Пушкинский вальс

Глава 4.

Прошло еще несколько дней.

В пятницу около шести часов вечера две молодые сотрудницы остались в зале почти что одни. Пара-тройка читателей затерялась среди книжных полок и стеллажей, новых посетителей пока не было после прошедшего дневного ажиотажа, и девушки смогли на некоторое время расслабиться. Появилась возможность немного почесать язычки…

- Знаешь, Ксюш, я бы с удовольствием сегодня свалила пораньше, - сказала задумчиво Вера. – Пятница все-таки…

- Не получится, - отозвалась подружка. – Наша мегера бдит.

Вера покосилась в сторону кабинета. Потом безнадежно вздохнула:

- Думаешь, не отпустит?

- Нет. А у тебя свидание, что ли?

- Да какое там свидание! Просто так уйти хочу домой… надоело все.

- Вот потому и не отпустит! Лилька чует, когда ей врут… Может отпустить, если есть причина, баба-то она в целом ничего, понимающая. Но если усечет, что ты выдумала повод, лишь бы уйти – пиши пропало: живьем заест. Сама будто не знаешь! Только заикнись – она тебе враз срочную работу найдет, да такую, что и за день не управишься!

- Ладно,черт с ней, досижу, - с досадой сказала Вера. – Благо, пара часов осталось.

Ксюша рассеянно передвинула на столе коробку с формулярами.

- Слышь, Вер… а ты не заметила, что Лиля в последние дни стала какая-то чудная?

- Тоже мне, удивила! Да она всегда чудная была!

- Да нет, тут что-то другое, - задумчиво сказала наблюдательная Ксюша. – С ней что-то происходит…

- С чего ты взяла? Или думаешь – влюбилась наконец наша Лилька-мегера? Вот только не знаю, нам с тобой от этого хорошо или плохо?

- Вот уж не знаю…- улыбнулась Ксюша. – Может, и влюбилась. А что?..Тут у нас мужичок такой солидный завелся, все норовит в кабинет к Лиле просочиться… Приезжий вроде. Я даже думала тут – он вообще ходит сюда то ли за книгами, то ли к Лильке в кабинет? С виду серьезный такой, вроде непроницаемый, а как Лиля наша заявится – глядишь, и сразу хвост распускает, что твой павлин…

- А-а…- откликнулась Вера, - это я тоже заметила. Она даже сопровождает его, когда он книги выбирает. Думаешь, замутится у них что-то? Я думаю – нет: Лиля – она ведь е…нутая, кроме книг, ничего и никого вокруг себя не видит.

Ксюша хихикнула было на жесткое замечание подружки, но тут же серьезно заметила:

- Кстати, о книгах…Тут на днях случай был. Ты задержалась часа на два, и я одна здесь находилась. Прихожу первая, в пустой зал… К столу своему подвалила и - ошизела сходу: весь стол завален книгами! Как будто кто их с полок насобирал и нам на стол вывалил – прямо кучей! Несколько штук даже на полу валялись. Что за черт? – думаю. Стала смотреть, а книги-то - один только Пушкин! И под столом – Пушкин! Не могу понять – в чем дело? Мы с тобой тогда еще накануне задержались, а Лилька в кабинете сидела, мы к ней заглядывали перед уходом… Я-то помню же – мы такого бардака не оставляли! Ну – делать нечего, посетителей еще не было, стала я книги обратно на полки расставлять. И понять не могу – что тут Лилька ночью делала?..

- Ну что делала, - усмехнулась Вера. – Вздумала, видно, всего Пушкина за ночь перечитать! Я же говорю, она у нас малость с при…здью, ей и мужики-то интересны такие только, что Пушкина и Толстого читают…

Ксюша захохотала в голос:

- Ой, Верка, ты так материшься забористо, как будто этому училась! Приколистка хренова!

- А чего? Нормально… Еще Гоголь говорил про метко сказанное русское слово, которое вырывается из-под самого сердца… А матюгом-то как скажешь – и всем все сразу становится ясно! Ты вот скажи лучше: мегера-то наша хоть сказала тебе спасибо за то, что ты тут за ней порядок наводила?

- Да ты шутишь, что ли? скажи еще – зарплату мне сразу повысила… Но вела она себя странно!

- Да что ты говоришь! Это как же?

- А я как раз книги обратно расставляла, и тут Лиля приперлась.Вошла, и к стойке сразу: «Как дела?» - спрашивает. А я ей: « Да вот, мол, Лилия Николаевна, кто-то всего Пушкина с полок стащил и на стол наш вывалил!» Ты знаешь, Вер: Лиля-то сразу какая-то бледная стала, ничего мне не говорит, и только начала нервно так свою кожаную сумочку руками мять… Я смотрю – а пальцы-то у нее дрожат так мелко-мелко! Того и гляди, кожу на сумке порвет в клочья своими длинными ногтищами! Я испугалась даже: может, думаю, чего не так делаю? Может, не надо было книги-то со стола убирать? А она мне вдруг так ласково говорит: « Ты, Ксюшенька, не волновалась бы, я сама все сейчас быстро уберу…» Ты представляешь, Вер?.. Я просто офигела от таких слов, никогда от нее такого не слышала! Ну, и отвечаю ей: « Да что вы, Лилия Николаевна, я уже заканчиваю – все поставлю как надо, не беспокойтесь…»

- Ну и она что? – спросила Вера с интересом.

- А ничего! – отвечала Ксюша. – Ничего мне не ответила, постояла возле стойки еще немного, а потом вдруг с места сорвалась, голову наклонила, и чуть не бегом к себе в кабинет! Дверью только - хлоп! и тишина… Вот и все! Я еще тогда хотела тебе рассказать, да закрутились мы с тобой, народу было много…

- Да-а…- задумчиво протянула Вера. – Действительно странно. Я вот тоже смотрю, она последнее время какая-то не такая. Ходит, как греза…Уж не поехала ли головой наша Лиля?..

- Головой?..А на какой почве-то?..

- Понятно, на какой: на почве безмужичья! – Вера сходу придумала хитрое слово и осталась этим весьма довольна. – И душа, и тело мужика требуют, а мужиков-то и в помине нет… И вряд ли будут уже когда-нибудь. Как же тут не спятить!..

Милая беседа двух очаровательных и доброжелательных девушек была внезапно прервана возникшим шумом в коридоре. Дверь распахнулась настежь, как от пушечного залпа, и в библиотеку влетели сразу четыре разбитные юные девицы. Все разодетые, расфуфыренные, возбужденные – они скопом кинулись к читательской стойке.

- Привет, девчонки! – весело крикнула первая из них, с распущенными длинными волосами, огромными кольцами-серьгами в ушах и в короткой джинсовой юбочке, очень эротично подчеркивающей плавные линии ее стройных ног на высоких каблуках. – Книжками сегодня торгуете?..

- Мы не торгуем, - строго ответила Вера. – Мы только даем почитать…

- Даете? – задорно подхватила другая девушка-посетительница. – Слышь, Лен! – она толкнула в бок свою подругу с кольцами-серьгами. – Они… дают! Во как!

- А мы и не знали! – серьезно сказала Лена, будто речь шла о новой книге, завезенной в библиотеку. – Как интересно… И кому же это вы даете?

- Девочки, простите, конечно, только шуточки у вас дерьмовенькие, - сказала Вера спокойно.- Вы наверное на гулянке, а мы на работе. А потому говорите, зачем пришли…

- Книжек хотим, - Лена широко распахнула невинные глаза и оперлась локтями на стойку.

- Какие книжки – уточните, - терпеливо заметила Вера.

- Про любовь… про мальчиков… про этот, - Лена помахала в воздухе окольцованными пальцами, будто бы вспоминая нужное слово. – Ну, как его?...Вика, - обратилась она к подруге. – Подскажи, ну! вот когда трахаются – это как называется, а?

- Секс? – с серьезным видом отозвалась Вика.

- Вот! – радостно крикнула Лена. – Точно! Он самый – секс. Девочки, - обратилась она к Вере и Ксюше, - а вы такое слово слышали? Должны вообще-то знать, если кому-то даете…

- Ленка, ну хватит уже! – сурово вмешалась третья девушка с короткой стрижкой, высокая и спортивного вида, одетая может и не беднее, но построже. Косметики и бижутерии на ней было тоже куда меньше, чем на подругах. – Ну что ты к девчонкам пристала… они и вправду на работе.Скажи прямо, что нам нужно, и пошли отсюда… И нечего их задирать!

- О, это у нас Тонька, она строгая, с ней спорить опасно, - потешно выпучила глаза Лена. – Раз она говорит, все шутки кончаются. Каратистка, между прочим! Всегда защищает слабых и незаметных – очень жалостливая! Вот таких, как вы – маленьких сереньких мышек…

- А ты, надо полагать, главная кошка? – едко спросила Вера.

- Не поняла. Это ты к чему сказала, а, давалка?..

