Пятое кольцо

24

Река Рузелар

Если бы не капитан Донал, плавание было бы невыносимо скучным. Грубоватый, с обветренным лицом, капитан оказался не только любезным хозяином, но и умелым наставником. Временами Мэтью казалось, что Донал вытесан из камня, – так он был вынослив и неутомим. Днем и ночью его можно было застать на палубе. От бдительного взгляда капитана не укрывалось ничего из того, что происходило на корабле. Для Лары он великодушно предоставил свою собственную каюту, а сам поселился в каюте Захарии Уорда, своего первого помощника.

В первый же день путешествия погода улучшилась, так что Мэтью не пришлось мучиться из-за морской болезни. К несчастью, к вечеру второго дня, когда корабль достиг устья реки, где она впадала в Великое Южное море, омывающее Элгарию, Сеннию, Синкар и Варгот, ветер снова усилился.

Восторг Мэтью – он ведь плывет по настоящему океану! – потускнел, когда качка усилилась, так что ему пришлось весь день пролежать в своей каюте. Следующим утром Мэтью осмелился покинуть ее; лицо у него было бледное, но на ногах он держался довольно уверенно. Он даже попробовал немного горячей овсянки с сухарями, которую кок позаботился ему принести.

Многим матросам – в особенности одному, по имени Биггз – казалось крайне забавным, что кто-то может страдать от морской болезни, когда качка такая слабая. Мэтью пару раз слышал, как Биггз смеется над ним с другими матросами, проходя мимо его каюты. Юноша промолчал, но уши у него запылали.

На третий день Мэтью поднялся рано утром и отправился в «школу». Там уже учились братья Джейм и Прайор, которых отец отдал на два года на «Танцора Волн» юнгами. Прайору было пятнадцать лет, а Джейму – четырнадцать.

Капитан Донал объяснял им, как правильно читать навигационные карты, как работать с компасом и секстантом. Мэтью узнал, что капитан Донал, сориентировавшись по положению солнца при восходе, мог достаточно точно определить местонахождение корабля в открытом море.

Математика была для братьев тяжелым испытанием, а вот Мэтью легко усваивал уравнения, большинство из них ему даже удавалось решить устно.

Почти все на корабле казалось Мэтью захватывающе интересным – от сложного узора канатов, привязанных к реям, до конструкции корабельного корпуса. Ему хотелось разобраться, как и почему работает на корабле буквально все. Капитан, почувствовав в нем родственную душу, не жалел времени на объяснения. Мэтью часто упражнялся с компасом и секстантом просто для развлечения. Он снова и снова прокладывал и проверял маршруты, отмечая их на картах из огромного запаса капитана Донала.

В какой-то момент Мэтью попытался заинтересовать своими занятиями Лару. Убедившись, что их никто не видит, она поцеловала его в щеку и пригласила прогуляться вместе по палубе, когда он закончит свою возню с компасом.

Подняв все паруса и шествуя полным ходом в открытом море, корабль по крайней мере две недели не должен был приближаться к земле – отчасти по причине ветров и течений, господствовавших в этом регионе. От Захарии Уорда Мэтью узнал, что в Южном море из-за частой перемены ветра плавать труднее, чем в других.

Утром восьмого дня Мэтью стоял на носу, держась за медный поручень, чтобы удержаться на ветру. Лара подошла составить ему компанию, но уже через четверть часа спустилась обратно в каюту. Большую часть дня они «шли перед ветром», как выразился капитан Донал, но за последний час направление ветра изменилось.

На западе – именно в том направлении, куда шел корабль, – небо начало темнеть, так что Захария Уорд приказал убавить паруса и смотреть в оба. Впереди Мэтью заметил набирающий силу шквал. Он не отрывал взгляда от темной полоски вдалеке, когда к нему подошел Коллин.

– Эй, Мэт, – позвал он.

– Где ты пропадал? – спросил Мэтью, вытирая с лица водяные брызги.

– Внизу, разговаривал с отцом Томасом. – Мэтью кивнул.

Коллин посмотрел на бурлящую воду за бортом и снова повернулся к Мэтью:

– Знаешь, я все думаю… странная эта история с кольцом, правда?

Мэтью глубоко вздохнул и кивнул.

