Проводники всемирного потопа

Глава 9

Этан не знал, будет ли стрелять в них охрана, если они расхохочутся, но все они пытались как-то сдерживаться, услышав это удивительное сообщение. Даже ожесточенная и воинственная Сисфар с трудом подавляла в себе острые приступы веселья.

Массул фел-Стуовик ни единой чертой не напоминал императора. Любой из них, включая женщин, с легкостью уложил бы его на обе лопатки.

Корфу нахмурился и поднял дуло своего бимера.

— Все склоняются!

Септембер безразлично пожал плечами.

— Что за черт! Это всего лишь жест. Какой смысл быть расстрелянным за жесты?

Он согнулся в поясе. Этан и Миликен повторили движение. Но их спутники траны не были готовы уступать. Корфу прицелился между ног Гуннара и прожег пол одним выстрелом. Выражение лица Гуннара сделалось напряженным, но он удержал равновесие. Торговец уже собрался стрелять снова, когда миниатюрный правитель устало махнул лапой:

— Не важно, Корфу. Оставь их. Зачем убивать еще одного новообращенного?

Взгляд Корфу сузился, когда он уставился на Гуннара Рыжебородого.

— Не этот, я думаю. Слишком упрям, чтобы спасти себя.

— Упрямство может дать дорогу фанатизму, а если его правильно направить, он может быть полезен, — Массул взмахнул но второй раз.

Торговец колебался, не отрывая глаз от Гуннара. Потом он пожал плечами и вложил оружие в чехол.

— Как вы прикажете, мой господин.

— На Тран-ки-ки нет императоров, — Эльфе не требовалось разрешения, чтобы заговорить. — Их никогда не было и никогда не будет.

— Никогда это очень долгий срок, женщина.

— Кроме того, мы уже объединили четыре главных города государства и готовимся принять в союз еще больше. Мы не нуждаемся в верховном правителе.

— Союз, ты говоришь. Хорошие новости, если это правда. Это упростит достижение намеченной нами цели. — Император не казался удрученным новостью о конкурирующем всепланетном правительстве, как Корфу. Напротив, он видел в этом прогресс, который приветствовал.

— Но в чем состоит ваша цель? — спросил его Этан.

Массул изучал его маленькими, острыми глазками.

— Вы любопытны, люди. Всегда задаете вопросы, когда не отдаете приказы.

Сваксус даль-Джаггер вытягивал шею, чтобы осмотреть зал, с преувеличенным интересом.

— Где знамена, эмблемы семьи? Что это за двор?

— Нового типа, — сообщил ему император, — тот, который основывается на достижениях, а не на происхождении. Я не считаю себя наследником цепочки, протянутой из глубин времен. Мне просто хватило удачи оказаться в нужном месте в нужное время. Как и многим из нас, — он небрежно указал на Корфу.

Тот отозвался на этот жест кивком. Даже сюда, в святая святых замка, проникал ветер и ерошил мех приехавших транов.

— Слова еще не создают правителя, — огрызнулся Гуннар.

— Верно. Только дела создают правителя. Нельзя достигнуть великих свершений без надлежащей подготовки. Мы готовимся. Скоро результаты станут видны всему Трану. — Он посмотрел на транов. — Чего я не понимаю, — сказал он, обращаясь к Гуннару и Эльфе, — так это тот, что делает большой корабль с командой таких воинов, как вы, сопровождающих людей в эту часть мира.

— Мы — друзья, — просто ответила Эльфа.

Чила Хванг выступила вперед и заговорила через переводчика:

— Мы приехали исследовать аномальный метеорологический феномен. Здешний воздух гораздо теплее, чем должен быть. Наверняка вы сами это заметили.

— Наш климат не пришелся вам по вкусу? — Массул, очевидно, развлекался. — Я думал, вы, люди, предпочитаете более теплую погоду.

Это было явное признание, что император и его подручные имели связь а людьми, незаконно действующими на Тран-ки-ки, подумал Этан.

— Да, это так. Мы предпочитаем гораздо более жаркую температуру, чем вы. Но не этим мы озабочены, — объяснила Хванг. — Здешний климат не должен быть таким теплым. Верхний слой ледяного покрова в этих местах тает.

— Не только верхний, — сообщил ей Массул, ни в малейшей степени не взволнованный этой мыслью, — но и нижний.

— Тогда вам должно быть известно, что происходит здесь, — выпалил Вильямс, — и все-таки вас это, по-видимому, не беспокоит.

— Почему это должно беспокоить нас? Рано или поздно все начинает меняться.

— Да, но в случае с вашим миром было бы лучше, если бы это случилось позже. Позже на десять — двадцать тысяч лет, согласно нашим вычислениям. Здесь что-то происходит несвоевременное.

— Нет! — Массул подался вперед. — Здесь все идет как надо — исключая вас. Вас здесь быть не должно. С этим что-то нужно делать. Все остальное у нас в полном порядке.

