Прыжок леопарда 2

Глава 45

Жорка Устинов лежал у порога, прижавшись к стене правой щекой. Его рот больше не закрывался, он постоянно и беззвучно зевал. С каждым таким зевком на ковер стекала новая порция крови. Противная липкая лужа пахла паленой водкой. Она становилась все больше и больше. Жорка уже не чувствовал ног, они онемели. А еще ему было больно. Больно дышать, говорить и даже лежать в другой позе. Но он не стонал. Стонать было еще больней. Как будто по дну грудной клетки катается ежик, который готовится к зимней спячке. Он наматывает на иглы кишки, и норовил таким образом спрятаться.

Так вот ты какая, - холодея, подумал Устинов, имея в виду безносую, - не спеши, дай хоть переодеться.

Как и любой человек, он частенько думал о смерти. Отношение к ней менялось с годами: от детского безотчетного ужаса, до твердого осознания вечной необходимости перехода в иное качество. Жорка сам себе выбрал такую жизнь, где смерть - производственный фактор, основное мерило работы, самый последний козырь. Нет, он не боялся. Просто жалел, что это случится сегодня, вернее, уже сейчас.

Волоча за собой ноги, Устинов пополз к дивану. Пополз на одних руках, натыкаясь на стулья, ударяясь и теряя от боли сознание. Отлежавшись, очнувшись, начинал рычать на себя:

- А ну, шевелись, падла, на том свете передохнешь!

Он задал себе программу, а значит, обязан выполнить. Выполнить, не смотря ни на что.

Устинов с трудом забрался на пропахшее потом ложе, сплюнул, вытер лицо какою-то тряпкой и потянулся за водкой.

- Может, полегче станет? - спросил он у собственной совести, но сам же почувствовал, что лукавит и тут же придумал другой повод. - Для внутренней дезинфекции.

- Ты же просил всего лишь переодеться! - завопил возмущенный разум. - Так вот для чего ты полз?!

- Выпью - переоденусь. Не пропадать же добру. Да и пьяным помирать не так страшно! - Он почему-то сказал это очень громко. - Ну, понеслась!

Зажмурившись, Жорка вылил в себя целый стакан и тут же заплакал от резкого приступа боли, вытирая сопли и слезы. А когда он открыл ослепленные мукой глаза, Антон сидел уже в мягком кресле в небольшом закутке между столом и диваном и с интересом смотрел спортивные новости.

Это было уже слишком! Устинов подумал, что снова "отъехал". Взяв себя в руки, он вылил в стакан остатки - все до последней капли, снова выпил, бросил на пол пустую бутылку и только потом произнес, путая видения и реальность, задыхаясь и делая долгие паузы:

- Молчишь, не пропал еще? - ну молчи, молчи. Значит, это не ты. А я помирать собрался. Вот возьму и помру к великой твоей досаде. Маму с папой думал увидеть, сказать им, до скорой, мол, встречи. А это опять ты...

- Вон, твои мама с папой, - отозвался Антон, кивком указав на пустую тару.

Витькина установка на ироничное восприятие кошмаров здесь не прошла. Жорку вдруг затрясло, заштормило от ярости:

- Не доставай! - прошипел он и сузил глаза, - настоящий ты или нет, мне без разницы. Совесть имей, уйди, дай умереть спокойно: прошлое не вернешь, не изменишь. Я сам себя за все осудил.

Последняя фраза далась не в пример легче. Устинов твердо встал на ноги, присел на диванный валик и закурил. Из того что произошло, больше всего удивило не появление бывшего друга, а то, что боль отпустила, что курилось в охотку, что водка не просилась обратно; ушла тошнота, а с нею кошмарные ощущения, связанные с похмельем. Даже в голове просветлело, как будто не пил, как минимум, месяца два и каждое утро делал зарядку.

Или я сплю, - подумал вдруг Жорка, - или это действительно он. А вслух произнес:

- Если не трудно, выруби телевизор и включи настольную лампу, а я пока рубашку переодену.

