Путь к рассвету

Глава 18 Путешествие по Ветру

Дриззт и Кэтти-бри сопроводили Дюдермонта, Уэйллана и Данкина до Каррадуна, чтобы попрощаться с командой, с которой они проработали бок о бок больше пяти лет, и с которой они сдружились. Дриззт был нетерпелив и не хотел откладывать свое возвращение в Долину Ледяного Ветра больше, чем необходимо, но это небольшое путешествие имело большое значение. Это было теплое прощание с обещаниями новой встречи.

Двое друзей, Дриззт вызвал Гвенвивар позже, ужинали этим вечером с Дюдермонтом и Робиллардом. Робиллард, казавшийся более одушевленным и дружелюбным чем обычно, пообещал с помощью своей магии переправить их к Храму Парящего Духа, чтобы они смогли отправиться в путь.

“Что?” — спросил маг, когда остальные обменялись понимающими взглядами и усмешками, думая об одном и том же.

Робиллард изменился за последние несколько недель, особенно после сумасбродной битвы на пляже Кэрвича. Это сказывалось влияние Харкла.

“Что?” — снова потребовал Робиллард, на этот раз настойчиво.

Дюдермонт усмехнулся и поднял свой бокал вина, чтобы произнести тост. “За Харкла Харпелла”, — сказал капитан, “и за то добро, что он оставил после себя!”

Робиллард фыркнул, уже собираясь напомнить им, что Морская Фея крепко застряла в сотнях миль от Побережья Мечей. Но когда он заметил неисчезающие ухмылки на лицах своих спутников, настороженный маг понял смысл тоста Дюдермонта, понял, что тот предназначался ему.

Первым порывом Робилларда было желание крикнуть в протест, возможно, даже отменить свое предложение доставить Дриззта и Кэтти-бри обратно в храм. Но, в конце концов, волшебнику пришлось признать, что это правда, и он тоже поднял бокал. И хотя он промолчал, Робиллард подумал, что, возможно, он отправится в знаменитое Плющевое Поместье в Лонгсэдле, и навестит своего эксцентричного друга.

Дриззту, Кэтти-бри и Дюдермонту было тяжело прощаться. Они обнялись и пообещали, что снова встретятся, но все они осознавали сложность задачи, с которой столкнулись Дриззт и Кэтти-бри. Возможность того, что ни один из них не сможет живым покинуть Долину Ледяного ветра, была более чем реальна.

Они все знали это, но никто даже не заикнулся об этом, и они вели себя так, как будто это была лишь короткая разлука хороших друзей.

* * * * *

Двадцать минут спустя, Дриззт и Кэтти-бри и уже были в Храме Парящего Духа. Робиллард попрощался с ними и исчез во вспышках волшебной энергии.

Иван, Пикел и Дансия встретили их. “Кэддерли готовиться”, — заметил крепкий желтобородый дварф. “У пожилых на это уходит больше времени, знаете ли!”

“Хи-хи-хи”, — пропищал Пикел.

Дансия сделала протестующий вид, но на самом деле, и Кэтти-бри поняла это, она была рада, что дварфы продолжали дразнить немалый возраст Кэддерли. Они делали это, потому что полагали, что жрец становился сильнее, даже моложе и их насмешки исходили от надежды, а не злорадства.

“Пойдем”, — сказала Дансия Кэтти-бри. “Мы провели вместе недостаточно времени”. Женщина бросила кислый взгляд на Ивана и Пикела, которые поплелись за ними по пятам. “Уединимся”, — подчеркнуто закончила она.

“Уууууу”, — простонал Пикел.

“Он всегда так делает?” — спросил Дриззт Ивана, который вздохнул и кивнул.

“Как думаешь, у тебя хватит времени порассказать мне про Мифрил Холл?” — спросил Иван. “Я слыхал о Мензоберранзане, но я не склонен верить в то, что слышал”.

“Расскажу, что смогу”, — ответил Дриззт. “А тебе и в самом деле будет не легко поверить в описываемые мной красоты”.

“А как на счет Бруенора?” — добавил Иван.

“Буунер!” — вставил взволнованный Пикел.

Иван отвесил брату подзатыльник. “Мы бы пошли с тобой, эльф”, — объяснил желтобородый дварф, “но у нас тут есть обязанности, к которым мы должны вернуться прямо сейчас. Нужно позаботиться о близнецах и все такое, да еще и мой брат со своими садами”. Как только он упомянул Пикела, Иван быстро повернулся, чтобы одарить своего брата предупреждающим взглядом, как будто ожидая еще одно глупое замечание. Казалось, Пикел хотел что-то сказать, но вместо этого он стал свистеть. Когда Иван снова повернулся к Дриззту, дроу пришлось прикусить губу и покачать головой. Потому что, когда он взглянул за желтобородого Ивана, Дриззт увидел рожу, скорченную Пикелом, тот засунул в уши большие пальцы и шевелил остальными, высунув на всю длину язык.

Иван резко развернулся, но Пикел уже стоял ровно, что-то насвистывая. Это произошло еще раза три, пока Иван на конец не сдался.

Дриззт знал этих двоих лишь два дня, но думал, что с ними очень весело, и представил себе, сколько веселья они доставят Бруенору, если когда-нибудь встретятся с ним!

* * * * *

Дансия и Кэтти-бри провели последний час гораздо сдержанней и серьезней. Они пошли в личные покои Дансии и Кэддерли, группу из пяти комнат, находившихся в конце величественного строения. Там они обнаружили Кэддерли, который готовился и молился в спальне, поэтому они тихо оставили его наедине с самим собой.

Поначалу их разговор носил общий характер, Кэтти-бри рассказывала о своем прошлом, о том, как она осиротела, будучи совсем маленькой девочкой, как Бруенор взял ее под свое крыло, и как она выросла среди дварфов клана Бэттлхаммер.

Дансия же рассказала о том, как она тренировалась под началом Грандмастера Пенпаага Д'Аана. Она стала монахом, воином с отменной дисциплиной, в чем она не сильно отличалась от Кэтти-бри.

Кэтти-бри не часто приходилось общаться с женщинами своего возраста и со схожим образом мышления. Но как ни странно это ей нравилось, Дансия была ей весьма и весьма симпатична, и дружба между ними, если позволят время и обстоятельства, ей представлялась очень даже возможной. По правде говоря, в этой ситуации Дансия чувствовала себя не менее неловко, ее жизнь была не легче и встречи с женщинами своего возраста не были для нее более привычными, чем для Кэтти-бри.

Они поговорили о прошлом, о настоящем и, в конце концов, о своих надеждах на будущее.

“Ты любишь его?” — решилась спросить Дансия о темном эльфе.

Кэтти-бри покраснела и не нашлась, что ответить. Конечно, Дриззта она любила, но так ли, как имела в виду Дансия. Они с Дриззтом договорились отбросить все подобные мысли, но сейчас, через столько лет после смерти Вулфгара, сейчас, когда ее возраст приближался к тридцати, вопрос начинал всплывать на поверхность.

“А он симпатичный”, — заметила Дансия, хихикая, как маленькая девочка.

Кэтти-бри, облокотившись на спинку широкой софы в гостиной Дансии, себя так и чувствовала, девчонкой. Она как будто снова стала подростком, размышляющим о любви и жизни, главная проблема которого заключалась в том, чтобы решить: симпатичен Дриззт или нет.

Но вес насущих проблем тут же вмешался, быстро прогнав ухмылки. Кэтти-бри потеряла любимого, а Дансии с двумя маленькими детьми приходилось мириться с возможностью того, что ее муж, неестественно быстро состарившийся из-за сил вложенных им в строительство Храма Парящего Духа, вскоре отойдет в мир иной.

Мало помалу разговор перетек в другое русло, потом вообще прекратился, и Дансия тихо села уставившись прямо на Кэтти-бри.

“В чем дело?” — поинтересовалась Кэтти-бри.

“Я жду ребенка”, — сказала Дансия, и Кэтти-бри сразу же поняла, что она первый человек, узнавший об этом от монаха, даже Кэддерли еще не был в курсе.

На мгновенье Кэтти-бри замерла, пока не увидела, как лицо Дансии расползается в улыбке, и, убедившись, что беременность была желанной, крепко обняла ее.

“Не говори ничего Кэддерли”, — попросила Дансия. “Я уже спланировала, как я ему сообщу это”.

Кэтти-бри снова присела. “А мне ты сказала первой”, — произнесла она серьезным тоном, в котором чувствовалась вся ответственность ситуации.

“Ты уходишь”, — прозаично ответила Дансия.

“Но ведь ты меня едва знаешь” — напомнила ей Кэтти-бри.

Дансия покачала головой, взметнув свои клубнично-светлые волосы, а взгляд ее необычных миндальных глаз замкнулся на глубоких голубых глазах Кэтти-бри. “Я знаю тебя”, — мягко сказала Дансия.

И в самом деле, Кэтти-бри тоже казалось, что она знает Дансию всю жизнь. Они были так похожи, и обе понимали, что будут сильно скучать друг по другу.

Они услышали, как в соседней комнате зашевелился Кэддерли, почти настало время идти.

“Однажды я вернусь сюда”, — пообещала Кэтти-Бри.

“А я нанесу визит в Долину Ледяного Ветра”, — ответила Дансия.

В этот момент в комнату вошел Кэддерли и сказал, что Дриззту и Кэтти-бри пора. Он тепло улыбнулся и великодушно не стал упоминать о скопившихся в глазах женщин слезах.

* * * * *

Кэддерли, Дриззт и Кэтти-бри стояли в трехстах футах от земли, на вершине самой высокой башни Храма Парящего Духа, в спину им дул ветер.

Кэддерли начал тихо колдовать и постепенно у обоих друзей появилось ощущение легкости, как будто они перестали быть материальными. Кэддерли, не переставая колдовать, схватил каждого за руку, и троица исчезла. Они как призраки сошли с вершины башни по ветрам.

Мимо них расплывчато, как будто в тумане, напоминая сон или видение, пронесся мир. Ни Дриззт, ни Кэтти-бри не знали, сколько они летели, но когда они замедлились и остановились, снова обретя материальность, на востоке занимался рассвет.

Они оказались в Лускане, на самой северной части Побережья Мечей, прямо к югу от западного края гор Мирового Хребта, и на расстоянии всего лишь двухсот миль от Десяти Городов.

Кэддерли не знал города, но он не промахнулся, и приземлились они точно перед входом в храм Денейра. Собратья жрецы хорошо приняли Кэддерли. Он быстро достал комнаты для своих друзей, и, пока они спали, отправился с одним из лусканских жрецов искать караван, направляющийся в Долину Ледяного Ветра, с которым могли бы отправиться Дриззт и Кэтти-бри.

Это оказалось проще, чем Кэддерли ожидал, что очень его обрадовало, ведь он опасался, что наследие Дриззта перевесит любые слова. Но Дриззт был хорошо известен среди большинства торговцев Лускана, впрочем, как и Кэтти-бри, и их боевые навыки приветствовались любым караваном, направляющимся на север в опасные земли Долины Ледяного Ветра.

Когда Кэддерли вернулся, двое друзей уже проснулись и разговаривали с другими жрецами Денейра, попутно собирая припасы для лежавшей перед ними долгой дорогой. Дриззт набожно принял один подарок, пару кожаных фляг, наполненных святой водой из церковной купели. Дроу не видел практического применения этой воде, но он хорошо понимал знаковость ситуации: ему дал это жрец доброго человеческого бога.

“А твои собраться добрый народ”, — заметил Кэддерли Дриззт, когда он, пожилой жрец и Кэтти-бри, наконец, остались одни. Кэддерли уже рассказал обо всех сделанных им приготовлениях, включая время и место, где Дриззт и Кэтти-бри должны были встретиться с караваном. Торговцы отправлялись в путь в этот же день, что оставляло двум друзьям час на сборы, а значит, им в очередной раз придется расстаться с другом.

“Денейр может гордиться ими”, — согласился Кэддерли.

Тогда Дриззт принялся паковать вещи, и Кэтти-бри тихонько отошла в сторонку с Кэддерли. Все ее мысли были о Дансии, подруге.

Кэддерли тепло улыбнулся, казалось, он понимал, о чем будет этот личный разговор.

“У тебя много обязанностей”, — начала Кэтти-бри.

“Мой бог не настолько требователен”, — робко сказал Кэддерли, зная, что Кэтти-бри имела в виду не его ответственность перед Денейром.

“Я говорю о близнецах”, — прошептала Кэтти-бри. “И Дансии”.

Кэддерли кивнул, не собираясь спорить.

Кэтти-бри взяла длинную паузу, пытаясь подобрать слова. Как бы построить фразу, чтобы не обидеть пожилого жреца?

“Иван кое-что рассказал мне о твоем … состоянии”, — призналась Кэтти-бри.

“Неужели?” — спросил Кэддерли. Он вовсе не собирался облегчать женщине задачу.

“Дварф сказал, ты ждал скорой смерти после окончания работ над Храмом Парящего Духа”, — объяснила Кэтти-бри. “Сказал, ты выглядел так, как будто это и в самом деле может случиться”.

“Я и чувствовал, что скоро умру”, — признался Кэддерли. “А видения будущего до завершения строительства собора, заставили меня поверить в то, что это правда”.

“Это было больше года назад”, — подметила Кэтти-бри.

Кэддерли снова кивнул.

“По словам дварфа ты как будто становишься моложе”, — настояла на своем Кэтти-бри. “И сильнее”.

Кэддерли расплылся в улыбке. Он понял, что Кэтти-бри заботилась об интересах Дансии, и ее, очевидно глубокая, дружба с его женой основательно согревала его сердце. “Я не могу быть уверен ни в чем”, — сказал он ей, “но, похоже, наблюденья дварфа точны. Сейчас я сильнее. Намного сильнее и энергичнее, чем когда я закончил строительство собора”. Кэддерли поднял руку и вытянул прядь седых волос, в которой пробивались волоски песочного цвета. “Карие волоски”, — продолжил пожилой жрец. “А когда собор был закончен, все они были седые”.

“Ты молодеешь!” — радостно объявила Кэтти-бри.

Кэддерли глубоко вздохнул, но затем не сдержался и кивнул. “Похоже на то”, — признался он.

