономии оставить, конечно, не позволят, но… Как бы то ни было, это уже не наше с тобой дело, — тряхнула головой она. — А проблема, как я уже сказала — именно в ключевой роли донджю. На таких нельзя полагаться ни в чем по-настоящему серьезном!

— Ли Хо Сок производит впечатление человека слова, — твердо заявил я.

— Из белых бобов вырастают белые, из красных — красные, — буркнула начальница Управления. В России это прозвучало бы как «яблочко от яблони недалеко падает» или «от осинки не родятся апельсинки». — Если уж на то пошло, Кечхын и чхульсин сонбун не просто так придуманы! Но дело даже не в этом. Твой Ли Хо Сок и впрямь может оказаться порядочным человеком — хотя, вообще-то, порядочные люди редко сколачивают крупные состояния… Однако допустим. И все равно он остается ненадежен! Ибо положение его самого — заведомо шатко! Вот сняли министра строительства — и годами выстраивавшиеся донджю схемы разом «поплыли», а сам он заметался в панике! Вышел, вот, на тебя, обнадежил, но завтра еще что-нибудь произойдет — и Ли Хо Сок легко даст заднюю! При этом как порядочный человек будет, конечно, переживать — но поделать ничего не сумеет!

— Можно подумать, с государственными людьми не так! — хмыкнул я.

— Конечно, нет! Если одна государственная организация подвела другую — всегда можно поднять вопрос на ступеньку выше и решить его там! А не выйдет — еще раз поднять, и так — вплоть до самого верха, где все нити в итоге и сойдутся! А донджю в этой отлаженной системе — инородное тело! И как с таким иметь дело?

— Договор с нами, если что, подписывать будет не Ли Хо Сок, а их генеральный директор — запамятовал фамилию — от имени самой что ни на есть государственной организации! Бывший министерский чиновник — наверняка с образцовым кечхын! — веско заметил я.

— До подписания договора нам еще дожить надо, — буркнула Джу.

— Что-то снова случилось нехорошее? — насторожился я.

— Да нет, ничего нового — это я так, в целом, — покачала она головой.

— А, ясно… Так что с этим будем делать? — кивнул я на подготовленные к разговору бумаги.

— Что, что… Тема нетривиальная и, как я уже сказала, неоднозначная. В принципе, я бы, наверное, все же рискнула на это подписаться… Но наших с тобой полномочий тут по-любому недостаточно…

— Это понятно.

— … так что доложу вопрос Председателю Юну — что еще делать, — закончила фразу моя собеседница.

— Юну? Не полковнику Кану?

— А при чем тут Кан? Решение — в компетенции Председателя Правления Пэктусан, а Кан формально к концерну вообще не имеет отношения! Нет, понятно, что за согласованием Юн Дак Хван все равно к нему поспешит — а может, и не только к нему — вот и пусть! Мое предложение товарищ полковник нынче с порога способен завернуть — а его хотя бы выслушает! Да и некогда мне за Каном бегать — а Юн здесь, на месте, сегодня же с ним и переговорю! Только сопроводительную записку свою слегка подправь — тут нужны малость иные акценты…

В течение следующих нескольких минут Мун Хи подробно объясняла, как, по ее мнению, правильнее представить проект руководству. Я не спорил: в местной специфике она по-прежнему ориентировалась куда лучше моего.

И спустя четверть часа, получив от меня бумаги с внесенными правками, начальница Управления унесла их «наверх».

* * *

От Председателя Правления Джу вернулась где-то через час — и сразу пригласила меня к себе.

— Ну что? — нетерпеливо спросил у нее я.

— Пока ничего, — пожала плечами начальница Управления. — Тему доложила, бумаги отдала — но Юн Дак Хван их при мне даже смотреть не стал. Однако сказал, что все тщательно изучит. Так и сделает, не сомневаюсь. И с кем нужно — посоветуется. Скорее всего, снова поднимет этот вопрос на Правлении в следующий четверг, не раньше. Так что передай своему донджю, чтобы пока сам держался!

— Спешки нет — люди из Кукка анчжон повисон дали ему срок до конца июля, — заметил я. — Так что, по идее, укладываемся.

— В четверг, кстати, на Правление от нас ты пойдешь, — сообщила мне тут Мун Хи. — Меня с воскресенья не будет в Пхеньяне, вернусь в пятницу или в субботу. На это время Управление — на тебе. Так что готовься.

— Понял.

— Зато сегодня я тут до самого подведения итогов жизни, — продолжила Джу. Была, напомню, в суббота, и в четыре часа пополудни каждого из нас ждало очередное судьбоносное собрание. — Так что давай, что у нас накопилось по текущим вопросам?

— Сейчас принесу материалы, — кивнул я. — Там ничего особо срочного, но раз ты уезжаешь — надо, конечно, пройтись по всем темам… — и вышел из кабинета.

* * *

— Кстати, а насчет 35-й Комнаты — это правда? — спросил я у начальницы, забирая у нее последний на сегодня проработанный нами документ.

— Что — насчет 35-й Комнаты? — не поняла Мун Хи.

— Ну, то, что сказал Ли Хо Сок. Будто их, типа, расформировывают.

— Опять этот твой Ли Хо Сок! — недовольно буркнула Джу. — Да что о таком вообще может знать какой-то левый донджю⁈

— Ну, выделенные нам под застройку площадки он обозначил верно, — аккуратно заметил я.

— Тоже мне сравнил! Там — как раз его, строительная тема, а процессы в 35-й — совсем другое дело!

— То есть — все неправда?

— Конечно! Сам посуди: роль партии в жизни общества последние годы снова усиливается. А 35-я Комната у нас подчиняется кому? Напрямую — ЦК! — сама же и ответила на свой вопрос она. — Так что с чего бы ТПК лишать себя этого отточенного меча?.. — на пару секунд начальница Управления умолкла, и продолжила уже без напора, скорее задумчиво: — Хотя некие серьезные процессы у них там, внутри 35-й, действительно идут — никаких сомнений. Но это — точно не прелюдия расформирования. Скорее, наоборот, укрепление, консолидация — через своего рода чистку. Похоже, достаточно мягкую, кстати — до меня не доходила информация, чтобы кого-то там в последнее время арестовывали. Но знаю, что достаточно многих вывели за штат и спровадили из Пхеньяна на периферию. Слышал о мальчике, которого исключили из Первой школы? Учился в параллельном классе с Хи Рен.

Я кивнул:

— Да, она рассказывала, что это и вывело их на первое место в школьном зачете.

— На самом деле там не совсем так все было, ну да не суть. Просто наглядный пример. Отец этого школьника служил как раз в 35-й, хотя официально числился где-то в другом месте. А теперь — направлен заместителем председателя какого-то пропащего сельхозкооператива. Куда-то в глушь — не то в Самсу, не то в Капсан. Ну и семья с ним туда же поехала… И таких случаев не один и не два.

— Ясно, — кивнул я. — Кстати, о Хи Рен! — вспомнил тут. — Не предупредил ее позавчера, а потом закрутился — и вовсе вылетело из головы: сегодня у нас урока не будет. Вечером Чан Ми из госпиталя выписывают — сразу после подведения итогов жизни рвану за ней… Если ты, конечно, не против, — из вежливости оговорился под конец — возражений, в общем-то, не ожидая.

И действительно их не услышал. Даже больше того:

— Как раз собиралась тебе сказать, чтобы к тонсен вечером не ехал, дома ее не застанешь, — усмехнулась моя собеседница. И пояснила, будто бы не без некоторого смущения: — Как освобожусь с собрания, пойдем с ней в парк Моранбон — будет тренироваться нож метать! Что так смотришь? — прищурилась она на меня. — Это не я придумала — Хи Рен сама попросила! Ей для похода надо! За пару часов мастера из нее, конечно, не сделаю, но шагов с трех уверенно втыкать нож в дерево научу!

— Ей с десяти нужно, — усмехнулся я.

— Поздно спохватилась! Всегда у нее так — все в последний момент!

— Строга ты с ней, — покачал я головой.

— Надо же кому-то!

— Но в парк вечером везешь.

— А что делать? Вижу же, что ей реально надо. А у меня внезапно время есть…

Собственно, на этом наш с Джу разговор, по сути, и завершился — обоим уже пора было спешить на субботние собрания.

6. Очередные итоги

В лекционный зал Музея Заслуг я вошел без пяти минут четыре. На ходу раскланиваясь с приятелями и добрыми знакомыми, в основном — бывшими соратниками по колхозной бригаде, быстрым шагом проследовал к столу президиума, где обменялся крепкими рукопожатиями уже с товарищем Гу. После чего приветливо улыбнулся обложившейся многочисленными бумагами Рю На Ён — как водится, она сидела слева от нашего ответственного секретаря, готовясь вести протокол. Получил от нее в ответ не менее доброжелательную улыбку — и занял свое обычное место с правого края.

Вообще-то, по-хорошему, как новоиспеченный кандидат в члены ТПК я должен был теперь участвовать не в этих «комсомольских», а собственно в партийных собраниях — с правом совещательного голоса — однако мудрые старшие товарищи постановили иначе. И «рекомендовали» мне продолжить пока исполнять обязанности второго секретаря ячейки Социалистического союза патриотической молодежи — и, соответственно, там же и заседать по средам и субботам.

Подобное, к слову, было здесь практикой достаточно распространенной: как я недавно узнал, товарищ Мин, предшественник Гу на его посту, да и сам Гу — тоже исполняли свои ответственные обязанности уже в статусе кандидатов в члены партии.

Да, надо пояснить: как и собственно концерн, действующие на его базе партийные, молодежные и профсоюзные организации нынче находились в стадии радикального переформатирования — под новую управленческую структуру. Но и в самом Пэктусан она только-только начала худо-бедно функционировать и еще до конца не «устаканилась» — например, буквально на позапрошлой неделе резкие перемены затронули инженерно-технический отдел, часть специалистов из которого перевели в Административно-хозяйственное Управление под начало Пака. Да и «Старая Девятка» все еще оставалась сама по себе, в свободном плавании.

Поэтому, чтобы десять раз не дергаться туда-сюда, все общественно- политические ячейки пока работали в прежнем, дореформенном составе. То есть, скажем, Седьмого Управления Пэктусан уже месяц как фактически не существовало, а его первичная организация Союза молодежи так и продолжала действовать и проводить положенные Уставом заседания. Под чутким руководством своего прежнего вожака, товарища Гу — и каким-никаким моим.

Решение оставить меня до поры «с молодежью» продавила Джу. Под тем же самым предлогом — дабы избежать лишней кадровой чехарды. Но имелись на то у Мун Хи и кое-какие иные резоны.

Дело в том, что в партийной организации то же подведение итогов жизни носило характер далеко не формальный, особенно — в последнее время. И вдвойне особенно — в отношении новичков вроде меня. И, по мнению моей начальницы, с подачи Юна и Пака меня бы там сейчас просто «заклевали», придираясь по мелочам — и создали бы мне репутацию, с которой, по одному из любимых выражений Мун Хи, не то что в члены ТПК — не в каждый трудовой лагерь возьмут.

Ну а субботние собрания Союза молодежи обычно проходили достаточно рутинно — за редкими исключениями, вроде того шумного случая с сигаретами курьера Пака или с моим злополучным протоколом сукпак комёль. Саму по себе подобную выхолощенную практику Джу неприкрыто осуждала, но воспользоваться оной, чтобы вывести меня на старте кандидатского стажа из-под удара критиков, не преминула.

В общем, я имел все основания рассчитывать, что очередное подведение итогов жизни пройдет у нас тихо-мирно и сегодня. Соответственно, собрание особо не затянется, и я без проблем успею в госпиталь к Чан Ми — выписка оттуда Ким была назначена на половину восьмого вечера… Но, как на зло, случилось одно из тех самых досадных исключений.

На трех девиц из бывшего отдела контроля качества «Семерки», неких Ан, Мун и Сонг — не слишком хорошо мне знакомых, в колхоз в мае они не ездили, а в ходе реорганизации оказались в Проектно-производственном Управлении — пришла суровая докладная от безопасников. Согласно ей, эта троица распространяла среди коллег провокационные слухи, что, мол, в связи с программой Решительного Рывка открываются новые урановые рудники — для АЭС же потребуется топливо — и по всей стране туда принудительно набирают работников. В Пэктусан якобы тоже вот-вот придет разнарядка — и поедет народ из теплой конторы гнить в смертоносные радиоактивные шахты. Специалисты, простые рабочие — без разницы, там, типа, сейчас все нужны.

Бред, конечно — но надо же хоть чуть-чуть думать, что и где болтаешь!

Услышавший эти вздорные разговоры некий сотрудник Первого Управления в меру сил постарался обнаруженное безобразие пресечь — причем, похоже, пытался сделать все по-хорошему — однако то ли не сообразив, с кем имеют дело, то ли еще почему, но девицы его грубо и недвусмысленно послали. Тот взъярился — и накатал на них эту самую докладную, упирая в ней, правда, не столько на сами сплетни, сколько на хамство в свой адрес. Но и всю предысторию инцидента добросовестно изложил.

Пак Су Бин, непосредственная начальница глупых девиц, вроде как попробовала спустить вопрос на тормозах, однако вмешался вышестоящий руководитель, недавно назначенный глава Проектно-производственного Управления товарищ Хан Ха Джун — и изобличающую троицу бумагу передали на рассмотрение ячейки Союза молодежи.

Судя по всему, Пак Су Бин рук все же не опустила и попыталась выйти на меня как на второго секретаря ячейки — звонила сегодня к нам в приемную. Но я в этот момент сидел у Джу, и начальница Управления велела секретарше ни с кем нас не соединять — если, конечно, это будет, к примеру, не Председатель Правления Юн. Выйдя же наконец из кабинета Мун Хи и узнав, что меня искали из отдела контроля качества, я туда добросовестно перезвонил, но тхэквондистку на месте уже не застал — тоже ушла на подведение итогов.

Так-то все бы ничего — Гу крови провинившейся троицы вовсе не жаждал — но в коллективе у девиц нежданно нашлись ярые недоброжелательницы. Не знаю уж, кто там что с кем и когда не поделил, но одна за другой с мест принялись вскакивать голосистые особы — и призывать на головы несчастных сплетниц всякого рода страшные кары. Вплоть до передачи материалов дела в Кукка анчжон повисон!

Бедные Ан, Мун и Сонг, кажется, только теперь осознали, насколько вляпались. Принялись путано оправдываться — что происходило все, дескать, иначе, что вовсе не то они имели в виду, что больше так не будут… Одна из них — довольно симпатичная стройняшка Сонг — в итоге горько расплакалась, а пухленькой Ан в какой-то момент сделалось дурно — пришлось прибегнуть к нашатырю.

Впрочем, сыскались у троицы и защитники.

Вступиться за них попыталась Пак Да Соль — моя бывшая подчиненная по полеводческой бригаде, загремевшая тогда из колхоза в больницу. Правда, сейчас в результате она сама чуть не оказалась «затоптана» критиками. Из зала ей припомнили, что она тоже частенько бывала несдержана на язык — и даже обозвали сообщницей негодниц. Но тут нашла коса на камень: у Пак, в отличие от Ан, Мун и Сонг, друзей и подруг в ячейке нашлось побольше — и понеслось!

Через некоторое время истошно орало друг на друга уже, почитай, ползала.

Товарищ Гу, надо сказать, ситуацию как-то из-под контроля упустил и позволил страстям разгореться — а потом их стало уже так просто не потушить. До поры не вмешивался в происходящее и я. Но часики неуклонно тикали, собрание затягивалось, а у меня, напомню, на этот вечер еще имелись планы. Да и дурех-девиц, честно говоря, было немного жалко: похоже, чаша весов медленно, но неуклонно склонялась не в их пользу. И если пустить дело на самотек, тут, пожалуй, и впрямь легко могло дойти до Кукка анчжон повисон! Причем не только у этих троих, но и у Пак Да Соль до кучи — а ее я по старой памяти числил среди своих и в обиду давать уж точно не собирался.

Ну и кроме всего прочего, всякое вмешательство Госбезопасности в дела Пэктусан по-прежнему оставалось крайне нежелательным — пусть и стало бы уже не столько нашей с Джу проблемой, сколько заботой Председателя Юна и полковника Кана. И тем не менее.

Так что в какой-то момент я решительно поднялся из-за стола президиума и потребовал тишины.

— Товарищи! — произнес, когда народ в зале малость угомонился. — Давайте прекратим бросаться упреками и хорошенько задумаемся о случившемся. Вот стоят перед нами три девушки, товарищи Ан, Мун и Сонг, чей проступок мы сегодня столь бурно обсуждаем, — Пак Да Соль я специально не упомянул, сразу выводя ее за рамки обвинения. — Ведь сколько уже они трудятся, учатся и отдыхают рядом с нами! На наших глазах! И как тут сегодня прозвучало, далеко не в первый раз замечены за досужей болтовней, за необдуманными словами!

— Да! — с готовностью раздались в ответ возгласы противников троицы. — Точно! Закоренелые сплетницы! Провокаторы! Вредительницы!

Загудели и их оппоненты, но возражать мне до поры не решились. И правильно.

— Вот! — выразительно вскинул я руку, снова призывая к тишине. — А теперь давайте спросим себя: раз так — не сами ли мы отчасти виноваты в том, что произошло? Девушки сплетничали — такое, знаете ли, случается! — в зале раздались сдержанные смешки. — Но сказали ли мы им: «Не надо так, товарищи!»? Призвали ли к порядку? Нет! Не сказали. Не призвали. Хотя должны были! — заявил я с нажимом. — Просто обязаны! И что теперь? Когда все зашло туда, куда зашло — мы хотим и вовсе скинуть с себя всякую ответственность⁈ Перевалить ее на кого-то другого? На руководство Пэктусан, на родное государство в лице Кукка анчжон повисон? Это, конечно, проще всего! Но правильно ли? Достойно ли? Считаю, что нет! Сами позволили товарищам оступиться — самим и помогать им исправиться! Поэтому предлагаю выбрать из своей среды тех, кто возьмет товарищей Ан, Мун и Сонг на поруки! Станут твердо направлять их на верный путь! Итак, кто готов взвалить на себя эту нелегкую, но почетную ношу? — обвел я взглядом притихший зал. Специально сразу перешел к конкретике — словно принципиальное решение уже не подвергалось сомнению.

И это сработало. Сыграло роль, наверное, еще и то, что первой помочь «заблудшим овечкам» ступить на путь исправления вызвалась Рю, сидевшая по левую руку от товарища Гу. Теперь у нас в президиуме уже двое оказались на ногах — и с понятной позицией — так что вектор был задан четко. Дальше все свелось лишь к обсуждению кандидатур поручителей.

Свой заслуженный строгий выговор с занесением (честно говоря, точно не знаю, куда именно полагалось такое заносить) Ан, Мун и Сонг в итоге все же схлопотали — о том, что без сурового товарищеского взыскания тут никак не обойтись, перед итоговым голосованием залу напомнил Гу — но, без сомнения, девицы и сами прекрасно понимали, что после всего случившегося ну о-о-очень легко отделались.

А собрание покатилось свои чередом — и более без задержек — так что через полчаса я уже гнал байк в направлении госпиталя. Несильно, но все же опаздывая.

7. В госпитале

У госпиталя я был только без пятнадцати восемь — мало того, что из Пэктусан выехал поздновато, так еще и регулировщицы на перекрестках, словно сговорились, четырежды меня в пути тормознули. Новеньких, что ли, сегодня выпустили дежурить?

Уже паркуя байк, я заметил на лавочке недалеко от больничного крыльца неброско одетую пожилую женщину, а рядом с той — еще одну, значительно моложе, и внешне чем-то похожую на Чан Ми. Только повыше ее ростом, да и вообще покрупнее — в вентиляционный короб такая точно не протиснется. И с выражением какой-то безнадежной усталости от жизни на лице — подруге моей совершенно не свойственном.

Заочно я обеих этих дам знал — Ким как-то показала мне их в окно палаты: это были ее мама и старшая сестра. Внутрь родственниц Чан Ми не пускали, но с тех пор, как девушку перевели из реанимационного бокса, они, бывало, приезжали сюда по вечерам, передавали ей немудреные гостинцы и махали с тротуара. Ну а сегодня, видимо, пришли встретить после выписки.

Интересно, Ким им разве не сказала, что я ее заберу? Или это она как раз специально так подгадала, чтобы мы все пересеклись на выходе и наконец были друг другу представлены? Вот же хитрюга!

Хотя, может, и правда уже пора…

Как бы то ни было, пока Чан Ми рядом с встречающими не наблюдалось — а это означало, что, возможно, не так уж и безнадежно я опоздал.

Провожаемый любопытными взглядами со скамейки — не факт, что женщины догадывались, кто я такой и к кому спешу: мой байкерский прикид сам по себе был здесь достаточным поводом, чтобы на него уставиться — с красным шлемом в руках (желтый остался ждать пассажирку, закрепленный на багажнике) я рысцой взбежал на крыльцо. Вошел в двери и показал пропуск охраннику. Тот меня явно узнал в лицо — да и все по той же мотоаммуниции — но документ в моей руке тем не менее придирчиво изучил, после чего учтиво кивнул: проходите, мол, товарищ. Что я и сделал.

Поднявшись по лестнице, у поста дежурной медсестры я взял белый халат, накинул его на плечи, бросил беглый взгляд налево, в сторону боксов интенсивной терапии — и направился в противоположную сторону, в отделение для выздоравливающих.

Палата Ким была в коридоре третьей. Постучавшись, я взялся за ручку ее плотно прикрытой двери, потянул на себя и заглянул внутрь:

— Чан Ми?

— О, товарищ Чон, здравствуйте! — встретил меня веселый голос — принадлежавший, правда, вовсе не моей подруге.

Ее внутри и не оказалось — зато здесь сейчас были все три ее соседки, смешливые девицы в одинаковых больничных пижамах. За время, что Ким тут провела, мы успели перезнакомиться: звали их Цой, Шин и У.

— Добрый вечер, товарищ Чон! Проходите, товарищ Чон! — раздалось наперебой.

— Привет, красавицы! — лучезарно улыбнулся им я, переступая порог. — А где Чан Ми?

— Ох, сдалась вам эта худосочная Ким! — картинно всплеснула руками Цой. Саму ее, к слову, тщедушной никак было не назвать — чего стоил один налитой бюст, так и рвущийся наружу из ненадежного плена пижамной рубашки!

— Ага, чем мы хуже⁈ — игриво вторила ей Шин, самая юная из подружек, с виду — почти школьница. А может, и не почти и не только с виду.

— Правда, товарищ Чон, ну ее! Оставайтесь с нами! — подслеповато щурясь, с готовностью подхватила У. Она носила очки с толстыми линзами, но считала, что ей они категорически не идут — и при моем появлении в палате всякий раз торопливо их снимала. Вот и теперь рассеянно крутила в руках.

— Точно, оставайтесь с нами, не пожалеете! — качнула широкими бедрами Цой.

— Про Ким свою потом и не вспомните! — шаловливо посулила малявка Шин.

Все это они, конечно, выдали не то чтобы на что-то этакое рассчитывая — изнывавшие в палате от скуки девицы просто дурачились. Знали, что с Чан Ми у нас серьезно, но не отказывали себе в удовольствии чуток пококетничать.

— Как-нибудь в другой раз, милашки! А сейчас все же ответьте: Чан Ми с вами попрощалась или еще вернется? — в тон им бросил я, обводя взглядом палату: кровать Ким была аккуратно застелена, но на тумбочке у ее изголовья я заметил кое-что из вещей своей подруги: характерного вида карманное зеркальце и маникюрные ножницы.

— А что нам за это будет? — выразительно повела на это глазами Шин. — За ответ?

— Ох, какие вы меркантильные!.. — с показной досадой покачал головой я. Затем сунул руку под халат — и извлек на свет плитку шоколада, специально для соседок Чан Ми мной и захваченную. — На этом столкуемся?

— Пойдет! — резво подскочив, младшая из девиц ловко вырвала у меня из рук продемонстрированное лакомство — и тут же нетерпеливо принялась разворачивать обертку.

— Эй, и нам оставь! — грозно надвинулась на нее Цой.

— Ким к главврачу пошла, на выписку, — поведала мне между тем У. — Со всеми попрощалась, да.

— А… — снова покосился я на тумбочку Чан Ми — вернее, получается, уже бывшую ее.

— Зеркальце и ножнички она нам оставила, — охотно пояснила, перехватив мой взгляд, Цой. — Сказала, дома у нее еще есть!

— Ох! — буркнул я, попятившись к двери. — А вы мне тут голову морочите…

— До свидания, товарищ Чон! — раздалось мне вслед — вперемешку с веселыми смешками.

— Спасибо за шоколадку!

— Вы, если что, приходите к нам еще!

Ну, вот это, конечно, вряд ли… Как говорится, лучше вы к нам!

С Ким я столкнулся у лестницы — уже одетая на выход, она медленно спускалась сверху, а я выскочил из коридора, едва на подругу не налетев.

— О, Чон! — просияла девушка.

— Чан Ми!

Она очень кстати замерла, не сойдя с последней ступеньки, и, чтобы поцеловать, мне даже не пришлось особо к ней нагибаться.

Мои губы кольнул разряд статического электричества. Я невольно подался назад, слегка отпрянула и девушка. Секунду мы так и стояли, глядя друг на друга почти в упор. Затем дружно рассмеялись и поцеловались снова, уже как следует — благо от столика дежурной медсестры лестница практически не просматривалась.

Однако то ли виной была та злополучная искра, коварно смазавшая первый миг нашей встречи, то ли еще что — но внутри у меня вдруг снова неприятно зашевелился червячок странного предчувствия. Будто бы все же что-то было не так…

Но ведь все так?

— Тебя выписали? — решительно отогнав прочь сомнительные мысли, спросил я, когда наш поцелуй иссяк.

— Еще нет, — мотнула головой Ким.

— Нет? — удивленно — и в какой-то мере даже испуганно — переспросил я.

— Сказали подождать еще минут пятнадцать-двадцать — какие-то документы из процедурной должны донести, — пояснила Чан Ми. — Нужно из них что-то переписать в справку. Выйдем пока на воздух, во дворик? — предложила она затем.

— Пошли, — согласился я, расслабившись. — Только халат оставлю.

— А я уже привыкла, что он всегда на тебе, — улыбнулась девушка.

— Что ж, пора отвыкать!

Я избавился от халата, и мы принялись спускаться по лестнице.

— Не спеши так, пожалуйста, — притормозила меня в какой-то момент спутница. — Я за тобой не поспеваю!.. Совсем хилая тут стала! — добавила она с чуть виноватой усмешкой. — Какой-нибудь десяток шагов — и задыхаться начинаю! Но сказали, это скоро пройдет.

— Пока не прошло — на мотоцикле-то удержишься? — сообразил тут я, что как-то упустил из виду этот момент.

— А куда я денусь?

— Если что, могу тебя спереди посадить, как ребенка, — предложил я. — Или хочешь: возьмем такси, а байк бросим здесь! Потом его заберу.

— Да нет, не надо, все будет в порядке, — заверила меня Ким.

Мы наконец закончили спуск и, чинно проследовав коротким коридорчиком, вышли в госпитальный дворик.

— Там, у входа, тебя твои ждут, — вспомнил тут я. — Мама и сестра.

— Да, я видела в окно, — кивнула Чан Ми. — Я им говорила, что не нужно за мной приезжать, но мама сказала, что должна. Обычно у меня легко получается ее переубедить, но тут она что-то вдруг уперлась. Говорит: чувствую, что надо! И хоть что с ней делай! Давай, я первая выйду, с ними там поговорю. Объясню, что меня довезут. Просто чуть позже. И, как и хотели, поедем к тебе.

— Да ладно уж, вместе выйдем, — обронил я, хмыкнув.

— Ты это серьезно⁈ — замерла на полушаге девушка.

— Как никогда!

— Ух ты! — просияв, Ким дернула вниз мой рукав, привстала на цыпочки и звонко чмокнула меня в щеку. — Я ни на чем не настаивала! — поспешно нацепив не слишком искусную маску равнодушия, добавила, впрочем, затем. — Ты сам вызвался!

— Кто ж спорит? — усмехнулся я — со столь же фальшивой непринужденностью, как и напускное безразличие Чан Ми.

Нет, охватившая меня вдруг тревожность была вызвана вовсе не предстоящим волнительным знакомством с родственниками подруги. Точнее, именно с ним, но совершенно в ином разрезе. Вопреки всякой логике, я вдруг отчетливо понял, что маме и сестре своей спутницы сегодня представлен не буду. И вероятно, не только сегодня. Когда-нибудь потом — возможно, но точно — не в качестве потенциального зятя…

Это было все то же странное предчувствие, то и дело преследовавшее меня в последнее время в обществе Ким — только внезапно оно обрело некую конкретику.

Но ясности ни грана не добавилось — наоборот, теперь все еще больше запутывалось…

— Что такое? — непонимающе распахнула между тем свои огромные глазищи Чан Ми — видимо, в лице я все же изменился, и от внимания девушки это не ускользнуло.

— Ничего, просто… — начал было я, сам, в общем-то, не очень понимая, что тут думать, а тем более — сказать…

В этот момент Ким вдруг резко отступила от меня на пару шагов — и ошалело уставилась куда-то в сторону.

Почти машинально я проследил за ее взглядом — но не увидел там абсолютно ничего необычного: летняя зелень дворика, узкая безлюдная дорожка, массивный серый угол госпитального корпуса…

— В чем дело⁈ — снова повернувшись к спутнице, в свою очередь осведомился я.

Та сделала резкий жест рукой — погоди, мол — и так и продолжила завороженно пялиться в никуда.

Я даже еще раз оглянулся в том направлении — и по-прежнему не узрел хоть чего-то, способного мало-мальски объяснить загадочное поведение девушки. Опять посмотрел на Чан Ми — и как раз в этот миг она будто бы отмерла — уронив при этом руки и секундой позже встретившись со мной обескураженным взглядом.

— Что случилось? — шагнув к Ким и взяв ее ладонь (холодную, как лед!) в свою, повторил я вопрос.

— Не знаю… — потерянно пробормотала она. — Словно… Словно меня вдруг стало сразу две! Одна — тут, с тобой, а другая — дома, с мамой, онни и Хён Джуном, братом! Мама стоит, поджав губы — она всегда так делает, когда кем-то из нас недовольна — а Хён Джун мне говорит: «Ты с ума сошла! У тебя хорошая работа, начальство тебя ценит! Ладно, поссорилась с этим своим бригадиром…» — это он про тебя, и я при этом будто бы знаю, что мы с тобой даже не просто в ссоре, все куда хуже! Что-то по-настоящему ужасное случилось! Сейчас не могу понять, что именно — но там мне все было как бы очевидно! А брат умолк, но тут онни подключилась: «Точно с ума сошла! На урановые рудники намылилась!» Я ей: «Никакие это не рудники — с чего ты такое взяла⁈» А она: «Мне Пак, — это ее лучшая подруга, еще со школы, — рассказывала! У нее так мужа пытались из Пхеньяна сманить — якобы на какую-то стройку! Тоже сулили двойную зарплату! Думаешь, просто так? Сладок медок — да пчелы жалят!» — тут я понимаю, что и мне как раз что-то такое обещали. А онни продолжает про Пак: — «Она ему, — своему мужу то есть, — и думать об этом запретила!» «Ну, хорошо! — цежу я ей в ответ. — Раз вы все настолько против — никуда не поеду!» А сама знаю, что ехать надо. Сейчас не помню почему… И тут вдруг мама, онни, Хён Джун, наша квартира — все разом исчезает, и я снова только здесь, рядом с тобой… Я непонятно объясняю, да? — жалобно посмотрела на меня Чан Ми. — Просто это очень сложно привычными словами передать…

— Да нет, — растерянно покачал головой я. — Даже слишком понятно…

— Правда? — на миг оживилась Ким — и тут же снова поникла. — Чон, что это со мной такое? — спросила несчастным голосом. — Галлюцинации? Я сбрендила, да? Это из-за моей комы?.. Ох! — ноги девушки вдруг подкосились, и она наверняка упала бы, не успей я ее подхватить. — Какая тяжесть вдруг навалилась! — простонала моя спутница, безвольно повиснув на мне мешком. — Ой, а сейчас это снова началось! — испуганно прошептала она тут же. — Только теперь будто короткими кусочками!

— Потерпи, все уже скоро пройдет… — неловко постарался успокоить ее я — и, вознесшись сознанием к границе мира духов, требовательно вопросил «в эфир»: «Катя! Катя, ответьте мне срочно, вашу наперекосяк! Что это все, на фиг, значит?!!»

8. Цена былой победы

Последнее время Катя редко отвечала на мой зов с первого раза. Да что там, и с пятого-шестого — далеко не всегда откликалась. Но тут все как-то вдруг удачно сошлось, и девушка подоспела практически сразу:

«Владимир Юрьевич? Что случилось, вы какой-то просто сам не свой⁈»

«Ну, еще бы!..» — начал было я, но тут так и висевшая до этого момента на мне кулем Чан Ми внезапно вскинулась:

— Что происходит⁈ Какая еще Катя⁈ Какой такой Владимир Юрьевич⁈ И что это за голоса у меня в голове?!!

То есть мало того, что она услышала наш безмолвный разговор с Кан — так еще и поняла его! Как минимум, непривычные имена распознала!

Признаться, до сих пор я был совершенно уверен, что ментально общаюсь с ученицей мудан по-русски — никакой иной вариант мне как-то даже в голову не приходил — но, получается, это было не совсем так. Или совсем не так.

— Тихо, тихо, все хорошо… — не придумал я ничего лучше, как только покрепче прижать к себе ошеломленную Ким.

«Тут у нас что-то странное происходит!» — беззвучно продолжил уже в Катин адрес.

«Уже вижу, — незамедлительно заявила та. — Да, дела… — протянула изумленно. — С другой стороны, наверное, я давно должна была догадаться…»

«Катя, давайте уже как-то ближе к сути!» — мысленно взревел я.

— Кто эта Катя⁈ — словно попавшая в сеть рыбка лихорадочно забилась в моих объятиях Чан Ми. — Что со мной такое⁈

— Это мы как раз и пытаемся понять — что стряслось, — вкрадчиво выговорил я, как ребенка ласково поглаживая подругу ладонью по волосам. — А Катя — она мудан… То есть мансин.

«Правильнее сказать, я не мудан — не мансин — я еще только учусь, — в свою очередь заметила Кан. — Отсюда и досадные ошибки!»

— А-а! — истошно взвыла Ким. — Пусть она замолчит! Пусть уберется прочь из моей головы!

В принципе, столь бурная реакция девушки была мне даже понятна. Она — техник, рационал, а тут — голоса в голове! Есть от чего «поплыть»!

— Потерпи чуть-чуть, — попросил ее я. — Катя поможет нам во всем разобраться…

— Нет! Не хочу! Пусть уйдет, откуда пришла!

«Владимир Юрьевич, если вы разорвете физический контакт с Ким Чан Ми, она перестанет нас слышать — и мы с вами сможем все спокойно обсудить», — подсказала мне между тем ученица мудан.

— Что еще за Владимир Юрьевич⁈ — не унималась моя подруга, вцепившись при этом в меня намертво и не позволяя себя отстранить — а я попытался.

— Чан Ми, давай сделаем, как предлагает Катя, — проигнорировав ее вопрос, предложил я. — Я тебя отпущу, ты отпустишь меня — и голоса у тебя в голове утихнут…

— И вы там станете с ней перешептываться втихаря⁈ — нежданно лишь пуще прежнего возмутилась Ким. — Ну уж нет! Говорите при мне! — безапелляционно заявила она — хотя только что требовала прямо противоположного.

— Хорошо, только коготки втяни, — попытался я слегка разрядить атмосферу — левой рукой подруга ухватила меня за шею, болезненно впившись в ту ногтями. — Для ментальных уз достаточно простого касания!

Чан Ми не прореагировала, и, положив ладонь на ее левую кисть, я аккуратно попытался снять ту с себя сам — слишком аккуратно, не преуспел.

— Ну ладно, пусть так, — обронил со вздохом.

«Катя?»

«Как уже сказала, мне следовало догадаться, – с готовностью заговорила ученица мудан. — Хотя бы по тому, с каким скрипом в последние недели шел ваш прогресс! Да и других „звоночков“ было с избытком… В общем, было все, похоже, вот как. Тот Тигр оказался слишком могуч — собственно, я это поняла, как только с ним схватилась — и так просто побороть его у меня не вышло. А раньше я в подобных схватках не участвовала и, хотя владела теорией — действовала отчасти по наитию, почти наобум. И в какой-то момент, когда почувствовала, что могу и проиграть — да что уж там, осознала, что неуклонно проигрываю — видимо, машинально зачерпнула ваш внутренний ресурс. В помощь собственному. Сопротивление Тигра это сломало, но часть вашей силы — ее я контролировала хуже, чем свою — как бы перетекла Ким Чан Ми. И в ней укоренилась. В пылу боя я этого даже не заметила, но и будь иначе — поделать уже ничего бы не смогла: именно этот переток силы сохранил пациентке жизнь. Но как шаман вы в итоге стали заметно слабее, а она обрела способности мудан! Унаследовав в первую очередь то, что, скажем так, лежало на поверхности, но активно вами не использовалось. Те самые видения будущего. Вы же к тому дню уже давно к их помощи не прибегали?»

«Не прибегал, — подтвердил я. — Но не потому, что не хотел — помните же, что случилось тогда, в госпитале — я вам рассказывал».

«Причины не имеют значения. Так вот, в первую очередь в дело тупо пошло отработанное, но невостребованное. Однако этим не ограничилось. Я черпала и черпала — признаться, сама не осознавая, откуда — пока Тигр не отступил. Могла, наверное, так ненароком и до дна вас вычерпать. Но что-то в итоге осталось. Но многое — перешло к Ким!»

— Не понимаю! — всхлипнула тут Чан Ми. — Ресурс, тигры какие-то… Голова кругом! Объясните толком: что ко мне перешло⁈

— Когда ты лежала в коме, на уровне тонкого мира это отражалось как борьба двух духовных сущностей, — принялся растолковывать ей я. — Одна — ее Катя именует Быком — пыталась удержать тебя среди живых. Другая — пусть будет Тигром, хотя я бы его немного иначе назвал — упорно толкала в царство смерти. И мало-помалу Тигр Быка одолевал — несмотря на все усилия медиков госпиталя. Так что если бы мы с Катей не вмешались, ты бы умерла. Катя — мудан. Мансин. Она вступила в бой на стороне Быка — и победила Тигра. Но как теперь выяснилось, в ходе битвы тебе передались способности…

— То есть я тоже превратилась в гнусную мансин⁈ — нетерпеливо перебила меня девушка.

— Ну почему же гнусную…

— Это я сама виновата! — в отчаянии пробормотала она. — Накликала на свою голову! В тот раз, в «Унсон-Ри» — когда мы Пака допрашивали! Вы все стали говорить, что будто бы они шаманы — и видят будущее… И я с вами! Нельзя было этого делать, даже если не всерьез! Говорила мне мама… Вот и напросилась!

— Это не так работает, — покачал головой я, но продолжить мне Ким не позволила.

— А ты тогда, значит, не шутил? — резко вдруг отпрянув и даже расцепив руки, яро вытаращилась на меня она. — Ты и правда шаман⁈ Паксу⁈

— Ну, в общем, да — в некотором смысле…

— Почему ты мне ничего об этом не говорил⁈

— Ну… — я почти непроизвольно потянулся к Чан Ми, но та хлестко ударила меня ладонью по руке и отскочила еще дальше назад.

— Не трогай меня! Не желаю, чтобы ты сидел у меня в голове!

— Так я и не…

— Мерзкий паксу! Что ты еще со мной вытворял в угоду демонам⁈

— Ничего не вытворял! Кроме того, что вытащил, почитай, с того света! — уже в легком раздражении бросил я. — Мы с Катей вытащили!

— Столько времени меня обманывал! — кажется, вовсе не слушала меня уже Ким. — А сам… Не подходи ко мне больше! Знать тебя не желаю! — и с этими словами она опрометью метнулась из дворика к дверям госпиталя.

— Чан Ми, подожди! — я попытался ухватить девушку за рукав, но она увернулась.

Я дернулся следом.

«Владимир Юрьевич, остановитесь!» — некстати вмешалась тут ученица мудан.

«Катя, не сейчас!» — отмахнулся от нее я.

«Да стойте же, говорю вам! Так вы ничего не исправите! Только окончательно все испортите!»

«Почему это?» — остановиться я полностью не остановился, но замешкался — что позволило Ким беспрепятственно прошмыгнуть в здание.

«Я же видела ее мысли и чувства! Сейчас она нипочем не станет вас слушать! К мудан у нее в семье относятся с большим предубеждением, и узнав, что теперь сама — одна из них, Ким Чан Ми просто вне себя!»

«Что вне себя — это я, не поверите, заметил! Никогда ее такой раньше не видел!»

«Так дайте ей время остыть! Смириться — как смирились сами!»

«Я не сми… А, плевать, не о том речь! Она — упрямая, точно не смирится!» — в захлопнувшиеся за спиной девушки двери я все же не вошел, замерев аккурат перед ними.

«Я навещу ее. Дорогу знаю. Приду во сне, это она воспримет легче. И попытаюсь успокоить. Настроить. Наверное, лучше даже не этой ночью — следующей. Заодно как следует подготовлюсь. Аккуратно порасспрашиваю наставницу — сегодня же. Просто расщепление дара мудан — тема, мягко говоря, неходовая! Я пока тут только самые общие принципы понимаю. Чую, всплывут какие-нибудь нюансы… В общем — вот так. А вот самому вам пока точно не стоит мозолить Ким Чан Ми глаза, поверьте! Сделаете только хуже!»

«Ну, допустим… Стоп, я же должен был ее отсюда отвезти! Не к себе — так к ней домой!» — сообразил тут, уже было уступив.

«Ее встречают родственники».

«А, ну да… Но как они доедут? Она так слаба после болезни… В здешнем метро ее в фарш провернут! Да и в троллейбусе… Может, дать ее маме денег на такси? — пришла мне тут в голову идея. — Пока Чан Ми ждет у кабинета главврача?»

«Сейчас Ким Чан Ми не возьмет у вас денег. Проще сразу бросить их в ближайшую урну, минуя посредников — все равно там они в конце концов и окажутся».

«Говорю же: не ей — маме! И попрошу ее ничего Чан Ми не говорить!»

«А та не догадается, откуда вдруг у мамы взялись китайские юани? — хмыкнула Катя. — Да вы не переживайте, Владимир Юрьевич! Это их страна, их город — нормально доедут! Ну а дальше я все возьму на себя. Вам же пока лучше поблизости Ким Чан Ми не отсвечивать — иначе, глядишь, ее и вовсе с катушек снесет…»

«Ладно, будем считать, убедили», — неохотно буркнул я после долгой паузы.

* * *

В госпитальном дворике Кате меня слегка заболтала, но по дороге домой я снова начал сомневаться. Может быть, все же не стоило оставлять ситуацию «подвешенной»? Как-то пламя ссоры попытаться потушить?

Или даже не просто ссоры. Как там выразилась сама Ким, пересказывая мне свое видение? «Все куда хуже! Что-то по-настоящему ужасное случилось!»

С другой стороны, не исключено, что это «куда хуже» и было в той реальности, где я побежал вслед за Чан Ми? От чего благополучно и предостерегла меня Катя? С этими видениями — никогда ни в чем нельзя быть уверенным!

Дважды или трижды я порывался все же набрать Ким — однажды даже остановил для этого мотоцикл у тротуара — но всякий раз передумывал. По-хорошему, ученице мудан должно быть виднее: как и сказала, она воочию считывала мысли и чувства Чан Ми, а я наблюдал лишь внешнее их проявление. Да и вообще, никогда не умел верно угадать, чего ждать от представительниц прекрасного пола!

Нет, пожалуй, тут все же стоило довериться Кате. Пусть сперва с Ким поговорит она.

Так я в итоге и рассудил — но легче мне от принятого решения что-то не сделалось.

Ввалившись в свою квартиру, я, не раздеваясь и не разуваясь, прошел прямиком на кухню. Достал из холодильника пиво, но, помедлив, с кривой усмешкой сунул его обратно: слабовато будет! Взял из шкафчика на стене бутылку соджу, свернул с нее пробку и, прихлебывая на ходу прямо из горлышка, направился в спальню.

Окинул тяжелым взглядом комнату. Буквально неделю назад купленную мебель, новенький футон — по сравнению с прочей обстановкой, даже старожил, он у меня тут лежал уже дней десять… Чан Ми ведь собирались выписывать еще в прошлую субботу — потом оставили еще чуть-чуть понаблюдаться, но я уже все рассчитал к прежнему сроку ее возвращения. Так сказать, подготовился, твою ж наперекосяк!

Поставив соджу на полированную тумбочку, я наконец все же скинул куртку, разулся, сбросил чапсы, снял костюм. Снова потянулся к бутылке — и неловко уронил ее на пол. Разбить не разил, но жгучее содержимое безнадежно пролилось.

Плевать! Там, на кухне, таких бутылок еще парочка осталась!

А вот Чан Ми у меня была только одна.

9. Разнарядка

Воскресенье у меня прошло словно в тумане.

Накануне, перед тем, как завалиться спать, чистить организм от залитого в него соджу я не стал. А с утра, проснувшись с в меру трещащей головой, и вовсе еще добавил. Посчитал, что могу себе позволить: этот выходной у меня был полностью запланирован под Чан Ми — ну а теперь, получается, освободился.

Ни ее, ни Катю в течение дня я не дергал. Кажется. Ну, то есть с ученицей мудан точно не общался, а насчет Ким — потом я на всякий случай все же проверил, не пытался ли, паче чаяния, во хмелю подруге звонить: нет, в свежих «исходящих» на телефоне ее номера не было. Во «входящих» — тоже.

Загул мой, впрочем, не затянулся: еще воскресным вечером я привел себя в порядок и утром в понедельник встал с настроем пусть и не слишком бодрым, но вполне себе рабочим. Вот тут первым делом попробовал связаться с Катей — минувшей ночью она ведь как раз собиралась навестить во сне Чан Ми. Увы, порадовать меня Кан было пока нечем — к тому же, девушка оказалась занята со своей наставницей. Улучив момент, лишь коротко сообщила, что особого прогресса пока не добилась, но, типа, лиха беда начало. И обещала объявиться во второй половине дня — для чуть более подробного разговора.

Не стану утверждать, будто я не оказался таким оборотом разочарован, но переживать по этому поводу мне было особо некогда: ждали дела.

Из дома я поехал не прямиком в Пэктусан — сперва наведался к Хи Рен: сегодня она с классом убывала в долгожданный поход, но прежде кто-то из взрослых должен был подписать за школьницу какие-то формальные бумаги. Джу в субботу еще ворчала, почему, мол, нельзя было организовать все это заранее, но что-то там до последнего момента утрясалось в инстанциях — и вышло как вышло. Так что Мун Хи выдала мне нечто наподобие доверенности — и попросила утром подъехать к Первой школе. Ну а заодно тогда уж и подбросить туда из дома девочку.

К моему приезду Хи Рен была уже почти готова. Одетая в зеленый брючный костюмчик, расцветкой и фасоном весьма напоминавший военную форму, поверх которого алел отглаженный галстук Детского союза, моя ученица стояла у дверей рядом с высоченным, почти с нее саму ростом, туго набитым рюкзаком. Честно говоря, даже не представляю, как бы она в час пик добиралась с таким до школы своим ходом! Да и по горам как с ним собирается таскаться — не очень было понятно.

На последний вопрос, впрочем, ответ нашелся быстро.

— Мне его в таком виде только до автобуса доволочь, — пояснила девочка, заметив мое внимание к своему рюкзаку. — Там можно будет часть вещей выложить — они не для самого похода, а для культурной программы по его окончании, нам их потом подвезут. Правда, придется вместо них кое-какие продукты положить, но они вроде бы не тяжелые будут — что-то типа упаковок сухой лапши…

В этот момент из комнаты послышался звонок мобильника.

— Ой, простите, Чон- сонсэнним, я сейчас! — сорвалась с места школьница — и метнулась на звук. — Алло? — вернулась она вскоре в прихожую уже с зажатой у уха трубкой. — Да, практически выхожу, — сообщила в нее. — Конечно, взяла, взяла, не переживай!.. Так, все, увидимся!

Закончив разговор, Хи Рен завертела головой, явно ища, куда бы пристроить телефон — и в итоге положила его на пуфик.

— Это Ли Мин Со, моя одноклассница, — зачем-то пояснила мне затем, кто звонил. — Она просила захватить для нее кое-что. Ну… — тут девочка слегка замялась, смутившись. — Кое-что женское… В продаже такого нет, а у онни есть, из командировки привезла. Она мне разрешила поделиться!

— А это так тут и оставишь? — кивнул я на трубку на пуфике.

— Да, сказали, с собой не брать, — подтвердила моя собеседница. — Там и сети, наверное, нет… А у Пак- сонсэнним будет специальный телефон — спутниковый называется! — с нескрываемым восхищением поведала мне она в развитие темы. — По нему откуда хочешь можно позвонить! Но только не на любые номера — с мобильными, например, не соединят, они у него заблокированы. Нам Пак- сонсэнним рассказывала… Ну все, я обуваюсь? — переведя дух, спросила затем.

— Давай, — кивнул я, примериваясь к ее громоздкому рюкзаку.

— Я сама! — резко вскинула голову присевшая возле походных ботинок Хи Рен. — Не хватало еще, чтобы в школе кто-то увидел, что за мной вещи носят!

— Я только до мотоцикла, — улыбнулся я. — У школы сама возьмешь.

— Да? Ну хорошо… Спасибо, Чон- сонсэнним!

Рюкзак, к слову, реально оказался довольно тяжелым, для хрупкой девочки — так уж точно! Его лямки, подогнанные под фигурку Хи Рен, были мне коротковаты, но возиться с ними я не стал — просто закинул обе на одно плечо. Тем временем моя спутница зашнуровала ботинки — и мы вышли из квартиры.

Вниз спустились с комфортом, на лифте — в этот ранний час он еще работал.

— Чон- сонсэнним, а мы ведь с Ли и О сделали прототип той ловушки, по вашей схеме! — поделилась со мной успехом девочка уже на первом этаже. — Правда, настоящее дерево нам использовать не разрешили, да и не растут у школы такие высокие, как надо. Но в нашей мастерской под потолком есть широкая балка — мы через нее веревку перебросили! А вместо бревна для противовеса использовали рельс — тяжеленный, в подсобке нашли. И все сработало! Чучелко так вверх тормашками к потолку и взлетело!.. Вот только рельс у нас на учительский стол упал, — уже чуть с меньшим пылом продолжила она. — И проломил его. Ох, что тут было!.. В общем, из мастерской нас выгнали. Но все, что хотели, мы успели проверить! Так что еще раз спасибо вам за чертеж!

— Пользуйтесь на здоровье — только давайте уж осторожнее, — проговорил я. — Ладно, там, стол — головы себе не пробейте!

— Мы очень осторожно! — заверила меня собеседница. — Стол потому и пострадал, что мы петлю подальше отодвинули, чтобы противовесом нас никого не задело!

— Ну тогда ладно, — усмехнулся я. — А как у тебя продвигается с метанием ножей? — участливо спросил затем.

— Так себе… — слегка помрачнев, буркнула себе куда-то под ноги Хи Рен. — Нет, если совсем с близкого расстояния — шагов с трех — то они у меня уже почти всегда втыкаются… Мне онни объяснила: там важно локоть не заваливать и кистью не вихлять! Это я освоила. Но стоит самую малость подальше отступить — и уже ничего не получается! — вздохнула она. — Там приходится сильнее бросать — и, как говорит онни, вся техника у меня сразу слетает!.. Но я еще буду тренироваться! — твердо заявила девочка. — На каждой стоянке!

— Это правильно, — кивнул я.

После того, как мы пристроили на багажнике Кавасаки наш здоровенный рюкзак, места для пассажира на байке практически не осталось. Спереди — как это называла Хи Рен, «по-детски» — еще где-то как-то, а вот за спиной водителя — уже точно нет.

Так-то, большую часть пути девочка по-любому должна была сидеть ближе к рулю, но в конце, как и в прошлый раз, собиралась перебраться назад — но тут оказалось без шансов. Поэтому на школьный двор она попросила меня не заезжать — остановиться за забором.

— Может, все же поближе подрулим? — с сомнением предложил я юной пассажирке, выполнив ее просьбу и затормозив в неприметном тупичке. И напомнил: — Тебе отсюда еще рюкзак на себе тащить!

— Ничего, справлюсь, — пробурчала Хи Рен, снимая с головы любимый красный шлем.

— Ну, как скажешь… — спешившись, я принялся отвязывать багаж.

Автобус, на котором они должны были ехать, уже стоял у школьного крыльца — на пару с бортовым грузовиком, почему-то показавшимся мне знакомым. Нет, понятно: сколько их ездит по стране одинаковых, но приблизившись, я узнал и водителя. В мае именно он привозил к нам в колхоз из Пэктусан товарища Гу. И, видимо, на этом самом грузовике.

Еще одно проявление шефской помощи со стороны концерна — на сей раз за счет гаража? Наверное, так.

Вслед за сосредоточенно пыхтевшей под тяжестью рюкзака юной спутницей, я подошел к толпе школьников и, видимо, их родителей и учителей. На меня, в моей мотоаммуниции и с двумя шлемами в руках, понятно, косились — дети с восторженным любопытством, взрослые — будто не очень понимая, как тут следует реагировать.

А я заметил, что класс Хи Рен действительно расколот на две примерно равные группы. Они и держались обособленно. В один плотный кружок тут же приняли мою ученицу — заботливо помогли снять со спины рюкзак, подступили с какими-то расспросами. Центром притяжения другой компании являлась девочка с тонкими, я бы даже сказал кукольными чертами лица. На ее груди, уже начавшей по-взрослому оформляться, помимо значка Детского союза — такие тут были у всех — красовались еще два. Одинаковые, серебристые — видимо, те самые лауреатские.

Так вот ты какая, печально известная Ким Ю Джин!

Кстати, она была чуть ли не единственной из школьников, кто в нашу с Хи Рен сторону демонстративно не смотрел.

Не стал особо задерживать на ней взгляда и я — так, скользнул мимоходом. Подошел к товарищу Пак — молоденькой учительнице, одетой в такой же армейского покроя костюм, как и ее подопечные. Представился. Перехватив оба шлема одной рукой, достал и показал свои документы — после чего, где положено, расписался. Там действительно оказалась чистая формальность — абсолютно ничего примечательного в заверенных мной бумагах не было.

С Хи Рен мы попрощались еще на подходе к автобусу, так что отвлекать ее от общения с друзьями и подругами я уже не стал. Пожелал товарищу Пак удачной поездки — с чем и откланялся.

* * *

В приемной вместе с традиционной газетой уже другая Пак — наша с Джу секретарша — вручила мне тоненькую стопку бумаг, коротко пояснив:

— Из кадров прислали!

Я нахмурился: неужели таки пришел ответ на наш старый запрос — насчет отдела капитального строительства? А как теперь быть с темой донджю?

То есть понятно как: на Правлении ее в четверг просто не утвердят — не возвращать же назад специально выделенных людей?

А с Ли Хо Соком тогда, наверное, придется вернуться к первой предложенной им схеме, по которой он просто платит за «крышу» — но тут уже, конечно, вопрос придется согласовывать неофициально и отнюдь не с Председателем Юном — с кем-то гораздо выше него. Однако этим тогда уже, очевидно, Джу займется, как вернется…

Все это я успел прокрутить в голове, направляясь в свой кабинет, но, оказавшись внутри и рассмотрев бумаги, понял, что поторопился. Никаких людей под проект нам не давали — по крайней мере, пока. Наоборот, собирались еще и наших забрать.

Документ из кадровой службы оказался разнарядкой на передачу сотрудников в распоряжение некоего строительно-эксплуатационного подразделения Министерства электроэнергетики — в рамках программы Решительного Рывка. Как разнорабочих, так и специалистов — согласно перечню. Не с конкретными фамилиями — только списком штатных единиц. Всего — три десятка наименований.

Впрочем, как раз Финансово-логистического Управления это почти и не касалось — в разделе, посвященном нам, содержалось всего с полдюжины пунктов: один экономист, один старший экономист, один секретарь-делопроизводитель (не знаю, почему его решили забрать именно у нас, а не, например, у Пака) и три позиции складских грузчиков.

Тогда как, скажем, у производственников товарища Хан Ха Джуна истребовались аж целых десять техников и два инженера. А в Административно-хозяйственном Управлении — среди прочих, четыре водителя с правами не ниже третьей категории…

Приводились оклады, которые будут платить на новом месте — сплошь и рядом превышавшие зарплаты в концерне раза в полтора-два.

Предпочтение предлагалось отдавать добровольцам, но при отсутствии или недостаточном количестве таковых — надлежало направить сотрудников в принудительном порядке.

Как там было в том видении Чан Ми? Нечто вроде: «хорошая работа, начальство ценит — а тут сманивают из Пхеньяна, суля двойную ставку»… И еще что-то там про пресловутые урановые рудники.

Ну, последнее, понятно, просто расхожая страшилка имени несвятой троицы Ан, Мун и Сонг, но в остальном… Хорошо, кстати, что Ким Чан Ми нынче дома, сидит на больничном — а то, глядишь, с расстроенных чувств и впрямь завербовалась бы, несмотря на возражения брата и сестры!

И насильно ее не впишут, пока бюллетенит — такой тут порядок…

* * *

Через час я собрал начальников подотчетных отделов — для этого перешел в кабинет Джу — и довел до их сведения полученную разнарядку. Товарищи О из финансов и Сео, завскладом, чьи подразделения сильнее прочих попали под удар, приуныли. Остальные, выйдя с совещания, полувсерьез заспорили в коридоре, кому теперь расставаться с закрепленной секретаршей. Принялись дружно подначивать Вона из отдела соцобеспечения — про того поговаривали, что он со своей состоит далеко не только в рабочих отношениях…

Я к их разговору особо прислушиваться не стал — по-быстрому проследовал через приемную обратно в свой кабинет: текущих задач у меня было невпроворот и помимо «подарка» из отдела кадров.

* * *

Катя Кан объявилась в седьмом часу вечера, когда я уже вовсю подумывал ехать домой.

«Ну?» — устало осведомился я у нее о подробностях неудачи с Ким.

«Сходила, поговорила, — доложила ученица мудан. — Что могу сказать… Пока результат — так себе. Но, по крайней мере, Ким Чан Ми меня выслушала — и кое-какие зерна мне, кажется, удалось ей в подсознание заронить. Надеюсь, дадут всходы. Но не сразу. Так что вам пока лучше по-прежнему ее не трогать».

«Ясно», — буркнул я.

«Но есть и хорошая новость!» — заявила тут Катя.

«Это какая же?»

«Я кое-что выяснила — в целом по сути случившегося.За то, что поделились способностями — пусть и невольно — что привело к рождению новой мудан, от демонов тонкого мира вам причитается награда!»

«Награда? — нахмурился я. — С чего бы? Демоны так рады рождению на Земле нового шамана? Помнится, вы как-то говорили, что они аж трепещут от перспективы появления у них очередного повелителя — а тут потенциально еще один нарисовался! То есть одна…»

«А кто сказал, что награда будет выдана ими с радостью? Но у Вселенной свои законы, и всем приходится таковые соблюдать! Насельникам мира духов — особенно!»

«Да? Хм… И что за награда?» — без особого энтузиазма осведомился я.

«Три услуги. Вернее, формально — четыре, но четвертая — это так называемый Поход за Смертью. О нем просят, когда, например, нужно сразиться с более сильным шаманом. И дана будет не победа, а лишь верный шанс на нее. Дар проигравшего в этом поединке никем не наследуется — и равновесие в итоге восстанавливается: одной мудан в мире становится меньше… В общем, к четвертой услуге стараются не прибегать — без вовсе уж крайней нужды».

«А можно не прибегать?»

«Можно».

«Понятно… А три первые? Допустимо попросить о чем угодно?»

Например, как-то повлиять на ситуацию с Чан Ми?

«Не совсем. Обычно это — ответ на вопрос. Или на несколько связанных вопросов, но задать их нужно сразу, все вместе — пока демон не начал отвечать…»

«Любые вопросы?»

«О чем попало спрашивать, конечно, не стоит — лучше приберечь попытку на случай реальной необходимости! Когда самому ответа нипочем не найти — вообще или к нужному времени».

«Понятно…» — пробормотал я, невольно уже прикидывая, о чем бы таком спросить.

«Владимир Юрьевич, вы только не спешите с этими вопросами! — угадав — или попросту прочтя — мои мысли, снова предостерегла меня Катя. — Иначе непременно продешевите!»

«Ладно, — хмуро кивнул я. — Подумаю…»

«Ну и слишком не тяните. Под „слишком“ я, правда, имею в виду не часы и не дни — тут месяцы и годы. Просто если вдруг способности Ким Чан Ми однажды сойдут на нет, неиспользованные вами услуги аннулируются».

«А они могут сойти на нет?» — оживился я.

«Новоприобретенные?Теоретически — да. Развеяться — вместе с…» — не договорив, Кан вдруг умолкла.

«Вместе с чем?» — резко переспросил я.

«Да я тут просто подумала… Понимаете, Владимир Юрьевич, тема сложная, а я пока только начала в ней разбираться. Нет, не буду гадать — наверняка промахнусь. Лучше сперва еще порасспрашиваю наставницу!»

«И все же? — попытался настоять я. — Вы хотели сказать: „развеяться вместе с самой Ким Чан Ми?“»

«Нет-нет, речь совсем не о том! Ее жизни ничего не грозит! Ничего особенного, по крайней мере. Просто там возникает целый клубок связей… Короче, не буду вас пока попусту ни обнадеживать, ни… В общем, не буду! Все вышло бы писано вилами на воде! Пообщаюсь с наставницей, потом снова поговорю с Ким Чан Ми… А вы, если надумаете потратить услугу –все же лучше еще раз посоветуйтесь со мной! – вернулась она к прежней теме. — Возможно, найдется иной способ отыскать нужный вам ответ!»

«Хорошо», — не стал спорить я.

«И в любом случае, не забывайте: демоны исключительно коварны!»

«Постараюсь это учесть…»

«Тогда у меня пока все… Как будут еще новости — сразу же сообщу!»

«Договорились», — вздохнул я.

10. Лекция на актуальную тему

— Товарищ Чон, пришла рассылка за подписью товарища Председателя Правления! — первым делом сообщила мне секретарша утром во вторник. — В 13:00 в Большом актовом зале пройдет лекция. Явка всем обязательна!

— Что еще за лекция? — нахмурился я, попутно соображая, где это у нас в Пэктусан Большой актовый зал. Понял, что знать такого не знаю, но прямо спрашивать о нем у Пак, ясное дело, не стал.

— Тут не указано, — пожала плечами та. — Наверное, как в прошлый раз, о вреде курения.

— А если я и так не курю? — хмыкнул я. — С прошлого раза? — что бы там ни было в этот «прошлый раз» — но ведь и правда не балуюсь!

— Написано: явка строго обязательна, — повторила моя собеседница. — Для всех сотрудников, включая руководство любых звеньев — кроме дежурной смены охраны!

— Ладно, напомните мне за полчаса до начала, — сдержав страдальческий вздох, кивнул я.

Откладывать копившиеся как снежный ком рабочие задачи ради какой-то идиотской лекции мне, понятно, категорически не хотелось, однако проигнорировать рассылку от Председателя Юна было бы, пожалуй, себе дороже. Но, в конце концов, можно же тупо взять с собой в актовый зал документы и ручку, сесть с ними где-нибудь в уголке и под бубнеж лектора потихонечку просматривать бумаги…

— Хорошо, товарищ Чон, — пометила себе Пак.

* * *

Моя многоопытная секретарша не угадала: к вопросам здорового образа жизни состоявшееся в обед мероприятие имело разве что самое косвенное отношение. Но обо всем по порядку.

Место проведения лекции я нашел без труда — уже проверенным способом: перед самым выходом начал обсуждать с Пак какой-то мелкий рабочий вопрос, затем продолжил уже на ходу — так она меня невольно куда надо и привела.

Большой актовый зал свое название вполне оправдал: вобрав в себя сейчас практически весь персонал концерна — полагаю, мы со спутницей подтянулись одними из последних — он будто бы даже не выглядел набитым битком: на галерке свободных мест виднелось едва ли не больше, чем занятых. Туда-то я было и направился, но тут меня перехватил невесть откуда взявшийся товарищ Гу — и, как нечто само собой разумеющееся, увлек в первый ряд.

Ну да, там уже сидело все местное начальство — и сам Председатель Юн, и Пак из Административно-хозяйственного Управления, и Хан из Проектно-производственного, и даже товарищ Ким, возглавлявший «Старую Девятку» и подчинявшийся руководителю Пэктусан лишь номинально. Нашлись два местечка и для нас с ответственным секретарем молодежной ячейки.

В общем, моя идея провести ближайшее время хоть с какой-то пользой не выгорела — не игнорировать же было лекцию у всех на глазах, когда через каких-то три кресла сам товарищ Юн Дак Хван оной, типа, внимает! Не поймут-с!..

Как, собственно, не поняли бы и не приди я сюда, в первый ряд — так что спасибо товарищу Гу, сам я этот момент не учел.

— Ну как, товарищ Чон? — вполголоса осведомился у меня между тем ответственный секретарь, едва мы уселись. — Много добровольцев? Нам завтра на собрании ячейки характеристики на них утверждать — а их же все еще нужно сначала составить!

— Добровольцев? — нахмурился я, не сразу сообразив, о чем это говорит собеседник.

— По вчерашней кадровой разнарядке.

— А-а, — понял я — и развел руками: — Ни одного пока.

Только час назад я созванивался с начальниками отделов: ни в финансах, ни на складе на повышенный оклад пока никто из сотрудников не позарился. Секретари-делопроизводители тоже как-то не спешили покинуть свои обжитые приемные ради полупризрачной «длинной воны».

— Понятно, — протянул Гу. — Да, побаиваются наши люди резких перемен… Ну да через часок-другой, после вот этого, — кивнул он на пустую покамест сцену, — надеюсь, увидим совсем иную картину!

Я только хотел его спросить, каким это еще образом беседа о вреде курения должна вдруг пробудить в консервативном народе охоту к перемене мест, но тут пред нами как раз появился лектор — подтянутый мужчина лет сорока в неплохом деловом костюме. В руке он держал микрофон.

— Здравствуйте, товарищи! — раздалось из динамиков на стенах зала, легко перекрыв не успевшие своевременно стихнуть разговоры. — Позвольте представиться. Меня зовут Чан Нгу Ен, я являюсь ведущим специалистом Министерства электроэнергетики…

Собственно, уже тут сделалось очевидно, что не про зловредные сигареты с папиросами товарищ пришел с нами разговаривать, но тот еще и пояснил:

— Я уполномочен познакомить вас с некоторыми аспектами программы Решительного Рывка! И рассказать о том посильном вкладе, который вы можете внести в наше общее дело — дело чучхейского мирного атома!

Ну и пошло-поехало. Очень коротко остановившись на тезисах, недавно провозглашенных лично Высшим Руководителем — ну, зачем стране в современных условиях так нужна атомная электростанция — Чан Нгу Ен уверенно перешел к конкретике. На экране у него за спиной замелькали слайды: грандиозные башни градирен электростанции (так, кажется, они называются), ее утопающие в зелени бетонные корпуса, безразмерные светлые залы с многочисленными экранами и огромными пультами на сотни разноцветных кнопочек и рычажков, турбины, насосы… Напоминающие своими белоснежными халатами и шапочками медиков деловитые сотрудники на рабочих местах. И они же — расслабленные на отдыхе: у ломящихся от еды столов за обедом, у бортика плавательного бассейна, в спортивном зале… А еще — живописные виды городка, который должен вскоре вырасти вокруг АЭС: яркие дома с просторными квартирами, детские площадки, тенистые скверы, широкие улицы, заполненные товарами магазины, школы, кинотеатр…

Понятно, все это была компьютерная графика, но лектор этого и не скрывал: наоборот, всячески подчеркивал, что продемонстрированную на слайдах красоту еще только предстоит построить — силами тех, кому посчастливится оказаться причастными к проекту. Построить — по сути, для самих себя, им же там потом и выпадет жить.

На начальном этапе, конечно, предстояло преодолеть немалые трудности — об этом тоже говорилось без утайки. Но высокая зарплата и снабжение по особому разряду были призваны все неудобства сполна компенсировать…

В общем, как-то так.

У товарища Чан Нгу Ена определенно был талант: с какого-то момента мне и самому почти захотелось бросить все — и рвануть на стройку АЭС. Поселиться в уютном городке, возведенном, по сути, собственными руками…

— Дорогой товарищ Ким Чен Ын особо подчеркнул, что столь почетное и ответственное дело как реализация Решительно Рывка в первую очередь должно быть поручено тем, кто сам горит желанием принять в нем активное участие, — заявил в заключение лектор. — Поэтому объявлен набор добровольцев! Список требующихся специальностей был доведен до вашего сведения еще вчера — как понимаю, все вы с ним знакомы. И каждый, кто имеет соответствующую квалификацию, может заполнить заявление у моего ассистента, товарища Шина, — Чан Нгу Ен указал на человека, сидевшего в первом ряду с краю — тот как раз поднялся на ноги, представ перед залом. — Затем они будут переданы вашему руководству — для выбора лучших из лучших. Ну а сейчас: может быть, у кого-то есть какие-либо вопросы?

По рядам слушателей прокатился приглушенный гул — но этим пока все и ограничилось.

— Что ж, если вопросов нет…

— Разрешите, товарищ Чан? — раздалось вдруг.

Как и многие, я обернулся на голос: со своего места встал мой хороший знакомый — узколицый Ким До Юн.

— Да, прошу вас, — благожелательно кивнул ему лектор.

— Тут вот какое дело… — начал Ким — похоже, стараясь как можно тщательнее подбирать слова. — Разговоры ходят… Я, например, в магазине вчера краем уха слышал, в очереди… Никто здесь в такое, разумеется, не верит, но не могли бы вы прямо сказать… В общем, болтают, будто бы работа будет… ну… немного связана с вредными условиями…

— Говорите уж открытым текстом, товарищ: пошли слухи, что всех, кто вызовется, загонят скопом на урановые рудники? — будто бы чуть натянуто усмехнулся Чан Нгу Ен.

— Ну, вроде того… — немного нервно кивнул узколицый.

— Что ж, очень хорошо, что вы подняли эту тему товарищ! — провозгласил лектор. — Да, нам тоже известно о подобных разговорах. А также о том, откуда они пошли. Информация это пока закрытая, но с вами поделюсь: имеет место не просто досужая болтовня!

Зал ахнул.

Вот это признание!

— Конечно, отнюдь не в том смысле, что в этих гнусных россказнях содержится хоть крупица правды, — невозмутимо продолжил между тем Чан Нгу Ен. — Разумеется, ее там и в помине нет! А в том, что это — ярчайший образец самой настоящей вражеской пропаганды! Яда, коварно впрыснутого в наше общество из-за рубежа! Источники возмутительных слухов уже выявлены, соответствующими органами по ним ведется надлежащая работа…

В этот момент я мельком снова обернулся к Киму — и увидел, как побледнела сидевшая аккурат перед ним Ан — одна из трех девиц, чье дело мы столь бурно рассматривали в субботу на собрании.

— Я бы мог просто ограничиться призывом не поддаваться на подлую провокацию врага и не служить невольными его пособниками, — веско заявил тем временем оратор. — Но лучше кое-что объясню — чтобы раз и навсегда закрыть эту тему. Итак, первый момент: вопросы добычи полезных ископаемых, в том числе урановой руды, в принципе не относятся к ведению Министерства электроэнергетики! Ими занимаются совершенно другие ведомства! Когда им требуются новые сотрудники — они их и набирают. Сейчас же, как понимаете — все иначе!

В зале неуверенно закивали.

— Ну и второй существенный момент, — продолжил лектор. — Строительство атомной электростанции — дело, к сожалению, совсем не быстрое. Навскидку приведу несколько характерных примеров. АЭС «Олкилуото-3» в Финляндии: с момента начала ее проектирования до запуска в эксплуатацию прошло целых 23 года! АЭС «Вогтль» в Соединенных Штатах Америки — 17 лет! АЭС «Барака» в Объединенных Арабских Эмиратах — 12 лет! Разумеется, мы с вами живем в незаурядной стране, способной бить любые рекорды, поражая мир своими великими достижениями — но и в нашем случае строительство наверняка займет не менее пяти-шести лет! Я это все к чему: в ближайшие годы, пока наша станция еще только будет возводиться, резкого увеличения поставок уранового сырья попросту не потребуется! А значит, ни о каком расширении так называемых рудников вопрос сейчас просто не стоит! Теперь понимаете, товарищ, сколь нелепы потуги вражеской пропаганды⁈ — пристально воззрился он на узколицего.

— Да, конечно, яснее ясного, — поспешно согласился тот — и поспешно плюхнулся на свое место.

Собственно, абстрагируясь от темы вражьих происков, сами по себе доводы Чан Нгу Ена действительно звучали вполне убедительно.

— Еще вопросы? — осведомился тем временем тот.

Вот теперь зал оживился. Не иначе, слухи о рудниках многих останавливали, а тут призрак угрозы развеялся — и появилось, о чем поразмыслить. И что уточнить — пока есть такая возможность.

Пак Да Соль осведомилась, как будет обстоять на месте дело с жильем — пока не построен будущий чудо-город-сад (насчет последнего она, конечно, чуть иначе выразилась). Лектор обещал комфортабельное общежитие, и уже в перспективе нескольких месяцев — первые служебные квартиры.

Тетенька из кадровой службы — не знаю по имени — поинтересовалась, будет ли по окончании строительства возможность вернуться в Пхеньян. Чан Нгу Ен с усмешкой ответил в том смысле, что сами еще, мол, не захотите ехать назад. А работа, типа, найдется: в планах не один энергоблок — несколько, да и город при станции будет развиваться комплексно. Но когда и если в чьих-то услугах на месте по объективным причинам перестанут нуждаться — да, столица для них будет открыта.

Кто-то спросил, о переезде в какой регион страны идет речь — вот тут ответа не последовало: пока, мол, это является государственной тайной.

И так далее, и так далее, и так далее.

Что ж, похоже, прав был товарищ Гу: за добровольцами у нас дело не станет!

Другое дело, хорошо ли это для Пэктусан: так можно было бы сбагрить по разнарядке какой-нибудь балласт (как, знаю, и собирался сделать Сео, наш завскладом), а теперь свободы для маневра у нас, руководства, окажется куда меньше…

11. Характеристика

В целом предсказание товарища Гу действительно сбылось, но, не знаю как у других, а в нашем Управлении сто процентов вакансий добровольцы все же не закрыли.

Вернее, как: на складе на три места из разнарядки оказалось даже целых пятеро желающих, и заведующий, Сео Сан Хун, получил возможность выбрать, кого из них отдать, а кого оставить. А вот у финансистов, наоборот, поступила лишь одна заявка из двух требовавшихся — что, впрочем, также позволило их начальнику, О Ман Шику, хотя бы отчасти учесть при принятии решения интересы отдела: вторым строить город-сад он без зазрения совести отправил главного разгильдяя своего подразделения.

В общем, и там и там все в итоге сложилось относительно терпимо — хотя оба, и Сео, и О, конечно, ворчали: ясное дело, будь на то их воля, они не отпустили бы на сторону никого. А вот с кандидатурой секретаря-делопроизводителя у нас поначалу не заладилось вовсе: ни одного заявления на перевод здесь так и не поступило.

Значит, кого-то требовалось назначить в принудительно порядке. И сделать это предстояло мне, как врио руководителя Управления.

Вот только добром расстаться с верной секретаршей никто из начальников отделов был категорически не готов — я переговорил сперва со всеми ними вместе, а затем — с каждым по отдельности. У Сео с О имелись убедительные аргументы: их подразделения и так уже изрядно «потрясли» — и что, теперь — вовсе добивать? Вон Мэн Хо из соцобеспечения умолял меня как мужчина мужчину — с хозяйкой его приемной у них и впрямь был жаркий служебный роман. Якобы они даже собирались вскоре пожениться. Товарищ Ли из снабжения попросту сказал, что на его Сон в отделе держится слишком многое — по сути, она там не столько секретарь, сколько неформальный заместитель руководителя…

И кого из начальников отделов я бы в итоге ни «обидел» — завел бы себе отныне в Управлении лютого врага. Ну или как минимум — ярого недоброжелателя.

