Пьесы о богах и людях

Король Карнос

Голос-Богов, пророк

Ихтарион

Лудибрас

Гарпагас

Первый Страж

Второй Страж

Палач

Королева

Тармия, жена Ихтариона

Аролинда, жена Лудибраса

Кароликс, жена Гарпагаса

Караульные

Сцена: город джунглей Тек в царстве Короля Карноса.

Время: период упадка Вавилона.

Акт I

(Город джунглей Тек в царстве Короля Карноса.)

Тармия: Вы знаете, что мое происхождение почти божественно.

Аролинда: Меч моего отца был так ужасен, что он должен был скрывать клинок под плащом.

Тармия: Он вероятно, так поступал, потому что на ножнах не было драгоценных камней.

Аролинда: Там были изумруды, что цветом затмевали море.

Тармия: Теперь я должна оставить Вас и отправиться в лавки, поскольку не обновляла свои парики с тех пор, как мы прибыли в Тек.

Ихтарион: Вы не привезли их из Барбул-эль-Шарнака?

Тармия: В этом нет нужды. Король не взял бы свой двор в такое место, где нет самого необходимого.

Аролинда: Я могу идти с вашей Искренностью?

Тармия: Конечно, царственная Госпожа, я буду счастлива.

Аролинда: (Лудибрасу) Я желаю видеть другие дворцы Тека. (к Тармии) Потом мы сможем выйти за стены и взглянуть, какие князья обитают в окрестностях.

Тармия: Это будет восхитительно.

(Тармия и Аролинда выходят.)

Ихтарион: Что ж, мы здесь, в Теке.

Лудибрас: Как удачно для нас — Король прибыл в Тек. Я боялся, что он никогда не появится.

Ихтарион: Это самый подходящий город.

Лудибрас: Пока он оставался год за годом в чудовищном Барбул-эль-Шарнаке, я боялся, что не увижу никогда солнца, восходящего в великолепных ветреных краях. Я боялся, что мы будем вечно жить в Барбул-эль-Шарнаке и будем похоронены среди зданий.

Ихтарион: Там слишком много домов; там нет никаких цветов. Интересно, как туда пробираются ветры.

Лудибрас: Ах. Вы знаете, что привело его наконец в эти края? Я преподнес ему орхидеи из далекой страны. Наконец он заметил их. «Хорошие цветы», — сказал он. «Они прибыли из Тека, — ответил я. — ек укрыт ими. Он кажется фиолетовым издалека странствующим среди песков погонщикам верблюдов». Тогда…

Ихтарион: Нет, не Ваше подношение привело его сюда. Однажды в Барбул-эль-Шарнаке он увидел бабочку. Там не видели бабочек в течение семи лет. Удача, что эта бабочка выжила; я видел их многие сотни, но они все умерли, кроме одной, как только прилетели в Барбул-эль-Шарнак. Эту единственную увидел Король.

Лудибрас: Уже после того, как он заметил мои фиолетовые орхидеи.

Ихтарион: Что-то изменилось в нем, когда он увидел бабочку. Он стал совсем другим. Он не заметил бы цветка, только это…

Лудибрас: Он прибыл в Тек, чтобы увидеть орхидеи.

Ихтарион: Ну, ну. Мы здесь. Все остальное не имеет значения.

Лудибрас: Да, мы здесь. Как красивы орхидеи.

Ихтарион: Как чудесен воздух этим утром. Я встаю очень рано и вдыхаю его из своего распахнутого окна; не потому, что хочу усладить свое тело, Вы понимаете, а потому что это — дикий, удивительный воздух Тека.

Лудибрас: Да, это замечательно — вставать рано утром. Все кажется таким свежим.

Ихтарион: Нам потребовалось два дня, чтобы выехать из Барбул-эль-Шарнака. Вы помните, как люди смотрели на наших верблюдов? Никто не уезжал из города много лет.

Лудибрас: Я думаю, нелегко покидать большой город. Он, кажется, разрастается вокруг вас, и вы забываете о полях за его пределами.

Ихтарион: (смотрит вдаль) Джунгли подобны морю, лежащему у наших ног. Орхидеи, которые сверкают на воде, подобны тирским судам, багряным от этих дивных рыб; из них делают даже краску для парусов.

Лудибрас: Они не похожи на корабли, потому что не двигаются. Они похожи… Нет в целом мире ничего подобного им. Они похожи на дивные тихие песни невидимого певца; они похожи на искушения неких неведомых грехов. Они заставляют меня думать о тиграх, что скользят там, во мраке.

(Входят Гарпагас и стражи с копьями.)

Ихтарион: Куда вы направляетесь?

Гарпагас: Мы идем на охоту.

Ихтарион: Охота! Как замечательно!

Гарпагас: Маленькая улочка ведет прямо от дверей дворца; другим концом она упирается в джунгли.

Лудибрас: O дивный город Тек!

Ихтарион: Вы когда-либо раньше бывали на охоте?

Гарпагас: Нет; но я мечтал об этом. В Барбул-эль-Шарнаке я почти позабыл свою мечту.

Ихтарион: Человек не создан для городов. Я не знал этого до сих пор.

Лудибрас: Я пойду с Вами.

Ихтарион: Я тоже пойду с Вами. Мы спустимся по этой улочке и достигнем джунглей. Я захвачу копье по дороге.

Лудибрас: На какую дичь мы будем охотиться в джунглях?

Гарпагас: Говорят, что здесь водятся круты и аббаксы; и иногда слышен рев тигров. Мы можем никогда не вернуться в Барбул-эль-Шарнак.

Ихтарион: Вы можете положиться на нас.

Лудибрас: Мы сохраним Короля в Теке.

(Уходят, оставляя двух стражей около трона.)

1-й страж: Они все очень рады, что оказались в Теке. Я тоже рад.

2-й страж: Это очень маленький город. Две сотни таких городов не превзойдут Барбул-эль-Шарнака.

1-й страж: Нет. Но это прекрасное место, а Барбул-эль-Шарнак — центр мира; люди собираются там вместе.

2-й страж: Я не знал, что есть такие места вдали от Барбул-эль-Шарнака.

1-й страж: Тек был построен во времена Предтеч. В те времена еще строили такие дворцы.

2-й страж: Они должны уже оказаться в джунглях. Это ведь так близко. С каким удовольствием они туда отправились.

1-й Страж: Да, они были счастливы. Люди не охотятся на тигров в Барбул-эль-Шарнаке.

