Путешественник по Изнанке

Глава 24

Все-таки промысел кронов был явно другого порядка. Казалось бы, сущие пустяки. Ну подумаешь, больше он тебя нак каких-то восемь-девять-десять рубцов, а какой эффект.

Стынь вытащил посапывающую чудь из клетки и сказал лишь короткое: «Забудь». А затем протянул мне, мол, готово. Что-то мне подсказывало, что теперь нечисть действительно ничего не вспомнит о своем заточении. И все. Без всяких форм заклинаний, регистраций и смс.

— Пойдем, провожу тебя, — сказал Руслан. — Кощей, конечно, все равно уже убежал. Но так, на всякий случай.

Стоило нам выбраться наружу, как мне показалось, что Стынь стал меньше. Ненамного, конечно, но все же. И хист его как-то сжался. Вспомнилась шутка про «да тут просто холодно». У моего нового знакомого все было наоборот. Нет, я сильную жару тоже плохо переносил, но не настолько.

Мы какое-то время шли по лесу, не говоря ни слова, а потом будто по мановению волшебной палочки (я-то знаю, что про палочки — это все фигня, не бывает такого) деревья расступились. И нам открылся типичный дачный домик, с той лишь разницей, что тот был укрыт в чащобе. Тут тебе и плетень, и огородик, и новенькое крыльцо. Если не знать, кто такой Руслан, можно подумать, что он уставший от людей социофоб. Ко всему прочему меня интересовало, как в такой плотной тени леса растут помидоры? Явно без промысла не обошлось.

А еще дом был украшен всякими костяными висюльками, напоминающими какой-нибудь магазин чудес, да висящими на шерстяных нитках камнями «куриного бога». Нет, я читал, что последние правда не нравятся нечисти. Ничего серьезного, конечно, подобная защита не сделает. Но у братьев наших меньших на них странная реакция. Нечто вроде аллергии. Одни чешутся, другие чихают.

Тем интереснее было, что внутри я почувствовал хист беса. Ему Стынь противоаллергенное что-то дает, что ли?

— Бутафория, — заметил мой взгляд Руслан. — Чтобы глаза лишний раз отвести. Ивашка, который живет вдали ото всех, должен многого бояться. Ну вот тут я и обитаю. Если помощь какая нужна будет, обращайся. Когда же мне от тебя долг понадобиться вернуть, я сам приду.

Меня даже мороз по коже пробрал. Не то, чтобы я не любил незваных гостей… Хотя нет, не любил. К тому же, когда они по силе равны богам. Я просто еще очень впечатлительный. Вот вообразил, как ко мне Стынь приходит и что? Мне кажется, защитных печатей он даже не заметит. На его доме, к примеру, таких не висело.

А еще я понимал, что за помощью к крону нужно обращаться в самую последнюю очередь. Потому что ответка будет очень жесткая. Это как если бы тебе пары тысяч не хватает и ты решил не одолжить у друга, а пойти в организацию по выдаче микрозаймов с бешеными процентами. Спросят так, что без последних штанов останешься.

Крон решил, что на этом наш разговор закончен и неторопливо пошел к двери. Почти как герой боевика. Разве что сигары не хватало.

— Руслан… Стынь, — окликнул его я. — А как здесь к городу выйти?

Рубежник остановился, поглядел на лес, словно впервые его увидев, а потом махнул рукой в нужную сторону. И на том спасибо. Компас ведь работал исключительно на Изнанке, а вышки сотовой связи были далеко.

Поэтому я почапал по указанному направлению, держа на руках чудь. Заодно рассмотрел спасенную нечисть. Совсем пацан, на вид лет двадцати. Хотя понятно, что на самом деле ему может быть далеко за полтос. Но, видимо, это из-за внешности. Черты лица мелкие, нос крохотный, губы — словно из шуток про Стаса Ярушина, да белые редкие волосы. Маленькая собака — до старости щенок.

Видал я таких женщин, которых другие называют ведьмами. А все дело в том, что несчастные до преклонного возраста не могут набрать вес, оставаясь при родных сорока килограммах.

Вот спас на свою голову, хотя его сородичи мерзкие личности. Возможно даже и спасибо не скажут. Да и не факт, что этот будет приятным персонажем. Когда вы мирно посапываете, то все хорошие. Хотя меня интересовало еще одно.

— Юния, подруга ты моя сердечная.

— Никак в любви признаваться собрался, сс… — усмехнулась Лихо.

— А скажи мне, пожалуйста, как это ты так удачно и совершенно случайно нашла того, кто избавит нас от кощея?

