Путь Сашки. Книга третья

Глава 10

Граф Снури, бывший барон Фроскон, а еще ранее баронет Гвендел, этой ночью спал плохо. Какой может быть хороший сон, если серебряный череп опять ему нагнал новых загадок. Теперь появился какой — то рогатый шлем. Такой шлем, помнится, носил покойный король Френдиг. И сын короля юный принц Хловик тоже имел такой шлем. А еще говорят, что такие рогатые шлемы носили ларские графы. Это было традицией, тянущейся с давних времен. Король с семьей и первый граф короны, тоже с семьей. И больше никто. Рогатый шлем стал вторым символом власти, после короны, конечно.

Все ожидали, что его величество Пургес Первый, возложив на свою голову лоэрнскую корону, тоже будет надевать рогатый шлем. Но так и не дождались. Вначале это объясняли природной скромностью его величества. Скромностью? Это сказочка для народа. Те, кто лучше знал нового короля, в предыдущую бытность носившего титул графа Тарена, просто усмехались, когда слышали такие утверждения. И Гвендел тоже усмехался. Он тоже неплохо знал короля. Как — никак был таренским баронетом и выполнял деликатные поручения своего сюзерена.

В более близком кругу тех, кто давно знал Пургеса, его отказ от ношения рогатого шлема вначале объясняли тем, что раз нет войны, то король и не носит такой шлем. Но когда он возглавит войско, вот тогда и появится перед народом и армией в знаменитом шлеме королей. Но прошел год и на лоэрнские земли вторгся мятежный граф Снури. Пургес торжественно выступил из столицы во главе войска. Но шлема на нем не было. Нет, шлем был, но обычный, без рогов.

Пока все были встревожены обстановкой, лихорадочно раздумывая, что им делать в случае победы снурского графа и последующей его коронации, на отсутствие рогатого шлема внимания почти не обратили. А если и обратили, то мысли и заботы были в другом, нежели рассуждать о такой ерунде. Но вот мятежник убит, его войско разбито, королевская власть укрепилась, новым графом Снури стал он, Гвендел, теперь можно снова судачить и сплетничать по поводу явного нежелания короля надеть рогатый шлем.

В самом деле, почему король отказывается? Гвендел тоже этого не понимал. Но став графом, он вошел в число высшей знати королевства. Их всего трое, кто носит графский титул. Он, старый Каркел и Сейкур, которого по — прежнему все звали Воланом. Волан получил титул и имя графа Сейкура еще при короле Френдиге, когда предыдущий граф был им казнен за измену, а королевский фаворит и шурин Френдига граф Тарен протолкнул на графство своего верного барона Волана.

Пургес, никому не доверяющий, тем не менее, высоко ценил Волана. Может быть, за его безотказность и непролазную глупость. Даже объявил того первым графом короны. Пучеглазый коротышка светился радостью, а придворные за глаза смеялись над ним и над его прожектами. Пургеса, возможно, устраивала прилюдная глупость своего фаворита.

Гвендел не сомневался, что в случае внезапной смерти Пургеса Волан станет королем. Ведь у Пургеса не было наследников мужского рода. Правда, не так давно родился сын, но тому долго не прожить, если Пургеса не станет. О рождении младенца разговоров было много, но никто не видел его вживую. Кто — то объяснял это тем, что таким образом его величество старается обезопасить жизнь своего наследника. Но хорошо знающие короля люди догадывались об истинной причине. Пургес боялся конкуренции со сторогы своего наследника. Сейчас он мал, еще младенц, но дети растут быстро, и кто знает, не захочет ли кто — нибудь из его ближнего окружения заменить Пургеса на юного принца? Но для этого сначала надо заиметь этого самого принца. А сейчас никто не знал, где находится ребенок.

Из других возможных претендентов на корону, граф Каркел был стар, а его, Гвендела, всерьез никто из лоэрнской знати не воспринимал. Что из того, что он знаменитый полководец? Кому это в Лоэрне интересно? Здесь правят деньги. А пучеглазый коротышка был богат, очень богат. Казалось, что его природная глупость не распространяется на его умение делать деньги.

Правда, был еще и виконт Аларес, сын графа Каркела. Если Аларес успеет стать графом до того, как умрет Пургес, вот тогда очередной раскол в Лоэрне произойдет обязательно. Лоэрнская знать Алареса не поддержит, и тот станет мятежником. И уж тогда Лоэрну точно не продержаться. Кто только на него, обессиленного, не накинется! Граф Эймудский, поддерживаемый пиренским герцогом. Граф Ларский, поддерживаемый герцогами Гендована и Амариса. И вот теперь каркельский граф. Интересно, найдет ли Аларес покровителей на стороне? Без них ему ничего не светит.

А ведь такие покровители у Каркела есть, и появились они в последнее время. Вот только кто они? Если бы земли Гвендела, теперь графа Снури, не соседствовали с землями Каркела, он, наверное, так и ничего не заподозрил бы. Но интересоваться тем, что происходит у соседа, к тому же к тебе недружелюбного, обязательно надо. А откуда появиться дружелюбности, если в прошлом году Гвендел увел из под носа Каркела победу над гендованским маркизом Ильсаном, возглавлявшим ларское войско? И с тех пор виконт Аларес его просто ненавидит. Но еще больше ненавидит Ларск. И Ларск скоро это узнает. И он, Гвендел, не удивится, если в следующем году Аларес возложит на свою голову ларскую графскую корону.

