Пульс

Глава 1. Вот мы и здесь

Фейт Дэниелс крепко спала, когда вещи в ее комнате начали двигаться. Она была высокой девушкой, ее длинные тонкие руки и ноги высунулись из-под одеяла, оказавшись на свежем воздухе прохладной спальни. Сначала зашевелилось одеяло: оно медленно накрыло ноги, ускользнувшие от него ночью. В темном коридоре никого не было видно, но дверь медленно захлопнулась. Легкий стук заставил Фейт пошевелиться во сне, но она не проснулась. Темная тень упала на кровать, загораживая свет луны за окном.

Обычный планшет, лежавший на тумбочке у кровати, — тонкий, размером с лист писчей бумаги, с отражающей поверхностью — мягко поднялся в воздух и проплыл над спящим телом Фейт. Он резко затормозил над ее лицом, завибрировал, и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал снижаться, напоминая хищное животное, присматривающееся к жертве. Мерное дыхание девушки оставило след на поверхности стекла.

А она так и не шевельнулась.

Планшет с бешеной скоростью пролетел вдоль комнаты. Остановился у самого окна, повращался и застыл, обратившись к темноте снаружи. Экран включился. Фейт Дэниелс повозила ногами, чтобы скинуть одеяло. Ей не нравилось, когда ногам было жарко ночью.

Как и у всех, на планшете Фейт стоял пароль, но та призрачная сущность, что смогла поднять его в воздух, сумела и разблокировать его.

Весь следующий час это нечто что-то искало в планшете: просматривало выбранные Фейт песни, рассказы, телепередачи, фильмы и ее заметки.

В 2:11 планшет погас.

И вернулся на свое место у кровати.

Дверь в комнату девушки ещё раз открылась, совсем чуть-чуть.

Одеяло свалилось на пол.

За окном что-то промелькнуло, тихо и осторожно.

Фантом или нечто другое нашёл то, за чем пришёл, и сразу же исчез.

В первый учебный день Фейт пошла к школе Олд-Парк-Хилл мимо бывшего рынка. Она свернула к горе из щебня, перескакивая завалы из бетона и брошенной арматуры. Фейт не стала бы здесь что-то покупать. Все свои покупки она совершала с помощью планшета, который сейчас был в режиме ожидания и лежал в заднем кармане джинсов. Фейт выудила его оттуда и ухватилась пальцами за верхний правый и нижний левый углы. Слегка нажав на него, она услышала знакомый щелчок и начала растягивать планшет, ставший эластичным, как ириска. Планшет опять щелкнул и снова затвердел, теперь он стал больше по размеру и был готов к работе. Фейт кликнула еще несколько раз, прочитав сообщение от мамы, заглянув в свое расписание на день и написав сообщение другу. После покупки пары телешоу, которые Фейт собиралась посмотреть перед сном, она вернула планшет в его прежний маленький размер и убрала его обратно в карман.

Для Фейт сама суть шоппинга была неразрывно связана с цифровым миром, который она воспринимала как воздух, которым дышала не только она, но и все остальные люди. Песни, фильмы, телешоу и книги — вот за что она платила. Всё это входило в сферу её интересов. Также покупались джинсы, футболки, косметика. Покупались просто потому, что они всегда нужны, но материальные вещи стоили дорого, и Фейт редко брала их.

Ей всюду виднелась пустота, и это ощущение лишь усиливалось от того, что наполняло собой незаполненное пространство: постыдное сожаление, жгучая ненависть и несвойственный американцам пораженческий дух. Люди просто начали уезжать. Большинство в один из двух штатов, не возвращаясь обратно. Фейт давно для себя решила, что это её вполне устраивает. В покинутом городе витало ничем не прикрытое, почти оглушающее одиночество, отзываясь в её душе. Ей нравилось чувствовать себя одной из немногих, не быть частью толпы. Но всё же время от времени она чувствовала, как что-то неведомое в воздухе окружало её. Как будто что-то пыталось заполнить пустое пространство.

Люди покидали город по множеству причин, о которых взрослые говорили постоянно и которые не интересовали Фейт. Она не испытывала ностальгии по тому времени, когда мир был другим, поскольку ничего об этом не помнила. То прошлое, а она живёт в настоящем, и это её время, её мир, и, несмотря на всё его запустение, Фейт любит его. Для неё не имело значения, как мир стал таким, какой он сейчас или когда он изменился. Ей не хотелось переезжать в один из штатов, где сто миллионов людей живут друг у друга на головах. Её интересовали музыка, искусство, способы похудеть… парни.

Фейт нравилось сидеть, как сейчас, на ступенях здания, когда-то называвшегося Старым Адмиралтейством, и покупать песни. Песни были дешевыми — дюжина треков за одну монету. У Фейт были тысячи песен. Они вызывают у неё эмоции, и это состояние ей очень нравится. Оно всегда появляется перед покупками во время скидок. Пятнадцать дней назад она сидела на этом же месте и покупала кое-что дорогое, нечто, для чего накопила кучу денег. Раскошелиться пришлось из-за доставки. Расстояние до ближайшего штата, где шили то, что ей хотелось, было настолько огромно, что трудно вообразить.

Девяносто шесть монет за джинсы, которые были сейчас на ней надеты. Джинсы, которые подходили её чрезвычайно длинным ногам.

Купив очередную песню и дождавшись, когда она заиграет в наушниках, Фейт в своих пятнадцатидневных джинсах прошла мимо заброшенного магазина (на вывеске значилось «У Мейси»), затем резко повернула и пошла через пустую парковку. Её прежняя школа, находившаяся в миле отсюда, закрылась месяц назад, когда учащихся осталось меньше сотни. За последние два года она уже трижды меняла школу, так что ей было не привыкать; но сейчас она впервые участвовала в слиянии двух загибающихся соседних школ. Фейт уже дважды переезжала, всё дальше и дальше от пустоты, вытесняющей её семью. Её родители старались держаться за место так долго, как только могли, но итог всегда был один: они переезжали ближе к Западному Штату, тень которого становилась всё больше.

Фейт заставляла себя забыть названия покинутых школ, имена потерянных друзей, запрещала себе гадать о том, будет ли кто-то по ней скучать изо дня в день. Такова была её реальность: вещи менялись, люди исчезали, всё вокруг становилось меньше и пустыннее. И в один прекрасный день, когда не останется ничего другого, она тоже будет вынуждена отправиться в Западный Штат и отказаться от своего образа жизни. Конец был уже довольно близко. Казалось, стоит протянуть руку, и нащупаешь его. Это её не огорчало, но заставляло беспечно желать успеть как можно больше за оставшееся время.

И вот Фейт, наконец, увидела школу на холме, взирающую на неё сквозь утренний туман, нависший над деревьями. Девушка почувствовала, как плотно джинсы обтягивают ноги, и улыбнулась при мысли о парнях, с которыми она познакомится, поскольку пункт «влюбиться» был на одной из верхних строчек списка вещей, которые нужно успеть сделать.

— Когда уже у нас будет машина? Пора с этим завязывать.

Лиз Бринн шла по пешеходной дорожке, глядя то на Фейт, то на планшет в руке, который был сейчас в карманном размере, и на котором она большим пальцем набирала сообщение.

— Боюсь, нам придётся ходить пешком до конца жизни, если только вдруг у тебя не обнаружится случайно на планшете миллион монет, — сказала Фейт. — Всё не настолько плохо. Сегодня отличный день. И тебе стоит смотреть по сторонам, когда идёшь.

Лиз, которая была на целую голову ниже Фейт, оторвалась от планшета и оглянулась назад.

Сюда долго идти. Дольше, чем до старой школы.

— Может, тебе стоит раздобыть велосипед, — предложила Фейт.

Лиз и Фейт были неразлучны, с тех пор как Ноа, парень Лиз, уехал в Западный Штат и прервал общение. Его отъезд опустошил Лиз, она ощущала себя разбитой и уязвимой. После потери Ноа у неё осталась только Фейт. С тех пор девушки держались друг за друга. Видя, как всё больше и больше людей уезжают в штаты, они дали друг другу обещание продержаться до самого конца и никого больше к себе не подпускать. Слишком опасно, слишком болезненно. Лучше быть только вдвоём. Глядя на Лиз, здесь, на пороге новой школы, полной людей, которые скоро уедут, Фейт задалась вопросом, настанет ли день, когда она потеряет последнего близкого ей человека.

— Ты и я всегда вместе, как мы и говорили, — сказала Лиз, но потом она лукаво улыбнулась и подняла тёмные брови. — Может, мы найдём тебе парня на некоторое время, и станет веселее.

Фейт почувствовала, как её охватывает предвкушение. Ею владело предчувствие скорой влюблённости, которая слишком долго ускользала от неё. Фейт была уверена: всё дело в том, что она тощая и длинноногая, как аист. Какой парень захочет встречаться с девушкой выше него самого? Это проблема ограниченного выбора: парней выше нее было мало.

Лиз прогнулась назад и посмотрела на попу Фейт.

— Отличные джинсы, должно помочь. Поймала хорошую скидку или раскошелилась?

— Раскошелилась, — призналась Фейт.

— Это того стоило, — сказала Лиз и шлёпнула Фейт пятой точке, засмеявшись так громко, что директор школы обратил на них внимание. Он стоял у главного входа, приветствуя новичков. Фейт и Лиз остановились перед растянувшимся кампусом школы. Он был построен в 1975 году, 76 лет тому назад, но по виду и не скажешь, что ему около ста лет. Билборд на облезлом белом столбе гласил:

Лиз посмотрела на него и покачала головой:

— Даже не сомневаюсь.

Они помахали нескольким ученикам из их старой школы, заходящим в здание. Ребята, казалось, были в трансе, как от самого факта перехода в новую школу, так и от того, что им при этом нужно пожать липкую, холодную руку директора. Фейт увидела мистера Рейхерта, подойдя к двери, и с первого же взгляда на него тоже забеспокоилась. Его кожа была бледной и покрыта оспинами, как у людей, которые в свое время мучились подростковыми прыщами. Он, вероятно, сам стриг волосы или нанимал для этого газонокосильщика. На яйцеобразной голове причёска смотрелась как чёрный купол, обильно спрыснутый перхотью. Он широко улыбнулся, выставив на показ белоснежные зубы, словно гордясь ими.

— Добро пожаловать, девушки, мы рады видеть вас, — сказал он. Он держал дверь открытой своим плечом, усыпанным перхотью. Лиз взглянула на Фейт с таким видом, будто только что понюхала стакан с кислым молоком. Та кивнула и улыбнулась, затем молча проскользнула мимо мистера Рейхерта, не прикасаясь к его потной руке.

— Направо, вниз через зал, — сказал он, снова сияя улыбкой. — Найдёте. И не переступайте за барьеры; некоторые помещения закрыты для посещения.

Лиз шмыгнула в дверь прежде, чем мистер Рейхерт смог завладеть её рукой, и девушки, наконец, оказались внутри школы. Тут было тише, чем ожидала Фейт, лёгкое эхо прыгало в длинных коридорах, ведущих в трёх направлениях.

— Вот мы и здесь, — сказала Фейт, внезапно засомневавшись, достаточно ли облегают джинсы и сбудутся ли предчувствия по поводу новой школы.

— Да, — нервно ответила Лиз. — Вот мы и здесь.

Олд-Парк-Хилл была спроектирована так, чтобы в обычном режиме каждый день могла принимать в своих стенах до 2 000 учащихся. И в те времена так и происходило. В 2010-х школа даже была переполнена некоторое время. Но сейчас количество учащихся сократилось за последний год со 140 до 80. Предыдущая школа Фейт была ещё меньше, в ней училось всего лишь 53 человека. Из двух школ больше народу осталось в Олд-Парк-Хилл, поэтому ученики из обеих сейчас оказались здесь.

Расставшись с Лиз, Фейт отправилась искать аудиторию, где должен пройти её первый урок. По пути она размышляла о почти полном отсутствии в школе взрослого персонала. Бюджет школы, по некоторым оценкам, был близок к нулю, и соотношение учащихся, учителей и администрации школы с каждым годом ухудшалось. Когда здесь училось 2000 школьников, работало около 75 учителей. Сейчас осталось лишь 133 учащихся, и двое учителей должны заменить им всех. К тому же им приходится по совместительству работать директором и заместителем директора.

Сто тридцать три ученика.

Два учителя.

И один перегруженный дворник.

Вот как выглядит школа Олд-Парк-Хилл в 2051 году.

Оглядывая коридор в поисках указателей, которые приведут её в нужный класс, Фейт заметила рыжую девушку в окружении парней. У неё было бледное светлое лицо, на котором зелёные глаза выглядели как две мерцающие жемчужины, готовые вот-вот выскочить из глазниц. Фейт знала её — это Эми из старой школы. Фейт никак не могла понять, что парни находили в Эми; должно быть, их привлекали изгибы её фигуры.

— Эй, Эми! — крикнула Фейт через весь длинный, почти пустой коридор. Эми, услышав своё имя, обернулась, её рыжие волосы взлетели, точно языки пламени. — Поможешь мне найти «Английский 300»?

Ни один из парней, окружавших Эми, не ходил в их старую школу, но она не теряла времени даром и собрала вокруг себя группу ребят, жаждущих её внимания. В тот же миг, как Эми увидела идущую к ней Фейт, она схватила одного из парней за руку и втащила его в класс.

— Вот коза, — прошептала Фейт.

Эми, как и Лиз, была одной из тех, кто остался в жизни Фейт из прежних дней. Она всё ещё увлекалась школьными играми в популярность, а когда дело доходило до мальчиков, Эми была просто ужасна. Немного позже Фейт появилась на первом уроке вместе с мисс Ньюхауз, которая составляла ровно половину учительского состава. Мисс Ньюхауз едва ли обращала внимание на кого-либо в классе, и это было ещё одной причиной, почему в Олд-Парк-Хилл так мало учителей.

Они здесь не очень-то и нужны.

Фейт было сложно представить, что всё могло быть по-другому, так как её планшет был и в роли учителя, и в роли советника, и в роли инспектора, следящего за прогулами. Учителя не учили. Они лишь присматривали за детьми. Планшет выполнял всю настоящую работу. Лекции читались лучшими учителями обоих штатов; теми, кто получил многомиллионный контракт, машину высшего класса и большой дом за то, что были не просто экспертами в своей области, но ещё и талантливыми педагогами, увлекательно преподносившими материал. Местные учителя даже не давали контрольные работы. Они были нужны, чтобы убедиться, что никто не поранится, не подерется, не будет употреблять наркотики и не оставит свет включенным.

Фейт села за парту и достала планшет.

— Кто у тебя по литературе? — услышала она позади себя. — У меня Роллинс. Боже, он невероятный. Потрясающий. Если бы он не рассказывал школьникам про Шекспира, то стал бы гениальным комиком, я серьезно. Так я не расслышал, кто там у тебя?

Фейт обернулась и увидела коротышку, здорово смахивающего на заучку.

— Я и не говорила, — прошептала Фейт и, повернувшись обратно, запустила свою лекцию (только вместо Роллинса был Бьюфорд, который тоже замечательный, хоть и, как о нем говорили, «не смешной»).

Она надела наушники и приступила к прослушиванию лекции. На поверхности стола тем временем высветилась красная клавиатура. Так у Фейт была возможность делать заметки и сохранять отметки времени, чтобы потом в любой момент их воспроизвести и освежить в памяти материал. Курс предполагал устные опросы и письменные тесты, а также всегда можно было задать вопрос, если была такая необходимость. У учителей были тысячи и десятки тысяч помощников, в зависимости от того, сколько учеников записались на их лекции. Если в любое время дня или ночи у учащегося появлялся вопрос, он вбивал его в планшет и обычно получал ответ в течение пяти минут. Планшет предоставлял материалы для самоподготовки, тренировочные тестовые задания и комментарии по выполнению домашнего задания. Единственное, чего планшет не делал, так это не подавал горячие закуски. Но, как модно было шутить в последнее время, при следующем обновлении эта проблема будет решена.

Сообщение, появившееся внизу экрана, поразило Фейт. Обычно, когда начиналась лекция, планшет автоматически блокировал все входящие сообщения.

Фейт оглядела класс, в котором было 30 учеников.

Фейт медленно обернулась, вымученно улыбнулась и вернулась обратно к своему планшету, закатив глаза, всем своим видом показывая, что вполне может обойтись без внимания короля ботанов.

«Отлично, — думала Фейт, слушая Бьюфорда, анализирующего «Генриха V». — Не прошло и десяти минут, а у меня уже завёлся поклонник. Хакер к тому же».

Фейт напечатала короткое сообщение и нажала «отправить».

Пауза продлилась секунды четыре.

«Нет, — подумала Фейт, — я не сижу на форуме задротов».

Она попробовала сосредоточиться на Бьюфорде, но на экране появилось ещё одно сообщение.

Фейт не стала отвечать и вернулась к занятию, допечатала очередную заметку к лекции и разместила ее в нужном месте на экране. Потом нажала пальцем в углу планшета, вызвав меню, и выбрала перо для рисования. На столе тотчас появился мягко святящийся квадрат, и она начала выводить на нем овал лица. Фейт всегда удавались портреты, обычно ей достаточно было лишь хорошенько рассмотреть человека, чтобы с легкостью нарисовать его.

Она огляделась в поисках модели, ища среди новых одноклассников, и остановила взгляд на парне в заднем ряду. На нем были кроссовки, джинсы в обтяжку и узкая футболка с V-образным вырезом. У него были густые тёмные волосы и, к её удивлению, он писал. Ручкой. В тетради. Казалось, он просто игнорирует планшет.

Фейт отправила Ястребу сообщение:

— и вернулась к рисованию.

Ястреб моментально ответил.

Фейт взглянула на Дилана еще раз. У него был волевой подбородок и мускулистые руки. Она поймала себя на мысли, что очень хочет, чтобы парень оказался высоким. Чем бы он там ни занимался, он был полностью погружен в свое дело. Его голова ритмично качалась вверх-вниз, как если бы у него в наушниках играла музыка. Но такое просто-напросто невозможно: планшет не позволил бы ему слушать музыку во время урока.