— Повезло, наверное, — ответила та. Даже «сс» забыла.

— А если серьезно?

Последовал тяжелый вздох, а затем нечисть все-таки начала рассказывать.

— Не знаю, само как-то выходит, сс… Моя матушка была сильной Лихо, по мощи кощеям не уступающая. И вот именно на десятом рубце у нее особенность одна, сс… открылась. Могла понять, кого можно испить, кого оставить, какому крону лучше не служить, а какому в ножки кланяться.

— Это типа видение будущего, предчувствие или что?

— Не знаю, как объяснить. Будто линии невидимые плывут и все сс… в одном месте сходятся. Если цвета у линий мягкие, приятные, значит, туда надо идти. Если черные, мрачные…

— Я понял. То это дом, где живет Мотя Зорин.

— Такое у меня редко происходит. Последний раз лет десять назад было, когда рубежники обложили. Сс… Пришлось прятаться и в спячку уходить.

— А нынешние линии какими были? — уточнил я, на всякий случай.

— Синие, холодные. Только других и вовсе не привиделось.

За таким легким и непринужденным разговором, из которого выходило, что пусть меня не убили здесь и сейчас, но хорошего все равно ждать не приходится, мы добрались до трассы. Хвала богам, старым, новым, иномирным и нашим, заработала сотовая связь и интернет. Попытка вызвать такси не увенчалась успехом. Хотя бы потому, что я не мог задать точку, откуда меня нужно забрать. Можно, конечно, добраться до ближайшего населенного пункта, вот только и это не близко. А бегать по-суперменски и выкладывать остатки промысла, которого и так немного, не хотелось.

Поэтому я обратился к мудрости наших предков и поймал мотор. Не бог весть что, потрепанный «Accent», доживающий свои последние дни. Но после марш-бросков по Изнанке и лесного спринта, машина даже со свистящим ремнем ГРМ казалась чудом почище встречи с кроном. Я сел на переднее сиденье, потому что задние были завалены мешками с луком и картошкой. Почему-то даже забыв о нечисти на руках.

— Это чего у тебя? — поинтересовался усатый мужчина с легким азербайджанским акцентом.

— Это… олененок молодой. Машина сбила, нога, похоже, сломана. Вот в ветеринарку везу.

— Э, молодец какой. Я когда пионэром был, мы тоже в кружок юннатов ходили. Речки чистили, кормушки для птиц делали.

И он стал увлеченно вспоминать о своей юности. С такой теплотой, с которой не всегда молодожены друг о друге рассказывают.

А я облегченно выдохнул. Все-таки как интересно хист работает. Едва чужанин столкнулся с рубежным миром, как его мозг напрягся. Однако стоило мне дать объяснение, как мужик легко его принял. И явно не без помощи промысла, хотя специально я ничего не делал.

Мужчину звали Ровшан. Был пенсионером, имел троих сыновей, младший из которых учился в Москве, а старшему Ровшан помогал торговать. Рассказывал он о бесчисленном сонме своих внуков, старушке-жене и планах на будущее. Несмотря на семьдесят два года, выглядел Ровшан бодрячком и помирать не собирался.

Наверное, именно он и придал мне какой-то уверенности в себе, а то после сделки со Стынем я совсем уже лапки повесил. Как-то действительно я рано себя похоронил, а вместе с этим и весь остальной мир. Я ведун, у меня под рукой Лихо, да и Митю с Гришей со счетов списывать рано. На подхвате еще Следопыт, который должен, леший, да целый гарнизон рубежников с Изнанки. Я не одиночка, как было раньше.

Ровшан мало того, что оказался приятным собеседником, так еще довез до города. Не сказать, чтобы до самого Подворья, пришлось два квартала пехом двигать. Но у меня даже в мыслях не было «приказать» ему доставить нас до пункта назначения. К тому же, Ровшан наотрез отказался участвовать в рыночных отношениях. Потому что я «хороший человек и занимаюсь добрыми делами. С таких деньги брать грех».

Эх, знал бы ты, дорогой, к чему обычно мои добрые дела приводят.

В Подворье на исходе дня оказалось относительно тихо. Ни тебе пьяных криков с кружала, ни драк на площади. А, ну да, меня же не было, вот ребята и загрустили. Хотя именно сейчас мне наводить суету очень уж не хотелось.

Я бочком пробрался вдоль стены, стараясь не привлекать внимания. Надвигающиеся сумерки и затянутое облаками небо были на моей стороне. Самым сложным, как я и думал, оказался разговор с чудью. Потому что все, связанно с этой нечистью, никогда не стояло рядом со словом «простой».