Я уже хотел было предложить руководителям подразделений тупо кинуть жребий — как на помощь мне неожиданно пришла Пак, наша с Джу собственная секретарша. Нет, сама ехать на стройку она не вызвалась — но утром в среду привела ко мне некую Ча Сыль Ки, племянницу какой-то своей подруги, девицу лет двадцати пяти. Ныне та обреталась у нас в отделе снабжения в должности курьера, но до реорганизации была как раз секретарем-делопроизводителям — в бывшем Восьмом Управлении. И теперь, по ее словам, просто-таки рвалась добывать родной стране мирный атом — да вот только на курьеров разнарядки не было.

Подарку я, конечно, порадовался, но уж больно эта Ча нервничала — прятала глаза, не знала, куда девать руки. Так что не преминул хорошенько расспросить, что именно ее все же сподвигло на переезд. Сперва девица что-то там путано бормотала про Решительный Рывок и свое пылкое желание пребывать в первых рядах строителей светлого будущего, но затем таки рассказала правду.

Оказывается, накануне она попалась на сукпак комёль, проверке ночующих — и к очередному субботнему подведению итогов жизни уличающий ее протокол должен был поступить в Пэктусан. А это у легкомысленной Ча было уже не первое такое нарушение — так что решение собрания на ее счет ожидалось более чем строгое.

А так, типа, с пятницы она уже не будет числиться в концерне — и неприятностей вроде как избежит.

Не знаю уж, почему девица на пару с Пак были так уверены, что пресловутый полицейский протокол не догонит хитрую нарушительницу на новом месте работы — но меня это тем более не занимало. Договорившись с товарищем Ли, задним числом я перевел Ча из курьеров в секретари существовавшего пока только на бумаге отдела внешних связей — и уже с этой позиции «сдал на рудники», про себя я теперь частенько называл происходящее именно так.

Таким вот образом наше Управление свою часть пресловутой разнарядки благополучно и закрыло.

* * *

Помимо ответственного и второго секретарей — нас с товарищем Гу — в нашей ячейке Союза молодежи, оказывается, также имелось некое Бюро, аж в составе пяти человек. Избирали их еще при «прежнем» Чоне, и я, честно говоря, об этом и знать не знал: Бюро помогало готовить собрания, вот только сам я, в силу вечных завалов по работе, участия в этом практически не принимал (спасибо Гу: будучи человеком Мун Хи, он смотрел на подобное сквозь пальцы) и долгое время с товарищами активистами никак не пересекался.

Так бы, наверное, и оставался в блаженном неведении — и однажды мог на этом здорово проколоться — но тут товарищ ответственный секретарь нечаянно обмолвился, что, мол, характеристики на убывающих «на рудники» сотрудников готовит это самое Бюро. Ну и парой-тройкой заданных как бы невзначай вопросов тему я для себя по-быстрому прояснил.

Кстати, членом Бюро была и Рю На Ён, что вела теперь у нас протоколы заседаний. А вот не к ночи будь помянутая Лим, занимавшаяся этим до нее, как я понял, формально в Бюро не состояла. В этой связи, кстати, напрашивался вопрос: как Сук Джа в свое время проскочила во вторые секретари — обставив на крутом повороте всю пятерку активистов? Не иначе, кто-то ее туда заботливо продвинул — как Джу меня… Но это так, к слову.

В общем, Бюро наваяло без малого полтора десятка характеристик — на тех, кто раньше числился в «Семерке», а теперь ехал бороться за мирный атом. На всех — и добровольцев, и назначенцев. Без этой лаконичной бумажки личное дело сотрудника считалось неполным и отправлено на новое место быть не могло.

И вот сегодня, на очередном собрании, ячейке предстояло эти самые характеристики официально утвердить.

В лекционный зал Музея Заслуг я вбежал буквально за пару минут до начала мероприятия — так что даже обычно лояльный ко мне Гу зыркнул на меня осуждающе — и заранее подготовленные Бюро бумаги, понятно, не просмотрел. Но пока наш ответственный секретарь произносил перед собравшимися вступительное слово, наискось проглядел верхний лежавший перед ним документ — кстати, на имя Пак Да Соль.

Надо же, и не знал, что она тоже нас покидает! Интересно, добровольно?

Что же касается характеристики, то там все было достаточно коротко и незатейливо. Мол, такой-то, такого-то года рождения, член Социалистического союза патриотической молодежи с такого-то года (кстати, при наличии даты рождения, последнее — совершенно излишняя, на мой взгляд, информация: из Союза детей все здесь поднимаются на ступеньку выше приблизительно одновременно, по достижении четырнадцати лет). Работает в такой-то должности, со служебными обязанностями справляется хорошо. У своих товарищей пользуется авторитетом. Ну и далее: активно участвует, добросовестно выполняет, ярко себя проявляет — все в таком роде.

Голосовали за характеристики в итоге почти без обсуждения. Лишь однажды вдруг зацепились за формулировку — и девушке-технику вместо «хорошо» в одном из пунктов постановили указать «удовлетворительно», а в другом вычеркнули слово «активно». Она, кажется, расстроилась.

А так все шло своим чередом — и тут Рю протянула Гу один из последних листков. Ответственный секретарь взял бумагу, почему-то покосился на меня — и объявил:

— Следующая характеристика — на товарища Ким Чан Ми!

* * *

Сперва я решил, что ослышался. Нахмурившись, недоуменно воззрился на ответственного секретаря — и в этот момент краем глаза заметил в зале какое-то движение. Обернулся — и обомлел: в последнем ряду на ноги как ни в чем не бывало поднималась Ким.

И как только я раньше ее присутствия не заметил⁈

— Стоп, тут какая-то ошибка! — снова поспешил повернуться я к Гу. — Она до конца недели на больничном — ее не могли назначить! Это незаконно!

Почти машинально попытался вырвать из пальцев ответственного секретаря злополучную характеристику, но Гу резко отвел руку в сторону и сделать мне этого не позволил.

— Товарищ Ким Чан Ми — доброволец! — подсказала мне между тем с другого конца стола президиума Рю.

— Как доброволец⁈

— Товарищ Чон, прекратите уже! — сердито нахмурив брови, вполголоса одернул меня ответственный секретарь. И добавил — уже чуть другим тоном: — Я был уверен, что вы в курсе…

— Какое там в курсе!..

— Товарищ Чон!

— Нет, давайте разберемся!..

— Товарищ Чон!!!

* * *

По окончании собрания мы с ней встретились в коридоре.

Из зала Чан Ми выскользнула, как только разрешили расходиться. Расталкивая зашевелившийся народ, я поспешил ей вдогонку, но Ким и не думала убегать — ждала за дверьми, прислонившись спиной к стене.

— Зачем⁈ — только и выговорил я, подступив к ней.

— А сам как думаешь? — угрюмо буркнула в ответ девушка.

— Настолько не хочешь меня видеть?

— Дело не в этом, — мотнула головой Чан Ми — будто бы слегка удивившись моим словам. — Тебе что, эта твоя Кан не объяснила?

— Что не объяснила?

После того нашего разговора в понедельник связаться с Катей у меня вышло лишь раз, вчера — но та сказала, что занята: находится на ритуале. А сегодня ученица мудан не ответила мне вовсе, но такое раньше с ней уже не раз случалось, так что особо я не встревожился — решил предпринять новую попытку вечером.

— Ведь то, что со мной стало… — едва начав, Ким разом осеклась и порывисто огляделась по сторонам: мимо тянулись расходившиеся с собрания люди. Нас с ней они предупредительно огибали, прижимаясь к противоположной стороне коридора — и создавая тем самым какую-никакую иллюзию разговора тет-а-тет. Но Чан Ми подняла глаза выше, к коробу вентиляции, и, скривившись, предложила: — Давай лучше выйдем на улицу.

— Давай, — согласился я.

* * *

— То, что со мной стало, — повторила Чан Ми четвертью часа позже, уже за проходной Пэктусан, — можно попробовать откатить назад. Пока это во мне окончательно не укоренилось. Называется — развеять. Есть, правда, вероятность, что уже поздно — однако попытаться все же стоит. Но для этого мне нужно разорвать связь с источником перемен в себе. То есть — с тобой. Расстояние — поможет. Если я уеду подальше, со временем все может вернуться на круги своя! Сделается, как было раньше!

— Это тебе Катя сказала? — хмуро спросил я. Про то, что новоприобретенные способности Ким еще могут развеяться, ученица мудан, помнится, и мне говорила. Но что для этого нам с Чан Ми нужно разъехаться подальше друг от друга — точно не упоминала!

— Нет. Не она, — заявила между тем моя собеседница. — Эта Кан приходила ко мне по ночам — дважды. Но в первый раз я не стала ее слушать, а во второй — даже прогнать не успела: только начав что-то говорить, она сама вдруг ушла. Наверное, решила, что снова будет без толку.

— Если не она, то откуда ты это вообще взяла — про расстояние? — осведомился я.

— Да уж нашла откуда, — поджала губы Ким.

— А если это — чушь?

— Нет, не чушь, — упрямо заявила девушка.

— Почем тебе знать⁈

— Знаю. Рассказали.

— Кто, если не Катя⁈

— Не один ты врал мне с самого момента знакомства! — вскинулась тут вдруг Ким. — Еще такие сыскались! Там и узнала!

— Погоди, — понял я, что смысл услышанного от меня малость ускользает. — Кто-то долгое время тебя обманывал — а теперь наплел что-то невнятное про отъезд, и ты готова в это поверить?

— Да! — выпалила Чан Ми. — Потому что решила: если поверю тут — может быть, смогу когда-нибудь потом снова начать верить и тебе!

— Так себе логика, не находишь? — не преминул заметить я.

— Какая уж есть!

— Это… Это какая-то местная мансин? — предположил я — ну а с кем еще девушка могла обсуждать подобные специфические темы?

— Да, — помедлив, кивнула Ким. — Но не просто какая-то, а… Впрочем, неважно! Да, это была мансин, я ей все про себя рассказала. А она многое мне растолковала. И подсказала возможный выход — уехать из Пхеньяна. Хотя поначалу сама меня от этого отговаривала — пока не выяснила, в чем дело.

— Чан Ми… — я аккуратно взял девушку за руку. Ее ладонь под моими пальцами заметно напряглась, но отдернуть ее Ким не поспешила. Уже хорошо. — Даже если та мансин в чем-то права… О ней, о мансин, отдельно. Но если она тут и права… Твои новые способности — это не проклятье! — приободрившись, проговорил я. — Не надо так уж их бояться! Прими новую себя — и останемся вместе! Как прежде! Нет — лучше прежнего! Давай я переговорю с твоим начальством, Сонгом и Ханом — отменим решение на твой счет…

— Ты, серьезно, не понял⁈ — широко распахнула вдруг глаза девушка. — Кан тебе не объяснила?

— Что не объяснила?

— Проблема не в самих способностях — я действительно готова их принять! Все дело в том, как они ко мне попали! В том, кто мы с тобой теперь друг другу!

— В смысле? — и в самом деле не понял я.

— Получив дар мансин, я все равно что заново родилась! А унаследовала его — от тебя! И значит, теперь на уровне тонкого мира я — твоя дочь! А такое, духовное родство, даже серьезнее, чем кровное! Пока эти долбаные способности при мне — мы с тобой не сможем быть вместе, как прежде! Как мужчина и женщина! Иначе окажемся навеки прокляты — и оба сгинем в Бездне! Вот поэтому я и хочу это развеять! Хотя бы попытаться! А значит — должна уехать!

Где-то рядом что-то со стуком упало. Не иначе, моя отвисшая челюсть — на асфальт тротуара.

12. В едином порыве

— А от того, что мы вот так вот идем сейчас рядом — эта наша родственная связь лишний раз не закрепится? — спросил я у Чан Ми.

За недавним разговором мы и сами не заметили, как удалились от проходной концерна на добрый квартал — и теперь неспешно возвращались обратно.

В озвученную Ким версию ее таинственной мансин я поверил сразу: это действительно многое объясняло. Сделалось наконец ясно, что именно меня так смущало в последнее время в присутствии подруги. С тех самых пор, как пришла в себя в госпитале, девушка и впрямь сделалась для меня другой, не такой, как прежде. Подспудно я это чувствовал, временами удивлялся собственным реакциям — но понять, что тут не так, не мог.

И вот теперь все наконец встало на свои места.

Родной дочери у меня никогда не было (ну, может быть, помимо, скажем так, незаконнорожденных, и то едва ли), и тут сравнить не вышло бы, но, касаясь сейчас ладони Чан Ми, я совершенно точно не видел рядом с собой ту, с кем можно завалиться на футон и всласть покувыркаться. Даже помыслить о подобном казалось нелепым! Наверное, именно так я бы мог идти по улице, крепко держа за руку малютку Хи Рен…

Подумалось: а если план Ким удастся и наша духовная связь развеется вместе с ее способностями мудан — смогу ли я забыть это свое нынешнее ощущение, перестроиться на прежний лад? Ой, не факт! Впрочем, как говорят корейцы, придет сон — придут и сны…

Эх, Катя, Катя, а ты-то куда смотрела⁈ Не хватило опыта и знаний? Наверное…

А ведь не случись у Чан Ми того видения, не последуй за ним нашей ссоры — и мы с ней поехали бы из госпиталя ко мне, как и планировали! Нет, наверняка в решающий момент я заподозрил бы неладное — но, не зная правды, искал бы его причину где угодно, только не там, где нужно. А потому, скорее всего, в итоге счел бы правильным отринуть «неуместное» смятение — и…

С ученицей мудан, к слову, связи так и не было. Причем будто бы не как раньше, когда «гудки идут», но человек на том конце что-то «не берет трубку» — нет, полная аналогия ситуации «аппарат абонента выключен». Хотя тут, возможно, у меня уже просто воображение разыгралось — на фоне оглушающих новостей…

Тем временем Ким как раз достала из кармана телефон и посмотрела на экран:

— Еще минут двадцать можно не переживать.

— Не переживать? О чем? — не понял я.

— Ну, ты же спросил, не опасно ли нам с тобой находиться рядом. Пока — нет. На пару часов мансин дала мне защиту — пока она со мной, наша связь не будет пускать новые корни. Но да, время понемногу истекает…

— А эта твоя мансин не может так и дальше тебя оберегать — чтобы не нужно было никуда уезжать? — уточнил я — хотя и предполагал, каким примерно окажется ответ. Не ошибся:

— Нет, она и так уже выложилась по максимуму. Да и не полезно такое на себе долго носить — она так сказала.

— Ясно, — кивнул я.

Некоторое время мы шли молча.

— Слушай, вот еще что, — снова заговорил я затем. — Твой отъезд… Это же реально надолго! По самым оптимистичным прикидкам, станции строиться лет пять-шесть! Реально, думаю, выйдет еще больше! Ну, развеется наша связь — и что, при таком-то раскладе? Или вдруг не развеется — опять же: и что? Может, все-таки лучше придумаем какой-то другой вариант? Выбьем тебе, например, путевку в хороший санаторий? Подальше от столицы. Я организую — через наш отдел соцобеспечения. Заодно реально отдохнешь, восстановишься после госпиталя…

— Нет, не получится, — покачала головой Чан Ми. — Неизвестно же, как долго продлится неопределенность! Мансин сказала, ясность может наступить как буквально через пару недель, так и только спустя год! Таких путевок в природе не бывает, — грустно улыбнулась она. — Но главное: мансин обещала, что, если мой дар развеется, я смогу вернуться в Пхеньян! Может, не сразу — но вскоре!

— Ей было видение?

— Нет, просто у нее есть кое-какие нужные связи. Злоупотреблять которыми вроде как не стоит, но однажды воспользоваться — можно.

— Надо же, какая влиятельная тебе попалась мансин, — не без сомнений покачал я головой. — И откуда она такая только взялась?

Так-то, момент принципиальный! Уж очень вовремя рядом с Ким нарисовалась эта шаманка — да еще и, оказывается, со связями во властных коридорах…

— Она… Она всегда была рядом со мной, — проговорила между тем Чан Ми. — Это… Это очень близкий мне человек. И в чем я абсолютно уверена: даже если вдруг весь мир окажется против меня — она будет на моей стороне. И на стороне того, кто однажды спас мне жизнь, поделившись даром. Она потому и лгала мне о себе, что считала ребенком, нуждающимся в защите. Теперь наконец поняла, что я выросла…

Хм… Кажется, у меня появилась кое-какая версия.

Озвучивать ее я, впрочем, не стал: раз Ким так упорно уходит от прямого ответа — пусть, не стоит припирать ее к стенке. Вместо этого спросил:

— Ты сказала, что сможешь вернуться, если дар развеется. А если все же нет? Тогда мансин не станет тебе помогать?

— А если нет — то смысл мне возвращаться? — кисло хмыкнула девушка.

— Ну… — что на это ответить, у меня как-то и не нашлось.

Мы как раз дошли до троллейбусной остановки.

— Мне — сюда, — кивнула на нее Чан Ми.

На автомате я хотел было предложить подбросить ее до дома на байке, но вспомнил, что наше время истекает. Да и шлем у меня с собой был сегодня всего один.

— Кто же теперь будет чинить в Пэктусан вентиляцию? — с чуть натянутой усмешкой спросил я вместо этого.

— Не поверишь, эта мысль меня тоже тяготит, — абсолютно серьезным тоном выдала в ответ моя собеседница. — Ну да придумают что-нибудь! И вообще, там давно пора всю систему менять! Вот теперь, может, до этого наконец руки дойдут!

— Может быть…

Подошел троллейбус.

— Ну все, я пошла! — заявила Ким, решительно забирая у меня свою руку. — Хорошо, что все-таки поговорили… Еще увидимся! Когда-нибудь.

— Увидимся, — вот в этом я почему-то ни на секунду не сомневался.

Уже будто бы начав отступать в направлении очереди на посадку, Чан Ми вдруг качнулась обратно ко мне — и мы обнялись. Наверное, как и поступили бы на нашем месте кровные папа с дочкой.

Мне показалось, что плечи девушки слегка подрагивают.

— Все будет хорошо… — потрепал я ее по волосам.

— Хорошо — было! — едва слышно прошептала в ответ Ким. — А теперь… Теперь — будь что будет!

Резко оторвавшись от меня, она шагнула к троллейбусу, и уже скоро ее щуплая фигурка скрылась за серыми спинами других пассажиров.

* * *

Уже по ту сторону проходной Пэктусан, куда я вернулся за своей мотоэкипировкой, в кармане у меня разразился нетерпеливой трелью телефон. Звонил Ли-младший.

— Слушаю! — не без удивления принял я вызов.

— Добрый вечер, товарищ Чон! Нам с вами срочно нужно встретиться! — с ходу выпалил донджю.

— Прям вот срочно? — нахмурился я, уже предчувствуя неладное.

— Именно так! Тут у нас… — мой собеседник чуть замялся. — Тут у нас кое-что произошло! — выдал он затем. — Так вы не могли бы подъехать? В то же место, что и в прошлый раз.

— Хорошо, буду через полчаса, — пообещал я — ничего уточнять по телефону, понятно, не став.

— Тогда ждем вас! До встречи!

«Ждем» — значит, там снова будут оба, и отец, и сын. Совсем не хорошо.

— До встречи… — я дал отбой.

Хм… А у этих-то еще что стряслось — аккурат накануне завтрашнего Правления⁈

* * *

— Товарищ Чон, сказать, что мне крайне неловко — это ничего не сказать, — сконфуженно начал старший из донджю, когда официанты деликатно удалились.

Стол в вишневом кабинете снова ломился от дорогих кушаний, а вот вина сегодня никто не пил — Ли Хо Соку, как и мне, подали кофе, его сын нервно прихлебывал чай.

— Я деловой человек, товарищ Чон, и привык, что, если уж кому-то что-то обещал — в лепешку расшибусь, но исполню, — продолжил между тем мой собеседник. — Но тут обстоятельства оказались сильнее меня, и поделать с этим уже ничего невозможно… В общем, так: та сделка, о которой мы с вами говорили в прошлый раз. Касательно аутсорсинга. Увы, она более невозможна. Совсем.

Не скрою: по тому, как держались оба Ли, чего-то вроде этого я уже ждал. Однако до последнего лелеял надежду, что попусту себя накручиваю и все сведется к какой-нибудь пусть и досадной, но все же частности. Но, не иначе, сегодня мироздание решило в мой адрес на мелочи не размениваться.

— Почему? — спросил я — по большей части, просто чтобы выиграть время и взять себя в руки, так-то причины тут были не столь важны. По сравнению с сутью — уж точно.

— Все этот Решительный Рывок, будь он неладен! — политически не слишком благонадежно буркнул Ли Хо Сок.

— Отец! — младшего донджю прозвучавшая формулировка, похоже, тоже малость напрягла.

— Да что уж там! — дергано отмахнулся Ли-старший, задев при этом стоявшую перед ним чашечку и пролив на стол кофе — но, кажется, даже этого не заметив.

— Вас-то все это каким боком коснулось? — не удержался тем временем от вопроса я.

— Да вот коснулось, — передернул плечами Ли Хо Сок. — Когда вся страна в едином порыве начинает кидаться в очередную крайность…

— Отец! — еще с большим нажимом произнес мототорговец.

— … разве может кто-то остаться в стороне⁈ — все же закончил свою фразу — так и сочившуюся обреченным сарказмом — старший донджю.

— Товарищ Ли! — пришел мой черед выразительно посмотреть на собеседника. — Я что-то не вполне вас понимаю…

— Да, извините, товарищ Чон, — тряхнув головой, словно опомнился тот. — Вы правы: я этого не говорил, вы ничего не слышали. А то мало нам проблем… Давайте — по существу. А оно таково. Нашу организацию переводят в подчинение Министерства электроэнергетики и перебрасывают на строительство инфраструктуры будущей АЭС — со всей наличной техникой и рабочими. Под исключительно государственное финансирование. Те пхеньянские проекты, которые можно довести до ума за месяц-полтора, разрешили по-быстрому «добить», все остальные — замораживаются на неопределенный срок. Новые — только в рамках программы Решительного Рывка. Поэтому даже успей мы с вами заключить тот договор — его пришлось бы теперь разорвать. Вот такие дела…

Донджю взял в руку чашку с остатками кофе и сделал судорожный глоток.

— Признаю: я подвел вас, товарищ Чон, — продолжил он затем. — Вы передали мое предложение «наверх», где-то там уже задвигались шестеренки согласования — а теперь надо идти на попятный. Я прекрасно понимаю, что это значит в структурах, вроде вашей. У вас будут неприятности. Вероятно — существенные. Прошу: простите меня. Я не первый год в бизнесе — и обязан был предвидеть, как все может обернуться. И не разбрасываться обещаниями. Однако сплоховал. Моя вина. Сказал бы, что хоть в какой-то мере компенсирую доставленные вам неудобства, но, боюсь, сейчас не могу предложить вам ничего, кроме этого стола, — повел он рукой над блюдами. — Практически все мои оборотные средства наглухо зависли в незавершенке. Что-то я, конечно, со временем оттуда вытащу, но далеко не все и не быстро…

— Ну, хоть Кукка анчжон повисон ничего не достанется, — кисло хмыкнул я.

— Эти-то найдут, где свое урвать, — скривился Ли Хо Сок. — Но уже не у меня, да — с банкрота много не возьмешь…

Донджю снова потянулся за чашкой, но, кажется, кофе в той уже не осталось.

Поднес свою к губам и я — у меня там еще было на пару глотков.

Твою ж наперекосяк! Ну что за день такой сегодня⁈

А Джу-то — как в воду глядела, когда говорила, что Ли ненадежен! Не потому, что сам по себе недостаточно честен и добросовестен, а чисто в силу своей чужеродности для системы. Пока в той все шло по накатанной, донджю был неплохо пристроен — и, очевидно, полезен — но стоило Левиафану государства внезапно поменять приоритеты и дернуться в сторону, об интересах бизнесмена никто и не вспомнил, а сам он оказался беспомощен — и походя затоптан.

Заодно невольно подставив тех, кто имел неосторожность на него положиться.

— Мотомагазин пока продолжает работать, — воспользовавшись возникшей паузой, встрял тут в разговор Ли-младший. — И вы, товарищ Чон, там по-прежнему желанный гость! Не говорю: клиент — именно гость! Все, что потребуется для Кавасаки — безусловно ваше! И никаких денег! А сам мотоцикл перерегистрируем на другую фирму — с этим тоже проблем не возникнет…

— Благодарю, — без особого воодушевления кивнул я.

— Не знаю, конечно, сколько продержусь без поддержки отца, — признал Ли Джин Хо, — но все-таки я тоже не первый день на рынке. Как-нибудь да управлюсь!

— Остается пожелать вам удачи, — поставив кофейную чашечку обратно на стол, широко развел я руками. — Вам обоим, — перевел взгляд на старшего донджю.

Да и самому мне она, удача эта, прямо скажем, совсем бы не помешала! Особенно — завтра утром, на Правлении.

13. Правление

Честно говоря, я был практически уверен, что этой ночью не сомкну глаз: столько всего произошло — наверняка станут беспокойные мысли в голове крутиться. И в связи с внезапным отъездом Чан Ми, и по поводу назначенного на утро Правления… Да еще и Катя Кан как-то уж совсем радикально пропала со связи!

Уже плюхнувшись на футон, я снова попытался «докричаться» до ученицы мудан — но опять безрезультатно. А затем повернулся на бок… и разом уснул.

Приснилась мне как раз Катя. Но именно приснилась — это не было обычным ее ночным визитом. Откуда-то с верхотуры — не то с горы, не то с крыши — я смотрел, как девушка продирается через плотный кустарник, колючий и сухой, почти начисто лишенный листвы. Вроде бы в мою сторону — но меня явно не видя и двигаясь наугад. Острые шипы терний нещадно царапали Кан руки и лицо, безжалостно драли ее красный ханбок, постепенно превращая тот в сущие лохмотья.

К моменту, когда ученица мудан выбралась наконец из зарослей, назвать немногие еще остававшиеся на ней разрозненные лоскуты одеждой вышло бы разве что с огромной натяжкой — но алого оттенка там не сильно убыло: измученная путница была вся в крови.

Оставив позади пресловутый кустарник, Катя принялась затравленно озираться по сторонам. Затем что-то прокричала, но слов со своего места я не разобрал — только невнятные отзвуки. Я крикнул ей в ответ — позвал по имени. Замахал руками — и, кажется, девушка меня наконец заметила. Поспешно шагнула вперед — и тут перед ней сама собой начала вырастать каменная стена. Сперва возник один ряд аккуратно подогнанных друг к другу блоков — высоких, в половину человеческого роста. Тут же поверх него стал укладываться второй…

Справа и слева новоиспеченная преграда обрывалась, но обойти ее Кан почему-то даже не попыталась. Вместо этого метнулась вперед, попробовала на препятствие вскарабкаться, но сорвалась и упала. Сразу же поднялась — однако у стены уже нарастал третий ряд исполинской кладки. Правда, теперь составлявшие его блоки появлялись не столь быстро, как вначале.

Больше попыток перелезть через стену ученица мудан не предпринимала. Вместо этого она принялась сталкивать блок за блоком из верхнего ряда, начав с последнего из уложенных невидимым строителем. И дело у нее, как ни удивительно, заспорилось! Массивные каменюки — на вид, каждая их них должна была бы весить не менее полутонны — одна за другой полетели вниз.

Едва касаясь земли у подножия стены, блоки разбивались вдребезги, словно стеклянные — и из недр каждого вырывался широкий золотой луч. Первые два ушли куда-то в небеса, третий — далеко в сторону, а вот четвертый ударил прямо в меня. Я дернулся было увернуться, но не успел.

Все вокруг разом погрузилось в непроглядную тьму, в миг пожравшую и ученицу мудан, и стену, с которой та столь отчаянно воевала, и, похоже, меня самого. Но царствовал этот мрак недолго — уже вскоре начал рассеиваться. И я увидел двух мужчин, стоявших друг напротив друга в каком-то просторном помещении без окон.

Один из незнакомцев почти наверняка был корейцем — причем здешним, на лацкане его потрепанного пиджака красовался характерный значок с ликом Вождя. Насчет второго судить мне было сложно — ко мне тот располагался спиной. Но он как раз заговорил — и именно по-корейски, с типичным северным произношением:

— А эта штука точно не радиоактивна? — спросил с неприкрытой опаской. — А то еще начну весь светиться, как гостиница Рюгён в ночи!

— Образец тщательно упакован, — с готовностью заверил его тот, что стоял ко мне лицом. — Контейнер экранирует любое излучение — иначе бы мы его сюда никак не довезли — вояки на том блокпосту весь транспорт дозиметрами проверяли! Так что берите смело, — он махнул рукой в сторону, и только тут я заметил там, на полу, невысокий — размером с корейский фут- чхок — приземистый металлический цилиндр с черно-желтым значком радиационной опасности на торце — видимо, тот самый контейнер, о котором шла речь.

— То есть власти уже спохватились? — нашел, похоже, новый повод для беспокойства первый из незнакомцев. — Раз бросились проверять?

— Мы послали их по ложному следу, — последовал успокаивающий ответ. — Волноваться не о чем — самое сложное сделано: контейнер здесь, у нас! А ищут его совсем в другом месте! И ищут, стараясь не поднимать шума, никаких массовых облав — доложить «наверх» о пропаже образца пока никто, видимо, не осмелился. Что нам, конечно же, только на руку. Так что ваш риск минимален, друг мой! Особенно — в сравнении с теми серьезными деньгами, что мы вам платим!

— Толку мне с ваших денег — здесь! — сварливо буркнул стоявший ко мне спиной. — Что тут на них купишь⁈ Лучше дайте мне спокойно уйти в Китай — с теми парнями, которым я должен отдать контейнер! И заплатите там, за кордоном!

— Мы с вами договорились, — непреклонно покачал головой его собеседник. — Четыре задания. Вы выполнили два, это — третье. Еще одно — и можете уходить. Но не раньше… Так, а это у нас тут еще что? — нахмурился он вдруг — и воззрился будто бы прямо на меня.

Начал оборачиваться и другой участник беседы — но тут все вокруг снова заволокла уже знакомая мне тьма.

— А, нет, показалось, — донеслось до моего слуха напоследок…

…и я проснулся. За считанные секунды до сигнала будильника в телефоне.

* * *

Как не раз предупреждала меня Катя, к снам, тем более — необычным, следует относиться с очень большой осторожностью. Уж больно любят подкидывать их нам коварные демоны — и, разумеется, вовсе не из добрых побуждений! Даже опытная мудан легко может оказаться сбита ночной грезой с толку, а уж с начинающим шаманом, вроде меня, подобное случится почти наверняка.

Да и, как говаривал старина Фрейд, иногда сон — это просто сон…

Другое дело — диалог, вроде тех, что, бывало, вели мы ночью с той же Кан. Но такой со сном, естественным ли, наведенным ли, перепутать сложно, а прикинуться твоей коллегой-мудан и нагрянуть с визитом под ее личиной демоны то ли не способны, то ли не смеют… Как, к слову, не умеют они подделывать и видения, приходящие к шаману наяву — вроде тех, что раньше случались у меня, а теперь «заразили» Чан Ми.

В общем, самым правильным, как уверяла меня Катя, считается решительно выкинуть непрошено подсмотренное из головы сразу же по пробуждении — в противном случае так или иначе оно будет на тебя влиять. По умолчанию — негативно.

Этому завету моей юной наставницы я, как сумел, и постарался последовать.

Сперва, правда, вышло так себе. Поначалу яркие картинки из сна, в особенности — вид оборванной и окровавленной девушки, являлись мне снова и снова. Но в какой-то момент я все же исхитрился переключиться на другие заботы. И мало-помалу воспоминания сделались не столь навязчивы, образы померкли — и наконец вовсе оставили меня в покое.

На удивление, заодно упал и градус моих переживаний по поводу вчерашних новостей. Мысленно возвращаясь к отъезду Ким, я теперь ловил себя на том, что рассуждаю о нем спокойно, без надрыва. Да, безусловно, жаль, что так вышло, но, если это цена, которую пришлось уплатить, чтобы вырвать Чан Ми из лап «тигрокрыса» — оно того всяко стоило. А дальше, как верно рассудила сама наследница моего дара — будь что будет.

Примерно с тем же фатализмом ожидал я теперь и сегодняшнего Правления. Могу я тут что-то исправить? Нет, уже не могу. А значит… Правильно: будь что будет!

С этим беспроигрышным настроем я и явился в приемную товарища Юн Дак Хвана, Председателя. Пришел первым — как и положено младшему из приглашенных, что по возрасту, что по должности — врио есть врио. Впрочем, не успел я присесть на стул, как в дверях нарисовался начальник Административно-хозяйственного Управления Пак.

Не имея ни малейшего желания лишний раз идти на обострение — тем более, сейчас — я вежливо с ним поздоровался. Пак скользнул по мне неприязненным взглядом и, не расщедрившись даже на скупой кивок, пробурчал в ответ что-то невнятное — при некотором желании это можно было, впрочем, счесть словами ответного приветствия. Мысленно усмехнувшись, так я и поступил.

Через пару минут подошли Хан Ха Джун, начальник Проектно-производственного подразделения, и Цой Сак Чин, шеф безопасников. И почти сразу же Ли, секретарша Председателя, пригласила нас четверых проследовать в его кабинет — Кима из «Старой Девятки» ждать не стали, видимо, его присутствие сегодня и не предполагалось.

Должен отметить, что обиталище Юн Дак Хвана, куда я попал впервые, произвело на меня не лучшее впечатление. Громадное — раза в полтора больше кабинета Джу — оно казалось неуютно пустым и каким-то холодным. Немногочисленная мебель, современная, в серебристо-серых тонах (стол хозяина, рядом второй, длинный, для совещаний, пара шкафов — все сами по себе не маленькие), как-то терялась на его просторах, будто не зная, лучше ей испуганно сбиться где-нибудь в плотную кучку — или, наоборот, разбрестись пошире. Стены стояли голыми — если, конечно, не считать пары обязательных портретов.

Председатель занял место во главе стола для совещаний, мы четверо расселись по обе его стороны: я оказался рядом с Ханом, Пак и Цой — напротив нас. В дальнем конце, на углу, пристроилась вошедшая вместе с нами секретарша Ли — приготовилась стенографировать ход заседания.

— Товарища Кима не будет, так что начинаем, — проговорил Юн, подтвердив мою недавнюю догадку насчет начальника «Старой Девятки». — Вопросов у нас с вами сегодня всего два, — продолжил Председатель, — и оба, полагаю, долгого обсуждения не потребуют. Первый — так уж точно. Как вы знаете, товарищи, в рамках запланированного расширения в составе Управления товарища Джу, которую сегодня здесь замещает товарищ Чон, нами было намечено создание нового отдела — капитального строительства. Теперь эти планы предлагается пересмотреть.

Ох… Согласовали, значит.

В кабинет Юна я вошел спокойный как удав — «будь что будет» и все в этом ключе — но сейчас по спине у меня пробежал неприятный холодок. Может быть, все же стоило заранее сообщить Председателю, что донджю с темы соскочил? Так хоть удалось бы избежать публичной выволочки, которая сейчас последует. Я-то ладно, но реальным ее адресатом окажется Джу, пусть и заочно — то-то порадуется тот же Пак!

Нет, еще можно, конечно, схитрить: выслушать Юна с каменным лицом, промолчать — а позже, когда остальные уйдут, вернуться и обо всем рассказать. Типа, вот только что стало известно. По сути это, понятно, ничего не исправит, но хоть распекать меня — а значит, и мою начальницу — будут без лишних свидетелей…

Впрочем, с товарища Председателя станется поднять тот вопрос на следующем заседании, уже без меня — но в присутствии Мун Хи. Еще хуже получится. Так что, наверное, стоит все же сразу принять удар на себя…

Э, стоп! О чем это там Юн Дак Хван⁈

— В связи с последними решениями партии и лично товарища Высшего Руководителя, дополнительные фонды, выделенные нашему концерну, отозваны, — просочился мне в сознание сквозь частокол моих собственных мыслей монотонный голос Председателя. — Ресурсы будут перенаправлены на программу Решительного Рывка. Так что с расширением производства нам придется обождать. Минимум — год. Вот такая вот новость, товарищи! — развел руками Юн, даже не пытаясь скрыть своего разочарования сказанным.

— Ожидаемо, — веско обронил на это Пак.

Покивали и Хан с Цоем.

— Так что пока тема отдела капитального строительства становится неактуальной, — заключил глава Пэктусан, выразительно посмотрев на меня. — Ни в каком виде, — подчеркнул затем — видимо, намекая как раз на несостоявшийся договор с компанией Ли, но прямо тот не называя.

— Ясно, товарищ Председатель, — обронил я — с тем самым бесстрастным видом, который заготовил совершенно под другой оборот дел.

Ну, надо же! Враг твой — благодетель твой, как гласит корейская поговорка! В смысле, то, что сперва чуть не погубило, после и спасло! Что ж, «Да здравствует Решительный Рывок!» — как, кстати, написано теперь над главной проходной концерна. Я через нее обычно не хожу, в ворота заезжаю, но вчера, проводив Чан Ми, новенький лозунг заприметил.

— Приказ о внесении изменений в ранее утвержденную организационную структуру концерна будет направлен всем подразделениям, — объявил тем временем Юн Дак Хван. — Ответственный исполнитель — товарищ Ли, — показал он глазами на склонившуюся над блокнотом на углу стола секретаршу.

— Будет сделано, товарищ Председатель, — незамедлительно подтвердила та.

— Переходим ко второму вопросу, товарищи, — кивнув, заявил глава Пэктусан. — И он тоже самым прямым образом связан с Решительным Рывком. Стало известно, что нашему концерну будет поручено изготовление части вспомогательного оборудования для будущей атомной электростанции. Для обсуждения конкретной номенклатуры таковых изделий нами формируется сводная рабочая группа. Товарищ Хан, включите в нее кого-нибудь от проектного бюро, кого-нибудь от опытного цеха и кого-нибудь от отдела контроля качества и гарантийного обеспечения. Полагаю, на уровне не ниже заместителя руководителя соответствующих подразделений. Также придайте им в помощь опытного секретаря-делопроизводителя — лучше из одного из названных отделов. Уже на следующей неделе названная группа выдвинется в Расон — на переговоры с представителями генерального подрядчика.

— Надолго? — деловито уточнил Хан Ха Джун. — Уедут они — надолго?

— Пока не выполнят свою задачу, — пожал плечами Юн.

— А зачем — в Расон? — вальяжно поинтересовался тут Пак. — В такую-то даль! Еще в Самсу-Капсан бы поехали! Нельзя решить все вопросы в Пхеньяне?

Уезды Самсу и Капсан, как я, кажется, уже однажды упоминал, были превратившимся в притчу во языцех захолустьем, куда по своей воле точно не попрешься, а угораздит — фиг выберешься назад. Расон же представлял собой город особого подчинения на самом севере страны, вблизи китайской и российской границ — своего рода особую экономическую зону. Вот только от Пхеньяна до него и впрямь был совсем не ближний свет.

— Значит, нельзя, — сердито зыркнул на своего протеже Председатель.

Пак потупился.

— А возглавит группу на переговорах товарищ Чон, — перевел тем временем Председатель взгляд на меня. — Раз уж он у нас по совместительству руководит отделом внешних связей. К тому же, оказывается, является настоящим полиглотом — так что заодно сэкономим на переводчике!

Не исключено, что это должно было стать своего рода шпилькой — мол, не начальником реально еду, а заурядным толмачом — но задумался я о другом: интересно, какой из записанных в моем личном деле иностранных языков (а значились там теперь все три) предполагался востребованным? Наверняка ведь не немецкий! Английский? Едва ли — с учетом темы… Не из Штатов же планируется генподрядчик! То есть… Неужели⁈

— Понял, товарищ Председатель, — откликнулся я, никак свою гипотезу не обозначив. — Благодарю за оказанное доверие! — добавил не без тщательно скрытого ехидства. — Я не подведу!

— Постарайтесь уж! — буркнул Юн. — На этом, товарищи, повестка сегодняшнего заседания Правления исчерпана, — подытожил затем он. — Если ни у кого нет вопросов…

— Разрешите, товарищ Председатель! — слегка качнулся тут вперед сидевший рядом со мной начальник Проектно-производственного Управления.

— Да, товарищ Хан? — слегка нахмурился глава концерна.

— У меня, правда, не совсем вопрос — крик души! — начал мой сосед. — Важность строительства атомной электростанции для страны нам всем прекрасно понятна — но разве мы здесь, в Пэктусан, бездельничаем? Занимаемся ерундой? Нет, мы тоже трудимся на благо Родины! Не покладая рук! Вон, оборудование для АЭС станем производить! — с каждой новой фразой тон Хана делался все более пылким. — Но как, позвольте спросить⁈ По известной вам разнарядке у меня забрали двух инженеров и почти половину техников! А вот производственный план мне при этом никто вдвое не урезал! Наоборот, теперь, с этой рабочей группой — еще и накинут новых задач! И как с этим прикажете быть⁈

Выступающий умолк, и на несколько секунд в кабинете воцарилась гробовая тишина.

— Задам вам встречный вопрос, товарищ Хан, — нарушил ее наконец Юн, нехорошо прищурившись на собеседника — и тем заставив его втянуть голову в плечи. — Напомните, пожалуйста: вы же у нас член партии?

— Конечно, — последовал робкий кивок.

— А то мне показалось, что сами вы об этом забыли, — сухо отчеканил Председатель. — А ведь, по большому счету, это и есть ответ, который вы ищете!

Хм… Прямо как в том бородатом анекдоте — из моей «прошлой жизни»:

— Почему прекратили огонь, товарищ пулеметчик?

— Товарищ комиссар, патроны закончились!

— Но вы же коммунист!

И вновь застрочил пулемет…

— Изыщите внутренние резервы, — счел между тем за благо все же развернуть свой емкий тезис Юн. — Пересмотрите привычный технологический процесс — ликвидируйте «узкие места» и тем повысьте производительность труда! Окажется недостаточно — так увеличьте рабочие смены! Откажитесь на время от выходных, в конце концов! На то, товарищ Хан, у нас и Решительный Рывок! Не случайно же он так назван! Усилия должен приложить каждый! На своем месте! Только так мы придем к общему успеху!.. Ну а кто не справится — пусть уступит место другому, более способному и ответственному! Сам — пока его убедительно об этом не попросят. Это всех нас касается, товарищи! — обвел он тяжелым взглядом собравшихся. — Еще вопросы?

Больше как-то ни у кого за столом вопросов не нашлось.

14. Русские идут

— Да, все верно, — подтвердила в субботу Джу мою недавнюю смелую догадку. — На переговорах в Расоне тебе понадобится русский язык.

Появившись в концерне к трем часам пополудни — по ее собственному утверждению, примчавшись прямо с самолета — начальница Управления сразу пригласила меня к себе на доклад и внимательнейшим образом выслушала. Затем сходила к Председателю Юну — и вот вернулась с последними новостями.

— Партнером Министерства электроэнергии и генеральным подрядчиком при строительстве атомной станции выступит российская госкорпорация. «Росатом», — пояснила она, при чем тут, собственно, мой русский.

Что ж, логично. Пожалуй, со всех точек зрения логично. Кроме одной.

— А как же тема опоры на собственные силы? — с нарочито невинным видом осведомился я.

— Чон, оглянись вокруг! — покачала головой Мун Хи. — Неужели не заметно? По Пэктусан, по этому твоему разорившемуся донджю? Все, что можно собрать в единый кулак — собирается! Это, по-твоему, не опора на собственные силы? Ну а друзья немного помогут. Что в том плохого? В конце концов, теплые отношения с сильным соседом — это разве не ресурс? Нет, понятно, в случае необходимости мы бы справились и сами, без всяких вегугинов — но вышло бы дольше и болезненнее, нелепо это отрицать!

— Вот только подозреваю, ни про какой «Росатом» в «Нодон синмун» не напишут! — не без толики сарказма изрек я.

— В «Нодон синмун» много о чем не напишут! Это тебе не охочая за сенсациями сеульская бульварная пресса! Кому положено — все всё знают. Или узнают — в свое время. А русские, по ходу, и сами не спешат с публичной оглаской!

— Ладно, проехали, — бросил я. — Лучше тогда объясни, почему — Расон.

— Пожелания иностранных партнеров, — развела руками моя собеседница. — В Расоне они открывают свое постоянное представительство. Так им удобно: там же специальная экономическая зона, она для такого и создавалась. Да и до площадки, где будет строиться АЭС, оттуда значительно ближе, чем от столицы…

— Э, стоп-стоп-стоп! Ты мне сейчас ненароком государственную тайну не выдала? — усмехнулся я.

— У тебя достаточный допуск, — пожала плечами начальница Управления. — Это — во-первых. А во-вторых, в сегодняшних сеульских газетах — к вопросу о бульварной прессе — уже назвали место. Со всеми координатами и спутниковыми снимками.

— В самом деле? — приподнял бровь я. — А у нас во вторник людей агитировали ехать «туда, не знаю куда»! Страш-ш-шный, мол, секрет!

— Возможно, именно поэтому враг получил информацию на три дня позже, чем мог бы. Что, если именно этих трех дней ему не хватит на подготовку какой-нибудь очередной пакости?

— Шутишь так, типа?

— И не думала!

— Ну…

— Чон, мы отвлеклись — а время дорого, — заявила тут Джу. — Поэтому давай про Расон, раз уж о нем зашла речь. У меня будет там для тебя особое поручение. Скажем так, по параллельной тематике, — выразительно посмотрела она на меня.

— Я — весь внимание.

— Когда будешь общаться с русскими из структур «Росатома», постарайся сойтись с ними поближе. В идеале — сдружись. Думаю, они с радостью пойдут на контакт…

— Хочешь, чтобы я завербовал для тебя людей из «Росатома»? — испытующе прищурился я на собеседницу.

— Ни в коем случае! — нежданно резко отреагировала та. — Даже пытаться не вздумай! Вербовка агента — это, если что, целая наука! Тебя такому не учили… — тут она осеклась. — По крайней мере, очень надеюсь, что не учили, — добавила уже совсем с другой интонацией.

— Не учили, — не преминул заверить я ее.

— Вот и не надо глупой самодеятельности, — буркнула Джу. — Просто заведи добрые знакомства. Чтобы не только бумажками на переговорах обмениваться, но и пива вечером выпить, и… Не знаю… Город людям покажи. Им там без сопровождающего не разрешат ходить, первое время — так уж точно. Вот и предложи свою компанию, если представится случай. С нашей стороны, кому положено, будут в курсе, препоны чинить не станут.

— Я, как бы, и сам этого города не знаю, — резонно заметил я.

— Снабжу тебе всеми нужными материалами.

— Ну, если так — тогда, наверное, другое дело… — протянул я. И, не удержавшись, добавил: — Просто работа мечты! По приказу начальницы — гулять по городу и пить пиво! Еще, небось, и за казенный счет пить!

— Под отчет.

— Само собой! А что насчет основной задачи — по рабочей группе? — спросил я затем. — Позавчера на Правлении Юн Дак Хван ничего толком не объяснил.

— Русские должны передать вам свои предложения — что из производства оборудования они готовы выделить на откуп нам. С тобой поедут специалисты из Управления Хан Ха Джуна — их задача оценить, потянет ли работу Пэктусан. Но вообще это перестраховка: не думаю, что там будет что-то серьезнее каких-нибудь примитивных датчиков. В любом случае, генеральная установка: брать на себя по максимуму! По итогам — подпишете протокол о намерениях. Детальные контракты — это уже потом, сейчас надо принципиально обо всем договориться.

— Понял.

— В Расон выезжаете во вторник утром. К вечеру будете на месте.

— Поедем на поезде? — уточнил я.

— С транспортом — вопрос пока решается. На неделе из концерна приблизительно в те края машина пойдет — если получится сдвинуть ее на вторник, с ней и отправитесь. Не выйдет подгадать — тогда на поезде.

— Машина, надеюсь, «Бенц»? — в полушутку уточнил я — так здесь, напомню, было принято называть представительские мерседесы.

— Нет, бортовой грузовик.

Хм… Ну, ладно. Хотя лучше бы тогда, наверное, все же на поезде…

* * *

— Да, Чон! — окликнула меня Мун Хи, когда я уже практически от нее уходил — буквально в дверях остановила. — Я слышала, будто Ким Чан Ми уехала — на строительство АЭС, добровольцем?

— Так и есть, — ничего не оставалось, как только подтвердить мне.

Открытую уже было дверь кабинета я при этом на всякий случай аккуратно притворил.

— Конечно, это не мое дело… — начальница Управления совсем не характерно для себя смешалась. — Но вы с ней… Получается, вы с ней расстались? Ну, не только в географическом смысле, так-то понятно: она — там, ты — здесь… Можешь не отвечать, если не хочешь, — поспешно добавила Джу, не совсем верно прочтя мою реакцию.

— Да не то чтобы не хочу… Понимаешь… — поднял я честные глаза на собеседницу. — Там у нас сейчас реально все сложно… — выговорил, ни на йоту не погрешив против истины.

— Хорошо, не лезу, — с готовностью кивнула Мун Хи.

* * *

Утром в понедельник я заехал в Университет иностранных языков и забрал там свой новенький диплом. По-хорошему, его должны были мне вручить еще в четверг, в торжественной обстановке, но как раз на это время у нас в Пэктусан было назначено то самое Правление.

Ну да ладно, не думаю, что я много потерял.

А вот с Катей Кан связаться у меня так и не получилось — ни накануне, ни, забегая немного вперед, до самого отъезда в Расон. Как в воду канула!

Правда, и странных снов с ней в главной роли мне пока больше не снилось.

15. Отъезд

В Расон нам все же выпало выдвигаться на грузовике. Ну что ж, будем считать это своего рода приключением! По-своему, возможно, небезынтересным.

Выезд был назначен на весьма ранний час — семь утра — поэтому все необходимые мне в поездке документы я получил у секретарши еще накануне вечером. Сложил в портфель подготовленную для меня по указанию начальницы подборку материалов по Расону — на первый взгляд, не столь уж и обширную. Спрятал во внутренний карман пиджака командировочное предписание и тощенький конверт с деньгами на расходы (тощенький-то тощенький, но ничего себе щедрость: сумму мне почему-то выдали в юанях — впрочем, позже это получило свое объяснение).

А вот вместо ожидаемого разрешения — «с подтвержденным номером и синей полосой», ехать-то предстояло в приграничный район — Пак вручила мне кое-что получше. Пропуск, действительный аж во всех северных провинциях страны.

— А это что еще за штуковина? — недоуменно покрутил я в руках заламинированную карточку — и в самом деле не сразу поняв, с чем имею дело: прямым текстом там написано не было.

Секретарша объяснила.

— Товарищ Джу почти в последний момент распорядилась переиграть насчет разрешения, — добавила она под конец. — Сказала, что после Расона вам, возможно, придется еще кое-куда съездить. Еле успели все оформить!

— А куда именно надо будет съездить, она не сказала? — озадаченно осведомился я. Со мной Мун Хи ни о чем подобном и словечком не обмолвилась — правда, с вечера субботы мы с ней и не виделись. Только пару раз по телефону переговорили, да и то совсем коротко.

— Нет, — покачала головой моя собеседница. — Да и, как я поняла, со второй поездкой — это еще далеко не точно. Но если все же понадобится — окажетесь готовы.

Звонить Мун Хи и что-то уточнять я, понятно, не стал — нужно будет, сама со мной свяжется. Убрал пропуск вместе с командировочным и конвертом, попрощался с Пак — и поспешил домой, собираться в путь-дорогу.

* * *

Наутро в Пэктусан я подъехал без двадцати минут семь. Поднялся к нам на седьмой этаж, где бросил шлем, куртку и чапсы — остался в костюме. Не самом лучшем из своих — тот у меня сейчас был аккуратно упакован в специальный чехол-портплед — но тоже вполне приличном: за недели, минувшие после моего возвращения из Сеула, я успел свой гардероб слегка расширить.

Эх, жаль, не дали оставить себе те синие джинсы! Здесь выйти в них куда-то, понятно, все равно бы не получилось — разве что до первого встречного полицейского — но я бы их, наверное, и дома охотно носил!

Ладно, это я так, к слову.

Избавившись от мотоэкипировки, с плоским портпледом в одной руке и пузатой дорожной сумкой в другой я снова спустился во двор концерна, где уже застал наш грузовик. Усмехнулся, поняв, что, в какой-то мере, знаком с водителем: это именно он приезжал тогда к нам в «Унсон-Ри», а недавно еще попался мне мельком на глаза возле школы Хи Рен. Вчера Пак вскользь упомянула его имя — звали мастера «баранки» Ан Си Ву — но тогда оно мне ровным счетом ничего не сказало. А, оказывается, вот как.

Сегодня, кстати, водитель должен был работать не один, а с напарником — так полагалось, то ли в силу длительности рейса, то ли потому, что ехать предстояло в приграничный регион. В любом случае выходило, что оба места в хоть сколько-то комфортной кабине грузовика будут заняты, посему всем пассажирам, включая меня, предстояло довольствоваться открытым кузовом.

Благо хоть дождя нынче не обещали.

Подойдя к машине, я заглянул через откинутый задний борт — справа и слева там тянулись длинные деревянные лавки, местами накрытые какими-то непрезентабельного вида одеялами. Да уж, не кожаный салон Бенца! И даже не кресло междугороднего автобуса. Ну да что уж поделать…

Я было подумал, не стоит ли хоть здесь сразу застолбить себе местечко получше, но тут увидел, как Ан Си Ву с напарником тащат к машине какой-то увесистый тюк — и предпочел пока отойти в сторонку.

В этот самый момент во дворике появилась Пак Су Бин, начальница отдела контроля качества и одна из моих сегодняшних спутниц.

Окончательный состав своей рабочей группы я узнал только накануне — как выяснилось, всего нас должно было ехать пятеро. Помимо тхэквондистки, компанию мне предстояло составить еще двоим моим хорошим знакомым: узколицему Ким До Юну, в ходе реорганизации Пэктусан перешедшему на работу в опытный цех на должность заместителя его начальника, и Рю На Ён, прикрепленной к нам в качестве секретаря-делопроизводителя.

А вот с последним членом нашей «великолепной пятерки», неким товарищем Яном, ведущим инженером-конструктором из проектного бюро, я до вчерашнего дня практически не пересекался — прежде тот числился в Восьмом Управлении. Это был невысокий, да еще и сильно сутулившийся мужчина лет пятидесяти. Лица его не покидало выражение хмурой настороженности — словно Ян всюду ждал подвоха, глазки так и бегали. А вот рот он предпочитал держать на замке. Последнее, впрочем, имело весьма простое объяснение: товарищ инженер-конструктор сильно заикался, и любой разговор с ним превращался в тот еще аттракцион. Но как специалиста его очень хвалили.

Между тем Пак Су Бин подошла ко мне поздороваться. На тхэквондистке было прикрывавшее колени плотное закрытое платье, в руках она несла слегка потрепанного вида кожаный чемодан. Мы с ней приветливо раскланялись, обменялись парой дежурных фраз, но особо разговор у нас как-то не завязался: оба, возможно, еще толком не проснулись с утра.

Постепенно начали подтягиваться и остальные наши. Пришел Ким — в костюме, с объемным рюкзаком за плечами. Явился товарищ Ян — в темном френче и мешковатых брюках, тоже с рюкзаком, но поменьше, чем у узколицего. Последней подоспела Рю — одевшаяся в дорогу так же, как обычно ходила в конторе: бежевая юбка средней длины и в тон той — жакетик поверх белой блузки. Из вещей у девушки был современного вида чемоданчик на колесиках и сумка для ноутбука через плечо.

Водитель с напарником все еще что-то там грузили в кузов, и мы пока занялись кто чем. Ким и Ян закурили. Пак Су Бин устроилась на своем чемодане, как на табурете, и полезла в телефон. Рю тоже достала трубку и принялась кому-то звонить — опустившись при этом на корточки.

Вот этой манере местных — сидеть таким образом с самым непринужденным видом — я, признаться, не переставал удивляться. Ладно еще мужчины — но девушки и женщины, в юбках и платьях, пусть и не мини⁈. Однако здесь это было абсолютно в порядке вещей.

Тем временем едкий дым от сигарет Кима и Яна вынудил меня шаг за шагом отступить вдоль стены — произошло это как-то само собой. Оказавшись таким образом слегка на отшибе от остальных, я мог видеть их теперь всех разом — а заодно и грузовик — и вскоре на глазах у меня разыгралась довольно любопытная сценка.

Оставив своего напарника заканчивать с грузом одного, Ан Си Ву, водитель, приблизился к Рю — та как раз закончила говорить по телефону — присел с ней рядом, и они принялись о чем-то шептаться. Затем девушка кивнула и поднялась на ноги. Оправила юбку, неуверенно посмотрела в мою сторону, даже будто дернулась было подойти, но почему-то вдруг передумала — и застучала каблучками (довольно высокими, еще одна характерная примета местного быта) к Пак Су Бин. Уже с ней коротко переговорила — и, словно приняв у Рю эстафету, тхэквондистка покосилась на меня, но двинулась в прямо противоположную сторону — к Киму. Последовал еще один короткий обмен репликами — и уже вместе с узколицым Пак Су Бин направилась ко мне.

— Товарищ Чон! — вполголоса обратился ко мне именно Ким, когда эти двое подошли. — Тут такое дело… Водитель спрашивает. Ничего, если он в городе трех пассажиров подберет? Им по пути — до Хамхына. Места в кузове хватит, но если что — говорит, они на пол сядут, не проблема. С документами там все в порядке, по этой части никаких проблем не будет. Просто на автобус билетов не достать, да и расписание там неудобное… Вот и хотят с оказией.

Что ж, теперь все стало понятно. Обычное дело: у водителя в этом рейсе запланирован свой маленький гешефт. Но внаглую подсаживать чужаков он не решился, как не осмелился и лично подойти за одобрением к большому начальнику в моем лице. Но все же, как видно, рассудил: раз этот товарищ Чон едет в кузове — должно быть, не настолько он важная и страшная шишка, чтобы вовсе уж не попытаться при нем провернуть выгодное дельце. И пошел по цепочке. Выбрал младшую по рангу — а может, просто свою знакомую — Рю, и послал договариваться ее. Та, правда, тоже не дерзнула обратиться ко мне с таким вопросом напрямую — задействовала Пак, с которой была на короткой ноге. Та, в свою очередь, на всякий случай заручилась поддержкой Кима…

Идти на принцип и ломать работяге его нехитрый бизнес особого желания у меня не было. К тому же тогда, в колхозе, Ан Си Ву нам здорово помог — взявшись отвезти в теплицу пустые ящики. А ведь легко мог бы и заупрямиться: дороги, типа, никакущие и все такое. Нет, товарищ Гу, наверное, его так или иначе бы в итоге продавил — но не пришлось: водитель согласился сразу.

— Ну, если с документами в порядке — пусть, — благодушно кивнул я.

— Спасибо, товарищ Чон! — поблагодарила меня почему-то Пак Су Бин — будто это ей было надо.

— Спасибо, товарищ Чон! — вторил девушке и Ким.

Дальше все стало разворачиваться в обратном порядке: тхэквондистка передала мой ответ Рю, та — водителю. Ан Си Ву просиял — и сразу полез в кабину, на ходу доставая телефон.

Его напарник как раз управился с погрузкой и помахал нам рукой: залезайте, мол — пора. Подхватив свои пожитки, мы двинулись к машине.

Сзади у грузовика имелось нечто вроде лесенки — выдвижная подножка и стационарная, приваренная ступенька. Первым по ним ловко вскарабкался узколицый. Скинув в кузове свой рюкзак, он принял у нас уже наш багаж, вещь за вещью, а затем подал сверху руку Пак и Рю, помогая тем взобраться. Последняя, правда, все равно ухитрилась оступиться: ее пресловутый каблучок предательски соскользнул с ненадежной опоры, и, повиснув, девушка едва не сдернула Кима с грузовика. Хорошо я подсуетился — кое-как подхватил ее снизу, причем, пожалуй, не за самые скромные места — даже неловко сделалось. Ну да выбирать, за что хвататься, там особо было недосуг.

Будем считать, поступил по-товарищески, а охнула Рю чисто от испуга.

Самому мне, чтобы подняться, ничья помощь не понадобилась. Как следом и Яну.

Накрытый брезентом груз, что натаскали сюда Ан с напарником, занимал почти половину кузова, но пространства внутри действительно оставалось еще вполне достаточно — и для нас, и для анонсированных нам «левых» попутчиков. Багаж мы сложили на полу, сами уселись на боковые скамьи. Я оказался между Рю и Пак, Ким и Ян разместились напротив.

Напарник Ана поднял задний борт и старательно закрепил его сбоку массивными задвижками. После чего занял место справа в кабине. Грузовик резко дернулся, на миг снова замер, пронзительно «чихнул» на весь двор — и, выпустив густое облачко сизого выхлопа, начал неспешно выруливать к выездным воротам.

16. Мы едем, едем, едем…

За «левыми» пассажирами наш водитель свернул в глухой переулок в трех кварталах от Пэктусан, где те его уже ждали. Это оказались три тетушки в возрасте «за сорок», вида скорее деревенского, чем столичного. Первое, что они сделали, оказавшись в кузове и поздоровавшись — выставили на середину ведерко, полное абрикосов, и предложили всем угощаться.

Отказываться от деликатеса никто не стал. Взял парочку на пробу и я. Фрукты были будто бы слегка недозрелыми, но довольно вкусными.

Видимо, сочтя себя на этом надлежащим образом принятыми в дружный коллектив кузова, тетушки расселись по лавочкам, ближе к заднему борту, и вскоре между ними и их непосредственными соседями — Кимом и Пак — завязалась довольно бойкая беседа. Ну, то есть как: говорили — или, скорее, даже без умолку трещали — в основном новенькие, наши оба больше кивали, разве что время от времени вставляя не особо внятные междометия — но и тех, и других это, кажется, полностью устраивало.

Я к болтовне попутчиков особо не прислушивался — собственно, за рокотом двигателя и шумом просыпавшейся городской улицы до меня из нее долетали лишь отдельные фразы и слова. Но постепенно некая мозаика складывалась и из них.

Тетушки — звали их Ли, Мун и Но — были родом из лежавшей у нас на пути провинции Хамгён-Намдо. Та тянулась вдоль восточного побережья страны и, среди прочего, славилась ловившейся там рыбой — что логично — и, как вот теперь выяснилось, картофелем. Ранним урожаем этого питательного корнеплода Ли, Мун и Но и ездили торговать в столицу. Абрикосы — это их уже самих коллеги на рынке угостили.

Все, что привезли в Пхеньян, тетушки благополучно распродали, но с машиной, которая должна была их забрать, что-то случилось, а срок разрешения на пребывание в столице (о том, через что им пришлось пройти, чтобы его выправить, была поведана отдельная красочная история, детали которой, правда, от меня ускользнули) истекал. Вот и пришлось искать варианты.

Что меня поразило: в разговоре с абсолютно им чужими, практически не знакомыми людьми, на не слишком оживленной дороге — такой она сделалась, едва мы выехали из города — Ли, Мун и Но и не думали скрывать, что везут с собой немалую выручку! Скорее, даже похвалялись заработком! И это определенно не было эйфорией новичков, впервые сорвавших богатый куш — подобные поездки с товаром, как я понял, давно стали для «наших» тетушек делом привычным. Просто, похоже, им даже в голову не приходило, что случайных попутчиков стоит опасаться…

Между тем сидевшая слева от меня Рю На Ён мало-помалу начала клевать носом — и в какой-то момент опустила голову мне на плечо.

Вот тут я, признаться, не сдержал ехидной улыбочки. Живо вспомнилось, как точно так же, будто бы невзначай, прильнула ко мне однажды в автобусе Лим Сук Джа — и чем это у нас с ней продолжилось да к чему в итоге привело. Нет, в работе на Кукка анчжон повисон я свою нынешнюю попутчицу, конечно, не заподозрил, но вот кое в чем другом — да. Называя вещи своими именами, подумал: уж не метит ли девица на место Чан Ми — опрометчиво решив, что с отъездом Ким оно освободилось?

И случайно ли тогда она оступилась, взбираясь недавно в кузов?

Однако тут Рю распахнула слипшиеся было глаза и испуганно от меня отпрянула.

— Ой, простите, товарищ Чон! — пробормотала в, кажется, неподдельном смущении. — Я просто не выспалась… — принялась она тут же оправдываться. — На работе сегодня ночевала — в кресле товарища Пак, — кивнула девушка на вторую мою соседку, занятую сейчас разговором с тетушками-картофелеводами. — Она мне разрешила! — уточнила поспешно — видимо, неверно истолковав мое недоумение. — И охрану я предупредила, что остаюсь в отделе до утра!

— Разрешила, предупредила — это хорошо, — хмыкнул я. — Но в чем смысл-то?

— Ну, на полу было бы жестко, — снова неправильно поняла меня Рю. — Мой стул — маленький и шаткий, на таком уснешь — свалишься, а у товарища Пак в кабинете — большое кресло. Еще от товарища Цоя осталось.

— Погоди, — нахмурился я, на автомате обратившись к собеседнице неформально, как привык по колхозу — в Пэктусан я держался с ней исключительно официально. — Зачем тебе вообще понадобилось оставаться на ночь в конторе?

— Нужно было кое-что доделать перед отъездом… — сообразила она наконец, о чем ее спрашивают. — Но это не главное. Просто сбор же утром назначили на семь — а я далеко живу. Так рано у нас еще ничего не ходит из транспорта. Никак не успела бы из дома! Поэтому все вещи привезла заранее — и договорилась с Су Бин… то есть с товарищем Пак!

— Понятно, — пробормотал я, устыдившись своих недавних подозрений в адрес девушки.

— Товарищ Чон, вы меня, пожалуйста, извините — я буду внимательнее! Больше точно не усну! — трепетно пообещала мне Рю — и тут же не сдержала сладкого зевка.

— Да ладно уж, вздремни, пока есть возможность! — усмехнулся я, показав глазами на свое левое плечо.

— Нет, нет! — решительно замотала головой моя собеседница. — Все, я уже в порядке! В полном! — она демонстративно выпрямилась и расправила плечики.

— Ну, дело твое.

С идеально прямой спиной — словно швабру проглотив — девушка, конечно, долго не просидела, но и глаз пока больше не смыкала. Ну а я, облокотившись локтем на борт кузова и развернувшись в пол-оборота, принялся любоваться проплывавшими мимо пейзажами.

Дорога вела нас среди холмов — не сказать, предгорий. Все, хоть сколько-то ровные участки земли вдоль нее, были засеяны, но, кажется, не рисом, а просо и какими-то бобами. Раз промелькнуло и картофельное поле — пока не убранное.

Изредка на пути нам попадались деревеньки, небогатые, но аккуратные. Еще реже — небольшие городки. В одном из таких я обратил внимание на необычные дома — похоже, новостройки: пятиэтажные, но под черепичной крышей в местном национальном стиле. Смотрелось это довольно симпатично.

Дважды нас останавливали на блокпостах. Один раз военные просто проверили у всех документы, а вот на другой строго приказали нам спуститься из кузова на дорогу и пристально изучили укрытый брезентом груз. Но личные вещи — не трогали.

Ни к нам, ни к тетушкам, ни к водителю с напарником никаких претензий в итоге не возникло, и грузовик благополучно покатил дальше.

* * *

С Ли, Мун и Но мы простились на шестом часу поездки, на окраине города Хамкын. Довольно крупного, кстати. Пхеньяну, конечно, не чета, но, по сравнению со всеми остальными поселениями, что я успел тут повидать, включая Сонним и Хванджу, через которые проезжал на пути в «Унсон-Ри» и обратно — можно сказать, настоящего мегаполиса.

Здесь мы сделали короткую остановку. И не только для того, чтобы высадить «наших» тетушек — заодно посетили «комнату гигиены» в уютном придорожном кафе-столовой. А вот на обед там оставаться не стали. Вместо этого напарник водителя принес чайник кипятка, и Рю, ответственная у нас за эти вопросы, заварила нам по порции лапши из как раз на такой случай захваченного в Пэктусан сухого пайка. Ели мы ее уже на ходу.

К закуске у Кима удачно нашлась фляга соджу — уже не из казенных, а из личных запасов. «Уговорили» мы ее впятером без труда, и после этого, да на солнышке, разморило уже всех, не только Рю. Девушка как раз старательно держалась, а вот остальные дружно пообмякли. Пак Су Бин, кстати, после остановки от меня отсела: напарник водителя не придумал ничего лучше, как только водрузить на ее место на скамье чайник, а тхэквондистка, вернувшись из «комнаты гигиены», трогать тот не стала — просто устроилась напротив. А после уже, видимо, не сочла нужными дергаться. И теперь — благополучно дремала на плече у Кима.

Чтобы не вырубиться и уже самому ненароком не повалиться на Рю — так сказать, с ответным приветом — я достал материалы по Расону и взялся их изучать. Но машину сильно трясло, и строчки передо мной немилосердно скакали. Пару страничек я все же осилил, но дальше уже подумывал не продолжать, когда девушка слева от меня вдруг воскликнула:

— Ой, смотрите: море!

Кто спал, все дружно проснулись и закрутили головами. Поднял глаза и я: мы действительно ехали вдоль берега. Между ним и нами, правда, тянулись рельсы железной дороги, но сразу потом, за узкой полоской песчаного пляжа, раскинулась синева круглой бухточки. Деловито шла куда-то рыбацкая лодка, маячил вдали серый силуэт пограничного катера…

Да, это было Японское море. То есть Восточно-Корейское, как его тут принято называть.

Наперерез нашему грузовику устремилась любопытная чайка. Размахнувшись, Ким бросил ей косточку от абрикоса. Птица ловко ту поймала, но то ли угощение пришлось ей не по вкусу, то ли летунья его просто не удержала в клюве — в общем, выронила. Возмущенно нам что-то прокричала по этому поводу — но мы уже проехали мимо. Преследовать нас чайка не стала.

За бухтой шоссе от моря отвернуло, но затем снова к нему приблизилось. Так теперь и продолжалось: лазурная гладь то ненадолго скрывалась у нас из виду, то снова появлялась. Местами берег выглядел обрывисто и не слишком гостеприимно, но попадались и неплохие пляжи. Практически пустые — ничего удивительного, впрочем: разгар рабочего дня ведь!

Лишь однажды мы заметили у воды группу подростков, человек десять-двенадцать разного возраста: мальчиков в плавках-шортиках и девочек в купальниках, больше напоминавших небольшие закрытые платьица. Дети строили из песка замок, плескались на мелководье, перекидывались мячиком — в общем, вели себя так, как и положено ребятне, дорвавшейся до теплого моря.

Заметив, что мы смотрим на них из кузова, они нам приветливо помахали. Мы охотно ответили им тем же…

* * *

Ближе к шести вечера мы устроили еще одну санитарную остановку, на которой снова разжились кипятком. Но не успели толком дожевать заправленную им лапшу, как вдруг оказались в самой настоящей пробке! Подергались в ней с переменным успехом где-то полчаса — и очутились на очередном блокпосту, весь этот хвост машин, видимо, перед собой и собравшем.

Ну, что тут можно сказать… Вот это была проверка так проверка! Нас разве что раздеться не попросили! Ладно документы, ладно груз, ладно личный багаж — в какой-то момент мне показалось, что досмотровая группа начала разбирать по винтику наш несчастный грузовик! Это не считая зеркал на длинной рукояти — под его днище, собаки-ищейки с грустными усталыми глазами и пары ручных сканеров — ими прощупали и нас самих, и наши вещи, и каждый сантиметр машины! Причем шкала у этих детекторов — я не утерпел, подглядел, вознесясь сознанием — была в микрорентгенах в час! Атомную бомбу, что ли, искали? Или беглеца с урановых рудников — настоящих, есть же такие?

Не покидало чувство, что о чем-то все это мне непременно должно напомнить — но не случилось.

Как бы то ни было, ничего компрометирующего у нас не нашли — и в конце концов отпустили с миром.

* * *

В Расон мы въехали уже по темноте — в двенадцатом часу ночи. К этому моменту упрямая Рю наконец сдалась и сладко спала, пристроив голову у меня даже не на плече — на коленях. Когда пришла пора высаживаться, девушку мы с трудом добудились.

У подъезда здания, возле которого остановился грузовик — оказавшегося гостиницей — нас встретил куратор от Министерства электроэнергетики, представившийся Ю Яэ Джуном. Пригласив пройти внутрь, в холле он по-быстрому проставил нам положенные отметки в командировочных документах, извинился, что местный ресторан уже закрыт (впрочем, голодны мы особо и не были, а вот вымотаны — это да), выдал талоны, которые следовало предъявить утром на завтраке, и вручил ключи от номеров. Моих спутников поселили по двое — Рю с Пак, Кима с Яном. Меня как руководителя делегации разместили отдельно.

Условившись встретиться завтра у ресторана в половине восьмого — время нам назначил товарищ Ю — мы разбрелись по нашим номерам, отдыхать после долгой дороги.

17. «Белочка и ежик»

Спустившись утром к ресторану, четверых остальных из нашей пятерки я застал уже ожидавшими вблизи его дверей. Чтобы добраться туда от лифта, нужно было сперва проследовать вдоль ряда красочных стендов, а затем, свернув, миновать их же уже в обратном направлении.

У первого же щита я невольно сбавил шаг — а затем и вовсе остановился: это оказалась не привычная мне политическая агитация, сознанием уже почти не воспринимавшаяся, сливавшаяся с антуражем, а самая настоящая коммерческая реклама — каких-то китайских компаний! Нет, пара знакомых плакатов на тему Решительного Рывка там тоже присутствовала, куда без них, но как-то даже терялась на общем фоне!

Ну да, особая экономическая зона!

И пока я с усмешкой пялился на стенд, призывающий всех желающих срочно воспользоваться услугами некой логистической компании из славного города Даньдун, услышал позади щита чуть приглушенные голоса. Разговаривали Ким До Юн и Пак Су Бин.

— Честно говоря, даже страшновато теперь! — призналась собеседнику тхэквондистка. — Не представляю, чего они от нас тут ждут, если так разместили!

— Тоже первая мысль была, едва переступил порог: «До Юн, как специалист ты этого и близко не стоишь!» — согласился с ней узколицый. — Так и ждал, что сейчас прибежит товарищ Ю и скажет: извините, мол, ошибочка вышла! Это только для членов ЦК номер! Да там пятерых легко можно было бы разместить, а не нас двоих с Яном! Своя «комната гигиены!» В ней — горячая вода, сразу течет, даже ждать не надо!

— Вот-вот! — подхватила Пак. — И какая ванна! Уж на что мы с Рю спать хотели…

Дальше я слушать не стал — и так получилось, будто втихаря шпионю за ребятами — и поспешил в обход скрывавших меня от их глаз стендов.

А что касается наших комнат… Ну да, это был совсем не гостевой дом колхоза «Унсон-Ри» — и уж тем более не класс поселковой школы, из которого вынесли парты и побросали вместо них на пол соломенные тюфяки. Довольно просторное помещение, широкая кровать, «удобства» в номере… По капиталистическим меркам — пожалуй, уверенные три звезды. А то и все четыре, от расположения зависит.

В общем, я был приятно удивлен — хотя, конечно, до восторгов Кима с Пак мне было далеко.

Обогнув рекламные щиты, я присоединился к товарищам. Натикало уже двадцать девять минут восьмого, так что, не медля более, Рю раздала нам полученные вчера от товарища Ю талоны — она у нас за них была ответственной, как ранее за сухой паек в дороге — и всей компанией мы двинулись на завтрак.

Народу в ресторане собралось немало, но свободных столиков оставалось еще достаточно. Взяв каждый по пластиковому подносу, мы чинно пристроились в хвост очереди к стойке раздачи. Меня наши пропустили первым — но, думаю, вовсе не из уважения к должности: просто прямо перед нами стояли четверо мужчин европейской внешности, и, подозреваю, осознанно или нет, мои непривычные к такому соседству спутники постарались выставить между собой и опасными вегугинами(чего стоили одни их синие джинсы!) хоть какой-то щит.

Вообще, очередь была весьма многонациональной. Собственно, корейцев в ней насчитывалось явное меньшинство — хотя все же больше, чем европейцев. Превалировали китайцы.

А четверка перед нами, кстати, оказалась русскими. Правда, едва ли из «Росатома» — судя по всему, сферой их бизнес-интересов был уголь. По крайней мере, именно нюансы возобновления его транзита в Китай через северокорейский порт Раджин они сейчас увлеченно между собой обсуждали.

Профессиональный разговор бывших соотечественников меня особо не заинтересовал — да и неудобно было подслушивать — так что я постарался переключить свое внимание на что-то другое. И принялся наблюдать за работой девушки-раздатчицы за прилавком.

