Путь Тьмы 2

Глава 24

Сказать, что Тартионна была в ярости, означало не сказать ничего.

Вот уже несколько дней она не видела и не слышала мужа! Тот заперся в своих покоях и не выходил, даже когда жена лично приходила проведать супруга.

И это тогда, когда тучи, сгустившиеся вокруг государства, готовы были вот-вот политься огненным дождем! А еще этот проклятый лич…

Гартиан, видимо подражая владыке, заперся в подземных лабиринтах и носу оттуда не показывал, не отвечая посланникам и даже не пытаясь делать вид, будто ему интересно общение с госпожой.

И, как будто этого мало, она начала терять слухачей. Одного за другим, понемногу, по чуть-чуть. Но вот уже второй месяц количество ее агентов в Империи неуклонно сокращалось: несчастные случаи, пьяные драки, несвежая еда.

Каждый такой случай по отдельности можно было объяснить легко и просто, но, когда они складывались в единую картину, становилось, откровенно, страшно. И — да — она обратила внимание на это, когда процесс уже набрал обороты…

«Пусть этим проклятым летом все шло через задницу, но я совершила слишком уж много ошибок! Непростительно много»!

А еще — от Китариона не было вестей. В последнем сообщении от наместника говорилось, что генерал задерживается из-за бури и скоро окажется в Зантриане, чтобы устроить жителям праздник, которого они, конечно же, заслуживали. А значит, в столице его и, что куда важнее, гвардию можно ждать лишь через неделю. Однако прошло уже несколько дней, а никаких вестей о выходе войска из города не так и не поступило.

Утешало то, что Иритион привел с севера несколько полков, которыми можно будет заткнуть дыру, вызванную отправкой первого Железного легиона и большей части гвардии на восток. Вот только…

Только Черная Цитадель сейчас походила на лес за пару мгновений до начала грозы. Все стихло, ни дуновения, ни шороха, природа замерла и ждет удара стихии.

А потому…

«Потому я вытащу Шахра на свет, даже если для этого придется посадить его в глыбу льда и приказать рыцарям смерти тащить ту в зал Малого Совета»!

Когда она шла к покоям императора, придворные и слуги разбегались во все стороны, точно тараканы, и это было неудивительно — Тартионна, мельком взглянув на себя в зеркало, сама едва не испугалась страшной женщины со взглядом, обещавшим окружающим медленную и мучительную смерть, глядящей на нее из стеклянных глубин.

«А и Мать с ними со всеми»! — решила она, подходя к покоям супруга и собрав за собой небольшую группку любопытных, среди которых — ну конечно же — была заметна фигура той суки Дарлионны.

Ненавистная тварь ошивалась возле покоев мужа, точно ей тут медом было намазано. Тартионна не могла доказать, но была уверена, что дочка правителя Кинории имеет отношение по крайней мере к части покушений, совершенных в последние дни. Ну просто не могла эта сука быть белой, пушистой и невинной! Не могла, и все тут!

Оказавшись напротив дверей, она бросила стражникам короткий приказ:

— Прочь.

Оба были живыми, а потому, едва не обделавшись от ужаса, они отступили в стороны, и Ледяная Ведьма обрушила на дерево первый могучий удар.

— Шахрион, открывай! — Тартионна не пыталась говорить вежливо или следовать этикету. Это время прошло. Настал час грубой силы. — Повторяю в последний раз, открывай, иначе я разнесу дверь в щепки!

Ответом ей было молчание, которое заставило чародейку буквально трястись от ярости.

«Ну все, ты напросился»! — она вытянула вперед правую руку и сплела заклинание.

Повеяло морозной свежестью и в защищенные чарами створки ударил целый рой сосулек. Несколько секунд дерево еще боролось с напором стихии, а затем с жутким треском дверь разлетелась на куски, пропуская Ледяную Ведьму внутрь.