“Но я ни в чем не могу быть уверен”, — сказал он, как будто опасаясь говорить о своих надеждах вслух. “Единственное возможное объяснение того, что мне являлось в видениях — моя неминуемая смерть — и утомление, которое я почувствовал по завершении работ над Храмом Парящего Духа были проверкой моей абсолютной верности желаниям и повелениям Денейра. Я честно ожидал смерти после первой службы в новом соборе, и, в самом деле, по ее завершении я почувствовал невероятное истощение. Я пошел в свою комнату — Ивану и Дансии практически пришлось нести меня — и уснул, ожидая, что больше никогда не открою глаза на этом свете. Я принял это”. Он замолчал и закрыл глаза, вспоминая этот судьбоносный день.

“Но сейчас”, — подсказала Кэтти-бри.

“Возможно, Денейр проверял меня, проверял мою верность”, — сказал Кэддерли. “Возможно, я прошел испытание, и мой бог решил пощадить меня”.

“Если он добрый бог, то он сделал именно этот выбор”, — прямо сказала Кэтти-бри. “Ни один добрый бог не заберет тебя у Дансии и близнецов, и …” Она замолчала и прикусила губу, стараясь не выдать секрет Дансии.

“Денейр — добрый бог”, — ответил Кэддерли не менее решительно. “Но ты говоришь о заботах смертных, но мы не можем понять волю или пути Денейра. И если Денейр заберет меня у Дансии и моих детей, он не перестанет быть истинно добрым богом”.

Кэтти-бри покачала головой, не будучи уверенной в этом.

“Есть более высокие значения и принципы, чем мы, смертные, можем понять”, — сказал ей Кэддерли. “Я верю в то, что Денейр сделает все абсолютно правильно, исходя из своих нужд и планов, которые стоят намного выше моих”.

“Но ты надеешься, что это правда”, — сказал Кэтти-бри обвиняющим тоном. “Ты надеешься, что снова помолодеешь, сравняешься по возрасту с невестой, чтобы прожить жизнь с ней и детьми!”

Кэддерли усмехнулся. “Не спорю”, — наконец признался он, и Кэтти-бри успокоилась.

Как впрочем, и Дриззт, все слышавший своим острым слухом, уделяя лишь половину своего внимания подготовке походного мешка.

Кэтти-бри и Кэддерли обнялись, и потом пожилой жрец, уже не казавшийся столь старым, крепко пожал руку Дриззта. “Принеси мне артефакт, осколок кристалла”, — сказал Кэддерли. “Вместе мы найдем способ избавить мир от его зла”.

“И приводи с собой отца”, — продолжил Кэддерли. “У меня такое чувство, что ему понравится гостить в Храме Парящего Духа”.

Дриззт еще крепче сжал руку Кэддерли, выражая благодарность за ту уверенность, которую испытывал жрец в успехе дроу. “Артефакт даст мне … даст нам”, — поправился он, глядя на Кэтти-бри, “необходимый предлог для путешествия в Каррадун”.

“Путь, по которому сейчас отправлюсь я”, — сказал Кэддерли и покинул друзей. Оставшись наедине, они молчали, заканчивая подготовку к дороге.

Дороге домой.

Глава 19 И Им Принадлежит Весь Мир

Ревджак знал, что этим все кончится, он понял это, когда осознал, что Берктгар не собирается отделяться от племени Лося, с целью возродить одно из других племен.

И сейчас Ревджак стоял лицом к лицу с грубым варваром, в окружении всего племени. Каждый знал, что сейчас произойдет, но это должно произойти, как положено, в соответствии с древними традициями.

Берктгар подождал, пока собравшие не умолкли. Он мог и потерпеть немного, потому что знал, что настроения соплеменников были в его пользу, и доводы о необходимости его вознесения набирали все большую силу. И, наконец, по прошествии множества, как показалось Ревджаку, минут толпа умолкла.

Берктгар поднял руки к небу, широко раздвинув их. За ним, прикрепленный по диагонали к спине, виднелся Банкенфуэре, его могучий меч. “Я заявляю свое Право Вызова”, — объявил огромный варвар.

По толпе пронесся гул одобрения, не такой сильный, как хотелось бы Берктгару, но все же было ясно, что многие поддержат его.

“По какому праву ты делаешь подобное заявление?” — как и следовало, спросил Ревджак.

“Не по праву крови”, — тут же ответил Берктгар, “но по праву деяния!” И снова молодежь, поддерживавшая его, раздалась оглушительным гулом.

Ревджак покачал головой. “Если кровь не требует вызова, для него нет причин”, — возразил он, и поддерживавшие его, пусть их было и меньше чем у Берктгара, тоже раздались одобрительным гулом. “Я правил мирно, но сильно”, — прямо закончил говорить Ревджак, бесспорным утверждением.

“Я тоже!” — быстро прервал его Берктгар. “В Сэттлстоуне, вдали от дома. Я провел наш народ через войну и через мир, и возглавил шествие домой в Долину Ледяного Ветра!”

“Где племенем Лося правит Ревджак”, — не колеблясь, прервал его пожилой воин.

“Но по какому праву?” — потребовал ответа Берктгар.

С этим у Ревджака была проблема, и он знал это.

“Какое право может заявить Ревджак, сын Джорна Красного, который не был вождем?” — лукаво спросил Берктгар.

На это Ревджаку было нечего ответить.

“Тебе дали твой пост”, — продолжил Берктгар, рассказав историю, которая и так была всем известна, но под несколько другим углом, чем обычно. “Его тебе передал не через вызов, и не по праву крови, Вулфгар, сын Беорнегара”.

Киерстаад наблюдал за этим со стороны. И в этот момент юноша понял, зачем на самом деле Берктгар так старался дискредитировать Вулфгара. Если ли бы легенда, который был Вулфгар, стояла выше жизни для каждого варвара, претензии его отца на трон и в самом деле были бы сильными. А вот если несколько дискредитировать Вулфгара, то …

“Который по праву занял место вождя, победив Хефстаага, а он был вождем по праву крови”, подметил Ревджак. “Сколькие из вас”, — обратился он к общему собранию, “помнят битву, победив в которой Вулфгар сын Беорнегара стал вождем?”

Многие закивали головой, в основном старшие члены племени, оставшиеся в Долине Ледяного Ветра все эти годы.

“Я тоже помню битву”. Вызывающе рыкнул Берктгар. “И я не подвергаю сомненью ни право Вулфгара быть вождем, ни все то добро, что он сделал для нашего народа. Но по крови у тебя права не больше, чем у меня, и вождем стану я, Ревджак. Я заявляю Право но Вызов!”

Голоса в его поддержку были как никогда громки.

Ревджак взглянул на сына и улыбнулся. У него не было возможности избежать вызова Берктгара, не больше чем, победить громилу в бою. Он повернулся к Берктгару и ответил. “Вызов принят”, — сказал он, и голоса поддерживавших обе стороны были оглушающие.

“Через пять часов, прежде чем солнце опуститься за горизонт”, — начал Берктгар.

“Сейчас”, — внезапно сказал Ревджак.

Берктгар внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, что за игру он затеял. Обычно схватка проходила через некоторое время после вызова, что бы оба участника успели морально и физически подготовиться к сраженью.

Берктгар сузил свои голубые глаза, а толпа застыла в ожидании. На лице громилы расползлась улыбка. Он не боялся Ревджака, ни сейчас, ни когда-либо. Его рука медленно потянулась через плечо, он схватил за рукоять Банкенфуэре и стал вытаскивать огромный меч из ножен. Ножны были подрезаны по верхнему краю, чтобы Берктгар мог с легкостью вытащить оружие. Он вытащил его и поднял тяжелое лезвие высоко к небу.

Ревджак поднял собственное оружие, но своему наблюдательному и обеспокоенному сыну он казался не готовым к бою.

Берктгар стал осторожно приближаться к Ревджаку, с каждым шагом ощущая сбалансированность Банкенфуэре.

Тогда Ревджак поднял руку и Берктгар в ожидании остановился.

“Кто надеется, что победит Ревджак?” — спросил он, и раздались ободряющие возгласы многих варваров.

Думая, что вопрос был лишь уловкой, чтобы подорвать его самоуверенность Берктгар низким голосом прорычал. “А кто видит Берктгара, Берктгара Храброго королем Племени Лося?”

Возгласы в его поддержку были громче, очевидно громче.

Ревджак подошел прямо к оппоненту, не намериваясь нападать, с одной поднятой рукой и опущенным топором в другой. “Вызов принят”, — сказал он, и бросил свое оружие на пол.

Все широко раскрыли глаза от удивления, и, похоже, шире всего у Киерстаада. Какое бесчестье! Проявление трусости варваром!

“Я не могу победить тебя, Берктгар”, — объяснил Ревджак, он говорил громко, чтобы все могли его слышать. “Но и ты не можешь победить меня”.

Берктгар лишь напряженно нахмурился. “Я могу разрубить тебя пополам!” — объявил он, и поднял меч обеими руками так неистово, что Ревджак почти ожидал, что тот сейчас так и поступит.

“И наш народ пострадает от последствий твоих действий”, — тихо произнес Ревджак.

“Кто бы ни победил в битве, ему придется справляться не с одним, а с двумя племенами, разрозненными злостью и жаждой мести”. Он посмотрел на всеобщее собрание и обратился к своему народу. “Мы еще не достаточно сильны, что бы выжить в таком положении”, — сказал он. “Будем ли мы укреплять дружбу с Десятью Городами и вернувшимися дварфами, или вернемся к древним традициям, мы должны делать это вместе, единым племенем!”

Берктгар не переставал хмуриться. Теперь он понимал. Они оба знали, что Ревджак не сможет победить его в схватке, и коварный старик свел на нет всю силу вызова. Берктгар искренне хотел разрубить его пополам, но как он мог предпринять что-либо против него?

“Единым племенем”, — повторил Ревджак, и он вытянул руку, предлагая сопернику хлопнуть по ней свой.

Берктгар был в ярости. Он подсунул ногу под лежавший на полу топор Ревджака и запустил его так, что тот, вращаясь, перелетел через весь круг. “Твой путь — путь труса!” — прорычал он. “Сегодня ты это доказал!” Руки Берктгара поднялись вверх, и он развел их, как будто уже победил.

“У меня нет права крови!” — выкрикнул Ревджак. “Но у тебя, его тоже нет! Кому возглавить племя, а кому отойти должен решить народ”.

“Это был вызов на битву!” — парировал Берктгар.

“Не в этот раз!” — ответил ему Ревджак. “Только не в том случае, если всему племени придется пострадать из-за твоей глупой гордыни”. Берктгар снова начал двигаться, как будто намериваясь, напасть, но Ревджак просто проигнорировал его и повернулся к собранию. “Решайте!” повелел он.

“Ревджак!” — крикнул кто-то, но его голос заглушили крики группы молодых воинов кричавших имя Берктгара. Их в свою очередь обставила группа сторонников Ревджака. И это продолжалось несколько раз, крики все нарастали. Началось несколько схваток, некоторые обнажили оружие.

И посреди всего этого, Берктгар убивал взглядом Ревджака, а когда старик взглянул на него не менее жестко, Берктгар покачал головой, не веря в происходящее. Как Ревджак мог навлечь на их народ такое бесчестие?

Не Ревджак верил в свой выбор. Он не боялся умереть, смерти он никогда не боялся, но он искренне верил в то, что битва между ним и Берктгаром разделит племя, и для обоих лагерей настанут трудные времена. Это был лучший путь, если все не выйдет из-под контроля.

А к этому, казалось, все и шло. Обе стороны продолжали кричать, но теперь каждый крик поддерживался поднятием меча и топора — открытые угрозы.

Ревджак внимательно наблюдал за толпой, пытаясь измерить уровень поддержки, его и Берктгара. Вскоре он понял и принял правду.

“Стойте!” — приказал он крепким голосом, и постепенно соревнование в выкрикивании прекратилось.

“Кричите изо всех сил, кто за Берктгара?” — спросил Ревджак.

Поднялся сильный рев.

“А кто за Ревджака?”

“Ревджака, который не стал драться!” — быстро добавил Берктгар, и голоса поддерживавших сына Джорна были не столь громкими и восторженными.

“Тогда решено”, — сказал Ревджак, в большей степени Берктгару, чем толпе. “И вождем племени Лося будет Берктгар”.

Берктгар едва верил в то, что только что произошло. Ему хотелось зарубить хитрого старика. Этот день должен был стать днем его славы, днем победы в смертельной схватке, как это было с самого рождения племен. Но как он теперь мог сделать это? Как он мог убить безоружного человека, только что объявившего его вождем всего их народа?

“Будь мудрым Берктгар”, — тихо сказал Ревджак, подойдя ближе. Гул голосов ошеломленной толпы был и в самом деле громкий. “Вместе мы найдем истинный путь нашего народа, лучший, для нашего будущего”.

Берктгар отодвинул его в сторону. “Я буду решать ”, — громко поправил он. “Мне не нужны советы труса!”

Тогда он вышел из круга, за ним выстроились его самые близкие сторонники.

Ужаленный тем, что его предложение отвергли, но не слишком удивленный этим, Ревджак утешил себя хотя бы тем, что сделал все, чтобы поступить наилучшим, для его народа, образом. Но это стало значить очень мало, когда он посмотрел на сына, который только прошел ритуал посвящения в мужчины.

На лице Киерстаада было неверие, даже стыд.

Ревджак высоко поднял руку и подошел к юноше. “Пойми”, — сказал он. “Это единственный выход”.

Киерстаад поплелся прочь. Возможно, логика и показала бы, как храбро поступил в тот день его отец, но в сознании юноши она играла очень незначительную роль. Киерстаад чувствовал себя пристыженным, по-настоящему пристыженным, и ему хотелось лишь убежать прочь, убежать в открытую тундру, чтобы жить, или просто умереть там.

Едва ли это важно.

* * * * *

Стампет сидела на самой высокой вершине Горы Кельвина, подъем показался ей легкой прогулкой. Ее походные мысли, как и во время снов, были направлены на юг, на возвышающиеся вершины Мирового Хребта. В сознании дфарфы пронеслись мимолетные мысли о славе, о победе. Она представила себя стоящей на самой высокой горе, и наблюдавшей за всем миром.