Почти у всех отстоявших очередь корейцев в обмен на завтрак та забирала талоны, точные копии наших. Иностранцы же расплачивались наличными. Причем, и китайцы, и русские — исключительно юанями. В последних были указаны цены — о местных вонах тут, похоже, слыхом не слышали.

Не поэтому ли, кстати, командировочные мне выдали в валюте? Наверняка в этом все дело.

За талоны полагался относительно скромный стандартный набор — гречневая лапша и чай. За деньги ассортимент был куда богаче. Русские угольщики перед нами, например, дружно попросили себе джонхаб хве — перевести это можно приблизительно как «сырое ассорти» — что-то вроде японского сашими. Выглядело блюдо довольно аппетитно.

— Морепродукты они здесь напрямую от местных рыбаков получают — так что даже не сомневайтесь: все свежайшее! — пояснил один из русских своему товарищу — видимо, новичку.

Как бы то ни было, разбрасываться юанями я не стал — удовлетворился «базовой комплектацией» завтрака. На первый раз — так, дальше — посмотрим. Ну а у спутников моих, похоже, даже и мысли иной в головах не промелькнуло. Не знаю, кстати: а им вообще юани полагались? Мне-то еще с росатомцами пиво пить по заданию Джу — деньги, наверное, выделены, в первую очередь, на это — а остальных запросто могли дефицитной валютой и обделить!

Судя по тому, в каком напряженном молчании прошел у нас завтрак, последняя моя догадка была абсолютно верной. На вегугинов, сновавших мимо с подносами разносолов, что Рю, что Пак — да даже Ким! — косились не без плохо скрытой зависти. Один Ян по сторонам попусту не глазел, полностью сосредоточившись на своей законной лапше.

Подумалось: надо будет хоть разок — скажем, перед отъездом домой — устроить моим спутникам пир. В крайнем случае, заплачý из своих, не обеднею! Хотя цены у них тут, конечно…

Наконец с лапшой и чаем было покончено. Ким, Пак, Ян и Рю дисциплинированно дернулись убрать за собой опустевшую посуду, но я их остановил: судя по всему, так здесь было не принято. Имелись специальные сотрудники, относившие подносы с грязными тарелками и чашками куда-то за стойку раздачи.

Удивлению моих спутников не было предела.

— Но нам же не сложно! — непонимающе пробормотала Пак.

— Такой тут порядок, — пожал я плечами.

— Наверное, это чтобы кто попало за прилавок не шастал, — предположил Ким. — Особенно всякие иностранцы!

— Наверняка! — с готовностью согласилась с ним Рю. — А то еще подсыплют чего-нибудь в еду!

— Я думаю, они тут все проверенные, — покачала головой Пак. — Ну, вегугины!

— Но осторожность не помешает! — веско заявила младшая из девушек.

На этом все и сошлись.

Сразу за дверьми ресторана нас перехватил наш электроминистерский куратор, товарищ Ю Яэ Джун.

— Иностранные партнеры, к сожалению, задерживаются, — сообщил он после положенных случаю взаимных приветствий. — Поэтому пока, товарищи, прошу вас вернуться в свои номера и немного подождать там.

— Немного — это сколько? — не замедлил уточнить я.

— Не могу пока точно сказать, — развел руками Ю.

— Ну, хотя бы ориентировочно, — попытался настоять я. — Полчаса? Пару часов? До обеда?

— Не знаю, — буркнул куратор. Но после некоторой паузы все же добавил под моим требовательным взглядом: — Возможно, что и пару часов… Но если вдруг дольше затянется — вот, на всякий случай, — сунув руку в карман, он достал оттуда пачку талонов и протянул мне. — Это вам на обед. Он у вас в половине второго.

— Ясно, — взяв талоны, я передал их Рю. — А что если мы пока немного по городу пройдемся? — спросил затем. — Осмотримся?

Вопросу, кажется, удивились даже мои, а Ю так аж чуть не подпрыгнул на месте:

— Нет-нет! — торопливо замотал головой. — Никуда пока не отлучайтесь! Вдруг раньше понадобитесь! Ждите в готовности!

— Ну, хорошо, — не стал спорить я.

На этом мы и разошлись по своим номерам.

Поднявшись к себе, я прилег на кровать и принялся листать материалы по Расону, что начал просматривать еще в дороге, да бросил из-за тряски. Сейчас же, в спокойной обстановке, на вдумчивое изучение бумаг Джу у меня не ушло и часа. Ну что ж, заочно город я отныне знал. Еще бы ножками, конечно, везде пройтись — да товарищ Ю не велит… Но что-то и с новостями не спешит.

Ладно, ждем дальше.

Хотелось, конечно, хоть как-то пока себя занять — а я даже книжки из Пхеньяна не догадался прихватить. Не думал, что сыщется для нее свободное время. И в телефон ничего подходящего не закачал!

В общем, со скуки я включил не особо любимый мной телевизор — и неожиданно засмотрелся. Причем, не поверите: детским мультсериалом местного производства!

Назывался тот «Белка и Ежик» и рассказывал эпическую историю о непримиримой войне милых зверюшек, жителей прекрасного Цветочного Холма, со злобными агрессорами в лице ворон, крыс, волков и прочих хорьков-паникеров.

Сперва меня привлекла сама картинка — приятная глазу, в традициях старой школы. А затем реально захватил и сюжет. Я, признаться, сперва ждал чего-то «картонного», да еще и обильно сдобренного пропагандой — одна заставка чего стоила, на которой герои, те самые белочка с ежиком, высовывались из танковых люков, лихо козыряли и начинали рассказ о содержании предыдущих серий со слов: «Здравствуйте, юные товарищи!» Но это оказался просто-таки шикарный шпионский боевик! Конечно, по-мультипликационному условный, но без особых скидок на возраст зрителя — с погонями, стрельбой, взрывами и смертями, с захватывавшим дух живым действием и внезапными «вот-это-поворотами»!

Блин, да тут для взрослых так не снимают! Не видел, по крайней мере…

Не знаю, конечно, стал ли бы я подобное смотреть в «прошлой жизни» — даже если бы сумел найти на это время. Но сейчас делать мне было все равно нечего, и мультик «зашел» просто-таки на ура!

Видимо, по случаю школьных каникул, показали сразу чуть ли не полдюжины двадцатиминутных серий подряд — прервавшись лишь раз, на выпуск новостей. В итоге перед телевизором я провалялся добрых два с лишним часа. И с удовольствием!

Закончилось все на самом интересном месте: «наши» попали в засаду, герой опасно ранен… И все, продолжение следует. А пока началась обычная местная телескукота, и долго я ее не вынес. Попробовал переключать каналы: подумал, что раз уж тут особый район — может, и российское телевидение ловится? Ну или хотя бы китайское.

Увы, эти мои надежды не оправдались. Так что, выключив телевизор, оставшееся до обеда время я тупо промаялся бездельем. И да, вплоть до самого обеда перестраховщик товарищ Ю из номера меня никуда так и не дернул.

* * *

После обеда — стандартный набор по талонам, к слову, включал, ни много ни мало, рис с курицей, что несколько сгладило обиду моих спутников на обжиравшихся изысканными яствами вегугинов — к нам снова подошел наш куратор и поведал, что все покамест по-прежнему: партнеры так и задерживаются.

— Но теперь-то уж должно быть ясно, на сколько? — с легким нажимом заметил я.

— Нет информации, — отрезал Ю. — Ждем.

Ну, ждем — так ждем.

— Книжечки какой-нибудь почитать ни у кого не найдется случайно? — спросил я у своих, когда куратор удалился восвояси, оставив нам талоны на ужин.

Ким, Пак и Ян дружно покачали головами.

— У меня есть! — встрепенулась было Рю — но тут же, впрочем, и поникла. — Только вам, товарищ Чон, наверное, такая не подойдет…

— Это почему же? — усмехнулся я, согласный сейчас, кажется, даже на подшивку «Нодон синмун».

Идея, кстати! Если книга девушки меня не устроит — надо будет скоренько пройтись по отелю, наверняка где-нибудь здесь есть газетный киоск…

— Ну… Это школьный учебник по физике! — проговорила между тем Рю.

Признаться, услышать я ожидал что угодно, кроме этого.

— И… зачем ты его с собой привезла? — спросил недоуменно.

— Хочу в следующем году в институт поступить! — почему-то потупившись, ответила моя собеседница. — После школы не прошла, сразу после армии — не получилось даже попробовать, были… ну, были всякие обстоятельства. Думаете, у меня ничего не выйдет? — подняла она на меня несчастные глаза.

— Почему же, если будешь упорно заниматься — обязательно выйдет! — заверил ее я.

— Вот и я ей так говорю, товарищ Чон! — горячо поддержала меня тут Пак. — Надо стараться — и результат непременно придет!

— Я стараюсь! — просияв, заявила Рю.

— Что ж, тогда не стану отбирать у тебя учебник — изучай! — усмехнулся я.

Честно говоря, мне он в любом случае был без надобности.

Газетный киоск в фойе гостиницы действительно нашелся. Даже лучше — книжно-газетный! И лучше лучшего — там были издания на русском языке! Жаль, не российская пресса — только книги. Какая-то космическая фантастика. Цены на нее, правда, немилосердно «кусались» — за томик в тонкой обложке, имя автора которого ни о чем мне не говорило, пришлось выложить аж сотню юаней. По пхеньянским меркам — целое состояние!

Продавец — пожилой кореец — моим выбором был несказанно удивлен. И, кажется, прежде, чем отдать мне уже оплаченную книгу, тайком ее пролистал — может, искал меж страниц шпионскую «закладку»?

— Учу русский, — пояснил я ему, отвечая на незаданный вопрос. — По работе нужно!

Этот довод продавца сразу успокоил.

Ну а я заполучил, чем убить время до ужина — если, конечно, товарищ Ю не даст команду «К бою!» раньше.

* * *

Если коротко: книгу я благополучно дочитал и с куратором снова пересекся уже только у ресторана — правда, на этот раз не на выходе из оного, а едва спустившись.

— Товарищи, информация такая, — хмуро поведал нам Ю. — Зарубежные партнеры прибудут в Расон не ранее утра субботы. Так что решайте: остаетесь ждать их здесь или пока уезжаете — и снова возвращаетесь через два дня.

— Смысл уезжать — только туда-сюда прокатаемся! — резонно рассудил я.

— Это уже сами смотрите, — покачал головой наш куратор. — Но, если остаетесь — придется пока переселиться в другую гостиницу. Эту вам оплатили партнеры, но не знаю, готовы ли они нести дополнительные расходы.

— А узнать? — само собой вырвалось у меня.

— Товарищ Чон, как только поступит какая-то информация — я незамедлительно поставлю вас в известность, — буркнул Ю. — А сейчас — так!

— А что насчет транспорта до столицы? — решил все же тщательнее проработать вопрос я.

— Есть поезд — но до Пхеньяна он идет больше суток, — сообщил куратор. — Если точно — сутки, три часа и тринадцать минут. Вот уж точно только приедете — и сразу назад, даже на работу не успеете заскочить. Но если надо — билеты вам найдем. Автомобилем — быстрее… Однако тут у Министерства возможности помочь вам нет. Можете сами договориться с китайскими товарищами — кивнул он на рекламные стенды, возле которых мы стояли, — у них в штате есть водители с нужными пропусками — наши, корейцы. Но там с вас потребуют денег — и, скорее всего, вперед…

Что ж, похоже, иных вариантов не было — только оставаться… Так я и собирался объявить — и в этот момент в кармане у меня требовательно заверещал телефон.

— Прошу прощения… — я достал трубку. Номер на экране принадлежал Мун Хи. — Как раз Пхеньян! — многозначительно пояснил я собеседнику и, отступив на шаг, ответил на звонок: — Да, товарищ Джу!

— Привет, Чон, — раздалось из трубки. — Тебе уже сообщили?

— Про… хм… задержку до субботы? — уточнил я.

— Сообщили, — поняла начальница Управления. — А водитель наш подходил? Как его… Ан Си Ву.

— Водитель? — удивился я. — Нет. А должен был?

— Должен. Значит, вот-вот подойдет…

— Товарищ Джу, если вы насчет нашего возвращения в Пхеньян — то думаю… — начал было я.

— Нет, — перебила меня собеседница. — Ясное дело, возвращаться не стоит: только приедете — и сразу снова выдвигаться…

— Так я и…

— Речь об ином, — не дала мне вставить слова Мун Хи. — Из Расона наша машина должна была этим вечером идти в Янгандо, — назвала она одну из северных провинций страны. — С грузом в рамках шефской помощи от Пэктусан Первой школе. Как раз для тургруппы, с которой ушла в горы Хи Рен. Там, похоже, кое у кого руки не из того места растут — не у детей, у организаторов. Закрыть бы их в трудовом лагере на месячишко-другой, чтоб знали… В общем, эти растяпы должны были оставить на пути группы так называемый лабаз с продуктами и экипировкой — а сами припасы в речке утопили! А может, и присвоили — но это мы еще разберемся. Однако либо детей теперь с маршрута надо снимать, либо — еще раз закинуть им все необходимое, группа как раз до места несостоявшегося лабаза добралась. Принято решение закинуть — что у нас, собственно, машина-то на север пошла. Ваша машина. А тут, уже сегодня, в Расоне, напарник этого Ана взял — да и заболел. Не то отравился, не то простудился — я толком не поняла, да и не важно. Главное, что ехать никак не может — в больнице сейчас лежит. А одному в такой рейс — не положено. Обязательно нужен кто-то второй в кабину. С правами. Чисто формально хотя бы. Короче: ты — единственный из наших в Расоне, у кого есть подходящий пропуск. И водительское удостоверение. Так не съездишь к Хи Рен с этим Аном — раз уж вы все равно там пока без толку зависли? Дороги, говорят — часов на семь в один конец. Сегодня вечером — туда, утром будете на месте, завтра во второй половине дня уже вернешься! Даже если вдруг немного дольше выйдет — мало ли, горы все-таки, шоссе там нет — до субботы у тебя еще целый день останется! Ну, что скажешь?

— Конечно, товарищ Джу, съезжу — раз надо! — почти не задумываясь, выпалил я.

Ну а что не съездить-то? Тем более, раз дело касается малютки Хи Рен!

18. Дерево за стеклом

— Если что, грузовиком я давненько не управлял, — на всякий случай не преминул заметить я водителю, забравшись через правую дверцу в кабину.

На самом деле — вообще никогда, но с имевшимися у меня правами вроде как не могла минуть меня сия чаша, поэтому сформулировал я вот так, аккуратно.

— А вам не сказали? — удивленно повернулся ко мне из-за руля Ан Си Ву. — Поведу я — и туда, и обратно! Просто надо, чтобы еще один человек был в машине! Иначе на первом же блокпосту завернут!

— Сказали, — кивнул я. — Но не был уверен, сказали ли вам.

— Нет-нет, товарищ Чон, все в порядке! — поспешил заверить меня собеседник.

Из Расона мы выдвинулись не сразу после моего разговора с Джу, и даже не вскоре после ужина — ближе к полуночи. Как мне объяснил водитель, требовалось подгадать, чтобы к моменту, когда настанет пора уходить с шоссе на горную грунтовку, уже начало светать.

— Бывал я как-то в тех краях, — пояснил Ан. — Впотьмах там нипочем не проедешь! Хорошо, если просто застрянешь, но запросто можно и машину угробить, а то и вместе с ней в какую-нибудь пропасть ненароком сорваться! Нет уж, товарищ Чон, в горы — только посветлу! Ну а чем потом где-то на обочине стоять, ждать утра — лучше просто выедем чуть попозже!

Так мы и поступили.

Большую часть пути я, признаться, беззастенчиво продремал, так что про ночную дорогу мало что могу рассказать. А вот с рассветом, когда в точном соответствии с расчетом Ана мы свернули с трассы и начали подниматься уже непосредственно в гору — получил массу впечатлений. Без которых, честно говоря, с радостью бы обошелся!

Помнится, из советских времен я запомнил одну хохму — не знаю уж, насколько соответствовавшую каким-то реалиям. Якобы бывают в Союзе дороги шестой категории — это когда лес повален и убран, а бывают седьмой — лес уже повален, но еще не убран. Так вот, просека, по которой мы двигались в горах, тянула по этой шкале где-то на шестерочку с плюсом, если не с двумя!

Не ездили здесь, похоже, давненько. А когда таки ездили — уж не знаю, на танках, наверное. Характерные следы взрывших некогда грунт гусениц, по крайней мере, на глаза мне попались. Но и эти отметины здесь оставили не вчера — с тех пор местами из земли кое-где поднялась молодая поросль кустарника. Где-то промыло глубокие ямы — видимо, разлившимся во время весенних дождей ручьем. Где-то через этот самый ручей обрушился деревянный мостик, где-то ветром на дорогу повалило деревья, где-то ее засыпало довольно крупными камнями…

Покажи мне кто-нибудь все это великолепие заранее и спроси, можно ли тут проехать на грузовике — наверняка принял бы вопрос за нелепую шутку: ну разумеется, нет! Но мы проехали. С черепашьей скоростью, под угрюмую брань Ана, где-то потеряв правый порожек кабины. Трижды вынужденные выходить из машины — два раза с топором и пилой, чтобы освободить дорогу от перегородивших ту бревен, и однажды — с ломиком и лопатой, убрать завал из булыжников. В какой-то момент уже почти решив, что придется бесславно возвращаться с полпути — но счастливо найдя объезд. Потратив в итоге добрых пять часов — почти столько же, сколько катили сюда по шоссе, прежде чем с него свернуть. Что там Джу говорила про всего семь, от Расона до цели? Одиннадцать на круг — не хотите⁈

Ну да главное — мы добрались.

Подъем вдруг прекратился — и наш «хайвей» устремился уже вниз, за горный перевал, а мы прижались к самой стене леса и остановились у видневшегося из зарослей бетонного столба с какой-то полустершейся цифрой. Ан протяжно посигналил, и через несколько минут из густой зелени справа от нас деловито высунулась раскосая мальчишеская физиономия. Окинула оценивающим взглядом наш грузовик, исчезла ненадолго — и вскоре появилась снова, уже в комплекте с прочими частями тела в защитного цвета костюмчике и красном галстуке Детского союза.

За первым бойким школьником из леса вынырнул второй, следом появилась девочка, тут же — еще одна, и вот машину уже обступил добрый десяток юных туристов. Распахнув дверцу, я вылез к ним из кабины. Точнее даже едва не вывалился, нежданно не найдя ногой привычную опору — так, собственно, и узнал, что наш правый порожек остался где-то позади.

Со своей стороны грузовика выпрыгнул на землю и Ан. Дети наперебой принялись с нами здороваться, мы устало им отвечали.

— Чон- сонсэнним, это вы⁈ — в смеси удивления и восторга послышалось вдруг.

Красно-зеленой молнией ко мне подскочила и обхватила руками подоспевшая на просеку Хи Рен.

Кстати, хоть большого секрета из наших с ней учебных занятий давно не делалось, не помню, чтобы она раньше называла меня «учителем» при посторонних. Впрочем, при этих самых посторонних мы с ней и общались не то чтобы часто…

Не сдержав улыбки, я приобнял девочку:

— Привет, походница!

— Добрый день, товарищ Чон, здравствуйте, товарищ Ан, — из зарослей выступила учительница школьников, Пак. — Что-то долго вы! — строго заявила она, покачав головой. — Мы вас к семи ждали!

— Мы и сами себя к семи ждали, — хмыкнул я.

— Весь план сегодняшних мероприятий теперь из-за этого сдвигается! — не унималась девушка.

— У нас был намечен выход на место стоянки героических кимирсеновских партизан! — задрав голову, поведала мне Хи Рен.

— Круто! — снова улыбнулся я девочке и, переведя взгляд на ее учительницу, буркнул: — Скажите спасибо, товарищ Пак, что мы сюда вообще доехали — по такой-то дороге!

— Трудности нужны для того, чтобы их преодолевать! — менторским тоном отчеканила та — уж не знаю, меня решив на путь истинный наставить, или чисто для своих юных подопечных сказала.

Как бы то ни было, при детях ввязываться с ней в перепалку я не стал.

Тем временем Ан обошел грузовик и откинул задний борт. Вскарабкался в кузов, где к нему тут же присоединились трое самых шустрых мальчишек. Водитель стащил с груза укрывавший тот брезент, а школьники принялись потрошить тяжелые для них тюки и подтаскивать их содержимое к краю кузова, где передавали оставшимся внизу товарищам. А те уже волокли «добычу» в лес.

— Нам Хи Рен, а тебе что, особое приглашение требуется? — жестко бросила между тем учительница так и стоявшей рядом со мной девочке.

— Чон- сонсэнним, я пойду работать! — встрепенулась моя ученица — и упорхнула к одноклассникам.

— Товарищ Чон? — снова окликнули меня тут.

Голос будто бы показался мне знакомым, но, обернувшись на него, я понял, что ошибся: с вышедшим на просеку широкоплечим мужчиной лет тридцати пяти, одетым в поношенную военную форму без знаков различия, раньше мы определенно не встречались.

— Я — Гвон! — представился он мне. — Гвон Юнг Хо, туринструктор Министерства по делам физкультуры и спорта! Сопровождаю школьников в походе.

Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь у моего нового знакомого была сухой и крепкой.

— Честно говоря, почти не верил, что вы сумеете сюда добраться с грузом! Я-то здешние пути-дороги знаю! — поведал он мне, чуть насмешливо покосившись на Пак. — А уж восточная, по которой вы ехали — самая гиблая!

— Это все товарищ Ан! — кивнул я на возвышавшегося над бортом кузова водителя. — За рулем был он. Настоящий мастер своего дела!

— Да уж, что мастер — охотно верю, — кивнул Гвон. — Сразу назад — или задержитесь у нас тут? — полюбопытствовал он затем.

— Да нет, какое там «задержитесь» — поедем, — покачал я головой. — Дела ждут…

— А, ну, понятно, — развел руками мой собеседник. — Дела есть дела…

— Товарищ Чон, можно вас на пару слов? — пока мы говорили с Гвоном, Ан успел выпрыгнуть из кузова, оставив мальчишек хозяйничать там одних, и двинуться в нашем направлении.

— Не буду мешать, — с готовностью отступил назад туринструктор. — Рад был познакомиться!

— Взаимно, — кивнул я ему — и снова повернулся к водителю: — Да?

— Насчет «сразу назад»… — выговорил тот, подойдя — и замялся. — Товарищ Чон, если можно, я бы перед тем, как ехать, поспал бы в кабине часика три… — продолжил он, виновато запинаясь. — Уже почти полсуток за рулем. А дорога — сами видели какая… Сам не ожидал… Отдохнуть бы чуток, потом, может — скоренько перекусить, и тогда уж отправляться. А то, боюсь, не сплоховать бы где-то ненароком. Яму там проглядеть с устатку или еще чего…

Достав из кармана телефон (и мимоходом отметив, что сети здесь нет — что, впрочем, было ожидаемо), я сверился со временем: экран показал четверть двенадцатого.

— Даже если в половине четвертого тронемся — до темноты точно будем на шоссе, — понял мои сомнения Ан. — Самые сложные препятствия мы с вами убрали, на них время терять уже не придется!

— А трех часов сна вам на восстановление сил точно хватит? — с сомнением уточнил я.

— Хватит! — заверил меня водитель. — Не впервой!

— Ну, хорошо, давайте немного отдохнем, — согласился я.

* * *

Прослышав, что мы решили слегка задержаться, Хи Рен (с разгрузкой кузова школьники уже покончили) тут же на меня насела:

— Чон- сонсэнним, а идемте с нами к партизанскому лагерю! Пак- сонсэнним сказала, мы еще успеваем! Через десять минут выступаем!

— В самом деле, товарищ Чон! — с готовностью поддержал девочку туринструктор. — Это как раз часика на три и выйдет! А когда еще в эти края попадете?

Что правда, то правда — второй раз меня сюда теперь калачом не заманишь! Вот только достаточная ли это причина, чтобы тащиться сейчас через лес к какому-то там «левому» лагерю?..

С другой стороны, устать я, конечно, устал, но все же не настолько, как мой водитель, одиннадцать часов крутивший баранку — с перерывами на разбор завалов на дороге. Уснуть бы, по крайней мере, сейчас, наверное, не сумел — да и в кабине уже развалился Ан. А потратить куда-то три часа всяко требовалось…

Экипирован я, правда, был совсем не по-походному… Туфли, впрочем, и так успел слегка попортить в ходе недавних лихих вылазок из кабины. Досталось, к слову, и брюкам. Хорошо хоть в Расоне и тем и другим у меня имелась достойная смена…

— Тропа там хорошая, — посулил мне Гвон, когда я высказал ему свои сомнения насчет одежды и обуви. — Широкая и твердая. Пройдете в ваших ботиночках, как в Пхеньяне по Проспекту Победы! Ну, почти!

— Чон- сонсэнним, идемте! — не унималась и Хи Рен.

В общем, уговорили они меня.

* * *

Прогулка по лесу и в самом деле вышла не слишком утомительной. Проспекту Победы тропа, конечно, все же уступала — идти по ней можно было только гуськом, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться о корень или камень — но вверх она забирала полого, да и подъемы были недолгими, сменяясь столь же плавными спусками.

Возглавлял наш поход Гвон, за ним тянулась вереница школьников, замыкала процессию Пак- сонсэнним. Мне предложили занять место в самой середке этой змейки — чтобы заодно приглядывать за теми из ребят, кого не достигал сзади орлиный взор учительницы.

Забегая вперед, отмечу, что присмотр мой юным туристам совершенно не требовался — более дисциплинированных походников было еще поискать! Ни шагу в сторону, ни лишних полшага отставания от идущего впереди товарища, ни проказ, ни просто даже разговорчиков… Помню, в пионерском лагере сам примерно в этом же возрасте, бывало, ходил с отрядом в лес — так вожатые только и делали, что вылавливали нас по кустам, снимали с деревьев и разнимали после взаимных тычков да пинков, пусть и дружеских! А тут… Не дети, а прямо те самые легендарные кимирсеновские партизаны, выдвигающиеся на ответственное задание!

Самим им, кстати, это сравнение наверняка польстило бы.

А вот никакого лагеря в конце нашего пути не оказалось. Даже макета. Только памятная табличка на поляне, извещавшая, что именно здесь отряд под личным руководством товарища Ким Ир Сена останавливался на ночевку, возвращаясь с успешной вылазки против проклятых японских оккупантов. В ходе которой — видимо, вылазки, а все же не ночевки — было убито столько-то сотен врагов и уничтожено столько-то десятков единиц боевой техники, включая танки и самолеты.

Но главной достопримечательностью поляны была не эта табличка, а дерево, на котором не только храбрые, но и политически грамотные партизаны оставили пламенное послание потомкам. При подготовке к экзамену по революционным предметам я читал о подобных. Помнится, всего по стране их было обнаружено порядка тринадцати тысяч — в на диво хорошей сохранности — причем не только в окрестностях горы Пэкту, а даже чуть ли не в самом Пхеньяне. Некоторые — относительно немногие — надписи на деревьях были посвящены рождению сына Полководца Кима, другие же — подавляющее большинство — славили самого будущего Великого Вождя либо просто содержали революционные лозунги.

И вот теперь я имел случай увидеть подобную реликвию вживую.

Ну, то есть как вживую — само дерево давно уже было мертво. От него остался только двухметровый обрубок ствола, бережно заключенный в стеклянный футляр. Часть коры отсутствовала, и в расчищенном месте виднелась та самая надпись краской, ныне, видимо, слегка поблекшая, но вполне читаемая: «20 миллионов соотечественников, Полководец Ким Ир Сен станет славным вождем нашей нации после освобождения!»

Что тут скажешь, уважали партизаны своего боевого командира! Великого человека сразу видно!

У дерева Пак- сонсэнним произнесла перед школьниками яркую речь — с экскурсом в историю страны и привязкой к современности, в частности, к Решительному Рывку — и после отдания реликвии положенных почестей наш отряд двинулся назад.

Обратный путь прошел без каких-либо приключений, и вскоре, тепло простившись Гвоном и Хи Рен и немного сдержанно — с Пак, я вышел к нашей машине… где застал Ана взобравшимся на ее передний бампер и склонившимся под широко разинутым капотом.

— Товарищ Чон! — обернулся ко мне бледный, как снег на вершине горы Пэкту, водитель. — Беда! Движок заклинило! По ходу, где-то пробило — и масло ушло! Не едем пока никуда! — выговорил он подрагивавшим голосом.

19.…и конкурсы интересные!

Не едем пока никуда…

— «Пока» — это как долго? — похолодев, спросил я.

— Ну, я как бы это… — промямлил из-под задранного капота Ан. — Только начал разбираться… Нет, товарищ Чон, в принципе-то, все понятно… В общем, до вечера, боюсь, не управлюсь, — выдал он наконец хоть что-то по существу. — А значит, как стемнеет — прерваться придется… Но завтра к обеду — точно починю! — поспешил заверить мой собеседник. — Все, что нужно, у меня есть… Я ведь уже так попадал — теперь ученый! Как-то раз — еще на другой машине дело было — тоже моторное масло вытекло, и тоже в глуши — а запаса с собой не оказалось… С тех пор обязательно вожу хотя бы канистру… Это в плюс к бензину…

Он еще что-то там продолжал сбивчиво бубнить, но, услышав главное, остальное я уже пропускал мимо ушей. Завтра к обеду, значит… Ну, в принципе, терпимо — в ночь на субботу будем в Расоне — к появлению иностранных партнеров еще даже выспаться успею…

На время своей отлучки старшей в нашей выездной команде я назначил Пак Су Бин, ей же оставил половину выданных мне денег — предупредив, что это — на крайний случай и под отчет. И в том, что тхэквондистка справится с текущими организационными вопросами — особо не сомневался, но вот посылать ее вместо себя на переговоры с росатомцами, понятно, не планировал.

Собственно — и не придется посылать, если только водитель не переоценил свои силы. Ну и если не приключится еще что-нибудь непредвиденное…

— Насчет срока — завтра к обеду — ручаетесь? — уточнил я.

— Да! — кивнул Ан. — Ну, то есть тут как… — едва обнадежив, тут же и охладил мои надежды он. — Товарищ Чон, давайте я вам через полчасика отвечу? — выдал затем. — Вот там — полная ясность будет!

— Хорошо: полчаса, — хмуро кивнул я.

И ведь даже не позвонишь, если что, той же Пак Су Бин, не предупредишь — связи-то тут нет… Хотя стоп: Хи Рен же говорила, что у ее учительницы должен быть спутниковый телефон! Да и в заявке на шефскую помощь что-то такое, кажется, значилось…

Точно, надо будет прояснить тему у этой Пак- сонсэнним. И лучше — прямо сейчас!

Решив так, я зашагал через лес прочь от машины.

Лагерь тургруппы располагался метрах в двухстах от просеки, в излучине звонкого ручья. Недавно, возвращаясь после прогулки к «партизанскому дереву», краем глаза я видел за стеной зарослей тенты палаток, однако подходить к ним тогда не стал, двинулся напрямик к грузовику. Но сейчас знал, куда направиться. Впрочем, как выяснилось, промахнуться тут было бы в любом случае сложно: еще на полпути я услышал, как хор детских голосов старательно выводит песню — на которую и пошел.

Слов сперва было не разобрать, но затем отчетливо грянуло: «Десять ядерных гигаватт — народу!» И трижды повторилось, с каждым разом все громче.

Под этот бодрый рефрен я и выбрался на поляну лагеря.

Четыре темно-серые палатки — как я помнил из заявки, шестиместные, но это если из расчета на взрослых — стояли ровным рядком. Неподалеку от них пылал костер, над которым что-то варилось — сразу в трех объемных котелках, подвешенных на натянутом между двумя деревьями тросике. Вокруг огня суетились три мальчика и две девочки, одной из которых была Хи Рен. Но большая часть отряда сейчас поднималась с бревнышек неподалеку — как видно, закончив исполнять ту самую песню. Там же стояла и учительница — спиной к костру, лицом к расходившимся хористам.

— Да, есть такой телефон, — помедлив, ответила она на заданный мной вопрос. — Но он — только для экстренных ситуаций! — заявила сухо.

— Таковая — как раз в наличии, — буркнул я. И пояснил: — У нас поломка. Машина не едет. Водитель ею занимается, но, если он не справится — мы здесь, у вас, застряли. А утром в субботу мне нужно быть в Расоне. По делу государственной важности! — добавил для пущей убедительности — в общем-то, особо не покривив душой. — А если не смогу — должен хотя бы об этом предупредить!

— Товарищ Чон, мне послышалось, или у вас что-то с машиной? — из-за ближайшей палатки появился инструктор Гвон. — Что-нибудь серьезное? — озабоченно осведомился он, подходя.

— Пока непонятно, водитель разбирается, — ответил ему я.

— Помощь не нужна? У меня права третьей категории! — в местных реалиях это, как правило, означало: «с закрытыми глазами могу разобрать автомобиль на запчасти и снова его собрать». Встречались, конечно, исключения — вроде меня — но в целом было именно так.

— Пока непонятно, — повторил я. — Товарищ Ан обещал дать ответ через полчаса.

— Ясно, — кивнул инструктор. — Ну, если что — я готов помочь с ремонтом.

— Когда вам нужен телефон, товарищ Чон? — подала между тем голос Пак — кажется, ситуацией наконец тоже проникшись.

— Пока я просто хотел удостовериться, что он есть и работает, — пояснил я.

— Есть — и работает, — кивнула девушка. — Только вчера звонила по нему к вам в Пэктусан, уточняла по вашему приезду. Да, — вспомнила тут она, — соединят не с любым номером! На мобильные — нельзя, стоит блокировка.

Вот как? Хм…

Получается, напрямую Пак Су Бин мне и не набрать? Ладно, не беда: позвоню в нашу приемную — другой Пак (ох, одни Пак кругом, даже эта училка!). А секретарша уже свяжется с тхэквондисткой… Или, может, лучше тогда сразу с Джу — раз уж все равно на Расон через Пхеньян буду выходить? Пак — секретарша Пак — начальнице так и так ведь доложит…

— Ясно, спасибо за информацию, — поблагодарил я девушку. — Подождем, что скажет товарищ Ан — там и решу насчет звонка.

Если выяснится, что успеваю, Джу, наверное, дергать зря не нужно, у нее и так забот невпроворот… Хотя… Ладно, ждем вердикта от Ана.

— Все, как я и думал, товарищ Чон, — доложил водитель спустя обещанные полчаса, найдя меня в лагере — я, собственно, как раз собирался возвращаться к машине. — Поломка довольно серьезная, да, но ситуация — вполне рабочая. Завтра к полудню — гарантирую, все сделаю!

— Хорошо, — от сердца у меня разом отлегло. — Очень надеюсь на вас, товарищ Ан!

— Я не подведу! — горячо заявил тот.

— Товарищ Ан, а можно узнать, что конкретно у вас с машиной? — поинтересовался присутствовавший при нашем разговоре Гвон.

Водитель сперва ответил ему так же, как и ранее мне: вытекло, мол, масло, заклинило двигатель, но инструктор принялся задавать уточняющие вопросы — видимо, дельные — и скоро они углубились в малопонятные мне технические дебри.

— Ясно, — подытожил через некоторое время Гвон. — Да уж, одному вам точно до завтра не успеть! Давайте я подключусь! Вдвоем, глядишь, к вечеру управимся!

— Спасибо, товарищ Гвон — но, наверное, не стоит, — покачал головой Ан. — У вас тут свои дела… А там помощь-то нужна чисто на уровне «подай-принеси-поддержи»! Может, лучше кого из ваших школьников мне дадите? — кивнул он на собравшихся неподалеку вокруг костра ребят. — Мальчишку порасторопнее, кто техникой интересуется. И ему будет полезно, и мне сподручно. А к вечеру спешить — смысла-то и нет никакого: в темноте возвращаться все одно не стану — по такой-то дороге!

— По ту сторону перевала она уже не такая ужасная, — заметил на это инструктор. — Только, может, поначалу — но там можно будет попробовать и до заката проскочить. А дальше уже нормально пойдет. Так у вас, конечно, крюк получится — километров на двести — но в конечном итоге куда быстрее выйдет, чем если всю ночь ждать, а потом еще что-то утром доделывать. А товарищ Чон, как я понимаю, торопится, — многозначительно кивнул он на меня.

Нет, я-то тороплюсь, конечно…

— Точно лучше дорога? — недоверчиво нахмурился водитель.

— Три недели назад на автобусе там проезжал. До самого перевала, конечно, не поднимался, но говорю: если хотя бы часов в восемь выдвинитесь — засветло самый трудный участок преодолеете! А дальше и ночью можно.

— Ну… — неуверенно протянул Ан, почесав в затылке.

— Как-то неудобно отвлекать вас от дел в лагере, — в свою очередь аккуратно заметил Гвону я.

По-хорошему, квалифицированная помощь оказалась бы нам сейчас весьма кстати. Если действительно удастся решить проблему с машиной до вечера… Не обязательно даже будет срываться в дорогу на ночь глядя — сама по себе уверенность, что поломка устранена, уже дорогого стоит!

— Тут товарищ Пак сегодня и без меня прекрасно справится, — пожал плечами инструктор. — Так ведь? — обернулся он к учительнице.

Та сосредоточенно кивнула.

— В крайнем случае вы, товарищ Чон, ее подстрахуете, — усмехнулся Гвон, снова переводя взгляд на меня. — Работали когда-нибудь с подростками?

— Не с двадцатью пятью сразу, — хмыкнул я.

— Детки хорошие, подготовленные, — с энтузиазмом принялся убеждать уже меня инструктор. — Дисциплинированные…

— Да, это я сегодня уже видел, — не смог не признать я.

— Вот! Ну так что мы тогда стоим, время попусту теряем? — широко развел руками Гвон. — Беремся за дело!

В итоге Ан и Гвон ушли к грузовику, а я остался в лагере — к немалой радости Хи Рен, только теперь меня заметившей.

Тургруппа как раз садилась у костра обедать — пригласили «к столу» и меня. Выделили миску, накормили кукурузной кашей.

— Это мы сами варили! — похвасталась ученица, накладывая мне порцию «с горкой».

— Я видел, — кивнул я. И искренне отметил: — Пахнет очень вкусно!

— Главное, как на вкус получилось, — резонно заметила школьница.

С этим тоже все оказалось в полном порядке, о чем я и не замедлил сообщить пристроившейся рядом со мной на бревнышке Хи Рен. Девочка просияла.

После еды те же пятеро дежурных, что готовили обед, вымыли посуду в ручье, а затем Пак- сонсэнним объявила час самостоятельной подготовки. Дети расселись по полянке с книжками, а я пока наведался к грузовику.

Ан и Гвон увлеченно копались в моторе.

— Товарищ Чон, есть шанс, что сегодня сделаем! — вдохновенно поведал мне водитель. — Если, конечно, этот проклятый поршень не… — под капотом что-то гулко звякнуло. — Ключ выронил! — пояснил мне Ан, коротко выругавшись. — В общем, товарищ Чон, если и не к вечеру, то завтра утром — точно будет готово! Вот, товарищ Гвон подтверждает!

— Будем все же стараться к вечеру! — охотно добавил инструктор.

Уточнив, не нужна ли им от меня какая-то дополнительная помощь — и получив дружные заверения, что нет — я не стал их более отвлекать и вернулся в лагерь.

К концу часа самоподготовки Хи Рен как-то вдруг погрустнела.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил я у девочки, когда она захлопнула книжку с такой силой, словно хотела убить забравшуюся между страниц… даже, пожалуй, не муху и не осу — минимум ядовитую сколопендру!

— Да так… — нервно передернула плечиками моя юная собеседница. — Просто сейчас… В общем, Чон- сонсэнним, скоро увидите мой позор! — опустив глаза, пробурчала она себе под нос.

— Какой еще позор, о чем ты? — нахмурился я.

— Да забыла совсем: сегодня у нас конкурс по метанию ножей, — поведала мне школьница. — А я так и не… Нет, тренировалась, конечно… Но до Ким Ю Джин мне все еще далеко! Эх, и почему вы именно сегодня приехали⁈ — всплеснула вдруг она руками. — Нет, чтобы вчера или завтра…

— Ну, тут уж извини! — сдержав усмешку, покачал головой я.

— Да я все понимаю, — вздохнула Хи Рен. — Просто немного обидно… Но зато потом сегодня — очередь нашей пятерки выступать с домашним заданием! — оживилась тут она. — Помните ловушку? Мы все подготовили! Осталось только противовес наверх поднять. Это непросто, кстати — вчера, когда на пробу делали, больше часа с этим бревном корячились! Его же еще правильно закрепить надо — чтобы само не упало, а тронешь рычаг — и сразу сорвалось!

— Хочешь, помогу? — предложил я. — С бревном.

— Нет-нет! — торопливо замотала головой девочка. — Мы сами должны! Иначе не считается!

— Ну, наверное, это правильно…

С конкурсом у нее, к слову, оказалось все далеко не плохо — и уж точно речь там не шла ни о каком позоре! Задача была — воткнуть нож в пределы круга, вырезанного Пак- сонсэнним на стволе широкого дерева. Метали по очереди, сперва — с трех шагов. С этого расстояния цель поразили почти все школьники — выбыло из дальнейшей борьбы лишь трое или четверо самых неловких. Но уже во второй попытке — отступив еще на шаг — преуспела лишь половина участников, и Хи Рен была среди справившихся.

К слову, в ходе конкурса снова сделалось очевидным разделение класса на две противостоявшие друг другу группировки. За обедом и ранее, на «партизанской тропе», это в глаза как-то особо не бросалось, а вот здесь — проявилось в полной мере. Кто бы из школьников ни выходил на рубеж для метания — поддерживала его приблизительно половина болельщиков. Другая половина ждала «своего» бойца — и подбадривала уже его, под недружелюбное молчание остальных.

С пяти шагов нож сумели воткнуть в дерево лишь шестеро, причем один паренек — вне пределов круга, хотя и совсем близко. Но все же результат ему не зачли. А вот моя ученица вошла в пятерку лучших. Наряду с «дважды лауреаткой» Ким Ю Джин и тремя мальчишками.

Увы, на этом удача от Хи Рен все же отвернулась — посланный ее рукой с шести шагов, нож даже угодил в круг, но воткнулся слабо и предательски выпал наземь. Незачет. Впрочем, сплоховали и все трое мальчишек — успешно выбила цель одна Ким Ю Джин. После чего, уже вне конкурса, «на бис», «дважды лауреатка» четко и уверенно вонзила нож в дерево аж с десяти шагов.

Интересно, кстати, где она так научилась — если жила за границей с родителями-дипломатами? Видимо, это были какие надо дипломаты…

Что же касается Хи Рен, то, в какой-то мере, она отыгралась на «домашнем задании». Вместе с еще одной девочкой — кажется, по фамилии Ли — и мальчиком — его звали О — они показали небольшой спектакль. Четвертым участником шоу выступило соломенное чучелко, для ясности так и подписанное спереди и сзади: «злобный японский оккупант». Управляемый при помощи длинных жердей, коварный самурай преследовал партизанку Хи Рен, почти ее настиг — на самом краю лагеря (до начала представления это место ограждала веревка с пришпиленным к той бумажкой, на которой было выведено: «Не ходить!») — и тут угодил в приготовленную для него ловушку. Та сработала безотказно — подхваченное за соломенную ногу искусно спрятанной в траве петлей, чучелко стремительно взлетело вверх тормашками и потешно повисло в паре метров над землей.

Зрители аж взвыли от удивления и восторга — даже те, кто был в курсе, что именно должно было произойти (как успела пожаловаться мне ученица, двое мальчишек, формально входивших на «домашнем задании» в ее пятерку, вероломно разболтали «дважды лауреатке» все секреты).

В итоге Пак- сонсэнним оценила работу команды Хи Рен высшим баллом, и Ким Ю Джин с ее ножами оказалась не единственной героиней дня.

Когда сгустились сумерки, в лагерь пришли Ан с Гвоном — и сообщили, что закончить сегодня все же не успели. Доделать, по их словам, осталось совсем немного, часа на полтора работы, но из-за подкравшейся темноты этот финишный рывок им пришлось отложить на утро. Но там, типа, уже точно никаких проблем возникнуть было не должно — чисто дело техники!

Меня это, в принципе, устраивало. Мой водитель тоже выглядел довольным, а вот туринструктор, кажется, был неподдельно огорчен. Видимо, переживал, что наобещал — и не сделал… Ну а какие еще у него могли быть резоны так сильно жалеть, что мы с Аном не уехали до ночи?

20. От заката до рассвета

Ночевать Ан вернулся в машину, а мне обещали выделить местечко в одной из палаток лагеря, в компании шести мальчишек. Отказываться я не стал: может, в кабине грузовика было бы даже комфортнее, да вот только точно не вдвоем — то есть либо водителя из-под крыши выселять, либо самому отправляться спать в открытый кузов. Ан бы мне, конечно, уступил — но пользоваться этим я не стал: кроме всего прочего, ему еще ремонт утром «добивать» и потом машину по буеракам вести — пусть нормально отдохнет…

Однако в палатку я все же заглянул заранее: убедиться, что детей не стесню. Пересчитал внутри аккуратно свернутые спальные мешки, мысленно их расстелил, прикинул пространство, убедился: сюда, кроме меня, еще и того же Ана можно было бы при желании уложить! Годится, в общем.

Я уже собирался было вылезать наружу, как вдруг услышал за стенкой палатки голоса. Спорили две девочки — и одной из них определенно была Хи Рен. А другой, похоже — «дважды лауреатка» из «Дома летающих кинжалов» Ким Ю Джин.

Подслушивать я, понятно, не собирался, но замешкался, нечаянно сдвинув спальные мешки и начав раскладывать те по местам. А разговор шел на достаточно повышенных тонах, и особого выбора мне попросту не предоставили.

— Ерунда ваша ловушка! — с апломбом заявила Ким моей ученице. — Только для соломенного чучелка и годится! А человека вам так не подцепить!

— Еще как подцепить! — взвилась Хи Рен.

— Да ни за что!

— Да запросто!

— Докажи! — потребовала Ким.

— Как доказать?

— Испытай! На ком-нибудь!

— С ума сошла? На ком⁈

— Ну… Изобретатели и ученые часто на себе свои идет проверяли! Например, средневековый врач Хо Чжун так с придуманными им лекарствами делал — помнишь, нам на уроке рассказывали? А, ты ж у нас тогда болела… Короче: научный факт! И другие так же поступали!

— Да ну тебя!

— Струсила? Или просто сама прекрасно знаешь, что твоя бутафорская ловушка никуда не годится? Понятно! Так всем и расскажу!

— Ничего я не струсила! И сработает ловушка!

— Говорю же: докажи!

— Хорошо… — помедлив, выговорила Хи Рен. — Мы подготовим противовес — и сама убедишься!

— Вот это другое дело! Давай прямо сейчас!

Твою ж наперекосяк! По ходу, мелкую технично взяли «на слабо»!

Надо было, конечно, срочно вмешаться и идиотскую затею с испытанием пресечь — но как это сделать, чтобы не подставить девочку? А то ведь метательница ножей запросто подаст дело в том разрезе, что Хи Рен банально спряталась за спиной у знакомого взрослого, друга семьи — и тут ученица мне «спасибо» точно не скажет!

Нет, понятно, лучше уж так, чем ей оторвет петлей ногу, но как бы все же, согласно корейской поговорке, и тутовника нарвать, и милую повидать?

Еще не найдя ответа на этот вопрос, я все же двинулся к выходу из палатки, как вдруг услышал еще один голос, на этот раз взрослый.

— Стоп-стоп-стоп, девочки! Не так быстро!

Я узнал Гвона.

— Что это вы еще такое задумали? — строго проговорил он.

— Мы — ничего… — пробормотала Хи Рен.

— Мы — ничего! — не многим увереннее вторила ей Ким.

— На слух пока не жалуюсь! — хмыкнул туринструктор. — Да не больно-то вы и таились, голубушки! В общем, так: и думать о чем-то подобном забудьте! Увижу возле ловушки — уши обеим откручу и к дереву прибью! Или лучше — все товарищу Пак расскажу!

— Не надо, товарищ Гвон! Только не говорите Пак- сонсэнним! — наперебой взмолились обе девочки.

— Так не дайте мне повода! — отрезал их собеседник.

— Хорошо, товарищ Гвон! Мы не будем, товарищ Гвон!

— Ну, смотрите у меня!

Как видно, с этими словами туринструктор удалился. Отошли от палатки и девочки: высунувшись наружу, я уже увидел лишь их удалявшиеся спины — направлялись соперницы в противоположные стороны.

Рассудив, что предупреждение Гвона прозвучало для Хи Рен достаточно серьезно, приставать к ней еще и с собственными нотациями я не поспешил, но до самого отбоя аккуратно за ученицей приглядывал: прокрасться к разряженной ловушке — одна ли, с товарищами ли — та не пыталась, даже не смотрела на нее. Вот и ладненько!

* * *

Проснулся я на рассвете. Какое-то время еще тихонечко полежал, надеясь снова провалиться в сон, но тут, как видно, дали о себе знать неосторожно выпитые накануне вечером три кружки ячменного чая — и решил, скажем так, проветриться. Аккуратно пробрался мимо сладко посапывавших школьников и выскользнул из палатки. Отошел в сторонку, за деревья, постоял у одного из них — и направился уже было назад, досыпать, но передумал.

Сходил к ручью, умылся. Вернувшись в лагерь, мельком глянул в сторону ловушки: нет, Хи Рен там подвешенной за ногу не болталась. Ну да и не то чтобы я ожидал узреть подобную картину.

Усмехнувшись про себя, я зашагал к нашей оставленной на просеке машине — без какой-то особой цели, просто решил пройтись, размяться. Так почему бы не в те края?

Грузовик наш за ночь, понятно, никуда не делся, но, едва выйдя из леса, я заметил, что дверца кабины приоткрыта. Заглянул внутрь: Ана внутри не оказалось.

Логичным было предположить, что водителя вытащила из машины приблизительно та же нужда, что и меня из палатки — но тогда бы, наверное, уходить слишком далеко он не стал. Хотя, конечно, мало ли…

На всякий случай я заглянул еще и в кузов. Не найдя там Ана — на что, впрочем, особо и не рассчитывал — неспешно обошел грузовик вокруг. Еще постоял, подождал. Затем позвал — правда, не в полный голос, совсем уж кричать в утренней тиши мне показалось как-то неуместным:

— Товарищ Ан!

Ответа не получил.

Ощутив, как разгорается где-то внутри черный огонек нехорошего предчувствия, я снова огляделся по сторонам. Не узрел ничего нового — и, все же еще помедлив, инициировал вознесение сознания. И для начала незримо поднялся как можно выше, воспарив над верхушками деревьев — чтобы хорошенько осмотреться уже оттуда…

И сразу увидел водителя. Тот благополучно возвращался по просеке к грузовику — с той стороны перевала, где мы не ездили и куда вчера нам советовал направиться Гвон. Не иначе, по первому свету Ан решил лично сходить — проверить, насколько та дорога лучше.

Передав горячий привет своим неоправдавшимся опасениям, я уже собирался вернуться свободолюбивым духом назад в бренное тело, как вдруг уловил на краю леса, примерно на полпути между собой и водителем, какое-то шевеление. Пригляделся — но ничего толком не рассмотрел. Тогда скользнул ближе — не только духом, чтобы не отпускать его слишком далеко от тела, мне пришлось немного углубиться в заросли и на своих двоих — и обнаружил в зарослях двух человек.

Один из них, мне незнакомый, похоже, стоял здесь уже какое-то время: зажатая в его пальцах сигарета прогорела почти до фильтра, а под ногами валялись еще два столь же коротких окурка. Другой как раз подошел со стороны лагеря. И его-то я признал без труда — еще бы: это был Гвон!

— Что за машина стоит на просеке? — вместо приветствия первым делом угрюмо поинтересовался у него курильщик-незнакомец.

— Да детям продукты привезли, — слегка поморщился туринструктор. — И некстати сломались, собачьи отпрыски! Чистая случайность, ничего страшного!

— Не доверяю я таким случайностям, — покачал головой его собеседник — и затянулся остатками сигареты.

— Да нет, правда случайность, — мотнул головой Гвон. — Я ж вчера сам копался у них в движке — обычная поломка! Нарочно с такой не подгадаешь! А что полез-то: думал, получится побыстрее починить — они и свалят подобру-поздорову до ночи. Как раз чтобы вот этих ваших вопросов не было! Немного не успели…

— Ладно, — нетерпеливо оборвал его незнакомец. — Груз с вами?

— Да. Вот! — только теперь я заметил, что в руках туринструктор держит какой-то обмотанный тканью предмет.

— Разверните! — потребовал его собеседник.

Кивнув, Гвон так и сделал — и моему взору предстал серебристый цилиндрический контейнер, помеченный сверху характерным знаком радиационной опасности.

И тут меня как молнией ударило. Я отчетливо вспомнил, где сталкивался с этим контейнером раньше! И понял, почему вчера, при первой встрече на просеке, голос туринструктора показался мне знакомым: Гвона я, получается, прежде тоже уже видел! Правда, не в лицо — только со спины, почему, вероятно, и не опознал. И не наяву — в том самом загадочном сне, который, следуя старому совету Кати Кан, постарался поскорее выбросить из головы!

В чем тогда и преуспел — но теперь он снова вернулся, во всех деталях!

Речь там как раз шла о каком-то похищенном радиоактивном образце, который наш товарищ туринструктор взялся передать в руки неким людям — видимо, контрабандистам — для переправки за границу. Не иначе, этот угрюмый тип с сигаретой — один из них и есть!

Так вот, кстати, что столь упорно искали военные на том блокпосту по дороге в Расон! Но зря старались: их пустили по ложному следу — как прямо и сказал тогда в моем сне собеседник Гвона!

— Теперь давайте сюда! — потребовал между тем у туринструктора уже его нынешний визави.

Гвон протянул ему контейнер — и аккурат в этот момент кусты у него за спиной качнулись, и из зарослей появился слегка растерянный Ан. За всем увиденным я о нем как-то и позабыл совсем!

— Что тут происходит? — удивленно спросил он. — Товарищ Гвон? Так и показалось, что слышу ваш голос… А вы кто такой? — подозрительно посмотрел водитель на контрабандиста.

— Это мой… гм… мой хороший друг! — принялся торопливо объяснять туринструктор. — Ехал мимо, заглянул поздороваться…

— А это что у вас такое? — указал Ан на контейнер в руках собеседника.

— Да так… — Гвон судорожно спрятал цилиндр за спину. — Одна хитрая штуковина для походного примуса…

— Но мне показалось, там нарисовано… — не унимался водитель — но договорить ему не дали.

Оглушительно громыхнуло — и, успев удивленно вытаращить глаза, Ан кулем повалился наземь.

Контрабандист опустил руку — уже не с сигаретой, с пистолетом. Когда он успел сменить одно на другое, я даже и не заметил!

На пару секунд повисла гробовая тишина — по-особому пронзительная после недавнего хлесткого выстрела.

— Что вы натворили⁈ — в панике воскликнул затем Гвон, обретя наконец дар речи.

— А что было делать⁈ — огрызнулся контрабандист. — Он все видел!

— А в лагере рядом — все слышали! И как я теперь должен буду там объясняться⁈

— Тут неподалеку полузаброшенный полигон. Иногда вояки его посещают — спишите звук на них. Ну или на выхлоп того долбаного грузовика, в конце концов! Из палаток да спросонья — направление никто на слух не определит… А труп спрячьте!

— Грузовик не на ходу — я же говорил! А это — как раз водитель! Был. Его станут искать! — не унимался туринструктор.

— Так постарайтесь, чтобы не нашли! И давайте уже сюда контейнер — мне нужно спешить! Теперь — в особенности!

Гвон почти было повиновался — но тут же снова спрятал свой цилиндр за спину, уже от контрабандиста.

— Нет! — судорожно замотал головой. — Понесу его сам! Уйду с вами в Китай!

— Будем придерживаться прежнего плана, — отрезал его собеседник. — Я ухожу — вы остаетесь! Тем более, вам тут теперь есть чем заняться! — выразительно кивнул он на тело Ана.

— К демонам прежний план! — рявкнул туринструктор. — Кое-что уже пошло не по нему — не заметили⁈ Так что уходим вместе!

— Нет!

— Тогда… Тогда не получите свой контейнер! — Гвон немного попятился — но скорее демонстративно, нежели и впрямь собираясь сбежать со своей ношей.

— Ох… — вздохнул контрабандист. — Ладно, недосуг с вами спорить…

Я почему-то решил, что это он согласился на предложение собеседника. Так же, похоже, подумал и тот — потому не сдержал самодовольной ухмылки. Но в этот момент его подельник снова вскинул пистолет — и выстрелил.

— Но как же… Мы же… Ведь я же… — потеряно пробормотал туринструктор и, выронив контейнер, упал — прямо на распростертое на земле тело несчастного Ана.

21. Третий выстрел

Спрятав пистолет, контрабандист склонился над Гвоном. Заглянул тому в широко распахнутые глаза, коснулся пальцами шеи — видимо, проверяя, есть ли пульс. Через несколько секунд удовлетворенно кивнул — и проделал все то же самое с бедолагой Аном.

Самому мне было уже давно ясно, что оба, и водитель, и туринструктор, мертвы — если смотришь, пребывая духом вне тела, разница между живым и неживым очевидна, даже задумываться об этом не приходится.

Между тем контрабандист оставил в покое и Ана, подхватил выпавший из рук Гвона контейнер, воровато огляделся и быстрым шагом двинулся через лес. Прямо на меня! Причем, во всех смыслах: едва не прошел сквозь мою незримую сущность (машинально я скользнул прочь с его пути, хотя, случись контакт, ровным счетом ничего бы не почувствовал, как, собственно, и мой оппонент) — и теперь направлялся в сторону притаившегося за деревьями физического тела.

Понятно, о моем присутствии неподалеку контрабандист и не подозревал — наверняка его целью был грузовик у меня за спиной. Может, хотел убедиться, что тот действительно не в порядке, а может, наоборот, решил попробовать на нем уехать, уж не знаю. Но в любом случае, там, где я сейчас стоял, остаться для злодея незамеченным было мало шансов: на ходу тот вертел головой, как голодный голубь, высматривающий крошки на асфальте, и просто так мимо наверняка бы не прошел. А пистолет убийца, если что, снова достал — и держал наготове…

Дернись я вправо или влево — тоже рисковал быть замеченным, поэтому мне ничего не оставалось, как только попятиться назад, к машине.

Отступив к грузовику, я скользнул за его левое переднее колесо, где присел и затаился. Не прошло и полминуты, как на просеку вышел и контрабандист. Опасливо приблизился к кабине справа, заглянул в нее, но залезать внутрь не стал — может, кстати, как раз потому, что с той стороны не оказалось порожка. Вместо этого, выставив вперед руку с пистолетом, злодей двинулся кругом, обходя автомобиль спереди.

Я подобрался — и вернул дух в тело.

Тут ведь как. Если надо действовать четко, но просто, по шаблону, и можно при этом особо не спешить, вознесенное сознание — отличное подспорье! Например, когда в начале июля мы с Джу ездили на стрельбище, сдавать обязательный для всех офицеров зачет, что из пистолета, что из автомата я там выбил весьма неплохой результат — хотя раньше таким уж снайпером никогда не был. А тут разве что первым выстрелом каждый раз в той или иной степени мазал, но затем корректировал постановку рук «сверху», надежно замирал в таком положении — и больше промахов в серии уже не допускал.

Но в рукопашной схватке, где счет идет на доли мгновения, а движения отличаются разнообразием, управлять телом мне пока было гораздо удобнее по старинке, «изнутри».

Между тем из-за грузовика показалась рука с пистолетом — и, как распрямившаяся пружина, я метнулся вперед.

Главное мне удалось — «ствол» у противника я выбил. Пистолет отлетел в сторону, а я ухватил контрабандиста за лишившуюся оружия вытянутую вперед руку своей правой — и рванул на себя, одновременно заходя ему за спину. А левой рукой толкнул в шею — в расчете приложить злодея лицом о капот грузовика.

Почти получилось — но именно что почти. Выпустив из пальцев и контейнер, мой противник успел вскинуть свою освободившуюся таким образом левую и смягчить удар, подставив ту между собой и машиной. И сразу же перешел в контратаку, лягнув меня по голени подошвой своего тяжелого ботинка. В последний момент свою ногу я успел отдернуть, и тычок пришелся по касательной, но, подавшись таким образом чуть назад, я позволил контрабандисту вывернуться из моего захвата.

На развороте противник еще и попытался достать меня тыльной стороной кулака — тот просвистел в считанных сантиметрах от моей головы. В ответ я пробил дважды. С левой в грудь, несильно, практически не достав. А вот с правой — уже от души и в живот. С подшагом, как учили.

Контрабандист согнулся — но это была еще далеко не победа. Злодей резко нырнул вперед, намереваясь боднуть меня головой. Я даже почти успел отпрянуть — но на отходе споткнулся обо что-то и, не удержав равновесия, повалился на спину.

Противник рухнул на меня сверху — и мы покатились по дороге.

Признаться, борьба в партере — как называл это мой сенсей, «валяться и нюхать друг другу трусы» — никогда не являлась моей сильной стороной. К тому же противник был крупнее и тяжелее — и мало-помалу он начал одолевать. Прижал меня к земле — и потянулся обеими руками к моему горлу. Все, что что я смог этому противопоставить — вцепиться в его запястья и попытаться развести их в стороны. В какой-то момент у меня даже будто бы начало это получаться — но вовсе скинуть с себя контрабандиста никак не выходило.

Похоже, все теперь сводилось к тому, у кого из нас первого банально закончатся силы…

Однако развязка наступила внезапно. Ни с того не с сего мой противник вдруг клюнул носом вниз. Я даже было решил, что это он хочет ударить меня головой в лицо — и дернулся хоть как-то отвернуться. Удалось мне это на удивление легко: контрабандист просто безвольно упал на меня, еще и руки расслабив.

Почти на автомате я судорожно спихнул с себя его обмякшее тело — и тут увидел над собой Хи Рен — одновременно будто бы и испуганную, и решительную. В руке девочка держала… Нет, не утюг, как успело нарисовать мне подсознание в порядке дежавю — откуда бы ей взять его в лесу? Просто большой камень.

— Ты тут какими судьбами? — не нашел ничего лучше, как выговорить я.

— Стреляли… — подрагивавшим голоском пробормотала в ответ школьница, дико вращая при этом глазенками.

Несмотря на всю серьезность ситуации, я сдавленно прыснул.

* * *

Контрабандист остался жив, и даже вскоре очухался, но к этому моменту мы с Хи Рен уже крепко спеленали его по рукам и ногам найденной в грузовике веревкой. Собственно, узлы вязала девочка — как и в том случае с Лим — а я лишь проверил по факту их прочность.

Еще до этого я подобрал пистолет, поставил тот на предохранитель и спрятал в карман пиджака. Полностью оружие туда не поместилось — рукоять вызывающе торчала наружу.

У контрабандиста нашелся запасной магазин — его я тоже забрал.

Поднял и злополучный контейнер — и пока перенес тот на пол в кабину грузовика.

— Как ты поняла, с какой стороны стреляли? — спросил я по ходу дела у юной напарницы. — Из палатки-то? — вспомнились мне резонные слова контрабандиста, что направление так нипочем на слух не определить.

— Я не внутри была, — пояснила Хи Рен. — Я… — она смутилась. — В общем, вышла как раз незадолго до этого. Но все равно было непонятно, откуда точно звук — да еще и эхо же… Так что я не на выстрелы пошла. Сперва заглянула в вашу палатку — но вас там не нашла. И тогда побежала к машине… Ну и вот.

— Ясно, — кивнул я. — Что ж, не могу не признать, что успела ты вовремя! Еще бы чуть-чуть — и не знаю, чья бы у нас тут взяла! Спасибо, реально выручила!

— Я же говорила, что когда-нибудь вам пригожусь! — зарделась девочка.

— Беги теперь к товарищу Пак, — велел я ей, когда последний узел был хорошенько затянут. — Пусть достает свой чудо-телефон и звонит… Куда только сможет! В полицию, в Кукка анчжон повисон, военным… А я тут постерегу нашего пленника, — показал глазами на связанного контрабандиста.

— Хорошо, — кивнула школьница, срываясь с места. — А… — замерла она на первом же шаге. — О чем надо сообщить по телефону? Что сказать?

— Нападение неизвестных. Предположительно, контрабандистов… — конкретно про контейнер я решил до поры не упоминать: помнится, во сне звучало, что власти его пропажу не афишируют — подставлю еще кого-нибудь ненароком, потом вместо благодарности проблем не оберешься! — Двое убиты — водитель Ан и туринструктор Гвон.

— Товарищ Гвон погиб⁈ — ошарашенно вытаращила глаза моя собеседница.

— К несчастью, — об истинной роли в случившемся этого персонажа я тоже пока предпочел не распространяться — просто чтобы лишний раз все не усложнять.

— Я поняла… — пробормотала Хи Рен.

— Ну все, беги!

— Ага…

Девочка скрылась в зарослях.

Почти сразу после ее ухода контрабандист зашевелился и разразился заковыристой, но в целом бессмысленной бранью.

— Ты это, заткнись, что ли! — раздраженно скривился я.

— Парень, ты — покойник! — найдя меня свирепым взглядом, выдал тот в ответ уже нечто членораздельное. — Все вы покойники! За мной придут! И всех вас порешат!

— Не успеют, — бросил я. — Скоро тут будут власти!

— Как вы им сообщите⁈ Связи здесь нет!

— У нас есть, — усмехнулся я.

Негодяй озадаченно заткнулся.

А тут и Хи Рен вернулась. В компании растерянной Пак- сонсэнним.

— Товарищ Чон, — опрометью метнулась ко мне учительница. — Беда!

— Знаю, — кивнул я.

— Откуда? — не поняла девушка.

— Ну, как бы… — пришла пора уже мне начать удивляться.

— Я не про стрельбу! — пояснила между тем Пак. — Я про мой телефон! С ним что-то странное! Не реагирует на нажатия — и пишет непонятное! — она протянула мне громоздкую трубку с кнопочками и маленьким экранчиком.

На том светилась убористая надпись по-английски: «Аппарат заблокирован в связи трехкратным введением неверного пароля. Повторите попытку через 12 часов».

— А какой тут пароль? — зачем-то спросил я — по-хорошему, сейчас это было уже не так важно.

— Пароль? — опешила учительница. — Там нет пароля…

— Ну как же? — нахмурился я. — Тут написано: три раза введен ошибочный пароль! Из-за этого и блокировка!

— Не было никакого пароля, — обескураженно развела руками девушка. — Сколько раз пользовалась — просто включала и набирала нужный номер. Так же начала и сейчас — но смотрю, вместо цифр звездочки какие-то на экране! А я как раз еще подумала: прежде, чем куда-то звонить, поднимать тревогу — расспрошу вас поподробнее, что случилось! Но по инерции нажала еще пару кнопок. Тут звездочки пропали — и появилось все это…

— Вот как?..

Хм… Это что же получается? Если Пак не лукавит — а непохоже — кто-то втихаря установил ей на телефон пароль, затем два раза сам ввел его неверно, а начав нажимать кнопки, учительница случайно использовала третью попытку?

Проделки коварного Гвона? Хотел оставить группу без связи? Но зачем — ведь изначально туринструктор вроде как не собирался уходить вместе с контрабандистом⁈

Да и как-то все сложно и не очень логично. Заблокировал бы тогда уж телефон сразу сам! Или тупо похитил бы трубку и выбросил в ручей…

— У вас есть инструкция? — спросил я. — В смысле, от этого телефона? Можно попробовать откатить его к заводским настройкам! Работает не со всеми моделями — но вдруг нам повезет? Тогда сможем звонить.

— Есть, — с готовностью подтвердила девушка. — Сейчас принесу! — она поспешила обратно в лес.

Увы, ставка на везение не оправдалась: в руководстве пользователя, что принесла Пак, нужного пункта попросту не нашлось.

Ну да, кто бы тут дал учительнице телефон, по которому после нехитрых манипуляций можно было бы, обойдя все навешанные кем положено блокировки, звонить без всяких ограничений — хоть за границу⁈

— Товарищ Чон, а что все-таки случилось? — спросила девушка, когда я с сожалением вернул ей «спящую» трубку. — Нам Хи Рен сказала… Товарищ Гвон действительно убит? И ваш водитель, товарищ Ан?

— Все так… — подтвердил я — но продолжить не успел — с земли меня перебил связанный контрабандист.

— Да! — прорычал он. — Они убиты! И вас всех перебьем! Связи-то у вас все же нету, так⁈ А скоро за мной придут друзья! И вот тогда попляшете!

— Кто придет? — надвинулся я на него. — Сколько человек? Когда? Откуда пойдут?

Жизненно важная информация на самом деле!

— Так я вам и рассказал! — загоготал контрабандист. — Достаточно человек! — продолжил он все же. — Скоро они будут здесь!

— Когда конкретно? — вынув из кармана пистолет, я сдвинул большим пальцем защелку предохранителя и навел оружие на связанного собеседника — стрелять, впрочем, пока, понятно, не собираясь. — Рассказывай, паскуда, или точно их не дождешься!

— Всех, всех вас перебьют! — гнул свое пленник. — Всех до одного!

— Отвечай на вопрос, собачий отпрыск! — я с щелчком взвел курок — патрон уже сидел в патроннике.

— Всех до одного! Никто не уйдет! — кажется, это было слегка похоже на истерику.

— Но у нас в лагере дети! — ни к селу ни к городу встряла тут Пак. — Школьники!

— Подрастающие гребаные коммуняки! — истошно взвизгнул контрабандист. — Ненавижу! Всех, всех порешим! Девок, может, не сразу, — покосился он на стоявшую неподалеку Хи Рен — даже не на ее учительницу. — Их сперва вдоволь попользуем!

— Ах ты!.. — я качнулся вперед.

Проняло меня, понятно, не от «коммуняк» — не мой случай. А вот то, как этот гад посмотрел на девочку…

Связанных бить нехорошо. Особенно, ногами. Но иногда — можно. И даже — нужно. Если дело касается детей…

И все же это стало ошибкой — за которой последовала расплата.

Как оказалось, пленник меня нарочно провоцировал (то-то бросался фразами, словно подслушанными в третьеразрядном боевике!), но я лукавства не просек… А сам он все это время старательно перетирал за спиной связывавшие его веревки об удачно подвернувшийся острый камень — еще одна оплошность с моей стороны: проглядел тот в траве. И когда моя нога ударила контрабандисту в бок — злодей расцепил руки, ухватил меня за стопу и резко ее вывернул.

Взмахнув руками, я упал почти плашмя — но прежде, практически случайно, надавил пальцем на спусковой крючок пистолета. Грянул выстрел — и начавший было, извиваясь, приподниматься с земли пленник разом опрокинулся назад. С аккуратной дырочкой аккурат посреди лба.

Так и не рассказав нам, когда и откуда ждать новых неприятностей.

22. Оптимальная стратегия

— Товарищ Чон, что же нам теперь делать⁈ — огорошенно выдохнула Пак, стоило мне подняться на ноги.

— Сейчас… — спрятав пистолет в карман, призвал я ее резким жестом к молчанию. Склонился над контрабандистом — но не нужно было возноситься сознанием, чтобы понять: тот убит наповал. — Сейчас, погодите, — повторил я, выпрямляясь. — Дайте мне пару минут — и все скажу…

— Да, да, конечно, — судорожно кивнула девушка.

Схожим образом дернула головой и стоявшая рядом с ней Хи Рен — хотя сама ни о чем не спрашивала.

Оглядевшись по сторонам, я взобрался в кабину грузовика — уже внутри запнувшись ногой о злополучный контейнер на полу — и прикрыл за собой дверцу, тем самым получив какую-то иллюзию уединения: понял, что под испуганными взглядами школьницы и ее учительницы толком ничего не соображу.

Итак, что мы имеем. Контрабандист умолк навсегда. Но успел наобещать нам целую кучу всего нехорошего. И если все это было не просто спектаклем, разыгранным с целью вывести меня из равновесия и заставить потерять бдительность — чтобы внезапно напасть — положение у нас вырисовывается весьма такое себе.

Нет, конечно, негодяй запросто мог все это и выдумать — про друзей, которые скоро за ним придут, про их несусветную свирепость… Но будем исходить из худшего: какая-то доля правды в его словах содержится. Возможно — значительная доля.

То есть на подходе сюда — некие люди, по умолчанию — вооруженные. Которые, во-первых, наверняка попытаются завладеть контейнером — из-за него же, как понимаю, весь сыр-бор. Во-вторых, вероятно, захотят поквитаться за убитого соучастника. Ну и в-третьих, судя по всему, мало перед чем остановятся ради этих самых «во-первых» и «во-вторых».

А позвать на помощь мы не можем: чудо-телефон Пак проснется только через двенадцать часов — но и тогда у нас не будем к нему пароля — а чтобы заработали обычные мобильники, нужно вернуться поближе к цивилизации. Даже не представляю, как далеко вернуться. На двадцать километров? На пятьдесят? И это по горам…

В общем, как бы то ни было, напрашивался вывод: детей отсюда нужно срочно уводить. И желательно, при прочих равных — в том направлении, где есть надежда поскорее выйти на связь — чтобы уж, как тут говорят, одним камнем сбить двух птиц.

Вот только не привести бы мелких таким образом прямо в руки бандитов! А обойдется — не дать бы тем группу потом нагнать!

Эх, понимать бы хоть, откуда конкретно надвигается угроза! Тогда можно было бы тупо отправить Пак с детьми в противоположную сторону, а самому остаться здесь и прикрыть их отход. Ну а что, пистолет у меня есть, при вознесенном сознании стреляю я отлично! Патронов, конечно, маловато — ну так и попрет на меня, скорее всего, не взвод — несколько человек. Перещелкаю их, как в тире!

Но это — если знать, с какой стороны ждать врага. А я не знаю. И тот, кто теоретически мог бы что-то рассказать — убит.

Твою ж наперекосяк!

Да уж, задачка… Пойди туда, не знаю куда!

Хоть какую-нибудь бы подсказку!

Кстати, в том моем злосчастном сне ничего на этот счет не было? Да, Катя Кан советовала таким вещам не доверять, но про Гвона ведь все оказалось правдой! Может, мне еще что-то важное приснилось — тогда или в другой раз — а я забыл?

Я старательно напряг память, но воскресить в ней хоть что-то новое в тему мне не удалось. Тот пресловутый сон вставал перед моим мысленным взором четко, во всех подробностях, однако про контейнер там был лишь короткий эпизод, в основном же — шли потуги ученицы мудан продраться сквозь тернии… Что, видимо, тоже значило нечто важное, но к сложившейся у нас в горах ситуации прямое отношение едва ли имело.

Подумав о Кате, я почти машинально попытался воззвать к ней — без особой надежды и, как и всегда в последнее время, без малейшего результата. Да и чем она могла бы сейчас мне помочь, даже и откликнувшись? Девушка, мягко говоря, не всеведуща…

Так, стоп! Что-то будто бы промелькнуло на краю сознания! Сверкнуло — и пропало… Отмотаем-ка чуть назад… О чем я рассуждал? Про ученицу мудан — что ее возможности ограничены… Нет, не то… До этого — про сон… Кан говорила, что сны шаманам любят подкидывать демоны… А они, типа, исключительно коварны…

Нет, вот так дословно она, кажется, выразилась в другой раз. Когда… Когда мы с ней обсуждали награду, якобы положенную мне за то, что поделился способностями с Чан Ми!

Точно! Три услуги! И именно — ответы на вопросы! Как раз на случай, «когда самому их нипочем не найти — вообще или к нужному времени» — тоже слова Кан!

Так-так-так… Что это, если не именно то, что мне сейчас так необходимо⁈

Одна незадача: Катя мне так и не объяснила, как этой услугой демонов воспользоваться. Просто сказала, что можно задать вопрос… Или несколько связанных между собой вопросов. И, типа, обозначить их надо сразу, все вместе — пока демон не начал отвечать. Это важно, да — иначе получишь лишь часть нужных ответов…

Но как эти самые вопросы задать? Кому?

По идее — демонам. А значит, логичным было бы для начала прогуляться к границе мира духов — оттуда, наверное, проще докричаться…

Не теряя более времени, так я и сделал. Вознесся сознанием — зачем-то закрыв при этом глаза, хотя опущенные веки никак не влияли в таком состоянии на зрение — и мысленно во весь голос возопил:

«Эй, вы там! В тонком мире! У меня вопрос!!! В порядке первой из положенных мне в награду услуг!!!»