Та, перешагивая через стремительно таящий лед и обломки, вошла и… замерла, удивленно оглядывая пустое помещение. Выглядело оно так, будто уже несколько дней здесь никто не жил. Зола в очаге давным-давно остыла, на столе, чуть подернутом тоненьким слоем пыли, стоял поднос с остатками ужина, и — ни единого следа мужа.

«Так, спокойней, не паникуй», — постаралась она обуздать растущий ужас. — «Ничего такого, просто император в самый ответственный момент решил погулять по горам. Без слуг, еды, вещей, оружия! Великая Мать, да что же это твориться»?!

Она стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, но даже боль не могла успокоить кровоточащее сердце.

«Что происходит? Почему, почему, почему он не говорит со мной»?!

В последнее время Шахр начал вести себя странно, точнее, даже более странно, нежели раньше. А ведь то, что он заметно изменился после войны Реставрации, отметили все, кто хорошо знал владыку. Император стал импульсивнее, чаще поддавался эмоциям, совершал странные поступки. Но если сперва это не особо бросалось в глаза, то в последние месяцы ситуация явно начала выходить из-под контроля, причем чем дальше, тем быстрее.

Эти его разговоры с самим собой, неожиданный ступор, который мог продлиться несколько часов, ночные походы, когда казалось, что на тебя смотрит не муж, а нечто, спрятавшееся в его теле… Все это невероятно пугало Тартионну, а еще больше ее пугало молчание.

Впрочем, тут Шахрион был не одинок. Верховный некромант и верховный шаман точно также не говорили, что происходит, хотя явно знали больше, чем она сама. И клубок тайн все рос и рос, превращаясь в неразрушимый узел, который…

Который был разрублен мужем здесь и сейчас. Вот так просто. Раз, и нет вопросов, нет тайн, нет императора.

«Нет императора»… — Тартионна побледнела и резко обернулась, намереваясь дать команду рыцарям смерти отогнать любопытных, но было поздно — возле разломанных дверей собралась уже небольшая толпа, а это значит…

«О великая Мать, это значит, что через час весть разойдется по всей столице».

Скрывать что-либо — поздно. Осталось лишь подготовиться к последствиям.

Закусив губу, Тартионна еще раз осмотрела комнату, надеясь найти что-нибудь важное. Подошла к столу и внимательно проверила его, быть может, Шахр оставил какое-то послание.

Ничего.

Женщина тяжело вздохнула и, резко развернувшись на каблуках, покинула покои мужа. Ей предстояло сделать многое.

Солнце практически скрылось за горизонтом, последние догорающие лучи красили небо алым, даря миру последние на сегодня отблески света.

— Проклятье, — прохрипел Шахрион.

Секунду назад он прикрыл глаза. На один лишь удар сердца… И прошло полдня. За все это время император не сдвинулся ни на дюйм, продолжая стоять на скальной тропке под палящим солнцем.

Пить хотелось неимоверно, все лицо точно жгло огнем, голова… ну, тут мало что изменилось, потому как хуже — уже некуда. То, что он все еще мог более-менее связно размышлять, само по себе являлось чудом.

Шахрион со вздохом двинулся вперед.

«Проклятая… тварь… отобрала… полдня»…

Все-таки он погорячился, говоря, что хуже не стало. Стало, и еще как — больно было даже думать, но император упрямо наполнял все свои мысли видением черного зева тоннеля, до которого он доберется. Обязательно доберется.

Напрягая последние силы и преодолевая все нарастающее сопротивление Тени, Шахрион продолжил свое восхождение. Его ждал долгий, очень долгий и тяжелый путь в гору.

Шаг, другой, третий.

«Как же больно! Как мучительно больно»!

С трудом сотворив немного воды при помощи магии, император утолил жажду и несколько охладил перегретое тело, попросту вылив живительную влагу на себя, это принесло мимолетное облегчение, но, увы, очень скоро все стало только хуже.

Перед его глазами неожиданно возник полупрозрачный силуэт маленькой девочки в окровавленном платье. Левая рука ребенка была отгрызена по локоть, нос, губы и уши — тоже, а вместо глазниц зияли кровавые дыры.