(Входят плачущие Аролинда и Тармия.)

Тармия: O это ужасно.

Аролинда: O! O! O!

1-й страж: (2-му) Что-то случилось.

(Входит Кароликс.)

Кароликс: Что это, царственные леди? (Стражам) Идите. Уходите.

(Стражи выходят.)

Что случилось?

Тармия: O! Мы спустились по маленькой улице.

Кароликс: Да… Да…

Аролинда: По главной улице города.

(Обе тихо плачут.)

Кароликс: Да. Да. Да.

Тармия: Она упирается в джунгли.

Кароликс: Вы вошли в джунгли! Там же могут водиться тигры.

Тармия: Нет.

Аролинда: Нет.

Кароликс: Что Вы сделали?

Тармия: Мы вернулись.

Кароликс: (голосом, полным страдания) И что Вы увидели на улице?

Тармия: Ничего.

Аролинда: Ничего.

Кароликс: Ничего?

Тармия: Там нет никаких магазинов.

Аролинда: Мы не можем купить себе новые волосы.

Тармия: Мы не можем купить (всхлипывает) золотую пыль, чтобы осыпать свои волосы.

Аролинда: Нет никаких (всхлипывает) принцев.

(Кароликс разражается горькими рыданиями и продолжает плакать.)

Тармия: Барбул-эль-Шарнак, Барбул-эль-Шарнак. O, почему Король уехал из Барбул-эль-Шарнака?

Аролинда: Барбул-эль-Шарнак! Его улицы были из агатов.

Тармия: И там были магазины, где можно купить прелестные волосы.

Кароликс: Король должен тотчас же вернуться.

Тармия: (более спокойно) Он вернется завтра. Мой муж поговорит с ним.

Аролинда: Возможно, мой муж имеет большее влияние.

Тармия и Аролинда: Мой муж привел его сюда.

Тармия: Как!

Аролинда: Ничего. Что Вы сказали?

Тармия: Я ничего не говорила. Я думала, Вы что-то сказали.

Кароликс: Лучше бы моему мужу убедить короля, поскольку он всегда был против его приезда в Тек.

Тармия: (Аролинде) У него так мало влияния на Его Величество, с тех пор как Король прибыл в Тек.

Аролинда: Нет. Лучше бы нашим мужьям устроить все это.

Кароликс: Я сама постараюсь подействовать на Королеву.

Тармия: Это бесполезно. Ее нервы — как натянутые струны. Она плачет, когда Вы с ней говорите. Если Вы с ней что-то обсуждаете, она громко кричит, и девы должны овевать ее опахалами и натирать ее руки ароматическими маслами.

Аролинда: Она никогда не оставляет своих палат, и Король не послушает ее.

Тармия: Слышите, они возвращаются. Они поют песню охоты… Похоже, они убили зверя. Все четверо несут добычу на двух жердях.

Аролинда: (устало) Какое это животное?

Тармия: Я не знаю. У него, кажется, острые рога.

Кароликс: Мы должны пойти и встретить их.

(Звучит громкая и радостная песня. Выходят тем же путем, что и стражи.

Входят стражи.)

1-й страж: Похоже, все снова кончилось, поскольку они улыбались.

2-й страж: Они боялись, что их мужья пропали, а теперь они возвращаются живые и здоровые.

1-й страж: Ты не знаешь — ты просто не понимаешь женщин.

2-й страж: Я понимаю их так же, как и ты.

1-й страж: Об этом я и говорю. Ты не понимаешь их. И я их не понимаю.

2-й страж:…О.

(Пауза.)

1-й страж: Теперь мы никогда не покинем Тек.

2-й страж: Почему мы никогда не покинем его?

1-й страж: Ты не слышал, как они были счастливы, когда пели охотничью песнь? Говорят, что дикая собака не сворачивает со следа, они теперь продолжат охотиться.

2-й страж: Но останется ли здесь Король?

1-й страж: Он делает только то, в чем его убеждают Ихтарион и Лудибрас. Он никогда не слушает Королеву.

2-й страж: Королева безумна.

1-й страж: Она не безумна, но у нее занятная болезнь: она всегда боится, хотя бояться и нечего.

2-й страж: Это была бы ужасная болезнь; можно бояться, что крыша упадет на тебя сверху или земля рассыплется на части снизу. Я предпочел бы быть безумным, чем так бояться.

1-й страж: (смотрит прямо перед собой) Тихо.

(Входят король и свита. Король садится на трон.

С другой стороны входят Ихтарион, Лудибрас и Гарпагас, все рука об руку со своими женами. Все пары склоняются перед Королем, еще держась за руки; потом они рассаживаются. Король милостиво кивает каждой паре.)

Король: (Тармии) Что ж, ваша Искренность, я полагаю, Вы довольны, что оказались в Теке.

Тармия: Очень довольна, ваше Величество.

Король: (Аролинде) Здесь приятнее, чем в Барбул-эль-Шарнаке, не так ли?

Аролинда: Гораздо приятнее, ваше Величество.

Король: (Кароликс) А Вы, королевская леди Кароликс, находите в Теке все, в чем нуждаетесь?

Кароликс: Более чем, ваше Величество.

Король: (Гарпагасу) Так мы можем остаться здесь надолго, не правда ли?

Гарпагас: Есть важные государственные причины, по которым это опасно.

Король: Государственные причины? Почему мы не можем остаться здесь?

Гарпагас: Ваше Величество, есть в мире легенда, что величайший человек в городе Барбул-эль-Шарнак является величайшим и в целом мире.

Король: Я не слышал такой легенды.

Гарпагас: Ваше Величество, многие легенды не достигают священных королевских ушей; однако распространяются среди подданных из поколения в поколение.

Король: Я не вернусь в Барбул-эль-Шарнак из-за легенды.

Гарпагас: Ваше Величество, это очень опасно…

Король: (дамам) Мы обсудим государственные вопросы, которые не слишком интересны вашим Искренностям.

Тармия: (вставая) Ваше Величество, мы ничего в этом не понимаем.

(Выходят.)

Король: (Ихтариону и Лудибрасу) Мы отдохнем от государственных дел хоть когда-нибудь или нет? Мы будем счастливы, не так ли, в этом прекрасном древнем дворце?

Лудибрас: Если ваше Величество приказывает, мы повинуемся.

Король: Но разве Тек не прекрасен? Разве орхидеи в джунглях не удивительны?

