Путь к рассвету

Глава 13 Храм Парящего Духа

Дриззт, Кэтти-бри, Дюдермонт и Харкл не встретили никаких трудностей, когда они покидал Каррадун ради своего путешествия на Снежные Горы. Дроу держал капюшон своего плаща низко опущенным, а все в городе были так взволнованны присутствием шхуны, что, когда они уходили, никто не обратил особого внимания на группу.

Когда они вышли из ворот, поход показался группе состоявшей из четырех человек легким и безопасным. Обводимые вокруг любых возможных проблем рэйнджером дроу, они не встретили ничего примечательного и волнительного.

Учитывая то, через что они прошли за последние несколько недель, это было как раз то, что им было нужно.

Они свободно болтали, в основном Дриззт объяснял им природу дикой жизни вокруг них — как какие птицы щебетали, и сколько оленей устроили себе ночлег из прямых иголок у сосновой рощи. Время от времени разговор переходил к лежащему впереди заданию, к стиху слепой провидицы. Это ставило беднягу Харкла в весьма затруднительное положение. Он знал, что другие упускают очевидные моменты, возможно решающие моменты стиха, ведь со своим дневником, он смог тщательно изучить стих. Но волшебник точно не знал, насколько он мог вмешиваться. Туман судьбы создавался как пассивное заклятье, способ Харкла содействовать, а затем наблюдать за разворачивающимися драматическими событиями. И если он станет активным участником этих событий, позволив кому-то другому из актеров этой драмы взглянуть на свой зачарованный дневник, или использует то, что дневник показал ему, то он скорей всего испортит заклятье.

Конечно, Харкл мог использовать свои другие магические способности, если судьба приведет их к сражению, и, конечно же, он мог использовать интуицию, как когда во время дискуссии на Морской Фее, когда они впервые пришли к соглашению, что им нужно встретиться с чародеем или жрецом. Но прямое вмешательство, с использованием информации добытой с помощью заклятья, возможно, изменит будущее, и таким образом лишит законной силы намерения судьбы. Заклятье Харкла никогда не создавалось с этой целью; у магии есть свои границы. Бедняга Харкл не знал, насколько он может сдвинуть эти грани. Прожив сорок лет в окружении волшебников, как минимум не менее неистовых, чем он сам, он слишком хорошо понимал чреватую последствиями сторону, проталкивания магии слишком далеко.

Так что Харкл позволили остальным трем подискутировать о стихе, кивая головой и соглашаясь с тем, что казалось наиболее приемлемой интерпретации любой взятой строки. Он избегал прямых вопросов, хотя, его неуверенные пожатия плечами и невнятные ответы привлекли множество любопытных взглядов.

Тропинки поднимались выше в горы, но идти оставалось по-прежнему легко, потому что путь был хорошо вытоптан, он явно часто использовался. И, когда четверо вышли из под мрака нависающих гор, сошли с тропинки и ступили на ровный луг, рядом с краем одного крутого обрыва, они поняли почему.

Дриззт До’Урден видел великолепие Мифрил Холла, Кэтти-бри тоже. С помощью магии Харкл Харпелл посетил множество экзотических мест, таких как Главная Башня Арканы в Лускане. Дюдермонт плавал по Побережью Мечей от Уотердипа до экзотического Калимпорта. Но ни одно из этих мест так не заставляло замирать дыхание у этих четверых, как то, что они видели сейчас перед собой.

Он назывался Храм Парящего Духа, и в самом деле подходящее названье для огромного храма — собора — парящих башен и летающих опор, величественных окон с цветными стеклами и системой стока воды, заканчивавшейся в каждом углу экзотической гаргойлью. Нижние края главной крыши собора были не менее чем в ста футах от земли, а три башни превышали эту высоту более чем вдвое.

Резиденция Бэнре была, конечно, больше, и Главная Башня была свободно-творческим магическим творением. Но в этом месте было что-то более впечатляющее, более благоверное и святое. Камни собора были серые и коричневые, на самом деле не впечатляющие, но именно построение этих камней, земная, и даже более великая, сила места заставляла их трепетать. Казалось, что корни собора были глубоко в горах, а его парящая внешняя часть доставала до самих небес.

Прекрасная мелодия, богатый и сладкий голос, доносился из храма и отдавался от камней. Четверо даже не сразу поняли, что это человеческий голос, ведь, казалось, от Храма Парящего Духа шла собственная мелодия.

Угодья были не мене впечатляющими. Роща деревьев обрамляла каменную дорожку, которая вела к огромным каменным дверям храма. За этой идеально ровной линией деревьев был ухоженный газон, густой и сочный, с живой изгородью идеальной формы по границам и наполненный разнообразными клумбами, с красными и розовыми, фиолетовыми и белыми цветами. Несколько лиственных кустов тоже были разбросаны по газону, и они имели форму похожую на различных лесных животных — оленя и медведя, огромного кролика и стаи белок.

Кэтти-бри несколько раз моргнула, прежде чем заметить садовника, самого необычного из дварфов, которого она, выросшая среди дварфов, когда-либо видела. Она ткнула Дриззта, показывая на небольшого парня, и остальные тоже заметили его. Садовник увидел их и начал двигаться к ним, широко улыбаясь.

Его борода была зеленой — зеленой! — разделена пополам и натянута через его большие уши, а затем связана вместе с его длинными зелеными волосами в единую косичку, которая спускалась больше чем на пол спины. Он носил тонкую безрукавную мантию, бледно зеленого цвета, которая свисала до его колен, оставляя голыми его кривые ноги, невероятно волосатые и очень мускулистые. Большие ступни дварфа тоже были открыты, кроме тонких ремешков его открытых сандалий.

Он выбрал интересный путь, забравшись на булыжники в тридцати футах от четверки. Там он затормозил и остановился, засунул два пальца в рот, посмотрел через плечо и пронзительно свистнул.

“Что?” — раздался зов мгновенье спустя. Второй дварф, выглядевший более похожим на то, чего могла ожидать четверка, поднялся из тени ближайшего к двери храма дерева. У него были широкие квадратные плечи и желтая борода. Весь одетый в коричневое, он носил громадный топор, закрепленный на спине и шлем, украшенный оленьими рожками.

“Я ж те говорил, я те помогу!” — прорычал желтобородый. “Но ты обещал дать мне время поспать!” Затем, этот второй дварф заметил четверку и сразу же прекратил разглагольствовать и двинулся по дорожке к группе.

Зеленобородый дварф добрался туда первым. Он не сказал не слова, но картинно поклонился, затем он взял руку Кэтти-бри и поцеловал ее. “Хи-хи-хи”, — пропищал он, смутившись, двигаясь от Кэтти-бри к Дюдермонту, к Дриззту, к …

Снова к Дриззту, где малыш низко присел, заглядывая под опущенный капюшон.

Дроу сделал ему одолжение и скинул капюшон и потряс своей густой белой гривой. Первые встречи всегда давались Дриззту нелегко, особенно так далеко от мест, где он был известен и принят.

“Иик!” — взвизгнул малыш.

“Вонючий дроу!” — прорычал желтобородый, и побежал по дорожке, на ходу вытаскивая из-за спины топор.

Дриззт не удивился, а остальные трое были скорее смущены, чем поражены.

Зеленобородый продолжал скакать вверх и вниз и делать непонятные жесты, достаточно мирно, но желтобородый выбрал более прямое и угрожающее направление. Он поднял топор высоко над головой и понесся на Дриззта, как разбегающийся бык.

Дриззт ждал до последнего возможного момента, затем использовав свои магические налодыжники и отточенные рефлексы, он просто отступил в сторону. Бежавший желтобородый споткнулся, и влетел головой вперед в дерево за дроу.

Зеленобородый посмотрел на другого дварфа, затем на Дриззта, на мгновенье показалось, что он тоже собирался броситься. Затем он снова посмотрел на другого дварфа, и заметил, сейчас торчащий в дереве, топор. Взяв себя в руки, он подошел к желтобородому и сильно шлепнул дварфа сбоку по голове.

“Вонючий дроу!” — прорычал желтобородый, убрав одну руку с ручки топора, что бы отражать непрекращающиеся шлепки. Наконец ему удалось выдернуть свой топор, но когда он развернулся скачком, то обнаружил, что трое из четверых, включая дроу, невозмутимо стояли на месте. Но четвертая, девушка с золотисто-каштановыми волосами, держала на готове натянутый лук.

“Если б мы хотели тебя убить, мы бы прикончили тебя до того, ты перестал дремать”, — сказала она.

“Я не желаю вам зла”, — добавил Дриззт. “Я рэйнджер”, — сказал он в основном зеленобородому, который казался более хладнокровным из этих двоих. “Я житель леса, как и ты”.

“Мой брат — друид”, — сказал желтобородый, пытавшийся казаться твердым и жестким, но в этот момент он казался гораздо более смущенным.

“Дуу-дэд!” — согласился зеленобородый.

“Дварф — друид?” — спросила Кэтти-бри. “Я прожила большую часть жизни среди дварфов, и никогда не слышала о друидах среди этой расы”.

Оба дварфа с любопытством подняли головы. Конечно, грубый акцент девушки звучал по дварфски.

“И что же это за дварфы?” — спросил желтобородый.

Кэтти-бри опустила Тулмарил. “Я Кэтти-бри”, — сказала она. “Приемная дочь Бруенора Бэттлхаммера, Восьмого Короля Мифрил Холла”.

Оба дварфа вытаращили глаза, а их челюсти тем же образом отвисли. Они уставились на Кэтти-бри, затем друг на друга, затем снова на Кэтти-бри и снова друг на друга. Они столкнулись лбами — твердый и звонкий звук — затем снова посмотрели на Кэтти-бри.

“Эй”, — проревел желтобородый, тыкая толстым пальцем в направлении Дриззта. “Я слыхал о тебе. Ты Дриззт Дудден”.

“Дриззт До’Урден”, — поправил дроу наклонившись.

“Точно”, — согласился желтобородый. “Я слыхал о тебе. Меня зовут Иван, Иван Боулдершоулдер, а это мой братец Пикел”.

“Мой бладец”, — согласился зеленобородый, положив руку на крепкие плечи Ивана.

Иван оглянулся через плечо, на большой порез, оставленный им на дереве. “Извини, что налетел с топором”, — сказал он. “Я никогда не видел дроу эльфа”.

“Пришли осмотреть сабро … собра …сабо … чертову церковь?” — спросил Иван.

“Мы пришли, чтобы встретиться с человеком по имени Кэддерли Бонадюс”, — ответил Дюдермонт. “Я капитан Морской Феи Дюдермонт, мы приплыли из Уотердипа”.

“Вы плыли по земле”, — сухо сказал Иван.

Дюдермонт поднял руку, чтобы отмахнуться от ожидаемого ответа, еще до того, как Иван начал говорить.

“Мы должны поговорить с Кэддерли”, — сказал Дюдермонт. “У нас очень срочное дело”.

Пикел схлопнул руки вместе, приложил с боку к наклоненной голове, закрыл глаза и издал храп.

