Пятый всадник

Сергей Алексеев. Принцип бумеранга

Бугай вышел на связь в полдень. Успел только сообщить, что группа вляпалась в какую-то заваруху, и им требуется помощь. Передача потом прервалась, и больше позывной этой группы не ответил.

Узнав об этом, Таран разозлился. Во-первых, кто вообще посмел напасть на его людей? Во-вторых, Бугай, друг и первый помощник, не из обычного рейда возвращался, а сопровождал его сына из Черноисточинска. Дорога оттуда занимает всего несколько часов, и перед выездом люди доложились: все в порядке, пацана забрали, движутся домой. Теперь же, что-то у них случилось, и сами они не справляются. Ждать прояснения ситуации Таран не стал. Собрал проверенных бойцов, вскочили на байки и отправились на поиски.

Подобные случаи обычно списывали на одну из трех причин. Вырожденцы – убивающие всех не согласных с основами новой религии, законная власть, все семь лет после катастрофы упорно пытающаяся восстановить старый порядок, и лес, с полным комплексом подобающих ему кровавых развлечений. И если в первых двух случаях еще можно было установить причину и наказать виновных, то в третьем оставалось только развести руками. Как говорится, что в лес попало, то пропало. Слишком неправильным он стал после зимы, затянувшейся на несколько лет.

От Лёвихи до Ленёвки домчались без происшествий и в стороне от основной дороги нашли машину Бугая. Армейский «уазик», обшитый толстыми листами железа, увяз по самые мосты – болото рядом. Людей в салоне не было, земля вокруг усыпана гильзами – боезапас «корда» израсходован полностью. Двери с обеих сторон искорежены мощными ударами.

Привыкшие где хитростью, где нахрапом решать боевые задачи, выживальщики оказались далеки от поиска истины дедуктивным методом. Покрутившись вокруг автомобиля, они так и не смогли понять, куда делась группа Бугая. У Тарана не было людей умеющих читать следы на земле, как открытую книгу, поэтому пришлось связываться с кланом Стального Прохора, с которым недавно выбивали одно из подразделений федералов с территории бывшей воинской части. Расколотив тогда армейцев, как шведов под Полтавой, разжились не только кое-какой военной техникой, топливом и боеприпасами, но и столь необходимыми в условиях автономного существования кланов средствами связи. Старые, еще советского производства, армейские радиостанции работали отлично. После сеанса связи Прохор пообещал прислать человека, способного разыскать не только черную кошку в стоге сена, но и иголку в темной комнате.

Часа через два со стороны Николо-Павловского появился мотоцикл. Сбавив скорость, он остановился несколько обособленно от имеющегося на трассе транспорта. Двое прибывших чинно спешились, и один из них неторопливо направился к группе Тарана. Тот нетерпеливо шагнул навстречу.

– Ты Сыскарь?

Прибывший кивнул и поднял руку, приветствуя остальных выживальщиков. Те сгрудились у своих мотоциклов с оружием наготове, и бросали настороженные взгляды на зловещую стену Леса, начинавшуюся метрах в ста от дороги. Таран изучающе оглядел представителя соседнего клана, о котором уже ходили легенды.

Короткие седые волосы, глубокие борозды, пролегшие на лбу, а также частая сетка морщин возле глаз – все это выдавало отнюдь не старого, но привыкшего к трудностям и лишениям человека. Тонкий, чуть крючковатый нос и пронзительные черные глаза, взгляд которых мог выдержать далеко не каждый. Худощавый, среднего роста, внешне Сыскарь мало бы чем отличался от сотен ему подобных местных бродяг, если бы не одежда. Стройную фигуру обтягивал черный комбинезон, поверх которого была одета черная же куртка из плотной, «дышащей» ткани, а не кожаная, какие носило большинство выживальщиков.

– Долго добираешься, – укоризненно произнес Таран. – Прохор сказал, что немедленно тебя отправит сюда. А тут от Николо-Павловского полчаса езды.

– Меня не было на месте, – спокойно ответил Сыскарь, оглядывая заросшую травой местность. – Как вернулся, сразу сюда.

Он двинулся по проторенной «уазиком» просеке.

– Что тут у вас? Вроде люди пропали?

– Да. Перед выездом из Черноисточинска вышли на связь, доложили, что все в порядке и уже выезжают. Через время запросили помощи, но потом связь пропала, а в чем дело, передать не успели. Мы навстречу выдвинулись и нашли их машину тут. А рядом ни души. Не пойму, какого хрена они вообще с дороги свернули?

– Сколько человек было в машине?

– Трое… точнее, четверо. После возвращения из Нижнего заехали в Черноисточинск за моим сыном.

Сыскарь покрутился вокруг автомобиля, несколько раз присел, высматривая что-то на земле среди травы, потом повернулся к маячившему за спиной Тарану.

– Так, командир, не надо за мной ходить. Не люблю, когда над головой стоят, пока работаю. Вы тут и так уже натоптали, как стадо перепуганных сайгаков – чтобы понять хоть что-нибудь неделю округу прочесывать придется.

– Неделю?! – ошарашено переспросил Таран.

– Да я образно. Но потрудиться придется, – усмехнулся Сыскарь и попытался открыть покореженную дверь «уазика». – Машину осмотрели?

– Смотрели, – буркнул Таран, – толку-то? Груз, за которым гоняли в Нижний, на месте, а людей нету.

– Толк всегда есть, если с толком к делу подойти, – Сыскарь обошел машину кругом, после чего полез на место водителя. Ключ оказался в замке зажигания, двигатель завелся с пол-оборота. Послушав несколько минут, как он работает, сыщик заглушил его. Щелкнув тумблером рации, пару раз нажал на тангенту, увидел качнувшиеся стрелки на индикаторе передачи и удовлетворенно кивнул – работает.

Высунувшись из машины, спросил Тарана:

– Какой позывной на вашей базе?

– «Коршун».

– Рядом с рацией всегда есть кто-нибудь?

– Да. Как радиостанции добыли, радиста завели.

– «Коршун», прием. «Коршун»! – в ответ из динамика раздавался только равномерный шум. – Может, не слышат? Слушай, Таран, а с Прохором насчет меня как связывался?