Мысль о невыполнимости видения, полнейшая его абсурдность не пробралась в сознательные мысли Стампет Рэкингкло. Непрекращающийся вал видений и поток иллюзий, постепенно начали ослаблять рациональное восприятие обычно прагматичной дварфы. Логика Стампет быстро поддавалась желаниям, желаниям, томившимся совсем не в ее душе.

“Я уже иду, высокие вершины”, — внезапно сказала дварфа, обращаясь к тем дальним горам. “И среди вас нет достаточно высокой, чтобы не покорилась мне!”

Ну вот, она сказала это вслух, объявила свою цель. Она тут же стала собирать свои вещи, потом свесилась с края вершины и начала спускаться к основанию горы.

А в это время в ее мешке Креншинибон поистине урчал от восторга. В планы могущественного артефакта все еще не входило сделать Стампет Рэкингкло своим носителем. Разумный кристалл знал, как сильно она упряма, несмотря на те иллюзии, что он постепенно сумел внушить дварфу. Хуже того, Креншинибон понял, что в обществе Стампет занимала место жреца Морадина, Кователя Душ. Пока, артефакту удавалось подавить все попытки Стампет обратиться к своему богу, но рано или поздно, дварф станет искать мудрости на этом высшем уровне и, почти наверняка, узнает правду о “согревающем обереге”, который она держала в своей сумке.

Поэтому Креншинибон воспользуется ею, чтобы убраться подальше от дварфов, чтобы забраться вглубь диких мест Мирового Хребта, где он сможет найти тролля или гиганта, или возможно даже дракона который станет служить ему носителем.

Да, дракона, Креншинибон наделся на это. Артефакт бы с радостью поработал в сговоре с драконом!

Несчастную Стампет, не имеющую никакого понятия об этих желаниях, не знавшую даже, что ее “согревающий оберег” вообще мог чего-либо желать, заботило лишь покорение скопленья гор. Она сама даже не понимала, почему ее это заботило.

* * * * *

В самый первый вечер своего правления Берктгар начал утверждать принципы, по которым теперь будут жить варвары Долины Ледяного Ветра, тот же образ жизни, который они вели всего лишь десять лет назад, до того как Вулфгар победил Хефстаага.

Все контакты с Десятью Городами было приказано прервать, и, под страхом смерти, было запрещено разговаривать с Бруенором Бэттлхаммером или кем-либо другим из представителей бородатого народа.

“И если вы в тундре обнаружите дварфа в беде”, — сказал Берктгар, и Киерстааду показалось, что тот во время речи смотрит прямо на него, “оставьте его умирать!”

Позже, этим же вечером, Киерстаад в одиночестве сидел под пологом звезд, его душу терзали муки. Ревджак не мог победить Берктгара, все это знали, и поэтому старик попытался найти компромисс, который принесет пользу всем варварам. Мысленно Киерстаад понимал, что отречение Ревджака в тот момент, когда большинство поддержало Берктгара, было мудрым, даже храбрым решением, но в сердце и желудке юноши все еще сидел стыд, из-за отказа его отца драться.

Как полагал Киерстаад, или по крайне мере какая-то его часть, лучше бы его отец поднял свой топор и умер от рук Берктгара. Таков был путь его народа, древний и священный путь. Что в этот день подумает Темпус, бог варваров, бог битв, о Ревджаке? И какое место сможет занять в загробном мире Ревджак, человек, отказавшийся от честного боя?

Киерстаад уткнулся головой в руки. Ведь обесчещен был не только его отец, но и он и весь его род.

Может ему следует отречься от отца и присягнуть на верность Берктгару. Берктгар, который все эти годы был с Киерстаадом в Сэттлстоуне, который был возле юноши, когда тот впервые поразил добычу во время охоты в тундре, он точно примет его поддержку. Он без сомнения увидит в этом укрепление своего положения вождя.

Нет. Он не может оставить отца, не взирая на кипевшую в нем злость. И если понадобится, он поднимет оружие против Берктгара и убьет его или погибнет сам, но восстановит честь рода. Он не бросит своего отца.

Другой вариант казался юноше нелепым, и он сидел в одиночестве, переполненный чувств, под широтой полога звезд, висевших над Долиной Ледяного Ветра, пытаемый душевными муками.

Глава 20 Отрабатывая Плату

И Дриззт и Кэтти-бри научились очень неплохо управляться с лошадью во время путешествия из Мифрил Холла в Уотердип. Но это было шесть лет назад, и с тех пор спутники катались только на волнах. К тому времени, как караван обогнул западный край Мирового Хребта, через пять дней, после выхода из Лускана, эти двое уже вошли в ритм, хотя все их ноги и ягодицы были в синяках.

Они были впереди и когда они добрались до долины, они сильно опережали караван.

Добрались до Долины!

Дриззт уже собирался попросить Кэтти-бри притормозить, но она, будучи охваченной тем же благоговением, что и дроу, натянула поводья до того, как дроу стал отдавать приказ.

Они были у дома, у настоящего дома, всего в ста милях от места, где впервые встретились, где нашли настоящих друзей, и где во многом определились их жизненные пути. Когда они смотрели на тундру, где дул непрерывный ветер, этот одинокий стон, непрекращающееся дуновение ветра с ледников к востоку и западу отсюда, на них нахлынули воспоминания. Долину ведь и назвали в честь этого ветра.

Кэтти-бри внезапно захотелось сказать Дриззту что-нибудь проникновенное и значимое, и ему хотелось того же самого. Но ни один из них не смог подобрать слова. Простой вид Долины переполнял их чувствами.

“Поехали” — наконец сказал Дриззт. Дроу оглянулся через плечо и увидел шесть приближающих повозок, входивших в караван, а затем он посмотрел вперед, на чудесную прекрасную пустошь, которою и представляла собой Долина Ледяного ветра. Гору Кельвина еще не было видно, они все еще были слишком далеко, но долго ждать не придется.

Внезапно дроу отчаянно захотелось увидеть эту гору снова! Сколько дней и часов он провел на ее склоне?

Сколько раз он сидел на голых камнях Горы Кельвина и смотрел на звезды и на огни костров, горевших в поселениях варваров?

Он, было, опять собрался приказать Кэтти-бри ехать дальше, но казалось, у девушки снова были те же мысли, что и у него, ведь она поскакала, прежде чем он смог заставить свою лошадь двигаться.

И тут кое-что еще внезапно пришло ему в голову, еще одно воспоминание о Долине Ледяного Ветра, предупреждение, исходившее от его опыта рэйнджера, долина — небезопасное место. Обогнув последний изгиб Мирового Хребта, они оказались в диких местах, где обитали тундровые йети и племена гоблинов. Он не хотел испортить Кэтти-бри радость момента, пока нет, но он надеялся, что их мысли совпадали и в этот раз.

Неосторожные люди долго не жили в суровой земле под названием Долина Ледяного Ветра.

Ни в этот день, ни в следующий они не столкнулись с неприятностями, и двинулись в путь задолго до рассвета, быстро продвигаясь вперед. Слякоть после весенней оттепели уже высохла, и они двигались по твердой и ровной земле, с легкостью поворачивая колеса.

Солнце встало прямо перед ними, жаля их глаза, особенно лиловые зрачки Дриззта, которые от рожденья предназначались для того, чтобы видеть во мгле Подземья. Даже после двух десятков лет, проведенных на поверхности, после шести лет плаваний по сияющим волнам Моря Мечей, чувствительные глаза Дриззта не смогли полностью приспособиться к свету на поверхности. Но боль ему не мешала, она доставляла ему удовольствие, и он с улыбкой встречал рассвет, свет напоминал ему как много он уже прошел.

Позже этим утром, когда солнце светило уже высоко в безоблачном небе на юго-востоке, а горизонт перед ними был чист и ясен, они увидели то, что по мнению Дриззта и было первым напоминанием о доме, вспышка, которую Дриззт счел отражением солнца от кристального снега, покрывавшего макушку Горы Кельвина.

Кэтти-бри была в этом не уверена. Гора Кельвина была невысока, а они были все еще в двух днях тяжелого пути от нее. Но она оставила свои сомнения при себе, надеясь, что дроу был прав. Ей хотелось попасть домой!

Как и Дриззту, поэтому они увеличили скорость, да настолько, что еще больше обогнали повозки. И, в конце концов, об их обязанностях им пришлось криком напоминать кучеру первой повозки, и они замедлились. Парочка обменялась понимающими улыбками.

“Скоро”, — пообещал Дриззт.

Но еще некоторое время они двигались быстро. Потом Дриззт стал тормозить лошадь принюхиваясь.

Большего предупрежденья Кэтти-бри и не было нужно. Она пустила лошадь рысью и осмотрела окрестности.

Все казалось Дриззту непримечательным. Земля вокруг была ровной серо-коричневой и непрерывной. Он не видел ничего необычного, не слышал ничего кроме стука копыт о землю и завывания ветра. Он не чувствовал ничего кроме обычного запаха переносимого по Долине летним ветром. Но от этого дроу не стало легче. Никаких признаков, но так и действовали монстры долины.

“Ты что-то чувствуешь?” — наконец прошептала Кэтти-бри.

Дриззт не прекращал осматривать все вокруг. Между ними и повозками было что-то около ста ярдов, и это расстояние быстро сокращалось. И все равно, глаза Дриззта ничего не улавливали, как и его острые уши, даже его обоняние. Но его шестое чувство воина его никогда не обманывало, что-то они с Кэтти-бри упустили, проехали мимо чего-то.

Дриззт вынул из мешочка ониксовую фигурку и мягко позвал Гвенвивар. Когда поднялся туман и, появились очертания пантеры, дроу знаком велел Кэтти-бри приготовить лук, чем она и занялась, затем она развернулась и поскакала к повозкам по правому краю дороги, Дриззт же двигался слева.

Девушка кивнула. Волоски на задней части ее шеи всколыхнулись, ее воинские инстинкты подсказывали ей быть начеку. Она легко держала стрелу и Тулмарил одной рукой, другой, направляя лошадь.

Гвенвивар появилась в тундре с распрямленными ушами, поняв, по тихому голосу Дриззта, да и благодаря своим потрясающим чувствам, что враги были рядом. Кошка посмотрела направо на Кэтти-бри, потом налево на Дриззта, и пошла за ними по середине, готовая броситься на помощь любому из них.

Заметив движения своих ведущих охранников и присутствие пантеры, ведущий кучер замедлил повозку, затем повелел остановиться всем. Дриззт поднял скимитр, показав, что тот поступил правильно, остановив всех.

В этот раз Кэтти-бри первой заметила врага, далеко справа. Оно торчало из норы, глубоко в почве, заметна была лишь макушка его волосатой бурой головы. Тундровый йети — самый жестокий охотник Долины Ледяного Ветра. Бурые летом, белоснежные зимой — тундровые йети были известными мастерами маскировки. Подумав об этом, Кэтти-бри кивнула, по достоинству оценив их умение. Она и Дриззт, далеко не новички, проскакали мимо, не заметив опасности. Такой и была Долина Ледяного Ветра, быстро напомнила себе девушка, беспощадной и не прощающей ни малейшей ошибки.

Но на этот раз ошибся йети, уверенно решила Кэтти-бри, поднимая лук. С него слетела стрела и попала прямо в затылок ничего не подозревавшей твари. Она шатнулась вперед, яростно отскочила назад и замертво свалилась в свою нору.

Не прошло и секунды, как сама земля, казалось, взорвалась от резких движений полдюжины йети, повыскакивавших из похожих котлованов. Они были сильными, волосатыми тварями, напоминали человека, скрещенного с медведем, и, судя по повадкам варваров Долины Ледяного Ветра, оно так и было!

Сзади, за Дриззтом и Кэтти-бри, прямо между двигавшейся по краям парочки Гвенвивар на полной скорости набросилась на одну из тварей. Она сбросила ее обратно в нору, по инерции отправившись за той.

Йети сжало пантеру изо всех сил, рассчитывая раздавить кошку, но мощные задние лапы Гвенвивар отбрыкивались от твари, сдерживая ее.

В это же время, Дриззт пустил лошадь в галоп, кружа вокруг крутящегося йети, и нанес ему два удара скимитрами, держась в седле с помощью своих сильных ног.

Окровавленная тварь упала, рыча и негодующе воя, и Дриззт, набросившийся на второго йети, больше не обращал на него внимания. Второй йети был готов к атаке, хуже того, к атаке на лошади. Йети были известны способностью остановить коня на полном скаку, сломав ему шею.

Дриззт не мог так рисковать. Он повернул лошадь налево от йети, затем перекинул ногу через седло, спрыгнул, и перешел на бег, разогнавшись при помощи волшебных налодыжников всего за несколько быстрых шагов.

Диким, смертоносным расплывчатым движением он пронесся мимо йети, нанося тому серьезные раны, до тех пор, пока он не был слишком далеко, для того чтобы наносить удары. Дриззт не перестал бежать, зная, что йети, далеко не добит и бросится в погоню. Когда он был на достаточном расстоянии от твари, он развернулся, намериваясь сделать еще один быстрый заход.

Тогда Кэтти-бри тоже пустила лошадь в полный галоп и, ровно держась с помощью ног, наклонилась низко к седлу, нацелившись на ближайшую тварь.

Она выстрелила и, промахнулась, но через мгновенье другая стрела была наготове, и она снова выстрелила, попав йети в бедро.

Тварь ударила по стреле и закружилась, получив еще одну стрелу, а потом еще одну, попавшую ей в грудь, когда она повернулась лицом к приближающейся женщине. Но она все еще упрямо стояла перед несущейся к ней Кэтти-бри. Приготовившись импровизировать, Кэтти-бри прицепила Тулмарил к седлу и молниеносным движением вытащила Кхазид’хеа, свой сказочный меч.

Девушка пронеслась мимо, нанеся сильный удар по нисходящей дуге, острый конец Кхазид’хеа прошел сквозь череп умирающей твари, довершая беспощадное дело. Чудовище свалилось на землю, а его мозги вытекали из черепа на бурую равнину.

Кэтти-бри проскакала мимо умирающего созданья, убрала меч и выпустила из Тулмарила пятую стрелу, на этот раз, попав в плечо, следующей ближайшей твари, ее рука безжизненно упала. За раненным йети Кэтти-бри увидела последнего из них, который был ближе всех к передним повозкам. Она так же заметила, как вдали скачут остальные охранники каравана, около десятка крепких бойцов, стремящихся вступить в бой.