И тут же (и доли секунды не прошло!) услышал в ответ:

«Ну, вопрос и вопрос… Орать-то так зачем⁈»

Возликовав, я чуть было не упустил контроль над вознесенным духом, уже давно дававшийся мне практически на автомате. Но усилием воли все же сумел сохранить статус-кво.

А в следующий миг все вокруг затянуло густым сизым туманом, из которого вдруг лениво выступил… отчасти уже знакомый мне «тигрокрыс».

«Ты⁈» — ахнул я, второй раз подряд, уже от изумления — да что греха таить, от оторопи — едва не уронив сознание обратно в тело.

« Я, — осклабился демон. — А кого ты ожидал встретить, юный шаман? — не скрывая насмешки, осведомился он. — Может, Царя обезьян? Или дракона Канчхори? Нет, при мне все это заварилось — мне и расхлебывать! Так что у тебя за вопрос?» — деловито осведомился он.

«Я что, должен буду поверить — тебе? — хмыкнул я. — После того, как ты пытался убить Чан Ми⁈ — И торопливо добавил: — Это еще не сам вопрос, просто ремарка!»

«Раз не вопрос — не жди и ответа! — повел мордой „тигрокрыс“. — Хотя сам должен понимать, когда мне дозволена ложь, а когда… Ого! — не договорив, хохотнул он. — Да ты у нас не в курсе темы! Прешь наугад! Ну, удачи!»

«Мне кажется, ты пытаешься меня запутать, — решив не обращать внимания на подначки собеседника, заметил я. — Это, если что, тоже пока не вопрос!»

«А как ты хотел, юный шаман? – не стал на этот раз увиливать демон. — Не без этого, пытаюсь!»

«Короче! — заявил я, вспомнив, что время дорого — может, потому меня и стараются заболтать. — У меня есть вопрос, на который я желаю получить ответ! — произнес, как сумел, твердо. — Вернее, ряд тесно связанных вопросов. Сейчас я начну их задавать. Не начинай отвечать, пока не скажу, что пора. Это ясно?»

«Тигрокрыс» будто не услышал — даже смотреть на меня перестал, обратившись куда-то в сторону.

«И что молчим? Это по-прежнему не вопрос — технический момент!»

«Ты велел: не отвечать, пока не скажешь, что пора, — ощерился демон. — Ты не сказал — я не отвечаю. Мог бы и сейчас воздержаться — но уж больно ты потешный, даже жаль тебя!»

«Ясно, — угрюмо бросил я. — Что ж, тогда переходим к сути, — ну а что делать? Другого варианта все равно нет. — Итак. Действительно ли у человека, которого я застрелил несколько минут назад, имеются сообщники? — начал я, стараясь формулировать так, чтобы допускать поменьше двусмысленностей. — Если да — сколько их? И правда ли, что они в скором времени придут сюда? Если придут — или иным способом прибудут — то когда именно? Каким путем? Далее: эти люди несут угрозу детям из лагеря по соседству и их учительнице? Если несут — как эту угрозу устранить — исходя из имеющихся в моем распоряжении ресурсов? Как защитить детей и их учительницу — с гарантией? И еще… — вроде, основное было сказано, но я все же задумался о том, что мог второпях упустить. — И чтобы при этом, по возможности, не позволить сообщникам убитого мной человека завладеть контейнером, что стоит сейчас у меня в ногах! — добавил затем. — Последнее — крайне желательно, но в приоритете — уберечь детей и учительницу! — я взял еще одну короткую паузу, но больше ничего толкового в голову мне уже не шло. — Все, можешь отвечать!» — заявил на этом собеседнику.

«На твоей прежней родине, юный шаман, есть хороший анекдот, — оскалился „тигрокрыс“. — Поймал как-то еврей золотую рыбку. Она ему, как положено: загадывай, мол, три желания. Он: хорошо, хочу сто миллионов долларов, виллу на Багамах и жену-красавицу — это, значит, раз… Вот так и ты у нас!»

«Имею право!» — парировал я.

Ну, так, по крайней мере, утверждала Катя Кан — если я ее, конечно, верно понял.

«Да имеешь, имеешь! — и не подумал тут спорить демон. — Просто забавно наблюдать, как всеми силами пытаешься избежать ошибки… И ведь все равно же ее где-то допустишь! Все люди допускают!»

«Не тяни, отвечай уже!» — нетерпеливо потребовал я.

«Что ж, изволь. Только учти, юный шаман: будущее мне неведомо. Только прошлое и настоящее. О грядущем я могу лишь делать предположения, как правило — вполне обоснованные. Но что-то может пойти и иначе, неожиданно даже для меня… В общем, так. У застреленного тобой контрабандиста — кстати, его звали Ли Эо Дуун, считай эту информацию бонусом от фирмы — поблизости есть двое сообщников. Вскоре они в самом деле направятся на поиски своего товарища. И полагаю, будут здесь не позднее, чем через два часа. Возможно — даже через полтора. Но точно не ранее. Пойдут с востока. Сперва — напрямик через лес, затем — его краем, вдоль просеки, по которой ты сюда вчера приехал. Самое подходящее место, чтобы устроить им засаду — ста метров не доходя твоего грузовика, на берегу ручья, у раздвоенной сосны. Увидишь ее — ни с чем не перепутаешь. В качестве приманки можно использовать труп их сообщника. И когда они к нему подойдут — спокойно расстрелять из укрытия. Однако здесь уже многое будет зависеть от твоих навыков как стрелка. Но ты — шаман, значит — управляешь судьбами, и на твой личный счет я не способен дать надежный прогноз».

Ну, тут я как раз был в себе достаточно уверен. Вознесусь сознанием — и сработаю как надо…

«На случай же, если ты все же не преуспеешь и погибнешь, детям и учительнице надо лагерь покинуть, – невозмутимо продолжил между тем мой собеседник. — Пусть идут на восток — если выступят в течение получаса, с контрабандистами успеют разминуться, с хорошим запасом. В том направлении уже через пять-шесть часов интенсивного марша — и да, я делаю скидку как на то, что пойдут подростки, так и на качество дороги — короче, уже через пять-шесть часов марша их телефоны, у кого они есть, начнут ловить сеть… В общем, как-то так… Все, что я изложил — это лучшая стратегия из возможных, юный шаман! Полагаю, что ответил на твой вопрос сполна. Небо и Бездна свидетели — первая услуга мной добросовестно оказана. Так что — до встречи, юный шаман! Будь уж любезен, постарайся до нее дожить — с тобой, по-своему, занятно…» — и с этими словами демон исчез.

А мой дух, словно утратив под собой незримую опору, разом ввалился в тело — все ж таки контроль я не удержал. Но наш с «тигрокрысом» разговор в любом случае был завершен — пришло время действовать!

23. Сюрприз

Прежде, чем выбраться из кабины, я все же еще раз скоренько прокрутил в голове свой разговор с демоном. Где-то там определенно должен был таиться подвох — «тигрокрыс» этого особо и не скрывал. Но где?

Факты мой собеседник едва ли рискнул переврать — это я не столько даже понимал умом (типа, какой иначе смысл во всей истории с наградой), сколько чувствовал — видимо, шаманским чутьем. Значит, дело сводилось к чему-то иному…

Но, как бы то ни было, никакого альтернативного плана у меня не имелось. Как, собственно, и времени на раздумья. Поэтому, не найдя в предложенной демоном «стратегии» очевидных слабых мест с ходу, я решительно мотнул головой, распахнул дверцу и выпрыгнул из машины на дорогу.

Уже шагнув к терпеливо дожидавшемся меня на просеке Пак и Хи Рен, я сообразил, что вот она, первая неучтенная проблема: как объяснить учительнице (девочку, как мне казалось, можно было пока вывести за скобки), откуда у меня вдруг взялось столько точных вводных. Насчет сроков в нашем распоряжении, насчет направления, с которого приближается угроза… Решил сказать, что, мол, Ли Эо Дуун — так, кажется, демон назвал контрабандиста — кое о чем успел проболтаться раньше, до появления у грузовика кого-то еще, и лишь потом ушел в отказ…

Но не понадобилось и этого. Получив от меня четкую, недвусмысленную и внутренне непротиворечивую задачу, да еще и поставленную с уверенным видом (я старался), Пак дисциплинированно «взяла под козырек» и лишних вопросов задавать не стала. А вот школьники в лагере неожиданно подняли бучу. Причем, обе группировки единодушно — вот ведь не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Дети в один голос заявили, что никуда уходить не хотят и намерены «помочь товарищу Чону разобраться с бандитами»!

Я, честно говоря, под их напором даже слегка растерялся (нет, понятно, остаться в лагере никому позволять не собирался, но как укротить не в меру раздухарившихся подростков, не знал — разве что в воздух пару раз пальнуть, так ведь патроны нужно было беречь!). Но тут уже Пак- сонсэнним показала себя молодцом. На кого-то грозно прикрикнула, с кем-то доверительно пошепталась, кому-то беззастенчиво влепила затрещину — и бунт был благополучно подавлен. Вот что значит опыт!

Таким образом не прошло и двадцати минут после ухода «тигрокрыса» — тот, к слову, отводил на сборы полчаса — как лагерь опустел. Выступили школьники налегке, не взяли с собой ни личных вещей, ни продуктов — только одну из аптечек, фляги с водой и телефоны, у кого они были несмотря на команду оставить те дома.

Не отдал я уходившим и контейнер — хотя вскользь о нем и упомянул: Хи Рен видела его валявшимся у машины и в какой-то момент задала вопрос. Рассудил так: если все закончится хорошо, сам позже верну добычу властям. Ну а если что-то вдруг пойдет вкривь, и удача от меня отвернется… Пусть уж тогда лучше злодеи спокойно заберут свое и уберутся восвояси, чем, не найдя контейнера, бросятся в погоню за Пак и школьниками!

Проводив уходящую группу до просеки, я прошагал с ней вниз еще метров пятьдесят, после чего, окончательно простившись, углубился в лес — и почти сразу увидел приметную раздвоенную сосну, о которой упоминал демон. Перепутать ту с чем-то действительно было бы сложно. А неглубокая ложбинка возле ее корней и впрямь идеально годилась для того, чтобы залечь в ней в засаду — дальше лесок ненадолго редел, да еще и ручей его рассекал, так что все подходы отсюда просматривались более чем неплохо. Разве что слева, шагах в пятнадцати, стеной поднимались кусты — но с чего бы злодеям ломиться именно через них, косплея Катю Кан из моего сна? Это и трудно, и шумно…

В целом одобрив выбор «тигрокрыса», тем не менее я сделал пару кругов по окрестностям. Но лучшего укрытия не нашел — и вернулся к грузовику, за трупом Ли Эо Дууна. Перетащил его к месту будущей засады, положил на берегу ручья… Потом, подумав, переместил к дереву по соседству, прислонил к тому и усадил — посмертное окоченение еще не взяло свое, и тело контрабандиста оставалось гибким.

В такой позе покойник вполне мог сойти за человека, опустившегося на траву передохнуть — да задремавшего… Если бы только не дыра от пули, зиявшая у него во лбу.

Но это было делом вполне поправимым.

Я сходил в брошенный лагерь, нашел в палатке аптечку — одну унесла Пак, но оставались еще три — взял оттуда бинт и, вернувшись, хорошенько замотал им контрабандисту голову. То есть вроде как негодяю где-то здорово досталось, и в итоге он все же победил, перевязал полученные в схватке раны — однако уже на обратном пути обессилел… Ну, приблизительно так это должно было выглядеть.

Для пущей убедительности я положил рядом с бездыханным телом контейнер — вот теперь злодеи точно должны были клюнуть на мою приманку!

Покончив наконец со всеми этими приготовлениями, я сменил в пистолете магазин — вынул тот в котором не хватало трех патронов и вставил запасной, полный, предварительно его комплектность проверив. После чего залег у раздвоенной сосны и стал ждать «гостей».

* * *

«Тигрокрыс» говорил, что ранее, чем через полтора часа контрабандисты не появятся, но уже минут за пятнадцать до этого срока я был в полной боевой готовности. Оставалось лишь вознестись сознанием, чтобы отследить врагов еще на подступах. Что я и решил сделать — мимолетно удивившись непонятному внутреннему сопротивлению, возникшему у меня при этой мысли. Не обратив на него, впрочем, особого внимания, я уже предвкушал, как поднимаюсь над лесом и обозреваю свысока окрестности… но ничего подобного не произошло, дух из тела на волю не вырвался.

Нахмурившись, я повторил попытку — и снова неудачно.

Похолодев, я попробовал прибегнуть к «костылям», нужды в которых давно не испытывал — последовательному вызову разноцветных кругов и их пересчету — вплоть до шестого, красного… Но не смог высмотреть даже первого белого!

Что еще за на фиг⁈

«Не получается, юный шаман?» — раздался тут у меня в голове слащаво-участливый голос.

«Твои проделки⁈» — мысленно взревел я — лишь чудом не проорав это вслух.

«Тигрокрыса» я не видел — не вознесясь сознанием к границе мира духов, это было невозможно — так что только слышал. Но узнал коварного демона сразу.

«Ты мне льстишь, — последовал в ответ саркастический смешок. — Лишить шамана природных способностей — даже такого неумеху, как ты — это тебе не сладкая тыква! Не мой уровень, увы! Просто есть одно непреложное правило, можно даже сказать, закон природы — не мной придуманный: после первой услуги пару часов — ну, приблизительно: как известно, время на небе и на земле летит неодинаково — никаких вознесений! А потом еще два часа — можно, но с утратой контроля над телом. Дальше — наладится, как было. Ты не знал? Вижу, что не знал! Мог бы спросить, как работает твоя награда — первой услугой! Еще две бы осталось — там бы уже с умом действовал!»

Я заскрежетал зубами. Блин, так и следовало поступить!

«Правда, вторую услугу тогда получил бы не раньше, чем через те самые четыре часа — два плюс два, — лукаво заметил тут „тигрокрыс“. — Так что не переживай — как говорится, что белых бобов пять мер, что красных бобов пять мер, разницы никакой! Так даже лучше получилось. Или без вознесения стрелять — совсем никак?» — ехидно осведомился он.

«Справлюсь!» — буркнул я.

Ну демон, ну зараза! Впрочем, чего-то такого следовало ожидать…

Да и что бы поменялось, знай я об этом долбаном правиле? Только лишними сомнениями бы промучился — и все равно пришел бы к тому же самому, скорее всего!

«Кстати, это еще не все новости!» — хмыкнул между тем мой незримый собеседник.

«Что еще у тебя⁈» — скривился я.

«Сейчас, обожди несколько секунд… — пробормотал демон — и вдруг начал отсчет: — Три… Две… Одна… Сюрприз! Оглянись!» — воскликнул весело.

Я не просто оглянулся. Не зная, чего ждать сзади, стремительно откатился в сторону, выставляя вперед пистолет с взведенным курком. Увидел, как совсем рядом качнулись ветки — и лишь в самый последний момент успел остановить уже дернувшийся жать на спуск палец, услышав звонкое:

— Чон- сонсэнним, это я, не стреляйте!

Из зарослей показалась Хи Рен.

— Да чтоб тебя!.. — сказанное мной в сердцах школьнице в нормальной ситуации совсем не предназначалось бы для детских ушей, но зато сполна сейчас отражало нахлынувшие на меня чувства. — Что ты тут делаешь, твою наперекосяк⁈ — продолжил я все же самую малость сдержаннее.

— Пришла… помочь… вам… — пролепетала девочка, смешавшись.

— Чем помочь⁈

— Ну, в прошлый же раз у меня получилось! — вскинула голову Хи Рен. — Может, и тут… Например, вдруг они вас ранят? Я перевяжу! Или еще как-то пригожусь!

«Ну, оставляю вас тет-а-тет! — сорвал мой готовый уже слететь с губ резкий ответ насмешливый голос демона. — Полюбуюсь на это издали! Кстати, в порядке платы за удовольствие: враги приближаются! Выйдут к ручью через двадцать две… Нет, уже через двадцать одну минуту!»

— Я обязана была вернуться и помочь все исправить! — насупившись, заявила между тем школьница. — Потому что это все — из-за меня! — голос ее вдруг задрожал — от недавней решительности там не осталось и следа.

— Что значит, все из-за тебя? — нахмурился я, малость сбитый с гневной волны — не то вмешательством в разговор «тигрокрыса», не то этой внезапной переменой с девочкой.

— Ведь это я испортила телефон Пак- сонсэнним! — уже чуть не плача, выдала в ответ Хи Рен.

Хм…

— Так, сопли резко подобрали! — строго прикрикнул на нее я — отчасти следуя недавнему примеру упомянутой Пак. Обычно в такой ситуации я вел себя с ученицей иначе — максимально мягко — и зачастую все заканчивалось рыданиями. А тут школьница и впрямь перестала шмыгать носиком и сбивчиво, но объяснила:

— У О Ин Су — мальчика из моей пятерки, мы с ним вместе над «домашним заданием» работали — перед самым нашим походом маму в больницу увезли. В тяжелом состоянии. Он даже хотел в Пхеньяне остаться, но тогда нас бы подвел… Меня и Ли Мин Со… Поэтому пошел. Но очень переживал. Просил у Пак- сонсэнним телефон,чтобы позвонить домой, узнать, что там и как. Но она ему не разрешила. Сказала: не положено. Я не могла его не выручить! И… И стащила вчера вечером у Пак- сонсэнним телефон! Думала, позвоним — и сразу вернем. Но там кнопки странно расположены, мы в них тыкались, тыкались — не заработало! Наверное, случайно активировали тот пароль… И два раза его ввели — снова ненарочно, пока пытались номер набрать… Но сами этого не поняли. А когда у нас ничего не получилось, я просто положила телефон на место… Вот… Я лишь хотела помочь товарищу! — с потугой на вызов закончила она.

— Как теперь — хочешь помочь мне, — вкрадчиво проговорил на это я. — Я понимаю. Но, видишь ли, не всегда помощь бывает уместна — даже самая искренняя. Другу своему ты в итоге только навредила — согласна? Не заблокируйся телефон — военные или Кукка анчжон повисон уже были бы на пути сюда! Хотя хотела как лучше, да… Сейчас — то же самое. Так ты ничего не исправишь и мне не поможешь — только помешаешь! Поверь, это так! Я уж молчу о том, что ты подставила свою учительницу: что она сейчас думает⁈ А если тоже вернется за тобой? И по пути наткнется на бандитов?

— Не вернется, — пробормотала девочка. — Наши ей скажут, что я вперед по дороге ушла. Я договорилась.

Ишь ты! Продумала!

— Пусть даже и так, — покачал головой я. — Главного это не отменяет: здесь и сейчас ты мне ничем помочь не можешь. А вот помешать — ненамеренно, конечно — сумеешь легко! Поэтому поступим следующим образом, — уже не терпящим никаких возражений тоном отчеканил я. — Ты сейчас отсюда уйдешь. Бегом убежишь! Направишься… — блин, куда бы ее понадежнее услать? — Направишься в сторону того дерева с надписью — ну, где была партизанская стоянка! — нашел я решение — в те края контрабандисты за ней точно не попрутся! — Помнишь дорогу?

Хи Рен кивнула — похоже машинально. Хотела что-то сказать, но я остановил ее резким жестом.

— И останешься там, у памятного дерева. Как все здесь закончится, я за тобой приду. Поняла?

Школьница снова кивнула.

— Тогда — иди! Живо! Или… — чем бы ее припугнуть? — Или возьму тебя за руку — и отведу! — не придумал лучшей угрозы. — И пусть бандиты забирают то, за чем пришли!

— Но так же нельзя! — вытаращила глаза девочка.

— Вот именно! Потому — уходи добром!

Пару секунд Хи Рен еще колебалась.

— Хорошо, — сдалась затем. — Только вы… Чон- сонсэнним, только вы не умрите, хорошо? — прошептала вновь задрожавшим голосом.

— Обещаю, — выдавил улыбку я. — Все, беги!

— Да…

Слезы таки брызнули у нее из глаз — но уйти школьница ушла.

24. Когда не поддался соблазну

«Тигрокрыс» то ли просчитался, то ли нарочно ввел меня в заблуждение. Причем, скорее — последнее. Как бы то ни было, «гости» объявились у ручья ни через какие не через двадцать — уже всего через десять минут после тех его слов! То есть хоть самую малость затянись наш спор с Хи Рен…

Вот и верь после этого демонам!

Впрочем, надо полагать, тот, что называется, был в своем праве: услуга оказана, теперь — ври не хочу!

К счастью, школьницу я сумел отослать достаточно быстро — да и сам оставался начеку, так что врасплох враги меня не застали.

Но вот вышли они к моей раздвоенной сосне в максимально неудобном для достойной встречи месте — из-за тех самых густых кустов, что так не понравились мне еще в ходе рекогносцировки. Напрямик сквозь шипы и колючки злодеи, конечно, не ломились — но двигались краем терний и остановились под их каким-никаким прикрытием, дальше не сунувшись. Да еще и так встали, что один из контрабандистов почти полностью заслонил от меня второго.

Будь при мне способность возноситься сознанием — думаю, я бы сумел выцелить врагов и там, но сейчас стрелять не рискнул, решил выждать. На всякий случай все же снова попытался призвать цветные круги (что, если «тигрокрыс» и на этот счет мне солгал — и спасительный дар вернется раньше?), но, увы, безуспешно.

Ладно, не будут же контрабандисты вечно прятаться от меня по кустам да друг за дружку! Своего «прикорнувшего» у дерева товарища они прекрасно видят — не могут не видеть — как и вожделенный контейнер рядом с ним. Так что рано или поздно подойдут…

Тем временем, «гости» коротко посовещались — о чем, я, понятно, не слышал — и один из них действительно двинулся вперед. Осторожно, почти крадучись — опасливо озираясь и судорожно тыча по сторонам стволом пистолета. А вот другой остался на месте — и даже будто бы отступил еще на шаг, почти слившись теперь с зеленью зарослей.

Вот как, значит? Ну что ж…

Приблизившись к телу Ли Эо Дууна, первым делом контрабандист сцапал с земли контейнер, и лишь затем склонился над трупом.

— Готов! — без каких-то особых эмоций сообщил он через несколько секунд, выпрямившись и обернувшись к напарнику. После чего добавил: — Груз у меня!

Я понадеялся, что теперь из-за укрытия покажется и его сообщник — и оба они наконец окажутся у меня как на ладони — но тот с места не сдвинулся. Хуже того, отрывисто бросил:

— Вижу. Уходим!

Завладевший контейнером контрабандист кивнул — и, окончательно отвернувшись от мертвого товарища, шагнул обратно к кустам.

Не скрою, был у меня соблазн дать им обоим спокойно убраться восвояси: отомстить за смерть Ли Эо Дууна злодеи, похоже, особо не жаждали и, заполучив, что хотели, явно не стали бы теперь ни преследовать ушедших по просеке Пак со школьниками, ни обшаривать окрестности лагеря в поисках Хи Рен…

Ох, немалый соблазн!

Но это было бы как-то… Неправильно, что ли?

И дело не в том, что за утраченный контейнер с меня наверняка бы потом спросили, кому положено — уж отбазарился бы как-нибудь, думаю. И, может быть, даже не в том, что узнай правду о случившемся та же Хи Рен или, скажем, Джу — они бы меня здесь категорически не поняли. Кроме всего прочего, не узнали бы они правды!

Просто сейчас я видел перед собой чистое, концентрированное зло.

Это не было рациональным соображением: в отличие от Ли Эо Дууна, хладнокровно застрелившего безоружного Ана и угрожавшего Хи Рен, эти двое пока такими уж записными негодяями себя не показали. Ну, промышляют ребятки контрабандой — с кем не бывает! А их равнодушное отношение к смерти сообщника как раз могло быть связано с его яркими личными качествами…

И тем не менее.

Потом я объяснил себе эту свою убежденность тем, что, безуспешно попытавшись вознестись сознанием, полшага к границе мира духов все же сделал (последнее в свое время получило своего рода подтверждение). И, застряв там, в этакой неустойчивой полупозиции, обостренно воспринимал сейчас то, о чем в другой ситуации мог бы только догадываться.

К тому же, похоже, контрабандистам беззастенчиво подыгрывал тварюга-«тигрокрыс» — с его пресловутыми двадцатью минутами, обернувшимися на поверку всего десятью. Тоже фактор!

Ну и просто не люблю незаконченных дел…

В общем, я открыл огонь.

Сперва, не по ближнему из противников, а по тому, у кустов. Рассудив, что, если спугну, потом его уже точно не достану, а с первым, маячившим на самом виду, по идее, разобраться еще успею…

Оправдался этот мой расчет лишь отчасти. Две пули ушли в сторону зарослей, скрывавшийся в зелени контрабандист рухнул, как подкошенный — и затих. Есть один!

Я перенес прицел на его сообщника, но, сориентировавшись, тот успел метнуться в сторону. Я выстрелил — и, видимо, даже куда-то попал: контрабандист отрывисто вскрикнул и выронил контейнер. Но сам, подобно своему напарнику, не повалился — а рыбкой нырнул под прикрытие соседнего дерева, откуда почти тут же дважды пальнул ответ. Скорее, наобум — но в целом направление угадав.

Свист пуль вынудил меня поостеречься, и я упустил момент, когда противник бросился наутек. Ждал, что тот попытается как-то дотянуться до потерянной добычи — тут-то я его и подловлю — но контрабандист внезапно взял да и ломанулся прочь! Не назад, откуда пришел — и где бы идеально подставился под мой выстрел — а вглубь лесной чащи!

Запоздало я послал ему вдогонку пулю, но тут уже наверняка промахнулся.

Топот и треск, сопровождавшие беглеца, утихли вдали, и на месте скоротечной перестрелки установилась тишина. Выждав еще какое-то время, я осторожно выдвинулся из-за раздвоенной сосны. Подобрался к валявшемуся на земле контейнеру. Помедлив, подобрал его — еще толком не решив, что собираюсь делать дальше…

Как вдруг из леса — со стороны лагеря — послышался выстрел. И сразу за ним прилетел полный отчаяния отголосок детского крика:

— Чон- сонсэнним!.. — не знаю, действительно ли я услышал что-то конкретное — или лишь додумал, на самом деле слов не разобрав. Но ни на миг не усомнился, что голос принадлежит Хи Рен — тоже, впрочем, едва ли его с такого расстояния именно узнав, скорее — просто приняв это как данность.

Сорвавшись с места, я бросился на звук.

На подходе к поляне лагеря у меня хватило ума сбавить шаг, а затем и вовсе двинуться короткими перебежками, от дерева к дереву. Но мой противник и не подумал меня подстерегать. Он стоял недалеко от палаток, лицом в мою сторону, и служил бы, пожалуй, неплохой мишенью… если бы не выставил перед собой как щит перепуганную девочку.

И да, это была Хи Рен.

Левой рукой злодей обхватил школьницу за шею, а правой приставил к ее виску дуло пистолета. Соответствующее плечо контрабандиста было залито кровью, но держать оружие это ему ничуть не мешало, и я решил, что рана там пустяковая. А присмотревшись, понял, что дело и вовсе не в руке: алые капли стекали на нее сверху, по шее.

— Эй, ты там! — прокричал тем временем злодей — не уверен, что он мог сейчас меня видеть, но, возможно, какое-то движение на краю леса уловил. — Тебя ведь зовут Чон, да? Ты учитель? — видимо, насчет недавнего «Чон- сонсэнним» я таки не ошибся. — Слушай меня, Чон! Мне нужен тот контейнер! Очень нужен! А тебе, надеюсь, дорога эта девчонка! Поэтому предлагаю обмен! Или пристрелю ее! А потом и до тебя доберусь! А отдашь мне, что прошу — девчонку отпущу и уйду! Ну, что скажешь⁈

Я поднял пистолет — но затем снова его опустил. Нет, отсюда в гада не попаду, а вот в Хи Рен — запросто.

Твою ж наперекосяк! Какого корейского демона она меня не послушалась⁈ Почему не ушла «партизанской тропой», как было ей велено⁈

— Ждать мне некогда! — нетерпеливо заявил между тем ее пленитель. — Отзовись, учитель Чон, или стану отстреливать от твоей ученицы кусочек за кусочком! Начну, пожалуй, с правого уха — ты мне его как раз должен!

Должен? А, понятно: вот откуда ему на плечо стекает кровь! Видимо, та моя пуля пробила контрабандисту ухо…

— Но если мы договоримся — так и быть, этот долг тебе, пожалуй, прощу! — продолжил злодей. — Но поторопись, Чон! Не то живо его сквитаю! С процентами! Ну? Считаю до десяти — и забираю ее ухо! Для разминки! Один… Два…

Проклятье! Что же делать? Попробовать незаметно обогнуть поляну и зайти противнику за спину? Нет, и близко не успею…

— … Четыре!.. Пять…

Я в очередной раз попытался вознестись сознанием — не сработало.

— … Шесть… Семь…

Да дался мне этот гребаный контейнер! Если нет иного способа спасти Хи Рен…

— … Девять…

— Стой! — выкрикнул я. — Давай и впрямь попробуем договориться по-хорошему!

— Другое дело! — осклабился контрабандист. — Сделаем так! — деловито продолжил он. — Сейчас я отступлю еще на несколько шагов назад. В результате мы с тобой окажемся друг для друга вне досягаемости прицельного выстрела! Ты выставишь контейнер на краю поляны — так, чтобы я его четко видел. После чего отойдешь на дальний ее конец — вон туда, к тем бревнам! — последовал кивок в направлении места, где вчера школьники пели песню про гигаватты. После этого я заберу контейнер — и отпущу твою девчонку!

— А где гарантия, что отпустишь? — требовательно осведомился я.

— Ну а что мне ее, с собой в горы тащить⁈ — бросил на это мой противник. — Время дорого — на кой мне сдалась такая обуза? Если серьезные люди догонят — девчонкой от них будет не прикрыться!

Ну, допустим…

Эх, и что было упираться, а не отпустить контрабандистов с контейнером там, у раздвоенной сосны⁈ Инфернальное зло мне, блин, привиделось! Сейчас хоть не стояла бы на кону безопасность Хи Рен…

А теперь у меня особо и выбора-то нет!

— Согласен! — крикнул я. — Отходи, как сказал!

Злодей неспешно попятился к палаткам, потянув за собой девочку. Дождавшись, когда он достаточно удалится, я высунулся из-за деревьев и поставил на траву контейнер.

— Теперь — ты отойди! — велел мой противник.

Я двинулся краем поляны в сторону.

В свою очередь выждав, контрабандист направился к контейнеру, старательно держа заложницу между собой и мной — хотя теперь дистанция вполне позволяла ему не опасаться моего пистолета.

Вот они уже у цели.

Подозрительно покосившись в мою сторону — видимо, напоследок еще раз оценивая разделявшее нас расстояние — злодей отпустил шею Хи Рен, но оружие продолжил держать возле ее головы. Резко нагнулся, поднял контейнер…

И в этот момент я вдруг почувствовал, что медленно оседаю на траву. Сперва не понял, что происходит, но затем сообразил — это дух вырвался из тела! То есть после моих недавних бесплодных попыток его оттуда вытолкнуть он у меня и впрямь удерживался на месте лишь внешним запретом на вознесение, а теперь, видимо, истекли обозначенные демоном два часа…

Тут, похоже, «тигрокрыс» не обманул. Как не соврал и в том, что теперь какое-то время при вознесении сознанием я лишусь контроля над телом — то-то оно начало падать!

Ну а дух мой устремился в сторону контрабандиста и Хи Рен — должно быть, непроизвольно, никакого практического смысла в этом незримом броске не имелось. И приблизившись к ним, я уловил обращенные к девочке слова злодея, которые едва ли сумел бы расслышать с того места, где осталось мое тело:

— Знаешь что, детка? Ушко-то тебе я все же, пожалуй, на прощанье продырявлю! Это будет справедливо! И скажи спасибо, что только ушко!

Оцепеневшая школьница даже не дернулась, а злодей повел стволом пистолета… И вдруг оружие уронил. Сделал неуверенный шаг в сторону, еще один, раскрыл рот в беззвучном крике — и рухнул ничком.

Аккурат под левой лопаткой у него торчала плоская металлическая рукоять метательного ножа.

А мигом позже из-за деревьев на поляну с самодовольным видом выступила «дважды лауреатка» Ким Ю Джин.

25. Петля

— Эй, доблестный воин! — видимо, так Ким Ю Джин обыграла название некогда полученной Хи Рен боевой медали. — Ты там штанишки с перепугу не обмочила?

Не дождавшись ответа, она шагнула к однокласснице и подергала ту за руку — как неживую.

— Откуда ты тут? — будто отмерев, потерянно пролепетала моя ученица.

— Оттуда же, откуда и ты! — хмыкнула «дважды лауреатка». — Слиняла от остальных по пути. Нельзя же, чтобы вся слава снова досталась одной тебе!

Тем временем, заложив незримый вираж, мой дух стремительно вернулся обратно в тело, успевшее без него оказаться беспомощно распростертым на земле. Проворно вскочив на ноги, уже на своих двоих я бросился к школьницам.

При моем приближении Ким умолкла и выжидающе на меня посмотрела — вроде будто бы и с вызовом, но одновременно опасливо.

— Мастерский бросок! — счел нужным похвалить ее я, кивнув на убитого контрабандиста. — И очень своевременный!

В том, что недавний пленитель Хи Рен мертв, я удостоверился, еще пребывая духом вне тела — как уже, кажется, говорил: глядя с границы тонкого мира, живого с неживым не перепутать.

— В последний момент чуть рука не дрогнула! — не слишком умело придав своему тону небрежность, откликнулась между тем девочка. — Но я справилась!

Под конец голос Ким все же слегка утратил твердость, а во взгляде, брошенном ею на убитого, промелькнуло смятение. И хорошо! Даже делая скидку на обрушившееся сейчас на школьницу цунами адреналина: отнесись она к случившемуся — и сделанному ею самой — вовсе без трепета, я бы, пожалуй, ужаснулся. Но нет, хладнокровно-циничной моя юная собеседница сейчас лишь старалась казаться — впрочем, у нее почти получалось.

— Молодец, — искренне похвалил ее я.

— Спасибо, товарищ Чон, — «дважды лауреатка» судорожно поклонилась — тем самым заодно пряча выдававшие ее истинное состояние глаза.

Ну а я подобрал пистолет убитого контрабандиста. Поставив на предохранитель, сунул оружие в карман — и повернулся к Хи Рен.

— Простите, Чон- сонсэнним… — едва поймав на себе мой взгляд, выговорила та.

С ходу приступать к нотациям — да еще и при насмешнице Ким — я, вообще-то, не собирался. Но девочка вроде как сама начала разговор — и почти непроизвольно у меня вырвалось:

— Хи Рен, почему? Я же просил тебя уйти! Время было!

— Я и хотела… — повесив голову, пробормотала моя ученица. — Бегом побежала — как вы и сказали! Но ногу подвернула! Решила заскочить в палатку, залезть в аптечку и наложить тугую повязку — а то совсем не могла идти! — в доказательство девочка слегка задрала правую брючину: ее тонкую щиколотку действительно стягивал бинт. — В первой палатке аптечки не оказалось — я во вторую похромала… Нашла, сделала — но время прошло… А выхожу — этот из леса выбегает, — показала она глазами на тело на траве. — Думала, не заметит меня — но он заметил. Поняла: далеко не убегу! И тогда решила его в нашу ловушку заманить! Ну, с петлей! Рванулась в ту сторону… — приподняв руку, коротко махнула она в сторону дальнего конца поляны.

— Погоди! — нахмурился я. — При чем тут ваша ловушка? Она же… Ну, типа, разряжена!

— Заряжена… — буркнула в землю Хи Рен.

— Как это?

— Ну, что я утром, до общего подъема, из палатки-то вылезла… Когда потом выстрелы услышала… Это мы с О и Ли противовес поднимали. Пока Пак- сонсэнним и товарищ Гвон спят и не видят. Хотели… Хотели кое-кому кое-что доказать, — косо стрельнула она глазами на одноклассницу. — Но это не важно! — заявила тут же. — Главное — все приготовили! А тут началась та кутерьма… И ловушка так на взводе стоять и осталась!

Да уж… Выходит, следовало все же с ней вчера строго поговорить!

— А если бы кто-нибудь случайно угодил в вашу петлю? — только и сподобился теперь, что покачать головой я.

— Мы за ней приглядывали! Все трое! Да и не ходил туда никто — что в том конце лагеря вообще делать? Ну а когда бандит за мной побежал — я и подумала: все, как в нашем спектакле! Ну, про партизан! И дернула к ловушке…

— Ну ты, Нам, и дура! — едко хмыкнула тут Ким. — Ясно же было, что на человеке ваша глупая поделка не сработает!

— Сработала бы! — упрямо мотнула головой Хи Рен. — Только… Только я не добежала… Бандит выстрелил, я машинально обернулась, споткнулась, упала… А пока вставала, он меня уже догнал! Вот… Пожалуйста, Чон- сонсэнним, простите меня! — горестно повторила она. — Я вас подвела…

— Что ж, если конец хороший — то все хорошо… — не нашел я ничего лучше, как только выдать местный вариант подходящей случаю поговорки.

— Чон- сонсэнним, а вы действительно собирались отдать ему контейнер? — слегка приободрившись, тут же спросила моя ученица. Похоже, этот вопрос здорово ее беспокоил.

— Ну… — неопределенно протянул я.

— А, я поняла! — воскликнула тут Хи Рен. И — зачем-то понизив голос до шепота — выдала: — Это не настоящий контейнер! Поддельный! Поэтому вы его и хотели ему подсунуть, да?

— А настоящий где-то спрятан? — не замедлила осведомиться Ким.

— Э… Знаете что, пойдемте-ка разрядим ваша ловушку! — заявил я, решив поднявшуюся тему не развивать. — Пока в нее кто-то не угодил!

— Так нет же никого! — развела руками моя ученица. — Ну, кроме нас…

— Когда Пак- сонсэнним дозвонится, куда следует — здесь станет не протолкнуться! — менторским тоном заявила на это ее одноклассница.

— А, ну да… — признала Хи Рен. — Только у меня быстро не получится идти, — подняла она на меня глаза. И пояснила: — Нога…

— Можешь пока здесь посидеть, подождать, — предложил я.

— Нет! — замотала головой девочка. — Вы там без меня не разберетесь! Еще и сами попадетесь — петля же замаскирована!

Кажется, одноклассница снова хотела бросить ей на это что-то язвительное — типа, да ничего же не сработает, успокойся уже! — даже успела открыть рот — но тут мимолетно установившуюся на поляне тишину внезапно разорвал сухой треск выстрелов. Не одиночных, пистолетных — будто бы короткая очередь. Откуда-то совсем неподалеку…

В следующий миг Ким Ю Джин, как подрубленное под корешок молодое деревце, повалилась на траву.

* * *

Выглянув из-за ствола сосны, я выстрелил в темную фигуру вдалеке и, пока в ответ не прилетела очередная очередь, отбежал назад на несколько шагов — под прикрытие нового дерева. Успел: посланные противником пули выбили фонтанчики земли там, где я только что проскочил. Переведя дух, глянул на пистолет в своей руке: затвор застыл в крайнем заднем положении. Кончились патроны!

Это уже был второй расстрелянный мной в ноль магазин — но в запасе у меня еще был пистолет бандита, убитого на поляне. Его-то я сейчас и достал. И — все по кругу. Выглянул — выстрелил — перебежал — выдохнул…

Мы отступали краем леса, огибая пустой лагерь. Я наш отход прикрывал, Ким и Хи Рен ковыляли, поддерживая друг друга: на двоих у них сейчас было две с половиной рабочих ноги. Моя ученица хромала — считаем за полторы. А вот ее одноклассница на свою левую ступить не могла вовсе — там, на поляне, одна пуля угодила ей в бедро, а еще одна — в голень. До леса метательницу ножей дотащил я — сам при этом лишь чудом не попав под раздачу: новым вражеским выстрелом мне оцарапало голову на два пальца выше виска. Сантиметром бы правее — и каюк!

Преследователь был вооружен куда лучше моего — и патронов не жалел. Сперва я решил, что это подоспел еще один сообщник Ли Эо Дууна — третий, о котором демон меня вероломно не предупредил (хотя в рамках услуги — наверняка ведь должен был!). Но оказалось, что тут на «тигрокрыса» я грешил зря — сам был виноват: очухался бандит, которого я, как думал, подстрелил у раздвоенной сосны.

Хотя, вообще-то, действительно подстрелил. Улучив момент, я вознесся сознанием и слетал на разведку. Тогда-то, кстати, и рассмотрел, что у противника за оружие: это был пистолет-пулемет с цилиндрическим (кажется, это называется «шнековым») подствольным магазином, типа российского «Бизона» — видимо, клон местного производства. А еще увидел, что наш преследователь весь в крови. Ранен он был, на мой не самый профессиональный взгляд, более чем серьезно — дважды: в бок и в ключицу. Собственно, тут-то я и сообразил, что это мой старый клиент — в первый-то раз лица его толком не разглядел…

По-хорошему, в таком состоянии от раздвоенной сосны он никак не мог сюда дойти — а уж тем более еще и активно гонять нас теперь по лесу, как зайцев. Однако дошел — и гонял. И в ходе той же вылазки я понял, как ему это удалось: на моих глазах контрабандист выудил из кармана шприц и, скривившись, вколол себе дозу какого-то препарата. Не иначе, уже не первую…

Какой непростой, оказывается, товарищ-то — хоть нам совсем и не товарищ! Стимуляторы, «Бизон» этот с магазином аж на шестьдесят четыре патрона… Явно не рядовой контрабандист!

Тягаться с таким в лоб, имея на руках двух покалеченных школьниц и радикально уступая в вооружении, было, по-хорошему, делом почти безнадежным. Но у нас имелся какой-никакой план.

— Чон- сонсэнним, пора! — вполголоса окликнула меня сзади — ну, или спереди, если исходить из направления нашего движения — Хи Рен.

Злополучный контейнер, кстати, был зажат у нее под мышкой — именно девочка его подобрала, когда я рванулся к упавшей Ким, и так с тех пор и несла.

— Давай! — чуть помедлив напоследок, бросил ей я — и, высунувшись, выстрелил три раза подряд, вынуждая преследователя затаиться.

А школьница, оставив раненую одноклассницу, птахой выпорхнула на поляну — да, с контейнером в руках. Выскочила туда, торопливо огляделась — и кивнула: готова. А затем закричала во весь голос:

— Чон- сонсэнним, я здесь! — не для меня старалась — для нашего противника.

— Да выкинь ты наконец этот проклятый контейнер! — истошно заорал в ответ я — тоже исключительно на публику, по сценарию. — Одни проблемы от него! Бросай — и убираемся отсюда!

Ход, конечно, был более чем рискованным: девочка стояла на самом виду — пусть и отбежала подальше — и являлась сейчас прекрасной мишенью… Но нужно было, чтобы контрабандист ее услышал — и увидел, где она оставит столь необходимую ему вещь. Иначе запросто мог контейнер — в стороне, в траве — просто не заметить.

И сам я, вместо Хи Рен, провернуть подобное, увы, не сумел бы: только она знала, где и как следует разместить приманку.

— Хорошо, оставлю его тут! — для верности громогласно подтвердила школьница — и не столько бросила, сколько бережно положила контейнер себе под ноги. После чего опрометью метнулась обратно в лес.

Ну а я принялся стрелять — не давая сделать того же нашему преследователю и надеясь, что все, что нужно, рассмотреть и понять он успел.

Очередь в сторону поляны все же ушла — но к тому моменту Хи Рен уже ускользнула под прикрытие деревьев. Я же рванулся к Ким, подхватил раненую девочку на руки — и, уже не разбирая дороги, ломанулся прочь.

На пути у нас лежал неглубокий кривой овражек, по которому мы и надеялись уйти, если не выгорит с планом А. Но запасной вариант «провис» даже раньше основного — скатившись по откосу, снова вскочить на ноги моя ученица не сумела. Нет, она честно попыталась — но жалобно ойкнула и беспомощно села обратно на землю.

— Все, Чон- сонсэнним, больше не могу! — виновато пробормотала она. — Нога совсем не держит!

Я торопливо прикинул, сумею ли нести двоих школьниц разом. Ну, так-то, пожалуй, справлюсь — но отстреливаться при этом уже точно не получится! Впрочем, там у меня и патронов осталось — слезы одни…

Аккуратно ссадив на землю Ким — чтобы подхватить ее иначе, освободив руку для Хи Рен — прежде я все же высунул голову над краем оврага: наш враг как раз вышел на поляну. Далековато для прицельного выстрела — да и спугнуть его сейчас было не лучшей идеей…

А контрабандист уверенным шагом подошел к контейнеру, огляделся, нагнулся… И ничего не произошло — ну, кроме того, что он снова выпрямился, уже с драгоценной добычей в руке.

— Я же говорила: ерунда эта ваша ловушка! — фыркнула «дважды лауреатка» — балансируя на одной ноге, она тоже выглянула из оврага.

Твою ж наперекосяк!

Повинуясь полуосознанному порыву, я вскинул руку и выстрелил в преследователя. Понятно, не попал — но заставил того дернуться…

Вот тут-то оно и случилось. По траве вокруг контрабандиста вдруг пробежала волна, затем нога его резко — и совершенно неестественно — задралась вверх… И через секунду наш враг повис вниз головой! Не так высоко, как было с соломенным чучелком — но руками до земли не доставая.

Контейнер он при этом каким-то образом сумел удержать — а вот оружие выронил. Хорошо, что не наоборот, к слову!

— Есть! — не сдержал торжествующего возгласа я.

Ким радостно мне вторила.

— Получилось? — с несмелой надеждой выговорила со дна оврага Хи Рен.

— Да! — подтвердил я. — Попался!

— А я ведь говорила! — просияла девочка.

* * *

— Чон- сонсэнним, не смотрите сюда пока, пожалуйста, — деловито попросила меня Хи Рен.

— А что такое? — не понял я.

Из оврага мы уже выбрались и теперь, подобрав трофейный пистолет-пулемет, я прикидывал, стоит ли вынимать угодившего в западню контрабандиста из петли — или пусть пока так и повисит.

Обе девочки сидели на траве неподалеку — причем моя ученица успела дохромать до ближайшей палатки и вернулась оттуда с аптечкой. С которой теперь и склонилась над бледной, но изо всех сил хорохорившийся одноклассницей.

— Ю Джин нужно срочно перевязать, — пояснила Хи Рен. — А для этого надо… В общем, надо бы с нее штаны снять! А может, и не только штаны…

— Хорошо, — усмехнулся я.

До «не только» там дело не дошло — рана была ниже — и через пару минут мне позволили повернуться.

Пока Хи Рен мотала бинт, «дважды лауреатка» — один из своих значков она, кстати, потеряла где-то в лесу, но, похоже, особо о нем не горевала — принялась ей в подробностях растолковывать, как правильно метать нож, если хочешь попасть им в цель с более-менее приличного расстояния. Может, это Ким, конечно, так боль в раненой ноге старалась заболтать… Но что-то мне подсказывало, что период враждующих группировок в их школьном классе навсегда останется в прошлом…

…А часов через пять над поляной завис вертолет, и на головы нам, как бобы, посыпался бравый спецназ.

26. «Голова обвязана, кровь на рукаве…»

Высадив десант, вертолет ушел в сторону просеки, где нашел место для посадки. На этой винтокрылой машине нас с Хи Рен и Ю Джин чуть позже и переправили в городок Хесан, административный центр провинции Янгандо. Обе девочки были в полнейшем восторге от полета — всю дорогу не отлипали от иллюминаторов — ну а я, признаться, почти поверил, что такими темпами еще и успею к утру субботы в Расон.

Но нет, конечно же. В Хесане мы застряли основательно — на добрые двое суток. Ну как добрые — случались у меня, честно говоря, деньки и получше. А в течение этих я трижды пересказал все случившееся с нами в лесу — трем разным следователям — и еще два раза изложил все то же самое письменно. В перерывах же между допросами отправлялся коротать время в тесную одиночную камеру без окон.

Обращались со мной, впрочем, вполне вежливо — ну, может быть, кроме первого часа в Хесане, когда я заявил следователю из Кукка анчжон повисон, что стану отвечать на его вопросы только после санкции своего непосредственного руководства — и в присутствии представителей военной прокуратуры. Не знаю, может перестраховался — но в свете былого противостояния вокруг Пэктусан решил, что тут лучше «пере-», чем «недо-».

Вот тогда на меня от души поорали, чем только ни грозя — но при этом, что характерно, и пальцем не тронули. А затем принесли телефон — мой отобрали еще в вертолете — по которому вызвонили в Пхеньяне Джу. Та оказалась уже в курсе дела (когда только успела?) — и дала мне на ответы свое полное «добро». Как открыто, так и парой кодовых фраз, для посторонних — абсолютно нейтральных.

Заодно Мун Хи сообщила, что с Расоном на завтра все утрясет сама — попутно уточнив, кого я там временно оставил за главного, и кандидатуру Пак Су Бин одобрив. А еще добавила, что после постарается найти мне туда транспорт. Но это — уже наверняка не сегодня. И едва ли завтра. Типа, сам должен понимать почему.

Сотрудник военной прокуратуры после этого нашего разговора с начальницей, в допросную, кстати, тоже подтянулся.

Впрочем, заручиться благословением Джу было для меня лишь половиной дела. Требовалось еще аккуратно обойти в показаниях пару стремных мест — с учетом, что Хи Рен и Ким Ю Джин тоже наверняка подробно обо всем расспросят. Как и их учительницу.

Наиболее проблемных для себя точек я видел две. Первая: моя подозрительная осведомленность о планах контрабандистов — ссылаться на подсказку «тигрокрыса» я, понятно, не собирался. И вторая: проявленная мной готовность обменять контейнер на жизнь ученицы — тут меня и сама Хи Рен, помнится, не совсем поняла, что уж говорить о строгих товарищах следователях!

Насчет информации — я задвинул на допросе то же объяснение, что утром приготовил для Пак- сонсэнним – мол, сделал выводы по отдельным оговоркам Ли Эо Дууна, якобы проскочившим у того еще до прихода на просеку учительницы. Да, возможно, выводы поспешные и даже опрометчивые — но ведь сработало же в итоге! Значит, все правильно угадал!

Что же касается той моей сделки со вторым контрабандистом, сорвавшейся лишь благодаря нежданному вмешательству Ким Ю Джин, то здесь я решил стоять на том, что, мол, в любом случае не собирался дать негодяю спокойно уйти. И как только тот лишился бы живого щита — догнал бы и уничтожил.

То есть тут я, в общем-то, и вовсе выставлял себя самонадеянным идиотом — ну и пусть: с дураков спроса меньше!

Ну и в запасе у меня был неубиваемый козырь: не верите — колите сыворотку! Выкладывать который, впрочем, так и не потребовалось: встречены мои показания были в целом благосклонно. Да и, кажется, куда больше следователей интересовало, не чем там руководствовался товарищ Чон Сун Бок, а все, что касалось поведения контрабандистов и их сообщника Гвона. Ну а тут мне скрывать было нечего.

Внутренне я все же не расслаблялся — до самого отъезда в Расон ждал от Кукка анчжон повисон какой-нибудь мерзкой каверзы. Но, на удивление, обошлось.

Из неприятностей — куда же без них: в какой-то момент у меня воспалилась ранка над виском, казавшаяся мне поначалу просто царапиной. В лагере я ее даже перевязывать не стал — хотя Хи Рен предлагала с этим помочь. Просто промыл в ручье и смазал антисептиком из аптечки. А тут вот вдруг началось. Еще и под аккомпанемент приступов жуткой мигрени — не знаю уж, связанные это были вещи или просто так совпало.

В итоге рану мне таки замотали бинтом, и Хесан я покидал в образе этакого Щорса из советской революционной песни: голова обвязана, кровь на рукаве… Последняя, правда, была не моя — выпачкал пиджак, когда нес через лес Ким Ю Джин. В ручье рукав потом застирал — но не начисто.

«Дважды лауреатку» я, кстати, после вертолета больше не видел — один из следователей сказал, что девочку отправили в госпиталь. А вот с Хи Рен перед самым отъездом мельком пересекся. Моя ученица уже практически не хромала, морально от пережитого в лесу тоже более-менее отошла — и шепнула мне, что разговаривала с Пак- сонсэнним. Столкнулись они как раз в больничной палате у Ким, куда Хи Рен разрешили наведаться — и сейчас учительница на непослушных одноклассниц якобы уже почти не сердилась. Правда, это она так и осталась не в курсе про свой спутниковый-телефон — в смысле, кто его испортил…

К слову, Пак во всей этой истории было жалко больше всех — ну, может быть, за исключением погибшего водителя Ана. Там, в лесу, времени и сил переживать еще и за учительницу у меня, понятно, не оставалось, но теперь, когда все закончилось, я ей искренне сочувствовал. Самому мне ответственности и за двух девочек хватило выше крыши, а у Пак- сонсэнним таких Ким и Нам было двадцать пять человек! И только вроде вывела их из-под удара — так сперва одна вдруг пропала, затем вторая за первой… И не бросишься искать беглянок — остальные-то так и на тебе!

А теперь несчастной учительнице еще небось и предъявят за халатность — после ранения Ю Джин… В России бы наверняка предъявили. Может, тут, конечно, с этим как-то иначе…

Как бы то ни было, в своих ответах под протокол я попытался всячески девушку выгородить, подчеркнуть ее железную выдержку и выдающийся профессионализм… Оставалось надеяться, что ей это хоть как-то поможет.

* * *

Для возвращения в Расон Джу выбила мне местечко в командирском УАЗике, следовавшем в том направлении в составе армейской колонны. Ползла та неспешно, и, покинув Хесан в полдень воскресенья, на место я прибыл только к утру понедельника — через без малого восемнадцать часов! Но зато ехал на заднем сиденье один — даже удалось устроиться там полулежа и поспать.

Высадили меня военные на городской окраине. Еще в дороге я связался с Пак Су Бин и договорился встретиться с ней сразу по прибытии. Из центра наших как вечером в среду переселили, так обратно и не вернули, и до их новой гостиницы мне пришлось пройтись пешочком практически через весь город, в этот ранний час еще толком не проснувшийся и потому пустой.

Не то чтобы сейчас этот вопрос меня так уж занимал, но в целом Расон производил довольно приятное впечатление: чисто, зелено, просторно, современно. Первые этажи домов — сплошь симпатичные магазинчики, у подъездов — неплохие автомобили. Множество ресторанчиков и кафе — о некоторых их них я даже уже знал из бумаг Джу…

В номере Пак и Рю, помимо них, жили еще три женщины — тоже командированные из Пхеньяна, но по какой-то иной линии — поэтому для разговора мы с тхэквондисткой уселись в гостиничном холле. Но сперва я зашел к Киму с Яном — у тех оказалось лишь двое чужаков в соседях, еще одно место оставалось за мной — и переоделся. Умывшись — удобства располагались в коридоре — подумал, глядя в мутноватое зеркало, не сдернуть ли с головы бинт: с щегольским офисным костюмом тот смотрелся приветом из какого-то другого мира. Но решил пока оставить все как есть — а при случае заглянуть в местный медпункт и сделать уже, как скажут там.

Встретили меня коллеги как ни в чем не бывало — разве что Рю, присоединившаяся в холле ко мне и Пак со своим ноутбуком, покосилась на мою повязку с любопытством и, пожалуй, участием. Но спрашивать ни о чем не стала и она.

Что же касается рабочих вопросов, то выяснилось следующее.

С росатомцами наши контактировали в субботу. Переводчика предоставил товарищ Ю Яэ Джун из Министерства электроэнергетики, сам куратор тоже присутствовал на встрече.

Переговоры не затянулись — после короткого вступления иностранные партнеры просто передали список оборудования, из которого предложили нам выбрать к понедельнику десять любых наименований.

Еще накануне Пак получила инструкции от Джу — те же самые, что давались мне: брать на себя по-максимуму. Как я понял, чем больший кусок мы откусим — тем больший вес приобретет концерн в неких внешних раскладах.

В основном, правда, в перечне оказалась какая-то ерунда. Даже не датчики, как предполагала в давнем разговоре со мной Мун Хи — комплектующие для датчиков! Для Пэктусан — как-то совсем уж несерьезно! Нет, нашлось и несколько более или менее «вкусных» пунктов — однако и по ним возможную будущую работу тхэквондистка описала как «эти рисовые пирожки мы съедим лежа, за один укус».

В первую очередь, понятно, Пак с Кимом и Яном выбрали задачи посложнее, но таковых полного десятка не набралось. «Добили» уже мелочевкой. С этим и собирались идти на новую встречу, назначенную на сегодня, на одиннадцать утра.

Внимательно выслушав собеседницу и пробежав глазами подготовленные бумаги, я попросил составить на всякий случай дополнительный список — еще минимум на десять наименований. А лучше — два по десять. На что Пак заявила, что там можно хоть наугад брать, особой разницы не окажется — но товарищи вегугины, мол, четко обозначили: десять наименований — и точка.

— И тем не менее, — покачал забинтованной головой я. — Давайте сделаем, как я сказал. Не прокатит — так не прокатит.

— Хорошо, товарищ Чон, — кивнула моя собеседница.

Тут же на месте они с секретаршей все и оформили.

В том же составе — я, Пак и Рю — спустя четыре с половиной часа мы и отправились на переговоры.

27. Трудности перевода

В прежней нашей гостинице, в конференц-зоне которой должна была пройти повторная встреча с росатомцами, нас встретил куратор, Ю Яэ Джун — в компании худощавого дяденьки лет сорока, одетого будто бы и в не самый плохой костюм, да вот только сидел тот на нем почему-то, как на огородном пугале.

— Это товарищ Ко, переводчик из Министерства электроэнергетики, — шепнула мне Пак Су Бин, пока мы подходили.

Так мне худощавого и представил Ю — прежде, впрочем, недовольно буркнув что-то в том смысле, что уже нас тут заждался.

Если что, пришли мы почти за десять минут до назначенного нам времени. А в гостинице появились и вовсе еще четвертью часа ранее — но сперва я решил заскочить в медпункт, уточнить насчет повязки. Там, размотав бинт, осмотрев рану и скрупулезно расспросив на ее счет, мне сделали перевязку и велели пока ходить так.

— Очень приятно, — кивнул между тем я товарищу Ко. — Но сегодня нам переводчик не понадобится, — тут же снова повернулся к куратору. — Я неплохо говорю по-русски.

— В самом деле? — почему-то нахмурился тот.

— Представьте себе.

— Нет, ну как же без переводчика, товарищ Чон… — кажется, слегка растерялся Ю — видимо, новостью его сбило с некой накатанной колеи. — У вас на встрече своя роль, у него — своя… Знаете язык — отлично, больше времени будет на обдумывание ответов… Да и формулировки лучше поручить профессионалу! Во избежание всякого рода досадных недоразумений…

Так-то, все им сказанное было абсолютно резонным, да вот только не в моем случае. Во-первых, едва ли товарищ Ко, каким бы профессионалом он там ни был, смог бы мне всерьез помочь с формулировками. А во-вторых (и в-главных), поставленную Джу задачу — сойтись с иностранными партнерами накоротке — через переводчика было бы решить куда сложнее.

Но оба этих довода вслух я, понятно, привести не мог, поэтому лишь заметил, подпустив в тон сарказма:

— Ну, я, вообще-то, тоже не то чтобы дилетант. Дипломированный, так сказать, специалист!

— И все же неловко выйдет, если вы, глава делегации, станете переводить мне и остальным, — покачав головой, как-то неуверенно выговорил куратор — будто тоже не решился озвучить какой-то другой аргумент.

— А вы тоже намерены там быть? — уточнил я.

Пак упоминала, что Ю участвовал в первой, субботней встрече — но, как я понял, чисто для подстраховки, в переговоры особо не вмешиваясь.

— Да просто посижу, послушаю, — заявил он и сейчас.

— Что ж, — пожал я плечами. — Дело ваше. Хотите — пусть будет переводчик, но сам я намерен общаться с партнерами напрямую. Мне так будет удобнее.

Кажется, куратор собирался возразить — ну или просто что-то еще сказать — но тут вмешалась Пак Су Бин.

— Товарищи, нам не пора? — беспокойно осведомилась она.

— Да, — подорвался Ю, сверившись со временем. — Идемте скорее! — увлек он нас в сторону конференц-зоны.

В переговорную, просторную комнату с большим овальным столом красного дерева по центру, мы с иностранными партнерами вошли одновременно, двое росатомцев — в одни двери, мы впятером — в другие, противоположные. Получилось так, понятно, отнюдь не волею случая: момент наш куратор старательно подгадал — с точностью до секунды. Не знаю, правда, был ли такой же хронометрист приставлен к русским — во всяком случае, внутри их никто из местных не сопровождал.

Вроде бы обещавший просто тихо сидеть и слушать, Ю при помощи своего хваленого Ко с ходу ринулся нас знакомить, но я предпочел взять инициативу в собственные руки и, ненавязчиво оттеснив переводчика плечом, отрекомендовался самолично:

— Чон Сун Бок, начальник отдела внешних связей концерна Пэктусан. Уполномочен завершить переговоры и подписать протокол о намерениях.

Услышав из моих уст родную речь, оба зарубежных партнера, первые секунды державшиеся более чем сдержанно, удивленно приподняли брови, затем оживились, заулыбались.

— Андрей Николаевич Сергеев, инжиниринговый дивизион корпорации Росатом, — представился первый из них, мужчина лет пятидесяти.

— Корнеев, Борис Борисович, — коротко назвался второй, возрастом помоложе, покосившись при этом на свежую повязку у меня на голове.

— Ерунда, бандитская пуля, — перехватив его взгляд, пояснил я в ответ на непрозвучавший вопрос.

На миг Борис Борисович застыл с приоткрытым ртом, затем оба русские весело рассмеялись — без сомнения, приняв мои слова за удачную шутку.

— Присаживайтесь, товарищи, — предложил я росатомцам после того, как мы обменялись рукопожатиями. — Надеюсь, не возражаете против такого обращения? — уточнил на всякий случай.

— Замечательное обращение, товарищ Чон! — прокомментировал Андрей Николаевич.

Иностранные партнеры заняли места за столом, последовали их примеру и мы, устроившись напротив.

— У вас отличный русский язык, товарищ Чон, — заметил Корнеев, когда все расселись. — Могу я полюбопытствовать: где вы его учили?

— Благодарю за лестную оценку, — кивнул я. — А что касается вашего вопроса — я закончил пхеньянский Университет иностранных языков, — сообщил затем. Кстати, ничуть при этом не соврав — закончил же.

— Должно быть, там у вас были замечательные преподаватели, — констатировал Борис Борисович.

— Полагаю, что так.

— А в России не бывали? — осведомился Корнеев.

— Возможно, еще доведется, — снова зачем-то постарался избежать прямой лжи я.

— Что ж, товарищ Чон, перейдем к делу, — вмешался тут старший из росатомцев. — Вы подготовили список?

Я повернулся к Пак — она, поняв без слов, подала мне листок с утвержденным перечнем.

— Прошу, — протянул я его через стол Сергееву.

Тот наискось скользнул по бумаге глазами и кивнул.

— Если позволите, товарищи, хотел бы заметить… — аккуратно выговорил я.

— Да, товарищ Чон? — поднял на меня глаза Андрей Николаевич.

— Весьма жаль, что пришлось ограничиться всего десятью пунктами.

— Что? — слегка нахмурился мой собеседник. — О чем вы?

Кажется, удивился и его напарник.

— О лимите в десять наименований. Наш концерн мог бы взять на себя значительно больший объем работы, — пояснил я.

— Я правильно вас понял, товарищ Чон: вы хотели бы расширить список? — переспросил Корнеев.

— Ну да — если возможно…

— Но ведь это было условием вашей стороны, — развел руками Сергеев. — Насчет десяти позиций! Для нас оно в некоторой степени оказалось сюрпризом…

— Вот как? — пришел черед изумиться уже мне. — Прошу прощения, одну секундочку… — я обернулся к тхэквондистке. — Товарищ Пак, наши партнеры утверждают, что это мы отказались брать на себя более десяти наименований из предложенного нам перечня! — проговорил по-корейски.

— То есть как это — мы? — опешила та. — Нет, разумеется! Да мы хоть все готовы взять! И еще столько же сверх!

— Товарищ Ю? — повернулся я в другую сторону.

Куратор оторвал глаза от листочка, на котором что-то бегло писал для него переводчик Ко, и торопливо замотал головой:

— Нет-нет, товарищ Чон! Ничего подобного!

— Похоже, вышло… Как вы это недавно назвали? Досадное недоразумение? — нехорошо прищурился я на него.

— Очевидно, так… — лицом Ю не дрогнул, а вот руки у него вдруг малость затряслись, и, заметив это, он поспешил спрятать их под стол. — Да, наверное, товарищ Ко что-то не так донес до наших уважаемых иностранных партнеров… — сбивчиво выговорил куратор.

Переводчик поджал губы, но оправдаться не попытался.

— Понятно, — хмыкнул я. — Товарищи, вынужден принести вам свои глубочайшие извинения, — снова обратился затем к русским. — Похоже, вышло небольшое недопонимание. Концерн Пэктусан готов взяться за весь тот объем, что содержится в вашем изначальном списке. Более того, мы с удовольствием рассмотрели бы любые дополнительные предложения!

Сергеев с Корнеевым озадаченно переглянулись. Борис Борисович пожал плечами: ничего не понимаю, мол.

— Насчет чего-то сверх перечня — возможно, позднее, — проговорил затем Андрей Николаевич. — А по имеющемуся — без вопросов! Изначально мы на что-то подобное и рассчитывали!

— Замечательно! — улыбнулся я. — Тогда сейчас товарищ Рю, — показал глазами на нашего секретаря, — подготовит протокол для подписания. На двух языках, — печатать текст по-русски девушке не требовалось — только скопировать в заранее приготовленный шаблон полный список наименований. Но в любом случае, я намеревался вычитать бумаги лично.

— Хорошо, так и поступим, — не затягивая, согласился Сергеев.

Не стал возражать и его напарник.

— Товарищ Чон, а не поможете нам с одним не относящимся к делу вопросом? — проговорил Корнеев, когда я объяснил Рю задачу и девушка склонилась над ноутбуком.

— С удовольствием — если это, конечно, окажется в моих силах, — с готовностью повернулся я к нему.

— Мы здесь уже третий день — а города почти не видели, — продолжил Борис Борисович. — Одних нас просили никуда не выходить, а дать сопровождающего все время обещают — но постоянно то одно, то другое… В общем, воз и ныне там! В смысле…

— «Лебедь, рак и щука», — кивнул я, демонстрируя, что понял. — Иван Андреевич Крылов.

— Ну да, — несказанно обрадовался моей завидной для иностранца эрудиции Корнеев. — А завтра нам уже уезжать. Так вот, не могли бы вы там с кем-нибудь поговорить — с лебедем ли, с щукой ли, — выдавил чуть кривоватую улыбку он, — чтобы наконец как-то решили нашу проблему? Вечер, часов после пяти, у нас сегодня совершенно свободен — хотелось бы все-таки прогуляться по городу, посмотреть, что тут и как…

Ого! Пирог сам упал с неба, как говорят корейцы!

— Можно сделать лучше! — заявил я. — У меня на сегодня неотложных дел тоже больше не запланировано — охотно побуду вечером вашим гидом!

— Вы это серьезно? — просиял мой собеседник. — Было бы просто замечательно! Если, конечно, это вас не слишком затруднит…

— Ничуть! — заверил я. — После пяти, вы говорите?

— Да, где-то так.

— Что ж, так тогда давайте и договоримся. Подойду сюда, в гостиницу, к пяти.

— Только нас поселили не здесь, — поспешил уточнить Сергеев. — В неплохом отеле — тут грех жаловаться — но на отшибе. Практически за городом. Будто специально, чтобы никуда нельзя было самим пойти…

— Как называется отель? — поинтересовался я.

— Сейчас, один момент, — Андрей Николаевич полез в карман пиджака, достал оттуда что-то вроде гостиничной карточки — и протянул мне. — Вот. Тут по-корейски.

Название оказалось мне знакомым — из бумаг Джу. Отель действительно располагался за городом, на берегу соседней с Расоном бухты, но не так уж далеко — в десяти минутах езды, если верить изученным мной материалам.

— Неплохое местечко. Сам не был, но говорят, там лучший в окрестностях пляж, — заметил я. — И в ресторане — отличное разливное пиво!

— Только тем и спасаемся, — кисло усмехнулся Сергеев. — Пляжем и пивом. Да, кстати, — он протянул мне еще один картонный прямоугольничек, на этот раз — собственную визитку. — Возьмите на всякий пожарный. Ручкой вписан мой телефон. Номер местный, специально взял — можно на него отсюда звонить.

— Спасибо, — эту карточку я оставил себе, отельную — вернул собеседнику. — Тогда в пять — там у вас.

— Вам спасибо, товарищ Чон! — кивнул Андрей Николаевич.

— Пока не за что, — любезно улыбнулся я.

— Что это еще за дела, товарищ Чон⁈ — набросился на меня спустя минут двадцать куратор — уже в холле, после подписания протокола. — Кто дал вам право вмешиваться в режим пребывания иностранцев⁈

— Лучше ответьте, откуда взялась та тема насчет выбора десяти позиций из списка! — в свою очередь рявкнул я.

— Это… Говорю же: это, видимо, товарищ Ко что-то напутал в субботу, — разом сбавил тон Ю.

Незадачливого переводчика, кстати, сразу по завершении переговоров и след простыл.

— Надо же, какой вопиющий непрофессионализм! — покачал головой я. — Даже не верится… Или, может быть, товарищу Ко кто-то велел так сделать? — воззрился я на собеседника.

— На что это вы намекаете, товарищ Чон? — набычился тот.

— Думаю, вы сами понимаете на что!

В том, что ошибка была не случайной, я ничуть не сомневался: придумать на пустом месте эти пресловутые десять пунктов переводчик никак не мог! А вот умышленно исказить смысл сказанного на переговорах — запросто! Проверить-то было некому!

И ясно, что сделал это Ко не по своей инициативе — зачем бы ему?

Нет, определенно кто-то очень не хотел, чтобы Пэктусан набрал побольше «атомных» заказов — а с ними, видимо, и влияния. Скорее всего — в этом все дело и заключалось.

Только был ли тут замешан лично Ю? Если положиться на так называемую бритву Оккама и не плодить лишних сущностей — был.

Впрочем, когда дело касается многоступенчатых интриг, простые ответы уважаемого товарища Оккама далеко не всегда годятся. Нет, стоило правде открыться, куратор откровенно занервничал — это факт. Но из-за того, что был виноват, или потому, что сообразил: его технично подставили? Оба варианта не исключены.

— С этим со всем я разберусь… — буркнул между тем Ю. — Но непрофессионализм налицо, да… Печально… Товарищ Ко будет строго наказан! Однако, товарищ Чон, что касается вегугинов… — снова начал он.

— Вот и разберитесь — а не в свое дело не лезьте! — отрезал я. Джу говорила, что, кому надо, будут о моем задании предупреждены и совать палки мне в колеса не станут. То есть раз куратор не в курсе — значит, ему и не положено! Л — логика. — В конце концов, посоветуйтесь… с соответствующими структурами! — закончил я. — Там вам популярно разъяснят!

— Да, товарищ Чон, я понял, — как-то совсем уже поник мой собеседник. — Просто… Просто ночью у вас поезд на Пхеньян… Билеты мы вам взяли…

— Поезд? Это который больше суток будет тащиться? — скривился я.

— Он тут один такой…

— И во сколько отходит этот поезд? — деловито осведомился я.

— В два ночи… С этого мая ввели новое расписание…

Хм… Ну, в принципе, нормально — с русскими пообщаться вполне успею… Правда, помнится, из Расона у меня могла нарисоваться еще какая-то важная поездка, под нее мне, собственно, и многоразовый пропуск делался — с которым я в итоге в горы мотался…

— Я переговорю со своим руководством — и дам вам знать, актуальны ли для нас эти билеты, — заявил я с апломбом.

— Только не затягивайте, пожалуйста, — вовсе уж жалостливо выдал Ю. — Мест мало, желающих — много…

— Тут уж как получится, — многозначительно хмыкнул я.

Скисший куратор на это лишь покорно покивал.

28. У моря, у синего моря…

— Девушка, повторите, пожалуйста! — попросил Корнеев официантку, указав на свой опустевший бокал.

С какого-то момента в общении с ней он перешел на русский — а ведь поначалу, выспросив у меня, как та или иная фраза звучит по-корейски, старательно пытался за мной повторить. Но потом, очевидно, устал — что, в общем-то, и не удивительно: это было уже наше не второе и даже не третье пиво за вечер.

Впрочем, в большинстве случаев Борису (еще после первого бокала мы с ним перешли на «ты» и называли теперь друг друга по именам) хватило бы и просто жеста — ну а если все же требовалось что-то более сложное, на помощь опять-таки приходил я.

На открытой террасе пляжного ресторанчика, расположенного буквально в двух шагах от отеля, в котором поселили наших русских партнеров, мы сидели вчетвером. Помимо Корнеева присутствовал, понятно, Сергеев, пока все же остававшийся для меня Андреем Николаевичем, и дамочка лет сорока, еще одна сотрудница Росатома, в переговорах с Пэктусан не участвовавшая — некая Светлана Ивановна Глинская. Свою должность в госкорпорации она мне не назвала, но по проскочившим полунамекам я предположил, что ее работа как-то связана с обеспечением безопасности. Не понял только, отвечает Светлана Ивановна за поимку шпионов или за защиту от ионизирующего излучения — безопасность, она ведь тоже разная бывает!

Ну а начали мы, ясное дело, не с ресторана — сперва я, как и обещал, провел гостей по Расону. Показал статуи вождей (конечно, поменьше пхеньянских, но тоже немаленькие), парк с живописными скульптурами и беседками в национальном стиле, просто городские улицы и площади… А еще мы съездили к мемориалу павшим советским воинам, скромному, но ухоженному — тут пришлось взять такси, пешком туда было не добраться.

Ну а вдоволь нагулявшись и насмотревшись, вернулись в отель, где росатомцы пригласили меня посидеть полчасика за пивом с видом на вечернюю бухту.

Отказываться я, понятно, не стал. И далеко не только потому, что выполнял задание Джу — скорее, даже вовсе не поэтому: компанией моих новых знакомых я искренне наслаждался. Им со мной, уверен, тоже было как минимум интересно, и в итоге те полчасика перезапустились уже в пятый раз, а мы все так и не расходились.

Беспокоили меня лишь две вещи. Первая: как бы ненароком не спалиться на какой-нибудь дурацкой мелочи. Если «Лебедь, рак и щука» мне утром с рук благополучно сошли — Крылова интересующийся русской культурой кореец вполне мог читать — то знание каких-то более современных реалий уже наверняка вызвало бы ненужные вопросы. Например, Борис — Корнеев — пару раз вскользь упомянул писателя Пелевина — но едва ли его книги доступны в КНДР. А Светлана Ивановна оказалась большой поклонницей «Квартета И» и в разговоре несколько раз невзначай процитировала что-то из их старых фильмов — без ссылки на источник. В другой ситуации я бы охотно обе эти темы развил — но сейчас, понятно, это выдало бы меня с головой.

Ну и второе, что до поры не давало мне полностью расслабиться: долгое время я так и не знал, уезжаю-таки сегодня в Пхеньян или пока остаюсь в Расоне.

С Джу я связался сразу после того разговора с куратором о билетах, но четкого ответа от нее не получил. Если Пак, Кима, Яна и Рю она мне велела поездом отправлять, то на мой счет никакой ясности у начальницы пока не имелось. Определиться Мун Хи обещала ближе к вечеру — и сразу же меня проинформировать — но пока новых вестей от нее не поступало.

А я, соответственно, «подвесил» товарища Ю. Впрочем, тот уже как-то и не особо трепыхался — сказал, что будет держать мне место в купе до последнего. И обещал, что не станет до отмашки выписывать меня из гостиницы.

Так-то, вещи у меня были собраны еще с переезда в среду, на станцию их, если что, привезли бы Ким с Яном. Так что теоретически я мог рвануть к поезду хоть прямо из-за стола — ресторан, как я понял, работал до последнего клиента. Добраться тоже не стало бы проблемой: у отеля дежурило несколько расонских такси, серых с оранжевой полосой по борту.

И все же неопределенность меня слегка угнетала.

Но вот наконец мой телефон ожил и подал голос. На экране высветился номер Мун Хи.

Извинившись перед сидевшими за столом, я поднялся, по-быстрому отошел к перилам террасы и ответил на звонок:

— Слушаю, товарищ Джу!

— Чон, по той второй поездке — пока отбой, — без предисловий сообщила мне начальница. — Больше того, для тебя уже здесь кое-что важное нарисовалось. Так что возвращайся с остальными.