Даль-Джаггер наклонился к Гуннару и прошептал ему в ухо:

— Мой господин, я не боюсь этого легкого оружия. Неважно, что копье не столь смертоносно, важно, чтобы им владели с отвагой и бесстрашием. Мы можем потягаться с ними без особого труда.

Гуннар возразил своему оруженосцу:

— Другие могут увидеть нас, вооруженные тем же оружием или машинами, о которых мы ничего не знаем. Мы еще не имеем полного представления о ситуации, чтобы рисковать всем. Подожди.

Даль-Джаггер отступил, разочарованный, но послушный. Септембер нечаянно подслушал их разговор и склонился к оруженосцу.

— Сначала надо все выяснить, потом сражаться. Если меня убьют, я не хочу умереть с головой полной вопросительных знаков. Еще не пришло время для великих жестов. Давайте убедимся, что хорошо во всем разобрались, перед тем, как разделаться с ними.

Оруженосец неохотно кивнул.

— Меня интересует еще кое-что, — обратился Септембер к Этану, пока Гуннар и Эльфа разговаривали с Массулом. — Я до сих пор не понял, кто здесь главный — император или торговец Корфу? Он позволяет императору заниматься разговорами, а если хочет что-то сказать, то сам не просит разрешения. Что-то не очень похоже на ваши обычаи, даже если он не осмелится расстрелять Гуннара. Может, у него есть причины, чтобы держаться в тени? Иногда люди с настоящей властью не сидят на троне. Для них реальная власть более важна, чем внешние почести. Они стоят в тени и избегают огласки. Это говорит о сходстве транов с людьми.

Массул продолжал разговор:

— Что же нам делать с вами, людьми?

— Я думаю, у наших друзей есть какие-то предложения, — сказал Корфу.

— Да-да, конечно. Ну, позаботься об этом. У меня был длинный день, и я утомлен. Отведи их к Шиве, и пусть он решает.

Септембер и Этан не обратили внимания на имя, но Вильямса и большинство ученых оно озадачило. Когда их проводили из тронного зала, учитель обратился к своим друзьям.

— Это не транское имя, — заметил он.

— Я и не думал, что оно транское, — сказал Септембер, — это просто имя.

— Оно человеческое, из древнего языка. Земного праязыка. В древности был известен как санскрит. В индуистской религии Шива был богом смерти и разрушения.

— Ну и что из того? — проворчал Септембер. — Какая связь?

— Не хочешь ли ты сказать, — заметил Этан, — что в наш век мы можем поверить в то, что в округе поселились индуистские боги?

— Как говорит Сква, это просто имя. Я просто думал, что вам следует знать.

Эскорт сопровождал их в пути, но вместо того чтобы повернуть обратно к пристани, они направились на запад, из города. Корфу переговаривался со своими людьми, безуспешно пытаясь вовлечь Гуннара в легкую беседу. С Грурвельк Сисфар ему повезло больше, ко всеобщему удивлению.

Они наткнулись на исхоженную тропу между двумя разрушенными зданиями, а потом им пришлось карабкаться по крутым, как американские горки, склонам на дальней стороне ингьяпинской пристани. Этан наклонил голову и вгляделся во внушающую опасения тропинку. Подняться можно было только на три четверти высоты склонов. Выше неровные уступы сменялись неприступными кручами. Ни у кого из охраны не было веревок, крюков или другого альпинистского снаряжения. Разумеется, они не собирались карабкаться на склон. Люди были лучшими скалолазами, чем траны.

У подножия отвесной скалы Корфу повернул направо. Вдоль каменной стены на север вела узенькая тропинка. Этан не мог понять, то ли она была едва проложена, то ли намеренно замаскирована. Это был мучительно трудный поход для транов. Они привыкли к ветру, который без особых усилий толкал их по льду. Здесь, на неровной земле, их большие, похожие на когти шивы скорее были помехой, чем подмогой. Очевидно, привычный к лазанью по горам Корфу сносил трудности без жалоб. Гуннар, Эльфа и остальные из гостей-транов морщились и пытались не замечать боли в ногах. Этан подумал, что это было похоже на ходьбу в слишком тесных туфлях на высоких шпильках. Приходилось идти медленно и осторожно, иначе неизбежный вывих лодыжки или еще того хуже.

В результате даже Вильямс, не самый выносливый из мужчин, легко мог держаться наравне с сопровождающими.

Этан почти не удивился, когда Корфу в конце концов остановился напротив того, что выглядело, как голая отвесная скала, дотронулся до потайного механизма и заставил повернуться большую плиту аспидного сланца. Открылся хорошо освещенный тоннель. За последние двадцать четыре часа они увидели столько сюрпризов, что Этан был уверен, что уже ничему не способен удивляться.

Он ошибся.