Поэтому, если не хочешь иметь внезапных неприятностей, то не поворачивайся к соседу спиной. Вот его соглядатаи и сообщили, что к каркельскому графу что — то в последнее время зачастили жрецы. И в первую очередь из главного храма Ужасного Паа. А барон Шелвак тоже не просто так решил напасть на замок ларского виконта. Думал взять брата ларского графа в плен, но в плен попал сам, да и со всей семьей. А теперь переметнулся на сторону Ларска.

То, что Пургес долго не продержится, ясно давно. Королевство прогнило насквозь. Армия ослабла. В нее вливаются громадные деньги, но они уходят впустую, как вода через песок, оседая в карманах королевских приближенных. Уж кому — кому, как не ему, командующему лоэрнской армией, этого не знать. Но сделать он ничего не может, да и нужно ли? Хоть какие — то деньги теперь перепадают и ему. А куда этим ворюгам деваться? Не поделятся, он донесет королю. Головы рубить Пургес, конечно, не будет, как — никак свои люди, опора трона, но от кормушки отстранит, передав ее другим. Вот поэтому теперь стали с ним делиться.

В последний раз заплатили целых двести золотых. Отличная сумма! Но сами положили в свои карманы в десять, а то и двадцать раз больше. Заморочили королю голову тем, что надо войско перевооружить. Вместо старых мечей дать новые, более крепкие и надежные. Старые собрали и продали за бесценок, почти даром, в западные герцогства. В действительности, цена была другая, но разницу положили в карман. А взамен поставили новые мечи.

Вот только каждый второй из них в бою против старых мечей долго не продержится. Сломается. А как не сломаться, если новые мечи заказали не у лучших оружейников Атлантиса, а в кузнях Лоэрна, теперь почти все из которых принадлежат хаммийцам. Вот те и куют, не сами, конечно, а их рабы, мечи побыстрее, да поэкономней. И вместо одного успевают выковать десять или двадцать. Но закупают у них по цене лучших мечей в Атлантисе, а разницу в цене делят с хаммийцами.

И как теперь сражаться? Дать вместо мечей палки? Пока одна надежда на чудодейственную настойку хачху. Только она еще сдерживает графа Эймудского. А иначе тот давно вторгся бы в Лоэрн вместе с этим проклятым Черным Герцогом.

Его Снурское графство не очень удачно расположено. На востоке — Пирен, на севере Каркел, а на юге Эймуд. И лишь на западе безопасные для него лоэрнские земли. Этим летом граф Эймуд, посчитав, что король вряд ли отправит на свои окраинные земли настойку хачху, решил разобраться со своим северным врагом. Чудодейственной настойки нет, мечи бракованные, местные вассалы чуть ли не все — ставленники лоэрнской знати, умеющие лишь делать деньги, да задирать нос. Пока Лоэрн соберет и бросит войска на помощь снурскому графу, они сумеют нанести поражение его немногочисленным силам и присоединить графство к мятежному Эймуду.

Всё так и было бы, если бы Гвендел не привез в позапрошлом году два мешка с листьями хачху. Два мешка листьев — это два бочонка настойки. А хватило и одного. И мечи у его солдат были старыми и надежными. Даже то, что больше половины его вассалов проигнорировали его приказ и не явились к месту сражения, даже это не спасло мятежников. Полного разгрома не вышло, да и не могло получиться при тройном преимуществе в численности войска графа Эймуда. А пиренская тысяча, узнав о поражении своего союзника, так и не вступив в сражение, повернула обратно, не дойдя до столичного города графства всего десяток верст.

То, что настойка творит с солдатами чудеса, он сам убедился год назад, когда разгромили войско мятежника Снури, чью графскую корону Гвендел получил от Пургеса Первого после той победы. Теперь он носит титул снурского графа. Но было бы непростительно глупо считать, что секрет его победы лишь в настойке хачху. Кто — то так и считает, другие, чуть поумнее, принимают его за отменного полководца. Во всех сражениях, которые принесли ему счастливые победы, он, Гвендел, принимал правильные решения. Вот и против Эймуда он не стал сразу бросать людей в бой, а дождался, когда вражеское войско повернет немного в сторону, увлекшись преследованием его конницы, и только тогда он отдал приказ на атаку.

Удар нескольких сот его солдат, превратившихся на время атаки в свирепых львов и волков, в подставившийся бок вражеской армии, оказался внезапным. Он ошеломил вражеских солдат, создал панику, они дрогнули и… побежали.

Но и эти другие, кто поумнее первых, тоже не правы. Секрет его побед в серебряном черепе, что предсказывает будущее. Но какой ценой ему даются эти откровения! Порой он просыпается в ужасе от того, что ему нагадал череп. И несколько дней ходит с больной головой и трясущимися руками. Вот и по весне серебряный череп сделал ему предупреждение. Дескать, придется использовать листья хачху, из которых он сделает настойку. Использовать — то он использует, но об этом узнает Пургес. Вызовет к себе в Лоэрн, да и спросит, откуда у него листья.

