Путь к звезде

Глава 3

С этого момента, как ни странно, я почувствовала себя в обществе Рейна гораздо свободнее. Если раньше я следила за каждым словом, боясь сказать что-то лишнее, то теперь начала и спорить с ним, и разговаривать на отвлеченные темы. Однажды я заметила взгляд Рейна в сторону Лана, словно говорящий: «ну что, видишь, я был прав!» Начал он и «обучать» меня танцам, я же демонстрировала поразительно быстрое «запоминание» движений, понимая, что тем самым лью воду на мельницу его предположений… И все же мы постепенно сближались, и если еще и не стали друзьями в полном смысле этого слова, то явно были на пути к этому…

Занятия становились все сложнее, особенно свирепствовал мастер Дарен — теперь-то я поняла его злорадство! Проходить полосу препятствий под холодным мелким дождем стало значительно труднее и противнее. Да и вообще, погода стояла премерзкая: холодно, листья опадали, небо было постоянно затянуто тучами, так что все вокруг стало серым и мокрым.

Увеличилась как сложность домашних заданий, так и их количество, поэтому мы нередко сидели за уроками до позднего вечера. Правда, был заметен и прогресс: на занятиях по развитию дара мне наконец удалось увидеть ауру — правда пока без оттенков, а только как смутную тень, но и это вызвало восторженный отклик магистра Даны: «Вы умница, деточка, такое быстрое развитие! Я в восторге!»

По прочим предметам изменился формат занятий: если ранее это была просто начитка лекций, то теперь треть занятия занимало что-то вроде блиц-опроса. Впрочем, нас уже порадовали, что по математике и теории магии после зимних каникул будет еще одно изменение: нас разобьют на группы для занятий по типу семинаров. Интересно, кто будет в моей группе?

Неожиданно сложным для меня оказался вопрос с поиском платья на Зимний бал. Я с самого начала решила, что готовое платье покупать не буду: здесь это было уделом людей бедных, и вызвало бы лавину насмешек в мой адрес. Да и нельзя этого было делать: все же бал открытый, с участием всей высшей аристократии Каэрии, и позорить Рейна, который собирался стать моим кавалером, я не желала. Казалось бы, что может быть проще — приходишь в лавку при мастерской и заказываешь желаемое. Да не тут-то было! Посещение нескольких таких лавок в Среднем городе не возымело никаких результатов: портнихи не хотели шить что-либо абсолютно немодное и на мои идеи лишь мотали головами, выглядеть же как капуста я не желала. А в Верхний город доступа у меня не было, так что я чувствовала все большую растерянность. В похожей ситуации была и Сигни — свое первое платье она привезла с собой из дома, и все шло к тому, что ей придется вторично пойти в нем на бал, вызывая презрительные ухмылки со стороны студентов и гостей.

Проблема решилась неожиданно. Как-то раз в выходной я направилась в Нижний город, решив заказать новую обувь. Я была одна: Тина со мной пойти не смогла — их курс устраивал вечеринку в честь дня рождения одного из студентов, а Сигни куда-то ушла с Ланом.

Сделав заказ у мастера Карнела, который радостно приветствовал меня — Тина говорила ему, что мы подружились — вышла на улицу и оглянулась. Вдруг мое внимание привлекла небольшая лавочка со знаком портного на вывеске: игла с ниткой. В витрине было выставлено платье из недорогой ткани, но при этом оно было неожиданно элегантным. Может, я нашла свою портниху? Улыбнувшись, я направилась в лавку.

Когда я заходила, на двери звякнул колокольчик. Заслышав звук, мне навстречу заспешила хозяйка — стройная шатенка средних лет с миловидным, но усталым лицом и грустными карими глазами. Приветливая улыбка осветила ее лицо и приугасла, стоило ей разглядеть форму Академии.

— Приветствую вас, — быстрый взгляд на мои лишенные украшений руки, и хозяйка продолжила, — нари, хотя вряд ли что-либо в моей лавке может заинтересовать студентку Академии…

Последние слова она произнесла чуть тише, а договорив, уставилась на меня взглядом, в котором промелькнула надежда.

— Добрый день, нари…

— Меня зовут Фралия, нари, — чуть присела в книксене хозяйка.

— Нари Фралия, платье в витрине — ваша работа? — спросила я.

— Да, нари, но оно совсем простое… — растерянно протянула та, — вряд ли оно подойдет вам!

— Это неважно. Скажите, у вас нет привычки отказывать клиенткам, желающим сшить что-либо немодное? И можете ли вы работать с дорогими тканями? — спросила я.

— Я считаю, что клиентка должна получить то, что хочет, — улыбнулась мне Фралия, — и да, я могу работать с дорогими тканями, несколько лет назад я была портнихой в одном из дорогих ателье Среднего города.

— Отлично! Тогда давайте я расскажу вам, что хочу, а вы скажете, сможете ли это сделать. Только я сразу предупрежу вас: к сожалению, я плохо описываю наряды, а рисовать совсем не умею!

— Это не важно, — глаза портнихи светились интересом, — мы попытаемся разобраться. Сейчас, нари!

Она достала из ящика простенького бюро бумагу, чернила и перо и приготовилась слушать.

Только примерно через час на листах возникли рисунки того платья, которое я задумала. Нари Фралия отложила бумаги, глаза ее светились:

— Красиво получится! Теперь надо обсудить материал, вот только с таким фасоном обычные зимние ткани — парча и бархат — не подойдут.

— А я и не собиралась разряжаться в бархат или парчу, — улыбнулась я ей, — и что вы предлагаете?

— Нари, как у вас с деньгами? Если проблем нет, то атлас и картаэльский шелк, это недешево, но можно создать шедевр, — мечтательно произнесла она, — и какой цвет вы хотите?

Я задумалась:

— Цвет морской волны, быть может? А насчет тканей — согласна!

— Тогда, — глаза Фралии светились азартом, — я знаю, что вам нужно! Недавно такую потрясающую ткань видела, она у одного торговца из Среднего города продается!

— А что за торговец? Где его лавка и что за ткань? И сколько ее надо? — атаковала я ее вопросами.

— А знаете что, нари, — прищурилась Фралия, — давайте-ка я схожу с вами, выберем ткань вместе! Вы не против?

— Что вы, нари Фралия, я только за! — улыбнулась я ей. — Кстати, меня зовут Алиэн.

— Тогда подождите минуточку, нари Алиэн, я только лавку закрою, — вернула мне улыбку она.

Лавка оказалась сравнительно недалеко, почти на самой границе со Средним городом. Торговец, сухощавый немолодой мужчина, встретил нас улыбкой:

— О, нари Фралия! И студентка самой Академии! Чем лавка старого Шиана может угодить прелестным нари?

— Не прибедняйтесь, нар Шиан, вовсе вы не старый, — ответила ему Фралия кокетливой улыбкой, — это нари Алиэн, моя клиентка. Нас интересует атлас и картаэльский шелк, помните, вы мне показывали?

— Да, сейчас!

Хозяин ушел, а через минуту вернулся с двумя рулонами ткани, заставившей меня ахнуть: переливающийся всеми оттенками морской волны атлас и полупрозрачный тонкий шелк невероятной красоты: цвет ткани, шириной метра два, постепенно светлел от глубокого сине-зеленого на одном конце до белоснежного на другом. Боги, как мне всегда нравились ткани с переходом цветов!