Сид выполнил просьбу быстро и в точности. Даже набросил на матерчатый абажур Жоркину коричневую рубашку. Приглушенный свет лампы больше не резал глаза, в комнате стало намного уютней, и даже, как будто, чище.

- Как ты вошел, как узнал, что я здесь? - снова спросил Жорка, оглядывая железную дверь, - где и когда я так прокололся?

Дверь была в полном порядке. Мощный засов и стальная цепь плотно сидели в пазах. Сюда невозможно проникнуть с лестничной клетки без автогена, взрывчатки или хорошей стенобитной машины. Тем не менее, он смог.

- Ты задаешь слишком много вопросов. И это вместо того, чтобы извиниться за прошлое, - тихо сказал Антон, - Скажу тебе честно: я рад, что не успею ничего объяснить, потому, что сейчас за тобой придут.

В том, что охота пройдет удачно, Максимейко не сомневался. Объект опускался до уровня плинтуса: вторую неделю не ходил в магазин, питался "святым духом". Щетина на морде - как у покойника. Походы за водкой он перенес на раннее утро, когда во дворе никого еще нет. Брал сразу по шесть-восемь бутылок, и съедал их в течение суток.

- И куда столько лезет? - удивлялся Профессор-на, - а по виду не скажешь. Если честно, жаль мужика. Я бы шлепнул его из винта, чтоб не мучился, а еще лучше, совсем бы не трогал - через пару недель сам сдохнет.

- Жалостливый какой! Видишь решетки на окнах? - жестко спросил Максимейко, - ну-ка скажи, зачем они алкашу, чтобы по пьянке не выпасть с пятого этажа? Нет, малыш, это не самосуд. Ты станешь свидетелем настоящей охоты на матерого, хищного волка и осознаешь потом, насколько неправ.

Все было готово. Соседи по лестничной клетке предупреждены, частично эвакуированы. Изучен по комнатный план квартиры, где надо заложены заряды пластида, забита игла в телефонный кабель, чтобы никто в этом квартале сдуру не позвонил в милицию. Связисты не скоро найдут неисправность - им будет проще проложить новую линию.

В семь часов вечера стало совсем темно, а ближе к полуночи квартал постепенно уснул. Окна погасли одно за другим. Только тонюсенький месяц зажег, как свечу, голубую корону. Деревенские старики говорят, что это к дождливой неделе. Что поделаешь, осень.

В микроавтобусе Виктюка, перешедшем в собственность группы, негромко играла музыка. Человек, канавший под психа, чтоб "закосить" от армии, пел про войну.

Группа крови на рукаве,

Мой порядковый номер на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне...

Откуда ж ему не служившему, знать, что русские не воюют спустя рукава.

Подъезд, за которым велось наблюдение, был по-прежнему пуст. К хозяину пожаловал гость и что-то там засиделся. Этого мужика полковник заочно знал: жил он в соседнем доме и в пьянстве замечен не был.

Непьющий дубак и запойный разведчик: ну, что между ними может быть общего? И все-таки хорошо, что он здесь, - подумав, решил Максимейко. - Соседа, в любом случае следует изолировать. Удобней всего это сделать у входа в его квартиру. Он, молча, кивнул на аптечку, потом на подъезд и коротко бросил:

- Иван.

Тот понял его с полуслова:

- Сделаем, командир.

- Может, начнем, к чертовой матери? - прогудел Леха Грицай. - У меня чирей на заднице, ужас как беспокоит!

- Неудобно при посторонних, - вздохнул Максимейко. - Жизнь длинна, успеешь еще почесать кулаки, а личные счеты мы будем сводить лично, с глазу на глаз. Пусть товарищ Устинов еще часок поживет. Больше ждали.

- Пусть поживет, - согласился Леха, - только чирей все равно беспокоит.

- Ладно, потихонечку выдвигаемся, мужики. Осторожнее там, на крыше, особенно ты, Грицай, меньше думай про чирей, и еще раз проверь обувку.

Леха в годы армейской службы был водолазом глубоководником. По земле ходил твердо, как по морскому дну в свинцовых подошвах, но вот, с высотой у него возникали проблемы. Он и сам это знал и при каждом удобном случае просился на крышу, чтобы еще разок проверить себя на вшивость. Это он устанавливал заряды пластида на зарешеченных окнах пятого этажа.

