Путь в надвремени. Книга 2

Глава XII. Многорукое «божество»

— Отоспался после полигона? — спросил на следующее утро Серж. — Тогда вперед — Олег отвезет тебя в Институт для тестирования и тренировки.

После вчерашней заумной «экскурсии» Тиму не слишком хотелось опять погружаться в сложные для его понимания новоизобретения старого друга. Но если Серж говорит, что надо срочно создавать новый браслет, а не то он окажется выкинутым в неизвестный участок прошлого, то куда деваться?

Олег проводил Тима на пятнадцатый этаж. На нужной двери висела табличка «Лаборатория тестирования и тренировки взаимодействия с компьютером».

— Проходите, Тимур Алексеевич. Знакомьтесь, это Павел, он и будет с вами работать.

Павел, мужчина неопределенного возраста с белесыми ресницами и бровями, радостно заулыбался новому «подопытному» — его самолюбию явно льстила возможность пообщаться с первым времяпроходцем.

— Прошу! — галантно пригласил он Тима сесть в кресло, отдаленно напоминающее зубоврачебное. Оно стояло в двойном сетчатом «коконе» из навешанных приборов и проводов.

— Оставляю вас в «инквизиторском кресле пыток», — пошутил в дверях Олег. — В руках нашего самого лучшего компьютерного мастера. «Ладно хоть не заплечных дел мастера…» — про себя откликнулся на шутку Тим. Разговаривать уже не получалось — быстрыми движениями Павел надевал на него то ли скафандр, то ли внешний скелет. На голове у Тима оказался шлем с встроенным стереоочками монитора компьютера и наушниками.

— Хм, — отвлек его внимание от рассматривания прибора Павел. — Тимур Алексеевич, пожалуйста, читайте вслух текст. Он будет появляться на экране перед вами. А сигнал с микрофона и датчиков будет фиксировать и обрабатывать компьютер.

— «Как зарождается любовь, — сказал Алехин, — почему Пелагея не полюбила кого-нибудь другого, более подходящего к ней по ее душевным и внешним качествам, а полюбила именно Никанора, этого мурло, — тут у нас все зовут его мурлом, — поскольку в любви важны вопросы личного счастья — все это неизвестно и обо всем этом можно трактовать как угодно. До сих пор о любви была сказана только одна неоспоримая правда, а именно, что «тайна сия велика есть», все же остальное, что писали и говорили о любви, было не решением, а только постановкой вопросов, которые так и оставались неразрешенными», — читал четко вслух Тимур. Текст был явно знакомый, но ни автор, ни название произведения никак не вспоминались.

— Хорошо, очень хорошо, — прервал его Павел, нажимая какие-то кнопки и двигая рычаги. — А теперь, пожалуйста, читайте молча, но проговаривайте про себя.

«То объяснение, которое, казалось бы, годится для одного случая, уже не годится для десяти других, и самое лучшее, по-моему, — это объяснять каждый случай в отдельности, не пытаясь обобщать. Надо, как говорят доктора, индивидуализировать каждый отдельный случай», — появлялись на экране и в голове Тима слова. На этот раз их, словно эхо, произносил компьютер.

— Замечательно, Тимур Алексеевич! — не дал Тиму вспомнить источник цитаты Павел. — А теперь без четкого внутреннего проговаривания, пожалуйста, просто пробегайте глазами. Компьютер уже накопил статистику распознавания.

«Мы, русские порядочные люди, питаем пристрастие к этим вопросам, остающимся без разрешения. Обыкновенно любовь поэтизируют, украшают ее розами, соловьями, мы же, русские, украшаем нашу любовь этими роковыми вопросами, и притом выбираем из них самые неинтересные. В Москве, когда я еще был студентом, у меня была подруга жизни, милая дама, которая всякий раз, когда я держал ее в объятиях, думала о том, сколько я буду выдавать ей в месяц и почем теперь говядина за фунт. Так и мы, когда любим, то не перестаем задавать себе вопросы: честно это или не честно, умно или глупо, к чему поведет эта любовь и так далее. Хорошо это или нет, я не знаю, но что это мешает, не удовлетворяет, раздражает — это я знаю», — запинался, растягивал одни и проглатывал другие слова компьютер.

