Путешествие в Завтра

Глава пятая,
В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ СОВЕРШИТ
ПУТЕШЕСТВИЕ ВГЛУБЬ ЗЕМЛИ

Послушайте, — обратился ко мне Демин, когда впереди над заснеженным горизонтом показались высокие стальные цилиндры газохранилищ комбината, — а не показать ли вам сначала, как мы проникли под землю? Поверните машину направо, вон к тем металлическим вышкам, что стоят в полукилометре от дороги… Там мы как раз закладываем новую шахту.

Я согласился не только потому, что знал неуступчивый характер моего друга, но и потому, что знакомство с энергохимическим комбинатом, действительно, лучше было бы начинать именно с осмотра шахт. Вместе с товарищем мы только что приехали на комбинат: я — чтобы ознакомиться с его устройством, Демин — для того чтобы повидаться с молодыми практикантами института, в котором он работал.

Был солнечный зимний день. Навстречу нам бежали голубые тени подернутых снегом елей. Согретая теплым, уже поднимающимся к весне солнцем, подтаивала снежная кромка боковин асфальтового шоссе.

На аэродроме, где мы высадились из московского самолета, нам предоставили небольшую автомашину. Оборудованная легкой газовой турбиной, машина была чрезвычайно проста в управлении. Я решительно выговорил у Демина право сесть самому за руль.

Я вывел автомашину с магистрали, по которой мы ехали, на гладкую прямую дорогу. Она вела к стальным ногам больших решетчатых вышек, поднимавшихся в стороне от основного пути. Кабина, со всех сторон застекленная и установленная в средней части каждой вышки, была залита ярким солнечным светом. Рядом со стальными ногами этой конструкции, возведенной из металла и стекла, примостились какие-то вспомогательные помещения. Квадратные бассейны, подернутые слоем коричнево-серого льда, правильными прямоугольниками располагались около вышек. Электрические провода соединяли между собой эти казавшиеся на первый взгляд старинными сооружения и тянулись куда-то вдаль, к заснеженной линии горизонта.

Я беглым взглядом останавливался на деталях вышек, на штабелях стальных труб, сложенных неподалеку, на бетонных кольцах, правильными рядами стоявших вдоль дороги.

Откинувшись на спинку сиденья, Демин повернулся ко мне:

— Вот уже несколько лет, как мы проходим шахты методом бурения. Когда-то прокладка вертикальной шахты диаметром шесть-восемь метров, на глубину нескольких сотен метров, да еще в неустойчивом грунте считалась чрезвычайно трудным делом. Сейчас мы выйдем из машины, и я покажу вам, как с этой работой теперь справляются всего лишь три человека. Правильнее сказать — они командуют всем шахтопроходческим хозяйством, а справляются со всем делом механизмы.

В застекленном здании, расположенном в средней части вышки, было опрятно и просто. Возле распределительного щита в кресле сидела девушка. Она зорко следила за показаниями приборов и сигнальных ламп, вделанных в ровную поверхность щита. Стальная труба большого сечения, подобно огромной металлической колонне, проходила сверху сквозь потолок помещения. Она как бы пронизывала его и спускалась вниз, под бетонированный пол, через специально сделанное отверстие. Труба эта не вращалась, как это бывает на обычных буровых вышках. Она медленно и непрерывно, буквально у нас на глазах, проваливалась вниз под действием каких-то сил.

При нашем появлении девушка встала и поздоровалась. На смуглом лице ее, обрамленном прядями темных волос, отразилась искренняя радость.

— Иван Петрович! — приветствовала она Демина. — Наконец-то вы приехали на наш участок! А ведь мы уже проходим шестую сотню метров, соревнуясь с нашими соседями. Скоро доберемся и до угольного пласта… Ну, а затем нам предстоит кочевать на новое место…

Маленькая и немножко даже смешная своей напускной деловитостью, девушка напоминала мне студентку первого курса, недавно попавшую на производство. Как бы поймав меня на этой мысли, Демин обратился ко мне:

— Студенты горно-химического института проходят здесь производственную практику. Будущий инженер обязан знать все стадии производства — от добычи сырья до получения конечного продукта. Катя Семенова — одна из моих учениц… Катя, — обратился к девушке Демин, — вы бы рассказали корреспонденту о своей работе. Он интересуется новой техникой. А я еще в Москве обещал показать ему самое интересное.

