Пылающий Север

Глава 10 ЛЕСНАЯ ОБОРОНА

В лесу становилось тесно. Бойцы, занявшие было оборону на дорогах, прорезающих полосу обеспечения, быстро сообразили, что всё пошло не так, как планировалось, и успели развернуться лицом к врагу, метившему им в тыл. Командующие лесными отрядами тоже сориентировались без задержки. Им было проще — лес ведь их вотчина, тем более в ситуации, когда враг, уже разок получив стрелу из кустов и копьём в спину, сообразил держаться подальше от опушки. Пехотинцев стали уводить в засеки почти сразу, как только отряд атаковали в спину.

Отступить удалось почти трём тысячам, и спаслось бы намного больше, если б враг не пустил в ход какую-то очень мощную магию. Она прокатилась по дороге из конца в конец, калеча и давя не успевших спастись людей. Странное дело, но в лес чары не сумели проникнуть. Или, может быть, не были для этого предназначены.

Я тут же связался с замком, чтоб передать новые сведения. С Яромиром мы почти не поговорили — он продолжал то ли сердиться, то ли бояться моего гнева, а я слишком торопился, полагая, что ещё многое нужно выяснить. Но замковые маги уже начали думать над новыми фактами. Надежда на то, что они сумеют раскусить эту вражескую тайну по моим путаным объяснениям, да ещё и полученным не из первых рук, если у кого и была, то не у меня. Однако пытаться всегда стоит.

Выясняя подробности произошедшего, я узнал и о том, почему же именно центральный отряд успел только высунуться из-за вала. Противник, не тратя времени даже на то, чтоб просто осмотреть затворившиеся замки переднего края обороны, пошёл на Ледяной предел через тракт, идущий на юг прямо от Младшего уступа. На приморский и озёрный тракты сперва никто даже не сунулся, и как раз там было время развернуть войска.

Лучше бы враг пошёл сразу по трём дорогам. Может, тогда без малого тысяча человек сохранила бы жизни…

Но что произошло, то произошло. Хорошо хоть уцелели те, которые уцелели.

— Как полагаешь, этих бойцов можно эффективно использовать здесь? — спросил я Инхи.

Тот позволил себе слегка покровительственную усмешку. Что ж, он имеет на неё право. Хоть я и командую всем спецназом Империи, зато он — мастер в своём деле и специфику этих мест знает лучше, чем я, фактический их создатель.

— Любого бойца можно эффективно использовать где угодно, если есть возможность хоть слегка его подучить. А мы их подучим. Можно, конечно, усилить ими гарнизон замка Младший уступ, но стоит ли ради такой цели использовать магические затворы, рассчитанные лишь на один раз? Может возникнуть намного более важная потребность.

— Согласен. Ничего, тут на них хватит провизии и снаряжения. И у тебя всегда будет свежее пополнение.

— Я думал об этом, милорд. Наверное, запасные части лучше расположить вдоль скал — ими удобнее будет сманеврировать в случае необходимости. То, что в лесах полно солдат, враг уже должен был понять. Разумеется, он не захочет оставить в тылу такую серьёзную для себя опасность.

— Если он вообще считает наши войска опасными. Замки-то они оставили в тылу.

— С замками дело другое. Всегда известно, где они расположены, откуда могут выйти войска, к тому же за воротами всегда будут наблюдать. А в случае с партизанами, засевшими в полосе обеспечения, ничего и никогда нельзя знать заранее. Даже мы сами не знаем, откуда ударим в следующий раз.

— Это верно. Но я всё думаю о той магии, о которой мне рассказали бойцы. По всему получается, что наш враг способен пустить в ход чародейства, которые в Империи неизвестны. Откуда ты знаешь, может, они окажутся в состоянии стереть полосу обеспечения с лица земли. Вместе с бойцами.

— Это возможно, — помедлив, признал Инхи. — Потому я бы предложил милорду не покидать подземелий. Это безопасно и разумно.

— Разумно, если бы у меня имелись средства связи хотя бы с ключевыми отрядами.

— Средства связи есть. Они магические, но если наш противник столь широко намерен использовать магию, наверное, наша неосторожность пройдёт незамеченной.

— Даже если и нет — сигналы можно принимать тогда, когда бойцы будут в глубине засеки.

— Так и сделаем. Если бы у меня была возможность оповестить отдалённые отряды о сложившейся в самом начале ситуации…

— Ничего бы не изменилось, милорд. Мы не могли бы действовать быстрее.

— Да. Но в другой ситуации… Словом, ты понимаешь. Возможность связаться с тобой и твоими коллегами в иной ситуации может спасти положение.

— Конечно, милорд.

И хранилище магических артефактов было вскрыто — одно из тех, к двери которого подходило лишь несколько личных знаков во всём графстве. В первую очередь — мой. По уставу использование чародейских предметов отрядами, действующими в тылу противника, было разрешено очень ограниченно. Однако устав ведь писался под моим присмотром. Я имел полное право его изменить, хотя бы частично и тем более временно.

В подземельях, ещё недавно казавшихся мне опасно необозримыми, коварными и противоестественно тихими (ещё с прежних времён во мне укоренилась нелюбовь к пещерам и всяческим лазам; я не страдал настоящей клаустрофобией, но дискомфорт испытывал), вдруг стало шумно. Люди здесь попадались буквально на каждом шагу. Аканш едва сумел отыскать для меня уголок, не забитый припасами и пригодный для того, чтоб можно было там устроиться хотя бы с относительным комфортом, в относительном уединении. Убеждая его, что это совсем не обязательно, я, однако, уже вполне верил, что мои отговорки — просто верх скромности и аскетизма.

Теперь мне было не пройти по коридору, чтоб передо мной не вытянулся в струнку один-другой боец, а то и целый десяток. Конечно, в основном здесь торчали легкораненые либо те, кого командиры партизанских отрядиков сочли не особо перспективными — слишком рослых и малоподвижных солдат. Это способны были тащить на себе тяжёлые доспехи и стоять стеной на пути конницы, но вот с ползаньем по-пластунски через кусты у них обстояло хуже. И поэтому их пока держали в запасе.