- Ой, надоела уже! – Тоня прорвалась вперед и решительно отодвинула Лену локтем, ненароком выказав немалую силу. – Болтушка страшная – ужас просто! Девушки, - обратилась она к молодым библиотекаршам, - нам нужны учебники… « Технология металлов», «Русская литература ХIХ века», «Географический атлас Западной Европы»… У вас это все есть?

- Есть, - сухо отвечала Вера, - а на кого записывать?

Тоня начала перечислять, в то время, как Лена сверлила ненавидящим взглядом бедную Веру, деловито принимающую заказ. Когда Вера пошла за книгами, Лена злобно прошипела ей вслед:

- Я тебе покажу кошку, маленькая стерва! Ты у меня настоящей мышкой сделаешься…

- Ой, Ленка, перестань уже! – осадила ее Тоня. – Дурдом какой-то… Сама завелась с полоборота, и других заводишь! Помолчи лучше.

Лена не успела ответить подруге, ибо в дверь вошли еще несколько посетителей, оживленно обсуждавших какие-то свои дела. Они пристроились в очередь за девушками, продолжая разговаривать. И хотя они вполне соблюдали приличия, тем не менее зал наполнился гулом голосов. Небольшой период затишья резко и внезапно кончился.

Ксюша села к столу принимать книги у очередного читателя, Вера возвратилась из зала, неся кипу толстенных учебников. Она водрузила их на стойку прямо перед девушками, демонстративно не обращая внимания на Лену, буквально сжигающую ее своим лютым взглядом.

Из кабинета появилась старший библиотекарь и подошла к столу, за которым Вера начала оформлять заказ.

- Что-то у нас стало шумно здесь, - заметила она.

- Народу много подошло, - сказала Ксюша.

- Надо помочь? – спросила Лилия Николаевна. – Кто там следующий, прошу сюда…

Следующий по очереди посетитель протянул ей несколько сдаваемых книг. Лилия Николаевна бегло пролистала каждую, поочередно откладывая их на стойку. Видимо, осмотр вполне удовлетворил ее: она быстро перебрала пальцами карточки в ящике и, подцепив одну длинными ногтями, вытащила ее и положила на стойку перед собой. Все это время Лена, переключившая свое внимание с Веры на ее начальницу, пристально и угрюмо разглядывала ее…

Старший библиотекарь сделала отметку в карточке и приветливо улыбнулась читателю:

- Пожалуйста, выбирайте…

Мужчина кивнул и шагнул к стеллажам. Взгляд библиотекаря обратился было к следующему читателю, но тот замешкался, и вдруг Лена довольно громко задала ей вопрос:

- Скажите, а вам разве не говорили, что такой прикид вам совсем не идет?

Женщина изумленно уставилась на Лену поверх водруженных на нос очков. Возникла секундная заминка, и все головы невольно повернулись к Лилии Николаевне. Замечание, помимо вопиющей бестактности, было и явно несправедливо: на госпоже Гончаровой прекрасно смотрелся элегантный костюм мягких ореховых тонов, с юбкой ниже колен, и как обычно на работе – белоснежная сорочка с отложным воротничком. В разрезе над грудью поблескивал неброский золотой кулон. Любой бы заметил, что костюм как раз был ей весьма к лицу, ненавязчиво подчеркивая достоинства ее крепкой и высокой фигуры…

- Девушка…- холодно сказала Лилия Николаевна, - я не думаю, что мне следует обсуждать этот вопрос с вами.

- У вас совершенно нет вкуса, - сочувственно сказала Лена. – Ваши подчиненные, наверное, не могут вам этого сказать, потому что вы их запугали, и они у вас давно ручные, но вот все читатели это прекрасно видят. Почему бы мне вам об этом не сообщить? Или вы хотите быть для них посмешищем?..

- Ленка, прекрати! – зашипела Тоня. – Что ты вытворяешь, дура!..

Старший библиотекарь резким жестом сняла очки, положила их на стол и устремила на Лену суровый и полупрезрительный взгляд.

- Послушайте, барышня, - сказала она с ледяным спокойствием. – Вы зачем сюда пришли?

- За книгами, - невинно отвечала Лена, глядя Лилии Николаевне прямо в глаза.

- Ну так выбирайте книги… барышня. А свое мнение о моем прикиде извольте держать при себе.

- Ну почему же? – Лена вызывающе улыбнулась. – У нас ведь гласность, плюрализм мнений… Вы просто от жизни отстали, мадам… или мамзель?

- Ленка! – в голос закричала Тоня. – Ты совсем рехнулась?

- А чего я ? – выпучила Лена глаза на подругу. – Поговорить не могу, что ли?

- Вы ее извините, пожалуйста, - обратилась Тоня к Лилии Николаевне. – На нее иногда так накатывает – сама не понимает, что говорит…

- Да, я это заметила, - спокойно сказала старший библиотекарь. – Такое впечатление, будто она либо бредит, либо попросту пьяна изрядно… Я думаю, ей лучше уйти.

- А мы все, уходим! – улыбнулась Тоня. – Ленка, пошли! Хватит тут выкрутасничать, а не то я с тобой по-другому поговорю!..Совсем распустилась, зараза такая…

- Погоди! – Лена капризно надула перламутровые губы. – Я позвонить еще хотела…

Тоня устремила на Гончарову просящий взгляд.

- Позвольте нам воспользоваться телефоном, - попросила она. – А то тут поблизости все автоматы разломаны… Пожалуйста! Мы быстро…

Лилия Николаевна тягостно вздохнула. Ей совсем не хотелось оказывать какую-либо услугу наглой распущенной девице по имени Лена, но Тоня производила на нее вполне благоприятное впечатление. Госпожа Гончарова по натуре своей была доброй женщиной и не любила кому-то отказывать, тем более по таким пустякам.

- Хорошо, - сухо разрешила она. – Телефон в углу на столике… только недолго!

Девушки забрали книги и отправились на выход, только Лена подошла к телефонному столику и присела возле него. Тоня полуобернулась к ней уже в дверях.

- Звони быстрее, - сказала она строго. – Мы здесь, за дверью. И давай без фокусов, ты меня достала уже!..

Лена принялась набирать номер, а Лилия Николаевна вернулась за стойку. Она снова занялась читателями, помогая Вере и Ксюше принимать и выдавать книги, как вдруг из угла донесся нарочито громкий голос:

- Олежка, привет!..Это Лена… Да! Наконец-то тебя застала! Так мы встречаемся с тобой сегодня, или ты опять меня побоку, а сам бухать пойдешь с Риткой и Машкой, а? Что за дела, слушай!...Короче, я в последний раз говорю…Что?..

Она не говорила по телефону, она беспардонно орала в голос, ничуть не смущаясь присутствием других читателей, и ее трескучий крик оглушал, сбивал с мысли, по-настоящему шокировал. Лилия Николаевна сначала ограничивалась огненными взглядами, бросаемыми в сторону виновницы шума, но когда кто-то из читательской очереди сделал ей замечание и получил в ответ хамское предложение заткнуться, терпение старшего библиотекаря лопнуло.

- Нет, это переходит все границы! – воскликнула она, поднимая голову от очередного формуляра.

- Девушка! если вас пустили к служебному телефону, это вовсе не значит, что все вокруг должны быть в курсе ваших личных дел! Вас не учили говорить по телефону негромко и кратко?

Лена подняла голову и прикрыла трубку ладошкой.

- Здесь плохо слышно, я виновата, что ли? – капризно крикнула она, как будто это Гончарова лично не обеспечила ей нормальную слышимость, – вот и приходится кричать, горло надрывать. Если у вас телефон плохой, то я здесь ни при чем, так что терпите!

И она вновь уткнулась в трубку, громко обращаясь к своему абоненту:

- А?..Да это меня тут твоя библиотекарша перебивает, в разговор лезет, возникает, возбухает, не дает говорить. Да, да, та самая… Так что ты сказал?..Ну ты даешь…Короче: я тебе еще раз объясняю…

Читатели в очереди только переглядывались, покачивали головами. Кто-то предложил выгнать нахалку за дверь. Ну что тут поделаешь – за шкирку, что ли, ее выволакивать?

- Просто феноменальная наглость, - сказала Лилия Николаевна, стоя возле стола во весь рост, чтобы через головы очереди иметь в поле зрения молодую хабалку. – Девочки, вы не знаете, кто эта дикарка? – обратилась она к своим сотрудницам. – У меня такое впечатление, будто она сознательно пытается вывести меня из себя… вот только не пойму, для чего.

- Вы совершенно правы, - мрачно ответила Вера, – она намеренно играет у вас на нервах. Эта нахальная девушка – Ленка Пучкова, она подружка Олега Стасенкова, того самого, которого вы тут учили манерам, нагибая его к полу…- Вера не удержалась и добавила: - Знаете, мы с Ксюшей до сих пор под впечатлением! Ленке, конечно, про тот конфуз ее бойфренда подробно рассказали, вот она и явилась нервы вам мотать! Обидно ей, видите ли…

- Ах, вот оно что, - мрачно усмехнулась Гончарова. – Ну тогда все понятно. Этой девушке следовало бы пожелать поучить своего друга правилам поведения, а она сама ничем его не лучше. Какая жалость… как тут не вспомнить пословицу: два сапога – пара?..Так это она с ним так громко разговаривает?..

