Алекс Бочков. Мы спросим за все ! Путь на восток

Затем сведение оставшихся в роты и батальоны. И еда, еда, еда… Специалисты: танкисты, водители, зенитчики – разошлись по своим подразделениям. И начали обучение: много теории и немного практики – для начала… А завтра – нагрузки уже возрастут на порядок ! Пока мы будем здесь – дней десять, вся эта "масса" должна будет перейти из разряда рекрутов в новички – все 12 батальонов ! Хотя, думаю – к уходу из Минска один, если не два батальона отсеются: и хитрованов мне не надо будет "утилизировать" – пусть ими занимается Совет обороны: у них будет то же самое, только "вид сбоку"…

Зато все живы останутся: надолго ли – не знаю, но это уже будет не моя головная боль… Как то не по себе становится, когда вынужден "утилизировать" этот человеческий "мусор"… Ох как взвились бы многие там – у нас, узнав о моих высказываниях: я уже не говорю о уничтожении советских граждан ! А эти граждане – у немцев, станут служить верой и правдой, отдаляя день победы; уничтожая партизан, мирных жителей и бойцов и командиров Красной Армии ! Это ведь только кажется: многие власовцы; казаки; формирования других национальностей не воевали с Красной Армией и вроде как не виноваты… Виноваты. Ещё как виноваты ! Они поддерживали порядок в Европе, а в это время немцы, которые этот порядок должны были бы поддерживать – воевали с нашими на фронте ! Каждый предатель в немецком тылу – это солдат на фронте ! Нет предателя в тылу – нет солдата на фронте. Просто, как апельсин ! Но дерьмократам этого не понять: у них в мозгу и в глазах – "дерьмократические" ценности… Так что не надо страдать и мучиться: принцип в военное время прост и незамысловат: Кто не с нами – тот против нас ! Прав был Сталин !

Ночью, с западного участка обороны города тихо снялся мой батальон и ушёл в ночь… Место назначения – посёлок Мир, что расположен в 52х километрах от Барановичей... Узнав, что Минск захвачен Красной Армией, немцы оттянули свои немногочисленные гарнизоны со станций между Барановичами и Минском в посёлок Мир, оставив нам "чистую" железную дорогу до станции Столбцы… Высланные дозоры обнаружили и уничтожили наблюдателей возле станции Столбцы, дав нам возможность перебросить людей и технику аж на 100 километров. Вроде и немного, но это время… Бойцы и техника начала перебрасываться с наступлением темноты: уже не июнь месяц – темнеет рано. Ушедший раньше батальон занял посёлок многократно отработанным способом: убирается диверс. группами охранение по периметру станции: в ход идут и ножи и пистолеты с глушителями. Снайперы, не смотря на ночь тоже активно работают и тоже с глушителями… Чисто, без стрельбы и потерь конечно же не обошлось – это не компьютерные игры ! А моя рота, вместе со мной, минуя уже захваченный посёлок, вдоль железной дороги добралась со станции Снов, которую и взяли, практически с ходу, удлинив плечо железки от Минска ещё на 40 километров. И пошли из Минска эшелоны с батальонами. Скорость, быстрота, внезапность ! Немцы не ждут от нас такой наглости: они в курсе, что из себя представляет воинство из освобождённых пленных: ярости и желания отомстить много, а вот здоровья – кот наплакал… Составы подходили, разгружались и уходили дальше, освобождая место подходящим из Минска.

Танки я на операцию не взял: тяжёлые, медлительные и ревут громко – выдадут нас раньше времени. Да и моторесурс надо поберечь – в дальнейшем нам он ой как понадобится ! А вот Бюссинги, ну и Ганомаги СЗУ – это другое дело. Особенно нужны будут нам в Барановичах самоходные зенитки. Очередь из пяти 37мм снарядов кого угодно убедит в бессмысленности сопротивления обычным огнестрельным оружием. А кого не убедит – придется убеждать мне…

В Барановичах расположилась моторизованная дивизия для броска этим утром в сторону Минска. И нам надо их опередить – воевать так, как воюют в этом времени мне совсем не улыбается: потери будут ой какие и от самолётов и от артиллерии. Если с самолётами я ещё справлюсь, то "ловить" в воздухе снаряды я не умею… Значит – только по нашему, по Спецназовски ! Обходными дорогами, а там, где не получится – мосты, например, уничтожая охранения, два батальона двинулись к Ивацевичам, а третий батальон ушёл ещё дальше – к Берёзе Картуззской, в "девичестве" именуемой Бронная Гора. Там, в Берёзе, помнится мне был лагерь для военнопленных… Есть ли там кто ? В Ивацевичах же остались тыловые части дивизии, которые не смогли перебросить эшелонами в Барановичи: и так станция забита пустыми эшелонами, после разгрузки…

Отправленные мною две роты диверсантов подорвали по километру железки в направлениях от Барановичей на юг к Ганцевичам и на север к Лиде, заперев, таким образом, эшелоны с военными грузами, идущие из Бреста. Как бы немцы не прочухали, что это очередная западня для эшелонов… Авось не догадаются, хотя после подрыва железнодорожного полотна группы отступили, дождались ремонтников с охраной и ударив из всех стволов положили всех и на северном и на южном направлении. Пока ещё немчики найдут ремонтников, да починят железку – мы уже, если всё сложится как надо – захватим Барановичи ! И два эшелона на выездах из города…

Ну и что, что там стоит дивизия из двух полков пехоты и танкового полка: как сказал товарищ Сталин: нет таких крепостей, которые бы не взяли большевики ! Насчёт большевиков не знаю, а мы возьмём – с божьей помощью: удача улыбается смелым !

Ещё четыре батальона стянуты на товарную станцию и готовы к погрузке в теплушки: грузовые вагоны, но без нар для отдыха лёжа – ехать им до станции Снов – перед Барановичами – они будут брать город и уничтожать в нём дивизию. Хотя: дивизия эта только сформированная; третьей волны; не полным составом, да к тому же один батальон переброшен в посёлок Мир – его уже нет…

Я сам, порой удивляюсь: как всё ловко и складно у нас получается ! Нет – с увеличением целей и потери растут: не очень много, но есть, есть убитые… А потом, подумав понимаю: ну не воюют здесь так, как мы ! И подготовки нет такой, как у моих бойцов и в атаки мы не ходим, и под артиллерийским обстрелом не сидим, и бомбёжки не пересиживаем кто где ! Ночью, когда все спят, негромкий хлопок или нож снимает одного часового, второго… Тем более – мои знают где кто находится ! Разведка: это наше всё, а мне – "сверху видно всё"… И знать об этом немцам не обязательно ! А дальше просто: спящие – это не схватившиеся в смертельной рукопашной схватке !

Вот и с Барановичами будет так же: не ожидают немцы от нас такой наглости они - на охранение в посёлке Мир надеются… А утром им выступать на Минск – так чего боятся ?! Хотя – охрана периметра города несётся в штатном режиме, но без "огонька"… - только отстоять до смены. У нас же – мои умения и если я смогу "выключить" из "игры" пехотные полки – дальше уже будет попроще: танкисты хоть и гоношистый народ, но против моих не потянут однозначно. Да и спят они – сил перед завтрашним боем набираются… Вот и пусть спят… Взяв за руку шестерых из моей роты; "провёл" их мимо пулемётного гнезда так, что трое прыгнули на пулемётчиков; трое на часовых у поста, а я взял на себя старшего группы. Моя группа ушла влево, забирая в тыл, к другому посту, а я двинулся вправо… Новый пост, но тут я один. Зато невидим… Сначала умерли, похрипев перерезанным горлом часовые, а за ними сразу же – сидящие в засаде пулемётчики ! Они что то услышали, даже повернулись назад посмотреть что там. Да так и умерли, не утолив своего любопытства – я двигался очень быстро и наносил удары мгновенно, с нечеловеческой скоростью ! Пробежался к своим; "провёл", в невидимости, ещё одну группу и ушёл с ней дальше вправо. Довёл до поста, оставил разбираться с дозором а сам двинул дальше – к новому охранению… Пока мы так "развлекались", бойцам ударных и штурмовых групп тоже нашлась работа…

За три километра до окраины остановились Бюссинги, катившие на самом малом газу. За ними встали грузовики с бойцами… И где то том – сзади, остановились Ганомаги ЗСУ. Бойцы впряглись и покатили Бюссинги к окраина до самой кромки леса – пригодились тренировки под дождём ! Мною был отдан строжайший приказ: ни в коем случае не беспокоить охранение, чтобы они не подняли тревогу и не открыли огонь ! Не можете убрать без шума – ждите начала атаки с шумом ! Думаю – не много будет оставлено таких бдительных вокруг всего города – ночь, бесшумное оружие, неожиданность нам в помощь !

Моя рота "пробила" коридор для входа групп и броневиков в город, а я побежал к центру: туда, где отдыхали в зданиях батальоны пехотных полков. На ногах – специальные мягкие сапожки: мне ногами никого не бить, в отличие от моих бойцов, а двигаться мне нужно много и бесшумно… Вот и бежал, неспешно и около заборов – так эхо от шагов в ночи звучит тише… Вот, наконец и первая казарма… Остановился, перевёл дух… По кубику силы в ладони… Бросок: сила распылилась тёмным облаком и понеслась к казарме. Прошла через бодрствующих часовых: с негромким стуком на асфальт упали винтовки; опали брюки, гимнастёрки, пилотки… Вокруг тишина; никто не видит, что здесь происходит – немцы очень не любят любопытных местных, особенно по ночам. Облако прошло сквозь стены здания, а через несколько секунд вылетело обратно и устремилось ко мне. Что там у нас получается ? Я в минусах: бросил два кубика силы, а вернул только один. Ладно: пока их у меня ещё много – можно и потратиться. Побежал ко второй казарме. Затем добрался и до третьей… Пол дела сделано: из второго полка один батальон мы уничтожили в посёлке Мир; второй сейчас, втихомолку добивают по периметру охраны города – остался всего один… Но далековато, хотя – по дороге казармы охранной роты гестапо: уж они точно ничего не охраняют, кроме своих объектов, но у них есть и Бюссинги в охране и Ганомаги. Надо наведаться, обезопасить своих – все равно по дороге. К последнему батальону несся уже сломя голову: уже давно идёт операция, а выстрелов ещё не слышно. Хорошо, конечно, но у меня же ещё последний батальон не окучен !

Успел: добежал – город не маленький, метнул силу; получил взамен половину… Всё – дело сделано – главной силы, которая могла бы оказать активное сопротивление нет. Потянулся в ментальной связи к Молодцову: у меня именно с ним получился очень чёткий контакт.

Что там с танкистами ? – поинтересовался мысленно. Молодцов ответил через несколько секунд:

Как и приказали: взяли все дома и хаты, где ночуют танкисты под контроль. Ждём атаки спецназа с шумом, чтобы выполнить задачу.

Атака по первым выстрелам… - напомнил ещё раз.

Я помню товарищ командир – раздалось в голове слегка раздражённое от комбата. Улыбнулся: дерзит… Понимаю – под руку нельзя влезать, но напомнить не помешает: на то я и командир… Мелочной опеки быть не должно, но постоянный контроль за действиями своих подчинённых – обязателен !

Пока тихо – побежал к дому, где разместился командир дивизии. Прихвачу его для отчёта – остальные меня не интересуют. Почти добежал, как по натянутым словно струны нервам хлестанул где то, уже в городе первый выстрел – немецкий ! Я припустил быстрее – концы в Барановичах ох какие длинные ! Бегу; жду… Новый выстрел, ещё один… Дальний конец города взорвался взрывами – это пошло уничтожение танкистов ! Красться в закрытые дома; шариться в темноте с возможностью в любую секунду нарваться на пулю ? Нафиг-нафиг ! Мне мои люди дороги ! Всё одно танкисты повыгоняли хозяев на улицу – советских в домах нет, ну а кто там оказался – сам виноват ! Или не повезло… Так что приказал – забросать гранатами из сеней и через окна… С хозяевами потом разберёмся: поможем чем можем…

Подождал немножко возле выхода: вспыхнул свет в окне, затем во втором… Встрепенулась пара часовых у входа. Из двери выскочил солдат – побежал к стоящему тут же легковому автомобилю "Опель капитан" – водитель, значит… Достал из кобуры Люгер (они у всех диверсантов – на ствол легко нарезается резьба под глушитель); навинтил глушитель. Наконец выбежал адъютант, а за ним к услужливо раскрытой дверце быстро направился и сам комдив в полевой форме, но при параде. Берём ! Захлопал Люгер; зазвенели гильзы по асфальту двора… Последним умер водитель… Генерал рванул из расстёгнутой кобуры Вальтер, но я легко отобрал его у него, врезав кулаком под дых ! Комдив согнулся от боли а я добавил кулаком по затылку. Генерал рухнул на колени… С треском распахнулась дверь парадного; на крыльцо вылетел денщик с пистолетом в руке. Да там и умер: 9мм пуля Люгера ударила точно в лоб… Достал две верёвки; присел и крепко связал руки и ноги генерала.

В разных концах города взревели моторы Бюссингов. Ганомаги СЗУ рванули с тех мест в лесу, где они стояли: толкать колёсный Бюссинг не в пример легче чем полугусеничный Ганомаг. Вот и ждали они своего часа – когда начнётся веселье в городе. А сейчас спешат изо всех сил на подмогу… Застрекотали в разных местах пулемёты MG-34: и не поймёшь – наши это или немцы ?

Прислушался – где сильнее всего канонада ? Вроде у бывшего местного дворца съездов, или как он сейчас называется, грохочет так, словно там ведёт бой по крайней мере рота против роты. Значит мне туда… Подхватил генерала на спину. Тяжёлый чёрт ! Будет потом с гордостью рассказывать, как у самого командира Призраков Леса на спине катался ! Побежал в ту сторону. Точно – мои лупят азартно из всех стволов по зданию, только каменные брызги стёкла да деревяшки рам летят по сторонам ! А оттуда жиденький такой огонь в ответ… Ну и правильно делают: сейчас ЗСУшки подойдут, да вдарят из 37мм пушек – совсем радостно будет ! Хотя: немцы там сейчас в панике, так что расход не должен превысить приход. Метнул кирпичик силы облаком – огонь с той стороны мгновенно прекратился, а ко мне вернулся такой же кирпичик. Так жить можно… А мои то не унимаются: даже не заметили что ответный огонь стих. Вышел из невидимости, свалил на брусчатку генерала, перевёл дух:

- Развлекаетесь ?! Хватит уже зря патроны жечь ! – крикнул сердито – не на тренировке ! Они уже давно не стреляют, а вы всё угомониться не можете – как дети малые ! Грохот выстрелов прекратился.

