Псион по профессии (СИ)

Глава 4. ...И люди к тебе потянутся

База началась с развития у меня чувства эмоций, о котором я уже упоминал. Из привычных чувств это было похоже на слух или ощущение тепла. Я научился различать силу эмоции, тип и её примерное содержание. В последнем особенно помогала интуиция. Хотя и база по эмпатии содержала определение причин эмоции. Это, конечно, не было чем-то конкретным: если я чувствовал чей-то страх, то мог определить, что это страх от физической угрозы, но никак не то, что угрозу представляет шокер, уткнувшийся в спину. Бывали эмоции, содержание которых почти не определялось. Это не означало, что содержания в них нет, просто его, скорее всего, нет в реальном мире. Как, например, панические атаки. Триггер у них, конечно, есть, но нарастающий страх поддерживается уже внутренними тараканами.

Вообще база была сложной и простой одновременно. Относительно прост был механизм работы эмпатии: ты научался воспринимать эмоции на некотором расстоянии от себя. Причем сам становился этаким холстом для рисования: ты ощущал те же эмоции, что и другое существо, но понимал, что они не твои. Эмпатия в толпе была тем ещё развлечением: база не предполагала выделение источника эмоций. Это было как с ощущением тепла. Если два обогревателя стоят рядом, нам будет сложновато определить, какой где, от какого тепло больше, а от какого меньше. Получиться некая общая картинка. Так и тут, если человек один, то можно определить эмоции, от группы придет общая картинка. Прилагавшиеся к базе расшифровки эмоций были неполными и маловразумительными. Просто говорилось, что рано или поздно выработается чутьё, которое и поможет быть точнее.

А ещё эмоции можно было вызывать. Точнее, вызывать можно было только те, что не пришли из реальности. Остальные можно было только усиливать. Нельзя было заставить человека поверить, что сзади стоит кто-то с пистолетом. По крайней мере, нельзя с помощью эмпатии. Но вызвать у кого-то нужные эмоции было сложно, и происходило это редко. Вызвать эмоции у здорового человека, имеющего крепкую связь с реальностью, было нельзя вообще. А так как за крепкую связь с реальностью и здоровье отвечала нейросеть, то можно было сказать, что вызывать эмоции можно, но не у кого. Слишком плотно эмоции взаимодействовали с гормональным балансом человека, и слишком хорошо этот баланс контролировала сеть. Использовать эту способность можно было, только научившись воздействовать на эмоции ювелирно. Так, чтобы эффект не был заметен никому, кроме псиона.

В теории процесс изменения эмоций выглядел так. Уловить эмоцию человека, противопоставить её своим истинным эмоциям, потом попытаться создать между ними резонанс, с помощью которого трансформировать ощущаемую эмоцию. Эмпатическая связь была двухсторонней, так что через некоторое время состояние человека тоже должно было измениться. Или усилиться, если псион транслировал те же эмоции.

Вообще галанет утверждал, что эмпатия доступна не только псионам. Базы по психологии высоких рангов содержали не менее эффективную способность к эмпатии. Только психологическая строилась на других принципах: там обязателен был визуальный контакт.

Нельзя сказать, что эта база изменила мою жизнь. У Марка и сеньора Исто стояла какая-то защита, так что с ними эмпатия не работала. У Марка вообще стояло что-то такое ядреное, что он даже не ощущался на уровне эмоций. Примерно как шкаф или стол. Эмоции сеньора Исто же искусственно запутывались до неразличимого состояния. Джиля и Ски эмоциями усиливали свою обычную речь, причем диссонансов не было вообще. Видимо, это интуитивная способность псионов. Причем, как я понял, они как-то экранировали эмоции, противоречащие словам, и усиливали эмоции, подтверждающие то, что они говорят.

Зато во всей полноте значимость этой базы я почувствовал при общении с коллегами. И нет, польза была не в том, что я стал ходячим детектором лжи и что меня теперь не проведёшь. Люди и так не склонны делать пакости больше, чем это необходимо или приятно. Просто теперь я стал полнее воспринимать других людей, лучше их понимать. Понимание же точек зрения других людей делает твой мир более объемным. И ничто не помогает оценить жизненный путь других людей так, как эмпатия. Если человек рядом с тобой постоянно улыбается, демонстрирует повышенную активность и судорожно пытается зарабатывать деньги, чтобы закрыть внутреннюю пустоту и безнадежность, то как-то особенно выпукло видишь, что тебе этот вариант не подходит. Не то что бы без эмпатии такие вещи не видны, просто с эмпатией они не могут быть не видны. И вообще из-за эмпатии вокруг меня стали появляться люди, а не статисты в фильме моей жизни.

Джессика, например, не очень любила свою работу крупье. Но старалась ловить радостные моменты везде, где это возможно. Других возможностей заработать она не видела, а деньги ей были нужны очень. Мама, вырастившая её в одиночку, лежала в больнице на восстановлении. Мать Джессики была уже очень стара и ей требовалась процедура омоложения, на которую девушка и копила.