А откуда они могут взяться? Утаил во время последней экспедиции на гоблинские пустоши, где располагается плантация хачху. Утаил от короля? Пожалуй — ка на плаху. Другим такие делишки сошли бы с рук, в худшем случае попал бы человек в опалу, но ведь не на плаху же? Но у него слишком много недоброжелателей и совсем нет своих людей и союзников среди лоэрнской знати. Зато она, объединившись во влиятельные кланы, действует слаженно. Вот и нагадал череп, что ему отправляться на плаху, а значит, освободится вожделенное для многих графское место.

Неделю Гвендел после того сна ходил сам не свой, даже думал бросить графство и бежать куда — нибудь. Денег на хорошее поместье хватит. А затем немного успокоился. Ведь серебряный череп не предсказывает то, что уже определено богами. Нет, череп только предупреждает. А случится это или нет, зависит от него самого. Сможет выкрутиться, направить ход событий в другое русло, значит, выживет.

Придумал все же. Летом направил своих людишек по соседним городам, большей частью в столичный Лоэрн. Велел скупать листья хачху. Принесли ему всего пару десятков листочков вместо нескольких сотен, на которые он рассчитывал. А нет больше нигде! Оказывается, еще с весны кто — то тоже их скупает. И преуспел в этом, потому и опередил Гвендела.

Он, конечно, расстроился. Да и цены их конкуренция только задрала вверх. А потом понял, что все это ему только на руку. И когда в конце лета, после победы над войском Эймуда, его призвал к себе Пургес, Гвендел поехал к королю хоть и с опаской, но и с надеждой, что сумеет выкрутиться.

Когда Пургес, сузив глаза, спросил, откуда у него появилась настойка хачху, Гвендел, он же граф Снури, стараясь скрыть овладевшую им дрожь, ответил:

— Ваше величество, листья мной куплены в этом году в Лоэрне и других городах Атлантиса.

— Зачем?

— Я видел, как настойка из них помогает солдатам, а мятежник Эймуд граничит с моим графством. И Пирен тоже рядом. Если падет Снури, то у них будет прямая дорога на Лоэрн.

Глаза Пургеса стали чуть шире, и зловещих ноток немного поубавилось.

— А ты так заботишься о Лоэрне?

— Лоэрн — это вы, ваше величество. Вы подняли меня из простых баронетов, сделав графом. Теперь я только с вами. Другого пути нет.

Пургес улыбнулся краешком рта, слегка дрогнули его тонкие губы. Он смотрел изучающе на Гвендела.

— Хорошо, мой верный граф.

На этом аудиенция закончилась. Но если кто хорошо знал короля, то был уверен, что Пургес не удовлетворится словами своего графа. Как только Гвендел вышел, Пургес подозвал начальника своей тайной стражи и приказал разобраться и сообщить ему всю информацию по положению дел с продажей листьев хачху на черном рынке Лоэрна.

Через два дня начальник тайной стражи сообщил королю, что листья хачху начали активно скупаться с весны этого года. Да так, что цена на них взлетела вдвое. А в последние два месяца ажиотаж на них вырос еще больше.

Значит, Гвендел не соврал, заявив, что настойку он сделал из купленных им листьев. Из купленных, а не сворованных у него. Это хорошо. Но только с одной стороны. Потому что получается, что за этим Гвенделом нужен будет глаз да глаз. Поступок не совсем понятный. Все воруют, а он, наоборот, платит из своего кармана. А все что непонятно, это плохо. Очень плохо. Ведь Гвендел теперь один из трех его графов. Глупый Воланчик тоже в последнее время что — то стал слишком самостоятельным. Да и Каркел. Нет, не сам старый граф, а его сынок. Слишком громко бьет копытами. Надо будет присмотреть ему уздечку. А для начала пусть этот барон Шелвак нападет на Ларск. Не на сам город, а на замок этого бывшего раба, вознесшегося в виконты. Дать ему в помощь пару сотен лоэрнских солдат. И все будут знать, чьи солдаты добились такого успеха. Это будет второй щелчок по носу этого молокососа. Первый дал ему Гвендел прошлым летом, когда он, а не Аларис, побил Ильсана. А теперь снова будет победа, а Аларес опять ни при чем. Что же, хорошая задумка. Пусть так и будет.

Между тем известие, что новый граф Снури попал в некую опалу в глазах его величества, разнесся по городу. А раз так, то нужно добить этого выскочку и занять его место. Вот и появился перед королем один из его близких людей, барон Снорбас, сам, кстати, тоже, как и Гвендел, из бывших баронетов. Барон, льстиво улыбаясь, сообщил Пургесу о махинациях с мечами. Правда, сообщил только малую часть правды, потому что сам был замешан в этом дельце. Но то, что граф Снури, командующий войсками его величества положил в свой карман двести золотых, выкроенных на поставках вооружения, он сообщил.

Пургес, на радость барону Снорбасу, нахмурился, даже разгневался. Отослав барона, Пургес задумался. Двести золотых — большая сумма. Но что делать с графом? Этого он не знал. В конечном итоге, этот Гвендел — Снури оказался таким же пройдохой, как и все его окружение. А значит, не такой уж он и непонятный человек. А это главное. Теперь надо будет накинуть уздечку на графа и немного успокоиться.