Лудибрас: Мы тоже так думали, ваше Величество; они были прелестны в Барбул-эль-Шарнак, где они были редки.

Король: Но когда солнце встает над ними утром, когда на лепестках цветов еще лежит роса; разве тогда они не великолепны? Нет, они совершенны.

Лудибрас: Я думаю, что они были бы великолепны, если б были синего цвета и если б их было поменьше.

Король: Я так не думаю. Но Вы, Ихтарион, считаете ли вы город красивым?

Ихтарион: Да, ваше Величество.

Король: Ах. Я рад, что Вы его полюбили. Это меня восхищает.

Ихтарион: Я не люблю его, ваше Величество. Я его ненавижу. Я знаю, что он красив, потому что ваше Величество сказали так.

Лудибрас: В этом городе опасный нездоровый климат, ваше Величество.

Гарпагас: Опасно покидать Барбул-эль-Шарнак надолго.

Ихтарион: Мы умоляем ваше Величество возвратиться в центр Мира.

Король: Я не вернусь в Барбул-эль-Шарнак.

(Король и караульные выходят. Ихтарион, Лудибрас и Гарпагас остаются.

Входят Аролинда и Кароликс; обе нежно приближаются к своим мужьям.)

Аролинда: Ты говорил с Королем?

Лудибрас: Да.

Аролинда: Ты сказал ему, что он должен немедленно возвратиться в Барбул-эль-Шарнак?

Лудибрас: Ну, я…

Аролинда: Когда он уезжает?

Лудибрас: Он не сказал, что уедет.

Аролинда: Как!

Кароликс: Мы не уедем?

(Аролинда и Кароликс плачут и отступают от своих мужей.)

Лудибрас: Но мы говорили с Королем.

Аролинда: O, мы должны остаться и умереть здесь.

Лудибрас: Но мы сделали все, что могли.

Аролинда: O, я буду похоронена в Теке.

Лудибрас: Я больше ничего сделать не могу.

Аролинда: Моя одежда изорвана, мои волосы грязны. Я остаюсь в рубище.

Лудибрас: Я нахожу, что ты прелестно одета.

Аролинда: (во весь голос) Прелестно одета! Конечно, я прелестно одета! Но кто увидит меня? Я одна в джунглях, и здесь я буду похоронена.

Лудибрас: Но…

Аролинда: О, оставь же меня одну! Для тебя нет уже ничего святого? Даже моя скорбь…

(Аролинда и Кароликс уходят.)

Гарпагас: (Лудибрасу) Что нам делать?

Лудибрас: Все женщины одинаковы.

Ихтарион: Я не позволю своей жене так говорить со мной.

(Гарпагас и Лудибрас выходят.)

Я надеюсь, Тармия не будет плакать; это очень мучительно — видеть женщину в слезах.

(Входит Тармия.)

Не падай духом, не падай духом. Но я не сумел убедить Короля возвратиться в Барбул-эль-Шарнак. Ты скоро будешь счастлива здесь.

Тармия: (громко смеется) Ты — советник Короля. Ха — ха — ха! Ты — Великий Визирь Суда. Ха — ха — ха! Ты — хранитель золотого скипетра. Ха — ха — ха! O, иди и бросай бисквиты собаке Короля.

Ихтарион: Как!

Тармия: Бросай маленькие бисквиты собаке Короля. Возможно, она будет повиноваться тебе. Возможно, ты будешь иметь некоторое влияние на собаку Короля, если накормишь ее бисквитами. Ты… (Смеется и выходит.)

(Ихтарион сидит, обреченно опустив голову.

Снова входят Лудибрас и Гарпагас.)

Лудибрас: Ее Искренность, царственная госпожа Тармия, говорила с Вами?

Ихтарион: Она сказала несколько слов.

(Лудибрас и Гарпагас вздыхают.)

Мы должны оставить Тек. Мы должны отбыть из Тека.

Лудибрас: Как, без Короля?

Гарпагас: Нет.

Ихтарион: Нет. В Барбул-эль-Шарнаке сказали бы: «Они были когда-то в Суде», и люди, которых мы раньше наказывали, стали бы плевать нам в лицо.

Лудибрас: Кто может приказывать Королю?

Гарпагас: Только боги.

Лудибрас: Боги? Нет теперь никаких богов. Мы стали цивилизованными людьми более трех тысяч лет назад. Боги, лелеявшие наше младенчество, мертвы или ушли вскармливать более юные народы.

Ихтарион: Я отказываюсь слушать это… O, стражи ушли. Нет, боги бесполезны; они пришли в упадок.

Гарпагас: Этого места упадок не коснулся. Барбул-эль-Шарнак остался в другом веке. Город Тек едва цивилизован.

Ихтарион: Но все живут в Барбул-эль-Шарнаке.

Гарпагас: Боги…

Лудибрас: Идет старый пророк.

Гарпагас: Он верит в богов так же, как вы или я.

Лудибрас: Да, но мы не должны показывать, что мы об этом знаем.

(Голос-Богов (пророк) проходит по сцене.)

Ихтарион Лудибрас, и Гарпагас: (вставая) Боги добры.

Голос-Богов: Они благожелательны. (Уходит.)

Ихтарион: Слушайте! Пусть он пророчествует Королю. Пусть он предложит Королю уйти, пока боги не разрушили город.

Лудибрас: Заставим ли мы его это сделать?

Ихтарион: Я думаю, что мы сможем его заставить.

Гарпагас: Король более цивилизован, чем мы. Он не станет думать о богах.

Ихтарион: Он не может отвернуться от них; боги короновали его предка, а если нет никаких богов, кто же сделал его Королем?

Лудибрас: Да, это правда. Он должен повиноваться пророчеству.

Ихтарион: Если Король откажется повиноваться богам, люди разорвут его на части, и неважно, боги ли создали людей или люди — богов.

(Гарпагас бежит за пророком.)

Лудибрас: Если Король обнаружит обман, нас ждет мучительная смерть.

Ихтарион: Как Король обнаружит его?

Лудибрас: Он знает, что нет никаких богов.

Ихтарион: Ни один человек не может быть в этом уверен.

Лудибрас: Но если они существуют…!

(Входит пророк в сопровождении Гарпагаса. Ихтарион тут же отсылает Лудибраса и Гарпагаса.)

Ихтарион: Есть одно щекотливое дело насчет Короля.

Голос-Богов: Тогда я немногим могу вам помочь — ведь я служу только богам.

Ихтарион: Это касается и богов.