– Расскажи мне еще раз, как все произошло.

– Зачем? Мы ведь это уже обсуждали.

– Знаю, но, когда взорвалась конюшня, я был наверху. Я подумал… может, если мы еще раз все вспомним, то заметим что-то, что упустили раньше.

– Вряд ли в этом может быть какой-то прок. Я обо всем этом думал и думал… до посинения. Мне все это очень не нравится… Потому что… ну… я не знаю… – Мэтью уставился на верхушку мачты.

Коллин ничего не ответил.

Через некоторое время Мэтью снова обернулся к нему:

– Ну а что именно ты хочешь услышать?

– Все, что ты сможешь припомнить, – абсолютно все.

Мэтью вздохнул и снова подробно рассказал обо всем, что произошло в лесу. Коллин, не перебивая, ждал, пока он закончит свой рассказ.

– А о чем ты думал перед тем, как это случилось?

– Я не хотел, чтобы у меня в глазах позеленело, если ты на это намекаешь, – с досадой ответил Мэтью.

– Это я понимаю, – сказал Коллин. – А ты помнишь, чего именно ты хотел?

– Помню, мне хотелось, чтобы у меня была эта штука, которую изобрел Дэниел, – знаешь, медная труба и стеклянные линзы, – и чтобы я мог увидеть, сколько орлоков за нами идет. Примерно так. Я тогда очень испугался.

Коллин кивнул:

– А в конюшне как все произошло, Мэтью?

– Ну… орлоки пошли на нас, и один из них сказал: «Отдай мне это», или что-то в таком роде. Мне показалось, что он имеет в виду Лару. Но потом он добавил: «Кольцо». Я совершенно ясно слышал.

– И тогда… – вставил Коллин.

– И тогда я решил, что мы вместе погибнем, – ответил Мэтью, глядя куда-то вдаль. – Я забыл захватить с собой меч. Я был ужасно зол, что оказался таким дураком.

– И?..

– «И» да «и», – сердито передразнил Мэтью. – Перед тем как все взорвалось, я помню только, что подумал: хорошо бы орлокам попасть в ад. – Мэтью посмотрел прямо в глаза друга. – Понимаешь, так я еще никогда в жизни не злился. В основном на самого себя, конечно, но когда я вспомнил, что они сделали с Гароном и Ли, то разозлился еще больше.

– Ты хотел, чтобы они оказались в аду?

– Да, я просто об этом подумал. Я пытался найти выход – хоть какой-нибудь. Мы были в западне! И я был уверен, что мы погибнем. Понимаешь?

– Еще бы, – ответил Коллин.

Его лицо было очень серьезно, что Мэтью нечасто доводилось видеть.

– Мэт, ты можешь ненадолго надеть кольцо?

– Надеть? Нет. Мне кажется, лучше его не трогать. Я отдам кольцо первому же родственнику Джайлза, которого мне удастся увидеть.

– Мне хочется, чтобы ты попробовал…

– Нет, – решительно отказался Мэтью. – Это что, отец Томас придумал?

– Н-нет. Мне кажется, он думает, как и ты, – лучше к кольцу какое-то время не прикасаться и посмотреть, будет происходить что-то странное или нет.

– Что ж, по мне, так это мудрый совет, – решил Мэтью. – Не буду его надевать. А чего бы ты хотел?

Коллин пожал плечами:

– Не знаю. Мне хотелось посмотреть, сможешь ли ты что-нибудь подобное сделать в спокойном состоянии. Я думал, что, может, разгадка в том, что тогда ты был в гневе или в ужасе.

– А если я что-нибудь такое же вытворю, что тогда? Корабль ко дну пойдет, а то и вовсе взорвется. Я ведь даже не догадываюсь, почему тогда все так вышло… и уж точно не хочу проводить опыты посреди океана.

– Гм… может, ты и прав, – усмехнулся Коллин. – Да и плаваешь ты не слишком-то хорошо.

Мэтью с такой силой вцепился в поручень, что пальцам стало больно. Все эти истории с кольцом были ему не по душе. Он заставил себя расслабиться и улыбнуться Коллину. За последнюю неделю та же самая мысль не раз приходила ему в голову. Уже дважды, когда никого не было рядом, он собирался надеть кольцо на палец, чтобы провести опыт, но оба раза сдерживался.