— Красиво, — завороженно поговорила я, — если белый пустить по подолу…

— То будет впечатление, что это морская пена! — подхватила Фралия, — ну что?

— Берем, — кивнула я, — и сколько это будет стоить?

Торговец назвал цену — семьдесят серебряных, заставив меня охнуть и мысленно порадоваться, что я в последний раз взяла у ювелира достаточно денег, а Фралию покачать головой:

— Нар Шиан, вы же знаете, что эта ткань не стоит и половины того, что вы запросили! Тридцать, и не медяка больше!

Нар Шиан прищурился, и вдруг предложил:

— А давайте я вам еще одну ткань покажу!

Мы переглянулись, и Фралия пожала плечами:

— Показывайте, но выбранные за семьдесят мы не возьмем!

Ткань, что принес торговец, была не менее великолепна, и также с изменением цвета: более плотный и непрозрачный, но легкий и струящийся шелк, почти белый с легким сиреневым оттенком на одном конце и фиолетовый на другом. Я кивнула, представив себя в таком платье на Летнем балу:

— Мне нравится.

— Тогда семьдесят за все, — предложил торговец.

— Пятьдесят, — отрезала Фралия.

Они довольно долго торговались, сойдясь в конце концов на пятидесяти семи серебряных. Вот честно, я бы уже давно сдалась и отдала эти несчастные семьдесят серебряных!

Забрав свертки, мы вернулись в лавку, где Фралия завела меня в небольшую комнату с очень ярким светом и велела раздеваться, чтобы снять мерки.

Когда я разделась до белья, Фралия внимательно оглядела меня и вдруг сказала:

— У вас красивое тело, нари Алиэн, одно удовольствие работать будет.

Я недоверчиво покосилась на синяки и ссадины, оставшиеся после полосы препятствий. Заметив это, портниха весело рассмеялась, беря мерную ленту и начиная снятие мерок:

— Знаете, нари, синяки убрать несложно, равно как и придать коже сияющий вид, а вот спрятать обвисшую кожу или вялые мускулы — сложнее!

Мерок она сняла огромное количество, заставляя меня то поднимать, то опускать руки, так что вскоре целый лист вроде альбомного был исписан ее мелким почерком. Наконец она отступила и сказала:

— Все, нари.

Одеваясь, я спросила:

— Нари Фралия, мы не обсудили весьма важный момент. Сколько будут стоить ваши услуги? И еще, я не хочу, чтобы фасон моего платья копировали без разрешения. Могу ли я полагаться на вас в этом?

— Разумеется, нари! — похоже, Фралия была удивлена самим предположением, что это может быть по-другому. — А насчет стоимости пошива… Я прошу двадцать серебряных за платье! — последние слова она выпалила так, как будто бы прыгала в холодную воду — с отчаянной решимостью.

— Хорошо, договорились, — ответила я, — деньги отдавать сейчас?

Лицо Фралии расцвело недоверчивой улыбкой, похоже, моего согласия, да еще и столь быстрого, она не ожидала. Да если вспомнить хотя бы, сколько она мне денег у торговца сэкономила, становилось понятно, что совсем это небольшая плата!

— Как обычно — половину вперед, — произнесла она и просияла, когда я протянула ей деньги.

— Да, кстати, платье нужно мне к Зимнему балу, — спохватилась я.

— Не волнуйтесь, нари, все будет готово в лучшем виде, — с жаром заверила меня портниха, — а на примерку приходите в следующий выходной. А что вы собираетесь шить из второй ткани? — полюбопытствовала она.

— Платье к Летнему балу, идея у меня уже есть, займемся этим позже. Кстати, могу я у вас эту ткань оставить?

— Конечно, нари!

— Тогда всего доброго, нари Фралия!

— И вам, нари Алиэн!

Выйдя на улицу, я обнаружила, что совершенно утратила счет времени — уже совсем стемнело. Поежилась, поплотнее запахивая куртку: дул пронизывающий осенний ветер, и хотя дождя не было, в воздухе стояла противная водяная взвесь. Накинув капюшон и поправив перевязь с метательными ножами и ножны меча, стремительно зашагала прочь. Подходя к тому переулку, где на нас с Тиной напали когда-то, я внезапно почувствовала страх. Мне не хотелось идти туда, но выхода не было. Тряхнула головой, сняла капюшон и проверила обувь, достала пару ножей и, мысленно попросив Богов: «пусть это будет просто паранойя!», шагнула вперед.

М-да, если в Аллирэне и есть Боги, меня они явно не желают слушать! Я не успела сделать и нескольких шагов, гулко звучащих в тишине ночи, как на расстоянии пары метров от меня возникли темные фигуры. Одна из них выступила вперед и проскрипела:

— Вам просили передать привет от тари Арианы.

Он еще говорил, а ножи уже сорвались с моих рук, а я схватила следующие. Проклятье, их целый десяток, а ножей всего шесть! Последняя пара нашла цель, и я рванула меч из ножен, надеясь, что мне удастся справиться с оставшейся четверкой. В эту секунду вдруг еще двое свалились с непонятно откуда прилетевшими ножами в глазницах, а через несколько секунд в мир иной проследовала и последняя двойка.

— Нари Алиэн, не стоит гулять в столь позднее время в таком месте в одиночестве, — прозвучал знакомый бархатный голос и тень выпустила из своих объятий фигуру Кэла.

— Благодарю вас, тар Кэлларион, — начала я, но он прервал меня:

— Зовите меня Кэл, Алиэн. В конце концов, мы сокурсники!

— Тогда и вы зовите меня Лин, так ко мне обращаются друзья. И еще раз благодарю вас, вы спасли мне жизнь.

— Я так не думаю, Лин. Я видел, как вы владеете мечом и уверен, что вы без труда справились бы с оставшимися негодяями. Просто подумал, почему бы не помочь? — в голосе звучала легкая ирония, Кэл вдруг улыбнулся и подмигнул мне.

Эта теплая, искренняя улыбка буквально осветила его лицо, заставив мое непослушное сердце бешено забиться. Я улыбнулась ему в ответ:

— И все равно — спасибо! Надо ножи забрать и сообщить о произошедшем в стражу. Вы помните, какие из этих, — обвела рукой трупы, — ваши?

— Да, вот эти и эти, — Кэл кивнул на трупы и резким движением вытащил первую пару ножей, заставив меня сглотнуть, когда из ран выплеснулась кровь. Он озабоченно оглянулся на меня:

— Лин, это не первые убитые вами?

— Нет, — помотала головой я, — но никогда еще их не было… так много.

— Не стоит переживать. Или они, или вы — выбор простой. Я предпочитаю вас, надеюсь, вы согласны? — голос звучал мягко.

— Разумеется, может, это странно, но я себя люблю, — осмелилась пошутить я и, получив в ответ еще одну улыбку, тоже принялась возвращать оружие на место. Когда с этим было покончено, Кэл спросил:

Ну что, к страже?

Я бросила на него восхищенный взгляд: его готовность помочь в такой малоприятной ситуации, как столкновение с местными стражами закона, заставило меня преисполниться благодарностью.