Голос-Богов: Ах… Тогда я весь внимание.

Ихтарион: Этот город слишком вреден для Короля, тело которого очень нежно. Кроме того, здесь нет никаких дел, которые с пользой мог бы совершать король. И для Барбул-эль-Шарнака опасно долгое отсутствие Короля, поскольку…

Голос-Богов: Это касается богов?

Ихтарион: Да, это касается богов — если бы боги знали обо всех обстоятельствах, они предупредили бы Короля, вдохновив Вас на пророчество. Но поскольку они не знают этого…

Голос-Богов: Боги знают все.

Ихтарион: Боги не знают того, что не истинно. Это не совсем истина…

Голос-Богов: Записано и сказано, что боги не могут лгать.

Ихтарион: Боги, конечно, не могут лгать, но пророк может иногда изрекать пророчества, которые хороши и полезны людям, таким образом угождая богам, хотя его пророчества и не истинны.

Голос-Богов: Боги говорят моими устами; мое дыхание принадлежит мне, я человек, я смертен, но мой голос — от богов, а боги не могут лгать.

Ихтарион: Будет ли мудро в тот век, когда боги утратили свою власть, прогневать могущественных людей ради богов?

Голос-Богов: Да, мудро.

Ихтарион: Нас тут трое, а ты с нами один. Боги спасут тебя, если мы захотим тебя убить и спрятать твое тело в джунглях?

Голос-Богов: Если Вы сделаете это — значит, такова воля богов. Если нет на то их соизволения — Вы не сможете ничего сделать.

Ихтарион: Мы не хотим этого делать. Однако ты изречешь пророчество — ты предстанешь перед Королем и скажешь, что боги говорили с тобой и что в течение трех дней ради мести некому неизвестному человеку, находящемуся в этом городе, они сметут с лица земли весь Тек, если все люди не оставят город.

Голос-Богов: Я не сделаю этого, поскольку боги не могут лгать.

Ихтарион: Разве с незапамятных времен не существовало традиции, в согласии с которой пророк имеет двух жен?

Голос-Богов: Верно. Таков закон. (Ихтарион поднимает вверх три пальца.) Ах!

Ихтарион: Три.

Голос-Богов: Не выдавайте меня. Это было давно.

Ихтарион: Тебе не позволят больше служить богам, если люди все узнают. Боги не станут защищать тебя, поскольку ты и богов оскорбил.

Голос-Богов: Гораздо хуже, что боги будут лгать. Не предавайте меня.

Ихтарион: Я расскажу остальным все, что знаю.

Голос-Богов: Я изреку ложное пророчество.

Ихтарион: Вот! Ты сделал мудрый выбор.

Голос-Богов: Когда боги покарают меня, который заставит их лгать, они узнают, какого наказания достойны Вы.

Ихтарион: Боги не покарают нас. Давно уже боги не имеют обыкновения карать людей.

Голос-Богов: Боги покарают нас.

Акт II

(Та же сцена. Тот же день.)

Король Карнос: (указывая налево) Взгляните на них теперь, разве они не красивы? Они ловят последние лучи уходящего солнца. И как Вы можете говорить, что орхидеи не красивы теперь?

Ихтарион: Ваше величество, мы были неправы, они просто прелестны. Они возвышаются над джунглями, чтобы дотянуться до солнца. Они подобны короне ликующего короля.

Король Карнос: Да! Теперь вы полюбили красоту Тека.

Ихтарион: Да, да, ваше Величество, я вижу ее теперь. Я навсегда остался бы в этом городе.

Король Карнос: Да, мы будем жить здесь всегда. Нет города прекраснее, чем Тек. Разве я не прав?

Лудибрас: Ваше Величество, нет города, подобного этому.

Король Карнос: Ах! Я всегда прав.

Тармия: Как красив Тек!

Аролинда: Да, он подобен божеству.

(Звук гонга — три высоких ноты.)

Шепот: Было пророчество. Было пророчество.

Король Карнос: Ах! Было пророчество. Введите пророка.

(Караульный выходит.

Входит мрачно, с опущенной головой, идущий очень медленно Голос-Богов.)

Ты изрек пророчество.

Голос-Богов: Я изрек пророчество.

Король Карнос: Я хочу услышать это пророчество.

(Пауза.)

Голос-Богов: Ваше Величество, боги через три дня…

Король Карнос: Остановись! Разве нет обычая начинать с неких слов?

(Пауза.)

Голос-Богов: Написано и сказано… написано и сказано… что боги не могут лгать.

Король Карнос: Это правильно.

Голос-Богов: Боги не могут лгать.

Король Карнос: Да. Да.

Голос-Богов: Через три дня боги уничтожат этот город ради мести некому человеку, если все люди не уйдут отсюда.

Король Карнос: Боги уничтожат Тек!

Голос-Богов: Да.

Король Карнос: Когда это случится?

Голос-Богов: Через три дня.

Король Карнос: Как это случится?

Голос-Богов: Как? Это случится.

Король Карнос: Как?

Голос-Богов: Ну… будет звук… будто звук падающих деревьев… звук грома, исходящий из-под земли. Земля разверзнется. Будет красный свет, а затем света не станет вообще, и во тьме Тек низвергнется.

(Король сидит, глубоко задумавшись.

Пророк медленно выходит; он начинает плакать, затем набрасывает на голову свой плащ. Он вытягивает вперед руки, чтобы нащупывать ими дорогу и его выводят. Король сидит, размышляя.)

Тармия: Спасите нас, ваше Величество.

Аролинда: Спасите нас.

Ихтарион: Мы должны лететь как на крыльях, ваше Величество.

Лудибрас: Мы должны стремительно мчаться.

(Король неподвижно сидит в полной тишине. Он поднимает жезл правой рукой, чтобы ударить в небольшой серебряный колокольчик; затем снова опускает руку. Наконец он поднимает руку и ударяет в колокольчик.

Входит караульный.)

Король Карнос: Возвратить сюда пророка.

(Караульный кланяется и выходит.

Король кажется задумчивым. Остальные испуганно переглядываются. Снова входит пророк.)

Когда боги пророчат дождь в сезон дождей или смерть старика, мы верим им. Но когда боги пророчат что-то невероятное и смехотворное, как в настоящее время, то, о чем не слышали со времен падения Блета, тогда нашу доверчивость подвергают чрезмерным испытаниям. Возможно, что человек лжет; невозможно, что боги теперь уничтожат город.

Голос-Богов: O Король, пощадите.

