Путь Тьмы 2

Глава 8

Этот небольшой замок уютно разместился в живописной горной долине, окруженной с трех сторон седыми пиками, исчезающими в небесной выси. Он был возведен на острове посреди голубого озера, студеного и прозрачного.

Замок служил летней резиденцией не одному поколению венценосцев Исиринатии, и сейчас его облюбовал для своих нужд Ритон Ириулэн.

Он отдыхал тут уже почти неделю, прихватив с собой Мирола, а также нескольких важных советников, которым предстояло участвовать в переговорах.

Торопиться не следовало: страна, только-только начавшая приходить в себя после кошмара многолетней войны, нуждалась в передышке, да и сам Ритон, откровенно говоря, тоже. К тому же, требовалось время на то, чтобы все участники предстоящего разговора собрались в одном месте.

Венценосец буквально сгорал от любопытства, желая узнать, кто же в самом скором времени посетит его скромное жилище, но на все вопросы неизменно получал один ответ: «наберитесь терпения, ваше величество, они прибудут в один день».

И вот, наконец, ожидание подходило к концу, как и отдых.

Венценосец прищурился, глядя на несколько закрытых карет, приближавшихся к замку.

Эльфийка каким-то хитрым образом распланировала все так, что участники предстоящих переговоров оказались на месте одновременно, причем каждый понятия не имел, с кем именно, кроме венценосца Исиринатии и остроухой придется общаться. Надежная предосторожность, учитывая, с кем придется тягаться.

Кареты одна за другой проезжали через открытые ворота, едва не касаясь зеленых от ржавчины зубцов решетки, из них выходили закутанные в черное фигуры, которых слуги направляли в комнаты, наглухо закрытые и лишенные окон. Там гостям надлежало провести несколько утомительных часов, и лишь после этого собраться в общем зале.

Сам венценосец находился в своих покоях и сейчас стоял подле окна-бойницы, держа в одной руке кубок с вином, а в другой — донесение, присланное утром голубиной почтой. Ничего серьезного, но, увы, правитель должен заниматься делами всегда, даже когда берет небольшую передышку и удаляется в загородную резиденцию для непродолжительного отдыха.

— Владыка, — за спиной Ритона зашелестело платье, и он обернулся.

Остроухая оказалась в комнате абсолютно неожиданно. Каким именно образом она прошла стражу, открыла дверь и возникла за спиной, не издав ни малейшего звука, было совершенно неясно, зато венценосец отлично понял послание, которое ему таким хитрым способом передала звездорожденная: «не вздумай играть в игры, мы, если захотим, сможем прийти к тебе средь бела дня».

Кто-то другой, конечно, не заподозрил бы ничего странного, но Ритон слишком долго вращался при дворе и слишком хорошо изучил привычки эльфов. Они никогда и ничего не делали просто так. Даже обычные остроухие. Что уж говорить про зрящих — тварей, способных видеть будущее!

Так или иначе, но проявлять слабость он не собирался. Спокойно кивнув Найлиэне, правитель Исиринатии сказал:

— Приветствую, о звездорожденная. Все ли готово?

— Ожидаем одного участника. Думаю, что он будет достаточно скоро, а потому можно начинать.

В зал они вошли, как и полагалось, последними. И теперь Ритон смог, наконец, удовлетворить свое любопытство, внимательно изучив собравшихся.

За столом горделиво восседал долговязый худой тип с бритым черепом и фанатичным блеском в глазах, полных неприкрытой ненависти. Настоятель Корн, новый глава Ордена Света. Святоша не нравился Ритону, и чувство это было взаимным, но обоим приходилось терпеть друг друга. Венценосцу требовались все маги, которых только получилось достать, ну а Ордену, понесшему катастрофические потери и лишившемуся своего дома, была неужна помощь правителя. Конечно, при других обстоятельствах Сыны, возможно, попробовали бы договориться с тем же Гашиэном, да вот только венценосец Радении чересчур силен для ослабленного Ордена, а значит, заберет слишком много. Ритону же приходилось вести себя осмотрительнее и смирять амбиции. Как и настоятелю, впрочем.

Изначально Корн делал ставку на Нилба Ириулэна, однако, когда кузен вместе с семьей отправился кормить червей, Ордену пришлось договариваться уже с новым правителем. Естественно, ни о каких мольбах и ползанье на коленях речи не шло — Корн слишком хорошо знал цену тем немногим высоким сынам, что пережили войну, а потому торговался с яростью старого лавочника, да вот только и Ритон не собирался отступать.

В результате Орден был вынужден смириться с потерей изрядной части влияния, что, конечно же, ни капли не улучшило отношение двух правителей: мирского и духовного. Безусловно, в будущем настоятель превратится в ту еще головную боль, но сейчас, когда угроза Империи Тьмы стоит так остро, как никогда, его придется терпеть. Да что уж там, Ритону пришлось ввести Корна в Малый Совет, что иногда вызывало у венценосца приступы неконтролируемой ярости.

Рядом с главным орденцем полулежал еще один член Малого Совета — Могучий Аран. Тучный мужчина, заплывший жиром, кажется, испытывал серьезнейшее похмелье — ни для кого не была секретом его любовь к выпивке — однако сильнее магов огня у страны попросту не оставалось. Впрочем, он мог пить столько, сколько хотел. Ритон готов был прощать этому человеку и не такие слабости по ряду серьезных причин. Во-первых, колдун был одним из первых, кто поддержал претендента на престол пять лет назад — сразу после захвата власти в столице.