“Кэддерли решил вздремнуть”, — объяснил Иван. “Малыши изматывают. Мы пойдем к леди Дансии и дадим вам чего-нибудь поесть”. Он подмигнул Кэтти-бри. “Нам с моим братом хочется услышать побольше о Мифрил Холле”, — сказал он. “Прошел слух, что там снова заправляет старейший, с тех пор как Бруенор Бэттлхаммер собрал свои вещи и ушел”.

Кэтти-бри постаралась скрыть свое изумление, даже подмигнула, как будто ее не удивило то, что только что сказал Иван. Она взглянула на Дриззта, у которого тоже не было ответа. Бруенор ушел? Внезапно, им обоим, тоже захотелось поговорить с дварфами. Встреча с Кэддерли могла подождать.

Внутри Храм Парящего Духа был не менее величественным и впечатляющим чем снаружи. Они вошли в главную часть собора — центральную часовню — и хотя внутри был, по меньшей мере, десяток людей, место было настолько большим, что каждый из четырех незнакомцев чувствовал себя уединенно. Все четверо вдруг обнаружили, что их глаза неизбежно двигаются вверх, вверх к парящим колоннам, по нескольким выступам, обрамленным украшенными статуями, по сиянию, исходившему от окон с цветными стеклами, к сводам крыши с замысловатыми узорами в более чем ста футах над ними.

Когда ему, наконец, удалось провести пораженную четверку через главную площадку, Иван провел их через боковую дверь в комнаты более нормальных размеров. Строение места, чистая сила и тонкости места продолжали захватывать их. Ни одна из опорных арок или дверей не обходились без украшений, и одна из дверей, в которую они вошли, была настолько покрыта рунами и изваяниями, что Дриззт решил, что он может стоять и изучать ее долгими часами, так и не увидев всех тонкостей, не разобравшись в смысле каждого из узоров.

Иван постучал в дверь и остановился в ожидании ответа. Когда он пришел, он распахнул дверь. “Представляю вам Дансию Бонадюс”, — сказал дварф важным тоном, давая остальным знак следовать за ним.

Они пошли внутрь, Дюдермонт впереди, но капитан резко остановился, чуть не споткнулся, когда двое детишек, мальчик и девочка, перерезали ему путь. Увидев незнакомца, оба резко замерли. Мальчик, парнишка с песочного цвета волосами и глазами в форме миндаля, раскрыл свой рот и указал прямо на дроу.

“Прошу вас извинить моих детей”, — сказала женщина на другом конце комнаты.

“Никаких обид”, — заверил ее Дриззт. Он присел на колено, и подозвал парочку. Они взглянули друг на друга для поддержки, затем осторожно двинулись к дроу, парнишка даже решился потянуться и дотронуться до эбеновой кожи Дриззта. Потом он посмотрел на свои пальцы, как будто ожидал увидеть, что стерлась какая-то краска.

“Нету черного, мам”, — сказал он, посмотрев на женщину и подняв свою руку. “Нету черного”.

“Хи-хи”, — прохихикал сзади Пикел.

“Уведи отсюда надоедливых детей”, — прошептал Иван брату.

Пикел протолкался внутрь, чтобы дети могли его видеть, и их лица тут же просветлели. Пикел воткнул по большому пальцу в уши и пошевелил пальцами.

“Оо ой!” — прорычали в унисон дети, и погнались за “дядей Пике” из комнаты.

“Тебе следует следить за тем, чему учит этих двоих мой брат”, — сказал Иван Дансии.

Она усмехнулась и встала с кресла, чтобы поприветствовать гостей. “Конечно, близнецы становятся состоятельней от таких друзей как Пикел”, — сказала она. “И таких, как Иван”, — милостиво добавила она, и твердый как сталь дварф не смог сдержать румянец.

Дриззт понял, что женщина была воином просто по тому, как она прошла по комнате, легко, тихо, сохраняя идеальное равновесие с каждым шагом. Она была крепкого сложения, на несколько дюймов ниже Кэтти-бри и весила не более ста десяти фунтов, но все ее мышцы были отточены и двигались очень гармонично. Ее глаза были даже более экзотичны, чем у ее детей, миндальной формы и густо карие, полные сил, полные жизни. Ее волосы, клубнично светлые и не менее густые, чем белая грива дроу, весело колыхались на ее плечах, как будто избыток энергии текшей в этой женщине не мог держаться внутри.

Дриззт взглянул с Дансии на Кэтти-бри и увидел сходство, если не во внешности, то в духе.

“Представляю вам Дриззта Дуддена”, — начал Иван, стягивая шлем с оленьими рожками с головы. “Кэтти-бри, дочь Бруенора из Мифрил Холла”, капитана Морской Феи Дюдермонта, из Уотердипа, и …” Желтобородый дварф остановился и с любопытством посмотрел на тощего волшебника.

“Так как ты говорил, твое имя?” — спросил он.

“Харпелл Харкл … ээ, Харкл Харпелл”, — запинаясь, произнес Харкл, очевидно очарованный Дансией. “Из Лонгсэдла”.

Дансия кивнула. “Приятно познакомиться”, — сказала она каждому из них по очереди, закончив на дроу.

“Дриззт До’Урден”, — поправил рэйнджер.

Дансия улыбнулась.

“Они пришли поговорить с Кэддерли”, — объяснил Иван.

Дансия кивнула. “Пойди и разбуди его”, — сказала она, все еще держа руку Дриззта. “Он не захочет пропустить встречу со столь примечательными посетителями”.

Иван выпрыгнул наружу, и побрел по коридору.

“Вы слышали о нас?” — спросила Кэтти-бри.

Дансия взглянула на нее и кивнула. “Ваша слава опережает вас”, — заверила она девушку. “Мы слышали о Бруеноре Бэттлхаммере и сражении за возвращение Мифрил Холла”.

“И о войне с дроу эльфами?” — спросил Дриззт.

Дансия кивнула. “Частично”, — ответила она. “Надеюсь, что перед тем как уйти, вы найдете время рассказать нам эту историю целиком”.

“Что вы знаете об уходе Бруенора?” — прямо спросила Кэтти-бри.

“Кэддерли знает больше меня”, — ответила Дансия. “Я слышала, что Бруенор отрекся от отвоеванного трона в пользу предка”.

“Гандалуг Бэттлхаммер”, — объяснил Дриззт.

“Как говорят”, — продолжила Дансия. “Но куда отправился король с двумя сотнями верных соратников, я не знаю”.

Дриззт и Кэтти-бри обменялись взглядами, у обоих была отличная догадку о том, куда мог уйти Бруенор.

В этот момент вернулся Иван вместе с пожилым, но оживленным мужчиной, одетым в дубово-белую тунику и брюки того же цвета. Легкая шелковистая накидка голубого цвета была стянута с плеч, а широкополая шляпа голубого цвета с красной каймой, сидела на его голове. В центре передней части каймы находился фарфорово-золотой кулон с изображенной на нем горящей над глазом свечой, что все четверо узнали, как святой символ Денейра — бога литературы и искусства.

Мужчина был среднего роста, около шести футов, мускулист, несмотря на свой преклонный возраст. Его волосы, те, что остались, имели седой оттенок с намеком на коричневый. Что-то в его облике казалось спутникам странно неуместным. Наконец Дриззт понял, что это глаза мужчины, выдающиеся серые зрачки, казавшиеся полными искр, глаза куда более молодого человека.

“Я Кэддерли”, — тепло сказал он, застенчиво поклонившись. “Добро пожаловать в Храм Парящего Духа, дом Денейра и Огмы, а также всех добрых богов. Вы уже познакомились с моей женой Дансией?”

Кэтти-бри перевела взгляд с пожилого Кэддерли на Дансию, которая не могла быть намного старше Кэтти-бри, и ей уж точно не было и тридцати.

“И с твоими близнецами”, — ухмыльнувшись, добавил Иван, глядя на Кэтти-бри, пока та изучала Дансию. Проницательным Дриззту и Дюдермонту показалось, что дварфу было знакомо подобное смущение при знакомстве, обстоятельство, которое привело обоих к заключению, что пожилой возраст Кэддерли был не естественного происхождения.

“Ах да, близнецы”, — сказал Кэддерли, тряся головой не в силах сдержать ухмылку даже при мысли о своем шумном наследии.

Мудрый жрец изучил выражение на лицах четверых, оценив то, что они придержали очевидные вопросы при себе. “Двадцать девять”, — небрежно заметил он. “Мне двадцать девять лет”.

“Через две недели будет тридцать”, — добавил Иван. “Хотя ты и сейчас не выглядишь на сто шесть!”

“Это все задание построить собор”, — объяснила Дансия, и в ее сдержанном тоне был лишь оттенок грусти и злости. “Кэддерли отдал этому месту свою жизненную силу — выбор, который он сделал во славу своего бога”.

Дриззт уставился на девушку, преданный воин, и он понимал, что Дансии тоже пришлось многим пожертвовать из-за выбора Кэддерли. Он чувствовал в ней гнев, но глубоко погребенный, подавленный ее любовью к нему и восхищением его выбором.

Кэтти-бри не упустила ничего из этого. Она, потерявшая любимого, уж точно сочувствовала Дансии и все же, она знала, что эта женщина не нуждалась в сочувствии. За эти несколько фраз, данных в объяснение, в присутствии Кэддерли и Дансии, и внутри залов этого самого набожного здания, Кэтти-бри поняла, что сочувствовать Дансии — значит умалять ее жертву, обесценить то, чего достиг Кэддерли в обмен за свою молодость.

Обе женщины замкнули взгляд друг на друге, глаза экзотической миндальной формы Дансии и большие глаза Кэтти-бри с насыщенным голубым оттенком. Кэтти-бри хотела сказать, “По крайне мере у тебя есть дети от любимого”, хотела объяснить Дансии пустоту своей собственной потери, когда Вулфгар умер до того …

До очень многого, вздохнув, подумала Кэтти-бри.

Дансия знала ее историю, и, просто посмотрев в ее глаза, поняла и оценила то, что было на сердце у женщины.

Восемь человек, ведь Пикел вскоре вернулся, объяснив, что дети спали в саду, и за ним присматривали несколько жрецов, провели несколько следующих часов, обмениваясь историями. Дриззт и Кэддерли казались родственными душами, и они и в самом деле, прошли через множество приключений. Оба противостояли красному дракону и выжили, чтобы рассказать об этом, оба перешагнули через наследия прошлого. Они крепко подружились, как и Дансия с Кэтти-бри, и хотя братья дварфы хотели услышать побольше о Мифрил Холле, им оказалось тяжело вломиться в разговор двух женщин, и в разговор Кэддерли и Дриззта. Постепенно они оставили попытки и заняли свое время Харклом. Он был в Мифрил Холле и участвовал в войне с дроу, и оказался неплохим рассказчиком, подкрашивая свои истории небольшими иллюзиями.

Дюдермонт чувствовал себя странно оторванным от всего этого. Он понял, что скучает по морю и своему кораблю, ему хотелось снова выплывать из Гавани Уотердипа, гоняться за пиратами в открытых водах.

Это бы продолжалось весь день, не постучи в дверь жрец, сообщивший Дансии, что дети проснулись. Женщина двинулась, чтобы уйти с дварфами, но Дриззт остановил ее. Он вытащил статуэтку в форме пантеры и позвал Гвенвивар.