- С ним, конечно…- сказала Вера. – С кем же еще…

Между тем, девушка продолжала кричать в трубку:

- Ну так что?...Значит, сегодня в девять… Короче, Жукова гора, западная дорога, возле скамеечки… Как какой скамеечки? Той, что на берегу Гуслянки стоит возле дороги… Понял, придурочный? Ну слава богу… как до жирафа, до тебя доходит… Все, короче! Целую… Жду. Не опаздывай, а не то кишки все из тебя вытрясу…

Произнеся такое доброе напутствие, Лена швырнула трубку на аппарат. И сразу наступила тишина. Присутствующие не успели опомниться, как дверь распахнулась, и вошли Тоня и Вика.

- Ну ты все? – спросила Тоня. – Сколько ждать-то можно?..

- Я все, - доложила Лена, вызывающе глядя на старшего библиотекаря: мол, орала и буду орать дальше, если захочу, а ты хоть тресни от злости!

- Тогда пошли…- Тоня схватила ее за руку.

- Постой! – Лена уперлась и стала как вкопанная. – Ой, девочки!..Что же я наделала!..

Она снова вела себя так, как будто в зале, кроме нее и подружек, и не было никого. Этакая демонстрация полнейшего пренебрежения к окружающим.

- Ну и что же ты наделала? – насмешливо отозвалась Тоня.

- Вот так ведут себя нынешние молодые девушки, - заметила между тем Лилия Николаевна. – Это их культура поведения. Просто кошмар… Нет, я пойду лучше к себе… Ужас, тихий ужас!

Госпожа Гончарова отвернулась от стойки и прошла за ближайший стеллаж с книгами, где и пропала из виду. А три девицы возле дверей продолжали свою веселую трескотню.

- Я сказала Олегу, что встретимся в девять. – объясняла Лена подругам свою промашку. – А сейчас вспомнила, что у меня сегодня же секция в восемь! Так что на Жуковой горе я смогу быть не ранее девяти сорока пяти!..Так-то… Вот ведь дура-то!

- И впрямь дура, - отозвалась Тоня. – Память бы тебе кто-нибудь пришил…

- Надо ему перезвонить, - решила Лена, протягивая вновь руку к аппарату и ничуть не утруждая себя какими-либо просьбами, будто это был ее домашний телефон.

- Постой, - вдруг вмешалась Вика. – зачем звонить? Пускай приходит к девяти.

- Так ведь ждать будет попусту! – ответила Лена. – Или пойдет шататься по лесу…

- Ничего, - сказала Вика. – Пускай подождет. Некоторым парням это полезно…А твоему Олегу тем более.

Лена призадумалась.

- Думаешь? – спросила она. – А он не смоется?

- Вот заодно и проверишь, насколько у вас все серьезно, - отвечала подруга. – Короче, если смоется или начнет материть тебя за опоздание, значит – грош цена вашей связи, и нечего на Олежку этого время терять. А вот если дождется и даже не пикнет, короче, вот тогда что-нибудь у вас, может, и выйдет…

Лена вопросительно взглянула на Тоню, будто спрашивая ее мнения. Та с улыбкой ответила:

- Ты Вичку-то почаще слушай. Она у нас всегда умницей была. Не то, что некоторые…

- Ладно, заметано! – весело воскликнула Лена. – Не буду больше звонить. Ну, пошли?

- Пошли! – отозвалась Тоня.

И девушки лихо высыпались в коридор, оглушительно хлопнув дверьми, из которых чуть было не повылетали стекла. И сразу стало тихо.

… Олег явился на условленное место еще до девяти часов. Скамейка, сооруженная из двух неструганных столбов и нескольких крепких досок, одиноко возвышалась на берегу маленькой речки под названием Гуслянка, которая катила свои воды через всю Жукову гору, как бы опоясывая ее. Прямо над скамейкой возвышалась старая ветла, простирая над речушкой свои длинные гибкие ветви. Место само по себе было весьма живописно,однако общее впечатление портили явная неухоженность территории, а также гадкие надписи и гнусные рисунки, которыми были обильно испещреныспинка и сиденье скамейки.

« Ну вот, - с досадой подумал молодой человек, наблюдая эту довольно безрадостную картину. - И чего я приперся-то так рано? Ясно, что ее нет – вот ведь тварь – хоть бы раз вовремя пришла!..»

Он со вздохом опустился на скамью, внутренне приготовившись к длительному ожиданию.

Когда-то, в советские времена, здесь на Жуковой горе, располагался санаторий, предназначенный для отдыха местных трудящихся. Так во всяком случае декларировалось. Но на самом деле простому труженику попасть сюда на отдых было весьма проблематично. В санатории главным образом поправляли здоровье партийные работники городских предприятий и организаций.Главное здание и несколько вспомогательных корпусов находились в чудесном сосновом бору, там же имелось три-четыре искусственных водоема, большой парк, летний кинотеатр… сама Жукова гора являла собой не гору, а весьма обширную возвышенность, расположенную вблизи города и покрытую на вершине сосновым, а ниже по склонам смешанным лесом, по которому протекала узенькая речка Гуслянка…

Потом времена изменились, санаторий захирел, персонал поувольнялся… лишенные присмотра и хозяйской руки сооружения приходили в состояние ветхости, а лесопарк дичал и все более приходил в запустение: дорожки зарастали травой, малые формы постепенно облюбовывали местные алкаши, в лесу жгли костры и мусорили всякие сомнительные компании. Горожане все реже и реже посещали Жукову гору, когда-то любимое место воскресного отдыха, а нынче территорию, куда приличный человек без особой надобности вряд ли заглянет. Место для свидания было отнюдь не лучшее, однако Олег знал взбалмошный и непредсказуемый характер своей подружки, а потому особенно и не удивлялся.

Сидя на скамье, парень взглянул на часы: десять минут десятого. Ленки нет.Он подумал, не напутал ли чего с местом встречи. Да нет – западная дорога…Вот она. Так называлась тропа, ведущая по склону горы к шоссе, уходящему из города на запад – эта мощеная тропа соединяла автобусную остановку на шоссе с санаторным комплексом. Сейчас по ней почти не ходили. И Гуслянка – вот она. И скамейка… Вот, он на ней сидит. Все четко! Нет только Ленки.

Вдруг ему почудилось, что позади него кто-то есть. Молодой человек обернулся – никого. Только ветви кустов и деревьев, покрытые уже довольно густой позднемайской зеленью… Световой день в мае длится долго, но уже начинает смеркаться. Еще полчаса – и стемнеет. Что делать-то? Может, плюнуть, да уйти – пускай вовремя приходит, а не маринует его в лесу! Черт бы ее побрал с ее дурацкими придумками…И – снова это ощущение – будто кто-то внимательно наблюдает за ним. Олег снова повернул голову – опять никого. Так откуда это крайне неприятное чувство чужого присутствия?..

- Ленк, это ты там прячешься, что ли?

В ответ послышалось приглушенное хихиканье. Что-то шевельнулось в зарослях, где начал постепенно скапливаться полумрак.

- Ленка! хватит дурью мучиться, давай выходи! Чего ты меня сюда притащила?..

В кустах захрустели ветки, и кто-то невидимый стал удаляться.

- Ленка! – парень вскочил на ноги. – Слушай, я ведь тебя поймаю, тогда хуже будет!

На сей раз в ответ не раздалось ни звука. Но теперь он не сомневался, что в лесных зарослях прячется его ненормальная подружка, вздумавшая поиграться.

- Ну держись! – прошипел он, ощутив закипающий в груди охотничий азарт. – Я тебя сейчас…

Он бросился в кусты и побежал на звук удаляющихся шагов. Пробежав с десятка два метров, остановился, прислушиваясь.

- Ленка! Ну ты маленькая, что ли? Давай выходи, а не то я тебе задницу хворостиной надеру!..

Снова послышалось отдаленное хихиканье. Олег услышал, как его пассия поспешно удалялась в сторону речного берега. « Догоню – головой в реку окуну! – подумал Олег, рассердившись уже не на шутку. - Будешь у меня воду из Гуслянки ртом хлебать…»

- Ле-е-нка! – протяжно позвал он и сломя голову побежал к речке, ломая зеленые ветки. Какое-то время еще раздавался его неуклюжий топот, хруст веток и шуршанье прошлогодних листьев, затем снова окрик:

- Ленка!..

Снова шуршанье листьев, слабый треск потревоженных зарослей, и – внезапно повисшая в лесу тишина. А потом раздался его изумленно-грубый возглас:

- Твою мать!.. А вы-то какого хрена здесь делаете?..

…Над кладбищем опускался тихий майский вечер. Владислав Георгиевич облегченно вздохнул и выпрямился. Он с удовлетворением оглядел плоды своего почти трехнедельного труда. Вот на этом действительно теперь можно было остановиться.