Пока мы шли, Кэл спросил:

— Я слышал, покойник передавал вам привет от тари Арианы. Вы будете говорить об этом страже?

— Не знаю, — пожала плечами я, — а что вы посоветуете?

— Сказать, но не настаивать, если начнут очень сильно давить, — ответил он, — все-таки слово нас двоих против слова местного аристократа… Боюсь, это не одно и то же.

— В том, что мое слово будет весить мало, я и не сомневалась, — горько усмехнулась я, — но ваше…

Кэл покачал головой:

— Лин, вы же знаете, кто такие каллэ’риэ. За мной не стоит государство, никого, кроме меня самого и моей семьи. А раз так — мое слово значит не больше вашего.

За разговором мы не заметили, как дошли до управления стражи. Поглядев на мое побледневшее от волнения лицо, Кэл улыбнулся и сказал:

— Не стоит бояться, все будет нормально!

Вышли мы из управления где-то через час. Нас внимательно выслушали, тут же послав отряд за покойниками, затем записали наши показания. Пока записывали, посланный отряд вернулся: его начальник вошел в комнату, подошел к расспрашивающему нас офицеру и что-то прошептал, заставив того подскочить в кресле и недоверчиво спросить:

— Что, правда они?

Стражник кивнул и офицер, отбросив перо со словами: «я должен это увидеть!» выбежал из кабинета, бросив нам:

— Я скоро вернусь, подождите пожалуйста!

Мы переглянулись — интересно, что произошло?

Офицер вернулся через пару минут, уселся на свое место и посмотрел на нас с интересом:

— Что ж, должен сказать, что вы оказали огромную услугу страже. Убитые вами — десятка наемника, известного под именем Варн. Мы подозревали его в нескольких убийствах и нападениях, однако доказать ничего не смогли, так что вы избавили нас от серьезной головной боли. Что же касается заявления относительно нанимателей… Я попробую дать делу ход, но вы же понимаете, что решения принимаю не я, — он развел руками.

Я кивнула:

— Понимаем, пусть все идет как идет. Можем мы идти?

— Да, — он встал и поклонился, — и еще раз спасибо вам.

К Академии мы бежали: до полуночи, когда замкнется защита, оставалось совсем немного времени. Успели в последний момент — через несколько секунд после того, как мы шагнули в ворота, их окутала золотистая дымка. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись:

— Вот это забег! — произнес Кэл.

— Да уж, — покачала головой я, — ну что, пойдем?

Кэл проводил меня в общежитие и ушел, пожелав доброй ночи. Я поднималась по лестнице и улыбалась — сегодняшний день оказался удивительно плодотворным! Интересно, отстанет ли семья Арианы от меня теперь?

Этой ночью мне снился Кэл. Нет, это был не сон-свидание, что были у меня раньше — просто сон, в котором мы о чем-то болтали, смеялись и гуляли босиком по берегу моря. Мечта, что согрела душу и заставила меня проснуться с улыбкой.

С тех пор наши отношения с Кэлом изменились. Он неизменно улыбался мне при встрече своей чудесной улыбкой, от которой трепетало сердце и светлел самый мрачный день. Несколько раз мы сталкивались в парке и беседовали: просто невинная болтовня двух знакомых, но я после каждой такой встречи чувствовала себя окрыленной.

Пришла зима, на землю лег снег, укутав все вокруг белоснежным пушистым покрывалом, деревья в парке украсились серебристым инеем, что сверкал под лучами яркого солнца. По вечерам важные студенты Академии превращались в обычных подростков, играющих в снежки и со смехом валявшихся в сугробах. Приближались каникулы, а с ними — и Зимний бал.

Мое платье было готово, и Фралия дошивала платье Сигни: идя на первую примерку, я потащила подругу с собой. Посоветовавшись, мы придумали фасон для ее платья, с трудом убедив краснеющую Сигни, что полностью прятать такую шикарную грудь — преступление. Для своего платья она выбрала персиковый атлас, заявив, что всегда мечтала о платье такого цвета, и теперь восхищенно вертелась перед зеркалом во время каждой примерки. Буквально за пару седмиц до каникул мне пришла в голову одна идея, которой я поделилась с Фралией, вызвав у той искреннее восхищение, так что теперь портниха занималась еще и ее реализацией.

Наконец наступили каникулы. Хоть в Академии экзамены и были исключительно годовыми, преподаватели в преддверии отдыха особо зверствовали с домашними заданиями, так что наступление долгожданного отдыха обрадовало всех.

Зимний бал по традиции приходился на пятый день каникул, и наконец этот знаменательный день настал. Мы с Сигни провели четыре дня, посещая «салон красоты»: с кожи убрали синяки и ссадины, массаж и всевозможные маски сделали ее шелковистой и словно светящейся изнутри. В день бала мы с утра побывали у парикмахера и пришли оттуда, пряча головы под легкими шарфами, не желая демонстрировать свои прически раньше времени.

Я стояла у зеркала и любовалась собой. Лан увел Сигни, сообщив мне, что Рейн придет чуть позже. Услышав стук в дверь, я надела широкий длинный плащ, скрывающий платье, и набросила капюшон, полностью закрывший прическу и затенивший лицо. Именно это и было моей идеей, за воплощение в жизнь которой с энтузиазмом неофита взялась Фралия. Так что Рейна ждал сюрприз!

Открыв дверь, я невольно залюбовалась им: строгий атласный камзол темно-зеленого цвета, расшитый серебром, прямые брюки, белоснежная рубашка. Он удивленно взглянул на меня:

— Лин? Что это?

— Сюрприз, — таинственным шепотом произнесла я, — все увидишь на балу.

Рейн покачал головой:

— Что ж, моя загадочная нари, не соизволите ли подать руку томимому любопытством поклоннику?

Я присела в реверансе, поднялась и взяла его под руку. Бал проходил в главном зале Академии, говорят, это один из самых больших бальных залов Каэрии. Рейн вел меня, безуспешно пытаясь разглядеть мое лицо и наряд, я же только посмеивалась и просила чуть-чуть обождать.

Зайдя в административный корпус, мы прошли по короткому коридору и вошли в дверь, которой я не замечала до сегодняшнего дня, оказавшись в просторном помещении с множеством зеркал, напоминавшем фойе театра. Я подошла к одному из зеркал, Рейн неотступно следовал за мной. Глядя в зеркало, я развязала завязки и сняла капюшон, одновременно легким движением сбросив плащ с плеч. Сзади раздался судорожный вздох, как будто кому-то не хватило воздуха, а я улыбнулась своему отражению.

В зеркале отражалась изящная девушка с тонкой талией, длинными ногами и красивой, хоть и небольшой грудью: я приобрела такой же корсет, что был на мне-Рине во время моего первого бала. Кожа словно светилась изнутри, слегка подведенные серые глаза казались бездонными, а русые волосы, завитые волнами, были уложены в прическу в древнегреческом стиле. Стройную фигурку подчеркивало элегантное платье: нижнее платье-чехол из атласа обтягивало тело до середины бедер плотно, словно перчатка, слегка расширяясь книзу, верхнее, из картаэльского шелка, плотно облегало лиф и талию, ниспадая затем свободной волной. Легкая ткань создавала впечатление волнующегося моря с белой полосой пены у ступней. Декольте приоткрывало плечи и грудь, лишь намекая, но ничего не выпячивая. Шею, подчеркивая ее стройность, украшала кружевная бархотка, а серебристые туфельки довершали картину.