Душа Ивана ушла в пятки от этого зрелища! Пикел тоже взвизгнул, но от ликованья, дварф-друид всегда мечтал встретиться со столь величественным зверем, несмотря на тот факт, что зверь мог ободрать его лицо.

“Близнецам понравиться проводить время с Гвенвивар”, — объяснил дроу.

Огромная кошка легким шагом вышла из комнаты, Пикел следовал прямо за ней, схватив хвост пантеры, чтобы Гвенвивар тащила его за собой.

“ не так сильно, как моему братцу”, — подметил все еще немного ошарашенный Иван.

Дансия собиралась задать очевидный вопрос о безопасности, но ограничилась лишь мыслью, поняв, что если бы пантере нельзя было доверять, Дриззт бы никогда не вызвал ее. Она улыбнулась и грациозно поклонилась, потом ушла вместе с Иваном. Кэтти-бри бы тоже пошла, но осанка Дриззта, внезапно ставшая ровной подсказала ей, что настало время поговорить о деле.

“Вы ведь здесь не просто для того, чтобы обмениваться историями какими бы прекрасными они не были”, — сказал Кэддерли и сел ровно, сложив перед собой руки, готовый услышать самую важную историю во всех подробностях.

Дюдермонт рассказал ее, Дриззт и Кэтти-бри добавляли моменты, которые они считали нужными, а Харкл постоянно приукрашивал историю замечаниями, которые, по мнению остальных четверых, не имели ни с чем ничего общего.

Кэддерли подтвердил, что он читал о Кэрвиче и слепой провидице. “Она говорит загадками, которые не всегда то, чем кажутся”, — предупредил он.

“Так говорят”, — согласился Дюдермонт. “Но именно эту загадку мои друзья не могут проигнорировать”.

“Если провидица говорила истинно, тогда потерянный друг — мой отец Закнафейн находится в когтях злого созданья”, — объяснил Дриззт. “Возможно приближенного к Лолс, или матрона мать одного из правящих домов Мензоберранзана”.

Харкл сильно прикусил губу. Он видел допущенную здесь ошибку, но ему приходилось учитывать ограничения заклятья. Он прочитал стих слепой провидицы, слово за словом, по меньшей мере, десяток раз, полностью запечатлев его в памяти. Но это была привилегированная информация, за рамками заклятья. Туман судьбы содействовал тому, что будет, но если Харкл воспользуется информацией, которую только ему дало заклятье, он может изменить судьбу. И к чему это может привести, к катастрофе или к лучшему исходу, он мог только гадать.

Кэддерли кивнул, соглашаясь с рассуждениями Дриззта, но гадал, как он втянут в это, гадал, какую роль, по мнению своих гостей, он должен был сыграть.

“По моим ожиданиям — это прислужница”, — продолжил Дриззт. “Эктраплановое существо из Абисса”.

“Вы хотите, чтобы я с помощью своих сил подтвердил это”, — заключил Кэддерли. “Возможно, вызвать создание, у которого ты сможешь выторговать или вырвать с боем душу твоего отца”.

“Я понимаю глубину своей просьбы”, — решительно сказал Дриззт. “Йохйол сильное созданье …”

“Я давным-давно научился не бояться зла”, — спокойно заверил его Кэддерли.

“У нас есть золото”, — предложил Дюдермонт, думая, что цена будет высока.

Дриззт прекрасно понимал, что нет. За короткое время, проведенное им с Кэддерли, дроу понял его сердце и побуждения. Кэддерли не возьмет золота, он вообще не возьмет платы. Он не удивился, когда Кэддерли просто ответил, “Одна душа, стоит спасенья”.

Глава 14 Забывшийся волшебник

“Где Дюдермонт?” — спросила у Харкла Кэтти-бри, когда волшебник ввалился в маленькую боковую комнату, где девушка сидела с Дриззтом.

“Он где-то поблизости снаружи, поблизости снаружи”, — ответил отвлеченный Харпелл. В комнате было два стула, оба были поставлены перед большим окном, которое смотрело на величественные Снежные Горы. Дриззт и Кэтти сидели на них, наполовину лицом друг к другу, наполовину наслаждаясь прекрасным видом. Дриззт откинулся назад, спокойно расположив ноги на широком подоконнике. Харкл минуту обдумывал сцену, потом, казалось, собрался с мыслями и встал между парочкой. Он знаком попросил Дриззта убрать ноги, а затем запрыгнул на подоконник и сел на него.

“Присоединяйся к нам”, — сказала Кэтти-бри с очевидным сарказмом, по крайней мере, очевидным для Дриззта, так как Харкл безмолвно улыбался.

“Конечно же, вы обсуждаете стих”, — заключил волшебник. Это было от части правдой. Дриззт и Кэтти-бри обсуждали новость о том, что Бруенор ушел из Мифрил Холла не меньше чем крайне важный стих.

“Ну, конечно же, обсуждали”, — сказал Харкл. “Поэтому я и пришел”.

“Ты расшифровал еще кусок стиха?” — не слишком надеясь, спросил Дриззт. Харкл нравился дроу, но он научился не ожидать от волшебника слишком многого. Кроме всего прочего, Харкл и его родственники принадлежали к непредсказуемому типу людей, часто способными оказать огромную помощь, как во время сражения за Мифрил Холл, а в иное время они доставляли лишь хлопоты, не оказывая помощи.

Харкл уловил противоречивый тон дроу, и понял, что в этот момент он должен доказать свою состоятельность, хотел передать дроу всю информацию из своего волшебного дневника, пересказать стих слово в слово, точно как его причитала провидица. Но Харкл воздержался от слов, боясь ограничений заклятья и потенциальных последствий.

“Мы думаем, что это Бэнре”, — сказала Кэтти-бри. “Я имею в виду, кто бы не занимал трон Бэнре, ‘Он отдан Лолс и ею отдан как пустяк’, она сказала так, и кому, как не сидящему на троне Бэнре, Лолс сделает такой подарок?”

Харкл кивнул, позволяя Дриззту обдумать эту мысль, но пологая, что они соскочили со следа.

“Кэтти-бри считает, что это Бэнре, но провидица говорила об Абиссе, и это заставляет меня полагать, что Лолс вовлекла прислужницу”, — сказал Дриззт.

Харкл сильно прикусил губу и неубедительно кивнул.

“У Кэддерли есть информатор в Абиссе”, — добавила Кэтти-бри. “Имп или что-то тому родственное. Он вызовет создание и постарается добыть для нас имя”.

“Но я боюсь, что мой путь …” — начал Дриззт.

“Наш путь”, — поправила Кэтти-бри столь прямо, что Дриззту пришлось уступить ей этот момент.

“Боюсь, что наш путь снова поведет в Мензоберранзан”, — сказал Дриззт со вздохом. Ему не хотелось возвращаться туда, это было очевидно, но было также ясно, что Дриззт первым понесется туда ради друга.

“Почему туда?” — почти яростно спросил Харкл. Волшебник видел, куда направил Дриззта стих провидицы, и знал, что вторая строка, в которой говорилось о призраке его отца, заставила рэйнджера думать о Мензоберранзане, как об источнике всего этого. В стихе были упоминания о Мензоберранзане, но там, в частности, было одно слово, которое заставило Харкла верить, что город дроу не был их главной целью.

“Мы уже обсуждали это”, — ответил Дриззт. “Мензоберранзан — темный путь, о котором говорила провидица”.

“Ты думаешь это прислужница?” — спросил Дриззта Харкл.

Дроу то ли кивнул, то ли пожал плечами.

“И ты с этим согласна?” — спросил Харкл Кэтти-бри.

“Возможно это она”, — ответила Кэтти-бри. “А возможно это матрона мать, я считаю так”.

“Разве прислужницы не женского пола?” — задал Харкл, кажущийся неуместным вопрос.

“Все ближайшие любимцы Лолс женщины”, — ответила Кэтти-бри. “По этому Королеву Пауков и следует опасаться”, — подмигнув, добавила она, пытаясь несколько снять напряжение.

“Как и все матроны матери”, — заключил Харкл.

Дриззт посмотрел на Кэтти-бри, ни кто из них не понимал, к чему вел непредсказуемый волшебник.

Внезапно Харкл схлопнул руки, как будто он был на грани срыва. Он соскочил с окна, едва не перевернув Дриззта в его кресле. “Она сказала он!” — прокричал забывшийся волшебник. “Слепая карга сказала он!” ‘Предатель Лолс тебя давно уж ищет он!’ ”. Харкл остановился, глубоко и рассержено вздохнув. Затем раздался шипящий звук, и струя серого дыма начала подниматься из его кармана.

“О боги”, — простонал волшебник.

Оба, Дриззт и Кэтти-бри, вскочили на ноги, скорее из-за резкого замечания мага, чем из-за представления с дымом.

“Какой враг, Дриззт?” — настоял Харкл, стараясь добиться ответа как можно быстрее, внезапно у волшебника родилось подозрение, что время у него было сильно ограниченно.

“Он”, — повторяла Кэтти-бри снова и снова, пытаясь встряхнуть память. “Джарлаксле?”

“ ‘Кто не раскается никак’ ”, — напомнил ей Харкл.

“Это не наемник”, — сказал Дриззт, потому что он пришел к заключению, что Джарлаксле был не таким злым, как многие другие. “Возможно, Берг’инйон Бэнре. Он ненавидел меня еще со времен Академии”.

“Думай! Думай! Думай!” — кричал Харкл, когда из его кармана поднялся большой сгусток дыма.

“Что ты жжешь?” — потребовала Кэтти-бри, пытаясь повернуть Харкла так, чтобы ей было лучше видно. К ее удивлению и ужасу, ее рука прошла прямо сквозь внезапно ставшую гораздо менее материальной фигуру.

“Не думай об этом!” — резко ответил ей Харкл. “Думай Дриззт До’Урден. Что за враг, кто не раскается никак, терзается в кружащемся Абиссе и ненавидит тебя больше всех? Что за зверя нужно освободить, которого только ты можешь освободить?” — голос Харкла, казалось, стал растворяться, а его фигура начала таять.

“Я переступил ограничения своего заклятья”, — попытался объяснить своим напуганным компаньонам волшебник. “По этому, боюсь, я вне игры, отослан …”

Внезапно донесся сильный голос Харкла. “Что за зверь Дриззт? Что за враг?” А затем он исчез, просто исчез, оставив Кэтти-бри и Дриззта, стоящими и с тупыми взглядами, в маленькой комнате.

Этот последний призыв, когда Харкл исчезал из вида, напомнил Дриззту об одном случае, когда он слышал похожий отдаленный крик.

“Эррту”, — бездыханно прошептал дроу. Он качал головой даже когда произносил очевидный ответ, ведь, хотя, объяснения Харкла казались логичными, для Дриззта они не имели смысла, только не в контексте стиха.

“Эррту”, — повторила Кэтти-бри. “Этот то уж точно ненавидит тебя больше всех, и скорей всего Лолс знает его или о нем”.

Дриззт покачал головой. “Не может быть, ведь я никогда не встречал танар’ри в Мензоберранзане, как объявила слепая провидица”.