До конца лекции Ястреб прислал еще три сообщения. После урока Фейт повернулась к нему:

— Пожалуйста, не делай так больше во время занятий. Бьюфорда и так сложно понять, а Шекспир — не самый легкий материал.

— Не вопрос. Могу заткнуться. Буду нем как рыба. Так как тебя зовут?

Фейт закатила глаза и собралась было уйти, но передумала и повернулась обратно к Ястребу. Ей не помешает знакомый, который настолько умен и умеет взламывать планшеты.

— Фейт. И больше никаких сообщений на уроке, понял?

— Так точно. Понял, принял. Фейт.

Ей подумалось, что Ястреб, судя по всему, намного младше неё. Классы перемешали по возрасту давным-давно, поскольку больше не осталось причин придерживаться прежней системы.

Фейт училась последний год, а этот пацаненок рядом с ней выглядел так, словно только поступил в школу.

— Сколько тебе лет? — спросила она его, когда они выходили из класса.

— Семнадцать. Ладно, шестнадцать. Ну, то есть вот-вот будет шестнадцать.

Пауза затянулась, и Ястреб решил, что она все равно докопается до правды, причем быстро.

— Тринадцать.

— Уверен, что не девять? Выглядишь на девять.

— Ой! — Ястреб прижал руку к груди. — Ты ранила меня в самое сердце!

Фейт шутливо замахнулась на него. Рука пролетела мимо его головы.

— Шучу. Минимум на одиннадцать.

— Правда? Спасибо!

Они засмеялись и пошли по коридору, глядя по сторонам. Фейт пыталась представить, как выглядело это место, когда здесь учились 2 000 школьников и преподавали 75 учителей. Должно быть, тут было очень оживленно. Теперь это место напоминало морг. Несколько тел двигалось от двери к двери, и раздавался еле уловимый гул голосов.

— Интересно, как долго продержится эта школа, — пробормотала Фейт.

— Сложно сказать, — откликнулся Ястреб, набирая что-то на планшете, который он свернул до карманного размера и держал в руке, — но, посмотрим, что я смогу разузнать.

Они уже собирались разойтись в разные стороны, когда в дальнем конце коридора появились две высокие фигуры. Сперва Фейт смогла различить только силуэты на фоне окна.

Было что-то такое в этих движущихся навстречу тенях, что-то, что вселяло уверенность, что они не для такого места, как Олд-Парк-Хилл. Когда они приблизились, Фейт смогла разглядеть, что это были парень и девушка примерно ее возраста.

— Кто… — не успела она задать вопрос, как Ястреб уже отвечал:

— Уэйд и Клара Квинн, — сказал он, наклоняясь поближе к Фейт, чтобы вдохнуть аромат ее духов, пока она отвлеклась на подходивших школьников. — Хочешь верь, хочешь нет, но они оба спортсмены, участвуют в Играх, представляя внешние земли. К тому же они очень умные. А еще засранцы.

Фейт начала размышлять о том, всех ли в Олд-Парк-Хилл Ястреб считал засранцами, но ей стало не до этого, поскольку Уэйд Квинн посмотрел на нее. Его сестра просто прошла мимо, а Уэйд направился к Фейт, глядя на девушку так, будто они были одни в целом мире. Чем ближе он подходил, тем привлекательней казался. И, когда он остановился рядом с ней, с Фейт произошло то, что случалось очень редко.

Фейт Дэниелс, метр восемьдесят, смотрела на парня снизу вверх.

— Какой у тебя рост? — вырвалось у неё.

Уэйд улыбнулся, светлая чёлка упала голубые глаза.

— Достаточный, — ответил он. — Я Уэйд.

— Привет, Уэйд. Как дела? — влез Ястреб.

Уэйд не ответил, даже не повернул головы, просто кивнул, не сводя глаз с Фейт. В этот растянувшийся момент они оба поняли, что их непреодолимо тянет друг к другу. Они продолжали просто пялиться друг на друга, лишь на мгновение отводя взгляд то на пол, то на шкафчики в стене. Уэйду нравились высокие девушки. Чем выше, тем лучше. И ему приглянулась прядь волос, упавшая на её светлые глаза, будто заигрывающая с ним. Что касается Фейт, то ей понравились его светло-голубые глаза и изгиб губ. Ей казалось, она может смотреть на них часами.

— Круто, — сказал Ястреб, как бы продолжая воображаемый разговор. — У меня тоже всё хорошо, правда хорошо. Это Фейт. Она новенькая.

Сестра-двойняшка Уэйда выглянула из-за его плеча. Она была почти такая же высокая, как брат, и шикарно выглядела. У неё были на удивление короткие волосы, которые приковывали внимание к её спортивному, точёному лицу. А её высокое, стройное тело обладало всеми нужными округлостями.

— Охренеть, какая ты высокая, — вырвалось у Фейт. Уж очень редко ей приходилось встречать девушек выше, чем она сама. Клара Квинн была метр девяносто.

— Спасибо, — ответила Клара, разглядывая Фейт сверху вниз, — наверное.

Она слегка подтолкнула Уэйда, побуждая его продолжить путь, и они пошли дальше по почти пустому коридору. Уэйд обернулся.

— Классные джинсы.

И они свернули за угол.

Ястреб оценивающе посмотрел на джинсы Фейт.

— И правда классные. Заказала их из Западного? Я могу достать дешевле из Восточного. Знаю, звучит невероятно, да? Все так думают. И как раз поэтому это реально.

— Ага, хорошо. До скорого.

Фейт постепенно отходила от нахлынувшего на неё ощущения влюбленности и отправилась на поиск следующей аудитории. Ястреб окликнул её.

— Осторожнее, Фейт. Близнецы как ураган: сносят всё на своём пути. Лучше держаться от них подальше.

Но для неё уже было слишком поздно.

Она провела в Олд-Парк-Хилл всего два часа, а уже попала под обаяние Уэйда Квинна.

Глава 2. Проникновение в начальную школу

Фейт жила в общине Бриджпорт, которая в своё время славилась как идеальное место для семей с детьми. Сотни частных домов и многоквартирных зданий окружали искусственное озеро. Фейт жила в одном из небольших трёхэтажных домов у пешеходной зоны. В районе были дорожки для пробежек и прогулок, бассейн, а на окраине даже начальная школа, чтобы дети могли получить образование, не уезжая далеко за пределы этого безопасного мирка. Если выйти из Бриджпорта и взять чуть левее, то до торгового комплекса, где Фейт покупала песни, можно было дойти всего за десять минут.

К тому времени, когда она родилась, Бриджпорт был уже почти заброшен. Кроме её семьи, в доме жил только один мужчина. Остальные двенадцать квартир пустовали. Она не могла сказать наверняка, ведь она не росла здесь, но ей казалось, что когда-то это место называли домом более тысячи жителей. Теперь здесь жила от силы дюжина людей, расселившихся вокруг озера, из тех, кто не хотел уезжать в один из штатов (по крайней мере, пока их не вынудят это сделать). Часть из них были чистильщиками, готовящими местность для неуклонно расширяющегося Западного Штата. Но большинство их тех, кто жил во внешних землях, оставались здесь на свой страх и риск. Они были вне системы, сами по себе, день за днём обеспечивая себя тем, что удавалось добыть. Пропитания не хватало, а необходимых лекарств не было вовсе. Штаты не пытались силой заставить людей присоединиться к ним, они брали их измором. Почти все сдавались рано или поздно, и тогда штаты принимали любого, кто поддался искушению комфорта современной жизни.

На озере поселилось около миллиона странных чёрных птиц, у которых были непропорционально большие перепончатые лапы и белые клювы. Своей медлительностью, недостатком ума и сомнительными способностями к полёту они напоминали доисторических животных. Фейт было шесть, когда она увидела чёрный автомобиль, едущий поблизости, и одну из этих птиц, бегущую по дороге и размахивающую неповоротливыми крыльями в попытке взлететь. Птица была уже в полуметре от земли и набирала скорость, когда машина сбила её. Фейт так и не смогла забыть этот ужасный звук глухого удара. Птицу отбросило вперёд — она немного пролетела, как в замедленной съёмке, и упала на землю, словно мешок с песком. К удивлению Фейт, машина, не останавливаясь, проехала до поворота и скрылась из виду.

Фейт размышляла об этой странной мёртвой птице, пока они с Лиз шли вдоль озера, и, как это иногда случалось, держались за руки. Именно Лиз впервые взяла Фейт за руку во время одной из их вечерних прогулок. Сначала это ей показалось рискованным. Она не могла сказать наверняка, почему они продолжали держаться за руки, но думала, что, возможно, потому что каждой из них было страшно. Страшно остаться в одиночестве, покинутой всеми, и, проснувшись однажды, понять, что больше нет руки, к которой она тянулась. Да и не было ни одной причины, почему этого нельзя делать. Никто на них не смотрел. Никто об этом не знал. Фейт хотела бы, чтобы было иначе, но реальность никто не отменял.

— Сегодня как-то особенно пусто, — произнесла Лиз. — Даже больше, чем обычно.

Фейт понимала, что Лиз переживает. Сама она могла бесконечно говорить про Ноа, но одна мысль о том, что Фейт может встретить кого-то и навсегда отдалиться от неё, приводила Лиз в ужас. Фейт потянула подругу за руку и прикоснулась к ней плечом. Девушка улыбнулась ей.

— Не думаю, что нравлюсь ему. С чего бы? — спросила Фейт. Всю прошедшую неделю Ястреб лип к ней, словно тень, а вот Уэйд казался недосягаемым.

— Ещё как нравишься, — ответила Лиз, дружески сжимая руку Фейт. — Ты стройная, высокая, блондинка, и у тебя есть грудь. Он просто стесняется, вот и всё.

— Спасибо за такие подробности, — саркастично отреагировала Фейт. — Но я хотела бы, чтобы ему нравилась не грудь, а мозг.

— Ему шестнадцать. Едва ли его волнуют твои мозги.

Фейт пожала плечами, но тоже улыбнулась. Она видела Уэйда в школе и даже пару раз ловила его взгляды. И он прислал ей сообщение с довольно корявым, но очень милым рисунком цветка, когда увидел её в футболке с белой ромашкой. Ромашку Фейт нарисовала сама. Ещё была короткая переписка на планшете. Фейт не стала рассказывать о ней Лиз. Но теперь, идя вдоль берега озера, по школьной площадке, она прокручивала в уме сообщения.

Уэйд:

Фейт:

Уэйд:

И тишина. Но она не станет торопить события. Лучше выждать, нежели испугать, надавив на него.

Лиз отпустила руку Фейт, едва увидела качели, и они побежали наперегонки. Только одни качели были целы, и девушки уже давно забавлялись этой игрой: сойдя с пешеходной дорожки, они устраивали гонку по траве. Победитель садился на сиденье, проигравший должен был раскачивать. Лиз и Фейт были примерно равны по скорости и часто приходили к финишу вместе, обе хватались за цепи, на которых висело сиденье, и спорили, кто из них будет качаться.

— Давай ты, — сказала Лиз, несмотря на то, что добежала первой. — Сегодня мне хочется тебя покачать.

Фейт забралась на сиденье и откинулась назад, глядя в звездное небо. Лиз, ухватившись руками за цепи на уровне бедер Фейт, подтянула подругу к себе, а затем мягко толкнула её и отпустила, оставшись стоять с пустыми руками на холодном вечернем воздухе.

— Как думаешь, долго мы еще сможем здесь оставаться? — спросила Лиз, понимая, что это больной вопрос.

— Не знаю. Думаю, долго.

Длинные волосы Фейт в беспорядке упали на её лицо, когда она качнулась назад к Лиз. Та, положив руки Фейт на спину, толкнула её от себя.

— А я вот сомневаюсь.

Лиз бросила взгляд во тьму, туда, где в сотнях миль отсюда их ждал Западный Штат. Если бы Лиз могла видеть выражение лица Фейт, она бы поняла, что Фейт не хочет говорить о предстоящем отъезде. Она никогда не хотела говорить об отъезде. Западный Штат даст им столько времени, сколько им потребуется. Но он ничем им не поможет, если они останутся здесь. Штаты уже давно перестали помогать жителям внешних земель.

— Ты никогда не думала, что нам стоит переехать туда? — спросила Лиз.

— Это не нам решать. Если родители захотят — придётся ехать. Но не думаю, что они решатся в ближайшее время.

Планшет Фейт завибрировал в её кармане, она достала его, одной рукой держась за цепь, и взглянула на привычное мамино сообщение:

Фейт, как и все дети, оставшиеся здесь, была не очень близка с родителями.

Большей частью она общалась с ними через планшет короткими сообщениями. В остальное время она была предоставлена сама себе.

Фейт не знала, как в прежние времена дети общались с родителями. Сейчас это происходило именно так и воспринималось как норма.

— Видела сегодняшнюю рассылку? — Лиз остановила качели.

— Да. Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Они продолжили путь через площадку к зданию начальной школы.

Видеорассылки приходили на планшеты всем жителям внешних земель. Лиз и Фейт получали их из ближайшего — Западного — штата. Они похожи на письма из райских кущ: каждый раз узнаёшь новые удивительные подробности. Невольно задумываешься, что всё больше и больше друзей со своими семьями уже там и наслаждаются жизнью, пока ты застрял на ферме в Оклахоме и пасёшь коров.

— А вдруг это всё же правда? — спросила Лиз. К неудовольствию Фейт, она на ходу вытащила свой планшет. — Что, если они реально там так живут? Иногда мне кажется, что наши родители просто идиоты.

Фейт ничего не ответила. Она была не согласна с Лиз, но ей не хотелось спорить. Рассылки вещали о новых возможностях. Возможностях, доступных только там. Больше в них ничего не было. Ни слова о проблемах в штатах, только о том, как хорошо там живётся. В основном видео вещали о нулевой безработице, отсутствии преступности, залежах синтетической пищи, которая на вкус лучше, чем всё, что выращивалось близ заброшенного озера, населённого глупыми нелетающими птицами; об огромных развлекательных центрах, где можно было найти миллион занятий; о спортивных соревнованиях, чистой воде и бесконечных возможностях; о средней продолжительности жизни в сто лет, хотя некоторые доживали и до ста пятидесяти.

— Не знаю, всё это звучит так… глянцево. Как в раю, но в плохом смысле, — сказала Фейт.

Лиз рассмеялась.

— Имей хоть капельку веры, Фейт. Может, это и есть рай. А мы последние несчастные идиоты, отказывающиеся от собственного счастья.

— Может быть, — пробормотала Фейт. Она хотела сказать ещё что-то, но вдруг резко остановилась. Она услышала какой-то звук в темноте слева от них. Звук, непохожий на те, что обычно издавали нелетающие птицы.

— Кто здесь? — крикнула Лиз и снова схватила Фейт за руку. У неё мелькнула мысль о бегстве, потому что было во внешнем мире кое-что, пугавшее её настолько, что заставляло всё больше думать о переезде в штат. Скитальцы.

Она никогда их не видела, только слышала. Целые банды, как цыгане, рыскали по опустевшим землям и мародёрствовали.

— Может, нам стоит пойти домой и запереть дверь, — предложила Лиз. — Послушаем музыку, посмотрим кино.

— У нас есть оружие! — прокричала Фейт в темноту. — Лучше валите отсюда! Найдите себе другое место! Проваливайте!

Слева снова что-то пошевелилось, и Лиз буквально запрыгнула к Фейт на руки, её планшет упал в траву. Прямо на них двигалась фигура. Человек шёл, склонившись, светя себе под ноги планшетом.

— Бежим! — Лиз потянула Фейт обратно к озеру, оставив планшет лежать в траве.

— Это я, Фейт, — послышался чей-то слабый голос. Человек явно нервничал.

Стоило Фейт услышать его, как она поняла, что это был вовсе не взрослый, наклонившийся чтобы рыскать фонариком в траве, а всего лишь низкий парень.

— Ястреб?

— Да, да. Это всего лишь я! Вам не о чем беспокоиться. Всё в порядке.

— Дурак, блин! — воскликнула Лиз. — Напугал до полусмерти!

Ястреб наклонился и подобрал её планшет, который, упав, растянулся до большого размера. Он протянул его Лиз, как будто предлагая трубку мира. Та, наконец, отпустила Фейт, схватила свой девайс и замахнулась им, готовая запустить его в Ястреба.

— Лиз, не надо, он безобидный. Расслабься.

— Вы вместе, что ли? Как пара? — спросил Ястреб.

— Что? С ума сошел? — возмутилась Фейт. Она бросила взгляд на Лиз, смущенную и округлившую глаза, но молчавшую.

— Ладно, ладно, хорошо, — дал заднюю Ястреб, — я понял. Вам просто нравится держаться за ручки. О’кей.

Он подошёл ближе и взял Фейт за руку, по-идиотски выпучив глаза. Фейт была настолько ошарашена, что не сразу отдёрнула ладонь. Она покачала головой, глядя на Лиз.

— Безобидный, говорю же. Как лягушка.

Ей пришлось воспользоваться второй рукой, чтобы высвободиться из стальной хватки Ястреба.

— Ястреб, что ты здесь делаешь? И как ты вообще нас нашёл?

— Это было несложно! Достаточно один раз законнектиться с чьим-то планшетом, и потом я всегда могу его засечь. Чтобы отделаться от меня, нужно оставить планшет дома. А кто так делает? Никто! Круто, правда? Если с тобой что-нибудь случится, я тебя отыщу. Ну, скажем, если ты свалишься в озеро.

Ястреб махнул рукой с планшетом в сторону, указывая на озеро. Отсвет экрана озарил его взволнованное лицо.

— Ну простите, я не хотел вас напугать. Правда.

Он был похож на травмированного щенка, и девушкам расхотелось бить его или прогонять.

— Сделай мне одолжение и перестань заниматься хакерством, — попросила Фейт. — Хорошо?

— А вдруг с тобой что-то случится? — возразил Ястреб. — И как ещё я смогу достать джинсы за три монеты?