От многолетней запущенности дорогих могил не осталось и следа. Памятники поправлены, начищены, где надо – подновлены. Оградка сверкает свеженькой светло-зеленой краской. Дорожка вымощена новыми камнями неправильной формы. Все сорняки повыкорчеваны, выброшены на кладбищенскую помойку… Конечно, они все равно появятся, но с ними он разберется уже потом. Через год. А сейчас – впору было только полюбоваться. Так классно все смотрится! Если бы старики могли это видеть, они наверняка были бы ему благодарны…

Он молча собрал инструмент, отряхнул его от грязи. Засунул лопатку, грабельки, совок, кисти в грубую холщевую сумку. Еще раз оглядел дорогие сердцу надгробия…

- Ну что же, пойду я, милые… - сказал он тихо. – Простите уж, если что не так. Все, что могу.

Два памятника, сияющие в лучах заходящего майского солнышка, смотрели на него ласково и да же как будто слегка весело…Так ему казалось при взгляде на них сквозь свежую майскую зелень.

Владислав Георгиевич вышел за оградку, тщательно завязал за собой проволочку на петлях решетчатой калитки. Еще раз попрощался со стариками и пошел.

Он шагал по тропинке вверх, в сторону кладбищенских ворот, и на душе его как будто пели птицы… Почему-то так было светло и радостно! На пятачке перед воротами он невольно замедлил шаг. Он делал это всегда, когда проходил здесь, с самого первого дня, в который увидел здесь свою бабушку…Он почти останавливался и пристально вглядывался в то место, где она тогда яви лась ему. Но с того памятного дня бабушка ни разу больше не приходила… Ни на том же самом месте, ни где-либо еще.

Сейчас ее тоже не было. Владислав Георгиевич миновал заветное раскидистое дерево, затем во рота и прошел прямо на остановку. Автобус подъехал как по заказу, и Владислав Георгиевич направился прямиком в гостиницу.

Дежурная по этажу встретила его как всегда приветливо:

- Судя по вашему виду, ваш труд закончен!

- Да, любезная Надежда Александровна, я сделал все, что хотел. Так что пора домой…

- Уезжаете? – тепло улыбнулась старушка. – И когда же?..

- Да вот посмотрю еще! – отвечал Владислав Георгиевич. – Но думаю, больше двух дней вряд ли задержусь…Хотя честно скажу – побыл бы еще! Но – на работу надо…

- Да, - вздохнула дежурная, - все у нас работа, да работа…Ничего не поделаешь, а жаль вас прово жать: такие культурные и воспитанные постояльцы нечасто бывают…

- Да полно, - улыбнулся Владислав Георгиевич. – Это вы мне льстите… пожалуйста, не вынуждайте меня краснеть.

Обменявшись любезностями с дежурной, он прошел к себе в номер. В комнате было чисто убрано, уютно и очень тихо. Владислав Георгиевич убрал инструмент, быстро разделся, принял душ. Теплая вода освежила и заметно сняла усталость. Надев спортивный костюм, он с удовольствием прилег на кровать, потянулся всем телом. Тишина почему-то начала слегка угнетать его, и он включил телевизор. Захотелось немного посмотреть местный канал.

Однако городские и районные новости не слишком интересовали его. Владислав Георгиевич задумался о госпоже Гончаровой, с которой давно уже не виделся и с которой в последний раз расстался далеко не лучшим образом… Что же, вот так просто он возьмет и уедет? И не поговорит больше с нею? А захочет ли она разговаривать с ним? Однако… это уж как ей теперь будет угодно. Да, между ними ничего не возникло, никаких романтических отношений, ну и что же? И тем не менее, он всякий раз, предвкушая встречу с ней, испытывал необычайно приятное и возбуждающее волнение, и за одно это был ей безмерно благодарен. Он ощущал настоятельную потребность еще хотя бы раз увидеть ее…

Неожиданно внимание его привлек напряженный голос диктора с экрана, излагавший местную хронику:

- …И в заключение трагическая новость.Сегодня утром на территории бывшего санаторного комплекса « Жукова гора» обнаружен обезглавленный труп мужчины. Судя по некоторым данным, тело пролежало в кустах на берегу речки Гуслянки не менее двух суток. Возраст погибшего составляет от 19 до 25 лет. Личность убитого пока не установлена. Городское Управление Внутренних Дел обращается с просьбой ко всем гражданам, которые могли находиться в указанное время поблизости от места преступления и заметить что-либо подозрительное, оказать посильную помощь следствию. Позвонить можно по двум номерам телефонов, которые вы видите на экране. Анонимность гарантируется…»

Завершив выпуск местных новостей, диктор попрощался со зрителями, пожелав им беречь себя.

Владислав Георгиевич покачал головой: « Ужас, что творится…просто ужас! Нигде не скроешься от этого кошмара…Просто страшно жить.»

Он выключил ящик, повернулся на бок и постарался думать о чем-нибудь хорошем. И конечно, предметом его сладостных грез служила предстоящая встреча с Лилией Николаевной, встреча, видимо, последняя… к сожалению.

…Ближе к вечеру в библиотеку зашел неприметный человек лет сорока в обычном неброском костюме серо-голубого оттенка. Народу в этот момент почти не было. Он с интересом оглядел интерьер обширного зала, а затем подошел к читательской стойке. Вера, сидевшая за столом, с любопытством взглянула на вновь пришедшего – раньше она его здесь никогда не видела.

- Здравствуйте, - вежливо сказала девушка. - Вы хотите записаться?

- Нет, - улыбнулся мужчина. – Мне ваша начальница нужна…

- Лилия Николаевна?..

- Именно! – бодро ответил пришедший и, развернув «корочку», бегло показал ее Вере. Та с испугом взглянула на нежданного гостя и робко спросила:

- Мне ее позвать?

- Я заглянул бы к ней сам, если вы мне покажете кабинет.

- Туда, пожалуйста… - пролепетала Вера.

Человек постучал в дверь кабинета старшего библиотекаря и вошел. Вера с трудом перевела дух,скорбно покачала головой.

Лилия Николаевна сидела за своим столом, обложившись служебными бумагами.

- Добрый день, - вежливо поздоровался вошедший. – Вы Гончарова Лилия Николаевна?

- Да, - слегка растерянно отозвалась женщина, глядя на него поверх очков. – А вы, простите…

В ответ мужчина развернул удостоверение и поднес его почти к лицу госпожи Гончаровой.

- Капитан Порошин… старший следователь Следственного отдела при городском управлении

внутренних дел… Уделите мне немного вашего времени… пожалуйста.

Он говорил подчеркнуто вежливо, тщательно произнося каждое слово. Старший библиотекарь, похоже, никак не ожидала подобного визита…

- Кажется, людям вашего ремесла не принято отказывать, - сдержанно, но вполне любезно улыбнулась она. – Прошу вас… присаживайтесь.

- Благодарю, - отвечал следователь, опускаясь на стул. – Лилия Николаевна… Мне необходимо за дать вам несколько вопросов. Было бы очень желательно получить на них ответы.

- Слушаю вас очень внимательно. И конечно, отвечу… если смогу.

- Надеюсь, что сможете…- тонко улыбнулся Порошин.

Гончарова молча наблюдала, как он раскрывал принесенную с собой папку, как перебирал пальцами сложенные в ней бумаги. Вскоре он вытащил из папки небольшую фотографию и аккуратно положил ее на стол перед своей собеседницей.

- Взгляните, пожалуйста… этот молодой человек вам знаком?

Лилия Николаевна посмотрела на карточку. С фотографии на нее угрюмо и отрешенно взирал Олег Стасенков.

- Знаете ли, да… знаком, - сказала она после некоторой паузы. – Это некто Стасенков, один из читателей нашей библиотеки.

- А скажите,вы всех ваших читателей в лицо и по фамилиям помните? – мягко спросил Порошин.

Лилия Николаевна взглянула на него с легким укором.

- Да Господь с вами, - улыбнулась старший библиотекарь. – В нашу библиотеку ходят сотни читателей.Это про Александра Великого говорили, будто он помнил по именам всех воинов своей армии. Я подобными способностями не обладаю.

- Однако этого парня вы запомнили…- сказал капитан, откидываясь на спинку стула. – Интересно, почему?..

- Ну видите ли, - госпожа Гончарова задумчиво глянула в окно.- Бывает такое: людей вокруг много, и все будто на одно лицо, а вот кого-то возьмешь – и запомнишь! Видите сами, наверное, какое у него лицо… интеллектуальное.

Опытное ухо следователя уловило тонкую и едкую иронию в ее ответе. Но он сделал вид, что не заметил этого.

- Что ж, действительно, бывает такое, - согласился Порошин. – Бывает… Только вот нам стало из вестно, что у вас, Лилия Николаевна, недавно случился конфликт с этим самым Стасенковым. И конфликт весьма острый…

Гончарова устремила на посетителя взгляд, полный недоумения и неподдельного ужаса.