Всё это были отборные бойцы с отменной выучкой, правда, несколько однобокой. Глядя на них, я поневоле задумывался о том, что их, пожалуй, можно будет эффективно использовать в этой лесной войне, просто немного не так, как обычно. Например, вооружить бывших пехотинцев магическим оружием или хотя бы сильными арбалетами — для стрельбы не требуется умение ползать под кустами или нырять в расщелины.

Этот вопрос следовало обдумать.

А пока я осваивал магические карты. На них всего удобнее было наносить свежую информацию и корректировать её впоследствии. Используя средство связи, я получал сведения и из Уступов, и из Ледяного замка. Необходимость работать над картами примиряла с тем, что из подземелий я почти не выходил. А когда появлялся на открытом воздухе, не успевал даже в небо посмотреть. Чувствовалось, что командиры даже самых мелких отрядов хотят получить указания от меня лично. Им это очень льстило, и их можно было понять.

Картинка вырисовывалась не такая страшная, как мне подумалось сперва. Да, вражеская армия прорвалась почти к самым стенам Ледяного замка, вернее, к валам и первой линии обороны, первой низенькой стене, очерчивающей настолько обширный овал, что никому бы и в голову не пришло сделать её непрерывной. Строители возвели укрепления от побережья до скал и потом от скал до реки, потом до озера — словом, до любой естественной преграды, которая могла тоже послужить защитой. В дни лихорадочной подготовки там, где недоставало укреплений, были накатаны валы, выкопаны рвы и устроены ловушки. Даже кое-где сложили дополнительные стены — конечно, низенькие, но любая стена лучше, чем её отсутствие.

Враг встал перед этой линией обороны и пока не мог пробиться дальше. Яромир при поддержке моих людей, большинство из которых имели опыт настоящей войны и поэтому способны были чувствовать себя уверенно в нынешней ситуации, воевал вполне успешно. Мои ставленники в Уступах пока не отставали. Вылазки совершались более или менее регулярно и, конечно, так, чтоб их действия невозможно было предугадать. О каждой вылазке мне аккуратно докладывали. Опосредованно наблюдая происходящее со стороны, я от отчаяния постепенно переходил к надежде.

Эту надежду в изрядной степени поддерживало то, что враг весьма ограниченно использовал магию. Да, заклинания были мощные, но они проходили только по открытому пространству и гасли сразу же за опушкой — моим бойцам достаточно было отступить поглубже в лес. Вскоре пришло сообщение из замка, что и довольно стандартный магический щит гасит их вполне успешно, если он поставлен не посреди луга, а поверх вала. Чем-то басурманские чары невзлюбили нашу пересечённую местность. Может, это и есть их слабина?

Жаль, в бою нельзя по-быстрому вырыть окопчик, если увидел, что твой противник-маг напыжился, чтоб засандалить в тебя каким-нибудь крепким колдовством.

— Сомневаюсь, стоит ли вообще рассчитывать на это. — Старший замковый маг без особого желания пустился в рассуждения. — Энергетика действующих заклинаний, которые мы могли наблюдать, такова, что ей успешно противостоит естественная энергия организованной растительности. В смысле — одиноко стоящее дерево на прохождение мощных чар не повлияет, но густой лес — да. Однако у врага может быть в запасе что-то более серьёзное.

— Естественно. Однако их заклинания гаснут и на валу, если вал защищён.

— Преждевременно делать выводы. Защита переднего края продумывается с расчётом на довольно мощные атаки, возможно, потому она и действенна. И полагаю, есть многое из того, что мы пока не знаем.

— Да. Мы ещё слишком мало знаем об их магии, — согласился я. И продолжил этот разговор чуть позже — уже с Аканшем. — Уж для них-то собственные ограничения у собственных боевых заклинаний — не тайна. Всё они знают. То есть пока просто не обращают внимания на наших ребят.

— На лесовиков?

— Именно. Но ведь их трудно не замечать. Да и опасно. Они ведь для того и придуманы, чтоб в спину бить. Значит, наш противник готовит какую-то пакость. Воздушных войск у них нет. Значит, наземное нападение. И, возможно, даже магическое.

— Это лишь предположение. Надо бы распорядиться насчёт захвата какого-нибудь значимого пленника. Для допроса. Стоит обременить этим заданием самых лучших бойцов. Таково моё мнение.

— Нет. Наоборот, распорядись, чтоб наши отошли поглубже в лес и не отсвечивали пока. Вот бы мне самому за «языком» сходить.

— Не может быть и речи. О чём ты говоришь?!

— Ну положим, это опять же буду решать только я. И неважно — говорить ли или делать. Эх, мне б сюда мои личные два десятка спецназовцев — Эфирных и Лис. Мы бы с ними… Ну ладно. Придётся отобрать и подготовить замену из тех, кто тут есть… Хочу напомнить, Аканш, что я до сих пор ещё относительно магически чист. Единственный подобный феномен во всей Империи. Логически рассуждая, делаем вывод, что такие, как я, магически инертные люди, у наших врагов на родине тоже вряд ли водятся. И это мой личный козырь, но только в тесной схватке. Когда чародей уж явно не пустит в ход объективно калечащие и убивающие чары, потому что в противном случае его тоже зацепит. Поэтому не надо на меня так смотреть.

— Это безумие — то, что ты задумал!

— Война по определению безумие, когда берёшь её в масштабе человеческого мировосприятия, а не стратегических прикидок на картах… Думаешь, мне не страшно? Ошибаешься. Страшно. Но надо. Судя по тому, что сообщают из Ледяного замка — а им сверху виднее — вражеские войска кучкуются поблизости от леса. Зачем бы? Так ведь наоборот опаснее. Наши в любой момент могут ударить из чащи, нашим намного удобнее атаковать тех, кто рядом. Значит, противник затевает против нас пакость. Это надо прояснить.

— Положим, твоё участие в захвате разумно, если мы будем планировать взятие в плен вражеского чародея. Но зачем он нам? Нам бы обычного офицерика.