- Товарищ командир ? – спросил кто то из командиров…

- Нет – Дед Мороз, борода из ваты ! - буркнул в наступившей тишине – идите, трофеи соберите… И смотрите там – могут быть недобитки !

Потянулся в ментале к командиру моей роты – они должны были блокировать аэродром, но не атаковать до моего приезда:

Что там у вас ? – Как вы приказали – блокировали; не даём выйти из зданий… - раздалось уже привычное в голове. Значит надо ехать туда. Где там мой Бюссинг ? Через двадцать минут, ведомый как по ниточке, подкатил броневик. Вызвал броневик охраны лётчиков, которых я прихватил с собой – хватит уже на халяву усиленную пайку потреблять – пора отрабатывать народный хлебушек с маслом… Подкатил грузовик с лётчиками; броневик охраны и зенитный Ганомаг для поддержки. Пока немцы не прочухались – летуны успеют освоить самолёты и слетать один раз на бомбёжку Бреста и Кобрина…

Передал Генерала бойцам; забрал с собой отделение бойцов в грузовике и покатили к многострадальному, сколько уже раз взятому нами аэродрому. Въехали по дороге прямо в аэродром: моя рота держит все выходы под контролем – из оружия у аэродромных только личное, даже пулемёты все на улице. Открыл дверцу, прокричал на немецком – Сдавайтесь ! Молчат… Приказал СЗУшке долбануть очередью по дверям. Раздался грохот пяти снарядной очереди; дверь частью разлетелась по сторонам, частью влетела внутрь… Очень это впечатлило немчуру: через несколько десятков секунд после очереди из дыма, валившего из разваленного снарядами дверного проёма высунулась рука, замахала очумело белой тряпкой: настолько неожиданным был переход от мирного сна к внезапного пробуждения под грохот орудийных разрывов и стрекотания пулемётных очередей !

- Не стреляйте ! Мы сдаёмся ! – завопили испуганно-истерично… Вот и ладненько, вот и славненько… Снова мы захватили аэродром: Легко и без потерь… Жаль что трофеи теперь нам достаются маленькие… Техников запрягли за работу – готовить к вылету бомбардировщики с полной бомбовой нагрузкой, а лётчиков – осваивать эти самолёты: теорию они уже освоили; умение пилотирования, перенятое мною у немецких пилотов получили – сейчас практика: взлёт и посадка пустого самолёта; затем загруженного и облёт города а затем – путь на запад ! Будет день; светло – все ориентиры как на ладони: лети себе по полётной карте на бомбёжку цели ! Сначала взлетел один самолёт, за ним второй… Процесс пошёл, как говорил в нашем времени Меченый ! А мне надо заниматься остальными делами: теперь тут и без меня справятся, а как выполнят задание – доложат…

Всё – угроза с запада, по крайней мере на несколько дней, устранена… Трофеи, особенно военные – потрясают воображение ! На путях стоит состав сплошь заставленный техникой ремонтной танковой роты; несколько разных тягачей; подъёмных кранов, тяжёлых полугусеничных грузовиков; электрогенераторы; агрегаты для газовой и электрической резки и сварки, разные станки ! И вот теперь это богатство для ремонта в походных условиях у меня есть ! Это ли не повод для радости ?! А штабной автобус VOMAG командира дивизии ?! Да это просто мечта какая то ! Будет у меня теперь личный домик ! Я уже не говорю о том, чем по штату была укомплектована дивизия: танковый полк с более чем 140 танков: T-II – 45; T-III – 72; T-IV – 24 штуки и один командирский танк. Но особая радость – 4 штурмовых орудия Stug III: с коротким, словно обрубком, 76мм орудием – приземистое, с мощной противоснарядной лобовой бронёй так ещё и целый взвод ! Не зря же её прозвали Гадюка ! И пусть у неё малая дальность хода и слабая проходимость: пока есть железные дороги, тяжёлые грузовики и тяжёлые тягачи Бюссинг, а они у меня уже по немногу собираются – буду держать эти самоходки у себя. Дальше – жизнь покажет ! Отказаться и передать другим – всегда успею…

С Берёзы, кроме трофеев, прислали полторы тысячи пленных, изъявивших желание драться с немцами… Четыреста из них – нами были ранее освобождены, но дезертировали из Барановичей и вновь попали в плен… Ну и что с ними делать ? С одной стороны – как к ним отнеслись их командиры, так они отнеслись к службе. Только не зря говорят: предавший однажды – предаст и дважды ! А причина ? Причина найдётся ! С другой стороны: знают, кто освободил, но всё равно захотели встать в строй Части Красной Армии… Или это такой тактический ход ?

Из Минска прошли эшелоны с бойцами майора Неулыбина: может оставить их ему и не брать грех на душу ? Так они и его могут предать, дезертировав снова… Проверил всех четыреста, задав нужные вопросы: большая часть попросилась, чтобы не остаться в лагере и вновь уйти в "свободное плавание"… Почти триста человек ! Ну ничему жизнь таких не учит ! Придётся мне их "утилизировать", как бы не хотелось: ну не подкладывать же свинью майору – я ему бойцов, а они от него в бега… Хорош подарочек, да ещё и немцам расскажут ! Так что из этих четырёхсот ему пойдёт чуть больше ста и из оставшихся тысячи ста ещё четыреста: семьсот человек я забираю себе – двести в специалисты и пятьсот – в бойцы…

Прибыл Неулыбин. Передал ему новичков, технику, оружие продовольствие – без излишеств; нарезал задачи… Мои спецы стали обучать его бойцов, танкистов, артиллеристов, зенитчиков как пользоваться трофейным оружием. Оставлю здесь, на всякий случай батальон с усилением бронетехники – остальное – в Минск: у меня далеко идущие планы – нечего сидеть и ждать у моря погоды: за нас никто немца не разгромит, а помочь своим там – на востоке – наш святой долг ! Вот и буде его исполнять со всем усердием ! Тем более зовут меня обратно в столицу Белоруссии – опять к нам гости ! Надо ехать, смотреть – кого нам послал в этот раз Верховный ! Надо то надо, но бросить здесь всё и лететь в Минск сломя голову, потому что кто то там приехал – не в моих правилах ! Тем более – лётчики доложили о готовности… Отправил по маршруту: курс на запад. Первая цель – аэродром базирования эскадрильи истребителей сопровождения в Кобрине. Затем пролёт в Польшу; разворот и бомбёжка мостов через пограничную, уже в прошлом, реку Буг что расположены перед Брестом. И вернуться обратно. Желательно всем ! Так что буду ждать: вдруг им понадобиться моя помощь?! Может будут раненые, а может не всех истребителей нейтрализуют…

А пока, чтобы не терять времени: ну не верю я, что немцы проглотят такую плюху по их гордости, даже от Призраков Леса - подготовлюсь ка я к возможным неожиданностям… Выдвинул, в какой уже раз, свой дивизион – 36 Ганомогов ЗСУ, на западную окраину Барановичей. Время есть – самоходные зенитки замаскировали как следует. Ждём… Вернулся с задания штаффель бомбардировщиков Юнкерс 88. Вернулись без потерь, довольные ! Доложились:

- Товарищ командир ! Ваше задание выполнено ! Аэродром с немецкими истребителями разгромили: истребители сожгли; взлётную полосу разрушили ! (Не удивительно, учитывая данные им полётные карты со схемами аэродрома: в какую сторону и в скольких метрах от ВПП замаскированы истребители…) Согласно дальнейшего задания при нанесении бомбового удара по мостам через Буг визуально наблюдались попадания в два моста из трёх ! Принял доклад, поблагодарил за службу, но предупредил – результат проверю лично ! Дело к вечеру, но я вынужден задержаться: ещё не хватало немцам нас застать в пути ! У меня, конечно, зенитных установок много, но зенитчики у меня, пока ещё, не на высоте, а тем более стрельба по движущейся цели, да ещё в движении ! Такое мы ещё "не проходили"… Значит надо ждать… Надо – не спокойно что то на душе…

Дождался… Уже почти перед закатом, "взлетев", в очередной раз, заметил вдалеке точки. Много точек ! Вот оно: в животе похолодело, как перед чем то страшным ! Выхода нет – придётся применить только что придуманную наработку… Дожидаясь немецкой авиации уехал на западную окраину города – поближе к зениткам. Тут и мелькнула мысль: а если бомбёров будет много ? Решил попробовать: приметил километрах в двух от нашей позиции небольшой лесок. Расфокусировал зрение; выбрал четыре приметных дерева метрах в 40-50друг от друга… По десятой части силы вытянул в ладонь; разделил силу пополам и метнул в деревья сразу четыре сгустка ! Расфокусированный взгляд легко удерживал несущиеся к стоящим деревьям сгустки силы. Попадание, попадание, попадание… Все четыре поразили цели ! Верхняя крона одного дерева завалилась на бок и рухнула на землю. Остальные… - остались стоять ! Неужели промах ?! Нет: второе дерево нехотя повалилось назад; за ним так же неторопливо третья крона рухнула вперёд… А четвёртая ? Ещё несколько утомительных секунд и крона со стволом, словно делая одолжение, медленно завалилась на бок… Уф… Сработало… Теперь можно и вздохнуть свободнее. Правда 2 километра – это не 5 и не 6 километров и деревья не мчатся со скоростью 300-400 километров…

Точки неумолимо приближались, увеличиваясь в размерах… "Взлетел" в верх: Мамочка моя ! К нам приближались два штаффеля, один за другим – 24 двухмоторных бомбардировщика Хейнкель-111, а за ними, чуть пониже – ещё двенадцать одномоторных бомбардировщика Ю-87… Высота – 5000 метров – классика для бомбардировщиков. Мы, конечно, взяли из "закромов" дивизии батарею 88мм зенитных орудий, именуемых немцами "Ахт-Ахт", но я их отправил в Минск: толку с них здесь никакого: мои зенитчики не только не стреляли с таких ни разу, но и увидели их в первый раз. Так что надежда теперь одна – на меня. Холодный пот потёк по спине – а вдруг я не справлюсь, не успею – они же такого здесь натворят !

Вот они – выплывают из за крон того самого леска, в котором я срубил четыре деревца… Бойцы охранения в растерянности обернулись ко мне: что делать командир ?! На самом деле они ещё не долетели до этого леска, но кажется, что они уже вот, рядом – подлетают ! Сунул руку в кабину Бюссинга; вытащил микрофон:

- Зенитчики ! По передним двум штаффелям огонь открывать только в случае прорыва ! Ваша цель – третья эскадрилья – всего то 12 штук Ю-87. Думаю с этим то вы справитесь ! Сам шучу, а лицо, чувствую, стянуло, словно резиновой маской. Нет – так нельзя ! Взял себя в руки, успокоился – один раз живём ! И к тому же – первые бомбы – наши… А мёртвые – сраму не иймут ! Вроде помогло… Залез на капот Бюссинга, жду. Потряхивает слегка, как от слабого электрического тока, но пошёл, пошёл кураж; забурлил адреналин. В чём сила брат ? – спросил герой одного фильма и сам же ответил – сила в правде ! А здесь и сейчас – НАША ПРАВДА ! Мы на своей земле, а они пришлые. А дома и стены помогают ! Надеюсь и мне помогут ! Высоко в небе к нам приближалась первая эскадрилья: четыре звена по три самолёта… Шесть тысяч метров до самолётов – пора, иначе не успею ! Вскинул руки в сторону наплывающих бомбардировщиков: в ладонях по кирпичику силы… Пополам ! Пошли, родимые – не подведите ! Четыре сгустка силы рванулись навстречу "Несущим смерть" !

Как медленно тянется время: пять секунд, десять, пятнадцать… А первая линия машин всё ближе и ближе – уже почти над нами ! Четыре ослепительные вспышки в надвигающихся сумерках ! В четырёх ведущих самолётах троек рвануло после попадания сгустка силы в бомболюк две с половиной тонны бомб; сотни литров горючего… Взрывная волна буквально разметала по сторонам, в мелкие клочья, бомбардировщики ведущих четырёх звеньев !

Ударная взрывная волна, осколки и обломки самолётов, не хуже зенитной шрапнели ударили по ведомым, идущим чуть сзади ! Взрывная волна крушила прочные стёкла кабин; сдирала до шпангоутов обшивку фюзеляжей; отрывала крылья и хвостовые оперения ! А довершали дело разлетевшиеся куски самолёта ведущего, пробивая насквозь то, что ещё уцелело ! Зрелище – только любоваться, но за первой волной идёт вторая ! Новый посыл и ещё четыре "подарка от Спецназа" устремились к своим жертвам ! Сколько нужно времени второму штаффелю, чтобы понять что произошло с первым ? Лётчики всегда быстро находили правильное решение – иначе тугодумы не выживали ! Гостинцы ещё летели к ведущим второй волны, а самолёты уже начали противозенитный манёвр, расходясь в стороны и забирая вверх… Но четырёх я по прежнему уверенно держал в "прицеле" ! Новые взрывы ! Уже не так результативно: из двенадцати бомбардировщиков, после моей атаки, в воздухе осталось четыре, но они ОТВОРАЧИВАЛИ В СТОРОНЫ ! Не уйдут - Д О Б Ь Ю Гадов ! Правда всех зрением охватить не удалось: пошла пара половинок силы, а когда они нашли свои жертвы; вдогон последним двум бомбёрам устремились ещё две половинки силы ! В С Ё !

Загрохотали Ганомаги ЗСУ: на высоте 2000 метров медленно, по сравнению с Хейнкелями, приближались "штуки" – 12 Ю-87… Ну это для нас семечки ! Накатила жуткая эйфория: руки взлетают вверх; по половинке силы в ладонь и четвертинке на самолёт ! Четыре взрыва в небе; я выцеливаю следующую четвёрку, а юнкерсы загораются, взрываются, валятся, "кружась осенними листьями", вниз… Сбил ещё четыре юнкерса и с удивлением заметил: самолёты закончились ! В небе расходились, истаивая, дымы от взрывов; опускались вниз белые купола парашютов уцелевших лётчиков… Вернулся звук: в уши ворвался восторженный рёв моих бойцов – Ура ! Качать командира ! Меня бесцеремонно сорвали с капота и начали подбрасывать вверх ! - Только на землю не уроните ироды ! – вроде как кричал я… Наконец безумие закончилось, все успокоились и меня поставили на ноги, глядя восхищёнными, обожающими глазами !