Кэтти-бри задумалась над этим. “Она никогда не говорила Мензоберранзан”, — ответила женщина. “Ни разу”.

“Ты встретил его дома …” — начал перечитывать Дриззт, но слова застряли у него во рту, от внезапного осознания того, что его понимание их значения могло быть и неверным.

Кэтти-бри тоже уловила это. “Ты никогда не называл то место домом”, — сказала она. “И мне ты всегда говорил, что твоим первым домом была …”

“Долина Ледяного Ветра”, — сказал Дриззт.

“И именно там ты встретил Эррту, и сделал его своим врагом”, — заключила Кэтти-бри, и в этот момент Харкл Харпелл казался и в самом деле мудрым человеком.

Дриззт содрогнулся, хорошо помня силу и злобность бэйлора. Рэйнджеру доставляла боль даже мысль о том, что Закнафейн был в его лапах.

* * * * *

Харкл Харпелл поднял голову со своего огромного стола и потянулся сильно зевая.

“О да”, — сказал он, заметив кучку свитков разбросанных по столу перед ним. “Я же работал над своим заклятьем”.

Харкл рассортировал их и изучил повнимательнее.

“Мое новое заклятье!” — ликуя, вскрикнул он. “Ох, оно наконец-то закончено, туман судьбы! О радость, вот счастливый день!” Волшебник вскочил со стула и принялся кружить по комнате, его объемная мантия широко разлеталась. После стольких месяцев изматывающих исследований, его новое заклятье было готово. В мыслях Харкла пронеслись возможности. Возможно, туман судьбы отправит его в Калимшан, в приключение с пашой, возможно в Анаурок, великую пустыню, или даже в пустоши Вааса. Да, Харклу бы хотелось отправиться в Вааса и трудно проходимые Свинцовые Горы.

“Мне нужно будет узнать побольше о Свинцовых Горах, и полностью сконцентрировать сознание на них, когда я буду читать заклятье”, — сказал он себе. “Да, да, в этом и состоит фокус”. Похрустев пальцами, волшебник бросился к столу, осторожно распределил, и расположил множество свитков длинного и замысловатого заклятья и положил их в ящик. Затем он вылетел из комнаты в направлении библиотеки Плющевого Поместья, чтобы собрать информацию о Ваасе и соседствующей Дамаре, знаменитым Кровавиковым Землям. Он едва держал равновесие, настолько он был взволнован тем, что, как он считал, будет первым прочтением своего нового заклятья, кульминацией долгих месяцев работы.

Ведь у Харкла не осталось воспоминаний об истинном первом прочтении. Все прошедшие несколько недель вырезались из его памяти так же точно, как из страниц зачарованного дневника, сопровождающего заклятье, которые сейчас снова были чистыми. И, насколько было известно Харклу, Дриззт и Кэтти-бри плавали по побережью Уотердипа, на корабле, охотящемся на пиратов, название которого он не знал.

* * * * *

Дриззт стоял возле Кэтти-бри в ярко украшенной, хотя и без мебели, комнате. Все стены были из отполированного белого камня, кроме изогнутых железных бра на стенах, по одному точно в центре каждой стены. Факела в них не горели, вернее, горели, но не традиционным образом. Они были сделаны из черного металла, а не из дерева, каждый с хрустальным шаром на вершине. Свет, казалось, что Кэддерли может вызвать свет любого цвета по выбору, исходил из шаров. Сейчас один горел красным, другой желтым, и два зеленым, создавая в комнате своеобразный цвет и глубину, когда некоторые оттенки, казалось, проникали в ровную поверхность отполированных стен, больше чем другие.

Все это некоторое время удерживало внимание дроу, зрелище и в самом деле было впечатляющим, но именно пол больше всего поразил темного эльфа, который за семь десятков лет жизни, видел так много удивительного. Периметр пола был черным и ровным, как и стены, но большую часть пола занимала мозаика, круг с двойным обрамлением. Пространство между линиями, шириной примерно в фут, занимали загадочные руны. Внутри был выгравирован знак, его кончики в форме звезд касались внутреннего круга. Все эти узоры были врезаны в пол, и наполнены дробленными драгоценными камнями разнообразных цветов. Рядом с рубиновой звездой была изумрудная руна, оба знака были расположены между брильянтовыми линиями внешних кругов.

Дриззт видел похожие комнаты в Мензоберранзане, хотя, конечно же, сделанные не столь потрясающе. Он знал их назначение. Она казалась как-то не на месте в этом добрейшем из зданий, ведь двойной круг и знак использовались для вызова существ из других миров, и, судя по тому, что руны украшавшие края были рунами силы и защиты, вызываемые создания едва ли входили в число созданий добра.

“Мало кому позволяют войти сюда”, — объяснил Кэддерли, серьезным голосом. “Только я, Дансия, и брат Шаунтеклиир из обитателей библиотеки. Любым гостям, которым необходимы услуги этого места, необходимо пройти строжайший осмотр”.

Дриззт понял, что ему только что сделали высочайший комплимент, но это не развеяло множество вопросов, носившихся в его голове.

“Для таких дел есть причины”, — продолжил Кэддерли. “Иногда, чтобы посодействовать добру приходиться общаться с агентами зла”.

“Разве вызов танар’ри, или даже младшего демона, само по себе не является злым действием?” — прямо спросил Дриззт.

“Нет”, — ответил Кэддерли. “Только не здесь. Эта комната спланирована идеально и благословлена самим Денейром. Вызванный демон — плененный демон, и представляет угрозу не больше, чем, если бы тварь оставалась в Абиссе. И, как и во всех вопросах добра и зла, намерение вызова определяет его справедливость. В данном случае мы узнали, что душа, не заслуживающая подобной пытки, попала в руки демона. Освободить эту душу, мы можем лишь, разобравшись с демоном. Где и как лучше это сделать?”.

Это Дриззт мог принять, особенно сейчас, когда ставки были столь высоки и так затрагивали лично его.

“Это Эррту”, — уверенно сказал дроу. “Бэйлор”.

Кэддерли кивнул, соглашаясь. Когда Дриззт сообщил ему о своих новых подозрениях появившихся благодаря разговору с Харклом Харпеллом, Кэддерли вызвал младшего демона, злобного импа, и отправил его с заданием искать подтверждение подозрений дроу. Сейчас он намеревался вызвать импа обратно и получить от него ответы.

“Брат Шаунтеклиир общался со служителем Денейра сегодня”, — заметил Кэддерли.

“И ответ?” — спросил рэйнджер, хотя Дриззта несколько удивил очевидный путь выбранный Шаунтеклииром.

“Ни один служитель Денейра не смог бы дать ответ”, — тут же ответил Кэддерли, увидев, что мысли дроу потекли не в правильном направлении. “Нет, нет, Шаунтеклиир искал информацию о вашем пропавшем друге маге. Не бойтесь, Харкл Харпелл, похоже, вернулся в Плющевое Поместье в Лонгсэдле. Мы можем с ним связаться или даже вернуть его, если хотите”.

“Нет!” — вырвалось у Дриззта, и он отвернулся, слегка смущенный своей внезапной вспышкой. “Нет”, — повторил он потише. “Харкл Харпелл уже и так сделал больше, чем достаточно. Я не стану подвергать его опасности в этом вопросе, который его на самом деле не касается”.

Кэддерли кивнул и улыбнулся, понимая причину колебаний Дриззта. “Мне вызывать Друзила, чтобы мы смогли получить ответ?” — спросил он, хотя и не стал ждать ответа. Направив к каждому из бра по слову, Кэддерли придал свету в комнате бархатисто-фиолетовый оттенок. Следующим напевом он заставил мрачно светиться узоры на полу.

Дриззт задержал дыхание, никогда не чувствуя себя комфортно в разгаре подобного ритуала. Он едва слушал, как Кэддерли начал мягко, ритмично напевать, вместо этого сосредоточился на сияющих рунах, сконцентрировался на своих подозрениях и на возможностях, которые могло предложить будущее.

Несколько минут спустя в центре кругов раздался острый шипящий звук, а затем мгновенье темноты, как производное планов разлетелось на куски. Острый хруст прекратил все, шипение и разрыв, оставив сидящим на полу, плюющегося и извергающего проклятья выглядевшего злым импа с крыльями как у летучих мышей и мордой собаки.

“Ну, привет мой дорогой Друзил”, — бодро сказал Кэддерли, что, конечно же, заставило злобного импа, неохотного ставшего слугой, роптать еще больше. Друзил вскочил на ноги, его маленькие рожки едва достигали колена Дриззта, и сложил за спиной свои кожаные крылья.

“Я хотел познакомить тебя с моим другом”, — небрежно сказал Кэддерли. “Я еще не решил, станет он или нет рубить тебя на мелкие кусочки этими его прекрасными клинками”.

Злобный взгляд черных глаз Друзила замкнулся на лиловых глазах Дриззта. “Дриззт До’Урден”, — сплюнул имп. “Предатель Паучьей Королевы”.

“О, прекрасно”, — сказал Кэддерли, и по его тону, имп понял, что, признав то, что он узнал дроу, он невольно выдал немного информации. “Ты знаешь его, значит, ты говорил с демоном, который знает правду”.

“Ты требовал один особый ответ, только один”, — проскрипел имп. “А в обмен обещал год покоя от тебя!”

“Обещал”, — признал Кэддерли. “Так у тебя есть мой ответ?”

“Мне жаль тебя, глупый дроу”, — сказал Друзил, пристально смотря на Дриззта. “Я жалею тебя и смеюсь над тобой. Глупый дроу. Теперь ты мало волнуешь Паучью Королеву, потому что она отдала твое наказание в награду тому, кто помог ей во время Периода Бед”.

Дриззт убрал взгляд с Друзила, чтобы взглянуть на Кэддерли, пожилой жрец стоял абсолютно спокойно и собранно.

“Мне жаль любого, вызвавшего ярость бэйлора”, — продолжил Друзил, снова злобно усмехнувшись.

Кэддерли понял, что отношение Друзила было болезненно для Дриззта, который находился под таким сильным давлением всего этого. “Имя бэйлора!” — потребовал жрец.

“Эррту!” — гавкнул Друзил. Запомни его хорошенько, Дриззт До’Урден!”

В лиловых глазах Дриззта забурлили огни, давление которых Друзил не мог вынести.

В место этого, имп обратил свой злобный взор на Кэддерли. “Год покоя, ты обещал”, — проскрипел он.

“Гола измеряются разными способами”, — прорычал Кэддерли в ответ.

“Что за надувательство — ”, — начал говорить Друзил, но Кэддерли схлопнул руки, произнеся лишь слово, и две темные линии, разрыв в ткани планов, появились, по одной с каждой стороны импа, и соединились столь быстро, сколь быстро схлопнул руки Кэддерли. Друзил исчез, сопровождаемый рокотом грома и клубом дыма.

Кэддерли тут же сделал свет в комнате поярче, и некоторое время молчал, оценивая Дриззта, который стоял, опустив голову, переваривая информацию.

“Тебе срочно нужно уничтожить этого”, — после паузы сказал дроу.