- Боже мой! – воскликнула она. – Так вы поэтому пришли ко мне? Из-за того конфликта?..

Он что же, заявление в милицию написал?

- Да нет, Лилия Николаевна…Ничего он не написал.

- Тогда чего ради вы мне досаждаете с этим Стасенковым?

- Давайте договоримся: пока вопросы задаю я. Хорошо?..

Лилия Николаевна равнодушно пожала плечами: мол, валяйте! Порошин внимательно посмотрел на нее и спокойно попросил:

- Поясните, пожалуйста, и з-за чего у вас со Стасенковым возник конфликт.

Госпожа Гончарова скривила губы.

- Вы даже не представляете, как мне неприятно говорить об этом.

Порошин сочувственно вздохнул.

- А жизнь вообще штука порой малоприятная, - философски заметил он. – Вы, должно быть, понимаете, что у меня имеются веские причины беспокоить вас своими вопросами… так что прошу прощения… Итак? Что произошло между вами и вашим читателем?

- Скажите, - отозвалась женщина. – А вы любите Пушкина?

Порошин наклонился всем корпусом вперед, словно плохо расслышал.

- Простите?..

- Вы извините, что я все-таки задала вам вопрос, - смиренно ответила Гончарова. – Но он имеет самое прямое отношение к нашему разговору… Так вы любите творчество Пушкина?

- Ну как вам сказать… Будь у меня больше свободного времени, возможно, я…

- Не трудитесь, - довольно бесцеремонно перебила его Лилия Николаевна. – Я все поняла. А вот я очень люблю поэзию Александра Сергеевича… Очень! Для меня творчество Пушкина – это святое. А теперь я вам кое-что покажу…

Она наклонилась, вынула из стола первый том сочинений Пушкина и положила его на стол. Порошин непонимающе уставился на женщину.

- Возьмите в руки, откройте! – почти приказала госпожа Гончарова.- Не бойтесь, книга не укусит.

Следователь осторожно взял книгу, начал с недоумением ее листать. Потом чуть заметно вздрогнул, брови его изумленно поползли вверх.

- И как ваши впечатления? – спросила Лилия Николаевна, когда он закрыл томик и аккуратно положил его на стол перед ней.

- Ну что тут скажешь, - растерянно заметил он. – Это отвратительно.

- Автором этих мерзких «художеств» является тот самый Стасенков, о котором вы так настойчиво расспрашиваете меня, - жестко сказала Гончарова. – Вам еще нужно объяснять, в чем была причина моего конфликта с этим так называемым читателем?

Порошин пожал плечами в ответ. Казалось, он был несколько обескуражен.

- Причина вполне ясна, - согласился он. – И достаточно наглядна…Так значит, из-за этого вы избили Стасенкова? – он кивнул на поруганный томик.

Госпожа Гончарова внимательно посмотрела на капитана поверх очков, будто только сейчас его увидела.

- Избила?..Я?..- спросила она с плохо скрытым негодованием. – Одинокая пожилая женщина-библиотекарь избила молодого хама и книжного вандала ростом под два метра?!

Господин капитан, вы сами себя слышите?..

Порошин исподлобья взглянул на женщину.

- Простите, конечно, Лилия Николаевна…Однако свидетели говорят о том, что Стасенков выбежал после стычки с вами потрепанный и окровавленный.

- Скажите пожалуйста! – старший библиотекарь покачала головой с деланной озабоченностью. – Обидели малыша! Книжки рвать не дают, хамски себя вести не разрешают…

Милиция вмешивается! Вы всегда так рьяно защищаете хамов и негодяев, а, капитан? Что ж, тогда удивляться не приходится, что скоро у нас порядочному человеку вообще проходу не будет… У вас ко мне все?

- Еще один вопрос, - сухо заметил следователь. – Где вы были в прошлую пятницу вечером?

Лилия Николаевна снова взглянула на него поверх очков.

- Это все-таки допрос?

- Нет. Всего лишь беседа. Не желаете отвечать – не надо. Однако было бы лучше, если…

- Мой рабочий день заканчивается в восемь вечера. А потом я поехала домой…

- Кто-то может подтвердить ваши слова? – спросил Порошин.

- Я сдавала ключи охране…Там и запись есть. Хотите – поинтересуйтесь. Что-нибудь еще?

Порошин о чем-то сосредоточенно подумал.

- Пожалуй, все…- сказал он.

- Тогда будьте любезны… у меня много работы.

Порошин поднялся со стула.

- Извините за беспокойство, - сказал он с сожалением. – Понимаю, разговор был вам неприятен…

- Вы догадливы, - сухо ответила Лилия Николаевна, вновь кладя перед собой свои служебные документы.

- Могу вам однако сообщить, что ваш ненавистный псевдочитатель больше к вам в библиотеку не придет.

- Неужели? Наконец-то вы сказали что-то позитивное.

- А вас не интересует – почему?

- Меня это мерзкий субъект вообще не интересует, и я бы хотела никогда о нем не слышать.

- И не услышите…- тихо сказал Порошин. – Лилия Николаевна… конечно, я пришел к вам вовсе не из-за вашей стычки со Стасенковым. Дело куда более серьезно.

Гончарова вопросительно подняла на него глаза. Во взгляде – чистое женское обычное

любопытство,и не более того.

- И что вы имеете в виду?

- Убийство…Этого парня жестоко убили в минувшую пятницу. Убийца отрезал ему голову и, по-видимому, унес ее с собой. Потому и опознать труп смогли не сразу…

Последовало тягостное молчание. Лилия Николаевна медленно сняла с носа очки и положила их на стол. Ее рука дрогнула, и массивная ореховая оправа стукнулась о полированную столешницу.

- Ужас какой, - задумчиво произнесла женщина. – Так вот почему вы так подробно спрашивали о нем… А я-то еще была с вами не слишком любезна… Извините меня!

- Да что там,- грустно улыбнулся Порошин. – К сожалению, такое вот печальное событие. И мы ищем теперь любые зацепки, связи, контакты… Так что – это вы меня извините. До свидания…

- Я провожу вас? – Лилия Николаевна поднялась со стула.

- Не утруждайтесь… я найду дорогу.

- Ну… тогда всего доброго.

Лилия Николаевна проводила посетителя до двери. Оставшись одна, подошла к огромному окну, постояла немного, глядя на вечернюю улицу. Она видела, как сыщик торопливо сбежал с дворцового крыльца, сел в машину, припаркованную у обочины напротив памятника. Дождалась, пока капитан завел мотор, машина тронулась с места и поехала. Немного позже госпожа Гончарова увидела, как машина Порошина катилась по Советской в сторону городского центра.

Лилия Николаевна взглянула на небо через оконное стекло: сегодня вечер был ясным, теплым, приветливым. А ведь всю субботу лил дождь – долгий, нудный. Совсем не весенний! Он барабанил по крышам, создавал огромные лужи, нагонял тоску…Хотя для Лилии Николаевны такой дождь был как нельзя более кстати! Именно на целый день! Именно в субботу…

Постукивая каблуками, она подошла к двери и заперла ее на ключ.Потом вернулась к столу и устало опустилась в свое мягкое кресло. Госпожа Гончарова посидела немного словно в раздумье, выставив перед собой руки и постукивая по столешнице своими длинными ногтями. Такая поза обычно характерна для человека, напряженно решающего, что именно ему предстоит сейчас сделать.

Лилия Николаевна резко наклонилась и достала из тумбочки пол-литровую банку, накрытую куском ткани и перевязанную нитью. Эту банку она водрузила перед собой на стол и вперила в нее долгий и пристальный взгляд.

- Чуть не выдал меня, подлец! – произнесла она с нескрываемой злостью.- С головой меня чуть не выдал.Впрочем, сама виновата. Этот сыщик застал-таки меня врасплох, напугал до полусмерти.

В банке под тряпицей находился какой-то мутноватый раствор, а в нем плавали два белых шарика с неподвижными зрачками. Это были глаза, извлеченные ею из черепа Олега Стасенкова.

Госпожа Гончарова еще некоторое время смотрела в эти застывшие неподвижные глаза, как будто раздумывала. Потом, видимо, приняла решение. Она резко поднялась, взяла со стола банку и направилась к двери.

В зале почти было пусто. Вера сидела за столом, занимаясь с карточкой читателя, ожидающего у стойки, Ксюша затерялась где-то среди стеллажей. Лилия Николаевна с банкой в руке прошла мимо стойки и вышла в библиотечный коридор. Она направилась по ковровой дорожке к двери, ведущей в главный холл и, когда поравнялась с портретом Лермонтова, дверь распахнулась ей навстречу, и в коридор вошел Владислав Георгиевич. Он заметно растерялся, так неожиданно столкнувшись с госпожой Гончаровой не в самой библиотеке, а в ее преддверии.

- Добрый день,..- несмело произнес он.

- Здравствуйте, Владислав Георгиевич, - приветливо ответила она. – Вы за книгами… или ко мне?

