Псиматы

6

Гордону Харрингтону уже давно не приходилось встречать рассвет в полицейском участке. Манхэттен давно стал довольно скучным местом. Серьезных преступников уже лет десять как подвергали локальному перепрограммированию личности, превращая в законопослушных граждан.

А мелкой сошкой занимались подчиненные капитана. Но последние три дня все поставили с ног на голову. Город захлестнуло потоком насилия. Убийства, грабежи, кражи со взломом — мир словно сошел с ума. «Солнце, что ли, на них так действует? — уныло думал Гордон, прохаживаясь по стандартному кабинету начальника депорта. — Если так и дальше пойдет, то хлопот не оберешься».

Казенное убранство кабинета наводило на капитана еще большее уныние. «Хоть бы картину какую повесили, — проворчал он себе под нос, — я все же не в тюрьме…» Но картин начальнику депорта не полагалась. Только ровные серые стены, галогеновые светильники, вмонтированные в подвесной потолок, огромный письменный стол да пара стульев с титановыми ножками. Такое убранство, по замыслу высших чиновников, должно было создавать ощущение незыблемой стабильности. И действительно, Гордон чувствовал себя, как в могиле.

Видеофон резко запищал, требуя нажать кнопку инициации сеанса связи.

— Детектив О'Харрис, — бодро отрапортовал розовощекий детина в полистироловом мундире офицера полиции. — На Оксфорд-стрит обнаружено расчлененное тело неопределенного пола! Все первичные половые признаки отсутствуют. Головы тоже не наблюдается!

И глупо хмыкнул, ожидая дальнейших указаний.

— Чего стоишь?! — взорвался капитан. — Расфасуй его по пакетам и отнеси в мясную лавку, идиот!

Видеофон озадаченно отключился, а капитан подошел к транслятору и объявил по громкой связи:

— Всем детективам и офицерам. Срочно собраться в кабинете начальника депорта!

Полицейский народец нехотя отрывал зады от насиженных мест. Это уже пятое собрание за минувшие сутки. И всегда одно и то же. Опять шеф поднимет крик и будет давать дурацкие распоряжения. Предчувствиям полицейских суждено было сбыться.

— Слушайте меня, девочки! — рявкнул Гордон. — Берите руки в ноги и дуйте на тротуары. Чтоб духу вашего здесь не было. У нас гости!

В прошлый раз была обнаглевшая мафия, в позапрошлый — неформальная молодежная группировка. А теперь, значит, гости! Переутомился капитан.

Минут через десять депорт опустел. Осталась только Дейл Ларсен, да и то, видимо, потому лишь, что никто не догадался привинтить к стене морга громкоговоритель.

Она поднялась наверх как раз в тот момент, когда отъехала последняя полицейская машина, и, побродив две-три минуты, вновь спустилась в мертвецкую — там веселее.

Примерно в 8.30 наряд во главе с Бобом Дагером приволок взбешенного Гарри Бронсона.

— А этот-то что натворил? — устало вздохнул капитан, взглянув на задержанного.

Уж если «белый воротничок» оказался здесь, то пора тушить свет! Должно быть, успокоительное начало действовать, капитан уже не испытывал столь истощающих эмоциональных переживаний, как час назад. Он еще не совсем пришел в себя, но сердце, по крайней мере, не отбивало барабанную дробь, а голова перестала раскалываться. Он снова посмотрел на задержанного. Дорогой костюм, ослепительно белая рубашка, бриллиантовая запонка на накрахмаленном манжете. Смуглая кожа, выдающая южанина, глаза пепельно-серого цвета, черные, зачесанные назад волосы, волевой подбородок.

— Ради всего святого! — отозвав в сторонку опального лейтенанта Дагера, взвыл Гордон. — Вы что, решили извести миллионеров в этом проклятом городе?!

— Никак нет, капитан, сэр, — осклабился Боб. — Господин «длинный доллар» чуть не отправил к праотцам одного бармена. Кстати, моего тезку. Если бы не бдительность полковника ФБР в отставке, имеющего склонность выгуливать своего блохастого фокстерьера перед окнами «Стального Дика», то мозги бедняги наверняка были бы размазаны по полу… Думаю, в баре просто обязаны установить памятник собачьему дерьму и молиться на него целыми днями с утра до вечера!

Творилось что-то до крайности невообразимое. «Еще такой денек — и я точно свихнусь», — подумал капитан.