Но этих рассуждений Гвендел не знал, он уже готовился к отъезду обратно в свой стольный город. Про поражение барона Шелвака он узнал много позже, уже к концу осени, уже будучи в своем графстве. Это поражение вызвало у него двойственные чувства. С одной стороны, приятно, что только он один в Лоэрне добивается побед, а остальные терпят поражения. Значит, будут больше его ценить. Хотя это вряд ли. Никто в Лоэрне так считать не будет. Даже, наоборот, вся лоэрнская знать только еще больше его возненавидит. А вот король Пургес Первый… Тот, пожалуй, тоже будет смотреть на него косо, не любит он тех, кто способнее и удачливее его, потому — то и окружает себя ничтожествами. Но трогать Пургес его поостережется. Рано или поздно будет новое сражение. И тогда перешагнет через себя и назначит его, Гвендела, командовать войском. Потому что собственная безопасность превыше его пристрастий. Любой другой во главе лоэрнского войска может быть разбит, и тогда Пургеса ждет гибель.

Ну, а с другой стороны, чувствам Гвендела противостоял разум. Шелвак разбит, перебежал к ларцам, Ларск усилился, а дальше что? По трезвому размышлению, как бы это не привело к цепочке, концом которой будет падение Лоэрна, а значит, и его, Гвендела, графа Снури.

Но все это было этим летом и в начале осени, а сейчас, этой ночью, в последние дни осени, ему приснился новый вещий сон, в котором появился какой — то рогатый шлем. И этот шлем все время пытался его боднуть своими рогами. А затем стал бодать какие — то клубни. Те разлетались от него во все стороны. Странный сон. К чему бы это? Вечером того же дня прискакал гонец из замка барона Фредейла. Вечером предыдущего дня на землях барона появились какие — то неизвестные люди, судя по одежде и вооружению, солдаты. Барон, не дожидаясь утра, взяв всех солдат из замка, поехал в деревню, желая взять чужаков сонными. И поплатился за свой рискованный поступок. Барон и все его солдаты были убиты. Там же, на месте столкновения, осталось лежать четверо погибших чужаков. Со слов старосты деревни, в чьем доме и происходила резня, барон и его солдаты смогли убить командира чужаков и его помощника. Их трупы оставшиеся в живых чужаки забрали с собой. А уехали они в сторону границы с Пиреном.

Гвендел на всякий случай распорядился послать в ту сторону десяток своих солдат во главе с расторопным и въедливым десятником. Надежды, что чужаки останутся на его земле, конечно, не было. Но хотя бы можно попытаться узнать подробности о проезжавших этим днем людях. Через три дня они вернулись. Как и ожидал Гвендел, чужаки, нигде не задерживаясь, проехали в Пиренское герцогство. Значит, первоначальное предположение, что это были люди Черного Герцога, оказалось верным.

Но что они делали на его земле? Десятник оказался дотошным, он проехал до деревни, где происходила стычка, и выяснил подробности. Оказывается, вместе с восемью чужаками было три лесовика, которые и раньше здесь появлялись, привозя на продажу скот, оружие, какие — то вещи. И рабов. До этого случая лесовики были совсем недавно, где — то с седьмицу назад. И привезли обычный для них товар. Среди проданного был десяток ржавых мечей и пара секир без рукоятей, тоже основательно проржавевших. А затем они вернулись вместе с чужаками и выкупили проданное оружие по цене в десять раз превышающей цену продажи.

— А шлем там был? — Гвендел задал вопрос на всякий случай. Сердце его учащенно забилось. Он чувствовал, что должен получить утвердительный ответ, но, к его разочарованию, десятник ответил отрицательно.

— Ржавые мечи? — уточнил Гвендел.

— Да, ваша светлость, очень ржавые, ни на что не годные, только в переплавку. Два из них даже сломались, когда лесовики продавали их.

— Значит, только в переплавку…, — задумчиво произнес граф.

— Да, ваша светлость, — подтвердил десятник. — Кузнец даже предложил этим чужакам перековать сломанные мечи, так тот важный господин очень воспротивился.

— Вот как? Почему?

— Не знаю, ваша светлость. Кузнец сказал, что тот господин чуть ли не вскрикнул, когда кузнец такое предложил.

— Даже так?

Сломанные ржавые мечи, которые чужаки из Пирена выкупают по десятикратной цене от первоначальной. И очень не хотят их перековки. А мечи доставили из Каркела.

— Не интересовался, много денег было у чужаков.

— Нет, милорд. Виноват, простите.

— Ну, ладно, ладно. Больше ничего не скажешь?

— Нет, ваша светлость… хотя… кузнец сказал, что с ним расплачивались лесовики, а не тот господин.

— А мечи достались тому господину?

— Да, милорд.

Странно. Очень странно. Такое ощущение, что этот господин из Пирена заставил выкупить лесовиков первоначально проданные ими мечи. И те это сделали. Себе в убыток… Убыток… Вместо прибытка… Или они выкупили и перепродали их тому господину… Но это уж слишком… Да, загадка. Но причем здесь сон про рогатый шлем? Вещие сны просто так не снятся. Когда черепу сказать нечего, то и не снится ничего. Или снится, но как обычно, какими — то отрывками, которые тут же забываются, как проснешься.