Дальнейшие размышления Мэтью прервала волна, ударившая в нос корабля и осыпавшая друзей пеной брызг. Мэтью понял, что размытые пятна впереди – это потоки дождя, обойти который вряд ли удастся.

Захарии Уорду во второй раз за утро пришлось приказать матросам убавить паруса.

– Гляди, гляди! – закричал Коллин, показывая пальцем мимо Мэтью.

Мэтью повернулся и увидел необычайно странное зрелище: совсем недалеко от носа корабля в воде образовалась огромная воронка.

– Водяной смерч! – крикнул Захария Уорд. Смерч, казалось, все время двигался, меняя форму, вытягиваясь и искривляясь.

Первый помощник проводил гигантскую воронку взглядом, когда она скользнула мимо кормы «Танцора Волн», и с довольным видом кивнул: по крайней мере, непосредственная опасность судну не угрожала. Мэтью собрался уже было спросить, как образуются такие смерчи, но тут Коллин неожиданно вскрикнул и схватился за затылок.

Все трое обернулись и увидели, что у их ног на палубе бьется серая рыба длиной чуть больше фута. Через мгновение на палубу упала еще одна, а потом еще…

– Что это такое?! – воскликнул Коллин, все еще держась за затылок. – Я думал, что меня кто-то ударил!

Оглядевшись, друзья обнаружили, что вся палуба усыпана рыбой. Подошел капитан Донал, на его лице застыло мрачное, грозное выражение.

– Что это значит? – свирепо спросил он.

– Не знаю, – ответил Коллин. – Я просто стоял здесь, а эта рыба ударила меня по голове.

– Что? Ты хочешь сказать, что рыба просто свалилась с неба?

– Но так оно и было, – пробормотал Мэтью.

– Так и было?! У вас обоих хватает наглости лгать мне на моей собственной палубе? – Лицо капитана Донала покраснело от злости.

– Мы не лжем, – твердо сказал Коллин. – Именно так все и было. Клянусь.

Несколько матросов, находившихся недалеко, оставили свои занятия и прислушались. Некоторые начали придвигаться поближе, и вскоре вокруг юношей собралась небольшая толпа. Мэтью оглянулся и слегка забеспокоился.

– Ты утверждаешь, что рыба ударила тебя по голове? – спросил капитан Донал с нескрываемой насмешкой.

– Ну… да, – ответил Коллин, заметивший обступивших их матросов.

– Вы слышали это, господин Уорд? – оскалился капитан Донал.

– Слышал, – ответил первый помощник, и его лицо стало еще мрачнее, чем у капитана.

– Но никаких крыльев у рыбы я не вижу! А ты?

– Н-нет, крыльев нет, – запинаясь, ответил Коллин, – но все случилось именно так, как я говорю.

Капитан взглянул на Мэтью, но тот только кивнул, подтверждая слова друга. Мэтью заметил, что в руке одного из матросов покачивался тяжелый багор, а другой держал абордажный крюк. Вид у них обоих был довольно-таки угрожающий. Лицо капитана стало таким красным, что казалось, будто оно вот-вот взорвется.

– И вы снова лжете мне в лицо! Вам это так не пройдет, судари мои! Рыба по всей моей чисто вымытой палубе! Дерзкое хулиганство, вот что это такое!

Члены команды разом зашумели, выражая полное согласие с мнением капитана. Кольцо вокруг Мэтью и Коллина начало угрожающе сжиматься.

– Послушайте, капитан, – сказал Коллин, – я клянусь…

– Молчать! – взревел капитан. – Господин Уорд, как по-вашему, что мы должны с этой парочкой сделать?

– Мм… – промычал первый помощник, задумчиво поглаживая бакенбарды и оглядывая юношей с ног до головы.

– Протащить их под килем! – крикнул кто-то из матросов.

– За борт выкинуть, и все! – зарычал другой матрос, в котором Мэтью узнал Уимби, помощника штурмана.