Его мысль медленно блуждала между библейскими проклятиями и угрозой национальной безопасности. До пенсии оставалось каких-то два с половиной года. Как он боялся отставки! Еще месяц назад сама мысль о том, что целыми днями придется просиживать штаны у гологравизора, бросала его в холодный пот. Но сегодня он мечтал о блаженном покое. Лучше уж гологравизор, домашний халат, войлочные тапочки, галдеж внуков, вечный скрип жены и чтение ежедневной спортивной колонки, чем пять лет строгого режима за пренебрежение служебными обязанностями. Еще эта чертова осень, время бронхитов, тонзиллитов и ревматизма. Гордон просто разваливался на части под давлением обстоятельств.

— Пройдемте в мой кабинет, мистер Бронсон, — как можно мягче предложил капитан. — Сюда, пожалуйста.

Гарри уже начинал осознавать, что влип в историю.

Он остыл и теперь напряженно думал, как бы уладить неприятное дельце. «В сущности, ничего страшного не произошло», — размышлял он, пока капитан напоминал ему о праве нанять адвоката. Успокоившийся Бронсон был готов возместить весь материальный ущерб, причиненный бару, хотя, в общем-то, виновником разгрома был детина Боб. Гарри даже собирался предложить пару сотен баксов для этого недоумка. Пусть все уладится по-хорошему. Ему не нужна огласка.

— Я, безусловно, не прав, — заявил Аллигатор-дипломат, — но поймите, капитан, мне не оставили выбора.

На самом деле выбор был. И Гарри прекрасно знал об этом. Там, в полумраке «Стального Дика», он дал волю своим животным инстинктам и упивался ими. Ему нравилось то, что тогда происходило. Он наслаждался видом крови, бьющей из сломанного носа Бобби. Его возбуждал растерянный вид девушки, со страху все подливающей и подливающей себе виски. Он купался в насилии. Сейчас осталась только опустошенность на душе, но час назад Гарри был на вершине блаженства.

Бронсон хорошо понимал, что превысил степень необходимой самообороны. Он мог бы попросту заломать руку верзиле и придержать его, пока он не выпустит пар.

Но что-то определенно толкало его к убийству. Бронсон хотел размазать, раздавить омерзительную рожу, словно жирного клопа. Он желал услышать, как хрустнет череп.

Воспоминания были скорее приятными, нежели пугающими. На вербальном уровне Гарри осознавал, что происшедшее ужасно и, в сущности, не может иметь к нему, всеми уважаемому господину, разъезжающему на супердорогом автомобиле, никакого отношения. Но внутри у него ничего не содрогалось. И именно это было самым страшным. Бронсон никогда не испытывал такой тяги к насилию. Сколько себя помнил, он всегда старался любые проблемы разрешать мирным путем.

Внезапно экран видеофона запульсировал:

— Капитан, сэр, на проводе президент компании «Мотордженерал».

«Началось», — подумал Гордон и приказал голосовому процессору вывести изображение.

— Господин Гордон Харрингтон, — заговорил седовласый мужчина, — вас беспокоит мистер Гримз, компания «Мотордженерал», как вы, вероятно, уже догадались. Наша компания является одной из ведущих в области производства ультрасовременных двигателей. Они используются повсюду, начиная от автомобиля и заканчивая ракетой. Не буду утомлять вас долгими рассуждениями, позволю только заметить себе, что даже в полицейских машинах, отличающихся, как известно, высокоскоростными характеристиками, присутствуют наши разработки.

У капитана заныли зубы.

— С точки зрения производственного процесса, — продолжал мистер Гримз, — для компании чрезвычайно важны ее сотрудники. Это касается всех без исключения: начиная от слесаря-лекальщика, следящего за работоспособностью сложнейшего лазерного станка, и заканчивая главным инженером.

«Какое отношение к моему депорту имеет какой-то слесарь?» — мысленно возопил Гордон Харрингтон.

— Люди — наше богатство, господин капитан, предмет нашей неустанной заботы. И мы рады, что вы оказываете гостеприимство лучшему специалисту компании «Мотордженерал». Вы должны понимать, что среди конструкторов гиперпространственных двигателей господину Гарри Бронсону нет равных. Подытоживая нашу беседу, хочу сказать, что через час господину Бронсону надлежит сидеть за своим рабочим столом и заниматься прямыми обязанностями, предписанными ему служебным расписанием.

— Что это было? — ошалело спросил у Гарри капитан, когда видеофон погас.

— Мой дядя, сэр, — вздохнул Гарри. — С ним лучше не связываться. Сам мэр его побаивается.

Капитан и сам смекнул, что к чему.

— Учитывая ваше незапятнанное прошлое, мистер Бронсон, я попытаюсь что-нибудь сделать. Но вы мне должны твердо пообещать, что больше никогда не окажетесь в подобной ситуации.