Я повернулась к Рейну. Он смотрел на меня с восхищением и потрясением, глаза светились. Наконец он словно выдохнул:

— Ох, Лин… Боги, я счастливчик — моя спутница будет красивейшей девушкой на балу! И как я не разглядел тебя до сих пор?

Он взял мою руку и почтительно поднес ее к губам, не сводя с меня взгляда. Я вдруг встревожилась: не переборщила ли? Не хватало, чтобы он в меня влюбился, ведь я не смогу ему ответить! Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что Рейн вдруг мягко покачал головой:

— Лин, ты самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал, и я был бы счастлив, если бы ты одарила меня своей любовью. Но я понимаю, что для тебя я лишь друг, и не буду докучать тебе чувствами. И еще — я тебе безмерно благодарен за то, что ты сегодня так великолепна! Понимаешь, сегодня здесь будут мой отец и матушка, которая все время переживает, что прекрасные дамы не удостаивают меня своим вниманием, — говоря последние слова, он смутился, — а тут я явлюсь на бал с такой красавицей! Не сердишься, что я тебе это сказал?

— Нет, что ты! Знаешь, ты замечательный, и я горжусь тем, что у меня такой друг! — с облегчением искренне улыбнулась я ему.

— Ну что, идем? Я уже предвкушаю выражения лиц всех присутствующих! — подмигнул мне Рейн, предлагая руку.

— Идем!

Мы шли по огромному залу, провожаемые самыми разными взглядами, в них читалось и потрясение, и восхищение, и зависть. Мой кавалер шепнул мне на ухо:

— Знаешь, Лин, ты как свежий ветер среди этих жертв моды. Как и Сигни, — добавил он, увидев мою подругу.

Мы как раз подошли к Сигни и Лану, которые стояли чуть поодаль от других первокурсников. Платье Сигни было простым и изящным: квадратный вырез декольте, довольно сильно обнажавший грудь, был частично задрапирован кружевом такого же цвета, что и платье, юбка ниспадала мягкими складками от талии, подчеркнутой широком поясом, украшенным сшитым из той же ткани цветком лилии. Голову ее венчала корона из кос, а один завитой локон был выпущен из прически и спускался на грудь. Рейн с Ланом переглянулись и сказали хором:

— Вы самые красивые в этом зале!

Мы переглянулись и улыбнулись своим кавалерам. Лан приобнял Сигни за талию, что-то шепча ей на ушко, а я принялась рассматривать зал. Он был великолепен: высокие потолки, украшенные лепниной, стены золотистого мрамора с рядами пилястр, огромные стеклянные двери в переплете из позолоченной бронзы, гладкий точно лед паркет. Освещалось все это сотнями магических светильников, размещенных на большой высоте по всему периметру зала и заливавших его ярким светом. В конце огромного помещения стояли три кресла, одно из которых было выше остальных — как шепнул мне Рейн, его занимал король при посещении Академических балов — а чуть поодаль у стенки располагались штук двадцать кресел попроще. Вдоль одной из стен на высоте примерно десяти метров тянулась галерея, на которой уже расселись музыканты.

Все больше и больше народа вливалось в зал, некоторые подходили к нам, здороваясь с Рейном и с любопытством глазея на меня. Впрочем, все было весьма учтиво: мужчины говорили комплименты, периодически окидывая меня раздевающими взглядами, дамы цедили сквозь зубы приветствия. Мы фланировали по залу, раскланиваясь с гостями, когда внезапно к Рейну подлетел какой-то невзрачный человечек и начал быстро что-то говорить ему на ухо. По мере того как Рейн слушал, его лицо мрачнело. Человечек закончил, быстро поклонился и убежал, а Рейн повернулся ко мне:

— Лин, прости, мне придется уйти. Отец прибыл и зовет, я не могу отказаться.

— Ничего, иди, я все понимаю. Ты надолго?

— Надеюсь, что нет. И я очень хочу потанцевать с тобой! Не обижайся, ладно?

Он смотрел на меня такими виноватыми глазами, что я не выдержала:

— Иди уже, чудо синеглазое! — и тепло ему улыбнулась.

Он вдруг просиял и, сообщив, что «чудо синеглазое» — отныне его любимое имя, поцеловал мне руку и быстро ушел. Я отошла к стене — Сигни с Ланом куда-то отошли, и я не увидела их, как ни искала — так, чтобы быть не особо заметной, и оглядела зал. Да уж, это просто гигантская гекатомба моде! Почти все дамы — кроме нас с Сигни и эльфиек — были в платьях-клумбах. Правда, некоторые из них проявили похвальную умеренность, так что платья без цветочков и всего в три-четыре слоя ткани на юбке смотрелись вполне пристойно и даже иногда элегантно. Обилие обнаженного тела поражало: декольте некоторых дам было таким низким, что при любом движении мог случиться конфуз. В противоположность мужчинам, носящим только родовые перстни, аристократки были буквально усыпаны драгоценностями: колье, диадемы, серьги, браслеты — все это сверкало и переливалось. Я тихонько хмыкнула: а местному обществу не помешали бы налоги на роскошь!

Продолжая осматривать зал, старалась не слишком сильно вертеть головой, повернулась — и сердце засбоило: в нескольких метрах от меня стоял Кэл, в строгом черном камзоле, расшитом серебром, и черных брюках. Он был один, и от осознания этого меня охватила радость. Притаившись в укромном уголке, я любовалась им, как вдруг его лицо закаменело, а рука зашарила по поясу, словно отыскивая рукоять меча. Я повернулась посмотреть, что произошло, и застыла соляным столпом. В зал только что вошли трое драконов.

Как я их узнала? Понятия не имею! Но хуже всего было то, что это были драконы из клана моего несостоявшегося женишка: это было понятно по их светлым волосам и бледно-голубым — кланового цвета — камзолам. Хм, они что, все подражают Каэхнору? Только у него я видела такое выражение ледяного презрения к окружающим. Они не шли, нет, они шествовали по залу, сопровождаемые почтительными поклонами и реверансами, на которые не удосуживались отвечать. Такое поведение людей возмутило меня и вызвало непонимание: это ваша страна, ваша Академия, так почему вы кланяетесь этим надменным сволочам? Драконы продолжали свое шествие, и я вдруг поняла, что через пару минут они столкнутся с Кэлом, который продолжал пожирать их взглядом. Что после этого может произойти, учитывая его вид — страшно представить! Я оглянулась, вздохнула, набираясь смелости, и подошла к нему сзади, накрыв ладонью сжатый кулак и прошептав:

— Не надо, Кэл.

Он резко развернулся, взглянул на меня и застыл.

— Лин?! Это вы? — не сразу выдавил он.

— Да. Неужели я так изменилась?

Он покачал головой:

— На самом деле нет, просто сейчас я понял, что даже эльфийское зрение не всегда спасает от слепоты. Простите, Лин, вы поразили меня. Вы словно заря над морем!

Я опустила ресницы:

— Спасибо, Кэл. Я рада встрече с вами. Не хотите пригласить меня на танец? — да, я грубо нарушала этикет, но мне непременно следовало его отвлечь! А тут как раз зазвучала музыка первого танца.