Конечно, сон мог и не иметь отношения к убийству барона. Но Гвендел давно уже понял, что если хочешь уцелеть, то не отмахивайся от таких снов. Да и барон Фредейл тоже ведь не из простых выскочек будет. Он выходец из Таренского графства, а выходцы оттуда заполонили всю аристократическую вершину королевства. Его величество считает их более надежными, чем других аристократов. Вот и его, тоже выходца из его родного графства, вначале сделал бароном, а потом и графом. Фредейл же был сыном одного из наиболее влиятельных в королевстве людей. А с его кланом ссориться было опасно. После гибели Фредейла теперь к нему может быть претензия. Не уберег. Поэтому, хочешь — не хочешь, а разобраться с этим темным делом надо. Может быть, и серебряный череп его предупреждает таким странным сном?

Поэтому в тот же день Гвендел выехал к месту происшествия. Переночевав у одного из своих вассалов, он к полудню следующего дня уже был в той злополучной деревне. Расспрашивал не только старосту и кузнеца, но и других жителей, кто когда — либо видел пришельцев. Солдат и их господина раньше никто не видел, зато лесовики здесь появлялись время от времени.

Откуда приходили? Так из леса, вестимо. А уходили куда? Опять же в лес. А пять дней назад куда ушли? Вот этого никто не знал, дело было в ночь, да и опасно следить, можно за свое любопытство и убитым быть.

— Так куда они делись? Уехали с солдатами в Пирен? — Задал граф вопрос своему десятнику.

— Нет, ваша светлость, в Пирен ушло всего двое. Оба солдаты.

Значит, ушли обратно в лес. Иначе, куда им деться?

— А сами лесовики где обитают? — поинтересовался Гвендел у местных жителей.

— Так в лесу, они же лесовики.

— Это понятно, что из леса. А в каком месте? На чьей стороне леса, Снури или Каркела?

— Кто же знает, ваша светлость, лесовики держат это в секрете, оно и понятно, остерегаются. Ведь скотину и рабов приводят, чай, добытых воровским путем.

— Воруют, значит?

— Мож и воруют, а мож и разбоем промышляют. Потому и стерегутся. Лес большой, ищи в нем человека — не найдешь.

Значит, никто не знает. А лес большой. Тянется не только до Каркела, но и до Ларска даже. Скотину, может, и воруют, а вот рабов — тех берут разбоем. А рабы в отличие от скотины могут говорить. Но где их найти — то, местные перепродают дальше.

— А ну — ка скажите, есть ли где поблизости рабы, приведенные этими лесовиками?

— Как же, господин граф, есть. В соседней деревне у мельника. Понравилась ему одна молодка, вот и купил. Жена — то у него есть, так в наложницы взял, и в прошлом году понесла она от мельника.

Обрадованный Гвендел помчался в соседнюю деревню. Точно, все как и рассказали. А молодку захватили в позапрошлом году, когда она задержалась на дальнем лугу и уже ночью возвращалась домой. Пленили, точно, лесовики. И где это произошло, тоже подробно рассказала. И дорога, по которой она шла, как раз проходит через лес. Исчезали ли раньше люди? Было дело, но не там, где она жила, а немного к восходу. Говорят, что там оборотни пошаливают.

Гвендел догадался, в каком районе прячутся лесовики. Но что это ему дает? Найти и покарать? Но где точно искать? Район — то большой, а леса там непролазные. И отправлять солдат на чужие земли? Ведь там земля принадлежит Каркелу, с которым у него не самые лучшие отношения. Тогда забыть? Тоже не выход, ведь Фредейл убит, а он был его вассалом, и испортить отношения с сильным кланом? Не просто испортить, а стать врагом. Нет, тоже нельзя.

В таких раздумьях граф подъехал к выходу побочной дороги на тракт, по которому он приехал из города. Перед его глазами тянулась купеческая колонна подвод. Сам владелец, увидев подъехавшего графа, соскочил с коня и низко поклонился, так и оставшись в согнутом положении. Сцена была обычной, но в этот раз Гвендел не проехал с высокомерным видом, не заметив купца, а остановился и заинтересованно посмотрел на него.

— Кто это? — спросил он через плечо.

Сзади раздалось сопение, и через мгновение к нему приблизился Олитье, один из младших управляющих.

— Это наш купец Тараскен, ваша светлость. Входит в верх богатых купцов графства.

— А что еще ты о нем знаешь?

— Налоги платит исправно, милорд.

— А еще?

— Больше ничего. Это же купец!

— Плохо. Если он богат, то надо знать о нем больше.

— Виноват, ваша светлость.

Гвендел подъехал к купцу поближе. Тот все так и стоял, склонившись в низком поклоне.

— Вот что, любезный…

— Тараскен, — подсказал Олитье графу, уже забывшему имя купца.

— Да, Тараскен. А скажи — ка, чем ты торгуешь?

— Ваша светлость, всем помаленьку.

— А сейчас что везешь?

— Скотную репу, ваша светлость.

— Репа — это такой фрукт?

— Нет, ваша светлость, это овощ для простолюдинов. Вот пожалуйте посмотреть.

— Они это едят?