Капитан уже собирался подписать пропуск для Гарри Бронсона, когда внезапно влетевший Боб Дагер вывалил на стол папку с материалами «дела».

— Простите, капитан, сэр, совсем замотался.

Капитан с явным отвращением взглянул на испещренные текстом страницы. Документ гласил, что, по показаниям двух свидетелей (официантки Элен Палермо и отставного полковника ФБР Джона Лойда), Бронсон сам затеял ссору. По утверждению полковника, Гарри выплеснул что-то коричневое в лицо бармену, после чего, собственно, все и началось. Элен, смена которой начиналась только с восьми, не видела начала инцидента. Она подошла, когда Гарри уже перебранивался с барменом. Незнакомец, по ее словам, проявлял немотивированную агрессию и желал ее всячески облапать. Бармен же, можно сказать, спас ее, пожертвовав собой и своим имуществом.

Капитан не хотел заводить дела на Бронсона. И видит бог, не стал бы он портить жизнь этому симпатичному парню на основании рассказа взбрендившего старика и напившейся официантки. Но показания безусловно подтверждались видеозаписью. Лазерное устройство произвело на свет такой обескураживающий компромат, что ведущему инженеру «Мотордженерал» грозило как минимум пять лет.

«Вот и посидим вместе», — усмехнулся капитан.

— Простите, мистер Бронсон, но все, что я могу для вас сделать, это отпустить под подписку о невыезде! Будьте в пределах досягаемости, сэр! Рекомендую в следующий раз не отказываться от адвоката.

Войдя в офис «Мотордженерал», Гарри сразу же увидел мистера Гримза. Вице-президент, поджидая его, удобно расположился в холле за журнальным столиком.

— Ну, здравствуй, племянничек, — оторвался от цветастого «Play Boy» Чарльз Гримз. — Еще час, и мои сотрудники непременно заподозрили бы во мне извращенца. Этакого старого пердуна, проводящего время за разглядыванием соблазнительных картинок.

Гарри чувствовал в себе такую усталость после общения с полицейскими, что даже усмехнулся с трудом. Мысли его текли вяло, словно кисель. Энергия спала почти так же внезапно, как и пришла в том проклятущем баре.

Бронсон тупо уставился на Гримза.

— Простите, мистер Гримз. — В корпорации Бронсон старался не афишировать родственные отношения. — До сих пор не понимаю, как это могло случиться.

Обычно великодушный, дядюшка на сей раз явно затаил в душе обиду.

— Зато я понимаю! — прошипел он. — Пошли в мой кабинет.

Десять секунд, проведенные в антигравитационном лифте, показались Гарри десятью часами. Чарльз Гримз не проронил ни слова. Когда лифт наконец остановился, отсчитав триста восемьдесят пять этажей, Бронсон вздохнул с облегчением.

Пройдя в кабинет, Гримз приказал секретарше ни с кем его не соединять. И запер дверь на внутренний замок.

— Теперь давай спокойно все обсудим, Гарри, — тихо сказал он. — Сперва история с джипом, потом драка в баре. Не кажется ли тебе, что для трех дней многовато приключений?

— Я сам во всем виноват, — смиренно произнес бедняга Аллигатор. — Это как вождение на скользкой дороге — не справился с управлением, и поминай как звали. Вот я и оказался в канаве, а точнее сказать, по уши в дерьме.

Гримз задумчиво посмотрел на племянника:

— Рад, что ты сожалеешь о случившемся.

— Еще бы не сожалеть, — усмехнулся Аллигатор, — кости болят, настроение поганое и еще эта полиция…

— Ну с полицией, я думаю, мы как-нибудь все уладим, — осклабился мистер Гримз. — В крайнем случае загремишь лет на двадцать пять, не больше, ха-ха!

Бронсон, конечно, был не прав, но поведение дяди возмутило его до глубины души.

— Послушайте, — сказал Аллигатор, — в конце концов, ничего страшного не случилось. Ситуация, согласен, малоприятная, но парой тысяч баксов ее вполне можно исправить. Между прочим, тот осел сам нарвался. Окажись вы на моем месте…

Чарльз Гримз не дал племяннику закончить:

— Исправить?! Исправить?! — Гримз был вне себя от гнева. Его голос то и дело срывался. — Ты, кажется, действительно не понимаешь, что натворил. Я еще раз связывался с депортом. У того парня — множественные увечья. Ты выбил ему чуть ли не все зубы, вывихнул запястья да еще умудрился сломать ребро. И вот ведь потеха, ребро это проткнуло бедолаге легкое. И он теперь в реанимации. Ты его так отделал, что говорить он практически не может. От зрения осталось процентов пятнадцать-двадцать. О сотрясении мозга и эмоциональном шоке я уже и не говорю.