“Этот бой наш”, — тихо и решительно произнесла женщина и по мере приближения к раненному йети, она повесила Тулмарил на седло и снова вытащила Кхазид’хеа.

Все еще внутри тесной норы, Гвенвивар обнаружила, что ее сильные лапы обеспечивали ей преимущество. Йети попытался укусить ее, но гибкая шея пантеры двигалась слишком быстро для этого. Гвенвивар пробралась под подбородок йети, и ее челюсти сомкнулись на волосатой шее. Она продолжала брыкаться лапами, и держала под контролем значительные силы йети, в то время как ее смертоносные челюсти крепко сомкнулись, душа тварь.

Пантера выбралась из норы, сразу же как йети прекратил сопротивляться. Гвенвивар посмотрела налево и направо, на Дриззта и на Кэтти-бри. Она зарычала и бросилась вправо, где, как ей казалось ситуация была опаснее.

Дриззт несся на раненного им йети, но вдруг резко затормозил, заставив уже подготовившегося к атаке йети выкинуть вперед руки. Тот слишком сильно наклонился. Скимитры дроу наносили удары быстро и сильно, вонзаясь в руки йети, отрубая пальцы животного.

Йети взвыл и потянул руки к себе. Дриззт, двигавшийся невероятно быстро, опередил их, вонзив Твинкл в верхнюю конечность йети, а вторым клинком он нанес твари удар снизу, в талию. Затем Дриззт ловко сместился в сторону, отодвинувшись на безопасное расстояние до того, как зверь смог ответить.

В отношении сражений, йети были отнюдь не глупы, и этот понял, что проигрывает. Он повернулся, намереваясь спастись бегством, и побежал длинными и быстрыми шагами, в скорости он превосходил почти любого человека или любого эльфа.

Но на Дриззте были зачарованные налодыжники, и он легко нагнал зверя. Сначала он был позади, затем сбоку от него, нанося удар за ударом, превращая грязную волосатую шкуру в ярко красную от растекающейся крови. Рэйнджер знал правду о тундровых йети, знал, что они не просто охотники на животных. Они были злобными монстрами, убивавшими не только ради пропитания, но и ради развлечения.

Поэтому он продолжал гнаться за ним, он не позволит твари уйти, с легкостью уклоняясь от хилых попыток зверя ударить его, он сам, не переставая, наносил ему зверские удары. Наконец йети остановилось и повернулось для последнего отчаянного броска.

Дриззт, тоже бросился на зверя, разведя скимитры, попав одним в горло йети, а другим в брюхо.

Ловкий дроу выскочил с другой стороны, проскочив прямо под вытянутой рукой споткнувшегося йети. Он затормозил и сильно ударил йети клинками по спине, но животное и так уже падало, оно больше не могло сражаться, и плюхнулось прямо в грязь.

Теперь Кэтти-бри бежала на перегонки с последним невредимым йети к тому, которого она ранила в руку.

Забег выиграла Кэтти-бри и нанесла сильный удар, когда йети потянулся к ней своей не раненной рукой. Кхазид’хеа, острейший Кхазид’хеа, чисто срезал эту руку, отделив ее от плеча.

Йети пустился в дикий пляс, стал беспорядочно биться в агонии и плюхнулся на землю. Густой струей из него вытекала кровь.

Кэтти-бри бросилась от него в сторону, не желая попасть под горячую руку, и понимая, что бой еще не окончен. Она повернулась как раз вовремя для того, чтобы встретить стремительную атаку последнего йети, она вытянула меч и приготовилась.

Зверь с широко разведенными лапами налетел прямо на него.

Кхазид’хеа прошил его грудь насквозь, но его сильные руки все равно схватили Кэтти-бри за плечи, а инерция его тела отбросила ее назад.

Когда Кэтти-бри падала, она внезапно поняла, что ей грозит быть погребенной под тушей йети весом в пятьсот футов. Но затем внезапно, пока она все еще падала, йети исчез, просто исчез, перенаправленный влетевшей в него Гвенвивар.

Кэтти-бри сильно ударилась о землю, но ей удалось сделать кувырок, поглотивший часть удара, затем она поднялась на ноги.

Но бой уже закончился, челюсти Гвенвивар сжимали горло уже мертвого йети.

Кэтти-бри перевела взгляд с кошки на полные неподдельного изумления лица остальных стражников каравана.

Шесть тундровых йети, убитых всего лишь за несколько минут.

Кэтти-бри не смогла сдержать улыбки, как и присоединившийся к ней Дриззт, в то время как остальные люди разворачивали лошадей, качавших он неверия головами.

По словам Кэддерли в первую очередь их взяли в караван благодаря репутации Дриззта, как бойца, и теперь, как поняли друзья, эта репутация широко распространиться среди торговцев Лускана. Она распространится широко, вместе с полним принятием самого необычного из дроу эльфов.

* * * * *

Вскоре после этого друзья снова сидели в седлах и вели караван.

“У меня три”, — небрежно заметила Кэтти-бри.

Лиловые глаза Дриззта сузились, когда он посмотрел на нее. Он понял, что это за игра, он часто играл в нее с Вулфгаром, а еще чаще с Бруенором во времена их похождений.

“Два с половиной”, — поправил Дриззт, вспомнив, что пантера тоже поучаствовала в убийстве последнего монстра.

Кэтти-бри быстро произвела в уме расчеты и решила согласиться с доводами дроу, хотя и полагала, что последний йети был мертв до того, как Гвенвивар добралась до него. “Два с половиной”, — ответила она, “но у тебя самого всего лишь два!”

Дриззту не удалось сдержать улыбку.

“А у кошки так вообще полтора!” — добавила Кэтти-бри, надменно щелкнув пальцами.

Гвенвивар, бежавшая рядом, сбоку от лошадей, издала рык, и Кэтти-бри вместе с Дриззтом рассмеялись, поняв, что разумная пантера понимала каждое их слово.

Караван продолжил свой путь в Долину Ледяного Ветра без дальнейших происшествий и раньше срока появился в Брин Шандере, основном рынке долине и самом большом из десяти городов, в честь которых и была названа эта часть долины. Брин Шандер был построен на невысоких холмах, его защищали стены, построенные в форме круга. Он находился точно в центре треугольника, образованного тремя озерами Маэр Дуалдона, Лак Диннешера, и Редуотерс. Брин Шандер был единственным городом не имевшим рыболовецкого флота, но тем не менее он являлся столпом экономики Десяти Городов, он бурно развивался и в нем жили ремесленники и торговцы, плюс он являлся политическим центром региона.

Дриззта там встретили не особенно дружелюбно, даже после того, как он официально представился стражам, и один из них признался, что еще мальчиком видел дроу эльфа. А вот Кэтти-бри хорошо встретили, особенно хорошо, отчасти потому, что ее отец вернулся в долину, и все жители города с нетерпением ждали, когда из шахт дварфов потечет поток ценных металлов.

Так как его обязанности перед караваном были исчерпаны, Дриззт даже не собирался входить в Брин Шандер. Вместо этого он хотел свернуть прямо на север и отправиться в долину дварфов. Но прежде чем они успели завершить дела с руководителями каравана внутри ворот города, путникам сообщили, что Кассиус советник Брин Шандера попросил о встрече с Кэтти-бри.

И хотя после долгой дороги она устала и была вся в грязи, а больше всего ей хотелось плюхнуться в удобную кровать, она не смогла отказаться, но настояла, чтобы Дриззт сопровождал ее.

* * * * *

“Все прошло хорошо”, — заметила женщина позднее, когда она с Дриззтом покидала особняк советника.

Дриззт согласился с ней. Все и в самом деле прошло лучше, чем ожидал Дриззт, потому что Кассиус хорошо помнил Дриззта До’Урдена, и встретил дроу неожиданной улыбкой. Да и сейчас, Дриззт открыто шел по улицам Брин Шандера, чувствуя на себе множество любопытных взглядов, но никакой открытой враждебности. Многие, в особенности дети, показывали на него пальцами и шептали, и Дриззт своим острым слухом не раз улавливал как такие слова как, “рэйнджер”, “воин” произносились с должным уважением.

Хорошо было быть дома, так хорошо, что Дриззт почти забыл об отчаянных поисках, приведших его сюда. И хотя бы на короткое время дроу мог забыть об Эррту и об осколке кристалла.

Они еще не успели дойти до ворот, когда, выкрикивая их имена, к ним подбежал еще один житель Брин Шандера.

“Реджис!” — вскрикнула Кэтти-бри, когда она повернулась и увидела хафлинга ростом три с половиной фута. Его бурые волосы колыхались, как и его круглый животик, по мере того как он, пыхтя, передвигался.

“Уходите, даже не навестив меня!” — кричал хафлинг, наконец, догнавший парочку. Потерявшая дар речи Кэтти-бри тут же сгребла его в крепкие объятия. “Никаких ‘рады тебя видеть’ старому другу?” — спросил Реджис, опустившись на ноги.

“Мы думали, ты с Бруенором”, — честно объяснил Дриззт, и Реджис не стал обижаться, потому что оправдание было простым и логичным. Конечно же, Дриззт и Кэтти-бри отправились бы прямо к нему, знай они, что хафлинг в Брин Шандере.

“Часть времени я провожу в шахтах, часть в городе”, — объяснил Реджис. “Кому-то же надо работать послом твоего грубого отца у торговцев!”

Кэтти-бри снова обняла его.

“Мы поужинали с Кассиусом”, — объяснил Дриззт. “Кажется, в Десяти Городах мало что изменилось”.

“За исключением большинства людей. Ты знаешь, как живет долина. Большинство либо не остаются здесь надолго, либо долго не живут”.

“Но Кассиус все еще заправляет в Брин Шандере” — заметил Дриззт.

“А Дженсин Брент все еще говорит за Каэр-Диневал”, — со счастливым видом доложил Реджис. Эта новость обрадовала путников, ведь Дженсин Брент входи в число героев битвы за Долину Ледяного Ветра против Акара Кессела и осколка кристалла. И он входил в число самых разумных политиков, которых когда-либо встречал каждый из них.

“Хорошее с плохим”, — продолжил Реджис, “ведь Кемп все еще остается главой Таргоса”.

“Старый непробиваемый орк”, — тихо ответила Кэтти-бри.

“Не пробиваемей, чем когда-либо”, — сказал Реджис. “А еще вернулся Берктгар”.

Дриззт и Кэтти-бри кивнули. Они уже слышали слухи.

“Он что-то мутит с Ревджаком и племенем Лося”, — объяснил хафлинг. “Они редко с нами связываются”.

По его тону, парочка друзей поняла, что в этой истории кроется большее.

“Бруенор нанес визит Ревджаку”, — признался Реджис. “Все прошло не очень”.

Дриззт знал Ревджака, понимал душу мудрого человека. Но он знал и Берктгара и дроу не долго гадал, откуда взялись проблемы.

“Берктгар так на самом деле и не простил Бруенора”, — сказал Реджис.

“Неужели снова молот”, — сказала раздраженная Кэтти-бри.

Реджис не мог больше ничего объяснить, но тогда и там Дриззт решил сам нанести визит варварам. Берктгар был сильным и благородным воином, но иногда он был слишком упрям, и дроу подозревал, что его старому другу Ревджаку может понадобиться поддержка.

Но этим он займется в другой раз. Дриззт и Кэтти-бри переночевали в доме Реджиса в Брин Шандере, а на следующий день ни свет, ни заря в быстром темпе отправились на север к шахтам дварфов.

Они добрались туда до полудня, и, когда они спустились в низину, взволнованная Кэтти-бри, которая выросла в этом самом месте, повела отряд вместо Реджиса. В знакомой обстановке девушке был не нужен проводник. Она направилась прямо к общему входу в комплекс дварфов и без колебаний вошла туда, так легко нагнувшись перед низким проходом, что казалось, она никогда не покидала этих мест.

Она уверенно бежала по тускло освещенным коридорам, останавливаясь ненадолго каждый раз, когда она встречала дварфа — лица представителей бородатого народа неизбежно начинали сиять, когда они понимали, что Дриззт и Кэтти-бри вернулись. Беседы были вежливыми, но короткими — пожелания доброго здоровья и вопрос Кэтти-бри о том, где они с Дриззтом могут найти Бруенора.

Наконец они добрались до комнаты, где, судя по ответам, работал Бруенор. Они слышали, как внутри звенел молот; дварф что-то ковал — редкий, за последние десять лет, прошедших со времени создания Эйджис-фэнга, случай.

Кэтти-бри распахнула дверь. Бруенор стоял к ней спиной, но она узнала его, узнала по его крепким плечам, дико-рыжим волосам и по шлему, с одним отломанным рогом. За звуками своего молота и рычащего рядом с ним огня, он не услышал, как они вошли.

Троица подошла к ничего не подозревающему дварфу и Кэтти-бри похлопала его по плечу. Он наполовину повернулся, почти не глядя на нее.

“Проваливай!” — прорычал дварф. “Не видишь, я чиню …”

Бруенор проглотил остальные слова. Он долго смотрел прямо вперед, как будто боялся посмотреть, боялся, что мимолетный взгляд обманул его.

Затем краснобородый дварф все же повернулся, и чуть не упал в обморок, когда снова увидел дочь и лучшего друга, вернувшихся к нему после шести долгих лет. Он уронил молот прямо на ногу, но, казалось, он этого даже не заметил, когда сделал шаг вперед и заключил обоих, Дриззта и Кэтти-бри, в такое крепкое объятие, что им казалось, сильный дварф наверняка сломает им спины.

Постепенно Бруенор позволил Дриззту выскользнуть из объятия, и он сжал Кэтти-бри еще крепче, бормоча, “девочка моя”, раз за разом.

Дриззт воспользовался возможностью и вызвал Гвенвивар из ее астрального дома, и как только дварф, наконец, оторвался от Кэтти-бри, пантера запрыгнула на него, распластала его ничком и победно встала сверху.

“Сними с меня чертову кошку!” — прорычал Бруенор, на что Гвенвивар небрежно лизнула его в лицо.