Тоннель, в который они вошли, не был прорублен кирками и ручными лопатами в сплошной скале. Стены были гладкими и прямыми, потолок плавно изогнут. Они еще не успели уйти далеко от входа, как на каменных стенах появилась облицовка из металл — пластику, и проход закончился огромной, похожей на ангар, пещерой, заполненной механизмами. Воздух струился под жужжание и свист электронной музыки. Он был пропитан запахом смазочных материалов, ацетона.

Подобные зрелища и запахи были неведомы на Тран-ки-ки. Трубы и провода змеились повсюду и уходили вглубь. Внезапно обладание транами из Ингьяпина несколькими скиммерами и бимерами показалось лишь пустяковым нарушением предписаний. Если тот, кто предоставил в распоряжение охраны Массула эти технические новшества, был кандидатом в тюремную камеру, то содержимого этой пещеры хватало, чтобы обречь преступников на физическое уничтожение.

Для чего бы ни предназначалось сооружение, было ясно, что построилось оно не быстро. Конструкция и масштаб предполагали годы приготовлений и собственно строительства. Все же, как сказал Септембер, здесь было нетрудно держать все дело в секрете.

— Мы чертовски далеко от «Медной Обезьяны», и что с того, что здесь мягче климат? Почему бы не построить этот город ближе к Арзудуну?

Это был не город, хотя и давал работу небольшой армии техников, которые с любопытством поднимали глаза от своей работы, когда процессия шла мимо них. Но никто не старался завязать разговор с посетителями. Этан нашел это странным. Присутствие чужаков в комплексе должно было вызвать большее любопытство. Но наверняка даже самые простодушные из них знали, что участвуют в нелегальных операциях. Должно быть, их скрытность имела какую-то причину.

— Я никого здесь не узнаю, — Чила Хванг пристально изучала работников комплекса. — Мне бы хотелось, чтобы здесь оказалось несколько человек из нашего инженерного департамента.

— Радуйся, что их здесь нет, — сказал ей Этан.

— Какие-то горные разработки?

— Возможно, — Септембер так же, как и все остальные, терялся в догадках относительно целей комплекса. — Может быть, они напали на крупную рудную жилу и тайком ее раскапывают? Разумеется, пришлось бы делать это так, раз нельзя получить разрешение у властей. В мире класса 4-В любые минералы остались бы нетронутыми и сохранились бы для местных. Может быть, тот, на ком лежит ответственность — а в эту операцию было вложено немало средств, — платит Массулу и Корфу?

Чем дальше они шли по комплексу, тем сильнее чувствовалась громадность сооружения. Температура внутри него поднялась почти до человеческого оптимума. Корфу и от воины, казалось, почти свыклись с нею, но Эльфа и другие члены экипажа мучилась, высовывая длинные языки, учащенно и тяжело дыша, пытаясь избавить свои организмы от перегрева. Этан и его спутники выключили терморегулирующие устройства.

Корфу привел их в большой служебный лифт. Они едва поместились в нем. Это было подходящее место, чтобы попытаться разделаться с охранниками. Септембер вновь воспрепятствовал намерению даль-Джаггера. В непосредственном соприкосновении даже плохо нацеленный бимер мог причинить ужасный вред простой плоти.

Лифт медленно поднимался, и наконец они очутились в пустынном коридоре. Корфу подвел их к дверям, которые распахнулись, чтобы открыть просторную круглую комнату. Свободной формы окна на дальней стене открывали вид на известняковые монолиты, до вершины окутанные туманом. Когда белые пары рассеялись, Этан смог увидеть покатые склоны, окружающие дымящуюся долину. Столбы светлого дыма поднимались к безоблачному небу.

По-видимому, здесь можно было искать доказательства теории вулканизма, в которой были уверены Хванг и ее коллеги. И все же что-то в этих массивных, неподвижных столбах смущало. Они не отличались друг от друга ни толщиной, ни интенсивностью. За всю свою жизнь Этану приходилось встречать несколько горячих источников, и пар, поднимавшийся от них, не обладал такими странными свойствами.

— Возможно, сооружение, через которое мы прошли, утилизирует подземное вулканическое тепло для своих целей, — он кивнул головой в сторону окна, — а этот пар может выделяться при выработке энергии.

— Вероятно, так, — согласился Септембер, — но я не думаю, что вулканы имеют к этому какое-то отношение.

Последовать дальше за мыслью Септембера оказалось невозможным, так как их втолкнули в комнату, которая оказалась похожей на какой-то конференц-зал, совмещенный с кабинетом. Их вооруженная бимерами охрана разделилась и встала по бокам у входа, Корфу торжественным шагом направился к окнам и склонился у стула с высокой спинкой, что-то шепча.