— Ну, это ест больше скотина, а люди — разве что с голодухи. Потому так и называют — скотная репа.

— А везешь откуда и куда? Не из Каркела?

— Нет, ваша светлость, это с ваших земель, а везу в Пирен.

— Пирен? У них нет своей земли?

— Есть, но им мало. В этом году как никогда много требуется. Наши крестьяне засадили, почитай, половину пахотной земли под скотную репу. Ну, так не только на продажу в Пирен, но и оброк для храмов.

— Они берут оброк этим? И зачем?

— Так храмовников своих кормить.

Гвендел удивился. Кормить этим орков — храмовников? Уж он — то знал, что оркам достаются тела принесенных в жертву. И мяса тем хватает. А теперь выясняется, что храмовую десятину жрецы берут вот этой скотной репой. Гвендел посмотрел на откинутый верх телеги. Самая маленькая репа была размером с его кулак, а большие были размером с человеческую голову. Это же сколько подвод нужно, чтобы вывезти храмовый оброк! А еще больше, получается, уходит в Пирен. А там кого кормить всем этим? Гвендел начал догадываться и у него заныло под ложечкой. Он и раньше слышал, что Черный Герцог как — то связан с дикими орками. Многие до сих пор не верят этому. Где это видано, чтобы дикие орки знались с людьми? Какой им прибыток от этого? А теперь, вполне возможно, может оказаться, что дикие орки пошли на создание отношений с людьми, взамен получив корм. Хоть такой, но корм. Чем больше корма достигнет орочьих стоянок, тем больше орков выживут в очередную голодную зиму. Не надо будет забивать молодняк, который на следующий год дорастят до вполне самостоятельных особей.

— Ты говоришь, в этом году Пирен покупает больше этой репы, чем раньше?

— Да, ваша светлость, закупки поднялись, цены выросли.

— И мои крестьяне вместо зерна засадили все репой?

— Да, ваша светлость.

— А откуда они узнали, что в этом году будет такой спрос на эту репу?

— В Пирене еще прошлой зимой сообщили. А оттуда известие по соседним герцогствам разошлось.

— Постой, ты хочешь сказать, что эту репу не только из моего графства везут?

— Да, ваша светлость. Почитай из всего Лоэрна, включая мятежные земли, из Амариса, Крайдона, Гендована.

Несмотря на холодную погоду Гвендела пробил пот. Нетрудно было догадаться, что Черный Герцог скупал кормовую репу для переправки ее на земли диких орков. И храмы тоже этим занимались, раз оброк брали репой. Готовится большое вторжение орков. Да они сметут весь Лоэрн! И даже не подавятся. И летняя попытка Пирена и Эймуда захватить его графство не более чем разведка боем.

Теперь ему немного стал понятен тот вещий сон. Рогатый шлем расшвыривал какие — то клубни. А ведь это кормовая репа. Вот о чем предупреждал его серебряный череп, а гибель Фредейла и пиренцы, очень дорого выкупившие ржавое оружие, вовсе с этим сном и ни причем. Правда, не совсем понятно, к чему здесь рогатый шлем. Его величество Пургес разобьет или расстроит замыслы Черного Герцога? Но Пургес до сих пор избегает надевать шлем своего предшественника. Ларский граф тоже без такого шлема. Он вообще не воин, калека. Другие лоэрнские графы на такой шлем вообще не имеют прав. По правде говоря, и Пургес не имеет прав, но он все же король, а королю дозволено всё.

Гвендел сидел в седле и размышлял. Снурсский купец терпеливо дожидался, смиренно замерев перед ним. Купца граф остановил, подумав, что неплохо бы послать на поиски лесовиков не солдат или приближенных, от которых толку в таком деле не дождешься, а пронырливого купца. Вот и остановил такого, и расспрашивать начал. А вон как вышло, узнал совсем нерадостные новости. Купец пока ему не нужен, лесовики подождут, теперь не до них. Убийство Фредейла он расследовал, куда ушли убийцы, он выяснил. В Пирен, вот пусть теперь разбираются с Пиреном. А он… Ему надо подумать.

Отпустив купца ехать дальше по своим делам, Гвендел вернулся в городской замок. Теперь нужно дождаться ночи и узнать, что же еще ему напророчествует серебряный череп. Но прошла ночь, потом следующая, и еще одна, но никаких снов не снилось, хотя Гвендел регулярно вечером доставал из тайника и брал в руки свой драгоценный магический артефакт. А вечером следующего дня после третьей неудачной ночи в город прискакал гонец от короля: его величество Пургес Первый вызывал его к себе.

Уже не надеясь на успех, Гвендел в эту ночь, накануне отъезда, вновь лег спать с надеждой на долгожданный сон. И он пришел. В этот раз ему снился король. Его величество ехал по зимнему городу. Вокруг буйствовала восторженная толпа. Король милостиво ей улыбался. А затем вдруг дернулся и упал на спину. Из глаза короля торчала стрела с черным оперением. Стрела вошла на половину длины древка. Черная кровь вытекала из глаза. А затем король вдруг вздрогнул, его рука ожила и потянулась к стреле. Рывок и стрела вытащена, сам король начинает медленно вставать, и обводит невидящим взглядом окружающих.