Девушка слегка покраснела от смущения и на мгновение растерялась. Затем, изредка бросая внимательные взгляды на распределительный щит, она принялась рассказывать мне о новых способах бурения глубинных шахт. Рассказ ее, точный и подробный, пожалуй, несколько не вязался с ее юной внешностью. Он напоминал хорошо составленный доклад-отчет об усвоенном и увиденном. Я отлично запомнил его.

Если для нефти бурились скважины малого диаметра, на глубину в сотни метров, почему нельзя тем же способом бурить скважины диаметром в целую шахту? Усовершенствованная бурильная техника успешно справилась с этой задачей.

Проходка вертикальных, а также наклонных шахт вот уже несколько лет осуществляется ускоренным методом с помощью электробуровых агрегатов.

Колонна, которую мы видели здесь, заключает в себе несколько труб, как бы вложенных одна в другую. Она служит для крепления и направления вращающихся электродолотьев, а также и для всех остальных процессов, связанных с проходкой шахты. По одной из труб колонны происходит подача сжатого воздуха. Он необходим для откачки глинистого раствора с выработанной породой. Другая труба колонны нужна для подводки электрокабелей к двигателям, которые непосредственно вращают режущие инструменты — долотья.

По третьей трубе подается под большим давлением вода — она способствует размыванию грунта и разрыхлению его.

Наконец, по основному стволу колонны поднимается на поверхность выработанный грунт.

Ствол шахты создается тремя вращающимися долотьями разного диаметра. Они установлены последовательно одно за другим. Впереди — малое, за ним — среднее, а последнее соответствует своим размером окончательному диаметру шахты.

Долотья врезаются в грунт. Они имеют коническую форму, снабжены зубьями из высокопрочной стали. Долотья вращаются мощными герметическими электромоторами, последовательно установленными на нижнем конце колонны. При своем вращении режущие грани долотьев вонзаются в почву. Сильные струи воды вырываются под большим давлением из сопел, расположенных между режущим инструментом, и также способствуют размыванию и размельчению грунта.

Режущий наконечник колонны похож на перевернутую книзу кроной ель с гремя рядами ветвей. С каждым оборотом долотьев он погружается все глубже и глубже в грунт, оставляя за собою готовое жерло шахты.

Можно легко представить себе эту последовательную цепочку режущих инструментов. Переднее, быстро вращающееся коническое долото малого диаметра направляет за собою следующее долото — большего размера. Оно расширяет диаметр шахты, который окончательно доводится идущим сзади огромным, медленно вращающимся долотом основного сечения шахты.

Все это я понял из обстоятельного рассказа девушки. В одном месте я невольно перебил ее:

— Но как же извлекается на поверхность такое большое количество грунта, да еще из таких глубин? Неужели и здесь вы пользуетесь старым, испытанным средством бурильщиков — глинистым раствором?

— Вы правы: от хорошего, пусть даже старого, отказываться никогда не следует. Глинистый раствор — наш старый, десятилетиями испытанный друг.

Вы знаете, его основное свойство — он прекрасно связывается с разрыхленной почвой. А чтобы поднять на поверхность водяную смесь глины с породой, мы используем сжатый воздух. Внутри нашей стальной колонны проходит труба меньшего диаметра, соединенная с мощным воздушным компрессором. Под огромным давлением он подает сжатый воздух ниже режущей поверхности долотьев.

Разрыхленная почва, размытая водяными струями и прочно связанная с глинистым раствором, вспенивается сжатым воздухом. Пена, состоящая из воздушных пузырьков глинистого раствора и частиц породы, выносится на поверхность земли по основному каналу колонны. Сжатый воз дух, глинистый раствор нужны, как видите, только для того, чтобы извлечь из шахты выбуриваемые частицы породы.

Основное сделано — будущая шахта освобождена. Глинистый раствор, поднявшийся в виде пены по трубе на поверхность, попадает в специальные отстойники. Вы, вероятно, видели их, когда подъезжали к нашей вышке. Извлеченная на поверхность порода оседает. А раствор, который мы называем пульпой, после отстойки вновь идет в работу. Он опять заполняет пробуриваемую шахту.

— Но как же вы одна справляетесь со всем этим делом? — невольно вырвалось у меня. — Это же целый завод, а не простая бурильная установка!