Да, союз их зиждился на совершенно шкурных интересах: Арану хотелось восстановить влияние жрецов Брата в стране, а Ритону требовалась его сокрушительная магическая мощь, а также — верность Академии. Ну или хотя бы той ее части, что готова будет пойти за Араном.

Во-вторых — жрецы Брата, равно как и Академия, за последние четыре года набрали немалую силу, благодаря чему в будущем они станут реальным противовесом Ордену. И пускай колдуны вволю грызутся за власть, Ритон же станет наблюдать за этим со стороны, предпринимая меры для того, чтобы победителей в сваре не оказалось. Именно так поступали его предки, непрерывно стравливая Академию с Орденом, но, увы, к началу войны с остатками Империи Тьмы, ситуация вышла из-под контроля, и сыны обрели такую мощь, что даже венценосцу приходилось общаться с ними с огромной осторожностью.

«Нет, определенно, мой дядя не отличался излишней гибкостью и наличием глубокого понимания сложных процессов, протекающих внутри общества. К нашему счастью, и первым, и вторым в изрядной мере наделен я».

Именно поэтому, Ритон не ограничился на достигнутом. В Малый Совет также была введена присутствующая здесь Могучая Олта. Чародейка эта руководила небольшой группой жриц Сестры, около года назад перебравшихся в Исиринатию с севера — из Аблиссии. Появилась она не одна, а вместе с дюжиной чародеев воды, что не только изрядно усилило Академию, но и позволило заполучить противника уже самому Арану, потому как вокруг энергичной и деятельной Олты группировались маги из иных стран, перебравшиеся в Исиринатию.

Четвертым из известных участников собрания оказался, конечно же, верный Мирол. Старому воину, очевидно, не нравилось происходящее, и он сидел насупившись, но тут уж ничего не попишешь. Верный наставник терпеть не мог интриги и предпочитал решать вопросы честной сталью.

Такой верный, такой надежный.

«Такой невыносимо… устаревший».

На этом знакомые лица закончились.

Напротив Мирола сидели двое: коренастый широкоплечий коротышка с длинной окладистой бородой и высокая и изящная девушка, которой вряд ли можно было дать больше двадцати лет.

— Эйсен Стейн и Пирри Элатириан, — представила гостей эльфийка.

От этих имен брови Ритона сами собой поползли вверх. Конечно, он предполагал, что звездорожденная подготовилась, но такое…

«Просто превосходно»! — стараясь сохранять невозмутимое выражение лица подумал Ритон. — «Это в высшей степени благоприятствует нашему начинанию»!

Гости поднялись со своих мест и поприветствовали венценосца, как полагалось по этикету и Ритон ответил им тем же, благо и дварф и девушка не слишком-то и уступали ему по статусу.

Эйсен Стейн являлся сыном правителя подгорного народа, а Пирри Элатириан, как свидетельствовало ее родовое имя — дочерью прегиштанийского венценосца. Оба — не старшие, такие, которыми не жалко пожертвовать, если что. Но оба — достаточно высокопоставленные для того, чтобы говорить от имени своих обличенных властью родителей. И, увы, оба — бросающие яростные взгляды друг на друга.

Война на юге, шедшая уже шесть лет, и не думала заканчиваться, а ее участники озлобились до предела.

«И все же, кажется, доводы разума наконец-то стали действовать на этих упертых баранов», — не без удовольствия отметил венценосец. — «Неужели для того, чтобы начать думать и попытаться понять друг друга, следует предварительно истечь кровью, этим алым соком жизни»?

Не менее колоритным оказался и последний из присутствующих. Один взгляд на него вызывал у Ритона неприятные воспоминания. Песок, всадники, избегающие сражения, и стрелы, стрелы, стрелы, сыплющиеся на головы людей, засевших в укрепленных лагерях.

Да, за столом восседал высокий — выше него где-то на полторы головы — поджарый лиоссец, одетый в традиционные одежды пустынных воинов.

«Наверное, осаду Жемчужины я забуду нескоро», — подумывал венценосец, разглядывая чешуйчатого жителя востока.

Змей, поймав на себе взгляд венценосца, рухнул на колени и сидел так, упершись лбом в пол, пока Ритон не разрешил ему подняться.

— Приветс-ствую, о великий, — мягко и певуче, чуть растягивая слова непривычного для себя наречия, поздоровался посол. — Мое имя Тарришшаат Умный с-сын Ашшарана.

После этого, получив разрешение Ритона, он уселся на свое место, продолжив внимательно изучать правителя Исиринатии немигающим взглядом змеиных глаз.

Что он тут забыл, каким образом эльфийка сумела договориться с рептилиями, и с какими именно кланами она нашла общий язык, пока что никто не сказал, однако нельзя было не отдать должное талантам временной попутчицы — Найлиэна в совершенстве владела умением подбирать людей.

Увы, не все из тех, кого Ритон желал бы видеть сегодня в загородном замке, присутствовали. Гашиэн ответил решительным отказом, а дед Ритона — Мардаш Девятый Тараниэль, венценосец далекой северной Аблиссии, вообще ничего не написал в ответ на витиеватое письмо, завуалированно намекавшее на возможность совместных действий против некой общей угрозы.

Ритон не обижался. Он видел деда лишь несколько раз, зато изрядно слышал о его осторожности и любви к решению конфликтов без насилия. Торгаш до мозга костей, как и все Тараниэли, Мардаш везде искал лишь выгоду, причем в первую очередь — финансовую.

Война ради чести и прочие прелести рыцарских идеалов были чудовищно далеки ему. В этом правитель сильнейшей морской державы мира удивительно походил на Черного Властелина.