— Понял, — кивнул я.

Тут же набрал Ю и уведомил, что уезжаю — после чего вернулся за стол.

— Товарищ Чон, а как ее зовут? — спросила тут у меня Глинская.

— Кого? — не понял я: в самом деле, не про Джу же она спрашивала!

— Девочку, — показала Светлана Ивановна куда-то в сторону барной стойки.

— Девочку? — я повернулся в указанном собеседницей направлении: нет, речь шла не о нашей молоденькой официантке, как мне было подумалось.

На стойке работал телевизор — транслировались новости. Шел сюжет о спуске на воду новой подводной лодки, за которым лично наблюдал с берега товарищ Высший Руководитель. И помимо свиты при высоких чинах и званиях того действительно сопровождала девочка, постарше Хи Рен, но все же еще подросток. Раньше я ее уже видел — понятно, только по телевизору — это была дочь Лидера страны, время от времени появлявшаяся с ним на официальных мероприятиях.

Вот только имя… Я вдруг понял, что никогда его не слышал. Так сейчас и ответить? Но вдруг это только я такой, не в курсе — просто мимо меня прошло — а обычный кореец, ночью разбуди, все, что нужно, без запинки назовет?

Я прислушался к репортажу: звук у телевизора был приглушен, но не выключен вовсе. Как раз прозвучало: «уважаемая дочь». Затем, чуть позже: «драгоценный ребенок». И никаких тебе имен!

— Товарищ Чон, ау! — окликнула меня Глинская — похоже, взятая мной пауза слегка затянулась.

— Да, извините, засмотрелся, — встряхнулся я. — Это дочь уважаемого Высшего Руководителя товарища Ким Чен Ына, — ответил затем — но не на тот вопрос, что был мне задан.

— Это я поняла, — кивнула Светлана Ивановна. — Так как ее зовут?

Эх! Чтоб я знал!

— «Уважаемая дочь» — прозвучит достаточно почтительно, — снова ушел от прямого ответа я. Пожалуй, кореец вполне мог бы так отреагировать.

— Но у нее же есть имя? — не унималась моя собеседница.

— Света! — аккуратно тронул тут дамочку за локоть Сергеев. — Привыкай: если тут не ответили с первого раза — не ответят и с десятого. Просто смирись с этим.

— А что я такого спросила-то? — пожала плечами Глинская, но оставила меня в покое.

Предположу, что так просто совпало, но вскоре после этого Светлана Ивановна собралась нас покинуть. Все бы ничего, но отпустить ее одну пройти эти сто метров по пляжу Андрей Николаевич не согласился — и тоже со мной простился — более чем тепло. А вот Корнеев дергаться из-за стола пока не стал.

— Еще сидим? — напрямик спросил я у него.

— Давай — по последнему! — предложил Борис, кивнув на свой вновь опустевший бокал.

Возражать я не стал — и подозвал официантку.

* * *

По счету заплатил Корнеев — за всех четверых. Я честно вызвался поучаствовать, но Борис лишь усмехнулся. Настаивать мне показалось неудобным.

Смеркалось. Спустившись с террасы ресторана, под тихий шелест волн мы зашагали по пустому пляжу к отелю. Шли небыстро — а где-то на полпути мой спутник вдруг и вовсе остановился — замер, вглядываясь в морскую даль. Если не путаю направление, где-то там, не менее чем в тысяче километров от нас, должна была находиться Япония, но видно ее отсюда, конечно же, не было.

— Сун Бок, можно ненадолго твой телефон? — повернулся тут ко мне Корнеев.

Слегка удивившись этой просьбе, но виду не показав, я протянул ему трубку.

— Один момент… — Борис отошел с моим мобильником шагов на десять вглубь пляжа — и положил там трубку на камень. — Эти айфоны просто созданы для негласной прослушки! — пояснил он, вернувшись.

Уже поняв, что вечер, кажется, перестает быть томным, я поспешно вознесся сознанием к границе мира духов и скоренько почистил себе кровь от алкоголя — один из немногих доступных мне шаманских навыков оказался сейчас как нельзя кстати: дело явно шло к тому, что потребуется ясная голова.

— Интересно тут у вас, — задумчиво проговорил между тем Корнеев. — Необычно. Часто — непросто. Иногда — непонятно. Но интересно. Особенно люди. Очень разные — как и везде, впрочем… Однако большинство здесь, уж извини, какие-то зашуганные. Но не ты.

— С другими ты просто пива не пил, — повесив на лицо беззаботную полуулыбку, заметил я. — А лучше — соджу. Тогда бы точно так не говорил!

— Ну, познакомились-то мы с тобой на сухую, — усмехнулся мой собеседник. — Пиво — это уже стало следствием, а не причиной!

— Ну, может быть, — пожал плечами я.

— Я все это к чему, — выразительно посмотрел на меня Борис. Кстати, захмелевшим он ничуть не выглядел — несмотря на… сколько? Пять? Шесть бокалов? — Мне нужна помощь — и ты, Сун Бок, чуть ли не единственный тут, кто, думаю, сможет мне ее оказать, — заявил Корнеев. — Ну а уж я в долгу не останусь, поверь! Вплоть до… Гм… Ты никогда не задумывался о том, что заслуживаешь большего? — спросил внезапно он.

— Большего, чем что? — слегка нахмурился я — вышло это у меня вполне естественно.

— Большего, чем можешь получить, если все пойдет свои чередом. Большей профессиональной реализации, большего признания… Больших материальных благ, наконец? Больше, не побоюсь этого слова, свободы?

— Ну, со многим из этого у меня и так довольно неплохо, — заметил я.

— Это до поры. Как я понял, ты из простой семьи. Не из этих, как их у вас называют, «людей горы Пэкту» и «людей реки Рактон»… Или тут я ошибаюсь?

Прямо я ему ничего такого, кстати, не говорил.

— Не самая благодарная тема… — покачал сейчас головой. — Но, допустим, не ошибаешься — и что?

— А то, что несмотря на все твои природные таланты (одна способность к языкам чего стоит!), очень скоро ты, дружище, упрешься в некий стеклянный потолок — которого тебе уже не пробить, сколько ни стучись! Но это я, собственно, так, к слову, — будто бы вдруг решил пойти на попятный Корнеев. — Будущее — будущим, а живем-то в настоящем! А в настоящем у нас — старт строительства АЭС. И мы — Россия, Росатом — вам ее построим! Качественно и в срок! По крайней мере, будем очень стараться! Да вот беда: как я уже упомянул, работать у вас непросто. Зачастую необходимую для дела информацию приходится вытягивать просто клещами — фигурально, разумеется, выражаясь. Нет, мы сами прекрасно понимаем, что такое секретность и зачем она нужна — но временами ведь доходит просто до абсурда! Чтобы прояснить какую-то элементарную мелочь — без которой дальше не продвинешься — приходится сорок сороков бюрократических баррикад пробить! А это, кроме всего прочего — драгоценное время! Что мы в Расон вместо среды только в субботу приехали — ждали вот именно такой пустяковой вводной! В итоге, получили — но несколько дней зазря потеряли. И так — постоянно!..

Всплеснув руками, Борис перевел дух.

— Пойми меня правильно, — заговорил затем снова. — Я лишь хочу хорошо выполнить свою работу. И помочь вашей стране! Вашему народу! А ваши же люди мне — нам — невольно мешают! Вот кому от этого хорошо? Правильно: никому! И в первую очередь — вам же, Северной Корее!

— Нет никакой Северной Кореи! — сухо поправил тут его я. — Есть Корейская Народно-Демократическая Республика!

— Да, прости — привычка, — кивнул Корнеев. — Но суть-то не в этом! — продолжил он с прежним пылом. — Повторюсь: я просто хочу хорошо сделать свою работу! На благо своей и вашей страны! А мне — нам — такое впечатление, только и делают, что рогатки ставят! И чувствую, чем дальше — и чем серьезнее начнутся вопросы — тем больше будет разного рода препон и проволочек! Поэтому-то встреча с тобой, Сун Бок — человеком, мягко говоря, не узколобым — для меня просто подарок судьбы! Помоги мне — чтобы я смог помочь твоей стране! Ну и сам в итоге в обиде не останешься, это я обещаю!

Хм… Если это не попытка вербовки — то я балерина пхеньянского театра!

Забавно, что такой заход — и со стороны россиян…

Хотя нет, не так уж и забавно. Даже совсем не забавно…

— Борис, мне кажется, ты в любом случае обратился не по адресу, — покачал головой я. — Наш концерн к Решительному Рывку — ну, строительству атомной станции — имеет лишь касательное отношение…

— Не такое уж и касательное, — живо перебил меня собеседник. — Вот взять хоть тот же гипотетический дополнительный заказ, о котором мы говорили на встрече. Чтобы грамотно его сформировать, мне нужно хотя бы примерно понимать ваши производственные возможности! Иначе получится как в прошлый раз — тупо выбрали для вас самое элементарное. То, что прости уж, в любом гараже можно спаять! Но чтобы выйти с дополнительным предложением, мне надо больше знать о концерне Пэктусан! Нет, рано или поздно я необходимые сведения в любом случае получу — официальным путем — но сколько времени пройдет? Сколько запросов придется направить? Сколько промежуточных отписок прочитать? Нет, друг мой, так не годится! — положил он тут руку мне на плечо.

Машинально я чуть было не дернулся отстраниться, но удержался.

— А вот если бы, скажем, можно было просто задать вопрос хорошему знакомому — и сразу получить от него ответ… — вздохнул Корнеев. — Ну ладно, не сразу — чуть погодя: я же понимаю, что не Председателя Правления расспрашиваю и не главного инженера, информацию нужно еще собрать, уточнить… Да, пусть не прям вот сразу по всем пунктам — но и не через две недели и не через месяц! Вот, я тут уже кое-что набросал…

Сунув свободную руку во внутренний карман пиджака, Борис достал оттуда бумажный листок. Ловко его развернул — и протянул мне.

Двенадцать вопросов. От и впрямь почти невинных (хотя и на них ответ был бы все же минимум под грифом «Для служебного пользования») до по-настоящему «горячих».

Кое-что из интересующего собеседника я даже знал, большую часть остального — если не все — без особого труда смог бы выяснить.

— Может, на какие-то из вопросов уже сейчас сможешь ответить? — вкрадчиво осведомился Корнеев. — Хотя бы на первые, самые простые?

Хм… Хорошая попытка. Тут стоит начать…

— Борис, — выговорил я, возвращая Корнееву листок. — Ты же понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Понимаю, — и не подумал юлить тот. — И также понимаю, что, согласившись, ты рискуешь. Я — нет, а ты — да.

— А ты — почему нет? — и в самом деле не понял я.

— Видишь ли, вашей стране очень нужна эта АЭС. Прям вот очень-очень. И никакого скандала, способного хоть мало-мальски сказаться на судьбе проекта, власти не допустят. Даже если ты прямо отсюда отправишься в органы госбезопасности и передашь им наш разговор… Да что там — принеси ты им не пустые слова, а железобетонные доказательства — мне ничего не будет! В худшем случае, ваши попросят мое руководство заменить меня на кого-то другого. Вот честно, случись так: перекрещусь и забуду всю эту историю как страшный сон! Насильно мил не будешь! Большим патриотом Сев… прости, КНДР, чем сами граждане страны, я, в конце концов, быть не могу! Так что нет, я ничем не рискую. А вот ты бы, кстати, еще и на неприятности нарвался. Спросят: а почему этот коварный Корнеев обратился именно к вам, товарищ Чон? Чем это вы ему так показались? Скажи, тебе оно надо?

— Не надо, — признал я очевидное.

— Вот! — поднял вверх палец Борис, снова суя мне в руку свой листок.

— Я запомнил, что там написано, — обронил я.

— То есть — согласен? — уточнил мой собеседник.

— Этого я не говорил… — покачал головой я. — И, в общем…

— Стоп, не отвечай! — остановил меня тут Корнеев — видимо, заподозрив, что сейчас услышит отказ. — Переспи-ка с этим — встретимся еще раз завтра, до нашего с Сергеевым и Глинской отъезда! А сейчас даже если все же скажешь «нет» — считай, я не услышал! Отложим: утро вечера мудренее!

Ну, с ответом я и сам предпочел бы не спешить. И не потому, что готов был клюнуть на приманку. Однако тут по-любому просматривалось больше вариантов, чем категоричные «да» и «нет». Вплоть до разведигры — хотя, против русских… Хм…

Проще всего, разумеется, было бы разом отказаться — наплевав на оговорку собеседника, что, мол, сделает вид, будто не услышал… Но не нарушит ли это планы Джу? Вдруг она чего-то подобного от росатомцев и ждала?

Блин, ну, почему именно русские⁈ Кто угодно бы другой — как бы все разом упростилось!

Нет, так-то понятно, что никому другому тут и взяться было бы неоткуда…

— Ночью я отбываю в Пхеньян, — покамест сдержанно уведомил я собеседника.

— Этой ночью? — нахмурился Борис. — Ты же вроде говорил, еще ничего не решено — и, скорее, пока задержишься…

— Позвонили, сказали ехать. Недавно, в ресторане.

— А-а… — разочарованно протянул Корнеев. — Ну, давай тогда так! — предложил тут же он. — Через несколько дней я тоже буду в Пхеньяне — прилетим подписывать уже полноценные контракты, в том числе — с вашим Пэктусан. Найду, как с тобой связаться. Все, не возражай, так и поступим! А сам — как следует подумай! Такой шанс — он раз в жизни выпадает! Как стройка закончится — к нам в Россию сможешь перебраться! Или в любую другую страну мира. Организуем чисто, не сомневайся — всю оставшуюся жизнь дрожать и ждать незваных гостей из прошлого точно не придется!

С этими словами он наконец убрал руку с моего плеча — и направился за лежавшим на камне телефоном.

29. О шпионах и предателях

Ночное такси везло меня в Расон, но мысленно я все еще оставался на пустынном берегу бухты. Не в том смысле, что вознесся сознанием и отстал им от тела — просто вновь и вновь прокручивал в памяти недавний разговор с Борисом Корнеевым. И чем дальше, тем больше ситуация мне не нравилась.

Кто поручится, что все это не было банальной провокацией? Например, со стороны той же Кукка анчжон повисон? Или 35-й Комнаты? Да даже и «родной» военной разведки — скажем, с прицелом на опальную Джу? Или Министерства электроэнергетики, наконец — этакий удар на опережение, пока я не поднял скандала из-за подлога на переговорах? Не знаю, правда, есть ли у товарища Ю и тех, кто за ним стоит, подобные возможности, но вот насчет остальных троих перечисленных — никаких сомнений!

Зачем это могло понадобиться русским в целом и, в частности, Корнееву? Да по куче разных причин — особенно если замешан тут только Борис, а остальные росатомцы ни сном ни духом! Запугали, подкупили, дружески попросили… Не суть важно, по большому счету! Главное: что теперь делать мне?

Нет, понятно, что здесь у нас просто-таки само напрашивается: вернуться в Пхеньян и посоветоваться с Джу. Но если это таки была провокация — тупо доеду ли я до столицы? Не «примут» ли меня еще на станции — либо позже, по пути? Типа, раз сразу не сообщил, куда следует — значит, в душé предложение принял? И аргумент, что придержал информацию для начальницы, не сработает — иначе что было огород городить? А оный нагородили! А значит, все мои возможные оговорки должны были предусмотреть!

Потом, наверное, Джу меня вытащит — хотя уже не факт, что у нее хватит влияния. Однако если и хватит — до мига вызволения надо будет еще как-то дожить. В том числе — в самом что ни на есть буквальном смысле…

Впрочем, не исключено, что это я уже лишнего накручиваю — могу, умею, практикую… Но если нет?

Ладно, допустим, это все же не провокация. Какие тогда возможны версии?

Самая благоприятная — и самая маловероятная — что Корнеев сказал чистую правду. Он реально желает добра, но устал биться головой о стену чуждых ему реалий… И придумал вот такой «хитрый» выход…

Нет, не верю. Благодушные идиоты в российских госкорпорациях долго не задерживаются. Знаю, о чем говорю — приходилось иметь дело с подобными структурами в «прошлой жизни». Просто идиоты там попадаются — они везде есть. Встречаются и восторженные идеалисты — правда, обычно на невысоких позициях… Но чтобы и то и другое вместе, да при какой-никакой должности (своей мне Борис не назвал, но явно был не рядовым сотрудником) — таких не видел. На уровне статистической погрешности что-то подобное, возможно, и наблюдается, но делать на это ставку… Скорее, на рулетке в казино тебе три раза подряд выпадет «зеро»!

Так что исходим из того, что мотивы у Корнеева иные. Очевидно, Борису — или тому, кто за ним стоит — нужен источник в Пэктусан. И наверняка не ради ответов на те двенадцать вопросов — если бы я повелся, это стало бы только началом. По принципу, коготок увяз — всей птичке пропасть…

Вот только с чего бы Росатому так интересоваться Пэктусаном? Или госкорпорация для Корнеева — лишь прикрытие, а сам он работает на… На кого? На ФСБ? А этим на кой сдался наш пхеньянский концерн? Но зачем-то, видимо, нужен…

Это все, в частности, к вопросу: если о провокации речи все же не идет и я благополучно довезу информацию до Джу, а та решит тему разрабатывать — против кого придется играть? Против Росатома? Против России? Ну, такое…

Такси остановилось у нашей гостиницы. Я расплатился с водителем и вышел. Шагнул к крыльцу, замер… Проводил взглядом отъезжавшую машину — ждать здесь новых пассажиров таксист, похоже, счел делом неперспективным… А, нет: припарковался неподалеку — видимо, на специально отведенном для этого месте.

Хорошо, когда твердо знаешь, как надо и как правильно. А еще лучше, когда эти «надо» и «правильно» в целом совпадают…

Понять бы хотя бы, провокация или нет. Дальше уже можно будет думать. Но как, как понять⁈

Как-как… Есть один проверенный способ. По-своему стремный, конечно… Но рабочий.

И вознесясь сознанием, я безмолвно крикнул в пустоту:

«Эй, полосатый! У меня вопрос! Требую положенную мне услугу!»

Долго дожидаться ответа не понадобилось. Собственно, вовсе не пришлось — откликнулся «тигрокрыс» чуть ли не раньше, чем я договорил:

«Так, вот сейчас немного обидно было! Что за бесцеремонность, юный шаман? Повежливее не мог обратиться? Половина тонкого мира слышала!»

«Назови свое имя, — пожал я плечами — подспудно досаде собеседника отчасти даже позлорадствовав, — стану звать по нему!»

«Шутишь? — хмыкнул демон, прорисовываясь из застлавшего мне взор тумана. — Кто же добровольно отдаст свое истинное имя шаману — даже такому неумехе, как ты⁈»

«Тогда не жалуйся, — хмыкнул я. — Нет имени — будешь для меня Полосатым!»

«Я тебе это еще припомню!» — недовольно покачал головой «тигрокрыс».

«И как же, интересно знать? В очередной раз подставишь?.. Это пока не сам вопрос — просто разговариваем!» — поспешил уточнить я.

«Если ты про тот случай у раздвоенной сосны — так ведь ты же выкрутился! — флегматично заметил мой собеседник. — Да иного я и не ждал».

«Не ждал иного? А зачем тогда сказал про двадцать минут, когда оставалось всего десять?.. Если что, это по-прежнему не вопрос на услугу!»

«Ну, стоило попытаться…»

«Что ж, ясно все с тобой, — буркнул я. — Ладно, перехожу к вопросу. Не отвечай, пока не скажу, что закончил. Итак. Некто Борис Корнеев — так он, по крайней мере, представился — предложил мне передавать ему сведения, в том числе секретные — под предлогом заботы об интересах страны и под обещание вознаграждения. Впрочем, подробности тебе должны быть известны. Что я хочу знать. Была ли это провокация, направленная против меня лично или против кого-то еще, например, против Джу Мун Хи. Если была — то кто за ней стоит. И как оптимально выйти из положения, исключив либо, если это невозможно, минимизировав неблагоприятные последствия для меня и Джу… Под неблагоприятными последствиями я понимаю все, что идет вразрез с нашими с ней планами и нуждами — как мы сами их понимаем», — счел необходимым уточнить я.

«Это все, юный шаман?» — деловито осведомился демон, воспользовавшись мимолетно повисшей паузой.

«Нет, погоди. Если окажется, что провокации не было и целью Корнеева действительно является получение от меня информации — то: на кого он работает? И как обернуть ситуацию к пользе — во-первых, нашей с Джу Мун Хи, во-вторых — КНДР и ее народа? В частности, не навредить проекту строительства атомной станции… И в-третьих, — добавил я после новой небольшой паузы, в течение которой перебивать меня собеседник уже не стал, — не нанеся урона России».

Задумался еще на миг — и закончил:

«В случаях же, если конфликт интересов между названными сторонами неизбежен — распиши все возможные расклады, дав мне достаточно информации для принятия решения! Все, можешь приступать к ответу!»

«„Вы что, и конфеты за меня есть будете?“ — „Ага!“ — прищурился демон. — В смысле, не много ли пытаешься на меня перевалить, юный шаман?»

«Полагаю, что нет, — отрезал я — впрочем, в действительности без той непрошибаемой уверенности, что постарался вложить в свои слова. — В самый раз!»

«Как ни удивительно — правильно полагаешь, — оскалился „тигрокрыс“. — Не от большого ума, конечно… Но расклад одновременно и сложнее, и проще, чем тебе кажется — и баланс интересов тех, кого ты назвал, тут действительно может быть соблюден… Но сперва послушай анекдот — а то мой предыдущий, помнится, тебе не „зашел“. В общем, сидят в США в баре советский разведчик и завербованный им местный агент. Американец говорит: „Вот, я для тебя сведения в стране собираю, передаю… Получается, я что, шпион?“ А русский ему задумчиво так отвечает: „Да нет, шпион — это я. А ты — просто предатель…“ Что, опять не смешно?»

«Я этот баян еще в пионерском лагере слышал, — поморщился я. — Давай уже ближе к теме!»

«Так куда уж ближе! Борис Корнеев — тот самый предатель, вознамерившийся вырасти до шпиона. Уже семь лет как он работает на разведку Великобритании. MI6 — слышал, наверное? Ну, это где знаменитый Джеймс Бонд обретался. Так вот эти самые джеймсы бонды взяли Корнеева в оборот на одной конференции в Оксфорде. И с тех пор он исправно снабжает их информацией из Росатома. Сперва — слал по мелочи, потом, по мере карьерного роста — все масштабнее. Самый крупный пакет данных Корнеев должен передать своим лондонским хозяевам как раз на днях. И если так и случится, ущерб для Росатома и России выйдет, без преувеличения, грандиозный!.. Но это, скажем так, их, европейские дела. А теперь — к делишкам нашим, азиатским. Тебя Корнеев вербовал тоже по заданию MI6 — типичная работа „под чужим флагом“. Цель тут не Пэктусан и даже не АЭС. Вернее, и они тоже, но основной расчет — на дальнюю перспективу. Британцы делают закладку на будущее. Выбор конкретно твоей кандидатуры — личная инициатива Корнеева. По сути, случайность. Сперва он нацелился на переводчика Ко. Собирался прижать его из-за той истории с десятью пунктами — Корнеев знает корейский. Но не сумел с Ко неформально законтачить — а тут подвернулся ты. Так что не льсти себе, юный шаман — в Лондоне ни о каком Чон Сун Боке пока и не слышали! Как и о Владимире Юрьевиче Григорьеве!»

«И не думал. Льстить».

«Ну, значит, мне показалось. Короче: как тут можно поступить. Корнеева реально разоблачить — и прежде, чем он передаст в MI6 последний пакет материалов. Ты же упоминал об интересах России? На работе Росатома с КНДР утечка тоже скажется — и самым негативным образом. Как да почему — объяснять долго, да и не поймешь половину. Просто поверь, это так… Так что вот: кушай — только не обляпайся: есть сайт, на нем почта. Запоминай, повторять не стану!» — и демон продиктовал мне электронный адрес и два длинных пароля.

В обычном состоянии удержать их в голове я бы наверняка не сумел, но у границы мира духов при желании можно надежно запечатлеть в памяти и не такое.

«Там висит архив переписки Корнеева с Лондоном, правда, сама по себе на конкретного человека она не укажет. Однако есть еще кое-что, – на этот раз мой собеседник назвал координаты некоего „облака“ — и еще пару паролей. — Вот тут вторая половина улик. Отдельно — тоже малополезная. Но вместе эти два источника выдадут Корнеева с головой — понятно, если с их содержанием ознакомится кто-то, хорошо сведущий во внутренней кухне Росатома. Сомнений в подлинности доказательств у компетентного человека тоже не возникнет…»

«Тигрокрыс» умолк — и я уже было решил, что он закончил, но после короткой паузы демон продолжил:

« Да, вот еще что. Не имею права не отметить. Есть, как говорится, один нюанс. Информация из „облака“ будет автоматически стерта через… Через девять часов сорок три минуты одиннадцать секунд. После этого доказать предательство Корнеева станет гораздо сложнее. Потребуется долгая разработка объекта с участием, скажем так, профильных специалистов… Инициированная, подчеркну, в отношении лица, чья репутация на данным момент абсолютно безупречна. Мой прогноз: пакет документов, о котором я говорил, в Лондон точно успеет уйти. А может, и не один такой пакет… Вот так-то, юный шаман. И последнее. Имей также в виду: подсылая тебя к русским, Джу Мун Хи преследовала совсем другие цели и на подобный улов не рассчитывала. Предположу даже, что он ей сейчас совсем некстати — но это уже не точно… Вот теперь сказано все, что я был обязан сообщить тебе, юный шаман, отвечая на твой вопрос. Небо и Бездна свидетели — вторая услуга мной добросовестно оказана. Счастливо оставаться!»

На этом демон и удалился.

Задержать его я не пытался. С минуту простоял неподвижно, просчитывая в уме варианты, а затем, приняв решение, нащупал в кармане пиджака картонный прямоугольничек полученной недавно визитки. Корнеева непременно следовало остановить, но привлечь к делу Джу я уже никак не успевал — да и «тигрокрыс» прозрачно намекнул, что это не ее тема… Однако имелся и иной путь.

* * *

— Борис Борисович — британский агент? — насмешливо развел руками Андрей Николаевич Сергеев. — Ну, знаете, товарищ Чон… Я все понимаю, но эта ваша здешняя шпиономания…

Своим звонком я вытащил его из постели. Причем, допускаю, прервав отнюдь не сон: на мой вопрос, один ли он сейчас, Сергеев откровенно замялся. Ставлю на Глинскую — где-то на фоне мне почудился женский голос, но это уже не мое дело.

Главное, что о нашем разговоре не проведал Корнеев. А риск был — окажись тот рядом, когда Андрей Николаевич мне ответил… Мало ли, зашел бы что-нибудь обсудить с коллегой!

В общем-то, по телефону я ничего существенного и не сказал — просто попросил о срочной встрече, подчеркнув, что это крайне важно, а счет времени идет на часы. И что Борис не должен о ней знать.

Сергеев поворчал, но согласился. Но вот теперь, кажется, готов был разочарованно уйти.

— Андрей Николаевич, дослушайте, пожалуйста! — разве что не схватил его за рукав я. — Я же тут не сам по себе! — добавил для убедительности. — И не с голыми словами!

— Ну? — без особого энтузиазма обронил мой собеседник, но новой попытки ретироваться не предпринял.

И я рассказал ему все, что узнал от демона. После чего сунул в руки листок, на котором написал электронные адреса и пароли.

— Вы же можете оперативно связаться с Москвой? — не столько спросил, сколько подсказал под конец. — Передайте им это. Пусть проверят, пока не поздно. Или через девять часов с минутами «облако» очистится — и концов будет уже не сыскать!

— Кого вы представляете, товарищ Чон? — хмуро осведомился Сергеев. — На кого мне пенять, когда все обернется пшиком? Или, если, паче чаяния, что-то подтвердится — кого благодарить?

— Не нужно никого благодарить, — торопливо мотнул головой я. — Я действую в интересах обеих наших стран, — блин, говорю, как Корнеев! Ну а что делать? — Однако огласка — сейчас или позже — тем, кто меня к вам направил, лишь навредит! Это наши внутренние заморочки, не берите в голову. Главное — обеспечить результат!

— Но меня обязательно спросят, от кого получена информация, — настаивал мой собеседник. — И не о конкретном человеке — об организации!

— Андрей Николаевич, вы недавно так удачно выразились: если здесь не ответили с первого раза — не ответят и с десятого, — отгородился вежливой улыбкой я. — Когда ваши пройдут по электронным адресам, все скопируют — найденное там скажет само за себя! Только пусть поторопятся! И вы поторопитесь!

— Ну, хорошо, — помедлив напоследок, неуверенно кивнул Сергеев. — Сделаю, как вы просите, товарищ Чон. В конце концов, нашим безопасникам будет невредно тоже хоть чуть-чуть поработать по профилю! — усмехнулся он — правда, все еще несколько натянуто.

— Клянусь, они не останутся разочарованы! — заявил я.

На этом мы с собеседником расстались, а через полтора часа я уже стоял на платформе местной железнодорожной станции рядом с Пак, Кимом, Яном и Рю — в ожидании подачи состава на Пхеньян. Не сомневаясь, что поступил правильно.

Теперь лишь бы в Москве не протупили!

30. Под стук колес

О чем не удосужился предупредить меня Полосатый: на этот раз блок на вознесения сознания продержался ровно вдвое дольше. Около четырех часов — полный, и затем еще столько же — частичный, касающийся лишь контроля над телом. И несмотря на то, что большую часть этого времени я провел, вытянувшись на спальной полке в купе поезда — не нужно было ни метко стрелять, ни скрытно исследовать окрестности, лежи себе да отдыхай — очередная уловка демона легко могла обернуться для меня серьезными проблемами.

Но обо всем по порядку.

Сперва, еще на станции, неудачная попытка вознестись сознанием к границе мира духов даже обогатила меня некой информацией к размышлению. Как тогда, у раздвоенной сосны, «застряв в полупозиции», я ощутил в контрабандистах чистое, незамутненное зло, так теперь нежданно обнаружил рядом с собой живой сгусток липкого страха. Носителем его выступал Ян.

Причем, внешне этот внутренний трепет в товарище ведущем инженере-конструкторе никак не проявлялся. В смысле — не сильнее обычного: так-то, держался наш спутник хмуро и настороженно, а при любой попытке встретиться с ним взглядом глаза сразу отводил — но к такому поведению Яна я уже успел попривыкнуть и значения ему особо не придавал. Может быть, зря?

Как бы то ни было, сейчас осведомился:

— Товарищ Ян, с вами все в порядке?

Инженер-конструктор вздрогнул — и дважды торопливо кивнул, молча. Тоже, в общем-то, вполне в своем стиле.

Продолжать расспросы я не стал, но мысленно «галочку» себе поставил: при случае постараться вопрос прояснить.

А пока — уж заодно — «прощупал» остальных своих спутников. Пак и Ким, как видно, оказались личностями гармоничными: ничем таким не «фонили» — ни в плюс, ни в минус. А вот в Рю я кое-что таки уловил — правда, лишь пристально в нее «вглядевшись». «Увиденное» назвал бы сексуальной фрустрацией — по ходу, девушку донимали неудовлетворенные желания пикантного свойства. Но повторюсь: это из нее не «перло», как страх из Яна или лихо из тех бандитов — тут потребовалось хорошенько «присмотреться».

Между тем, поймав на себе мой взгляд — и словно что-то почувствовав — Рю покраснела и потупилась. Я поспешно отвернулся в сторону и сомнительные эксперименты прекратил.

А скоро и наш поезд подошел.

У меня, Пак, Кима и Яна — каких-никаких руководителей — билеты были в купейный вагон. У Рю, рядовой сотрудницы — в плацкартный. Я, собственно, узнал об этом только теперь, когда мы четверо пошли в одну сторону, а девушка вдруг дернулась в противоположную.

— Куда это она? — удивленно спросил у Пак.

Та мне объяснила.

— Надо было у нее ноутбук к нам забрать, — добавила затем. — На всякий случай. Что-то я не сообразила… Ладно, после посадки сделаю.

Купе наше оказалось ничем не примечательным — чистеньким, но без изысков. Сам вагон — далеко не новым, однако и не сущей развалюхой. Нормально, в общем.

Проводник — всего в вагоне их было аж трое или четверо — проверил у нас разрешения на поездку, собрал билеты. Попросил до отправления поезда свои места не покидать — и двинулся дальше по вагону.

Едва состав тронулся, тхэквондистка поднялась на ноги, чтобы сходить к Рю за ноутом. Ким вызвался составить ей компанию — и они ушли. А вернулись минут через десять — Пак и Рю. Выяснилось, что узколицый поменялся с девушкой местами — уступил ей свое в купе, а сам переселился в плацкарт. С проводниками они благополучно обо всем договорились.

— Товарищ Чон, вы не против? — уже по факту уточнила у меня Пак. — Если что, можно все по-быстрому назад переиграть…

— Нет, нет, с чего бы? — усмехнулся я.

Прекрасная половина нашей четверки забралась на верхние полки, на двух нижних устроились мы с Яном (чего же он все-таки так боится? Может, ездить на поездах? Пережил, скажем, железнодорожную катастрофу — не исключено, что и заикается с тех пор — и теперь дрожит при одном виде рельсов?).

Время было позднее — еще чуть-чуть, и пора будет сказать «раннее» — и скоро все в купе уже спали.

Проснулся я от того, что снялась пресловутая блокировка и мой дух выбросило из тела — прямо как в прошлый раз, в горном лагере. И пока я спросонья силился понять, что вообще такое происходит — обнаружил себя в соседнем купе. Почти тут же — в следующем, затем — в помещении для проводников, потом — уже и вовсе в тамбуре… Поезд-то двигался!

К счастью, шел он не полным ходом — тормозил перед очередной станцией — и, успев сориентироваться, свою уехавшую вперед бренную оболочку я успешно нагнал. Но случись все на скоростном перегоне — дело могло закончиться плохо!

Мысленно я обругал последними словами «тигрокрыса», но, по большому счету, виноват был, конечно, сам. Когда понял, что через два часа блок не снялся — не имел права расслабляться! И уже тем более — засыпать! Но совершенно забыл об этом самопроизвольном вознесении — и едва не поплатился.

Ладно, в следующий раз (а у меня ведь еще осталась одна неиспользованная услуга!) учту…

* * *

Выговорил я себе ночью, конечно, по делу, но переживал, похоже, напрасно: особо скоростных перегонов в пути не наблюдалось. Поезд полз еле-еле, останавливаясь, что называется, у каждого столба. Так и просилось на язык: «Здесь составы вялы, а пространства огромны…» Ну, «огромны» — это смотря с чем сравнивать, но «вялы» — определенно!

Проснувшись утром, позавтракали мы жареным сладким картофелем, что купили у какой-то бабуси на одной из остановок — Пак и Рю выбирали, я платил. А вот обедать всем купе отправились в вагон-ресторан — прихватив с собой по пути и Кима. Заодно я получил возможность полюбоваться на «его» плацкарт. В отличие от знакомых мне по детству и студенческой юности российских вагонов такого типа, здесь не было боковых полок — зато в отсеках они располагались в три яруса.

Возможно, это позволило удлинить спальные места, но вот на ширине проходов сказалось не сильно. А те еще и были плотно заставлены бесчисленными коробками и тюками, что натаскали пассажиры. В основном, как рассказал нам узколицый, его соседями были рабочие, возвращавшиеся с лесозаготовок в России. Оттуда же, видимо, они везли домой и бесчисленные гостинцы.

Что же касается собственно вагона-ресторана, то меню там оказалось более чем скромным — ничего интереснее гречневой лапши мы для себя в нем не нашли. Зато желающим предлагалось пиво — недорогое и довольно вкусное. Имелось также в продаже соджу — по экспертной оценке Кима, вполне приличное. К тому же, в отличие от пива, разливавшегося в кружки, его можно было взять с собой в купе, не откупоривая бутылок.

Чем мы и не преминули воспользоваться: решили, что второй раз сюда через полпоезда вряд ли попремся — пусть будет, чем скрасить ужин.

* * *

Вот чего мне в нашем купе реально не хватало, так это кондиционера — то ли он в принципе не был здесь предусмотрен, то ли просто не работал. А денек-то выдался солнечным и знойным, так что где-то к моменту нашего возвращения из ресторана вагон уже буквально раскалился. Окно, правда, открывалось — и это худо-бедно спасало от духоты — но не от изнуряющей жары.

Пиджак я с утра и не надевал, а теперь частично расстегнул и рубашку. Аналогично поступил Ян. Пак переоделась в легкий домашний наряд — чуть ли не в халатик. А вот у Рю с собой, как видно, ничего подходящего случаю не оказалось, и, забравшись на свою верхнюю полку с учебником физики, теперь она, похоже, просто постепенно стягивала с себя один предмет туалета за другим, прикрывшись от случайного взгляда тонкой простыней — в какой-то момент с ее полки, аккурат на голову тхэквондистке, сидевшей сейчас внизу и потянувшейся за чем-то на столе, спланировала бежевая юбка.

Я сделал вид, что ничего не заметил. И удалился в коридор, как, в общем-то, давно и собирался сделать. Встал у открытого окна, подставил лицо встречному потоку воздуха…

Поезд шел вдоль морского берега — и несмотря на будний день, сегодня пляж не выглядел таким уж пустынным: время от времени на глаза мне попадались довольно многочисленные компании. Кто-то купался, многие готовили на переносных конфорках что-то съестное.

Довелось наблюдать отъезд с моря одной такой группы — человек в двадцать, не меньше. За ними прибыл грузовик — вроде того, что вез нас в Расон из Пхеньяна — и теперь, собрав вещи, они чинно забирались в его кузов.

Кто-то подошел и встал со мной рядом. Я обернулся — и увидел Пак.

— В отпуске люди… — не без нотки зависти в голосе проговорила она, провожая взглядом очередных отдыхающих. — Я не помешаю? — будто опомнившись, спросила затем. — В купе совсем дышать нечем!

— Ничуть, — заверил ее я.

Минут пять мы так простояли, время от времени роняя короткие комментарии насчет проплывавших за окном видов. Постепенно эти фразы складывались в более-менее стройную беседу — достаточно неформальную, атмосфера поезда располагала.

В какой-то момент Пак вскользь упомянула Яна, и я, как бы невзначай, заметил:

— Мне показалось, будто вчера на платформе он был чем-то напуган…

— Эка невидаль! — хмыкнула моя собеседница. — Да Ян своей собственной тени боится!

— Вот как? — приподнял бровь я.

— Ой, не стоило мне так говорить, — тут же смешалась тхэквондистка. — Его, наверное, можно понять — ну после всего, что с ним произошло…

— А что с ним такого произошло? — полюбопытствовал я.

— А вы не знаете? — удивилась Пак. — Он же… Он же в трудовом лагере был, — резко понизив голос, поведала мне она. — Говорят, прибор, который он разрабатывал, взорвался — где-то Ян просчитался. Вроде как двое военных тогда погибли… Ян сам признал, что виноват. Ну вот его и… Оттуда, вообще-то, не возвращаются — в смысле, в столицу — но за Яна тогда сам начальник «Восьмерки» просил. И как-то сумел заполучить его назад. Сперва простым конструктором, потом Яна снова сделали ведущим… С лагеря он и заикается. Раньше чисто говорил…

— Понятно… — пробормотал я.

Вскоре после этого наш разговор как-то сам собой сошел на нет.

* * *

Почти сразу после ужина — снова приобретенного нами на станции, на сей раз это были острые соевые колбаски, умятые нами под соджу — в кармане моего висевшего на стенном крючке пиджака внезапно зазвонил телефон. Я выудил трубку — номер был незнакомый.

— Да? — сдвинул я зеленый бегунок на экране.

— Чон, привет, это Ким Чан Ми! — бойко раздалось в ответ. — Тебе сейчас удобно говорить?

— О, привет! — подорвавшись с полки, на которой сидел, я выскользнул из купе. — Я в поезде, так что связь может вдруг пропасть… Но безумно рад тебя слышать!

— У нас тут тоже со связью не очень, — сообщила на это девушка. — Но мне разрешили позвонить с вахты общежития. Так что я быстро! О главном! То, что со мной случилось — ну, у нас с тобой… Все, оно уже не пройдет! Не развеется! Вот так вот…

— Это точно? — почти на автомате переспросил я. — Ты уверена?

— Да. Уверена. Тут невозможно ошибиться.

— Чан Ми… — начал я.

В трубке зашуршало.

— Чан Ми!

— Не слышу тебя! — принес мне эфир сквозь помехи. — Наверное, твой поезд уезжает из зоны приема! Я что хотела сказать-то… Со случившимся уже ничего не поделать! Отныне — все так. Я это приняла… Жизнь продолжается! Может, еще увидимся с тобой… Как… Как коллеги! И родня! Ха-ха!.. — это ее «ха-ха!», надо признать, прозвучало более чем натянуто. — Я тебе, короче, еще как-нибудь наберу! А вот ты мне сюда, боюсь, не дозвонишься пока…

Тут наш поезд въехал в тоннель — море давно осталось позади, теперь вокруг были горы — и связь оборвалась.

31. Портрет девушки из аэропорта

Не люблю этого слова, но с тем, что прежних отношений у нас с Чан Ми уже не будет, я именно что смирился — наверное, еще в миг нашего прощания на той троллейбусной остановке. Пусть и сам себе ни в чем таком прямо не сознавался. Характерный штрих: последние дни о Ким я, кажется, даже не вспоминал — хотя там столько всякого навалилось, что, пожалуй, и не удивительно…

Однако подспудно некая неопределенность надо мной все же довлела, и вот теперь, когда она наконец исчезла, я, наверное, мог бы ощутить некое облегчение.

Но нет. Ровно наоборот: звонок Чан Ми выбил меня из колеи. Может быть, получись у нас с ней нормально, обстоятельно поговорить, все было бы иначе, а так осталось впечатление какой-то неуместной скомканности. Будто автор-халтурщик, писавший нашу с Ким историю где-то на небесах — ну или не знаю уж где — вдруг устал от нее, и просто взял, да и слил концовку.

Впрочем, что мне мешает доделать за него работу и добавить этой повести подобающий эпилог, достойный наших с Чан Ми былых чувств?

Ну, то есть понятно, что мешает: отсутствие связи, расстояние, работа… Толком ни позвонить, ни, тем более, вырваться для встречи. Пока — увы, так.

И вроде ничего совсем уж непреодолимого, но, чтобы ломиться, сметая все преграды — будто бы все же не тот случай…

Однако, может, ломиться и не надо? Эпилог ведь не обязательно следует впритык за основной историей! Чаще — проходит некоторое время, позволяющее охватить взором то, чего, глядя в упор, не увидишь…

Главное, в принципе не забыть его, этот эпилог, написать — когда представится такая возможность.

С этой глубокой мыслью я и уснул.

* * *

Встать пришлось ни свет ни заря — в Пхеньян наш поезд прибывал в начале шестого утра. Видимо, с таким расчетом, чтобы в распоряжении пассажиров оказался полноценный рабочий день.

Взглянув на экран телефона — уточнить, который час — я обнаружил пропущенную ночью СМС-ку. Наша с Джу секретарша писала, что на вокзале меня встретят. Кого пришлют, правда, не уточнила.

С поезда я в любом случае собирался прямиком в Пэктусан — там у меня, кроме всего прочего, остался мотоцикл. Пак, Ким и Ян решили сперва заскочить по домам — первые троллейбусы уже ходили. А вот Рю сказала, что к себе никак не успевает — ну, или опоздает на работу. Ее присутствовавшей здесь же непосредственной руководительнице дать девушке поблажку как-то и в голову не пришло.

Я в их дела вмешиваться не стал, но в какой-то момент предложил Рю подбросить ее до концерна — рассудив, что место для еще одной пассажирки наверняка найдется: не на велосипеде же за мной на вокзал приедут! Она с благодарностью согласилась.

Однако в итоге на работу девушка сегодня добиралась своим ходом: оказалось, что встречает меня на вокзале лично Джу. При виде начальницы Управления Рю аж споткнулась на ровном месте, смущенно с той поздоровалась, сама же еще и извинилась — и поспешно улизнула, смешавшись с толпой.

Признаться, немного неудобно вышло.

Ну а мы с Мун Хи прошли к ее белому мерсу.

— Времени у меня практически нет, так что рассказывай, — велела Джу, выруливая с привокзальной площади. Кстати — будто бы не то чтобы в сторону Пэктусан. Впрочем, мало ли: может, кратчайший путь был перекрыт в связи с каким-нибудь массовым мероприятием? — Сперва — про Янгандо, потом — про Расон.

Ну, я и приступил. О событиях в лесу поведал разве что не по накатанной — натренировался в Хесане со следователями. Но сейчас, конечно, добавил существенных деталей, касавшихся Хи Рен.

А вот про «тигрокрыса», понятно, и тут умолчал. Хотя и задумался на миг — не в первый раз уже: может, настала наконец пора убрать между мной и Мун Хи последние недомолвки — поведать ей про мой талант шамана, со всеми, что называется, вытекающими. Разумеется, не прямо здесь, в машине — прогуляемся в Моранбон, как бывалоча…

А то моя эпопея в горах — это еще ладно. А вот как дойдет до темы с Корнеевым — там уж либо выкладывать все, либо не говорить ничего…

И все же поступить так я снова не решился. И дело тут не в недоверии Джу — если на кого-то здесь я и мог положиться безоговорочно, то именно на нее. Но, в отличие от меня, моя начальница была — и оставалась — уязвима для допроса под сывороткой. Да, она и так уже знала обо мне много такого, чем точно не стоило делиться, но пока если Мун Хи таки прижмут, у меня будет шанс как-то оправдаться — а заодно и ее вытащить. Дать объяснения, которые, при всей их притянутости за уши, по умолчанию сочтут правдивыми — под препаратом же сказано!

Но если станет известно, что я — шаман, этого мощного козыря я разом окажусь лишен.

Кстати, одно такое слабое звено у меня уже имелось: Чан Ми. Но там уже, боюсь, ничего было не поделать… Хотя, может, как раз наоборот! Почему бы теперь не научить и Ким возноситься сознанием к границам мира духов?.. Правда, это уже — к Кате Кан, а та что-то совсем пропала. Ну или к той загадочной мансин…

В общем, пока я решил оставить все как есть: многие знания — многие печали. И изложил урезанную версию.

К слову, обратил внимание, что в ходе моего рассказа Джу трижды слегка нахмурилась. Два раза — именно в тех местах, что я и сам считал «тонкими»: рождение «оптимальной стратегии» (отправить школьников на восток, а самому залечь у раздвоенной сосны) и попытка сделки с контрабандистом. Но еще однажды — чуть ранее: там, где я, падая, застрелил Ли Эо Дууна.

Впрочем, услышанное Мун Хи никак не прокомментировала.

Что же касается расонских событий, то здесь собеседница мою задачу и вовсе облегчила — толком не дослушав. Едва я дошел до пивных посиделок, как Джу обронила:

— Достаточно об этом. Сделал ты все отлично — впрочем, как всегда — но приоритеты успели несколько сместиться: сами по себе эти русские меня больше не интересуют… Но не думай, что отработал вхолостую — польза есть, — добавила она, сочтя, как видно, мою реакцию за разочарование. — Правда, не там, где я ее искала — но неожиданно большая польза…

— Это какая? — насторожился я.

— Чуть позже об этом… — отмахнулась начальница Управления.

Замечу, что не «зацепил» Мун Хи и мой рассказ о подлоге перевода со стороны товарища Ю. По крайней мере, она никак этого не показала — лишь сдержанно покивала.

Тем временем мы вывернули на набережную и миновали по ней мост Тэдон — то есть теперь уже точно ехали не в Пэктусан, а куда-то гораздо севернее. Затем оставили позади и следующий мост — под названием Окрю — и вскоре оказались у парка Моранбон.

Хм, как в воду реки Тэдонган глядел, недавно его вспоминая!

Вишенкой на торте: завершению моего доклада Джу внимала, уже припарковав мерс у обочины — как делала это во время наших былых поездок «к военным прокурорам».

— Если про русских товарищей подробностей не надо — тогда у меня все, — подытожил между тем я.

— Потом напишешь о встрече с ними стандартный рапорт — чтобы деньги на пиво было подо что списать, — явно думая сейчас о чем-то ином, пробормотала моя собеседница.

— За меня там заплатили, — усмехнулся я. — Потратиться пришлось разве что на такси от бухты.

На самом деле, правда, потом еще раз до бухты — и снова обратно, но про это я, понятно, говорить не стал.

— Вот это и укажешь, — пожала плечами Джу. — А теперь — мои новости, — практически без паузы продолжила она. — И сперва — приятная. Приказом министра обороны тебе присвоено воинское звание «лейтенант». Поздравляю!

— Хм, благодарю… — пожал я протянутую мне без тени улыбки ладонь. И полюбопытствовал: — За что мне такая честь? За тех контрабандистов? Или еще за Сеул?

— За Сеул ты свое разве сполна не получил? — не без ехидства хмыкнула начальница Управления.

Да, я, кажется, не рассказывал. Как и сулил полковник Кан, по итогам операции на Юге мне вручили ни много ни мало звезду Героя Республики, к которой автоматически прилагался орден Государственного флага I степени. И то и другое, правда, я пока ни разу не надевал — но это уже второй вопрос: носить имел полное право, засекречено на сей раз ничего не было!

А вот в отношении моей нынешней собеседницы товарищ полковник свое обещание тоже сдержал, но, скажем так, с противоположным знаком: после отказа Джу помириться с женихом представление на нее он, как и грозился, не подписал — оставив без вроде как положенной награды. Не думаю, что Мун Хи так уж сильно по этому поводу переживала, но тем не менее…

— А по Янгандо вообще еще неизвестно, как все обернется, — продолжила между тем начальница Управления. — Не прилетит неприятностей — уже хорошо…

— Неприятностей? — нахмурился я. — Ты знаешь по теме что-то, чего не знаю я?

— Ничего конкретного, — покачала головой Джу. — Но как-то мне вся эта история не нравится… Особенно, в свете всего остального…

— Чего — остального? — прищурился на нее я.

— Да всякого разного… — будто бы ушла от ответа Мун Хи — но тут же выразительно показала мне глазами на дверцу — и распахнула свою.

Мы вышли из машины — и в какой-то мере уже привычно углубились в парк.

— Лейтенантское звание — это тебе чисто в связи получением университетского диплома… — для начала закончила моя собеседница тему, ради которой мерс можно было и не покидать. — С высшим образованием — негоже бегать в «младших»…

— Ясно, — кивнул я.

— Ну а теперь — вот о чем… — запустив руку в сумочку, Джу достала оттуда листок бумаги — и протянула мне. — Тебе знакома эта девушка?

Я взглянул — и лишь с немалым трудом сумел скрыть изумление: ожидал сейчас чего угодно, но только не того, что увидел.

С бумаги на меня смотрела Катя Кан.

Это была не фотография — видимо, отсканированный рисунок. Или даже… Фоторобот? Точно: фоторобот! Может, и не идеально точный, но вполне узнаваемый.

— Знакома, — сама же и констатировала Мун Хи — все же, значит, я себя выдал. — И кто она такая?

— Ревнуешь? — натянуто хмыкнул я.

— Ревнует тебя пусть твоя Ким Чан Ми, — сухо бросила начальница Управления. — А я — работаю!

— Откуда у тебя этот портрет? — не поспешив с ответом, осведомился я — и не только для того, чтобы потянуть время: мне вдруг пришло в голову, что… — Она жива? — спросил, как сумел, сдержанно.

— На позавчерашний день — судя по всему, да, — кивнула моя спутница. — Откуда у меня — скоро узнаешь, но сначала — мой вопрос: как говорят дети, я первая спросила!

— Ее зовут Кан Екатерина, Катя, — мысленно вздохнув (как все сразу стало бы проще, будь у меня возможность открыться Джу до конца!), проговорил я. — Она — гражданка Российской Федерации. С недавнего времени проживала в Сеуле. Поступила в ученицы к известной тамошней шаманке — у Кати талант по этой части. Как и почему мы знакомы… — Ох! — Это из разряда того, о чем ты поклялась никогда у меня не спрашивать, — свои слова я постарался приправить проникновенной улыбкой. — Но не стану скрывать, что в июне, во время той моей сеульской командировки, мы с Катей пересекались. И это именно она помогла мне благополучно пройти допрос под сывороткой. Без нее у меня ничего бы не вышло… В принципе, это — все. Теперь — твой черед!

Несколько секунд Джу молчала — и я уже было подумал, что отвечать мне Мун Хи не намерена, по крайней мере, не задав сперва новых вопросов, но тут она заговорила:

— После июньских событий мы «заморозили» всю «засветившуюся» агентуру на Юге — и теперь этих людей постепенно возвращаем. Без спешки, аккуратно. Позавчера Сеул покинул очередной мой человек. Некий Шин. Один из тех, с кем напрямую контактировал Ким Нам Гил, он же Пак Мэн Хо — сотрудник, посланный мной тогда в банк и «провалившийся». Его мы эвакуировали сразу, как все закончилось, а вот очередь Шина настала только теперь. Так вот, о нем, о Шине. В аэропорту Инчхон к нему подошла эта девушка, — показала Джу глазами на Катин портрет у меня в руках. — И сказала — в лоб, без предисловий и экивоков: «Передайте Амкэ…» «Амкэ» — это мой оперативный псевдоним…

Я сосредоточенно кивнул:

— Кате он был известен. Она присутствовала при допросе Ким Нам Гила — от нее я тогда и узнал о его провале. Не спрашивай как.

— И не собиралась. Так вот, девушка сказала: «Передайте Амкэ — для того, кто приезжал сюда с Севера давать показания под препаратом: Кан в беде!» Я еще решила, когда услышала, что речь может идти о полковнике Кане. А дальше там было: «Если сможет, пусть придет и заберет меня — время есть до праздника Чхусок, но ни днем более». И некий сеульский адрес. А под конец: «Если не сможет и не придет — пусть знает, что я все пойму. И что отправляюсь вслед за Чхве Пальдэ, не держа обиды». Кстати, кто такая Чхве — Цой, если не ломать язык на южный манер — Пальдэ? И куда она отправилась?

— Она умерла, — выговорил я.

— А, понятно. То есть эта Кан…

— Очевидно, тоже умрет — если я ее не выручу… Мне надо в Сеул! — резко вскинул я голову.

Твою ж наперекосяк — прямо дежавю: и слова, и собеседница… и даже место разговора почти совпадает!

Вот только в тот раз я надеялся на помощь Кати — а теперь сам должен был ее спасти.

32. Вопрос без ответа

— Невозможно, — покачала головой Джу.

Ну, вот: просто эталонное дежавю!

— Однажды ты так уже говорила — а в итоге обернулось иначе! — напомнил я.

— Тут точно не обернется.

— Как знать!

— Чон, остынь, — скривилась Мун Хи. — В Сеул тебе сейчас никак не попасть! Возможно, через месяц-другой ситуация изменится… Хотя, честно говоря, вряд ли.

— Не факт, что у Кати есть даже эти месяц-другой! Я перед ней в долгу, и не могу…

— Погоди, что значит, не факт⁈ — нахмурилась моя собеседница. — Она же сама сказала: время терпит до праздника Чхусок!

— А когда у них на Юге этот треклятый праздник?

— Чон, не пугай меня такими вопросами! — отступив на шаг в сторону и смерив меня оттуда пристальным взглядом, выговорила Джу. — Тогда же, когда и у нас — на пятнадцатый день восьмого лунного месяца. В этом году выпадает… — она назвала дату. — Как раз весь август и весь сентябрь еще в запасе!

Блин, мой прокол — ни про какой такой Чхусок я слыхом не слыхивал. Наверное, не самый популярный праздник, в «Нодон синмун» о нем при мне, по крайней мере, не писали… И все же — надо бы аккуратнее…

Впрочем, именно сейчас — плевать: с Мун Хи у меня одной непоняткой больше, одной меньше — кто там считает! Но хорошо, что не при посторонних проскочило…

— А, ну да, конечно, Чхусок… Это я что-то не то в запале брякнул, — пробормотал я. — Думал об одном, сказал о другом…

Что ж, если все так… По идее, зря бросаться словами Катя бы не стала. И раз прямо указала на этот Чхусок…

— И все же, нельзя тянуть до последнего! — покачал головой я.

— Тянуть и не станем, — сумела снова удивить меня собеседница. — Я как раз лечу в Сеул. Совсем по другим делам — но заодно разберусь, что там с твоей Кан. И если понадобится — вытащу ее. Чай, не в первый раз! И уж точно справлюсь с этим не хуже тебя!

Хм… Вот в последнем я не был так уж уверен. Нет, конечно, оперативного опыта и умений у Джу куда больше моего — но это все опыт и умения обычного смертного! А мне по-прежнему должны одну услугу демоны — да и навык вознестись сознанием в подобном деле дорогого стоит: те же вопросы разведки…

— Давай поедем вместе, — предложил я. — Ты крута, спору нет, но поверь: и у меня найдется, чем внести вклад в общее дело!

— Чон, ты меня вообще слушаешь⁈ — всплеснула руками начальница Управления. — Говорю: невозможно — значит невозможно!

Вот же заладила!

Ладно, зайдем с другой стороны…

— Можно мне подумать? — резко сбавив тон, спросил я. — Минуты три. Может, пять-семь…

— О чем подумать? — насторожилась Джу.

— Вот обо всем об этом… — неопределенно протянул я. — Спокойно разложить все в голове по полочкам…

— Ну, давай, разложи, — немного растерянно кивнула Мун Хи.

— Спасибо. Буквально пять минут…

Я сошел с тропы, присел на камень — и вознесся сознанием:

«Эй, Полосатый! Есть вопрос!»

«Снова ты, юный шаман? — тут же послышался в ответ знакомый голос. — А так хотелось надеяться, что отстанешь от поезда… Если понимаешь, о чем я!»

«Слишком уж он медленно ехал, — усмехнулся я. — Да и не говори, что сразу не проверил, как там у меня дела!»

«Проверил — как не проверить, — вышел из тумана „тигрокрыс“. — Быстро ты сориентировался, ничего не могу сказать… Надежды меня это, понятно, лишило — но не мечты о ней! Так что никаких несостыковок!»

«Болтун! — буркнул я. — Ладно, как и сказал, у меня вопрос…»

«Наверное, хочешь узнать, реально ли тебе попасть в Сеул? — неожиданно перебил меня демон. — И если реально, то — как это провернуть? Ну что ж…»

«Нет, подожди! — поспешил остановить собеседника я. — Это может стать частью вопроса, но суть — в ином!»

«И в чем же тогда?» — чуть склонив голову набок, осведомился демон.

«Не начинай отвечать, пока не дам команду, — огласил я уже привычное условие, и начал: — Катя Кан передала сообщение, что она в беде. Я собираюсь ей помочь. Для этого мне нужна, как ты выражаешься, оптимальная стратегия. В этой связи объясни: в чем именно…»

«Постой, юный шаман, — снова вдруг перебил меня „тигрокрыс“. — Давай сэкономим друг другу время. Я, кажется, уже упоминал: удел тех, кто управляет судьбами — таких, как ты — от меня сокрыт. Дело тут в чем: глядя на вас, людей, я вижу не мужчин, женщин или детей — только клубок причин и следствий. Иногда размотать его не составляет труда — а зачастую и распутывать ничего не нужно, все и так предельно понятно. Но с вами, шаманами, все не так. Мне не только не дано расплести узлы вашей участи — я в них вообще концов не нахожу!.. Екатерина Кан — мудан, она — одна из вас. И я ничего не могу тебе о ней рассказать. То есть могу, конечно — но не в рамках обещанной услуги, когда обязан говорить правду и ничего кроме правды. Поэтому, задай иной вопрос. Прямо с Кан не связанный».

«Вот как? — разочарованно пробормотал я. — Не можешь, значит… Толку от тебя!»

Эх! Не такое уж, оказывается, у меня и преимущество перед «простушкой» Джу…

« Кое-что таки могу, — обиженно заспорил мой собеседник. — Например, ответить на вопрос, с которого начал: про твою потенциальную командировку в Сеул!»

«Ну…»

Я чуть было не буркнул: «Вперед, излагай!» — как говорят корейцы, нет фазана, так и петух сгодится — но осекся. Не слишком ли настойчиво демон — добра мне определенно не желающий — подсовывает именно этот вопрос?

О чем прямо ему и сказал.

«Может, и так, юный шаман, — ничуть не смутившись, осклабился „тигрокрыс“. — Может, и подсовываю. А может — прекрасно осознавая, что ты мне не доверяешь, лишь делаю вид, что подсовываю — чтобы ты ни в коем случае об этом не спросил. Я же коварный — помнишь? А может быть, в данном случае лишь пытаюсь казаться коварным — чтобы, пройдя по этой логической цепочке еще на шаг, ты бы решил, что я именно что не хочу услышать этот вопрос — и как раз бы его задал… Продолжать можно до бесконечности, но не спросишь — не узнаешь. Да и спросишь — не обязательно догадаешься о моих мотивах, по крайней мере — сразу!»

«Да ну тебя!» — поморщился я.

«Так что, юный шаман, будешь спрашивать — и если да, то о чем?» — ухмыльнулся мой собеседник.

«Не буду! — заявил я. — Сейчас — не буду. Третья услуга, как понимаю, в этом случае всяко остается за тобой».

«За мной, за мной», — кажется, демон остался моим решением слегка разочарован.

А может, только хотел таким казаться. Или вознамерился меня убедить, что притворяется, а на самом деле… Ох-х!

«Что ж, до новой встречи, юный шаман!» — оскалил между тем кривые зубы «тигрокрыс» — и растворился в тумане.

А я встал с камня и вернулся на тропинку, где меня терпеливо ожидала Джу.

— Ну, что надумал? — спросила она у меня с легкой насмешкой — за которой, кажется, пыталась скрыть неуверенность.

Или постаралась сделать вид, что скрывает мнимую неуверенность. Или… Так, стоп! Довольно!

— Пока тут стояла, ты наверняка тоже перебирала в уме варианты, — проговорил я. — Поэтому на всякий случай спрошу еще раз: можно как-то устроить мне командировку в Сеул? На пáру с тобой или отдельно, не важно.

— Перебирала, — не стала отрицать Мун Хи. — Правда, не совсем на этот счет. Тут ответ прежний: нет, невозможно. Точно не сейчас.

— Тогда давай поступим так, как ты и предложила, — кивнул я. — Ты — летишь, я — пока остаюсь. Буду благодарен, если сможешь помочь Кате…

— Сделаю все, что только в человеческих силах, — с готовностью заверила меня собеседница.

Ну да, в человеческих…

— Спасибо, — проговорил я. — Но будь осторожна. Если хоть на миг усомнишься, что справишься — сразу отступи. Потом лучше еще раз попытаемся — вместе.

— На последнее я бы на твоем месте все же всерьез не рассчитывала, — покачала головой Джу.

Ну да. Только поэтому я ей и не сказал: сама — вообще не суйся.

Может, все же стоило спросить у Полосатого про реальность командировки?

«Я еще здесь, если что!» — словно только того и ждал, напомнил о себе демон.

«Сгинь!» — скривился я.

Что ж это он так навязчив сегодня? Может, хочет разменять услугу на короткое «Нет»? Типа: «Могу я попасть в Сеул до праздника Чхусок?» — «Нет, юный шаман, не можешь! Небо и Бездна свидетели, я ответил…»

«Как скажешь, юный шаман, как скажешь…»

— Будь крайне осторожна, — повторил я Мун Хи. — Катя — мудан… Мансин. И то, что оказалось сильнее нее… Не прощу себе, если ты из-за меня влипнешь!

— Не переживай, на опасность у меня нюх! — усмехнулась моя собеседница. — Ну или назовем это интуицией. Не раз уже меня выручала!

Ну, кстати, да. «Нюх», интуиция — это ведь зачастую тоже своего рода восприимчивость к сигналам, посылаемым тонким миром! Как раз то, что нужно.

— Спасибо тебе, — еще помедлив, выговорил я.

— Не за что — зачем еще нужны друзья? — улыбнулась мне Джу — снова погружая в ощущение дежавю. — И если с этим закончили — двигаемся дальше, — деловито заявила затем она.

— Есть еще что-то?

— А как ты хотел? Куча текущих задач — но о них можно и чуть позже, в машине. А пока — об одной, особенной. В ближайшие дни — точная дата еще согласовывается — на стройплощадке АЭС планируется закладка символической капсулы, с посланием грядущим поколениям. Вроде как это идея русских, у них так принято — но наши ее всецело поддержали. Почти наверняка мероприятие посетит сам товарищ Высший Руководитель… Мне нужно, чтобы ты там был.

— Зачем? — осведомился я.

— Станешь моими глазами и ушами. Лучше бы, конечно, мне самой туда — но видишь: улетаю. Поэтому — посылаю тебя. Еще и очень удачно вышло: этой ночью Росатом прислал перечень лиц, кого из наших они со своей стороны персонально приглашают на церемонию с капсулой. В нем, в этом перечне — ты. Что значит: попадешь в особый список уже у наших организаторов — и получишь специальный пропуск, с которым пройдешь почти везде — ну, кроме правительственной трибуны. Это, кстати, к вопросу о том, вхолостую ли ты сработал в Расоне — вот ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Видать, русским ты понравился.

Ну да… Не иначе, безопасники Росатома зашли вчера на указанные мной Сергееву сайты — и оценили подарок. И вот так вот решили отблагодарить… Блин, русским же языком просил этого не делать! Совершенно лишняя «засветка»!

— А обширный там перечень? — уточнил я. — Ну, от Росатома.

— Точно не знаю. Но точно не пара-тройка фамилий — больше. А что?

— Да нет, ничего…

— Я тебя на эту церемонию в любом случае собиралась пропихнуть — как одного из представителей Пэктусан. Эта та самая твоя несостоявшаяся вторая поездка, из Расона. Едва все не сорвалось — Председатель Юн тебя из проекта соответствующего приказа вычеркнул. Но теперь впишет снова, никуда не денется!

— И… что я должен буду увидеть и услышать? — рассудив, что сделанного не воротишь и надо глядеть вперед, спросил я.

— Не знаю, — к моему изумлению, развела руками Мун Хи.

— Не знаешь? — выразительно приподнял брови я.

— Не знаю, — повторила моя собеседница. — Штука в чем… В стране что-то происходит. Нечто более чем серьезное. Но я пока не понимаю, что конкретно. Это как искусная вышивка на праздничном чосонот — начатая, но еще незавершенная. До поры о замысле мастера — или мастеров — можно только гадать… Однако все нити будто бы тянутся к этой несчастной церемонии закладки капсулы. С какой стати — не могу и представить, просто вижу: это так. Может быть, товарищ Высший Руководитель выступит там с программной речью, для многих неожиданной. Может быть, дело в русских… Повторю: не знаю! Не хватает информации! — в ее голосе проскользнула нотка отчаяния — «не знать» Джу определенно не нравилось. — А может, я все придумала — и ничего существенного не случится, — уже спокойнее заметила она. — Или случится — но так, что мало кто сразу заметит и поймет. Особенно — со стороны. Поэтому хочу находиться внутри ситуации. Так будет больше шансов во всем разобраться. И раз сама быть на церемонии не могу — рассчитываю на тебя.

— Понял, — кивнул я. И пообещал: — Стану глядеть в оба и держать ухо востро! Оба уха.

— И будь осторожен! — напутствовала меня собеседница моими же недавними словами.

— На мероприятии с личным участием товарища Высшего Руководителя? — хмыкнул я.

— Именно так.

* * *

— В тему о происходящем, — проговорила Мун Хи, когда мы с ней уже возвращались к ее мерседесу. — Один из стежков той незаконченной вышивки на чосонот. Может быть, не самый важный, но весьма любопытный. Твои знакомцы Ли — ну, те донджю — далеко не единственные из новых богатеев, кто этим летом разорился! Решительный Рывок прошелся почти по всем таким, как они! Прилетало вроде бы и не напрямую, но очень, очень больно! И как-то так словно бы само собой выходит, что частный капитал у нас теперь будет способен заниматься только всякой мелочью, вроде ресторанов и парикмахерских! Максимум — небольшой мотомагазин, как у Ли-сына. Из крупняка только угольщиков почему-то не затронуло.

— Тебя это разве не радует? — спросил я. — Ты же терпеть не можешь донджю!

— Все так. И еще пару месяцев назад тому, кто провернул эту схему — если, конечно, тут все же схема, а не случайность, чего все же не исключаю… Так вот, тому, кто это придумал и осуществил, технично зачистил поляну — причем, без посадок и расстрелов — я бы аплодировала стоя! А сейчас… Сейчас меня это, честно говоря, немного пугает. Ибо добавляет неопределенности — в и так малопонятное! И окончательно запутывает ту злополучную вышивку!

— Ничего, разберемся, — ободряюще обронил я.

— Тоже хотелось бы в это верить…

Мы вышли к машине.

33. «Эпилог»

Наш с начальницей разговор состоялся утром в среду — и в тот же день Пхеньян она покинула. Ну а мой отъезд на закладку капсулы случился лишь в следующий вторник, вечером — при том, что еще с четверга мне была объявлена разве что не часовая готовность. Так, «на низком старте», эта неделя у меня и прошла, сама по себе ничего примечательного не принеся. Ну, разве что доктор У, к которому я ходил на перевязки, в понедельник разрешил мне наконец снять с головы бинт.

От Джу покамест известий не приходило — но их, понятно, до ее возвращения в страну ждать и не следовало. Не объявлялась пока «на связи» и Катя — а попытки до нее «докричаться» я теперь предпринимал по нескольку раз в день. Однако и тут паниковать было рано: помимо помощи ученице мудан, у Мун Хи имелись в Сеуле и другие задачи — профильные, а значит, более приоритетные. Да и к Кан она едва ли сунется без подготовки — а это тоже время!

А между тем, когда вторник новой недели уже почти сменила среда, мне наконец поступила команда выдвигаться.

Во двор концерна въехал микроавтобус и гостеприимно распахнул широкую дверцу. Первым внутрь забрался Председатель Юн, следом — его протеже Пак, третьим — Цой Сак Чин, начальник Первого Управления. Ну а за ними настала и моя очередь.

Последней, пятой, «на борт» поднялась какая-то смазливая девица из кадровой службы — не знаю уж, за какие заслуги взятая. Ну, то есть, если уж на то пошло, догадываюсь: забегая вперед, скажу, что на место мы прибыли более чем за сутки до начала церемонии с капсулой, и свободное время товарищ Председатель Правления коротал как раз за «обсуждением неотложных рабочих вопросов» с этой самой юной кадровичкой.

Вот ведь глыба, а не человек, этот Юн Дак Хван: даже в командировке не забывает о текущих делах, вникает в любые мелочи!

Впрочем, здесь, в автобусе, девица держалась более чем скромно — тихо села у окошка в третьем, предпоследнем ряду кресел и никак о себе не напоминала до самого конца поездки.

Сам Юн, а также Пак и Цой предпочли разместиться в начале салона, ну а я прошел в самый его конец и прекрасно устроился там, подальше от остальных. Тем временем напарник водителя захлопнул пассажирскую дверь, занял свое место справа впереди — и микроавтобус тронулся.

О дороге ничего интересного поведать не могу. За окнами быстро стемнело, и смотреть там стало практически не на что — к тому же пару недель назад я здесь уже проезжал, пусть и с меньшим комфортом, но с куда лучшим обзором. И в значительно более приятной компании — с нынешними попутчиками общих тем для задушевной беседы у меня категорически не намечалось.

Между собой Юн, Пак и Цой какое-то время о чем-то вяло переговаривались, но вскоре окончательно угомонились и они. И, судя по тому, что сквозь гул мотора до моего слуха то и дело стали долетать отголоски чьего-то богатырского храпа — уснули. Задремал и я.

Три или четыре раза, правда, пришлось просыпаться — на блокпостах. Но досмотр был не слишком строгим — кроме последнего раза, уже на подъезде, на рассвете. Вот там всем нам, включая товарища Председателя Правления, пришлось выйти из автобуса и предъявить на обозрение личные вещи.

Окончательно высадили нас в итоге у одиноко стоявшей на холме пятиэтажки под характерной черепичной крышей — такие я уже видел по дороге в прошлой поездке. Это была новостройка — что называется, «муха не сидела». Над крайним подъездом, у которого мы и вышли, висела кумачовая растяжка: «Первый жилой дом — для творцов мирного атома!».

Быстро же его возвели! Хотя, может, начали строить вовсе не для Решительного Рывка, о котором никто тогда еще и не догадывался — а затем просто включили в программу, уже почти готовый…

Вокруг были вырыты еще несколько котлованов, и, несмотря на ранний час, над ними кипела работа.

У готового же дома от имени творцов мирного атома нас встретил мой старый знакомый по Расону, представитель Министерства электроэнергетики товарищ Ю Яэ Джун — видимо, ответственный у них за наш Пэктусан. Он раздал нам пропуска — причем, девице-кадровичке достался блекло-серый, Юну, Паку и Цою — белые с красной полосой, а мне — тоже с красной полосой, но синий. Не знаю, чем, помимо цвета, друг от друга отличались первые два типа, а вот мой, как и посулила Джу, оказался практически «вездеходом»! Куратор мне его чуть ли не с поклоном, двумя руками вручил — даже товарищ Председатель Правления не удостоился подобной чести!

А вот разместили меня вместе с Паком и Цоем, тогда как Юна, насколько я понял — одного. Нам же выделили на троих однокомнатную квартиру на втором этаже вышеупомянутой новостройки, с не особо притязательной, но добротной мебелью, однако без холодильника. Вода в кранах на кухне и в ванной была только холодная, свет отсутствовал вовсе — в люстре даже лампочек пока не имелось. Ну да к заселению творцов-атомщиков что-то еще доделают, наверное…

Девицу-кадровичку, кстати, подселили к каким-то посторонним тетушкам.

Распределив ключи от временного жилья, куратор пригласил нас пятерых прогуляться на завтрак — в рабочую столовую, расположенную примерно в километре от «нашей» пятиэтажки. И по пути, на спуске с холма, нам открылся довольно любопытный вид. Вдали поднимались сизые горы, а между ними и нами, в долине, широко раскинулась, площадка самой будущей атомной стройки. Пока ее еще, по сути, только расчищали — десятки бульдозеров с рыком ворочали горы грунта вперемешку с какими-то крупными обломками. Но чуть дальше уже прогрызали в земле лабиринты траншей многочисленные экскаваторы. Ну а правее, в окружении разномастных времянок, возвышался огромный ангар, способный, пожалуй, без труда вместить внутри пару-тройку магистральных авиалайнеров — и тем еще осталось бы, где развернуться.

Как обмолвился, обернувшись к нам на ходу, товарищ Ю, именно там, под сенью этого ангара, должно будет состояться завтрашнее торжественное мероприятие. Да, именно завтрашнее: церемонию перенесли на четверг, хотя еще вчера вечером планировалось, что она пройдет во второй половине дня в среду. Почему так вышло, наш куратор объяснить не удосужился — да его никто и не спросил.

В столовой — одноэтажном здании очень старой постройки, со стенами чуть ли не в метр толщиной и полустершимися цифрами «1937» над входом — нас без изысков, но сытно накормили с дороги, после чего мы, по сути, до конца дня оказались предоставлены сами себе. Но если для Юна, Пака, Цоя и кадровички с их куцыми пропусками свобода маневра, по сути, ограничивалась извилистой тропинкой от столовой до пятиэтажки — ну, может, еще парой пятачков в окрестностях — то передо мной, спасибо русским друзьям, было нынче открыто куда больше путей-дорог.

Чем я и решил сполна воспользоваться — и попытаться отыскать Ким Чан Ми. Она же где-то здесь должна была обретаться?

Эпилог, все дела…

На мой вопрос, где проживают техники, товарищ Ю ответить затруднился — но этим не ограничился и пошел куда-то выяснять. Ну, или уточнять, можно ли меня посвятить в подобную страшную тайну. Отсутствовал куратор почти полчаса — и я уже было решил двинуться наобум, но тут Ю наконец вернулся и указал мне направление — в противоположную от пятиэтажки сторону, вдоль овражка. Типа, ступайте прямо, пока не упретесь в домики — поселок, где живут строители. Там, мол, и спросите.

Так я и поступил. И через четверть часа, дважды предъявив на постах свой пропуск, поднялся на крыльцо трехэтажного кирпичного строения — тоже, похоже, возведенного еще при проклятых япошках.