Лиз подскочила к Ястребу и толкнула его в плечо:

— Не гони.

Ястреб вернул тычок Лиз, едва не коснувшись её груди:

— Не гоню.

— Следи за руками, Ромео, — усмехнулась Лиз, — а мне ты сможешь раздобыть джинсы за три монеты?

— Конечно. Но сначала мне нужно будет взломать твой планшет. И, как бесплатный бонус, мы сможем чатиться на лекциях!

— Ты права. Он безобидный, — сказала Лиз Фейт, — и странный.

Фейт хотелось быстрее попасть туда, куда они с Лиз направлялись, и она начала задумываться о том, чтобы изменить правила. Она заулыбалась, подумав о шмотках и косметике, которые Ястреб сможет достать за копейки.

— Ладно, Лиз. Давай откроем Ястребу наш маленький секрет. Это меньшее, что мы можем сделать.

Лиз продолжила путь, а Ястреб пристроился рядом, примеривая свой рост к её и незаметно вдыхая аромат её волос.

— Тебе лет-то сколько? — спросила Лиз. — Около десяти?

— Тринадцать, — ответил Ястреб. — Я выгляжу младше своего возраста. Но я очень умный.

— Даже не сомневаюсь.

Они направились к зданию начальной школы, смеясь и слушая сложные и запутанные разъяснения Ястреба о том, как хакнуть торговую систему штата и достать шмотки с огромной скидкой и бесплатной доставкой.

Даже если бы Ястреб не болтал так много и громко, никто из них не смог бы расслышать, как среди деревьев крадётся кто-то, одетый в чёрное, и ловит каждое их слово.

Глава 3. Ой, как интересно! Расскажи ещё

Школа в Бриджпорте была закрыта уже долгие годы. По зданию тянулся плющ, он покрывал стены, окна, двери и крышу тонким ковром спутанных листьев. Фейт и Лиз ходили сюда, потому что в Штатах не найти ничего подобного: секретное место с сокровищами внутри. С той стороны школы, что была хуже всего освещена, было разбитое окно, закрытое фанерой. Девушки уже давно сорвали там плющ и проделали молотком небольшую квадратную дыру. Они проползли внутрь и пошли через пустую столовую.

— Дальше идём только мы, без свидетелей, — сказала Фейт, взглянув на Ястреба. Тот очень расстроился, услышав, что старшие девочки оставят его здесь.

— Ты с нами, дурачок, — успокоила его Лиз и схватилась за его планшет, пытаясь забрать его из рук мальчика. Он уменьшил размер устройства, используя экран как фонарик. — Дальше мы пойдём без планшетов. Они портят всё впечатление.

Для Ястреба остаться без планшета даже на несколько секунд было чем-то немыслимым.

— Я не могу никуда пойти без моего планшета. Я не пойду.

— Он не живой, — уговаривала Лиз, нежно подёргивая за край блестящего устройства. — Это не домашнее животное, не брат и не девушка. Это всего лишь планшет. Ты сможешь прожить без него некоторое время.

Ястреб взглянул на планшет и на девушку, но её слова его не убедили. Он потянул планшет на себя, однако, к его изумлению, девушка не отпустила его. Лиз наклонилась, и её губы оказались в паре дюймов от Ястреба. Он даже почувствовал запах её виноградной жвачки.

— Отдай мне планшет, — прошептала Лиз. Ястреб едва не хлопнулся в обморок. — Ну же, ты сможешь. Просто отпусти его.

Фейт с трудом удалось удержать невозмутимое лицо. Она отвернулась, достала планшет из кармана и положила на столик рядом с гаджетом Лиз. Лишь напоследок украдкой взглянула на экран в поисках сообщения от Уэйда. Сообщений не было, и Фейт почувствовала небольшой укол в сердце.

— Вот так, — сказала Лиз.

Фейт повернулась лицом к друзьям. Лиз держала планшет Ястреба, которого она всё-таки добилась. Ястреб держал руку Лиз.

— Мы заключили сделку, — лёгким тоном объяснила Лиз, пытаясь преуменьшить значение договорённости. — Моя рука за планшет. Я переживу.

Фейт хихикнула и положила планшет Ястреба на стол. Она видела, что Лиз более чем устраивает сложившаяся ситуация. С планшетом за ручки не подержишься. Это успокаивает, даже если держишься за руку болтливого зубрилы.

— Поверить не могу, что я согласился. Вы же понимаете, что планшет был со мной с самого моего рождения? Мне положили его в кроватку в первый же день жизни! Это как лишиться части тела.

— Тренируйся постепенно, со временем станет легче, — сказала Фейт и повернулась к темноте, скользя рукой по гладкой плитке на стене.

— Мне нравится эта школа, — мечтательно произнесла Лиз. — Такое чувство, будто все просто в один момент встали и ушли, не оглядываясь. Прекрасное место, загадочное и одинокое… Вам так не кажется?

Ястреб не ответил. Он обернулся в сторону своего планшета и уже подумывал о том, чтобы сбежать из столовой.

— А вот и моё самое любимое место на свете, — объявила Фейт, взмахнув рукой, как ассистентка фокусника. — Ой, подождите! Совсем забыла про освещение. Никуда не уходите.

Фейт побежала назад, в то же направлении, откуда они пришли, и Ястреб попытался последовать за ней. Но у Лиз была довольно сильная хватка, а ещё дыхание со вкусом виноградной жвачки и удивительные тёмные кудрявые волосы.

— Спокойно, — скомандовала она. — Фейт сейчас вернётся.

И она вернулась. Танцующие лучи света быстро приблизились к ним. Фейт вручила Лиз и Ястребу два фонарика. Все трое, вооружённые старыми фонариками, шагнули внутрь комнаты и огляделись.

— Спорим, такого нет ни в одном штате, — сказала Фейт. Она взглянула на Ястреба. — Ты когда-нибудь бывал в подобном месте?

Ястреб отпустил руку Лиз и посветил фонариком во всех направлениях.

— Слышал о таких, но сам не бывал. Здесь странно пахнет.

— Это запах книг, — сказала Фейт, глубоко вдохнув носом. — Обожаю его. Пойдёмте, я покажу вам здесь всё.

Они были в школьной библиотеке, заброшенной, но уцелевшей. Фейт дошла до дальнего угла комнаты и положила руку на ряд высоких тонких книг. От прикосновений к гладким корешкам, похожим на маленькие шишечки, её сердце начинало биться быстрее.

— Сейчас у каждого есть планшет, и книги больше никому не нужны. Но когда держишь её в руках, испытываешь нечто иное.

Ястреб просканировал фонариком ряд книг, читая названия.

— Все эти книги есть в облаке, доступ к ним открыт. Я все их читал. Но таскать их постоянно с собой… Вы можете себе такое представить? Это же жутко неудобно.

Лиз смахнула пыль с полки и вытащила сразу несколько книг. Она плюхнулась в кресло-мешок, наполненное пенополистиролом, и мелкие белые шарики выстрелили в воздух из дырки в нём.

— Вечно забываю об этом, когда сажусь, — сказала она. — Однажды я сяду уже на пустую тряпочку. Грустно.

Ястреб всё ещё не мог поверить, что находится в тёмном месте с двумя старшеклассницами. Он смотрел на длинные ноги Фейт и тёмные волосы Лиз, раскинутые на пуфике. Он хотел бы поцеловать одну из них, но понимал, что это было бы опрометчиво.

Фейт, не догадывавшаяся о тайных желаниях Ястреба, протянула ему книгу со словами:

— «Сничи» в бумажном виде читаются совсем иначе. Эта книга изменит твою жизнь.

Ястреб перенёс вес на пятки, немного отклонившись назад. Он ещё ни разу не касался бумажных книг. Он всё думал о людях, которые прикасались к книге до него; о грязных ручонках, которыми играли на берегу озера, а потом взялись почитать. Книга имела затхлый запах, Ястреб никогда прежде такой не чувствовал, и это тоже беспокоило его. Он привык к своему чистому планшету, его стеклянной поверхности, гладкому металлическому корпусу и миллиарду полезных функций, таких неизведанных и захватывающих.

— Это не для меня, — сказал Ястреб, отходя от книги на шаг или на два, будто Фейт держала в руках живого барсука.

— Как хочешь, но клянусь тебе, это совсем другое. И абсолютно безопасно.

Фейт вернула книгу на полку, взяла две другие — «Зеленые яйца и ветчина» и «Это только начало!» — и прошла к старому библиотечному столу.

— Ей нравится чувствовать себя заботливой, — пошутила Лиз, сидя на пуфике.

Фейт села за стол и открыла первую страницу «Зеленых яиц и ветчины», держа свой фонарик так, что выцветшие буквы стали видны в темноте. А потом довольно улыбнулась. Ястреб увидел это в свете, отражённом страницами. Фейт коснулась одной из страниц, проводя по линиям рисунков пальцами. Он не понимал, как можно вот так вот погрузиться в книгу. Фейт достала листок бумаги и карандаш из столика и начала перерисовать картинку из книги.

Эта улыбка лучше любых доводов убедила Ястреба впервые в жизни взять в руки настоящую книгу.

И ещё тот факт, что он переживал за свой планшет. Ястреб подумал, вдруг «Сничи» помогут ему забыться и не страдать так сильно. Ему понравились странные создания со звёздами на круглых животиках на обложке.

— Доктор Сьюз, — прочитал он имя автора вслух, — не разочаруйте меня.

Пуфиков больше не было, поэтому он сел на пол, скрестив ноги, и открыл книгу. Он никогда до этого не переворачивал бумажные страницы, хотя принцип был тот же, что и на планшете, но Ястреб не мог не признать — ощущения совсем другие. Страницы были тяжёлыми, и ему нравилось проводить по ним пальцами при каждом перелистывании. Он вернулся к началу и приступил к чтению. Позже он будет вспоминать, как не мог удержаться, чтобы не коснуться картинки. Если бы он так делал на планшете, что-нибудь бы происходило, и это было самой поразительной разницей. Планшет реагирует на всё. Любое прикосновение к чему-нибудь да приводит. Когда он прикасался к сничу на своём планшете, его реплики озвучивались или появлялись специальные слова и команды, и Ястреб ожидал от книги такой же интерактивности. Но книга просто лежала, и Ястребу это безумно понравилось. Указательным пальцем он провёл по линии нарисованного снича. Он почувствовал шероховатость бумаги, совсем не похожей на гладкое стекло планшета. Такого жёлтого цвета он никогда не видел. Этот оттенок навсегда отпечатался в его памяти.

Спустя пятнадцать минут, полностью погрузившись в историю, Ястреб услышал голос.

— Я же говорила! Читается совсем иначе, да?

Фейт повернула фонарик на Ястреба, свет ударил в глаза, резкий и слепящий. Это пробудило его ото сна, в который он погрузился с головой; ото сна с зелёными пушистыми звёздами, жёлтыми существами и ярко-синей водой. Ястреб уже никогда не забудет ни слова из этой книги, ни те чувства, которые он испытал, держа книгу в руках. Он вслух пересказал всю историю в книге, от появления первого снича со звездой на животе и до самой последней страницы.

— Эта книга о нас, — заключил он, повернув голову куда-то в сторону Западного Штата. — Они все там, а мы, отщепенцы, здесь. Эта история актуальна во все времена.

Лиз вытянула руки над головой, позволяя книге на её коленях с громким звуком захлопнуться.

— Ой, как интересно! Расскажи ещё.

Ястреб не уловил сарказм Лиз. Он плохо понимал девчонок постарше и их шуточки, поэтому абсолютно серьёзно начал проводить параллель между ними и сничами, пока Лиз не закатила глаза. Тогда он понял, что наговорил лишнего.

— А ты что читаешь? — спросил Ястреб у неё.

Лиз посмотрела на обложку книги и провела пальцем по гладкой иллюстрации монстра, сидящего на берегу, к которому причаливает маленькая лодка.

— «Там, где живут чудовища». Эта книга заставляет меня забыть обо всём остальном. Как будто остальной мир просто исчезает.

Внезапно по длинному коридору, ведущему к библиотеке, эхом донёсся звук.

Фейт медленно закрыла копию «Зеленых яиц и ветчины». Никогда никто не преследовал их, а сейчас это уже второй случай за вечер. Она испугалась, но приготовилась. Кто мог прийти сюда, кроме неё и её друзей? С какой целью?

Скитальцы.

Слово всплыло в её голове, и Фейт тут же представила себе таинственную группу людей, живущих в учебных кабинетах в заброшенной школе.

— Выключите фонарики, — прошептала Фейт. Лиз и Ястреб послушались. Библиотека мгновенно погрузилась во тьму.

— А вдруг они увидят планшеты? — нервно спросил Ястреб. — Это первое, что они заберут.

Фейт и Лиз подумали о том же, но не сказали вслух. Это сильно расстроило бы Ястреба. Наверное, было ошибкой оставлять устройства без присмотра. Они долго ждали, но стояла тишина; они засомневались, действительно ли слышали что-то, или это была массовая галлюцинация.

— Было клёво и всё такое, — сказал Ястреб. — Но вернусь-ка я за планшетом и пойду уже, наверное, домой, пока мама не начала слать сообщения с вопросами, где я.

Фейт жила рядом, но не Лиз. Её дом был в пятнадцати минутах ходьбы, по другую сторону от заброшенного рынка. И они понятия не имели, где живёт Ястреб.

Они решили больше не включать фонарики, по крайней мере, без крайней необходимости. Их глаза уже привыкли к тусклому свету. Ребята тихо прошли по гладкому полу коридора. Когда они пришли в столовую и никого не обнаружили, они убедили себя, что это был просто ветер за окном. Они продолжали так думать, неловко хихикая, пока не пришли к столу и не обнаружили на нём два, а не три планшета.

Планшета Ястреба там не было.

— О-оу, — произнесла Лиз.

Ястреб ничего не сказал. Впервые за всё время их знакомства он молчал. Его одолевали эмоции, и его дыхание стало прерывистым, когда он взял записку, лежавшую рядом.

На маленьком кусочке бумаги, оторванного от листа, было написано: «Привыкай жить без него».

— Прости, Ястреб, — произнесла Фейт. — Это я виновата. Мне очень, очень жаль.

— Сожаление не вернёт мне планшет! — прокричал Ястреб. Он метался из стороны в сторону, как загнанный зверь, делая странные движения руками, будто по привычке пользовался невидимым планшетом, а затем вдруг побежал.

Он оказался у окна быстрее, чем Фейт и Лиз очухались и бросились за ним вдогонку, а когда они выбрались наружу, Ястреб был уже достаточно далеко. Его силуэт едва виднелся вдалеке, быстро удаляющийся вдоль деревьев.

— Ястреб! — выкрикнула Фейт. — Не переживай, мы найдем его! Мы обязательно найдём его!

— Господи, это ужасно! — воскликнула Лиз. — Кому мог понадобиться его планшет? Это какой-то бред.

Им было тревожно и дальше оставаться в стенах заброшенной школы. Это место из убежища превратилось в ловушку, ведь неизвестный мог заколотить фанеру у входа и запереть их. Сначала выбралась Фейт, потом Лиз, и когда холодный ночной воздух ударил им в лицо, они почувствовали себя немного лучше. Они молча шли, надеясь, что преследователь давно сбежал со своей добычей.

— Знаешь что, — пришла к выводу Лиз, как только они подошли к развилке, где обычно прощались. — Это даже пойдёт ему на пользу. У Ястреба была нездоровая привязанность к своему планшету. Да он нам ещё «спасибо» скажет!

Фейт не была в этом так уверена. Они обошли озеро, и Фейт подумала написать сообщение Ястребу, удостовериться, что с ним всё в порядке. Но, конечно же, он не мог ответить. У него больше нет планшета. Её собственный планшет завибрировал. Пришло сообщение, которого она не ожидала, но надеялась получить. Уэйд Квинн активизировался.

— Эм, это от Уэйда, — сообщила Фейт Лиз. Наступила неловкая пауза, пока они шли, как вдруг Лиз резко остановилась.

— Иди. Я знаю, ты хочешь.

Лиз отошла, и их руки разъединились, будто кто-то ударил по ним точно посередине.

— А мне пора домой, — добавила Лиз и, не давая Фейт возможности её остановить, тенью исчезла в темноте. Фейт знала, что переубедить Лиз, когда она уже что-то для себя решила, практически невозможно.

Она напечатала сообщение и почувствовала небольшое облегчение. У Ястреба будет новый планшет, он даже соскучиться по старому не успеет. Она была уверена в этом. И Лиз никуда не денется. Всё будет хорошо, нужно просто продолжать повторять себе это. Она сделала глубокий вдох и отправила сообщение Уэйду:

Фейт продолжила идти по дорожке, огибающей озеро, мысли о таинственном преследователе придавали нервозность её походке. Это была во всех смыслах странная ночь, и единственное, чего сейчас хотела Фейт, так это добраться до дома и запереть за собой дверь.

Дойдя до последнего поворота, ведущего к её дому, она увидела знакомую скамейку. Фейт частенько сидела на ней, рисуя пальцем на планшете озеро и птиц. Что-то на скамейке подрагивало на ветру, что-то тяжёлое, раз его не сдуло. Уголок поднялся и упал. Фейт, подойдя к скамейке, узнала свой рисунок по книге «Зеленые яйца и ветчина»; рисунок, который она сделала, сидя за столом в библиотеке. Нижняя часть листка бумаги пропала. «Привыкай жить без него».

Руки Фейт тряслись, пока она бежала к входной двери своего дома.

Как это возможно?

Как кто-то смог достать листок с её рисунком, оторвать низ и оставить записку Ястребу? И всё это за то время, пока они находились в библиотеке?

Часом позже, в другом конце города, на кровати лежал Ястреб. Маленькая лампа светила через его левое плечо. В руках у него что-то было, но не планшет. Это что-то было шире и длиннее планшета, но не намного. Оно идеально помещалось в рюкзак, который он носил с собой повсюду. Рюкзак не предполагал большого объёма вещей — две лямки на плечи, тонкая оболочка из пены вокруг продолговатого кармана, прилегающая к его худой мальчишеской спине.