Дядя Чарльз метал громы и молнии не от злобы, а скорее от отчаяния. Он ходил по кабинету с тем монотонным упорством, которое однозначно выдает напряженную работу мысли. Собственно, изрыгаемые Гримзом ругательства относились в большинстве своем к Господу Богу, но никак не к Гарри. Тщетные сетования дядюшки на жизнь были приправлены чуть уловимыми специями давно потерявших свою остроту воспоминаний. Гримз то и дело пускался в ретроспекции по поводу своего непутевого брата, пропавшего лет двадцать назад при загадочных обстоятельствах. Кроме того, он поминал незабвенную супругу кровника, причем без надлежащего почтения.

У Гарри Бронсона навязли в зубах семейные истории и легенды. Он уже давно понял, что его отец и мать то ли погибли, то ли еще черт знает что. Но когда ты с десятилетнего возраста воспитываешься в дорогих пансионах, с этим вполне можно смириться. Нечего ворошить прошлое.

Неожиданно для Бронсона дядя сменил тему:

— Знаешь, мой мальчик, — чуть не всхлипнул Гримз, — ты не так уж и виноват.

— Да я же вам говорил, — с готовностью откликнулся Гарри. — Вы бы посмотрели на того ублюдка…

— Нет, нет. Я имею в виду не это. Лет двадцать назад ЦРУ работало над секретным проектом под кодовым названием «Черная кобра». Не спрашивай, каким образом я оказался втянут в него. Это тебя не касается. Проект предполагал разработку так называемого нелетального оружия.

Гарри выглядел довольно глупо. На его лице отразилась целая гамма чувств — от недоумения до испуга. «Мне до сих пор почему-то казалось, что старик все еще в крепком рассудке», — подумал он.

— Я что-то слышал об этом. — Гарри решил не спорить с поднимающим голову маразмом. — Как интересно!

— Не мог ты ничего слышать! — перешел на визг дядя Гримз.

— Да, пресса раструбила в свое время про экраны Корингса и силовые преобразователи Гольштейна. Но если ты думаешь, что на сегодняшний день психотронное воздействие ограничивается только низкочастотными колебаниями, то глубоко заблуждаешься. Низкочастотные колебания как раз являются, пожалуй, самым безобидным способом воздействия на человеческую психику. Они всего лишь вызывают головокружение, тошноту да сравнительно легкие психические расстройства параноидального плана. Во всем этом нет ничего страшного. Ты, конечно, можешь иметь некоторое представление о генераторах направленного электромагнитного излучения, способных вызывать явление радиозвука в голове клиента. Когда у тебя в башке вдруг начинает звучать голос бога, тут есть над чем задуматься. Мерзкая штука, спору нет. Только с военной точки зрения — абсолютно бесперспективная! Еще двадцать лет назад в одной из сверхсекретных лабораторий ЦРУ проводились уникальные опыты по перепрограммированию психики. Теперь этими методами вовсю пользуются для «исправления» особо опасных преступников. Здесь в дело идет буквально все.

Сумасшедшим надо потакать, решил Гарри Бронсон:

— Расскажите поподробнее, дядя.

— Очень слабые низкопороговые раздражения не могут быть восприняты человеческим сознанием, но намертво записываются в подкорку. Удобнее всего внедрять команды через слуховой аппарат, а также зрительные каналы. Надо сказать, что простейшие психотронные воздействия достаточно распространены. Они применяются не только копами, но и тупорылыми политиканами во время предвыборных кампаний. Метод весьма остроумен: на известную мелодию накладывается замедленный в пятнадцать-двадцать раз словесный текст. Что-нибудь вроде: «Голосуй или проиграешь. Сделай правильный выбор! Билл Диксон — твой президент!» Мелодию записывают на DSD-диски, дающие, как известно, максимальное качество звучания. А потом какой-нибудь волосатый байкер, кончающий под звуки «Хард Девил» в дешевом мотеле, вдруг слезает со своей подружки и ни с того ни с сего прется в избирательный участок за тридевять земель… — Гримз насилу перевел дух. — Ты, племянничек, вероятно, думаешь, что твой дядюшка спятил. Нет, мой милый, не дождешься. Я не более чокнутый, чем все остальные. Зомби, Гарри, кругом одни зомби, вот что я тебе скажу! Думаешь, почему ты покупаешь кока-колу и поедаешь в диких количествах лапшу доширак? Свобода воли сгорела на кострах инквизиции еще в четырнадцатом веке. Теперь ты живешь в искусственном мире. Твое сознание втиснуто в предписанные правительством рамки. Ни у тебя, ни у меня нет собственных чувств, собственных мыслей или собственных знаний. Я, ты, они всего лишь ретрансляторы чужой воли.