Только я зашел в их дом, как человечек в шкурах за стойкой коротко вскрикнула и исчезла за шторками. Мне бы, по-хорошему, положить сонную тетерю куда-нибудь в уголок и тоже драпать. Как там? Делай добро и бросай его в воду? Но пока я размышлял, ко мне выбежало с десяток голов нечисти. Да не абы каких, ведуны. Чувствую, если сейчас начнется драка, будет много крови. К сожалению, второй положительной, то есть, моей.

— Я говорил, кто-то из рубежников Никотку обидел, — бурчал коренастый мужичок. Тот самый, который издевался надо мной в прошлый раз. — А ты мне не верил.

Говорил он все это старику в богатых шкурах и узкой тесьмой в волосах. Староста, а по всей видимости, именно это он и был, оказался внушительным по силе. Целых восьми рубцов. Он поднял натруженную мозолистую руку, заставляя молодого заткнуться.

— Меня зовут Милонег, я над всей выборгской чудью верховодить поставлен. Ты с чем пожаловал?

Забавный вопрос, учитывая, что я до сих пор на руках держал его сородича.

— Меня зовут Матвей. Я вот с этим товарищем и пожаловал. В лесу его нашел.

— Милонег, да что ты этого чертолюбца слушаешь⁈ — возмутился крепыш. — Он Никотку и похитил.

Я даже не успел разобрать по составу слово «чертолюбец», чтобы понять, что оно значит и возмутиться. Староста порывисто обернулся и отвесил сородичу такого леща, что даже у меня в затылке заныло.

— Прочь поди, коли не умеешь с гостями разговаривать! Будешь на сундуке сидеть, как дитя малое.

И крепыш, зло прожигая меня глазами, удалился. Ну вот, будьте любезны, очередной недоброжелатель на ровном месте. Хотя наказание про сундук меня позабавило. Хороший тут тамада и конкурсы интересные.

Милонег же забрал спасенную мною чудь, поглядел на него не больше пяти секунд, а после передал дальше.

— Вижу, что не твоим хистом его придавило. А чьим, разобрать не могу. Уж очень сильный промысел. Не знаю, замешан ли ты тут, либо стороной проходил. Однако за то, что Никотку домой принес, спасибо тебе. Будет время, заходи на днях, потолкуем о вознаграждении. Мы, чудь, добро помним.

Ага, мы, русские, друг друга не обманываем. Хотя я все же поклонился, как того требовал обычай. По поводу «спасибо» я уже и так все понял. Хист всколыхнулся, реагируя на слова старосты. Вот приятно разговаривать с умным и воспитанным человеком. Так бы сразу, а то поставят невеж с синдромом «вахтера» в лавке торговать, а потом удивляются, чего у них продажи падают.

Больше всего хотелось поскорее отправиться домой, а не вот это все. Но на всякий случай я решил заглянуть к вэтте. Нет, мне не нужны артефакты, к тому же не сказать, чтобы денег было очень много. Но у меня имелась одна острая необходимость.

— Матвей, — чуть поклонился я.

— Фросс, — ответил мне тем же самым крохотный человечек с лицом крота и многочисленными усами. Если не золоченые круглые очки, смотрелся бы он совсем жутко.

— Мне нужно поговорить с Кноссом.

Это хорошо еще, что среди бесчисленных «носсов» я запомнил имя их главного. Ну того, с чем разговаривал в свое первое посещение резиденции вэтте. Крот смотрел на меня выжидательно секунд десять, почти как охранник на входе в пафосное заведение. И я его понимал, вид у меня был затрапезный. Сам грязный, футболка чуть порвана, да еще щека саднила. Я не видел, что там, но не удивлюсь какой-нибудь очередной царапине.

Однако вскоре дверь открылась и ко мне вышел лягушеобразный вэтте, предложив следовать за ним. Я опять ожидал, что мы пройдем через склад. Но нет, несколько длинных коридоров, мягко подсвеченных тусклыми бра и вот меня завели в знакомый кабинет. Тот самый вэтте, к которому я спешил на прием, уже ждал меня.

— Матвей, — поклонился я.

— Я знаю, — чуть удивленно ответила нечисть. — Мы знакомы.

— Ну да, — улыбнулся я.

Хотел было сесть в кресло, но потом вспомнил о своем внешнем виде. Ладно, тогда перейдем к делам.

— Кносс, скажите, можете ли вы купить у меня что-то из этого?