– С собой-то есть рация, – Таран махнул рукой в сторону мотоциклов. – В люльке поставили, на моем моторе.

– Ну, тогда вот что – проверь со своими парнями, слышно ли этот вызов в той рации. А я сейчас подойду.

Сыскарь вернулся к своему мотоциклу. Высокий и плечистый напарник, уставившись на мрачную границу леса, меланхолично заряжал автоматный магазин. Намного младше своего товарища, несмотря на боевое прозвище, выглядел отнюдь не как заправский головорез: открытое добродушное лицо, голубые глаза, коротко стриженые русые волосы. Разве что, слегка кривой, с горбинкой, нос после перелома да пара небольших шрамов на лбу и левой щеке красноречиво свидетельствовали о том, что повоевать ему довелось немало. Одет он был в такой же черный комбинезон, что и его спутник, с той лишь разницей, что подгонять стандартное снаряжение для своих внушительных габаритов широкоплечему детине пришлось самостоятельно.

– Ну что? – коротко поинтересовался здоровяк, присоединяя магазин к автомату.

– Да ничего! Эти бараны вытоптали все следы вокруг машины. Нашел несколько полузатоптанных звериных следов – кабаньи, вроде. Двигатель работает без перебоев. Если была погоня, то не сверни они с асфальта, может и оторвались бы. А по этому бездорожью шансов мало. Почва размякла из-за близости болота. Собирайся, Кастет, будем работать.

Сыскарь скинул куртку, достал из коляски разгрузку, маскхалат «пограничник» и начал натягивать его поверх черного комбинезона.

– Сховай мотор в тех кустах. Надо покрутиться по округе. Следы должны быть.

– Понял, шеф. Много народу сгинуло?

– Трое взрослых и один ребенок, сын Тарана. Они запросили помощи, но связь резко оборвалась. Сейчас Таран проверяет рацию, но сдается мне, нифига она не работает, – Сыскарь, затянул ремни разгрузки, проверил пистолет Стечкина и вложив его в набедренную кобуру, пару раз подпрыгнул.

– Нормально, шеф, – Кастет кивнул, – ничего не звенит.

– Хорошо. Давай, подтягивайся, – сыщик надел кожаные перчатки и отправился к застрявшему «уазику».

Рация, как он и предполагал, не работала. Таран только развел руками.

– Не пойму. Не слышно ничего, но стрелки скачут.

– Аппаратуру сами устанавливали? Может, закрепили плохо, а на кочке провод от антенны и отвалился? Или от удара. Кто-то же штурмовал «уазик», – предложил Сыскарь.

– Может и так, – нахмурился Таран и, повернувшись в сторону дороги, махнул кому-то рукой. От группы людей отделился один из бойцов, направившись в сторону автомобиля. Где-то на полпути он споткнулся, упал в густую траву, и тотчас раздался его дикий вопль. Устремившиеся на помощь Сыскарь с Тараном увидели воющего, пытающегося встать человека, чьи лицо и руки полностью покрылись красными волдырями.

– Твою мать, Ржавый! Ты не видишь, куда прёшь? – заорал Таран. – На прогулку вышел? Надо же – крапиву не заметил!

Он повернулся к Сыскарю и виновато развел руками:

– Вроде все нормальные бойцы, но как отчебучат что-нибудь в этом роде! То «массу» забудут отключить – аккумуляторы сядут, то запасные фильтры для противогазов забудут. Теперь вот, крапива…

– Да, крапива уже не та, что в детстве, – усмехнулся Сыскарь. – В нынешней-то, муравьиной кислоты побольше.

Он повернулся к поднявшемуся с земли бедолаге.

– Ты бы мочой воспользовался – опухоль снимет. Если в глаза попала кислота, ослепнешь. И очень даже может быть, что не временно.

– Какой еще мочой? – зажмурившийся выживальщик повернулся на звук. Голос его, как и руки, расставленные в стороны, дрожали.

– Своей! Поссы на тряпку и прикладывай к ожогам!

– Ржавый, ты чего как маленький! – продолжал отчитывать подчиненного Таран. – Под ноги смотреть не пробовал?

– Я смотрел, – промычал Ржавый. – Да там хрень какая-то! Хотел обойти крапиву, но споткнулся.

Сыскарь бесцеремонно отстранил Ржавого и ногой раздвинул траву.

– О как! – воскликнул он. – Занятно!

На земле лежала тушка молодого кабанчика, располосованная пулеметной очередью.

– Они что тут, охоту устроили? – задумчиво произнес Таран.

– Или на них, – Сыскарь развернулся к дороге, высматривая напарника, но тот уже был на подходе.

Увидев приближающегося Кастета, заботливо расположившего автомат на сгибе локтя, Таран удивился:

– Я думал, ты один работаешь.

– Должен же кто-то спину прикрывать, пока я на карачках ползаю, – хмыкнул сыщик.

– Ну, вообще-то, да. Возьми еще моих людей, если надо.

– Да нет, спасибо. Мы сами тут пошукаем. Вы пока думайте, как тарантас свой вытаскивать будете.

– Разберемся, – отмахнулся Таран. – Ты сможешь найти моего сына?

– Обнадеживать не буду. Если они не пошли в лес, то возможно что-то и удастся выяснить. Ну, а ежели туда сунулись, я следом не пойду – сгинем только с Кастетом зазря. А ты будешь ждать новостей до морковкиного заговения. Пацана твоего, как зовут?

– Антон, – понуро произнес Таран.

На лицо Сыскаря набежала тень. Также когда-то звали одного из его погибших сыновей.

– Зачем сына-то отправлял по району путешествовать? Жизнь спокойной показалась?

– Я не отправлял. Наоборот, забрал. Не живем с женой давно уже. Еще перед астероидом развелись. Я думал, да что, все разводятся, камни с неба не падают, и живут люди как-то дальше. А тут вишь, упал каменюга. Развестись-развелись, но сына я не забывал. А жена недавно померла, вот я и послал своих парней за ним, у бабки, тещи бывшей, забрать, а то сама тоже на ладан дышит. И вот видишь, как вышло…

– Ясно. Начинаем работать.