— Вы слишком торопитесь, Тимур Алексеевич, — прервал быстрое чтение Тима Павел. — Чуть-чуть помедленнее…

— Так цитата очень интересная! — пожаловался Тим. — Хочется скорее прочитать, чтобы вспомнить, кто написал… И, как на зло, не приходит в голову… Это русская классика, я уверен, но кто из столпов так про любовь писал? Не Толстой, кажется, у него слог немного другой. Бунин? — продолжал гадать Тим. Мысли классика звучали очень современно в связи с его гаремными размышлениями.

— Это Чехов, — скромно улыбнулся Павел. — Антон Павлович, — почему-то пояснил он, как будто был второй писатель с такой же фамилией. Тимур почти хлопнул себя ладошкой по голове, да не дал шлем и провода. — Не отвлекайтесь, пожалуйста, продолжим.

«Я был несчастлив. И дома, и в поле, и в сарае я думал о ней, я старался понять тайну молодой, красивой, умной женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти за старика (мужу было больше сорока лет), имеет от него детей, — понять тайну этого неинтересного человека, добряка, простака, который рассуждает с таким скучным здравомыслием, на балах и вечеринках держится около солидных людей, вялый, ненужный, с покорным, безучастным выражением, точно его привели сюда продавать, который верит, однако, в свое право быть счастливым, иметь от нее детей; и я все старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка,» — читал на этот раз намного отчетливее компьютер.

«Действительно, а почему? Почему эти девушки из будущего…» — Тим резко осекся — компьютер озвучил его мысли, а не написанные на дисплее фразы.

— Замечательно! — радостно вскрикнул из-за пульта управления Павел. — Сразу чувствуется профессионал — вас и учить ничему не надо, Тимур Алексеевич! Сами знаете, что делать дальше!

Тим смутился от этой похвалы, тем более, что, по его мнению, он ничего такого не заслужил. Так, подумалось само — как отзвук рассказа Чехова. Это аппаратура Сержа такая умная, не он.

— Ну что же вы — продолжайте… — как-то разочаровано потянул Павел. — Думайте что-то, думайте!

Но, как на зло, мысли по заказу в голову не лезли. Компьютер выдавал «Э-э-э-э», «Ну-а-а-а», «Это…», «Блин».

— Ладно, прервемся ненадолго, — освободил Тима от думательной пытки Павел.

— Похоже, у меня престал ворочаться «язык» внутренней речи, — пошутил Тим.

— Тогда давайте поработаем на прием. Сейчас компьютер вам будет посылать речь непосредственно в мозг. Начнем с уровня отчетливого звучания внутри головы, — повернул какой-то рычаг Павел.

«Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею: мне казалось невероятным, что эта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвет счастливое течение жизни ее мужа, детей, всего этого дома, где меня так любили и где мне так верили. Честно ли это? Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести ее?» — наслаждался Тим выразительным чтением.

— А теперь я погружу вас в другое состояние сознания, эквивалентное глубокой медитации. Его еще называют полусон-полубодрствование, — продолжал тестирование Павел.

Глаза Тима оставались открытыми, а вот мозг — «задремал». И в этом приятном расслабленном состоянии он умственно «кивал», как бы вспоминая мысли Чехова — «усложняем мы любовь, приземляем высокое чувство бытовыми заботами, опошляем общественным мнением». Павел отключил программу, а в памяти Тима осталось отчетливо название рассказа «О любви». «Надо будет потом перечитать», — решил он.

— Теперь от литературы перейдем к математике, а точнее — к шахматам, — дал Тиму новое задание Павел. На дисплее появилась картинка с фигурами на бело-черных квадратиках и две виртуальные руки. Компьютер давал команды, какие фигуры брать и куда их ставить, а Тим выполнял их в воздухе. Виртуальные руки повторяли все на экране.

— Тренировка закончена, — закончил «гимнастику» Павел. — Теперь будете работать неподвижно — напрягайте мышцы рук, но не двигайте ими.

Для фокусника, привыкшего к тонким движениям и многократного проигрывания своего циркового выступления в уме, это оказалось не сложно. Поэтому Павел быстро перешел к следующему этапу — перемещению фигур только побуждением к движению, т. е. силой мысли без всякого напряжения мышц. Тим с удивлением почувствовал давление на большой и указательный пальцы правой руки — это компьютер механически сдавил участки кожи, которые прикоснулись к виртуальной пешке.