Девушка рассмеялась:

— Какой там завод!.. Да и не я одна — здесь настрое. По ряду приборов я слежу за работой моторов электродолотьев, за скоростью проходки грунта, а также за компрессорами и насосами. Мои два товарища, на втором этаже, в это время с помощью несложных механизмов непрерывно наращивают стальные трубы. Одновременно они следят за откачкой пульпы. Так за день мы проходим несколько десятков метров шахты, пока наконец не доберемся до угольного пласта.

— А как же с креплением стенок шахты? Ведь они могут обвалиться за то время, пока ваши электродолотья работают на глубине, как вы сказали, около шестисот метров? — переспросил я девушку.

— Об этом вы не беспокойтесь, — улыбнулась она. — Вся шахта до краев заполнена сейчас глинистым раствором. Он глубоко пропитывает стенки шахты. Глина и значительное давление водяного столба прекрасно закрепляют шахту от обвала. А когда закончится бурение, мы спокойно опустим в этот раствор железобетонную опалубку. Ее бетонные кольца вы видели, вероятно, на пути к нам. Первую партию опалубки уже подвезли и выгрузили вдоль дороги. Эту опалубку мы наращиваем на ствол шахты так же, как бурильные трубы: последовательно, звено за звеном, медленно опуская бетонные звенья вниз. Установив всю опалубку, можно спокойно выкачать из шахты раствор. Опасность обвала стенок полностью устранена, шахта готова для эксплуатации.

От ствола шахты, пробуренной до угольного пласта, делаются боковые горизонтальные выработки. Уголь можно извлекать на поверхность.

Будучи знаком в прошлом с бурением нефтяных скважин, я не мог не заметить, что весь процесс бурения шахты мало чем отличался по своей основе от проходки скважины электробуром. Поражали лишь масштабы работ да размеры инструмента.

Слушая торопливый, но уверенный рассказ студентки, Демин удовлетворенно молчал. Улыбка не сходила с его полноватого лица. Он был доволен.

Я вспомнил о наклонном бурении нефтяных скважин и спросил:

— Ну, а бурение наклонных шахт? Это, вероятно, гораздо сложнее?

Вопрос нисколько не смутил девушку.

— В этом случае почти ничто не меняется. Главное — это правильно установить наклон первых двух ведущих электродолотьев, особенно самого малого. Проложенная им направляющая скважина уверенно поведет за собою остальной инструмент, определив всю трассу будущей шахты.

В разговор вмешался Демин, которому, видимо, так и не терпелось высказаться.

— Таким способом, — пояснил он, — прокладываются теперь все наши наклонные шахты. А они все чаще применяются при поточном методе добычи угля. Когда уголь подается на поверхность мощными скребковыми транспортерами, установленными в наклонном стволе, эти работы неизбежны… Однако не будем задерживаться — пора в путь! Поблагодарим нашего уважаемого лектора и тронемся. Шахты у нас впереди.

Мы пожали смуглую руку девушке, управлявшей таким большим и ответственным делом. Демин обещал приехать на бурильный пункт на следующий день.

Через несколько минут мы уже подъезжали к главному зданию энергохимического комбината. По мере того как мы приближались к нему, я четче всматривался в его черты.

Поистине, это был красавец химической индустрии. Расположенный в самом центре угольного бассейна, оборудованный по последнему слову техники, комбинат возвышался среди шахтных построек, выделяясь огромными стальными колоннами газохранилищ, прозрачными стенами многоэтажных цехов, трубами тепловых и химических установок.

Прямо из-под земли к нему тянулись со всех сторон наклонные бетонированные эстакады. По ним поступал на комбинат уголь. Стальные трубы газопроводов и линии электропередач, казалось, накрепко связывали просторные корпуса комбината в единый целостный организм. Завод стоял огромный, устремленный в небо башнями и трубами, подобно кораблю, готовому сорваться в плавание, но еще крепко скованному тросами.

Сложные химические реакции — не на лабораторном столе и не в пробирках и колбах — совершались здесь. Они происходили в огромных резервуарах, замкнутых и изолированных от окружающей среды. Под действием высоких температур и давлений происходили химические реакции в таких масштабах, что даже представить их себе было чрезвычайно трудно. Сотни и тысячи тонн химических веществ взаимодействовали между собою. И, подчиняясь строгим законам химии, одни вещества превращались в другие, более ценные, более необходимые человеку.