Небольшого роста темнокожий человек (хотя и не такой темный, как Вильямс) поднялся со стула. Он стоял к ним спиной и смотрел в окно на дымящуюся долину. Этан подумал о том, как выглядит эта комната снаружи. Он был уверен, что, пока не уткнешься в нее носом, она совершенно сливается со скалистым окружением. Даже окна будет трудновато различить на расстоянии. Спорить о том, были ли это эстетические изыски, или камуфляж, не приходилось.

Уже повернувшись к ним лицом, человек продолжал слушать Корфу. Этан не заметил ни следа транслятора в его ухе. Следовательно, он так же свободно владеет транским языком, как и любой из них. Он казался озабоченным, напряженным. Он был меньше ростом, чем Вильямс, и его телосложение было довольно изящным, но отнюдь не женоподобным. Когда он заговорил, голос его был озабоченным и почти извиняющимся:

— Прошу вас, садитесь. Приношу вам свои извинения за тот способ, которым вас сюда доставили, но, как вам станет ясно, это было необходимо. Пока я не пойму, как повлияют на нашу работу намерения, которые привели вас в наши края, я должен быть осмотрительным.

— Нас больше интересуют ваши намерения, — сказал Вильямс.

Человек повернулся к нему, плотно сжав губы:

— Вы мне ужасно не нравитесь. Будьте любезны помалкивать, пока вас не спросят.

Не очень-то примирительно, подумал Этан. Как видно, скрытые вулканы находились не только в долине, раскинувшейся за окнами.

Вильямс вспыхнул, но сдержался. Не в их интересах провоцировать конфликты, пока они не разберутся в обстановке. Септембер выступил вперед и официально представил людей и транов. Человек вежливо слушал, а Корфу позади него усмехался. Когда ему были представлены Эльфа и Гуннар и сказано о государстве, которое они представляют, человек начал медленно качать головой, вперив свой взгляд в пол, как если бы только что обронил иголку и имеет только одно желание — как можно скорее ее найти.

— Я никогда не слышал о нашем сотрудничестве, — сказал он, когда в конце концов поднял на них глаза, — к сожалению, здесь, в южной части вашего мира, мы совершенно отрезаны от всех дел, которые происходят в других местах. Я хотел бы вам верить, потому что звучит это прекрасно. Ваш союз послужит нашим целям.

Этан указал на Корфу.

— Он сказал то же самое.

— Да, — человек тонко улыбнулся торговцу, — Корфу оказывает мне огромную помощь.

Этан заметил, что никто не упомянул Массула фел-Стуовика, императора всея Тран-ки-ки.

— Вы должны простить мою забывчивость. Я был очень занят, и прошло некоторое время с тех пор, как мне приходилось обмениваться любезностями в обществе. Я доктор Шива Бамапутра. Я заведую этой установкой здесь, в Ингьяпине.

— Недурной заводик, — отозвался Септембер.

— Впечатляет, не правда ли?

— Я думаю, он впечатлил бы даже инспекторат Содружества. Почему вам не обратиться к ним за разрешением, чем бы вы тут ни занимались? Многое стало бы для вас гораздо легче.

— Вы напускаете прикидываетесь неотесанным болваном, господин Септембер, но мне думается, вы так же хорошо, как и я, знаете, почему я не могу этого сделать. Как вы думаете, почему мы устроились под землей? Не для того ли, чтобы избежать препятствий со стороны тех, кто не одобряет наших намерений? Так или иначе, нам пришлось поступить так, чтобы сохранить тепло. Тепло очень важно для того, чем мы здесь занимаемся, а даже атомные станции ограничены в своих возможностях.

«Значит, вулканизм здесь ни при чем», — подумал Этан.

— А чем же все-таки вы тут занимаетесь?

Бамапутра смотрел мимо него, мимо всех.

— Кое-чем, что вряд ли получит одобрение Содружества, полагаю. Реакция Советников Объединенной Церкви была бы еще сильнее. Все они такие несгибаемые консерваторы и тупые формалисты, что даже если бы они увидели огромную пользу, то все равно осудили бы нас, если дело не укладывалось бы в их предписания. Они запретили бы все в мгновение ока, несмотря на все выгоды, выпавшие на долю жителей этого мира.

Он повернулся лицом к окнам и посмотрел вдаль.

— Мы трансформируем.

— Это явное противоречие, — сказала Хванг. — Этот мир уже «трансформирован».

Он взглянул на нее.

— Насколько вы знакомы с историей и физиологией транов?

— Мы сделали несколько интересных открытий, — сообщил ему Этан.

Бамапутра бросил на него короткий взгляд, потом кивнул.

— Да, я заметил, что некоторые из вас, по-видимому, хорошо освоились с туземцами, да и с их языком. Предположим, что вы знакомы с основами. Если вы не будете успевать за моей мыслью или я упомяну что-либо вам неизвестное, пожалуйста, прервите меня, и я разъясню.