Владислав Георгиевич прямо-таки опешил от такого вопроса. Варианты возможного ответа вихрем завертелись в его неповоротливом мозгу, теснясь и отпихивая друг друга.

- Собственно, я… - начал было он отвечать, но Лилия Николаевна сразу же перебила его.

- Вы извините, я только на минутку! – улыбнулась она. – И сейчас же вернусь.

- Хорошо…

Старший библиотекарь пошла дальше по коридору, а читатель-воздыхатель украдкой проводил восторженным взглядом ее высокую ладную фигуру. Когда дверь, ведущая в холл, закрылась за ней, он мечтательно вздохнул и продолжил свой путь в библиотечный зал.

Лилия Николаевна вышла в обширный холл и проследовала прямиком к общественному туалету.

Она чуть посторонилась, пропуская двух выходящих сотрудниц и доброй улыбкой ответив на их приветствие. Потом вошла в помещение, разыскала свободную кабинку и заперлась в ней.

Снявши с банки привязанную сверху тряпицу, госпожа Гончарова перевернула банку вверх дном, вылив в унитаз ее содержимое. Потом чуть наклонилась вперед, нажимая пальцем кнопку смывного бачка. Вода с шумом хлынула в унитаз, образуя стремительный водоворот, в котором мелькнули один за другим два невидящих глаза, прежде чем навсегда исчезнуть в зеве фаянсовой горловины.

- Вот это и есть твое истинное место! – сказала Лилия Николаевна.

Выйдя из кабинки, она выбросила в мусорное ведро тряпицу с ниткой, затем тщательно ополоснула банку и направилась обратно в библиотеку, в свой рабочий кабинет.

Владислав Георгиевич ожидал ее возле стойки. Он держался чуть поодаль от читателя, оформляющего свой заказ, будто бы подчеркивая, что его приход не связан с книгами.

- Вы зайдете? – мягко улыбнулась Гончарова.

- Если не помешаю, - улыбнулся в ответ Владислав Георгиевич.

- Думаю, что не помешаете, - отвечала старший библиотекарь. – Прошу, - и она прошла в кабинет.

Вера толкнула Ксюшу локтем.

- Смотри-ка, она совсем не против, когда он приходит к ней.

- Наверное, он хорошо знает Пушкина, - заметила Ксюша, хихикнув.

- Знаешь, тут к ней следователь приходил, - сообщила шепотом Вера. – Целый капитан!

- Правда? А он был уже пару дней назад…со мной разговаривал. Тебя тут не было. И Лили тоже.

- И что спрашивал?

- Интересовался, из-за чего Лиля сцепилась тут с этим придурком, что книгу Пушкина загубил,- отвечала Ксюша. – Как его… Олег, кажется…

- Ты рассказала?

- А то… все, как видела, так и рассказала!

- Странно… что это вдруг менты такими пустяками интересуются?

- Может, случилось что?

- Наверное, скоро узнаем…

Владислав Георгиевич осторожно переступил порог кабинета вслед за его хозяйкой.

- Присаживайтесь! – весело сказала Лилия Николаевна, убирая в стол чисто вымытую банку. – Что-то вы давненько не заглядывали… У вас все в порядке, надеюсь?

- У меня все в порядке…- отвечал он. – Скажите, а вы на меня не сердитесь?..

Лилия Николаевна изумленно подняла брови.

- Бог с вами, Владислав Георгиевич! Да за что?

- В последнюю нашу встречу мы как-то не очень хорошо поговорили…Вы были сильно расстроены, я пытался вас утешить и как-то незаметно… в общем, погорячился.

- Ну что вы! Глупости какие… Напротив, я вам очень благодарна,- она внимательно на него посмотрела своими лучистыми глазами. – Как-то вы сегодня странно разговариваете… Уж не прощаться ли пришли?

- Неужели так заметно? – смутился Владислав Георгиевич.

- Вообще-то я ведь женщина, - улыбнулась госпожа Гончарова, - а женщинам проницательность свойственна обычно больше, нежели мужчинам. И когда же вы собираетесь покинуть нас?

- Да вот, - сокрушенно вздохнул он, - думаю, что послезавтра.

- А как ваши трудовые успехи? Все закончили?

- Все не все, но – сделал, что собирался сделать.

Лилия Николаевна смотрела на него с доброй и теплой улыбкой. Владислав Георгиевич чувствовал себя желанным и нужным. От этого на сердце становилось так хорошо, что хотелось петь. Однако стопки бумаг на столе старшего библиотекаря навязчиво напоминали, что он отнимает у обожаемой им женщины ее рабочее время. Так что пора было и честь знать…

- Послушайте…- сказал он осторожно, - помните, мы с вами гуляли по городу вскоре после нашего знакомства?..

- Конечно, помню, - охотно ответила госпожа Гончарова. – Это было чудесно…Я тогда еще позвонила вам в гостиницу и так беспардонно напросилась!

- Я так вам благодарен за ту беспардонность, - горячо заметил он. – Я тогда предложил вам заглянуть в кафе или уютный ресторанчик… но у вас уже не было времени. Так может быть, мы могли бы с вами завтра…

- Милый Владислав Георгиевич, - мягко перебила его Лилия Николаевна. – Простите, я бы не против, но, к сожалению, завтра я очень занята – весь день! Уж вы меня простите… Не получатся у нас с вами посиделки в ресторане.

- Ну…- Владиславу Георгиевичу показалось, что на голову ему вылили ушат холодной воды. – Так жаль… Ладно, не смею задерживать. Пойду я… всего вам доброго, Лилия Николаевна!

- До свидания, - почти ласково отозвалась она, подвигая к себе служебные бумаги.

Он встал и пошел к выходу.

- Владислав Георгиевич! – позвала она его.

Он обернулся с последним отблеском надежды в глазах.

- За вами две книжки, - любезно напомнила госпожа Гончарова. – Пожалуйста, не забудьте завтра принести…

- Конечно, конечно…- пробормотал он поспешно. Он прекрасно это помнил, но намеренно не взял их с собой сегодня, чтобы иметь повод зайти сюда перед отъездом и еще раз увидеться с ней, и теперь ощущал себя полным идиотом. Он вымученно улыбнулся ей и снова шагнул к двери.

- И еще, - задержала его Лилия Николаевна. – Я вижу, вы расстроились…

- Да нет, что вы! Я все понимаю…

- Не отрицайте. У вас такое же выражение лица, какое было в тот день, когда я вам сказала, что мы не записываем приезжих. Но я действительно не имею возможности куда-либо пойти с вами завтра. Мне очень жаль, но у меня есть другое предложение…

- И какое же? – спросил он с трепетной дрожью в голосе.

- Вы уезжаете послезавтра… А хотите, я провожу вас?

Владислав Георгиевич опешил. Ему показалось, что он ослышался. Неужели так может быть?..

- Лилия Николаевна… Но я уезжаю утром. И достаточно рано…

- Что вы говорите? – недоверчиво улыбнулась она. – Неужто с первой электричкой?

- Нет, ну зачем же…Но все равно утром. Часов этак в восемь.Я еще не уточнял расписание на Москву.

- В восемь? – воскликнула госпожа Гончарова. – Да разве это рано? конечно, я провожу вас прямо до станции, если вы не возражаете…

- Я возражаю?..Ну, Лилия Николаевна!..Я так рад, если честно… Коли вам нетрудно…

- До завтра, Владислав Георгиевич! Я позвоню вам в гостиницу, и мы договоримся, где и когда встретиться.

И на этом они расстались.

…На другой день он пришел в библиотеку вскоре после открытия. Пришел, чтобы сдать книги. Вера с непроницаемым выражением лица приняла у него литературу, даже не раскрывая обложек: была убеждена, что с книгами все в порядке.

- Девушка,там за мной больше ничего не числится? Случайно…- он вдруг испугался, как бы не оказалось, что он уедет, а молодые сотрудницы госпожи Гончаровой забудут сделать соответствующие пометки и выставят его должником в ее глазах.

- Нет, ничего не числится, - Вера подняла на него невинный взгляд. – Вы чисты…- она улыбнулась – вежливо и тактично.

- А Лилия Николаевна…

- Вы знаете, ее нет. Она в Городской Администрации на конференции. Ее сегодня вообще не будет.

- Понимаю…- кивнул Владислав Георгиевич. Ему вдруг стало легко на душе: она вчера говорила чистую правду, что не сможет составить ему компанию. А то, что она предложила ему проводить его – это уж вообще «высший пилотаж»!

- Вы что-нибудь брать будете? – спросила Вера.

- Девушка, спасибо! – он улыбнулся. – Рад бы, да не могу: завтра уезжаю. Так что - в следующий раз теперь.

- Понравилась наша библиотека? – поинтересовалась Вера.

- Очень! – искренне ответил Владислав Георгиевич, не заметив двусмысленности вопроса. – Еще как понравилась! Нигде такой не встречал…

- Будете у нас снова – заходите.

- Непременно…

Он повернулся и пошел. Из библиотеки вышел как во сне: почему-то стало невероятно грустно при мысли, что он больше сюда не придет.