Тем временем кровоточащая глазница начинает затягиваться и вот уже король смотрит на всех двумя здоровыми глазами. Вот только их блеск здоровым не назовешь. Наконец, взгляд Пургеса останавливается на Гвенделе и тот с ужасом видит всю клокочущую ненависть вставшего перед ним человека.

— Это не я! — то ли хочет крикнуть Гвендел, то ли на самом деле кричит, этого понять из той картины, что снится, никак нельзя. А затем сон прерывается. За окном уже начинало светлеть. Скоро вставать, собираться ехать в Лоэрн. Непонятный вызов к королю и такой странный сон. Пургеса попытаются убить, и тот подумает на Гвендела? Конечно, не без помощи прихлебателей, заполонивших дворец. А может быть, уже попытались убить и причина внезапного вызова в столицу именно в этом.

Ехать или не ехать? Не поедешь — значит, подтвердишь подозрения в участии покушения на короля. Поедешь — сразу в темницу, а там пытки и позорная казнь. Гвендел растерялся. Еще ни разу после получения в свои руки серебряного черепа он не знал, что ему делать. Не так ли и череп переходит из рук в руки? Вот и сейчас, если его схватят и казнят, то череп обретет нового хозяина. И опять до поры до времени.

Может быть, попытаться бежать? Поздно, надо было раньше это делать. Некуда бежать. На севере Каркел, чей виконт его ненавидит. На востоке Пирен, властитель которого Черный Герцог не простит ему летней компании. На юге Эймуд — там тоже самое. А на западе владения короля. Можно было бы раньше договориться с Пиреном и Эймудом, пообещав сдать им свое графство, но теперь поздно. Он ведь не владеет им настолько, что прикажи, то все вассалы склонят голову перед его решением. Нет. Вассалы — то в большей степени ставленники лоэрнских кланов, ему враждебных. А он, Гвендел, настоящей реальной властью не обладает. Разве что личная графская полусотня ему верна, да и то это не факт.

Между тем, время шло. Хотя он все равно в этот день не успел бы доехать до Лоэрна, сколь бы не гнал лошадей. И даже к завтрашнему вечеру не поспел бы. Как ни крути, без двух ночлегов не обойтись. Тогда надо все же ехать, но с осторожностью. По дороге выспрашивать все лоэрнские новости. Если было покушение, то слухи об этом должны распространиться из стен столицы. А если его будут ждать королевские стражники, вот тогда он окажет сопротивление. Сколько их будет? Сто? Вряд ли больше. А у него всего неполная полусотня. Но теперь стражники состоят в основном из хаммийцев. Какие из них вояки? Только покорных горожан хватать, да на рынках свои карманы набивать. Кстати, потому и цены в Лоэрне так подскочили, что продавцы, едущие туда, не знают, вернутся ли живыми обратно, а если вернутся, то не обдерут ли их хаммийские стражники.

Нет, не сможет сотня хаммийцев противостоять его солдатам. И надо будет прихватить с собой немного настойки хачху. Лишней не будет. Тогда и две сотни стражников — хаммийцев его полусотня одолеет. А чтобы была верной, придется поднять им плату. Сейчас простой наемник имеет пятнадцать серебрянок в месяц, а солдаты личной сотни — уже тридцать. Дам по золотому в месяц. Это по три лишних золотых в год на человека. А всего в год его полусотня дополнительно съест сто пятьдесят золотых. Но это дополнительно, а всего получается шестьсот золотых. Однако! Все, что он заработал на закупке плохих мечей, все уйдет в качестве дополнительной платы его солдатам. Ну, или почти все. А где еще денег взять? Вассалы платить не хотят, за их спинами маячат слишком близкие королю люди. Только тронь, как все на него насядут! И ведь затопчут.

Перед выездом из столичного замка Гвендел объявил о повышении жалованья, чем вызвал бурю восторгов и здравицы в честь столь славного и щедрого правителя. Ехали не торопясь. Постоянно впереди отряда находился десяток солдат, разделенный на две части, каждая из которых ехала по отдельности, но в пределах видимости друг друга. Если впереди будут ждать стражники, то он успеет подготовиться к сражению, выдав по хорошему глотку настойки своим солдатам.

Но поездка оказалась тихой. Графу все кланялись, сходя с дороги. Тревожных известий из Лоэрна тоже не было. Гвендел даже стал сомневаться в своем сне. Нет, то, что череп сообщил, Гвендел сомнению не подвергал. Но вопрос лишь в том, когда произойдут эти события. Череп часто посылал ему сны об отдаленном будущем. Может быть, и покушение на Пургеса будет не скоро?

А следующей ночью, уже в его лоэрнском доме, Гвенделу приснился новый сон. Король ехал на охоту, но все время хмурился. А сверху летала стая громко каркающих ворон. Ну, и как понимать этот сон?

Утром, еще не отойдя от нового непонятного сна, Гвендел поехал в королевский замок на аудиенцию к королю. Мажордом встретил его, как обычно вежливо улыбаясь. И сообщил, что сегодня аудиенции не будет, так как его величество отправляется на псовую охоту. И его, графа Снури, тоже приглашает присоединиться. Оставив большую часть своей личной полусотни в городе, Гвендел с десятком солдат успел присоединиться к большой кавалькаде, выехавшей из замка. Приблизившись к королю, Гвендел ему поклонился, удостоившись в ответ вежливой улыбки. А затем все двинулись на юг. Вскоре к ним присоединились псари с несколькими десятками гончих собак.