- А зенитчиков чего же не качаете ? – упрекнул бойцов.

- Да их слишком много – устанем всех качать ! – выкрикнул кто то шутливо – а вот руки за сбитые самолёты мы им пожмём обязательно ! – добавил кто то.

– Вот только разберёмся сначала кто что сбил ! – добавил я. Всей толпой: какая тут субординация – пошли поздравлять зенитчиков. Поздравили… По их подсчётам они сбили шесть юнкерсов. Да я не в претензии: может мои гостинцы настигли кого то, когда он уже был подбит ?! Так ли это важно – главное: мы не пропустили ни одного ! Вернулся к своему Бюссингу – возле него мнётся мой командир отделения… Поднял вопросительно брови – Чего там ?

- Товарищ командир… начал нерешительно он – вы только не подумайте чего, но я тут снял я пилотов лётные куртки… Вот… - вам принёс две – как раз ваш размер ! А то уже зима скоро и вообще – вы совсем на себя не обращаете внимание, а вы же наш командир ! Примерьте, не побрезгуйте… Если подойдут – отдам в стирку: будут как новенькие ! Комод протянул мне летную куртку с белым мехом внутри; широким меховым воротником; с металлической застёжкой молнией темно-коричневого цвета… А чего – и примерю ! И носить буду: мы давно уже носим не со складов и не советское, так что… Одел. Как по мне сшита. Беру ! Командир отделения, видя что угодил, обрадовался, а я присел на бампер Бюссинга; облокотился спиной о капот и расслабился – накатил отходняк… Ноги затряслись мелкой дрожью; в руках предательская слабость; тело – как холодец…

- Что с вами товарищ командир ?! – крикнул комод.

- А что не так ? – с трудом ворочая языком спросил я.

- Да вы весь белый ! Может вам доктора вызвать ?

- Не надо доктора… - возразил вяло – ты иди, займись делом. Отбери лучший экипаж Хейнкеля из пленных, остальные не нужны… А я посижу, отойду немного… Командир ушел к группе пленных…

На бампере немецкого броневика, откинувшись на капот сидел немолодой, усталый мужчина. Обычная пилотка с красной звездой; кожаная лётная немецкая куртка, застёгнутая наполовину; натруженные ладони и отрешённый пустой взгляд, глядящий вдаль. В никуда… Вот же я дурак ! – поругал себя – я же чуть не сжёг себя сегодня ! Надо в себя забрасывать, перед такой схваткой, хотя бы полкирпичика силы, а то с выбросом и напряжением организм расходует личную силу ! Добавил в себя частями, чтобы в глаза не бросалось, по десятой части, четверть силы – чувствую достаточно. И самочувствие нормальное и "цвет лица" вернулся… Всё: дело сделано – можно бы ехать домой, но мы не в мирной жизни, а на немецкой территории. Так что переночуем и завтра поедем домой в Минск ! На поезде поедем, как белые люди – в штабном генеральском вагоне ! Утром, тепло распростившись с Неулыбиным и его бойцами, отбыли в Минск. Четыре с половиной часа и мы на месте. Дорога прошла без эксцессов, даже поспал немного…

В грузовой станции – "оплоте" Спецназа в городе, меня встретил, оставленный на хозяйстве Мазуров и с ходу огорошил: утром прилетел транспортник с сопровождением – два истребителя, с большим начальством: аж целый генерал-лейтенант ! Пристяжи, то есть свиты не много, но все в больших чинах – полковники, подполковники… Дивизионный комиссар. Майор из НКВД. Пришлось ему, бедняге, ехать их встречать и обеспечивать транспортом до города: бойцы на аэродроме отказались подчиняться командам пришлых, заявив – у нас свой командир есть… Это порадовало, а вот поведение Мазурова…

- Майор – вопрос: к кому прилетели высокие чины: к нам с проверкой или в штаб обороны ? Мазуров понял, но возмутился:

- Вам легко спрашивать, а мне их принимать пришлось и гнев начальственный гасить ! Вот, кстати – Вам бумага ! – вытащил из кармана кителя сложенный вчетверо лист бумаги и со скрытым злорадством протянул мне – приказано вручить лично, как только приедешь ! Приказывают сразу же, по прибытии, явиться в штаб Обороны города ! – ухмыльнувшись выпалил он. Удивлённо посмотрел на Мазурова: и с чего это такая реакция ? С чего такая радость во взоре: предвкушает как командира будут строить по стойке смирно ?! Очень странно… Взял лист, развернул. Точно – приказ… Явиться в штаб. Срочно. И подпись: генерал-лейтенант………… Ладно: такого чина послать без всякого повода – это уже не моветон, это нарушение субординации. Тут к нам подбежала Грета Мюллер; козырнула, отдышалась, выпалила возбуждённо:

- С приездом товарищ командир ! Как съездили ? А сама радостная !

- Нормально съездили товарищ старший лейтенант, только скучно было без вас ! – улыбнулся в ответ – но с другой стороны: всё внимание делу и помощь высокопрофессиональных медиков почти не понадобилась – некогда было отвлекаться на красивых девушек !

- Ой, скажете тоже товарищ командир ! – засмущалась кокетливо Грета – хорошо, что вы вернулись живыми… почти все… - улыбка её поблекла… - Вы свободны товарищ командир ? – я кое что хочу вам показать прямо сейчас. Это важно ! Я кивнул согласно.

– Тогда идёмте… Грета пошла к складам, а я направился за ней, стараясь не смотреть на упругие покачивания ягодиц. Получалось с трудом… И вроде не старается меня соблазнить ? А может наоборот – старается ?! Эх – доля наша мужская, доля тяжкая…

- Товарищ командир ! – крикнул в спину Мазуров - Вам же передали приказ: явиться срочно в штаб Обороны, как только прибудете !

- Грета – подожди минутку… - улыбнулся остановившейся и обернувшейся медичке. Резко развернулся к майору:

- Ты что, майор – учить меня будешь что мне делать ?! – рыкнул в сердцах раздражённо ! Мазуров взбледнул слегка, растерялся:

- Да я… я только… - забормотал он. Что то тут не то – нюхом чую ! Странное поведение майора, оставленного мной на командовании…

- Иди займись своими делами ! Командир на базе, твои полномочия закончились. Не дожидаясь ответа развернулся и пошёл рядом с Мюллер туда, куда она показывала. Подошли к четырёхосному крытому вагону, с двумя часовыми из моей роты у закрытых на замок вагонных дверей. Закрытых на замок ? Два часовых ?! Грета достала из кармана ключ; отдала часовому; тот открыл висячий замок, вынул из ушек и раскрыл одну дверь вагона. Главный медик подошла к коробкам, плотно заставленным в вагоне до самого потолка и хлопнула по одной из них, с надписью на боку на немецком и латыни:

– Вот, товарищ командир ! – выпалила с гордостью. Подошёл, прочитал первое название на латыни, но я понял. Вот это да ! Передо мной стоял полностью забитый – под самый потолок, вагон с коробками, заполненными упаковками с таблетками первитина ! Его в немецкой армии называют стимулятором и дают танкистам, лётчикам, водителям, пехоте… Снижает усталость; повышает выносливость; убирает потребность в сне и еде… А по сути – легкий наркотик, как и фенамин в Красной Армии во время войны и после неё… Вот это подарок судьбы, так подарок ! Поблагодарил девушку и пошёл к себе, благо штабной автобус уже сняли с платформы и поставили возле моей штабной комнаты. Надо съездить в штаб: не дело вот так, не "познакомившись", игнорировать большое начальство…

К штабу Обороны города подъехали "с помпой": мой Бюссинг; Бюссинг сопровождения; Ганомаг СЗУ и обычный Ганомаг с 10 бойцами в кузове; два отделения бойцов моей роты на двух автомобилях… Хотел ещё танк Т-III прихватить, но решил – это перебор. Сильная охрана – это нормально, для устрашения, а танк ?... Подъехали; бойцы выскочили из кузовов на землю; двое заняли позиции по обе стороны дверей; Бюссинги и Ганомаги нацелили пушки и пулемёты на здание и в стороны для "отражения возможной угрозы"; часть бойцов заняла позиции у броневиков, а большая часть пошла за мной в здание, занимая позиции в коридорах и у входа в приемную.

Это не паранойя – это разумное предостережение тем, кому взбредёт в голову поиграть со мной игру: кто их нас круче ! Четверо осталось в приёмной, а основная четвёрка зашла за мной в кабинет совета Обороны, рассредоточившись у меня за спиной так, чтобы видеть всех находящихся в комнате. Автоматы МП-40 у парней висели на плече стволом вниз, но правая рука поддерживала спусковую скобу автомата, готовая в любую секунду подкинуть автомат в положение для огня по противнику… Сидевшие за столом и слушающие одного из докладчиков, стоящих у большой карты, повернули головы на шум. Пожилой генерал-лейтенант, оторвав взгляд от говорившего повернул голову ко мне. О… - и этот здесь: за столом, среди разных военных и гражданских, сидел и майор НКВД Судоплатов. Я кивнул ему; он кивнул мне в ответ… От генерала и сидящего рядом с ним дивизионного комиссара, не ускользнуло наше кивание друг другу…

- Капитан Марченко. Пограничные войска НКВД СССР – доложил я и устало козырнул генералу. Замолчал, равнодушно ожидая реакции. И она последовала незамедлительно ! Генерал начал наливаться багрянцем начальственного гнева:

- Это что такое ? Это что за вид ?! Это что за люди ?! – начал заводиться он. – Это что за доклад ?! – генерал встал, опираясь руками на стол. Я равнодушно ждал окончания генеральского гнева…

- А ну ка вывел отсюда этих… - махнул рукой на молчаливо стоящих бойцов – вышел сам; привел себя в надлежащий вид; вошел как положено и доложился ! – рявкнуло на последок высокое начальство. Ах да… - я же, в делах и заботах, забыл снять немецкую лётную куртку и заявился в повседневной рабочей форме – я же с операции вернулся, а не с парада ! И шёл я не к начальству, а решать какие то вопросы к их пользе, а не к моей ! По мне бы – так мне и нет нужды к ним ездить – даже по приглашению, не говоря уже про приказ ! Конечно: такой внешний вид – это нарушение уставной формы одежды, но к чему так вот сразу ? На место, в стойло поставить думает ?

- Товарищ генерал-лейтенант… - начал я терпеливо – я недавно вернулся с операции, которую провело моё подразделение… Вчера оно разгромило моторизированную дивизию вермахта в составе двух пехотных полков и одного танкового, находившуюся в Барановичах. У стоящего генерала челюсть стала медленно опускаться вниз…

- Эта дивизия должна была завтра после обеда атаковать город Минск с целью его освобождения и уничтожения сил его обороняющих. А поскольку обороняют город мои батальоны, я и решил опередить немцев. И опередил. Дивизия полностью разгромлена; в Барановичах стоит в обороне Батальон майора Неулыбина, усиленный моими четырьмя батальонами, так что в ближайшую неделю удара немцев с запада можно не опасаться… Я очень устал за это время и не имею желания пререкаться и спорить с вами по поводу формы или способа доклада. Я сейчас повернусь и уйду, а когда я вам в следующий раз понадоблюсь – приезжайте ко мне: я к вам больше не приеду ни по просьбе, ни по приказу… Я всё объяснил товарищ генерал ? – спросил я, умышленно опустив приставку лейтенант к генералу… Не ради того, чтобы позлить – расставить для всех приоритеты…

Генерал – опытный видимо волчара, отреагировал соответственно:

- Это не дает вам права капитан вести себя подобным образом ! Ладно… - сменив гнев на милость продолжил он уже спокойно – впредь являйтесь по форме. О проведённой операции доложите позже, а сейчас доложите что вы имеете из вооружения, продовольствия, транспорта, медикаментов; сколько бойцов в вашем подразделении и что вы можете передать совету Обороны города прямо сейчас ! Ай молодец, ай умница ! Всё расскажи и скажи – что можешь передать прямо сейчас ? А что потом… - мы сами решим что забрать ! Типичная штабистская и начальственная черта: вы добывайте, а мы будем распределять ! Огорчу я тебя начальник – очень огорчу… Заметил насмешливый взгляд Судоплатова: это тебе капитан не с пленными разговаривать, да и не со мной – это посланник Ставки ! А по фиг !

- А я вам и не собираюсь ничего докладывать по операции уничтожения дивизии и очередном освобождении города Барановичи. Товарищу Сталину – уже доложено, а вы… Вас сюда направили город оборонять ? Вот и обороняйте ! Лицо генерала побагровело о гнева, а я продолжал равнодушно, заметив как с лица Судоплатова исчезла ехидная усмешка. А ты что думал майор – я вот так сдамся ?!

- Что касается сведений о моем подразделении и его ресурсах – то это не ваша компетенция товарищ генерал-лейтенант. И передавать вам я ничего не буду: ни сейчас, ни позже ! Вам надо: на востоке станция Борисово… На севере – станция Молодечно… Идите и возьмите все, что есть там у немцев – как это делали мы ! На юг идти не советую: в Ганцевичах мы были уже несколько раз, так что там поживиться, думаю – будет особенно нечем… Чтобы предотвратить ещё вопросы скажу сразу: всё, что имеет спецподразделение "ГРОМ" под моим командованием, мы получили не от Управления по снабжению, а отобрали у немецких захватчиков в результате многих успешных операций, чего и вам желаю ! А то, что есть у нас – нам самим будет нужно ! Да, вот ещё что ! – обвёл насмешливым взглядом притихших за столом военных и гражданских:

- Пользуясь случаем, ставлю в известность совет Обороны города: завтра, после обеда я снимаю свои батальоны с охраны периметра города. Они мне понадобятся для дела… – закончил холодно… Вот тут всех проняло по настоящему: боеспособные батальоны оставят позиции, а кто же тогда город будет оборонять ? И до генерала вмиг дошло то, что я сказал: ситуация хреновая получается !

- Я вас не отпускаю с оборонительных рубежей ! - выкрикнул он.

- А меня как то мало волнует что вы желаете ! – раздражение прорвалось наружу – у вас есть ваши подчинённые – вот ими и командуйте. А я уж как-нибудь без ваших команд и приказов обойдусь ! Обходился раньше – уверен и сейчас не пропаду ! – бросил в лицо багровому генералу, судорожно разевающему рот, как рыба.