Это был уже второй по счету дом, в который я сунулся — в первом оказался детский интернат: встретившая меня возле него девочка, с виду, дошкольница, воодушевленно мне поведала, что завтра они будут выступать с концертом перед самим товарищем Вождем и его уважаемой дочерью! Правда тут же откуда ни возьмись появились две воспитанницы постарше — где-то ровесницы Хи Рен — и болтушку от подозрительного дяди поскорее увели, строго ей при этом выговаривая. А ко мне вышла женщина лет тридцати пяти, представившаяся заведующей здешней библиотекой — и, выслушав, объяснила, как найти общежитие техников.

На его вахте у меня в очередной раз проверили пропуск, после чего принялись искать Ким в каком-то длинном списке, частично перечеркнутом, частично дополненном снизу от руки. Но тут проходившая мимо тетушка, чем-то сразу неуловимо напомнившая мне нашу инминбанчжан Мин, услышав разговор, остановилась и спросила:

— Ким Чан Ми? Это из Пхеньяна которая?

— Да, из Пхеньяна, — подтвердил я.

— Она сегодня в вечернюю смену выходит — сейчас спит, наверное! — сообщила незнакомка. — Но, если уже проснулась — могу ее позвать!

— Будьте так любезны, — попросил я.

— Что сказать: кто ее спрашивает? — осведомилась моя собеседница.

— Скажите, Чон Сун Бок, — ответил я. — Тоже из Пхеньяна.

— Хорошо, товарищ Чон, — кивнула тетушка — и скрылась за вахтой.

А через четверть часа оттуда вышла Чан Ми.

* * *

— А я там на прошлой неделе кабель монтировала! — показала мне Ким издали на гигантский ангар в долине.

Чтобы приблизиться к нему, нужно было бы пройти через плотное оцепление из военных. Еще пару часов назад, когда я смотрел на стройплощадку с холма, их там и в помине не было — иначе я наверняка бы заметил — а вот теперь появились и выстроились. За сутки до мероприятия.

Меня бы, возможно, за периметр охраны и пропустили, но Чан Ми — нет, для этого на ее рабочем пропуске должна была значиться какая-то свежая отметка. Поэтому мы просто стояли в сторонке и смотрели.

— Завтра, кстати, тоже туда попаду — уже не по работе, — проговорила между тем моя спутница. — На нашу бригаду три пригласительных дали — для лучших работников! Один мне достался! — гордо сообщила она.

— Всегда говорил, что ты лучшая! — усмехнулся я.

— Ну так! — восприняла комплимент как должное девушка. — Правда, тут у нас все как на подбор… Но мне мой дар помог! Ну, те видения!

— В самом деле?

— Ага! Они у меня теперь часто случаются — почти каждый день! — с энтузиазмом принялась рассказывать Ким. — Обычно — ничего такого уж серьезного, но два-три раза здорово меня выручили! А тут — в прошлый четверг дело было — помогли серьезную аварию предотвратить! Я увидела, что стена рушится, проводка рвется, искрит! И все это — прямо на автопогрузчик! А на том — ящик с взрывчаткой стоял! Для горных работ. Как он там, у нас оказался — тоже хороший вопрос, кстати! Но это пусть кому положено разбираются. А тут главное: запросто ведь могло рвануть! Только я все заранее увидела, прибежала, отвела погрузчик — стена уже у меня за спиной обвалилась! Потом сказала, что рядом проходила — поэтому успела среагировать. А на самом деле — от соседнего котлована как угорелая неслась! Мне за это уже на следующий день хорошую премию выписали — и вот, пригласительный дали! И еще отгул! Завтра, правда, и так у всех у наших внеплановый выходной, но остальные будут должны в воскресенье выйти и отработать — а мне не надо!

— Ты с этими видениями лучше все же аккуратнее, — заметил я. — А если бы не успела?

— Знала, что успеваю, — беззаботно пожала плечами Чан Ми. — Там сперва трещина по стене пошла — после этого у меня еще где-то полминуты на все про все оставалось! Погрузчик, правда, зараза, не сразу завелся… Но, если что, было бы время отбежать.

— Ну, хорошо, если так…

Мы двинулись по тропинке, огибая оцепление. Скоро ангар остался позади — и стали видны горы на западе.

— Говорят, во время японской оккупации, там, в скалах, целый подземный город был вырублен! — кивнув в ту сторону, заговорщически поведала мне спутница. — А здесь везде, — повела она рукой вокруг, — от него шли тайные ходы — к самому морю! — махнула девушка куда-то за поселок.

— Так уж и к морю? — покачал головой я — не столько из недоверия к ее словам, сколько чтобы просто поддержать разговор.

— Если честно, про море точно не знаю, — повела плечиками Ким, — но один такой подземный ход я сама видела! Его раскопали, когда готовили площадку — вон там, — указала она в сторону потянувшихся за ангаром разномастных времянок, — а потом залили бетоном! И наши рассказывали, что это не единственный такой случай! Эти ходы даже специально искали, особыми приборами — чтобы не оставлять пустот под стройкой!

— Ну, может быть, — пожал плечами я.

— Не может быть, а точно!

— Хорошо: точно, — улыбнулся я Чан Ми.

Какое-то время мы шли молча.

— А что касается моего дара… — проговорила затем девушка. — Я решила его в себе пытаться развивать! Не знаю пока, правда, как… Но моя… Та моя мансин — она обещала помочь, только на расстоянии ей трудно. Она вообще не очень сильная шаманка — хотя много знает… А знаешь, почему не сильная? — повернула ко мне голову собеседница.

— Откуда? — развел я руками.

— Потому что в свое время вышла замуж, родила детей… Это умаляет дар! Так она объяснила. Все самые могучие мансин — девственницы! Ну а я всегда старалась быть лучшей — в своем деле. И здесь — буду!

— Что? — я аж закашлялся. — Чан Ми, прости, но ты, часом, ничего не перепутала — на свой счет?

— Так и знала, что ты так скажешь! — рассмеялась моя собеседница — быть может, самую малость натянуто. — Но мансин меня просветила. Унаследовав дар, по понятиям тонкого мира я как бы родилась заново. И духовно эта новая я — невинна, как младенец! Ну а что там раньше было с телом — здесь несущественно! Вот так-то!

Мне оставалось лишь головой покачать.

— Замуж, правда, так никогда не выйду, — вздохнула между тем Ким. — Да ну и ладно! — И добавила едва слышно: — Другого такого, как ты, все равно не найду, а хуже — мне не надо!.. — проговорила она с подчеркнутой иронией — пожалуй, слишком жирно подчеркнутой, чтобы быть неподдельной. — А вот ты — давай, не теряйся! — продолжила, лукаво на меня покосившись. — Тебе невинность уже не вернуть — да и у мужчин-шаманов это иначе работает! Вам вроде как наоборот, футон сил придает!

— Да? — хмыкнул я. — Не знал.

— Точно тебе говорю!

— Ну…

Тропинка, по которой мы шли, вдруг нырнула в лужу, вынудив нас остановиться. Я оглянулся по сторонам, ища удобный обход.

— На самом деле, буду рада знать, что ты с кем-то счастлив, — тихо проговорила тут моя собеседница. — Честное слово, не вру! Но меня — ту, прежнюю меня, твою меня — пожалуйста, вспоминай хоть иногда…

Она качнулась ко мне, я к ней. Обхватив меня руками, Ким прижалась щекой к моей груди. Я, в свою очередь, обнял девушку, и мы замерли, крепко держась друг за друга — и отпуская прошлое, отступавшее в наши воспоминания.

Простояли так, наверное, минуты три — и пошли обратно.

34. Тайна железной двери

Следующим утром, спускаясь с «нашего» холма на завтрак в компании товарища Ю и делегации Пэктусан, я рассмотрел внизу уже целых два темных пунктира оцепления. Один, как и вчера, опоясывал непосредственно ангар, второй, новый, охватывал добрую четверть стройплощадки. Вся утюжившая ту накануне техника — бульдозеры, экскаваторы, грузовики — стояла на приколе в стороне, не было нигде видно и рабочих. Зато в небе барражировал вертолет.

Легкомысленно засмотревшись на него, я едва не навернулся — ночью случился дождь, и тропинка стала довольно скользкой. Надо бы внимательнее!

Перед столовой нам сегодня пришлось предъявить наши пропуска — вчера проход здесь еще был свободный. Впрочем, проверка не затянулась.

По завершении плотного завтрака куратор предложил нам вернуться в пятиэтажку и ждать там в полной готовности. Что я дисциплинированно и собирался сделать вместе с остальными, но тут, уже почти на выходе из столовой меня внезапно окликнул знакомый голос:

— Чо… Товарищ Чон!

Я обернулся: из дальнего конца обеденного зала — там имелась еще одна дверь на улицу — ко мне торопливо пробиралась между столов Чан Ми. Одетая в не первой свежести рабочий комбинезон — сплошь в масляных пятнах. И с таким неестественно каменным лицом, что за ним просто не могла не скрываться подлинная буря эмоций.

Вот тебе и эпилог!

Нет, я вовсе не думал, что вчера мы простились с Ким навсегда, но увидеть ее снова ожидал не раньше, чем на предстоявшем мероприятии. И вот поди ж ты…

— Чон! — проговорила девушка возбужденным шепотом, приблизившись ко мне почти вплотную. — Можешь пойти со мной? Прямо сейчас!

— Э… — неуверенно протянул я. — Нам тут как бы сказали…

— Это очень важно! — на миг она будто приподняла маску, за которой пряталась, и я увидел, что губы у моей собеседницы мелко подрагивают, а взгляд насквозь пронизан испугом.

Впрочем, Чан Ми тут же снова постаралась взять себя в руки, нацепив прежнюю личину деланой отрешенности. С лицом справилась, но пальцы, которыми она — как видно, непроизвольно — ухватилась при этом за мою ладонь, тряслись как в лихорадке.

Правда, будто опомнившись, руку Ким почти сразу убрала.

— Объясни хоть, что такое случилось? — тоже перейдя на шепот, потребовал я.

— Не здесь, — мотнула головой девушка. — Потом, по дороге!

— Товарищ Чон! — напомнил мне тут о себе откуда-то сзади Ю Яэ Джун. — Идемте!

— Сейчас, — буркнул я ему через плечо.

— Чон, пожалуйста! — умоляюще повторила мне между тем собеседница.

— Товарищ Ю, идите, я вас догоню, — бросил я куратору. И видя, что тот собирается что-то возразить, повторил уже с нажимом: — Идите! — а когда и это не особо помогло, нащупал в кармане свой красно-синий пропуск и, наполовину вытянув тот за уголок, выразительно показал на документ глазами: знаю, мол, что делаю — такие красивые бумажки кому попало не дают!

Все же еще поколебавшись, Ю судорожно кивнул:

— Только слишком не задерживайтесь, пожалуйста!

— Постараюсь, — заверил я его.

Куратор наконец удалился, а я — уже без лишних слов — двинулся за Чан Ми к противоположному выходу.

— Ну, что стряслось? — спросил я у нее, когда мы таки оказались на улице.

— Сейчас… — опасливо обернувшись на покинутое нами здание, девушка увлекла меня за локоть прочь от него — по тропинке к поселку строителей. И только отойдя от столовой шагов на десять, выпалила — не останавливаясь, на ходу:

— У меня было видение, в котором меня застрелили! Из пистолета. Офицер!

— Твою ж… — обронил я, осознав услышанное. — Постой! — уже сам поймал спутницу за руку. Та у нее по-прежнему нервически дрожала. — Да стой же! — прикрикнул, когда вместо того, чтобы сбавить шаг, Ким лишь сильнее потянула меня вперед. — Тут главное: не пороть горячку! Нужно нарушить естественный ход вещей — тот, что ведет к показанному в видении!

— Уже, — кивнула Чан Ми, упорно продолжая тащить меня по тропинке вдоль овражка.

— Что — уже?

— Уже нарушила. Естественный ход. Побежала за тобой, вместо того, чтобы… Давай я лучше все по порядку расскажу! — тряхнув головой, предложила она. — Только ты не тормози — надо спешить!

— Куда спеши… — начал было я, но запнулся — и махнул рукой. — Ладно, давай действительно по порядку!

— Тогда идем скорее! — потребовала девушка. И только убедившись, что я послушался, приступила к рассказу: — Ночная смена у нас сегодня была короткая. К четырем утра нам велели убраться со всех объектов. Но заранее не предупредили — уже в процессе работы объявили. А Сонг, моя соседка по комнате — у нас с ней крохотный закуток, но зато всего на двоих, остальные по пятеро-шестеро живут — так вот, Сонг вчера днем свою смену оттрубила и, пока я в ночной, кое-кого в гости собиралась позвать. Парня одного со второго этажа, он тоже техник. И сам понимаешь, не политучебой они планировали наедине заниматься…

— Чан Ми, это все очень впечатляюще — но нельзя ли как-то ближе к делу? — нетерпеливо перебил я спутницу.

— Сейчас будет ближе, — кивнула та. — В общем, решила я к ним — к Сонг и ее ухажеру — без предупреждения не вламываться. Тем более, вечером выспалась, иду такая бодрячком… Дай, думаю, в подвал пока спущусь, порядок в нем наведу. У нас там мотки кабелей свалены, ну и много еще чего, разное вперемешку. Давно хотела аккуратно все разложить — да то сил не было, то времени… А тут, вот, типа, удобный случай представился… Ну и пошла… Где-то часа два внизу провозилась, а уже под конец мешочек с гайками случайно рассыпала. Стала собирать, а они — по всему полу разлетелись. И несколько закатилось под шкаф у стены. Я попробовала достать — не получилось. Тогда решила этот шкаф слегка отодвинуть… А за ним — дверь!

— Дверь? — зачем-то переспросил я.

— Ну да! Железная! Очень старая, ржавая вся! Без ручки, но с дырой в том месте, где когда-то замок был врезан. Я чисто машинально сунула туда палец — в дырку эту. И потянула. При этом сама думаю: зачем? Она же небось вросла уже в проем, тут не то, что пальчиком не сдвинешь — кувалдой непросто будет выбить! А дверь как игрушечная поддалась! Будто петли ей только вчера смазали! Я даже к ним пригляделась, потрогала: точно, смазывали! Ну вот… Я шкаф до конца отодвинула, дверь открыла. За ней — темнота. И ступеньки — вниз! Это из подвала, а тот у нас и так довольно глубокий! Ну, думаю, раз уж такое дело — погляжу, что там. Зажгла фонарик — он у меня с собой был, с инструментами — и пошла. Спустилась ступеней на двадцать. Потом они закончились — и начался коридор. Длинный — конца не видно. И широкий, метра в три. А потолок такой, что не надо пригибаться! Я тогда как-то не подумала: потом только сообразила: примерно так же выглядел подземный ход, который недавно тут откопали и забетонировали — помнишь, я вчера тебе рассказывала? — Ким уставилась на меня с таким видом, словно от моего ответа на этот вопрос зависело что-то по-настоящему важное.

Я сосредоточенно кивнул.

— В общем, прошла я немного вперед, — вполне удовлетворившись такой моей реакцией, продолжила рассказчица. — И смотрю: ящики какие-то! Пустые — крышки вообще отдельно валяются! Я на них посветила — а они знаешь из-под чего? Из-под взрывчатки! Вот!

— Да ладно! — нахмурился я.

— Точно говорю! Совершенно такой же ящик я тогда на погрузчике от рухнувшей стены увезла! Сразу узнала маркировку!

— Понятно…

— Я — сразу бегом назад, к ступенькам, а тут — видение! Будто я из этого подземного хода не выхожу, а наоборот, снова в него спускаюсь. И не одна — веду с собой какого-то офицера, лейтенанта. Молоденького такого. Я его потом вживую тоже видела — он от дверей детского интерната шел, что по соседству с нашим общежитием… Так вот, я спускаюсь, а лейтенант что-то чуть приотстал. И вдруг сзади — щелчок. Я оборачиваюсь — а у меня фонарик на лбу, куда смотрю, туда и светит. И гляжу: офицер в меня из пистолета целится! Цедит: «Слишком любопытные рано старятся, товарищ Ким!» Наверное, где-то раньше я ему назвалась… И — выстрел! На этом все… Ну, я как от последствий видения отошла — рванула тебя искать. И сказала уже: лейтенанта того по пути встретила! Шарахнулась от него, как от змеи — он еще улыбнулся и спросил, все ли у меня в порядке. Я ему: «Извините, задумалась… Я только с ночной смены, поэтому немного дерганая!» Он снова давай лыбу давить, а я — дёру к столовой. Потом оглянулась: лейтенант по своим делам пошел куда-то вглубь поселка… Вот такая история!

Да уж, история весьма занимательная!

Ни подобной ли ждала Джу, велев мне в командировке глядеть во все глаза и навострить уши?

Но если в подземелье действительно распотрошили ящики с взрывчаткой — куда-то же ее, наверное, заложили! Вряд ли эти взрывные работы официально согласовав — зачем иначе использовать в качестве свалки тайный ход? И тогда до возвращения Мун Хи вопрос, по ходу, не ждет! Нужно срочно предупредить об этом…

Вот только кого? Обратиться к первому встречному офицеру Чан Ми уже чуть не попыталась…

— Какие у этого лейтенанта были шевроны? — осведомился я. — Армейские? Или, может, Кукка анчжон повисон?

— Я не рассмотрела, — помедлив, виновато выговорила моя спутница. — На ступеньках — в видении — темно было, только фонарь мой светил, а потом, на улице, я как его в лицо узнала — вообще ни о чем не могла думать, кроме как поскорее ноги оттуда унести!

Досадно — хоть какой-то был бы ориентир. А так — чистая угадайка…

Хотя стоп, что это я⁈ Есть же у кого проконсультироваться!

— Остановись на пару минут, мне нужно подумать! — выдал я уже однажды проверенную легенду — и, когда Ким с нежданной готовностью кивнула, сошел с тропинки. Повернулся к спутнице спиной, вознесся сознанием — и мысленно позвал:

«Полосатый! У меня вопрос!»

Однако, вопреки обыкновению, ответа я не получил. В смысле, от демона. А вот Чан Ми позади вдруг громко ойкнула.

— Что такое? — резко обернулся я к ней.

— Да вдруг что-то… — растерянно пробормотала девушка. — Не знаю, как объяснить… Словно внутри внезапно все сжалось — и рвануло наружу… Дыхание перехватило — как на аттракционе в парке Кэсон… И не отпускает… До сих пор!

Что еще за новости?

— А сейчас? — спросил я, сам по-быстрому возвращаясь духом в тело.

— О! Сейчас прошло… Раз — и все!

Хм… Это что же, возносясь к границе тонкого мира, я цепляю за собой Ким? Очевидно, не до самого конца «на буксире» довожу — иначе ее реакция, наверное, была бы иной — но с места немного сдергиваю?

Или в чем дело?

— Раньше с тобой такое бывало? — уточнил я.

— Вроде нет… — покачала головой моя собеседница. — Точно нет — я бы запомнила! — добавила она уже увереннее.

Тогда, наверное, это из-за того, что сейчас мы рядом… Если дело вообще во мне.

Любопытный, кстати, феномен — ведь так, наверное, можно научить Чан Ми и самой возноситься сознанием!

Но, к сожалению, в данный момент для подобных экспериментов времени у нас не было.

— Сейчас это с тобой может повториться, — предупредил я. — Если так и будет — потерпи немного, хорошо? Мне нужно кое-что сделать… Ну, по шаманской части, — собственно, от Ким таиться никакого смысла не имело. — Кое с кем связаться!

— Хорошо, — ответила девушка. — Потерплю. Это, в общем-то, не больно — просто неожиданно произошло, я и испугалась. Теперь буду готова!

— Тогда — начали! — заявил я, и продолжил уже безмолвно: «Полосатый, ответь! Мне позарез нужна третья услуга!»

С тем же успехом, наверное, я мог бы взывать к отштукатуренной стене детского интерната, до которого мы, к слову, совсем немного не дошли.

Однако я все же попытался снова:

«Эй! Как бы там тебя ни звали — если не нравится „Полосатый“! Отзовись! Мне только спросить!»

И опять — ни ответа, ни привета…

Что за нафиг⁈ Может, демон засчитал мне за третий раз тот «холостой выстрел» — насчет Кати Кан? А сказав, что услуга все еще за ним — попросту обманул? Мог запросто — но тогда, наверное, явился бы сейчас вдоволь надо мной посмеяться… Наверняка бы уж не упустил такой возможности!

Однако — молчит.

Что ж, в любом случае — кажется, придется обходиться собственными силами…

— Ты как? — участливо осведомился я у спутницы, бросив безуспешные попытки дозваться «тигрокрыса» — и испытывать стойкость Чан Ми, тут же принявшейся судорожно хватать ртом воздух.

— Нормально, — выговорила двушка, малость отдышавшись. — Почти привыкла уже.

Ну, хоть тут все более-менее…

Итак, куда бежать с горячими новостями?

Вот кому бы в такой ситуации доверилась Джу? Вариант «никому» — не предлагать… Но наверняка не Юну и не Паку… Полковнику Кану? Тоже не факт — да и где его, Кана, сейчас искать? Нет, можно, конечно, попытаться связаться с ним по телефону — мобильники не работают, но свет на них клином не сошелся: Ким же звонила мне тогда с вахты общежития!

А номер полковника у меня есть…

Да, это какой-никакой да вариант. За неимением лучшего.

Единственное: прежде, чем поднимать тревогу, надо бы убедиться, что девушка ничего не напутала…

С другой стороны, она, может, и могла ошибиться, но это ее видение, по идее, говорило само за себя.

И все же…

— Ты те ящики случайно не сфотографировала? — спросил я.

— Нет, — мотнула головой моя собеседница. — У меня не было с собой телефона — он же тут не берет… Время узнавать — часики ношу… — задрав рукав комбинезона, продемонстрировала она мне свое левое запястье с аккуратным браслетиком.

Что, ж, наверное, в любом случае надо сперва заглянуть в то подземелье самому — тем более, что до общежития техников мы уже почти дошли…

Вот только не нарваться бы внизу на засаду!

— А лейтенант — он точно не в подвал отсюда пошел? — уточнил я у Ким.

— Нет, вон за те дома, — показала она куда-то вперед.

Что ж, допустим… Хотя запросто мог ведь и вернуться потом…

Ну так и я не очертя голову вниз полезу! Можем кое-что и без этих ваших демонов!

— Идем, — приняв решение, бросил я спутнице. — Поглядим на твои ящики!

Вход в подвал располагался с тыльной стороны здания общежития, прячась в тени разросшегося кустарника. Три этажа кирпичной кладки, потемневшей от времени, угрюмо нависали над узким проходом, словно мечтая раздавить любого, что в него сунется.

Возле низкой, слегка перекошенной двери на влажной после ночного дождя земле четко виднелись две цепочки следов, одна вела к входу, другая, слегка смазанная — от него.

— Ну-ка, ногу приподними, — попросил я девушку.

Та послушалась, открыв моему взору свежий отпечаток своей подошвы — никаких сомнений: все остальные следы были именно ее.

То есть если наш товарищ лейтенант не умеет летать — или не спустился с крыши по стене (с этой стороны даже окон не было) — здесь в подвал он не заходил.

Что, впрочем, никак не мешало ему — или еще кому-то — припереться с противоположной стороны, по подземному ходу. Но это тоже легко проверялось.

— Сейчас у тебя снова перехватит дыхание, — предупредил я Чан Ми. — Так что, наверное, лучше подожди меня здесь… — и, в очередной раз вознесясь сознанием, скользнул в подвал — сперва незримо.

Убегая, свет внизу Ким погасить не позаботилась, но даже и цари там кромешная тьма, кому-то живому от моего взора в ней было бы сейчас нипочем не укрыться. По крайней мере, не уступай этот «кто-то» размером мышонку, что я как раз заметил на полу в углу.

Но никого крупнее в подвале не водилось.

Убедившись в этом, я потянул на себя наружную дверь — и стал спускаться уже телом. Оказавшись внизу, пересек подвал и послал свой дух дальше вперед — уже в темноту, в проход, что обнаружила за шкафом Ким. Ни одной живой души не таилось и там — по крайней мере, поблизости.

Удостоверившись в этом, я достал телефон, зажег в нем фонарик — и шагнул за порог потайного коридора.

Все оказалось именно так, как описала Чан Ми: два десятка ступеней (если быть точным, то двадцать две), широкий прямой тоннель, по которому я без труда шел в полный рост, чуть дальше — гора сваленных у стены пустых ящиков… Правда, маркировка на них мне ровным счетом ничего не говорила. Ладно, кому положено, разберутся…

Я деловито защелкой камерой телефона.

Выбирая лучший ракурс, слегка задел за что-то головой. Посветил: из кирпичной кладки стены здесь торчали какие-то ржавые кронштейны — что-то на них, видимо, когда-то крепилось… Это мне еще повезло: мог сильнее шарахнуться!

— Ну что? — услышал вдруг за спиной.

Вздрогнув, резко обернулся — не узнав голоса из-за гулкого эха подземелья. Но это оказалась Ким. На лбу у нее был закреплен фонарь — и, пожалуй, поярче моего, в айфоне.

— Просил же наверху подождать! — громким шепотом выговорил я девушке.

— Ты сказал: «наверное, лучше подожди»! — парировала она. — К этому узлу в груди я уже приспособилась — вот и решила…

— Ладно, я здесь уже практически закончил, — не стал спорить я. Хотел было попросить собеседницу показать, какая именно надпись на ящиках указывает на то, что в них хранилась взрывчатка, а не, к примеру, гречневая лапша, но решил уточнить это потом — по фотографиям: нащелкал я их массу. И заявил: — Возвращаемся…

— Угу, — шепнула Чан Ми — и вдруг замерла с приоткрытым ртом, ошалело уставившись вытаращенными глазами в стену перед собой.

— Что такое? — нахмурился я.

Ким лишь отмахнулась, продолжая буравить взором стену коридора.

— Новое видение? — осенила меня догадка.

— Да… — выдохнула через несколько секунд девушка. — Будто мы с тобой идем по этому тоннелю — вернее, не совсем по этому, там поуже был проход… И вдруг все вокруг как затрясется! С потолка посыпались камни — прямо мне на голову! И дальше — темнота!

— Вот и нечего по всяким тоннелям шастать! — с показной веселостью заявил на это я. — Уходим отсюда, живо!

— Сейчас… — мою собеседницу вдруг качнуло — видимо, подоспели «флэшбэки», как я это называю.

Я дернулся, чтобы Ким поддержать, но она уже привалилась к стене, вскинув руку и ухватившись — видимо, машинально — за торчавшую из кладки продолговатую железяку — один из тех самых кронштейнов.

В следующий миг ржавая штуковина подалась вниз — будто рычаг переключился.

Или не «будто».

Кронштейн выскочил из стены, оставшись в руке Чан Ми нелепым обломком, а в трех шагах за девушкой из-под потолка с грохотом рухнула граненая металлическая плита, разом перегородив тоннель и наглухо отрезав нас от выхода.

35. Среди несчастья — удача?

— Ничего не выходит! — жалобно проговорила Чан Ми, отступая на шаг от стены.

Сперва девушка пыталась как-то пристроить на место отломившийся рычаг. Затем, разочарованно отшвырнув тот в сторону, достала из кармана комбинезона отвертку и пассатижи и принялась ковыряться ими в гнезде, из которого выскочила железяка. С наскока не преуспев и тут, прошлась вдоль стены, дергая за другие торчавшие из нее кронштейны — или чем там по задумке создателей подземелья являлись эти штуковины — но ни один из них не сумела даже пошевелить. После чего вернулась к прежнему занятию — снова полезла с инструментами в поисках «корней» рычага.

Я же, предупредив Ким, что сейчас у нее опять может перехватить дыхание — на это она лишь нервно передернула плечами: не мешай, мол, работать — вознесся сознанием и со всех сторон обследовал саму свалившуюся в коридор (чуть не сказал на нашу голову — но нет, хоть тут нам улыбнулась удача) преграду. Плита оказалась толщиной в добрых полметра — на случай ядерного взрыва ее, что ли, приготовили? И, что самое досадное, никого подъемного механизма в принципе не имела!

То есть когда-то он, видимо, существовал — но безнадежно проиграл битву неумолимому времени, и теперь над потолком и внутри стен к плите тянулись лишь какие-то полусгнившие ошметки и обрывки: уронить плиту они напоследок еще сумели, а вот чтобы убрать ее назад — совершенно не годились.

Ну и единственным из «кронштейнов», прежде с этой системой связанным, был тот, за который так неудачно ухватилась Чан Ми — и теперь безуспешно пыталась починить. Воистину, что такое «не везет» и как с ним бороться…

Все это поняв, мне, наверное, стоило сразу сказать девушке, что возиться со сломанным рычагом бессмысленно, но сперва я еще заглянул подальше за преграду — к самой лестнице наверх. Подумал, что шум от падения плиты мог привлечь чье-то внимание — и тогда сюда кто-нибудь вскоре наведается. Хорошо бы, конечно, не те, кто оставил здесь пустые ящики — но, если подоспевших окажется несколько, кто они такие можно будет понять по их разговорам. Ну и — в благоприятном случае — постараться как-то привлечь внимание. Докричаться через такую мощную перемычку, конечно, нереально — но, может, выйдет достучаться? Хоть какой-то контакт наладить?

Ну а если даже ничего не получится — уже сам по себе обнаруженный тоннель заставит тех, кому положено, как-то реагировать, разбираться…

Однако пока что-то сверху никто в подземелье не спешил. То ли там и не услышали ничего, то ли не поняли, откуда пришел странный звук.

Немного подождав, я вернулся духом в тело. А тут и Ким сдалась, подавленно опустив руку с отверткой:

— Ничего не выходит!

— Да, здесь без шансов, — кивнул я.

Причинами моей в этом убежденности собеседница даже не поинтересовалась — очевидно, поверила на слово. Разом вся как-то съежилась — и села на пол у стены.

— Не понимаю! — с силой стукнула вдруг себя кулачком по коленке.

— Там все давно истлело внутри, — пояснил я.

— Да я про другое, — мотнула головой девушка. — Понятно, что все тут старое, как бабушкин чосонот — еще от японцев осталось… Но почему видение было не об этом, — зло зыркнула она на обломок рычага на полу, затем кивнула на плиту в проходе, — а про какие-то падающие с потолка камни⁈ До сих пор предупреждения мне прилетали обо всем мало-мальски важном! Понятно, о плохом, не о хорошем…

— Ну… — протянул я.

Кто ж их разберет, видения эти!

Впрочем, пара мыслей у меня с ходу родилась.

— Возможно, дело тут в том, что за железяку ты ухватилась как раз из-за посланного тебе видения, — предположил я. — Ведь не случись его — не захлопнулась бы и ловушка. И такого благосклонное к тебе мироздание тупо не просчитало… А может, все проще — и ничего плохого попросту не случилось? В смысле, могло быть хуже, — поспешил пояснить в ответ на недоуменный взгляд Чан Ми. — Скажем, вышли бы мы с тобой из подвала — а навстречу тот твой лейтенант? — в своей незримой вылазке за плиту я, повторюсь, никого не видел, но до подвала отсюда дотянуться не мог, так что теоретически подобная версия имела право на существование. — Или… — соотнес я тут обе эти идеи — и вывел третью. — Или, может, судьба тебя специально толкнула к рычагу? Тем видением? Чтобы предотвратить некое большее зло?

Самому мне последнее таким уж вероятным не казалось — но мало ли? В любом случае, прозвучать это должно было достаточно обнадеживающе.

И в какой-то мере сработало: вернуло Ким боевой настрой — хотя бы отчасти.

— Что будем делать? — спросила она, резко поднимаясь с пола.

— Сейчас, еще минуту…

Я опять вознесся сознанием — и снова проверил коридор за плитой. Там по-прежнему было пусто.

Ну и раз уж дело у меня пошло по второму кругу — имело, наверное, смысл попытаться повторить еще кое-что.

«Товарищ демон, ау! — мысленно позвал я „тигрокрыса“. — Может, все же поговорим, а?»

Зараза полосатая не объявилась. Впрочем, я уже и не особо на это надеялся — но попробовать, повторюсь, стоило.

Напоследок я — сам точно не скажу зачем — просочился наверх, сквозь бетонный потолок и, наверное, метров десять плотного грунта. Вынырнул на поверхность, огляделся. Сразу заметил у входа в общежитие техников двоих военных — что характерно, оба оказались лейтенантами. Но вели они себя спокойно и лениво обсуждали вовсе не тайну железной двери в подвале, а вчерашнее соджу и какую-то Цой Сыль Ки — судя по всему, отличавшуюся весьма покладистым нравом и полным отсутствием комплексов.

В остальном на окраине поселка все тоже оставалось безмятежно. Возвращалась из столовой группа рабочих. Навстречу им, от детского интерната, построившись колонной по двое, шагали девочки-подростки в алых галстуках — во главе с уже знакомой мне заведующей библиотеки…

Увы, ни заговорить, ни хоть как-то дать о себе знать я здесь не мог. Поэтому, еще раз покричав «тигрокрысу» — и уже традиционно не получив отклика — вернулся в подземелье.

— А можно все-таки это убрать? — подала тут голос Ким.

— Что убрать? — не понял я, о чем это она — не о плите же!

— Ну вот это — когда у меня в груди сдавливает? Думала, что приспособилась уже — но сейчас чувствую: из меня будто силы тянет! Так и хочется прилечь!

— А, да, прости, — поспешил я воссоединиться духом и телом. Все-таки аккуратнее надо с этим нашим шаманством! — Теперь — хорошо? — спросил у девушки.

— Да, все в порядке, — кивнула та. — Так что будем делать?

— Ну, куда-то же этот таинственный тоннель ведет, — пожал я плечами. — Пойдем, поищем другой выход!

— Главное, чтобы коридор в том месте не сужался, — заметила на это Чан Ми. — А то еще сбудется видение!

— Постараемся, чтобы не сбылось, — пообещал ей я.

* * *

Другой выход мы действительно нашли. Вот только он оказался закрыт.

Почти через час пути — кстати, мимо пары боковых проходов, но более узких, чем тот, по которому мы уже шли (памятуя о видении Ким, пока единогласно решено было в них не соваться) — тоннель закончился ступеньками наверх. Точно такими же, как те, по которым мы сюда спустились — разве что было их тут не двадцать две, а сорок четыре.

И эти ступеньки привели нас к двери. Весьма похожей на найденную Чан Ми в подвале общежития, вот только сохранившейся куда лучше — и запертой.

Дав спутнице знать о том, что собираюсь делать, и попросив это перетерпеть — в чем встретил полное понимание — я заглянул по ту сторону двери. Обнаружил там просторное темное помещение. Похоже, вырубленное в скальном массиве. Пустое. Сунулся дальше — нашел коридор, уводящий куда-то влево. Длинный — не рискуя «заблудиться», до конца мне его было не пролететь.

Затем Ким подступила к двери со своей отверткой. Потыкалась в замок, поскребла петли — кстати, тоже свежесмазанные. И со вздохом заключила:

— Нет. Без нормального набора инструментов — не взломать. Но могу личинку испортить, чтобы и ключом потом не открыли. Надо?

— Пока нет, наверное, — не без сомнений покачал головой я.

Внизу, кстати, с этой стороны тоннеля из стен тоже торчали кронштейны, но секретным рычагом ни один из них не был — это я уже на обратном пути проверил.

Да, мы двинулись обратно — не сидеть же быть сиднем под запертой дверью! А в запасе у нас еще имелись два боковых коридора. Видение видением, а выбираться-то отсюда как-то нужно! Эту мысль, к слову, не я озвучил — моя спутница.

Первое ответвление закончилось тупиком. Когда-то дальше явно был проход, но потом его заложили кирпичом — и, похоже уже давненько. А за кладкой начинался сплошной бетон — это уже, возможно, строители АЭС постарались. Непонятно, правда, почему они остановились на достигнутом. Не поняли, что за перемычкой в пару кирпичей — продолжение коридора? А как же их хваленые поисковые приборы?

Как бы то ни было, отсюда нам снова пришлось возвращаться.

Мы перешли ко второму ответвлению, свернули в него, беспрепятственно продвинулись, наверное, метров на триста-четыреста…

И тут внезапно оглушительно загрохотало — будто бы со всех сторон сразу. Каменный пол у нас под ногами задрожал, из кладки стен посыпались кирпичи…

Не сговариваясь, мы с Чан Ми вскинули головы — и увидели, как прямо у нас на глазах потолок разрывает извилистая трещина. Оттуда посыпалась каменная крошка, практически сразу же за ней — щебень, а затем…

Сам не знаю, как сумел среагировать. Врезавшись плечом в застывшую в оцепенении Ким, я отпихнул ее к стене — и здоровенный булыжник просвистел у нас обоих за спиной. А так угодил бы девушке аккурат в темечко!

Увы, он такой сверху прилетел не один. Другой обжег мне локоть — но, в общем-то, едва задел. А вот третий, видимо, конкретно так приложил меня по затылку, но этого я даже толком осознать не успел — рухнул в вязкую тьму.

* * *

— Чон! — донеслось до меня откуда-то издали, едва различимо — Чон, очнись! Да очнись же!

Мозг услужливо нарисовал картинку: склонившийся надо мной старший курьер Пак Чин Хва лупит меня по щекам и неистово трясет за плечи. Сейчас открою глаза — и он расскажет, что уронил на меня шкаф, который мы несли по заданию товарища Ли…

— Чон! Чон!!!

Хотя нет, голос принадлежал не Паку. Кажется, он вообще был женским.

— Чон! Чтоб тебя… — за этим последовала более чем заковыристая лексическая конструкция, повторить которую в чьем-либо присутствии я бы, пожалуй, не осмелился.

— Воспитанные девушки так не выражаются… — пробормотал я, поднимая чугунные веки — и уже зная, кого увижу.

— Чон! — просияла Чан Ми. — Извини, университетов, как некоторые, не кончала! — не преминула добавить она.

— Сама-то цела? — продираясь сквозь шум в собственной голове, спросил ее я.

— Только щеку оцарапала, — коротко провела пальцами себе по лицу девушка — на скуле у нее действительно алел кривой росчерк. — Но если бы не ты… — Ким нервно сглотнула. — Я, как дура, замерла… А ты… Ты… В общем, спасибо тебе!

— Пожалуйста, обращайся, — выговорил я.

— Да, здесь же проход наверх открылся! — резво вскочив на ноги, показала она тут себе куда-то за спину.

Только теперь я понял, что в коридоре не так уж и темно. И свет бьет не от фонаря на лбу у моей собеседницы — тот как раз был выключен — и не от моего айфона (кстати, где он?), а сверху, из дыры в потолке.

— Ну, вот видишь, среди несчастья — удача… — ответил я расхожей местной поговоркой — неким подобием русской «нет худа без добра».

— Ты встать можешь? — озабоченно уточнила у меня между тем Чан Ми.

— Постараюсь, — хмыкнул я.

Встать я сумел, пусть и не сразу. Как и вскарабкаться по образовавшемуся в коридоре завалу к отверстию в потолке — и дальше узким извилистым лазом выбраться на поверхность. Все, правда — не без помощи Ким, но это уже частности.

Картина наверху открылась ужасающая. Прямо над нами возвышалась стена давешнего ангара — вся будто искромсанная гигантскими ножницами и искореженная. От подступавших к ней прежде времянок и вовсе остались одни развалины — это в лучшем случае.

Прямо возле щели в земле, из которой вылезли мы с девушкой, недвижимо лежало тело солдата — очевидно, бойца из оцепления. Другое, наполовину засыпанное обломками кирпича, я увидел чуть поодаль. А за ним — еще и еще…

И кругом — тишина. Буквально — звенящая.

Или просто у меня в ушах дребезжало?

Чан Ми ойкнула — это я почти на автомате вознесся сознанием: проверить, нет ли где-то выживших. Увы, ближайшие к нам тела были мертвы.

Как и все те, что я разглядел с высоты воспарившего духа — десятки погибших — и это только в поле моего зрения! Солдаты, несколько офицеров, люди в штатских костюмах…

Я уже собирался возвращаться в тело, как вдруг заметил нечто, вынудившее с этим повременить. Шагах в двадцати от меня лежал ничком офицер, ни много ни мало с погонами полковника на парадной форме. Очевидно — мертвый. Но будто бы ощутил я и слабые признаки жизни — только не в самом этом офицере — а где-то под ним…

Доковыляв туда — под недоуменный оклик Ким — я нагнулся, перевернул труп…

И во-первых, узнал офицера. Это был полковник Кан.

Выходит, не судьба было бы мне ему дозвониться, даже если бы не та плита…

Кстати, если бы не плита, мы бы с Чан Ми тоже сейчас вот так где-то, наверное, лежали бы… К вопросу о судьбе.

А во-вторых, под телом мертвого офицера я обнаружил еще одно.

Это была пухленькая девочка-подросток — наверное, из того самого поселкового интерната. Правда, свой алый галстук она где-то потеряла.

Лицо бедолаги представляло собой почти одну сплошную ссадину — собственно, что это именно девочка, а не мальчик, я догадался только по платьицу, ну и по прическе.

Рука ее торчала в сторону, неестественно изогнутая. Левое колено вывернулось назад…

Но девочка была жива — и даже в сознании! Видимо, полковник сумел прикрыть ее от взрыва собой — и тем самым спас.

Взгляд несчастной беспорядочно блуждал — но вдруг остановился на мне и, кажется, сфокусировался. Разбитые в кровь губы дрогнули и выговорили:

— Помогите…

После чего синие веки девочки безвольно сомкнулись.

Но она все еще была жива.

Я попытался поднять ее на руки. Это оказалось не так-то легко: девочка, как я уже упоминал, была отнюдь не худышкой — не чета Ким Ю Джин, которую я без особого труда таскал раненую по лесу. Да и самого меня сейчас изрядно покачивало. Но кое-как справился. Покрутил гудящей головой: куда идти? Разглядел вдали холм с пятиэтажкой — вроде целой и невредимой — взял его за ориентир. Сделал шаг, споткнулся — и чуть не выронил свою ношу.

На помощь мне подоспела Ким, но нести девочку вместе у нас не вышло: действуя вразнобой, мы только попусту бедолагу теребили — и при каждом новом нашем неловком движении она душераздирающе стонала. А подладиться друг под друга у нас со спутницей что-то никак не получалось.

— Давай так, — предложил тогда я Чан Ми. — Ты — беги за подмогой. А я потихонечку понесу ее сам…

— Может, тут меня дождешься? — нахмурилась Ким, смерив меня скептическим взглядом.

— Нет, — покачал я головой. — Боюсь, что ей, — кивнул на девочку, — сейчас каждая секунда дорога. Пойду, как сумею, за тобой.

— Хорошо, — помедлив лишь миг, кивнула моя собеседница — и рванула вперед меж обломков и развалин.

Ну а я с девочкой на руках поплелся следом, почти сразу потеряв Чан Ми из виду.

Сколько так брел — не знаю. Может, минуту. Может — десять. Может — полжизни. Но в какой-то момент наконец не столько увидел, сколько угадал впереди людей. Правда, не уверен, что там с ними была Ким — не разглядел.

Меня тоже заметили — кажется, поспешили навстречу.

Дальше — совсем плохо помню. Похоже, не в силах сделать больше не шага, я упал на колени, каким-то чудом сумел не просто выпустить из рук, а аккуратно уложить перед собой на землю покалеченную девочку — а вот сам, очевидно, сразу после этого завалился вбок.

Но подмога была уже рядом.

Ну, так я полагал.

36. Здесь и сейчас

Времени нет.

Не в смысле «не хватает» — а вообще, в природе его просто не существует.

Хотя вот раньше — наверное, оно было. Иначе, откуда бы взялось прошлое, о котором теперь приходят воспоминания?

Да, получается, некое «вчера» все же наличествовало. А вот никакого «завтра» уже, очевидно, не предвидится. Есть — только «здесь и сейчас». А потом и оно закончится — и не останется ничего.

«Здесь и сейчас» — это яркий свет прямо в лицо, стальные наручники на запястьях, привинченный к полу табурет — действительно привинченный, а не как тогда, в кабинете покойного полковника Кана…

Вот, я же говорю: есть, о чем вспомнить. Было, значит, что-то…

А еще «здесь и сейчас» — это ровный, даже будто бы участливый голос следователя:

— Ну как, лейтенант Чон, будем наконец признаваться?

— В чем? — усмехаюсь я одними губами.

Даже это — больно. Все больно. Не так сильно, как, скажем, вчера — но все же.

И дело вовсе не только в том треклятом камне, что я поймал в подземелье затылком. Добавили — и добавили от души — мне уже здесь, в этом самом кабинете. Или в другом, похожем? Вчера. И, кажется, позавчера… А еще дважды кололи какую-то гадость — не знакомую «сыворотку правды», что-то другое — но ее я у себя из крови оба раза благополучно вычищал.

А заодно удалял яды, выработанные собственным засбоившим организмом. Наверное, это и есть основы самолечения, практикуемого шаманами: точно не скажу, Катя меня такому не учила — когда припекло, нащупал сам, интуитивно.

То есть, можно сказать, профессионально развиваюсь напоследок! Расту над собой!

Именно благодаря этому полезному навыку чувствую я себя сейчас гораздо лучше, чем вчера. Тоже не ахти — и все же никакого сравнения! А пусти дело на самотек — уже, наверное, отдал бы концы. Но прежде — сделал бы то, что от меня здесь хотят.

Кстати, а что им нужно-то? Определенно не информация! Нет, они лишь требуют, чтобы я сознался — в том, что им якобы и так прекрасно известно. Кажется, вчера мне говорили, в чем именно — но не помню. Или даже вовсе не понял тогда услышанного — в голове у меня набатный колокол гремел, а мысли путались и терялись.

Кто такие «они»?

Следователь, капитан Кукка анчжон повисон. Вроде он даже представился: Мун. Или Мин. Точно не расслышал.

И еще старший лейтенант. Помощник следователя. Вот этого знаю и по фамилии — Сон. С левой хорошо бьет. С правой — чуть хуже: и слабее, и, зачастую, вкривь.

— В чем признаваться⁈ — насмешливо переспрашивает между тем у меня Мун. Или Мин? Ладно, пусть будет Мун. — Да вот тут на тебя, лейтенант, по совокупности материала — на три расстрела! — веско потрясает он папкой — не такой уж и объемной, к слову. — И это еще — без последних событий!

Заинтриговал.

Вознесясь сознанием, незримо тянусь к «делу» в руках капитана, заглядываю под картонную обложку — да следователь и сам его уже открывает.

— Вот скажем… — Мун называет дату. — В беседе с неким Ли Хо Соком, на тот момент — исполнительным директором государственной строительной организации, ты показал ему документ, фигурирующий под грифом «секретно». А именно, план финансирования отдела капитального строительства концерна Пэктусан! Что является разглашением государственной тайны и наказывается в соответствии с Уголовным кодексом нашей страны как измена Родине!

Ну… Что ж, вижу: показания разорившегося донджю в деле действительно есть. Но не сказать чтобы убедительные.

— Чушь! — кривлюсь я.

В отличие от прошлого раза, мне не больно — при вознесении сознанием ощущения такого рода притупляются. Здесь главное: не упустить момент, когда тело скажет: «Все!» и умрет — тогда не факт, что, даже и вернувшись, получится его реанимировать.

Ведь дух — важнейшая поддержка жизни в теле! Однако это если он сидит внутри. А когда витает у границы тонкого мира — оно тут, по сути, предоставлено само себе. Здоровому телу — без разницы. Но не контуженному и избитому, как мое сейчас.

— Я показал Ли Хо Соку абстрактную табличку — даже без названия, — выговариваю я. — Одни цифры… Взятые с потолка и совершенно не соответствующие тем, что действительно содержались в доверенном мне документе! — последней фразой, понятно, беззастенчиво вру, но все остальное — в целом, правда. Пусть попробуют доказать что-то иное!

Но спорить со мной капитан даже не пытается. Как, видимо, и вообще что-либо доказывать — ну, кроме как при помощи моего во всем чистосердечного признания.

И в целях его, такого признания, получения откуда-то сбоку вылетает кулак старшего лейтенанта Сона.

Я выпрямляюсь и сплевываю на пол кровь.

— Едем далее, — невозмутимо продолжает параллельно Мун. — В том же месяце в ходе собрания по подведению итогов жизни, на котором вскрылись вопиющие факты распространения рядом работников концерна Пэктусан провокационных слухов, что само по себе подпадает под понятие «Антигосударственная пропаганда и агитация», ты злонамеренно воспрепятствовал передаче материалов на виновников в компетентные органы, что следует рассматривать как игнорирование преступной деятельности — раздел 3 Главы 3 Уголовного кодекса!

Хм… И кто же на меня донес на этот раз? О! Вся троица девиц-болтушек в наличии: и Ан, и Мун, и Сонг! Вот и делай добро людям!

— Это было коллективное решение ячейки Союза молодежи, — не без труда ворочая языком, замечаю я. — И к уличенным в распространении слухов лицам были применены меры коллективного воздействия — полностью в рамках компетенции общественной организации и в духе товарищеской взаимопомощи!

Капитан снова не возражает.

Старший лейтенант — снова бьет. Сука!

А Мун спокойно листает дело.

— Так, это довеском пойдет… — бормочет он — и переворачивает несколько страниц, не оглашая их содержания.

Смотрю, что там.

Рапорт какого-то агента Златоуста… А, вот следом идет справка… Надо же: это у нас не кто иной, как заика Ян! Да, товарищ ведущий инженер-конструктор, похоже, не просто так тебе разрешили после трудового лагеря вернуться в Пхеньян!.. И от страха ты не зря вечно дрожишь!

А сообщал оный Златоуст, что я нагло игнорировал указания куратора от Министерства электроэнергетики, халатно относился к своим обязанностям (уехал с переговоров, свалив их на подчиненных) и недопустимо вольно общался с иностранными партнерами.

Ха! Это он еще про историю с Корнеевым не знает!

Абсолютная чепуха, короче — даже следователь понимает. Почему и пролистывает молча…

Так, а что там подшито сразу за доносом Яна? Показания Пак Су Бин, Ким До Юна и Рю На Ён? И ни одного плохого слова обо мне от них — несмотря на откровенно провокационную постановку вопросов!

Кажется, ко мне возвращается вера в людей!

Только что там за приписки от руки на полях? «Проверить указанных лиц на предмет соучастия в совершении преступлений»…

Твою ж наперекосяк! Лучше бы уж, наверное, Пак, Ким и Рю про меня всякого наговорили — не иначе, мне уже без разницы, а так в Кукка анчжон повисон за них теперь тоже возьмутся! Если уже не взялись…

— А теперь переходим к более интересному, — азартно сообщает тем временем следователь. — Из-за твоего вмешательства сорвана тщательно планировавшаяся секретная операция органов безопасности по выявлению каналов контрабанды! Очевидно, каким-то образом тебе стало о ней известно — и ты подключился, обрубив концы. Сначала убил посредника — некоего Гвона, а затем и тех, кто должен был непосредственно переправить груз за рубеж! Заодно прикончил водителя Ана — видимо, тот что-то заподозрил…

Что⁈

— Вы с ума сошли⁈ — негодую я. — Ана и Гвона застрелил Ли Эо Дуун! А третьего контрабандиста я вообще передал спецназу живым!

Второго же, если уж на то пошло, убила ножом «дважды лауреатка» Ким Ю Джин — но на этом я внимание следователя не акцентирую.

— Вот только этот третий скончался от полученных ран! — едко замечает между тем тот. — И жестоких пыток, которым ты его подверг, чтобы заткнуть рот! Даже до Хесана не довезли!

— Каких еще пыток⁈

— Ну, например, подвешивание вниз головой. В его состоянии это было все равно что пристрелить — только куда мучительнее! А насчет Ана и Гвона — все лишь твои слова, лейтенант! Оба убиты из того же оружия, что и Ли Эо Дуун — кстати, откуда тебе известно его имя?

— Так это и был его пистолет — Ли Эо Дууна! Мне удалось им завладеть! А насчет имени…

Договорить не дает кулак Сона.

— Но все перечисленное, разумеется, меркнет по сравнению с твоим последним, воистину чудовищным преступлением! — заявляет капитан. — Подумать только! — переходит он внезапно на крик — почти на визг. — Соучастие в покушении на жизнь дорогого товарища Высшего Руководителя и его уважаемой дочери, а также их ближайших и самых верных соратников! Нет, расстрел за такое — недопустимое милосердие! И, надеюсь, для тебя и прочих мразей-предателей придумают что-то особенное…

И удар, за ним — другой, сразу — третий…

Понижать тон следователь и не думает, и тем не менее голос его становится все тише, словно Мун медленно отступает куда-то прочь.

А я, не смея более тянуть, стекаю духом в тело. Взрыв боли — и меня вырубает.

* * *

Кабинет. Я все на том же табурете. Снова — «здесь и сейчас».

— От кого ты получал приказы⁈ — орет из-за стола Мун. — От «Амкэ», капитана Джу⁈ Или, может, лично от полковника Кана⁈

Ого, дошло дело до конкретных вопросов!

Ответов от меня, впрочем, как-то не особо ждут — собачий отпрыск Сон практически сразу начинает работать кулаками.

Занавес.

* * *

Тесная камера. Именно в ней я, кажется, впервые пришел в себя после того, как остановилось время. Упал в развалинах стройплощадки — и очнулся на узких нарах, еще не зная, что безнадежно утратил всякое «завтра».

А теперь лежу здесь ничком на голом каменном полу.

Мне уже куда лучше — шаманская терапия помогает — но на ноги не встаю. Знаю: как только это сделаю, они придут, заберут меня — и все продолжится снова. А оно мне надо?

Так что не шевелюсь: но незримо скольжу за стену, где разговаривают напряженные Мун и Сон.

— Почему на него не действует препарат? — ворчит следователь.

— Не могу знать, товарищ капитан! Видимо, индивидуальные особенности организма…

— Может, он у нас какой-нибудь паксу?

— Шутите, товарищ капитан?

— А что мне еще остается⁈ Результата-то нет! А пока, как мне сказали — все на тоненького! Если напортачим — глядишь, сами окажемся на месте этого Чона!

— Будет результат. Не таких ломали — и без всякой новомодной химии. Все подпишет!

— Ну, гляди, Сон…

Возвращаюсь в тело.

Интересно, а Чан Ми чувствует, когда я возношусь здесь сознанием? Или она сейчас далеко, и расстояние не дает установиться этой нашей странной связи?

В том, что Ким не держат нигде поблизости, я уверен: незримо обшарил все вокруг. Впрочем, это вовсе не значит, что она на свободе: мало ли у Кукка анчжон повисон узилищ!

Следователя я о судьбе девушки, понятно, не спрашивал — не стоит лишний раз привлекать к ней его внимание. Не упоминал о ней и сам Мун, хотя некоторые другие имена — той же Джу, а также полковника Кана и даже Председателя Юна — звучали.

Видимо, Чан Ми капитана пока не интересует. Не означает ли это, что ее уже попросту нет в живых?

Сволочи!

А вот о судьбе девочки, что вынес из развалин, осведомиться я не преминул. Еще вчера. Или это было позавчера?.. После чего в первый раз познакомился с тяжелыми кулаками старшего лейтенанта Сона. Не знаю уж, чем ему так не по вкусу пришелся мой вопрос…

* * *

Кабинет. Я у стола, передо мной — бумаги с «моими» показаниями, в руке у меня авторучка.

— Подписывай! — брызжет слюной Мун.

Молча разжимаю пальцы.

Сон с размаху лупит по ним кулачищем, вбивая в столешницу.

Имитирую обморок — при вознесенном сознании это не сложно, главное — не переборщить и действительно не отключиться, а то можно «поплыть» и «потеряться», однажды так со мной уже чуть не случилось.

Ну а пока — перерыв.

* * *

Все тот же кабинет.

Вкрадчивый голос Муна:

— Смысл упрямиться, лейтенант? Да мы эту подпись сами за тебя нарисуем! Лучше настоящей будет! А тебя — тупо в расход!

Молчу.

Удар.

Вырубаюсь — на этот раз по-настоящему.

* * *

Камера. Лежу на полу. Для разнообразия — лицом вверх.

Слушаю разговор за стеной — на арене все те же.

Мун рвет и мечет.

— Поздравляю! Дотянули! О нем уже спрашивали! Хотят у нас забрать!

— А что на это говорит товарищ генерал?

— Он временно не на связи. Придется действовать самим.

— Застрелить нашего лейтенантика при попытке к бегству? — Сон любовно поглаживает кобуру на боку.

— Эти сказали, чтобы волос с его головы не упал!

— Ну, тут они малость опоздали…

Следователь криво усмехается.

— Короче: коли ему ту дрянь, — заявляет затем. — Сердечный приступ на почве глубокого раскаяния в содеянном — другого варианта просто не остается! Закорючки на бумагах сам за него проставлю — оспорить их уже некому будет!

— Товарищ капитан, за тем препаратом надо ехать — сами знаете куда. Здесь у нас его запаса нет!

— Ну так поезжай, что стоишь⁈ Два часа у тебя!

— Слушаюсь!

* * *

Камера. Я по-прежнему на полу. Но смотрю на происходящее сверху.

Входит — почти вбегает — Сон с шприцем в руке. За дверью в коридоре остается караулить солдат с коротким автоматом.

Жду в готовности. Недолго — старлей уже тут как тут.

Укол.

Торопливо очищаю кровь…

И все же немного не успеваю — препарат начинает действовать почти мгновенно. Спазм — и мое сердце останавливается.

На автомате завершаю процедуру нейтрализации отравы — однако тело уже мертво. Единственная надежда — немедленно вернуться в него духом, привнеся какой-никакой заряд жизни. Теперь, когда яда в организме нет — это должно помочь. Наверное.

Но сперва надо, чтобы Сон ушел — и забрал с собой автоматчика. Иначе — заметит.

А старлей стоит столбом, чуть в стороне от двери камеры. Задумался о чем-то.

Уплывают в небытие прошлого драгоценные секунды. Помощник следователя стоит.

Улетают мгновения. Сон стоит…

Понимая, что тянуть больше нельзя, я ныряю в мертвое тело.

Миг ничего не происходит.

Затем сердце у меня в груди неуверенно сжимается — и брезгливо выплевывает в артерию порцию крови. От затылка вниз по позвоночнику пробегает судорога. Рот жадно хватает воздух.

Я распахиваю глаза и встречаюсь с ошеломленным взглядом старлея. Выругавшись, Сон хватается за кобуру.

Я подрываюсь с пола — вложив в этот бросок все, что имею и чего, по идее, уже не имею — и вцепляюсь скованными «браслетами» руками в помощника следователя. Тот испуганно кричит. Вбегает автоматчик и выпускает по мне короткую очередь — но я успеваю развернуть старлея и подставить под пули его. Тянусь к кобуре Сона, но промахиваюсь, и пальцы хватают лишь пустоту…

Труп помощника следователя неудержимо сползает вниз — сил, чтобы этому помешать, у меня нет — и я обреченно смотрю в вороненый раструб пламегасителя.

— Не стрелять! — властно доносится вдруг из коридора. — Каждого, кто попытается открыть огонь, лично к стенке поставлю!

Голос незнакомый.

Топот приближающихся шагов.

Ствол автомата дисциплинированно опускается.

А я оседаю на труп старлея — короткая схватка выжала меня практически насухо.

Но уже откуда-то знаю: «завтра» все же настанет.

37. Козыри на столе

Сознание вернулось резко, словно кто-то рубильник дернул. Я приподнял веки — и тут же опять зажмурился: ударивший в глаза яркий свет будто перенес меня в кабинет следователя Муна, на бесконечный и бессмысленный допрос.

Затаив дыхание, я прислушался к собственным ощущениям. Лежу на спине. На чем-то достаточно мягком — определенно не на полу. И уж точно не сижу на табурете. Руки… Руки свободны от «браслетов». Голова… Кажется, даже не болит!

Кругом тихо. И пахнет не допросной — вообще не тюрьмой. Какими-то благовониями — вроде тех, что жгла в Сеуле Катя Кан. И еще — чем-то типично медицинским, одновременно и резким, и каким-то подчеркнуто стерильным…

Я снова приоткрыл глаза: на этот раз аккуратнее. Да, свет. Но, в общем-то, не столь уж и слепящий — это мне, видимо, на контрасте показалось. Да и бьющий вовсе не в лицо — этакий рассеянный.

Надо мной был белый потолок, почти незаметно переходивший в столь же белую стену. А та, если скосить взгляд, на определенном этапе сменялась краем белого же одеяла — видимо, с кровати, что служила мне сейчас ложем.

Я осторожно приподнялся на локтях, подспудно ожидая, что тело отзовется волной мучительной боли. Но почувствовал лишь глухую ломоту в мышцах — словно после изнурительной, но заурядной спортивной тренировки — да еще совсем легкое головокружение, стоило мне замереть — почти тут же и отступившее.

Хм… Это сколько же я тут провалялся без чувств, что все у меня настолько хорошо? Неделю? Две?

И, собственно, где я?

Откуда-то слева-сзади вдруг пришло легкое дуновение, и сразу за ним — шорох. Я обернулся — нерасчетливо резко: вот тут голова у меня закружилась уже всерьез, подкатила тошнота.

Как ни странно, это меня скорее успокоило: теперь, типа — другое дело! А то вообразил себя чудесно исцелившимся!

А тем временем ко мне в комнату — судя по всему, больничный бокс — вошел человек лет сорока с петлицами майора на полевой форме.

— Лежите-лежите, товарищ лейтенант, — бросил он мне еще с порога — очевидно приняв мою борьбу с приступом дурноты за попытку подняться с кровати.

Так-то, вскакивать на ноги у меня и в мыслях не было.

Я сглотнул, сдерживая рвотный порыв. Втянул носом воздух, медленно выдохнул. Повторил. Помогло.

Между тем майор опустился на стул у стены, после чего представился:

— Меня зовут Хан У Джин, я представляю Управление 35-й Комнаты.

Меня едва снова не замутило. Как говаривают корейцы, закроешь заднюю дверь — откроется передняя! Ну или по-русски: из огня да в полымя! Не Кукка анчжон повисон – так 35-я Комната! Хрен редьки не слаще — опять-таки выражаясь языком некогда родных мне осин.

— Чтобы сразу настроить нашу с вами беседу на нужный лад, замечу, что это я возглавлял операцию по вашему освобождению, — проговорил тем временем мой гость. Хотя, конечно, тут еще большой вопрос, кто у кого нынче в гостях. И вообще — в гостях ли. — Еще добавлю, что следователь Мин, занимавшийся вашим делом, убит при оказании сопротивления.

Первой моей мыслью на это было: все-таки, значит, Мин, а не Мун… И только второй: поделом гаду! Ну а третьей: то, что всегда найдется рыба крупнее — само по себе еще не повод расслабиться и проникнуться к хищнице-победительнице сердечной симпатией. Схарчила твоего врага — запросто закусит и тобой!

— Разговор нам с вами предстоит долгий, — продолжил между тем майор Хан. — Но прежде можете задать ваши вопросы — наиболее насущные из них.

— Что с Ким Чан Ми? — без раздумий выпалил я. И поспешил пояснить: — Это девушка-техник из…

— Я в курсе, кто такая Ким Чан Ми, — кивком прервал меня собеседник. — Она жива, здорова и в безопасности — скоро вы ее увидите. Кстати, именно товарищу Ким вы в значительной мере обязаны своим спасением — но об этом, наверное, позже. А пока — еще какие-нибудь вопросы?

— Что стало с девочкой, которую я нес из развалин? — уже помедлив, спросил я. — И, раз уж на то пошло: что с товарищем Высшим Руководителем? — это важно: в той ли я еще нахожусь стране, что была до теракта — не географически, а политически. — Ну и… Ну и что ожидает меня самого? — добавил до кучи.

— Любопытно вы расставили приоритеты, товарищ лейтенант, — усмехнулся Хан. — Я бы даже сказал, характерно! Что ж, в таком порядке и отвечу. Вынесенная вами из развалин… э… девочка, — тут он будто бы слегка запнулся, словно хотел сперва выразиться как-то иначе, но передумал, — пострадала весьма серьезно. Но сейчас ее жизни уже ничего не угрожает. Врачи заверяют, что она поправится — и от полученных ею травм не останется и следа. Однако пока состояние… девочки достаточно тяжелое, хотя и стабильное. Ее погрузили в медикаментозный сон.

На несколько секунд майор умолк — будто о чем-то глубоко задумавшись. Затем заговорил снова.

— Теперь о товарище Ким Чен Ыне, — Вождя мой собеседник никак дополнительно не протитуловал, и я успел подумать, что это плохой знак для лидера страны — не иначе, покушения тот не пережил. Однако оказалось иначе. — Его успели эвакуировать, — сообщил мне Хан. — При обходе прилегавшей к стройплощадке территории был обнаружен известный вам подвал — и ведущий из него подземный тоннель. Охрана товарища Ким Чен Ына сработала четко — и его вывели из-под удара. Также удалось уберечь прибывших на церемонию наших российских друзей. К сожалению, дочь товарища Ким Чен Ына, Ким Чжу Э, в момент, когда была поднята тревога, находилась не рядом с отцом — на другом конце ангара.

О, так вот как зовут «драгоценного ребенка»!

Жаль девочку, если погибла…

— Она отошла для беседы со сверстницами из местного интерната, которые готовились к концертному выступлению — пожелала вникнуть в их нужды. Сигнал об эвакуации застал Ким Чжу Э, когда она уже возвращалась к правительственной трибуне — аккурат на полпути. Пока сопровождение вело ее к выходу, заговорщики заподозрили неладное. В итоге дочь товарища Ким Чен Ына все же удалось спасти — но это уже отдельная история, к которой мы с вами, впрочем, еще непременно вернемся…

Уберегли, значит, «уважаемую дочь». Это хорошо.

Услышать бы еще то же самое про интернатских детей…

Но спросил я о другом:

— Заговорщики — это Кукка анчжон повисон?

— Если бы все было так просто, — сокрушенно покачал головой Хан. — К сожалению, подлые предатели сыскались почти всюду. В органах госбезопасности, в армии, в полиции, в Министерстве электроэнергетики… Были у заговорщиков сторонники и среди так называемых донджю. Нет, даже среди этих нуворишей негодяями оказались далеко не все — ничтожное меньшинство! — уточнил он тут же. — Что уж говорить о государственных структурах — честных людей в них было куда больше, нежели коварных оборотней- кумихо! Но враги действовали сплоченно, а мы, все остальные, допустили ошибку. Недооценили противника. И тот сработал на опережение.

— На опережение? — приподнял брови я. — То есть готовилась некая атака — которая оказалась упреждена?

— Готовилась, — и не подумав отрицать, кивнул мой собеседник. — Ситуация ведь была какова… Некоторое время назад в определенных кругах руководства страны сформировалось мнение, что назрели перемены. И товарищ Ким Чен Ын его, мнение это, целиком и полностью разделил. Ведь эпоха нынче такая, когда нельзя жить былыми достижениями — нужно постоянно развиваться, иначе — сомнут! А чтобы рассчитывать на победу — необходимо развиваться вдвое быстрее!

Ого!.. Интересно, товарищ майор — или тот, кто ему эту мысль подсказал — читал «Алису в стране чудес»? Или сам до такого додумался?

— И если развитию мешают якоря, которые тормозят, тянут в прошлое — нужно решительно обрубить привязанные к ним канаты! — заявил Хан. — Невзирая даже на то, что прежде именно эти якоря не раз и не два спасали корабль от удара о прибрежные скалы! Взять хоть такие понятия, как Пэктусан чульги и Рактонган чульги. Никто не отрицает заслуг героев прошлого! Но сейчас на привилегии, завоеванные прадедами, претендуют правнуки! И, к сожалению, далеко не все они достойны великой славы своих предков. Единая семейная линия — это три поколения, а ныне на сцену выходит уже четвертое, а то и пятое! Разумеется, и в них немало тех, кто с честью несет бремя ответственности за судьбу Родины — хорошо вам знакомая капитан Джу Мун Хи из Рактонган чульги тут ярчайший образец! Но немало и противоположных примеров, когда прославленная некогда семья выродилась в бездельников и паразитов, способных только брать от общества и ничего ему не отдающих! Ну или просто бездарей! Занимающих места тех, кто может и хочет работать на благо страны! Но упирается в потолок, выше которого зачастую подняться не может!

Упирается в потолок? Где-то я недавно что-то такое уже слышал… Точно! Стеклянным потолком над головой пугал меня Корнеев! Незабвенный Борис Борисович тоже ведь выступал за все хорошее и против всего плохого…

Но с Корнеевым — понятно, а майор-то зачем мне все это рассказывает⁈

— Я, если что, сам происхожу из Рактонган чульги, — продолжил тем временем мой нынешний собеседник. — Что не мешает мне видеть правду. Как прекрасно понимает ее и товарищ Ким Чен Ын. Реформы нам необходимы. Однако было принято решение все же не слишком с ними спешить. Чтобы вакуумом, вызванным чистками наших рядов, не воспользовались не те люди. Например, ориентированные на Юг, Запад и Китай донджю, скопившие свои несметные капиталы в период переживаемых страной бед, начиная с Трудного похода. Спору нет, частный бизнес полезен — но лишь пока он не претендует на государственную власть. А чтобы этого не происходило, дóлжно его держать в контролируемых рамках. Частный ресторан — прекрасно! Частная парикмахерская — то, что нужно! Даже частный автоперевозчик — пусть себе спокойно ездит! Но стратегические отрасли — ту же строительную — всякие донджю контролировать не должны. Загвоздка в том, что разом вырвать из рук частника экономику — и не допустить в ней провала — задача непростая. Идеально было бы синхронизировать этот процесс с ростом народного благосостояния, который, как ожидается, последует вскоре за вводом в эксплуатацию АЭС. Но тут возникают свои сложности. В условиях, в которые поставлена наша страна десятилетиями иностранного давления, атомная стройка потребует неимоверного напряжения сил — которого не добиться без того самого обновления управленческой и промышленной элиты. А также без задействования ресурсов нуворишей. Но допустить донджю к этому столу — значит укрепить их мощь. Которой они могут воспользоваться, чтобы нанести нам удар в спину — в силу собственных амбиций, либо обманутые посулами из-за рубежа. Опять же, для свершений в атомной отрасли нужна иностранная валюта — наши российские партнеры, увы, не бессребреники, пусть и предложили достаточно мягкие условия сотрудничества. Был вариант с кредитом, но его ведь придется отдавать, что значительно ослабит и отсрочит эффект от ввода электростанции. Валюту же приносят те же донджю, им проще обходить санкции. Поэтому, в частности, Решительный Рывок никак не затронул угольную отрасль — один из главных источников пополнения государственной казны… В общем, целый клубок противоречий вылезает! — заключил рассказчик.

Я понимающе кивнул — внутренне по-прежнему недоумевая: к чему такой разговор⁈

— Поэтому двинулись постепенно — насколько было возможно, — поведал далее майор. — Так, чистку начали с самых компактных из ключевых структур — Командования охраны, отвечающего за безопасность руководства страны, и нашего Управления 35-й Комнаты. И должен сказать, что свой эффект это дало: когда грянул гром, у нас в 35-й, например, не оказалось ни одного предателя. Четко сработало и Командование охраны — но туда всегда отбирали исключительно за личные заслуги, а не за уважаемых предков… Однако у них, у охраны, свой, достаточно узкий круг задач. А вот мы, Управление 35-й Комнаты, согласно задумке, должны были стать — и, не сомневаюсь, станем — неким аналогом отрядов хваран королевства Силла или «Небесного войска» чхонъгун эпохи Корё. То есть теми, кто вбирает в себя лучших и на кого мудрый правитель способен безусловно положиться в своих великих начинаниях.

Ни про каких таких чхонъгун я, признаться, и не слышал, а вот о хваран кое-что читал: насколько понимаю, это была своего рода корейская королевская гвардия — ну или этакий военно-духовный орден. Туда набирались талантливые юноши как из числа аристократии, так и простолюдины. На войне они сражались в первых рядах, а в мирное время служили кадровым резервом для управленческих структур.

Аналогия понятна, в общем.

— Очевидно, оппоненты поняли, к чему идет дело, — вздохнул Хан. — Разом совпали интересы выродившейся части элиты, теряющих деньги и влияние донджю, старых врагов Родины американцев и японцев, их сеульских марионеток, и даже Китая, недовольного нашим сближением с Россией — в Поднебесной уже привыкли считать нас своим задним двором. И объединившись, эти силы швырнули на кон все, что имели! Однако же проиграли… Хотя пока и не окончательно, — помедлив, добавил майор.

— Не окончательно? — настороженно переспросил я.

— Будь иначе — не случилось бы недавних… скажем так, неприятностей лично с вами, — выговорил мой собеседник. — Как я уже упоминал, дочь товарища Ким Чен Ына вывести из ангара удалось не сразу. Ее даже успели счесть погибшей — к глубокому горю безутешного отца. Но оказалось, что Ким Чжу Э спасли. Заслугу эту приписал себе некий Пак Му Хён, генерал Кукка анчжон повисон, на тот момент — один из третьестепенных заместителей министра. Он заявил, что лично вынес раненую девочку с места теракта. И разумеется, нет отныне в стране человека, пользующегося большим расположением товарища Ким Чен Ына, чем этот генерал Пак. Вот только далеко не все тут однозначно. Мы совершенно уверены, что Пак Му Хён сам был по уши замешан в заговоре. Далеко не на первых ролях — человек он, прямо скажем, не слишком способный, чтобы что-то подобное лично организовать, но как исполнитель — как говорят, неплох. А что касается Ким Чжу Э… Вся штука в том (генерал Пак об этом не знает), что она видела того, кто действительно ее спас. О чем успела сообщить врачам — прежде, чем в очередной раз лишилась сознания. И все свидетельствует о том, что это был вовсе не Пак Му Хён, а совсем другой человек, — выразительно посмотрел на меня рассказчик — будто чего-то ожидая.

— Вы хотите сказать, что… — нахмурился я, осененный внезапной догадкой.

— Товарищ Чон, Ким Чжу Э была той девочкой, что вы вынесли из развалин! — уже без экивоков заявил Хан. — Генерал Пак присвоил себе вашу заслугу — а вас вознамерился дискредитировать. Согласно его замыслу, вы должны были признаться в участии в заговоре — чтобы если бы вдруг кому-то и пришло в голову, что дело нечисто, ваши собственные показания опровергли бы любые подозрения. А сами бы вы под действием специальных препаратов превратились в безмозглую куклу, механически повторяющую то, что нужно Пак Му Хёну. К счастью, товарищ лейтенант, вы у нас шаман- паксу, пусть, как мне объяснили, толком и не обученный — и сумели противостоять действию токсинов! Этого генерал Пак и его приспешники не предусмотрели.

— Э… — только и вышло, что протянуть у меня. — Я, вообще-то, не… — начал было я возражать, но майор остановил меня властным жестом.

— Товарищ Чон, я с вами откровенен — и жду того же от вас. Тем более, когда отпираться бессмысленно. Обычный человек испытанного вами просто не пережил бы. К тому же, после освобождения из тюрьмы с вами плотно работала наша мансин — без ее усилий вы бы сейчас не то что разговаривать, глаз открыть бы не смогли. Опять же, с обычным человеком прогресс был бы минимален — вы же сейчас практически здоровы! Еще одна-две реабилитационные процедуры и сможете… Впрочем, об этом пока рано.

И снова спросил я не о том, что как бы напрашивалось — не что я должен смочь и почему рано:

— И сколько времени меня лечили?

— Неполные сутки, — усмехнулся мой собеседник.

Ясно. Быстро подлатали. Хорошо быть шаманом.

— Итак, к общей нашей ситуации, — не дал мне времени на новые вопросы Хан. — Сегодня второй по влиятельности человек в стране — это генерал Пак. Но он не всесилен. В частности, не имеет доступа в больничную палату Ким Чжу Э. А через несколько дней дочь товарища Ким Чен Ына выведут из медикаментозного сна. И если она действительно сможет подтвердить, что спас ее не Пак Му Хён, а другой человек — смею надеяться, многое изменится. Подключимся мы — и генерал Пак падет столь же стремительно, как и взлетел. А Управление 35-й Комнаты вернет себе ту роль, к которой нас готовили последние месяцы. Нам — и лично вам — осталось лишь продержаться эти несколько дней. Однако задача это, мягко говоря, непростая. Один раз мы сумели застать нашего врага врасплох, но теперь он будет вас усиленно искать. А ресурсов у него сейчас для этого больше, чем достаточно. Поэтому пока нам придется вас спрятать. И спрятать надежно!.. Но будь у нас желание ограничиться лишь этим, столь подробный разговор, пожалуй, не понадобился бы. А нужен он был вот для чего…

Мой собеседник слегка подался вперед и продолжил, сверля меня пристальным взглядом:

— Товарищ Чон, какое-то время мы за вами наблюдали. Делали выводы. И теперь — не в самый простой для всех момент — хотим предложить вам к нам присоединиться. Стать сотрудником обновленного Управления 35-й комнаты. Поработать на благо страны вместе с нами. Помочь вести ее, страну, в будущее. В благополучное будущее. Где, кроме всего прочего, будут категорически исключены ситуации, вроде той, из которой нам пришлось вас выручать. Исключены для каждого — не только для представителей новой элиты. Кстати, такое же предложение будет сделано нами капитану Джу — когда и если она вернется из Сеула.