Происходившее казалось Мэтью чем-то совершенно невероятным. Весь мир, похоже, сошел с ума! Вокруг по палубе плюхала рыба, свалившаяся прямо с неба; капитан так рассвирепел, будто сошел с ума; а команда была готова немедленно их растерзать. Тут Мэтью заметил, что капитан Донал весь трясется. И внезапно понял, что тот старается сдержать рвущийся наружу смех! Через мгновение хохотала уже вся команда. Даже мрачный господин Уорд едва держался на ногах от хохота.

Мэтью встретился глазами с Коллином. Они попали в какой-то сумасшедший дом!

– Видели бы вы свои лица! – выговорил сквозь смех Уимби.

Мэтью и Коллин, ничего не понимая, озирались вокруг.

– Меридиан, – коротко бросил капитан Донал.

Все еще хихикая, он нагнулся, поднял серебристую рыбину и швырнул ее за борт.

Несколько матросов одобрительно похлопали юношей по спине и отправились заниматься своими делами. Толпа постепенно разошлась.

– По обычаю, когда девственник впервые переплывает меридиан, его подвергают испытанию, – пояснил Захария Уорд.

– Девственник? – с недоумением спросил Коллин.

– Тот, кто еще не плавал по морю, – ответил Захария Уорд, похлопывая его по плечу. – Добро пожаловать в Великое Южное море!

Коллин, слегка пошатнувшись под тяжелой рукой моряка, ответил, запинаясь:

– Спасибо, спасибо…

– Но как же рыба… – пробормотал Мэтью.

Ее на палубе уже почти не осталось: матросы выбросили за борт.

– Это водяная воронка, – объяснил капитан Донал. – Она выкидывает рыбу из воды. Когда при мне в первый раз рыба стала падать на палубу, я чуть не рехнулся! А потом я своими глазами однажды видел, как на палубу упала небольшая акула. На меридиане такое довольно часто случается, в особенности в это время года. Вы должны радоваться, что мы не пересекаем экватор: там посвящение в мореплаватели куда как… забавнее.

Мэтью не слишком-то хотелось знать, что с новичками вытворяют на экваторе. Капитан Донал, вытирая толстым пальцем блестевшую в глазу веселую слезинку, сказал ему:

– А о своей подружке не беспокойся – обычай относится только к мужчинам.

– А, – с облегчением вздохнул Мэтью. – Вот это правильно.

Он легко мог представить себе, как отреагировала бы Лара. Скорее всего она начала бы швырять рыбу прямо в матросов… Представив себе эту картину, юноша невольно улыбнулся.

– Что ж, господа, вам, наверное, стоит отправиться в каюты, – посерьезнел капитан, оглядывая море. – Похоже, у нас впереди хорошая трепка.

Капитан Донал смотрел, как линия шторма приближается к судну. Небо выглядело все более угрожающим, а волны вздымались на огромную высоту. Пошел довольно сильный дождь, и «Танцор Волн» вплыл в область шторма. Мэтью изумлялся мощи моря и в то же время дивился, что его желудок приспособился наконец к морской качке.

– Господин Уорд! – Капитану приходилось кричать, чтобы его было слышно из-за шума ветра. – Оставьте только брамсели!

– Слушаюсь! – послышался ответ помощника. – Все на реи! Спустить паруса! Оставить только брамсели! Живей, ребята!

Мэтью слышал, как приказ повторили внизу. Через несколько секунд матросы поползли вверх по канатам. Вскоре паруса стали исчезать будто сами по себе. Мэтью с Коллином отправились на середину палубы, держась за поручни, чтобы не потерять равновесие.

«Танцор Волн» с трудом продвигался вперед. Ветер снова переменился и дул теперь еще сильнее. Мэтью увидел, как у правого борта капитан Донал и Захария Уорд, согнувшись от ветра, направлялись к рулю, у которого стоял штурман Браун, стараясь удерживать «Танцора Волн» на курсе.

– Поверни руль, и пусть идет по ветру! – закричал капитан.

Палуба вся блестела от дождя и переливавшихся через борта волн.

Мэтью уже собрался было последовать за Коллином в каюту, когда его внимание привлек какой-то звук. Сквозь шум ветра и воды расслышать его было непросто, но, кажется, это был крик отчаяния… Мэтью посмотрел вниз, куда уходила лестница, но не заметил ничего необычного. Закрепив паруса, матросы спускались по такелажу.