* * *

Через пару часов скрупулезного обследования местности Сыскарь нашел следы людей, покинувших «уазик». Куда они израсходовали боезапас пулемета, тоже вычислил без труда: в пятидесяти метрах от автомобиля, среди высокой травы, обнаружил тушу самки кабана. Застывший ствол «корда» прямо указывал в ту сторону. Следы зверя, уже наполнившиеся болотной водой, дорисовывали картину. Самка отбежала в сторону и, развернувшись, снова помчалась к «уазику», на дверях которого оставила свои отметины. Но ее встретили очередью в лоб. Вкупе с найденным ранее мертвым кабанчиком, ситуация становилась более-менее ясной – мать либо защищала его еще живого, либо мстила за уже убиенного детеныша. Но кроме ее следов, тут были и другие, куда большего размера, уходившие параллельно людским в сторону болота.

Тоннель, проложенный крупным телом в траве, точно указывал направление, куда двигались беглецы. Кочки мягко пружинили, и рифленая подошва ботинок Сыскаря чавкала, выдавливая воду из почвы, когда он приближался вплотную к камышам, следуя по петляющему следу людей. Кастет двигался следом, внимательно поглядывая по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Они уже удалились на приличное расстояние от «уазика» и благодаря пересеченному рельефу местности скрылись из виду оставшихся позади людей. Неожиданно впереди открылся участок с редкой травой. Сыскарь замер, как вкопанный, и выругался вполголоса.

– Твою ж мать! – на проплешине лежало вспоротое от паха до груди тело человека в черной одежде.

– Что там? – Кастет приблизился боком, мельком глянул через плечо и вновь отвернулся, продолжив присматривать за округой.

– Первая жертва, – Сыскарь шагнул ближе и присел рядом с погибшим. – Судя по характеру раны, клыки у кабанчика, что твой штык-нож, Кастет.

– Здоровая хреновина, – проворчал Кастет, вмиг удвоив бдительность. – Как локомотив, блин!

– Надеюсь, хоть кого-то живым застанем, – сыщик поднялся и двинулся дальше. – Пошли.

Впереди виднелся сосновый бор, через который шла дорога на Николо-Павловское. Следы вели в том же направлении. Сыскарь очень надеялся, что кабан не погнал беглецов к участку, где обычный лес вплотную граничил с лесом аномальным, иначе все поиски были напрасны, да и день уже клонился к вечеру. Через какую-то сотню метров следы опять повернули к болоту, потом вильнули в сторону и, миновав подлесок, примыкающий к камышам, вывели на опушку. Сыскарь с Кастетом остановились, разглядывая невысокий деревянный забор, внезапно преградивший путь и виднеющиеся далее постройки. Судя по зияющему проему и дюжине разнесенных в щепки досок, секач надменно проигнорировал попавшееся на пути хлипкое препятствие.

– Кастет, ты же местный. Это что за неучтенный мегаполис?

– Где-то тут должно быть лесничество. Но это, скорее всего, один их тех хуторов, что рядом были – слишком маленький он для лесхоза.

– Маленький, да аккуратненький, – задумчиво пробормотал Сыскарь. – Живут тут что ли? Кровлю, видно, латали, да и дымом вроде тянет. Пошли, глянем.

Пригнувшись, он юркнул к ближайшему неказистому строению и осторожно выглянул из-за угла.

– Ну что там? – за спиной раздался тихий вздох – это Кастет переводил дыхание после броска.

– Точно, живут, – кивнул Сыскарь.

Шесть добротных домов, в окружении разного размера построек, и полное отсутствие между ними даже намека на какую-либо ограду, рождало уверенность, что тут все живут в мире и согласии. Ухоженные грядки помидор и капусты, опрятные дорожки между ними и минимум травы, создавали иллюзию обычного, не тронутого катастрофой мира. Словно не было последних лет наступившего апокалипсиса и уже прожитой жизни, и к старой баньке, чья труба неспешно сыпала искрами, сейчас выйдет из-за сарайки неторопливо несущая кадушку воды бабка Агафья. Картина, живо напомнившая Сыскарю детство, нарушалась варварски протоптанной через грядки дорожкой людских и кабаньих следов.

– Уютный хуторок, – произнес Сыскарь и снял АПС с предохранителя. – Хотел бы я на таком же встретить свою старость. Ну что, Кастетыч, поспрашаем местных о наших подопечных?

– Угу, – кивнул напарник, – я весь в нетерпении. Да и жрать уже хочу.

– Ну, пошли, – Сыскарь оттолкнулся от стены и не скрываясь пошел к домам, цепким взглядом окидывая каждое строение в поисках обитателей местного оазиса.

Смысла скрываться он не видел. Если их застанут крадущимися по чужой территории, навряд ли это понравится хозяевам, а какую реакцию это у них вызовет, можно только догадываться. Но Сыскарь был уверен – не понравится, однозначно. А вот открытый визит, в принципе, должен расположить к себе.

Миновав очередную постройку, он замер – прямо перед ним открылся обширный двор, похожий на центральную площадь, окруженный деревянными домами. Внимание привлекла большая туша кабана, с развороченным боком, и спускающаяся с крыльца одного из домов стоящего по центру, женщина средних лет. Увидев незнакомца, она испуганно замерла и уронила большой эмалированный таз, тотчас загремевший по ступеням.

Слева мелькнула какая-то тень, но резко развернувшийся в ту сторону Сыскарь даже не успел вскинуть пистолет. Получив сильный удар в лицо чьей-то головой, он рухнул на землю. Попытался встать и тотчас нарвался на удар ногой, отчетливо услышав, как хрустнул его нос.

Раздалась короткая очередь, крики и звуки борьбы. Харкая наполняющей рот кровью, Сыскарь перекатился на живот и предпринял еще одну попытку встать, но сильный удар по спине заставил его выгнуться дугой. Выпучив от боли глаза, он увидел размахивающего ножом Кастета и как тот рухнул от удара топором по затылку. Подкравшийся убийца рывком вытащил свое оружие и с перекошенным от ярости лицом устремился к Сыскарь. Раздался чей-то крик:

– Михааа!!! Стой!

Мужик с топором оглянулся. С земли поднимался другой, придерживая раненую руку – видимо Кастет перед смертью задел его либо ножом, либо очередью.

