Путь в надвремени. Книга 2

Глава VII. Украшение души

Тим поднялся в свою комнату на втором этаже особняка Сержа, переоделся и начал ходить из угла в угол — поездка на кладбище очень сильно его взбудоражила. Казалось, внутри тела кто-то натянул струны — от горла до самого низа живота. И сейчас они звенели от каждой мысли, от самого легкого воспоминания, от едва заметной мелочи, которая напоминала (даже весьма отдаленно) его Тому. В такт «звону» невидимых струн вздрагивал и Тим.

Ходьба как-то затормозила поток мыслей и душевных конвульсий, после получаса метаний Тим остановился перед открытым окном. На горизонте медленно расплывался в лиловых облаках закат. Тишину в комнате и в душе прервал стук в дверь.

— Да-да, — быстро отреагировал Тим. — Открыто.

— Я вам не помешаю? — спросила Тоня, осторожно входя в приоткрытую дверь.

— Нет. Проходите, — Тим натянуто улыбнулся и сел в мягкое кресло.

Девушка присела на краешек соседнего:

— Я хочу сделать вам подарок.

Циркач удивленно поднял брови.

— Вот смотрите, — Тоня придвинулась ближе к Тиму и показала толстую прозрачную пластину. Она была размером с ее кисть, а формой напоминала лекало для чертежников, только на ней были два подушкообразных отверстия. В руках Тони пластинка светилась бело-желтым светом, а по поверхности пробегали радужные всполохи.

— Красиво. Это какое-то украшение? — оторвал Тим глаза от пробегающих по пластине огоньков.

— Да. Это украшение души. Точнее, это резонансный индикатор эмоционального состояния души. Вот, положите его на свою ладонь.

Тимур осторожно переложил непонятный прибор с заумным названием к себе на руку. На его ладони пластинка практически перестала светиться:

— Хм, похоже, у меня он умер… Как вы там назвали — индикатор чего?..

— Да нет, — по доброму улыбнулась Тоня. — Просто ваша душа сейчас спит. Смотрите, вот матово белые участки — это накопленная и нерастраченная сила души. Эти прозрачные участки — область, не освоенная вашей душой. А серо-черный участок — это одержимость, или то, что вас гнетет…

— Меня гнетет… — начал размышлять вслух Тим, прислушиваясь к тонким движениям собственной души. Впрочем, додумать мысль не получилось — отвлек индикатор эмоционального состояния души. По серо-черному участку забегали темно-красные всполохи.

— Ага, то, что вы вспомнили, напрямую связано с этой областью одержимости, — продолжила Тоня. — Черный цвет — это омертвевшие участки. Они зациклены сами на себя, как мертвые компьютерные программы. А красные всполохи — это активизация их работы.

— И что мне делать? — спросил Тим, с любопытством взглянув на Тоню.

В этот момент на пластинке появились светящиеся желтые пятна.

— Я думаю, индикатор уже подсказал вам ответ. В таких ситуациях предлагают разомкнуть свою душу, помочь ей научится активно жить.

— Благодарю. Попробую. — Тим был искренне тронут такой заботой со стороны жен Сержа.

— Пойдемте, — закончила разбор содержимого души Тима Тоня. — Стол уже накрыт. Да, — остановилась она в дверном проеме, — я предлагаю вам завтра с утра прогуляться со мной по грибы.

— А Серж не будет ревновать? — Тим никак не мог найти правильную линию поведения с гаремом старого друга.

— Ну что за мысли гуляют в головах людей вашего времени! — искренне возмутилась Тоня и даже передернула плечами.

Тиму стало неловко за такое предположение:

— Вообще-то я грибы собирать не умею… — решил он как-то выкрутиться.

— Я вас научу, — просто ответила Тоня.

— Тогда я буду только рад такой компании! — принял, наконец, решение Тим.

Ужин прошел под взрывы смеха, как и первый. «Видимо, у них всегда такое настроение за столом царит», — думал Тим, поглаживая щеки, заболевшие от постоянной улыбки. «И, похоже, такое настроение сильно повышает аппетит», — улыбнувшись сам себе, Тим наложил в тарелку добавки.

После услаждения желудков все расселись по мягким креслам и диванам в гостиной в ожидании эстетического наслаждения. Нину уговаривать не пришлось, она с радостью согласилась продемонстрировать свой музыкальный талант.

Тим ожидал, что она возьмет какой-нибудь музыкальный инструмент, но девушка надела на голову гарнитуру, похожую на считыватель мыслей. Таким приспособлением пользовался Серж, когда работал за компьютером. Но у музыкальной гарнитуры имелось два псевдо-микрофона, которые смотрели чуть вверх. «Как усики у пчелы», — подумалось Тиму. Но это был еще не конец приготовлениям: на обе руки Нина надела по браслету, закрыла глаза, и на секунду застыла, вслушиваясь в себя.

Из ниоткуда полилась веселая мелодия и беззаботно начала порхать из одного края гостиной в другой. Тим незаметно для себя поддался волнам музыки и почти растворился в гармоничных звуках. «У Нины прекрасно получается», — только и мог подумать он. Невидимые нотки проникали внутрь его, и каждая оставляла после себя частичку легкости. Душа парила между невесомых нитей звуков и тоненько позванивала вместе с ними. Но вдруг порыв невидимого ветра скомкал все очарование. Музыка завыла вьюгой, нагнетая тревогу. Послышался лязг железа, глуша отчаянный крик птицы. Мелодия разом оборвалась, и в комнате повисла свистящая тишина…

«Вот так же у меня в душе свистело от пустоты, когда…» Тим не докончил свою мысль, понимание пришло само: Тоня переложила на музыку трагедию вечера, когда погибла Тома. И крик отчаяния чуть не вырвался у него из горла.

Но музыка вновь тихо зазвучала, на этот раз в ней послышался шелест дождя. Звук падающих капель смолк, радостно зачирикали птички, видимо, откликаясь на появление солнца. Пчелы вылетели из улья, басовито прожужжал шмель. В музыке послышался ласковый плеск морской волны и… и Тим услышал агуканье младенца.

Глаза Тима наполнились слезами: «Тома вновь родилась! Там, в будущем…» — понял он и посмотрел на индикатор души, который все еще держал на ладони. Завиток пластинки, который раньше был черным, изменился. Он сиял сочным зеленым светом, и только тонкие темные прожилки оттеняли этот свет. Тим взглянул на Тоню, и та ободряюще кивнула ему в ответ. «Я все правильно понял», — решил Тим.

А музыка лилась и лилась, ободряя агуканье ребенка и вторя ему. Тим услышал ласковые слова мамы, которая беседовала с малышом. Индикатор наполнился светло-желтым сиянием, а глаза Тима — слезами умиления и облегчения. Тим огляделся вокруг и обнаружил, что не один он плачет…