«Вот опять!» – Мэтью снова услышал крик.

На этот раз он взглянул вверх, прикрывая глаза от потоков дождя, и увидел матроса, свесившегося вниз головой с верхней реи грот-мачты. Не раздумывая ни мгновения, юноша бросился к канатам и полез наверх. Корабль так болтало, что он едва не сорвался, поднявшись всего лишь на десять футов, и, пока «Танцор Волн» не выпрямился, ему пришлось держаться за ванты. Забравшись на главную рею, Мэтью остановился, чтобы перевести дух и протереть глаза. Висевший наверху не мог сам высвободиться и беспомощно болтался взад и вперед. Мэтью увидел, как корабль поднимается на гребень огромной волны; его нос высоко задрался кверху, но тут же с головокружительной скоростью устремился вниз. «Танцор» нырнул в провал между двумя волнами.

Стараясь справиться со страхом, который с детства внушала ему высота, Мэтью снова полез вверх. Свирепые волны в белых шапках пены продолжали биться о борт корабля. На корме кто-то показывал на него пальцем, – наверное, Захария Уорд, подумал Мэтью. Он поднялся выше второй реи, но на этот раз останавливаться не стал. Юноша изо всех сил сжимал в руках скользкий канат: палуба была головокружительно далека! Сверху на рее матрос продолжал раскачиваться взад-вперед. Мэтью дважды поскользнулся и едва удержался на мокрых канатах. Обхватив рукой канат, с помощью которого наклоняют рею, он осторожно стащил с ног сапоги и бросил вниз.

«Отлично, – подумал он, – теперь по крайней мере у меня будет предлог приобрести другую пару сапог, когда мы доберемся до Тирейна – если, конечно, я до той поры доживу». Подниматься из-за дождя и ветра было все труднее, и у Мэтью уже начали болеть плечи.

«Вперед! Нужно подниматься! Не останавливайся!» – приказал он себе.

Мэтью не знал, сколько времени потратил на то, чтобы добраться до верхней реи. Без сапог удерживаться на канатах было гораздо легче. Глянув вниз, юноша увидел, что вслед за ним начали подниматься еще два матроса, но ждать, пока они доберутся до верха, было никак нельзя. Матрос, висевший на рее, перестал шевелиться. Его руки бессильно повисли, а голова болталась в такт качке. На мгновение Мэтью решил, что он уже умер, но, протерев еще раз глаза, увидел, что несчастный смотрит на него. Он преодолел оставшиеся пятнадцать ярдов и наконец пополз по рее, медленно и осторожно. Ветер дул с такой силой, что юноше едва удавалось удержаться от падения. Бедолагу матроса по-прежнему швыряло из стороны в сторону, будто тряпичную куклу.

«Осталось чуть-чуть», – подбодрил себя Мэтью.

Один из матросов тоже поднялся на мачту и пополз по рее вслед за Мэтью. За ним двигался еще один; юноша узнал его – это был Биггз, тот самый, что смеялся над ним из-за морской болезни. Подобравшись ближе, Мэтью узнал и матроса, попавшего в беду: это был парень по имени Виккерз. Канат каким-то образом запутался у него вокруг щиколотки, кожа на ней содралась и кровоточила. На рею влез еще один матрос и пытался приблизиться к Мэтью и Биггзу.

Тут юноша сообразил, что действовать ему все равно придется в одиночку: мимо него по рее никому не удастся пробраться, а времени терять нельзя! Он увидел, что канат так замотался вокруг щиколотки Виккерза, что развязать его не удастся – придется резать. Непонятно было только, что предпринять потом. Пальцы Мэтью до того занемели, что он сомневался, сможет ли удержать Виккерза, когда перережет канат?

Его размышления прервал Биггз, закричавший с вантов:

– Держитесь – корабль сейчас накренится!

Мэтью с ужасом увидел, как огромная волна с силой ударила в левый борт; мачта вздрогнула.

Только что рея была горизонтальна – и вот уже Мэтью смотрит прямо в кипящую бездну моря, а рея резко задралась вверх. Юноша изо всех сил старался удержаться на ней. «Танцор Волн» наклонился вбок… Бесконечно долгое мгновение казалось, что море стремительно вздымается снизу навстречу юноше, а затем судно стало медленно выравниваться. Мэтью почувствовал, что вместе с реей быстро движется в обратном направлении. Ему едва не сделалось дурно.