- И вообще… Как вы меня все уже достали – дармоеды ! – не удержался я – всё вам дай, дай ! Хоть бы кто сказал – на… Развернулся и направился к двери. По ушам ударил крик:

- Куда капитан ?! Я тебя не отпускал ! Не оборачиваясь бросил негромко – чисто для успокоения своих нервов:

- Да пошёл ты – отпускальщик хренов ! Уже дошёл до двери, когда услышал за спиной чуть насмешливый голос Судоплатова:

- Товарищ капитан пограничных войск – задержитесь на пару минут !

Глава седьмая

Спасибо этому дому…

Ну раз такие люди просят – почему бы не уважить ? Обернулся… Судоплатов, уже вставший из-за стола, обратился к генералу:

- Товарищ генерал-лейтенант – разрешите… - и, не дождавшись разрешения, поднял с пола портфель; поставил его на стул; достал из его недр обычную серую папку с белыми тесёмками… Всё внимание переместилось на него. Неторопливо, явно рисуясь, (ну ничто человеческое нам не чуждо) раскрыл папку, достал лист бумаги:

- Приказом по Наркомату Внутренних Дел СССР капитану пограничных войск НКВД СССР Марченко Михаилу Степановичу присваивается звание майор НКГБ СССР. Подпись лично товарища Сталина – торжественно выдохнул он.

Обкладывают, ай обкладывают. Как волка флажками… Был никто, а вот уже и целый майор НКГБ – по армейской табели о рангах аж полковник. Что то здесь не так ! Ну майор НКВД – это понятно, но майор НКГБ – это явный перебор. Хотя… Подпись самого Сталина… Личные войска готовит себе Верховный Главнокомандующий ?! Что то там посланец товарища Берии ещё говорит…

- Подразделение майора Марченко входит в структуру НКВД-НКГБ и подчиняется лично товарищу Сталину… - уведомил сидящих майор.

Вот теперь всё понятно – как я и думал, но мы ещё побарахтаемся…

- Ошибочка вышла товарищ майор… - вкрадчиво начал я, после объяснения Судоплатова – моё подразделение напрямую подчиняется только…, а не НКВД-НКГБ… - и многозначительно замолчал. Ай да я, ай да умница ! И от подчинения Берии отказался и своего начальника прямо не назвал. А уж кто что додумает – так тут я не виноват… Судоплатов сбился – не ожидал такое услышать, но тут же сам додумал – как я и предполагал ! Кивнул, соглашаясь; достал картонную коробочку – видимо фурнитура к званию и посмотрел на меня. А я что – я подошёл; отдал честь и сказал полагающееся:

- Служу трудовому народу ! Майор пожал руку, протянул коробочку. Взял, собрался уходить…

- Это ещё не всё товарищ майор – остановил он меня. Достал из папки лист бумаги поплотнее… Ай – мне сейчас станет плохо !

- Постановлением Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик… - торжественно начал он – майору НКВД СССР Марченко за создание специального подразделения; за умелое командование; за уничтожение немецко-фашистских захватчиков; за освобождение городов Барановичи и Минска присвоить звание Герой Советского Союза с вручением медали золотой Звезды Героя СССР и Ордена Ленина ! Подпись – лично товарищ Сталин ! Тут и меня проняло не по детски ! Непроизвольно вытянулся, хрипло выкрикнул от полноты переполнивших меня чувств, вроде даже патриотических, кинув лихо ладонь к виску:

- Служу трудовому народу ! Спасибо за награду, оказанное доверие партии, правительству. И лично товарищу Сталину ! Я не подведу; не осрамлю высокое звание, которым меня наградила Родина и товарищ Сталин ! И ведь выпалил на автомате: я – человек 21го века ! Судоплатов достал из портфеля сафьяновые коробочки; лист гербовой бумаги; книжечку на орден Ленина и малиновую книжечку-удостоверение Героя СССР. Подошёл, взял, волнуясь; ещё раз отдал честь, развернулся и пошёл к выходу. Пока шёл позабыл всё на свете. Когда дошёл до двери – немного пришёл в себя, остановился, развернулся к ошеломлённым военным:

- Товарищ генерал-лейтенант. Если я понадоблюсь – я у себя. Милости прошу. По оружию, боеприпасам, продовольствию и прочему – только полностью сформированным подразделениям с отработанной инфраструктурой ! И вышел, оставив их гадать: что это я сказал ? Выйдя в коридор повернулся к бойцам:

- Вы ничего не слышали и ничего не видели ! Я по прежнему капитан и товарищ командир ! Если кто узнает об этом – кивнул на коробочки в моей руке – отчислю из Спецназа: жестоко отчислю ! Ни к чему мне сейчас эта праздничная мишура…

- Ну почему товарищ командир – вы же это заслужили ! – воскликнул комод. Обернулся к командиру отделения:

- Я что – всё это один сделал ?! Я что всех немцев один побеждал ?! Вот когда утвердят списки всех награждённых, которые я передам с очередным самолётом товарищу Сталину – вот тогда и я надену майора и звезду Героя ! А пока – всё по прежнему. И не возражать ! – оборвал поползновение к дискуссии на эту тему ! И радостно мне было, но вот словно туча какая то на меня надвигалась, а какая ? Чувствовал – надвигается что то нехорошее, тёмное, а что – не понимал и от этого раздражение во мне все закипало и ширилось… Быстро загрузились в машины и помчались на товарную станцию – головную базу Спецназа в городе – словно на пожар ! Доехали; я ушел к себе в штабной автобус – разобраться в себе… Закрыл за собой дверь; "взлетел" над товарной станцией, осматривая всё вокруг. Все вроде в порядке; причин для беспокойства нет… Понёсся по местам расположения батальонов и прикреплённых к ним батальонам рекрутов. И тут вроде всё в порядке. Есть правда вопросы к оставленному мной на хозяйстве Мазурову, но это так – в рабочем порядке, хотя… - очень уж он превысил свои полномочия…

Вернулся в себя; уселся за разработку очередной операции, принципиально отличающуюся от проведённых ранее… Вскоре нам предстоит столкнуться с врагом лоб в лоб, а здесь нужна новая тактика: и в обороне и в наступлении и нужно эту тактику обкатать здесь – где нам нет ещё жёсткого противодействия. Опробовать; обкатать; устранить возникшие недостатки и недоработки… С головой ушёл в работу. Сколько времени прошло – не знаю, только пришёл в себя от нервного стука в дверь штабного салона !

- Товарищ командир ! Вас срочно зовут к воротам ! Там такое !!! Провёл, по привычке ладонями по поясу и бёдрам: ножи, пистолеты на месте. Сорвал, на ходу, со стены МП-40; отомкнул магазин, проверил – полон; вставил обратно, закинул на плечо. Готов к неожиданностям ! Вышел и быстрым шагом направился к воротам, у которых уже стоял в полной боевой готовности дежурный взвод охраны. Прошёл мимо; мне открыли калитку в железных воротах. Шагнул за них и словно споткнулся: Лист дубовый сорвался с ясеня – ну не хрена себе охренасина… Вся улица перед воротами была заполнена толпой военных – бывших пленных ! Повернулся, отдал негромко приказ.

Ворота распахнулись; из них выкатились два Бюссинга и один танк – троечка… Разьехались треугольником: по бокам, за пулемётными гнёздами, Бюссинги, а сзади – T-III. Перед броневиками в цепь выстроились бойцы охраны с автоматами наперевес. Ворота закрылись… Немцы, в своё время, сделали перед воротами что то вроде блокпоста: по пулемётному гнезду из мешков с песком по обе стороны ворот и вкопанные в землю куски рельсов, обвитые колючей проволокой с проездом посередине для двух машин. Проезд перекрывался деревянной конструкцией, обмотанной такой же колючей проволокой. Вот возле этого заслона и волновалось людское море… Обвёл взглядом лица: злые, раздражённые, решительные. И с чем пожаловали – догадаться не сложно… Вот оно – предостережение сверху ! И кто виновник всего этого – подсознание мне услужливо подсказало ! Ну: с виновником – это потом, а сейчас – надо разгрести возникшую проблему. Прошёл к Бюссингу; залез на бампер, глянул сверху. М… да…: До самого конца недлинной, но широкой улицы колыхалось людское море. Очень агрессивное море, способное смести в один момент всё на своём пути ! Тысяч восемь-десять прикинул я…

Я не боялся этой толпы: чувствовал, что могу уничтожить всех ! Но это же наши, советские ! И как всегда – обманутые теми, кто за их счёт стремятся поправить своё благосостояние. Сколько таких появилось в молодой Советской республике после Октябрьского переворота, именуемого немного позже Октябрьской революцией; взлелеянных, взращённых иудеями на базе их иудейской философии ! Эти атаки на пулемёты без должной, по уставу РККА подготовки; это наплевательское отношение к своим подчинённым, являющимся для таких лишь ступенькой для подъема на следующую высоту ! Я могу, но они тут при чём ?! Окинул взглядом первые ряды: да уж…

- Чем обязан вашему приходу сюда товарищи бывшие пленные ?

- Дайте нам продукты, оружие, одежду ! – выкрикнул очень активный мужичок из толпы, с замашками политработника. Ну конечно – именно они умеют красиво и убеждённо говорить. Только говорить…

- Вы пришли не по адресу… Ваши продукты, одежда и оружие у ваших командиров – совета Обороны города. Идите к ним и требуйте у них: Спецназ всё, что имеет взял сам. У немцев ! Вот и вы тоже – идите и возьмите всё, что вам хочется у немцев. Силой оружия – как мы ! Оружия у совета Обороны для этого хватит… Организуйтесь в взвода, роты, батальоны; выступайте из города под руководством назначенных вам командиров; нападайте на немцев; разгромите их и забирайте у них всё – что найдете ! Мы не придём к вам с просьбой или требованием – поделитесь с нами тем, что вы захватили…

- Товарищи ! – активный мужичок аж выскочил от усердия из толпы и повернулся к мрачным бойцам и командирам – они… - махнул рукой в нашу сторону – забрали себе всё, что было в городе и не отдают ! А мы ходим в лохмотьях, голодаем из-за них ! Пусть они отдадут нам то, что забрали ! А потом мы пойдём, разобьём немцев и захватим у них трофеи ! И не будем жалеть то, что захватим – не то, что эти жадины… Толпа одобрительно загудела. Понятное дело: идти отбирать у немцев – это не то, что прийти и отобрать у своих…

- А кто освободил город ? – выкрикнул я – кто освободил из плена вас ?! Кто отнял у немцев то, что они захватили ? Может быть вы ? – начал медленно закипать . - Мы отдали совету Обороны города всё, что необходимо для того, чтобы жить, работать, служить. А деликатесы всякие забрали себе – имеем право ! Я уже сказал… - закричал еле сдерживаясь – хотите хорошо кушать – идите и возьмите у немцев ! А мы всё, что имеем – добывали не для вас: мы всё добывали в боях. Для себя ! – раздражение злость прорвалась сквозь сдержанность.

- Вот их истинное лицо товарищи ! – выкрикнул политрук – как буржуи – только мне, а на остальных им наплевать ! А мы не для того революцию делали, чтобы среди нас были такие собственники ! У нас всё просто: не понимают – разъясним; не хотят – убедим. Силой пролетарского сознания ! – яростно жестикулируя выкрикнул он. Вот оно как ! Это можно… Выдернул из кобуры ТТ. В шуме и гвалте выстрел из пистолета услышали только передние ряды. Пуля ударила в колено агитатору за светлое настоящее за чужой счёт и он с воем от дикой боли рухнул на грязный асфальт, корчась и завывая от боли.

- Можно и убедить. Силой ! – выкрикнул я. На несколько секунд в первых рядах воцарилась тишина. Стали затихать и следующие ряды.

- В своих стреляешь гад ! – выскочил из первых рядов разъярённый военный – давить надо таких как ты ! Новый выстрел и военный загнулся от пули в живот. Застонал и рухнул головой в асфальт. Толпа передних рядов замерла; а до следующих рядов стало доходить, что не все нормально в "Датском королевстве"…

- Идите к своим командирам ! – в ярости заорал я – здесь вы ничего не получите, кроме своей смерти ! Даю вам одну минуту ! Через минуту любой, кто останется на улице – будет уничтожен ! Это моё слово – слово командира Спецназа ! Отогнул манжет куртки, демонстративно глянул на часы – Время пошло !

Задние ряды заволновались, закрутились водоворотом, уходя назад с этой негостеприимной улицы. Кто то там пытался их удержать, но людские водовороты бурлили и утекали с улицы. Внимательно держа под контролем улицу, контролировал толпу: не захочет ли кто выстрелить в меня ? Такой вариант не исключался, но я сканировал ауры и не видел желающего стрелять в меня. И снайперы над забором грузовой станции тоже обшаривали в прицелы волнующуюся толпу… Минута заканчивалась, а с улицы ушло не больше половины. Повернулся назад:

- Завести моторы ! – рявкнул водителям. Взрыкнули двигатели Бюссингов; взревел за спиной мотор танка…

- Минута прошла ! – выкрикнул я со всех сил, глянув на часы – но я не зверь - даю вам ещё одну минуту ! Потом не обижайтесь ! И демонстративно уставился на часы:

– Прошло двадцать секунд… Прошло тридцать секунд… Толпа ускорила движение, хлынула, побежала к повороту с этой улицы: Спецназ, среди бывших пленных, имел определённую репутацию…

- Осталось двадцать секунд ! – выкрикнул яростно с каким то не человеческим предвкушением ! Большая часть, не успевшая уйти в первую минуту, понеслась со всех ног с улицы. Только самые упёртые, заведённые, доведённые до исступления остались - волновались у перегороженного прохода. И было их много – не меньше тысячи. Эти – не уйдут, доведённые до состояния, когда смерть уже не страшна – главное цель; такие в любую секунду могут броситься вперёд, сметая своими телами заграждения из колючей проволоки. Этого никак нельзя допустить: последствия могут быть самыми ужасными – для моих бойцов ! Значит – только одно ! Руки вниз, ладонями к толпе: по кирпичику силы в каждую ладонь ! Вам была дана возможность уйти. Вы не захотели ! Что ж: кто не спрятался – я не виноват !

Тёмные сгустки силы сорвались с ладоней и распылившись в воздухе в виде облака поперёк всей улицы, накатились на стоящую у заграждения безумную толпу ! Первыми попали под её воздействие лежащие на асфальте двое раненых… Одежда с них опала на грязный асфальт, высыпав из под неё серый порошок, а затем стали опадать передние ряды. В мёртвой тишине ! Те, кто увидел, что творится впереди, пришли в себя, развернулись, пытаясь вырваться из толпы, но задние ряды, ещё ничего не зная – сдерживали их порыв… Толпа закружила, забурлила, опадая передними рядами и неумолимо сокращалась к задним рядам ! Наконец и задние ряды начали что то понимать: развернулись, припустили к спасительному повороту. Поздно – ваше время истекло ! Вы сделали свой выбор !