Остаток дня он решил побродить по городу, благо день выдался на редкость теплый, и вечер обещал быть таким же. Потом подумал, что неплохо бы съездить и на кладбище – а вдруг бабушка, снова такая молодая и такая любящая, придет, чтобы проводить и благословить его? Он не мог забыть ее тогдашнего бесконечно любящего взгляда – никто и никогда так на него не смотрел… Никогда, даже она сама при жизни, когда он был маленьким.

Владислав Георгиевич сел в автобус, доехал до кладбища. День был будний, и народу собралось немного. Он купил свежих цветов, возложил их старикам на могилы… Попрощался, пообещал приехать еще. С бьющимся сердцем направился назад, к автобусной остановке. Он шел нарочито медленно – ему хотелось думать, что сегодня он непременно увидит бабушку. Он так ждал ее!...Он даже остановился на «пятачке», довольно долго стоял, словно в ожидании. Но она не пришла. Большое, старое, развесистое дерево стояло совершенно одинокое, и никого не было сегодня под его сильно зазеленевшими ветвями – ни живых, ни мертвых.

Бабушка не пришла…

Он отрешенно смотрел в окно полупустого автобуса и ни на чем не мог сосредоточиться. Ясно было лишь одно: действительно порой бывает необходимо возвращаться в прошлое, однако жить следует настоящим и будущим. Забывать о своем прошлом безнравственно и преступно, но прошлое не должно поворачивать жизнь вспять.

В гостинице он неторопливо и аккуратно собрал свои вещи, тщательно проверил – не забыл ли чего в ящиках, шкафах… Оплатил все счета. И вечер пролетел незаметно. От нечего делать он включил телевизор и стал смотреть какой-то старый фильм про шпионов.

Время ползло медленно, и он тщетно ждал звонка, телефон упорно молчал. В голову ему полезли всякие нехорошие мысли. Может, она забыла?..Или раздумала? Или – неважно себя чувствует? Да и с какой стати ей его провожать? Небось предложила тогда в неком порыве душевности, а теперь жалеет – черт,мол, дернул за язык! Вообще-то могла бы позвонить и сказать – так,мол, и так, чувствую себя неважно, или еще чего…

Он уже начал подремывать, когда вдруг пронзительный резкий трезвон буквально поднял его на ноги. Черт возьми… ну и звоночки у этих местных телефонов! Мертвого разбудят! Настоящая труба иерихонская…

- Да…- отозвался он, судорожно хватаясь за трубку.

- Владислав Георгиевич, - раздался голос дежурной, - вам тут звонят по городскому…

Подойдите, пожалуйста!

- Ага, сейчас…

Он почти бегом мчался по коридору, словно боясь, что городской телефон сыграет отбой. Надежда Александровна с улыбкой протянула ему трубку.

- Приятный женский голос, - с лукавой улыбкой сказала она.

Он поблагодарил, буквально выхватив трубку из ее руки.

- Да, слушаю!..

- Добрый вечер, - сказала трубка мягко. – Это Лилия Николаевна…

- Здравствуйте…- машинально ответил он.

- Вы меня извините, пожалуйста…

« Ну вот, сейчас она откажется и даст задний ход,» - с досадой подумал Владислав Георгиевич.

- …за поздний звонок, но конференция закончилась недавно, и я только-только добралась домой. А вы, наверное, уже отдыхали?

- Нет, Лилия Николаевна, не беспокойтесь… Я ждал вашего звонка. Вы, наверное, очень устали?..

- Да ничего. Так вы уточнили расписание? Поезд выбрали?

- Да, выбрал… Мой поезд на Москву завтра в восемь тридцать пять…

- О, просто чудесно… Так я заеду за вами в семь пятьдесят… Вас устроит?

- То есть как заедете… Разве мы не на автобусной остановке встретимся?..

- Забудьте про автобус:я заеду за вами прямо в гостиницу. Поедем на машине, с комфортом.

- У вас…есть машина?

- Представьте себе, есть! вас что-то смущает?

- Да нет...почему же…

- Не беспокойтесь, доставлю вас прямиком на станцию, в целости и точно в срок! Обещаю, что ни в лесную чащу, ни в пещеру вы не попадете… И я вас не съем.

- Я вас понял, Лилия Николаевна! Большое вам спасибо…

- Не стоит… Жду вас завтра без десяти восемь перед главным входом вашей гостиницы. Спокойной ночи!

- Доброй вам ночи, - отозвался он, чувствуя себя крайне неловко. – Знаете, мне, право…

В трубке зазвучали короткие гудки. И Владислав Георгиевич отправился отдыхать.

Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть. Ему грезилась госпожа Гончарова…

Сегодня он не видел ее, и от этого складывалось впечатление, что день прошел впустую. Завтра он еще раз встретится с ней. Утром. А потом – все! Навсегда… Одна мысль об этом приводила его в уныние.

Он вспоминал, как вчера явился в библиотеку и увидел ее – она шла ему навстречу по коридору, шла той самой упругой гибкой походкой… Такая вся подтянутая, высокая, деловитая… В руке она несла какую-то банку, держа ее сверху пальцами за горловой ободок… Эта великолепная картина вновь и вновь возникала перед его мысленным взором, и сердце его замирало от восторга и томления.Господи! Ну почему? Почему он не живет с ней в одном городе, чтобы хотя бы иногда видеть ее?..Слышать ее чарующий голос? Любоваться ею…

Владислав Георгиевич страдал в одинокой постели, время неумолимо бежало вперед, мерно тикали часы… И - ничего нельзя было изменить. Решительно ничего! Думать о ней одновременно было и сладостно, и больно… он нетерпеливо ворочался с боку на бок, и забылся тяжелым обморочным сном лишь под утро.

…Без четверти восемь он уже стоял на крыльце гостиницы со своим саквояжем и холщовой сумкой. Полубессонная ночь давала себя знать, он с трудом подавлял зевки и злился на себя за это. Не хватало еще, чтобы она в последний день их общения заметила, что он в разговоре с ней с трудом подавляет зевоту… Ужас!

- Владислав Георгиевич… - вдруг прозвучало у него над ухом.

Он стремительно повернулся. Госпожа Гончарова появилась так внезапно, будто выросла из-под земли. Сегодня она выглядела несколько иной, чем обычно на работе: ее волосы были собраны на макушке в пучок, открывая сильную высокую шею; одежда ее также отличалась от повседневной – вместо костюма женщина облачилась в джинсы и свободный вязаный свитер. Владислав Георгиевич отметил, что этот спортивный стиль не просто был ей к лицу, но и весьма молодил строгую библиотечную даму…

- Я вижу, вы вполне готовы, - ласково заметила она.

- А вы прекрасно выглядите, - с улыбкой отвечал он. – Весьма необычно

- Благодарю. Вот моя машина! – она повела рукой, показывая на светло-бежевый «Москвич», припаркованный у обочины. –Не новая, конечно, но бегает вполне исправно.Прошу!

Она открыла заднюю дверь, позволив Владиславу Георгиевичу пристроить поклажу на заднем сиденье, затем пассажир уселся впереди, а хозяйка – за руль. Машина тронулась и поехала.

Лилия Николаевна была опытным и аккуратным водителем – Владислав Георгиевич почувство

вал это сразу. Она вела машину стремительно, и при этом мягко – без толчков, рывков и ненужной гонки.

- Нам с вами повезло, – заметила она. – Сегодня будет замечательный день… Смотрите, какое ласковое солнце, и небо такое синее!

- Да…вы правы, - отозвался он.

- Не хочется уезжать? – вдруг спросила госпожа Гончарова.

- Если честно, нет…- тихо сказал он.

- А знаете, у нас тут хорошо… А может, я просто привыкла. Не представляю, как бы я жила в мегаполисе.

- Это почему же? – заинтересовался этим замечанием Владислав Георгиевич.

Лилия Николаевна помолчала немного, будто бы обдумывая ответ.

- Видите ли, - сказала она после паузы, - у нас принято крупные города тесно связывать с понятием цивилизованности. Как будто в крупных городах обитают сплошь цивилизованные люди, а в поселках или городках вроде нашего – исключительно дикари. Фактически отождествляются два понятия – цивилизация и урбанизм. А ведь это совершенно неправильно.

- Но ведь наша цивилизация в значительной мере урбанистическая, - заметил он в ответ.

- Пусть так. Однако лично я всегда связывала цивилизованность прежде всего с внутренней культурой. С этой точки зрения иной отшельник, обитающий в заброшенной деревне, куда более цивилизован, нежели житель мегаполиса, обладающий стадными инстинктами, амебным интеллектом и ухватками мелкого хищника. И мне куда ближе первый, чем второй.