Он медленно переворачивал страницу за страницей «Сничей», и пока пальцы касались хрустящей бумаги, дышать становилось немного легче.

Глава 4. Бисерный код

Фейт долго не могла заснуть этим вечером. И даже когда она всё-таки задремала, то не забылась до конца. Ей снова снилось, как вещи в её комнате двигаются сами по себе. В полудрёме она видела, как перевернулся стакан, стоявший на прикроватном столике, а вода вместо того, чтобы пролиться на пол, на мгновение зависла в воздухе, разделившись на миллион капелек, которые переместились к кровати Фейт и начали кружить над ней. Несколько капель упало ей на губы. Девушка слизнула их языком. Вода была холодная и сладковатая, будто ключевая. Фейт улыбнулась сквозь сон. Капли снова собрались в одно целое, вернулись в стакан, и сон закончился.

Когда-нибудь потом Фейт откроют тайну, но не сейчас.

Пока она не была готова узнать правду, но рано или поздно всё откроется.

То, что произошло в спальне, ей не приснилось.

Утром обеих девушек разбудили их планшеты, на которые пришли одинаковые сообщения от Ястреба. В этот момент Фейт и Лиз одновременно осознали: к их тесному кругу присоединился ещё один человек.

Отныне они больше не вдвоем. Планшет Ястреба вернулся, а сам мальчик теперь стал неотъемлемой частью их жизни. Фейт и Лиз не говорили об этом, но обе понимали, что произошло. Им обеим было страшно озвучить это, каждая боялась, что другая не одобрит. Невысокий паренек определенно стал одним из них.

В 8:00, спустя час после того, как они получили сообщения от Ястреба, Лиз и Фейт встретились у дверей школы.

— Всё это довольно странно, не находишь? — спросила Лиз.

— Более чем. Я бы даже сказала жутко. Как его планшет мог просто исчезнуть, а потом появиться снова? Разве так бывает?

Фейт тоже самое думала и о том своём рисунке, но не знала, как сказать об этом Лиз, по крайней мере, пока.

— Он просто лежал там, — Лиз повторила Фейт то, что та и так уже знала, — прямо на тумбочке у кровати, как будто никуда и не пропадал. Это значит, что кто-то побывал у него дома. Вот что жутко.

— Может, кто-то узнал, что Ястреб — хакер? И теперь они хотят, чтобы он работал на них? Ястреб, возможно, заработал себе кучу проблем.

— И нам заодно, — отметила Лиз. — Джинсы-то наши.

Это было не совсем так, потому что товар ещё не доставили, но Фейт поняла, что Лиз имела в виду. Им нужно было позвать Ястреба на откровенный разговор. Фейт сильно сомневалась, что джинсы стоили таких проблем.

Мисс Ньюхауз была на редкость встревожена этим утром, курсируя по классу как вампир в поисках жертвы. Прошёл слух, будто кто-то в школе распространяет бисерный код. Это была проблема, известная Фейт по прошлой школе, и она надеялась, что в Олд-Парк-Хилл ей с этим столкнуться не придётся.

Создание бисерного кода требует сложной операции в сети, которая в течение пары дней засекается и пресекается программистами штатов.

Насколько Фейт знала, от бисерного кода были одни только неприятности. Он демонстрировал на планшете некий запретный видеоряд. Видео, на которое нельзя смотреть. Смотреть бисерный код — значит медленно сжигать свой мозг. И стоит однажды попробовать, как остановиться почти невозможно. Всё равно что сесть на иглу. Пока бисерный код действует, мозг отравлен. В течение четырёх-пяти часов после просмотра ощущения обостряются до предела. Цвета кажутся ярче, запахи интенсивнее, десятикратно усиленное чувство счастья наполняет всё существо.

Фейт ни разу не пробовала бисерный код, хотя у неё и была такая возможность в прошлой школе. Каждые несколько недель как минимум один из учеников оказывался под кайфом, и все понимали, что происходит. По сути бисерный код представлял из себя комбинацию цифр и букв и хранился в весьма специфическом виде. Как и у наркотиков прошлого, у него была своя культура распространения и своя символика. Сигарета для травки, таблетки для кислоты, небольшие цилиндры для кокаина. Когда бисерный код только появился, его создатели записывали его на бумаге, но это было очень рискованно. С наступлением эры планшетов графологическая экспертиза стала доступна каждому, что приравнивало рукописные заметки к отпечаткам пальцев, позволяя отследить любое письмо. И бисерный код никогда не передавался от планшета к планшету, поскольку было широко распространено убеждение, что штаты могут отследить любую транзакцию. Носитель был выбран ещё в раннюю эпоху существования бисерного кода, да так с тех пор и повелось: его стали хранить в пластмассовых бусинках, нанизанных на цепочку или леску. Комбинация цифр и букв могла быть короткой или длинной, но, независимо от размера, она всегда была спрятана в дешевых пластмассовых бисеринках, соединенных в круг, образуя что-то вроде милого детского браслета.

Бисерная тревога означала для Фейт, что ей не получится поболтать с Ястребом на занятии, и это, наверное, к лучшему, поскольку Бьюфордовские лекции по английской литературе понять было чрезвычайно сложно, и Фейт нужно было сосредоточиться. К сожалению, её мысли занимал другой вопрос, который был ей куда ближе и важнее, так что вскоре речь Бьюфорда, анализирующего второстепенных персонажей «Генриха V», звучала для Фейт словно фоновый шум. Как бы Фейт ни старалась сосредоточиться на лекции, её мысли всё время возвращались к встрече с Уэйдом в полдень. Мисс Ньюхауз тем временем нарезала круги по классу. Она хмуро склонялась то над одним, то над другим учеником — худая, как щепка, с ястребиным носом, — и сверлила школьников своими чёрными глазами.

Обернувшись, Фейт увидела, как мисс Ньюхауз остановилась рядом с Диланом Гилмором. Она склонилась над Диланом, оперевшись руками на его парту. Фейт вытащила из уха наушник, чтобы послушать, о чём они говорят. В одном ухе продолжал занудно жужжать Бьюфорд, а другое было нацелено в тот конец класса, где Дилан в развалку сидел за партой.

— Выверни карманы, — потребовала мисс Ньюхауз.

— С чего бы это? — приглушённый голос Дилана прозвучал низко и тяжело.

— Потому что в школе появился бисерный код, и я пытаюсь его найти.

— И почему вы думаете, что я имею к этому отношение?

— Выверни карманы, — повторила Ньюхауз.

Дилан немного помолчал. Фейт увидела, что он сел прямее, чуть придвинувшись к мисс Ньюхауз, и посмотрел прямо на неё.

— Мисс Ньюхауз, не хотите мятную жвачку? Вам бы не помешала.

Фейт прыснула и, спохватившись, быстро сунула наушник обратно в ухо. Снова всё заполонила журчащая речь профессора Бьюфорда. Фейт уставилась на его изображение. Её сердце выпрыгивало из груди, но она не отваживалась обернуться и продолжала пялиться в планшет. Спустя пару минут кто-то легонько постучал по её плечу, и Фейт подпрыгнула от неожиданности. Подняв глаза, она увидела, что над ней стояла мисс Ньюхауз и жестом указывала ей вынуть наушники. Когда учительница наклонилась к парте, чтобы поставить лекцию на паузу, Фейт успела бросить взгляд на Дилана. Он стоял с вывернутыми наизнанку карманами, которые напоминали маленькие привидения, прицепившиеся к его брюкам. Бисерного кода у него, конечно, не было — никаких пластиковых бус с бисеринками-знаками. Его карманы оказались совершенно пусты.

— Проблемы с концентрацией сегодня? — спросила учительница Фейт. — Я могу перевести тебя в отдельный кабинет, чтобы помочь сосредоточиться. Правда, мы не приветствуем это. Изоляция не помогает учебе.

— Всё в порядке. Просто в горле першит.

Фейт покашляла в подтверждение своих слов. Мисс Ньюхауз посмотрела на неё с сомнением и велела вернуться к учёбе.

— Да, мэм. Конечно. Сейчас, — закивала Фейт, надела наушники и тыкнула по экрану, пока мисс Ньюхауз не успела сказать что-либо ещё.

Та отошла от Фейт, жестом разрешила Дилану сесть и принялась обыскивать других учеников. Фейт украдкой взглянула на Дилана: у него был отстранённый и скучающий вид. Он заправил карманы и сел на место, пожав плечами.

«Симпатичный, — подумала Фейт. Она задержала взгляд на его больших глазах и тёмных бровях, надеясь, что он не заметит. — Даже жаль, что он такой проблемный».

Фейт никак не могла решить, брать ли Лиз с собой в спортзал, чтобы вместе посмотреть, так ли великолепен Уэйд. Но проблема исчезла сама собой — Фейт не смогла найти Лиз в столовой. Фейт погрызла ноготь. Это была дурная привычка, которая привела в ужасное состояние все её девять ногтей. Десятый — на правом мизинце — отсутствовал из-за старой травмы, иначе и он бы не избежал этой участи. Впрочем, когда Фейт слишком волновалась, она, забывшись, до крови прикусывала и мизинец. Вот как сейчас.

— Прости, малыш, — произнесла она вслух, заходя в зал, — Ты пострадал за всех. Ты держался молодцом.

Разговор с самой собой её слегка успокоил. Но, войдя в спортзал, она увидела того, кого никак не ожидала встретить, и снова разволновалась. Уэйда нигде не было видно, зато в зале оказался Дилан Гилмор, кидающий мяч в корзину. Пустой спортзал наполняло эхо от ударов кожаного мяча. Дилан играл без футболки, на нём были только кроссовки, джинсы и цепочка.

— Эм… — запнулась Фейт, крикнув от дверей через весь зал. — А здесь не должно быть что-то вроде тренировки по прыжкам?

Дилан промахнулся, кидая мяч с дальней отметки. Он уставился в пол и встряхнул головой.

— Я бы попал. Ты меня отвлекла.

— Попробуй ещё раз. Я не буду мешать.

Дилан обернулся к ней и улыбнулся. Фейт впервые увидела его более или менее радостным. У него была приятная улыбка. И ещё Фейт с удивлением отметила, что он довольно высокий.

Долго наблюдать за ним не получилось. Оказалось, Дилан уже заканчивал тренировку. Он поднял свою футболку и натянул её на себя, затем подобрал планшет и сунул его в задний карман.

Парень провёл рукой по своим темным густым волосам и направился к двери.

— Приятно было поболтать, — пробормотала Фейт себе под нос. Ей хотелось верить, что Дилан был нормальным парнем, но он выглядел чересчур отстранённым, да и Ястреб говорил, что он проблемный.

Сама не понимая зачем, она крикнула через весь зал:

— Ты ведь не делаешь бисерный код?

Вопрос прозвучал как обвинение.

Дилан остановился, но обернулся не сразу. Опять посмотрел вниз — на свои чёрные кожаные, слегка потёртые кроссовки.

— Не моё, — сказал он, наконец, повернувшись к ней. — Пробовал как-то раз, хватило.

Фейт подумала, что употребление наркотиков не сильно лучше их изготовления. В этот же момент послышалось эхо голосов Уэйда и Клары Квинн.

Они вошли в зал в дверь со стороны Дилана и оказались рядом с ним. Уэйд был выше, но Дилан казался шире и крепче.

— Всё ещё тренируешь дальние броски? — спросил Уэйд. — Зачем? Можно же проще.

Уэйд с бешеной скоростью обежал Дилана, выбил у того мяч, который тут же обвёл вокруг ног и за спиной. Клара Квинн, скрестив на груди руки, с улыбкой смотрела, как её брат рванул к корзине, легко подпрыгнул и закинул мяч в кольцо.

— Ух ты! — выдохнула Фейт.

— Не так уж высоко он прыгает, — сказал Дилан, идя к двери. — Сплошная показуха.

— Просто выделывается, — согласилась Клара Квинн.

— Время идёт, а Уэйд не меняется, — добавил Дилан. Даже с другого конца зала Фейт было видно, что Клара увлечена Диланом.

Она не могла отвести от него взгляда, ей определённо нравилось, как Дилан противостоит её брату.

Дилан вернулся и протянул руки, требуя подачи. Уэйд засмеялся и запустил мяч, как профессиональный нападающий, отправив его со скоростью чуть ли не в сотню миль в час прямо в голову Дилана. Тот без труда поймал мяч и бросил обратно, метя в ту же корзину, в которую только что забил Уэйд. Расстояние было куда больше, чем при трёхочковом броске, но Дилан справился: мяч взлетел вверх и упал точно в кольцо, задев только сетку.

— Я всё время забиваю трёхочковые. Без силы тут никуда.

Уэйд был впечатлён броском, но неприязнь к Дилану не позволила ему это признать.

— Зал закрыт для тренировок, неудачник.

Дилан направился к двери. Когда он проходил мимо Клары, та подалась к нему, но он проскользнул мимо, не задерживаясь. Увиденное соперничество слегка взбудоражило Фейт, и она понадеялась, что это к лучшему. Она уже было собралась ступить на площадку в центре зала, как позади неё возник мистер Рейхерт, до смерти напугав Фейт своим внезапным появлением. Мистер Рейхерт, судя по всему, был не только учителем и директором, но ещё и тренером.

— Хаюшки. Ну и как тебе Олд-Парк-Хилл?

От неожиданности Фейт подпрыгнула почти так же высоко, как Уэйд, и издала какой-то жалкий писк, который вызвал у Клары Квинн приступ уничижительного смеха.

— Будь добрее, Клара. Фейт пока ещё осваивается на новом месте. Можно хотя бы притвориться, что у нас тут дружелюбная атмосфера.

Мистер Рейхерт — теперь уже в роли школьного вахтёра — отцепил от пояса кольцо с ключами и начал отпирать чулан.

— Поможешь мне подготовить зал, пока они разогреваются? Что скажешь?

— Да, займи себя чем-нибудь полезным, — прокричала Клара с другого конца зала, где она изогнулась невероятным образом, делая какую-то растяжку с элементами йоги. — Нам в команде как раз не хватает девочки на побегушках: убирать влажные полотенца, наполнять бутылки водой… Как думаешь, справишься?

— Не обращай внимания, — прошептал мистер Рейхерт. — Собака лает, но не кусает. Она безобидная.

Фейт оставалось только положиться на слова директора, поскольку Уэйд не спешил ей помогать. Он был полностью сконцентрирован на разминке и, казалось, даже не слышал слов Клары. Планшет завибрировал в кармане. Фейт подумала, что её ищет Лиз, или, может, это мамино сообщение. Она не стала смотреть, а сразу же начала помогать мистеру Рейхерту раскатывать маты и устанавливать планки. Спустя несколько минут Квинны были в полной готовности, а планка стояла на отметке метр восемьдесят.

— Итак, первый — Уэйд? — спросила Фейт, воодушевлённая тем, что увидит его во всей крутости.

— Нет, — мистер Рейхерт пояснил: — Клара первая. Она прыгнет пару раз и пойдёт заниматься метанием. Вот там есть на что посмотреть! Клянусь, эти девичьи ручки управляются с ядром так, будто оно весит не больше бильярдного шара. А что она творит с копьем!

— И молотом, — Клара влезла в разговор, хоть и стояла почти в десяти метрах от них. — Вот это дико круто. Ничто в мире не сравнится с метанием молота!

Она вдруг замолчала и закрыла глаза. Сделала глубокий вдох, перешедший в монотонное гудение, как будто хотела войти в транс. И начала бежать в сторону стойки широкими, лёгкими скачками. Приблизившись к стойке, она резко взлетела. Со стороны казалось, что её движение замедлились, а вес стал не больше ста грамм. Метр восемьдесят для Клары была просто смешная высота. Она пролетела выше планки на добрых пятнадцать сантиметров.

Через мгновение Клара соскочила с мата и направилась к выходу, тряся головой.

— Что-то я сегодня не в форме, голова тяжёлая.

Фейт оставалось только гадать, как высоко Клара прыгает, когда она в своей лучшей форме.

— Пойду метать, не провожайте.

— Как высоко она может прыгнуть? — спросила Фейт мистера Рейхерта, который, взявшись за один конец планки, показывал на другой.

— Сложно сказать. Она занимается всего месяц. Думаю, два тридцать, если соберётся.

В современном мире Полевые Игры были очень популярны. Буквально каждый знал обо всех по-настоящему важных рекордах и их обладателях. Насколько Фейт помнила, женский мировой рекорд был два метра пятнадцать сантиметров, который удалось взять в безветренный день четыре или пять лет назад немецкой атлетке в Восточном штате. Глядя, как мистер Рейхерт перемещает свой конец планки всё выше и выше, Фейт подумала о том, что Клара Квинн, выпускница школы из внешних земель, вполне может стать следующим мировым рекордсменом по прыжкам в высоту.

— Что она забыла в Олд-Парк-Хилл? Я не понимаю. В штатах она бы уже стала знаменитостью, — сказала Фейт, одновременно пытаясь установить свой конец планки на один уровень со стороной мистера Рейхерта. Довольно высоко для неё.

— Может, она скрывается, — произнёс Уэйд неожиданно серьёзно. — Может, мы оба скрываемся.

— Давай помогу, — мистер Рейхерт подошёл к Фейт и помог ей с её стороной планки. — И они не скрываются, а просто не хотят лишнего внимания.

— Как скажете, босс.

Фейт хотела спросить, откуда Уэйд с Кларой приехали и как долго собираются пробыть в Олд-Парк-Хилл, но её мысли были заняты новой высотой, на которую они установили планку.

— Сколько здесь? — спросила она, стоя под планкой и разглядывая её. Рост Фейт составлял метр восемьдесят, но планка была выше её головы ещё как минимум на полметра.

— Два сорок, — ответил мистер Рейхерт, — Хорошая высота для полноценной разминки.

— Разминки? — переспросила Фейт. — Два сорок — это разминка?

— Сделай одолжение — замри, — сказал мистер Рейхерт.