Облака силы настигали бегущих, обнимали из чёрно пеленой и неслись дальше, оставляя за собой опавшую одежду и серый пепел… Несколько десятков любопытных – из тех, кто ушёл из толпы в данные им две минуты, но задержался посмотреть – а что будет дальше, увидели этот ужас и припустили от летящего на них, но невидимого ими облака. Облако сгустилось в чёрные тени, метнувшиеся серыми гончими к своей добыче: любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а тут больше чем любопытство – тут тайна и мне болтливые свидетели не нужны ! Не ушёл никто ! Тьма собралась в тугой комок и метнулась ко мне ! Вонзилась в меня, сворачиваясь во мне в кирпичики и укладываясь в хранилище ! Я с трудом удержал себя от того, чтобы не закричать от восторга ! С трудом – за моей спиной мои бойцы…

Обернулся… Потрясённые, ошарашенные лица, выпученные от ужаса; широко распахнутые глаза, распахнутые в немом крике рты… Нашёл глазами остолбеневшего командира взвода:

- Возьми грузовики; собери в кузова все тряпки; вывези за город; облей как следует бензином и сожги, чтобы следов не осталось. Исполнять ! Комвзвода пришёл в себя, начал отдавать команды. Распахнулись железные ворота станции; выехали грузовики и бойцы взвода стали забрасывать в кузова тряпье, вытряхивая из него то, что ещё несколько минут назад было людьми. Живыми людьми… Выехал грузовик с бочками и колонна покатила по притихшим, как то сразу, городским улицам… Кинул четвертинку силы вдоль улицы: словно воздушный вихрь пронёсся по улице, взметнул с асфальта серый пепел и развеял его над прилегающими к станции улицами. Вот и всё… - с горечью вздохнул я: и страшно и жестоко, но что поделаешь – война… Можно было бы по другому – сделал бы. Только нельзя было по другому ! Спустился, словно старый дед с бампера Бюссинга, хотя сила во мне бурлила неимоверная ! Пошёл, не глядя в открытые ворота. Бросил командиру взвода, сменившего уехавший взвод:

- Через час все командиры батальонов и их начальники штаба, кроме комбатов рекрутов – ко мне в штабной автобус…

Через час в чреве штабного автобуса было тесно от набившихся в него комбатов и их начштаба – 12 батальонов; 24 командира… Расселись кто где успел. Сидя за столом обвёл собравшихся тяжёлым взглядом. Комбаты тут же насторожились: что сейчас выкинет их непредсказуемый командир ?

- Вы уже, наверное в курсе… Для тех, кто не в курсе: к воротам станции подошло около десяти тысяч бывших пленных с требованиями – дать им оружие, продукты, одежду…

- И что, товарищ командир ? – не выдержал Молодцов…

- Я отказал им и сказал, что те, кто не покинут улицу будут уничтожены… Повисла гнетущая тишина: никто не решался спросить, зная мой крутой нрав в таких вопросах…

- Большая часть меня правильно поняла и ушла. Но больше тысячи осталось. Пришлось, как я им и сказал – уничтожить оставшихся… Кто то из сидящих охнул; кто то негромко выматерился…

- Как говорят в народе: мой грех; мой крест – мне его и нести… Только есть среди нас те, по чьей вине я принял на себя эту тяжкую ношу… Комбаты украдкой переглянулись – кто бы это мог быть ?

Никому из живущих рядом с военной частью не придёт в голову идти к воротам военной части и требовать чтобы им дали то, что принадлежит этой части. Они знают: часовые их не подпустят к охраняемому объекту ! Они могут лишь послать своих представителей, которые будут просить, но не требовать… По другому может быть только в том случае, когда командование части будет само давать жителям то, что они попросят раз, другой; одно, другое… Вот тогда окрестные жители могут и с требованием прийти: дайте нам то-то и то-то… Замолчал, устало глядя поверх голов командиров…

- Скажи мне Мазуров – кто разрешил тебе пускать в наши бани бывших пленных ? – задал вопрос не глядя на майора. От внезапного вопроса, в ситуации, когда нервы натянуты как струны: потяни ещё немного и струна лопнет, Мазуров вздрогнул, но ответил уверенно:

- А что здесь такого ? Ко мне подошли командиры, представились: их взвода, роты не имеют возможности помыться, а у нас бани простаивают… Попросили разрешить помыться. А мне что – жалко что ли ? Они же наши, советские – такие же военные, как мы. Что – для своих жалеть ? Это не правильно ! Вот я и разрешил. Кивнул головой задумчиво, проверяя по ауре реакцию на сказанное: кто то был с ним согласен; кто то был удивлён моим вопросом…

- А скажи мне майор: кто тебе разрешил отдавать этим помывшимся тренировочную форму твоих бойцов ? – задал следующий вопрос. Мазуров напрягся: чуйка его показала куда ветер дует; что скрывается за моими, вроде бы невинными вопросами…

- А что тут такого ? – вклинился в наш диалог капитан Старостин – бывший подчинённый Мазурова ещё до плена – я тоже отдал тренировочную форму: она вся изорвана, заштопана; на ней живого места нет ! Её всё равно менять надо было в ближайшее время. Так бы выбросили или на тряпки пустили, а так – доброе дело сделали: своим помогли ! – резко ответил капитан. Равнодушно посмотрел на него:

- Разве твоя фамилия Мазуров ? Или я тебя просил ? Старостин на миг стушевался, но ответил довольно резко:

- Я высказал свою точку зрения. Она полностью совпадает с мнением майора Мазурова. Или нам уже запрещено высказывать свою точку зрения ? Вон оно как ?! Где то я что то упустил…

- Я не слышу вашего ответа майор… Мазуров набычился:

- Комбат Старостин всё верно сказал: я помог нашим – отдал им ненужное нам тряпьё. Я считаю, что мы должны отдать всю тренировочную форму всех наших батальонов, как износившуюся, в штаб Обороны, а бойцам выдать взамен новую, пока есть время… И снова я отследил реакцию – кто то согласен, а у кого то нет по сказанному возражений. Красиво говорит Мазуров, правильно…

- Последний вопрос майор к тебе и тем, кого это касается… Кто вам разрешил посылать полевые кухни батальонов за пределы расположения, для того, чтобы на них готовили для бывших пленных ? Вот тут глазки забегали ещё у двух комбатов; ещё двое комбатов уже давно сидели с опущенными глазами. Мазуров, к которому я обратился, смело посмотрел мне в глаза:

- С кухнями, как и с банями: если мы можем помочь – так почему не помочь ? На режим питания батальона это не отражалось… Капитан Старостин так же дерзко смотрел на меня, готовый в любую минуту поддержать друга. Запустил я воспитательную работу с комбатами… За боями и атаками; погоне за трофеями упустил главное – постоянный контроль за своими командирами…

- У меня вопросов нет, кроме вас двоих… - посмотрел на двух комбатов, сидевших с опущенными глазами. Встал комбат – старшина Рябушкин, оправил под ремнём форму, вытянулся:

- Так ведь от вас не было приказа отдавать форму и давать полевые кухни – ответил старшина. Лейтенант Прохоров – ещё один комбат из тех, кто оставался в городе, поднявшийся вместе с ним только кивнул.

- Садитесь… - бросил стоящим комбатам. После того, как они сели, продолжил неторопливо, словно вдавливая в их сознание слова:

- Спецназ – это закрытое подразделение, вход в который запрещён любому постороннему – разве что товарищу Сталину разрешено. Пока так было – ни кому не приходило в голову прийти к воротам расположения и что то просить, не говоря уже о том, чтобы требовать ! Я сказал совету Обороны города и это наверняка узнали все остальные: хотите получить что то сверх того, что мы дали вам – идите и отберите это у немцев, как это сделали мы ! А халявы – не будет ! И всем всё было ясно… А тут командир батальона пускает в бани мыться непонятно кого. И пускает за просто так… А ведь насосы качают воду; нагревается вода; работают генераторы и расходуется топливо ! Зачем, почему, для чего ? Добреньким захотел показаться товарищ майор ?! За чужой счёт ?! То же самое и с формой: вот я какой не жадный ! И приятель твой тебя поддержал. По полевым кухням: тратилось топливо, чтобы отвозить и привозить кухни обратно; повара уставали, вместо того, чтобы отдыхать… А ведь только я решаю: кому что дать; у кого что забрать… А главное: всё имущество Спецназа принадлежит мне. Если кто то не понял – повторю: ВСЁ ИМУЩЕСТВО СПЕЦНАЗА ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ! - выдохнул жёстко и властно .

- В Красной Армии имущество взвода, роты, батальона, полка, дивизии принадлежит его хозяину – Государству и советскому народу ! А командиры всех уровней – только ответственные за выданное им государственное имущество ! Но это в Красной Армии: им это всё выдало Управление снабжения. Нам – Спецназу, никто ничего не выдавал ! Спецназ сам это всё взял ! Спецназ – это государство, а я – тот, кто создал это государство и кто несёт ответственность за это государство ! Я планирую операции; участвую в них; отбираю людей в подразделения… Если бы не было меня – не было бы и Спецназа и вас бы не было, как командиров Спецназа ! Вы все бы сидели в немецком плену ! Поэтому только я могу распоряжаться имуществом и только я могу отменять мои же приказы ! Я выстроил отношения с бывшими пленными и советом Обороны, а ты Мазуров всё это разом похерил !

Майор вздрогнул, лицо пошло алыми пятнами…

- Ты дал повод этим бездельникам думать: раз Спецназ дает форму просто так; раз позволяет мыться просто так; раз даёт свои кухни для готовки – значит может дать и больше ! Надо просто надавить посильнее ! Ну не будут же они стрелять по своим ?! Значит дадут что-нибудь. Это для начала… Потом можно будет ещё раз прийти, но потребовать уже больше ! И так до бесконечности: важен первый шаг ! Ты своими куриными мозгами не понял даже такой простой вещи: из ста пятидесяти тысяч освобождённых нами пленных, в городе сейчас осталось не более шестидесяти-семидесяти тысяч !

- А где остальные ? – прорычал злобно - остальные – разбежались ! А вот если бы я был таким добреньким, как ты и накормил, одел, вооружил тысяч двадцать ?! Они и сыты и обуты-одеты и оружие есть… И ушли бы они из города, а у нас не было бы продуктов, оружия, формы на двадцать тысяч. А сейчас она у нас есть – мы вон вооружили батальон Неулыбина, да ещё людей ему дали ! У этого командира – не убегут ! И как только совет Обороны сформирует подразделение – Спецназ ему поможет, но не на халяву: Неулыбин встал в оборону Барановичей ! Ты даже этого не понял майор… – устало закончил я…

- Товарищ командир… тяжело поднялся Мазуров – виноват… Простите – искуплю свою вину любой ценой !

- И снова ты ничего не понял майор… Из за твоих действий, действий твоего друга; действия двух комбатов, пошедших у тебя на поводу и, выходит, не имеющих своих мозгов, мне пришлось уничтожить больше тысячи. Наших. Советских. Обманутых… Пришлось – иначе бы они смяли охрану и ворвались на станцию ! А там – бог его знает как бы повернулись события… И ты хочешь, чтобы я тебя за это простил ? Мазуров побелел как мел…

- Вы, трое… - скользнул взглядом по Старостину и двоим комбатам, посылавшим свои полевые кухни в расположения проживания бывших пленных – В С Т А Т Ь ! Два комбата вскочили; Старостин медленно поднялся, выражая своей позой недовольство…

- Вы все четверо, вместе с вашими начштаба, отстраняетесь от командованием батальоном. Вы выводитесь из состава Спецназа. Сдадите форму Спецназа; получите старую советскую форму и будете выведены за ворота. Вам дадут винтовку; пятьдесят патронов и обычной еды на неделю… Для Спецназа вы больше не существуете ! Все ваши личные вещи, в том числе и те, что на вас – сдадите охране базы – отчеканил жёстко.

- Какими вы вышли из лагеря – такими и уйдёте с базы - продолжил выдержав паузу. - А тебя майор – я так просто отпустить не могу: на тебе слишком много висит – и знаний и вины… Поэтому – всё по справедливости ! Ладонь вытянулась в сторону Мазурова и он растёкся, обрушился на пол серым пеплом – только форма опала на пол, да кобура с пистолетом громыхнула об пол… Старостин неверяще смотрел на то, что осталось от его друга. Резко повернулся ко мне: лицо перекосила злобная, яростная гримаса:

- Ты… ТЫ ! Ты убил моего друга ! Рука его рванула из кобуры ТТ. Попыталась выдернуть, да так и замерла с полувытащенным из кобуры пистолетом. Я встал, подошёл к нему; положил ладонь на лоб; пустил в голову немного тёмной силы, стирая все знания, полученные после освобождения из плена. Точно так же прошёлся вдоль ряда комбатов и их начштабов. Вернулся, сел за стол. Отчисленные ожили, завертели головами по сторонам. Вызвал командира личной охраны, сказал, что надо делать. Отчисленных увели мои бойцы…

- Все свободны. О том, что стало здесь с майором рассказывать не надо. Никому ! Иначе можете оказаться на его месте ! А над тем, что произошло здесь и произошло благодаря действиям отчисленных – подумайте. До завтра. Завтра я устрою чистку в рядах Спецназа – запустил я что то воспитательный момент среди командного состава. Придётся исправлять… Все свободны. До завтра… Командиры, не глядя друг на друга быстро и, видимо с облегчением, покинули штабной автобус. Я устало откинулся на спинку стула. Накатила апатия и тоска: жуткая, выворачивающая наизнанку душу… Захотелось бросить всё к чёртовой матери и уехать куда-нибудь подальше – в глушь ! На берег лесного озерка или речки… Чтобы только я и природа. Накатило, но стало понемногу отпускать. Вот только сейчас я понял – как тяжело и невыносимо трудно порой было Сталину ! Как сжигались миллионы нервных клеток после таких вот собраний; как отнимали они месяца и годы, отпущенные ему сверху ! И ведь не навредить хотели Мазуров и компания – помочь нашим; проявляли искреннее сочувствие. А что в результате ? Вот так и Сталин, думаю, видел действия своих сподвижников – вполне искренние, но видел и последствия таких действий; их инициативности…

Не один раз читал "умные мысли" наших кабинетных теоретиков, утверждавших, что наших командиров лишали инициативности, а вот немецкие командиры имели свободу действий и действовали разнообразно, инициативно, самостоятельно – потому и побеждали ! Идиоты ! Первое место, где инициатива наказуемо – это армия ! Не может в армии быть инициативных действий – всё только по приказу ! К тому же эти диванные теоретики не знают, да и не видят разницы между инициативностью и усилением боеспособности ! Командир любого уровня должен делать всё для улучшения боеспособности но – только с разрешения или ведома вышестоящего начальства ! Это аксиома, не требующая доказательств ! Иначе непременно получится инициативность, которая и выдала конечный результат: гибель тысячи бывших пленных и уничтожение Мазурова… В опусе Резуна-брехуна, взявшего гордый псевдоним Суворов есть такая сцена: по тревоге нужно вывести танки из части. У ворот образовался затор. Молодой командир взвода проявил инициативность: танком снёс забор и вывел свой взвод на позицию вовремя ! Получил благодарность от проверяющего и взыскание от командира части. Вот он какой молодец ! А в части были ещё одни ворота, но открывались очень редко; замок ржавел под дождями и снегом а ключ от них был неизвестно у кого. Так что выехать через них по тревоге не представлялось возможным… Так вот если бы этот командир взвода взял на себя уход за замком на воротах; один ключ дежурному; один ключ с боксы на видное место и один ключ постоянно в кармане кителя или танковой формы, чтобы любой мог открыть эти ворота – вот это был бы молодец. Вот это была бы не инициативность, а повышение боеспособности не только его взвода, но даже роты ! А если в армии каждый начнёт творить то, что он считает правильным со своего шестка ? Что будет твориться в армии ?! Так ведь таким как Резун-брехун этого не понять ! И остальным, потому как они либо вообще не служили, либо тупо "отслужили"… А что касается немецких командиров… Не было у них ни какой инициативности, свободы выбора, самостоятельности ! Был набор отработанных схем действий, проверенных на учениях и в боевых действиях. Недаром, столкнувшись с упорным сопротивлением они просто терялись ! А за самостоятельность и инициативность того же Гудериана и Манштейна отстраняли от командования !