Владислав Георгиевич промолчал. Лилия Николаевна тоже приумолкла, сосредоточенно глядя на дорогу. Так они ехали в полном молчании, пока наконец Владислав Георгиевич еще издали не увидел знакомое здание автовокзала, а за ним – железнодорожную станцию. Лилия Николаевна без колебаний проехала мимо автовокзала, где немногочисленные пассажиры ожидали автобуса под навесом. Она миновала разворотную площадку, съехала с асфальта на грунтовую дорогу и, проехав еще несколько метров, остановила машину под сенью небольшой рощицы, край которой примыкал к пассажирскому перрону.

- Ну вот, - сказала лилия Николаевна с едва уловимой грустью в голосе, - приехали. Как у вас со временем?

- До поезда еще минут двадцать пять, - также грустно отвечал он.- А до посадки, наверное, минут пятнадцать…

- Идите, покупайте билет, - сказала она строго. – А я поднимусь на перрон попрощаться…

- Не стоит. Лучше оставайтесь здесь. Я куплю билет и сам к вам подойду…

- Ну хорошо…- улыбнулась она.

Владислав Георгиевич оставил вещи в машине, а сам стремительно направился к билетной кассе, расположенной на перроне. Он купил билет ( к счастью, народу пока еще было немного) и столь же поспешно вернулся к своей спутнице. Он чувствовал, что чем меньше остается у него времени,тем бесценнее становится для него каждая минута…

- Вот купил…- он смущенно показал ей маленький квадратик зеленоватой бумаги.

- Вот и хорошо, - сказала Лилия Николаевна, приоткрыв дверцу. – Присаживайтесь – посидим с вами на дорожку…

Владислав Георгиевич присел на переднее сиденье рядом с госпожой Гончаровой.

- Что-нибудь скажете мне на прощание? – вдруг спросила она.

- Лилия Николаевна…- заметно волнуясь, сказал он. – Я просто счастлив, что познакомился с вами… понимаю, что говорю банальности, но я хочу, чтобы вы это знали! Я и представить не мог, что моя поездка на родину оставит мне такие яркие воспоминания…

Спасибо вам.

- И вам спасибо, Владислав Георгиевич. Общение с вами явилось для меня истинным подарком судьбы, - отвечала госпожа Гончарова.

- Ну что вы… мы и пообщаться толком не успели! Я все больше на кладбище, вы на работе…

- Знаете…Несмотря на эти обстоятельства, давно уже никто не был ко мне так внимателен и тактичен, как вы… я уже привыкла, что многие считают меня скучной и неприятной, а вы подарили мне настоящий праздник общения.

- Скажите…- несмело спросил Владислав Георгиевич. – А вы уже пришли в себя после того крайне неприятного потрясения?

Гончарова повернула к нему лицо, озаренное ласковой улыбкой.

- Вполне! А разве это не заметно?..

- Слава Богу… А я все время переживал за вас.

- Не стоит. У меня все хорошо…

- А я все равно буду беспокоиться… Мне кажется, вы не умеете беречь себя, можете запросто подвергнуться ненужной опасности.

- Не волнуйтесь. Вы сами видели, что я умею постоять за себя.

- Лилия Николаевна! – он взглянул на женщину с мягким укором. – Вы взрослый человек, и понимаете мою тревогу… Не всегда женщине возможно отбиться от негодяев посредством собственных ногтей… Далеко не всегда! Я боюсь, что вам захотят отомстить, а вы своим пренебрежением к этой реальной угрозе лишь усугубляете мое беспокойство.

Госпожа Гончарова лукаво и беззаботно улыбнулась, в ее темных глазах заблестели озорные огоньки.

- О, мои ногти!- воскликнула она. – По-моему, вы их недооцениваете. Это самое настоящее оружие, и весьма серьезное…

- Вы снова шутите…

- И не думаю. Какие уж тут шутки! – Лилия Николаевна выпрямила свою руку, одновременно вытянув и растопырив пальцы. Перед взором Владислава Георгиевича блеснули ее ногти – длинные, крупные, покрытые свежим лаком мягко-фиолетового цвета. Безупречно гладкие и отточенные, они были похожи на лезвия. – Может быть, хотите убедиться? Не бойтесь – я аккуратно…

Он не успел ни возразить, ни согласиться, как она уже взяла его руку и согнув свои пальцы, молниеносно вонзила ногти ему в ладонь и частично в запястье. И хотя проникновение в мягкие ткани руки было совсем не глубоким, Владислав Георгиевич едва не закричал от нестерпимой режущей боли. Эта боль оказалась ужасающей, резкой, парализующей…

Ему показалось, что он чуть-чуть не потерял сознание! Эта демонстрация длилась всего несколько секунд, но он почувствовал, что задыхается, когда госпожа Гончарова выпустила его руку. Боль сразу стала уменьшаться, но он приходил в себя очень медленно. И ему сразу стало ясно, почему этот здоровенный парень Стасенков сделался таким беспомощным, когда она всего лишь взяла его за руку.

- Боже мой…- прошептал он, обретя вновь дар речи. – А если бы вы задели вену?..

- Тогда вы истекли бы кровью, - бесстрастно ответила она, и почему-то ее тон показался ему ледяным. Глаза ее смотрели в его глаза пристально и хладнокровно. Но тут же она лучезарно улыбнулась.

– Пришлось бы вызывать скорую помощь… Но – я могла бы ее задеть, только если б захотела. Случайность исключена.

- Вы так уверены?..

- Абсолютно. Я понимаю, что причинила вам боль, и очень сильную. Но теперь вы избавитесь от навязчивого беспокойства за меня, правда?

- Право, не знаю…- Владислав Георгиевич наконец-то окончательно пришел в себя. – Но это действительно очень больно, невыносимо больно.

- Извините меня, - мягко сказала Лилия Николаевна. – Наверное, мне не следовало подвергать вас подобному испытанию. Но порой такие вот вещи действуют особенно убедительно, а я очень хотела, чтобы вы поняли: я отнюдь не беззащитна. И никого не боюсь, пусть лучше они меня боятся.

Владислав Георгиевич хотел было спросить, кто это «они», но почему-то не стал. Вместо этого он спросил, почему у нее такие сокрушительные и острые ногти, откуда подобная особенность?

- Тут все просто, - спокойно ответила Лилия Николаевна. – Еще в детстве мальчишки опасались связываться со мной, ибо знали, что я могу не только сдачи дать любому, но и расцарапать ногтями до крови. И нанесенные мною раны долго не заживали.У меня и прозвище дворовое было соответствующее – Бритва. Помню, я им даже гордилась… А потом врачи нашли у меня очень редкую болезнь…Я даже названия ее не помню, синдром какой-то. Жить она в общем-то не мешает, но выражается в том, что ногти растут очень быстро и обретают твердость и остроту стали. Я легко могу, например, разрезать ногтем лист плотной бумаги! Вот банки консервные открывать не пробовала, - и она как-то смущенно улыбнулась ему.

- И не надо, я прошу вас, - негромко сказал он. – У вас такие красивые ногти… как впрочем, и вы сами…Вы несравненны!

Он наклонился и трепетно поцеловал ей руку. От пальцев ее как бы струились сила и тепло, а длинные ногти были холодны, как стальные клинки. Ему стоило огромных усилий оторваться от ее руки. Она снисходительно смотрела на его склоненную голову, молча позволяя ему выражать свое восхищение. А когда он наконец поднял голову от ее рук, она вдруг резко обхватила ее ладонями и впилась в его губы долгим, хищным, всепоглощающим поцелуем…

Он чувствовал, что совершенно не в состоянии освободиться от ее рук, даже если бы очень

захотел. А он этого и не хотел.Он желал, чтобы эти минуты не кончались...

Лилия Николаевна резко оттолкнула от себя его голову.

- Ну,вот и все, - сказала она. - А теперь идите. Ваш поезд подходит к перрону.

Владислав Георгиевич невольно оглянулся: действительно, электричка с тихим шелестом

подходила к платформе.На перроне начал собираться народ.

- Но ведь до отправления еще...- начал было он, но она резко перебила:

- Идите! Я прошу вас...нет, я приказываю вам - уходите! Иначе...в общем,все!

Он почувствовал, что не в силах ей перечить. Да и не было в том никакого смысла.

Владислав Георгиевич порывисто поднялся, вышел из машины, забрал свои вещи с заднего сиденья. Оглянулся и еще раз посмотрел на нее.

- До свидания, Лилия Николаевна...

- Вы приедете еще? - отозвалась она. - Когда-нибудь?

- Надеюсь...очень надеюсь, что да.

- Я буду ждать вас! Пожалуйста, приезжайте! Мне очень плохо без вас. Я всегда жду вас!

С огромным внутренним усилием он повернулся и пошел. И не оглядывался, пока не вошел в поезд. А когда вошел, выбрал место у окна, расположился...Глянул в окно, но уже не увидел ни машины Лилии Николаевны, ни ее самой.Как будто и не было ничего...

Однако губы его будто полыхали огнем, а рука мучительно и надсадно отзывалась еще не утихшей болью. Временами ему казалось, что он вырвался из когтей тигрицы, и каким же томительно приятным вдруг оказалось это небывалое ощущение!

Он не сомневался, что непременно вернется.