Матрос, который первым последовал за ним, подобрался ближе. Это был Чалмерз; он улыбался, и это удивило Мэтью. В водяном тумане, висевшем вокруг, Чалмерз, зажавший между пожелтевших зубов свой нож, казался каким-то привидением.

– Я попробую перерезать канат! – заорал ему Мэтью. – Ты можешь как-нибудь пробраться дальше и держать его за пояс?

Чалмерз посмотрел на Виккерза, висевшего под ними, и отрицательно замотал головой.

Мэтью негромко выругался. Требовалось срочно что-то придумать! Биггз тоже подполз по рее к ним, и оба матроса наблюдали за юношей. И тут он заметил, что наверху, совсем высоко на мачте, была закреплена лебедка! С нее к парусу свисал фал, конец которого был привязан к грот-мачте внизу, у палубы.

– Биггз, – закричал Мэтью, – разрежь канат, который идет к лебедке! Мы его привяжем к Виккерзу и спустим его вниз! Пусть снизу ослабят канат, а потом брасопят!

Биггз взглянул на лебедку, кивнул и пополз обратно к мачте. Он объяснил второму матросу, что придумал Мэтью, а тот с помощью жестов сообщил тем, кто стоял на палубе. Через минуту Биггз уже держал в руке свободный канат и тащил его к Мэтью. До Виккерза оставалось каких-нибудь десять футов, и юноша снова осторожно пополз вперед. Виккерз посмотрел вверх, узнал Мэтью и, казалось, понял, зачем тот сюда забрался. Он сделал руками слабый, бессильный жест. Дюйм за дюймом Мэтью приближался к нему, пока несчастный не оказался почти на расстоянии вытянутой руки.

«Еще немножко!» – подумал Мэтью.

Он понимал: чтобы спасти Виккерза, ему необходимо каким-то образом зацепиться за рею и свеситься достаточно низко, чтобы привязать канат к его поясу. Он внезапно вспомнил, как висел, зацепившись согнутыми ногами за ветку, на яблоне Рун Берриман. Вспомнил и о том, как, свалившись с этой яблони, сломал руку.

«Здесь я одной рукой не отделаюсь, если не удержусь», – подумал он.

Мэтью глубоко вдохнул, сжал зубы и зацепился ногой за рею. Очень осторожно пропустив вторую ногу между парусом и реей, он разжал руки. Палуба и волны рванулись вверх – Мэтью повис на ногах головой вниз. На мгновение юноша закрыл глаза. Открыв их, он увидел, что мир по-прежнему перевернут. Вытянувшись насколько возможно, он дотянулся до пояса Виккерза и с трудом завязал канат, который спустил ему Биггз. Все это время Виккерз не сводил с него глаз; смотрели на него не отрываясь и матросы, застывшие на рее.

– Слушай! – закричал Мэтью Виккерзу. – Я сейчас разрежу канат, который тебя держит за щиколотку. Наверху сидит Биггз и еще двое. Они держат канат. Мы будем тебя спускать. Понял?

С трудом превозмогая боль, Виккерз слабо улыбнулся и кивнул.

– Держись! – вдруг заорал Биггз. – Снова кренит! – Мэтью рванулся вверх и уцепился руками за рею. Корабль от удара волны вздрогнул и начал валиться набок. Резкий неожиданный порыв ветра, гораздо сильнее предыдущих, выгнул парус, отрывая Мэтью от реи. Чувствуя, что ему не удержаться, юноша всем телом рванулся к оттяжке. Палуба взлетела ему навстречу. В самое последнее мгновение ему удалось схватиться за канат. Переведя дух, Мэтью медленно стал подтягиваться на руках. Биггз помог ему преодолеть несколько последних футов. Вскоре судно стало выравниваться.

Мэтью не сразу удалось снова занять нужное положение на рее. К нему подкралась усталость, но он запретил себе думать об этом. Бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что матросы по-прежнему готовы ему помогать, юноша крикнул:

– На три начинаем. Готовы? Раз… два… три!