— Что ж, господа, — певуче произнесла эльфийка, — почти все в сборе — последний участник нашего небольшого совещания прибудет с минуты на минуту, а потому мы можем начинать. Для начала представлюсь. Я — Найлиэна Партилаэт, дочь зрящего Ратриолы Партилаэта, коварно убитого Черным Властелином Шахрионом. Я… помогаю венценосцу Исиринатии восстановить справедливость и загнать зло туда, где ему самое место.

Лица господ не изменились, но Ритон явственно ощутил, о чем каждый подумал в этот момент. Его мысли, надо заметить, были точно такими же.

«Ну да, загнать зло, которое сами же и взрастили».

Эльфы с их играми и интригами, собственно говоря, и привели мир к тому плачевному состоянию, в котором он сейчас и оказался. Впрочем, выставить им счет Ритон еще успеет. С проблемами подобного масштаба следует бороться по одной за раз.

Эльфийка закончила, заняла свое место и кивнула Ритону. С приветствиями покончено, следует переходить к делу, а потому венценосец, не тратя время, уселся во главе стола и заговорил:

— Я предлагаю говорить прямо, коротко и, по существу.

Произнося эти слова Ритон изрядно наступил на горло самому себе, запрещая украшать речь мудреными фразами и сложными конструкциями. Его посыл должен быть однозначен, никаких двусмысленностей, никакой неверной интерпретации.

— Шахрион — зло, — продолжал он, — угроза нам всем. Эта угроза должна быть ликвидирована. Это — мои слова. Теперь пусть каждый произнесет то, что думает.

Первым взял слово дварф.

— Я не люблю болтать, — резко произнес коротышка, — а потому скажу все, как есть. Черный Властелин, конечно, тот еще урод, но мы и пальцем не пошевелим против него до тех пор, пока прегиштанцы не признают поражение и не выплатят контрибуцию. Так что, если хотите собирать полки, на нас не надейтесь.

— Признаем поражение? — звонкий голос Пирри Элатириан дрожал от с трудом сдерживаемой ярости. — С чего бы это, уважаемый дварф нам так поступать? Это не мы находимся на грани голодной смерти.

— Ничего, девочка, если понадобится, мы станем жрать камни, но вам, длинным, не сдадимся, — парировал Эйсен Стейн.

— Ну, говорят, гранит очень питателен и полезен для здоровья, — парировала девушка, вздернув носик. — Надеюсь, его хватит вам надолго.

— Не бойся, девочка, мы разобьем ваши армии и сожжем города раньше.

— Кишка тонка!

— Спорим?

Эта перепалка грозила перерасти в полноценную склоку, а потому Ритон поспешил немного притушить огонек, готовый вот-вот обернуться полноценным лесным пожарам.

— Господа, прошу вас проявить немного уважения к той, кто собрал нас всех здесь сегодня, — он кивнул в сторону звездорожденной, которая мило улыбнулась спорщикам, после чего продолжил. — Созыв полков не входит в мои ближайшие планы. Давайте будем объективными: ни одна армия мира в данный момент не имеет шансов нанести поражение легионам повелителей смерти. Черный Властелин, надо отдать ему должное, совершил настоящую революцию в военном деле, а потому, прежде чем сойтись на поле брани, нам придется что-нибудь сотворить с этими его бронированными мертвецами.

— Высокие сыны превосходно умеют истреблять погань немертвых, — чуть пафоснее, чем следовало, провозгласил настоятель Корн.

— О да, и во время войны Реставрации мы стали свидетелями беспримерной боевой доблести Ордена, — фыркнула Могучая Олта. — Я бы даже сказала, что ваши подвиги останутся в веках, если не в летописях Лиги, то уж в книгах Империи — однозначно.

— Да как ты смеешь, женщина! — тотчас же взъярился маг света.

— Знаешь, Корн, обычно я редко соглашаюсь с Олтой, но сейчас она права, — Могучий Аран вальяжно развалился в кресле и с легкой издевательской полуулыбкой на губах поглощал виноград. — Орден Сынов имел все возможности для того, чтобы истребить вражеские армии, и что вы сделали? Благополучно перемерли в пожаре, организованном наемными убийцами императора. Более нелепой гибели десятков подготовленных магов света и представить нельзя, а ведь каждый, окажись он на поле боя, с легкостью упокоил бы не одну тысячу живых мертвецов.

— Ничего, Ордену нужно несколько лет, и мы восстановим былые позиции, — уверенно пообещал Корн.

Он, конечно, выдавал желаемое за действительное, но, все-таки, доля истины в этих словах была. Орден наконец-то покончил с практикой разделять своих чародеев на Низких и Высоких сынов и вернулся к тому, чем должен был заниматься с самого начала — готовил магов Отца и только их одних.

— Как будто император даст нам эти несколько лет, — внезапно проговорил Мирол.

Ритон с трудом удержал равнодушное выражение на своем лице — меньше всего он рассчитывал на то, что наставник примет участие в разговоре. Он бросил старику благодарный взгляд — тот сказал именно то, что следовало, — и тот, перехватил его, едва заметно улыбнулся своему воспитаннику.

— Так вот, господа, — продолжил отмеченный Отцом воин, — мы все прекрасно понимаем, что Шахрион так просто не остановится. Его государство слабо, оно, по сути — лоскутное одеяло, кое-как заштопанное гнилыми нитками. Потяни чуть сильнее и все развалится.

— И ты полагаешь, маршал, что в таких условиях Черный Властелин решится на войну? — скептически заметила Могучая Олта.