Фейт в шоке разглядывала планку, стоя по центру стойки, и не заметила, что Уэйд начал разбег. Отходить в сторону было уже поздно. Девушка продолжала стоять, уставившись в потолок, когда услышала лёгкий звук, похожий на удар кроссовок о деревянный пол в разгар теннисного матча. И увидела, как длинное тело, пролетело над ней, грациозно изогнувшись в некоем подобии арки. Он пролетел очень высоко — так, будто оттолкнулся от невидимого трамплина. Если Фейт не изменяет память, мировой рекорд всего на несколько сантиметров выше, чем та высота, которую Уэйд взял в качестве обычной разминки.

Когда Уэйд приземлился на мат, его волосы были в чудовищном беспорядке, а на лице расцвела широкая улыбка. Единственное, что Фейт смогла выдавить:

— Да вы издеваетесь надо мной.

Уэйд подмигнул ей и поднялся с мата. Когда он проходил мимо неё, их плечи соприкоснулись, и Фейт захотелось дотронуться до парня, а может даже и поцеловать. Но она не рискнула проявлять чувства на глазах у директора и дала Уэйду спокойно пройти мимо.

— Выше, — сказал Квинн, вернувшись к начальной отметке.

— Давай ещё на десять сантиметров.

Высота, которую предложил мистер Рейхерт, станет новым мировым рекордом, если Уэйд осилит её. Фейт подумала, что неплохо было бы заснять это, но директор отклонил эту идею:

— Лучше пока не записывать ничего на планшет. Мы хотим удивить всех, когда придёт время. Представляешь, какой будет фурор?

Когда планка была установлена, Фейт быстро отскочила в сторону. В этот раз она не хотела пропустить ни секунды. Уэйд сделал глубокий вдох, так же как его сестра несколько минут назад. Издал такое же монотонное гудение на выдохе и побежал. Его движения напоминали бег газели, точно рассчитывающей каждый шаг. Когда он достиг стойки, Фейт показалось, что какой-то беззвучный взрыв небывалой мощности подкинул его вверх — настолько высоко, что она не поверила своим глазам. Девяносто девять процентов его тела пролетели над планкой, и лишь самый кончик пятки задел её и свалил вниз.

— Чёрт! — закричал Уэйд, даже не посмотрев в направлении Фейт. — Ещё раз!

Он прыгал ещё трижды, каждый раз задевая планку в последний момент и становясь всё злее с каждой попыткой.

— Всё хорошо, Уэйд, — ободрила его Фейт, — Здесь два с половиной метра, и ты практически взял их. Это невероятно!

— Рисуй свои ромашки и не лезь не в своё дело. Справишься?

Его грубость ранила Фейт. Но она была сильной девушкой: за последние несколько лет ей не раз приходилось терять друзей. И она не собиралась позволять Уэйду Квинну так разговаривать с ней. Он проявил те качества, которые она ненавидела в парнях. Фейт вылетела из спортзала. Мистер Рейхерт последовал за ней. Он отлично знал, какими бесчувственными могут быть Уэйд и Клара во время тренировок, когда все их мысли заняты только тем, как стать лучшими в мире. Сейчас ему следовало вновь стать директором и проследить, чтобы новенькая не чувствовала себя униженной и оскорблённой.

— Не принимай это близко к сердцу, — сказал он Фейт, поймав её за руку в коридоре. — Он всегда вкладывает много сил в тренировки, как и его сестра. Это, можно сказать, их территория, которую другим лучше не заступать. Слышала когда-нибудь о Тайгере Вудсе? Лучший в мире гольфист за последние полвека. Невероятный. Он отказывался давать автографы даже детям. Просто шёл по полю, опустив голову — от лунки до лунки. Всегда первый. Но стоило ему расслабиться — и всё полетело к чертям.

Фейт слегка полегчало при мысли о том, что этот бледный и рябой мужчина с ужасной прической оказался в общем-то неплохим человеком.

— Возвращайся через час, — продолжил директор. — Обещаю, он будет совсем другим. Он сорвался, потому что знает, что может взять эту планку. Не суди его слишком строго.

— Таким парням я второго шанса не даю, — Фейт двинулась вдоль коридора, думая о начальной школе и о том, что хорошо было бы пойти туда вечером с Лиз и Ястребом. — Так ему и передайте.

Хотя, откровенно говоря, Фейт подумывала о том, чтобы всё-таки предоставить Квинну второй шанс. И если бы она только видела, что происходило в спортзале во время её разговора с директором, она бы тут же взяла свои слова обратно. Или, что вероятнее, просто потеряла бы дар речи.

Уэйд вернул планку на место, снова занял стартовую отметку, но в этот раз он не заботился о формальностях, не собирался с духом, а просто сразу побежал и прыгнул, пролетев выше, чем требовалось, на добрых полметра. Выглядело это так, будто он даже никаких усилий не приложил. Поднявшись на мате, Уэйд пнул стойку, и проследил взглядом за падающей планкой. Через минуту тишины из дальнего конца зала раздался голос:

— Осторожнее. — Клара стояла, облокотившись на раму двери, ведущей к метательной арене. — Она того не стоит.

Уэйд упал на спину и, лёжа на мате, уставился в потолок. Он не торопился верить словам сестры насчёт Фейт Дэниелс.

Ведь, возможно, она того стоит.

Глава 5. Я здесь только для того, чтобы посмотреть на обезьяну и поесть сладостей

Здание школы было в десятки раз больше, чем требовалось для того небольшого количества школьников, которое в ней осталось, поэтому большинство помещений были закрыты. За каждым поворотом начинались длинные коридоры, в которых не было ничего, кроме запертых дверей и пустых шкафов — короче, мест, куда можно было проскользнуть и заниматься тем, чем в школе заниматься не положено. Один из этих коридоров облюбовал для себя Уэйд Квинн. Он оборудовал его кое-чем, в основном, от скуки. Но теперь, спустя три дня после провальной встречи с Фейт в спортзале, он подумал, что это место ей понравится.

Уэйд нашёл Фейт, Лиз и Ястреба в одном из немногих оставшихся открытыми залов. До его внезапного появления они говорили о новых дешёвых джинсах, которые им только что доставили благодаря планшетной магии Ястреба. Все трое старательно не обращали внимания на Уэйда секунд десять. В любой другой раз он бы уже понял намёк, что ему здесь не рады, и ушёл, но, к несчастью, он заметил надоедливую Эмми, направляющуюся к нему. Эмми была жадной до популярности королевой школы, доводившей Уэйда до полубезумного состояния своей жаждой внимания. Как только она приблизилась, Уэйд ворвался в тесный круг Фейт, Лиз и Ястреба в поисках спасения.

— Всем привет, как ваши дела? — Уэйд прислонился бедром к локтю Ястреба (Ястреб был аж настолько ниже его) и стал полноценной частью круга. — Мне нужно поговорить с Фейт.

Никто не двигался и не говорил ни слова.

— Наедине, если можно, — добавил Уэйд, бросив на Лиз такой взгляд, будто она была жвачкой на его ботинке.

— Уэйд Квинн, ты меня избегаешь?

У Эмми был слащавый, высокий голосок, но парни считали её горячей штучкой. Каждый раз, когда она проходила мимо, Ястреб начинал мямлить, как слабоумный, и тянулся в её сторону. Эмми на дух не переносила слабаков и дебилов. Воскликнув что-то вроде брезгливого «и-иу!», она шарахнулась от него, как от прокажённого или зомби, тянущего к ней руки. Мимо как раз проходил Гаррет Миллер. Эмми взяла его под руку и пошла за ним, с грустью посмотрев на Уэйда Квинна — самого крутого парня в школе, который выбрал себе неподходящую компанию.

— Что тебе надо, Уэйд? — безразлично поинтересовалась Фейт, наклоняясь ближе к Лиз. — Мы немного заняты.

Уэйд открыл рот, чтобы ответить, но первым ему в голову пришло оскорбление, а он очень не хотел облажаться ещё раз.

— Я хочу тебе кое-что показать. Кое-что очень крутое, в закрытом крыле. Пойдёшь со мной?

Фейт едва держалась, чтобы не растечься лужицей. Уэйд был одет в белую футболку, джинсы и кеды. Его тёмные глаза смотрели прямо в её, и она позволила своему взгляду скользнуть по его губам.

— Поверь, тебе понравится. И никто не узнает. Я всё время хожу туда.

— Ух ты, я пойду, — с наигранным восторгом откликнулся Ястреб. — Что там? Нет, дай я сам угадаю. У тебя там живые змеи? Или обезьяна? У тебя точно есть обезьяна!

Уэйд посмотрел на Ястреба так, словно тот был самым тупым ребёнком из всех, что Уэйд когда-либо видел.

— Нет там обезьяны.

— Тогда, может быть, аллигатор? — подыграла Лиз Ястребу.

— Аллигатор? Вот здорово!

— Никаких экзотических зверюшек. И, если что, вас не звали.

— Ооо… — расстроенно протянул Ястреб. Лиз обняла друга рукой, что помогло ему воспрянуть духом.

— Либо все, либо никто. Если у тебя там обезьяна, я должна её увидеть, — заявила Лиз.

— Сказал же, не обезьяна! И вообще не животное.

— У тебя там конфеты? — продолжала шутить Лиз. — Типа Страны сладостей?

— О да! — обрадовался Ястреб, его уже трясло от смеха.

Уэйд посмотрел на Фейт в надежде, что разговор удастся вернуть в нужное русло.

— Ты в курсе, что у тебя странные друзья?

— Мне говорили, — согласилась она.

— Тогда пойдёшь со мной? Только я и ты? Говорю же, тебе понравится.

— Нет, спасибо, — сказала Фейт и сделала пару шагов в сторону.

Терпение Уэйда было на исходе. Но Фейт нравилась ему по-настоящему, а её недоступность делала игру в разы интереснее.

— Ладно, твои друзья могут пойти. Нет, я настаиваю, чтобы они пошли. Эй, ребята, хотите увидеть обезьяну? И конфеты?

Ястреб широко улыбнулся.

— Чёрт побери, там правда есть обезьяна!

— И конфеты! — добавила Лиз.

Расхохотавшись, Фейт обернулась и увидела, что Уэйд тоже смеётся. Это было невероятно очаровательно. К тому моменту, как она вновь развернулась к друзьям, Уэйд Квинн был окончательно прощён.

Ястреб лучше кого бы то ни было знал, что с Квиннами лучше не связываться. Он пытался предупредить Фейт, чтобы та была осторожнее, но было уже слишком поздно — его подшучивания не задели Уэйда в той мере, в которой хотелось. Она уже подошла слишком близко, и, как это обычно случалось с Уэйдом, от его притяжения было практически невозможно освободиться. Они с Кларой имели привычку вышвыривать людей из своей жизни тогда, когда им вздумается, часто в самый неподходящий момент, что всегда выглядело отвратительно. Ястребу уже доводилось видеть, как они проделывали это с другими, и никто из их жертв больше не появлялся в Олд-Парк-Хилл. Вот почему ему так понравилась идея начать небольшое приключение и почему он вел себя как придурок. Некоторые люди прячутся за шутками, спортом или хорошей внешностью, а Ястреб строил из себя идиота, потому что ему так удобно. Он был маленького роста, с вечно растрёпанными волосами и высоковатым голосом. Жить под маской дурачка легко и полезно. И у него это получалось так легко и естественно потому, что где-то глубоко внутри он и был самым настоящим кретином, но в то же время и кем-то большим. Его интеллект выходил за рамки нормы и далеко за пределы понимания тех, кто его знал. Одно то, что он смог добыть и доставить своим подругам одежду за гроши, было невероятной победой его разума. Перехитрить планшет и Штат, его контролирующий, было всё равно что ограбить Форт-Нокс. Ястребу это практически ничего не стоило: три дня взлома аппаратного ядра, много сладостей для мозга — и всё готово. Если бы власти обоих штатов узнали, что Ястреб сделал и как быстро ему это удалось, вся система забила бы тревогу.

Ястреб всему уделял внимание, не упуская ни единой детали, и обладал фотографической памятью, чего многие не понимали. И сейчас, когда они выходили по двое из главного здания, он делал именно это — внимательно наблюдал.

— Не могу поверить, что уже темнеет, — сказала Лиз. Она шла рядом с Ястребом, засунув руки в карманы джинсов и прожигая взглядом затылок Уэйда, будто хотела, чтобы тот взорвался. — Разве ночью школу не охраняют?

— Ты шутишь? Нам повезло, что у нас целых два учителя днём. Не волнуйся, здесь больше никого нет. — Уэйд обнял Фейт за плечи и притянул к себе, чем ещё сильнее взбесил Лиз.

— Я не волнуюсь. Просто спросила.

— А я просто ответил: здесь никого нет. — Остановившись, Уэйд повернулся к Лиз с Ястребом. — Ты когда последний раз внимательно смотрела по сторонам? Это единственная оставшаяся открытая школа в городе. Только за прошлый год я переводился три раза, и вы, скорее всего, тоже. Сейчас нас меньше сотни, и с каждой неделей становится всё меньше. Многие всё ещё здесь только потому, что их родители сумасшедшие или чистильщики. Разве это не очевидно? Вообще не понимаю, зачем они ещё запирают двери. В этом нет смысла, здесь всё равно никого нет.

Лиз помолчала несколько секунд, но когда она заговорила, в её голосе прозвучал вызов.

— Тогда почему ты тут?

Она уже достаточно знала Уэйда, чтобы понять, что он был просто невероятным засранцем, и сильно удивилась, когда Фейт встала на его защиту.

— Остынь, Лиз. У него есть план, просто это пока секрет.

— И что это, блин, значит?

— Это значит — перестань, ясно? Не всегда всё именно так, как кажется.

Лиз приблизилась к Фейт, взяла подругу за руку и отвела на несколько шагов от Ястреба и Уэйда, оставляя Ястреба рядом с парнем, который был намного старше и выше него.

— Ну чё как?

Уэйд выдавил подобие улыбки, но не ответил. Он стоял там и думал, почему же каждый раз, когда он встречал девушку, которая ему действительно нравилась, он обязательно говорил что-то не то. Он надеялся, что перешёптывания Лиз и Фейт не приведут к обычному результату — полному разочарованию девушки в нём ещё даже до того, как у них появится шанс узнать друг друга получше.

— Пожалуйста, Фейт, давай не будем этого делать, лучше пойдём в началку. Я почитаю, а ты сможешь порисовать.

— Всё в порядке, Лиз, ты слишком много переживаешь.

Фейт хотела сказать Лиз, что та стала слишком навязчивой в последнее время и что сама Фейт всегда поддерживала Лиз, когда та влюблялась. И почему подруга именно сейчас ведёт себя так по-дурацки? Но ничего из этого Фейт так и не сказала.

— Не думаю, что он тебе подходит. По-моему, он опасен.

Фейт хотелось закричать. Лиз требовала слишком много внимания: её постоянно нужно было держать за руку и терпеть все её перепады настроения. Иногда она душила Фейт своей дружбой.

— Вы можете не идти дальше, я в порядке.

— А я нет! Ты нужна мне! — воскликнула Лиз, ей на глаза навернулись слёзы, а голос дрожал от страха и беспомощности. — Я не справлюсь без тебя. Только не здесь.

Она пыталась говорить тихо, но в конце её крик души услышали и парни. Фейт не остановила её, когда должна была, и в этом её ошибка.

— Иди домой, — сказала Фейт. — И возьми с собой Ястреба. Мы поговорим вечером. Всё будет хорошо.

Лиз не стала удерживать руку Фейт, чувствуя, как мягкие пальцы выскальзывают из её ладони. Она не двигалась, пока не осталась одна, холодно глядя на Уэйда.

— Если ты разобьёшь ей сердце, я найду способ испортить тебе жизнь.

— Слушай, извини, ладно? Я виноват.

— Ты веришь этому парню? — в поисках поддержки Лиз обратилась к Ястребу. — Сейчас он такой милый, как будто не был чудовищем пять минут назад.

Уэйд ничего не сказал на это, только выразительно смерил Ястреба взглядом.

— Я здесь только для того, чтобы посмотреть на обезьяну и поесть сладостей. Но, похоже, мы здесь лишние. — Он чуть пододвинулся к Лиз. — Вы идите, мы присоединимся к вам как-нибудь в другой раз.

Ястреб был слишком умён, чтобы в такой сложной ситуации выбрать неправильную сторону, но ему было не по себе отпускать Фейт в закрытое крыло без поддержки. Чувствуя себя совершенно беспомощным, он позволил Лиз потащить его в сторону по пешеходной дорожке.

— И чтоб ты знал, — горько добавила Лиз, — называя наших родителей сумасшедшими, ты только выставляешь себя ещё большим придурком.

— Как скажешь, — ответил Уэйд. Лиз его уела, и ему хотелось как можно скорее закончить этот разговор. Он приобнял одной рукой Фейт, крепко прижал к себе, и они пошли.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально. У неё сейчас сложный период. Это изматывает.

Фейт ощутила укол сожаления. Такое чувство, будто она толкнула лучшую подругу под автобус. Она любит Лиз больше кого бы то ни было, но правда в том, что Фейт реально нужно больше личного пространства. Ей хочется свободы хотя бы на один вечер, а потом всё опять будет хорошо. Они с Лиз помирятся, как это было раньше и не раз.

Школа Олд-Парк-Хилл состояла из четырёх квадратных зданий, соединённых между собой длинными коридорами. Только одно из них, в котором находился спортзал, использовалось, но даже в нём было множество закрытых дверей. Три оставшихся здания были небрежно соединены крытыми галереями, которые зигзагами вились по земле. Наступал закат. Дни становились короче — время было только полпятого, когда Фейт и Уэйд зашли в один из закрытых корпусов, но в воздухе уже повеяло прохладой, а солнце скрылось за деревьями.

— Мы точно здесь никого не встретим? — спросила Фейт. Она подумала об уборщике, старике, который никогда ни с кем не здоровался, а просто проходил мимо учащихся, толкая свою тележку с моющими средствами.

Уэйд немного обиженно пихнул Фейт, будто где-то среди хлама у него был припрятан дробовик, который можно было достать в любую минуту.