“Ах ты, дурная кошка”, — пожаловался дварф, но в его голосе не было злости. Как он мог злиться, когда вернулись двое, нет трое его друзей?

И как бы этот гнев смог, если он вообще был, продержаться при взорвавшихся смехом Дриззте, Кэтти-бри и Реджисе. Побежденный Бруенор посмотрел на кошку, и ему казалось, что она улыбается.

Остаток дня и глубоко за полночь пятеро друзей провели, обмениваясь историями. Бруенору и Реджису было мало что сказать, кроме быстрого пересказа того, как они решили оставить Мифрил Холл в руках Гандалуга, а самим вернуться в Долину Ледяного Ветра.

Бруенор не мог полностью объяснить этот выбор — его выбор, потому что Реджис просто следовал за ним — а вот Дриззт мог. Когда скорбь Бруенора от потери Вулфгара и восторг от победы над темными эльфами рассеялись, Бруенор стал так же неутомим, как и Дриззт с Кэтти-бри. Краснобородый дварф был стар, ему было больше двухсот лет, но не слишком стар по стандартам дварфов. Он не был готов поселиться в одном месте и жить долго и счастливо. А когда Гандалуг вернулся в Мифрил Холл, Бруенор хотя бы раз смог забыть об ответственности, и поразмыслить над собственными чувствами.

А вот у Дриззта и Кэтти-бри было что порассказать, они подробно пересказывали байки о своей, вместе с капитаном Дюдермонтом, охоте на пиратов вдоль Побережья Мечей. Бруенор тоже плавал с ним, а вот Реджис не знал его.

И как же много баек они могли рассказать! Битва за битвой, захватывающие погони, музыка, попытки Кэтти-бри распознать вражеское знамя со своего высокого места. Но, когда они добрались до событий нескольких последних недель, Дриззт внезапно прекратил рассказывать.

“Так оно и продолжалось”, — сказал дроу. “Но даже такие приключения могут перестать доставлять удовольствие. Мы оба поняли, что настала пора вернуться домой и найти вас двоих”.

“А как вы узнали, где нас искать?” — спросил Бруенор.

Дриззт запнулся лишь на мгновенье. “Как же, мы именно так и поняли, что пора домой”, — солгал он. “В Лускане мы услышали, что какие-то дварфы, возвращавшиеся в Долину Ледяного Ветра, прошли через город. Ходили слухи, что среди них был Бруенор Бэттлхаммер”.

Бруенор кивнул, хотя и знал, что его друг не говорит ему правду, или, по крайней мере, не всю правду. Отряд Бруенора намеренно обошел Лускан, и хотя наверняка люди там знали о передвижении дварфов, они не “проходили через город”, как только что заявил Дриззт. Но краснобородый дварф ничего не сказал, потому что верил, что когда понадобиться, Дриззт расскажет ему все.

Он подозревал, что у его друзей был важный секрет, и дварф считал, что знал, что это за тайна. Как иронично, подумал про себя Бруенор, у дварфа зять — дроу эльф!

На какое-то время компания замолчала, все байки Дриззт и Кэтти-бри уже рассказали, по крайне мере те, которые они собирались рассказать во время этих посиделок. Реджис вышел в зал и вернулся с сообщением о том, что солнце было высоко в восточном небе.

“Хорошая еда и теплые кровати!” — объявил Бруенор, и они пошли отдыхать, Дриззт отпустил Гвенвивар, пообещав вызвать ее, когда та отдохнет.

Немного выспавшись, они снова собрались вместе, болтали и улыбались, все, кроме Реджиса, для которого сон меньше десяти часов был слишком коротким. Дриззт и Кэтти-бри не рассказали ничего нового о последних нескольких неделях своих приключений, но вообще-то Бруенор и не пытался надавить на них, продолжая верить в своего дорогого друга и дочь.

И, хотя бы на этот короткий миг, мир казался светлыми и беззаботным.

Глава 21 Когда-либо

Дриззт, скрестив руки за головой и закрыв глаза, откинул спину на гладкую наклонную часть валуна, наслаждаясь необычно теплым деньком, ведь так жарко в Долине Ледяного Ветра бывает не часто, даже летом.

И хотя он был далеко от входа в пещеры дварфов, Дриззт не боялся своей расслабленности, ведь рядом распласталась Гвенвивар, а она-то всегда была начеку. Дроу уже начал засыпать, когда пантера тихо рыкнула, распрямив уши.

Дриззт поднялся, но потом Гвенвивар успокоилась, даже лениво перекувырнулась, и он понял, что кто бы к ним не приближался, угрозы, тот не представлял. Мгновенья спустя Кэтти-бри прошла по изгибу тропинки и присоединилась к друзьям. Дриззт был рад ее видеть — он всегда был рад ее видеть — но затем он заметил нотки беспокойства на ее лице.

Она подошла прямо к нему и села, прислонившись к валуну, сбоку от темного эльфа. “Я думаю, мы должны сказать им”, — не медля, произнесла она, развеивая всякую неопределенность.

Дриззт в точности понял, о чем она. Когда они пересказывали свои приключения Бруенору, Дриззт, и только Дриззт, сфабриковал окончание их баек, а Кэтти-бри видимо промолчала. Ей было не по себе оттого, что они солгали ее отцу. Дриззту тоже, но дроу был не уверен в том, что знает, как и что рассказать Бруенору, чтобы объяснить события, приведшие их в Долину Ледяного Ветра. Ему не хотелось вводить в их отношения ненужную напряженность, ведь насколько он знал, могли пройти годы, даже десятилетья, прежде чем Эррту найдет их.

“В последствии”, — ответил Кэтти-бри Дриззт.

“Почему ты хочешь подождать?” — спросила женщина.

Дриззт задумался — хороший вопрос. “Нам нужно больше информации”, — после паузы объяснил он. “Мы точно не знаем, собирается ли Эррту прийти в долину, и не имеем никакого представления о том, когда это может произойти. Демоны измеряют время иначе, чем мы; для представителя расы, к которой принадлежит Эррту, год, даже век — не такой уж и большой срок. И на этот раз, я не вижу причин беспокоить Бруенора и Реджиса”.

Кэтти-бри некоторое время обдумывала это. “А как ты собираешься получить больше информации?” — спросила она.

“Стампет Рэкингкло”, — ответил Дриззт.

“Но ведь ты едва ее знаешь”.

“Я узнаю ее лучше. Мне известно о ней вполне достаточно — о ее подвигах в Долине Хранителя и Мензоберранзане во время вторжения армии темных эльфов — чтобы доверять ее мудрости и силе”.

Кэтти-бри кивнула, все, судя потому, что она слышала о Стампет Рэкингкло, жрица была наилучшим выбором. Но Кэтти-бри беспокоило нечто другое, то, на что намекнул Дриззт. Она глубоко вздохнула и сказала Дриззту то, что было у нее на уме.

“Мы никак не можем знать, сколько времени это продлится”, — признался дроу рэйнджер.

“Так что, мы станем охранниками на год”, — довольно остро спросила Кэтти-бри. “Или на сто лет?” Она тут же пожалела об этих словах, как только увидела печальный вид, в который они вогнали Дриззта. Конечно, Кэтти-бри будет тяжело, сидеть в засаде, когда мимо протекают месяца, и ждать демона, который вообще может не появиться. Но насколько тяжелее будет Дриззту! Ведь Дриззт не просто ждал Эррту, он ждал своего отца, отца, которого непрерывно мучили, и каждый прошедший день, означал, что Закнафейн остается в злобных когтях Эррту еще на один день.

Женщина опустила голову. “Прости”, — сказала она. “Мне следовало подумать о твоем отце”.

Дриззт положил ей руку на плечо. “Не бойся”, — ответил он. “Я постоянно думаю о нем”.

Кэтти-бри подняла свои глубокие голубые глаза, что бы посмотреть прямо в лиловые зрачки Дриззта. “Мы отобьем его”, — грозно пообещала она, “и заставим Эррту заплатить за всю ту боль, что он причинил твоему отцу”.

“Я знаю”, — сказал Дриззт, кивнув. “Но, нет нужды бить тревогу прямо сейчас. У Бруенора и Реджиса хватает забот с подготовкой к надвигающейся зиме”.

Кэтти-бри согласилась с ним и откинулась на теплый камень. Они будут ждать столько, сколько понадобиться, а потом пусть боится Эррту!

Таким образом, друзья втянулись в рутину повседневных дел в Долине Ледяного Ветра, и несколько следующих недель проработали вместе с дварфами. Дриззт нашел пещеру, в которой он сделал себе внешний лагерь для своих многочисленных вылазок в открытую тундру, много времени там проводила и Кэтти-бри, рядом с другом, молча, поддерживая его.

Они почти не говорили об Эррту и осколке кристалла, а Дриззт все еще не обращался к Стампет, но дроу думал о демоне, а если точнее о пленнике демона, он думал о нем почти постоянно.

Медленно закипая от злости.

* * * * *

“Когда я зову тебя, ты должен приходить быстрее!” — ворчал маг, нервно меряя комнату шагами. Он едва ли казался внушительным двенадцатифутовому глабрецу. У демона было четыре руки, две из которых заканчивались мощными кулаками, а остальные две клешнями, способными разрезать человека напополам.

“Мои друзья, они не станут терпеть задержки”, — продолжил маг. Глабрецу Бизматек сложил свои собачьи губы в хитрую улыбку. Этот маг, Доузмен из Сандабара, был в полном смятении, он усиленно пытался выиграть дурацкое соревнование у других членов своей гильдии. Быть может, готовя круг, он допустил ошибку …

“Разве я многого прошу?” — вопил Доузмен. “Конечно же, нет! Всего лишь ответы на несущественные вопросы, а в обмен я даю немало”.

“А я и не жалуюсь”, — ответил Бизматек. Пока демон говорил, он внимательно изучил круг силы, единственную вещь, сдерживавшую ярость глабрецу. И если Доузмен подготовил его неправильно, Бизматек сожрет его.

“Но ответы ты мне тоже не даешь!” — выл Доузмен. “Теперь, я спрошу еще раз, и у тебя будет три часа, только три часа, на то чтобы найти ответы и вернуться”.

Бизматек отчетливо слышал слова, и обдумал их смысл в новом, уважительном свете, потому что к тому времени демон понял, что круг был начерчен идеально. Выхода не было.

Доузмен начал четко повторять свои семь вопросов, семь не имеющих важности, неясных вопросов, абсолютно бесполезных, кроме того, что поиск ответов на них и был соревнованием, начатым гильдией магов. В голосе Доузмена слышалась срочность, он знал, что, по крайней мере, трое из его коллег, уже нашли ответы на некоторые вопросы.

Но Бизматек не слушал его, он пытался вспомнить что-то, что он слышал в Абиссе, предложение куда более могущественного, чем он, танар’ри. Глабрецу снова взглянул на идеально начерченный круг и полный сомнений нахмурился, и все же, Эррту сказал, что сила вызвавшего или безукоризненность магически сковывавшего демонов круга значения не имели.

“Погоди!” — проревел Бизматек, и Доузмен, несмотря на всю свою самоуверенность и весь свой гнев, отступил и замолчал.

“Что бы найти нужные тебе ответы, потребуется много часов”, — объяснил демон.

“У меня нет множества часов!” — парировал Доузмен, потихоньку возвращавший себе хладнокровие и приходивший в ярость.

“Тогда у меня для тебя есть один ответ”, — ответил глабрецу, хитро и злобно оскалившись.

“Но ты только что сказал …”

“Я не знаю ответов на твои вопросы”, — быстро объяснил Бизматек. “Но я знаю того, кто знает, это бэйлор”.

Доузмен побледнел при упоминании великого чудовища. Сам он был волшебником неслабым, довольно опытным в вызывании, и уверенным в собственном магическом круге. Но бэйлор! Доузмен никогда не пытался вызвать такую тварь. Бэйлоры, а по всем подсчетам их было десятка два, не больше, были танар’ри высшего уровня, самым страшным из всех ужасов Абисса.

“Ты что, боишься бэйлора?” — поддразнил его Бизматек.

Доузмен выпрямился, вспомнив, что перед лицом демона, нужно демонстрировать уверенность. Слабость отношения порождает слабость сдерживания, это кредо вызывателей. “Я ничего не боюсь!” — объявил маг.

“Тогда получишь свои ответы у бэйлора!” — проревел Бизматек. “Зовут его Эррту”.

Доузмен отступил еще на шаг от чистой силы рева глабрецу. Затем маг заметно успокоился и стоял, не переводя взгляд. Глабрецу только что дал ему имя бэйлора, открыто и бесплатно. А имя танар’ри входило в число его ценнейших владений, ведь зная это имя, маг уровня Доузмена мог усилить сковывающее, при вызове демона, заклятье.

“Насколько сильно ты хочешь победить соперников?” — дразнил его Бизматек, хихикая на каждом слове. “Наверняка Эррту просветит тебя, относительно твоих вопросов”.

Доузмен подумал об этом еще мгновенье, потом он резко повернулся к Бизматеку. Он все еще сомневался по поводу перспективы вызова бэйлора, но приманка, первый приз соревнования, проводимого гильдией каждые два года, была слишком заманчива, чтобы проигнорировать. “Исчезни!” — приказал он. “Я больше не буду тратить силы на такого, как ты”.

Это обещание понравилось глабрецу. Он знал, что Доузмен говорил о трате сил именно в данный момент. Маг стал для глабрецу настоящей занозой. Но если слухи в отношении Эррту, витавшие по дымным слоям Абисса, не врали, то Доузмен вскоре удивится и ужаснется от ироничной правды своих слов.

* * * * *

Когда он вернулся в Абисс, и за ним закрылись межплановые врата, Бизматек понесся к зоне, где росли гигантские грибы, к логову могучего Эррту. Сначала бэйлор собрался убить демона, подумав, что глабрецу — захватчик, но когда Бизматек выложил новости, Эррту откинулся на свой гриб-трон, его оскал растянулся от рога до рога.

“Ты сказал дураку мое имя?” — спросил Эррту.

Бизматек колебался, но, казалось, в голосе Эррту не было злости, только сладостное предвкушение. “По тем указаниям, которые я слышал …” — осторожно начал глабрецу, но хриплый смех Эррту остановил его.