Кэддерли широко улыбнулся. “Это не так просто сделать”, — признался он. “Друзил — олицетворение зла, скорее его тип, чем материальное создание. Я могу разорвать на части его материальное тело, но это просто отсылает его в Абисс. Только там, в его дымном доме, я мог бы действительно уничтожить Друзила, а у меня нет особого желания посещать Абисс!”. Кэддерли пожал плечами, как будто на самом деле это имело мало значения. “Друзил достаточно безобиден”, — объяснил жрец, “потому что я знаю его, знаю о нем, знаю, где его найти, и знаю, как сделать его несчастную жизнь еще несчастнее, если появится нужда”.

“И теперь мы знаем, что это и в самом деле Эррту”, — сказал Дриззт.

“Бэйлор”, — ответил Кэддерли. “Могущественный враг”.

“Враг в Абиссе”, — сказал Дриззт. “Месте, куда мне тоже не хочется когда-либо идти”.

“Нам все еще нужны ответы”, — напомнил Кэддерли. “Ответы, которые Друзил не сможет предоставить”.

“Тогда кто?”

“Ты знаешь”, — тихо ответил Кэддерли.

Дриззт знал, но мысль о том, чтобы вызвать демона Эррту, была Дриззту очень неприятна.

“Круг удержит бэйлора”, — заверил его Кэддерли. “Тебе не нужно быть здесь, когда я буду взывать к Эррту”.

Дриззт отмахнулся от предложения, прежде чем Кэддерли даже закончил предложение. Он будет там и встретит лицом к лицу того, кто его сильно ненавидит и кто, судя по всему, держал в плену его друга.

Дриззт глубоко вздохнул. “Я полагаю, что пленник, о котором говорила карга — Закнафейн, мой отец”, поверил он свои мысли жрецу, ведь он понял, что полностью доверяет Кэддерли. “Я еще не вполне уверен в своем мнении на этот счет”.

“Наверняка тебя мучает мысль о том, что твой отец находится в таких нечестивых руках”, — ответил Кэддерли. “И наверняка тебя взволновало то, что ты снова сможешь увидеть Закнафейна”.

Дриззт кивнул. “Более того”, — сказал он.

“Тебя терзают противоречия?” — спросил Кэддерли, и Дриззт, пойманный врасплох прямым вопросом, резко вскинул голову и внимательно посмотрел на пожилого жреца. “Ты запер в себе эту часть своей жизни, Дриззт До’Урден? А теперь боишься, что она снова может раскрыться?”

Дриззт не колеблясь, покачал головой, но это был неубедительный жест. Он взял долгую паузу, затем глубоко вздохнул. “Я разочарован”, — признался дроу. “В себе, в своей эгоистичности. Я хочу снова увидеть Закнафейна, быть рядом с ним, учиться у него и слушать его слова”. Дриззт посмотрел на Кэддерли, его лицо выражало истинное спокойствие. “Но я помню, как я видел его в последний раз”, — сказал он и потом рассказал Кэддерли об их последней встрече.

Труп Закнафейна был оживлен матроной Мэлис, матерью Дриззта, затем в него вселили душу мертвого дроу. Ограниченный службой злой Мэлис, действовавший как убийца, Закнафейн тогда вышел в Подземье в поисках Дриззта. В критический момент, истинный Закнафейн на скоротечный момент, прорвался сквозь волю злой матроны матери, снова засиял и говорил с любимым сыном. В этот победный момент дух Закнафейна объявил свой покой, и Закнафейн уничтожил свой собственный оживленный труп, освободив Дриззта и освободив себя из когтей злобной Мэлис До’Урден.

“Когда я услышал слова слепой ведьмы и провел некоторое время, обдумывая их, мне стало действительно печально”, — закончил Дриззт. “Я полагал, что Закнафейн теперь был свободен от них, свободен от Лолс и всего зла, и находиться в месте справедливо награжденный, потому что правда всегда была в его душе”.

Кэддерли положил руку на плечо Дриззта.

“Думать, что они снова захватили его …”

“Но дело может быть и не в этом”, — сказал Кэддерли. “А если это правда, тогда надежда не потеряна. Твоему отцу нужна твоя помощь”.

Дриззт закрыл рот и кивнул. “И помощь Кэтти-бри”, — ответил он. “Она будет здесь, когда мы будем вызывать Эррту”.

Глава 15 Воплощение тьмы

Его дымящаяся туша почти заполнила круг. Его огромные кожаные крылья не могли расправиться полностью, иначе они перешли бы границу, которую не мог перейти демон. Эррту скребся о камень и издал гортанный рык, откинул свою огромную уродливую голову и бешено рассмеялся. Затем бэйлор внезапно успокоился и посмотрел вперед, погрузив свои полные знаний глаза во взгляд Дриззта До’Урдена.

Много лет прошло с тех пор, как Дриззт смотрел на могучего Эррту, но рэйнджер, несомненно, узнал демона. Его лицо было помесью собачьего и обезьяньего, а его глаза, особенно глаза, представляли собой черные ямы зла, иногда они расширялись от гнева и наливались огнем, иногда сужались, косясь, склонялись, обещая адские пытки насыщенным взглядом из-за суженных глаз. Да, Дриззт хорошо помнил Эррту, помнил их отчаянную схватку на краю Горы Кельвина столько лет назад.

Скимитр рэйнджера, тот, что он забрал из пещеры белого дракона, казалось, тоже помнил демона, Дриззт почувствовал, как тот взывает к нему, побуждая того вытащить его и нанести удар бэйлору, чтобы он снова смог накормиться яростным сердцем Эррту. Это лезвие выковали, чтобы сражаться с огненными созданиями, и оно, казалось, особенно любило дымящуюся плоть демонов.

Кэтти-бри никогда не видела подобной твари, воплощение тьмы, материализованное зло, самое нечестивое из нечестивых созданий. Ей хотелось поднять Тулмарил и запустить стрелу в уродливое лицо твари, и все же она боялась сделать это — натравить на них Эррту, этого девушка, конечно же, не желала.

Эррту продолжал смеяться, затем с ужасающей скоростью, великий демон набросился на Дриззта своим кнутом с множеством голов. Оружие резко полетело вперед, затем остановилось прямо в воздухе, как будто оно врезалось в стенку, и в самом деле, оно врезалось.

“Ты не можешь посылать свое оружие, свою плоть, свою магию сквозь барьер, Эррту”, — спокойно сказал Кэддерли — казалось, пожилой жрец ни в малейшей степени не был потрясен истинным танар’ри.

Глаза Эррту злобно сузились, когда бэйлор опустил взгляд на Кэддерли, зная, что это тот жрец, который посмел вызвать бэйлора. Снова раздался этот громыхающий хохот, и из под когтистых ног бэйлора поднялся огонь, горевший бело и жарко, поднявшийся так высоко, что он почти закрывал спутникам вид бэйлора. Трое друзей прищурились от сильного жгущего жара. Наконец Кэтти-бри отступила, выкрикнув предупреждение, и Дриззт откликнулся на ее крик и пошел с ней. Но Кэддерли остался на месте, невозмутимо стоя, уверенный, что круг, с выгравированными на нем рунами остановит огни. Пот струился по его лицу, капельки которого падали с носа.

“Прекратись!” — перекричал треск Кэддерли. Затем он произнес ряд слов на языке, который раньше не слышали ни Дриззт, ни Кэтти-бри, таинственная проницательная фраза, закончившаяся именем Эррту.

Бэйлор зарычал от боли, и стены огня испарились.

“Я запомню тебя старик”, — пообещал великий бэйлор. “Когда снова буду ходить по плану, который является твоим миром”.

“Навести меня”, — ровным голосом ответил Кэддерли. “Я с удовольствием изгоню тебя в грязь, к которой ты и принадлежишь”.

Эррту больше ничего не сказал, лишь прорычал и снова обратил взгляд на отступника дроу, столь ненавистного Дриззта До’Урдена.

“Он у меня дроу”, — поддразнил демон. “В Абиссе”.

“Кто?” — потребовал Дриззт, но вместо ответа бэйлор снова маниакально рассмеялся.

“Кто у тебя есть, Эррту?” — прямо спросил Кэддерли.

“Я не обязан отвечать ни на какие вопросы”, — напомнил бэйлор жрецу. “Он у меня, это вы знаете, и ты можешь получить его лишь одним путем — прервав мое изгнание. Я заберу его на эту, твою, землю Дриззт До’Урден, и если ты хочешь получить его, то ты должен прийти и забрать его!”

“Я должен поговорить с Закнафейном!” — прокричал Дриззт, его рука отправилась к эфесу его голодного скимитра. Эррту дразнил его, смеялся над ним, тщательнейшим образом наслаждаясь зрелищем расстроенного Дриззта. Это было лишь начало пыток дроу.

“Освободи меня!” — прорычал демон, заглушив все вопросы. “Освободи меня сейчас же! Каждый день — вечность мучений для моего пленника, твоего любимого от—” — внезапно остановился Эррту, позволив дразнящему слову повиснуть в воздухе. Бэйлор покачал пальцем перед Кэддерли. “Меня провели?” — сказал Эррту, изображая ужас. “Я чуть не ответил на вопрос, а это от меня не требуется”.

Кэддерли взглянул на Дриззта, понимая затруднительное положение рэйнджера. Жрец знал, что Дриззт добровольно прыгнет в круг и сразится с Эррту здесь и сейчас ради своего потерянного отца, или друга, или любого доброго человека, но, освобождение демона, казалось благородному дроу опасным актом отчаяния, эгоистичным действием, ради его отца, способным подвергнуть опасности многих других.

“Освободи меня!” — прорычал бэйлор, его громыхающий голос эхом носился по комнате.

Внезапно Дриззт расслабился. “Я не могу этого сделать, нечестивая тварь”, — тихо сказал он, покачивая головой, казалось, с каждой проходящей секундой он набирался уверенности в своем решении.

“Ты дурак!” — прорычал Эррту. “Я сдеру кожу с его костей! Я съем его пальцы! И я буду поддерживать в нем жизнь, обещаю, жизнь и сознание, пока он будет проходить через все это, и перед каждой пыткой буду говорить ему, что ты отказался помочь ему, что ты причина того, на что он обречен!”

Дриззт отвернулся, уже не расслабленный, тяжело и зло хватая воздух ртом. Но он знал правду о Закнафейне, понимал сердце своего отца и знал, что мастер оружия не пожелал бы, чтобы Дриззт освободил Эррту, какая бы не была цена.

Кэтти-бри взяла Дриззта за руку, Кэддерли сделал тоже самое.

“Я не стану говорить тебе что делать, добрый дроу”, — предложил пожилой жрец, “но если в плену у демона душа, не заслуживающая подобной судьбы, то это наша обязанность спасти …”

“Но какой ценой?” — отчаянно сказал Дриззт. “Какой ценой для мира?”

Эррту снова дико рассмеялся. Кэддерли повернулся, утихомирить демона, но Эррту заговорил первым. “Ты знаешь, жрец”, — обвинил его демон. “Ты знаешь!”

“Что эта уродливая тварь имеет в виду?” — спросила Кэтти-бри.