— Почту за честь, — поклонился мне он, — вы позволите?

Во время танца, который напоминал менуэт, Кэл вдруг спросил:

— Вы ведь специально отвлекли меня, Лин? Я только сейчас это понял!

— Да, я испугалась за вас, у вас было такое лицо… вы ненавидите драконов?

— Не всех, — покачал головой он, — а как вы поняли, что это драконы? И… Может, перейдем на «ты»?

— Я буду рада, — улыбнулась я ему, и тут музыка закончилась. Мы поклонились друг другу и Кэл предложил мне руку, которую я, разумеется, приняла. Кэл отвел меня в сторону и повторил вопрос:

— Лин, так как ты поняла, что это драконы?

— Я росла в драконьих землях, насмотрелась, — и ни слова неправды! — А чем тебе так насолили Таэршатт — это ведь они? Хотя… Я тоже терпеть не могу этих высокомерных мерзавцев. Посмотри, шествуют по залу, точно короли! И почему все это терпят?

Он вдруг улыбнулся своей чудесной улыбкой, которая заставляла мое сердце таять, еще недавно ледяные зеленые глаза смотрели на меня тепло:

— Спасибо тебе. Если бы я сейчас сорвался, то сделал бы только хуже всем. А Таэршатт… Ты права, они высокомерные мерзавцы, презирающие всех, кроме драконов, и использующие представителей других рас как свои инструменты.

Я сжала его пальцы:

— Таэршатт презирают и многих драконов тоже.

— Я знаю, среди драконов много достойных, но вот Таэршатт и их былые союзники…

— Былые? — неужели Кэл что-то знает, как интересно, — я знаю, что раньше они были союзниками Шатэрран, что-то изменилось?

— Честно говоря, я мало что знаю — только то, что весной они крупно поссорились. Но может, перестанем о них? Я предпочитаю говорить о прекрасном!

— И о чем ты хочешь побеседовать? — улыбнулась ему я.

— Нежели непонятно? Я же сказал — о прекрасном, а значит о тебе! — ответил он мне улыбкой, заставив смутиться и растеряться.

Видимо, он понял это, потому что вдруг подмигнул и сказал:

— Не стоит смущаться. Я думаю, что многие из присутствующих повторили бы эти слова! Кстати, можно мне спросить? Ты ведь не одна сюда пришла?

— Нет, — покачала головой я, — с Рейном, но его вызвал отец.

— Хм, а я бы такую красивую девушку ни за что одну не оставил бы! Уведут ведь! — его глаза заискрились смехом.

— А я не его девушка, мы друзья, — пожала плечами я, — а увести друга… И вообще, мне не нравится слово увести, я же не корова и не лошадь!

— О, точно нет! Могу я пригласить тебя еще на один танец?

— Да, разумеется!

Мы танцевали, улыбаясь друг другу, и я пожалела, что в Аллирэне нет танцев вроде вальса или танго: мне хотелось оказаться в его объятиях, а не только касаться руки. Впрочем, идя сюда, я и не мечтала, что этот бал станет для меня таким праздником!

Вдруг музыка оборвалась, открылась дверь в том конце зала, где стояли кресла, и громкий звучный голос провозгласил:

— Его Величество король Раниан II! Ее Величество королева Валирия! Ректор Академии архимаг Реаннер эр Нортарр!

Все присутствующие кавалеры замерли в поклоне, а дамы присели в реверансе. Выпрямились только тогда, когда король уселся в кресло. По левую руку от него села королева, по правую — ректор. Правда, на короля и королеву я почти не обратила внимание, потому что разглядывала пару рядом. Судя по всему, это были родители Рейна: седовласый мужчина, при одном взгляде на которого становилось ясно, как будет выглядеть мой друг в зрелом возрасте — как оказалось, он был копией отца, если не считать цвета глаз — и красивая зрелой красотой синеглазая блондинка в модном платье голубого цвета. Рейн вошел вместе с ними, обвел взглядом зал и встретился со мной глазами. Что-то сказав отцу, он склонился к руке матери, а затем двинулся в мою сторону. Подойдя, он поклонился Кэлу, голос его был холоден:

— Тар Кэлларион.

— Тар Рейнвар, — в точности повторив его поклон, столь же ледяным тоном ответил Кэл.

Зеленые и синие глаза смотрели друг на друга в упор, а я негромко рассмеялась, заставив обоих мужчин растерянно повернуться ко мне.

— Простите, вы так выглядели… Как два кота из подворотни, которые шипят и скалят зубы друг на друга, — пояснила я.

— Протестую, — тут же среагировал Кэл, — на кота из подворотни не согласен, если я и кот, то породистый!

— Я тоже, — подхватил Рейн и вдруг улыбнулся и протянул Кэлу руку, — Рейн. Впервые встречаю эльфа с чувством юмора!

— Кэл, — ответил тот, пожимая ее.

— Лин, — обратился ко мне Рейн, — ты мне обещала танец. И не один, между прочим! Могу я? — он склонил голову, предлагая мне руку.

— Разумеется, я всегда выполняю свои обещания, — ответила я, подавая свою. Уходя, подмигнула Кэлу, который смотрел на меня с улыбкой.

Кружась и кланяясь в танце, я спросила Рейна:

— Ну что, справился с тем, что хотел отец?

— Если бы отец, — вздохнул тот, — матушка решила отвлечь меня и заодно проверить, не начнется ли какой-нибудь скандал с твоим участием.

Увидев мое удивленное лицо, продолжил извиняющимся тоном:

— Понимаешь, ей такого наговорили про тебя и меня…

— Это про наш пылкий роман? — усмехнулась я.

— Ты знаешь… Ну да… И, прости, я знал об этих слухах и не опровергал их… — выглядел он смущенным и жалобно посмотрел на меня.

— Ничего страшного, ну и пусть болтают. Если ты, конечно, не страдаешь из-за того, что твое имя с моим связывают.

Он запнулся и посмотрел на меня с интересом:

— А тебе все равно? И знаешь, мне это скорее льстит, особенно сегодня!

Я пожала плечами:

— Те, кто мне не безразличны, знают правду, а остальные… Пусть себе болтают!

Мы закончили танец недалеко от того места, где восседала на кресле матушка Рейна, ее окружали дамы калибром поменьше, этакая стайка великосветских сплетниц. Одна из них откровенно рассматривала нас, а потом довольно громко и ехидно заметила:

— Тари Ларина, это же ваш сын? С какой-то полукровкой? Да еще и платье у нее немодное…

Та вскинула голову, по ее лицу скользнула гордость и тень пренебрежения к говорившей:

— Да, это мой Рейн, и он молодец — почему бы и не потанцевать с прелестной девушкой, да еще и такой непохожей на остальных. А платье… Похоже, после этого бала мода сменится — вы только посмотрите, ее же просто пожирают глазами, особенно мужчины!

Сплетница приоткрыла рот — похоже, такой отповеди она не ожидала, а тари Ларина встретилась глазами с Рейном и поманила его к себе, глазами показав, чтобы подошли мы оба. И что ей от меня надо? Хотелось убежать, но я гордо приподняла голову и подошла к ней, присев в элегантном реверансе. Рейн поцеловал руку матери и сказал:

— Матушка, это нари Алиэн, моя однокурсница и подруга.