– Вяжи его, и в погреб! – приказал раненый. – Хватит пока жратвы. Машка! Чего встала? Тазик тащи и бинты! Ранили меня. Степан! Степан, твою мать! Иди, помогай!

Мимо пробежала женщина с тазиком. Сыскарь выл в голос, пока его обыскивали и вязали – прибежавшие люди отрезали Кастету голову…

* * *

В погреб его швырнули особо не церемонясь, грубо спустив с лестницы. Больно приложившись оземь лицом, и так уже похожим на кровавую маску, он застонал от боли. Стиснув зубы, Сыскарь попробовал перевернуться на бок, но пронзившая тело боль заставила его заорать. Осторожно потрогав языком сильно качающиеся передние зубы, сплюнул густую, полную крови слюну. Голова гудела. Его трясло от ненависти к тем, наверху. Он не мог найти объяснения, почему на этом хуторе их с Кастетом ожидал такой жестокий прием. За несколько лет привязавшись к своему напарнику, сейчас не мог поверить, что тот так глупо погиб.

Рядом раздался какой-то вздох, и Сыскарь напрягся.

– Кто здесь? – тихо спросил он, вглядываясь в темноту.

– Я Рашид, – так же тихо ответил кто-то.

– Откуда ты? – Сыскарь снова попробовал перекатиться на бок – лежа на животе разговаривать было неудобно.

– Из Лёвихи.

– Из клана Тарана? С Бугаем был?

– Да, – в голосе собеседника послышалось удивление. – А ты откуда знае…

– Антон где? – перебил Сыскарь.

– Тут, со мной. Остальные погибли.

– Как?

– Лысый еще там, у болота – хотел кабана задержать. Мы слышали выстрелы, а потом его крик.

– А Бугай?

– Бугай уже тут. Он кабана завалил последней гранатой из подствольника и всадил в него рожок разрывных. Думали, обошлось, а тут местные налетели с топорами. Бугай не успел магазин сменить, а у меня патрон перекосило, пока по кабану палили. Не знаю даже, чего меня в живых оставили. Побили только сильно.

– Как вас вообще угораздило с мутантами связаться? – Сыскарь попробовал подползти ближе.

– Да это я виноват! – воскликнул Рашид. – Мы когда Антоху забрали, все расписывали ему, как у нас замечательно живется, и какой классный мужик, его батя. Я за рулем был. Повернулся назад, к пацану, спросил еще, хочет ли к нам. Обернулся обратно, а дорогу кабаны переходят. Ну, и сбил поросенка. Я по газам, да какой там! Взрослые уже за нами погнались. Лысый за пулемет встал, Бугай пытался с кланом связаться. Даже не понял, как кабан впереди оказался. В лобовую пошел. Я руль влево, да в кювет. Проехали немного, увязли – там болото рядом.

– Ну, а потом вы завалили еще одного кабанчика и его мамашу заодно, – продолжил за Рашида Сыскарь. – Патроны кончились, решили уходить. Так?

– Ты откуда знаешь, епта? – удивился выживальщик. – Словно с нами там был.

– Да был я там, только после вас.

– Ну, мы и кабана зацепили хорошо. Но он упертый, долго за нами шел.

– Антон! – позвал Сыскарь мальчика, но ответа не услышал.

– Перетрухнул малец, – пояснил Рашид.

– Понятно, – у Сыскаря получилось наконец подползти ближе. – А что за уроды там, наверху, знаешь?

– Не знаю. Сколько по этому району мотаемся, никогда и не слышал, что тут кто-то живет. А ты сам-то, как здесь оказался? – в свою очередь поинтересовался Рашид.

– Долго рассказывать, – буркнул Сыскарь. – Ты как связан?

– Руки за спиной и ноги.

– Та же фигня. А зубы целы?

– Нормально. А что?

Сыскарь перекатился на другой бок, спиной к Рашиду.

– Попробуй зубами узел на руках развязать. Я бы тебе первому подсобил, да боюсь, не выйдет. Отрихтовали мне челюсть – на первом же укусе зубы вылетят.

– Ну, давай, – Рашид зашевелился, подползая ближе, ткнулся лицом в спину Сыскарю и сполз ниже. Нащупав носом веревку, стал зубами исследовать узел.

Тут вдруг раздался робкий голос мальчика.

– Дядь!

– Что, Антон? – спросил Сыскарь, поняв, что обращаются к нему.

– А ты моего папку знаешь? – в голосе мальчика слышались слезы. Слишком много потрясений случилось за один день для ребенка.

– Знаю, Антон. Он меня и послал за тобой. Не бойся, выберемся мы отсюда. Обещаю.

– Хорошо, – мальчик шмыгнул носом.

– Ну как там, Рашид? – спросил Сыскарь. – Получается?

Выживальщик сплюнул и произнес:

– Мля! В песке веревка вся. Да, вроде, что-то выходит.

Через пару минут путы, наконец, ослабли, и Сыскарь смог высвободить руки. Размял кисти, восстанавливая кровообращение, после чего потянулся к ногам. Повозившись немного с веревкой, скинул и ее.

– Ну, уже прогресс. Сейчас и вас освободим, – он охлопал одежду, проверяя, чего именно его лишили при обыске, кроме оружия. Разгрузку с него даже не удосужились снять, а вот перчатки с рук зачем-то содрали. Откуда-то сверху послышался звук открываемой двери. Сыскарь схватил веревку, снова намотал ее на ноги и улегся у стены, спрятав руки за спиной.

– Ну и нахрена ты туда идешь? – спросил кто-то.

– Василий сказал накормить их, – ответил заплетающийся голос то ли пьяного, то ли с каким-то дефектом речи человека.

Раздался лязг засова. Люк в погреб со скрипом отворился, наполнив помещение тусклым, мерцающим светом. По скрипучей лестнице кто-то начал спускаться.

– Ну что, голуби, – говоривший присел на нижней ступени, поднял лампу над головой, освещая погреб. – Сидите?