Комбинат вбирал в себя уголь, непрерывно поступавший из-под земли. Это сырье после ряда сложнейших процессов он превращал в искусственный бензин и газ, в удобрения и краски, в лекарства и пластмассы. Он создавал смазочные масла и консервирующие вещества. Здесь получались, наконец, и кокс, и дорожные асфальты.

Ничто не пропадало в этой титанической лаборатории. Она раскинулась на десятки квадратных километров. Она стояла в окружении заснеженных массивов лесов, оплетенная сетью железных и асфальтовых дорог. Чудо-лаборатория, чудо-завод!

Демин с чувством законной гордости смотрел на меня:

— Здорово, не правда ли? Помните, я рассказывал вам как-то о подземной газификации угля? Здесь дело, как видите, посложнее… Для начала я покажу вам корни этого предприятия. Они глубоко уходят в землю, гораздо глубже, чем вы это себе представляете. На четкой организации подземных работ построена работа всего комбината… Идемте к пассажирскому подъемнику, он спустит нас под землю.

Мы вошли в чистое, светлое помещение станции. Несколько человек ожидали подъемника, стоя возле дверей. Другие отдыхали, разместившись на мягких диванах вестибюля.

— Шахтеры, — указал мне на них Демин. — Не удивляйтесь тому, что они не в спецодежде: раздевалки и душевые помещения перенесены под землю. Да, кстати говоря, многие из работников подземных разработок вообще не нуждаются в спецовках — вы это сами сейчас увидите.

Мы вошли в лифт.

Просторный подъемник, озаренный лампами дневного света, неслышно пошел вниз. За стеклом поплыли белые бетонные стены шахты. Лифт опускался так быстро, что у меня захватило дыхание.

Помещение, в которое мы через несколько минут вошли, чем-то удивительно напоминало московские станции метро.

Море дневного света, белые, покрытые изразцами стены. Колонны придавали подземному залу удивительную легкость и воздушность. Не верилось, что мы находимся на глубине многих сотен метров.

«Вот это шахта!» подумал я. И действительно, было чему удивляться.

Из центрального помещения, куда мы попали, в разные стороны, как лучи, расходились ярко освещенные коридоры. Мы пошли по одному из них. Демин так торопился, что я едва поспевал за ним. Бросая через плечо отрывочные фразы, он увлекал меня за собой:

— Я проведу вас на ближайший рабочий участок. Там вы увидите подземную работу шахтеров. Начальник этого участка работ — мой товарищ по институту. Он прекрасно знает производство и покажет вам его. Сейчас он, вероятно, в диспетчерской. Пойдемте туда…

Яркий свет бил мне в лицо. По средней части коридора непрерывной черной лентой двигался поток угля. Аккуратно сложенные куски его на металлической ленте транспортера блестели своими гранями, как кристаллы черного стекла. Мы шли по легким бетонным мосткам вдоль движущейся реки угля. Лишь тонкие перила отделяли наш пешеходный мостик от широкой полосы конвейера. Стены коридора были тщательно выбелены. В шахте совершенно отсутствовала угольная пыль.

Заметив, что я едва поспеваю за ним, Демин задержал шаг:

— Сейчас мы идем с вами по горизонтальному штреку. Такие коридоры расходятся от шахты в разные стороны. По ним вырубленный уголь подается к вертикальному углеподъемнику или к транспортеру наклонной шахты.

Кстати, несколько слов о прокладке горизонтальных штреков. — Демин остановился. — За последние годы мы широко применяем и здесь подземную гидромеханизацию. Мы заставляем работать на нас воду. Представьте себе мощные гидромониторы, которые размывают горную породу струей воды давлением в несколько десятков атмосфер. Подобный напор воды свободно разрушает горную породу любой твердости. Он разбивает и дробит на мелкие части даже камень. Извлечение грунта напоминает в какой-то степени то, с чем мы уже познакомились с вами на буровой. Только здесь для этой цели применяют не сжатый воздух. Образующуюся земляную жижу выкачивают на поверхность специальными грязевыми насосами. Эти насосы в состоянии перекачивать не только жидкую грязь, но даже камни и куски породы довольно значительной величины. После отстаивания жижи вода вновь подается насосами в гидромониторы. Таким образом, одна и та же вода циркулирует непрерывно, не создавая опасности затопления шахты. Есть другие опасения: подмытый водяной струей свод может обвалиться. Чтобы этого не случилось, вслед за образующимся штреком с помощью мощных гидравлических домкратов передвигается специальный подземный щит. Он создает крепление породы против оседания, прочно защищает штрек и рабочую площадь от возможности обвала. На слабых грунтах мы с помощью воды проходим в день несколько десятков метров штрека. Причем обращаю ваше внимание — проходим при минимальной затрате человеческой энергии.