“Скажи им”, — повелел Эррту Кэддерли, который в первый раз, казалось, почувствовал себя неловко.

Кэддерли посмотрел на Дриззта и Кэтти-бри и покачал головой.

“Тогда я скажу им!” — выкрикнул Эррту, жуткий горластый голос бэйлора снова эхом пронесся по каменной комнате, доставляя боль их ушам.

“Ты исчезнешь!” — пообещал Кэддерли, и начал напевать. Внезапно Эррту резко и яростно дернулся, затем стал казаться меньше, казалось, что он проваливается в самого себя.

“Теперь я свободен!” — заявил демон.

“Подожди”, — приказал Кэддерли Дриззт, и жрец подчинился.

“Я отправлюсь туда, куда захочу глупый Дриззт До’Урден! По твоей воле я коснулся земли Первичного Материального Плана, и, таким образом, мое изгнание подошло к концу. Я могу прийти на зов любого!”

Кэддерли снова начал напев, на этот раз более настойчиво, и Эррту начал таять.

“Приди ко мне Дриззт До’Урден”, — манил теперь отдаленный голос бэйлора. “Если хочешь снова увидеть его. Я не приду за тобой”.

Затем демон исчез, оставив трех вымотанных товарищей в пустой комнате. Больше всех был утомлен Дриззт, опрокинувшийся на стену, и остальным казалось, что лишь крепкая стена удерживала утомленного рэйнджера на ногах.

“Ты не знал”, — резонно заметила Кэтти-бри, понимая, какая вина сейчас давила на плечи ее друга. Она посмотрела на пожилого жреца, которого, казалось, едва заботило открытие.

“Это правда?” — спросил Кэддерли Дриззт.

“Уверенным быть нельзя”, — ответил жрец. “Но я полагаю, что наш вызов Эррту на Первичный Материальный План мог и в самом деле прекратить изгнание бэйлора”.

“И ты знал это с самого начала”, — сказала Кэтти-бри обвиняющими тонами.

“Я подозревал”, — признался Кэддерли.

“Тогда почему ты позволил мне позвать зверя?” — спросил Дриззт, полностью ошарашенный. Он никогда бы не представил себе, что Кэддерли прекратит изгнание столь злобного монстра. Но когда он сейчас взглянул на пожилого жреца, Дриззту показалось, что это ни в малейшей степени не волнует Кэддерли.

“Демон, как и во всех случаях с подобными обитателями, может попасть на Первичный Материальный План только с помощью жреца или волшебника”, — объяснил Кэддерли. “Любой из них, кто пожелает вызвать подобного зверя, легко найдет многих, ожидающих его зов, даже других бэйлоров. Освобождение Эррту, если Эррту и в самом деле свободен, не вызовет особых изменений”.

В этом контексте, Дриззт и Кэтти-бри начали понимать. Те, кто желал вызвать себе в услужение демона, не обнаружит недостатка в них; Абисс был полон могущественных обитателей, всегда готовых прийти и нести разрушения смертным.

“То, чего я боюсь”, — признался Кэддерли, “это того, что именно этот демон ненавидит тебя сильнее всех, Дриззт. Он может, не смотря на свои последние слова, искать встречи с тобой, если вернется в наш мир”.

“Или я буду искать встречи с Эррту”, — ровно, бесстрашно ответил Дриззт, и это вызвало на губах Кэддерли улыбку. Именно этот ответ он и надеялся услышать от храброго дроу. Кэддерли знал — это был могучий воин, вступивший в бой ради добра. У жреца была огромная вера в то, что если эта битва и произойдет, то Дриззт и его друзья победят, и мучения отца дроу закончатся.

* * * * *

Позже в этот день в Храме Парящего Духе появились Уэйллан Миканти и Данкин Толлмаст, они обнаружили капитана Дюдермонта снаружи, отдыхающего в тени дерева и кормящего белую белку странными орешками.

“Персивал”, — объяснил им Дюдермонт, вытянув руку к белке. Как только Персивал схватил угощение, Дюдермонт указал им на Пикела Боулдершоулдера, как всегда усердно работающего, ухаживая за своими множественными садиками. “Вон Пикел мне сказал, что Персивал личный друг Кэддерли”.

Уэйллан и Данкин обменялись сомневающимися взглядами, ни у одного из них не было ни малейшего понятия о том, о чем говорил Дюдермонт.

“Это не важно”, — заметил капитан, поднимаясь на ноги и смахивая с брюк веточки. “Какие у вас новости о Морской Фее?”

“Ремонт идет полным ходом”, — ответил Уэйллан. “Многие рыбаки Каррадуна присоединились, чтобы помочь. Они даже отыскали подходящее для замены мачты дерево ”.

“Дружелюбный народец, эти Каррадунцы”, — вставил Данкин.

Дюдермонт посмотрел на Данкина оценивающим взглядом, довольный переменами, незаметно произошедшими в нем. Это уже был не тот угрюмый и коварный эмиссар, который впервые ступил на Морскую Фею от имени лорда Тарнхила Эмбуирхана в поисках Дриззта До’Урдена. По словам Уэйллана он был прекрасным моряком и отличным товарищем, и Дюдермонт планировал предложить ему постоянное место в команде, на борту Морской Феи, как только они найдут способ доставить корабль туда, где ему самое место, в Море Мечей.

“Робиллард в Каррадуне”, — неожиданно сказал Уэйллан, застав Дюдермонта врасплох, хотя Дюдермонт никогда и не сомневался в том, что волшебник пережил тот шторм и в том, что он впоследствии найдет их. “Или был там. Возможно, он уже отправился обратно в Уотердип. Он говорит, что сможет отправить нас на наше место”.

“Но это обойдется нам недешево”, — добавил Данкин. “Ведь магу понадобится помощь его братства, а по признанью Робилларда это самый жадный люд”.

Дюдермонта это особо не волновало. Лорды Уотердипа скорей всего возместят любые расходы. Капитан заметил, что Данкин использовал слово “нам”, и это доставило ему немалое удовольствие.

“Робиллард сказал, что у него уйдет некоторое время, на то чтобы организовать все это”, — закончил Уэйллан. “Но в любом случае Морскую Фею починят не раньше чем через две недели, и, учитывая оказываемую помощь, здесь ее будет легче починить, чем Уотердипе”.

Дюдермонт только кивнул. В этот момент прискакал Пикел, похитив внимание Уэйллана и Данкина. Дюдермонт не возражал. Подробности возвращения Морской Феи еще прояснятся, в этом он не сомневался. Робиллард был сведущим и верным волшебником. Но в ближайшем будущем капитана заботило лишь расхождение путей, ведь двое его друзей, (трое, считая Гвенвивар) вряд ли отправятся с кораблем, а если и отправятся, то едва ли останутся на нем на долго.

Глава 16 Приманка

“Долина Ледяного Ветра”, — сказал Дриззт, прежде чем трое даже успели выйти из комнаты вызова.

Кэддерли выглядел удивленным, но как только Кэтти-бри услышала слова, она поняла, о чем говорил Дриззт, и согласилась с его доводами. “Ты думаешь, что демон станет искать Осколок Кристалла”, — объяснила она, в большей степени ради Кэддерли, чем из-за нужды удостовериться.

“Если Эррту вернется в наш мир, тогда он точно отправиться за артефактом”, — ответил Дриззт.

Кэддерли ничего не знал об осколке кристалла, на который они ссылались, но понял, что они напали на след чего-то важного. “Ты уверен в этом?” — спросил он Дриззта.

Дроу кивнул. “Моя первая встреча с Эррту прошла на ометаемой ветрами горе около Мирового Хребта, в месте под названием Гора Кельвина, в Долине Ледяного Ветра”, — объяснил он. “Демон пришел на зов волшебника, обладателя Креншинибона, осколка кристалла, самого могущественным артефакта зла”.

“И где этот артефакт?” — спросил Кэддерли, внезапно ставший весьма озабоченным. У жреца был некоторый опыт в обращении с артефактами зла, он однажды поставил свою жизнь и жизнь тех, кого он любил, под угрозу, ради уничтожения похожего предмета.

“Погребен”, — ответила Кэтти-бри. “Погребен под горой снега и камня, сошедшей с Горы Кельвина лавиной”. Пока она говорила, она в большей степени смотрела на Дриззта чем на жреца, и выражение ее лица выдавало сомнение в доводах дроу.

“Этот предмет разумен”, — напомнил ей рэйнджер. “Злостный инструмент, который не примет подобного одиночества. Если Эррту вернется в наш мир, он отправится в Долину Ледяного Ветра в поисках Креншинибона, и если он приблизится к этой вещице, она начнет взывать к нему”.

Кэддерли согласился. “Вы должный уничтожить осколок кристалла”, сказал он столь решительно, что сильно удивил их. “Это первостепенно”.

Дриззт не был уверен в том, что он согласен с такой расстановкой приоритетов, только не тогда, когда его отец, очевидно, находится в плену у бэйлора. Но был согласен с тем, что мир станет лучше без таких вещей, как Креншинибон.

“Но как уничтожить столь могущественный артефакт?” — осмелился спросить рэйнджер.

“Я не знаю. Каждый артефакт уничтожается своим, особенным путем”, — ответил Кэддерли. “Несколько лет назад, когда я был молод, мой бог потребовал уничтожить Геаруфу, разумную и злобную вещь. Мне пришлось искать … потребовать помощи великого красного дракона”.

“Несколько лет назад, когда я был молод”, — шепотом повторила Кэтти-бри так, что никто из остальных не мог ее услышать.

“Таким образом, я поручаю вам найти и уничтожить Креншинибон, этот артефакт, который вы называете осколком кристалла”.

“У меня драконов среди знакомых нет”, — сухо заметила Кэтти-бри.

Дриззт вообще-то знал еще об одном красном, но он промолчал, особо не желая встречаться с огромным змеем, по имени Гефест, надеясь, что Кэддерли предложит альтернативу.

“Когда Эррту будет повержен, а предмет будет у вас, принесите его ко мне”, — сказал Кэддерли. “Вместе, под руководством Денейра, мы выясним, как можно уничтожить осколок кристалла”.

“Тебя послушать, так это так легко сделать”, — добавила Кэтти-бри, и снова, в ее голосе слышался сдержанный сарказм.

“Едва ли”, — сказал Кэддерли. “Но я твердо придерживаюсь своей веры. Тебя удовлетворит, если я скажу ‘если’ вместо ‘когда’?”

“Я понимаю”, — ответила Кэтти-бри.

Кэддерли широко улыбнулся и положил руку на крепкие плечи девушки. Кэтти-бри даже не попыталась уклониться от объятия, поняв, что ей действительно нравился жрец. Ничто в Кэддерли не заставляло ее чувствовать себя неудобно, кроме, пожалуй, небрежности, с которой Кэддерли обращался с такими силами как Эррту и осколок кристалла. Вот это самоуверенность!

“Мы не сможем вытащить осколок кристалла из под навала”, — заметила Дриззту Кэтти-бри.

“Скорей всего он сам найдет свой путь наружу”, — сказал Кэддерли. “Скорей всего он уже нашел”.

“Или его найдет Эррту”, — сказал Дриззт.