— Ничего, сейчас переключится, — ответил на его удивленный взгляд Павел. И действительно, через два-три задания компьютер уже передавал тактильные ощущения непосредственно в нервную систему, и Тиму пришлось учиться принимать эти сигналы. С этим уроком Тим справился сравнительно легко. Сказалась ловкость рук фокусника. Павлу понравилось как циркач виртуозно крутил шахматные фигуры в виртуальных пальцах.

— По-моему, не ваш уровень, — несколько озадаченно произнес Павел. — Вам бы что-то посложнее… — обхватил он свой подбородок. — А знаете что? Представьте, что у вас есть еще одна пара рук, но растут они из головы. Точнее, из левого и правого висков…

Тим нарисовал в уме эту картинку, тут же на дисплее появились еще две руки. И он начал манипулировать ими как бы непосредственно из мозга. Забавное задание, переставлять фигуры на шахматной доске четырьмя конечностями, пришлось циркачу по вкусу. Как не странно, но и это оказалось сравнительно просто.

— А если мяч в руки взять? — вспомнил Тимур репетиции жонглеров. Павел с радостью согласился на изменение программы эксперимента, и Тим играл с мячом виртуально. Только у него было все наоборот — одна «игрушка» на четыре руки Единственной проблемой было перераспределения внимания на все четыре руки, а не на четыре шара. Это было несколько необычно.

— А что если?.. — начал Павел, окрыленный успехом.

— Еще две? — закончил его мысль Тим. — Давай!

Так у Тима появилась еще одна пара рук чуть выше талии. Они тоже заработали, только не так ловко, как предыдущие четыре. Манипулирование сразу шестью руками Тима быстро утомило:

— Кажется, перебрал! — пошутил он. — Отдохнуть требуется.

После двадцати минутного перерыва Павел дал Тиму следующее задание. Движением ног циркач должен был управлять поворотом виртуального автомобиля, который мчался на полной скорости по виртуальной трассе. Тут экспериментаторы тоже прошли все три этапа: от непосредственного движения ног до управления автомобилем одним побуждением.

— А теперь поднимемся в воздух, — подготавливал Тима к пятому заданию Павел. — Будете управлять виртуальным самолетом. Как самому талантливому подопытному доверяю вам пролететь в лабиринте туннелей, а менять траекторию будете движением туловища, перемещая его центр тяжести.

С этим циркач тоже достаточно успешно справился, и в завершении даже управлял самолетом мысленным перемещением центра тяжести тела. «Классно летается!» — поймал ощущение полета Тим. После виртуально-физических упражнений Тиму не слишком хотелось возвращаться в плоскость стола и соответствующие задания. Но Павел сказал, что это было последним. Тиму надо было представить увиденную картинку так, чтобы компьютер смог ее распознать. Как и в предыдущих тестах, после этого Тим «ловил» картинку, передаваемую компьютером. Результаты оказались весьма скромные: Тим видел совсем не то, что передавали передатчики компьютера. А то, что представлял Тим в уме, компьютер воспринимал через свои детекторы как мельтешение цветных пятен.

— Устал, наверное, — подвел итог эксперимента Тим. Павел тем временем отстегивал его от аппаратуры.

— В основном результаты превосходные, — искренне похвалил Тима Павел. — Просто у каждого человека преобладает тот или иной вид памяти и восприятия. У вас полный порядок с тактильными пробами и вербальными. Т. е. с движениями телом и восприятием слова, — пояснил Павел, поймав непонимающий взгляд Тимура. — Видимо, художественно-образные механизмы у вас развиты слабее… Впрочем, наша аппаратура тоже пока далека до совершенства и вполне может не стыковаться с вашим уровнем мышления.

— А кто подбирал тексты для первого задания? — вспомнил Тим рассказ «О любви». — Сергей?

— Нет, я, — моргнул светлыми ресницами Павел. — А что? Вам же, кажется, понравилось…

— Все было прекрасно, просто очень необычно… Чехов… Размышления о любви…

— Я время от времени меняю текстовку. Прочитаю что-нибудь интересное, вот и хочется с другими поделиться, — тихо пояснил Павел.

Тим быстро оглядел его несколько нескладную фигуру, расплывшиеся от отсутствия ресниц и бровей черты лица, рыжеватые, редкие тонкие волосы. — «Да, на него похоже задаваться вопросами о допустимости любви. Впрочем, про Сергея я раньше так же бы подумал, это его гарем с моим прежним пониманием друга не вяжется. Меняются люди…»