В том, что мы делаем, нет ничего сложного. Три атомные установки были помещены глубоко в этой части континентального плато. Мы используем энергию этих установок не только для того, чтобы обеспечить ею наш завод, но и чтобы расплавить лед в глубине. Вам будет интересно знать, что там, где он соприкасается с материковым шельфом, местами океанский слой льда тоньше двадцати метров. Это одна из причин, почему мы выбрали этот полуостров для нашей деятельности.

— Почему? — спросил Бланчард.

— Потому что эта атмосфера нуждается в двух вещах: во влаге и углекислоте. Кроме влаги от таяния в воздух выбрасывается водяной пар. Чтобы производить углекислый газ, который бы смешивался с воздухом, мы соединяем кислород и углерод, вырабатываемый из большого угольного пласта как раз под этой станцией. В этом районе есть значительные залежи антрацита. Кажется странным сжигать допотопное топливо только для того, чтобы тут же выбрасывать его в атмосферу.

Этан не был ученым, и потому ему приходилось прилагать усилия, чтобы не терять нить разговора, вот почему Бамапутра старался сделать свои объяснения настолько простыми, насколько это возможно.

— Парниковый эффект на Тран-ки-ки незначителен. Мы намереваемся увеличить его до такого уровня, когда солнечное тепло будет сохраняться в достаточной мере, чтобы повысить температуру на поверхности до восемнадцати градусов.

— О чем это он? — наконец-то спросил Гуннар своих друзей.

Этан ответил, не отрывая глаз от Бамапутры:

— Он говорит о значительном повышении температуры вашей планеты, гораздо выше точки таяния льда.

— Вы говорите о веках, вероятно, — обратился Септембер к хозяину. — Вы не проживете так долго, чтобы увидеть плоды своих творений.

— Ах, вот тут-то вы и ошибаетесь, мой друг. Так как климатический баланс на Тран-ки-ки очень чувствителен, в действительности можно вызвать существенные изменения в температуре за удивительно короткий срок.

— Чего я не понимаю, — сказал Этан, — так это зачем вам беспокоиться? Все это должно произойти естественным путем.

— Да, но эти перемены займут от десяти до двадцати тысяч лет. Планета насладится кратким теплым циклом, прежде чем свернет на свою беспокойную орбиту и снова покроется льдами. И прежний цикл жизни возобновится. Океаны снова замерзнут, температура надолго упадет ниже точки замерзания, и траны снова будут съеживаться в своих пещерах и феодальных замках, вынужденные использовать всю свою энергию только для выживания. Нет, вы ошибаетесь насчет времени, которое требуется нам, чтобы все это изменить. Вы забываете элементарную физику.

Кто-то из ученых поморщился. Если подобная реакция была неприятна Бамапутре, то он не подал и вида.

— Раз ледовый покров растаял, размораживающий эффект будет нарастать даже при отсутствии более высоких температур, так как выработанная темная вода будет поглощать и распределять солнечный свет, который раньше отражался льдом. Результатом явится ускоренное сокращение ледяного покрова и расширение открытого океана в северную и южную температурную зону. Уровень моря повысится на пятьдесят метров и выше. Траны, обитающие в низких районах, как это случилось бы через пятнадцать тысяч лет или около того, покинут их и переместятся на возвышенности. Начнется массовая миграция с низких земель на высокие земли материка. По мере того как воздух будет нагреваться, они станут пригодными для жизни, как и бывало раньше, когда климат смягчался. Таким образом, они придут сюда.

Наши исследования показали, что южный материк был районом с самой большой плотностью населения в теплые времена. Соответственно, будет происходить миграция и физиологические изменения у животных. Некоторые погибнут, не сумев выдержать ускоренные физиологические трансформации в период потепления.

— Многие погибнут? — Голос Септембера был очень низок.

— С точностью предсказать невозможно. Мы, конечно, сожалеем о них, но вы должны принять во внимание, что раньше погибали естественно, не выдержав трудного путешествия от островов к материку. Эти смерти будут предотвращены.

— Каким образом? — спросил его Бланчард.

— Когда Содружество узнает о том, что происходит здесь, правила придется изменить, чтобы спасти так много местного населения, как только возможно. Их надуманные ограничения не работают в условиях «природной» катастрофы, затрагивающей огромные районы. Траны из Ингьяпина, направляемые нами, это уже понимают. Мы вовсе не хотим бессмысленных смертей.

— Тем не менее вы собираетесь принять эти смерти как неизбежное, хотя и противоположное нашим целям и намерениям, — сказал Джалакан.

— Вы должны подумать о том, что будет конечным итогом нашей работы, — выразительно произнес Бамапутра. — Когда поднимется температура, траны начнут физиологически изменяться. Они потеряют свои шивы и даны и длинную шерсть и войдут в Золотую Сайю тысячелетиями раньше, чем при естественном ходе эволюции. Гораздо гуманнее так, не правда ли? Они станут жителями земли, а не льда.