— О владыка, — пропищал призрак, — доволен ли ты своей работой? Это из-за тебя я стала такой.

Шахрион сделал вид, что не обращает внимание на собеседницу и продолжил идти. Он почти уже добрался до вершины тропы, а значит, за ней должен начаться спуск вниз, в маленькую долинку, из которой можно добраться до старого штрека, прорубленного насквозь через горную толщу. В свое время он исходил все окрестности Черной Цитадели на своих двоих, а потому знал тут едва ли не каждый камень.

— Отчего ты молчишь? — не унималось видение. — Нет даже слова утешения для жертвы твоих чар? Когда папа вернулся домой, я обрадованная побежала к нему, чтобы обнять, ведь мы похоронили его за два дня до того. А он отгрыз мне руку и бросил умирать на дворе. Свиньи, выпущенные из загона, сожрали мои губы, уши и нос, а вороны — выклевали глаза. А потом я поднялась и больше года не могла упокоиться… И все это — твоя заслуга.

Шахрион стиснул зубы, и, не говоря ничего, двинулся вперед.

Как он и предполагал, за гребнем горы находился удобный и достаточно широкий спуск, которым император и воспользовался.

А место девочки, меж тем, занял худой мужчина с содранной кожей и руками, изуродованными настолько, что сложно было и вообразить себе.

— А я, чем я заслужил такое, о владыка? — прошептал покойник.

Несмотря на отсутствие во рту зубов, говорил он совершенно нормально.

«А как ты хотел, это же — видение, насланное Тенью», — с трудом подумал император, пробиваясь через волны боли, накатывающиеся уже не только на мозг, но и на все тело.

— С меня содрали кожу, вырвали каждый зуб, отрезали все пальцы на руках и ногах, и зашли бы дальше, если бы я не умер от боли и потери крови. Во имя какой прекрасной цели, о император, со мной сотворили подобное?

«Не обращать внимания! Идти»!

Вслед за изувеченным покойником появился старик в поношенной одежде. Грудь его наискось пересекала кровавая полоса, тянущаяся от плеча и до бедра.

— А я, о владыка? Чем я провинился? Чем провинились несчастные жители того маленького пограничного городка, которых ты и не думал защищать? Почему?

— Этого требовала ситуация.

Слова. Слова были произнесены без его на то желания. Губы как-бы сами открылись и изо рта исторглись звуки.

Вновь призрак с содранной кожей.

— А пытать людей до смерти — тоже требовала ситуация?

— Да. Создание замерших и рыцарей смерти требует огромного количества энергии. Взять ее было неоткуда. Только из крови и боли тех, кому не повезло. Кого мы купили за золото.

— Женщин, детей, стариков…

— Неважно.

Император какой-то частью своего сознания понимал, что поступает неправильно, что нельзя говорить с образами, посылаемыми Тенью, но остановиться уже не мог. Наверное, разум полностью оставил его, или был готов сделать это, а потому, продолжая свои медленные, неуверенные шаги, шатаясь и оступаясь, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, Черный Властелин — человек, способный новоприобретенной магической силой сжигать города и поднимать их население в виде мертвецов — продолжал говорить.

Снова маленькая девочка.

— А что Стоградье сделало тебе? Почему именно мой дом?

— Стратегическое положение в центре континента. Огромное население. Мы ни при каких раскладах не могли бы пройти дальше, а потому — следовало отгородить себя от армий Исиринатии и Радении.

Черный Властелин умолк и оглянулся. Каким-то образом он успел уже спуститься в долинку, и это в кромешной тьме! Когда именно солнце полностью скрылось за горами, он не смог бы сказать даже если бы от этого зависела жизнь.

«Я должен идти, должен»!

Каждый новый шаг давался труднее. Силы утекали из тела, но Шахрион не сдавался. Точно одержимый он продолжал свой скорбный путь, и всю дорогу общался с мертвецами.

Те стыдили, стенали, укоряли… Расшатывали и без того не слишком крепкие барьеры воли, ограждающие то, что осталось от цитадели рассудка, понял император.