— А кто сказал о войне? — деланно удивился Мирол. — Так ли она нужна ему для того, чтобы разобраться с нами?

После этих слов воцарилось тягостное молчание.

Каждый сейчас наверняка вспоминал поучительный опыт Ордена Света, практически обезглавленного одной единственной атакой.

Да, гоблины были изгнаны из земель Лиги, да клан Смотрящих изрядно проредили люди Ритона — на истребление этих шпионов он выделял средства даже во время войны за престол, да Тайная Канцелярия, учрежденная венценосцем сразу после захвата власти в столице, работала, не покладая рук, наводнив страну и окрестности доносчиками и шпионами. Все это так, вот только…

«Вот только кто даст гарантии, что Шахрион опять не призовет убийц с востока или не натравит на нас какого-нибудь некроманта-смертника или не соорудит что-нибудь столь же эффективное? Да хоть наймет ящериц»!

Подумав об этом, он повернул голову в сторону жителя востока — самого загадочного члена их сегодняшней встречи. За все это время лиоссец не проронил ни единого слова и выглядел так, словно спит. Его глаза были прикрыты, грудь ровно вздымалась, на чешуйчатой морде нельзя было заметить даже намека на эмоции.

И все же, он бодрствовал — мгновенное перехватив взгляд венценосца, ящер заговорил.

— О венценос-сец, я предс-ставляю Гайшшара Бича Пустыни сына Ишшаррисса великого халифа Лиос-са.

— Точнее одного из них, — фыркнул дварф.

Ящер кивнул.

— Да-а, одного из них, с-соглас-сен. Именно поэтому я тут.

— Прошу, поясни свою мысль, уважаемый посол, — попросил Ритон.

Ящера не пришлось упрашивать дважды — он заговорил с охотой.

— С-сейчас за Лиос-с борются нес-сколько халифов. Империя поддерж-живает мерс-ского Харшшаана, да будет проклято имя его. Мой владыка с-считает, что с-с врагами врагов нуж-жно заключить с-сюз-з. Печально, что с-среди вас-с нет единс-ства.

Ритон с трудом сдержал смех.

«Стало быть, то, что вы рубитесь друг с другом — это нормально, а то, что среди нас нет единства — печально. Какие занятные существа эти лиоссцы».

Вслух же он сказа другое:

— Я полностью согласен с твоим благороднейшим господином, уважаемый Тарришшаат. Мы можем помочь друг-другу, однако же сейчас важно понимать и то, что все страны, а не только Исиринатия, должны постараться отбросить противоречия ради общей цели.

— Наша цель — надавать по сусалам зарвавшимися прегиштанцам, — фыркнул дварф, — и мы от нее уж точно не отступим, можете мне поверить, венценосец.

— Смотри, дварф, зубы не обломай, — поддела его принцесса.

Ритон вздохнул кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Я не рассчитываю на то, что вы тут же броситесь друг другу в объятья и объявите мир, хотя и было бы неплохо рассмотреть подобную возможность. Не надеюсь я, как уже было сказано раньше, и на сбор Лиги, как в древние времена.

— Тогда на что вы рассчитывали, владыка? — угодливо поддакнул Могучий Аран.

— Ответить императору его же оружием, — уверенно проговорил венценосец. — Убийство Черного Властелина обезглавит Империю Тьмы. Конечно, это не будет означать ее немедленную гибель, однако, как только Шахрион погибнет, в его государстве начнется грызня за власть.

Ритон не сомневался в своих словах, ведь Шахрион, возвращая утраченные земли, был вынужден принять под крыло и немалую часть благороднейших, этими землями управлявших. Да, те поклялись ему и его сыну в верности, но когда слова мешали лучшим людям Исиринатии и Радении интриговать? Они все верой и правдой служат Черному Властелину, но ни на секунду не забывают о себе, ждут удобного случая для того, чтобы сожрать все, до чего только сумеют дотянуться. В их неимоверной алчности мог сомневаться лишь грудной ребенок! А значит, как только пропадет главный сдерживающий фактор, все посыплется.

— И вы полагаете, что это так просто сделать? — скептически заметила Могучая Олта. — У Шахриона весьма недурственная охрана. Если кто забыл, Ратриола считался опаснейшим чародеем мира, и где он сейчас?

Ритон бросил короткий взгляд в сторону эльфийки — на лице той не дрогнул ни единый мускул, она мило улыбнулась и произнесла:

— Именно поэтому мы дожидаемся последнего участника нашего маленького собрания. Он знает, что можно сделать с императором.

— И где же он? — поинтересовался настоятель Корн.

Неожиданно его лицо вытянулось и побледнело, глаза расширились от ужаса, а кожа покрылась холодной испариной.

— Полагаю, на подходе, — все так же мило отозвалась эльфийка.

— Нет, не может быть… как это возможно? — стиснув подлокотники, залепетал маг света.

— Не волнуйся так, настоятель, наш последний гость — союзник, — все таким же спокойным тоном отвечала Найлиэна.

Ритону очень не понравилось поведение мага света, потому как он уже видел подобную реакцию одаренных Отцом раньше.

«Уж не решила ли эльфийка выкупить жизнь остаткам своего народа ценой наших судеб»?

— Найлиэна, что происходит? — резко спросил он.

— Просто подождите чуть-чуть, и все станет ясно, — пообещала та.

Да вот только ждать как-то не хотелось: настоятелю с каждой секундой становилось все хуже, мертвенная бледность проступила на лице мага, и тот, кажется, начал активировать какие-то защитные заклинания. Ритон уже был готов кликнуть стражу, но не успел. Дверь распахнулась, и даже венценосец не сумел сдержать крика ужаса. На пороге стоял кошмарный лич — верховный некромант Гартиан собственной персоной.