— Тут нечего убирать. Всем плевать на эти старые здания. Здесь пусто как на кладбище.

Фейт не понравилось, как это прозвучало. Уэйд блеснул ключом, так показав Фейт, и, ещё раз оглянувшись, проверяя, не следит ли кто за ними, открыл дверь. На минуту Фейт пожалела о своём решении и серьёзно подумывала о том, чтобы броситься догонять Лиз и Ястреба. Удивительно, насколько она срослась с ними. Быть здесь с Уэйдом, но без двух своих друзей, казалось ей неправильным.

— Идём, тебе понравится, обещаю.

Фейт прочитала по его глазам: что бы там ни было спрятано, это будет, как минимум, чуть-чуть, а возможно, и очень… опасно. Уэйд потянул её за руку, переступая порог. Вся её решимость испарилась. Девушка подпрыгнула от испуга, когда дверь за ними закрылась с тихим щелчком. Уэйд притянул Фейт ещё ближе, его сильная рука обнимала её за плечи.

Как и в той заброшенной начальной школе, в этом крыле уже не осталось и следа прежней жизни. Мягкий золотистый свет проникал сквозь пыльные окна и отражался зеркалом линолеума на полу. Повсюду были тени. Фейт сильнее прижалась к Уэйду, оказавшись затиснутой у него под рукой, где ей было тепло и безопасно.

— А мне здесь нравится, уютно.

Уэйд сверкнул самодовольной ухмылкой и потянул Фейт за руку, увлекая её за поворот в узкий длинный коридор. Это был один из тех школьных коридоров, которые кажутся бесконечными, простирающимися по всему зданию. Фейт представила, как его наполняют звуки обычного школьного дня: сотни учащихся обсуждают свежие слухи, хлопают дверцы шкафчиков…

— Немного грустно, тебе не кажется? — спросила Фейт, когда они немного ускорились. — Раньше здесь было так много людей, а теперь пусто. Этот коридор пропитан одиночеством.

— Не знаю. Как по мне, так это памятник тупости наших родителей. Они наделали кучу ошибок. Я вообще не понимаю, зачем они заставляют нас сюда приходить. Нет, серьёзно, в чём смысл? Всё, что нужно, есть на планшетах: первоклассное обучение, вся необходимая помощь. Это место — просто напоминание о прошлом, которое себя не оправдало. И ничего больше.

Фейт была не вполне согласна с ним, хоть и понимала, что его точка зрения имеет право на существование.

— Думаю, было бы очень круто ходить по этим коридорам среди сотни других школьников. А ты, похоже, из тех людей, у которых стакан всегда наполовину пуст? Я тебя от этого вылечу.

Чтобы не продолжать спор, Уэйд просто посмеялся в ответ на стремление Фейт видеть светлые стороны в том, что изначально было обречено на провал. Ближе к концу коридора Фейт разглядела в сумрачном свете нечто большое на пути, но только подойдя совсем близко, она смогла понять, что это.

— Где ты это достал?

— Сам собрал! — Фейт раньше не видела, чтобы Уэйд был так взбудоражен.

— Зачем? — спросила она.

Уэйд махнул рукой вдоль коридора.

— Потому что хотел использовать этот крайне пустой коридор для чего-нибудь стоящего.

Между школьных стен на полу стояла несуразная четырёхколесная конструкция, назвать которую машиной можно было только в шутку. Она состояла из колёс, закреплённых на оси, и двух самодельных сидений, установленных одно за другим. Руль был несоразмерно большой: казалось, его сняли с пикапа, выпущенного в середине прошлого века. И не было совсем ничего, что могло бы заставить «машину» тронуться с места: ни двигателя, ни педалей. Но всё же Фейт охватило желание — такое же нелепое, как и вся эта конструкция, — забраться в неё и проехаться.

— И много девушек ты приводил покататься на этом драндулете?

Уэйд прожёг её взглядом, но не успел ответить, так как Фейт тут же расхохоталась. На самом деле ей не хотелось знать ответ.

— Ты толкаешь. Я еду первая, — сказала она, рассчитывая впечатлить Уэйда своей готовностью подыграть ему.

Может, он и приводил сюда других; но сейчас он принадлежал только ей, и она собиралась выжать из этого момента всё, что можно.

— Погоди секунду. Нужно приготовить её к запуску.

— К запуску?

Уэйд не ответил, но, как только он принялся за дело, Фейт начала понимать, как на самом деле работает эта штука. Фейт смотрела, как парень пристёгивает к машине два пружинящих троса, по одному с каждой стороны. Другие концы тросов были привязаны к ручкам дверей по разные стороны коридора.

— Да ты шутишь.

— Я делал это сотню раз, а врезался во что-то всего дважды, — сказал Уэйд, снимая обувь и запихивая её в металлический ящик, приваренный к раме. Затем достал пару теннисных кроссовок, быстро обулся и начал толкать тачку спереди.

— К подошвам этих малышек приклеиваются липучки. Круто, правда?

Фейт подумала, что, если бы Лиз была тут, они бы ещё поспорили, кто является большим идиотом: Ястреб или Уэйд. Парень приклеил по полосе липучки в центре подошвы обеих кроссовок, чтобы не скользить, и с каждым его шагом до Фейт доносилось поскрипывание его ботинок. Фейт пришла в ужас от мысли, что он может упустить натягиваемый трос, и машина понесётся вперёд без управления, сбив Фейт насмерть. Спрятаться здесь было негде, поэтому она разбежалась, перепрыгнула трос и наблюдала за всем этим, прижавшись к выходу из коридора.

— Уэйд, я не уверена, что хочу это делать. Я даже не представляю, как это возможно.

Он приближался к стене, и было трудно не заметить, насколько он силён. Он действительно прилагал большие усилия, с каждым шагом мышцы его рук и ног напрягались всё сильнее. Когда Уэйд добрался до стены, послышался щелчок, и парень отпустил тросы.

— Стой! — закричала Фейт, когда он встал, восстанавливая дыхание. Она испугалась, что тачка рванёт прямо на Уэйда и переломает ему ноги, но тот остался на месте, тросы были натянуты так же туго, как канаты под куполом цирка. Уэйд наклонился и дёрнул трос, точно гитарную струну, и неясный, повторяющийся звук наполнил коридор.

— Спокойно, он заблокирован и готов к запуску.

— Да ты с ума сошел! Я в это не сяду!

— Как знаешь. Но ты не понимаешь, от чего отказываешься.

Уэйд перепрыгнул трос, находящийся справа, и достал планшет, увеличивая его в размерах. Окна на задней стене были высоко, и когда Уэйд шагнул к Фейт, золотистый лучик пробежался по его лицу. Уэйд развернулся и всмотрелся в длинный, тёмный коридор, потом нажал что-то в планшете. Длинные линии крошечных огоньков зажглись по обе стороны, из-за чего коридор стал похож на взлётную полосу.

— А ты знаешь, как удивить девушку, — произнесла Фейт. Это было глупо и опасно, но в то же время очень романтично.

— Стараюсь, — ответил Уэйд. — И, клянусь, это безопасно. Быстро, но безопасно. У меня было тридцать семь запусков подряд без аварий.

У Фейт перехватило дыхание. Неужели она решится на такое безумство? В голове промелькнули образы, как у тачки отваливается колесо, они с Уэйдом впечатываются в ближайший шкафчик и погибают в автокатастрофе в школьном коридоре. Их тела будут долго искать, а когда найдут, то все увидят, какой она была дурой. Но потом девушка представила себе другую картину: Уэйд на переднем сиденье, а она сидит сзади и обнимает его. Словно они уезжают на байке в закат. И отчётливо поняла: она не сможет просто взять и уйти отсюда; нет, она окунётся в это романтическое приключение с головой.

— Прям как в «Титанике», — призналась Фейт, сев на заднее сиденье. — Знаешь ту сцену из старого фильма, где герои сидят в машине, и в ней запотевают стекла?

— Увы, стёкол у нас нет. Но я это исправлю.

Фейт представила, как все стёкла машины разбиваются в результате аварии, и отказалась от этой идеи.

— Ничего, мне нравится и без них. Пусть останется так.

Уэйд Квинн сел перед ней, и она отметила, насколько у него широкая и сильная спина. У высоких людей этого незаметно. Легко, зациклившись на их росте, забыть о том, как много мышц нужно, чтобы поддерживать такой длинный скелет.

— Тебе, наверное, лучше держаться за что-нибудь, — сказал Уэйд и предложил Фейт обнять его. У неё дико тряслись руки. Это смущало, но успокоиться не получалось. Всё её существо переполняло ощущение безумности происходящего. Пока Уэйд нашаривал что-то у себя под рубашкой, Фейт закрыла глаза и прижалась лицом к его спине. Она не видела, как он выудил бусы на тонкой золотой цепочке. Не видела, как он вводит код в планшет, посматривая на нанизанные бусины. Бисерный код — вещь одноразовая, и Уэйд знал, что потом ему придется снять бусины и сжечь их, чтобы уничтожить след, ведущий к нему.

— Фейт, слушай. Вижу, ты напугана и всё такое. Это поможет расслабиться, и станет гораздо веселее.

Фейт не поняла, о чем он толкует, но подняла голову. Светлая прядь упала ей на лицо. Уэйд чуть отклонился и посмотрел на неё, держа планшет так, чтобы она могла его видеть.

— Что это? — спросила она, но ответ уже не слышала. Фейт Дениэлс поучила первую в жизни порцию бисерного кода. Экран мерцал странным пульсирующим светом.

Её сознание поплыло, а чувства обострились. Она могла чётко различить запах одеколона Уэйда, могла почувствовать вкус его губ и ощутить, как её язык скользит по его гладким зубам. Они целовались? Ей показалось, что да, но потом тачка пришла в движение, и все её чувства как будто пробудились ото сна в мир яркого света и обилия красок. Они с Уэйдом неслись по узкому коридору со скоростью сорок миль в час. Фейт влюбилась в этот момент, неуправляемый и беззаботный, прижимаясь к Уэйду и положив руки ему на грудь, в то время как он громко и счастливо смеялся. Она опустила голову на спину Уэйда и попыталась выглянуть из-за его плеча. Казалось, они взлетели, но это ведь невозможно. Хотя если вдруг выяснится, что они и вправду летели, она не удивится. Фейт обхватила голову Уэйда руками, повернула к себе и поцеловала. Ветер переплёл их волосы, и одна её рука скользнула ему на шею.

— Подожди немного, — сказал Уэйд и с улыбкой развернулся обратно к рулю. Это был опасный момент, они чуть было не врезались в стену, и Фейт засмеялась, откинувшись в кресле и ухватившись за Уэйда одной рукой так, будто она сидит на быке на родео. Уэйд надавил на тормоз, и машина замедлилась, а потом и вовсе остановилась в десяти футах от бетонной стены в конце коридора.

— Давай ещё раз! — воскликнула Фейт. Это всё, чего ей хотелось. Она хотела мчаться по пустому коридору и целоваться, пока не сядет солнце, но этому желанию не суждено было осуществиться.

— Не двигайся, Фейт, — произнёс Уэйд. — Что бы ни случилось, оставайся на месте. Поняла?

Уэйд шептал это, вглядываясь в её лицо так, будто сейчас ад разверзнется у него под ногами. Это её испугало, поэтому она подалась вперед и снова поцеловала его в надежде, что приятные ощущения заглушат ужас, затопивший её сознание. Этот страх возник из-за звука, который они оба слышали. Во внешнем мире этот звук был известен всем — он был создан, чтобы люди могли избежать надвигающейся угрозы.

Пынь. Пынь. Пынь.

Этот звук предупреждает о приближении скитальцев. Они не ввязываются в драки без необходимости и предпочитают, чтобы их не трогали. Это часть их кодекса, их убеждений. Они противостоят штатам и не сдадутся ни за какие деньги, а потому вынуждены скрываться. Они напоминали Фейт «Ангелов Ада» — один из крупнейших в мире мотоклубов, о котором она читала и которого уже давно нет. Штаты не запрещали носить оружие за пределами своей территории, но единственное оружие, которое осталось, было сделано в прошлые, более жестокие времена. Фейт казалось, что скитальцы одеваются так, не только чтобы спрятать оружие, но и чтобы заявить: «Мы остаёмся. Мы не переедем в штат. Никогда». Они путешествовали группами по десять-двадцать человек, живя за счет даров земли, и считались жестокими и опасными.

Пынь. Пынь. Пынь.

Фейт опять услышала этот звук. Она поняла, что его издавало: кто-то из группы болтал монетку в пустой консервной банке. Но в её нынешнем состоянии звук воспринимался бездонным демоническим эхом, становящимся всё ближе и ближе. Веселье и игры кончились, бисерный код стал тёмным и зловещим.

Позже она попытается вспомнить, что произошло, и придёт к выводу, что это был какой-то жуткий ночной кошмар. Она видела, как скитальцы вошли в коридор через дверь, где они, похоже, обосновались. Её пугала мысль, что они поселились на территории школы, но это было объяснимо. Никому в голову не придёт искать скитальцев в старшей школе. Фейт помнила потрёпанного орла, нарисованного на их длинных тренчах, их спутанные волосы, резные стволы дробовиков, опущенные вниз. Всё это было их визитной карточкой.

По коридору разнеслись крики — Фейт была не в себе и даже не понимала, что кричит она сама. Она кричала потому, что скитальцы разлетались по коридору, словно тряпичные куклы, ударяясь о шкафчики и пробивая прямоугольные стеклянные вставки на дверях. Всё внимание Фейт сконцентрировалось на одном скитальце, а точнее скиталице — женщину швырнуло в одну стену из шкафчиков, а затем в противоположную с невероятной скоростью. Туда-сюда, всё быстрее и быстрее, её тело ломалось прямо на глазах у Фейт.

Спустя три часа Фейт очнулась от глубокого сна в своей собственной кровати. Она тяжело дышала, бисеринки пота сбегали на её голые ключицы. В комнате что-то пошевелилось, но было темно, и Фейт не смогла разглядеть, что это было. На неё нахлынула грусть, но она не могла понять почему. Последним, что она смогла вспомнить из событий прошлой ночи, было обнаженное предплечье мужчины, упавшего и затихшего на холодном полу перед ней. И на той руке был вытатуирован потрёпанный орёл на ветке — символ скитальцев, — который смотрел прямо на Фейт. Это было изображение могущественной птицы, потерявшейся в расколотом мире, не покорившейся надвигающемуся злу.

Слёзы побежали по щекам Фейт, и она беззвучно расплакалась. Спустя какое-то время, уставшая и сонная, она снова погрузилась в глубокий сон и не просыпалась до утра.

Если бы Фейт повернулась направо и посмотрела в окно, то заметила бы, как кто-то наблюдет за ней, гадая, почему она грустит, и надеясь, что ещё есть время всё исправить.

Глава 6. А как прощаетесь вы?

Одержимость прикосновениями у Лиз появилась после того, как Ноа переехал в Западный Штат. Она всегда была необычайно тактильным человеком. Ей больше нравится познавать вещи на ощупь, чем пробовать их на вкус, нюхать или видеть. Аромат розы для Лиз не мог сравниться с тем счастьем, когда она отрывала один из лепестков и тёрла его бархатистую поверхность между пальцами. Вкус яблока был великолепен, но ощущение его прохладной, гладкой кожицы, когда ею проводишь по лицу, доставляло Лиз Бринн куда большее наслаждение.

Она формировала своё мнение о человеке, основываясь на ощущениях от прикосновения к нему ещё задолго до встречи с Ноа. Она с легкостью соглашалась сходить на прогулку или в кино и замечала, что с нетерпением ждёт момента, когда сможет прикоснуться к руке нового знакомого.

— Я читаю по ладоням, — говорила Лиз после десяти минут знакомства с новым парнем. — У меня это хорошо получается. Дай руку.

Эту ложь девушка считала необыкновенно полезной — она позволяла ей не скрывать свои странности и при этом не портить себе репутацию. На втором году обучения её в шутку прозвали загадочной ведьмой из Чёрного Леса, которая могла превращаться то в единорога, то в сфинкса, то в монстра, поедающего детей.

В конце концов её поиски привели к Ноа Логану — владельцу пары рук, кожа которых была нежнее, чем попка младенца. Лиз хотелось касаться его рук утром, днём и вечером. Руки она любила больше всего, но у него также были мягкие каштановые волосы и необыкновенная улыбка. Лиз ходила по школьным коридорам в поисках этих рук, желая почувствовать их мягкость на своей коже. Иногда, когда они целовались и он касался обнажённой кожи её поясницы, её будто током прошибало. А его мечтательные глаза зазывали её к нему в комнату, где она могла ощущать его прикосновения по всему телу столько, сколько хотела.

Ноа был мягким человеком, что соответствовало рукам, и это тоже невероятно привлекало в нём Лиз. Всё в Ноа было нежным, начиная от прикосновений и заканчивая словами, которые он говорил. Она настолько потеряла голову от этого парня, что его внезапное исчезновение чуть не убило её. Как будто пронёсся сильный ураган и унёс Ноа далеко в небо. Он просто взял и исчез в какой-то момент. Так бывает, когда люди уезжают в один из штатов, — как будто их и никогда не было здесь. И это всегда случалось без предупреждения.

Его неожиданный отъезд сломал что-то внутри Лиз Бринн. Она стала другой. Его мягкость, которую она так любила, после его ухода обернулась против неё. Фейт была единственным её другом, кто остался, и Лиз в ней нуждалась, чтобы заполнить эмоциональную пустоту. Наверное, поэтому они так часто держались за руки. Пару раз Лиз испытывала противоречивые чувства от осознания того, как важно для неё ощущать мягкость рук другой девушки, но это быстро проходило. Ей нравились парни, она была на сто процентов уверена в этом. Просто они нравились ей больше, если были нежными. Однако ни один ещё не смог сравниться с Ноа Логаном в этом отношении.

— Как думаешь, почему он не попрощался? — спрашивала Лиз у Фейт много раз во время их бесцельных прогулок.