Я выпрямилась и ответила рассматривающей меня тари Ларине прямым, но почтительным взглядом. Да, матушка у Рейна действительно хороша! Изящный овал лица, большие синие глаза, чуть вздернутый изящный носик, красивая линия губ, светлые, почти белые волосы уложены короной. Декольте весьма умеренных размеров демонстрировало, что возраст не нанес ущерба ее белоснежной коже: на шее не было видно и следа морщин. Модное платье удивительно шло ей, подчеркивая роскошные формы.

— Вы очаровательны, нари, — с легкой ноткой снисходительности в голосе отметила она, а затем продолжила с явной заинтересованностью в голосе, — а ваше платье… портниха живет в Тар-Каэре?

— Благодарю вас, тари, — склонила голову я, — и да, портниха местная.

Она вдруг посмотрела на меня с прищуром — холодный, оценивающий взгляд — и произнесла, обращаясь к Рейну:

— Сынок, ты не мог бы проводить меня и нари Алиэн в соседнюю комнату? Я хотела бы поговорить с ней наедине. Надеюсь, нари, вы не откажете мне в этом капризе? — приподняв бровь, спросила меня она.

— Разумеется, тари, я с радостью побеседую с вами, — любезно ответила я.

— Вот и отлично! Дамы, — короткий кивок, и она величественно поднялась с кресла, подавая руку Рейну.

Тот завел нас в соседнюю комнату — небольшое помещение с камином, несколькими креслами и столиком из мрамора. Сев в кресло, она кивком показала мне на другое и бросила сыну:

— Оставь нас, мне нужно поговорить с нари Алиэн наедине.

Он бросил на меня растерянный взгляд, я чуть заметно кивнула. Поклонившись, вышел, звук закрывающейся двери вызвал у меня неприятную ассоциацию с захлопнувшейся решеткой клетки с тиграми. Тари Ларина взглянула мне в глаза и спросила:

— Ну что, побеседуем?

Я ответила ей таким же прямым взглядом:

— Спрашивайте, тари!

Она строго посмотрела на меня:

— Нари Алиэн, понимаете ли вы, какое положение занимает моя семья, мой сын?

Ожидаемо… Да уж, матушка взрослого сына — страшная женщина!

— Прекрасно понимаю, тари Ларина. И, прежде чем вы начнете задавать вопросы дальше, хочу сообщить вам, что мы с Рейном только друзья. И так и останется в дальнейшем!

В глазах моей собеседницы промелькнула целая гамма чувств: облегчение, радость и… обида?

— Значит, те сплетни, что ходят про вас — ложь?

— Да. Рейн знает, что моя дружба — все, на что он может рассчитывать, я четко дала ему это понять.

Она вдруг нахмурилась:

— Не могу сказать, что я не рада тому, что слухи оказались ложью, но… Чем же мой сын вам нехорош? — в ее голосе звучало нескрываемое недовольство. Забавно, то есть я должна была в него безответно влюбиться? Или стать ни на что не претендующей любовницей? Хмм, придется пройти по тонкому льду…

Я откинулась в кресле и улыбнулась:

— Рейн замечательный, правда: умный, внимательный, обаятельный. Честно говоря, я даже рада, что мое сердце прочно занято, иначе бы точно в него влюбилась. И поверьте, в этом случае я его без борьбы не отдала бы никому!

Некоторое время мы мерялись взглядами, а потом тари Ларина внезапно словно обмякла в кресле:

— Знаете, Алиэн, могу я звать вас так? — дождавшись моего кивка, она продолжила, — идя в эту комнату, я хотела напомнить вам о происхождении Рейна и, простите, вашем, но… Сейчас мне стыдно. И вы так говорили про моего мальчика… Вы действительно его таким считаете и любите другого? Или он вам просто не нравится из-за того, что некрасив?

Я вдруг почувствовала эту роскошную светскую даму как себя: сейчас передо мной была просто любящая мать, беспокоящаяся за своего единственного сына. И поняла, что она мне глубоко симпатична…

— Тари Ларина, знаете, мне как и всем девушкам, нравятся красивые мужчины, вот только к любви это не имеет никакого отношения. И я действительно восхищаюсь Рейном и очень тепло к нему отношусь, но люблю другого. И… знаете, Рейн меня тоже не любит, поверьте, я чувствую это! Иначе бы я никогда не позволила себе хоть немного сблизиться с ним, уж что-что, но причинить ему боль — последнее, чего бы я хотела!

Ее глаза вдруг повлажнели, и она улыбнулась мне слегка смущенной улыбкой, сделавшей ее просто обворожительной:

— Спасибо, Алиэн. Я просто боюсь за своего мальчика… Наши дамы никогда не баловали его своим вниманием, он интересовал их только как сын канцлера, вот я и… — она прерывисто вздохнула, — а тут еще нам предложили брачный договор, и эти сплетни…

Я встрепенулась. Брачный договор? Похоже, Рейна впору спасать!

— Простите, тари Ларина, я понимаю, что это не мое дело, но это очень важно! Вы понимаете, что Рейн менее чем через семь лет станет полноправным магом?

— Если станет…

— Когда станет! — отрезала я. — Он обязательно им станет, я уверена! И что тогда? Он почти две сотни лет останется молодым мужчиной, а его жена будет стареть у него на глазах?

Она вдруг охнула и как-то пораженно взглянула на меня:

— Я и не подумала об этом… Алиэн, вас мне точно Боги послали! Мы же могли… — она покачала головой и вдруг взяла меня за руки:

— Спасибо, девочка. Побереги моего мальчика, ладно? Ты добрая и мудрая, и Рейну повезло, что ты у него есть!

— Конечно, тари Ларина, для меня честь ваше доверие, — я тепло улыбнулась ей.

Та вдруг весело рассмеялась:

— Представляешь, эти светские гусыни — терпеть их не могу — ждут, что я тебя тут в грязь втопчу! Представляешь, если мы выйдем точно лучшие подруги? Они же локти сгрызут от любопытства!

Я с облегчением присоединилась к ее смеху. Похоже, я вместо недруга нашла союзника, воистину сегодня замечательный день! Насмеявшись, тари Ларина тряхнула головой и спросила:

— Алиэн, а можно посмотреть, как твое платье сшито? Умираю от любопытства!

— Конечно, — я встала и подошла к ней, — смотрите!

Внимательно все разглядев, она покачала головой:

— Потрясающе! И кто портниха? Я тоже такое хочу, только синее и с другим вырезом!

— Она в Нижнем городе живет, нари Фралия.

— В Нижнем… — протянула она, — да, туда я не поеду, а в Верхний не пустят ее… А может, ей переехать в Средний город? Уж клиенток я ей обеспечу, а сама стану первой!

— Я поговорю с Фралией. И если она согласится — сообщу вам ее адрес в Среднем городе через Рейна.

— Договорились! А сейчас идем в зал, — она вдруг улыбнулась как-то заговорщически и взяла меня под руку, — подразним собак?

— Конечно, — ответила я, — с удовольствием!

Мы вошли в зал, беседуя о платьях — действительно точно лучшие подруги, сопровождаемые огнем взглядов, предвещающим новый виток сплетен. К нам подлетел Рейн, бледный и встревоженный:

— Матушка, Лин… — недоверчиво посмотрел на нас, — все хорошо?