Не один и не два раза читал у наших умников: прямо перед началом войны один из старших командиров КОВО решил проявить инициативу и выдвинуть дивизии в предполье. Берия узнал и доложил Сталину. Тот дал нагоняй командиру и приказал отозвать дивизии на место. Вот какой нехороший Берия и какой гад Сталин ! Они во всём виноваты ! Если бы не они… И не вдомёк, почему то, этим убогим, что в 1940 году конгресс США принял закон, разрешающий военную помощь по ленд-лизу странам пострадавшим от агрессии. Так вот выдвижение дивизий к границам – это прямая агрессия, позволяющая Гитлеру заявить на весь мир: русские двинули дивизии к нашим границам и нам ничего не оставалось, как ударить первыми – опередить их !

Статус агрессора с себя он бы не снял, но вот статус жертвы агрессии СССР потерял бы наверняка ! Вот чем могла обернуться инициативность командира, искренне желающего уберечь страну от опасности, а на деле подложившему огромную свинью своей стране !

Помотал головой, отгоняя апатию, раздражение и желание всё бросить: куда я денусь с подводной лодки ! Запрягся – терпи но тащи ! А завтра… Завтра я им устрою 37ой год ! Утром, отложив намеченную операцию на день, отправился с инспекцией по батальонам… В каждом батальоне бойцы и рекруты выстраивались буквой Г и я доводил до их сведения что делали отстранённые командиры в моё отсутствие и за что были отстранены от командования и выведены из Спецназа. И задавал вопрос – Кто не согласен с моим решением ? Никто, конечно не выражал несогласие, но ауры, ауры ! Они говорили красноречивее любых слов ! Я выводил из строя – не за руку, конечно, этих несогласных и моя охрана отводила их в сторону… Больше всего таких "несогласных" было в батальонах Мазурова и Старостина. Оно и понятно… "Возмущенцев" со всех 12 батальонов собрался целый батальон ! Ещё хуже было у рекрутов – бывших пленных, освобождённых в Минске и захотевших служить в Спецназе – три батальона из 12ти ! Плюс к ним ещё присоединились "отчисленные" за лень, профнепригодность, хитрозадость… Четыре батальона. Много ! Но что делать: лучше сейчас почистить, чем потом расхлёбывать…

Отчисленный батальон бойцов разместил на месте батальона Мазурова. Рядом с ним – отчисленные батальоны рекрутов… Питание у них сразу же поменялось – стало обычным питанием безо всяких изысков. Тренировочная форма осталась, а всё остальное – забрали. Забрали автоматы, выдав взамен немецкие винтовки Маузер. Передавать их совету Обороны не стал – пусть свои формируют, но как их использовать для пользы дела – придумал.

Вскоре нам предстоит схлестнуться с немцами в открытую – лицом к лицу и к этом у надо подготовиться уже сейчас, пока есть такая возможность. А она есть ! Отложенная на день операция. Завтра, на рассвете, Спецназ пятью батальонами атакует Узловую станцию Молодечно, расположенную на северной железнодорожной ветке Белоруссии – снабжающую войска, наступающие на Ленинград ! Там и три лагеря для военнопленных есть… Оттуда пополню немного потери у рекрутов. До станции по дороге – 80 километров: два часа неспешной езды на поезде. Три роты диверсантов уже там: по команде перекроют выход эшелонов со станции на север; восток и обратно на запад – если что… Три батальона нанесут удары с севера; запада и востока, а два батальона, один из которых штрафной, сборный – атакой в лоб на станцию с юга – со стороны Минска. Опробуем новую тактику атакующего боя. Заодно и штрафники пусть повоюют напоследок…

Едва начало смеркаться – эшелоны покатили на север – к объекту атаки: станции Молодечно… Прибывали на место; разгружались не доезжая несколько километров; становились в походные колонны и уходили к намеченным для каждого батальона позициям для атаки… Моя рота прибыла в первом эшелоне, за нами остальные. Тут уже всё по взрослому: и броневики, и самоходки, и танки T-III и T-IV. Первым начал, естественно, я: по шесть своих головорезов, в невидимости, проводил через окраины на станцию. Дальше они растекались к намеченным целям: противотанковой батарее; пулемётным дотам; зенитным орудиям на станции; квартирам высших чинов вермахта, гестапо, полиции… Мне, как обычно – крупные цели: казармы отдыха охранного полка и роты СС. Три лагеря военнопленных захватят диверсанты, после того, как подорвут железнодорожные пути вокруг станции. К семи утра – началу штурма, мои бойцы свои задачи выполнили, как и я. Дело осталось за моими батальонами…

В семь утра – время Ч, батальоны с трёх сторон: запада, востока, севера начали тихую инфильтрацию – проникновение на станцию с трёх сторон… На главном направлении – южном, в атаку на станцию, первой волной, пошёл ударный батальон Молодцова. Второй волной пойдёт штрафной батальон – сборный, из несогласных с моей политикой ! В нём должно быть потерь побольше, чем в ударном Молодцова: им предстоит зачистка территории от остатков и немецких недобитков, а впоследствии – этот батальон будет оставлен для охраны станции Молодечно, как и три батальона рекрутов, так же не согласных со мной – в глубине своей души...

В семь часов, по команде, из глубины леса, взревев моторами, выкатились танки и направились к станции. Прошли по взгорку; спустились в низинку и атаковали станцию. Следом за ними, прикрываясь бронёй, пошли в атаку бойцы Молодцова… Первая волна атакующих двигалась к станции: танки, с коротких остановок, обстреливали отмеченные мною цели – пулемётные доты и гнёзда; места расположения противотанковых и артиллерийских орудий; укрытия и укрепления пехоты… Вышедшие из леса, следом за танками, самоходки Ганомаг СЗУ начали обстрел по целям, данным танкам, а так же по местам возможной угрозы атакующим ! Здесь же я решил проверить в боевой обстановке новую самоходку – 105 мм орудие, поставленное в башню, на платформу танка T-II… За время нашего нахождения в Минске мои умельцы, с мастеровыми железнодорожных мастерских, сумели сделать две таких установки и трудились над созданием ещё двух… Самоходки ударили по целям; танки били по намеченным целям; мои диверсанты потрудились, уничтожая орудийные расчёты и тем не менее…

Первая цепь танков, за счёт внезапности, прошла взгорок почти без потерь: только одна "тройка осталась на взгорке, дымя мотором… Сзади, за башней остался лежать труп мёртвого бойца, свесившего голову вниз с моторного отсека, да убитый мехвод, которого экипаж оставил в танке, эвакуируясь: мертвому уже не поможешь, а танк вспыхнуть мог в любую минуту ! Танкисты вылезли; увидели что повреждения незначительны; вытащили из чрева танка механика-водителя и понесли его в тыл – для них операция закончилась… Третья рота, шедшая за двумя первыми, выскочила на взгорок. Командир роты, с подпалинами слева на бушлате и оспинами ожогов на левой стороне лица, повернулся назад к бойцам и крикнул:

- Чего тянемся, как беременные обезьяны ?! Вперёд, желудки ! И махнув рукой вперёд, побежал мимо подбитого танка к спуску в ложбинку… По танку T-IV ударила противотанковая болванка, вспыхнувшая в месте удара, разлетевшимися в стороны искрами, вроде бенгальского огня и с визгом отлетевшая в сторону рикошетом - повезло ! Танк клюнул башней вперёд; остановился на несколько секунд; зло послал в ответ снаряд из куцего 75мм ствола в обидчика и фыркнув сизым выхлопом, дёрнулся вперёд, лязгая гусеницами. На окраине станции мелькнули несколько немецких танков: я специально не стал уничтожать роту лёгких танков – пусть танкисты учатся драться в боевой обстановке, а не в тепличных условиях ! Огнём наших танков и артиллерии вражеские танки были быстро уничтожены; пулемётные точки подавлены; противотанковые орудия расстреляны… Немцы, без огневой поддержки, стали откатываться назад – на станцию, не зная, что они уже в кольце окружения, из которого нет выхода ! Самых упёртых добивали бойцы, поддерживаемые яростным огнём пушек и пулемётов. Первая волна наступавших проскочила с ходу линию обороны и вошла на окраину станции: следующий за ними штрафной батальон займётся зачисткой, а им – вперёд, к основной цели – грузовой станции Молодечно, на путях которой стояли эшелоны, ждавшие своей очереди на отправку. Дождались: четыре эшелона, стоявшие на путях были захвачены довольно быстро, не смотря на яростное сопротивление часовых: как охраны станции, так и охраны каждого эшелона… Так же быстро были захвачены и выведенные со станции на восток, запад и север эшелоны, упёршиеся, после выхода со станции, в разрушенное полотно железной дороги. После времени Ч прошло полчаса и ошеломлённые внезапным, дерзким натиском моих бойцов, немцы прекратили сопротивление. Правда ещё час штрафники вылавливали активных вояк, гестаповцев, полицейских… Главное: дело сделано; трофеи захвачены; отрезана вторая железнодорожная ветка снабжения Вермахта по Белоруссии, "питающая" северное крыло немцев - группы Запад, нацеленной на захват города Ленинграда… Последними были захвачены три лагеря военнопленных: два на станции и один недалеко от неё. Три с половиной тысячи пленных…

Очередное предложение; отбор согласившихся служить в Спецназе; въезд на станцию эшелона с продовольствием для пленных и полевых бань; обмундирование для бойцов, согласных служить в Спецназе – об остальных пусть заботится совет Обороны: у меня кроме них своих дел по горло ! Хотя – подкормил бедолаг: всё же не чужие они нам – свои, советские… Не хотят служить у меня – дело хозяйское: скоро хлебнут лиха полной мерой, но это будет уже песня из другой оперы… Этим же эшелоном бывшие пленные, а теперь рекруты Спецназа отправлены в Минск – в приемлемые условия проживания и подготовки на место трёх батальонов рекрутов, отчисленных из Спецназа. А эти три батальона уже катили в эшелонах на захваченную станцию Молодечно. Итог операции: один подбитый танк T-III, восемь убитых и три десятка раненых… Раненые тоже были переправлены в наш госпиталь в Минске, где над их выздоровлением стали колдовать наши медики… Я тоже, раздав приказы и указания, уехал в Минск. На станции остался дивизион самоходных зенитных Ганомагов: сегодня немцы вряд ли будут бомбить станцию, а завтра…

Завтра, решив насущные вопросы Спецназа, вновь выеду на станцию для физического убеждения асов Геринга: не надо соваться к Спецназу – останетесь живы. Не поймёте – вам же будет хуже… Думаю – прилетят птенцы Геринга: не могут они так просто отдать вторую транспортную ветку непонятно кому… Итак уже почти неделю прерван бесперебойный подвоз армии Вермахта всего необходимого для нормального функционирования ! Не стерпят такой плюхи фрицы – полезут возвращать свое, кровью захваченное, обратно взад..

Две тысячи освобождённых пленных прибыло в Минск: полторы тысячи уйдёт в рекруты, восполнив непредвиденную потерю, а пятьсот пойдет в специалисты; трофеи добавились: танки, пушки, броневики, грузовики… К ним нужны спецы… За оставшиеся четыре – семь дней нужно успеть слепить" из них специалистов. Не супер-пупер, но хотя бы что то приемлемое для начала, а дальше – война научит. И Я тоже. По приезду доложили: приходили, спрашивали; просили уведомить когда появлюсь. Уведомлю – мне это ничего не стоит… Уведомил… Первым меня навестил Судоплатов…

- Скажи майор… - начал он фамильярно, после рукопожатия: всё же он работник Главного Управления, а я – незнамо кто – что у вас тут произошло вчера ? Какой любопытный – прямо как в передаче "Хочу всё знать" ! Узнаешь – то, что тебе положено…

- Ты о чём Паша ? – ответил ему на его фамильярность. Майор поморщился, но улыбнулся дружелюбно, примирительно:

- Понял, осознал… А вопрос простой: в городе как вымерло… Бойцы и командиры РККА стороной стали обходить расположение твоих батальонов… Вот мне и стало интересно – что же у вас с ними произошло, а ? Добродушно ухмыльнулся в ответ:

- Есть мудрое пожелание товарищ майор: Не суй свой нос в чужой понос ! Без носа можешь остаться. А то и без головы ! Глаза мои отстранённо-холодно-равнодушно заглянули Судоплатову прямо в душу – он непроизвольно передёрнул плечами…

- Да мне это по положению знать положено… - примирительно произнёс он. Давай – чеши мне по ушам про то, что тебе положено: а то я не знаю за чем ты сюда отправлен !