Вы проникнетесь нашим энтузиазмом, поняв, что они получат толчок, которого не получало ни одно поколение транов. При благоприятном климате они смогут развиться до высот цивилизации, достичь всего, на что они способны, но что всегда отступало под натиском жестокого холода. Первый раз за всю историю они смогут достичь такого уровня, чтобы сохранить его даже при возможном возвращении холодного климата. В итоге они будут готовы войти в Содружество не ассоциативными, но полноправными членами и на тысячи лет раньше, чем это было бы в другом случае.

И далее, неизбежная помощь Содружества в условиях бедствий разрешит им удержать новую цивилизацию, несмотря ни на какие изменения климата, если искусственно созданный нами парниковый эффект нельзя будет поддерживать. Это явится рассветом золотого века на Тран-ки-ки.

Как и все остальные, Септембер спокойно слушал сладкую песнь Бамапутры. Но теперь он нахмурился и почесал затылок.

— Знаете, соваться с планетарным изменением климата строго запрещено во всех директивах Содружества, о которых я только слышал. Нам разрешено играть во всемогущество только в необитаемых мирах. Пытаться произвести глобальные изменения в мирах, где есть разумные жители, ну что ж, — это значит попадать в ситуацию, когда за ваши проекты никто не даст ломаного гроша.

— Вы забываете о преимуществах изолированного мира. К тому же, когда «ситуация» возникнет, — он выговорил эти слова с едва скрытым презрением, — будет уже слишком поздно повернуть процесс вспять. Моря начнут таять, траны начнут изменяться, и если нам помешают, это принесет гораздо больше вреда, чем если дадут процессу продолжаться.

— Мне не ясно, — сказал Этан, — какая в этом польза для них, — он кивнул на Корфу, который выглядел несколько испуганным неожиданным включением в разговор небесных людей. — Я хочу сказать, вам, очевидно, удалось сохранить в тайне ваше сотрудничество с ним, самозваным императором и остальными туземцами. Зачем? Я не вижу в этом смысла. Вы могли бы и без них запереться в этой горе.

— Вы правы, господин Форчун. Они не были нам необходимы. Но с ними жить легче. В конце концов нам понадобится помощь некоторых транов. Корфу и его сограждане нам ее обеспечат.

— Все это было заботливо объяснено мне, — Корфу указал на миниатюрного Бамапутру, — это очень просто. Не поймет лишь глупец.

Никто из слушателей не попался на этот крючок. Он был вынужден продолжить, слегка разочарованный.

— Я — по милости императора, — он улыбнулся ровно настолько, чтобы ясно было, каково место императора в транской иерархии, — позаботился о том, чтобы информация и рабочая сила были предоставлены небесным людям для осуществления их планов. Вдобавок мы служили разведчиками, вербовали новых граждан для растущего города, заинтересовывали любопытных и рассказывали всем о природе Божественного Плана, исключая тех, кто не подходил для этой цели.

Когда он произнес последние слова, Этан взглянул на Грурвельк Сисфар. Она пристально смотрела на Корфу, но ничего не говорила.

— Мы не ожидали, что захватим такой замечательный трофей, как большой корабль с экипажем из людей и транов, но, как вы заметили, мы были готовы встретиться с любой неожиданностью.

«Правда ли? — подумал Этан. — Осознаете ли вы в полной мере, что может случиться с вашим миром и с вами, если позволить этому маленькому маньяку продолжать свою работу здесь? Так ли уж точно в действительности Бамапутра все выверил? Играть с климатом всей планеты, — это не то что строить новый замок или драться с враждебным кланом».

— Может, вы способны обмануть людей с неба, — резко сказала Эльфа, — но вам не удастся так просто заставить транов вам поверить. За всем этим что-то кроется.

— О, будут перемены, — пробормотал Корфу с улыбкой, — большие перемены.

— В самом деле, — продолжал Бамапутра без прежнего интереса. — Когда уровень моря поднимется и транам придется покинуть их города-государства, чтобы переехать сюда, сначала им придется быть в зависимости от транов, которые уже успели раньше поселиться на континенте. Вот когда пригодятся люди Массула. Мои наследники и я не будем иметь времени заниматься местными делами. Кому-то другому придется позаботиться о распределении земли, обустройстве и снабжении беженцев и, в общем, новом правительстве. К тому времени император Массул будет готов справиться с увеличивающимся потоком мигрантов на южном материке.

— А моя семья, — сказал Корфу, — моя презираемая и униженная семья будет тогда контролировать всю торговлю одеждой, провизией, инструментами, домами и местный транспорт. Это — богатство и власть. Может, я не доживу, чтобы насладиться этим, но уж мои дети попользуются. Имя Корфу рен-Архавега воскреснет, и весь Тран будет почитать его!