“Это хорошо”, — сказал бэйлор и Бизматек заметно расслабился.

“Но, Доузмен не слабый маг”, — предупредил Бизматек. “Его круг начерчен идеально”.

Эррту снова усмехнулся так, как будто это не имело особого значения. Бизматек уже было, собрался снова пояснить момент, решив, что бэйлор просто полагал, что он сможет найти лазейку, которую не смог найти глабрецу, но Эррту сделал движение первым, протянув ему небольшой черный контейнер.

“Идеальных кругов не бывает”, — загадочно и уверенно заметил бэйлор. “Теперь быстро иди сюда, у меня для тебя есть еще одно задание, ты будешь охранять самого ценного из моих пленников”. Эррту соскользнул с трона и двинулся прочь, но остановился, увидев, что глабрецу колеблется.

“Награда будут очень велика, мой генерал”, — пообещал Эррту. “В течение многих дней ты сможешь свободно бегать по Первичному Материальному Плану; сожрешь столько душ, сколько тебе захочется”.

От этого не мог отказаться ни один танар’ри.

Зов Доузмена пришел некоторое время спустя, хотя он и был, слаб, маг уже и так потратил много сил, на то, чтобы вызвать Бизматека, Эррту схватил свой ценный контейнер и быстро отозвался. Через межплановые врата он переместился в комнату Доузмена в Сандабаре, и, как и предупреждал Бизматек, внутри идеально вычерченного круга силы.

“Быстро закрой врата!” — крикнул бэйлор, его резкий громоподобный голос отражался от каменных стен комнаты. “За мной через них могут последовать баатезу! Ох, болван! Ты оторвал меня от моих воинов, и теперь за мной, через врата, последуют смертоносные твари! Что ты, глупый смертный, будешь делать, когда в ваш мир войдут пит фиенды?”

Как и любой мудрый волшебник на его месте, Доузмен уже нервно работал над закрытием врат. Пит фиенды! Больше одного? Никакой круг, никакой маг, не смог бы удержать бэйлора и еще парочку, или более, пит фиендов. Доузмен читал заклятья и вращал руки концентрическими кругами, бросая в воздух различные материальные компоненты.

Эррту продолжал играть роль яростного и напуганного, понаблюдав за волшебником, он посмотрел назад, как будто следя за вратами, через которые пришел сюда. Эррту было нужно, чтобы врата были закрыты, ведь скоро перестанет действовать любая магия, и если в этот момент врата все еще будут открыты, бэйлора, скорей всего перенесет обратно в Абисс.

Наконец дело было сделано, а Доузмен спокойно стоял, настолько спокойно, насколько маг мог выглядеть, глядя в полу обезьянье полу собачье лицо бэйлора!

“Я вызвал тебя, что бы задать простые-” — начал Доузмен.

“Молчать!” — рыкнул могучий Эррту. “Ты вызвал меня, потому что тебе повелели вызвать меня!”

Доузмен с любопытством посмотрел на тварь, затем на свой круг, свой идеальный круг. Он должен был в него верить, а слова бэйлора считать простым блефом.

“Сам молчи!” — крикнул в ответ Доузмен, и так как его круг был и в самом деле идеален, и потому что он вызвал танар’ри правильным образом, с использованием его настоящего имени, Эррту пришлось подчиниться.

Так что бэйлор молча достал черный контейнер, и поднял его так, что бы Доузмен мог его видеть.

“Что это?” — потребовал ответа маг.

“Твоя смерть”, — ответил Эррту, и он не лгал. Со злобным оскалом, бэйлор открыл контейнер, в котором оказался черный сияющий сапфир, размером с человеческий кулак, наследие Времен Бед. Внутри сапфира содержалась антимагическая энергия, ведь это был кусочек зоны, где магия мертва, такие места стали одним из самых важных пережитков тех времен, когда аватары богов ходили по Королевствам. Когда экранирующий контейнер был открыт, ментальные оковы, наложенные Доузменом на Эррту, исчезли, а круг мага, хотя его очертания и остались идеальны, больше не был для вызванного демона тюрьмой, он больше не сдерживал его, как и защитные заклятья, наложенные магом на самого себя.

Эррту тоже не мог использовать заклятья в присутствии камня мертвой магии, но могущественный танар’ри, представлявший из себя тысячу фунтов мускулов, предназначенных нести разрушения, едва ли нуждался в ней.

* * * * *

Друзья Доузмена по гильдии магов вошли в его частные покои позже тем же вечером, боясь за своего собрата по гильдии. Они нашли ботинок, только один и пятно крови.

Эррту, убравший сапфир в контейнер, который мог экранировать даже такую опасную энергию, как антимагия, к тому времени был далеко, далеко, и летел на Северо-запад в Долину Ледяного Ветра, где ждал Креншинибон, артефакт, который Эррту жаждал получить уже очень много веков.

Глава 22 Как в Старые Добрые Времена

Рэйнджер бежал, в его ушах постоянно гудел ветер. Теперь он в большей степени дул с севера, с ледников и огромных айсбергов Моря Движущегося Льда, когда сезон начал двигаться от лета, через короткую осень, к длительной и темной зиме.

Дриззт очень хорошо знал, как это отразится на тундре. Он прожил в Долине Ледяного ветра всего десять лет, но за это время он очень хорошо узнал эти земли и их особенности. По виду почвы он мог точно предсказать какое будет время года через десять дней. Сейчас почва снова отвердевала, хотя под ногами он чувствовал небольшое скольжение — едва заметный намек на то, что под сухой поверхностью была слякоть, последние остатки теплого лета.

Рэйнджер крепко закрепил на шее плащ, оберегавший его от холодного ветерка. И хотя он был так крепко закутан, что это несколько ограничивало свободу движений, а за непрекращающимся стоном ветра он мало что слышал, дроу был начеку, всегда начеку. Если животные, рискнувшие выйти на открытую равнину Долины Ледяного Ветра, были неосторожны, долго они не выживали. В нескольких местах Дриззт заметил следы тундровых йети. Он также заметил группу следов, находившихся рядом друг с другом, и двигавшихся бок о бок, так часто передвигаются банды гоблинов. Он легко читал эти следы, откуда они шли, и куда они направлялись, но он ушел с Горы Кельвина не для того чтобы сражаться. Сейчас он специально отметил их, чтобы избежать существ, оставивших их.

Вскоре Дриззт обнаружил те следы, которые он так желал найти, две пары следов от мягких ботинок, человеческих размеров, двигавшихся медленно, в манере охотника. Он отметил, что четче всего отпечатывался носок ноги. Варвары передвигались в манере с носка на пятку, в отличие от манеры ходить с пятки на носок, как это делали большинство народов Королевств. У рэйнджера больше не могло быть сомнений. Предыдущей ночью он приблизился к поселению варваров, намереваясь войти и поговорить с Ревджаком и Берктгаром. Но, тайно подслушивая в темноте, дроу узнал, что на следующий день Берктгар намеревался пойти на охоту вдвоем с сыном Ревджака.

Поначалу это встревожило Дриззта — неужели Берктгар хотел нанести косвенный удар по Ревджаку и убить парнишку?

Но Дриззт быстро отказался от этой глупой мысли; он знал Берктгара. Не смотря на все их различия, тот был человеком чести, и уж никак не убийцей. Скорей всего, понял Дриззт, Берктгар пытался завоевать доверие сына Ревджака, и тем самым укрепить основу своей власти в племени.

Всю ночь Дриззт в темноте, никем не замеченный, провел возле лагеря. Перед рассветом он осторожно ушел, а впоследствии сделал сильный круг далеко на север.

Сейчас он обнаружил следы двух, шедших бок о бок людей. Они опережали его на час, но двигались они как охотники, и Дриззт был уверен, что он нагонит их не больше чем через несколько минут.

Но через мгновенье он замедлил темп движения, когда обнаружил, что следы разделяются, те, что поменьше вели на запад, а большие продолжали двигаться прямо на север. Дриззт последовал за большими, решив, что это следы Берктгара, и несколько минут спустя он увидел огромного варвара, тот стоял на колеях по среди тундры и, прикрывая рукой глаза, всматривался на север и на запад.

Дриззт стал двигаться медленнее и осторожнее. Он вдруг обнаружил, что нервничает при виде внушительного человека. Дриззт и Берктгар не раз спорили в прошлом, особенно когда Дриззт работал в Сеттлстоуне, где правил Берктгар, связным Бруенора. В этот раз все будет по-другому, понял Дриззт. Теперь Берктгар был дома, и ему ничего не было нужно от Бруенора, а это делало варвара еще опаснее.

Но Дриззт должен был все выяснить. Это была главная причина, по которой он сошел с Горы Кельвина. Он двигался тихо, шаг за шагом, пока не оказался в нескольких ярдах от варвара, который все еще стоял на коленях и, судя по всему, и не подозревал о присутствии Дриззта.

“Приветствую тебя, Берктгар”, — сказал рэйнджер. Его, голос, раздавшийся внезапно, казалось, ни в малейшей степени не удивил варвара, и Дриззт решил, что Берктгар, чувствовавший себя в тундре, как дома, учуял его приближение.

Берктгар медленно встал и повернулся лицом к дроу

Дриззт посмотрел на запад, на видневшееся вдали тундры пятнышко. “Твой партнер по охоте?” — спросил он.

“Сын Ревджака, зовут Киерстаад”, — ответил Берктгар. “Превосходный юноша”.

“А что на счет самого Ревджака?” — спросил Дриззт.

Берктгар замолчал на мгновение, крепко сжав челюсти. “Ходили слухи, что ты вернулся в долину”, — сказал он.

“Ну и как, хорошо это с точки зрения Берктгара?”

“Нет”, — раздался простой ответ. “Тундра широка дроу. Достаточно широка, чтобы нам не пришлось больше встречаться”. Берктгар стал отворачиваться, как будто все необходимое было уже сказано, но Дриззт не собирался оставлять все так.

“С чего бы ты стал хотеть этого?” — невинно спросил Дриззт, пытаясь заставить Берктгара играть в открытую. Дриззт хотел знать, на сколько варвары обособлялись от дварфов и жителей Десяти Городов. Будут ли они незаметными партнерами, делящими тундру, или, как это было раньше, станут заклятыми врагами?

“Ревджак зовет меня другом”, — продолжил Дриззт. “Когда тогда, столько лет назад, я покидал долину, я называл Ревджака в числе тех, кого мне будет действительно не хватать”.

“Ревджак — старик”, — ровным голосом сказал Берктгар.

“Ревджак говорит от имени племени”.

“Нет!” — быстро и резко ответил Берктгар. Затем он быстро успокоился, и по его улыбке Дриззт понял, что это правда. “Ревджак, больше не говорит, от имени племени”, — продолжил Берктгар.

“Значит, Берктгар?” — спросил Дриззт.

Не переставая улыбаться, огромный варвар кивнул. “Я вернулся, чтобы увести свой народ”, — сказал он. “Увести подальше от ошибок Вулфгара и Ревджака, к обычаям, которым мы когда-то, когда были свободны, следовали, и отвечали лишь перед собой и перед нашим богом”.

Дриззт задумался над этим. Дроу понял, что гордый молодой воин обманывается, ведь те старые времена, о которых так благоговейно говорил Берктгар, были не такими замечательными и беззаботными, как полагал варвар. Те времена знали войны, в основном между племенами за еду, которой часто не хватало на всех. Варвары умирали от голода и холода и часто кончали жизнь в качестве обеда тундровых йети, или величавых белых медведей, которые тоже следовали за стадами оленей вдоль побережья Моря Движущегося Льда.

Дриззт понимал, что это та опасность, которую таила в себе ностальгия. Люди часто помнили о прошлом только хорошее, забывая о бедах.

“Значит, от имени племен говорит Берктгар”, — согласился Дриззт. “Он поведет их к упадку? К войне?”

“Война не всегда значит упадок”, — холодно сказал варвар. “И неужели ты так быстро забыл, что следование пути Вулфгара, привело нас к войне с твоим собственным народом?”

Дриззту нечего было ответить на это утверждение. Но это, конечно же, произошло не совсем так. Война с дроу была скорее стечением обстоятельств, чем результатом действий Вулфгара. Но все равно, в этих словах была правда, особенно с точки зрения напыщенного Берктгара.

“А до этого, путь Вулфгара привел нас к войне, чтобы помочь вернуть трон твоему неблагодарному другу”, — настаивал Берктгар.

Дриззт сурово посмотрел на Берктгара. И снова слова того были правдивы, хоть и высокопарны, и дроу понял, что не сможет дать действенного ответа, чтобы поколебать уверенность Берктгара.

Они оба заметили, что пятнышко в тундре росло, по мере того, как к ним приближался Киерстаад.

“Мы снова нашли для себя чистый воздух тундры”, — заявил Берктгар, до того, как парнишка подошел к ним. “Мы вернулись к прежнему образу жизни, к лучшему образу жизни, и он не позволяет нам водить дружбу водить дружбу с дроу эльфами”.

“Берктгар многое забывает”, — ответил Дриззт.

“Берктгар многое помнит”, — ответил огромный варвар и пошел прочь.

“Советую тебе считаться с тем добром, которое Вулфгар сделал для твоего народа”, — крикнул ему вслед Дриззт. “Возможно Сэттлстоун и не место для племени, но Долина Ледяного Ветра — суровый край, край, где для любого человека союзники — высшая ценность”.

Берктгар не остановился. Он подошел к Киерстааду и прошел прямо мимо юноши. Киерстаад обернулся и некоторое время смотрел на него, юноша быстро понял, что только что произошло. Затем Киерстаад повернулся к Дриззту и, узнав дроу, подбежал прямо к нему.

“Рад тебя видеть Киерстаад”, — сказал Дриззт. “За прошедшие годы ты возмужал”.

После этих слов Киерстаад немного выпрямился, возбужденный тем, что Дриззт До’Урден сделал ему комплимент. Когда Дриззт покинул Мифрил Холл, Киерстаад был всего лишь двенадцатилетним мальчишкой, поэтому он не был особенно хорошо знаком с дроу. Но он знал Дриззта, как легендарного воина. Однажды Дриззт и Кэтти-бри пришли в Хенгорот, медовый зал Сэттлстоуна, тогда Дриззт вскочил на стол и дал речь, призывавшую к укреплению союза между дварфами и варварами. Но по всем древним обычаям, о которых так часто говорил Берктгар, никого из дроу эльфов вообще бы не пустили в Хенгорот, и уж точно никому из них не выказывали бы уважения. Но в тот день, медовый зал продемонстрировал свое уважение к Дриззту До’Урдену, в знак признания его воинской доблести.