Я достал сверток, который мне передал Форсварар, положил его на стол и развернул. Вообще мне всегда казалось, что вэтте предельно неэмоциональны. Однако сейчас жабьи глаза нечисти расширились. А потом он поглядел на меня. Наверное, именно так смотрят девушки на парней, которые на третий день знакомства дарят им последний айфон.

Кносс вытащил внушительный пинцет и стал отбирать часть изнаночных ингредиентов. Взял, он, кстати, меньше трети. Небольшие когти, пару зубов и крохотную склянку с бурой жидкостью.

— Могу взять этот вещь, — ответил он.

— Остальное не подходит? — поинтересовался я.

— Не могу оценить остальной, — покачал головой Кносс. — Поэтому не могу обманывать.

— А за то, что можете, сколько дадите.

— Восемь сотен монет.

Я на минутку даже дышать перестал. И это, как я понял, за самое дешевое из вырученного. Ай да Форсварар, ай да… молодец.

— Девятьсот, — улыбнулся я, почему-то неожиданно вспомнив все походы с бабушкой на рынок.

Вся штука в том, что умение торговаться, как чувство юмора. Либо есть, либо нет. Вот и Кносс решил указать мне на допущенную оплошность.

— Восемь сотен монет справедливый цена.

Вэтте даже будто бы удивился моей уловке. А мне стало стыдно. Вот не умел торговаться, куда полез?

— Прошу прощения, вы правы. Более, чем справедливая.

Сделка прошла без сучка и задоринки, чем утвердила меня в мысли, что если и вести дела, то только с чухонской нечисть. Да, немного не патриотично, зато справедливо.

Расстались мы вполне довольные собой. Уж я-то точно. Вдобавок Кносс по секрету сказал, что в Выборге настоящую цену моим богатствам никто не предложит. И надо ехать в большой город. Это что, получается, придется все-таки в Петербург смотаться?

Я без всяких приключений вызвал такси и добрался до дома. Так устал, что и не подумал заехать в магазин и купить гостинцы для своей нечисти. В смысле, приехал с пустыми карманами, в которых даже ничего не булькало.

— А ты чего без машины? — вышел встречать меня поддатый Костян. — Разбил опять?

Был он в свой неизменной растянутой майке. То есть, чувствовал себя, как дома. За ним вышел Митя. Правда, увидев меня, черт вытянулся по струнке, со страхом глядя на хист.

— Нет, просто оставил кое-где. У тебя-то что произошло?

— Да жена дура, вот что произошло. Глаза на нее открылись.

— Ужас какой. Поставь чайник, сейчас все расскажешь.

— Ага, — ушел на кухню Костян, продолжая разговаривать оттуда. — А знаешь, мне и тут хорошо. Весело. Родственник твой только пьет, как не в себя. Даже не думал, что столько можно.

Возле меня материализовался бес, сначала отшатнувшись, словно черт от ладана, а затем поклонился. Именно поклонился, надо же, что рубец изнаночный делает.

— Хозяин, позволь мне твоему другу явиться. Сил больше нет никаких украдкой пить. Митьке хорошо, тот под ложной личиной сидит, к тому же друг твой его видел. А я мучаюсь. Это же не дело кусочничать. Давеча только рюмку в себя опрокинул, а этот обратно идет. Так я чуть не подавился. Представляешь, коли умру так погано?

Я улыбнулся. Забавно, что хоть что-то не меняется. Григорий увидел то, что я стал не простым рубежником, а принадлежащим двум мирам. Однако первый страх его прошел довольно быстро. И в следующее мгновение он занялся тем, что делал всегда, решал собственные проблемы за мой счет.

— Иди, явись. Только осторожнее.

Бес радостно мотнул рыжей гривой и исчез. И тут же с кухни послышался душераздирающий вопль. Видимо, у нас были разные взгляды на слово «осторожно».

— Мотя, тут какая-то хрень!

— Это не хрень, это Гриша. И он бес. Мить, поди расскажи все, как есть.

Сам зашел в ванную, скинув с себя грязную одежду, испачканную в изнаночной пыли. И залез под горячие струи душа, словно смывая с себя всю жесть последних дней. Кому расскажешь — не поверят. Да и как такое рассказывать? Кощеи, твари, кроны. Все смылось под теплой водой, как страшный сон.

Только вытираясь махровым полотенцем я поглядел в зеркало и увидел четкую черную линию на лимбе радужной оболочки. Тот самый изнаночный хист, который теперь отображался и во взгляде, свидетельствуя о том, что ничего не проходит бесследно.

Конец