Мирс, напротив, свою работу любил. Он был настоящим фанатом состязаний, борьбы. У Мирса стояло всё, что могло предложить Содружество в области улучшения реакции. Реакция у него была лучше, чем у среднего боевого пилота. Он упорно стремился к совершенству в играх на реакцию и координацию. Именно он обычно выходил против желающих сыграть во что-то такое на автоматах неосновных игр. Он настолько серьезно подходил к вопросу улучшения реакции человека, что потихоньку учил медицинские и боевые базы. Он даже давал консультации военным системы. Его приглашали инструктором, несмотря на тот факт, что Мирс никогда не служил и даже никогда не участвовал ни в одной потасовке. Он отказался, предпочитая работу в казино.

Кассер же был садистом. Ничего такого, просто он реально получал наслаждение, если клиент казино уходил без последнего. Он вел себя корректно, улыбался, но крушение надежд людей доставляло ему практически физическое удовольствие. Ему тоже работа в казино нравилась, и ничего другого в его жизни не было. Хотя крупье он был очень хорошим.

Прода

А ещё эмпатия приоткрыла мне очередную новую сторону Содружества. Где-то половина окружающих меня людей сидела на наркоте. Точнее, наркотой это назвал для себя я. Как таковых наркотиков здесь не существовало. Даже слова такого не было. Медицинские технологии позволяли легко, быстро и безболезненно избавляться от любых видов физической зависимости. От тяжелой же психологической людей берегли нейросети. Но были очень популярны различные способы влияния на эмоции: специальные программы для нейросетей, базы и инъекции. И это была основная причина отсутствия книг, игр, фильмов и музыки земного образца. Содружество, так сказать, обходилось без посредников. Зачем погружаться в выдуманные миры, напрягать фантазию и интеллект, мириться с элементами задумки автора, с которыми не согласен, когда можно просто загрузить эмо-базу (эти штуки так назывались) и наслаждаться самим эффектом в очищенном состоянии. Эмо-базы были разнообразны, изощренны и многочисленны. Они долго не надоедали. Постоянно выходили новые, всё более изысканные для всё более требовательных потребителей. Но на адекватное восприятие реальности они, по моим наблюдениям, влияли. Несмотря на все заверения производителей. Под эмо-базами нельзя было вести трудную деятельность, типа ручного пилотирования и технической диагностики, а это о чем-то говорило. Эмо-базами, судя по всему, баловались все, но многие с них не слезали вообще. Естественно, учить нормальные базы знаний и эмо-базы одновременно было нельзя. Общаться с эмотиками (которые из стимуляции эмоций уже не выходили) было можно, но сложно. Информацию они воспринимали, но действовали отстраненно. Как будто с автоматом разговариваешь. И понять их было можно, особенно эмпату.

Первое время я даже самым неприличным образом замирал около людей под наиболее интересными эмо-базами. Чаще всего попадалось лёгкое чувство новизны, заинтересованности, приподнятого настроения с элементами восторга. Реже встречалось удовольствие сексуального толка. Но иногда попадались просто шедевры: и щекочущий нервы адреналин предстоящих приключений, и глубинное созерцание, и чувство всемогущества, и много-много чего ещё, слабо поддающегося словесному описанию. Может, явление это было и не плохим, но я не мог ничего с собой поделать, ассоциируя этих людей с наркоманами. По крайней мере, некоторые базы точно были опасны.

Я встретил её на улице Тарга. Я не так уж часто хожу пешком по городам: на работу меня обычно привозит флаер сеньора Исто (в смысле нанятый, а не личный, конечно). Тут же я решил сходить на обеденный перерыв в небольшую забегаловку в пятнадцати минутах от казино. Ел я обычно прямо на работе (там был ресторан), но Кассер рассказал о заведении с натуральной кухней одного из диких миров. "Экзотично, но вкусно" - как он сказал. И я шел в эту кафешку, когда мне попалась она. Среднего роста, слишком правильная внешность (явный и не очень квалифицированный труд медкапсулы), лет за сорок, ничего особенного. Кроме фоном идущей эмо-базы сверхпорнографического содержания. Она была готова изнасиловать фонарные столбы, усиливая экстаз, в котором и так находилась. И я бы бежал от этой ненормальной нимфоманки как хиппи от службы в вдв, если бы меня не накрыло эмоциями от этой дамочки. Её база, по-видимому, содержала какие-то зачатки эмпатии или сама дама была псионом. Но как только я посмотрел в её глаза, между нами возникла связь, взрывным образом усилившая похотливые желания. Над телом взяли власть инстинкты, умело отключившие все предупреждения нейросети и затащившие нас обоих в подворотню. Я отказываюсь признавать, что то, что было дальше, было со мной. Это было хуже самого отвратительного извращения. Не в физическом плане: секс он и в публичном шалаше африканского людоедского племени тумба-посуносуно-мунда - секс. Не считая того, что дело происходило на грязном бетоноподобном покрытии улицы. В моральном же плане было ощущение, что меня изнасиловали собственные инстинкты. Такого предательства от своих псионических способностей я не ожидал.

До кафешки я тогда так и не дошел, да и на работу не вернулся. На три дня отчалил в своё зеленое царство, где в компании Джили и Ски, согласившихся мне помочь, тренировал эмпатию до того уровня, что мог её приглушать и не поддаваться на такие особо забористые эмо-базы. В те дни я все равно был не работоспособен, так что санкций от сеньора Исто не было.