Сыскарь окинул быстрым взглядом их темницу, Рашида с Антоном и уставился на тюремщика. Руки того слегка подрагивали, отчего огонек в лампе дрожал еще сильней. Роста он был невысокого, большой живот не вмещался в кожаную потертую жилетку, а камуфлированные штаны заляпаны какими-то темными пятнами. На поясе висел штык-нож от АК. Судя по ножнам, обтянутым кожей, это был нож Кастета. Обвислые, небритые щеки, покрытые множеством пигментных точек, вызывали отвращение.

– Жрать хотите? – осклабился мужичок. – Я принес!

Он швырнул на пол тарелку с какой-то едой.

– Подползай! Да не боись, свинина это! Мясом вы нас надолго обеспечили, кормильцы! Не… снабженцы, во! – он заржал над своей шуткой. Потом, посерьезнев, уставился на Сыскарь.

– Ты хто такой? А? И чего прип-п-перлись сюда? Ну? Отвечай, когда тебя спрашивают!

Дефект речи, оказался именно дефектом, а не закономерными последствиями возлияния спиртосодержащих напитков. Появилось подозрение, что он такой же приобретенный, как и тремор рук. Отвечать Сыскарь не стал, лишь следил за ним прищуренным взглядом. Правда, налившиеся синяки и без прищура делали глаза едва различимыми на лице. Разбухший нос, в свою очередь, натягивал кожу подсохшей кровью, превратившейся в маску и причиняющей постоянное неудобство.

– Молчишь? Ну, ничего, – мужик погрозил кулаком. – Потом заговоришь. Заверещишь даже.

Он поднялся и повернулся к лестнице, собираясь уходить.

– Когда потом?

Сыскарь решил все же поговорить. Мужик явно не в себе, и в этом состоянии мог хоть как-то прояснить ситуацию, к кому они попали в плен. Тем более, прямо сейчас он убивать их, похоже, не собирался.

– Потом, – мужичок сделал неопределенный жест свободной рукой. – Когда мясо кончится.

Он улыбнулся, присел обратно на ступеньку и поставил лампу на пол.

– А вы что думали? Просто так тут сидите? Нееет! Вы у нас живой склад. Сейчас пока жратвы хватает. Дружков ваших доедим, да и свининка есть. Но из нее мы окорок закоптим. А потом и вас по очереди на фарш пустим. Мальчонку на десерт оставим, – увидев, как Антон еще сильнее вжался в угол, мужик заржал.

– Людей едите? – переспросил Сыскарь, холодным взглядом уставившись на мужика.

Перед глазами стояла картина жуткого убийства Кастета. Да и подозрения оказались небеспочвенными. Дрожащие руки и периодически заплетающийся язык, были одними из первых признаков, указывающих на каннибализм. В глаза бы еще заглянуть, в поисках «звездной болезни». Упавший астероид принес много неожиданных сюрпризов.

– А то ж!

– И давно?

– Что давно? А! Едим-то? – понял, наконец, людоед. – Давно. Шибко не наглеем, конечно. Так, если кто забредет случайно. Ну, или на дороге одинокого бродягу увидим. Недалеко тут, до дороги-то. Никто же и не ищет их, все на лес списывают. Лес-то, не дремлет. Раньше, бывало, и из деревень ближайших таскали. На подножном корме сыт не будешь, скотина дохнет, а жрать хочется. Людишек год от года все меньше становится. Либо от зеленой пыли, что из тайги несет, либо от болезней мрут, либо уходят куда-то. Хотя пыль, она полезная, если знать, что с ней делать.

– А вы знаете? – Сыскарь старался поддерживать разговор, а сам тихонько шевельнул ногами, ослабляя веревку.

– Конечно! – воскликнул тот. – Только надо успеть собрать. Иначе дождь пойдет и смоет ее, или с песком смешается. Но мы успеваем.

– Что-то я сомневаюсь в ее полезности, – недоверчиво произнес Сыскарь.

– Чего? Не веришь? – завелся мужичок. – Мы пыль на крови настаиваем! Потому и не берет она нас, а вы дохнете, как мухи.

Его запал быстро угас.

– Да не может кровь долго жидкой быть – свернется она! – подначил сыщик людоеда.

– С пылью не сворачивается, – уверенно сказал мужичок. – Что там с ней происходит, я не знаю, но когда в свежую кровь эту дрянь добавляешь, она аж пенится. Потом отстаивается, и получается неплохой эликсир. Ух и забористый, скажу я тебе! И от болезней помогает, что в последнее время появляются, и башку хорошо сносит, да и циклоны позволяет пережить, никуда не прячась…

– Палыч! – с улицы раздался крик. – Ты там умер, что ли?

– Так, что-то, и правда, заболтался я с вами. Пойду, в баньке попарюсь, а то умаялся сегодня – столько мяса переработали. Да и к Светке надо зайти, успокоить. Убивается девка. Твой дружок-то, мужа ее пристрелил и Василия зацепил. Хорошо, Мишаня вовремя подоспел, – мужик взял лампу и поднялся со ступеньки.

О чем-то задумавшись, вдруг нагнулся к пленному.

– Разгрузочку не сняли, что ли? Вот и хорошо. Завтра приду, заберу. Давно такую хотел. А то с дружка твоего пока сняли, всю в крови уделали, – он развернулся и шагнул к лестнице.

Последняя фраза послужила Сыскарю сигналом. Он вскочил, на ходу скидывая с ног псевдопуты, метнулся к каннибалу и набросил на шею веревку. Тот захрипел, выронил тотчас разбившуюся лампу и схватился обеими руками за горло. Упершись коленом ему в спину, сыщик затянул веревку еще сильнее. Мужик задергал ногами, запахло мочой. Наконец людоед затих и осел грузным кулем. Сыскарь выпустил веревку, выдохнул и прислушался, надеясь, что разбитая лампа не привлекла чьего-нибудь внимания.

Восстановив дыхание, он достал из маленького кармана разгрузки коробок и чиркнул охотничьей спичкой. Быстро отстегнул с пояса трупа штык-нож Кастета и перерезал им путы остальных пленников.

– Сидите тихо! Я скоро.

– Я с тобой! – Рашид поднялся на ноги.

– Нет! – отрезал Сыскарь. – Присмотри за Антоном. Я разведаю, что на улице.

Снаружи уже наступила ночь. Осторожно приоткрыв дверь сарая, Сыскарь собирался юркнуть в темноту, но услышал голоса возле домов:

– Ну как тут, тихо? – голос был знакомый. Это он распоряжался недавно насчет тазика.