— Даже не думай, светлый, — раздался в голове у Ритона голос, — я убью тебя раньше. Вы тоже не дергайтесь, стихийные. Неужели считаете, что сумеете одолеть меня таким малым числом?

В этом лич был прав. Сильнейший чародей Империи при жизни, сейчас он стал чем-то невообразимым. Что уж говорить, если этот ходячий мертвец сумел уничтожить самого зрящего эльфов! Как всего лишь три мага могли сопротивляться ему?

«Но он с нами», — начало доходить до венценосца. — «Он… желает предать своего императора»?

От осознания возможностей, дарованных этим фактом, у правителя Исиринатии засосало под ложечкой. Остальные заговорщики, очевидно, испытывали сходные чувства.

Скелет, облаченный в балахон черных и алых цветов, прошествовал на последнее пустое место и уселся за ним, буравя окружающих своими кошмарными алыми глазами.

Некоторое время висела гробовая тишина, нарушаемая лишь судорожными всхлипами настоятеля Корна. Ритон ожидал, что таинственный союзник будет из Империи Тьмы, но ему и в голову не могло прийти, что предателем окажется верховный маг!

Никто не решался заговорить первым, а лич, определенно, не стремился упрощать своим собеседникам задачу, явственно наслаждаясь происходящим.

«Думаю, нет смысла сидеть тут и пялиться друг на друга, следует начинать переговоры», — подумал венценосец и, стараясь не выдавать своего замешательства, заговорил.

— Я не ожидал увидеть здесь тебя, верховный маг.

Кошмарный скелет осклабился, и в голове отмеченного Сестрой Волн раздался голос.

— В этом-то и задумка, венценосец.

— Но как ты преодолел такое расстояние?

— На грифоне. Он уже стар и летает медленнее, чем хотелось бы, но время у меня есть: император отправился в поездку на запад, императрица — на восток. Никто не заметит отсутствия.

— А слуги? — усомнился венценосец.

— За зверем ухаживают мои люди.

— Проклятье! — закричал Могучий Аран, растерявший все свое спокойствие и уверенность, — ваше величество и вправду собирается болтать с нежитью? Неужто неясно — это очередная хитрость Черного Властелина!

В его словах имелся резон. Действительно, зачем третьему лицу в Империи предавать своего повелителя? Но как тогда понимать действия эльфийки? Ее уж точно нельзя было назвать легковерной особой, готовой попасться в ловушку, расставленную императором.

«Однако, если же взглянуть на данный вопрос с другой стороны, то можно вспомнить, что ее отец попался», — промелькнуло в голове у Ритона.

— Зачем Шахриону хитрить, венценосец? — надменно осведомился лич. — Ему вполне хватит грубой силы для того, чтобы прикончить вас всех.

С этим Ритон был не согласен, однако говорить вслух что-либо он не стал, ожидая, как поведут себя остальные участники встречи.

— Не хватит, — резко возразила Пирри Элатириан. — Он знает, что, если попробует ударить по югу, мы как-нибудь уж договоримся с дварфами.

— С этим я согласен, — поддержал ее Эйсен Стейн, — а все прочие вопросы решим, когда разберемся с вами.

В голове Ритона раздался звук, больше всего напоминающий фырканье разгневанной кошки.

— Вы, глупцы, — за звуком последовали и слова, — не смогли договориться за все это время. Вы понимаете, что император стравил вас друг с другом, но продолжаете воевать, хотя давным-давно следовало мириться и наращивать силы. Даже если вы сейчас вдруг помиритесь и объединитесь, это не изменит ничего. Ваши армии обескровлены, чародеи выбиты, амбары опустели, а золота не осталось. Вы берете деньги в долг у аблиссцев, и тратите их в безумной попытке победить равного по силе противника, бросив на чашу весов на одну монетку больше. Возрожденной Империи Таараш такие как вы не опасны. Исиринатия тоже не представляет большой угрозы. Не этого же ничтожества бояться.

Он указал в сторону настоятеля Корна, который уже пришел в себя и сейчас смотрел на некроманта стиснув зубы и метая взглядом гром и молнии.

— Думаешь, что справишься со мной в случае чего, мертвяк?

— Без каких бы то ни было проблем, — не задумываясь ответил ему некромант. — С вами всеми. Здесь нет никого, кто был бы равен мне по силе.

Разговор начал уходить в неприятное русло и Ритон решил вернутся к обсуждению более полезных вещей.

— Верховный маг, я нисколько не сомневаюсь в твоей мощи. Все-таки, вернувшихся из-за грани смерти за всю историю Империи Тьмы было не слишком много. Мне непонятно другое.

— И что же?

— Почему ты здесь? Думаю, ты понимаешь, что мы — враги Шахриона и Империи.

— Это очевидно.

— Мы используем все представляющиеся возможности для того, чтобы раз и навсегда покончить с вашей страной, и, если это получится, убьем вообще всех, кого заподозрим в симпатиях к кольценосцам или поклонении Матери.

— Не получится, — с ноткой ехидства проговорил лич, — Лиги больше нет, думаю, ты это и без меня понимаешь. Страны эльфов — тоже. То, что Империя пока что слаба — вопрос пяти, максимум — десяти лет мирной жизни, которую вы нам дадите, никуда не денетесь.