Король Карнос: Что, отослать тебя прочь в безопасности, когда твой Король будет уничтожен богами?

Голос-Богов: Нет, нет, ваше Величество. Я остался бы в городе, ваше Величество. Но если боги не уничтожат город, если боги ввели в заблуждение меня?

Король Карнос: Если боги ввели тебя в заблуждение, они предопределили твою судьбу. Зачем просить меня о милосердии?

Голос-Богов: Если боги ввели меня в заблуждение и не накажут больше, я молю о милосердии Вас, O Король.

Король Карнос: Если боги ввели тебя в заблуждение, пусть боги и защитят тебя от моего палача.

1-й страж: (смеется; в сторону 2-му стражу) Очень остроумно.

2-й страж: Да, да. (Тоже смеется.)

Король Карнос: Если смерть не придет на закате, почему тогда палач…

Голос-Богов: Ваше Величество!

Король Карнос: Достаточно! Без сомнения, боги уничтожат весь город на закате.

(Стражи хихикают. Пророка уводят.)

Ихтарион: Ваше Величество! Безопасно ли убивать пророка, даже если он виновен? Не станут ли люди…

Король Карнос: Небезопасно, пока он — пророк; а если он пророчил ложно, то его смерть в руке богов. Люди некогда сами сожгли пророка, потому что он имел трех жен.

Ихтарион: (в сторону, Лудибрасу) Это самое неудачное, но что мы можем поделать?

Лудибрас: (в сторону, Ихтариону) Он не будет казнен, если предаст нас.

Ихтарион: (в сторону) Что ж… это правда.

(Все шепчутся.)

Король Карнос: О чем вы шепчетесь?

Тармия: Ваше Величество, мы боимся, что боги уничтожат нас всех и…

Король Карнос: Вы боитесь не этого.

(Мертвая тишина.

Жалобные вздохи раздаются снаружи. Входит Королева. Ее лицо бледно как бумага.)

Королева: (про себя). O ваше Величество. Ваше Величество. Я слышала лютниста, я слышала лютниста.

Король Карнос: Она имеет в виду ту лютню, которую слышат перед смертью.

Королева: Я слышал Гог-Оузу, лютниста, играющего на своей лютне. И я умру, о, я умру.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет. Ты не слышала Гог-Оузу. Пошлите за ее девами, пошлите за девами Королевы.

Королева: Я слышала игру Гог-Оузы, и я умру.

Король Карнос: Прислушайтесь. Ну, и я слышу это. Это — не Гог-Оуза, это только человек с лютней; тоже я слышу этот звук.

Королева: O, Король тоже слышит это. Король умрет. Великий Король умрет. Мой ребенок будет одинок, ибо Король умрет. Облачитесь в траур, люди джунглей. Облачитесь в траур, жители Тека. И ты, o Барбул-эль-Шарнак, o столичный город, восплачь, ибо великий Король умрет.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет (Старейшему из присутствующих.) Слушайте Вы. Вы не слышите?

Звучит ответ: Да, ваше Величество.

Король Карнос: Видите, это настоящая лютня. Это не дух играет.

Королева: O, но он стар; через несколько дней он умрет; это — Гог-Оуза, и Король умрет.

Король Карнос: Нет, нет, это только человек. Взгляните в окно. (Какому-то молодому человеку.)

Молодой человек: Темно, ваше Величество, и я не могу разглядеть.

Королева: Это дух Гог-Оузы. Я могу ясно слышать его музыку.

Король Карнос: Он молод.

Королева: Молодые всегда в опасности; они блуждают среди мечей. И он умрет, и великий Король, и я. Через несколько дней все мы будем похоронены.

Король Карнос: Пусть все слушают; мы не можем все умереть через несколько дней.

Тармия: Я прекрасно это слышу.

Королева: Женщины — цветы в руке Смерти. Они так близки к Смерти. Она тоже умрет.

Все: Я слышу это. Я слышу это. И я. И я. И я. Это только человек с лютней.

Королева: (умиротворенно) Я хотела бы увидеть его, тогда я узнаю наверняка. (Она выглядывает в окно.) Нет, слишком темно.

Король Карнос: Мы позовем этого человека, если Вы так желаете.

Королева: Да, тогда мне будет легче, и потом я спокойно усну.

(Король отправляет караульных на поиски. Королева все еще стоит у окна.)

Король Карнос: Это какой-то человек у реки играет на своей лютне. Мне говорят, что иногда он играет всю ночь напролет.

Тармия: (в сторону) Таковы здесь развлечения.

Аролинда: (в сторону) Ну, в самом деле, это и вся музыка, какая у них есть.

Тармия: (в сторону) Это точно.

Аролинда: (в сторону) O, как я тоскую по золотой песенной зале в Барбул-эль-Шарнаке. Я думаю, что в ней уместился бы весь город Тек.

(Снова входит караульный.)

Караульный: Это просто обычная лютня, ваше Величество. Все слышат ее, кроме одного человека.

Король Карнос: Все кроме одного, говоришь? Ах, спасибо. (Королеве, стоящей у окна.) Это просто обычная лютня.

Королева: Один человек не слышал ее. Кто он? И где он? Почему он ничего не слышал?

Караульный: Он возвращался в Барбул-эль-Шарнак. Он только что выехал. Он сказал, что не слышал ни звука.

Королева: О, пошлите за ним.

Караульный: Он уже отбыл, ваше Величество.

Королева: Нагоните его поскорее. Догоните его.

(Караульный выходит.)

Тармия: (в сторону, Аролинде) Мне так жаль, что не я возвращаюсь в Барбул-эль-Шарнак.

Аролинда: O, снова оказаться в центре мира!

Тармия: Мы говорили о золотой зале?

Аролинда: Ах, да. Как прекрасна она была! Как было чудесно, когда Король стоял там и странные музыканты с огромными перьями в волосах прибывали из языческих стран и играли на неведомых инструментах.

Тармия: Королеве тогда было лучше. Музыка облегчала ее страдания.

Аролинда: Этот лютнист доводит ее до безумия.

Тармия: Да. Да… Неудивительно. Такой жалобный звук… Слушайте!

Аролинда: Не стоит нам слушать. Я холодею от этого звука.

Тармия: Он не может играть, как Награ или дорогой Треханнион. Нам не нравится, потому что мы уже слушали Треханниона.

Аролинда: Мне не нравится слушать это, потому что я холодею.