Запоздалый гость ушел только в первом часу, когда уже сам Максимейко начал терять терпение. Хозяин покинул берлогу, и вышел его провожать. Такого за ним давненько не наблюдалось. Устинов размял сигаретку, окинул глазами двор. Кажется, его повело. Курить он не стал, а скоренько воротился обратно. Можно было внести коррективы в утвержденный план операции и попробовать ворваться в квартиру на плечах отступающего врага. Но полковник не стал рисковать: кто его знает, что там у этого психа в кармане, или потайной кобуре? Навыки не пропьешь. Все из группы, включая его самого, неплохо стреляют даже с похмелья.

- Объект на базе, - сказали с крыши.

- Чем занимается?

- Делом любимым. Только что хлопнул полный стакан.

- Докладывать через каждые две минуты, - жестко сказал Максимейко, выходя из автобуса. - Кончай ночевать, выдвигаемся на исходную!

Серые тени рванулись к подъезду, на ходу надевая маски. Лавина пошла и горе тому, кто встал на ее пути! Оставался последний пролет до последней лестничной клетки. Уже замыкая контакты дистанционника, полковник услышал встревоженный голос с крыши:

- Командир, в комнате кто-то еще!

Поздно!

- Захват! - заорал Максимейко и еще раз, погромче, боясь, что его не услышат из за грохота взрыва, - захват!!!

Все заряды сработали одновременно. Стальные решетки, кружась и вибрируя, синхронно упали в цветочную клумбу. Железная дверь вместе с частью стены влетела в прихожую нужной квартиры, и все в ней окутало клубами пыли и дыма. Полковник не глядя, бросил туда шумовую гранату, секунду спустя, еще и еще одну. Чья-то автоматная очередь ушла в потолок. С грохотом лопнул экран телевизора. Посыпались осколки стекла. Свет в квартире погас. Наверное, выбило пробки.

- Мочи!!! - устрашающе рявкнул Грицай, вышибая ногами остатки рам.

- По реке по речке плыли две дощечки, - вторил ему Стас Дедерер, по кличке Казак - худощавый кадыкастый майор. Он всегда пел в минуты опасности.

В квартиру проникли без малейших проблем. Никто в этом доме не шел на прорыв, никто не пытался отстреливаться. Хозяин, и тот, кого видели с крыши в момент атаки, словно бы улетучились, улетели в окно вместе с облаком табачного дыма.

Бойцы, прикрывая друг друга, обошли весь периметр: комнату, кухню, санузел. Максимейко опустился на корточки, и заглянул под ванную, зачем-то проверил полки на антресолях, отодвинул обеденный стол... никого!

- Куда же он подевался? - огорченно спросил Дедерер, зачем-то нюхая воздух. - Ох, не нравится мне это место!

Леха Грицай тоже был озадачен.

- Странное впечатление! - вымолвил он, запустив пятерню в затылок, - будто бы мы...

- Что? - с напором спросил Максимейко.

- Будто бы мы лоханулись и попали в другую квартиру.

Да, действительно, в комнате было пусто: ни одежды, ни оружия, ни документов, ни даже, пустых бутылок. Результаты обыска не прибавили оптимизма. Если где-то и был тайник, то он не настолько вместителен, чтобы спрятать двух человек. Но больше всего удивляло не это: люди на улице и в домах вели себя так, будто давно наступило утро. На смежном балконе четвертого этажа, громко спорили две соседки - кто-то кому-то подменил мясорубку. Внизу, во дворе, стучали помойным ведром о стенку мусорного контейнера. В доме напротив громко играла музыка. А где-то недалеко, подвыпивший муж просился домой:

- Лиз, ну пусти, ну, честное слово, в последний раз...

- Уходим - сказал Максимейко и отступил в прихожую. - Уходим, пока не поднялся шум.

- Весь пол испоганили, - раздался ворчливый голос, - вот алкаши проклятые!