– Тихо, Вася. Сашка с Танькой в бане. Палыч пожрать понес пришлым.

– Знаю, я ему велел. Пусть посидят пару дней, а голодными будут – орать начнут. Сначала переработаем это мясо, потом займемся ими. И, считай, на зиму запас уже есть.

– Да, подфартило сегодня нам. И ходить никуда не пришлось.

– Ты, Данька, не радуйся раньше времени, – голос стал жестче. – Не нравится мне, что они почти один за другим пришли. Как бы следом еще кто не пожаловал. Завтра подправим забор, и с той стороны мины надо поставить. Да и вообще, по всему периметру их разместим. Вот и пригодятся, не зря два года назад выменяли их на ту лахудру, что забрела к нам случайно. Раньше люди все со стороны лесничества приходили, а теперь откуда угодно появиться могут – непорядок.

– Светка как?

– Ревет.

– Ну, понятное дело. С телом Кости, что будем делать?

– Ты не знаешь, что с ним делать?

– Светка не даст.

– Не даст. Но зря мясо в землю закапывать? Ночью Степан его разделает, а утром Светке скажем, что похоронили. С рассветом надо могилку справить, для отвода глаз. Светка смирится потом, да забудет. Ну, давай, присматривай тут. Кто меняет тебя потом?

– Сашка.

– Ну, добро. Зайду к парням, гляну, сколько еще им работы с мясом, и спать. Тихой ночи.

– И тебе, Василий.

За годы службы в полиции Сыскарь видел достаточно и жестокости, и крови, а когда упавший астероид разрушил цивилизацию, каждый день стал похож на кровавый триллер. Люди сначала боролись за свою жизнь, уцелевшие ресурсы, боеприпасы, еду, в условиях затянувшейся на несколько лет суровой зимы. Потом наступила долгожданная оттепель, принесшая с собой новые напасти. Обычный уральский лес, когда-то такой привычный и относительно безопасный, вдруг стал меняться, превращаясь в непроходимые джунгли, мало похожие на земные. И то, что из него выходило периодически, старалось проверить на прочность бывшего царя природы.

Даже когда человек был не более чем разменной монетой в достижении выжившими своих целей, с таким цинизмом, с каким тут говорили о человеческой жизни, он еще не встречался. Уже давно по округе ходили слухи об исчезновении людей, но приписывали это мутантам, приходящим из леса. Горстки испуганных жителей поэтому и стали покидать свои редеющие деревни и перебираться в другие, подконтрольные выживальщикам, поставившим себе цель выжить любой ценой в новых условиях внезапно меняющегося привычного мира.

Сыскарь слушал этот спокойный размеренный разговор, наполняясь яростью и злостью. В груди разгорался огонь ненависти, пробуждавший желание стереть с лица земли этот хутор и всех его обитателей. Только сначала взглянуть этим нелюдям в глаза. Спросить у них, как они перешагнули ту черту вседозволенности, которую не каждый зверь может перешагнуть и начать есть своих сородичей, насколько бы голоден ни был. А потом… влепить каждому по пуле меж их поганых глаз! И выжечь напалмом этот участок так, чтобы наступающий лес, когда доберется сюда, не мог здесь расти! Но сначала нужно выбраться отсюда и доставить Тарану сына…

Рядом с сараем раздались шаги и дверь отворилась.

– Палыч, ты где там?

Разъяренный сыщик нанес удар в грудь не раздумывая. Человек охнул, упал на колени, но, тут же был добит ударом в горло. Вслушиваясь в ночную тишину сквозь громкие удары своего сердца, Сыскарь нащупал ремень автомата на плече убитого, и вышел во двор. Окна в некоторых домах еще были тускло освещены. Где-то раздался женский смех.

Решительно направившись на звук, Сыскарь быстро оценил обстановку. Судя по мелькнувшему в приоткрытую дверь бани обнаженному женскому телу, время у них есть, чтобы уйти, не встретив никого на пути. Вот только их побег могут быстро обнаружить и поднять шум. Сыскарь не знал, если ли на хуторе еще один Сашка, или тот, что мылся в бане и должен был вскоре менять на посту уже покойного и лежащего в сарае Данила.

Дверь баньки вдруг отворилась настежь, и в тусклом, подрагивающем свете появилась обнаженная фигура. С хрустом потянувшись и шумно вздохнув полной грудью, мужчина произнес:

– Хорошо-то как! Но надо спать идти, а то под утро в дозор заступать.

– Иди ко мне, – послышался игривый женский голос. – Успеешь ты в свой дозор.

Сыскарь метнулся к двери, и полосонул штык-ножом мужчине по горлу. Захлебываясь кровью, тот начал заваливаться в предбанник, и сидящая на лавке женщина в ужасе закричала.

– Тихо, сука! – быстро подскочивший к ней сыщик зажал рот рукой, и вонзил нож под сердце.

Увидев на лавке свою кобуру с «АПС», он задул свечу и прислушался. На улице пока стояла мертвая тишина, и подхватив пистолет, он не мешкая направился к сараю с погребом. Тихонько позвал других пленников, и по памяти ориентируясь между построек привел их к пролому в заборе. Отдав автомат убитого людоеда Рашиду, удивился, с каким запалом тот схватил оружие.

– Мы что так и оставим их всех в живых? – тихим шепотом возмутился горячий татарин.

– Ты предлагаешь вдвоем их перебить? Сначала доставим Антона к отцу. А вернемся с рассветом, устроим им утро стрелецкой казни, – успокоил его Сыскарь. – Пошли, время не терпит.

Он оглянулся напоследок, мысленно попрощавшись с Кастетом и пообещав ему вернуться сюда еще раз…

* * *

Окружающая действительность казалась Сыскарь вымышленной, словно все происходило не с ним. Вымокшие в выпавшей под утро росе штаны приятно холодили гудевшие от усталости ноги, что немного помогало бороться с непреодолимым желанием растянуться под ближайшим кустом и заснуть. К хутору добрались быстро, с рассветом. Возмущенный рассказом Сыскаря, Таран сам повел людей в карательный рейд, оставив одного из бойцов охранять технику у дороги и наказав тому присматривать за сыном. Когда выживальщики миновали пролом в заборе, небо над лесом светлело уже с каждой минутой.