Тармия: Мы чувствуем холод, потому что Королева открыла окно. (Караульному) Найди человека, который играет на лютне, дай ему это, и пусть он прекратит игру.

(Караульный уходит.)

Ихтарион: Слышите? Он все еще играет.

Король Карнос: Да, все мы слышим его; это — только человек. (К другому или тому же Караульному) Пусть он прекратит играть.

Караульный: Да, ваше Величество.

(Выходит.

Входит с другим человеком.)

Караульный: Вот человек, который не слышит лютню.

Король Карнос: Ах. Ты что же, глухой или нет?

Человек: Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Ты слышишь меня?

Человек: Да, ваше Величество.

Король Карнос: Слушай! Теперь ты слышишь лютню?

Человек: Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Кто послал тебя в Барбул-эль-Шарнак?

Человек: Капитан наездников послал меня, ваше Величество.

Король Карнос: Тогда иди и не возвращайся. Ты глухой, и дурак к тому же. (Про себя) Королева не будет спать. (Остальным) Королева не уснет. (Другим) Приведите музыканта, приведите музыканта побыстрее. (Бормочет) Королева не уснет.

(Человек низко кланяется и отбывает. Он прощается со стражами. Королева отходит от окна, что-то нашептывая. Музыка слышится снаружи.)

Королева: Ах, это земная музыка, но той, другой мелодии я боюсь.

Король Карнос: Мы все слышали ее. Успокойтесь. Успокойтесь.

Королева: Один человек ничего не слышал.

Король Карнос: Но он ушел. Теперь мы все слышим эти звуки.

(Входит караульный.)

Королева: Жаль, что я не могу видеть его.

Король Карнос: Человек мал, а ночь велика и полна чудес. Вы не сможете разглядеть его.

Королева: Я хотела бы видеть его. Почему я не могу его увидеть?

Король Карнос: Я послал стражников отыскать его и остановить эту игру на лютне. (Ихтариону) Не дайте Королеве узнать об этом пророчестве. Она может подумать… Не знаю, что она может подумать.

Ихтарион: Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Королева очень боится богов.

Ихтарион: Да, ваше Величество.

Королева: Вы говорите обо мне?

Король Карнос: O нет. Мы говорим о богах.

(Земная музыка стихает.)

Королева: O, не говорите о богах. Боги ужасны; все смерти, которые когда-нибудь совершатся, приходят от богов. В туманных ветрах блуждающих холмов они выделывают будущее, как клинок на наковальне. Будущее пугает меня.

Король Карнос: Вызовите дев Королевы. Пошлите быстро за ее девами. Не давайте будущему испугать Вас.

Королева: Люди смеются над богами; они часто смеются над богами. Но я уверена, что боги тоже смеются. Ужасно думать о смехе богов. O лютня! Лютня! Как ясно я слышу лютню. Но Вы все слышите ее. Не так ли? Поклянитесь, что Вы все слышите ее.

Король Карнос: Да, да. Все мы слышим лютню. Это только упражняющийся в игре человек.

Королева: Жаль, что я не могу увидеть его. Тогда я узнала бы, что он — всего лишь человек, а не Гог-Оуза, самый ужасный из богов. Тогда я смогла бы уснуть.

Король Карнос: (успокоительно) Да, да.

(Входит караульный.)

Вот вернулся человек, которого я послал на поиски. Ты нашел лютниста. Скажи королеве, что ты нашел игравшего на лютне.

Караульный: Стражники искали, ваше Величество, и не смогли найти человека, который играет на лютне.

Акт III

(Прошло три дня.)

Тармия: Что мы наделали! Что мы наделали. Наши мужья обречены. Пророк предаст их, и они найдут свою смерть.

Аролинда: O, что же нам делать?

Тармия: Было бы лучше, если б мы облачились в рубище и не привели бы своих мужей к смерти своими деяниями.

Аролинда: Мы сотворили слишком много и мы разгневали короля, и (кто знает?) мы, возможно, прогневали самих богов.

Тармия: Самих богов! Мы станем подобны Елене. Когда моя мать была ребенком, она видела ее однажды. Она говорила, что это была самая спокойная и самая нежная из женщин, желавшая только любви, и все же из-за нее началась Троянская война, длившаяся четыре или пять лет, и был сожжен город, окруженный замечательными башнями; и некоторые из греческих богов стали на ее сторону, говорила моя мать, а некоторые, как она говорила, были на другой стороне, и они ссорились на Олимпе, где они обитают, и все из-за Елены.

Аролинда: O нет, нет. Это пугает меня. Я только хочу быть красиво одетой и видеть своего мужа счастливым.

Тармия: Вы видели Пророка?

Аролинда: О да, я видела его. Он бродит у дворца. Он свободен, но не может убежать.

Тармия: Как он выглядит? Он напуган?

Аролинда: Он бормочет на ходу. Иногда он плачет; и затем он скрывает лицо под плащом.

Тармия: Я боюсь, что он предаст их.

Аролинда: Я не доверяю пророку. Он — посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?

Тармия: Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.

(Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.)

Пророк: Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?

Тармия: Он говорил о мести.

Аролинда: O, он предаст их.

(Они плачут. Входит Королева.)

Королева: Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.

Тармия: Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.

Королева: Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.

Тармия: Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.

Королева: Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.

Тармия: Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них — из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек или какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания — если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: «Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас».

Королева: Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.

Тармия: Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.

Королева: О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.

Тармия: Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.

Королева: О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.

(Выходит.)

Аролинда: Она не может повлиять на Короля.

Тармия: Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.

(Входит Ихтарион.)

Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.

Ихтарион: Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: «Боги». Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.

Тармия: O, не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.

Ихтарион: Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.

Аролинда: Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.

Тармия: Она не может причинить нам вреда; она всего боится.

Аролинда: Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.

(Тармия и Аролинда выходят.

Входит Лудибрас.)

Лудибрас: Пророк идет сюда.

Ихтарион: Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.

Лудибрас: Почему Пророк должен предать нас?

Ихтарион: Поскольку ложное пророчество — не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет. Снова он бормочет о мести; многие уже говорили мне об этом.

Лудибрас: Король не пощадит его, даже если он предает нас. Это же он произнес ложное пророчество перед Королем.

Ихтарион: Король не хранит в сердце веры в богов. Именно за обман Пророк должен умереть. Но если он узнает, что мы задумали этот обман…

Лудибрас: Что мы можем сказать Пророку?

Ихтарион: Ну, мы не можем ничего сказать. Но мы можем узнать из его речей, что он собирается делать.