Он выдернул кинжал из-за пояса и принялся пилить канат. Последняя жилка лопнула, и Виккерз, освободившись из западни, нелепо запрыгал на канате. Чалмерз и Биггз протянули руки и придержали его как раз вовремя, чтобы не дать расшибиться о мачту. По знаку, данному Биггзом, матросы на палубе начали осторожно спускать раненого. Уоррентон, третий матрос, сидевший на рее, спускался вместе с Виккерзом, чтобы тот не запутался в снастях. Как только стало ясно, что спуск идет успешно, матросы перескочили на канат, которым наклоняют рею, и ловко соскользнули по нему на палубу. Мэтью, к его великому огорчению, ничего не оставалось, как неловко спуститься по вантам.

Когда он спустился на палубу, там уже собралась целая толпа. Мэтью настолько устал, что едва держался на ногах. Капитан Донал положил ему на плечи свои тяжелые руки и обнял, едва не раздавив грудную клетку.

– Клянусь морем, у тебя сердце настоящего моряка! – Кто-то из присутствовавших закричал «ура!», и все тут же подхватили. Мэтью был так утомлен, что плохо понимал происходящее вокруг, но тем не менее заставил себя улыбнуться в ответ.

– А что с Виккерзом? – спросил он, стараясь отвести от себя всеобщее внимание.

– Им занялся фельдшер. Да и тебе лучше спуститься в каюту, – ответил Захария Уорд, пожимая Мэтью руку и с восхищением глядя ему в глаза.

Мэтью кивнул и пошел к лестнице. Но едва он сделал несколько шагов, как пожилой матрос по имени Кессингтон подошел к нему, отдал честь и произнес:

– С вашего позволения, сударь, вот ваши сапоги. Я их успел поймать, прежде чем их за борт смыло. Немного воском потереть, пополировать – будут как новые!

«Так я и знал!» – разочарованно подумал Мэтью, а вслух сказал:

– Благодарю вас. Большое спасибо. – Обветренное лицо моряка сморщилось в улыбке. Мэтью зашагал к лестнице.

Когда он проходил мимо отца Томаса, тот положил руку ему на плечо и улыбнулся. Коллин тоже ждал друга:

– Тебя ни на минуту нельзя выпускать из виду! Ты, видно, так отчаянно стремишься отделаться от своих сапог, что на все готов!

Мэтью улыбнулся, но придумать остроумный ответ был не в состоянии. Он только помахал рукой и спустился по лестнице.

Лара ждала его внизу.

Как только он сошел с последней ступеньки, она бросилась в его объятия и принялась целовать его – лицо, лоб, глаза, а потом и губы.

– Я так за тебя боялась! – шептала она на ухо Мэтью. – Когда корабль накренился, я подумала… подумала…

– Ш-ш-ш, – успокаивал ее юноша. – Все хорошо. Я жив и здоров.

– А потом ты чуть не упал. – Лара заплакала. – Я видела, как ты схватился за канат и забрался обратно на брус. И я ведь знаю, как ты не любишь высоту, и…

– Рея – этот брус называется реей, – мягко поправил Мэтью.

Наступило молчание.

– О чем ты думал? – спросила она, ткнув его кулаком в грудь.

– Ни о чем не думал, – ответил он, потирая ушибленное место. – Я просто не мог его там бросить, понимаешь?

Лара взглянула на него, шмыгнула носом и вытерла слезинку.

Мэтью обнял ее за плечи, и они медленно направились к его каюте.

В дверях Лара остановилась.

– Разве ты не зайдешь? – спросил Мэтью слегка заплетающимся языком.

– Ты такой обессиленный, что едва ли сможешь принимать гостей.

Мэтью не сомневался, что можно привести не одно возражение против такого аргумента, но он слишком устал, чтобы спорить. Поэтому он ограничился тем, что обиженно приподнял брови.

Лара усмехнулась:

– А изображать потерявшегося щенка тебе вряд ли пойдет на пользу!

– А если я, вконец обессиленный, свалюсь с кровати без присмотра? – спросил он.

– Скажите, как трогательно! – вздохнула Лара. Через мгновение дверь закрылась, и Мэтью услышал ее удаляющиеся шаги.