Сыскарь осмотрел баню и сарай, убедившись, что убитые им пару часов назад люди до сих пор не были обнаружены. Значит, у них был шанс застать людоедов врасплох. Уже хорошо.

Десять человек разделились на двойки и рассыпались по территории безмятежно спящего хутора. Где-то загремела по деревянной доске цепь, раздался ленивый лай проснувшейся собаки, через мгновение сменившийся скулежом и предсмертным хрипом – у кого-то из ночных гостей было оружие с глушителем.

Пристально разглядывая темные силуэты добротных домов, Таран мрачно заметил:

– Эх, жалко нет огнеметов.

– Было бы неплохо, – кивнул сыщик, – сразу бы начали файер-шоу.

– Ну, чего резину-то тянуть? Начинаем. Попробуем их на шум выманить, – Таран подозвал одного из своих людей. – Гранаты есть? Швырни одну в тот дом.

Выживальщик черной тенью бросился к указанной цели. Когда пересек двор и приготовил гранату для броска, стекло в окне лопнуло, и утреннюю тишину прорезала автоматная очередь. Человек упал, и тотчас из других домов зазвучали выстрелы из разнокалиберного оружия. Пули защелкали по деревянным поверхностям построек, выбивая щепки и труху, заставив нападающих залечь в поисках укрытия.

Сыскарь чертыхнулся и растянулся под ближайшей стеной. Таран плюхнулся рядом, крикнув своим людям:

– Не стрелять! Беречь патроны! – и тихо добавил, – пусть свои пока истратят…

Сыскарь огляделся. По стечению обстоятельств, он сейчас лежал на том самом месте, что и вчера, когда попал в плен, а в нескольких метрах отсюда убивали Кастета.

– Сука! – выдохнул он. – Они нас ждали. Не стали трогать трупы и просто нас ждали!

– Херня! Все равно всех порвем! – успокоил его Таран.

Попятившись назад, глава клана скрылся за углом, потом свистнул, привлекая внимание бойцов. Что тот объяснял своим людям, Сыскарь не видел. Не спуская глаз с окон ближайшего дома, он стал ползти вдоль стены, стараясь покинуть простреливаемое пространство двора.

Выживальщики вдруг открыли ураганный огонь из-за углов построек, где прятались до этого, и стрельба в домах захлебнулась. Несколько черных теней через пару минут синхронно появились уже под окнами, их товарищи прекратили стрелять, и над хутором на мгновенье воцарилась тишина. Сыскарь вскочил, бросился под укрытие стены ближайшего дома, и в этот момент услышал стук чего-то металлического по деревянному полу. В доме раздался крик:

– Граната!

За стеной громыхнуло. Через мгновение множество взрывов слились в один, раскатившийся эхом по округе – выживальщики забрасывали гранатами обороняющихся людоедов. В промежутке между разрывами, где-то за углом послышался громкий треск, и Сыскарь, вскинув АПС, рванул туда. Видимо, кто-то решил спастись окольными путями.

За углом начинались хозяйственные постройки. Какие-то невзрачные сарайчики, назначения известного только местному обывателю, чередовались с более громоздкими сооружениями, символизировавшими простую незамысловатость деревенского зодчества. Короткие проходы, заканчивавшиеся деревянной стеной или продолжавшиеся где-то под очередным навесом, образовывали своеобразный лабиринт, правильный путь в котором мог найти только старожил. И если на улице уже вступал в права новый день, тут еще хозяйничала тьма. Ступив под крышу, Сыскарь обратился в слух, стараясь вычленить из общей какофонии звуков, раздающихся на хуторе, те, что могут звучать поблизости, дабы из-за периодической стрельбы и взрывов, не прозевать вероятную угрозу.

Пахло свежим сенцом, но тут же улавливался запах сена прошлогоднего, перепревшего, вперемешку с кислым, застоявшимся душком навоза, несущем в себе букет ароматов, известных только деревенскому жителю. Это для горожан всё дерьмо на один дух, а в деревнях умеют отличать миазмы дерьма коровьего от свинячьего. Эти же помещения, по-видимому, предназначались для летнего содержания разной домашней живности, так как смесь амбре говорила о том, что тут обитали и куры, и свиньи, и коровы. Впрочем, определить это можно было и на слух. Для утренней кормежки еще рановато, а уже слышалось удивленное похрюкивание разбуженных свиней и тяжелое дыхание коров.

В полуприсяди, осторожно ставя ступню и мягко перемещаясь с пятки на носок, Сыскарь осматривал пространство вокруг себя сквозь прицельную планку пистолета. И когда где-то в полутьме мелькнуло размытое пятно, не раздумывая, нажал на спуск. Судя по громкому вскрику и глухому звуку падения чего-то крупного – попал. Стараясь не обращать внимания на мечущихся в панике животных, обезумевших от близкого выстрела, выждал пару минут и снова двинулся в ту сторону.

Не обнаружив по пути других людей, он присел на корточки рядом с телом. Это оказалась женщина, одетая в светлое домашнее платье. На спине расплывалось большое пятно крови. Приложив руку к ее шее, Сыскарь понял – еще жива. Попытавшись перевернуть ее, услышал слабый хрип, стон, потом тело напряглось и обмякло. Ну вот, еще один «минус».

Вдруг послышались быстрые шаги, и совсем рядом промелькнула невысокая фигура. Быстро вскочив с места, Сыскарь успел увидеть направление, где она скрылась. По какому-то деревянному настилу раздался громкий топот, и следом за убегающим появился преследователь. Разглядеть лица сыщика в полутьме выживальщик не смог, но увидел его силуэт и вскинул оружие, Сыскарь же, прекрасно его видевший, успел крикнуть:

– Свои! Не стреляй!

– Кто свои? – человек не опустил автомат, старательно вглядываясь в полумрак хлева.

– Сыскарь.

– Тут пацан пробегал?

– Да. Пошли. Он где-то рядом.

Сыскарь повел выживальщика в глубину помещений, где скрылся беглец.