Лудибрас: Он идет. Мы должны запомнить все, что он скажет.

Ихтарион: Следи за его глазами.

(Входит Пророк, его глаза скрыты под плащом.)

Ихтарион и Лудибрас: Боги добры.

Голос-Богов: Они благожелательны.

Ихтарион: Я виновен. Я виновен.

Лудибрас: Мы полагаем, что Король смягчится.

Ихтарион: Он часто смягчается на закате; он смотрит на орхидеи по вечерам. Они очень красивы тогда, и если он сердит, его гнев уходит, как только прохладный бриз повеет в час заката.

Лудибрас: Конечно, он смягчится на закате.

Ихтарион: Не сердись. Я действительно виноват. Не сердись.

Голос-Богов: Я не желаю, чтобы Король смягчился на закате.

Ихтарион: Не сердись.

Голос-Богов: В древности было сказано, что боги не могут лгать. Так написано и сказано. Я вошел в сговор с Вами, и я заставил их лгать, поскольку мой голос — голос богов.

Лудибрас: Мы надеемся, что Король простит тебя.

Голос-Богов: Я хочу умереть.

Ихтарион: Нет, нет, мы попросим Короля простить тебя.

Голос-Богов: Я хочу умереть.

Лудибрас: Нет, нет.

Голос-Богов: Из-за меня святые боги солгали; они, которые изрекали истину устами тысячи пророков. Из-за меня они лгали. Они теперь гордо умолкнут навсегда и не вдохновят ни единого пророка впредь, и народы будут блуждать вслепую и гибнуть, не получая предупреждений об ожидающем их роке, или будут уходить в неведомые дали и исчезать в неописуемых временах. И даже если боги все-таки заговорят снова, как сможет Человек поверить им? Я принес проклятие поколениям, еще не увидевшим света.

Ихтарион: Нет. Нет. Не говори так.

Голос-Богов: И мое имя должно стать проклятием на устах многих народов, ожидающих погибели.

Ихтарион: Не поддавайся унынию. Все люди должны умереть, но умереть в унынии…

Голос-Богов: Я предал богов, которые говорили со мной!

Ихтарион: Не поддавайся унынию.

Голос-Богов: Я говорю Вам, что предал богов.

Ихтарион: Слушай меня. И не унывай. Нет никаких богов. Все знают, что никаких богов нет. И Король это знает.

Голос-Богов: Вы услышали, что Пророк лжет, и поверили, что боги мертвы.

Лудибрас: Не существует никаких богов. Это всем известно.

Голос-Богов: Боги есть, и они отомстят Вам. Слушайте, и я расскажу Вам, как это случится. Увы и Вам самим… Слушайте!.. Нет, нет, они немы во мраке холмов. Они не сказали мне, потому что я солгал.

Ихтарион: Ты прав; боги покарают нас. Естественно, что они ничего не говорят сейчас; но они, разумеется, покарают нас. Посему человек не должен мстить нам, даже если у него имеется на то причина.

Голос-Богов: Не должен.

Ихтарион: Напротив, это могло бы еще сильнее прогневить богов, если б человек опередил их, наказывая нас.

Голос-Богов: Они стремительны; ни один человек не опередит их.

Лудибрас: Человек мог бы попытаться.

Голос-Богов: Солнце садится. Я оставлю Вас теперь, ибо я всегда любил вечернее солнце. Я пойду наблюдать, как оно опускается в золотистые облака и творит чудеса с давно знакомыми вещами. За закатом следует ночь, а за злым делом — мщение богов.

(Уходит направо.)

Лудибрас: Он действительно верит в богов.

Ихтарион: Он столь же безумен, как Королева; мы осмеем безумие, если мы еще увидим пророка. Я думаю, все будут хорошо.

(Палач крадется за Пророком; он одет в темно-красный атласный плащ; он носит кожаный пояс и держит в руках свой рабочий топор.)

Лудибрас: Его голос был суров, когда он уходил. Я боюсь, он все-таки может предать нас.

Ихтарион: Это маловероятно. Он думает, что боги покарают нас.

Лудибрас: Как долго он будет так думать? Капризы Королевы меняются трижды каждый час.

Ихтарион: Палач подошел очень близко к нему. Он все ближе с каждым часом. У него осталось немного времени для того, чтобы передумать.

Лудибрас: Он пожелает предать нас, если забудет о своих фантазиях.

Ихтарион: Палач так и тянется к нему. Он изобрел новый удар в последнее время, но ни на ком его не опробовал с тех пор, как мы прибыли в Тек.

Лудибрас: Мне не нравится нетерпение палача — Король увидит его и подумает…

Ихтарион: Взгляни, как низко опустилось солнце; у него нет времени предавать нас. Король еще не появился.

Лудибрас: Он идет.

Ихтарион: Но Пророка здесь нет.

Лудибрас: Нет, его еще нет.

(Входит Король.)

Король Карнос: Девы Королевы убедили ее, что нечего бояться. Они просто великолепны; они должны станцевать передо мной. Королева уснет; они просто великолепны. Ах, Ихтарион. Подойди ко мне, Ихтарион.

Лудибрас: Почему Король призывает Вас?

Король Карнос: Вы были неправы, Ихтарион.

Ихтарион: Ваше Величество!

Король Карнос: Вы были неправы, когда думали, что Тек не особенно прекрасен.

Ихтарион: Да, я был неправ, и я весьма виноват перед вами.

Король Карнос: Да, здесь очень красиво по вечерам. Я буду наблюдать, как вечер опускается на дивные орхидеи. Я никогда больше не увижу Барбул-эль-Шарнака. Я буду сидеть и наблюдать, как солнце опускается в заросли орхидей, пока оно не исчезнет, и пока не угаснут все цвета.

Ихтарион: Здесь теперь так красиво. Как же здесь тихо! Я никогда прежде не видел такого тихого заката.

Король Карнос: Он подобен картине, сделанной умирающим живописцем, но полной красивых цветов. Даже если все эти орхидеи умрут сегодня вечером, их красота останется нерушимой в памяти.

Лудибрас: (в сторону, Ихтариону) Пророк идет сюда.

Ихтарион: Ваше Величество, Пророк идет во дворец, а палач — прямо у него за спиной. Если Королева увидит палача, не будет ли она обеспокоена? Не лучше ли убить его сразу? Я подам знак палачу?

Король Карнос: Не теперь. Я сказал: на закате.