Бедный дядя Гримз семимильными шагами двигался к инсульту.

— Взять хотя бы изобретение десятилетней давности — гологравизор. Классная штука, слов нет. Натуральность изображения, передача запахов и эмоционального ряда. Отсутствие границ между реальностью и виртуальным миром. Повышенная комфортность просмотра видеороликов. Скоро, наверно, до того додумаются, что из этого поганого ящика сэндвичи выскакивать начнут. А все для чего? Для чего, я тебя спрашиваю?

— Кто ж его знает! — Бронсон изо всех сил старался не раздражать старика. Дядюшкино состояние и так приближалось к критическому.

— А для того чтобы включать в запись голографической программы маленькие такие вставочки по ноль целых, четыре сотых секунды, повторяемые через каждые пять секунд. ЦРУ, ФБР и, конечно, КМБ (Комитет Международной Безопасности) во главе с Россией совсем совесть потеряли. Мы для них всего лишь подопытные крысы. Если бы ты только знал, что они с нами делают! Дядя пыхтел, как дизельный паровоз. На его потном лице проступили алые пятна. — Но это все, конечно же, старые штучки, запатентованные еще КГБ, царство ему небесное. Техника к две тысячи десятому году шагнула далеко вперед.

— И куда же она шагнула?

— А шагнула она, — затравленно пропыхтел Чарльз Гримз, — в сторону использования всевозможных излучений. К примеру, тепловые или механические колебания с частотой более ста герц обычный человек ощутить не в состоянии. Между тем, воздействие их весьма и весьма эффективно. Эти колебания активно влияют на мыслительные структуры и нервную систему, вызывают головную боль, головокружение. Кроме того, ультразвуковое воздействие часто вызывает обмороки, расстройство зрения и дыхания. Только природный телепат способен противостоять подобного рода штучкам!

— А природный психопат способен? — не удержался от издевки Бронсон.

— Не смей дерзить! — Гримз еще больше покрылся пятнами. — Измажься ты в меньшей куче дерьма, стал бы я с тобой разговаривать, сопляк?! У меня мало времени, так что лучше не перебивай! — Разбалтывание военной тайны явно тяготило дядюшку Чарльза. — Инфразвук, как, надеюсь, тебе хорошо известно, — это колебания очень низкой частоты, менее шестнадцати герц. Так вот, воздействие инфразвука интенсивностью сто тридцать децибелов и выше может вызвать внезапную остановку сердца. Шел человек по улице и вдруг упал. Ни выстрелов, ни шума. Все тихо и спокойно. Идеальный способ убийства. — Гримз немного помолчал, пытаясь определить, произвел ли он на племянника надлежащее впечатление.

Видимо, реакция Гарри его полностью удовлетворила, и лекция продолжилась:

— Еще более бесчеловечная методика базируется на использовании сверхвысокочастотного излучения. Да-да, того самого СВЧ. Простая микроволновка способна так перекроить психику объекта, что небезызвестный Джек Потрошитель покажется по сравнению с ним робким ягненком. Сигнал со спутника, и ты уже разогреваешь не курицу, а ляжку возлюбленной! Под воздействием СВЧ наблюдаются всевозможные нарушения восприятия реальности. Хочешь испытать расширение сознания, покупай микроволновую печь «СумСНГ», хэй-хо!

Дядя Гримз прошелся мелким скоком вокруг письменного стола, радостно прихлопывая в ладоши. Немного успокоившись, он продолжил:

— Венцом творения научной мысли явилось так называемое торсионное излучение. Оно копирует спектр нейронных волн, испускаемый природным телепатом. Оно распространяется с невероятной скоростью. Кроме того, мысли и чувства, передающиеся клиенту при помощи торсионного излучения, воспринимаются беднягой как свои собственные. ЦРУ столкнулось с одной сложностью: излучение могло быть генерировано только живым существом. И когда я «отошел в сторону», их биоинженеры как раз начинали разработку монстра… С тех пор многое изменилось. Насколько я знаю, проект закрыли. Но остался кто-то, кого не устраивало подобное положение вещей.

Внезапно Чарльз Гримз закатил глаза. Изо рта вице-президента компании «Мотордженерал» пошла пена, и он в страшных конвульсиях рухнул на пол.

— Ты… — хрипел он, обращаясь к племяннику. — … Им нужен ты…