— Маг нужен. И очень нужен. Необходимо знать, на что же ещё они способны.

— Нам — подчеркну — пленный маг без надобности. Как мы его переправим в Ледяной? Только тамошние маги способны квалифицированно его допросить и выяснить интересующие нас подробности.

— Ты прав лишь отчасти. Есть ведь Младший уступ. Там маги послабее, но тоже толковые. Однако и за офицериками пока лезть преждевременно. Пусть наши поостерегутся. Я должен сперва оценить ситуацию. Потому что, уверен, офицерики скоро сами придут. Как бы ещё наших не похватали.

— Понял. То есть в случае опасности…

— Отступать под защиту засеки. Пусть втолкуют это новичкам. Они теперь не пехота, которая «ни шагу назад, позади Москва».

— Кто позади?

— Да неважно.

Я вышел из подземелий влажным и пасмурным утром, таким промозглым, что хотелось завернуться поплотнее в плащ и закатиться куда-нибудь под ёлочку на пригорке посуше. Хотя бы то хорошо, что ходьба грела, на этот раз было решено обойтись без лошадей и добираться до нужного места на своих двоих. Ароматы леса буквально оглушили меня — за неделю я успел привыкнуть к пресному и поразительно никакому воздуху командных пещер. Неуверенным ветерком можно было умываться, он казался не потоком эфира, а глубоким и пенистым горным ручьём.

Должно быть, ребятам, ночевавшим сегодня в лесу, пришлось несладко. Промокли, небось, продрогли…

Сопровождавшие меня бойцы тащили с собой кое-какое магическое оборудование. Было-то их всего пятнадцать человек — мои телохранители да бывшие пехотинцы из тех, что на взгляд Аканша потолковее — но в узких лесных лабиринтах засек казалось, будто за мной топает целая маленькая армия. И топает-то как-то больно активно. Шумно.

Помощник Инхи, которого звали Осмеш и который не хуже своего начальства знал каждый уголок центральной части леса, показывал путь, вообще не сверяясь с картой. Он пытался объяснить мне закономерность, по которой через лабиринт следовало прокладывать безопасный путь, но я не сумел понять. Это успокаивало. Ну допустим, возьмёт наш враг Осмеша в плен. Ну убедит разъяснить им эту закономерность. Парень не сумеет сделать это для них лучше, чем для меня. Они тем более его не поймут. А как проводник он едва ли будет пользоваться доверием. И о долге, конечно, не забудет.

— Мы к вечеру-то доберёмся до нужного места? — спросил я его.

— Не уверен, милорд.

— Эх… Ну ладно.

Я прикидывал, что самое лучшее — разместиться в центре одного из лабиринтов поближе к краю полосы обеспечения и, развернув оборудование, попробовать разглядеть, что ж там творят наши опасные соседи. Аканш взглядом много что сказал мне по поводу моего решения. Но открыто спорить не стал. В сложившейся ситуации всё, в общем-то, было верно. Бойцы лесных отрядов не имели своей разведки и магов, среди них мало кто умел хоть как-то пользоваться магической техникой. В большинстве это командиры отрядов, они не могли бросить своих людей и отправиться ублаготворять меня информацией. То есть, конечно, если прикажу — выполнят. Но я не прикажу.

Важно было и то, что только я обладал полной информацией и мог делать выводы на месте, и сразу же на месте раздать распоряжения по магической связи. Экономия времени на войне иногда решает всё. Словом, оправдать свой поступок я мог без труда. В действительности же мне обрыдло подземелье, и захотелось хоть какой-нибудь деятельности. Надо ж было так по-глупому застрять в лесах…

Леса были обширны, и, юля между ловушками, частоколами и завалами, я думал, что уже совсем не в восторге при виде размеров и масштабов сорганизованной полосы обеспечения. Очень весело, когда приходится мерить всё это хозяйство шагами. Да ещё и на нервах.

— Уже немного осталось, — повеселел Осмеш.

Но когда мы всё же добрались до домишки в глубине лабиринта, обнаружили там всего одного бойца, раненого и слегка ошалевшего. Он даже не смог выпрямиться передо мной, хотя пытался, но вполне обстоятельно доложил, что противник уже два раза пытался проникнуть в глубину леса. Кое-кто напоролся на ловушки, но в большинстве чужаки успевали отойти и раненых своих увести.

— А у вас много раненых и убитых?

— Раненых и убитых по одному, милорд. Пленных нет.

— Что ж, исход терпимый. Остальные на местах?

— Да, милорд.

— Разворачивай аппаратуру.

— Милорд, вот-вот начнёт темнеть.

— Что успеем, то и увидим. Делайте!

Пока бойцы всё устанавливали и разворачивали, я ходил кругами и боролся с желанием на самом деле просто пойти и посмотреть, без всяких таких магических причиндалов. Нет, нельзя. Неразумно.

Чуть позже появился и командир отряда — серый от усталости немолодой офицер, которого я совсем не помнил, хотя он, конечно, из числа моих людей. Откуда тут взяться другим? Он отсалютовал по всем правилам, но смотрел сумрачно и без приязни. Наверное, не понимал, что тут делать столь высокому начальству, и ждал только пустой траты времени на объяснения и доклады.

— Они лезут наобум, как считаешь? — начал я, опустив все приветствия. — Они не знают, куда идти?

— Они прощупывают, милорд.

— И как? Успешно?

— Пока сложно сказать.

— Ну это понятно. Магии много применяют?

— Заметно. — Чувствовалось, что разговоры ему вести не хочется. Может быть, боевая обстановка дала ему ощущение, что формальностями можно пренебречь, но в целом его отстранённость и недружелюбие привели меня в недоумение. Вот, кстати — я успел совершенно от этого отвыкнуть.

— Угу. Закончили, ребята?

— Да, милорд.

— Ну посмотрим.