Ихтарион: Ваше Величество, милосерднее убить человека перед закатом солнца. Ведь для человека естественно любить солнце. Но видеть его закат и знать, что оно не встанет снова — это вторая смерть. Было бы милосердным убить его теперь.

Король Карнос: Я сказал — на закате. Будет несправедливо убить его прежде, чем выяснится ложность его пророчества.

Ихтарион: Но, ваше Величество, мы знаем, что оно ложно. Он тоже знает это.

Король Карнос: Он должен умереть на закате.

Лудибрас: Ваше Величество, Пророк будет молить о даровании жизни, если его не убьют теперь. И из жалости вы можете его пощадить.

Король Карнос: Не была ли смерть суждена ему словом короля? Я сказал, что он должен умереть на закате.

(Входит пророк. Палач крадется у него за спиной.)

Голос-Богов: O, боги солгали. И боги будут лгать. Я пророчил ложно, и теперь боги будут лгать. Этого не искупить ни моей казнью, ни наказанием других.

(Ихтарион и Лудибрас начинают.)

Ихтарион: Он все-таки предаст нас…

Голос-Богов: O, зачем Вы дали моим устам свой голос? O, зачем Вы позволили своему голосу лгать? Столетиями разносилось из города в город: «Боги не могут лгать». Кочевники слышали это на равнинах. Обитатели гор слышали это на заре. Теперь все кончено. O Король, дай мне умереть сейчас. Ибо я пророчил ложно, и на закате боги солгут.

Король Карнос: Еще не закат. Не сомневаюсь, ты говорил истину.

(Входит Королева.)

Как хорошо выглядит Королева. Ее девы просто великолепны.

Лудибрас: (Ихтариону) Даже немного страшно видеть Королеву столь спокойной. Она подобна безветренному закату в зимний день, за которым следует ураган, и водовороты снега скрывают мир.

Ихтарион: Я не люблю тихие закаты; они заставляют меня думать, что случится нечто. Да, Королева очень спокойна; она будет спать сегодня ночью.

Королева: Я больше не боюсь. Все дикие фантазии оставили мой мозг. Я часто беспокоила Вас своими мелкими страхами. Теперь они все покоятся с миром, и я не боюсь больше.

Король Карнос: Это хорошо; я очень рад. Вы будете крепко спать сегодня ночью.

Королева: Спать… Что ж… да, я буду спать. O да, мы все будем спать.

Король Карнос: Ваши девы сказали Вам, что нечего бояться.

Королева: Нечего бояться? Нет, мелкие страхи меня больше не беспокоят.

Король Карнос: Они сказали Вам, что здесь вообще нечего бояться. Абсолютно нечего.

Королева: Нет больше мелких страхов. Есть только один великий страх.

Король Карнос: Великий страх! И каков же он?

Королева: Я не должна говорить. Вы часто успокаивали меня, когда я была испугана, а теперь было бы нехорошо беспокоить Вас в последний раз.

Король Карнос: Какой же страх вас терзает? Я пошлю снова за вашими девами?

Королева: Нет, это не мой страх. Это страх всех людей, если б они узнали…

Король Карнос: (озирается.) Ах, Вы видели этого человека в красном. Я отошлю его прочь. Я отошлю.

Королева: Нет, нет. Мой страх — не земной. Я больше не страшусь мелочей.

Король Карнос: И что же это тогда?

Королева: Я не знаю точно. Но Вы знаете, как я всегда боялась богов. Боги собираются сотворить нечто ужасное.

Король Карнос: Поверь мне; боги теперь не сотворят ничего.

Королева: Вы в самом деле были очень добры ко мне. Кажется, так мало времени минуло с тех пор, как верблюды прибыли в Аргун-Зирит по ирисовым болотам, верблюды с огромным золотым паланкином, и колокола звучали у них над головами, высоко в воздухе, серебряные свадебные колокола. Кажется, совсем недавно… Я не знала, как быстро настанет конец.

Король Карнос: Какой конец? Кому настанет конец?

Королева: Не беспокойтесь. Мы не позволим Судьбе беспокоить нас. Мир и его ежедневные заботы, ах, они ужасны: но Судьба — я улыбаюсь Судьбе. Судьба не может причинить нам боль, если мы улыбаемся ей.

Король Карнос: Какой конец, Вы говорите, настанет?

Королева: Я не знаю. Что-то, существующее ныне, скоро прекратит свое существование.

Король Карнос: Нет, нет. Посмотрите на Тек. Он построен на скалах, а наш дворец — весь из мрамора. Время не коснулось его когтями шести столетий. Шесть жестоких столетий с их острыми когтями. Мы восседаем на золоте и опираемся на мрамор. Смерть когда-нибудь настигнет меня, разумеется, но я молод. Предки мои умирали в Барбул-эль-Шарнаке или в Теке, но оставляли нашу династию смеяться в лицо Времени с высоты этих древних стен.

Королева: Простись со мной теперь, пока ничего не случилось.

Король Карнос: Нет, нет, мы не будем говорить о несчастьях.

Палач: Солнце село.

Король Карнос: Еще нет. Джунгли скрывают его. Оно еще не село. Посмотрите на красивый цвет орхидей. Ибо как долго пылал их пурпур на сверкающих стенах Тека. Ибо как долго они будут пылать в нашем бессмертном дворце, бессмертном в мраморе и бессмертном в песне. Ах, как меняется их цвет. (Палачу) Солнце село. Возьми его. (Королеве) Это — его конец вы предвидели.

(Палач хватает Пророка за руку.)

Голос-Богов: Боги лгали!

Король Карнос: Джунгли рушатся! Они падают на землю!

(Королева слегка улыбается, держа его за руку.)

Город падает! Здания катятся на нас!

(Звук грома.)

Ихтарион: Они идут подобно волне, и темнота идет с ними.

(Громкий и долгий раскат грома. Вспышки красного света и затем полная темнота. Слабый свет, в котором видны лежащие фигуры, разрушенные столбы и куски белого мрамора. Спина Пророка сломана, но он приподнимает голову на мгновение.)

Голос-Богов: (торжествующе) Они не лгали!

Ихтарион: O, я убит.

(Снаружи слышен смех.)

Кто-то смеется. Смех в самом Теке! Да, весь город разрушен.

(Демонический смех звучит все громче.)

Что за ужасный звук?

Голос-Богов: Это — смех богов, которые не могут лгать и которые теперь возвращаются на свои вершины.

(Он умирает.)