Все это Демин продолжал торопливо рассказывать мне уже на ходу.

Мы повернули в сторону от главного коридора и минут десять шли дальше по бетонированной дорожке штрека. Она также была озарена лучами газосветных ламп. Не встретив по дороге ни одного человека, я очень удивился и не мог скрыть этого от товарища. Он ничего мне не ответил.

Наконец Демин молча открыл небольшую дверь и жестом пригласил меня войти. Я сразу понял, что это и есть помещение диспетчерского поста рабочего участка шахты.

В помещении находилось трое: средних лет человек с пушистыми усами, видимо диспетчер, и два механика — крепкие, молодые ребята, одетые в плотные спецовки. Шахтерские шлемы, сумки с инструментом и измерительными приборами, маленькие переносные рации лежали на полке. Сквозь открытую дверь я увидел в соседней комнате аккуратно разложенные запасные части каких-то машин.

Демин нас познакомил. Диспетчер действительно оказался его институтским товарищем, и они долго и восторженно жали друг другу руку. Когда все выражения первой радости встречи были исчерпаны, диспетчер перевел свое внимание на меня.

— Весь участок мы обслуживаем впятером, — пояснил он мне, отвечая на просьбу познакомить с подземными работами. — Чтобы вы поняли, как это осуществляется, взгляните сюда. Это схема работы нашего участка. Она воспроизведена здесь на экране, и вы сразу поймете, как у нас все организовано.

Я внимательно стал разглядывать схему. Светящиеся точки и линии на экране составляли четкий рисунок, сущность которого я почти мгновенно уяснил.

Как я и предполагал, в каждой лаве работал высокопроизводительный автоматический угольный комбайн. Точно установленный и тщательно отрегулированный, он врезался своими режущими механизмами в угольный пласт. Отрубая от него широкую полосу угля, он дробил ее и нагружал на транспортер. Все это комбайн проделывал без какого-либо вмешательства человека, даже больше — без его присутствия.

Медленно двигается вперед тяжелый автоматизированный механизм углекомбайна. Периодически он передает в диспетчерскую сигналы о своей работе. Известны скорость его движения, загруженность ближайшего транспортера, перемещение угля на главный транспортер, объединяющий несколько угольных комбайнов. Постоянно учитываются толщина и сопротивление угольного пласта — все это в любой момент известно диспетчеру. И отступление, даже самое незначительное, от заданного графика работы угледобытчика-автомата немедленно передается диспетчеру световым или звуковым сигналом тревоги.

Более того: все процессы, связанные с водоотливом и вентиляцией подземных помещений, также контролируются автоматически. Специальные автоматы-газоанализаторы, установленные в разных местах разработок, передают в диспетчерскую свои показания. При одном намеке на опасное содержание газа или угольной пыли в воздухе шахты немедленно подается сигнал и автоматически включаются дополнительные вентиляторы.

Интересно отметить, что угольщики сумели механизировать даже наиболее трудно поддающийся механизации участок работ — крепление сводов.

При своем движении комбайн, выбирая уголь, оставляет за собой свободное пространство. Над ним нависают мощные пласты горных пород. Чтобы не произошло завала, необходимо немедленно укреплять свод. Когда-то это производили вручную специалисты-крепильщики. Теперь это осуществляется автоматически. Специальный механический щит ползет вслед за комбайном. Он сразу же подходит под освободившуюся часть свода и защищает ее от обрушивания. Я взволнованно гляжу на схему работы участка. Как замечательно она отлажена! Черный уголь все бежит и бежит из-под режущих ножей комбайна. Он пересыпается с транспортера на транспортер. И вот уже целая черная река, вобравшая в себя продукцию десятков машин, плывет по направлению к наклонной шахте. Она выносит черную реку угля на поверхность.