Разворачивая экран, я подгонял ток магии своим личным знаком. Светить своё местоположение длящимся и стабильным магическим импульсом неумно. В общем-то, это не имеет значения в ситуации, когда враг всё равно пытается пробиться к нам, причём это происходит к нашей выгоде. Но всё-таки правила ведь придумывались умными, много повидавшими людьми. Их соображениями и теперь не стоит пренебрегать.

Магический взор полз над кронами деревьев, потом показал опушку. Мда, видно маловато. Что это за туман?

— Можно предположить, что враг счёл нужным прикрыть свои позиции от посторонних взглядов. Магически, — высказался командир лесного отряда.

— Ладно, попробуем так. — Я сдвинул один кристалл, второй, прикоснувшись личным знаком к третьему, прибавил наличной энергии. Артефакт мог работать в таком режиме очень недолго, и есть вероятность, что потом он откажется действовать вовсе, к тому же «выхлоп» будет более чем заметный. Но меня это волновало мало. Я пришёл сюда посмотреть — и я посмотрю. — Ну вот. Так-то лучше. Мда… Слишком много отрядов, очевидно, что они задумали какую-то хитрость. Чужаки… У чужаков их всегда полным-полно в запасе.

— Кому как не милорду это знать.

— Кхм. — Я оценил собеседника взглядом. — Как тебя зовут? Откуда родом?

— Нитшуф, милорд. Из Баркабира. — По глазам было видно, что он ждёт для себя чего угодно. Слегка побледнел, но смотрит упрямо и даже с вызовом. Небось ожидает, что я сейчас вывалю шашку из ножен и примусь рубить его в капусту. Ну-ну…

— Знавал я одного Нитшуфа. Но это определённо не ты.

— В моих краях это имя распространённое, милорд. Нитшуфов много.

— Верю. Ты всегда был таким — дерзким на разговор? Или ко мне какие-то претензии имеешь?

— Прошу прощения, милорд.

— Думаешь, это ответ, Нитшуф?

— Никак нет, милорд. Я забылся, прошу прощения, милорд.

Мне осталось лишь пожать плечами. Можно, конечно, нажать, но правду я всё равно не услышу, а выглядеть буду по-дурацки, по крайней мере, в собственных глазах. Да и какая разница. Это даже лучше, что человек, с которым я имею дело, не скрывает своего отношения ко мне. Он откровенен, а от таких не приходится ждать удара в спину. Правильно, они предпочитают бить в лицо.

— Передай знаки различия своему помощнику. Кто тут помощник командира. Ты? Теперь ты командир. Нитшуф будет служить рядовым бойцом под твоим началом. Забери у него знаки различия и меч. Дай ему свой. Вот так.

— Слушаю, милорд. — Судя по лицам, солдаты ожидали куда более страшной расправы и теперь выдохнули с облегчением. Жаль, что этот баркабирец так несдержан и столь презрительно смотрит на требования устава. Судя по реакции его недавних подчинённых, командиром он был неплохим.

— Так, значит, наш противник к чему-то такому готовится. Возможно, хитрость будет магическая. Но не обязательно. — Я лишь рассуждал вслух, поглядывая на сопровождавших меня людей — может, у них какая гениальная идея проклюнется. Рассуждать о магии мне не стоило, я ведь ничего в ней не понимал. Но они-то могут ориентироваться в вопросе лучше.

Вот только бойцы молчали. Может, потому, что их никто не спрашивал или на самом деле нечего сказать.

— Ладно… Как тебя зовут, новый командир?

— Хидхеб, милорд.

— Твои солдаты на своих местах?

— Да, милорд.

— Пусть смотрят в оба. Сменяться регулярно — свежий дозорный полезнее уставшего. Можешь моих сопровождающих отправлять на смену своим людям. Те, которым нельзя от меня отходить ни на шаг, тебе об этом скажут.

— Благодарю, милорд. Слушаюсь, милорд.

Туман, сдёрнутый было напором магии, сгущался снова. Может, ребята почувствовали, что на них смотрят? Теперь будут знать. В глубине души шевельнулось сожаление, что такую важную, как теперь предполагаю, возможность прохлопал ушами ради ерунды, по большому-то счёту. Теперь враг знает, что мы можем и вот так. В следующий раз эта штука уже не прокатит. А я, использовав её сейчас, узнал лишь то, о чём и так догадывался.

Потихоньку смеркалось. Мы и так-то добрались до нужного места к вечеру, так что ночная тьма не заставит себя долго ждать. А вместе с нею и ночная прохлада. Здесь вам не юг, и слава богу. Хоть есть возможность продышаться. Машинально я принялся подсчитывать, сколько же времени у нас есть, чтоб повоевать с минимальным комфортом. Пожалуй, чуть более полутора месяцев, но ближе к концу ночи станут ещё холоднее, и если не для меня, то для многих из моих людей это станет настоящей проблемой.

— Милорд собирается оставаться здесь на ночь? — спросил меня один из моих телохранителей, Ашад.

— Пожалуй. Сорганизуй сеанс связи с командным пунктом. Перекинусь парой слов с Аканшем… Что — уже готово? Да, сейчас… Мои приветствия, дружище. Значит, ситуация следующая. — И я подробно изложил то, что увидел, а также свои соображения. — Есть такие же скопления войск в других местах?

— Есть. Почти у самого побережья. У Заводи век.

— Итого, значит, только в двух местах…

— Милорду нужно возвращаться.

— Нас никто не слышит, переходи на «ты»! Завтра же отправлюсь обратно. Ночью по засекам ходить не собираюсь.

— Естественно, понимаю. Но сразу же на рассвете…

— Разберусь сам, что и когда мне делать. Если вдруг возникнет опасная или внештатная ситуация, сигнал тревоги я отправлю тебе, а ты уж транслируй всем, но с толком.

— Я сманеврирую резервом. Не буду дёргать лесовиков. Они все на своих местах и давно наготове. Пусть там и остаются.

— Делай, как считаешь нужным, мне по таким мелочам не докладывайся. Всё. — Я прервал связь и, поглаживая переплетение хрустальных трубок, плотное, как точёный из камня ажурный орнамент, посмотрел на Осмеша. — Вот что… Можешь меня провести по засекам ночью?