— Что значит — «если»? — нахмурился я, на автомате уцепившись за прозвучавшую странность.

— Амкэ в Сеуле провалилась и вынуждена была перейти на нелегальное положение. Связи с ней нет. Стандартные пути отхода — перерезаны… Кстати, первым вашим заданием в Управлении 35-й Комнаты — если вы согласитесь на перевод к нам — станет именно вытащить капитана Джу с Юга. Собьем одним камнем двух птиц: вы укроетесь от Пака за границей, где он наверняка не станет вас искать — по крайней мере, не первые дни. И мы выручим из беды еще одного потенциального соратника. Ну, что скажете?

Та-ак… Вот это я называю «зайти с козырей»!

38. Мансин

На ум некстати пришло классическое: «Меня дурно приняли бы здесь, и на меня плохо посмотрели бы там…»

Ну да, все кругом в известной субстанции цвета шоколада (но только цвета), а я весь из себя такой д’Артаньян! Кто плохо посмотрит⁈ Джу? Ее сперва с Юга вытащить нужно! Да и не факт, что идея с этим хваран — чхонъгун не окажется Мун Хи близка! Вполне в ее духе тема!

А кто дурно посмотрит? Нет у меня персональных недругов в 35-й Комнате! Ну, или я о них не знаю…

— Учтите, товарищ Чон, к операции по вызволению капитана Джу мы вас намерены привлечь не от хорошей жизни, — заметил мне между тем майор. — Людей у нас сейчас катастрофически не хватает! А на такое задание надо посылать минимум двоих, чтобы, если что, прикрыли друг другу спину — в том числе в самом буквальном смысле этих слов. Напарника вам подбираем — и кого-нибудь найдем — но, если вы откажетесь участвовать, он отправится в Сеул один. А это, конечно, дополнительные риски.

Напарник напарником, а заговорил я об ином:

— У Джу Мун Хи есть младшая двоюродная сестра, девочка-подросток. Зовут Нам Хи Рен. Мы с ней неплохо ладили — и это многим известно. Если меня ищут, могут попытаться достать через нее. Надо бы Хи Рен тоже спрятать.

— Уже сделано, — кивнул мой собеседник.

Вот как? Ну что ж, отлично.

— И еще. У следователя Мина в моем деле были показания Пак Су Бин, Ким До Юна и Рю На Ён — сотрудников концерна Пэктусан. В мою пользу показания. Но с чьей-то пометкой: проработать уже их самих — Пак, Кима и Рю. Нужно вывести этих троих из-под удара.

— Ваше дело мы изъяли — неофициально, понятно, — пожал плечами майор. — Не думаю, чтобы в Кукка анчжон повисон остались копии материалов… Но задачу я понял. Товарищей защитим. Что-то еще?

— Ким Чан Ми. Помню: вы сказали, что она в безопасности. Но безопасность безопасности рознь! Чан Ми — первая, через кого меня станут искать!

Прежде чем заговорить, Хан приподнял руку и бросил взгляд на часы на запястье.

— 9:57, — вместо ответа на вопрос сообщил он мне, что там увидел — и поднялся со стула. — По плану, в десять у вас процедура. Вот-вот подойдет мансин, которая вами занимается. Так что оставляю вас пока, — он шагнул к выходу.

— Но что насчет Чан Ми⁈ — повысив голос и машинально дернувшись следом за собеседником, почти сел я в кровати.

Голова у меня тут же закружилась, и перед глазами все слегка поплыло.

— Сами ее сейчас обо всем спросите, — усмехнулся майор — и вышел.

И тут же — дверь за Ханом и закрыться не успела — порог бокса перешагнула Ким.

— Привет! — улыбнулась мне она — словно демон, проступая из застлавшего мой взор тумана.

— Привет! — выдохнул я, падая на подушку — но тут же непонимающе приподнялся с нее снова.

На девушке был красный чосонот — похожий на тот, что носила Катя Кан. А в руках Чан Ми держала прозрачный пакет с маленькими круглыми свечами.

Вместе с прощальными словами Хана это навело меня на странную догадку.

— Ты что — та мансин, что меня лечит? — непонимающе выговорил я.

Как такое возможно⁈

— Нет, конечно, — рассмеялась Ким, проходя. — Я только ассистирую, — она принялась расставлять по боксу свечи. — А всю работу делает мама.

— Мама? — окончательно запутался я.

— Доброе утро, товарищ Чон! — раздалось тут от двери. — Меня зовут Ким Со Ён. Как вы себя чувствуете?

Я обернулся на голос — и встретился взглядом с пожилой женщиной. Как и Чан Ми, одетой в чосонот, только не алых, а голубых тонов.

И раньше мне уже приходилось ее видеть — правда в куда менее броском наряде. Под окнами госпиталя, где тогда лежала… Получается, где тогда лежала ее дочь.

— Здравствуйте… — растерянно пробормотал я. — Вы — мансин?

— Не слишком сильная, — улыбнулась уголками губ Ким Со Ён. — Но кое-что умею.

— И это вы с самого начала… консультировали Чан Ми?

— Должен же был кто-то девочку просветить.

Ну и дела!..

Впрочем, подобная версия у меня, помнится, мимолетно проскакивала — когда Чан Ми выразилась в том смысле, что росла на глазах у своей таинственной мансин — но мысль эту я тогда толком не додумал, переключившись на что-то еще…

К тому же, теперь стало понятно и еще кое-что:

— И при этом вы работали на 35-ю Комнату… — не столько уже спросил, сколько констатировал я.

— Я сразу обещала дочери, что не выдам ее и вашу тайну, — верно поняла смысл моих слов женщина. — Нам — мансин, сотрудничающим с властями — дозволены профессиональные секреты. В определенных пределах. Правда о вас раскрылась, когда Чан Ми настояла на ваших поисках. Она уверяла, что вы живы — в 35-й поначалу считали иначе — и у нас потребовали объяснений этой ее убежденности. Пришлось их дать… А вот о том, что тонкий мир перед вами в долгу, я посторонним не рассказывала, — добавила она, лукаво мне при этом подмигнув.

— Зато вот прямо сейчас — рассказали, — кисло хмыкнул я.

— Здесь нет подслушивающей аппаратуры, — заявила на это Ким Со Ён. — Ее работа мешает нашим ритуалам. А наши ритуалы — ей. Каждый раз менять сгоревшие микрофоны на новые — 35-я разорится! А уж при нынешнем дефиците всего и вся…

Эту уверенность моей собеседницы в том, что боксу не «приделаны уши», я не вполне разделял, но, признаться, особо на сей счет и не переживал. Во-первых, смысл теперь таиться в мелочах? Снявши голову, по волосам не плачут! А во-вторых, и скрывать-то мне было, по сути, нечего.

— Да, собственно, и нет больше никакого долга, — буркнул я. — Если мы с вами об одном и том же, конечно… — сообразил: еще же ведь тема моего переселения в тело прежнего Чона может всплыть — а вот о ней, пожалуй, лучше все же не болтать! Но, похоже, про этот секрет Ким Со Ён и не прознала — иначе бы, наверное, упомянула… Сил не хватило? Или она просто не придала информации особого значения — типа, обычное дело для шаманов?

— О третьей неиспользованной услуге, — пояснила мансин, сведя все таким образом к этому — к некоторому моему облегчению.

— Увы, мне ее, кажется, вхолостую списали, — не преминул поведать я.

— Ну-ка, ну-ка? — нахмурилась Ким Со Ён, делая шаг к кровати. — Позвольте вашу руку, товарищ Чон, — требовательно протянула ко мне свою.

Теплые пальцы коснулись тыльной стороны моей ладони.

Несколько секунд мансин простояла молча.

— Да нет, услуга так и не погашена, — заявила затем.

— Странно, — заметил я. — Когда я звал демона — и в подземелье, и еще до этого, когда Чан Ми только рассказала мне о подвале — он не являлся…

«Полосатый! — безмолвно воскликнул затем. — Тут говорят, за тобой по-прежнему должок числится!»

«Тигрокрыс» не отозвался и теперь.

— В тот раз он и не мог к вам явиться, — пояснила мне между тем Ким Со Ён. — Мы, несколько мансин на службе 35-й Комнаты, провели особый ритуал, чтобы оградить место церемонии от воздействий из тонкого мира — накрыть его своего рода незримым куполом. Это — часть нашей работы по защите товарища Высшего Руководителя. Демон вас тогда попросту не слышал, а и услышал бы — не сумел бы пересечь границу миров и проникнуть в наш… Ну, так, по крайней мере, это должно работать. А вот почему демон не отзывается сейчас — действительно непонятно, — покачала она головой. — Призыв проходит — я это вижу — а отклика нет.

— О чем и говорю!

— Но услуга не погашена, — повторила моя собеседница. — Еще и четвертая за ней маячит — так называемая смертельная… Сделки с демонами, конечно, не совсем мой конек — это вообще довольно редкое явление — но тут все предельно очевидно…

— А что касается взаимоотношений с 35-й — мама за тебя перед ними поручилась! — вставила тут с другого конца бокса ремарку Чан Ми. — Все готово, госпожа наставница, — не дав мне возможности что-то на это ответить, продолжила она уже другим, официальным тоном — обращаясь к Ким Со Ён.

Расставленные девушкой свечи действительно уже горели, испуская тонкий, приятный аромат.

Поручилась, значит? Ну-ну…

— А разве ученица и наставница не должны носить чосонот одной и той же расцветки? — думая в этот момент несколько об ином, рассеянно спросил я.

— Обычно — именно так, — кивнула мансин. — Но мой рабочий оттенок — голубой. То есть слабый синий. Ключевое слово тут — «слабый». А в Чан Ми пока очень силен полученный от вас красный. Когда-нибудь она все же переоденется в голубое, но пока я не спешу ученицу ломать, насильно разрывая вашу с ней связь. Та может еще пригодиться.

— Из-за этой нашей связи у Чан Ми и перехватывало дыхание, когда я возносился сознанием? — пришел мне в голову новый вопрос.

— Да, но больше такого не повторится. Чан Ми научилась это контролировать. Там, на стройплощадке, вернувшись и не найдя ни вас, ни раненой девочки, она сумела самостоятельно воспроизвести данный эффект — и сама, без помощи проводника вознеслась к границам тонкого мира, — кажется, в голосе Ким Со Ён мелькнула нотка материнской гордости за успехи дочери. — Думаю, вышло у нее с перепугу, — усмехнулась она, явно пряча за этим выдавшие ее родительские чувства интонации, — но главное — результат! Как раз начали рассеиваться барьеры, установленные нашим защитным ритуалом — после отлета товарища Высшего Руководителя поддерживать их уже не имело смысла — и у Чан Ми получилось докричаться до меня через тонкий мир. Признаюсь: самой мне такое было бы не под силу — она у нас с вами очень талантливая!

У нас с вами, да.

— Обещала стать лучшей в своем деле, — улыбнулся я.

— Цена этого ей известна, — пожала плечами мансин. — Что ж, внуки у меня уже есть — а теперь появилась и ученица. Полный комплект собрала!.. Что ж, приступим к процедуре, — словно вдруг опомнилась тут она. — Товарищ Чон, сейчас вы погрузитесь в сон. Чан Ми? — обернулась она к дочери.

Присев на краешек кровати, девушка взяла меня за мою вторую, свободную руку — и почти сразу растворилась в тумане вместе с наставницей и всем боксом.

* * *

К полудню я пробудился от наведенного мансин целебного сна, а в час дня своими ногами дошел до местной столовой, где с аппетитом пообедал. Но прежде, завернув вместе с майором Ханом в какой-то неприметный кабинет, подписал там пакет документов, необходимый для моего перевода в Управление 35-й Комнаты.

А уже следующим утром, спустя еще два оздоровительных сеанса, закутанный в просоленную парусиновую робу я поднялся на борт утлого рыбацкого баркаса, отправлявшегося в прибрежные воды на лов трепанга. Но то ли шкипер что-то по рассеянности напутал, то ли погода вмешалась — заметно штормило — и скоро нас отнесло в открытое море. Где — понятно, по чистой случайности — дрейфовала еще одна заблудившаяся лодка. Приписанная к соседнему государству, а в остальном — почти точно такая же, как наша, даже с экипажем из этнических корейцев.

Суденышки сошлись вплотную — что, как понимаю, потребовало от их капитанов немалого мастерства — и я перебрался на чужое. А рыбак оттуда — занял мое место. После чего лодки поспешили вернуться в родные гавани — очевидно, ждать сегодня доброго улова уже все равно не приходилось…

На берегу, в тайнике, я забрал одежду и документы — и следующую границу пересек со всеми удобствами, в мягком кресле лайнера международных авиалиний.

Ну, здравствуй, суматошный Сеул! Давно не виделись! Привет от сурового Пхеньяна!

39. Напарник

Встреча с напарником была назначена на одиннадцать утра — в уютном кафе на острове Ёыйдо, который еще называют сеульским Манхэттеном. Заведение в этот час стояло полупустым: для спешного завтрака или порции кофе навынос по дороге на работу было уже поздно, а для обеденного перерыва — еще слишком рано. Так что занять столик у окна — в четком соответствии с полученными мной от майора Хана инструкциями — никакого труда мне не составило.

Предполагалось, что второй эмиссар 35-й Комнаты будет знать меня в лицо — хотя бы по фото. Я же о его личности пока пребывал в полном неведении: с кандидатурой должны были окончательно определиться уже после моего отбытия за кордон. Некоторый запас времени на размышления у моего нового начальства тут имелся: до места я добирался на перекладных более двух суток, напарнику же, пусть он, понятно, и тоже летел бы кружным путем, не пришлось бы таиться хотя бы от северян — так что маршрут ему всяко доставался попроще и, соответственно, не столь затяжной.

Ну а мне мало того, что дорога в принципе выпала долгая, так еще и рейс из китайского Шэньяна задержался на несколько часов, так что, буквально на пару минут заскочив по прибытии в Сеул в отель и бросив в номере вещи, я сразу же рванул на эту встречу в кафе. Что называется, с корабля на бал. Если бы опоздал, такой уж катастрофы бы не произошло, но для следующей встречи с напарником, в резервной точке, пришлось бы ждать вечера — считай, на целый день задержка. А согласно плану, уже сегодня днем мы должны были предпринять первую попытку отыскать Джу — но об этом чуть позже.

Прихлебывая довольно неплохой эспрессо, я со скучающим видом поглядывал в окно, на запрудивший не столь уж и широкую улочку плотный поток автомобилей, когда за спиной у меня прозвучали слова пароля — пожалуй, несколько ироничные в свете текущих обстоятельств:

— Чашечка горячего кофе — что может быть лучше? Особенно если впереди первый день отпуска: никаких важных дел, абсолютно никуда не надо спешить!

Голос был женским (то есть у меня не напарник, а напарница?) — и будто бы знакомым. Вот только… Ох! Нехорошо так знакомым…

Я обернулся: за спиной у меня стояла Лим Сук Джа.

Та самая девица, с которой мы некогда гуляли по парку Моранбон, ели пиццу, пили соджу и бурно зажигали на футоне.

Она же, как позже выяснилось — лейтенант Кукка анчжон повисон.

Все-таки они достали меня и здесь, в Сеуле!

— Кто хорошо поработал — тот хорошо и отдыхает, — почти на автомате выдал я условленный отзыв — лихорадочно соображая, что же теперь делать.

Вскочить, оттолкнуть Лим и броситься наутек? Но едва ли Сук Джа, как в тот раз, в Пхеньяне, пришла за мной одна — наверняка ее кто-то страхует… Кто?

Я затравленно огляделся, но с ходу вычислить в зале сообщников девицы не сумел. Это мог быть абсолютно кто угодно! Парочка за соседним столиком, которая, если что, окажется прямо у меня на пути. Парень, будто бы только что вошедший, но остановившийся у дверей и «залипший» в телефоне. Другой — на улице, по ту сторону оконного стекла от меня, лениво потягивающий из стаканчика айс-американо…

Ладно, зайдем с другой стороны: какой у них может оказаться план? Открывать стрельбу в центре Сеула они вряд ли посмеют — постараются действовать тихо. Какой-нибудь укольчик — вот это было бы как раз в их духе!

Но тут у меня найдется, чем их удивить!

Сознанием к границе мира духов к этому моменту я уже вознесся. Врете — не возьмете! По крайней мере, не влегкую!

— Ну да, кто усердно трудится — тот и вкусно ест, — ответила мне между тем Сук Джа пословицей — и второй кодовой фразой.

— Прошу, присоединяйся, — в свою очередь завершил я отзыв — на самом деле, понятно, вовсе не намереваясь ничего подобного девице предлагать. Но та, как ни в чем не бывало, тут же плюхнулась на стул у моего столика — и махнула рукой официанту.

Я подобрался — предположив, что именно тот может оказаться сообщником Лим. Однако у нее и впрямь просто приняли заказ — чашечку латте. Что — как и мой уже почти допитый эспрессо — тоже было своего рода частью пароля.

Кстати, откуда он известен Кукка анчжон повисон? Выпытали у моего несостоявшегося напарника, перехватив его на пути сюда в каком-нибудь безлюдном переулке? Или утечка случилась еще по ту сторону 38-й параллели?

Но с какого перепугу Сук Джа вообще показалась мне на глаза? Не проще было напасть на меня внезапно — как, вероятно, поступили с тем несчастным напарником? Подстеречь в толчее — или даже самим эту толчею организовать — и исподтишка всадить злосчастную иглу?

Разве что им нужно именно втереться ко мне в доверие? Однако зачем? Чтобы выйти через меня на Джу? Еще неделю назад это показалось бы мне самым логичным вариантом. Но сейчас, по идее, для генерала Пака сам я должен был представляться куда более лакомой целью…

Да и трудно придумать худшую кандидатуру, чтобы подвести ко мне под видом напарника, чем Сук Джа! Подослали бы уж тогда кого-то другого…

Все это вихрем пронеслось у меня в голове, понимания ситуации отнюдь не добавив. А тем временем официант благополучно отошел, и Лим повернулась ко мне.

— Что, не ожидал? — спросила с усмешкой.

— Нет, — признал я.

— Я тоже удивилась, когда узнала, с кем предстоит работать, — заметила девица.

— Что тебе нужно? — хмуро осведомился я.

— То же самое, что и тебе, полагаю, — кажется, слегка удивилась подобной постановке вопроса Сук Джа. — Вытащить с Юга капитана Джу Мун Хи.

— Зачем она вам понадобилась?

— В смысле — зачем? — не поняла моя собеседница.

— В прямом! Вам ведь нужен я — при чем тут Джу?

— Погоди, — насупив бровки, мотнула головой девица. — Я что-то, кажется, не догоняю. Мне поставлена задача эвакуировать капитана Джу. Работая на пару с тобой. У тебя какие-то другие приоритеты?

В этот момент Лим принесли заказанный латте.

— Кем тебе поставлена задача? — спросил я вместо ответа, когда официант снова удалился.

— Непосредственный инструктаж проводили майор Хан и какой-то капитан из отдела, отвечающего за Юг — этого я видела впервые, и он мне не представился. А что?

— Короче: ты вообще на кого работаешь? — уже прямо спросил я.

— На тех же, на кого и ты — на кого еще-то? — пожала плечами Сук Джа, прихлебывая кофе. — А! — будто бы сообразила тут она. — Ты не в курсе… Из Кукка анчжон повисон меня вышвырнули. С колокольчиком на шее, — по-русски это прозвучало бы приблизительно как «с волчьим билетом». — Еще в мае — после того, как я тогда облажалась. Ну, помнишь. В итоге на меня свалили весь провал… Спасибо хоть не ликвидировали или в лагерь гнить не отправили — в назидание остальным. Но из Пхеньяна мне пришлось уехать. Да и в провинции смогла устроиться только кочегаром в котельной — даже посудомойкой не брали! Но тут на меня вышла 35-я. Они меня, оказывается, уже какое-то время вели — и считали перспективным оперативником. Переговорили, со всех сторон проверили — и под сывороткой допросили, и шаманка какая-то всю душу мне наизнанку вывернула — ну и взяли к себе. За что я им безмерно благодарна — думала уже все, жизнь кончена.

— Складно врешь, — покачал головой я.

В принципе, рассказанная Лим история не выглядела вовсе уж невероятной. Опять же: приди она сюда за мной от Кукка анчжон повисон — весь этот наш разговор был бы попросту излишним. А так — в происходящем прослеживалась бы какая-никакая логика…

— Я предупреждала товарища майора, что ты будешь не очень рад меня видеть, — развела между тем руками девица. — Сразу заявила: плохая идея! Но мне ответили, что больше послать просто некого.

— Похоже, они многого не знают, — буркнул я. — Про наши… хм… высокие отношения.

— Все они знают. Под сывороткой я там такого понарассказывала, о чем в здравом уме и не вспомнила бы!

— Как тогда им в голову могло прийти, что я тебе доверюсь⁈ После того, как однажды ты меня уже предала?

— Я тебя не предавала, — покачала головой Сук Джа. — Мне поручили задание — я его выполнила. Ты был противником — противника нельзя предать. Его можно обмануть, на пользу своим — в чем я и преуспела… до определенного этапа. Но если хочешь, могу извиниться — хотя тут будто бы и не за что…

— Засунь свои извинения знаешь куда?.. — процедил я.

— Ну, я попыталась, — пожала плечами Лим. — Короче, что было — то было. И я уже, кажется, говорила: кое-что мне тогда даже понравилось, — лукаво подмигнула она мне. — Но сейчас мы с тобой должны уже вместе переиграть общего врага. По-моему — отличная база для сотрудничества! Очевидно, так же рассудило и руководство. Это в плюс к тому, что выбирать им было особо не из кого!

— Вот и не выбирали бы никого, — скривился я. — Короче: даже если ты вдруг не врешь — разбегаемся! — заявил тут же. — Сделаю все сам, один!

— Не сделаешь, — невозмутимо покачала головой моя собеседница. — План отхода домой поменялся — тот, что дали тебе, безнадежно «протух». Я привезла новый. Но сама, без тебя — тоже не справлюсь. Капитан Джу ко мне просто не подойдет!

Тут, пожалуй, нужно кое-что пояснить. Майор Хан назвал мне два места, в которых, по его сведениям, в определенное время потенциально могла выйти с нами на контакт Джу. По вторникам — то есть как раз сегодня — в три часа пополудни здесь, неподалеку, в беседке в парке Ёыйдо. И по вечерам в пятницу в одном из баров района Хондэ. Но и там и там изначально предполагались пароли, а их, судя по всему, унес с собой в могилу полковник Кан — концов в 35-й не нашли. Поэтому позарез требовался кто-то, кого Мун Хи знает.

Но понятно, знает не как лейтенанта Кукка анчжон повисон.

Да даже и так бы — но только не офицера по имени Лим Сук Джа.

Что же касается эвакуации на Север, то с этим тоже все обстояло далеко не просто. Хан предостерег, что открыто ни в аэропортах, ни в морских портах Джу появляться нельзя — даже с новыми документами, что я для нее привез. Требовалось нечто вроде багажника, в котором в прошлый раз покидал Сеул я. Предварительным планом отхода майор меня снабдил — там была трехэтажная схема аж с подводной лодкой в нейтральных водах — но предупредил, что все еще может измениться. Окончательный вариант должен был доставить как раз мой нынешний напарник.

И вот он здесь…

— Чон Сун Бок, это задание мы сможем выполнить только вместе, — вкрадчиво произнесла тем временем Сук Джа. — Так что либо ты мне все же доверишься — либо все пойдет прахом. Выбирай. Работаем? Или, как ты сказал, разбегаемся?

— Работаем, — играя желваками, выговорил я. — Но учти. Если обманешь… Клянусь Небом и Бездной: пожалеешь, что на свет родилась!

— Верю, — с абсолютно серьезным видом кивнула девица. — Договорились… Кстати, как насчет еще по кофе? — и моя, и ее чашки уже были пусты. Когда допил свой эспрессо, я даже не заметил.

— Воздержусь, — хмуро бросил я.

— А вот я, пожалуй, не откажу себе в удовольствии, — заявила Сук Джа — и подозвала официанта.

40. Чимчильбан

Беседка, в которой вроде как могла сегодня появиться Джу, стояла над тихой протокой, прикрытая с трех сторон зеленью парка — и ненавязчиво настраивала на романтический лад. Понятно, не меня и не Лим — местные парочки, искавшие в ней иллюзии уединения посреди сумасшедшего города. Одну такую я спугнул, бесцеремонно нарушив их тет-а-тет, еще с полдюжины наведывались сюда в течение часа, что мне пришлось провести внутри. Впрочем, я нарочно встал так, чтобы меня было хорошо видно еще на подходе, и незадачливые голубки, выждав, у кого на сколько хватало терпения, всякий раз разочарованно ретировались.

Однажды, правда, меня самого едва не «выселили» — в беседку, не столь уж и просторную, вломилась целая толпа китайских туристов во главе с голосистым гидом. Разве что не прижатый к деревянным перилам ограды, я пережил короткую лекцию на языке Поднебесной, за непониманием слов вслушиваясь в звуки, напоминавшие то лепет малыша-несмышленыша, то птичьи трели, то шипение рации, то электронные аккорды. Когда же экскурсовод смолк и загалдели его подопечные, их гомоном меня через те перила, кажется, лишь чудом не выбросило.

К счастью, шумные китайцы достаточно быстро убрались восвояси, снова оставив меня пугать залетные парочки одного.

Несколько раз за «вахту» я ненадолго возносился сознанием и оглядывал окрестности. В ходе этих вылазок неизменно видел Лим — та сидела неподалеку на скамеечке, будто бы уткнувшись в телефон. Который, правда, даже не позаботилась включить — впрочем, со стороны это было незаметно. «Моя» беседка с позиции девицы не просматривалась, а вот подступы к оной были отсюда как на ладони.

В общем, все у нас в целом складывалось, кроме главного: к исходу часа этого увлекательного времяпрепровождения Мун Хи так на явку и не пришла. А начиная с 16:00 ждать ее здесь уже не имело никакого смысла.

Я все же помедлил еще несколько минут. Напоследок в очередной раз удаленно обшарил окрестности — снова безрезультатно. Разве что заметил, как поднялась со своей лавочки Сук Джа — спрятала в сумочку телефон и покосилась на тропинку, по которой предстояло возвращаться мне.

Ну да, пора было уходить.

В уже не особо осмысленном упрямстве я совершил новый — уже точно прощальный — незримый круг по близлежащим кустам. По завершении которого разочарованно пробубнил себе под нос:

— Где же тебя носит, товарищ Джу?..

«Вопрос на миллион вон, — послышалось тут у меня в голове. — Причем, не северных вон — здешних, южных!»

«Ты⁈» — вздрогнул я, узнав голос «тигрокрыса».

«К твоим услугам, юный шаман», — из стремительно сгустившейся перед моим мысленным взором мглы прорезалась уродливая фигура демона.

«А раньше почему не приходил — когда я звал?» — настороженно поинтересовался я.

«Почему, почему… Потому что пил суп из кимчи!» — ответил гость корейской отговоркой — что-то вроде русского «Потому что „потому“ кончается на „у“!» или скорее даже «Потому что гладиолус!»

«И все-таки?» — не отступил я.

«Да все эти северные криворукие шаманки! – снизошел-таки до пояснения демон — понятно, не факт, что правдивого. — Куполом они, видите ли, место накрыли! Да понадобись кому-то в тонком мире их драгоценный Вождь — дотянулись бы по-любому, и ничем бы не помог их сварганенный на скорую руку дырявый зонтик! Но я на твой зов спешил — и второпях не посмотрел, куда лезу… В общем, обжегся не по-детски об эту их дурацкую поделку! Ну и свалил отлеживаться… А мне еще и прилетело потом за то, что на призыв не явился, услугу вовремя не закрыл! Эх, нет в мире справедливости! Ни у вас, ни у нас!»

«Что, и там не тот товарищ правит бал?» — хмыкнул я.

«Во-во! — охотно подхватил мой собеседник. — Короче, как только сумел — сразу пришел. А ты тут как раз животрепещущие вопросы мирозданию шлешь. Что ж, могу ответить!»

«Ну…» — задумчиво протянул я.

Так-то это было именно то, что мне сейчас требовалось — настораживала лишь проявленная «тигрокрысом» инициатива. С другой стороны: что мне до его резонов — у меня своих выше крыши!

«Хорошо, — решил я. — Слушай вопрос. Не начинай отвечать, пока не скажу, что пора…»

«Помню-помню! — закивал демон. — Давай уже, юный шаман, не тяни! А то у меня из-за задержки с услугой аж загривок печет!»

«Передо мной стоит задача найти Джу Мун Хи и переправить ее в КНДР, — начал я. — Живой и здоровой! И самому вернуться живым и здоровым. Ну и… — на миг я задумался. — Ну и если живой и здоровой домой вернется некая Лим Сук Джа, было бы, пожалуй, тоже неплохо, — выдал милостиво. — Но в приоритете — Джу! — акцентированно уточнил тут же. — Итак. Для этого мне нужно знать, где сейчас находится Джу Мун Хи, — вопрос о том, не опоздал ли я в своем желании застать ее в живых, озвучивать я умышленно не стал — не желая даже мысли такой допустить. Ну а случись худшее — демон уж скажет! — Почему именно там, — продолжил я. — Какие опасности ей грозят — сейчас и в перспективе ближайших дней. И какие опасности будут грозить мне при попытке с ней встретиться и переправить на Родину… В общем, необходима оптимальная стратегия достижения обозначенных мной целей — так ты это, кажется, называешь… — я помедлил, прикидывая, не упустил ли чего — и, не найдя в сказанном очевидных пробелов, кивнул собеседнику: — Можешь приступать к ответу!»

«Да уж, юный шаман, у тебя что ни вопрос — то промпт для тупой нейросети! — хмыкнул „тигрокрыс“. — Нет чтобы чего попроще спросить. Там, „Как пройти в библиотеку?“ Или „Не подскажете, сколько сейчас градусов ниже ноля?“»

«Анекдот не забудь!» — в тон ему бросил я.

«Какой анекдот?»

«Первые два раза ты предварял ответ бородатым анекдотом!»

«А… Ну, слушай. В древнем Китае бани не делились на женские и мужские, но когда население в стране перевалило за миллиард, все поняли, что это было ошибкой… Что, не смешно?»

«Где-то не хватает слова „лопата“, — пожал плечами я. — Без него непонятно, когда начинать смеяться».

«Ну, не смешно — так не смешно, — скривил крысиную морду демон. — Зато про китайцев — и про баню! И то и другое — моменты для ответа принципиальные! В общем, юный шаман, с Джу Мун Хи твоей дело обстоит так. Ищет ее здесь вовсе не местный Смерш на минималках, а как раз китайцы. Причем, сразу по двум линиям — пекинской разведки и гонконгских триад. Хотя, если уж на то пошло, за рубежом Поднебесной одних от других с первого взгляда не всегда и отличишь. А иногда и с седьмого не выйдет… Ладно, не суть. Исторически агенты КНДР плотно взаимодействовали на Юге с китайскими эмиссарами. Например, последние помогали с эвакуацией при провале. Правда, действовали обычно не сами — привлекали третьих лиц. Вспомни хоть свой недавний случай: организация там была за Поднебесной, а исполнение — машина посольства Венесуэлы… Но в последнее время между Пхеньяном и Пекином росло, скажем так, недопонимание. Что негативно сказалось и на негласном сотрудничестве разведок на Юге. Но выглядело это скорее как инициатива снизу — от китайских товарищей на местах. В Сеул капитан Джу приехала как раз закрыть накопившиеся вопросы. Ей приветливо улыбались — но технично динамили. Ожидая громких новостей из КНДР. В какой-то момент переговоры вовсе оказались поставлены на паузу — которой Джу Мун Хи решила воспользоваться, чтобы прощупать ситуацию с Екатериной Кан. И отправилась на известный ей адрес. Что именно там произошло — не могу точно сказать: в деле замешана мудан, а такое для меня темный лес. Знаю лишь, что капитан Джу столкнулась с людьми из триады. И двое из них этой встречи не пережили, а товарищ капитан сумела уйти живой и, в целом, невредимой».

Рассказчика я до сих пор стоически не перебивал — и тут облегченно выдохнул.

«Однако китайцы на нее крепко обиделись — и теперь активно ищут, – продолжил между тем „тигрокрыс“. — А в Сеуле возможности у них, триад и шпионов вместе — немногим хуже, чем даже у южнокорейской контрразведки. А в чем-то и получше. Так, воздушные и морские гавани китайцами взяты под контроль. Местные камеры наблюдения их спецслужбы уже давно взломали, а тут еще и „пехоту“ в терминалы нагнали. Мышь незамеченной не проскочит! По другим возможностям китайцы тоже пошуршали — но тот план вашего отхода, что привезла Лим Сук Джа, должен сработать. С ней, с Лим этой, кстати, отношения попусту не порть — считай это частью „оптимальной стратегии“. Не сомневайся: девица с тобой достаточно честна… Ну а сейчас: где и как вы с ней найдете капитана Джу. Садитесь на метро в сторону станции…»

* * *

— Что ты там застрял? — недовольно осведомилась Сук Джа, когда, дослушав демона, я наконец вышел к ней. — Уже подумывала идти тебя выручать!

— Нужно было кое о чем поразмыслить, — заявил я.

— Это о чем же?

— Да просчитывал кое-какие варианты… — бросил я, как сумел, сдержанно.

Несмотря на заверения «тигрокрыса», что, мол, Лим я могу доверять, само ее присутствие рядом меня по-прежнему раздражало, вновь и вновь воскрешая уже, казалось бы, крепко забытые неприятные воспоминания. И все же я старался держать себя в руках. В какой-то мере — получалось.

— Ну что, разъезжаемся по гостиницам? — спросила между тем девица — отели у нас с ней были разные. — Я должна знать, где ты находишься, — с легким нажимом добавила Сук Джа, когда я затянул с ответом. — Как и ты — про меня!

— Нужно сперва смотаться в одно место, — помедлив еще немного и решив все же быть с напарницей более или менее откровенным, покачал головой я. И пояснил, максимально близко к правде: — У меня появилась идея, где может скрываться Джу.

— И где же? — скептически прищурилась на меня собеседница.

— На окраине города. Отсюда — по прямой на метро.

На удивление, новых ненужных вопросов Лим задавать не стала — видимо, допускала, что насчет Мун Хи я могу знать что-то, ей неизвестное. Лишь кивнула:

— Хорошо. Поедем туда вместе.

К подобному обороту я был, в принципе, готов — и спорить не собирался — но вот безапелляционный тон девицы пришелся мне малость не по вкусу.

— А что ты вообще тут у нас раскомандовалась? — буркнул я.

— Как старшая по званию, — невозмутимо заявила Сук Джа.

— С чего бы — старшая? Я — тоже лейтенант!

— С того. При переводе в 35-ю меня повысили на ступеньку. Теперь я — старший лейтенант! Тебе при зачислении тоже должны были добавить по звездочке на петлицы — но мимо генерала Пака такие приказы сейчас не идут, и появись в каком-то из них твое имя… В общем, формально пока я — главная!

— Ну что ж, товарищ старший лейтенант, — хмыкнул я. — Раз главная — командуй! Куда идти?

На миг растерявшись, девица покрутила головой по сторонам, но тут же вновь обрела былую уверенность.

— Ты сказал — к метро? — потянулась она к телефону. — Сейчас проложу маршрут!

Что ею и было сделано.

* * *

То ли ткнула Сук Джа на экране пальчиком не совсем туда, куда было надо, то ли слегка затупил сам навигатор в ее смартфоне, но на станцию метро мы попали не напрямую, а сперва пройдя насквозь один довольно крупный торговый центр. И вот там-то мою напарницу — как я понял, за границу выехавшую впервые — что называется, «накрыло».

Липкий зной летнего Сеула сменился прохладным воздухом кондиционеров, и ошеломленному взору Лим предстал настоящий дворец — или скорее, храм потребления. Пол из полированного камня, в котором, как в озере, отражались силуэты покупателей. Высокий ажурный потолок, сотканный из переплетения стальных балок и стеклянных панелей. Огромный экран с презентацией новой коллекции модного бренда. И вывески, вывески, вывески — была среди них и голубая светящаяся табличка с пиктограммой подземки, но она там попросту терялась, утопая в море куда более броских указателей и названий.

Если и не в товарном изобилии, то уж в блеске его подачи тот же знаменитый пхеньянский «Тэсон» этому «IFC Mall» — еще над входом я прочел название — проигрывал, конечно, с разгромным счетом. Да и не уверен, что Сук Джа была завсегдатаем подобных мест на Родине…

Я ненавязчиво подтолкнул смешавшуюся спутницу в нужном направлении, но прежде, чем добраться до спуска в метро, нам пришлось пройти мимо прилавков с дизайнерскими сумочками, полок с плюшевыми медведями в пестрых ханбок, возле французской пекарни вдохнуть запах свежих круассанов, шарахнуться от робота-уборщика, встретиться глазами с гигантским портретом смазливого Кей-поп айдола, рекламирующего косметику…

В себя Лим мало-мальски пришла только на унесшим нас вниз эскалаторе — и то не сразу.

— Это только красивая витрина… — пробормотала она. — Да, только витрина… Изнанка куда непригляднее…

По большому счету, именно так дело и обстояло, но, признаться, я бы не поручился, что сама товарищ старший лейтенант сейчас верила в то, что говорила.

— Вот построим атомную станцию — и у нас будет не хуже… Даже лучше! — заявила между тем Сук Джа. Кажется, не столько мне, сколько самой себе — так что поддерживать разговор я не стал.

Умолкла и моя напарница — и не проронила больше ни словечка почти до самого конца нашей поездки на метро.

* * *

— Это что, общественная баня? — удивленно спросила Лим, когда, выйдя из подземки, мы подошли к довольно невзрачному трехэтажному зданию, на фасаде которого красовались цифры «24» и надпись «чимчильбан» — дословно: «комната на пару».

— Что-то вроде того, — кивнул я.

— И есть шанс найти здесь капитана Джу?

— Надеюсь, что так…

— Ну… — недоверчиво протянула девица.

— В здешних чимчильбан можно оставаться на ночь, — пришлось пояснить мне. — Многие местные так делают. Стоит это, по сеульским меркам, недорого — свое владельцы добирают за счет продажи еды и дополнительных услуг. И самое главное: по закону тут, в отличие от отелей, не нужно регистрироваться! И предъявлять какие-либо документы!

Это все мне растолковал «тигрокрыс». Еще он, правда, добавил, что часть чимчильбан контролируются не самыми законопослушными кругами страны, в том числе теми, что охотно сотрудничают с пресловутыми китайскими триадами. Но Джу либо пока везло, либо она знала какой-то секрет: по словам демона, это была уже четвертая баня, выбранная ею в качестве временного убежища — в одной и той же на две ночи подряд Мун Хи не задерживалась — и пока на ее след гонители не напали.

— А-а… — понимающе кивнула между тем Сук Джа.

Мы вошли внутрь, заплатили в кассу по двенадцать тысяч вон и получили взамен две пластиковые ключ-карты и комплекты специальной одежды — ярко-оранжевые шортики и такого же цвета достаточно легкомысленные футболочки. После чего расстались — дальнейший наш путь лежал через раздевалки.

По-быстрому переоблачившись в оранжевое (своего ничего на себе оставлять было нельзя, даже нижнего белья), я сложил вещи в личный шкафчик, запер его — и проследовал в следующее помещение. Отсюда уже вело два коридора: направо — собственно, в банную зону, в отличие от древнекитайской из анекдота, разделенную на мужское и женское отделения (туда полагалось заходить строго голышом), и налево — в общий салон для отдыха, выданная на кассе одежда требовалась как раз там.

Я свернул именно налево — и оказался в просторном зале, в котором легко поместились бы две волейбольных площадки. В одном его углу находилось что-то вроде кафешки на пять столиков, в другом — мини-магазинчик с банными принадлежностями и всякой мелочевкой. А между ними, на полу с подогревом, рядками лежали несколько десятков узких матов. Большинство сейчас пустовало, но на некоторых, подложив под головы вместо подушек какие-то стремного вида дощечки, лежали посетители в оранжевой «униформе». Кто-то дремал, кто-то листал журнал, кто-то что-то набирал в смартфоне…

Разве что на миг задержав взгляд на фигуристой девице, довольно пикантно смотревшейся в обтягивавшей ее солидный бюст «форменной» футболочке, я повернул голову — и на дальнем от входа в зал мате, именно там, где и обещал «тигрокрыс», нашел глазами Джу.

41. Библиотека

Джу не читала, не пялилась в телефон, но и не спала — просто лежала на спине, уставившись в потолок. И стоило мне двинуться в ее сторону, как, очевидно, уловив периферийным зрением движение, Мун Хи скосила на меня взгляд. Брови ее изумленно вздернулись — и она резко села на мате. Затем коротко поднесла палец к губам — и тут же выставила руку ладонью ко мне в запрещающем жесте: ни звука, мол!

После чего показала глазами куда-то в направлении магазинчика в углу зала. Поднялась на ноги — и двинулась к нему сама.

Я поспешил туда же.

В стене возле магазинчика обнаружилась арка — от выхода из раздевалок ее видно не было. В нее-то Джу и нырнула — прежде все же обернувшись и убедившись, что я за ней благополучно следую. В свою очередь покрутил головой и я — высматривая, не появилась ли в общем зале Сук Джа. А то что она подумает, не найдя меня здесь? Но, Лим, как видно, по-женски закопалась за переодеванием в оранжевое и еще не вышла.

Мысленно махнув на нее рукой, я направился за Мун Хи.

За аркой оказался короткий коридорчик, приведший меня в относительно небольшую — понятно, в сравнении с основным залом — комнату. Видимо, своего рода библиотеку — вдоль стен здесь стояли стеллажи с журналами и книгами. На полу при этом лежали уже знакомые мне маты и дощечки-подушки. Ну да, первое правило чимчильбан — нет, не «Никому не рассказывать о чимчильбан!», а «Спи, где хочешь!». Хоть в парной, хоть в туалете, хоть в шкафчике раздевалки, если сумеешь в него поместиться. Ну а уж в библиотеке — вообще без проблем!

Но сейчас все маты здесь пустовали. Не топтался никто и у книжных стеллажей — до нашего с Джу в ней появления библиотека была пуста.

Между тем, остановившись в центре комнаты, Мун Хи повернулась ко мне. Поманила к себе жестом.

— Здесь можно говорить свободно — если негромко, — произнесла в полголоса, дождавшись, когда я приближусь. — Но только здесь. Я давно готовила себе эту лисью нору — тщательно вопрос изучила. Все проверила и перепроверила.

— Понял, — сосредоточенно кивнул я, замирая в шаге от собеседницы.

— Чон, что происходит — там, у нас? — тут же спросила у меня та — даже не полюбопытствовав, откуда я здесь взялся, не говоря уже о чем-то наподобие «Как я рада тебя видеть!». — По телевизору утверждают, будто произошел мятеж! Товарищ Высший Руководитель убит вместе со всей семьей, — на миг Джу не совладала с лицом, перекосившимся от ужаса — но тут же снова собралась. — Якобы власть перешла к генералу Пак Му Хёну… Собственно, почему я не очень верю: если речь о том Пак Му Хёне, о котором я думаю — это вообще какой-то абсурд: он же — полнейшее ничтожество, даром что из Рактонган чульги!

— Товарищ Высший Руководитель жив, — поспешил успокоить Мун Хи я. — По крайней мере, насколько мне известно. Но покушение на него действительно было — погибли многие из его окружения, серьезно пострадала «уважаемая дочь», Ким Чжу Э. И насчет генерала Пака — тоже в какой-то мере правда… Однако давай я лучше расскажу все по порядку! Только сперва ответь: как ты сама? Не ранена? Знаю, ты с гонконгской триадой схлестнулась. Двоих уложила…

Собеседница отметила мою информированность выразительным движением бровей.

— Так это была триада? — хмыкнула она при этом. — Я думала — китайская военная разведка…

— Как мне объяснили, они тесно связаны. Так ты цела?

— Пара жалких царапин да синяков, — отмахнулась Джу. — И те уже, считай, зажили. Давай, рассказывай! — нетерпеливо потребовала она.

— Может, тогда присядем? — предложил я. — История длинная.

— Да, да, конечно, — охотно согласилась Мун Хи.

Мы опустились на один из матов — но пока я собирался с мыслями, решая, с чего начать рассказ, Джу вдруг всем телом подалась назад, вытаращившись мне куда-то за спину и затем вся сжалась — но не боязливо, а подобно пружине, готовой вот-вот стремительно распрямиться, сметая все и вся на своем пути.

Я торопливо оглянулся через плечо: у входа в библиотеку стояла Сук Джа.

— Так вот вы где! — с нескрываемым облегчением в голосе выговорила девица. — А я уже подумала… всякое.

— Спокойно, она с нами, — снова повернулся я к Мун Хи. — Это — часть моего рассказа…

— Тогда с нее лучше и начни… — буркнула та, и не подумав покамест расслабиться.

— Что ж, не стану вам мешать! — с деланой беззаботностью заявила между тем позади меня Лим. — Вы же пока никуда отсюда не уходите? Пойду тогда в парной посижу — раз уж деньги уплачены! — и с этими словами она удалилась.

— Так вышло — ее назначили мне в напарники, — развел я руками перед собеседницей. — Сам был в шоке. Но мы оба здесь, чтобы вытащить тебя.

— Поверить не могу: полковник Кан проводит совместную операцию с Кукка анчжон повисон! — озадаченно покачала головой Джу. — Похоже, я действительно много пропустила!

— Даже больше, чем думаешь, — вздохнул я. — Полковник Кан погиб. А что касается Лим — она больше не в Кукка анчжон повисон. Сюда нас с ней прислала 35-я Комната.

— С ума сойти! — выговорила на это Мун Хи. — На пару недель нельзя без присмотра оставить — все с ног на голову перевернут! — хмыкнула она затем. — Кстати, сразу не спросила: как ты меня нашел? Тем более, если полковник Кан мертв — а у меня все замыкалось лично на него… Хотя стоп! — тряхнула она головой. — Давай лучше действительно все с самого начала. А то, боюсь, только запутаюсь!

— Что ж… — протянул я. — Тогда прежде всего — вот о чем, иначе и впрямь многое будет неясно. Видишь ли… Дело в том, что у меня есть способности шамана- паксу. Давно собирался тебе открыться, но все не решался — думаю, сама поймешь почему. Однако теперь это уже не такая уж и тайна — по крайней мере, не от 35-й Комнаты… Что смеешься, не веришь? — заметил я, как губы слушательницы сложились в скептическую, как мне показалось, улыбку.

— Да нет, наоборот, — усмехнулась Джу. — Просто такая версия у меня была, среди прочих — но принять ее я себе не позволила. А сейчас мысль мелькнула: может, подсознательно я просто не хотела считать это правдой, чтобы однажды не разболтать на спецдопросе?

— А это разве таким образом работает?

— Не знаю. Говорю же: подсознательно… Ладно, продолжай.

— Вышло так, что своими способностями я поделился с Ким Чан Ми — кстати, из-за этого нам с ней и пришлось расстаться: по понятиям тонкого мира Чан Ми теперь мне своего рода дочь… — вывалил я на слушательницу еще пару вводных.

Мун Хи дернулась, приоткрыла рот — будто собиралась о чем-то переспросить — но удержалась и снова губы сомкнула. Кивнула: давай, мол, дальше.

— Но за то, что вроде как способствовал появлению новой мансин, от мира духов мне были дарованы три услуги, — продолжил я. — Вернее, ответы на три вопроса — заведомо правдивые. Так-то демоны горазды врать… Собственно третий, последний вопрос, что я им задал — уже тут, в Сеуле — был о том, где и как тебя найти. И как вытащить. Так я на твою «лисью нору» и вышел. Про первые два расскажу как-нибудь потом — обе те темы можно считать закрытыми. А сейчас — о тех, что по-прежнему актуальны…

* * *

На то, чтобы полностью ввести Джу в курс дела, у меня ушло почти два часа. Уложился бы, наверное, вдвое быстрее, но несколько раз мне пришлось прерываться и замолкать: в библиотеку заходили люди. Большинство из них, правда, взяв с полки книгу или журнал, сразу и уходили, но один парень устроился с чтивом на мате в уголке комнаты — и, кажется, намеревался обосноваться здесь основательно.

Промаявшись минут пять и поняв, что это надолго, я многозначительно бросил Мун Хи:

— Вздремну, что ли…

После чего растянулся на мате, подложив под голову дощечку-«подушку» (ужасно неудобную — вообще не представляю, как на такой спят!), закрыл глаза — и выждав еще немного, принялся раскатисто похрапывать.

Не прошло и полминуты, как Джу с усмешкой пнула меня кулаком под ребра:

— Просыпайся, он ушел.

— На чем мы там остановились? — спросил я, снова усаживаясь напротив собеседницы.

— На том, как 35-я Комната отбила тебя полуживого у Госбезопасности.

— А, ну да. Так вот…

Когда я наконец закончил свой рассказ, Мун Хи вкратце поведала мне о своих сеульских приключениях. Основное я, впрочем, уже знал от «тигрокрыса». Но теперь выяснил кое-какие существенные подробности.

Так, в квартиру, адрес которой назвала агенту Катя Кан, Джу не попала. Почуяла неладное, едва войдя в подъезд и начав подниматься по лестнице нужного дома — что именно, и сама она толком объяснить не смогла: «нечто нехорошее в воздухе витало» — и хотела по-тихому уйти. Но тут ее попытались остановить. Сперва — между вторым и первым этажами, затем — уже на улице. Китайцы — которых она приняла за сотрудников Главного управления разведки Народно-освободительной армии. Еще удивлялась потом их слабой подготовке и тому, что действовали они не по типичной схеме.

В разговоре со мной демон утверждал, что уложила Мун Хи двоих, но сама она была твердо уверена только насчет одного — второй упал, но запросто мог, по ее мнению, и выжить. А вот труп первого Джу даже успела по-быстрому обыскать — и нашла у него в кармане мою фотографию. Или, скорее, тоже нечто вроде фоторобота — как ей самой недавно сделали со слов агента на Катю Кан. Но невероятно точного.

Этот портрет она мне показала — и я согласился: зачастую и реальное фото не столь похожим получается!

— В общем, это была спланированная засада, — резюмировала уже очевидное моя собеседница. — И ждали там именно тебя. Ты вообще уверен в этой своей мансин? Ну, Кан?

— Абсолютно, — кивнул я.

— Значит, ею воспользовались, как приманкой.

— Видимо, так… — задумчиво пробормотал я. — Но тогда непонятно, почему в аэропорту она…

Договорить я не успел: к нам снова присоединилась Сук Джа, и я предпочел оставить реплику незавершенной.

Из банной зоны Лим пришла с полотенцем на голове, повязанным в виде так называемых «овечьих рожек» — тут многие так ходили. Оранжевая футболка на груди у девицы была слегка влажной, и под натянувшейся тканью явственно проступали две аккуратные пикантные «пуговки». Но товарищ старший лейтенант конфуза то ли не замечала, то ли вовсе не считала его за таковой.

— Товарищи, вы не представляете: там такая ванна! — захлебываясь от впечатлений, поведала нам она, поудобнее устраиваясь на соседнем с нашим мате. — С боков и снизу в ней по тебе струйки воды хлещут! Я там чуть не… Чуть не это самое, в общем! Сразу тебя вспомнила! — заговорщически подмигнула она мне.

Лицо Джу разом окаменело, но от комментариев она удержалась.

— Как понимаю, тут можно обсуждать не только личное? — тут же, впрочем, продолжила Сук Джа уже совсем иным — рабочим — тоном.

— Только не кричать при этом на весь чимчильбан, — буркнул я.

— А я разве кричала? — нахмурилась Лим. — Если так: прошу прощения, очевидно, увлеклась… Но там и впрямь такое! Та занятная ванна — это только мед на рисовом пироге! Еще куча всего…

— Мы в курсе, — буркнула Мун Хи. — И про джакузи, и про все остальное. Скажешь что-то по делу?

— Да, к делу, — сосредоточенно кивнула девица. — Товарищ капитан, есть что-то, что мне нужно знать прежде, чем я начну работать согласно плану вашей эвакуации?

Помедлив, Джу вопросительно посмотрела на меня.

— Ничего существенного, — заявил я. — Твой план годится.

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась Сук Джа. — Что годится? Я с тобой им еще не делилась!

Ох! Не ссылаться же на «тигрокрыса»: как-никак Лим — не Джу!

— Зато хорошо понимаю обстановку, — с апломбом заявил я. — Нет ничего такого, из-за чего требовалось бы вносить коррективы.

— Тогда завтра займусь организацией, — помедлив, заявила девица. — Товарищ капитан, ухóдите послезавтра, — снова повернулась она к Мун Хи. — Когда все будет готово — объясню как. Пока остаются варианты.

— Принято, — сухо обронила та.

— А мне нужно будет завтра съездить на тот, Катин адрес, — сообщил я тут Джу.

— На какой еще адрес? — опередив Мун Хи, осведомилась Сук Джа, но я сделал ей резкий жест: не лезь, мол.

— Тебя там ждут, — покачала тем временем головой товарищ капитан.

— Я не пойду внутрь. По крайней мере, не сразу. Просто проеду мимо на такси. И загляну… Ну, ты понимаешь как и куда.

— Они запросто «срисуют» тебя и в такси, — не согласилась, однако, моя собеседница.

— Надену медицинскую маску, куплю темные очки — не срисуют.

— Ну… Тогда я съезжу с тобой! — заявила Джу. — Тоже в маске и в очках!

— Нет, тебе садиться в такси нельзя, — об этом меня предупредил «тигрокрыс». В рамках услуги, то есть тут ему можно было верить — несмотря на то, что как-то обосновать свой запрет демон отказался: заявил, что это уже будет новый вопрос, на который он не подписывался. Заметил лишь, что нити мироздания переплетаются замысловато, и мне, мол, этим не надо заморачиваться — просто не дергать за те, что сказано не трогать.

— Товарищи, не хотите ничего мне объяснить? — снова подала между тем голос Лим.

— Необходимо проверить одно место, — нехотя бросил ей я. — Здесь, в Сеуле. И завтра я это сделаю.

Почему завтра, а не сегодня: после полученной услуги у меня встал блок на вознесение сознанием. И если в первый раз там было два часа — плюс еще два с ограничениями, во второй — четыре плюс четыре, то теперь — дважды по восемь. Насчет сроков, если что, меня просветила Ким Со Ён, мама Чан Ми — то есть сведения были надежными.

Таким образом, полного снятия блока, по моим расчетам, следовало ожидать только завтра, приблизительно в половине девятого утра.

Это время я и назвал девице.

— Хорошо — но поедем туда вместе, ты и я, — наскоро прикинув что-то в уме, кивнула та. — Прикрою тебя.

— В этом нет необходимости, — покачал я головой. — К тому же на тебе — организация эвакуации!

— Да там на два часа забот! — поморщилась Сук Джа.

— И тем не менее, — начал было я.

— Возьми ее, — вмешалась внезапно Мун Хи — с выражением брезгливой необходимости на лице и приблизительно таким же тоном. — Напарник лишним не будет. Я вот сунулась одна — и еле ноги унесла.

— Насчет еле унесенных ног — если можно, чуть подробнее, — подалась вперед Лим. — Хочу знать, с чем предстоит столкнуться.

— Да не придется тебе ни с чем столкнуться! — буркнул я. — Просто мимо одного дома проедем! Тихонечко-тихонечко… — чтобы упорхнувшим духом от тела случайно не отстать — но этого я, понятно, пояснять сейчас не стал. — Хотя… — пришло мне тут вдруг кое-что в голову. — Да, есть роль для напарника! — почти благосклонно кивнул девице. — Короче, идея такая…

42. Аркан Бездны

Утро у меня началось стильно и трендово — с интернета.

В чимчильбан, помимо классической, бумажной библиотеки, имелась также компьютерная комната, но за то, чтобы ею воспользоваться, нужно было уплатить дополнительно. Однако еще в аэропорту, по прилете, я приобрел телефон с местной сим-картой — с него в сеть и зашел, благо вай-фай в «лисьей норе» Джу раздавался на халяву.

Никакие подозрительные сайты меня не интересовали, как не собирался я проверять почту или сам что-то кому-то писать. Все, что сделал — посетил известный местный интернет-сервис объявлений с предложениями товаров и услуг. Проверил там всего две позиции. По одной увидел: «нет в наличии» — это означало, что возвращаться на Север мне пока рано. По другой предложение было активным, но тут меня интересовала исключительно цена. Сумма в 500.000 вон говорила о том, что срочных сообщений «с той стороны» для меня нет. Вот если бы там миллион значился — пришлось бы лезть еще кое-куда и скачивать зашифрованный файл — пусть с виду и безобидный, но это уже был бы некоторый риск «засветиться»… Да, минимальный — и тем не менее.

Такие вот шпионские игры.

Закрыв браузер, я ткнул в иконку приложения для вызова такси — и через четверть часа, обговорив с Джу, в каком чимчильбан ее искать в следующий раз, уже садился на заднее сидение оранжевой малолитражки. Нижнюю половину моего лица скрывала медицинская маска, большую часть верхней — зеркальные солнцезащитные очки. И то и другое — достаточно обычное дело для Сеула.

Сопровождавшая меня Сук Джа такого рода маскировкой пренебрегла — экипируйся она подобно мне, к нашей парочке уже могли возникнуть какие-то вопросы. Ну да Лим и не надо было ни от кого таиться — ни в гонконгских триадах, ни в пекинских спецслужбах ее не знали.

По ходу, кстати, всплывал вопрос: если китайцы бродят по Сеулу с моими фото в карманах — почему они тупо не перехватили меня еще в аэропорту Инчхон? Ведь, если верить демону, тамошние камеры наблюдения разведчикам из Поднебесной чуть ли не на личные смартфоны прямую трансляцию ведут — а лицá я не скрывал (собственно, там захочешь — не скроешь: на паспортном контроле всяко потребуют маску и очки снять)?

Да что там Инчхон — я же сюда через китайский Шэньян добирался!

Мелькнула даже нехорошая мысль: а не специально ли меня пропустили, чтобы затем за мной проследить — и таким образом выйти на Джу⁈ Успокаивало лишь то, что «тигрокрыса» данный момент ничуть не волновал…

С Мун Хи мы все это обсудили и пришли к выводу, что, будь за мной «хвост» — китайцы бы сюда, в чимчильбан, уже давно заявились. А раз нет — значит, на меня, в отличие от нее, охотятся не на государственном уровне. И те, кто этим занят, доступа к системам наблюдения местных авиатерминалов не имеют. Как, очевидно, и на родине — за исключением разве что Гонконга, там-то у них, по идее, все должно быть схвачено. Ну а обратиться за помощью к «коллегам» из разведки боевики триад в моем случае по какой-то причине не могут или не хотят.

Вроде логично получалось…

Ну и еще раз: демон этим не парился — значит, не стоило и нам.

* * *

— Вон у той лавчонки под красным тентом притормозите, пожалуйста! — попросила Сук Джа таксиста. Документы у нее, как и у меня, были американские и свой северный диалект девица достаточно умело прятала за «английским» акцентом. Так же, к слову, поступал и я.

Район, через который мы ехали, выглядел небогато — хотя, конечно, и трущобами его было не назвать. Узенькая улочка, невысокие, жмущиеся друг к другу здания — в четыре-пять этажей, не выше. Внизу — сплошь какие-то магазинчики, забегаловки, да сомнительного вида конторы — одни под крупными, кричащими вывесками, другие — со скоромными табличками с полустершимися буквами.

На тротуары, а местами, и на край проезжей части здесь выплеснулись бесчисленные прилавки, столики, какие-то мангальчики, вешалки с одеждой — кажется, секонд-хендом… Сверху тянулись гирлянды проводов — от столба к столбу, от дома к дому.

Машина остановилась.

— Сбегаю, куплю кимчи! — не столько мне, сколько для ушей нашего водителя бросила Лим — и распахнула дверцу.

В салон шибануло терпким запахом уличной еды, ворвались голоса — кто-то где-то поблизости с кем-то яростно спорил. Издалека донеслись назойливые ритмы Кей-поп.

— Выбери получше! — напутствовал девицу я. — Чтобы не как в прошлый раз!

— Тогда не торопи меня! — очень правдоподобно огрызнулась та.

— Да хоть полчаса там проторчи! Лишь бы был результат!

— Ну, я эти слова у тебя изо рта не вытаскивала! — ехидно хмыкнула Сук Джа.

Выскользнув из такси, Лим направилась к продуктовой лавочке, главным достоинством которой для нас с напарницей был вовсе не ассортимент предлагавшихся там покупателям разносолов. А то, что располагался магазинчик аккурат напротив дома из сообщения Кати Кан.

Можно было бы, конечно, как я изначально и собирался, просто неспешно проехать мимо и, вознесясь сознанием, заглянуть «в гости» прямо на ходу. Но, во-первых, так мне пришлось бы действовать в сильной спешке. А во-вторых, я рассудил, что медленно ползущее вдоль тротуара такси, чего доброго, вызовет ненужные подозрения. А уж без причины остановившееся — тем более.

Тогда как симпатичная (отдадим тут моей спутнице должное) хозяйственная девушка, выскочившая из машины за покупками, никого насторожить была будто бы не должна.

Едва дверца за напарницей захлопнулась, я незримо скользнул в противоположную сторону и, прошмыгнув через пустующий зальчик крохотной, буквально на два столика, кафешки, оказался аккурат у стены нужного здания. А еще спустя миг — в его подъезде. И почти сразу же наткнулся там на китайца: сидя на корточках в нише под лестницей, тот коротал досуг, пялясь в мобильник.

Я глянул на экран: там крутились какие-то малоосмысленные видеоролики. Один как раз закончился, и владелец телефона тут же запустил следующий — любительски снятый музыкальный клип.

Не увидев в ролике ничего, на что стоило тратить время, я проверил у китайца карманы. И вот в них уже сыскалось кое-что любопытное. В одном — увесистый шипастый кастет, а в другом — мой портрет.

Что ж, как говорится, картина маслом.

На этом здесь интересные находки закончились, и я устремился наверх.

Нужная мне квартира находилась на предпоследнем, четвертом этаже, но сперва я заскочил выше, на пятый — где обнаружил еще одного китайца. И при нем — все тот же джентльменский набор: телефон, кастет и фотография.

Понятненько.

Я спустился на этаж — и наконец просочился сквозь входную дверь квартиры. Кстати, не запертую, лишь плотно прикрытую — ну да если это западня, так, наверное, и должно было быть…

В тесной прихожей я нашел очередного китайца, обшаривать которого уже не стал, а в первой же комнате, в которую сунулся — всего их тут было две или три, не считая кухни — увидел Катю.

Ученица мудан лежала на футоне — на спине, с закрытыми глазами. Полностью обнаженная, с растрепанными волосами, широко раскинув руки и вцепившись скрюченными пальцами в края тюфяка. Кожа ее была неестественно белой, а шею пересекал синюшно-бордовый рубец — словно девушку вынули из петли.

Не уверен, что Кан дышала.

Однако в том, что она жива, ни малейших сомнений у меня не возникло. Вот только почему-то мне подумалось, что случившемуся с ней сама бы она, пожалуй, предпочла смерть.

Так-то, ничего хорошего увидеть в квартире я и не ожидал, но, признаюсь, зрелище меня ошеломило. Я судорожно огляделся по сторонам, ища того, кто все это устроил, затем метнулся к стене, намереваясь проверить соседние комнаты — и тут не столько рассмотрел, сколько угадал, как на футоне что-то изменилось. Снова воззрился на ученицу мудан — а та, распахнув глаза, смотрела теперь на меня. Головы не поворачивая — лишь скосив взгляд. Но явно зная, куда его направить.

Она что, меня видит⁈

В следующий миг губы девушки дрогнули. Только губы — остальное лицо так и осталось подобно застывшей гипсовой маске.

— Бегите! — сдавленно выговорила Кан по-русски. — Спасайтесь! Это ловушка!

Не скажу, что я промедлил — наверное, просто никак не успел бы среагировать. Катя еще не договорила, а мне вдруг словно удавку на горло набросили — не иначе, вроде той, что оставила характерную борозду на шее Кати. Вот только тело мое осталось внизу, в машине — но каким-то образом душили не его там, а здесь, мою незримую сущность!

Я наконец рванулся отсюда прочь — то есть попытался рвануться. Однако не сумел сдвинуться ни на миллиметр: что бы в меня ни вцепилось, держало оно крепко. Тогда, дернувшись раз, дернувшись другой — и ничего не добившись, я прибег к испытанному средству: умышленно отбросил контроль над вознесенным сознанием. Раньше после такого мой дух всегда зашвыривало назад в тело — иногда не с самыми приятными ощущениями, но сейчас это были бы мелочи…

Однако — не сработало вовсе.

А невидимая петля на моем несуществующем горле затягивалась все туже…

Беззвучно захрипев, я мысленно ухватился за эту удавку, силясь ее если не ослабить, то хотя бы удержать, как есть — но, кажется, сумел разве что слегка отсрочить неумолимо приближавшуюся развязку…

— Лучше не сопротивляйся, — раздалось тут откуда-то извне поля моего зрения. На этот раз говорили по-корейски.

На удивление, мне было позволено повернуться на месте: в дверях комнаты стояла сморщенная старуха в красном ханбок. Однажды мы с ней уже встречались: это была Катина сеульская наставница. Как ее там? Чхве Ан Джонг! Надо же, запомнил зачем-то!

— Тебе не вырваться из Чхальсари Бездны, глупец! — продолжила тем временем шаманка, пожирая меня, взору обычных людей сейчас недоступного, глазами — столь же красными, как и ее наряд. — Не трать свои силы попусту — они мне еще пригодятся!

Ей пригодятся⁈ А мне что, уже нет⁈

«Чхальсари», кстати, означало что-то вроде аркана или лассо, традиционного атрибута трудолюбивых корейских скотоводов. Аркан Бездны, получается…

— Смирись же! — не унималась между тем Чхве. Как они все любят это словечко! — Смирись — и я сохраню тебе жизнь!

«Как Кате?» — вслух я сейчас этого произнести не мог, но понял, что услышит меня старуха и так.

— Моя бывшая ученица наказана за непослушание, — скривила свое и без того не особо гладкое лицо та. — Если проявишь покорность — твоя участь окажется не столь суровой!

— Владимир Юрьевич, не верьте ей! — почти неслышно прошептала с футона Кан. — Держитесь, сколько сумеете!.. Тогда, быть может, умрете раньше, чем падете!.. Это — лучший исход… Я вовремя не сообразила…

Хм… Похоже, насчет отношения ученицы мудан к своей нынешней участи я ничуть не ошибся…

Так, значит, смерть?

Ну, такой себе лучший вариант, честно говоря… Каковы же тогда другие?

Хотя нет, не хочу этого знать!

Твою ж наперекосяк! Что же все так по-дурацки-то⁈

— Ладно, коль и впрямь намерен умереть — умри, твое право, — пожала тут плечами Чхве — что-то, видимо, такое по мне поняв.

Что ж… Хорошо, что я успел отыскать Джу! На явку в бар, что по пятницам, она бы сунуться не рискнула — сама призналась. А с островом Ёыйдо в 35-й Комнате и вовсе ошиблись — ту беседку полковник Кан для чего-то другого держал…

Так что без меня Сук Джа бы товарища капитана просто не нашла — и рано или поздно треклятые китайцы до Мун Хи бы добрались…

Оставалось надеяться, что теперь-то Лим ее вытащит. Демон же сказал, план у девицы годный…

— Но смерть — она ведь тоже разной бывает, — звучал на фоне этих моих мыслей скрипучий голос старухи. — Готова предложить тебе относительно легкую — пока не поздно хотя бы для этого! А взамен всего-то попрошу…

Внезапно ее слова потонули в оглушительном громовом раскате — причем, судя по невозмутимости шаманки, никаких посторонних звуков она не услышала — загрохотало персонально для меня. А за громом, словно смеясь над обычным порядком вещей, пришла и молния. Прорезав комнату, она ударила в то место, где незримо угасал я.

В следующий миг меня закрутило волчком, понемногу словно вывинчивая из плена удавки — как болт из тугой ржавой гайки.

Вот здесь Чхве, кажется, что-то поняла — будто бы подалась вперед… Впрочем, не поручусь: вращаясь в бешеном вихре, толком вокруг я уже ничего не различал — все слилось в набор невнятных полос…

А затем эта круговерть вдруг остановилась — и я обнаружил себя на заднем сидении такси, внутри жадно хватающего ртом воздух тела.

Рядом, ошалело на меня вытаращившись, сидела Сук Джа. Ладошкой одной руки она испуганно прикрывала рот, а дрожащими пальцами другой вытягивала из тыльной стороны моей правой ладони проткнувшую ту насквозь окровавленную шпильку для волос.

Было больно, кстати!

— Прости! — в панике лепетала при этом девица. — Я не хотела! Не понимаю, что на меня нашло! Я… Это не я! В меня словно злой дух вселился!

«Ну, почему же „словно“? — услышал я тут же насмешливый голос „тигрокрыса“. — Разумеется, вселился! Всегда хотел проверить, действительно ли сквозной прокол в точке Лань-Ши Чжи, что на пересечении меридианов Пламени Спящего Феникса и Шелка Луны и Ветра — там, где воля встречается с тонким дуновением судьбы — столь эффективен, как это утверждают ветхие предания!»

43. Долг платежом красен

— Простите, у вас там все в порядке? — озабоченно обернулся к нам с Лим таксист.

— Да, да, — поспешил заверить я его. — Просто… Просто здешнее кимчи оказалось слишком… слишком острым! — выдал я, покосившись на шпильку в руке девицы. — Поезжайте, пожалуйста! И побыстрее!

И в самом деле, следовало поскорее отсюда убираться: Чхве — что бы ей там ни было от меня надо — не могла не понимать, что телесно я где-то неподалеку. И наверняка уже отправила на поиски своих китайцев — почему-то я не сомневался, что это они работают на шаманку, а не та — на триаду.

«Да, правильно!» — одобрил то ли мои выводы, то ли отданное водителю распоряжение демон.

Машина тронулась.

— Чон, что со мной⁈ — с совершенно несчастным видом напомнила мне между тем о себе Сук Джа. — Что я наделала⁈

Взгляд ее отчаянно метался, то буравя мою проткнутую ладонь, то перескакивая на окровавленную шпильку, которую Лим держала двумя пальчиками так и протянутой ко мне руки — будто боясь поднести ее к себе поближе, но и бросить не решаясь.

— Долго объяснять, — заявил я. — Пока — просто успокойся. И знай: ты… ты мне очень помогла!

Мою раненую кисть свело судорогой — легкой и почти сразу отступившей, но я успел досадливо скривиться.

— Я не нарочно! — кажется, вкупе с недовольной мимикой девица приняла мои слова за сарказм. — Я…

В правой ладони у меня снова неприятно «стрельнуло». Хм, надо было бы ее подлатать — тем более, что кое-что по этой части я теперь умел. Но целительство по-шамански требовало вознесения сознанием, мне же сейчас от одной мысли о чем-то таком становилось сильно не по себе: а ну как снова Чхальсари Бездны⁈

Опять же — такси ведь движется, и уже довольно быстро…

Ладно, позже заживлю.

— Просто поверь: ты все сделала как надо, — здоровой ладонью я аккуратно отвел от себя руку напарницы со шпилькой. Ощутив, как трясутся пальцы Лим, на несколько секунд задержал те в своих, машинально попытавшись унять эту дрожь — затем отпустил: все равно не помогало.

«Могу до конца поездки погрузить ее в сон, – предложил мне „тигрокрыс“. — И, пробудившись, все случившееся она будет помнить довольно смутно».

«Будь так любезен, сделай», — охотно согласился я.

— Ну как же… — как раз начала было Сук Джа — но тут веки ее сомкнулись, и, безвольно уронив руку со шпилькой на колени, так, с приоткрытым ртом, девица и осела на спинку сиденья.

«Ты так с любым можешь? — окинув почти сочувственным взглядом сомлевшую напарницу, спросил я у демона. — Я даже не о том, чтобы сон наслать — а, типа, вселиться в кого-то и заставить его острыми предметами бездумно размахивать?»

«Если бы! — вздохнул мой незримый собеседник. — С немногими. Нужен человек особого склада — по темпераменту, по характеру. Не в смысле слабый — во всех прочих отношениях он может быть крепче камня — просто подходящий. Таких в лучшем случае один на дюжину дюжин сыщется».

«И Лим — из их числа, — выразительно хмыкнул я. — Редкая… дама. Поэтому ты и убеждал меня не портить с ней отношения? Чтобы в нужный момент она могла оказаться рядом?»

«Ты же сам просил оптимальную стратегию!» — в тон мне ответил демон.

«Просил, — не стал отрицать я. — Но, как понимаю, лично вмешиваться ты не был обязан! Услугу закрыл — и в расчете!»

«Чем ты снова недоволен, юный шаман? — в голосе „тигрокрыса“ мелькнула нотка раздражения. — Хочешь — отмотаем все назад! Разверни такси — и возвращайся! Тебе там будут рады, гарантирую!»

«Так, давай только без крайностей! — поспешил заявить я. — Ты меня выручил — тут не поспоришь. Но хочу понять: зачем?»

«А прямо спросить — религия не позволяет?»

«А ответишь?»

«Отвечу — почему ж не ответить».

«И даже при этом не соврешь?»

«А если и совру — то что? Вывернувшись из петли Чхальсари Бездны, ты уже по-любому в выигрыше! Хуже, чем было, я тебе не сделаю, как бы ни старался!»

«Зато хуже, чем сейчас — запросто!»

«А вдруг — наоборот, лучше? Ты же вроде рвался спасти ту юную мудан? Екатерину Кан? Не очень пока получилось, да? Сунулся — и бездарно влип! Но, может, у тебя еще какой-то хитрый план есть в запасе?»

«Нет у меня плана», — вынужден был признать очевидное нам обоим я.

«И не появится!.. Если опять я не помогу!»

«Ты же говорил, что дела шаманов — не по твоей части! — напомнил я. — Когда обманул — тогда или теперь?»

«Во-первых, я не совсем так говорил. Сказал, что удел тех, кто управляет судьбами, от меня сокрыт. В целом и сейчас этого не отрицаю — хотя кое-что видел в том доме, где тебя подстерегли. Твоими глазами видел. И могу сделать некоторые осторожные выводы. А во-вторых, в тот раз ты просил об обычной услуге. Об ответе на вопрос. А сейчас, как мне видится, актуальна особая, четвертая — Поход за Смертью! А под него — уже совсем иной расклад!»

Поход за Смертью?

О чем-то таком Катя, кажется, упоминала… Да, точно! Правда, выразилась ученица мудан в том смысле, что к четвертой услуге прибегают лишь в самом крайнем случае — поэтому и в расчет ее, по сути, не принимают. Но связана она будто бы как раз с противостоянием шаманов.

Вроде бы проскальзывало насчет четвертой, «смертельной», услуги и у Ким Со Ён, мамы Чан Ми — но как-то совсем уж мельком…

«Объясни, — попросил я собеседника. — Насчет Похода за Смертью».

«Три услуги — не вся твоя награда, – с готовностью откликнулся демон. — Ты вправе потребовать еще одну, четвертую. Но эта — иного рода. Не ответ — шанс. Шанс победить того, кто куда могущественнее тебя! Ведь что такое сила шамана? Она складывается из двух аспектов: глубины его дара и совокупности освоенных навыков. Складывается, конечно, не механически — нельзя просто взять и приплюсовать теплое к мягкому. Там особая формула, которую, впрочем, нынешние шаманы уже, наверное, и не помнят — да вам оно и без надобности. А мы, в тонком мире, с ее помощью условно разбиваем всю вашу братию на девять рангов. Сильнейшие — Девятый. Это почти небожители. Таких сейчас и близко нет. Слабейшие — Первый. К нему, кстати, относишься ты. Внутри ранга есть свои подразделы — и там ты, надо отдать тебе должное, пару нижних ступенек осилил, но в целом твой уровень — начальный. Не нулевой — нет нулевого уровня, иначе это уже не шаман, а простой смертный — но, прямо скажем, невысокий. Особенно после того, как доля тигра твоего дара перешла Ким Чан Ми».