Охота продолжалась два часа, удалось загнать стаю волков. И тут король вдруг осел в седле и повалился мешком на землю. В правый глаз Пургеса попала стрела черного цвета. Личный десяток короля сгрудился вокруг него, выхватив мечи и выставив щиты. Но ведь поздно. Мертвому не ожить. Не ожить, как в его сне. Или?..

— Вот он! Вот, на сосне! — раздались громкие крики.

Гвендел повернул голову в ту сторону и увидел, как какой — то человек поднимается после прыжка на землю и прячется за стволом сосны. Зазвенели стрелы, многие участники охоты помчались ловить убийцу. Поехал туда и Гвендел. Когда он протиснулся к сосне, то увидел лежащего человека с перерезанным горлом.

— Зачем? Надо было брать его живым. Могут быть сообщники.

— Он сам себя кинжалом. — Ответил один из всадников.

— Не захотел даваться живым, — продолжил другой.

— А что с его величеством? — раздался нарастающий шум голосов и все бросились обратно.

Убитого короля окружал его личный десяток. Король действительно был мертв. Но сон говорил, что он оживет. Непонятно. Гвендел огляделся и заметил, как вокруг графа Волана уплотняется масса лоэрнских аристократов Ну, вот и на трон этого коротышку внесут.

— В Лоэрн! В замок! — крикнул Волан, и почти вся масса участников незадачливой охоты поскакала в сторону города. Возле Гвендела осталось лишь несколько аристократов поменьше рангом. Видимо, им ничего не светило в случае восшествия на престол Волана. А если и могли что получить, так только место в темнице. Потому что были в плохих отношениях с графом Воланом.

Тем временем десяток королевских солдат погрузил тело короля на его лошадь и тоже двинулся в сторону города. Когда грузили, то двое солдат для удобства расстегнули и сняли шлемы. Гвендел с удивлением не узнал в них солдат личного десятка короля. Неужели успел поменять? Интересно. Если бы они не сняли шлемы, то… Ах, ты! Они же все с самого начала ехали с закрытыми шлемами лицами. А король с открытым забралом. Неужели и остальные солдаты тоже не из первого десятка личной сотни короля. Тогда это означает…

— Господа! — Гвендел громко обратился к оставшимся возле него людям. — Наш повелитель король Пургес Первый злодейски убит. Эти, — Гвендел кивнул в сторону удалившейся основной группы всадников, — уже поехали делить власть. Если его величество оставил завещание, то я с мечом в руке буду отстаивать его исполнение. Да здравствует его величество Пургес Первый!

Аристократы мрачно смотрели на него.

— Вы храбрый и удачливый военачальник. За вами пойдет войско…

— Нет! — прервал одного из баронов Гвендел. — Нет! Мне корона не нужна. Я возвращаюсь в Лоэрн, и буду ждать итогов.

— Итогов чего?

— Чем все закончится.

Аристократы слегка поклонились Гвенделу и ускакали в город. За ними следом поехал и он сам. Вернувшись в свой лоэрнский дом, Гвендел стал ожидать продолжения. То, что оно будет, он не сомневался. Волан, хоть и был первым графом королевства и имел множество сторонников, но врагов и завистников из других лоэрнских кланов у него было не меньше. Сейчас поедут к нему. Могут и корону предложить. Он один из трех лоэрнских графов, как компромиссная фигура кого — то и устроит. Кому — то больше будет мил граф Каркел. Он стар и потому как король идеален. Правда есть одно большое» но» — его сын, виконт Аларес. Если стар, значит, рано или поздно, точнее — рано умрет. А Аларес в роли короля вряд придется им по душе. А он, Гвендел? Удачливый полководец, что немаловажно при наличии окруживших Лоэрн врагов. А как правитель он слаб, так, по крайней мере, все думают. Не смог навести порядок в своем графстве, допустив клановую вольницу. Это всем как раз здесь и нужно. Значит, скоро будут посетители. И как ему быть? Серебряный череп ничего не говорил. Рискнуть и согласиться? Хоть и заманчиво, но нет. Раз череп добро не дал, никакой отсебятины. И Гвендел отдал приказ.

Уже через полчаса у дверей его дома стали появляться лоэрнские бароны. Но каждый получал ответ, что его светлость граф Снури сегодня не может принять его милость по причине сильного расстройства от смерти его величества. Баронам приходилось уезжать обратно. Но поток быстро закончился. Последним прибыл гонец из королевского замка, который сообщил, что его величество Пургес Первый неотлагательно ждет графа Снури в своем замке.

— Как Пургес?.. — в растерянности воскликнул Гвендел, но гонец лишь слегка тронул губами в подобии улыбки.

— Почему? Отвечай! — но гонец стоял молча, всем своим видом на что — то намекая.

Гвендел потянулся к кошельку. Развязал его и достал золотой, понимая, что от меньшей суммы гонец не разговорится. Тот принял деньги и сообщил в ответ:

— Его величество король Пургес Первый жив. На охоте убили его двойника.