Ему нужно было перестать обращать на них внимание. Он должен был думать — пробиваясь сквозь боль, ничуть не ослабевшую за прошедшее время — исключительно о цели пути. Только так, и никак иначе, но…

Но он не мог замолчать, а потому вел бессмысленную и безнадежную беседу.

Кое-как, однако, Черный Властелин преодолел долину и добрался до тоннеля, который, в свою очередь, вывел Шахриона к старой горной дороге, ведущей наверх, туда, где стояла древняя шахта, выработанная, наверное, добрую тысячу лет назад. Именно туда звало видение, он знал это наверняка! Уже некоторое время Черный Властелин двигался, повинуясь исключительно инстинкту. А может, тени голоса Первого Некроманта, все еще звучавшего в голове? Кто знает.

Он двигался, преодолевая сопротивление Тени. Яростное, лютое, усиливающееся с каждой минутой. Тварь, сбросив, наконец, маску, бросилась в атаку, намереваясь покончить с сопротивлением человека.

И она была близка к цели!

Шахрион буквально ощущал, как под завесой головной боли, нечто копается внутри его черепной коробки, вытаскивая на свет все новых и новых призраков, должных остановить, задержать, сломить.

Тень пыталась — опять — перехватить контроль над телом, но на этот раз он, ожидая чего-то подобного, сумел отбить атаку, и продолжил движение. И, тем не менее, управлять ногами становилось все труднее и труднее.

«А тут еще эти призраки», — император почти с ненавистью бросил короткий взгляд на очередную галлюцинацию — ребенка балахоне красного и черного цветов, несостоявшегося некроманта, погибшего во время обучения. — «Иди, только иди вперед»!

Ситуация сложилась настолько удачно, что походила больше на хитрую интригу. Но, так или иначе, отсутствие как владыки, так и верховного некроманта, следовало использовать, причем незамедлительно!

Дарлионне категорически не нравилось то, к чему все движется, однако она отлично понимала, что другого шанса не будет, а потому, едва только выяснилось, что владыка пропал, той же ночью она передала сообщение отцу. Ответ не заставил себя ждать, а потому, красавица развила бурную деятельность, стараясь при этом быть не слишком заметной.

Она уже успела прикормить несколько слуг, а потому с их помощью передала сообщения нужным людям в городе.

Госпожа и наследник Черного Властелина должны умереть! Да, действовать придется быстро и грубо, да, заметание следов вызовет подозрения. Но отнюдь не те, какие могут быть опасны для нее и отца. Не те, что навредят Кинории. Не те, что помешают ей занять место рядом с императором!

Ответить за кошмарное покушение придется, да, но кое-кому другому.

Думая так, Дарлионна, проверив, что за ней никто не следит, двигалась к месту тайной встречи. И, вынуждена она была признать, тайно передвигаться по Черной Цитадели сейчас было очень и очень непросто — Ледяная Ведьма перещеголяла себя, потому как по ее приказу мало того, что зажгли все имеющиеся светильники, так еще и установили кучу факелов, развели неимоверное число костров, и это — помимо стражников, патрулирующих улицы исключительно четверками.

Нельзя сказать, чего в действиях чародейки было больше — паники или холодного расчета, но в одном сомневаться не следовало: та не станет трястись, забившись в угол, не будет вымаливать жизнь, и уж точно не сбежит. Извечная Тартионна собирается дать бой.

Дарлионна открыла неприметную калитку и юркнула на задний двор простого двухэтажного дома. Подошла к дверям и постучала условным образом. Дверь тотчас же — будто кто стоял и ждал — без скрипа приотворилась ровно настолько, чтобы она могла пройти внутрь, и дочка правителя Кинории поспешила войти.

Внутри уже ждали.

— Приветствую, маршал, — проворковала Дарлионна, откидывая капюшон и поворачиваясь к открывшему дверь. Взгляд красавицы уперся в старого — слишком старого уже — человека, облаченного в дорогие шелковые одежды темных тонов.