И еще Киерстаад не мог забыть истории о Дриззте, рассказанные его отцом. В одном особенно жестоком сражении с народом Десяти Городов нападавшие воины варваров потерпели сокрушительное поражение, и в немалой степени благодаря Дриззту До’Урдену. После той битвы, ряды варваров значительно поредели. А приближающаяся зима грозила выжившим множеством невзгод, особенно старшим и младшим, ведь просто не хватало охотников, чтобы прокормить всех.

Но когда кочевые варвары двинулись вслед за стаей на запад, вдоль тропинок находили свежие тела, аккуратно убитых и оставленных для племени оленей. И как решили Ревджак и большинство старейшин, это было дело рук Дриззта До’Урдена, дроу, который защищал Десять Городов от варваров. Ревджак никогда не забывал значение этого проявления доброты, как не забыли этого и многие из варваров старшего поколения.

“Я тоже рад тебя видеть”, — ответил Киерстаад. “Хорошо, что ты вернулся”.

“Не все разделяют эту точку зрения”, — заметил Дриззт.

Киерстаад лишь фыркнул и уклончиво пожал плечами. “Я уверен, что Бруенор снова рад видеть Дриззта До’Урдена”, — сказал он.

“И Кэтти-бри”, — добавил Дриззт. “Она ведь вернулась со мной”.

Юноша снова кивнул, и Дриззт заметил, что тот хотел сказать что-то более основательное, чем просто вести вежливую беседу. Но он все время оглядывался через плечо, на отдаляющегося Берктгара, своего вождя. Его лояльность явно металась.

Наконец, Киерстаад вздохнул и повернулся лицом к дроу, приняв решение в своей внутренней борьбе. “Многие помнят правду о Дриззте До’Урдене”, — сказал он.

“А о Бруеноре Бэттлхаммере?”

Киерстаад кивнул. “Берктгар сейчас вождь, по праву дела, но не все согласны с каждым его словом”.

“Тогда нам остается только надеяться, что он скоро вспомнит всю правду”, — ответил Дриззт.

Киерстаад снова бросил взгляд назад и увидел, что Берктгар остановился и машет ему рукой. Молодой варвар понял, чего от него ждут и, быстро кивнув Дриззту, и даже не сказав ни слова прощания, побежал к огромному человеку.

Дриззт долго размышлял над смыслом увиденного, юноша покорно подчинился воле Берктгара, хотя и не разделял многих взглядов своего вождя. Затем Дриззт поразмышлял над своими действиями. Он собирался вернуться в поселение, чтобы переговорить с Ревджаком, но теперь это казалось бесполезным и даже опасным делом.

Теперь за племя говорит Берктгар.

* * * * *

Пока Дриззт бежал на север Горы Кельвина, еще один путник пересекал тундру, направляясь к югу горы. Это Стампет Рэкингкло шла на свою прогулку, спина ее гнулась под весом тяжелого рюкзака, а глаза сконцентрировались на единственной цели — возвышающихся вершинах Мирового Хребта.

Креншинибон, висевший прикрепленный на поясе дварфа, был, тих и доволен. Артефакт вторгался в мысли Стампет каждую ночь. Его общение с дварфом было более тонким, чем обычно применял властный артефакт, ведь Креншинибон питал к ней здоровое уважение, и как к дварфу и как к жрице доброго бога. Постепенно, неделю за неделей, Креншинибон ослабил сопротивление Стампет, медленно убедил дварфа, что это не глупый и опасный путь, а скорее вызов, который нужно принять и победить.

Поэтому на предыдущий день Стампет отправилась в путь, решительно шагая на юг, с оружием в руках, готовая к встрече с любым монстром, готовая взобраться на любую гору.

Но к горам она пока не подошла, а была где-то на полпути от Редуотерс, самого южного из трех озер. Креншинибон собирался молчать. Артефакт прожил многие века, и несколько дней ничего для него не значили. Когда они доберутся до гор, до диких мест, артефакт найдет себе носителя получше.

Но тут, неожиданно, осколок кристалла почувствовал присутствие, сильное и знакомое.

Танар’ри.

Стампет перестала идти мгновение спустя, сморщив от любопытства лицо, когда она заметила предмет на своем поясе. Она почувствовала идущие от него вибрации, как будто он был живым. Когда она изучила предмет, она поняла, что эти вибрации — зов.

“Ну и что?” — спросила дварфа, сняв осколок кристалла. “Что ты задумал?”

Стампет все еще смотрела на осколок, когда из-за голубого тумана на далеком горизонте выскочил темный комок и теперь он быстро приближался на своих кожистых крыльях. Наконец, дварф пожала плечами. Ничего не поняв, она вернула осколок на место, а затем посмотрела вверх.

Слишком поздно.

Эррту налетел стремительно и неожиданно, сбив дварфа с ног, прежде чем та успела даже поднять оружие. Через несколько секунд Эррту держал в своих лапах Креншинибон — этого союза ждали они оба.

Стампет, оцепенев, лежала на земле, ее оружие было отброшено далеко за пределы ее досягаемости, она приподнялась на локтях и посмотрела на танар’ри. Она стала взывать к своему богу, но Эррту не стал терпеть этого. Он сильно ударил ее, отпросив на десяток футов, и приготовился нанести мучительный добивающий удар.

Его остановил Креншинибон. Артефакт не пренебрегал грубой силой, и дварфу он не сочувствовал. Но простое напоминание того, что таких врагов, как Стампет, можно было использовать в своих целях, заставило демона остановиться. Эррту ничего не знал о Бруеноре Бэттлхаммере и походе в Мифрил Холл, ничего не знал об отбытии клана из долины и уж тем более о его туда возвращении. Но демон знал о том, что Дриззт раньше был в союзе с дварфами Долины Ледяного ветра. И если Дриззт До’Урден был в долине или если он когда-нибудь туда вернется, он скорей всего снова сойдется с дварфами, которые разрабатывали шахты к югу от места под названием Гора Кельвина. А эта самка, очевидно, была членом клана.

Эррту встал прямо над ней, угрожая ей, не давая ей сконцентрироваться, чтобы прочесть заклятье, или даже достать оружие. Демон вытянул одну руку, на его втором пальце было кольцо, украшенное черно-фиолетовым камнем. Черные глаза Эррту вспыхнули яркими огнями, когда он начал читать заклятье на гуттуральном языке Абисса.

Камень вспыхнул фиолетовым светом, накрывшим Стампет.

Внезапно, ракурс, в котором она все видела, изменился. Она уже не смотрела вверх на демона, вместо этого она смотрела вниз на свое собственное тело! Она услышала гогот Эррту и почувствовала одобрение осколка кристалла, а затем беспомощно наблюдала за тем, как ее тело поднялось с земли и начало ходить вокруг, подбирая уроненные предметы.

Похожее на зомби, ходившее на прямых ногах, бездушное тело дварфа развернулось и отправилось на север.

А душа Стампет, слышавшая гоготанье, ощущавшая разумные волны, которые артефакт посылает Эррту, оставалась в плену черно-фиолетового камня.

* * * * *

Той же ночью Дриззт и Кэтти-бри сидели на склоне Бруенора с краснобородым дварфом и Реджисом, наслаждаясь светом звезд. Оба, дварф и хафлинг, ощущали волнение своих друзей, ощущали, что у Дриззта и Кэтти-бри был секрет.

Дроу и женщина не раз обменялись озабоченными взглядами.

“Ну”, — наконец сказал Бруенор, больше не способный выдерживать могильные взгляды.

Кэтти-бри ухмыльнулась, проницательные наблюдения ее отца сняли напряженность. Они с Дриззтом взяли этой ночью Бруенора и Реджиса сюда, чтобы обсудить вещи более серьезные, чем красота луны и звезд. После долгих обсуждений, дроу наконец-то согласился с аргументами Кэтти-бри, что нечестно держать их в неведении относительно истинных причин их возвращения в Долину Ледяного Ветра.

И так, Дриззт рассказал историю последних нескольких недель их пребывания на Морской Фее, о нападении на капитана Дюдермонта в Уотердипе и плавании на Кэрвич, о путешествии в Каррадун по воле заклятия Харкла Харпелла и о походе по ветрам с Кэддерли, который доставил их в Лускан. Он ничего не опустил, даже те отрывки пророчества слепой ведьмы, которые он помнил, и намеки на то, что в плену у Эррту, великого танар’ри, был его отец.

Кэтти-бри часто вставляла собственные соображения, в основном она заверяла отца в том, что большая часть причин, по которой они решили, что пора вернуться сюда, была в том, что это был дом, и потому что Бруенор был здесь, и потому что Реджис был здесь.

Когда Дриззт закончил, среди четырех друзей воцарилось молчание. Все взгляды были обращены на Бруенора, все ждали его ответа, как будто он должен был вынести всем приговор.

“Чертов эльф!” — наконец прорычал он. “Всегда тащишь за собой неприятности! Знаешь, с тобой жизнь становится интересной!”

После короткого, вымученного смеха, Дриззт, Кэтти-бри и Бруенор повернулись к Реджису, чтобы услышать его мнение о проблеме.

“Мне следует расширить круг друзей”, — заметил хафлинг, но, как и ярость Бруенора, отчаяние Реджиса было притворным.

В ночи рыкнула Гвенвивар.

Они снова были вместе, пятеро друзей, более чем готовые столкнуться с любыми напастями, более чем готовые к битве.

Но они не знали глубины ужаса, сеемого Эррту, и не знали, что демон уже держал в своих злобных лапах Креншинибон.

Глава 23 Кришал-Тирит

Тихий звук, клубок летящей темноты в темном ночном небе, демон несся на север, мимо трех озер, мимо Горы Кельвина, над открытой тундрой мимо поселения народа Берктгара. Эррту собирался отправиться на самый северный край тундры, чтобы основать там свою крепость, но когда он туда добрался, до края Моря Движущегося Льда, демон нашел более подходящее пустынное место. Эррту, создание из огненного Абисса, не особенно дружил со льдом и снегом, но структура из огромных айсбергов, торчащая в воде — горная цепь, окруженная защитным рвом, с ледяной водой — перед таким потенциалом он устоять не мог.

Танар’ри устремился к ней, над первым и самым широким куском открытой воды и приземлился на склоне видимой части ближайшего высокого айсберга. Он вглядывался в темноту, сначала обычным зрением, затем он позволил глазам перейти на тепловой спектр. Ему предсказуемо открылась холодная тьма и в обычном и в инфракрасном спектре, холодная и мертвая.

Демон начал было двигаться дальше, но почувствовал волю Креншинибона, просившего его посмотреть повнимательнее.

Эррту, не ожидавший ничего найти, не видел смысла в столь тщательном осмотре, но все же продолжил исследовать местность. И, к его удивлению, он и в самом деле увидел обрывки теплого воздуха, поднимавшиеся из пустоты сбоку от айсберга, находившегося примерно в ста ярдах от него. Но Эррту был слишком далеко, чтобы разобрать какие-либо четкие формы и великий танар’ри сделал короткий взмах своими кожистыми крыльями и вполовину сократил расстояние.

Но ему пришлось подобраться еще ближе, прежде чем он смог разобрать, что тепло исходило от группы теплокровных существ, крепко сгруппировавшихся в круг. Опытный путешественник по Долине Ледяного Ветра принял бы их за тюленей, или каких-нибудь других морских животных, но Эррту не был знаком с существами севера, и поэтому он приближался очень осторожно.

Это были гуманоиды, ростом с человека, с длинными руками и большими головами. Эррту решил, что они одеты в шкуры, пока не подобрался достаточно близко для того понять, что они вообще не были ни во что одеты, вместо этого у них были свои, естественные, толстые волосатые шкуры, покрытые тонким маслянистым блеском.

Зачатки твоей армии, вторглось в мысли бэйлора, это нетерпеливый Креншинибон снова начал свой поход за огромной властью.

Эррту остановился, и некоторое время обдумывал эту мысль. Демон не планировал собирать армию, только не здесь, в этом заброшенном диком месте. Он собирался лишь ненадолго задержаться в Долине Ледяного Ветра, только чтобы узнать, здесь ли Дриззт До’Урден, и может немного дольше, чтобы уничтожить дроу, если тот действительно был здесь. И когда с этим будет покончено, Эррту планировал перебраться из этой долины-пустоши в более гостеприимные, и куда гуще заселенные края.

Но указания Креншинибона не смягчались, и, через некоторое время, танар’ри начал видеть потенциальную выгоду, в том, чтобы пленить нескольких местных тварей. Возможно, будет мудро укрепить свое положение, несколькими легко расходуемыми солдатами.

Бэйлор зловеще усмехнулся и пробормотал несколько слов — заклятье, которое позволит ему общаться с тварями на их собственном гуттуральном, напоминавшем хрюканье, языке — если так вообще можно было назвать их фырканья и рыканья. Эррту еще раз воспользовался своими магическими способностями и исчез, появившись на склоне прямо позади и над импровизированным лагерем лохматых созданий. Теперь, бэйлор смог получше разглядеть зверюг, по его подсчетам их было что-то около двух дюжин. Их лохматый мех был белого цвета, а их головы были огромными, но, в сущности, у них не было заметно лба. Они были крепко сложены. Грубо толкаясь, каждый из них, очевидно, стремился пробиться ближе всех к центру скопления, где, как заметил Эррту, находилось самое теплое место.

Они твои! Объявил Креншинибон.

Эррту согласился. Он чувствовал силу осколка кристалла, который и в самом деле обладал все подавляющей силой. Бэйлор вскочил на склон горы, выпрямившись на все свои двенадцать футов и, мыча, обратился к лохматым гуманоидам на их языке, Эррту объявил себя их богом.

Лагерь превратился в хаос, повсюду стали носиться твари, врезаясь, друг в друга, падая друг на друга. Эррту спикировал вниз, приземлившись прямо посреди них, и они отодвинулись от высоченного демона, осторожно окружая того, а бэйлор вызвал круг из невысокого, медленно переливающегося пламени, ограждая то место, где он стоял.