Насчет «доли тигра» — это он не себе любимому что-то приписал. Просто выражение такое — аналогичное русскому «львиная доля».

«Ким Чан Ми — тоже теперь шаманка Первого ранга, — продолжил между тем мой собеседник. — Для сравнения, Екатерина Кан — полагаю, Второго. А ее сеульская наставница, а теперь и пленительница Чхве Ан Джонг — возможно, Третьего. Несмотря на то, что дара у нее, почитай, сущие крохи остались — зато опыт огромен! К чему я веду: в прямом столкновении против этой Чхве Ан Джонг тебе абсолютно ничего не светит! Шамана своего ранга победить реально — когда-то, к слову, такие поединки были в порядке вещей, только успевай ставки делать! Это теперь все до зевоты миролюбивые стали… Ну да не суть. Едем далее. Шамана одним уровнем выше твоего — одолеть сложно, но все же возможно. Благодаря удаче или хитрости. А вот через ранг, а, тем более, через несколько — уже не перепрыгнешь. Никак. Если только не получишь право на Поход за Смертью. Тогда — появится шанс. Вас сведут на небесном ристалище, примерно уравняв силы. Дар и опыт более высокорангового противника урежут до значений отправившегося в Поход. При этом конкретные навыки и умения применить все равно не удастся — битва будет носить аллегорический характер. И при равной базе, решающими окажутся воля и жажда победы. Ничьей выйти не может: кто-то победит — и все полученные им в ходе схватки раны исцелятся. Кто-то проиграет — и умрет. Кстати, такая смерть считается по-своему почетной… Да, чуть не забыл: тот, кто инициировал Поход, получит небольшой бонус. Его путь до ристалища окажется короче — а противник явится на поединок уже слегка утомленным. Не критично — но при прочих равных это может сказаться на исходе битвы… Поэтому, если хочешь помочь Кан, вырвать ее из плена Чхве Ан Джонг — требуй четвертую услугу, юный шаман!.. – подытожил „тигрокрыс“. — Или — смирись с потерей и возвращайся на Север!»

Смирись, значит… Он меня что, на «слабо» пытается взять?

Но спросил я не об этом.

«И все же: а твой-то тут какой интерес? Только не говори, что от чистого сердца решил помочь!»

«Не стану, — усмехнулся демон. — Тем паче, что и сердца в вашем понимании у меня нет… А интерес мой вот в чем состоит. По результатам такой дуэли дар проигравшего в ней шамана никем не наследуется. Исчезает без остатка. Одним шаманом в мире становится меньше. Обычно — не так: находится преемник. Например, та же Екатерина Кан унаследовала дар Чхве Пальдэ. Собственного у девочки не имелось — только потенциал… И я лишь стремлюсь восстановить статус-кво, нарушенный появлением дара у Ким Чан Ми. Выгорит — кроме морального удовлетворения еще и какой-никакой авторитет в тонком мире заработаю… Если уж на то пошло, признаюсь: мне абсолютно без разницы, кто из вас потерпит поражение — ты или Чхве Ан Джонг. Нет, ты, конечно, забавный… Но не настолько, чтобы всерьез за тебя переживать. Главное, чтобы ваша битва состоялась. Плени тебя старуха — дернуться против нее ты бы уже не смог. Ни против кого бы не смог — и четвертая услуга тупо бы сгорела. Только поэтому я за тебя и вписался».

«Понятно…» — протянул я.

«И еще одно, юный шаман. Так-то четвертая услуга сохраняется для тебя бессрочно, но вот у Екатерины Кан времени особо не осталось. Судя по тому, что я видел сегодня — ситуация с ней вот-вот станет необратимой. И тогда, даже одолев ее наставницу, девочке ты уже ничем не поможешь. И счет там нынче идет не на месяцы, не на недели, и даже не на дни. На часы!»

А вот это уже был удар ниже пояса.

Я как раз подумал, что надо бы слова демона хоть как-то проверить. Теоретически способ для этого у меня существовал: написать майору Хану, чтобы тот напряг с ответом Ким Со Ён — что-то ведь она должна знать, мансин как-никак… Вот только система связи у нас была организована так, что даже отправь я свой запрос немедленно, ответ смог бы получить только к завтрашнему утру. Конспирация, чтоб ее!..

Ну а напрямую, как когда-то с Катей, на Ким Со Ён мне было не выйти — ни мне, ни ей это было не по силам. Не имелось у нас подобного канала и с Чан Ми — перед моим отъездом в Сеул мы попробовали его наладить, но с задачей не справились. Это при том, что между собой мама и дочка — теперь наставница и ученица — вроде бы контачили достаточно уверенно.

«Сколько, по-твоему, у меня времени?» — хмуро осведомился я у «тигрокрыса».

«Ну, до полуночи я бы на твоем месте точно не тянул», — заявил тот.

Соврал? Может, и соврал…

«Дело твое — верить мне или нет, юный шаман, — без труда угадал мои сомнения собеседник. — Новых аргументов приводить не стану: и так наговорил больше, чем собирался. Просто жду твоего ответа. Берешь четвертую услугу — да или нет? Но учти: если согласишься — пути назад уже не будет!»

Когда вот так на тебя наседают, торопя с решением — точно жди подставы!

Но в одном демон, похоже, прав: если бы не его вмешательство, из петли старухи мне было бы не выбраться. И даже вопрос бы сейчас передо мной такой не стоял — дурит он меня или нет. В чем-то, возможно, и дурит. Но по факту, я и так сейчас живу ему в долг — в некотором смысле…

А не попытаться выручить Катю я просто не имею права — перед ней у меня долгов уж не меньше, чем перед «тигрокрысом»!

— Да, — твердо проговорил я. Вслух — сам не знаю, зачем именно так. — Я беру четвертую услугу — в рамках которой хочу сразиться с Чхве Ан Джонг, чтобы попытаться спасти от нее Екатерину Кан!

— Простите, господин, что вы сказали? — удивленно поднял глаза к салонному зеркалу таксист.

— Это не вам, уважаемый, — буркнул я.

« Небо и Бездна свидетели: Поход объявлен! — провозгласил тем временем демон. — Да начнется смертельная битва!»

44. Золотой ошейник

Еще миг назад я сидел в самом обычном сеульском гостиничном номере, в который торопливо поднялся, отпустив такси — а теперь стоял в густом тумане. Это было не вознесение сознанием, но и не иллюзией — разве что весьма искусной: все мои ощущения в один голос твердили, что я действительно пребываю в собственном бренном теле — где-то посреди Нигде. Справа, слева, сзади — как и сверху и снизу — меня окружала непроглядная сизая мгла. И только впереди из нее выступали очертания широко открытых ворот — за которыми, впрочем, снова ничего не просматривалось.

Я сделал к ним несколько шагов — казавшаяся почти бесплотной, на поверку пелена под ногами была достаточно прочной, чтобы в нее не проваливаться. Теперь ворота сделались видны отчетливо. Основание их выглядело каменным, сами же они являлись деревянными, под двускатной черной черепичной крышей. Поддерживали ту два толстенных столба, покрытые красным лаком. На левом из них сияла малопонятная надпись золотом: «Весенний ветер становится дождем». Правый расчертило изречение черное — пожалуй, с более очевидным посылом: «Опадание цветов — не повод для печали».

Распахнутые мне навстречу створки ворот — массивные, сколоченные из толстых досок и усиленные металлическими накладками — напоминали разинутую драконью пасть, почему-то повернутую набок. В нее-то я и нырнул.

В первый миг ничего не произошло — а затем торжествующе скрипнули петли, и, не успел я обернуться, как ворота у меня за спиной захлопнулись с глухим стуком: взору моему створки предстали уже плотно сомкнувшимися. Так, впрочем, и должно было быть: выход откроется, если я одержу победу в предстоящем поединке.

То есть — когда одержу победу, об ином исходе я себе и думать запретил.

Между тем туман начал понемногу от меня отползать, мало-помалу открывая просторный, окруженный высокой кирпичной стеной круглый двор, вымощенный серым булыжником — отполированным почти до блеска тысячами и тысячами подошв моих предшественников. Но, похоже, последнее время здесь было немноголюдно: кое-где из щелей меж камней успела подняться жиденькая травка. А почти прямо у меня под ногами тянул вверх желтую головку дерзкий одуванчик.

Невольно опустив на него взгляд, только тут я заметил, что, зайдя за ворота, скажем так, радикально сменил имидж. Прежние мои пиджак и брюки исчезли — теперь на мне была кираса из украшенных тиснением кожаных пластин, скрепленных витым шнуром. Сверху по бокам к ней крепились изогнутые наплечники. Ниже с широкого пояса на манер этакой рассеченной юбочки свисали кожаные полосы, защищающие бедра, из-под которых виднелись заправленные в высокие сапоги с немного загнутыми носками широкие штаны. На предплечьях — стянутые ремешками наручи с небольшими отворотами в сторону кисти, тоже из выделанной кожи.

Дополняли этот брутальный образ длинный, слегла изогнутый меч- хвандо(немного напоминающий широко известную японскую катану, но, в отличие от таковой, почти лишенный гарды и подвешенный за кольцо на ножнах к свисавшему с пояса слева крюку) и короткий прямой кинжал, пристроенный справа.

Прежде с холодным оружием я дел почти не имел, но сейчас явственно представил, как обнажаю клинок, как наношу удар за ударом — словно все последние годы только тем и занимался, что упражнялся с традиционным корейским мечом. Ну да, какой был бы смысл меня так экипировать, не снабдив необходимыми навыками? Очевидно, это и была проекция моих дара и опыта как шамана на реалии Похода за Смертью.

Тем временем от тумана очистилось уже более половины двора — и из-за сизой завесы показалось яркое пятно. Заметив его периферийным зрением, я резко повернул голову в ту сторону, одновременно хватаясь за рукоять меча — но поняв, что именно вижу, оставил в покое оружие и метнулся вперед: у стены, одетая в красный ханбок, сидела на камнях Катя Кан.

В отличие от последней нашей с ней встречи — если ту, конечно, можно так назвать — переступившей одной ногой через край гроба девушка отнюдь не выглядела: лицо ее окрашивал здоровый румянец, волосы были убраны в аккуратный узел… Но, подбежав ближе, я рассмотрел на шее ученицы мудан широкий золотой ошейник, от которого к стене двора тянулась толстая цепь.

— Владимир Юрьевич, ну, зачем вы вернулись⁈ — встретила меня Катя полным отчаяния возгласом.

— Чтобы спасти тебя, — коротко ответил ей я, как-то само собой «тыкнув» — вместо обычного между нами раньше «вы».

— Меня вам не спасти! — мотнула головой девушка. — А теперь и сами погибнете! С госпожой Чхве вы не справитесь!

— Это Поход за Смертью! — веско заявил я. — Наши шансы с твоей Чхве примерно равны — у меня как инициатора даже будет небольшое преимущество!

— Понятно, что Поход за Смертью… Но шансы и близко не соизмеримы! Вот из-за этого! — схватив обеими руками удерживавшую ее цепь, ученица мудан судорожно ту встряхнула. Металлические звенья самодовольно звякнули. — Пока я прикована к этой стене, Чхве Ан Джонг питается моей силой, как собственной! В плюс к своей! Сама по себе, одна, она и впрямь оказалась бы здесь, на небесном ристалище, равна вам — но Чхве выйдет на бой не одна! С ней тут я, ее раба! Так что для вас это будет все равно, что схватка одному против двоих! Вам нипочем не выстоять!

— Ты уверена? — нахмурился я, замерев на полушаге.

Нет, какого-то подвоха я ждал — как же иначе — но все же не подобного беспредела!

Интересно, демон нарочно это подстроил — или сам просчитался?

Впрочем, какая теперь разница?

— К сожалению, да! — разжав пальцы и выпустив из них цепь, всплеснула руками моя собеседница.

— Твою ж…

— Но есть выход! — вскинула тут голову Катя. — Убейте меня — пока Чхве Ан Джонг не подошла! Проткните мечом! Или перережьте горло кинжалом!

— С ума сошла? — аж попятился я.

— Мне все равно не жить — даже и согласись я считать свою нынешнюю участь жизнью! — подалась вслед за мной девушка — но тут ее цепь натянулась, и, потеряв равновесие, ученица мудан повалилась обратно на камни двора. — Чхальсари Бездны выжирает меня изнутри! — вскинув руки к ошейнику, моя собеседница судорожно заскребла по нему ногтями. — Не пройдет там, в обычном мире, и дня, как Аркан меня доест! И я окончательно, бесповоротно утрачу себя, оставшись пустой, безвольной оболочкой!

Хм… Хоть здесь «тигрокрыс» не обманул — в том, что счет времени для Кати уже идет на часы.

Вот только от этого как-то не сильно легче…

— Но одновременно, надеюсь, сгинет и боль! — продолжила между тем Кан. — Я уже привыкла к ней — и готова была бы терпеть, оставайся у меня надежда на спасение. Но надежды нет! Так что толку тянуть⁈ Смерть от меча — благородная смерть! Убейте меня, Владимир Юрьевич! Избавьте от бессмысленных страданий! А госпожу Чхве — лишите украденных у меня сил! И тогда ваш с ней поединок действительно станет честным…

— Нет, Катя, так не годится! — даже не задумываясь, покачал я головой.

— Только так и годится! Владимир Юрьевич, я бы сама это сделала — но не сумею. Знаю: пробовала — Чхальсари останавливает!

— Меня от него избавил укол в точку Лань-Ши Чжи, — вспомнил я.

Приподнял ладонь: от недавней болезненной ранки на той не было и следа. Ну да: в решающий бой я должен был вступить без старых травм и болячек!

— Здесь это не сработает, — сокрушенно покачала между тем головой девушка. — А вот удар мечом — да! — встав на колени, она взялась руками за ворот своего красного ханбок — и вдруг его рванула. Ткань затрещала — и разошлась по шву. — Бейте, Владимир Юрьевич! — заявила ученица мудан, разводя обрывки одежд в стороны и окончательно обнажая грудь.

— Давай все же попробуем иначе… — подступив к Кан, я извлек из ножен кинжал.

— Да, или так, — задрала она подбородок, подставляя под удар горло — уж не знаю почему посчитав его лучшей целью для короткого клинка.

— Речь не о том, — буркнул я. И потребовал: — Наклони голову вправо!

Девушка повиновалась — кажется, машинально — и я подцепил лезвием кинжала скобу, за которую цепь крепилась к ее ошейнику. Золото — если, конечно, это золото — довольно мягкий металл и, по идее, должно уступить оружейной стали…

С ходу скоба не поддалась. Я надавил сильнее — но тут Катя, не знаю уж, умышленно или нет, внезапно дернулась. Клинок соскочил со скобы — и полоснул девушке по щеке. Выругавшись, лишь в последний момент я успел отвести руку немного в сторону — и дело ограничилось почти что царапиной.

— Так у вас все равно ничего не выйдет, — покачала головой ученица мудан, касаясь рукой свежего пореза. Затем отняла ее от него, всмотрелась в следы крови на своих пальцах. — А вот даже эта малость — ослабит госпожу Чхве! — выговорила, развернув испачканную кисть красным ко мне. — Но, к сожалению, несущественно, — она вытерла пальцы об алый подол ханбок. — Владимир Юрьевич, смиритесь уже — режьте насмерть! Поторопитесь: ваша противница близко!

— Дай мне все же попытаться с ошейником! — попросил я.

— Говорю же: бесполезно!

— Наклони снова голову! — сурово прикрикнул я на собеседницу.

Помедлив, та все же повиновалась.

Уперевшись левой ладонью в скулу ученицы мудан — так, чтобы не дать Кате снова дернуться в сторону кинжала — я повторно примерился клинком к пресловутой скобе. Поддел. Надавил: никакого эффекта. Подналег — и снова безрезультатно…

Хотя нет: будто бы что-то едва слышно скрипнуло!

Обнадеженный, я навалился на свой импровизированный рычаг всем телом…

Сухо хрустнуло — и на камни двора, жалобно зазвенев, упало… лезвие моего кинжала, отломившееся у самой крестовины.

— Я же говорила, — вздохнула Катя.

Отшвырнув в сердцах бесполезную отныне рукоять, я сплюнул — и уселся рядом с девушкой у стены на камни, неловко стукнув при этом по ним ножнами меча.

— Как так вообще вышло-то? — спросил затем — скорее, чтобы не дать ученице мудан снова затянуть прежнюю песню насчет своего убийства, нежели нуждаясь сейчас в ответе. — Вроде с наставницей вы ладили — а она тебя Арканом Бездны…

— По-хорошему, в моем случае госпожа Чхве была полностью в своем праве, — нежданно буркнула на это Кан. — Я ее обманывала — и она меня уличила. Подловила на разговорах с вами и с Ким Чан Ми. До сих пор не понимаю, как она сумела: я была очень осторожна! И все же Чхве Ан Джонг меня выследила. Накинула удавку — что самое обидное, мной же по ее указанию и сплетенную! Допросила. Выяснила про вас — всерьез сопротивляться Чхальсари Бездны невозможно… Больше всего ее заинтересовал тот ваш счет в сеульском банке. На него-то она и нацелилась. Решила заманить вас в Сеул — и выведать пароли. Для этого подослала меня в аэропорт, к улетавшему агенту — про него мы обе знали: имя и адрес прозвучали при нас на том, первом допросе. Я пробовала вывернуться, но наставница не оставила мне ни единого шанса… Понимая, что выехать за границу вам может быть непросто, госпожа Чхве специально дала вам побольше времени — до праздника Чхусок… И вот вы здесь.

— А при чем тут китайцы из триады? — осведомился я.

— Их наняла Чхве Ан Джонг — обещав поделиться добычей. Я все же до последнего пыталась трепыхаться — и наставница боялась, что однажды вырвусь. Понятно, не на волю — в смерть. Тогда она осталась бы без моей силы. И на такой случай привлекла боевиков. И поэтому же набросила удавку на вас — готовила мне замену. И, кстати, вот это уже, что называется, не по понятиям! Со мной, как предавшей ее доверие ученицей, она могла делать, что захочет — ну, по крайней мере в древней традиции было так — но нападать на постороннего шамана никакого права не имела! Вот если бы вы первый ее атаковали… Однако вы просто смотрели, ничего не делали!

— Но ты, получается, пострадала из-за меня… — подытожил я. — Из-за нашего общения.

— Нет, — мотнула головой Катя, звякнув при этом цепью. — Я сама была виновата! Недооценила госпожу Чхве. А потом и вас подвела…

Последние ее слова почти заглушил грохот воротных створок — донесшийся со стороны, противоположной той, где вошел я.

Мы оба обернулись на звук: двор уже полностью очистился от тумана, и в стене стали видны еще одни ворота, расположенные точно напротив «моих» — и тоже уже закрытые. А перед ними, скромно сложив кисти рук на уровне груди в характерном жесте одетой в ханбок или чосонот кореянки, стояла моя противница в грядущем поединке.

Ну, то есть, наверное, это была она.

45. Хвандо против «близнецов»

Это действительно оказалась Чхве Ан Джонг, но узнал ее я с немалым трудом — почему сперва и засомневался. Дело в том, что в ворота вошла вовсе не сморщенная старуха — женщина лет тридцати пяти, стройная и, пожалуй, даже миловидная. Выдавали шаманку лишь глаза, красные, как подол ее ханбок — вот их взгляд, встретившись с ним однажды, уже ни с чем нельзя было перепутать.

Я не случайно упомянул именно подол ханбок — из всего традиционного наряда Чхве виден сейчас был только он. Остальное прикрывало нечто вроде длинного стеганого халата — сплошь усыпанного серебристыми заклепками. Те складывались в замысловатый узор — если какое-то время на него пристально смотреть, сознание понемногу начинало «плыть». Однако, полагаю, что этот эффект, сам по себе довольно опасный, являлся лишь побочным: основным предназначением заклепок было крепить металлические пластины, скрытые под тканью — типичный корейский доспех эпохи Чосон.

На голове у моей противницы был конический кожаный шлем, усиленный стальными полосками на лбу и висках и украшенный пышным плюмажем из конского волоса. Мне, кстати, почему-то ничего подобного не выдали.

А вот что у шаманки было при себе за оружие, я так сразу и не распознал. Впереди, чуть ниже пояса, параллельно земле, у нее висел продолговатый не то чехол, не то футляр — размером уступавший ножнам моего хвандо, но все же достаточно большой, чтобы вместить в себя короткий меч. Но если это было и так, рукоять последнего надежно скрывали от посторонних глаз банты из алых декоративных лент.

Я поспешно поднялся с камней.

— Владимир Юрьевич! — взмолилась рядом у стены Катя. — Сделайте, как я просила! Это последняя возможность!

Повернув к ней голову, я увидел, как от ошейника на горле девушки вырвался неяркий, но широкий золотой луч. Я проследил за ним взглядом — уже, впрочем, понимая, что обнаружу. Не ошибся: луч уперся Чхве куда-то в район пупа — аккурат над ее загадочным чехлом. Шаманка самодовольно ухмыльнулась.

Машинально я протянул было руку, чтобы поставить ладонь преградой на пути луча — по которому, очевидно, моя противница тянула силы из своей бывшей ученицы. Но движения не завершил — а ну как обожжет или еще чего похуже⁈

— Не того страшишься, глупец! — заметив мои метания, рассмеялась Чхве. В отличие от свежей внешности, голос у нее был прежний, противно скрипучий.

— Сила утекает на ином уровне реальности, — в свою очередь пояснила со своего места у стены Кан. — Это — только символ, — она провела пальцами сквозь луч — на том это никак не сказалось. — Единственный способ связь оборвать я вам назвала… Сделайте же так! Или лишь зря погибнете!

— Нет, — покачал я головой — и, ни говоря более ни слова, двинулся в сторону противницы.

Насмешливо хмыкнув, Чхве Ан Джонг плавно скользнула мне навстречу. Несколько секунд, и вот мы уже замерли в паре шагов один от другого.

Еще на ходу я положил ладонь на рукоять хвандо. Шаманка позы не сменила, все так же держа руки у груди в «положении вежливости» — консонан сон джасэ. Выглядело это, правда, скорее изощренной издевкой, нежели учтивостью.

Мы церемонно поклонились друг другу — и, едва наши спины распрямились, я атаковал. Рванул рукоять меча — одновременно позволяя кольцу ножен соскользнуть с крюка на поясе. Не мной изобретенный, этот прием позволял «сбить одним камнем двух птиц»: на доли секунды быстрее обнажить клинок, без задержки нанеся им удар — и постараться отвлечь внимание противника на безобидные ножны.

И то и другое мне, в принципе, удалось — но, увы, мало что в итоге дало. Металлический прибор ножен звякнул о камни дворика, заставив Чхве скосить туда взгляд. Тем временем вырвавшийся на свободу хвандо прочертил пологую дугу к шее шаманки, метя в точку, не прикрытую ни воротом «халата», ни кожаным назатыльником шлема…

Однако моя противница успела среагировать. Вроде бы еще глядя на упавшие ножны, она подалась назад, резко разведя при этом в стороны руки. И в той, и в другой у нее будто само собой оказалось по короткому прямому мечу-близнецу — очевидно, выдернутые из того самого футляра, где они лежали рукоятями в противоположные концы, но самого движения, которым Чхве их извлекла, я даже не уловил. А в следующий миг она качнулась уже мне навстречу, и, нарисовав в воздухе два полукруга, парные клинки скрестились, вместе встретив хвандо и зажав тот, словно в клещи.

Я потянул свой меч на себя — и противница с готовностью позволила мне его высвободить, но сопроводив при этом своим правым — и немного отклонив. Одновременно второй «близнец» устремился вперед — и коротко резанул меня по правой руке чуть выше наручей. Задел лишь слегка — я почти успел отскочить — но рукав куртки- чогори, надетой у меня под кожаную кирасу, окрасился багрянцем крови.

Прямо скажем, не лучшее начало поединка!

Между тем, и не подумав останавливаться на достигнутом, шаманка яростно ринулась вперед. Ее мечи запорхали, словно крылья стрекозы, тут и там прощупывая мою защиту. Слишком быстро, чтобы суметь уклониться или парировать каждый удар и укол — и вынуждая меня отступать под их градом. Но даже шаг за шагом отходя, в считанные секунды я получил еще две раны: в кисть правой руки и в левое плечо. Но если первая снова была лишь легким порезом, то во втором случае, вогнав клинок под наплечник, Чхве достала меня уже всерьез: поврежденная рука разом повисла плетью (добро хоть в бою от нее все равно не было никакого толка: щита мне не досталось, кинжал, которым можно было бы работать в паре с основным мечом, я сломал о Катин ошейник, ну а сам по себе хвандо по умолчанию предназначен для хвата одной рукой).

Правда, именно этот успех моей противницы едва не обернулся против нее: в своем выпаде она слегка, что называется, «провалилась», а выдергивая «близнеца» из раны, потеряла еще мгновение — и, воспользовавшись ее заминкой, я развернул корпус — и хвандо обрушился на шаманку сверху. Удайся мне этот удар, никакой шлем бывшую Катину наставницу уже не спас бы… Но в последний момент та все же ухитрилась отпрыгнуть, и кончик моего меча лишь царапнул ее по щеке, после чего рассек ткань халата на груди, недовольно лязгнув по обнажившимся пластинам доспеха, и разрубил напоследок футляр-ножны — отныне две его половинки болтались у Чхве по бокам на коротких ремешках, стуча при каждом движении по бедрам.

Так себе достижение, прямо скажем! Ну да хоть что-то…

Первая пролитая капля крови заставила шаманку действовать осторожнее, в нескольких следующих атаках она работала клинками как бы с оглядкой — и ни разу меня не задела. Правда, и о контрвыпадах я практически не помышлял — разве что пару раз размашисто отмахнулся, скорее зарабатывая краткую передышку, нежели всерьез надеясь поразить противницу. Но в целом новый ритм схватки представлялся мне более сподручным… пока, убаюканный им, я не проморгал со стороны Чхве новый взрыв.

Шаманка резко ускорилась — и я снова за ней не поспел, сперва пропустив укол в бедро, где правый «близнец» пронзил кожаную защиту — и тут же левый вошел мне справа под мышку.

Лишь чудом не выронив собственный меч, я попятился — но скоро уперся спиной в кирпичную стену дворика, в каком-то шаге от прикованной к ней Кати Кан. Издав торжествующий вопль, моя противница коршуном устремилась на меня — добивать…

От ее левого «близнеца» мне как-то удалось уклониться, правый я отбил своим хвандо, однако первый из «братьев» уже вернулся, нацеленный мне в живот. Я отчаянно дернулся в сторону и снова увернулся — но уже понимая, что, скорее всего, это в последний раз…

И тут, стремительно вскочив с камней дворика на ноги, Катя красной молнией метнулась на то место, где я только что стоял. И куда был направлен смертоносный клинок Чхве.

С плотоядным, чавкающим звуком лезвие вошло девушке в бок. Кан повело, но сразу упасть ей не позволила цепь. Тем временем шаманка потянула свой меч назад. Вскинув руки, бывшая ученица судорожно вцепилась в ее кисть, сжимавшую рукоять «близнеца». Чхве дернула сильнее. На негнущихся ногах девушка сделала несколько шагов на нее — из-за удерживавшей ее цепи двигаясь при этом не прямо, а по этакой дуге — и лишь затем разжала пальцы.

Шаманка наконец выдернула меч — и Катя повалилась на камни.

Луч, бивший из ее ошейника, разом истончился, превратившись в едва различимую золотистую нить — окончательно, впрочем, не исчезнув.

— Щибаль… — процедила Чхве, сообразив, что именно произошло.

Что ж, похоже, теперь наша с противницей база почти сравнялась. Вот только шаманка была практически невредима, а я уже едва держался на ногах…

Спеша воспользоваться мимолетной растерянностью Чхве, я отлип от стены и, рухнув на колено в глубоком выпаде, что было сил рубанул хвандо — у самой земли, целя противнице в незащищенные броней ноги. Увы, реакция хозяйку «близнецов» снова не подвела: шаманка ловко подпрыгнула — и мой клинок лишь отсек ей один из каблуков.

Собственно, в моменте я и не понял, что за обрубок вылетел у моей противницы из-под подола ханбок – лишь удивился, что, приземлившись, та вдруг будто бы не с того ни с сего оступилась и качнулась к стене. Я лихорадочно дернул рукой с мечом, надеясь дотянуться до шаманки уже не рубящим — снова развернуть хвандо заточкой к ней я никак не успевал — а колющим ударом. Чхве хромоного подалась назад… и тут, споткнувшись о Катину цепь, опрокинулась навзничь.

Подорвавшись, я вихрем метнулся к потерявшей равновесие противнице — уже, впрочем, видя, как еще в падении она вся подобралась, готовая быстро перекатиться от стены или даже сразу вскочить. И прекрасно понимая, что, ослабленный ранами, недостаточно быстр, чтобы успеть со своим хвандо прежде, чем шаманка, даже в таком положении, сумеет защититься — и ответить.

Но бросаясь в эту последнюю атаку, разглядел я и еще кое-что: падала Чхве не просто на камни. А на короткий клинок, еще до боя отломившийся от рукояти моего кинжала, что сжимала сейчас в вытянутой в сторону руке едва живая Кан.

Лезвие обломка — Катя им не ударила, всего лишь подставила, куда смогла — полоснуло мою противницу по правому запястью — и «близнец», призванный парировать хвандо, навстречу тому не взметнулся. А вот сама шаманка, как и собиралась, на автомате начала приподниматься — и подскочив, я беспрепятственно снес ей с плеч голову.

Та покатилась, гремя по камням стальными пластинами шлема. Еще не веря в победу, я проводил ее недоуменным взглядом…

Рядом что-то сверкнуло. Машинально я закрылся мечом от новой угрозы — но это исчезли в яркой вспышке Катины ошейник и цепь. А сама девушка, зажимая левой ладонью рану в боку и кое-как подтянув к животу колени, пыталась теперь встать.

Я дернулся было к ней на помощь, но снова отвлекся: на этот раз на протяжный скрип. Бросил взгляд в его направлении: это открывались ворота, через которые я сюда зашел. Похоже, поединок официально объявлялся завершенным, а я в нем — победителем.

46. Весточка с Севера

Выпустив из пальцев рукоять меча и склонившись наконец к Кате, как сумел, я попытался девушке помочь — правой рукой (левая мне по-прежнему почти не повиновалась) подхватив ее под мышку. Совместными усилиями мы пришли к тому, что Кан встала на колени, кое-как выпрямила спину… Но тут же снова со стоном согнулась. И упала бы вовсе, не сумей я ее удержать.

— Не торопись… — выговорил я. — Давай потихонечку…

— Нет, — мотнула на это головой ученица мудан. — Лучше как раз поспешить…

— А, ну да, — сообразил я. — Выйдем за ворота — и все наши раны исчезнут, — так, по крайней мере, я понял слова демона. Хотя, конечно, тот легко мог и соврать…

— Да, — подтвердила Катя.

Что ж, выходит, и тут «тигрокрыс» меня не обманул. Так, может, подстава «двое на одного» — не его инициатива?

— Ваши раны — да, — уточнила между тем девушка. — Мои — нет…

— Почему? — нахмурился я.

— Согласно правилам, победитель выходит с небесного ристалища невредимым. Это вы. Но не я. Добро меня хоть проигравшей не сочли — ведь изначально выставили на стороне госпожи Чхве. И, честно говоря, я была уверена, что с ее смертью придет и моя… — закашлявшись, Кан сплюнула на камни кровью. Затем сипло продолжила: — Но нет. Вижу, мне позволено вернуться. Однако — не более того. Мою рану не исцелить — ни здесь, ни там…

— Совсем? — глуповато брякнул я.

— В смысле — не исцелить тонким воздействием. Оно только навредит. Однако обычная медицина с ней, возможно, и справится. Там, в бренном мире, это же будет выглядеть не как рваная дыра под ребрами! Обернется не столь очевидным чужому глазу недугом. Тяжким, но теоретически — излечимым, иначе отсрочка не имела бы смысла. Получу что-нибудь вроде запущенного рака или злокачественного гепатита…

— То есть все-таки излечимым, — выделил я в словах собеседницы, на мой взгляд, главное.

— Владимир Юрьевич, давайте сперва выберемся отсюда, — ушла от ответа та. — Ворота не будут стоять открытыми вечно!

На этот раз с моей помощью подняться на ноги Кан удалось. Несколько секунд она простояла, балансируя с опорой на мою руку. Будь у меня здорова и левая — попросту взял бы сейчас Катю в охапку и отнес к выходу, но одной правой, которой, к тому же, тоже досталось от «близнецов» Чхве, я бы эту ношу не удержал. Поэтому — терпеливо ждал.

— Готова, — кивнула наконец ученица мудан. — Идемте…

Я крепко обхватил ее за талию — и мы двинулись к воротам.

Уже на третьем или четвертом шаге я споткнулся о свои же отброшенные еще в начале поединка ножны — и с этого момента смотрел в основном себе под ноги. Ну или косился на спутницу — если ту вдруг начинало клонить куда-нибудь в сторону. Поэтому тень, выросшую у нас на пути, я, наверное, заметил не сразу. А уловив, что впереди что-то не так — сперва подумал было, что это закрываются ворота. Судорожно вскинул голову — но нет, массивные створки покамест так и оставались широко распахнуты. А вот в проходе между ними, скаля клыкастую пасть, стоял «тигрокрыс».

Вживую демон выглядел будто бы даже немного крупнее обычного тигра. И если раньше, несмотря на внешность, манера держаться у него была скорее человеческая, сейчас же своими повадками он напоминал именно приготовившегося к атаке дикого зверя: припал на передние лапы и принялся лупить себя по полосатым бокам тонким гибким хвостом — двигался тот столь быстро, что казалось, будто их у демона два.

При виде нежданного гостя, Катя справа от меня коротко выругалась по-русски — тут же, правда, пробормотав:

— Простите, вырвалось…

— Что тебе здесь нужно? — хмуро осведомился я у «тигрокрыса», замерев вместе со спутницей.

— Хочешь вот так просто уйти, юный шаман? — желчно прошипел на это демон.

— Вообще-то да, — не стал отрицать я — уже понимая: не выйдет.

— Тогда нечего было попусту время терять! — осклабился мой собеседник. — Убрался бы подобру-поздорову сразу — и больше бы мы, глядишь, и не встретились! Ну а теперь уж — поквитаемся!

— Разве мы с тобой не квиты? — угрюмо буркнул я.

— Остались личные счеты, — клацнул зубами «тигрокрыс». — За того же «Полосатого» — мне теперь с этой кличкой просто прохода не дают! Да Бездна с ним, с «Полосатым» — может, воображаешь, что я был счастлив служить у тебя на побегушках⁈ Срываться к тебе по первому свистку, как домашний песик⁈ Выслушивать твои семиэтажные вопросы⁈ И правдиво на них отвечать?!!

— Правила не мной придуманы, — резонно заметил я.

— Но ты ими пользовался! А теперь — моя очередь! У тебя было целых три минуты, чтобы свободно выйти за ворота! Ты промешкал — и теперь я вправе заступить тебе дорогу!

— Опять все из-за меня… — чуть слышно прошептала рядом со мной Кан.

— Да, все из-за тебя, юная мудан, — с готовностью кивнул ей демон. — Но знаешь, — хмыкнул он, — тебе я даже отчасти благодарен! Не вмешайся ты в ход поединка, старуха Чхве Ан Джонг твоего дружка бы прикончила — лишив меня удовольствия сделать это самому! За это ты умрешь быстро! Ну а тебе, — снова перевел он взгляд на меня, — я сперва вырву печень — и ме-е-едленно сожру ее у тебя на глазах! И только затем перегрызу горло!

С этим словами «тигрокрыс» сделал короткий шажок вперед.

И я, и Катя неловко попятились — девушка при этом запнулась ногой о мою, и оба мы едва не упали.

Демон насмешливо ощерился — и сделал еще шаг. Мы снова отступили.

Так, с показной неспешностью, «тигрокрыс» и принялся нас теснить, пока мы с Кан не уперлись спинами в стену дворика — почти в том самом месте, где недавно разыгрался финал нашей с Чхве дуэли. Я невольно покосился на обезглавленное тело шаманки, а затем, шепнув спутнице:

— Держись за стену! — нагнулся — как смог быстро — и поднял с камней меч- хвандо.

Непроизвольно дернулся назад, чтобы снова подхватить начавшую было сползать по кирпичной кладке Катю, но оказалось, что это она не падает — а тоже тянется вниз за оружием. И через секунду в правой руке девушки оказался один из «близнецов» Чхве — левой Кан продолжала зажимать рану в боку.

— Что ж, вижу, это будет даже забавнее, чем я думал! — сардонически заявил на все это демон.

— Вот уж точно! — звонко раздалось внезапно где-то позади него.

Резко присев на задние лапы, «тигрокрыс» обернулся. Поднял глаза на голос и я: у открытых ворот стояла Ким Чан Ми.

На девушке был точно такой же кожаный доспех, как и у меня — судя по всему, надетый поверх алого чосонот. Но еще плечи Ким покрывал длинный плащ — оттенка небесной лазури, рабочего цвета ее матери- мансин.

В руках у Чан Ми было полутораметровое копье с широким листовидным наконечником, украшенное пучком кроваво-красных и васильково-голубых шелковых лент.

— А ведь могла бы жить… — в деланом сокрушении покачал головой демон — и без видимой подготовки метнулся к Ким.

Стремглав сорвавшись с места, я бросился вслед за «тигрокрысом» — хотя и понимал, что до дерзкой копейщицы тот всяко доберется раньше, чем я сумею его настичь.

Между тем, выставив перед собой острие своего оружия, Чан Ми уверенно, без тени робости на лице, шагнула навстречу врагу. Пара мгновений — и они с демоном оказались лицом к лицу. «Тигрокрыс» сделал вид, что собирается поднырнуть под нацеленный на него наконечник, а когда Чан Ми машинально чуть сместила тот вниз — наоборот подпрыгнул и попытался выброшенной вперед лапой ударить по копью сверху.

Но девушка оказалась к этому вполне готова. Слегка подавшись назад, она отдернула оружие — и как только когти демона рассекли пустоту, нанесла резкий укол, целя Полосатому прямо в крысиную морду.

В последний момент тот все же успел извернуться в полете, убрав голову в сторону — и копье ударило ему в плечо.

«Тигрокрыс» истошно заверещал. Затрещало ломающееся древко.

Ким отбросило далеко назад — почти вынеся за ворота и опрокинув на пятую точку. В руках у девушки осталось лишь метровый деревянный обломок — такое себе оружие — но сбитый в полете демон упал, а вскочив, с воем закружился на месте волчком, словно вовсе забыв об удачливой противнице.

А тем временем к месту их скоротечной схватки подоспел я. Меня «тигрокрыс» не проигнорировал — разом перестав крутиться, гоняясь за собственным хвостом, широко разинул пасть… И я вогнал свой хвандо ему прямо в глотку.

Да еще, как завещал классик, дважды там свое оружье провернул.

Демон захрипел. Челюсти его с лязгом сомкнулись на клинке меча — и, инстинктивно разжав стискивавшие рукоять хвандо пальцы, руку я отдернул. Полосатый покачнулся, но устоял — и, несмотря на страшную, по идее, рану, попер на меня, уже безоружного… В этот миг слева к нашему врагу подступила Катя — и, сама уже падая, ударом снизу вверх всадила клинок «близнеца» демону под брюхо.

Тело «тигрокрыса» сотрясла дрожь — и он завалился набок, прямо на распластавшуюся на камнях Кан. Сразу же конвульсивно дернулся встать — но не сумел. Яростно сверкнув напоследок, глаза его закрылись — и демона не стало. Во всех смыслах — тело полосатой твари сперва сделалось полупрозрачным, а затем и вовсе растворилось в воздухе без следа.

Звякнули высвободившиеся из нутра «тигрокрыса» хвандо, «близнец» и наконечник копья Чан Ми.

— Готов! — выдохнула Кан, силясь приподняться. — Уходим отсюда, пока ворота открыты!

Я шагнул к ней — но меня опередила Ким. Вдвоем с ней мы Катю подняли — и не столько повели, сколько поволокли к выходу.

— Ты-то тут какими судьбами? — спросил я у Чан Ми, уже на ходу.

— Когда ты выступил в Поход Смерти — меня будто вниз головой подвесило, — отдуваясь, ответила та. — И — ни туда, ни сюда. Это все из-за той нашей с тобой связи… Хорошо, мама была рядом. Она мне объяснила, в чем дело. Но вытянуть назад не смогла — только дальше протолкнуть получилось. Ну и вот… Так что моей заслуги тут особо и нет!

— Все равно — спасибо, — усмехнулся я. — Если бы не ты — нам бы с Катей конец!

— Пожалуйста, обращайся, — ответила мне Ким теми же словами, что услышала от меня в подземелье. — Кстати, чуть не забыла! — встрепенулась тут она. — Мама просила передать — от майора Хана: тебе уже можно ехать домой!

— Ким Чжу Э очнулась?

— Деталей не знаю. Но в Пхеньяне вчера стреляли. А сегодня к нам приходил товарищ майор и сказал: все в порядке, пора…

Под эти ее слова мы проследовали через ворота — и углубились в туман. В котором вскоре и расстались — возвращаться в бренный мир каждому из нас троих предстояло собственным путем.

47. Вопросы современной медицины

— Это тот самый прокол точки Лань-Ши Чжи? — полюбопытствовала Катя Кан, показав глазами на мою обклеенную с обеих сторон пластырем кисть.

— Ну да, — кивнул я.

— И как, болит? — осведомилась девушка.

— Да так, — неопределенно пожал я плечами. — Дергает иногда…

Возможности подлечить себе руку «по-шамански» у меня пока не было — все из-за блока на вознесение сознанием. Я предполагал, что после четвертой услуги его снова не избежать, и, хотя точно в этом уверен и не был, прогуляться духом к границе тонкого мира не поспешил — чтобы ненароком не застрять «в полупозиции» и не беспокоиться хотя бы о том, что внезапно могу покинуть тело, рискуя «потеряться».

А затем и Катя подтвердила, что блок не мог не установиться. Причем, блок длительный — если после первой услуги частичное его снятие произошло уже через два часа, после второй — через четыре, после третьей — через восемь (правда, в тот раз я этого не проверял, предусмотрительно от вознесения сознанием воздержавшись), то тут речь шла даже не о шестнадцати часах (как можно было бы предположить) — вероятно, минимум о паре суток.

Впрочем, точного срока ученица мудан и сама не знала.

С Кан я связался вскоре после возращения в бренный мир. Напрямую воззвать к ней я не мог — все из-за того же блока — но еще с прошлой поездки помнил ее телефонный номер. Который и набрал — признаться, без малейшей уверенности, что дозвонюсь.

Но Катя ответила. Не сразу, слабым голосом — да еще и сказала, что немного занята: допрашивает с пристрастием китайца, дежурившего в квартире. Но выказала живую готовность встретиться со мной приблизительно часа через два. Я предложил через три: время было уже ближе к полудню, а в 13:00 у меня было назначено совещание в чимчильбан с Джу и Лим — для детального обсуждения плана эвакуации Мун Хи. Моя собеседница согласилась.

И вот теперь мы с ней сидели в кафешечке на окраине Сеула, чинно попивали кофе и беседовали.

— Дайте, пожалуйста, вашу руку, — попросила девушка в ответ на то мое «да так». У самой у нее лицо было бледным и осунувшимся, белки глаз — сплошь в алых прожилках, но держалась Катя бодро, нет-нет да улыбалась — иногда даже просто так, без видимого повода. Не иначе — просто радуясь жизни.

Я протянул ей через столик поврежденную кисть.

— Я это сниму? — показала моя собеседница на пластыри — и, не дожидаясь ответа, их содрала. После чего мягко заключила мою ладонь в свои.

Руку мне тут же опалило, словно огнем — вынудив меня слегка поморщиться.

— Ой, простите, — не отпуская ее, пробормотала Кан. — Не сообразила предупредить, что может быть немного больно. Просто с этой точкой Лань-Ши Чжи — шутки плохи! — принялась объяснять она. — Если сразу как следует не обработать прокол, может начаться воспаление — особого рода, убивающее дар. Но еще не поздно, сейчас я все сделаю!

Так мы с ней просидели где-то с минуту, в течение которой жар в моей кисти понемногу утихал. Наконец девушка развела ладони:

— Теперь все в порядке, — удовлетворенно сообщила мне она.

Ранка у меня, правда, никуда не делась — так и темнела капелькой запекшейся крови.

— Лучше потом все же снова заклейте — или даже перевяжите, — продолжила между тем ученица мудан. — Уже чтобы просто грязь не попала. Я по-своему продезинфицировала — на пару часов эффекта хватит. Но после лучше подстраховаться — пока у вас блок.

— Хорошо, — кивнул я. — Сразу не спросил: а ваше-то как здоровье? — опомнился затем, как-то само собой снова перейдя с собеседницей на вежливое «вы».

— Все как я и предполагала, — пожала плечами Катя. — Рак. Уже с метастазами, — совершенно спокойно поведала мне она. — И к нему еще парочка довесков схожей убойности.

— Это вам врач сказал? — нахмурился я. — Вы успели какую-то клинику посетить?

— Нет — когда бы? — развела руками девушка. — Но если подлатать себя я по этой части не могу — то поставить диагноз мне ничто не мешает. Так что сведения верные!

— Но вы же, кажется, говорили, что ваша болезнь непременно должна оказаться излечима! — сокрушенно покачал головой я.

— Она и излечима. Теоретически. Я как-то интересовалась этим вопросом — тогда не для себя, не думала даже, что самой однажды пригодится… А сегодня еще раз уточнила. Взять тот же рак: у обычных людей, перенесших терапию, большинство проблем возникает не с ней как таковой, а с последующей реабилитацией — в ослабленный организм недуг легко возвращается. Упрощаю — но общий смысл примерно такой. И здесь я как раз смогла бы поддержать себя тонким воздействием — и благополучно поправиться. А само по себе лечение — да, возможно. Современная медицина творит настоящие чудеса! Но, увы, цены… И стандартной страховкой такое, понятно, не покрывается. А от Элеоноры Эдуардовны я унаследовала дар — но не ее сбережения… Нет, реально пройти подобный курс (вернее, череду курсов) гораздо дешевле или даже почти бесплатно — дома, в России, но для этого придется ждать очереди. Можно и не дождаться…

— Ну, с вашими способностями — подшаманить с очередью… — аккуратно начал я.

— Нет, — твердо покачала головой моя собеседница. — Так — нельзя, — заявила она столь безапелляционно, что развивать тему я не стал.

— О какой вообще сумме речь? — деловито спросил вместо этого.

— О миллиардах. Где-то полтора-два, может, даже три набегут… Это если делать здесь, в Корее — с многократной подстраховкой и со всеми возможными повторными и сопутствующими расходами. Случай-то у меня далеко не тривиальный…

— Полтора-два миллиарда⁈ — вытаращил я глаза. И все же уточнил: — Полтора-два миллиарда — чего? Долларов? Евро? Рублей?

— Нет, что вы — южнокорейских вон.

— А курс сейчас… — задумчиво поднял я глаза к потолку. И, прикинув в уме, решительно продолжил: — Значит так, Катя. Запоминайте цифры! Семь. Три. Восемь. Ноль…

— Запомнила, — кивнула ученица мудан, дослушав. — А что это?

— Пароли от того самого счета в сеульском банке — с которого все это безобразие началось. Там три с половиной миллиона долларов. В пересчете на местные воны выйдет около пяти миллиардов! Надеюсь, столько хватит.

— Нет! — замотала головой Кан. — В смысле: хватит-то наверняка, но я не могу взять это у вас!

— И думать не смейте отказываться! — отрезал я. — Если бы не вы — Чхве Ан Джонг меня бы на лоскуты порезала! Мертвецу деньги ни к чему — даже такие!

— Но три миллиона долларов… — обалдело пробормотала Катя. — Столько даже и не понадобится, наверное…

— Сдачу оставьте на счете, — пожал я плечами.

— Ну… — девушка помолчала. — Хорошо, — вскинула затем голову она. — Я возьму. Но потом — верну все до цента! Не сразу, конечно — но обязательно верну!

— Это уже — как пожелаете! — улыбнулся собеседнице я.

— Спасибо, Владимир Юрьевич… — выдохнула девушка. — Огромное вам спасибо!

— Вам спасибо, Катя — в том числе за то, что сижу сейчас здесь, а не остался лежать на ристалище, — ответил я.

— Ну, тогда бы и мне сейчас тут не прохлаждаться, — заметила на это ученица мудан — и потянулась к своему остывшему кофе.

Моя чашка давно была пуста — и я подозвал жестом официантку, чтобы принесла мне еще одну.

* * *

— Да, вот о чем еще хотела спросить — за всем остальным совсем из головы вылетело, — проговорила Кан, с нескрываемым удовольствием прихлебывая эспрессо. — Владимир Юрьевич, ваш отель здесь — случайно не «Сонгва Резиденс»?

— А что? — вздрогнул я. Именно так моя гостиница и называлась.

— Да тот китаец — ну, из квартиры госпожи Чхве… — девушка брезгливо скривилась. — Когда я его… расспросила… Он упомянул, что они вот-вот собираются зачем-то нагрянуть в этот отель. Что именно надеются там найти, китаец не знал. Но я подумала: а вдруг это как-то связано с вами?

По спине у меня пробежала холодная струйка.

— А больше он ничего важного не сказал? — с каменным лицом выговорил я. — Например, еще про какие-нибудь отели?

— То есть это важно? Тогда простите, что сразу не рассказала, — виновато произнесла моя собеседница. — Столько всего навалилось — потерялась немного… А вот насчет чего-то еще… — она задумалась. — Да вроде нет. Других отелей точно не называл. Еще он, правда, про какие-то чимчильбан что-то лепетал — но это к вам уже, наверное, не должно иметь отношения, да?

48. Новым взглядом

— Уходим, — сосредоточенно кивнула мне Джу.

— Есть куда? — осведомился я.

— Есть. Только сперва один вопрос: где Лим?

— Уже садится в самолет.

Согласно нашему плану, все на завтра организовав, Сук Джа должна была сразу вылететь в Бангкок, а оттуда, через Владивосток — в Пхеньян. Задача страховать Мун Хи уже непосредственно в ходе эвакуации возлагалась на меня — после чего я собирался покинуть страну легально — только, в отличие от напарницы, через Филиппины. Теперь же, похоже, мне предстояло составить Джу компанию до самого конца: если китайцы идут за мной в отель, значит, каким-то образом вычислили (возможно, через такси, которое успели заметить отъезжающим от дома Чхве?).

Не факт, что боевики триады справились с этим сами, без помощи коллег из разведки — то есть аэропорты для меня теперь тоже, видимо, оказывались закрыты.

В принципе, ситуация оставалась вполне рабочей — мы ее даже между собой на всякий случай проговаривали. Смущало меня лишь одно: через торговый интернет-сервис разрешения возвращаться я пока не получил — информация там должна была обновиться только следующим утром. Так-то, в словах Чан Ми я нисколько не сомневался, но хотелось бы, конечно, заручиться подтверждением и по «официальному» каналу…

Что же касается Лим, то она, похоже, перед китайцами никак не «засветилась» и вот-вот должна была благополучно из Сеула улететь.

— Мне показалось, что на нашей сегодняшней встрече твоя бывшая подружка была какая-то сама не своя, — заметила мне Джу уже по пути из чимчильбан.

— У нее имелись на то причины, — хмыкнул я. — Потом расскажу — к делу это имеет лишь косвенное отношение.

Как и обещал «тигрокрыс» — хоть здесь он мне не подгадил — пробудившись в такси, про свои подвиги со шпилькой Сук Джа и не вспомнила. Даже спросила участливо, что это у меня такое с рукой. На свой же счет девица была абсолютно уверена, что заснула, едва сев в машину. И вот это-то ее и беспокоило: Лим решительно не понимала, как подобное могло с ней произойти! Отправилась на операцию прикрывать напарника — и беспечно всю ее продрыхла!

Так что она очень просила не рассказывать о своем досадном конфузе Джу. Я обещал: благо для Мун Хи у меня была припасена правда. Но с этим и впрямь можно было не слишком спешить…

* * *

— Это то, что я думаю? — с кривоватой усмешкой осведомился я у спутницы, когда мы остановились перед семиэтажным зданием под броской — и очень характерной — вывеской.

— Понятия не имею, о чем ты там думаешь, — сварливо пробормотала Джу. — Я же, в отличие от некоторых, не мансин — чужие мысли не читаю! А это — так называемый лав-отель. Здесь таких гнезд разврата полным-полно! Но конкретно этот — особенный. Он принадлежит японской мафии — так называемой якудза. С гонконгскими триадами они, мягко говоря, не ладят, так что более безопасного места нам с тобой сейчас в Сеуле не найти!

— Так-то оно так, но разве в отеле — даже и в лав-отеле — по местным законам не обязаны регистрировать всех посетителей? — с сомнением покачал головой я. — Триады триадами, а если данные утекут китайской разведке — с ее-то хакерскими возможностями?

— Обязаны, — не стала спорить Мун Хи. — Но именно здесь — гарантируют сутки анонимности. Специфика бизнеса владельцев отеля. Потом — да, утечка не исключена, но, если все пойдет, как надо, к тому моменту мы с тобой уже будем далеко.

— Ну, тебе виднее, — пожал плечами я.

Вход в отель находился в безлюдном тупичке. Сразу за дверьми находилось небольшое окошко, заменявшее здесь стойку ресепшн: в него нужно было протянуть паспорта (формально закон соблюдался), с которых снималась ксерокопия — электронных данных, хотя бы теоретически доступных удаленно, на данном этапе принципиально не создавалось. Ну, так нас, по крайней мере, заверили.

Здесь же принималась оплата, при желании — наличными.

Получив назад наши документы и карту-ключ, мы поднялись по лестнице на третий этаж и нашли свой номер. У его входа я заметил табличку, заверявшую, что помещение регулярно проверяется на предмет установки скрытых видеокамер.

— Не врут? — показал я на нее глазами Джу.

— Хозяева дорожат репутацией заведения, — покачала головой та. — По крайней мере, так было, когда я наводила об этом месте справки. Но не думаю, чтобы что-то тут успело измениться. Ну да в любом случае, выбирать нам не приходится…

Почти половину снятой нами комнаты занимала огромная роскошная кровать с резными розовыми спинками. Она — и просторный санузел с ванной-джакузи, так впечатлившей недавно в чимчильбан Лим, были, очевидно, главными здешними достоинствами. А, нет: еще тут имелся шикарный мини-бар!

— Ну, располагайся, — обвела широким жестом номер Мун Хи после беглого его осмотра. — В висэнъсиль я видела халаты, — кивнула она затем на «комнату гигиены». — Пойду переоденусь.

С этими словами моя спутница скрылась за стеклянной дверцей, матовой посередке, но прозрачной снизу и сверху — и не то чтобы сильно препятствовавшей глазу.

Деликатно отвернувшись, я присел на пуфик возле кровати — как вдруг из висэнъсиль раздался грохот и звон. Я разом снова оказался на ногах — на полпути к «комнате гигиены».

— Все в порядке! — послышался, впрочем, тут же из-за дверцы досадливый голос Джу. — Это я тут полочку со всякой всячиной случайно уронила, когда за халатом потянулась!

Выдохнув, я вернулся к своему пуфику — и тут ощутил, будто что-то во мне едва уловимо изменилось. Внимательно к себе прислушался — и сообразил: среагировав на неожиданный громкий звук, я, похоже, машинально попытался вознестись сознанием! И, закономерно уткнувшись в блок, таки застрял в пресловутой «полупозиции».

Твою ж наперекосяк! Старался же быть внимательнее!

Сейчас, понятно, ничего страшного — а вот когда придет пора куда-то выдвигаться… Если блок снимется где-то в дороге, да на хорошей скорости — так ведь и вылечу духом из тела, догоняй потом!

Хорошо, если Катя окажется права насчет двух суток — а вдруг она ошиблась? Полной уверенности по срокам у ученицы мудан, кажется, не было…

Нещадно ругая себя за мимолетную потерю концентрации, я хмуро плюхнулся обратно на пуфик, где угрюмо и просидел до возвращения Джу из ванной. И вот дверца открылась…

Прозрачная-то она была прозрачная, но кое от чего, похоже, отгораживала надежно — пока оставалась плотно прикрыта. Теперь же…

Впервые столкнувшись с блоком — тогда, в горах у раздвоенной сосны — я ощутил лишь невнятное зло, исходившее от контрабандистов. Потом, на железнодорожной платформе в Расоне, четко считал не только очевидный страх товарища Яна, но, присмотревшись, смог разглядеть и не столь явные чувства, обуревавшие Рю На Ён. То есть сумел чуть больше — хотя и не придал тогда этому особого значения.

Сейчас же, зависнув в «полупозиции» в третий раз, я уже смотрел на появившуюся из висэнъсиль Джу, как в открытую книгу. Отчетливо видел определявшие личность Мун Хи верность долгу, ее честность, ее целеустремленность, ответственность и собранность… Но, кроме всего перечисленного, имелось там и еще кое-что. Даже не так: это «кое-что» — превалировало! Наверное, даже над беззаветной преданностью Джу родной стране — ну или, как минимум, не сильно той уступало.

И было там глубокое, комплексное чувство — включавшее доверие и готовность открыться, неподдельное уважение, искреннюю благодарность, опять же — необоримую верность… Да многое — вплоть до страстного плотского влечения, пусть старательно и сдерживаемого! Все это вместе, наверное, можно было бы назвать словом «любовь». И та имела бесспорный вектор — чем-то подобный лучу из давешнего ошейника Кати Кан — непроизвольно проследив который, я в буквальном смысле слова уткнулся в собственное сердце.

И сейчас же по-новому заглянул уже в самого себя. Разом открыл там то, чего раньше почему-то не замечал — и, наверное, не пытался заметить. Точно такое же глубокое чувство. Пульсирующее аккурат в такт.

Как я мог о нем до сих пор даже не подозревать⁈

В следующий миг между мной и Джу словно незримая молния ударила. Незримая — для Мун Хи, я-то увидел этот огненный разряд воочию!

Джу, впрочем, тоже его почувствовала — хотя, наверное, сперва и не поняла, что вообще такое происходит. Беспокойно одернула свой лав-отельный халатик — нарочито коротенький, там, в общем-то, и одергивать-то было, почитай, нечего… Испуганно вытаращилась на меня — заставляя тонуть в своих карих глазах и (я это сейчас точно знал) сама утопая в моих…

— Мун Хи… — прошептал я.

— Сун Бок… — выдохнула она.

Никаких других слов сейчас нам было не нужно, даже самых высоких — мы прекрасно понимали друг друга без них.

Я шагнул к Джу, она с готовностью подалась навстречу мне — и окончательно не стало ни «ее», ни «меня», осталось только единое «мы».

Если табличка на входе в номер таки обманула и скрытые камеры тут где-то все же стояли, в этот день — и в эту ночь — им было что заснять. Но ничуть не удивлюсь, если от бушующего пламени наших слившихся в одно сердец вся шпионская электроника в комнате напрочь сгорела — как подслушивающая аппаратура от ритуалов мансин.

49. «Ленточка»

Если все мои вещи — кроме тех, что было на мне или при мне во время встречи с Катей Кан — остались в «Сонгва Резиденс», то Джу свои пожитки из чимчильбан благополучно забрала. И среди них — небольшую сумочку, переданную моей спутнице Лим. А в ней, в этой сумочке, аккуратно свернутый, лежал тонкий тканевый бронежилет скрытого ношения, вроде как не слишком заметный даже под тонкой футболкой, не говоря уже полноценном костюме — штука в задуманной нами операции отнюдь не лишняя.

Конечно, степень защиты у него была не самая высокая, но, если все пойдет по плану (о котором — немного позже), ничего серьезнее пистолетной пули, нам, по идее, не грозит. И то — только со спины, поэтому бронежилет мы с Мун Хи смело между собой разделили — благо он и так состоял из двух самостоятельных половинок, соединявшихся с боков короткими ремешками. Джу оставила себе штатную заднюю секцию, мне же досталась грудная — кстати, чуть большая по площади.

Надежно закрепить ее на спине — так, чтобы не елозила и не сползала — оказалось, правда, не самой простой задачей. Если моя спутница без затей прижала бронеткань к лопаткам резинкой своего бюстгальтера, то мне пришлось что-то изобретать. Мун Хи даже в полушутку предложила поделиться со мной сменой белья, но я все же предпочел вариант с декоративной лентой, до того момента украшавшей покрывало нашей кровати.

Вроде нормально вышло.

Экипировавшись и одевшись, уже перед самым выходом я проверил заветный интернет-сервис — и последняя неопределенность снялась: нужный мне товар «имелся в наличии». То есть возвращаться мне предлагали уже официально. По второй же позиции по-прежнему стояла цена в 500.000 вон — значит, никаких экстренных сообщений так и не поступило.

Вот и ладушки!

На этом с последними приготовлениями было покончено, и в семь утра мы с Джу покинули отель. А через полчаса уже сидели в комфортабельном экскурсионном автобусе, направлявшемся в так называемую демилитаризованную зону, что разделяет две части Корейского полуострова в районе 38-й параллели.

Думаю, из сказанного общий смысл нашей задумки уже ясен: на Север мы выдвинулись, скажем так, кратчайшим путем. Но далеко не самым очевидным: пересечь нам предстояло едва ли не наиболее охраняемую границу в мире. На первый взгляд — затея совершенно немыслимая. Однако именно поэтому особых сложностей не ожидалось — если, конечно, действовать не наобум, а хорошенько побег организовав.

И если не случится чего-то совсем уж непредвиденного.

Но пока все шло своим чередом. Единственное — блок на вознесение сознанием у меня пока не снялся, но никаких гарантий, что так и продолжится до конца поездки, понятно, не имелось. Поэтому, мчась по скоростному шоссе в автобусе, мне приходилось постоянно быть начеку — в любой момент готовым «поймать» собственный вырвавшийся из тела дух на взлете и по-быстрому «запихнуть» его обратно в бренную оболочку, пока та не уехала слишком далеко. Это при том, что за каждую секунду мы сейчас уносились вперед приблизительно на 25–30 метров — уже критичное для меня расстояние!

То есть реагировать мне предстояло, прямо скажем, оперативно.

Все бы еще ничего, но сосредоточиться на задаче мешало шумное «многоголосье» вокруг. И речь не о досужей болтовне наших с Мун Хи попутчиков — ее как раз было почти не слышно. Но, в силу все того же моего блока и связанной с ним пресловутой «полупозиции», каждый из сидевших в автобусе безмолвно «орал» сейчас мне о себе, беззастенчиво вываливая наружу всю свою подноготную.

Конечно, таких сильных личностей, как Джу, среди экскурсантов не водилось, но в той или иной степени «фонили» абсолютно все. Например, немолодая и, с виду, благообразная семейная пара, сидевшая прямо перед нами, источала по отношению друг к другу крайнее раздражение, разве что не переходящее в откровенную ненависть. Студент в кресле через ряд истово страдал от невостребованности у женского пола — и немного с похмелья. Две девочки-старшеклассницы неподалеку пуще смерти опасались предстоявшего им через три месяца выпускного экзамена, так называемого сунын — и что тогда, спрашивается, на экскурсию поперлись, попусту меня отвлекать? Сидели бы себе дома, зубрили уроки!

К счастью, если какое-то время на человека не смотреть, его «голос» в этом хоре понемногу начинал для меня стихать — и я нашел выход: отвернувшись к окну, тупо уставился в него.

Мы как раз проезжали мимо линии из выстроившихся вдоль трассы на общем постаменте массивных бетонных блоков, раскрашенных коричневыми, желтыми и зелеными пятнами — такой вот своего рода камуфляж. Наш экскурсовод — кстати, армейский офицер в звании лейтенанта (судя по считанному мной «фону», отъявленный, но не слишком успешный карьерист) — как раз обратил на них внимание пассажиров и гордо пояснил, что это не просто какой-нибудь там арт-объект, а своего рода линия обороны: в случае войны с Севером основание блоков будет подорвано, они упадут на дорогу и надежно преградят путь грозным колоннам ржавой бронетехники проклятых коммунистов — передаю почти дословно.

Я покосился на Джу — к слову, ее «фон» меня ничуть не раздражал, скорее, воодушевлял. Поймав мой выразительный взгляд, Мун Хи загадочно улыбнулась: похоже, насчет перспектив прорыва танковых клиньев на Сеул у нее было иное, в чем-то отличное от озвученного лейтенантом южан мнение…

* * *

На самой экскурсии, рассчитанной аж на восемь часов (правда, это с учетом дороги туда и обратно), подробно останавливаться не стану — пробегусь по ней лишь, так сказать, крупными мазками.

Прежде всего нам пришлось пройти строгий паспортный контроль — не хуже, чем в аэропорту. Успокаивало то, что в свое время «тигрокрыс» не увидел в этом проблемы — и здесь демон наверняка не соврал: дело происходило в рамках третьей услуги, где он был обязан говорить правду.

После проверки документов, провезя мимо рядов колючей проволоки с табличками «Заминировано!», россыпи дотов и почти не прятавшихся от глаз минометных батарей, нас доставили на холм, с вершины которого можно было вдоволь полюбоваться на сопредельную территорию. К моменту появления нашего автобуса здесь уже стояло еще два таких же — в результате на не столь уж и просторной площадке собралась довольно внушительная толпа. А уж как от нее «фонило»!..

Нацеленных на КНДР подзорных труб тут насчитывалось с пару десятков, но, как быстро выяснилось, далеко не все они были хорошо настроены — половина показывала лишь невнятную муть. Туристы шутили, что технику испортили коварные лазутчики с Севера. Мун Хи презрительно кривилась — но так, чтобы никто не видел, отвернувшись лицом к обрыву.

Затем — снова мимо грозных оборонительных укреплений — мы поехали к тоннелю, по словам экскурсовода-лейтенанта, некогда прокопанного северянами в целях внезапного массированного вторжения на юг — и обнаруженного лишь по чистой случайности. Якобы таких было вскрыто несколько, но туристам показывали только один. В тоннель можно было спуститься — надев специальную каску и выслушав строгий инструктаж, в котором особо подчеркивался запрет на любого рода фотографии.

Ну, что я могу сказать… Насчет массированного вторжения — это, скорее всего, фантазии нашего гида в погонах — ну, или того, кто писал для него текст. Тоннель оказался узким и, местами, очень низким — никакая техника не пройдет, а пехота — разве что в колонне по одному. Сколько так можно скрытно перекинуть, пока не будешь обнаружен и уничтожен на выходе (а пристрелян вблизи границы, по словам все того же лейтенанта, был чуть ли не каждый квадратный сантиметр)? Взвод с легким вооружением? Роту? Такая себе вырисовывается массовость! Разве что небольшую диверсионную группу так можно заслать… Но точно не всесокрушающую армию вторжения!

В общем, мутновато все как-то выходило с этим тоннелем! И это во мне не северный патриотизм говорит — исключительно здравый смысл!

После тоннеля у нас было еще несколько остановок, но вот, наконец, настал кульминационный момент — посещение главной фишки всей экскурсии, так называемой Объединенной зоны безопасности. Того самого места, где в буквальном смысле слова Юг сходится с Севером.

Традиционно туристов сюда возили с обеих сторон 38-й параллели, но в 2019 году, после какого-то инцидента, южане делать это прекратили. Затем их примеру последовала и КНДР — под предлогом эпидемии «короны», но вскоре после отмены карантинных мер экскурсии с Севера возобновились. Юг свою паузу выдерживал дольше — но недавно смягчился и он. Не в последнюю очередь, думаю, из меркантильных соображений: тур с посещением Объединенной зоны безопасности обходился желающим в два с половиной раза дороже, чем без заезда в нее.

Как таковая, эта Объединенная зона безопасности — вернее, та ее часть, что нам показали — представляла собой пятачок едва сто на сто метров, зажатый между двумя достаточно сурового вида бетонными зданиями в три этажа каждое. Одно из них принадлежало южанам, другое — северянам. На полпути же между ними стояло в ряд несколько разделенных довольно широкими проходами продолговатых строений — эти были уже всего в один этаж высотой. Три, что по центру — ярко голубые, те, что по бокам — скучно серые. Ровно половина каждого из этих «домиков для переговоров», как их назвал наш гид, находилась на Юге, другая — уже на Севере.

В проходах между строениями стояли бравые пограничники южан — по два у углов зданий, один — посередке. Все — спинами к нам, лицом к «ленточке», до которой от них было метров десять, не больше.

Из вооружения у каждого стража границы имелась лишь кобура с пистолетом — что-то более серьезное в Объединенной зоне безопасности было под строгим запретом. Это к вопросу о нашем с Джу расчекрыженном пополам бронежилете.

С противоположной стороны охраны видно не было — и кто-то из туристов удивленно спросил, а где, мол, злые коммуняки. Гид самодовольно ответил в том ключе, что, типа, северяне безумно опасаются побегов своих солдат на Юг и стараются без нужды к самой границе не выдвигаться. По иронии, как раз под эти его слова из трехэтажного здания на той стороне вышли шестеро солдат с ведрами и кистями. Приблизившись к крайнему слева «домику для переговоров», они принялись красить возле него какие-то декоративные столбики.

А нас тем временем пригласили в соседний домик.

Первыми туда зашли два пограничника. Проследовав через все помещение — внутри, по сути, оказалась всего одна большая комната — они заперли на щеколду дверь на северную сторону. И встали там плечом к плечу, дополнительно перегородив проход. После чего в домик пустили уже нас — и помимо замерших у дальнего торца «переговорной» бдительных стражей нашим взорам открылся длинный стол красного дерева, аккурат по центру которого, как пояснил экскурсовод, и проходит граница.

Усмехнувшись, лейтенант заявил, что сейчас у нас есть уникальная возможность ненадолго оказаться на Севере — без риска загреметь в исправительно-трудовой лагерь — и предложил обойти вокруг этого самого стола. Народ с энтузиазмом откликнулся на приглашение, и вереницей двинулся вслед за гидом.

Защелкали камеры телефонов и затворы фотоаппаратов: в домике экскурсовод милостиво позволил фотографировать что угодно — тогда как снаружи объектив разрешалось направлять исключительно на сопредельную сторону, но ни в коем случае не в южном направлении. Одного нарушившего это правило туриста — судя по вычурной английской речи, британца — лейтенант уже успел заставить все нелегально «нащелканное» удалить.

Совершая обход стола вместе со всеми, мы с Джу проследовали всего в паре шагов от двери на Север. Запертой и надежно охраняемой. Ничего иного, однако, мы здесь найти и не ждали — и идти на самоубийственный прорыв грудь в грудь с пограничниками южан, понятно, не пытались.

Наше время настало чуть позже. Выведя группу из домика, ей дали несколько минут для памятных селфи на фоне зловещей КНДР. Толпа ломанулась к проходу между строениями… И тут внезапно с северной стороны послышались резкие крики: похоже, красившие столбы солдаты что-то вдруг между собой не поделили. Не иначе, у них там чуть до драки не дошло!

Внимание всех собравшихся тут же переключилось туда. Всего на какой-то миг, но отвлеклись и пограничники — и мы с Джу, только того и ждавшие, с места в карьер рванули к «ленточке». Мун Хи — сразу, я — мгновением позже, чтобы оказаться между ней и южанами и хоть как-то от них прикрыть.

Едва десяток шагов по мелкому гравию до обозначавшего рубеж невысокого бордюра, еще столько же — по песку на той стороне чтобы укрыться за домиком… Сколько на это нужно времени? Три-четыре секунды! Но стоявшему в центре прохода пограничнику их хватило, чтобы выхватить пистолет.

Загремели выстрелы.

Стреляй пограничник по ногам — шансы нас остановить у него, наверное, были бы отнюдь не нулевые (по изначальному плану, когда уходить должна была одна Джу, мне предстояло оказаться перед наиболее вероятным стрелком — тем самым, по центру — и «случайно» ему помешать) — но второпях тот пальнул в корпус, показавшийся ему, очевидно, более удобной мишенью. Что, впрочем, тоже было ожидаемо.

Первая пуля просвистела мимо, вторая тупым молотом ударила мне в спину — бронезащиту не пробив, но швырнув меня вперед и едва не повалив наземь. Почти чиркнув по грунту коленом, я все же кое-как сумел обойтись без падения — и не столько уже забежал, сколько нырнул головой вперед за угол голубого домика. Крепко влетев при этом макушкой в бедро остановившейся Джу — и чуть не вытолкнув ее тем самым уже в следующий потенциально простреливаемый проход. Но обошлось: резко вскинув руку, Мун Хи ухватилась на висевший рядом на стене наружный блок кондиционера — и удержалась в «мертвой зоне».

Тем временем, побросав кисти и ведра, к нам уже спешили солдаты северян. Южанам же осталось лишь кусать локти по ту сторону границы и в бессильной злобе осыпать нас оттуда изысканными ругательствами.

А мне что-то подумалось, что теперь экскурсии из Сеула в Объединенную зону безопасности наверняка снова отменят.

50. Утро нового дня

Войдя в двухкомнатный гостиничный номер, где по прибытии с границы мы с Джу провели на всем готовом почти двое суток, майор Хан повесил на спинку стула пошитую для меня парадную форму: рубашку, галстук, китель и брюки. Положил рядом ремень, поставил на пол уставные ботинки.

— Переодевайтесь, товарищ Чон, — кивнул он мне. — Пора ехать. Через час вас примет товарищ Ким Чен Ын.

Насчет предстоявшей встречи с Вождем — это для меня была вовсе не новость. А вот кое-что другое…

— Хм… Вы точно ничего не перепутали? — усмехнулся я, скептически разглядывая обновку.

Китель украшали мои старые награды — звезда Героя и Орден Государственного флага I степени. Но внимание я сейчас обратил вовсе не на них, а на погоны — зеленые, с двумя красными просветами и одной крупной серебристой звездочкой.

Майорские — такие же, как были и на плечах у самого Хана.

На Юг я, если что, отправлялся всего лишь лейтенантом. Ну ладно, если верить Лим, еще одна ступенька мне полагалась просто по факту перевода на службу в Управление 35-й Комнаты. Тогда, допустим, вернулся я уже старшим лейтенантом. Но чтобы сразу майором, перепрыгнув еще и через «капитана»… Я, вроде, не Юрий Гагарин, в космос не летал!

— Личное распоряжение товарища Ким Чен Ына, — развел руками мой собеседник. — И полагаю, для вас это только аванс, — веско добавил он.

Вот значит как? Ну что ж…

— Жду вас внизу, товарищ майор, — бросил мне между тем Хан — и вышел.

Я принялся расстегивать рубашку.

Из соседней комнаты выглянула Джу.

— Поздравляю, — с улыбкой кивнула она на форму на стуле. — Вот и меня в чинах обогнал!

— Тебе, по идее, тоже теперь майора дадут, — заметил на это я. — Как только оформишь переход в 35-ю. Так что будем на равных!

Тем временем Мун Хи подошла ближе, и, бросив возиться с рубашкой, я обхватил собеседницу за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. С полминуты мы так пробалансировали — между напрашивавшимся продолжением и необходимостью собираться в дорогу.

— Чон, — улучив момент, слегка отстранилась наконец Джу. — Тебя же сам товарищ Высший Руководитель ожидает!

— Может, немного потерпит? — выразительно прищурился на Мун Хи я.

— Чон! — с укоризной покачала головой она.

— Ну, как скажешь, — усмехнулся я, выпуская ее из своих объятий.

— Я же никуда не денусь, — немного виновато выговорила моя собеседница, на всякий случай отступая на шаг. — Буду ждать тебя здесь…

* * *

Спустя четверть часа, в новой, с иголочки, офицерской форме я вышел на улицу и сел в машину к майору Хану — чтобы ехать на персональную аудиенцию у товарища Ким Чен Ына.

Возможно, с нее я выйду, по сути, вторым человеком в стране — каковым еще недавно негласно считался здесь генерал Пак. А возможно, товарищ Высший Руководитель (однажды уже обжегшийся на том же Паке и, не исключено, за время, прошедшее с момента потери и нового обретения дочери, отчасти подрастерявший первоначальный благодарственный пыл) просто поздравит меня с присвоенным званием — и пожелает успешной службы на благо Родины…

Будь что будет!

Самое главное у меня уже и так имелось: моего возвращения ждала моя Джу. А все остальное — просто бонус!

Отказываться от которого я, понятно, тоже не собирался. Да и кто бы мне дал — отказаться. У того же майора Хана — и у его начальства — определенно были на меня большие виды…

А над Пхеньяном, золотя вершину пирамиды Рюгён, неспешно поднималось солнце. Начинался новый день.