Валерий Григорьевич вздрогнул и обернулся. На пятый этаж поднималась старушка - суровая бабка с тяжелыми сумками в обеих руках. Скользнув по нему невидящим взглядом, она склонилась над дверью напротив, поставила сумки на пол и зазвенела ключами.

- Уходим, - повторил Максимейко. Голова у него шла кругом.

Жорка считал, что он со смертью на "ты". Навиделся всякого: рядом с ним умирали друзья, сослуживцы, незнакомые люди; сам он не раз убивал, хотели убить его. А то, что жив до сих пор, это не значит, что плохо хотели, не счастливое стечение обстоятельств. Просто его хорошо учили.

Вот и сейчас он мгновенно проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что ему остается жить ровно столько, сколько он сможет отстреливаться. Сможет он долго, но лишь на исходе двадцатой минуты появится призрачный шанс на спасение, больше похожий на чудо. Ведь столько не продержаться даже легендарному Векшину. Сам виноват, слишком многое упустил. Как проникают в чужую квартиру? - через окна и двери. Значит, нужно приготовить гранаты и выбрать позицию, откуда сподручней держать под прицелом и то, и другое. Искомое место - дверной проем. Тот самый, где он только что чуть не умер.

В этой квартире оружие всегда под рукой: в тайнике под диванным валиком - автомат и два выстрела для подствольника; под ванной - четыре "феньки", обоймы и пистолет. Можно порыться и в книжном шкафу, но стоит ли? - на оставшийся век и этого хватит.

- Спасибо тебе, друг, - виновато вымолвил Жорка, доставая гранаты, - спасибо за все. А теперь не путайся под ногами, уходи, и зла не держи!

Антон не пошевелился, а молча, сидел в кресле, невидящими глазами уставившись в телевизор. Он был где-то там, в том самом неведомом мире, откуда пришел. И тут комнату заполонило насыщенным светом. Синими стали потолок, стены и даже АК-74, который Жорка безуспешно пытался поднять. Он удивленно поднял глаза, и застыл. Решеток на окнах уже почему-то не было. Как раскрытая книга, бесшумно упала дверь. Синее пламя медленно вспучилось под ногами. Сквозь эту завесу виднелись какие-то люди с оружием. Прикрывая друг друга, они проникали в квартиру с лестничной клетки. Красиво работали, плотно, было видно, что хлопцы на кураже. Все у них получалось, но... дойдя до какой-то грани, до какой-то линии преломления, они начинали двигаться медленно, очень медленно. Потом их окутывал синий свет без резких оттенков, без малейших признаков тени. И звуки... куда-то исчезли все звуки. Все обволакивала гнетущая тишина. Вакуум. Полный вакуум. Жорка пытался крикнуть, позвать Антона, но не услышал даже себя.

Два синих аморфных тела вплыли в квартиру сквозь разбитые окна. Один из атакующих упал на Антона, прошел сквозь него, синим облаком. Ни тот, ни другой, друг друга, кажется, не увидели. Обезумевший Жорка вышел из столбняка, попытался прийти на помощь старому другу, но снова споткнулся, упал, и потерял сознание...

Максимейко последним покинул квартиру. Он спустился по грязной лестнице буквально на пару ступеней и вдруг... затылком, спиною почувствовал нечто. Не звук, не шорох, а что-то другое, какую-то вибрацию воздуха. Полковник упал на спину, машинально, бездумно. Тело само выполнило нужный маневр и резко рванулось вправо, сокращая сектор обстрела. Он встретил опасность лицом к лицу, с пистолетом в руке, но стрелять было не в кого. На лестничной клетке было тоскливо и пусто. Даже слишком уж пусто. Куда-то девались груды битого кирпича, улетучилась цементная пыль, а двойная железная дверь, и дебелый косяк, скрученный штопором, странным образом соединились и встали на штатное место. Пролома в стене будто и не было никогда. Все заросло облупившейся штукатуркой с похабными надписями.

Максимейко остолбенел. Еще никогда ему не было так страшно. Беспредельный животный страх в каждом нерве, в каждой клеточке тела. Разум кричал, голосил: беги! убегай! прочь из этого проклятого места!!!