— Приветствую, Дарлионна, — склонил голову Иритион. — Полагаю, раз мы все в сборе, следует начинать?

Он шел всю ночь. Под конец — полз на четвереньках, потому что ступни отказали. Император стер в кровь ладони и колени, но и не думал останавливаться.

«Я не сдамся»! — лишь эта мысль осталась у него в голове и лишь она дарила силы для того, чтобы продолжать. Лишь она, да море боли.

И, тем не менее, оказавшись на знакомом карнизе и оценив вид на Черную Цитадель, Шахрион сразу узнал картину из своего видения.

«Теперь уже немного осталось», — подумал он, подавив желание остаться и передохнуть и заглушая жажду.

Магия в последние часы отказала полностью, а потому он не мог сотворить ни капли воды и не язычка пламени. А это значит…

«Обойдусь и без света»!

И он пополз, наплевав на императорское достоинство и прочую ерунду. Ведь, если так посмотреть, Шахрион никогда не придавал особого значения пустым ритуалам и глупым формальностям. А потому, сцепив зубы он, извиваясь, точно гигантский червяк, устремился навстречу цели.

Боль лишь усиливалась, ни на миг не думая отпускать свою жертву. По голове уже словно лупили кузнечным молотом, ноги перестали слушаться полностью, более того, они как будто специально цеплялись за углы и невидимые в темноте камни.

Но Черный Властелин продолжал ползти, сам не понимая, куда. Лишь воля поддерживала его и позволяла продолжать бессмысленное движение вглубь тьмы.

Однако и этот — последний — источник сил уже явно достиг предела. Все новые и новые призраки представали перед взором императора. Укоряли его и мучали, заставляли отвечать и оправдываться.

— Ты пожертвовал мной, — вещала некромантка с вскрытыми венами, — заставил замкнуть кольцо вокруг Стоградья. А ведь я родилась там, ты знал это, о великий император?

— Нет… не… знал…

— Меня похитили торговцы живым товаром. Продали в Империю Тьмы, где мерзкий лич воспитал меня как оружие. Но оружие это пустил в ход именно ты, ты…

— Не… было… выбора… — прохрипел Шахрион, цепляясь правой рукой за каменный выступ и подтягивая тело на пару футов вперед.

— Конечно же. Какой выбор, когда следует победить.

— Вы…жить. — Левая рука метнулась вперед, находя место для хвата.

«Теперь — потянуть тело. Так, есть. Еще два фута. Дальше».

— А нельзя было решить дело миром? — подал голос новый гость — арбалетчик в бригантине, в самом центре лба которого торчала стрела исиринатийского лучника. — Чтобы простые люди не гибли на полях сражений.

— Простые… люди… так не… разговаривают, тварь, — прохрипел Шахрион, собрав остатки сил и подтянувшись обеими руками вперед.

С каждым футом, отвоеванным у Тени, сил оставалось все меньше, как физических, так и ментальных.

«А может, просто закрыть глаза и сдаться»? — промелькнула в голове неожиданно ясная и четкая мысль. — «Не… дождешься… Тварь»…

Тени очень, очень не нравилось то, что он приближается к месту из видений, а потому — никаких поблажек нематериальной твари!

Но легко было сказать нечто подобное, исполнить оказалось куда сложнее. Ползти вперед, в полной тьме, даже примерно не представляя, правильно ли движешься… Было нетрудно представить, почему Безумец проиграл.

«Но я… не сдамся»! — яростно подумал Шахрион и в этот самый миг в самой глубине тьмы он ощутил нечто, напоминающее пульсацию бьющегося сердца.

Сам того не ведая, император ускорился насколько было возможно, и двинулся к конечной — он был уверен в этом — цели. Спустя минуту, а может час или сутки левая рука отказалась ему повиноваться. Просто и безыскусно — раз и все. Будто кто-то дернул рычаг.

Но даже это не остановило Черного Властелина, потому как пульсация усиливалась, заполняя все, оттесняя на задний план головную боль, призраков и страдания измученного тела. А потому — вперед и только вперед.