Ритон чуть слышно скрипнул зубами. Скелет, как ни больно это было признавать, говорил правду. Те, кто откликнулся на его призыв, никак не тянули на новую Лигу, а Радения однозначно потеряна для них. Гашиэн отметал даже попытку договориться. Вероятно, с его наследниками и получится найти общий язык, но к тому времени Империя Тьмы закрепится на новых своих границах.

— Быть может, и не получится. Быть может — что-нибудь и выйдет, — аккуратно проговорил он. — Не узнаешь, пока не попробуешь. Вот только это все возвращает нас к самому началу разговора: верховный маг, какой смысл тебе предавать своего государя, мешая тем самым получить столь необходимые вашей державе годы передышки?

Все затаили дыхание, ожидая ответа и Гартиан не разочаровал их.

— Потому что он опасен. В первую очередь — для Империи.

— Как это следует понимать, о верховный некромант? — с удивлением в голосе спросила Могучая Олта. — Разве не Шахрион наголову разбил армии Лиги? Разве не он разобщил ее так, что куски некогда единого союза не могут даже толком сесть за стол переговоров? Разве не он, наконец, создал вам новую армию, возродил кольценосцев и взрастил сотни магов? Или, тебя тревожит пренебрежение императора к традициям?

— Ха, традиции… Несколько лет назад меня действительно это заботило. Как же: отдавать кольца не отмеченным Матерью, обучать всех чародеев как минимум двум школам магии, тратить ресурсы на замерших, вместо того чтобы клепать простых и понятных зомби. Теперь эти мелочи не значат ничего! Император был прав, а я ошибался. Времена меняются и традиции следует менять вместе с ними.

— Тогда в чем проблема?

Некромант не несколько мгновений задумался, как бы размышляя, стоит ли доверять столь важный секрет чужакам. Наконец, он ответил:

— Скажи, чародейка, ты знаешь, как погиб зрящий Ратриола?

Могучая Олта бросила короткий взгляд на эльфийку и Ритон последовал ее примеру. Та грустно улыбнулась, давая понять, что не имеет ничего против беседы на эту тему.

— Нет, о верховный некромант, но думаю, что его убил ты. У Империи Тьмы нет мага сильнее.

— Все так думают, — согласился Гартиан, — а Шахрион и не пытается их разубедить. Он прикончил зрящего эльфов в сражении один на один. Сам. Использовав жезл Безумца.

Эта новость породила в комнате мертвую тишину.

«Каким это образом он сумел сделать нечто столь невозможное»? — Ритон недоверчиво воззрился на некроманта. — «Ходят слухи, что в последние годы, Черный Властелин каким-то образом обрел могущество, но не столь же непомерное»!

Эти мысли вслух повторил Могучий Аран.

Скелет щелкнул челюстью — вероятно, он так смеялся — и перевел взгляд на эльфийку.

— А ты, звездорожденная, ты знаешь правду?

Та помрачнела и кивнула.

— Знаю.

— Не буду спрашивать откуда, мне нет до этого дела. Хочешь рассказать им?

— Нет.

Ритон видел, что Найлиэна лишь с большим трудом удается сохранять спокойное выражение лица, и он понимал, отчего. Как-никак, Гартиан был ответственен за практически полное уничтожение всех оставшихся в мире эльфов. Именно его черный дождь испепелил Элиренатию — последнее скрытое королевство древнего народа. А теперь убийца сидит напротив, глумится, и ничего, ни-че-го с ним не поделаешь, потому как лич нужен.

«Да Гартиан нам жизненно необходим, и самое плохое в данном факте заключается в том, что он это прекрасно понимает. Без союзника внутри Черной Цитадели, мы можем и не надеяться на успех».

— Очень хорошо, тогда объясню сам. Думаю, все помнят ритуал, с помощью которого мы превратили Стоградье в землю мертвых?

Странный вопрос. Забыть подобное не сумел бы никто.

Гартиан верно истолковал всеобщее молчание и продолжил:

— Мы отыскали его в одной древней книге, которая совершенно случайно завалялась в дюжину раз проверенной Орденом библиотеке. Если кому-нибудь интересно мое мнение, то ее нам подкинул зрящий Ратриола. Вероятно, он сумел утаить фолиант от Ордена в годы, последовавшие за поражением Империи в войне. Тогда мы лишились изрядного количества ценнейших гримуаров, большая часть которых утеряны, увы, навсегда.

Сам Ритон, напротив, был очень рад, что мерзкие колдовские книги магов смерти сгинули навек, но вслух произносить этого он не стал, вместо этого продолжил внимательно слушать лича.

— В книге этой описывался ритуал, который в древности использовал Безумец, и у Шахриона возникла идея повторить его, но только в куда больших масштабах. Надо сказать, что подготовка заняла дикое количество времени и потребовала изрядных сил, но у нас все получилось… Не знаю, к счастью, или на беду.

Последние слова удивили венценосца.

«Как это — на беду? Воскрешение всех мертвецов Стоградья оказало в высшей степени благотворное влияние на ведение Империей боевых действий, более того, оно обеспечило ее фланг, позволив Черному Властелину повернуть основные силы на север осуществить дерзкий штурм Белого Города… Кажется, сейчас я узнаю нечто очень важное и тщательно охраняемое».

— После этого ритуала, — продолжал Гартиан, — Шахрион стал быстро прибавлять в силе. Полагаю, до всех вас доходили слухи о том, что в последние годы Черный Властелин стал могущественнее в плане магии. Наверное, вы им не особо верите, но я подтверждаю: так и произошло.

Присутствующие в комнате маги переглянулись.

— Вот только вы вряд ли понимаете, насколько силен император. Я не думаю, что справлюсь с ним теперешним в схватке один на один.