Сотни электрических моторов приводят в движение механизмы рабочего участка. Сотни контрольных проводов связывают всю аппаратуру с диспетчерской. И вся картина работы участка в виде четкой схемы лежит перед внимательными глазами диспетчера. Он ясно видит все, что делается в любом из подчиненных ему забоев. Он видит, как работают насосы, откачивающие воздух из шахты, как нагнетается воздух для вентиляции, как увлажняется уголь для осаждения угольной пыли. Он видит, сколько добыто угля, куда движется транспортный поток, как закрепляются своды. Более того: с помощью радиолокационной и акустической разведки диспетчер безошибочно определяет, какова толщина угольного пласта в том или ином месте разработки, каково направление падения этого пласта. В зависимости от этих условий диспетчер направляет работу механизмов.

Любая неисправность в этой сложной системе немедленно становится известной диспетчеру. Автоматика тут же защищает все механизмы от аварии. И тогда к месту неисправности устремляются квалифицированные механики — те самые, что дежурили сейчас в одном помещении с диспетчером. Они обеспечены всем необходимым инструментом. В их распоряжении имеются наиболее ходовые запасные части основных машин и механизмов данного участка шахты. Портативные радиопередаточные станции дают им возможность связываться непосредственно с места аварии с любым пунктом автоматической шахты. А в это время начальник участка с диспетчерского поста производит необходимые операции на местах, удаленных от него на сотни метров, с тем чтобы заменить аварийный механизм или перевести углепоток на другой путь.

Поточный процесс угледобычи не затихает ни на минуту.

Маленькие переносные радиоаппараты связывают диспетчера со всеми работниками шахты, механиками и наладчиками, удалившимися для ремонта оборудования.

Прошло всего лишь несколько минут — и авария устранена.

Бежит на поверхность поток угля. Это черное сырье загружается в недра химического комбината. Ценнейшие промышленные продукты поступают на заводские склады. Могучее напряжение механизмов, сосредоточенный труд людей — все это направлено на то, чтобы ни на мгновение не остановился прекрасно налаженный производственный процесс.

«Вот они, глубокие корни энергохимического комбината!» думаю я. Подобно питающим сокам, непрерывно поднимаются по ним на-гора черные потоки угля.

Стальные зубья механизмов врубаются в угольные пласты. Лишь изредка показываются здесь люди, чтобы возобновить цикл работ комбината, направив его по новому курсу.

Умный, благородный труд шахтеров — властителей и хозяев могучих машин! Как далек он от утомительного подземного труда прошлого!..

Из задумчивости меня вывел голос Демина:

— Ну, прежде чем пройти с вами в лаву к угольному комбайну, я хочу, пока мы еще не натянули спецодежду, показать вам одно неожиданное зрелище. Пойдемте за мной!

Открыв двери диспетчерской, Демин пропускает меня вперед. Переступив порог, я действительно замираю от неожиданности.

Перед моими глазами расстилается зеленый весенний сад, озаренный яркими солнечными лучами, как будто пробивающимися сквозь стеклянный купол. Расправив пышные кроны, к свету тянутся деревья. Их аккуратно подстригает садовник. У ног его наливаются соком спелые овощи. Зеленые ветви винограда цепляются за белые колонны, покрывая их резными листьями. За легким плетеным столом сидит молодая женщина.

— Это заместитель диспетчера, — представляет мне ее Демин, — В диспетчерской дежурят вдвоем, попеременно.

Сад возникает так неожиданно, что я провожу рукой по глазам, желая смахнуть этот удивительный сон.

— Как же это? Ведь мы же находимся глубоко под землей! Ведь сейчас зима!

Заметив мое растерянное движение, Демин громко продолжает:

— Не удивляйтесь. Шахтеры привели сюда живую природу — под землю, на глубину сотен метров. Это старые разработки, Их решили не заваливать. Не лучше ли развести здесь искусственный вечнозеленый сад? Здесь всегда тепло, имеется сколько угодно воды. Удобрили землю. Создали свой искусственный солнечный свет, примешав к люминесцентным источникам света ультрафиолетовые лучи. Они ведь необходимы для нормального развития растений. Как видите, под землей прекрасно растут деревья, цветы, овощи, тонко обманутые нами. Сейчас мы создали для них подземное лето и заставили их плодоносить. И знаете, мы собираем здесь даже зимой плоды и овощи не хуже, чем летом на юге. А сколько радости дает такой подземный сад молодежи! Разве плохо заняться летним спортом, выкупаться в бассейне, когда закончил работу, а где-то там, высоко-высоко над головою, воет снежная, холодная пурга…