— Мои сторонники уже договорились о долгосрочном коммерческом сотрудничестве с Массулом и Корфу. Это поможет интеграции транов. Им придется объединиться перед лицом общих трудностей. Те, кто будет настаивать на своей феодальной независимости, утонут или умрут с голоду. Те, кто выживет и будет работать с нами, начнут новую эру развития на Тран-ки-ки.

Он распростер руки, и на его бесстрастном лице вдруг появились следы настоящих эмоций.

— Неужели вы не понимаете? Мы не занимаемся ничем противоестественным. Все, что мы делаем, — подгоняем то, что так или иначе должно случиться. Мы даем Трану лишних десять тысяч лет. Все, что здесь происходит: таяние океана, потепление климата, физическую трансформацию — все это случится рано или поздно. Почему не рано?

— Теперь-то нам понятно, какая ему от этот польза, — Септембер указал на Корфу. — Но мы до сих пор не знаем, что выигрываете вы и те, кто за это платит?

— Я? — Бамапутра выпрямился в полный рост. — Я занимаюсь этим, потому что я ученый. Потому что я хочу помочь этим людям использовать свои возможности. Потому что мне надо проверить свои теории. — Он немного расслабился. — Конечно, мой триумф будет тайным. Не будет ни общественного признания, ни почетных степеней. Раз все это совершенно незаконно, мое имя да и любое другое, вовлеченное в текущую работу, должно держаться в секрете. — Он казался задумчивым. — Может быть, после моей смерти, как любит говорить Корфу, мои родственники смогут добиться увековечивания моего имени. В течение жизни я должен буду довольствоваться только внутренним удовлетворением и одиночеством.

— Я в замешательстве, — Та-ходинг посмотрел на своих человеческих друзей. — Все это звучит очень похоже на то, что вы делали для нас.

— Такими путями нельзя добиваться своих целей, — ответил Этан. — Нельзя объединить людей, угрожая им голодом и наводнением. Нельзя сблизить людей друг с другом, выгоняя их из своих жилищ, разрушая их культуру и вмешиваясь в естественный ход вещей.

Бамапутра выпятил нижнюю губу:

— Когда океан тает из-за естественных причин, многие умирают. И умрет еще больше, если здесь не будет нас, чтобы помочь им.

— Содружество будет готово помочь Трану через десять тысяч лет, — парировал Этан.

— Почему эти люди должны ждать так долго? — Бамапутра пристально посмотрел на Гуннара и Эльфу.

Гуннар ответил не сразу. Он осторожно взглянул на этого странного человека, не очарованный ни его произношением, ни его отношением к транам. Почти два года он жил и путешествовал по миру в обществе Этана, Сква, Миликена Вильямса и узнал многое о небесных людях. Кое-что объяснили ему друзья, кое-что он понял из собственных наблюдений, и что-то в личности этого Шивы очень настораживало его.

Не потому, что тот не любил транов. К этому Корфу он относился, например, хорошо. Но между ним и собеседниками была какая-то дистанция, намеренный барьер, воздвигнутый им в общении со всеми. Не презрение. Но ощущение, будто в комнате нет никого, кроме него. Вместо людей и транов он мог бы так же иметь собеседниками машины. Потому ли это было, что для него другие были не больше чем машина, или потому, что он сам был похож на машину? Гуннар не был близко знаком со сложными механизмами, но он достаточно видел их в действии в человеческом поселении «Медная Обезьяна», чтобы составить мнение об их свойствах.

— О чем вы говорите?

— Добравшись до этого места, вы продемонстрировали незаурядные для транов смелость и выносливость. Теперь вы знаете, что должно произойти с вашим миром. Пока еще не в наших возможностях принять большее число мигрантов, вы можете вернуться домой и предупредить ваших людей о том, что надвигается. Но для тех, кто живет уже в Ингьяпине, вы могли бы быть первыми. Вы могли бы воспользоваться вашими преимуществами, переехав сюда и помогая в нашей работе, пока не начнутся реальные перемены.

— Минуту, — Корфу был захвачен врасплох этим неожиданным предложением своего человеческого союзника. — Мы не можем справиться с…

Бамапутра перебил его:

— Есть разные способы. Мы могли бы устроиться. Я поговорю со своими сторонниками. Когда все будет им объяснено, я уверен, они смогут найти способ справиться с дополнительными расходами на устройство прибывающих, особенно такой энергичной и развитой группы, как эта. — Он снова обратил свое внимание на Гуннара. — Видите, мой друг, вы и ваши люди можете иметь преимущество и доминировать, со временем вы смогли бы управлять Тран-ки-ки.

— А как же быть с вашим императором? — саркастически спросила Эльфа.