Неожиданно по глазам ударило яркой вспышкой и Шахрион закричал, жмурясь. Некоторое время он лежал без движения, потом медленно и аккуратно приоткрыл глаза, снова зажмурился, опять приоткрыл. Так он игрался некоторое время, пока, наконец, не смог оглядеться.

Он находился возле ничем не примечательной части тоннеля, отличали которую лишь два факела, воткнутых в металлические держатели, намертво прикрученные к камню. Два факела, горящих удивительно ярким черным пламенем.

Пульсация усилилась до предела, она била, точно набат, заполняя собой все вокруг, даруя надежду и наполняя сердце радостью.

«Это… тут».

Шахрион, собрав последние силы, протянул руку вперед, как вдруг…

Не позволю!!!

Удар, который на него обрушила Тень, нельзя было сравнить ни с чем, пережитым Черным Властелином доселе. Тварь, судя по всему, все это время копила силы, и теперь атаковала с яростью обреченной, загнанной в угол крысы.

Хлипкие ментальные блоки, что еще каким-то чудом держались внутри черепной коробки, пали, будто их и не было. Чужое сознание, чуждая любому человеку сущность, победно хохоча, ворвалась внутрь тела, заполняя собой все пространство, откидывая душу куда-то на задворки, перехватывая контроль над телом.

Правая рука, занесенная вверх, опустилась… И указательный палец в последний момент коснулся камня.

Пульсация усилилась, на камне один за другим начали проступать древние магические символы, до сих пор применяемые некромантами в сильнейших своих чарах, а затем… стена всосала тело, уже не принадлежавшее императору в себя, как будто того тут и не было.

Черное пламя в факелах мигнуло и погасло, погружая коридор во тьму.

Пробуждение было тяжелым и болезненным. Нет, не так. Слово «болезненный» слабо отражало суть явления.

Китарион застонал — исключительно потому, что вопить не позволяло пересохшее горло — и попытался оглядеться. Он находился в просторной комнате, укрытый сразу тремя теплыми шерстяными одеялами. В камине весело потрескивало пламя, пожиравшее сухие поленья, а ставни были наглухо закрыты, не пропуская внутрь свежий воздух, из-за чего в помещении стоял тяжелый удушливый аромат лекарственных трав, и было тепло, точно в бане.

Несмотря на жару, его бил дикий озноб, а по всему телу разлилась такая слабость, что, наверное, сейчас с ним бы справился не то, что ребенок, но даже хомячок.

Кольценосец вновь застонал и попытался приподняться, но сильные руки тотчас же уложили его обратно, а знакомый сухой и раздраженный голос произнес:

— Лежи и не вздумай двигаться, ты еще слишком слаб.

— Кштиритион? — едва слышно прошептал кольценосец, с трудом поворачивая голову в направлении говорившего. — Где я?

— Во дворце наместника, где же еще?

— Сколько… сколько времени прошло?

— С момента нападения? Трое суток. И все это время мы с Инуче пытались выдернуть тебя из рук Матери. Ну, точнее, пытался лишь верховный, я же вливал в него силу, сам понимаешь…

— Ну да, — Китарион изобразил подобие улыбки, — некромантия — не самая лучшая школа магии, когда речь заходит о спасении жизни.

— Именно, — без улыбки подтвердил некромант.

— А где… где верховный?

— Как только убедился, что ты выживешь, прихватил всех рыцарей смерти, посадил на коней столько арбалетчиков, сколько получилось, после чего галопом отправился в Черную Цитадель.

— Но зачем?

Кштиритион посмотрел на генерала, точно на умалишенного.

— Кажется, яд оказался сильнее, чем мы думали, — буркнул он, — потому как тебе явно размягчило мозги. Напряги извилины и вспомни, что случилось той ночью в подвалах дворца.

Китарион напрягся и перед его мысленным взором возникла закутанная в черное фигура…

«Это был эльф, я точно помню, проклятый Матерью эльф»! — подумал кольценосец.

— Эльфийский убийца… — прохрипел он.