— Может, он не хотел говорить ничего, что могло причинить тебе боль. Это похоже на него: он никогда не хотел никого обидеть.

Для Лиз это было неплохим оправданием, но в то же время указывало на возможную трусость выбранного ею человека, и это беспокоило её.

— Я думаю, это случилось внезапно. У него просто не было времени поговорить со мной, иначе он бы обязательно сказал.

— Ты права. Бывает, родители неожиданно принимают решение. Сначала отключают планшеты, а потом подъезжает белый фургон.

Белые фургоны без каких-либо маркировок, окон и номеров ездили тут и днями, и ночами. Ими никто не управлял, они заряжались от солнечных батарей, установленных на крыше и были готовы в любой момент примчаться на звонок своих пассажиров. Человеку нужно просто позвонить в соответствующий орган штата, сказать, что он готов покинуть внешний мир, и ждать. Дальше за ним приезжал белый фургон, иногда буквально через пару минут, и увозил их к новой жизни.

Белые фургоны были легко распознаваемыми внешне, но зловеще тихими из-за того, что они были электрическими. Однажды такой чуть было не убил Лиз, когда она оказалась перед ним, потому что глазела в планшет возле своего дома. Фургон обогнул её, но переехал планшет. Четыре часа спустя планшет сам восстановился, «пересобрался». Это самая удивительная функция в планшетах. Они могут не только менять свой размер, но и регенерироваться. Сломанный планшет заживляет себя как порезанный палец. Ястреб, как всегда, дал этому заумное объяснение: «Это простой вопрос биомеханики и технологии конвергенции. Чего непонятного-то?»

Лиз вцепилась в версию Фейт о том, что белый фургон приехал за семьёй Ноа слишком быстро, и у парня просто не было времени попрощаться. Любое другое объяснение разбивало ей сердце. И она искренне верила, что так оно и было, потому что своими глазами видела это несколько раз. Сначала ей казался ужасным тот факт, что друзья уезжали, не попрощавшись, даже не отправив сообщение с планшета. Так было два раза, пока мать Лиз не успокоила её.

— Так всегда и происходит, Лиззи. Можно много размышлять о том, чтобы уйти или остаться, но когда решение принято и семья переезжает, планшет выключается. И через несколько минут их увозят. Это довольно волнительно. Но они не уходят на тот свет, а всего лишь переезжают. Помни это.

Лиз ухватилась за этот важнейший кусок информации. По этой причине она могла бы покинуть старый мир: ведь Ноа сейчас живёт в Западном Штате и ждёт её. Да и не только Ноа. Все, кто уехал, наслаждались жизнью и постоянно об этом рассказывали. У них тоже есть планшеты, но подключённые к сети 12G — сети, доступа к которой нет у тех, кто живёт во внешнем мире. Лиз даже фантазировала, что Ноа посылает ей сигналы, пытаясь найти и ожидая её приезда, как будто от этого зависит его жизнь.

Она смотрела, как её подруга проводит время с этим козлом Уэйдом Квинном, и задавалась вопросом, как скоро сердце Фейт будет также разбито. Как долго Фейт будет помнить о нём, если он переедет в один из штатов? Как долго он ещё продержится здесь? Лиз лучше кого бы то ни было знала, что недолго. Однажды Уэйд поедет на Игры в Западный Штат и больше не вернётся. Это было предсказуемо. На какие отношения надеется её подруга с парнем такого типа? С ним можно рассчитывать только на очень короткий роман, ничего серьёзного.

По крайней мере, когда Уэйд Квинн исчезнет и сердце Фейт будет разбито на осколки, Лиз снова сможет держать подругу за руку. Но пока она пообещала себе, что не будет давать Фейт столько же теплоты, сколько раньше. Она будет сильной, менее навязчивой. А затем игра перевернётся. И тогда уже Лиз протянет Фейт руку помощи. Или нет.

Лиз надела резинку на запястье и, обвязав ею большой и указательный палец, начала перебирать ею на четыре или пять дюймов по пальцам, чувствуя, как материал врезается в кожу ладони со стороны запястья. Стоило ей отпустить с одной стороны, как резинка щёлкнула, и Лиз вздрогнула от острой боли. Сейчас она была счастлива ощутить эту боль, с сожалением осознавая, что ничего больше она не чувствует. Лиз села на тротуар у торгового центра, уставившись на пустое здание, и гадала, что с ней будет дальше.

Ответ не заставил себя долго ждать.

Планшет завибрировал, и Лиз достала его из сумки, касаясь прекрасного жидкокристаллического экрана. Пришло сообщение от матери:

Экран снова потух. Лиз потёрла пальцем по поверхности раза четыре или пять, но ничего не произошло. Насторожившись, но не растерявшись, она вертела им в руках, пытаясь включить.

— Пора прекращать ронять эту штуку, — пробормотала она. Но затем, перевернув его и увидев своё тусклое отражение на экране, она поняла. Он не сломан. Он отключён. Насовсем.

Она долго думала, что же могло такого произойти, что этот свет в её жизни угас.

— Похоже, завтра мы в школе не увидимся.

Лиз подскочила от неожиданно раздавшегося голоса, который она узнала не сразу. Её окутала ночь, и уличные фонари давно перестали работать, из-за чего было трудно сказать, кто это сейчас медленно направлялся к ней.

— Дилан? Дилан Гилмор? Это ты?

— Собственной персоной, — откликнулся он, остановившись примерно в пяти шагах от неё и шаря по карманам своих джинсов. — Планшет сдох, да?

Лиз невольно взглянула на свой планшет, неожиданно ощутив его бесполезность. Почему он всё ещё в её руке? В отличие от Ястреба и большинства других людей, она возненавидела свой планшет с самого начала. Тот факт, что кто-то его контролировал настолько, что мог даже выключить полностью, когда захочет, глубоко возмутил её. Хоть его стеклянный экран и был чем-то похож на гладкую кожу Ноа, Лиз просто не могла больше смотреть на него. Повернувшись к пустому зданию Старого Адмиралтейства, Лиз бросила свой планшет как томагавк. Тот ударился о каменную стену и упал на мостовую; поцарапанный, но целый.

— Если хочешь его разбить, надо постараться, иначе он не сломается, — сказал Дилан.

— Поверь, мне не нужна помощь в этом деле.

Лиз, которая ломала свой планшет много раз на протяжении многих лет, не нуждалась в советах незнакомца о том, как это сделать. Она дошла до планшета, подняла его и начала бить им об стену. Вскоре, когда на белой окрашенной стене Адмиралтейства стали появляться кровавые пятна от ударов, она услышала треск. Лиз бросила планшет на асфальт и начала скакать по нему.

— Кажется, хватит, — произнёс Дилан, делая осторожный шаг ближе к ней. Она не отреагировала, продолжая бить ногой по планшету снова и снова. И только когда он коснулся её плеча, Лиз хлопнула парня по руке и остановилась.

— Зачем ты здесь? — прокричала она. — Оставь меня в покое!

Дилан отступил, видя, как Лиз превращается в уличного пса, готового укусить кого угодно.

— Уже холодно. Я шёл мимо и по пути встретил тебя. Ты выглядела немного потерянной, вот и всё.

— Враньё.

Дилан начал отступать назад по мере приближения Лиз.

— Какое твоё дело вообще? Ты просто держался в стороне ото всех, весь из себя такой тихий и загадочный. А потом якобы спонтанно завёл разговор, когда узнал, что мои родители решили уехать? Жутковато как-то.

— Прости, не хотел расстраивать.

Лиз подождала пару секунд, чтобы убедиться, что Дилан не собирается сказать что-то ещё, и, когда он продолжал молчать, решила, что он не стоит её времени.

— Мне пора, — ответила Лиз. — Приятно было познакомиться.

— Даже не попрощаешься с Фейт и Ястребом?

Лиз разозлилась. Ей показалось, что её обвиняют в том, что она бросает друзей. И кто? Тот, кто не имеет ни малейшего права вмешиваться в её жизнь!

— Ты меня не знаешь! И их! Ты ничего не знаешь о нас! Отвали!

Дилан провёл рукой по чёрным волосам и опустил взгляд на свои кеды — две привычки, которые вроде как помогают ему найтись со словами, когда он не знает, что делать.

— Если хочешь, я напишу им. Мне не сложно.

Лиз остановилась, но не повернулась. Будет ли она такой же бессердечной, как многие её друзья, уехавшие, не сказав ни слова? Ястреба она едва знала. Ему сообщать не обязательно. Но вот Фейт — другое дело. Они прошли через многое вместе.

— У самого такое было, — сказал Дилан. — И не раз. Я знаю, как трудно подобрать правильные слова.

Предложение было заманчивым, но Лиз едва знала Дилана Гилмора. Она пробыла в Олд-Парк-Хилл всего несколько недель и услышала от него за это время максимум пару фраз. Это как-то неправильно — отправлять сообщение через того, кому она не доверяет. А если он всё испортит? И вообще, это слишком личное. Лиз хотела передать друзьям, что любит их, что будет скучать и ужасно не хочет расставаться. Она не может говорить такие вещи парню, которого почти не знает.

— Если увидишь их, передай, что я буду ждать их и надеюсь, что они меня не забудут. Скажи им, что мне жаль. Это не мой выбор.

Дилан сделал небольшую паузу, чтобы дать ей время подумать ещё.

— Это всё?

— Да, всё. А теперь сделай мне одолжение и оставь в покое.

Лиз пошла домой, не оглядываясь. Она хотела поскорее уйти от него, но чувствовала на себе его взгляд вплоть до того самого момента, как он заговорил:

— Можешь кое-что для меня сделать? По приезде в Штат жди сообщения.

— Я тебя почти не знаю, так что нет, не могу.

— Сообщение придёт не от меня. А от кое-кого другого.

В какую бы игру Дилан ни играл, Лиз это надоело. Она повернулась к нему, чтобы высказать всё, что думает по этому поводу. В её голове уже сформировалась фраза, как вдруг Лиз осознала, что Дилан исчез. Как будто его там не было.

— И не возвращайся! — прокричала она. Лиз расплакалась и, в качестве утешения, начала пинать сломанный планшет по тротуару. Она посмотрела в сторону спортзала, жалея, что у неё нет времени добежать до Фейт и забрать назад все плохие слова, что ей когда-то наговорила.

Белый фургон молча остановился за её спиной, открылась дверь, шёпотом приглашавшая пройти внутрь. Лиз вытерла глаза от слёз и отогнала мысли о побеге. Она бросила последний взгляд в сторону школы и шагнула навстречу неизбежному.

Глава 7. Всё остаётся по-прежнему

Когда Фейт села на постель, она чувствовала себя так, будто выдула две бутылки крепкого старинного вина в одиночку. Держась руками за голову, она пыталась вспомнить причину своего нынешнего состояния. Больше года назад на своей первой вечеринке она убедилась, что тусовки — это не её, пустая трата жизни. Вечеринка начиналась в доме её друга, прежде чем продолжиться редкой дискотекой в той школе, которую она в то время посещала. Тогда они с её подругой Тэсс наклюкались какой-то сумасшедшей смесью со вкусом апельсинового сока, но которая бы даже носорога свалила с ног двумя бокалами или того меньше. Фейт не заметила, как опустошила уже третий большой бокал, и тут спиртное ударило ей в голову. Через час она отжигала со всеми на танцполе.

Потом ей стало очень плохо, и за это она была благодарна. Если бы она знала меру и напивалась постепенно, то могла найти в этом положительный момент — притуплять боль, которая нарастала изо дня в день. Однако первый неудачный опыт убедил её, что лучше так не делать.

— Что же вчера было со мной? — спросила она вслух. Поднявшись с кровати, Фейт почувствовала, что лучше сразу пойти в ванную. Спустя полчаса она стояла в душе, поворачивая кран горячей воды на полную каждые 30 секунд, чтобы комната заполнилась паром. Звуковое уведомление о поступившем на планшет сообщении прорезал густоту тумана, а это значит, что пора выходить. Пока Фейт собирала воедино все кусочки вчерашних событий, которые только удалось вспомнить, её охватил гнев. Она вспомнила диалог с Лиз, уход друзей, что-то про машину и ощущения от прикосновения к груди Уэйда. И скитальцев. Она вспомнила скитальцев.

Планшет снова запиликал — новое сообщение, — и Фейт выключила душ. Наклонившись вниз, чтобы высушить ноги, она почувствовала головокружение, поэтому побыстрее натянула на себя старый махровый халат и тяжело приземлилась на кровать.

Планшет лежал рядом. Фейт подняла его и начала читать. Первое сообщение было от мамы — напоминание о том, что Фейт должна зайти в центр выдачи их месячной нормы сыра и муки. Фейт написала в ответ:

— и выудила пару носков из ящика. Лучше, конечно, надеть их сидя, а не стоя; к счастью, душ помог снова почувствовать себя человеком. Вторым сообщением было то же самое напоминание, но только от папы. Её родители любили дублировать одно и то же.

Следующее сообщение пришло от Ястреба, и оно заставило Фейт одеваться быстрее:

Возможно, Ястреб больше знает о том, что она натворила, и сможет рассказать ей, что же произошло прошлым вечером. Она напечатала ему:

— и начала собираться, расчесывая мокрые волосы и завязывая конский хвостик после нанесения самого простого макияжа, с которым всегда ходила. Она скользнула в новые джинсы от Ястреба, доставленные из Восточного штата, и почувствовала себя ещё лучше. Сели идеально. Она уже представила, как Уэйд будет пялиться в школе.

Мысли о Уэйде привели к мыслям о Лиз, и Фейт вспомнила, как они расстались на пороге школы. Она плохо помнила, о чём они говорили, но намёк Лиз, что не надо идти с Уэйдом, всплыл в памяти отчётливо; он был как косточка, застрявшая в желудке. И потом, поднимаясь по лестнице, Фейт написала сообщение, которое было скорее в духе Лиз:

Фейт покачала головой (как же глупо это звучит!), но всё равно отправила сообщение, а затем открыла переднюю дверь. Ястреб сидел на маленьком крылечке, скрестив ноги, что-то яростно печатая на планшете.

— Мы всё равно опоздаем, — сказал он, поднимаясь так быстро, что у Фейт снова закружилась голова. — Может, скажем, что на нас напали зомби, и пойдём приготовим что-нибудь на кухне?

— Идём, — ответила Фейт, внезапно осознав, насколько она голодна. Она жестом показала на свои новые джинсы, и Ястреб одобрительно кивнул.

— Идеально. Я рад, потому что вернуть их было бы проблематично.

— Можно расплатиться за них яичницей?

— Договорились.

Пока они шли по направлению к кухне, Фейт мечтала, чтобы с ними рядом оказалась и Лиз. Без неё было совсем не то. Сама же подруга ещё ничего не написала в ответ. Фейт положила планшет на кухонный стол и достала яйца из холодильника. Их осталось четыре на неделю, но девушка всё равно была рада ими поделиться.

— Ну так вот, — начал Ястреб. Нервничая больше, чем обычно, он вертел по плоской деревянной поверхности стола то солонкой, то перечницей, закручивая их по очереди. — Я не уверен, как ты справишься с этим. В смысле, мне не хочется огорчать тебя. Всё отстой. Полный, полный отстой.

Фейт почувствовала нервный озноб от головы до ног и наклонилась над раковиной, уверенная, что сейчас начнётся приступ рвоты.

— Всё в порядке? Ты побледнела.

— Да. Лёгкая усталость и всё. Поздно легла.

Что она натворила? Что-нибудь накуролесила с Уэйдом или, может, она перед уходом повела себя как стерва. Сейчас ей захотелось вспомнить всё, что не получалось.

Её планшет снова запиликал, отчего Фейт только сильнее разозлилась. Наверное, это Лиз написала, как ужасно она вчера себя вела. Им предстоит серьёзный разговор, но пока что у Фейт не было на это сил. Всего, чего ей сейчас хотелось, так это принять три таблетки аспирина и лечь спать. Она взяла одно из четырёх яиц, и его гладкая поверхность напомнила ей о мании Лиз всё трогать. Яйцо было холодным и гладким. Как бы странно это ни звучало, но их приятно держать в мягкой тёплой ладони. Фейт свободной рукой подвинула планшет ближе, поворачивая его экраном к себе, чтобы посмотреть, от кого пришло сообщение. Наступила долгая пауза, хрупкая тишина, в которой было слышно лишь пение птиц за открытым окном. Яйцо выскользнуло из руки Фейт и ударилось об пол; прозрачная жидкость забрызгала новые джинсы.

Фейт подняла глаза на Ястреба; только сейчас до неё дошло, почему он так странно себя вёл.

— Она уехала.

После неловкой паузы Ястреб сказал:

— Я думал, ты уже знаешь. Прости. — Он не знал, что делать дальше. Понятия не имел, как вести себя в подобных ситуациях, особенно с участием девушек в обтягивающих джинсах. Поэтому сказал первое, что пришло ему в голову, в надежде, что этого будет достаточно. — Паршиво, согласись?

Фейт не поверила этому сообщению на планшете. Она была уверена, что у неё ещё будет время помириться с подругой и что после разговора всё вернётся на свои места: они продолжат ходить в школу, держась за руки, и читать настоящие книги. Но это сообщение, точно приговор, означало, что этого не произойдёт.

— Она тебе не писала? — спросил Ястреб, так как не знал, что ещё сказать.

— Нет, — ответила Фейт.

После чего повернулась к раковине, и её стошнило.

***

У Ястреба было много и других проблем, вот только сейчас не лучшее время вываливать их на Фейт. Пускай они знакомы всего несколько недель, но Фейт разваливалась прямо у него на глазах. Не нужно семи пядей во лбу, чтобы это понять.

С того раза, как они ходили в заброшенную школу, он ещё три раза терял планшет. Каждый раз он мог поклясться, что планшет только что лежал прямо перед ним, но стоило на секунду отвернуться — и гаджет словно бы растворялся в воздухе. И после каждого раза он всё дольше успокаивал свои расшалившиеся нервы. Либо он постепенно сходит с ума (скорее всего), либо кто-то доводит его до этого. У Ястреба был только один подозреваемый, поэтому он оставил Фейт и нашёл Уэйда.