— С чем на твой взгляд это может быть связано? — задала вопрос Могучая Олта.

В голосе чародейки слышался профессиональный интерес, да и два других колдуна прислушивались к личу с огромным вниманием.

— Он поглотил десятки тысяч душ, — с легкой неохотой отозвался Гартиан. — Вероятно, это каким-то образом изменило владыку, хотя и не должно было.

— Интересный побочный эффект, — задумчиво пробормотал Могучий Аран. — Мы все знаем, что души смертных есть материал, с которым работают некроманты, но, кажется, теперь получили действительные подтверждения этого. Как полагаешь, коллега, сколько энергии может содержать в себе одна душа?

— Затрудняюсь ответить, слишком неопределенная величина. Меня больше интересует тот факт, что поглощение душ не вызвало единовременного эффекта, а привело к постоянному росту мощи субъекта, — в тон главе исиринатийской Академии отозвалась Олта.

— Я никогда не слышал о таком способе увеличить свою силу, — задумчиво произнес настоятель Корн.

— Как и я, высокий сын, как и я.

— Полагаю, — внезапно заговорил Мирол, — у ритуала обнаружился какой-то побочный эффект?

Лич перевел взгляд на старого воина и одобрительно кивнул.

— Сразу видно человека, ухватывающего суть. Да, побочный эффект был… Есть.

— И он перекрыл даже тот факт, что император, по сути, превратился в сильнейшего колдуна мира? — с сомнением в голосе осведомился дварф.

— Что же это может быть? — в тон ему вторила прегиштанийка.

— Черный Властелин сходит с ума, — ответил Гартиан. — Если в начале ему еще удавалось скрывать свое безумие, то теперь оно становится очевидным.

Ритон поежился. Кому-то другому могло бы показаться, что император, лишившийся своего главного оружия — разума — станет легкой добычей, но он понимал, что это не совсем так. Сильнейший маг на планете, полностью неадекватный и не способный действовать здраво — не самый лучший противник.

Некромант, способный в бою один на один победить Ратриолу в один прекрасный день может решить, что, к примеру, неплохо бы испепелить все страны Лиги. Не факт, что у него получится, но уж на Исиринатию сил безумца точно хватит.

— И это еще не самое плохое, — продолжил, меж тем, некромант.

«О великий Отец, если это — не самое плохое, то что же тогда — самое»?

— Что может быть хуже сумасшедшего некроманта невообразимой силы? — недоверчиво переспросил настоятель Корн.

— Мне кажется… Я думаю… Скорее всего, он находится под чьим-то контролем. Либо под действием какого-то заклинания.

После этих слов на комнату в очередной за сегодня раз опустилась тягостная тишина.

— Заклинания? — наконец повторила Могучая Олта. — Чьего?

— Понятия не имею, — раздраженно проговорил лич, — однако все признаки свидетельствуют о том, что император просто не может никому ничего рассказать о своем ухудшающемся состоянии.

— Быть может, не хочет? — предположил маг света.

Лич мотнул гладким черепом, давая понять, что это не так.

— Я знаю владыку слишком хорошо. Шахрион не из тех, кто станет скрывать подобное от единомышленников. Значит, что-то мешает ему поступить правильно. Возможно, подобная мысль даже не приходит в голову, либо он думает, что должен утаивать правду.

— Ты сказал, что его состояние ухудшается? — уточнил Ритон. — В чем это выражается?

— Он стал заметно раздражительнее — поддается эмоциям. Его мучают непрерывные головные боли, из-за которых император постоянно пьет какие-то пилюли. Около года назад мне удалось достать несколько образцов. Это — сильные обезболивающие, изготовленные на основе мака. Подобные лекарства туманят разум и мешают думать здраво, они вызывают привыкание и разрушают личность. Шахрион ни за что не стал бы пользоваться чем-то подобным без веской причины. Несколько раз — я лично видел это — он как будто выпадал из реальности. Просто замирал, точно загипнотизированный, и не двигался. Один раз владыка простоял на балконе несколько часов, даже не моргнув. Но и это еще не все. Несколько раз я ощущал тончайшее касание неизвестной магии, окутывающей императора. Я так и не сумел понять ее природу, однако с уверенностью могу утверждать, что чары эти крайне опасны.

— В итоге можно прийти к заключению, что мы рискуем получить не просто безумца невообразимой силы, а нечто большее, правильно ли я понимаю? — уточнил Ритон.

— Да, в худшем случае в мире появится неизвестная тварь, завладевшая телом императора, — ответил лич. — Я все больше склоняюсь к мысли, что не владыка сходит с ума из-за ошибок, допущенных при проведении ритуала, а некая неведомая нам сила постепенно берет тело императора под контроль. А значит, ее следует остановить до того, как станет слишком поздно.

«Лучший же способ сделать это — прикончить источник проблем, сжечь труп и развеять пепел на ветру», — закончил невысказанное венценосец.

— У одного меня не хватит сил, поэтому я и предлагаю временный союз.

— И что мы получим от него? — сварливо поинтересовался дварф.

— Для начала — свои жизни. Или ты думаешь, что когда это существо полностью овладеет Шахрионом, оно успокоится на достигнутом? Хочешь рискнуть?

— Моя жизнь пока еще при мне, мертвец, — холодно парировал дварф, — в отличии от жизней тысяч моих братьев и сестер, загубленных вашими стараниями.

— Вы сами радостно ввязались в войну с прегиштанцами, мы всего лишь немножко подтолкнули. Если ты, или кто-нибудь из здесь присутствующих, надеется на уступки со стороны Империи, то смею вас разочаровать. Максимум, что я могу гарантировать, так это мирное существование до тех пор, пока я буду растить и воспитывать наследника престола, как регент.