— Семья Массула фел-Стуовика небольшая. Пройдет время, и кто скажет, какая группа станет самой влиятельной? Все зависит от вас. Междоусобные конфликты меня не интересуют. Я собираюсь сотрудничать с любым, кто окажется на вершине. Как и мои союзники. — Он смотрел поверх головы на явно огорченного Корфу. — Расслабься, друг мой. Все равно в твоем ведении останется торговля всем продовольствием и оборудованием, включая любые новые проекты, которые мы решим осуществить.

— Где живут люди? — спросил Этан.

— Какие люди?

— Инженеры, рабочие, которые обслуживают производство?

— Мы создали им все благоприятные условия под землей. — Бамапутра был явно раздражен тем, что его прервали, когда почувствовал, что начинал добиваться успеха у Гуннара с Эльфой. — Подземное жилье гораздо более практично, учитывая климат, со временем эти условия мы, разумеется, изменим. Почему вы спрашиваете?

— Я просто хотел знать, — спокойно сказал ему Этан, — все ли они знают о конечном результате своей работы?

— Было бы непрактично скрывать наши цели от тех, кто на нас работает. У каждого есть своя причина, чтобы здесь находиться. Понимаете, мой наивный друг, до сих пор существует довольно большая группа людей, которая озабочена больше улучшением обстоятельств своей жизни, нежели судьбами инопланетных народов. Мы очень хорошо платим, и платим так, что налоговым инспекторам очень трудно следить за размером сумм.

Но даже если не каждому работнику известно обо всем, тем лучше Безопаснее держать в неведении людей столько времени, сколько это возможно. Они тоже это предпочитают, поскольку в случае провала они смогут напустить на себя вид святой невинности перед следственной машиной. Нетрудно найти знающих людей на таких условиях. Количество нулей в конце финансового отчета производит хорошее действие.

Септембер осматривал конференц-зал.

— Вы правы в одном. Кто-то вложил сюда много денег. Подозреваю, они хотят получит их обратно, продавая самое необходимое для развития новой цивилизации благодарным спасшимся?

— Не знаю. Я сам не особенно интересуюсь коммерцией, хотя, чтобы разговаривать на равных со своими союзниками, мне пришлось кое-что узнать о мире денег, да. Ваше предположение верно, но вы могли бы не останавливаться на нем. Не только траны будут зависеть от благосклонности моих союзников. Когда уровень моря начнет повышаться, расположенные в низинах гавани, такие, как «Медная Обезьяна», будут затоплены. Большая часть острова Арзудун также станет непригодной для жизни. Содружеству понадобится новое место для своего аванпоста, не говоря уже о беженцах. А над водой останется вовсе малая часть Арзудуна.

У нас Содружество найдет не только благоприятные условия для человеческого обитания, но также и новый центр транской цивилизации. Вопросы о том, как все это произошло, отойдут на второй план перед необходимостью со всевозможной быстротой организовать новую базу.

— Чтобы помочь беженцам, — проворчал Этан.

— Именно. В любом поединке между необходимостью и моралью последняя никогда не побеждает.

— Все равно так поступать нельзя, — продолжал спорить Этан.

— А как теперь можно поступать? — все удивленно повернулись к Маузокке, второму помощнику капитана «Сландескри». — Все изменилось с тех пор, как люди появились у нас.

— К лучшему, — напомнила ему Эльфа, — потому что мы знаем, что Этан, Сква и Миликен — наши лучшие друзья, и они доказали это не словами, а делами.

— Они изменяют нас. Люди с неба изменяют нас. Почему одни лучше, чем другие? Никто из них не тран!

— Почему бы вам не поговорить о моем предложении? — с улыбкой заметил Бамапутра. — Возвращайтесь в привычную обстановку вашего прекрасного ледового корабля. Обсудите все между собой. Мне очень хотелось бы, чтобы мы пришли к соглашению, хотя в любом случае, как бы вы ни решили, для исхода дела это не будет иметь никакого значения.

— А если мы не станем сотрудничать с вами?

— Вы, люди, замечательно обходитесь без дипломатии, — к Бамапутре вернулся его добродушный юмор. — Мы все обсудим, если вы захотите. Не тревожьте себя подобными мыслями. Мы здесь не варвары.

— Нет, — гордо отозвался Корфу, — мы здесь не варвары.

— Я не люблю ультиматумов. Но имейте в виду, что никакие силы не остановят наш проект. В него слишком много вложено. Можете участвовать в нем или нет, как угодно. Идите и поговорите между собой. Если у вас появятся вопросы, Корфу позаботится, чтобы мне их передали.

Между тем мне нужно обсудить ваше неожиданное появление, — он уставился прямо на Этана. — Левин Антал заводской мастер. Это его обязанность.

— Какие-нибудь предварительные соображения об этом деле? — небрежно спросил Септембер.

Их изящно сложенный захватчик непринужденно повернул голову и взглянул на великана:

— Когда они появятся, господин Септембер, я уверяю вас, что и вы, и ваши компаньоны будут немедленно поставлены в известность.