- Ты мне вот что скажи Судоплатов – когда самолёт полетит обратно: мне надо кое какие материалы передать туда – товарищу Сталину ?

- Когда надо, тогда и отправим ! Только не потерять бы его в пути…

- Ну ты, товарищ майор, когда надумаешь – сообщи заранее, а то я могу быть в отъезде в не Минска – как вчера… Операцию провел Спецназ – захватили узловую станцию Молодечно… Глаза у майора на несколько секунд застыли: представлял себе карту Белоруссии. Затем челюсть медленно поползла вниз:

- Так это же вторая ветка снабжения немецких войск ! – выдохнул он. Я кивнул, подтверждая и добавил весомо:

- Товарищу Сталину я уже отчёт о захвате станции послал, а то ведь знаешь как у нас: кто первым сообщил, тот и герой ! А мне моего Героя надо отрабатывать ! Судоплатов закивал, соглашаясь…

Глава восьмая

Мелочи жизни, казённые хлопоты…

Вторым, за сегодняшний день, меня "осчастливил" своим визитом начальник совета Обороны города. Целый генерал-лейтенант РККА пожаловал к майору, хоть и НКВД… Сначала было как то неловко, но потом понял: я создал спецподразделение; я громлю немцев; захватываю трофеи и освобождаю города а он… - всего лишь откомандированный сюда для руководства и пока особых результатов этого руководства я не вижу, или не замечаю… Генерал тоже был потрясён: вчера мы ещё были в городе, а сегодня уже заняли узловую станцию ! Как вам такое удаётся ? – допытывался большой начальник.

- Главное в нашем деле разведка товарищ генерал… - вещал я тоном умудрённого опытом полководца – точные сведения о враге – это всё ! Вы думаете я вчера решил и сразу в бой ? У меня, как только мои бойцы освободили Минск, разведывательные группы ушли для добычи точных сведений о местах будущих атак. Ну и подготовка бойцов и командиров соответствующая ! Сказал, ведь правду, но дальше продолжать не стал: бесполезно это – генерал руководитель, а не полководец… Пока генерал пил приготовленное мною кофе, я узнал причину его прихода: советом Обороны началось активное формирование подразделений – уже сформирован полк и совет надеется на мою помощь в экипировке и вооружении. Я уведомил его, что через два дня Спецназ уйдет из Молодечно, но оставит там полк из бойцов Спецназа. Не самых лучших, но всё же… И совету необходимо перебросить туда как можно скорее ещё один полк: двум полкам будет легче держать оборону станции. А я помогу и с вооружением и с обмундированием и с продовольствием. Вот прямо сегодня и помогу, а завтра, после обеда – нужно будет отправить полк в Молодечно. А на месте, после разгрузки и расположения на позициях полк получат и артиллерию и танки… Мне для дела не жалко… Разошлись довольные друг другом. Пока провожал начальство до ворот, посоветовал: в вагоно-ремонтном депо нужно сделать несколько бронепоездов, тем более для этого там всё есть.

А чего нет – я дам: мы же одно дело делаем ! Это для бездельников и дармоедов я злой и жадный, а для дела мне не жалко ! Но если меня вдруг обманут ! Тут я замолчал, идя рядом с генералом, представляя ему самому домыслить что будет с тем, кто меня обманет. Генерал даже поёжился… На том и расстались довольные друг другом. Я прямо сейчас отдам приказ интендантам: пусть выдадут то, что укажу – без излишеств, конечно. До самого вечера на станцию приходили эшелоны с трофеями. И шла интенсивная разгрузка захваченного добра.

Разгружались бойцами – рекруты из ранних и вновь привезённые, грызли гранит науки побеждать… Для бойцов это смена деятельности вроде отдыха от войны: кидай себе мешки; перетаскивай коробки и не думай о том, что в любую минуту может возникнуть, словно из ниоткуда враг и полоснуть по тебе очередью из пулемёта или автомата, а то ещё хуже – настигнет винтовочная пуля… Так что бойцы трудились "с огоньком"… Они, ещё не знали, что через два дня уйдут в новую операцию: болтун, даже невольный – источник информации для врага. Поэтому: меньше знаешь – крепче спишь ! К вечеру разгрузка трофеев закончилась, а ещё до ужина ко мне прибыли командир вновь сформированного полка с представителями Совета Обороны. Представителей я на станцию не пустил, а командиру, получив от него список личного состава, интенданты выдали, после моего разрешения, всё, что я подчеркнул в списке. Бойцы, прибывшие с командиром, загрузили добро на грузовики и машины вывезли "гуманитарную помощь Спецназа" со станции в место расположения полка. Там всё добро сгрузили и грузовики вернулись обратно на базу. Я своё обещание выполнил – дело теперь за ком. полка… Если обманет - ботинки врозь и нам не по пути… Рано утром, ещё затемно, эшелон с продовольствием, оставленным штрафникам для обороны станции и моей ротой вместе со мной, выехал на север - в Молодечно…

По утру – ехать то всего 80 километров, прибыли на узловую станцию. Бойцы охраны станции разгрузили продовольствие а я попал в "цепкие руки" командира подразделения охраны станции. Командир – капитан РККА в прошлом, а у меня – командир первой роты бойцов батальона Мазурова, неглупый мужчина: дурак бы такую должность у меня не получил – вцепился в меня словно клещ ! Оно понятно: подразделение "отцеплено" от Спецназа; начальство у него теперь будет – Совет Обороны, а это конкретная жопа…

- Товарищ командир ! Ну за что вы нас сюда ?! Я понимаю: приказы в армии, а тем более у вас не обсуждают, но за что вы так с нами ?! Ведь мы же… хотя скажу за себя – и душой и телом предан Спецназу ! И вам, конечно ! Капитан выдал на лицо негодующе-обиженную мину…

- Насчёт Спецназа не скажу: в жёсткой схватке с немцами ты не был, но вот насчёт меня… Ведь признайся честно – ты был не согласен с моим решением. Давай начистоту ! Капитан на миг смутился: всего лишь на миг – другой бы этого и не заметил, но сверкающая аура над головой сказала лучше всяких слов. А я умею читать ауру любого и любых оттенков, так что обманывать меня – бессмысленно…

- Да я не был против вашего решения товарищ командир ! – горячо начал убеждать меня капитан – поймите - не недовольство было у меня в душе: я просто не понял всех причин вашего решения – очень уж коротко вы всё объяснили ! И всё решили очень быстро. Если бы у меня было немного времени - я бы думал совсем по другому !

- В том то и дело капитан: либо ты веришь своему командиру безоговорочно – а у меня в Спецназе только так, либо служишь в другом месте… И тебе грех жалиться: командир, считай полка в капитанском звании, а ещё тебе сегодня придёт пополнение – целый полк ! Правда у него есть командир, но командующим группы будешь ты ! Так что я не вижу поводов для расстройства. Какая карьера !

- Да не надо мне такой карьеры товарищ командир ! Вы меня поставьте хоть на взвод; хоть на роту… Да хоть на отделение – я делом докажу свою преданность Спецназу и вам лично ! Смотрел на горячо убеждавшего меня капитана и думал: а может и правда: аура показала несогласье, но он чего то не понял. А после короткого промежутка времени разобрался, проанализировал… Говорят же: оступился человек – дай ему шанс исправиться ! Может быть. Может я и не прав… Но для меня: либо веришь; либо нет. Сомнения – в пользу неверия ! В это время, да ещё и во время, когда вокруг одни враги – сомневающиеся опасны даже больше, чем прямо несогласные ! От этих знаешь чего ждать, а от сомневающихся ? Могут предать в самую ответственную минуту ! Так что: нафиг-нафиг…

- Ты, капитан прыгал хоть раз с парашютом ? - прервал его монолог. Он удивлённо уставился на меня: при чём здесь прыжки ?

- Не прыгал товарищ командир… - настороженно ответил он…

- Когда ты стоишь на краю открытой двери, ты можешь или прыгнуть вниз, или отшагнуть назад. Но если ты прыгнул – обратно уже не вернёшься ! Вот так и здесь: верну тебя обратно – другие станут проситься: если вернули его, значит верните и нас ! Не верну – обидятся… А верну – значит я принял неверное решение ! У остальных может появиться повод засомневаться в моих решениях. Так что: что упало, то пропало ! Не сомневался бы – остался бы в батальоне. Так что закончим этот бесполезный разговор. Сам виноват…

Утром над станцией повисла "рама" FB-189. Покружила, разнюхала всё, что хотела… А за ней пожаловали гости – одномоторные бомбардировщики Ю-87 "штука". Понятно почему: точность попадания – очень высокая, а для узловой станции – сверх важная: зачем немцам лишние восстановительные работы ? А так: налетели; разбомбили… Потом прилетели ещё раз и ещё раз и ещё… А потом подошли батальон или полк и добили то, что осталось после бомбёжек и артобстрелов… 12 юнкерсов, идущих тройками, атаковали станцию с высоты два километра. Вернее хотели атаковать… Выдвинутый на окраину станции дивизион самоходных Ганомагов – 36 орудий, ударили по самолётам на подлёте… Пять снарядов по цели и быстрая перезарядка ! Юнкерс – это не мессершмитт: у него скорость около 300 километров – зенитчики вполне успевали прицелится… Я стоял рядом на подстраховке. Не понадобился: три орудия на один самолёт вначале уничтожения, а дальше – 4, 5, 6, 7, 8 орудий на оставшиеся машины ! Зенитчики отрывались во всю: приказа экономить снаряды не было ! Пусть учатся: чтобы метко стрелять – надо много стрелять !

По прибытии, чтобы моя рота нюх не теряла, отправил её за 16 километров на станцию Вилейка: немцы оттуда роту охраны не отвели, наоборот, думаю – хотели увеличить гарнизон, да не успели: мои захватили станцию раньше… И не особенно важной она была, но вот с северной ветки, через Вильнюс, можно было слать эшелоны, минуя Молодечно… А сейчас – ещё больше сотни километров по железке нужно проехать, прежде чем свернуть на перерезанную Спецназом железнодорожную ветку. А это лишняя нагрузка на северную ветку – меньше эшелонов, меньше грузов для солдат доблестной Германии ! Я по немецким сводкам - они выходили и раньше и точнее, чем советские, видел: сдвиг по времени уже произошёл – на западном направлении – на целых десять дней ! Вроде и не много, но уже есть результат. А с захватом Минска и Молодечно задержка во времени будет только расти: при наступлении темп определяется снабжением: нет техники, топлива, боеприпасов, продовольствия, медикаментов, самолётов – какое тут наступление ! Осталась ещё южная ветка западного направления: Брест – Гомель… Заманчивая ветка: Молодцов уже раз захватывал на ней узловую станцию Лунинец ! Но больно далеко она от Минска: подкрепления, если что - не будет…

Перебросил батальон из прибывшего после обеда полка от совета Обороны в Вилейку; оставил Ганомаги ЗСУ – на всякий случай и отбыл в Минск: не мальчики – справятся, а зенитчики, случись что – помогут… А у меня в Минске дела: по радио доложились: Неулыбина в Барановичах плотно обложили ! А я, вроде как в ответе за него. Надо помочь "крестничку"… К ужину вернулся обратно в Минск.

Как только мы освободили Минск, я стал, по вечерам – по часу, полтора, уделять время реализации моей "хитрой" задумки. Сначала дело сдвинулось со скрипом, но потом, разогнавшись, покатило, как по наезженной колее. Медленно, неспешно, по двигалось вперёд. Упорно и неумолимо ! Одним вечером пригласил с собой Грету. Она поехала радостная, но недоумённая – зачем и куда пригласил её любимый мужчина ? Ожидала одного, а получила другое: шок ! После того, как я вернул ее на базу до утра не могла заснуть – утром сама мне об этом сказала ! И по лицу было видно, хоть и не очень: всё же молодость и уход за собой… Вот и сегодня – уделил час своей задумке, а потом отбыл из Минска с очередным эшелоном – на помощь Неулыбину…

Немцы вновь захватили станцию Мир и снова встали там – целым батальоном. Так же: две роты лицом к Минску и одна – к Барановичам. Зарылись в землю по всем правилам фортификационного искусства: окопы, блиндажи, доты для пулемётов; рота танков T-III T-IV; противотанковые пушки… Замаскировались. Всё по взрослому… Вот только стереотипы военного мышления, наработанные в процессе учений, военных действий, теоретических разработок и изысканий пасуют перед более передовыми и необычными способами ведения боевых действий ! Воздушная разведка будущего: беспилотники и дроны; космическая разведка со спутников и электронная разведка… У немцев её нет, а у меня она работает в полный рост ! "Пролетел" над расположением обороняющихся рот; завис в интересующих меня местах; заглянул в блиндажи и доты; рассмотрел замаскированные позиции танков и артиллерии; расположение секретов. И нанёс это всё – по памяти, на карту будущих военных действий ! Теперь ни я, ни мои бойцы на засаду не нарвутся; пост обнаружат; угрозу уничтожат раньше чем она "покажет зубы"… Так и получилось…

Наступила осень… Дожди, пока ещё редкие, непродолжительные, уже начали размягчать землю, создавая препятствия продвижению боевой технике… А ещё немцы… Они не дураки, поэтому выслали в нашу сторону по железке диверсионные группы для разрушения железной дороги – затруднить подвоз техники и нанести вред. А я, для повышения уровня боеготовности бойцов и обучения новичков выслал на боевые дежурства несколько меняющихся, как вахтовики, взводов. Одни отслеживают движения у самой станции Мир; другие патрулируют железку, третьи, словно мелким бреднем, проходят по лесополосе вдоль железной дороги… Ну и что, что осень; ну и что, что дождь ?! Война идёт ! Вернулся с рейда – прогрейся в парилке, водочки выпей для профилактики… И на тренировки ! Устал на тренировках – милости просим в новый рейд… Так что несколько групп немцев, высланных для диверсий, исчезли бесследно в густых, негостеприимных белорусских лесах. И командиры поняли: посылать группы – ослаблять оборону. Пусть лучше несут воинскую службу…

Всё как по учебнику: подъехали эшелоны; разгрузились и бойцы Спецназа двинулись к станции Мир. Первыми пошли Бюссинги с диверсионной разведкой; за ними грузовики с бойцами; следом более тяжёлые гусеничные Ганомаги ЗСУ начали размалывать землю… Танки брать на эту операцию не стал – не тот уровень сопротивления. Дожидаться утра не стал – нам ещё Барановичи деблокировать. Со своей ротой выдвинулся к переднему краю обороны станции. А вот и первый секрет: пулемётный расчёт и трое солдат с винтовками. Шестеро бойцов, которых я подвёл к засаде спрыгнули в окоп на дежуривших немцев и уничтожили за несколько секунд. Пошли дальше… Новый пост и новый прыжок в окопы… Моросил мелкий дождь, что нам было на руку: подкрадывались, снимали солдат в засадах и секретах; за нами шли другие группы моей роты, расчищая бесшумной стрельбой коридор для проникновения на станцию. В расчищенный коридор стали втягиваться бойцы батальона, который я бросил на захват станции. Уже не с наружи – с передовых постов шло уничтожение, а изнутри наружу – откуда немцы меньше всего ждали нападения. Моей задачей теперь было: уничтожение командования и радиста: пусть командование дивизии как можно дольше остаётся в счастливом неведении относительно моих планов…

Захват станции; зачистка и в неё стали один за другим втягиваться эшелоны с батальонами, бронетехникой, транспортом… Заходили и следовали дальше – к Барановичам: ну зачем нам грязь месить, когда можно с относительным комфортом подъехать ? Мы и подъехали… И снова: зачистка; коридор для прохода внутрь полка для моих бойцов и беспощадное уничтожение – пленных не брать: самим есть нечего ! А ещё и делиться приходится – пусть и для дела…

Со стороны Ивацевичей и Берёзы – наступают два полка; бронетехника, артиллерия. Так что трём моим батальонам, которые пошли в тыл этих двух полков, да ещё в лесной темноте – пришлось несладко. Ну так воинская служба в Спецназе – это не синекура какая: моим бойцам много даётся, но много и спрашивается !