«Интересно, а что бы сказала на сей счет Ледяная Ведьма? Или Тартионна должна отправиться на тот свет вместе со своим господином»? — подумал Ритон. — «Впрочем, нам это только на руку. Даже одна чародейка ее силы и опыта — это боевая мощь, с которой нельзя не считаться. Замкнув на себя большой круг магов, она в состоянии тягаться едва ли не со всеми чародеями, что остались у Исиринатии».

Лич, меж тем, устремил взгляд кошмарных глаз на заметно нервничающего лиоссца.

— Можешь передать мои слова своему господину, ящер. Империя не будет расширяться на восток и откажется от поддержки халифа Харшшаана. Но мы и не подумаем уступить даже пяди нашей земли. Если его устраивают такие условия, мы сработаемся. — Он посмотрел на Ритона. — Вас это тоже касается, венценосец.

Отмеченный Дочерью согласно кивнул.

— Понимаю твою точку зрения, о верховный чародей.

Он действительно понимал ее и даже, о ужас, считал достаточно выгодной для Исиринатии.

«Лич считает себя умнее других, он думает, что сумеет удержать все завоевания Шахриона, когда тот падет. Ну что ж, пускай верит в это. Главное сейчас — избавиться от императора, остальное — приложится».

Ритон вызвал на лице улыбку и произнес:

— Мне, естественно, понадобится время на раздумья, как, полагаю, и всем здесь присутствующим. Прав ли я?

Все, кто находился в помещении, один за другим согласились с венценосцем.

— Понимаю. Когда мы продолжим?

— Предлагаю ровно через две недели, — взяла слово Найлиэна. — Но на сей раз нам не придется собираться в этом замке — слишком рискованно, да и занимает чересчур много времени. Я убеждена, что все здесь присутствующие примут правильное решение, а поэтому… вот.

И она выложила на стол небольшую коробку, накрытую тканью, которую аккуратно подтолкнула к Ритону. Тот сдернул полог и ахнул. В коробке лежали тириомали. По одному на каждого, включая исиринатийских магов и Мирола.

«Откуда»? — пораженно подумал он. — «Каждый из них — сокровище, стоящее целое состояние! Продав эту коробку, можно купить небольшую страну! Да уж, эльфы умеют удивлять».

— Прошу принять эти тириомали как жест доброй воли. Они уже настроены друг на друга и, когда придет срок, мы сможем обсудить наши дела, не собираясь в каком-то определенном месте.

То, что эльфийка не потребовала никакого залога или обещания вернуть драгоценность в случае отказа от участия в заговоре, угрожало лучше самого острого ножа, приставленного к горлу.

Звездорожденная, не произнеся ни единого слова, буквально прямым текстом сказала: «Теперь вы все в одной лодке с нами. Попробуйте только отказаться, посмотрим, что из этого выйдет».

Все поняли намек, а потому, беря драгоценные тириомали, каждый из участников собрания, выглядел скорее напуганным, нежели довольным.

Исключение составлял, конечно же, лич. Выбеленная кость черепа просто не могла выказывать никаких эмоций, да и маловероятно было, что монстр вроде Гартиана способен бояться хотя бы чего-то на этом свете.

Заговорщики прощались и один за другим покидали помещение. Последним вышел лич, бросив короткое:

— До следующей встречи.

Ритон и Найлиэна остались вдвоем.

Некоторое время они молчали: эльфийка сидела в кресле, Ритон — стоял у окна и наблюдал за тем, как экипажи в сопровождении охраны покидают замок.

— Это было… неожиданно, — проговорил, наконец, венценосец, оборачиваясь к своей собеседнице.

Эльфийка лукаво улыбнулась ему.

— Значит, и для императора наши приготовления могут стать неприятным сюрпризом.

— Если, конечно же, лич говорит правду.

— Он не лжет, — коротко ответила Найлиэна, — мои шпионы, следящие за императором, в один голос утверждают: он изменился, причем в худшую сторону. Стал заторможеннее, потерял чутье, постоянно использует пилюли от головы, причем — все более и более мощные. Даже если никакого злого духа, пытающегося подчинить Черного Властелина и нет, император сдал.

— Ты уверена? — напряженно спросил Ритон.

— Да.

— Почему?

— Мы все еще говорим, и мы живы.

И возразить на это было нечего, поэтому венценосец перешел на другую тему:

— Как ты смогла установить с личем контакт?

— Он сам нашел меня, — чуть поджав губы, ответила Найлиэна.

Было видно, что ей не слишком приятны воспоминания о первой встрече с могучей нежитью, но эльфийка не была бы собой, если бы не умела владеть лицом. Она быстро успокоилась и спустя краткий миг ничего уже нельзя было прочитать в бездонных голубых глазах.

— Что ты думаешь насчет Радении и Аблиссии? — поинтересовался он у звездорожденной.

Та мило улыбнулась венценосцу и произнесла:

— Что с ними не получилось договориться.

Ритон постарался сдержать растущее раздражение. Он понимал, что остроухая о многом умалчивает, но никак не мог заставить ее говорить. В конце концов венценосец решил, что вопрос с северными соседями придется отложить, а сейчас имеет смысл сконцентрироваться на убийстве Шахриона.

— Да, это так, — проговорил он. — Что ж, стало быть, будем действовать без них. Полагаю, все присутствующие на собрании в итоге окажут нам всемерную помощь.

— Если боги будут благосклонны.

— Да, остается только надеяться на их расположение.