– Так это пацан? – шепотом поинтересовался сыщик.

– Да, лет пятнадцати-шестнадцати. Когда кидали гранаты в дома, я заметил, что после взрывов он выскочил через окно в боковой стене и сюда сиганул. Видать, прятался где-то. Бля! Не видно нихера!

Вблизи послышался стук, сильно похожий на звук упавшей деревянной крышки. Сыскарь, уловивший точное направление источника шума, бросился туда и оказался в тупике, что образовывали собой деревянные стены двух сарайчиков, пристроенных к основному полотну высокого забора, и имевших между собой свободное, ничем не занятое пространство. Сквозь щели между досками пробивались лучи света, разгонявшие мрак, и уже не составило труда разглядеть, что небольшой, слежавшийся на земле слой сена только что нарушен. Топнув пару раз ногой, Сыскарь услышал сначала глухой звук, тут же сменившийся другой интонацией – вибрацией деревянных досок. Широким взмахом ладони смахнул сено с крышки и обнаружил ржавую дверную рукоятку.

– Держи, – тихо сказал боец Тарана и что-то передал Сыскарю.

Тот с удивлением узнал в предмете старый фонарик-жучок с механической зарядкой. Догадавшись, для чего ему его дали, сыщик кивнул. Несколько раз сжав и отпустив пружину, он рванул крышку вверх, отбросил ее в сторону и тотчас включил фонарь, направляя луч в открывший лаз. Выживальщик сунул туда ствол автомата и нажал спуск. Сыскарь как раз успел открыть рот, чтобы бы не оглохнуть от выстрелов, прозвучавших в замкнутом помещении. Когда пороховой дым рассеялся, сыщик снова посветил в темноту и увидел ступени лестницы.

– Надо проверить, – кивнул он.

– А если пальнет? – резонно заметил боец. – Хрен знает, может у него оружие есть. Давай гранату кину?

– Кидай.

После несложных манипуляций граната полетела в распахнутый зев погреба, и люди сиганули прочь, широко раскрывая рты. Взрыв, хоть и приглушенный подземельем, все равно резанул по ушам, крышку лаза вырвало ударной волной, унося куда-то вглубь помещения, а из проема взметнулось пыльное облако, вперемешку с комьями земли и обломками дерева. Когда все осело, выживальщики вернулись назад.

– Ну что, будем смотреть?

– Я посмотрю, – буркнул Сыскарь, и полез в лаз.

Правда, вниз пришлось спрыгивать, обломки лестницы разметало по всему подземелью. Да и подземельем это можно было назвать с большой натяжкой, скорее, небольшим тамбуром начинавшегося подземного хода. Сыскарь посветил в полуобвалившуюся нору фонарем, но никого там не обнаружил. Шустрый малый оказался, только не понятно, успел удрать, либо его тут завалило землей. Копать сыщик не собирался. Ни к чему это.

Когда Сыскарь вернулся во двор, то застал картину, похожую на кадры фильмов о Великой Отечественной войне, только в роли карателей сейчас выступали выживальщики. Оставшиеся в живых после штурма жители: двое мужчин и женщина, стояли на коленях, под прицелом оружия людей Тарана, а сам он, как заправский гауптман, вышагивал перед ними, заложив руки за спину. Но его совершенно не интересовало, «гдье ест русиш партизанен». Он был очень на них зол по другой причине.

– …все бы вам и дальше сходило с рук, но вы, твари, на сына моего позарились. За это, мрази, мы будем рвать вас на куски.

Василий, лицо которого было похоже на большой кровоподтек, сплюнув кровью, криво усмехнулся и бросил в спину кочевнику:

– Блядь, надо было твоего выродка первым есть, а не на десерт оставлять…

– Что ты сказал? – Таран стремительно развернулся и врезал людоеду ногой по лицу.

Заваливаясь набок, Василий засмеялся, чем разъярил Тарана еще больше. Остервенелые удары посыпались без остановки. Усиленные металлическими вставками носки берцев ломали ребра, отбивая внутренние органы, так что вскоре истязаемому было уже не до веселья. Смех сменился хрипом и стонами.

Сыскарь взирал на экзекуцию с философским спокойствием, совершенно уверенный в правильности происходящего. Ведь это было прямое подтверждение общеизвестного «бумеранга». Сколько бы зла ты не сотворил, это все тебе вернется обратно. И пусть не всегда этот принцип срабатывает, а может и срабатывает, но пострадавший об этом никогда не узнает, сейчас же приятно быть свидетелем правильной работы вышеозначенного «бумеранга». Да и жажда мести удовлетворена сполна. Зря говорят, что месть – блюдо, подающееся холодным. Нет, мстить нужно сразу, пока еще пыл злобы не угас, иначе есть вероятность постепенно охладеть к врагу, и по доброте душевной вообще простить.

Когда Таран выдохся, Сыскарь подошел ближе и, вскинув пистолет, выстрелил.

– Ты зачем это сделал? Я еще не закончил! – заорал Таран.

– Я имею на это полное право, – спокойно возразил сыщик. – Это моего друга они убили на моих глазах. А твой сын жив. Я вернул тебе его.

Таран кивнул и отвернулся. Обвел взглядом своих людей и отдал приказ:

– Этих – кончайте! И сжечь тут все, к ебеням.

Раздался нарастающий женский вой, но нестройный залп одиночных выстрелов прекратил его на самом пике.

Вскоре потянуло дымом, послышались рев коров и визг свиней, в панике спасающихся от огня – кто-то из выживальщиков выпустил живность из загонов. Окидывая взглядом пожираемые пламенем постройки, Сыскарь обратил внимание на ближайшие к хутору деревья, где среди листвы ему почудилось светлое пятно, похожее на человеческое лицо. Напряженно всматриваясь в границу еще нормального, не аномального леса, он пару раз моргнул, чтобы избавиться от рези в уставших глазах, но ожидаемого не увидел. Видимо, все-таки показалось.

Отвернувшись, Сыскарь неторопливо пошел к выходу с хутора, проделанному секачом-мутантом. Нужно забрать мотоцикл и возвращаться в Николо-Павловский. Есть еще несколько нераскрытых дел, только как на них сосредоточиться, он не знал.

Слишком пусто было на душе…