— Хоть с завязанными глазами, милорд. Желаете вернуться обратно?

— Ни в коем случае. Хочу взглянуть, что они там городят. Сверху было плохо видно. Хорошо бы ночью пройти часть пути, чтоб к передним наблюдательным пунктам выйти до рассвета. Нет, дальше я не сунусь, очень надо. Но взглянуть должен. Могу, например, на дерево влезть и посмотреть оттуда.

— Могут снять стрелой. У них вроде есть дальнобойные арбалеты.

— Ты прав. Значит, попробую с земли посмотреть. Из кустов.

— Они могут пойти на нас сразу же после рассвета. И тогда милорд окажется в атакуемой зоне.

— Надеюсь, что так. Мне б хоть одним глазом взглянуть. Я бы уже многое мог понять и рассказать потом своим магам. А самой магии не очень-то боюсь. В этом преимущество «чистого».

— Чары наверняка будут действовать массово, на местность. От таких чистота не защитит.

— Ну если б они могли выжечь лес, давно б уже это сделали. Либо не могут, либо почему-то не хотят. Значит, это будет что-то, нацеленное чисто на людей. Но на обычных, не инертных в магическом плане людей. На таких, как я, маги никогда не рассчитывают.

— Боюсь, что не разбираюсь в таких вещах, милорд, — признался Осмеш.

— Поэтому просто проведи туда, куда я сказал.

— Прошу прощения. Слушаюсь.

Что ж, дежурная фраза, которую в ближайшее время окружающие не забудут, как и протокольные правила общения с такими шишками, как я. Никому больше не хочется быть разжалованным или наказанным как-то иначе.

Мы поужинали из общего котла, хотя на этом пришлось настаивать. В кладовой при домишке-убежище имелось некоторое количество деликатесов, по уставу предназначенных для раненых, ведь раненые бывают разные, и нужно им разное. Мне собирались готовить именно из этих припасов, даже не спрашивая моё мнение на сей счёт. Но я категорически приказал спрятать всё вынутое обратно и с удовольствием навернул обычной мясной каши. И вовсе не потому, что хотел как-то по-особенному выглядеть в глазах этих людей, хотя мнение солдат о моей особе всегда меня интересовало.

Просто иногда хотелось и простой пищи взять в рот. Пожалуй, после путешествия по северным лесам и сидения в подземельях, где тоже хватало экзотических угощений, словно специально запасённых для высочайшей инспекции, у меня долго ещё будет стойкое неприятие изысканных яств в походных условиях.

Лёг спать буквально на пару часов, уставший до трясучки, но после заката безропотно поднялся, на равных с телохранителями выбрал и взвалил на себя сумку с вещами и припасами. Даст судьба, в случае нападения меня не отличат от моих спутников. Чем я вообще могу так уж значительно выделиться на их фоне? Одет и обут я, как они. Снаряжён примерно так же. По перстню на пальце, конечно, меня отличит любой имперец, но они-то не имперцы. Ещё меч — моё оружие по-настоящему великолепно. Однако чужаки и в местном оружии, по идее, разбираться не должны, на глаз разве отличат дорогое и роскошное от простого и функционального, если первое не помечено, как корова колокольчиками, золотой отделкой и вставками из драгоценных камней? Нет, конечно.

Ночной лес всегда заставлял меня нервничать. Я вырос на севере, где ночная тьма летом — скорее исключение, чем правило. Но даже под Архангельском, где я родился и вырос, ночью в лесу бывало… темновато. Плохо видно. И меня, городского жителя, это выбешивало. Здесь, в Серте, гуляя после полуночи в густой чаще, можно было с некоторым трудом различить стволы и не влепиться в них башкой. Но это всё. Кусты, кочки и ямы под ногами отыскивай хоть на ощупь, можешь по-настоящему прочувствовать, что такое — внезапно ослепнуть.

Правда, Осмеш без труда решил эту проблему. Дождался, когда на западе погаснет последний багрянец в густой зелени древесных крон, когда вокруг сгустится относительно непроглядная тьма, и вынул пузырёк с уже знакомым мне средством.

— По капле на ладонь, — тихо предупредил он, гася рукой магический факел. — Прошу милорда принять средство первым.

Я слизнул с пальцев неприятное на вкус лекарство, и свет звёзд ударил мне в лицо. Он был рассеянным, затуманенным, потому что небо постепенно затягивали облака, но это не ослабляло, а лишь размазывало свет по всему небосклону. Теперь для меня он сиял, как одна огромная люминесцентная лампа. К этому просто надо было привыкнуть.

Я вспомнил вдруг ночное небо у себя на родине. Оно было совсем иным, потому что снизу его всегда подпирали негаснущие огни большого города. Примерно так я сейчас и видел, как бывало во время прогулки по ночной Москве (Архангельск в этом смысле плёлся далеко в хвосте). Но поправка — там были и фонари, и витрины, и рекламы с подсветками домов, и чужие окна, источающие электрическое сияние. А здесь — только усилившаяся в десятки раз способность человеческого глаза воспринимать самые лёгкие намёки на свет.

Она как раз должна была иссякнуть к рассвету.

— Сюда. — Осмеш стал деловит и даже резок. — И вот сюда.

Теперь, в нынешнем восприятии, лабиринт засеки казался по-настоящему чародейским. Эти завалы воспринимались как стены, увитые драгоценным плющом, как своды замка, в котором живут или служат своим богам застывшие в трепетном восторге великаны-деревья. Небо, расстелившееся поверх крон, сыпало вниз пригоршни холодных искр — может быть, это какие-нибудь светляки, или мусор, или незаметно конденсируется ночная влага. А может, всё сразу. Но, шагая и поглядывая по сторонам, я уже нисколько не жалел, что лишён ночного отдыха. Это зрелище стоит того, чтоб его увидеть.

