Псы-витязи

4. Слово науке

Митя детально описывал диковинного рэкетира, назвавшегося Путятой Вышатичем. Потому что для рэкетира он был несколько чудаковат. Или, может, этот тип занимается черной археологией? Не из могил ли все его шмотки? Однако они целые, крепкие были, не считая отдельных заплат.

Доктор же исторических наук Никита Протурберанцев производил сборку на экране компьютера соответствующего портрета.

– Пояс такой? – справился историк, выводя в отдельном «окне» вереницу старинных поясов.

– Нет, пожалуй нет. Вот тот скорее, который с большими бляшками и квадратной пряжкой.

– Ага, поясной набор тоже с Востока, хотя золотистая пряжка скандинавского происхождения. Но вот бляхи на уздечке как будто западные.

Мите только и надо было выбирать из длинной череды поясов, шлемов, мечей, копий, сулиц, сбруй, которые, впрочем, на первый взгляд не слишком сильно отличались друг от друга.

– Шлем-то такой? Еще раз посмотри, – попросил историк.

– Нет, повыше как-то колпачок и назатыльник поменьше. Прокрути-ка дальше. Ага-ага, тормози.

– Ясно, шлем со шпилем и колоколовидной тульей, именуемый шеломом – чисто русский. Но круглый щит за спиной – стопроцентно скандинавский. Хотя меч не такой длинный, как на Западе, рукоять с серебряной подбивкой явно не русского типа. А вот топорик, то есть чекан, и железное яблочко на веревочке, прозываемое кистенем, – восточного происхождения.

– А этот тесачок на поясе? – поинтересовался Митя.

– Нож, хотя и похож на западный сакрамасакс, но изогнут иначе, а ножны украшены позолоченными накладками похоже что византийского типа… Сумка-ташка и шелковый кафтан с фигурными застежками – скорее всего половецкие.

– А коротенькое-то копьецо? Ну, которое метательное.

– Сулица не имеет какого-то определенного типа, такие были и у русских, и у половцев, и даже у скандинавов… Ну вот, теперь, пожалуй готово.

На плоском экране мощного компьютера весьма объемно поворачивался, показывая спину и бока, древний воин.

– Типичный русский дружинник первой половины тринадцатого века, то есть домонгольской поры. – представил удачно синтезированного «исторического» гомункула доктор Протурберанцев.

– А чего он в импортное прибарахлен, профессор? Почему отечественный производитель так мало представлен?

– Да не импорт на нем, а изделия русских ремесленников, перенимавших ноу-хау отовсюду. Что в этом плохого?

– Слушай, ученый, а может сейчас какой-нибудь сильно шизнутый товарищ самостоятельно смастачить все это?

– Нет, исключено. – твердо произнес доктор Протурберанцев. – Или в принципе возможно, если этот человек имеет в голове все то, что имел русский ремесленник 13 века, ну и плюс знания о современных материалах… Что опять таки невозможно.

– Но я видел такого человека. – наконец признался Митя.

– Где?

– На вокзале, в Новом Калище.

Доктор Протурберанцев покачал мудрой растрепанной головой, даже слегка уронил ее на плечо засаленного пиджака.

– Опять за старое взялся, Дмитрий. – обвинительным тоном произнес человек, который еще считался его приятелем.

– А что в этом плохого? Я всегда историей интересовался, ты же знаешь…

– Да я про другое. Травкой ты снова заинтересовался, анашой. Калище-сралище какое-то в бреду увидел.

– Ты меня не так понял, профессор, – стал торопливо оправдываться Митя. – Это розыгрыш был, ну, блин, меня наверное скрытой камерой снимали…