“Так нам что, отправиться в Долину Ледяного Ветра и ждать?” — фыркнула Кэтти-бри, внезапно осознав всю сложность задачи, лежавшей перед ними. “Ты хочешь сидеть на месте и работать стражниками? И сколько же веков?”

Дриззта тоже не радовала подобная перспектива, но ответственность казалась ему очевидной, теперь, когда Эррту, похоже, был свободен. Мысль о встрече с Закнафейном привязала бы дроу, даже если бы это означало века службы.

“Мы примем это так, как, то, предложат судьбы”, — сказал Дриззт Кэтти-бри. “У нас впереди длинная дорога, и, да, возможно долгое ожидание после”.

“В Лускане есть церковь Денейра”, — вмешался Кэддерли. “Это рядом с местом, которое называется Долина Ледяного Ветра, не так ли?”

“Самый ближний к ней город, к югу от гор”, — ответил Дриззт.

“Я могу доставить вас туда”, — сказал Кэддерли. “Вместе, мы трое можем пройти по ветру в Лускан”.

Дриззт обдумал перспективы. Была почти середина лета и многие торговцы будут направляться через Лускан в направлении Десяти Городов, чтобы выменивать ценные украшения из головной кости форели. Если Кэддерли сможет быстро доставить их в Лускан, у них не будет проблем с тем, чтобы присоединиться к каравану в Долину Ледяного Ветра.

Лишь тогда Дриззт вспомнил еще одно препятствие. “А как же наши друзья?”

Кэтти-бри и Кэддерли посмотрели друг на друга. От волнения они оба почти забыли о Дюдермонте и застрявшей в озере Морской Фее.

“Я не могу взять так много людей”, — признался Кэддерли. “И уж точно, я не могу взять корабль!”

Дриззт обдумывал это несколько мгновений. “Но мы должны идти”, — сказал он Кэтти-бри.

“Я думаю, что Дюдермонту понравиться плавать по озеру”, — саркастически парировала Кэтти-бри. “Рядом нет пиратов, а если он широко раскроет паруса Морской Феи, то он окажется в вонючем лесу в миле от берега!”

Казалось, Дриззт уменьшился под весом ее честных слов. “Давай пойдем, поищем капитана”, — ответил он. “Возможно, мы вернем Харкла Харпелла. Ведь это он засунул Морскую Фею в озеро Импреск, так пускай и вытаскивает ее на место!”

Кэтти-бри что-то шепотом пробормотала, слишком тихо, что бы Дриззт смог разобрать слова. Но он знал, что она думала о Харкле, и с готовностью мог себе их представить.

Трое нашли Дюдермонта, Уэйллана и Данкина сидящими рядом с Иваном и Пикелом вдоль аллеи шедшей от дверей Храма Парящего Духа. Дюдермонт рассказал им новости о Робилларде, и о плане доставить их на законное место, что стало для Дриззта и Кэтти-Бри огромным облегчением. Оба посмотрели друг на друга, и Дюдермонт знал их достаточно хорошо, что бы понять суть того, что происходило.

“Вы покидаете нас”, — заключил он. “Вы не можете ждать две или три недели, которые уйдут у Робилларда на то, чтобы организовать наше возвращение”.

“Кэддерли может доставить нас в Лускан”, — ответил Дриззт. “Меньше чем через две недели, я надеюсь быть в Десяти Городах”.

Новости тяжелым бременем легли на бывший раньше легким разговор. Даже Пикел, который едва понимал, о чем говорили остальные, издал длинное жалкое, — “Ооооо”.

Дюдермонт пытался найти выход из этого положения, но ему пришлось признать неизбежное. Его место было на Морской Фее, и, судя по тому, что было на кону, у Дриззта и Кэтти-бри тоже не было выбора, кроме как следовать словам слепой провидицы. Кроме того, Дюдермонт не упустил из вида выражение их лиц, когда Иван сообщил им, что Бруенор Бэттлхаммер покинул Мифрил Холл. Дриззт сказал, что он собирался обратно к Десяти Городам, в Долину Ледяного Ветра, а именно туда, скорей всего, ушел Бруенор.

“Возможно, если мы доберемся до побережья мечей до того, как погода повернется к зиме, я направлю Морскую Фею по изгибу реки в Море Движущегося Льда”, — сказал Дюдермонт, прощаясь с друзьями свои путем. “Мне бы хотелось посетить Долину Ледяного Ветра”.

“Мой дом”, — торжественно сказал Дриззт.

Кэтти-бри кивнула и Дриззту и Дюдермонту. Она всегда чувствовала себя неловко, когда прощалась, а это был именно такой случай.

Пора было отправляться домой.

Глава 17 Чувство власти

Стампет Рэкингкло пробиралась сквозь снег, посреди склона Горы Кельвина. Дварф знала, что ее маршрут был рискован, ведь сейчас был разгар сезона таянья льдов, а гора была не настолько высока, чтобы ее температура оставалась ниже точки замерзания. Дварф чувствовала влагу, просачивавшуюся сквозь ее толстые кожаные сапоги, и она не раз слышал предательский грохот жалующегося снега.

Упрямая дварф продолжала бороздить дорогу, захваченная потенциальной опасностью. Весь этот склон мог обрушиться, лавины были обычным явлением на горе Кельвина, где снег таял быстро. В этот момент Стампет чувствовала себя настоящим приключенцем, бросающим вызов земле, по которой, как она полагала, многие годы не ступала ничья нога. Она мало знала об истории местности, ведь она пришла в Мифрил Холл вместе с Дагной и тысячами пришедших из цитадели Адбар, а там она была слишком занята работой в шахтах, чтобы обращать внимание на истории, которые рассказывали о Долине Ледяного Ветра члены клана Бэттлхаммер.

Стампет не знала историю самой известной лавины на этой самой горе. Она не знала, что здесь происходила последняя битва между Дриззтом и Акаром Кесселом, пока земля не ушла из под них, похоронив Кессела.

Стампет остановилась и залезла в карман, достав немного свиного жира. Она пробормотала небольшое заклятье и коснулась сала сморщенными губами, запуская действие заклятья помогающего ей оградиться от холода. Там внизу, летнее время года быстро набирало обороты, но здесь, ветер все еще был холодным, и дварф промокла. Закончив, она услышала еще один грохот и посмотрела на вершину горы, все еще находившуюся в двухстах футов от нее. Впервые она стала гадать, сможет ли она на самом деле туда добраться.

Гора Кельвина, конечно же, не входила число больших гор. Если бы она была рядом с Адбаром, местом, где Стампет родилась, или рядом с Мифрил Холлом, ее вообще бы не стали называть горой. Это была лишь куча горной породы, каменная глыба высотой в тысячу футов. Но здесь, на ровной тундре, она казалась горой, а Стампет Рэкингкло была дварфом, считавшим, что главное предназначение любой горы — это захватывающий подъем на нее. Она знала, что могла бы и подождать до позднего лета, когда на Горе Кельвина осталось бы мало снега, а почва была бы более податливой, но дварф никогда не была известна своим терпением. В любом случае, взобраться на гору без опасного, сдвигающегося снега, было бы не так вызывающе.

“Только не смей скатываться на меня”, — сказала Стампет горе. “Тем самым, оттащив меня обратно вниз”.

Она произнесла это слишком громко, и, как будто в ответ, по горе пронесся невообразимый рокот. Внезапно Стампет заскользила в обратном направлении.

“Черт тебя побери!” — выругалась она, хватая свою длиннющую палку, ища, за что бы зацепиться. Она потеряла равновесие и повалилась назад, но, сохранила достаточную маневренность, чтобы уклониться от выступающего камня и крепко зацепиться за него своей палкой. Ее мышцы напряглись, когда снег сходил вниз мимо нее, но он был не слишком глубок, да и сходил не очень сильно.

Мгновенье спустя все снова затихло, не учитывая отдаленных отзвуков, и Стампет выбралась из огромного снежного навала, в который она и поддерживающий ее камень превратились.

В этот момент она заметила любопытный осколок льда, лежавший, на ставшей теперь голой земле. Выбравшись из снежного навала, она не предала особого значения предмету странной формы. Она подошла к пятнышку голой земли и отряхнулась как можно тщательнее, чтобы снег не растаял на ней и не намочил еще больше ее и так уже промокшую одежду.

Ее глаза все продолжали возвращаться к кристаллу. Он не казался необыкновенным, всего лишь обычный кусок льда. И все же у дварфа возникло четкое ощущение того, что в нем крылось что-то большее.

Несколько мгновений Стампет удавалось отгонять неразумные порывы и сконцентрироваться на подготовке к продолжению подъема.

Кусок кристалла продолжат взывать к ней, действуя за гранью ее сознания, маня ее подобрать его.

Прежде чем она успела осознать, что делает, она держала предмет в руке. Не лед, тут же поняла она, потому что на ощупь он был теплым, теплым, и каким-то образом ободряющим. Она подняла его к свету. Он оказался сосулькой с квадратными сторонами, едва достигавшей фута в длине. Стампет остановилась и сняла свои перчатки.

“Кристалл”, — утвердительно пробормотала она, потому что теплый предмет на ощупь не был скользким, как лед. Стампет закрыла глаза, сосредоточившись на своих осязательных ощущениях, пытаясь почувствовать действительную температуру предмета.

“Мое заклятье”, — прошептала дварф, думая, что она разгадала загадку. Она снова пропела заклятье, развеивая магию, которую она привела в действие, чтобы отогнать холод.

И все же осколок кристалла был теплым на ощупь. Стампет потерла руки об его край, и его тепло дошло даже до ее мокрых пальцев ног.

Дварф почесала щетину на ее подбородке и посмотрела вокруг, чтобы увидеть, не переместилось ли еще что-нибудь во время небольшой лавины. Теперь она ясно мыслила, пытаясь найти объяснение этой неожиданной загадке. Но она видела лишь белое, серое и коричневое, ничем не примечательное покрывало, которым и являлась Гора Кельвина. Это не удерживало ее подозрения. Она снова подняла кусок кристалла в воздух, наблюдая за тем, как внутри него играли лучи солнца.

“Волшебный оберег от холода”, — сказала она вслух. “Тебя притащил торговец во время путешествия в долину”, — сделала она вывод. “Возможно, он здесь искал како-то сокровище, или просто поднялся сюда, чтобы получше осмотреть окрестности, думая, что ты защитишь его. И от холода ты защитил”, — уверенно заключила она, “но не от снегопада, похоронившего его!”

Вот, она в этом разобралась. Стампет чувствовала, что ей и впрямь повезло найти столь полезный предмет в голой пустоши, которой и являлась Гора Кельвина. Она посмотрела на юг, где в сером тумане маячили вечно покрытые снегом высокие вершины Мирового Хребта. Внезапно жрица дварфов подумала о том, куда она сможет добраться с помощь этого с помощью кристального осколка. С такой защитой, какую гору она не сможет покорить? Она за одно путешествие смогла бы забраться на них все, и тогда, все дварфы будут преклоняться перед ней!