— Да, сынок, — улыбнулась ему мать, — идите, танцуйте!

Рейн отвел меня подальше и резко остановился:

— Лин, я знаю, какой может быть моя матушка. Я говорил ей, что мы только друзья, но…

— У тебя замечательная матушка, и она тебя очень любит. Тебе позавидовать впору! Я объяснила ей, что не претендую на твое сердце, только на дружбу и мне удалось ее убедить, — улыбнулась я ему.

— Фухх, спасибо! Лин, а она ничего не говорила… Ну, о том, что меня женить хотят?

— Говорила, — я хитро взглянула на него.

Рейн споткнулся и умоляюще посмотрел на меня:

— Лин…

— Знаешь, может это и не мое дело, но я напомнила тари Ларине, что ты как полноправный маг будешь молодым почти двести лет, после чего она резко передумала искать тебе невесту. Надеюсь, ты не сердишься?

— Лин, ты чудо! — на его лице расплылось блаженное выражение, — я тебя обожаю! Убедить мою матушку в чем-то — подвиг!

Мы дружно рассмеялись, а Рейн сказал:

— Если честно, мне срочно надо выпить! Не хочешь? Здесь потрясающе вкусное вино!

— Я не очень люблю вино, но раз потрясающе вкусное… Буду!

Он оглядел зал:

— Так, одну я тебя оставлять не хочу. И Лан с Сигни как назло куда-то пропали. О, знаю!

Он подал мне руку и повел к выходу. Недалеко от двери, задумчиво разглядывая танцующих, стоял Кэл, к которому мы и подошли.

— Кэл, я могу оставить прекрасную нари под вашей охраной? — неожиданно весело спросил Рейн.

— Разумеется. Правда, вернуть не обещаю, — усмехнулся тот.

— Ну, это мы еще посмотрим! Не скучайте и никуда не уходите, я скоро вернусь!

Он ушел, а Кэл спросил:

— Лин, с тобой все в порядке?

— Все хорошо, — тепло улыбнулась ему я, — а как ты?

— Нормально. Правда, мне очень хочется знать, что эти… — он явно проглотил ругательство, — Таэршатт тут делают.

— Может, Рейн знает? Спросим его, как вернется.

Мы стояли и болтали о пустяках, как вдруг из-за спины воскликнули:

— Лин? Это ты?

Я обернулась и расплылась в улыбке:

— Тина! Рада тебя видеть!

— И я! Ты такая красивая! А какое платье! — Тина сегодня вся светилась, я никогда не видела ее такой счастливой. Светло-зеленое простое шелковое платье изумительно шло к ее сияющим радостью глазам и рыжеватым волосам, завитым в крупные локоны.

Опомнившись, повернулась к Кэлу, который с улыбкой смотрел на нас:

— Тина, разреши тебе представить: это Кэл, мой сокурсник. Кэл, а это Тина, моя подруга, она учится на четвертом курсе.

— Смею надеяться, я не просто сокурсник, а еще и друг, — дополнил Кэл, получив в ответ мою улыбку, — очень приятно познакомиться.

— И мне. Ой, Лин, а у меня радость — Раян приехал, правда только на один день и по делу, я вас познакомлю, хорошо?

— Да, конечно!

М-да, и как мне дать понять Раяну, что Лин и Рина — одно лицо? И удастся ли мне это вообще, ведь одних нас точно не оставят?

Раян подошел через минуту, я с интересом уставилась на него. Он совсем не изменился, только меж бровей залегла едва заметная морщинка. Одет он был словно в пику обществу — в черную форму Боевого факультета. Почти одновременно к нам вернулся Рейн с двумя бокалами вина, один из которых он протянул мне. Тина, сияя, сказала:

— Познакомьтесь, это Раян, мой жених. А это моя лучшая подруга Лин и ее друзья — Кэл и Рейн.

Раян кивнул, с любопытством оглядев нашу группу. Действительно, тот еще паноптикум: полукровка, аристократ и каллэ’риэ, не каждый раз увидишь их вместе.

— Очень приятно познакомиться, особенно с вами, Лин, Тина так много говорила мне о вас, и о том, как вы ей помогли, — изящно поклонился он мне.

Рейн с любопытством уставился на Раяна:

— Вы выпускник Боевого факультета? Редкий гость на балах!

Тот пожал плечами:

— Верно, мы обычно в дороге. А тут меня вызвал ректор, решил, что я лучше других разбираюсь в драконах.

Мы переглянулись, и Кэл задал вопрос, всем телом подавшись вперед:

— Простите, а вы не знаете, зачем сюда прибыли Таэршатт? И если не секрет, почему вас считают специалистом по драконам?

Раян поморщился:

— Специалистом меня считают потому, что я по заданию ректора довольно долгое время провел в замке клана Шатэрран, учил одну юную драконицу. А зачем прибыли эти… Честно говоря, пока не знаю, что-то связанное с артефактами.

— Выпускник боевого факультета — учитель? — глаза Рейна полезли на лоб.

— Ну, зато я кое-что знаю о драконах. И знаете, даже среди Шатэрран есть драконы, которых можно было бы назвать хорошими людьми, — Раян усмехнулся, — моя ученица была из таких. Интересно, что сейчас с ней… Шатэрран весной совсем от всех отгородились, и теперь никто не знает, что происходит в их клане.

— И что, драконы прибыли искать союза? Да вы только посмотрите на них! — не выдержала я.

Мы все дружно перевели глаза. Троица стояла рядом с ректором, один из них что-то говорил ему, при этом у дракона вид был такой, как будто королю приходилось беседовать с золотарем.

— Да уж, — не выдержал Рейн, — и почему мне так хочется дать кому-то по белобрысой роже..

В этот момент ректор обвел взглядом зал, увидел Раяна и сделал ему знак.

— Пора, — вздохнул тот, — был рад познакомиться. Радость моя, — добавил он, обращаясь к Тине, — я вряд ли скоро вернусь, так что веселись без меня.

Он поклонился и стремительно ушел, Тина грустно посмотрела ему вслед и вздохнула:

— Вот так всегда…

— Не стоит печалиться на празднике, — покачала я головой и взяла ее за руку.

Обернулась к парням:

— Рейн, а ты можешь мне кое-что объяснить? Насчет политики?

Он удивленно посмотрел на меня:

— Ну спрашивай, если смогу, отвечу.

— У Каэрии есть какие-то дипломатические отношения с драконами?

— Насколько я знаю, нет. Поэтому я и удивился, увидев Таэршатт здесь. Ладно, давай поговорим о чем-нибудь менее… драконистом!

Я прыснула:

— Договорились, о драконах — ни слова. Слушай, а зачем сюда король с королевой приехали? Вот уж удовольствие, сидеть в кресле весь вечер!

— Да, мне тоже это интересно, — вмешался Кэл, — если бы они хоть танцевали, а так…

— А, это древняя традиция, никто даже не помнит, откуда она пошла. Кстати, как и то, что на Зимнем и Летнем балу должны присутствовать все студенты и преподаватели Академии. Как говорит мой отец, — Рейн принял важный вид и нахмурил брови, — обычай, имеющий силу закона. Причем самое интересное — можно появиться на пару минут, покрутиться и исчезнуть, и будет считаться, что долг выполнен. Кстати, Дойл так и сделал: прошелся пару раз перед куратором и ушел с бала.