За нашей спиной остался батальон, расправляющийся в ночной тишине с остатками полка: я приложил руку к сокращению численности – уничтожил спящих в палатках… И повёл шестерых бойцов через весь город к западному выходу – в невидимости. Батальоны, обошедшие полки со стороны Ивацевичей, вышли на отведённые для каждого позиции и приготовились к атаке: ночной, тихой, кровавой. Моя рота быстрым маршем, считай бегом, обогнула город и вышла к расположению штаба дивизии. Вышла и затаилась… А мы, как нож сквозь масло, прошли сквозь город; прошли мимо бодрствующих солдат вермахта – их время ещё не пришло и вышли к тыловой охране полков. Здесь тоже работал стереотип: какая может быть опасность из своего тыла ? А она вот она – крадётся в ночи безжалостным кровавым зверем ! Нам - та же работа: грязная, не имеющая ничего общего с благородным искусством войны. Но для нас – более важная ! А здесь была половина присказки про спецназ: впереди нас всё разбегается, а позади нас всё горит и лежит мёртвое… Разбегаться пока не разбегается; гореть не горит – это демаскировка, а вот то, что всё лежит мёртвое – это про нас ! Пробили коридор одному батальону и ушли назад, по дуге – нужен коридор для второго … С бронетехникой и артиллерий третий батальон справится сам… А пока ещё не наступил хмурый дождливый рассвет – скорее к своим: они там уже наверное извертелись все, да глаза все проглядели, нас ожидаючи: когда же, наконец, покажется командир – замерзать от дождя уже начали. Дела бы скорее начать – хоть согреемся адреналинчиком !

Хлопки выстрелов с глушителями гасит дождь… Проделал коридор в охране периметра штаба дивизии; моя рота осторожно втянулась внутрь периметра. И занялась привычным и рутинным делом – уничтожением захватчиков. Под корень, без всякой жалости… Уничтожили штаб и охрану. Карты и бумаги мне не нужны, а вот комдив с начштаба пригодятся для отчёта – ведь не поверят на слово. Мне ! Подозвал радиста, попросил вызвать Неулыбина…

- Майор – ты что, спишь что ли ? – весело поинтересовался я, услышав злой, уставший, хриплый со сна голос командующего обороной города – так и царство небесное проспишь !

- Я атеист – в царства небесные не верю… - буркнул раздражённо майор и наконец осознал – кто с ним разговаривает…

- Ну… - колхоз дело добровольное, только у меня к тебе просьба… Отдай, прямо сейчас приказ на передовой западного направления: по окопам противника не стрелять ни в коем случае, но если немцы побегут на них – встретить со всем почтением. Понял меня ?!

- Ясно товарищ командир ! – уже бодро ответил Неулыбин… - Понял вас хорошо ! Сейчас же отдам приказ ! И отключился…

После зачистки двух полков батальоны загрузились на грузовики и метнулись к Ивацевичам: там тыловые части дивизии, не участвующие в штурме города. Бедные Ивацевичи ! Нам ещё, наверное долго будет икаться: Снова на станцию заходят красные ! – с горечью подумают местные жители. Освободили бы раз и с концом ! А то придут-уйдут, а нам перед немцами отдуваться ! Ну так кто вас заставляет здесь оставаться ? Хотя догадываюсь: хозяйство, дом-хата… Ну тогда терпите: ну не планировал я занимать Ивацевичи, да жаба проклятая, вместе с хомяком меня прижали: грех оставлять такие трофеи !

По завершении операции уже не ужаснулся: расход тёмной силы – треть от накопленного. Это не много – это невероятно много ! Но это лучше, чем смерть моих бойцов ! И всё же – было некоторое восполнение: не все немцы были убиты: были и сдавшиеся в плен; были и сдавшиеся полицаи; были и раненые. Были и предатели, добровольно работавшие на фашистов… В общем – кое что вернул. Поговорил с Неулыбиным: у него потери достаточно высокие – не критичные, но высокие. Он с горечью произнёс, глядя мне в глаза:

- Спасибо вам товарищ командир, что вы есть… Но что будет, когда вас отсюда отзовут – вмести с вашими людьми ? Я об этом и подумать боюсь… Ну что я мог ему на это сказать – что максимум через неделю мы отсюда уйдём ? Просто положил ладонь на плечо:

- Война майор, будь она неладна проклятая… И криво усмехнувшись добавил: - И хотел бы в рай, да грехи не пускают: мог бы остаться, но… - где то мы нужнее… Неулыбин только вздохнул тяжело в ответ. И снова, в очередной раз: путь домой – из Барановичей в Минск. И снова – закатываются в город, один за другим, эшелоны с трофеями… Есть смена деятельности уставшим от войны бойцам. Трофеи уже не удивляют: столько было всего, что "удивлялка" притомилась и встречает очередные трофеи уже меланхолично… И снова – доклад по радио Сталину; сдача Судоплатову очередного командира дивизии с начштаба. Майор решил отправить самолёт. Отправил с очередным "штрафником" из командиров, не устраивающих меня, последние сведения о стратегии и тактике немецкого командования с учётом временной задержки; письменные отчёты о последних операциях.

Отдельным списком отправил представления на награждения и утверждения присвоенных званий моим командирам: думаю в такой мелочи мне не откажут. "Пролетел"; просмотрел безопасный маршрут и выдал лётчику транспортника полётную карту с ориентирами. Долетит – не маленький. Экипаж, пока находился в Минске, упросил меня разрешить им слетать на бомбёжку. А мне что – жалко ? Показал, объяснил, дал полетать на Ме-110. И разрешил слетать на бомбёжку: доложат они об этом по прилёту, не доложат – не моё дело. Улетели. Через несколько часов Судоплатов получил подтверждение – долетели благополучно… Что ж - будем ждать результатов по действиям моих бойцов: пара генералов и полковник подтвердят мои рапорты…

Дело мной проделано великое; остался последний штрих для завершения моего здесь пребывания – узловая станция Осиповичи и, ну очень "сладкая", но очень зубастая цель – Бобруйск ! Правда оследний – из разряда: может быть, а может и нет ! И в самом Минске у меня есть ещё кое какие дела… В частности – установка 105 и 155мм пушек на шасси танков T-II. Немцы такое сделали в 1943-44 годах, а мы что – рыжие ?! Да наши мастера при помощи лома, кувалды и какой то там матери космические корабли строили ! Что нам какая то самоходка ?! Пусть не раз плюнуть, но по чертежам – сделают ! И моя тайная страстишка меня тоже держит в городе, отрывая по вечерам по часу-полтора… И ведь получается, не смотря на то, что я вначале сомневался: получится – не получится…

После отправки Сталину рапортов, сведений и наградных спать лёг уставший, но с чистой совестью: день прожит не зря… Проснулся рано утром: по крыше барабанит мелкий дождик; за окном серая хмарь… Встряхнуться что ли ? А заодно и проверю – что у меня получилось ! Посмотрел на часы: подъём уже был, а до завтрака ещё времени много. Встал, задумался: а что скажут бойцы, которые увидят это "непотребство" – блажит командир ? Ну и что – имею право ! Поставил стул прямо напротив двери; установил на него немецкий приемник с проигрывателем; достал из шкафа металлическую коробку; открыл крышку, достал грампластинку; поставил её на диск проигрывателя… Выглянул в окошко: капли дождя взбивают воду в лужах на асфальте; серое небо надвинулось казалось на самые крыши пакгаузов. А там же ещё и холодно ! – подсказал мне циник – зачем тебе это ? Тоска-кручина заела – ответил ему. Эх – нет во дворе спортивного городка с боксёрскими грушами, макиварами, кирпичами для ломки руками и ногами. Да ладно – и так сойдёт… Достал из угла малую сапёрную лопатку; расстегнул чехол; вытащил, положил черенком в дверь. Стащил с себя майку: придётся покувыркаться по грязному асфальту – к чему имущество пачкать, если без этого можно обойтись…

Давай ! Распахнул дверь: во дворе нет суеты, праздношатающихся – и дождь на дворе и без дела у меня бойцы не слоняются. На вышках у ворот и вдоль стены под навесом часовые… Правда недалеко от меня медицинский автобус, где спят три мои медички… Пластинка уже крутится на диске – осталось только поставить на неё звукосниматель. Регулятор звука на полную; пьезо на пластинку и несколько шагов из тёплого чрева моего штабного автобуса на холод, под дождь... Из динамиков "Грюндика" вырвался аккорд на гитаре: удар вверх-вниз; ещё один такой же аккорд. Забил ритмично, жестко барабан, нагоняя адреналин в кровь. Она тут же отозвалась: давай – жги ! Из моего времени ворвался во двор грузовой станции Hard Rock: Gotthand. Hush… Боевой транс ! Ноги повели тело в боевой танец; тело начало двигаться вместе с ногами, уклоняясь от ударов; отклоняясь; выгибаясь… Руки заработали словно копья, сабли, молоты, кувалды ! Музыка подхватила меня, понесла в бой со множеством врагов сразу ! Я нападал; уклонялся; сгибался и садился в глубокие стойки чуть не до земли, кувыркался вперёд и назад по грязным лужам… И бил, бил, бил… Руками, ногами, локтями, коленями ! Выкрики-оглушения в такт песне ! Песня на английском, но мне не важно – меня вёл ритм песни…

Закончился первый куплет – я прыгнул вперёд; перекатился по луже; очутившись перед раскрытой дверью сдёрнул с порога сапёрную лопатку. Второй куплет ! Теперь уже лопатка повела сольную партию смерти, а рука и ноги – только помогали ! Тычок; подсекание; рубящий удар; секущий удар; отрубающий ! И по всем уровням: верхнему, среднему, нижнему ! Удары по струнам и ритмичный грохот барабана выдавали ритм; вели тело в боевом трансе; наполняли кровь адреналином ! Конец второго куплета с припевом; дальше лишь барабан и гитара гремели на дворе станции. Правая рука на выходе из секущего удара справа-налево резко распрямилась вправо и сапёрная лопатка со свистом полетела к деревянному борту грузовика метрах в двадцати. Удар: лезвие вонзилось на треть; кузов вздрогнул от мощного удара, а я уже бежал по кругу, разгоняясь, выходя к задней части штабного салона. Ноги зачастили и я… побежал по вертикальной стенке автобуса наискосок: снизу по дуге вверх ! Ноги семенили всё быстрее, удерживая разогнавшееся тело на мокрой от дождя вертикальной стенке штабного автобуса…

Я уже почти у самого верха; тело бежит почти горизонтально асфальту… Сцепка со скользким металлом все хуже - земля-матушка тянет меня к себе ! Начал на бегу спуск: чувствую – ещё шаг-два и сорвусь ! А проигрыш то заканчивается ! Кувырок вниз; приземлился на ноги; сделал пару шагов, гася инерцию падения и скорости. Зазвучал третий куплет; руки выдернули из ножен на поясе и бедре штурмовые десантные ножи ! Струны грохочут аккордом; барабан стучит по мозгам и нервам будоражащим ритмом; клинки со свистом и гулом рассекают падающую с неба воду ! Удары, тычки, подрезы; рассечения ! Ноги бросают тело то в нижний уровень, то в средний, то в верхний ! Тело гнётся и сгибается, казалось, под немыслимыми углами ! Но всё когда то заканчивается ! Закончилась и эта песня на английском, с заводным, сумасшедшим ритмом. Последний – финальный аккорд: я рухнул в лужу на одно колено; клинки, лязгнув, упёрлись в асфальт под мутной водой ! Спина согнулась, голова бессильно повисла – бобик сдох !!!

Замолк, растворился в пелене дождя последний аккорд из распахнутой двери штабного автобуса… Командир рухнул на одно колено в лужу, в которой он закончил свой удивительно красивый, невероятный и страшный бой. Лезвия ножей утонули в луже; спина командира выгнулась; голова опустилась вниз… По голой спине хлестал дождь, смывая в лужу мутными струйками грязь, прилипшую к спине после перекатов… С волос тоже стекали мутные дорожки, падая в грязную воду огромной лужи и растворяясь в ней однотонной массой. Спина командира парила: от тела поднимался вверх белесый пар, словно от кипящего чайника… По луже зашлёпали десантные ботинки; остановились около мужского тела; женская рука коснулась спины…

- Мой Зигфрид ! Мой генерал ! – услышал я сквозь шум падающих струю восторженный голос Греты Мюллер – Ты был великолепен ! Хочешь – я отдамся тебе прямо здесь – в этой луже !

Давай ! Соглашайся ! – завопил во мне гадина-циник – когда ещё тебе предложат такое ?! Я начал распрямляться, поднимаясь на ногах

Русо Спецназо – облико морале ! – выдал я в ответ наглецу… Оборвав дискуссию посмотрел на восторженную девушку – главное не обидеть сейчас её чувства, но ситуацию надо разрулить…