Дожидаясь, пока рассветёт, мы засели за одним из частоколов. Пока средство ночного зрения не прекратит действовать, нам к нашим же дозорным соваться нельзя — у них наверняка есть средства освещения, и они захотят рассмотреть новоприбывших. Так требует устав. А одного луча магической лампы хватит, чтоб всех нас ослепить, и даже плотно стиснутые веки не помогут.

К утру начался лёгкий дождик, и пригоршни искр превратились в настоящий водопад света, бесконечный поток бриллиантов, сыплющихся на землю и в падении играющих мириадами граней, мириадами оттенков. Прикрывая глаза от сияния, я подумал, что по окончании войны обязательно закажу для жены комплект украшений с драгоценными камнями, самый красивый, какой смогу добыть, и самые дорогие кружева. И вообще всё, что она захочет.

— Светает, — прошептал Осмеш. — Милорд замёрз?

— Как все. Ничего. Парни — размяться?

Глаза наконец перестало резать. Очень вовремя — свет нисходил всё увереннее, до рассвета оставалась сущая ерунда. Нащупывая ногой тропку, проводник повёл нас дальше, не забывая время от времени посвистывать — наверное, для дозорных. Один из наблюдателей специально высунулся из зарослей, чтобы показаться нам, но тут же спрятался обратно. Да, всё правильно.

— Думаю, милорд, это самое лучшее место, чтоб пытаться что-нибудь увидеть. Только надо подняться наверх, вот на ту площадку. С этой стороны — удобнее всего.

— Не смешно, — заявил я через несколько минут. — Я вижу лес. Завал с частоколом. И всё. Есть наблюдательные пункты поближе?

— Милорд… Да, есть, но оттуда обзор узкий, и там место только на одного. Он предназначен для того, чтоб известить о начале атаки и сразу уходить.

— Значит, оттуда видна опушка!

— Нет, милорд. Только начало лабиринта.

— Хм…

Я глубоко задумался. Здравый смысл и чувство долга во мне намертво схлестнулись с тем, что можно было назвать самоуверенностью? Нет, пожалуй, всё же нет. Скорее — гипертрофировавшимся за минувшие годы чувством ответственности. Эти три чувства рвали меня в разные стороны, и я никак не мог решиться. Лезть вперёд — не моя работа. Уходить — тоже нет сил. Нужно сперва разобраться в ситуации. Ответственность-то за всё происходящее несу я.

Но мне так и не довелось узнать, к чему бы пришёл мой разум, взвешивая разные аргументы, если б ему никто не помешал. Впереди послышался лёгкий шорох — при этом тишина, ни звука с переднего дозорного пункта — а потом что-то засветилось впереди. Удивиться я едва успел — красноватый блеск обрёл форму, и в нашу сторону ринулось ярко полыхающее пламенем длинное гибкое тело. Оно добралось до одного из завалов, ощетинившегося кольями, и, врезавшись, разметало его, разбившись и само на клочья огня. Эти клочья, разлетевшись, пропали в живой листве, погасли в стволах.

Я в панике оглянулся на Осмеша. Он тоже смотрел на меня неестественно округлившимися глазами мультяшного кота.

— Что это, ёкарный бабай?!

Снова зашуршало. На этот раз за вспышкой, расшвырявшей следующую часть завала, последовал дикий вопль, впрочем, быстро оборвавшийся. Удивительно, но и по столь короткому звуку уже можно понять, что орёт кто-то, разговаривающий на одном с тобой языке. Да, на одном со мной. В смысле, на имперском торговом.

Объятые пламенем тела теперь ползли один за другим. От располагающегося прямо перед нашим наблюдательным пунктом заграждения вскоре не осталось почти ничего, кроме маловразумительной груды деревянного хлама, благополучно засыпавшего с верхом ямы-ловушки. Но ни одно из живых, стоящих на корню деревьев даже не дымилось. Удивительно, но этот факт сразу бросился в глаза. Вот он, повод сказать, что я был прав — лес наши враги поджигать либо не могут, либо категорически не хотят.

Но у них и без того, как мы видим, есть против нас средство.

— Объявляй тревогу, — коротко гаркнул я Осмешу. — Общую. Всем бойцам — отступать!

И стряхнул с себя цепкую руку телохранителя, который явно вознамерился в соответствии с должностными инструкциями уволакивать высокопоставленного клиента в безопасное место. Вернее, даже не стряхнул, а крепко так вывернул, потому что иначе он бы меня ни за что не отпустил. После чего спрыгнул вниз с помоста.

Сзади мелким горохом рассыпались ругательства — что ж, моих телохранителей можно понять. Вблизи огненное существо оказалось намного крупнее, чем я мог предполагать. Сперва я ошалел от неожиданности, но тело, как всегда, сработало само, без подсказки разума. Миг — и клинок вылетел из ножен, как снаряд из дула. Огненное существо я встретил «широким винтом» — одним из тех приёмов, которые так назывались. Меня оглушило звуком, который, странное дело, пришлось воспринять скорее кожей, чем слухом, в лицо плеснул жар и стремительно иссяк. Развернувшись в пятках, я осознал, что всё ещё цел. Значит, получилось.

Потом вспомнилось, что мой меч — не просто себе железяка великолепной выделки, которую ни сломать, ни погнуть, но и предмет, напитанный чародейством. Которое вполне способно противодействовать чародейству же.

Эта мысль не просто подбодрила — она помогла сознанию проясниться. Я вдруг увидел лес как поле боя и скользящих мимо меня огненных червей — самых обычных врагов, которых можно сокрушить, нужны лишь ловкость и сноровка. Да, именно так выглядели эти существа — как огромные пламенные черви, плывущие над мхом и травой и взламывающие любую преграду, которая вставала на их пути. Любую, кроме естественной. И с каждым мгновением существ становилось всё больше и больше. Вокруг разверзался настоящий ад, и только для меня он не стал огненным.

Судя по всему, тревога действительно была объявлена, потому что за моей спиной стали появляться люди — сбегаться откуда-то из глубин леса. И прибегали они лишь для того, чтоб уже здесь с дикими воплями сдать назад или погибнуть на месте. В бешенстве я обернулся, чтоб повторить свой приказ, но опять рефлексы сработали помимо моей воли — огненный червь встретился с моим клинком и отшвырнул меня на груду искрошенного в щепу дерева. И на что-то мягкое.