— Ага, причем нацелившийся не на нашего благородного пленника, а на тебя. Хотя не только: той же ночью мы потеряли двух тысячников, десять сотников и пятерых некромантов. Остроухие работали группой и действовали очень умело. Эх, не добили мы их, не добили… Но главной мишенью был ты.

Даже в нынешнем своем состоянии Китарион прекрасно понимал, что это значит: враги обрушили удар на командование армии, а точнее — на живую его часть, сея хаос и лишая войско управления.

— Что с лиоссцами?

— Бич Пустыни и его сын в порядке, а наша милая принцесса вместе со своей свитой спешно отбыла на восток, устрашенная, — тут некромант стал даже язвительнее, чем обычно, — случившимся. Мы с Инуче не стали ее задерживать. Какой смысл, свою роль в спектакле она отыграла, а доказать мы все равно ничего не сумеем.

«С этим не поспоришь».

Было совершенно ясно, что принцесса, умело отвлекшая обоих магов, имеет какое-то отношение если и не к нападению эльфа, то уж к атаке на тюрьму точно. Вот только ясность нельзя предъявить в суде. Кштиритион наверняка допросил покойных убийц, но можно было не сомневаться, те получили задание от какого-нибудь неприметного человечка, который давным-давно растворился на просторах континента, а то и уснул вечным сном с последующим сожжением тела и развеиванием золы над морем.

А значит, благодарных союзничков можно пока отбросить, как несущественный фактор. Важно другое…

— У Инуче… есть право отдавать команды рыцарям смерти?

— Да, — в голосе Кштиритиона послышалась обида, — даже у меня нет, а он, оказывается, особым соизволением владыки подобной привилегией наделен.

«Владыка предвидел нечто подобное», — без особого удивления подумал Китарион, — «предвидел и подготовился, чтобы рыцари смерти не остались без командира в случае гибели всех высших офицеров армии».

Да, рыцари смерти являли собой пример высшей нежити, обладавшей разумом и способной к членораздельной речи, все так. Вот только свобода воли у них отсутствовала, а потому, в случае гибели всех офицеров, имевших право отдавать приказы, эти сильнейшие существа превращались в бесполезных кукол, способных выполнять лишь ограниченное количество команд, вложенных в них некромантом.

— Кто-то постарался сделать так, чтобы столичные отряды задержались на востоке как можно дольше, — прошептал он.

— Ага, — хмуро кивнул Кштиритион.

— Получилось ли связаться с владыкой? У наместника должен был быть один из трофейных тириомалей.

— Он был. Жаль только, что наместника нашли в собственных покоях с перерезанным горлом, а его тириомаль куда-то пропал. Кстати, помимо наместника и офицеров погибли два десятка купцов и дворян.

Китарион грязно выругался.

— Вот и я того же мнения обо всем происходящем.

— И что, как ты думаешь, происходит?

Некромант нахмурился, став даже мрачнее, чем обычно.

— Из Черной Цитадели идут странные слухи. Вроде бы, на владыку совершено еще одно покушение. Говорят, тот заперся в своих покоях и ничего не предпринимает. Столица бурлит, а патрули усилены новоприбывшими легионами маршала Иритиона. Но это все — сведения недельной давности. Что там творится сейчас, не знает, наверное, никто, кроме непосредственных участников. Понимаешь?

Китарион понимал, именно поэтому он, превозмогая слабость, сел на кровати и потребовал:

— Пусть мне принесут одежду. Сегодня же мы отправляемся на запад.

Кштиритион лишь скептически ухмыльнулся.

— Вот уж не думаю. Никуда ты отсюда не выйдешь.

— Тогда бери оставшихся воинов и иди сам!

Некромант посмотрел на него, как на умалишенного.

— Ты серьезно думаешь, что мы успеем? Пешком?

Кольценосец заскрипел зубами в бессильной ярости.

— Тогда что ты предлагаешь?

— А ты еще не понял? Отдыхать, набираться сил, и ждать вестей о триумфе владыки. Это все, что нам остается.