Креншинибон, осколок кристалла, разумный и коварный артефакт уже начал действовать, тонко передавая Стампет обещания исполнения ее самых глубоких желаний. Креншинибон понял, что эта хозяйка, была не только дварфом, но и жрицей, и этим обстоятельством, он был не доволен. Дварфы были упрямым и непростым народцем, к тому же обладавшим сопротивлением к магии. Но все же, самый злостный из артефактов был рад выбраться из снега, рад тому, что кто-то вернулся на Гору Кельвина и теперь уносил его оттуда.

Кристальный осколок вернулся в мир живых, вернулся туда, где он снова мог сеять разрушение.

* * * * *

Он крался по туннелям, измеряя свои шаги ритмичным звоном молотов дварфов. Размеры тесного места были не очень удобны, не для привыкшего к звездам в качестве потолка, и высокому Киерстааду иногда приходилось вставать на колени, чтобы пройти через низкие арки.

Услышав шаги, он замер у угла и выпрямившись, прижался к стене как можно плотнее. Он был без оружия, но здесь, в шахтах дварфов ему будут не рады, только не после неприятной встречи Бруенора с Берктгаром. Отец Киерстаада, Ревджак, лучше умел общаться с дварфом, он-то приветствовал возвращение Бруенора, но напряжение было очевидно даже во время их встречи. Берктгар и его последователи оказывали на Ревджака огромное давление, что бы окончательно вернуться к древним путям неверия никому, кроме членов племени. Ревджак был достаточно мудр, чтобы понять, что если он будет бороться с Берктгаром слишком безрассудно, он может вообще потерять контроль над племенем.

Киерстаад тоже понимал это и испытывал смешанные чувства. Он оставался верным отцу и считал, что дварфы были друзьями, но доводы Берктгара были убедительными. Древние пути — охота по всей тундре, молитвы духам тех животных, жизнь которых отнималась — вносили свежую струю в жизнь юноши, который провел последние несколько лет своей жизни общаясь с алчными торговцами или сражаясь с темными эльфами.

Приближающиеся дварфы свернули на перекрестке, так и не заметив Киерстаада, и варвару стало легче дышать. Он на мгновенье замер, что бы прийти в себя, вспоминая, какие туннели он миновал, и где, как он полагал, могли быть покои вождя. Сегодня многих дварфов не было в шахтах, они отправились в Брин Шандер, чтобы забрать припасы, которые заказал Бруенор. А те, кто остались, находились в глубинных туннелях, старательно открывая жилы ценных минералов.

Других Киерстаад не встретил по пути, часто меняя направление и иногда двигаясь кругами. Наконец, он вышел в небольшой коридор с двумя дверями по каждой стороне и одной в самом его конце. Первая комната совсем не походила на дварфью. Роскошные ковры и кровать, с нагроможденными на нее матрасами и теплыми одеялами, подсказали варвару, кто пользовался этой комнатой.

“Реджис”, — сказал Киерстаад с легкой усмешкой, кивая, пока он произносил имя. По общему мнению, хафлинг олицетворял все, что презирал народ варвара, ленивый, толстый, прожорливый, и хуже всего, действовавший из-под тешка. И все же, улыбка Киерстаада (а так же улыбки многих других варваров) расширялась каждый раз, когда Реджис пританцовывая, приходил в Сеттлстоун. Реджис был единственным хафлингом, которого когда-либо встречал Киерстаад, но если “Рамблбелли”, как многие звали его, был типичным представителем своей расы, то Киерстаад с удовольствием бы встретил других. Он нежно закрыл дверь, в последний раз усмехнувшись при виде кучи матрасов — Реджис часто хвастался, что может комфортно обстроиться в любом месте, в любое время.

В самом деле.

Обе комнаты напротив были не заняты, в каждой было по кровати, которые больше подошли бы человеку, нежели дварфу. Это тоже было понятно Киерстааду, никто не скрывал, что Бруенор надеялся, что Дриззт и Кэтти-бри когда-нибудь вернуться к нему.

Комната в конце туннеля скорей всего была предназначена для заседаний, решил варвар. Оставалась только одна дверь, дверь, ведущая в покои короля дварфов. Киерстаад двигался медленно, осторожно, опасаясь, что там была установлена хитрая ловушка.

Он со скрежетом приоткрыл дверь, всего лишь на дюйм. Под его ногами не открылось никаких ям и никаких камней не стало падать на его голову. Набравшись уверенности, юноша широко распахнул дверь.

Это была комната Бруенора, сомнений быть не могло. Свитки, разбросанные по деревянному столу на другом конце, дополнительная одежда, нагроможденная в одном из углов, высота этой кучи почти достигала роста Киерстаада. Кровать была не убрана, лишь груда одеял и подушек.

Киерстаад едва заметил все это. В тот момент, когда открылась дверь, его взгляд замер на одном единственном предмете, закрепленном на стене над передней частью кровати Бруенора.

Эйджис-фэнг. Молот Вулфгара.

Едва дыша, Киерстаад прошел по комнате и встал около могучего орудия. Он увидел великолепные руны, выгравированные на его сияющем бойке — горы-близнецы, символ Думасойна, бога дварфов и хранителя секретов. Приглядевшись поближе, Киерстаад разглядел части другой руны, замаскированной, горами близнецами. Верхний слой был настолько идеален, что он не мог разобрать, что бы это могла быть за руна. Но он знал легенду об Эйджис-фэнге. Эти скрытые руны были знаками Морадина, Кователя Душ, величайшего из богов дварфов, с одной стороны, и секирой Клэнгеддина, дварфьего бога битв, с другой.

Киерстаад долго стоял, уставившись на молот, думая о легенде, которой стал Вулфгар, о Берктгаре и Ревджаке. Какое место займет он? Если между бывшим вождем Сэттлстоуна и нынешним вождем племени Лося разразится конфликт, какую роль сыграет Киерстаад?

Он знал, что она будет значительнее, если в руках он будет держать Эйджис-фэнг. Едва думая о том, что делал, Киерстаад протянул руки, схватился за боевой молот и поднял его с крючков.

Каким тяжелым он оказался! Киерстаад прижал его к себе, затем, приложив огромное усилие, поднял его над головой.

Он ударился о низкий потолок, и юноша чуть не свалился на бок, когда тот отскочил слишком широко, чтобы он смог сдержать его движение. Когда он, наконец, восстановил равновесие, Киерстаад стал смеялся над собственной глупостью. Как он мог даже надеяться владеть Эйджис-фэнгом? Как он мог надеяться пройти по стопам великого Вулфгара?

Он снова прижал к груди великолепный молот и благоговейно обхватил его руками. Он чувствовал его силу, его идеальную сбалансированность, он почти чувствовал присутствие человека так долго и так достойно обладавшего им.

Юный Киерстаад хотел быть как Вулфгар. Он хотел вести племя в соответствии с собственными представлениями. Он не соглашался с путем Вулфгара больше, чем он сейчас соглашался с путем Берктгара, но между ними был еще один, компромисс, который позволить сохранить свободу старых путей и союзы нового. С Эйджис-фэнгом в руках, Киерстааду казалось, он был способен сделать это, способен взять управление в свои руки и повести свой народ по лучшему возможному пути.

Юноша покачал головой и снова засмеялся, высмеивая себя и свои грандиозные планы. Он едва вышел из мальчишеского возраста, и не мог обладать Эйджис-фэнгом. Эта мысль заставила юношу посмотреть через плечо на открытую дверь. Если Бруенор вернется и застанет его здесь с молотом в руках, то скорей всего неразговорчивый дварф разрубит его пополам.

Киерстааду было нелегко вернуть молот на крючки, и все же покинуть комнату было еще трудней. С пустыми руками, он тихо и осторожно пробрался по туннелям наружу, обратно под открытое небо, и бежал весь путь до лагеря своего племени, находившегося всего-то в каких-то пяти милях по тундре.

* * * * *

Дварф забралась настолько высоко, насколько было можно, ее плотные пальцы смахивали в сторону неподатливый снег и отчаянно хватались за камни. Последний выступ, путь к вершине, к самой вершине.

Стампет простонала и потянулась, зная, что это непреодолимая преграда, зная, что она вышла за пределы своих возможностей, и наверняка была обречена на то, чтобы умереть, упав с высоты тысячи футов.

Но затем, каким-то образом она нашла силы. Она крепко ухватилась и подтянулась изо всех сил. Маленькие ножки пинались и скребли о камни, и, внезапно, она вскарабкалась на плато на вершине самой высокой горы в мире.

Неунывающая дварф величественно стояла на этом высоченном месте и наблюдала картину перед ней, захваченный мир. Тогда она заметила толпы, тысячи и тысячи ее бородатых войск, заполнявших все долины и все тропинки. Они приветствовали ее, склоняясь перед ней.

Стампет проснулась, вся в поту. У нее ушло несколько секунд, чтобы понять, где она находиться, чтобы понять, что она находилась в своей собственной маленькой комнатушке в шахтах дварфов в Долине Ледяного Ветра. Она легонько улыбнулась и воспроизвела в памяти яркий сон, последний захватывающий рывок, в котором она забралась на вершину. Но улыбка затерялась в недоумении, когда она придала значение последовавшей за этим картине, приветствовавшим ее дварфам.

“С чего бы мне станет сниться такой сон?” — стала гадать вслух Стампет. Она никогда не карабкалась ради славы, просто для собственного удовлетворения, которое она получала, покорив гору. Стампет не заботило то, что другие думали про ее героические подъемы, она вообще редко когда говорила кому-либо, куда отправляется, где была, и удался ее поход или нет.

Дварф вытерла пот со лба и забралась обратно под тяжелый матрас, перед ее глазами все еще ярко стояли картины ее сна. Сна ил кошмара? Она что, обманывала себя по поводу истинной причины ее подъемов? Была ли у нее и в самом деле, доля личного удовлетворения, чувство превосходства, в тот момент, когда она покоряла гору? И если дело было в этом, то было ли это чувство мерой превосходства не только над горой, но и над ее соплеменниками дварфами?

Этот вопрос изводил, обычно непоколебимую клирику, скромную жрицу. Стампет надеялась, что в этих мыслях не было правды. Она стала больше думать о себе, о своем истинном я, чем заботиться о таких мелочах. После долгих метаний и блужданий дварф наконец-то уснула.

* * * * *

Этой долгой ночью, Стампет больше не снилось снов. Креншинибон, лежавший в ящичке около кровати дварфа, чувствовал беспокойство Стампет и понял, что ему нужно было быть осторожным с передачей подобных снов. Эту дварф было не легко соблазнить. Артефакт, даже не представляя, какие сокровища он может пообещать, чтобы сломить волю Стампет Рэкингкло.

Без этих коварных обещаний, кристальный осколок не мог крепко скрутить дварфа. Но если Креншинибон станет действовать более открыто, сильнее, он может выдать Стампет правду о своем происхождении и своих замыслах. И, конечно же, артефакт не мог позволить себе вызвать подозрение того, кто мог воззвать к силе богов добра и, возможно, узнать секрет уничтожения Креншинибона!

Кристальный осколок запер внутри свою магию, держал свои разумные мысли между своими квадратными гранями. Он понял, что его долгое ожидание не совсем закончилось, только не пока он был в руках вот этой жрицы.