Интересно, как этот-то боец умудрился уцелеть? Хорошо ещё, что не зашибся насмерть.

— Какого чёрта? — заорал я, глядя в его остекленевшие от изумления глаза. — Сказал ведь — отступать! Хей, вы!

Это был сигнал для моих телохранителей. Все девятеро экипированы как положено, то есть при них имеется чародейское оружие, а кроме того, их наручи способны отражать заклятия, как и мой клинок. Чужая магия для них смертельна, но и опыта противодействия чарам побольше, чем у меня. Собственно, их специально готовят так, чтоб они могли защитить своего сеньора от любого нападения. В первую очередь защитить, а уж навыки магической или физической атак демонстрировать лишь во вторую очередь. Конечно, их обучали драться. Но это умение было вторично.

И всё-таки я на интуиции понял, что их помощь именно сейчас мне будет наиболее полезна. И дело было не только в спасении моей шкуры. Теперь я вдруг осознал, что если атака огненных червей продлится, то от наших лесных укреплений и от засевших в них людях не останется даже воспоминаний. И, может быть, в масштабах войны этот эпизод не имеет ни малейшего значения… Но я не могу. Просто не могу бросить их здесь, если мне кажется, будто в моих силах что-то сделать.

А что я способен сделать?

Ещё одному пламенному червю снёс голову (или что там у него имелось), и осколки пламени разметало по траве. Часть из них мои бойцы отразили безупречно. Расчистив пространство от завалов и буреломов, а заодно и от части кустов, черви открыли мне обзор. Лес спускался с пологого холма, и у его подножия было темным-темно от войск. Но, правда, на изрядном удалении от опушки.

Да плевать мне на них!

— За мной, — скомандовал я, хоть можно было и помолчать. Мои телохранители вынуждены будут идти за мной, куда бы я ни пошёл. Такова их работа, их долг и их судьба.

Вокруг становилось тесно от червей, и каждый из них нёс гибель кому-то из моих людей — из тех, что не успели убежать. Можно, конечно, сейчас какое-то время поизображать из себя Шварценеггера: стоять и колоть на искры каждого пролетающего мимо. Но надолго не хватит даже меня с моей выучкой. Тут нужно придумать что-то глобальное. И, вертясь волчком, позволяя телу вспоминать приём за приёмом, в том числе и те, которые рассчитаны на отбивание стрел и всякой боевой метательной мелкоты, я пытался думать.

Получалось так себе.

Однако скоро на свет появилась вполне логичная мысль, что у этого потока саламандр должен быть какой-то источник. А раз так, значит, можно попробовать его раздолбать. Но сначала надо отыскать. А вот это будет весьма опасное занятие.

Но делать нечего.

— Милорд, прошу вас, — задыхаясь, выронил один из моих телохранителей. Кажется, Ашад.

Я хотел сказать ему, что отговаривать меня бесполезно, но не успел — ещё один червь нацелился на мою особу, а следом за ним ещё два — в мой эскорт. Отбившись, я завернул за ствол дерева и, прижавшись к нему, попытался перехватить дыхание. Саламандры мчались почти сплошным потоком, а может быть, мне просто так казалось. И моё нахождение в относительной безопасности под защитой древесного гиганта, кажется, будет стоит нескольких жизней.

Да блин!..

— Милорд, необходимо возвращаться.

— Я собираюсь идти вперёд, и каждый из вас будет делать то, что сможет, чтоб помочь мне. Внимание, я буду подавать сигналы левой рукой.

— Да, милорд. — Ашад, кажется, подавился услышанным, но возражать не смог бы даже чисто физически — я уже сорвался с места.

Мне никогда раньше не приходилось так тяжело. Впервые я всем своим естеством ощутил границу собственных возможностей, столь щедро расширенных усилиями семейства Одей. Оглядываться на телохранителей у меня не было возможности, но я спиной чувствовал, что у меня есть команда. И, хотя это меня едва ли приободряло по-настоящему, всё-таки не так страшно было нестись прямо туда, где рядами встали вражеские войска. Один в поле не воин, даже если он так круто машет мечом, как я. Но десятеро, даст бог, смогут хотя бы показать себя.

Как бы ни придавил меня вполне естественный страх, оказавшись на опушке, я даже шаг задержал. Зрелище действительно потрясало. Саламандры одна за другой рождались у ног человека, стоявшего почти в полном одиночестве. Казалось, будто он стоит на облаке огня, сам охваченный огнём, словно мантией. Особенно ярко пламя полыхало на тёмном фоне, ведь сзади чужака подпирали две огромные телеги… Нет, не телеги, а фургоны со снятыми тентами. На фургонах даже, кажется, что-то лежало, но чтоб рассмотреть подробности, мне потребовалось бы больше времени, чем имелось. Куда больше моего внимания требовало то, что за фургонами, кажется, прятались люди. Солдаты, конечно. Интересно, почему они именно там, а не впереди, на виду.

Впрочем, мне ведь и так понятно, почему они там. Сторонятся магии, рождённой усилиями своего чародея. Тем лучше.

Кидаясь вперёд, ныряя между плотно стиснувшимися червями, многие из которых явно пытались на меня отреагировать и поближе со мной познакомился, я левой рукой попытался дать своим телохранителям понять, что им следует делать. Уверенности, что это удалось, у меня не было. Но разве есть у меня возможность остановиться и сделать всё как положено? Что уж тут поделать…

Как ни странно, бежать пришлось недалеко. Это расстояние я покрыл меньше чем за минуту и слишком быстро оказался на опасном расстоянии от мага, даже успел заметить на его лице, сосредоточённом до скульптурности, удивление и страх. Пришлось в какой-то момент распластаться по земле, пропуская мимо очередного червя, а потом вскочить — и проатаковать другое огненное создание. Существо разметало на осколки, и чародей, явно не ожидавший подлянки, отшатнулся к колесу фургона.