Он спрятал оружие. Непослушной рукой нащупал перила. Сделав усилие, приподнялся, прислонился к холодной стене и долго стоял, унимая мелкую дрожь, как щенок, возомнивший себя волкодавом и впервые увидевший матерого волка.

Громко щелкнул дверной замок: соседка, что из квартиры напротив, вышла за дверь, как ангел-хранитель, в галошах, бархатной кацавейке и с помойным ведром.

- Что, милок, соседа моего ждешь, али уже дождался? Ох, дождался, смотрю: ноги совсем не держат! Эх, мужики, мужики! Страна умирает, а им лишь бы глаза залить...

Старушка с шумом прошлепала мимо. Только тогда Максимейко очнулся.

- Что, волосан, прессал? - спросил он у себя самого. - Слава Богу, никто из ребят не видел.

Полковник упрямо мотнул головой, оттолкнулся от стенки, на дрожащих ногах, поднялся на пару ступеней, заставил себя подойти к проклятой квартире, вытер холодный пот и провел рукою по косяку.

Заряда пластида не было. Не было даже следов закладки. Впрочем, его ребята всегда работали аккуратно.

Дверной глазок отражал внутренний свет. Скорее всего, там, внутри, кто-то был. Максимейко зачем-то нажал на кнопку звонка и тот залился бесшабашной трелью. Из квартиры никто не вышел.

- Глупо бы было! - громко сказал Максимейко и, тяжело ступая, пошел прочь.

Все уже сидели в машине и ждали его одного. Настроения никакого - еще бы, такой прокол!

Игорь Насонов, впервые в своей карьере побывавший на крыше, громко делился первыми впечатлениями:

- Я "сбрую" смотал, убираю в рюкзак - смотрю: зажигается свет, а на окнах опять решетки. Секунду назад не было - и вдруг есть! Все стекла на месте и в комнате никого. Что это было?

Все посмотрели на командира. Полковник пожал плечами:

- Тому, что случилось, может быть только одно внятное объяснение: ничего не было, мы не брали эту квартиру, а просто попали в зону воздействия группового гипноза.

- Не-е-е, так не бывает! - протянул Леха Базалий, вечный молчун, мыслящий только критически, - куда же тогда подевались полноценные часы нашей жизни? Где закладки, гранаты, в конце концов? Я, лично, стрелял. У меня не хватает гранат и патронов...

- Нам остается считать эту версию основной, - вздохнул Максимейко, - или всем личным составом сойти с ума. Третьего не дано. Гранаты ты потерял, а закладки... давай-ка проверим...

Он надавил на кнопку "дистанционника". Мусорный бак, который стоял возле самой стены, подпрыгнул от мощного взрыва и низверг на крышу микроавтобуса свое содержимое: рагу из бутылок и банок, разноцветных пакетов, банановых шкурок, картофельной шелухи, и прочих отходов голодного быта. Все это было обильно сдобрено изрядной порцией застоявшейся вони. А потом их машина тронулась, медленно, сам по себе и так же внезапно остановилась. За рулем на мгновение появилась какая-то неясная тень. Человек появился из ничего и исчез так же внезапно. Максимейко опять уловил еле слышную вибрацию воздуха.

Сволочь, он играет со мной, как с котенком! - скрипнул зубами полковник. - Кто это может быть? - наверное, тот, кто пришел на помощь Устинову в момент нашей атаки. Стоп! Что-то подобное я уже слышал. Где слышал, когда? Боже ж ты мой, кассета, что записал покойный Петрович. Полковник сосредоточился, и память не подвела. В голове отчетливо зазвучал голос Устинова:

- Той же ночью в Гибралтарском проливе его (теплоход) попытались взять на абордаж два быстроходных катера неустановленной принадлежности. Четверо из штурмовиков погибли, двое сошли с ума, остальные ретировались в полном смятении. Падкие на сенсации репортеры на все лады смаковали утверждение одного из потерпевших, что это были проделки морского черта.

На пике бессильной злобы разум выделил нужный образ, единственный, расставляющий все по своим местам. Это он, человек, который умеет читать мысли, Сид, Антон, Морской Черт...