— Послушай, малой, я не знаю, о чём ты. Ты, походу, не просто вещички подешевле заказываешь.

Уэйд был козлом, уж в отношении Ястреба так точно. Но у козла имелся доступ к тоннам монет — на его счету была куча средств, которые он всегда с удовольствием тратил.

— Слышишь, не доводи меня, — ответил Ястреб. — Потому что я не буду больше понижать цену. Бисерный код — вещь мудрёная. Плюс у меня могут возникнуть большие проблемы, приятель. Огромные.

Ястребу нечем было гордиться в этой ситуации — пресмыкается перед Уэйдом Квинном, поскольку тот, так уж вышло, был его единственным покупателем.

— Просто ответь, — продолжил Ястреб, — это ты брал мой планшет или нет?

Уэйд улыбнулся, отрываясь от скамьи, на которой сидел. Как всегда самодовольная Клара сидела рядом с ним, не говоря ни слова.

— Да ты просто параноишь. Как и все дилеры.

— Я не дилер. У меня нет выбора. Ты заставляешь меня это делать, забыл?

— Я не брал твой планшет. Зачем он мне нужен вообще? Ненавижу постоянно таскаться с одним, не говоря уже о двух.

— Я тебе не верю. Ты взбесился из-за того, что я достал твоей подружке вещички из штатов. Чувак, у меня с ней ничего общего. Я не то, что не дотягиваю до её планки, я глубоко пол землёй. Поэтому окажи услугу и оставь в покое мой планшет, идёт? Я и так постоянно на нервах из-за твоих заказов.

— Ты тратишь монеты на подарки девчонкам? — спросила Клара. Ястреб считал её гигантской занозой в заднице. Он терпеть не мог её снисходительный тон.

— Вообще-то, это не ваше дело, на что я трачу свои монеты. Раз уж пошла такая фигня, то я больше не буду создавать для вас бисерный код. Всё, баста.

Ястреб был чертовски крутым хакером. Он не потратил ни монеты на вещи для Лиз и Фейт; его умения позволяли без особого напряга обойти систему. Все деньги, которые он зарабатывал, хранились на разных онлайн-счетах. Он не был дохляком, но всё же был невысокого роста и побаивался старших ребят, один из которых как раз поднялся со скамейки.

— А я думаю, что ты будешь и дальше создавать бисерный код, пока я плачу тебе за это, — напирал Уэйд. — Это в твоих же интересах.

— Не буду.

— Хочешь поспорить?

Уэйд стоял примерно в двух дюймах от Ястреба, глядя на того с устрашающей высоты.

— Да, я хочу поспорить, — сказал Ястреб, решив достать козырь из рукава. — Сегодня утром я видел Фейт. Вы теперь вроде как вместе, да? Она ужасно выглядела после вчерашнего, как будто вчера ей впервые дали посмотреть бисерный код. Интересно почему?

— Этот гоблин пытается шантажировать нас? — спросила Клара. Она искренне удивилась.

— Я знаю, что на следующий день после первого просмотра в памяти мало что остаётся. Все воспоминания обрывками. Думаю, ты намеренно подсунул ей код без её согласия. Хотел, чтобы она что-то забыла?

Руки старшеклассника затряслись. Ястреб подумал, что Уэйд способен раскрошить все кости в его теле одним только мизинцем, но не спасовал:

— Не трогай мой планшет. Это всё, о чём я прошу.

Ястреб был уверен, что они пытались таким образом вынудить его снизить цену на бисерный код, и приготовился получить по носу.

— Легко, потому что говорю же: я не брал твой планшет. Но теперь мне нужны гарантии. Ты не станешь вовлекать в это Фейт. Ей не за чем помнить; мы просто хорошо повеселились вчера. Ты будешь держать рот на замке, как и я. В округе много желающих узнать, кто создаёт бисерный код. Кажется, я знаю, кто именно.

— И я, — добавила Клара, уверенная, что последнее слово будет за ними.

— Вы забыли про одну важную деталь. Тех, кто его покупает, тоже не ждёт ничего хорошего. Кажется, я знаю, кто именно, — вернул их слова Ястреб. — Я веду учёт всех действий. И знаю не только когда он приобретается, но и когда используется. И на каком планшете.

Он был напуган до смерти. Он только что соврал и, более того, совершил огромный промах. Эти записи могли хранится только в одном месте. В его планшете! Он только что дал Квиннам повод оставить его планшет при себе, и в следующий раз Ястреб может не получить свой гаджет обратно, потому что будет уже поздно. Ястребу оставалось уповать на то, что Уэйду очень нравится Фейт Дэниелс.

Уэйд покачал головой и улыбнулся, отходя от Ястреба. Его кулак рванулся вперёд, но остановился перед решительным выражением лица Ястреба. Тот не дрогнул ни на дюйм.

— Тогда всё остаётся по-прежнему.

Ястреб едва дышал, но сумел выдавить ответ, перед тем как развернуться и уйти:

— По-прежнему.

Глава 8. Ты меня передвинула

Как только Ястреб ушёл, Фейт снова легла на кровать, уставившись в планшет и пролистывая свои рисунки, которые сделала на уроках. Она пользовалась стилусом для тех, что посложнее: пейзажей и портретов друзей. Она нашла изображение Лиз, сидящей на гальке у старого торгового центра и протягивающей руку в сторону пустого пространства рядом, словно пыталась ухватиться за кого-то. Фейт легонько коснулась планшета и рисунок увеличился, заполняя большую часть пространства верхнего правого угла экрана. Следующее изображение было зеркальным отражением рисунка: сидящая на скамейке Лиза протягивает свою руку к камере, а её взгляд ищет нечто за пределами фото. Глаза Фейт наполнились слезами, из-за чего фотка расплылась.

Ты не могла уехать. Ты нужна мне здесь, рядом. Что я буду без тебя делать?

Смотреть на эти изображения было всё равно, что рвать свою душу; Фейт чувствовала адскую боль внутри. Но ничем не могла помочь себе. Она осталась совершенно одна в этом мире. Она потеряла своего единственного настоящего друга.

Пролистав пальцем цифровые копии, Фейт вернулась к чёрному экрану и взяла в руки стилус. Сейчас ей хотелось только одного — рисовать. В моменты глубокой печали её всегда утешало рисование.

В какой-то момент ей показалось, что только что она услышала звук катящегося по столу по направлению к ней карандаша — этот особенный звук, присущий только ему, когда он ударяется о поверхность стола всеми шестью гранями. Звук прекратился так же быстро, как и начался, и она списала эту галлюцинацию на похмелье, которое всё никак не проходило.

Иногда, в более ностальгические моменты, Фейт переходила на бумагу. Она знала, что это нелепо и бесполезно, потому что всякий раз бумажные рисунки терялись или уничтожались. Едва ли какие-то из рисунков или записок карандашом удавалось сохранить, не потеряв и не испортив в какой-либо момент жизни. В мире, в котором она выросла, её с ранних лет учили, что всё, что ей нужно, уже имеется в планшете. Даже если она его потеряет — ничего страшного, потому как всё, что когда-либо было создано на планшете, хранится в облаке. Ей и в голову не приходило писать или рисовать нечто важное на чём-то столь недолговечном, как бумага. В любом случае, желание оставаться в постели было гораздо сильнее загадки далёкого карандаша на рабочем столе, поэтому ей пока не хотелось вылезать из-под одеяла.

Фейт начала рисовать; сначала медленно, но потом перешла на более яростный и злой темп, который вырисовывал суровый, но блестящий рисунок. Вне всяких сомнений, её способности к искусству расцветали наиболее ярко во времена скорби. А горя было в последнее время много, и её работа становилась всё более мрачной и зрелой. Весьма печально осознавать, что для того, чтобы выявить свой истинный талант, её мир должен наполниться болью.

Закончив, она бросила планшет под подушку и закрыла глаза, надеясь заснуть и забыться. Свернувшись клубком, она повернулась на бок и натянула одеяло ближе к лицу. Но сон не приходил. Она начала грызть ноготь на мизинце, — большая ошибка, потому что она уже почти победила эту плохую привычку, — быстро уничтожив изогнутую дугу на кончике пальца.

Послышался звук со стороны стола через всю комнату, почти бесшумный, как будто он не хотел быть услышанным. Звук был знакомым, но она не могла распознать, что именно его издавало, возможно, потому, что слышала этот звук очень редко. Может, она уже спит, но не осознаёт этого? Фейт прикусила ноготь, оторвав кусок в опасной близости от кожи. Больно, но, по крайней мере, эта боль отвлекала от тяжёлого груза на душе и от ощущения, что её разбитое сердце ещё не скоро восстановится.

— Ястреб? — прошептала Фейт, но ответа не последовало. Она подняла голову, ожидая увидеть его. Это была приятная мысль. Хоть они и не близки, но он был человеком, которого она знала. Она увидела, как карандаш и белый клочок бумаги упали на мягкий ковёр. Ей показалось, что перед этим они висели в воздушном пространстве, а тут вдруг рухнули разом. Сначала, один раз отскочив от пола, упал карандаш и затем застыл, как мёртвый зверёк, на плюшевом сером ковре. Листок бумаги приземлился, точно врезавшийся в землю самолёт, слегка зазевавшись, ловя под собой воздух. Листок был чист — это всё, что смогла разглядеть Фейт, моргнув три или четыре раза и убедившись, что полностью проснулась. Именно в этот момент она поняла, что это был за таинственный звук. Это был звук карандаша, пишущего на бумаге — то, что она хотела сделать в приступе своей меланхолии, но поленилась.

Фейт посмотрела на окно — жалюзи были полуоткрыты, никакого сквозняка не наблюдалось.

— Что ж, — подумала она. — Это не ветер.

Ни о каком сне больше и речи не шло. Полусонная и с головной болью, она села. Затем подошла и подняла этот прелюбопытнейший карандаш и стала рассматривать его как учёный, сделав вывод, что он просто скатился с рабочего стола по неизвестной причине. Она подняла листочек, посмотрев на его пустую поверхность. Когда она уже собиралась положить вещи обратно на стол, то невольно перевернула листок и увидела, что на нём написано:

«Ты меня передвинула».

— Что за?.. — воскликнула она, держа карандаш как возможное оружие на случай, если из шкафа выскочит скиталец. Но там не было никого; комнату и дом окружало только пустое пространство.

«Ты меня передвинула?» — размышляла Фейт, вернувшись в мягкую постель и пытаясь сложить всё воедино. Ей стало спокойнее, когда она полностью накрыла себя одеялом, как если бы оно волшебным образом служило ей в качестве щита от опасного мира снаружи. Она явно сошла с ума. Наверное, это из-за того, что дал ей Уэйд без её согласия. Скорее всего, именно это было причиной такого причудливого сна, в котором она чувствовала себя как в ловушке. Какие бы странные вещи ни произошли прошлой ночью, они происходят и сейчас. Её разум сыграл с ней злую шутку. Это она написала эти слова во сне и уронила карандаш. Галлюцинация — вот объяснение происходящему. Единственное.

Но Фейт всё же не могла избавиться от мыслей, что она ведь реально хотела порисовать на бумаге и слышала, как карандаш подкатился ближе к ней. Она крепко-крепко зажмурилась, пытаясь забыть, но слова накрывали волнами.

Ты передвинула меня. Ты передвинула меня. Ты передвинула меня!

Фейт опустилась на кресло, в котором уже как-то раз сидела. То, что она собирается сделать, будет больно; она знала это. Может, в глубине души именно поэтому она это и делает, но сама Фейт пыталась себя убедить, что это неправда. Она делала это только в особых, очень печальных случаях. Татуировка поможет. Будет больно, но так она сможет избавиться от другой боли. Рисунок на коже станет напоминанием, которое она никогда не забудет. Он будет началом её одиночества, а где есть начало, там есть и конец, ожидающий где-то на расстоянии.

— Ты уверена в этом? — спросила татуировщица. Все её руки были покрыты красивыми, цветными, яркими татуировками. Стебли вытатуированного плюща поднимались от шеи к щекам, расползаясь по ним и исчезая в длинных волосах.

— Да, только небольшую. А то родители прибьют.

— Мне это знакомо, малышка. Никаких проблем. Только будет немного больнее, чем в прошлый раз. Смотрю, тебе понравилось.

Её звали Глори — по крайней мере, она себя так называла, и рисунки Фейт её просто гипнотизировали. Линии были агрессивными и жёсткими, но их суровая красота нравилась Глори, и она подумывала, что обязательно перенесёт половину из них на своё тело. А теперь за эти густые и жирные линии Фейт заплатит адской болью. Глори много раз видела, как плачут уже взрослые парни, выбирающие этот вид чернил.

— Там же, но на другой стороне. — сказала Фейт, кивая головой в знак того, что её всё устраивает. — Как можно выше и шириной в два дюйма, чтобы не было видно.

Глори кивнула и достала планшет. Фейт вытащила свой и транзакция началась; сначала от планшета к планшету передался рисунок, затем прошла оплата за процедуру, опустошившую банковский счёт Фейт. Закрыв глаза, Фейт перевернулась в кресле на нужную сторону пока Глори готовила чернила и иглы.

— Полностью чёрную, как и тогда? — спросила та, желая добавить немного цвета.

— Да, насколько возможно.

Глори едва заметно покачала головой. Она научилась подавлять свои чувства в такие моменты, но всё равно вид сломленной девочки — маленького зажатого комочка на большом кресле — пробуждал в ней плохие воспоминания. Фейт собрала свои длинные светлые волосы в кулак и подложила их под голову, как подушку. Волосы были густыми и волнистыми, поэтому их надо было убрать, чтобы Глори сделала своё дело.

Фейт почувствовала жало иглы, коснувшееся её нежной кожи у линии роста волос, но не шелохнулась. Она впитала боль, как губка, и приготовилась к долгой процедуре. Посильнее свернулась в клубок, касаясь ладонями той части шеи, где была спрятана другая татуировка.

— А знаешь, — заговорила Глори сквозь электрический гул татуировочной машинки. — Мы с тобой как соль и перец, я и ты. Фейт и Глори[1]. Как будто нам суждено было встретиться.

— Наверно, да, — ответила Фейт, терпя головную боль, которая постепенно отступала в тень под натиском огня на шее.

— Можно сделать общую классную татушку — Вера и Слава. Милую такую, с завитушками.

Фейт уже представила себе картинку. Нарисовала её в своём воображении, но только не милую и изящную. Слово «Слава» окружал ярко-зелёный плющ, а «Вера» — стальная колючая проволока. И за её именем горела алая полоска, точно кровь, растекающаяся по коже.

Когда дело было сделано, Глори с помощью двух зеркал — спереди и сзади — предложила Фейт посмотреть на результат; но та не захотела, пока не пройдёт красный оттенок кожи. Это будет через несколько дней, но у Фейт возникло такое чувство, что она не взглянет на тату, пока боль окончательно не утихнет. Мысленный образ татуировки придаст ей терпения, а когда она наконец посмотрит на тату, от боли уже почти ничего и не останется

— Спасибо, Глори. Не думаю, что я вернусь.

— Никогда не говори никогда. Всё может измениться.

Глори потянула к ней руки, как бы демонстрируя все свои татуировки, но и одновременно для того, чтобы обняться на прощание. Фейт же просто подошла на шаг ближе, давая себя обнять.

— «Вера и Слава», — сказала она. — Запомни это. Ты и я.

Фейт не была так уж уверена, но ей понравился сладкий и нежный запах её кожи, как и крепкие, но в то же время ласковые объятия.

Часом позже Фейт, вернувшись домой, стояла в ванной. Держа в руке зеркало поменьше, она в раздумьях присматривалась в зеркало. Она думала не о новой татуировке, а о старой, на которую она впервые взглянула только через месяц или больше и впоследствии смотрела довольно редко. Но по какой-то неведомой причине она приподняла волосы не с той стороны. Случайно или же намеренно, не удержавшись? В любом случае, увидев раз, она уже не могла остановиться. Фейт подняла свои волосы вверх и посмотрела на красную кожу. В первый день татуировки особо не разглядеть. Всё кажется размытым, словно кто-то разлил чернила. Но общая картинка вырисовывалась, и Фейт не могла сдержать слёз. Две руки, держащие друг друга, запястья которых исчезали в её белокурых волосах. Линии были грубыми, но результат оказался мощным, как будто двое поклялись никогда не отпускать друг друга. И Глори, не удержавшись, добавила от себя крошечный стебель зелёного плюща вокруг запястий. Мастер добавила капельку надежды в символ скорби, которая смотрелась как белый голубь на фоне бесконечно-чёрного неба.

— Спасибо тебе, Глори, — прошептала Фейт. Ей понравилось. Ей стало легче.

Фейт сделала глубокий вдох и позволила волнам своих волос свободно упасть на плечи. Она взглянула на планшет и вспомнила, что должна была пойти и получить сыр и муку, как поручили родители.

А поручали ли?

Фейт закрутила свои длинные волосы в узел на затылке и слегка повернулась к зеркалу, позволяя себе вспомнить горькую правду. Она сама установила себе все эти напоминалки якобы от родителей ещё много месяцев назад. Фейт просто дублировала их по мере необходимости. Каждый день или два приходившие оповещения напоминали ей, что нужно сходить получить сыр и муку и вернуться домой до наступления темноты. Спустя доли секунд она понимала, что это не они. Но в тот короткий миг это было похоже на электрический гул иглы, татуировавшей её душу.

Она долго рассматривала рисунок на шее. Татушка была маленькой и надежно скрывалась за волосами напротив новой татуировки. Это была треснувшая ветка зимнего дерева без листьев. На ветке сидел лохматый орёл, смотревший вдаль, готовый бороться до конца, независимо от последствий. И он никогда не сдавался.

Её родителей нет. Уже давно. Они не умерли, не переехали каким-то образом в штат без неё. Они не оставили её из-за затяжного и крайне важного поручения, чтобы потом вернуться однажды в условленное время.

Нет, её родители не вернутся.

Её родители стали скитальцами.