Этого-то мне и было нужно, чтоб одним прыжком сблизиться с ним. Оказалось, что принципы чародейства у чужаков сходны с имперскими — моё нападение прервало состояние сосредоточения, и поток саламандр иссяк. Зато теперь ничто не могло помешать врагу пустить свою магию в ход, чтоб адресно уничтожить меня. Надо было сразу помешать ему в его чародействе, которое для меня определённо опасно. И для этого следовало сойтись с ним на длину меча. Не станет же парень организовывать, например, мощный вихрь огня всего в шаге от своей драгоценной особы!

Но на всякий случай стоит быть настороже.

Маг едва успел выставить щит. Толку от такого щита для защиты от меня было бы мало, но тут значимым оказался импульс. Меня слегка оттолкнуло, и это дало чародею возможность собраться в мыслями. Он закричал что-то, наверное, призывая тех самых бойцов, что дежурили за фургонами. Мне оставалось лишь надеяться, что хоть кто-то из моих телохранителей уцелел. Только на них я мог рассчитывать в этом деле — они должны взять на себя охрану мага, иначе мне крышка.

Само собой, приходилось помнить и о том, что регулярные силы вражеской армии находятся совсем близко. И они, конечно, вмешаются, как только осознают, что дело пошло не так, как ему следовало идти. Значит, у меня в запасе совсем мало времени.

Чародей из последних сил пытался сопротивляться. Чувствовалось, что он старается пустить в ход всю магию, какую только может. От каждого заклинания я педантично отмахивался мечом, не желая на своей шкуре проверять, которое из них подействует даже на инертного в магическом плане человека. То бишь, на меня. Правда, только отмахиваться оказалось недостаточно. После того, как одно из заклятий рвануло мне плечо, словно напавший исподтишка взбесившийся хорёк, я стал осторожнее. И отчасти сам взбесился.

Обойдя очередную невнятную вспышку, развернулся, прошёл сквозь машинально и потому кое-как выставленную защиту и оказался совсем рядом с противником. Такую возможность, конечно, нельзя было упускать. И тут не требовалось особого мастерства, ведь я инертен, а у мага, похоже, больше ничего заковыристого в запасе не осталось. И времени пустить защиту в ход — тоже.

Как всегда в подобных ситуациях, действовал я осторожно. Хорошо ещё, что бить пришлось левой рукой — правая, пострадавшая, могла плохо послушаться. Но осторожность лишь давала чародею больше шансов выжить после удара в лицо — упал-то он как подкошенный. Я перехватил было его, но тут же выронил. По всему получалось, что ранен я серьёзнее, чем хотелось бы.

— Эй, вы!

Никто из телохранителей не отозвался, однако двое вскоре оказались рядом — я снова почувствовал это, а не увидел. Мага, потерявшего сознание, перехватили и поволокли, даже слегка оттолкнули меня. Или, может быть, не оттолкнули, просто потеребили, чтоб заставить шевелиться. Слава богу, эта проблема решена. Перехватив меч в левую руку, раз уж правая не хочет слушаться, я наконец повернулся, чтоб оценить следующую угрозу, какой бы она ни оказалась.

Мои телохранители довольно вяло заканчивали разбираться с охраной чародея. Один из фургонов опрокинуло — возможно, в результате какого-нибудь из задействованных заклятий, сработавших вхолостую. Кажется, телега придавила кого-то из бойцов. Остальные почему-то не сразу высунулись из-за своего укрытия, и мои ребята смогли выбрать время и место, чтоб сразиться с ними, а это уже много.

Но дело было даже не в охране мага, а в том, что к нам уже бежали бойцы регулярных частей. Заметно, что не единым строем, а разрозненными группками, а то и по одному — боятся они чего-то или как? Может, саламандр? Твари ведь только-только исчезли, и, наверное, не до всех бойцов дошло, что тут уже безопасно. Я вполне отдавал себе отчёт, насколько лично для меня замедляется время в тот период, когда принимаюсь действовать на полную.

«Отходим, отходим», — махнул своим и с большим запозданием осознал, что большинство моих жестов просто не увидят. А чужаки вряд ли уже изучили наш язык. Так что можно свободно орать всё, что понравится. Тем более что они и сами способны догадаться, чем именно мы сейчас займёмся.

— Отступаем! Всё! Живо! Давай, давай!

Я задержался, чтоб выяснить, все ли наши покинули опушку леса. А потому с самыми прыткими из вражеских бойцов всё-таки столкнулся. Дрались они, как выяснилось, не так чтобы очень. А может быть, их сбивало с толку то, что я орудовал левой рукой. Даже при этом я не собирался экономить силы или недооценивать их. В конце концов, показать класс и убить противника быстрее означает сэкономить драгоценные мгновения.

Даже сражаясь, я всё отступал и отступал. За спиной был лес, моё спасение, хоть, может, и не такое надёжное, как раньше, пока саламандры не уничтожили все укрепления первой полосы. Радовало хотя бы то, что за наседающими на меня бойцами можно было спрятаться от стрелков — не будут же они стрелять в своих же.

Я был уже почти на опушке, когда с той стороны, куда я так рвался, полетели стрелы. Разумеется, не в меня. Как магический смертоносный дождь, они окашивали землю вокруг моей особы, но не слишком близко, потому что при моей скорости попасть случайно — нефиг делать. Здесь уже были деревья, за которыми можно было спрятаться, и на один из стволов помощнее я буквально повалился, осознавая, что дальше пока просто не могу бежать. Вот чуть-чуть постою — и дальше поскачу. Чуть-чуть. А пока не могу.

Меня вдруг подхватили под локти, куда-то потащили, и я даже удивился, осознав, что мне всё равно — свои это или чужие. Волнами накатывала дурнота, и с нею приходило равнодушие: попасть ли в плен, стоять и дальше у дерева или без всяких усилий с моей стороны оказаться в полной безопасности — неважно. Только бы не требовали от меня, чтоб я решал и действовал…