Эррту высоко поднял свой молниевый меч, повелевая созданьям преклониться перед ним.

Вместо этого, лохматые твари вытолкнули вперед одного из своих, самого крупного в группе.

Эррту понял, что это вызов. Громадное волосатое созданье начало было угрожающе реветь, но слова застряли у него в глотке, когда еще одно оружие танар’ри — зловещий многоголовый кнут, резко хлыстнул и обхватил лодыжки твари. Равнодушный рывок могучего демона сбил созданье с ног, затем Эррту небрежно подтянул его к себе так, чтобы тот лежал, крича от агонии, в созданном демоном кольце огня.

Эррту не убил тварь. Через мгновение он круговым движеньем дернул кнут, и тварь вылетела из огня, хныкая, покатившись по льду.

“Эррту!” — объявил танар’ри, от его громогласного голоса испуганные твари попятились. Напуганы, но не преклоняются, понял Эррту и решил применить другую тактику. Эррту понимал, что в основе их образа жизни лежал инстинкт. Тщательно осмотрев при свете огня их самих и их орудия, бэйлор понял, что они, похоже, были менее цивилизованными, чем гоблины, с которыми он больше привык иметь дело.

Запугай их, а потом награди, предложил Креншинибон, стратегию, которую Эррту уже успешно начал применять. Запугивание уже удалось. С рыком демон прыгнул со своего места, воспарив над макушкой айсберга, и исчез в темноте ночи. Эррту слышал не прекращавшиеся мычание и шепот, пока он улетал, и он снова улыбнулся, считая себя очень умным, представляя себе лица глупых животных, когда он даст им их награду.

Эррту не пришлось лететь далеко, чтобы найти то, что может стать этой наградой. Он увидел плавник созданья, огромного созданья, торчавший из темной поверхности воды.

Это был кит-убийца, хотя для Эррту, он был всего лишь большой рыбой, всего лишь мясом, которое он может достать. Демон спикировал вниз, резко нырнув на спину чудища. В одной руке Эррту держал свой молниевый меч, в другой — осколок кристалла. Он нанес могучий удар мечом, но атака Креншинибона была еще сильнее, его сила, впервые за много лет высвободилась, луч пылающего белого огня так же легко рассек плоть кита, как свет маяка рассекает ночное небо.

Всего лишь несколько минут спустя, Эррту вернулся к лагерю лохматых гуманоидов, таща за собой мертвого кита. Он бросил создание, и то с хлопком упало прямо в центре скопления ошарашенных гуманоидов, затем он снова объявил себя их богом.

Животные набросились на убитого кита, они стали рубить его тупыми топорами, отрывать куски плоти, жадно пить его кровь — ужасающая церемония.

Как раз, как нравилось Эррту.

Через несколько непродолжительных часов, Эррту со своим новым воинством нашли подходящую плавучую льдину, чтобы устроить там крепость. Тогда Эррту еще раз воспользовался силами Креншинибона, и создания, уже ставшие боготворить своего демона, стали ходить кругом, выкрикивая имя Эррту, затем они раболепно преклонились перед ним.

Ведь самая великая сила Креншинибона заключалась в возможности создавать точную свою копию огромных размеров, кристальную башню — Кришал-Тирит. По приглашению Эррту, зверюги обыскали основание башни, но не нашли никакого входа — только экстрапланарные существа могли найти дверь в Кришал-Тирит.

Эррту сделал это и вошел. Он не стал тратить время и связался с Абиссом, открыв ворота, через которые сможет пройти Бизматек, притащив с собой беспомощного и измученного пленника бэйлора.

“Добро пожаловать в мои новые владения”, — сказал Эррту измученной душе. “Тебе здесь понравиться”. Сказав это, Эррту стал беспрерывно хлестать его кнутом, избивая его до тех пор, пока пленник не потерял сознание.

Бизматек ликующе завыл, понимая, что веселье начинается.

В течение нескольких следующих дней, они вживались в крепость, Эррту вызвал других низших демонов, орду жалких мэйнов, и даже переговорил с другой сильной истинной танар’ри, шестирукой марилиф, уговорив ее присоединиться к из игре.

Но внимание Эррту не сильно отвлеклось от его главной цели; он не позволил упоению такой абсолютной властью отвлечь его от истины его скромных побед. На одной из стен второго этажа башни было повешено зеркало, устройство для магического наблюдения, и Эррту часто внимательно вглядывался в него, просматривая долину своим магическим зрением. Эррту испытал невероятное удовольствие, когда узнал, что Дриззт До’Урден и в самом деле был в Долине Ледяного Ветра.

Пленник, всегда находившийся возле Эррту, увидел изображение эльфа дроу, женщины человека, краснобородого дварфа, а также полного хафлинга и выражение его лица изменилось. Его глаза впервые за много лет заблестели.

“А ты и в самом деле будешь мне весьма полезен”, — заметил Эррту, крадя последнюю надежду, остававшуюся в пленнике, который для демона был лишь инструментом, частью обмена. “С тобой в моих руках, я заставлю дроу прийти ко мне и перед тем, как убить тебя, я уничтожу его перед твоими глазами. Это твоя судьба и твоя погибель”. Демон завыл от восторга и стал хлестать пленника снова и снова, сбивая того на пол.

“И ты принесешь пользу”, — сказал бэйлор большому фиолетовому камню, закрепленному на его кольце, тюрьме несчастного сознанья Стампет Рэкингкло. “По крайне мере твое тело”.

Плененная Стампет услышала отдаленные слова, но душа жрицы была окутана серой пустотой, пустынным местом, где ее мольбы не мог услышать даже ее бог.

* * * * *

Этой ночью Дриззт, Бруенор и остальные с беспомощным удивлением смотрели на то, как Стампет, с отсутствующим выражением лица, казалось, лишенная всяких эмоций, входила в шахты дварфов. Она пошла в главный приемный зал на самом высоком этаже и просто встала там.

“У нее отсутствует душа”, — высказала догадку Кэтти-бри, и остальные, изучавшие дварфа, пытавшиеся вывести ее из ступпора, даже зашедшие так далеко, что решились дать ей сильную пощечину по лицу, справедливо не могли не согласиться.

Дриззт провел много времени перед похожей на зомби дварфом, задавая ей вопросы, пытаясь разбудить ее. Бруенор выгнал почти всех остальных, позволив только своим самым близким друзьям — а по иронии судьбы ни один из них не был дварфом — остаться.

Неожиданно дроу попросил Реджиса дать ему драгоценный кулон, украшенный рубином, и Реджис охотно подчинился, стащив зачарованные предмет с шеи и бросив его эльфу. Дриззт несколько секунд восхищался большим рубином, непрекращающимся кружением его небольших огоньков, которые могли погрузить ничего не подозревающего наблюдателя в свои гипнотические глубины. Затем Дриззт поднес предмет прямо к лицу зомби-дварфа и начал говорить с ней мягко, нежно.

Если она его хоть как-то услышала, если она вообще заметила рубиновый кулон, она не подала вида.

Дриззт повернулся к друзьям, как будто собирался что-то сказать, как будто собираясь признать поражение, ну тут его лицо просияло — он что-то вспомнил — это продлилось лишь мгновенье, а затем оно снова приняло выражение могильного уныния. “Стампет ходила наружу одна?” — спросил Бруенора Дриззт.

“Попробуй-ка удержать эту на месте”, — ответил дварф. “Она всегда шляется снаружи — посмотри на ее мешок. Мне кажется, она снова отправилась куда-то, где можно карабкаться”.

Быстрый осмотр огромного мешка Стампет подтвердил слова краснобородого дварфа. Походный мешок был набит едой, зацепами и веревками, а также другими приспособлениями для подъема на скалы.

“Она взбиралась на Гору Кельвина?” — внезапно спросил Дриззт, все наконец-то начало вставать на свои места.

Кэтти-бри тихо простонала, понимая, куда клонил дроу.

“Поглядывала в ту сторону с того момента, как мы вошли в Десять Городов”, — объявил Бруенор. “Я думаю, что она поднималась на нее, по крайней мере, она так говорила, не так давно”.

Дриззт посмотрел на Кэтти-бри, и девушка кивнула, соглашаясь с ним.

“О чем вы думаете?” — решил узнать Реджис.

“Осколок кристалла”, — ответила Кэтти-бри.

Тогда они внимательно обыскали Стампет, потом отправились в ее личные покои, перевернув там все вверх дном. Бруенор позвал еще одного из своих жрецов, того, кто мог замечать магические ауры, но поиск с помощью чар также не увенчался успехом.

Через некоторое время они оставили Стампет со жрецом, который испытывал на ней весь ассортимент заклятий, чтобы разбудить или, хотя бы, расслабить похожую на зомби дварфу. Бруенор расширил число ищущих осколка кристалла до всех дварфов в шахтах, двухсот усердных трудяг.

И тогда все, что они могли сделать — это ждать и надеяться.

Поздно ночью Бруенора разбудил жрец, дварф, бывший в ярости оттого, что Стампет только что ушла от него, выходил прямо из шахт.

“Вы остановили ее?” — быстро спросил Бруенор, прогоняя сонливость.

“Ее держат пять дварфов”, — ответил жрец. “Но она просто продолжает идти, пытаясь протолкнуться через них!”

Бруенор поднял трех своих друзей, и вместе они понеслись к выходу из шахт, где все еще пыталась пройти Стампет, отскакивая от живого барьера, но, упрямо продолжая идти прямо на него.

“Ее не утомишь и не убьешь”, — пожаловался один из дварфов закрывавших проход при виде своего короля.

“Тогда просто держите ее!” — прорычал в ответ Бруенор.

Дриззт не был столь уверен в правильности такого курса. Он начал что-то ощущать здесь, и понял, что это не просто совпадение. У дроу появилось чувство, что каким-то образом то, что произошло со Стампет, было связанно с его возвращением в Долину Ледяного Ветра.

Он посмотрел на Кэтти-бри, и увидел по ее ответному взгляду, что она разделяла его чувства.

“Давайте собираться в дорогу”, — прошептал Бруенору Дриззт. “Возможно, Стампет хочет нам что-то показать”.

Прежде чем солнце поднялось над горами к востоку, Стампет Рэкингкло вышла из долины дварфов, направляясь на север через тундру, ведя за собой Дриззта, Бруенора, Кэтти-бри и Реджиса.

Как раз, как и планировал Эррту, смотревший из комнаты магического наблюдения в Кришал-Тирит.

Демон махнул когтистой рукой, и изображение в зеркале стало серым и нечетким, а затем и совсем исчезло. Потом Эррту поднялся на самый высокий этаж башни, небольшую комнатку, где весел осколок кристалла, паривший в воздухе.

Эррту чувствовал любопытство предмета, ведь демон выработал довольно чувствительную и телепатическую связь с Креншинибоном. Он чувствовал его радость, понял демон, и хотел знать ее источник.

Эррту лишь рассмеялся над ним и направил на предмет поток заградительных, бессмысленных видений, подавляя его ментальные вторжения.

Внезапно демона ударило шокирующее вторжение, плотный поток воли Креншинибона, который чуть не вырвал историю Стампет из его уст. Могучему бэйлору пришлось задействовать все, вплоть до мельчайших крох своих метальной энергии, чтобы противостоять зову, но, даже сделав это, Эррту обнаружил, что у него не было сил, чтобы выйти из комнаты, и он знал, что не сможет долго сопротивляться.

“Как ты смеешь …” — задыхаясь, прошипел демон, но атака осколка кристалла не ослабевала.

Эррту продолжил выставлять барьер из бессмысленных мыслей, понимая, что если Креншинибон сейчас прочтет его мысли — он обречен. Он осторожно потянулся к бедру и взял меленький мешочек, который был прикреплен и висел на нижнем зубце его кожистых крыльев.

Одним резким движением Эррту вытащил мешочек и разорвал его, схватил контейнер и открыл его, в его руку выпал черный сапфир.

Атака Креншинибона усилилась; ноги демона подкосились.

Но Эррту подобрался достаточно близко. “Я хозяин!” — объявил он, поднеся антимагический камешек к Креншинибону.

Взрыв, который за этим последовал, отбросил Эррту к стене и сотряс башню и айсберг до самых корней.

Когда клубы пыли рассеялись, антимагический камня не было, просто не было, и лишь небольшая кучка бесполезного порошка указывала на то, что он вообще там был.

Больше никогда не делай таких глупостей! пришел телепатический приказ Креншинибона, к этому приказу артефакт прибавил обещания жесточайших пыток.

Эррту поднялся с пола, кипятясь и радуясь одновременно. Чистая сила Креншинибона была и в самом деле огромна, ведь он смог полностью уничтожить обладавший огромной силой сапфир, убивающий чары. И все же, этот последний приказ, который Креншинибон бросил Эррту, был не так силен. Эррту знал, что он ослабил осколок кристалла, скорей всего лишь временно, но все же он сделал то, чего никогда не хотел делать. Этого нельзя было избежать, решил демон. Он должен был командовать здесь, а не слепо служить магическому предмету!

Скажи мне! снова вторгался упрямый осколок, но, как и в случае с яростью из-за фокусов демона с антимагическим камнем, в телепатическом послании было мало силы.

Эррту открыто рассмеялся над парящим осколком. “Я здесь хозяин, а не ты”, — объявил великий бэйлор, вытянувшись во весь рост. Его рога терлись о самую макушку кристальной башни. Эррту бросил пустой, экранирующий контейнер в кристалл, слегка промахнувшись. “Я скажу, когда сам захочу и скажу столько, сколько захочу!”

Осколок кристалла, притом, что большую часть своей энергии он истратил при близком столкновении с дьявольским сапфиром, не смог заставить демона поступить иначе.

Эррту, смеясь, вышел из комнаты, зная, что он снова контролировал ситуацию. Ему придется уделять особое внимание Креншинибону, придется завоевывать полное уважение предмета в предстоящие дни. Креншинибон скорей всего восстановит потраченные силы, а у Эррту больше не было антимагических камней, которые он смог бы бросить в артефакт.

Эррту будет командовать, или они будут работать вместе. Меньшего, гордый бэйлор не примет.