— Ясно, — кивнула я, — то-то я его так и не увидела. И кстати, теперь понятно, что здесь делает Снулая Рыба!

Мы дружно рассмеялись. Снулой Рыбой давным-давно студенты прозвали преподавательницу по этикету: сухопарая дама с лицом истовой фанатички, которое словно состояло из одних углов, вечно затянутая в модное во времена столетней давности наглухо закрытое платье, и главное — с неподражаемо занудной манерой и голосом. Ее лекции были тренировкой силы воли, ведь для того, чтобы держать на них глаза открытыми и не зевать, воля требовалась недюжинная! Одно радовало — этот предмет нам просто начитывали, по нему не было ни проверок, ни экзаменов. Подразумевалось, что будущие маги сами понимают важность этикета в общении. Сейчас Снулая Рыба стояла у стенки с недовольно пожатыми губами, как всегда в глухом сером платье, а выражение ее лица было таким, как будто она своим длинным носом унюхала кое-что тухлое.

— Слушай, значит здесь и все старшие курсы? — спросил Кэл.

— Да, только поди тут разбери, кто есть кто, — пожал плечами Рейн, — приходить в форме считается дурным тоном. Впрочем, хватит разговоров! Лин, могу я пригласить тебя на танец?

Я танцевала с Рэйном, Тина с Кэлом, потом менялись. Через некоторое время решили сделать перерыв и мужчины ушли за вином для нас, а я спросила Тину:

— Слушай, Тин, я давно хотела тебя спросить: ты к мастеру Данеру обращалась? Относительно той проблемы?

— Да, и знаешь, он мне здорово помог, — кивнула та, — правда, сначала отругал хорошенько за то, что столько времени молчала. Кстати, Раяну я тоже обо всем рассказала, в том числе и о том случае в переулке.

— А вот это было совсем необязательно, — смутилась я.

— Ну, это позволь мне самой решать! Эх, жаль, что Раян так ненадолго приехал…

— Слушай… А могу я тебя кое о чем попросить?

— Конечно! Я буду рада, если смогу помочь!

— Я бы хотела поговорить с твоим женихом относительно этих драконов, но судя по всему не смогу. Не могла бы ты спросить его, что именно они хотели от ректора? Если это не секрет, разумеется? — мне было неловко ее просить о таком, но раз я не смогу сейчас поговорить с Раяном, то хоть про Таэршатт я узнать должна! — Это для Кэла, у него с ними явно какие-то личные счеты…

— Да? Ну раз для Кэла, — лукавая улыбка скользнула по губам подруги, — конечно, спрошу!

Затем она вздохнула и погрустнела на глазах:

— Знаешь, Лин, Раян мне сказал, что скорее всего вернется только к Летнему балу…

— Не печалься, он же еще не уехал! А вот и наши кавалеры!

Мы танцевали, болтали, Рэйн смешил нас веселыми историями из жизни высшего общества. Вскоре Тина поблагодарила нас и ушла. Наконец и я призналась:

— Все, я больше не могу!

Мы шли к общежитию, весело болтая. Светила яркая луна, снег искрился перламутром, легкий морозец щипал щеки. Остановились у женского общежития, и я улыбнулась парням:

— Спасибо вам обоим, вечер был восхитительным!

Они переглянулись, пожелав мне спокойной ночи, а я зашла к нари Аластее, у которой оставила Знак — не цеплять же было его на платье — и потащилась на пятый этаж. Войдя в комнату, включила свет и застыла: Сигни сидела, сгорбившись на кровати прямо в своем роскошном платье, вид у нее был потерянный.

— Сигни, что случилось? — я села на кровати рядом с подругой. Она подняла на меня грустные глаза:

— Знаешь, Лин, ты была права. Не надо было мне с Ланом целоваться…

— Рассказывай! — велела я.

— Ай, что уж тут, — махнула рукой она, — в общем, он сказал, что либо я становлюсь его любовницей, либо он разрывает со мной все отношения.

— А ты отказалась, — понимающе кивнула я.

— Знаешь, Лин, ведь он мне и вправду очень нравится, — грустно усмехнулась подруга, — если бы речь шла только о постели, я бы уступила. Но я уже хорошо знаю Лана — он бы захотел меня всем показывать в новом качестве. А я не новая вещь, чтобы меня демонстрировать! — вот сейчас в ее голосе звучал гнев.

— Конечно, нет, — я обняла ее за плечи, — а ему ты это сказала? Или просто отказала, и все?

Она как-то беспомощно посмотрела на меня:

— Только сказала, что не желаю быть его любовницей. А он весь захолодел, развернулся и ушел, сказав: «что ж, нари, это ваше решение». Ты думаешь, он решил, что я его просто отвергла? Потому что он мне безразличен?

— Похоже на то.

— Может, мне с ним поговорить еще раз?

— Не знаю, — покачала головой я, — что у этих мужчин в головах творится, и как он это все воспримет — одни Боги ведают! Есть правда один вариант…

— Какой? — в голосе Сигни звучала надежда.

— Ну, я могу попросить Рейна, чтобы он откровенно поговорил с Ланом. Но, — строго посмотрела на подругу, — только в том случае, если тебе это надо! И… — замялась, потом все же продолжила, — ты правда решилась?

Она посмотрела на меня непонимающе, а потом решительно кивнула:

— Да. На самом деле меня к нему очень сильно тянет.

— А последствий не боишься?

— Это сплетен что ли? Да нет, не боюсь.

Я с трудом удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска — здесь этого жеста не знали.

— Я вообще-то о других последствиях, — сказав это, обвела живот по дуге.

— Ты о беременности, что ли? Лин, ты что, не знаешь о средствах против нее? Да в любой лавке травника такие продаются! Один раз в месяц выпил — и все!

— Не знала… Да и кто мне мог о них рассказать?

Сигни виновато посмотрела на меня:

— Прости, я забыла, что ты сирота. Обычно об этом матери дочерям рассказывают, когда те в возраст войдут, ну или другие старшие женщины в семье. Я тебе его покажу в выходной, хорошо? А ты… Поговори с Рейном, пожалуйста!

— Договорились. А теперь снимай платье и ложись спать! Кстати, а Лану оно понравилось?

Она зарделась:

— Очень. Он так на меня смотрел, когда я плащ сняла…

— Ладно, все на сегодня, я уже с ног валюсь, — сказала я, зевая.

Ложась в постель, я подумала: и все-таки сегодня был чудесный день! Кэл впервые посмотрел на меня как на девушку и танцевал со мной, я подружила его с Рейном, встретила Раяна, пусть и ненадолго, нашла союзницу в лице тари Ларины, прорекламировала Фралию и даже узнала кое-что о том, что творится в драконьем обществе! Да, я не смогла поговорить наедине с Раяном, но может это и к лучшему? Похоже, я еще не была готова признаться кому-либо в том, что Рина и Лин — одно лицо. «А бал оказался чертовски полезной штукой, надо будет на них ходить» — промелькнула мысль перед тем, как сон окончательно смежил мне веки.