Против времени. Бой с тенью

Глава 11

- Вы пять минут назад, чуть не убили меня! - прокричал я, еле сдерживаясь, чтобы не начать метелить его снова.

- Это был не я, а тот бедолага в чьё тело я только что поместил свой разум.

- Вот значит как?! Ну, прошу меня простить, я вас не дождался. И видимо зря. Но очень похоже, что в моей ситуации вряд ли что-то можно поменять, - мои руки тут же опустились, и злоба сама собой ушла. Я вдруг осознал, что моя спешка и паника привела меня к тому, где я нахожусь сейчас. Учитывая последние события, меня уже не особо удивляло, что любой желающий может переместиться в ближайшего соседа.

- Нет, Алексей Григорьевич, вы ошибаетесь. Я как раз сюда пришёл затем, чтобы вытащить отсюда. У нас буквально пару минут, пока охранники не увидели что на самом деле вы сделали с этим парнем, моя ментальная энергия через чужое тело, да ещё и на расстоянии, крайне слаба. Да и состояние человека, в которого мне пришлось вселится, вашими стараниями, тоже мало подходит для длительных манипуляций. Поэтому слушайте внимательно и запоминайте. Вам нужно попасть в карцер, оттуда я вас смогу вытащить.

- Господи! Что за бред?! Какой же это бред! - начал во голосить я, бродя взад-вперёд по камере.

- Алексей Григорьевич, я прошу вас! Ещё минута и спасти вас я уже не смогу. Можно оставить истерику на потом? Когда мы встретимся, я всё объясню, даю слово, - ровным но строгим тоном произнёс Мохиндер, - Вам нужно попасть в карцер.

- В карцер? Это что-то типа одиночной камеры?

- Именно, только хуже, туда на время сажают заключённых, с которых нужно сбить спесь.

- Боюсь я до туда не доберусь. Меня хотят убить, и местные стражи правопорядка к этому причастны, поэтому не думаю, что кто-то будет сильно заморачиваться, - перебил я Мохиндера.

- Даже не сомневался в вашей проницательности, Алексей Григорьевич, всё верно. Но есть одно решение, - вдруг за дверью послышался какой-то шум и голоса, Мохиндер на мгновенье прервался, оглядевшись, и тут же продолжил, - Прорвитесь в коридор, и возьмите одного из охранников в заложники, а потом отпустите по требованию его товарищей, если вы сделаете всё аккуратно и правильно, то вас не пристрелят, потому что вы окажетесь под камерами видеонаблюдения. А под ними вас никто не тронет, ваша задача в подходящий момент добровольно сдаться. За такие проступки наказание, если не пуля в лоб во время заварушки, то карцер, - как только Мохиндер закончил свою речь, открылось смотровое окно в двери, откуда показалось хмурое лицо одного из охранников и тут же исчезло, послышался скрежет открывающегося замка.

- Когда я должен это сделать?! - прокричал я.

- Сейчас! - тело Мохиндера, вернее моего сокамерника, в которого бессовестно вторгся загадочный спаситель, с грохотом рухнуло на пол.

Через несколько секунд дверь камеры открылась, но мне хватило этого, чтобы быстро сообразить, что нужно делать.

Перед изумлённым стражем предстала картина, как я с криком мчусь на него, а посреди комнаты лежит избитый товарищ в отключке.

Я попрал все правила боксёрской техники и в прыжке с правой руки нанёс жёсткий размашистый удар парню в голову. По виду он был тщедушный, даже форма как будто была немного великовата. Одного удара, чтобы ввести его в почти бесчувственное состояние, мне хватило. Как только он начал заваливаться на бок, я вытащил из его кобуры пистолет, приставил к виску охранника, а другой рукой обхватил его за шею, и в таком виде вывалился в коридор.

- Всем стоять! Я псих! Я его прикончу. Мне нужен разговор с послом Российской империи, меня хотят убить прямо здесь. Мне нужен посол! - я орал как никогда громко и истошно.

Речь про посла пришла мне в голову на ходу, и даже на мгновение я подумал, что может мне и не нужен старик Мохиндер, с его карцером, почему бы и правда не попытаться получить помощи от государства, практически родного. Да, и наверняка вся эта заварушка быстро дойдёт до Антипа Денисовича. Но увидев, как в пустом коридоре меня окружило десять, а может и больше, вооруженных бойцов, я понял, что шансы выйти отсюда живым, продолжая угрожать убить полицейского, у меня нулевые.

Напряжение в воздухе чувствовалось всем телом, стволы были направлены чётко на мою черепушку, да так близко, чуть больше метра от меня. Один из охранников попытался дёрнуться в мою сторону. Я тут прижал пистолет к виску моего заложника ещё плотнее и, усилив хватку на его шее, прокричал:

- Стоять!

- Заключённый, Смирнов, отпустите заложника и медленно положите оружие на пол, затем лягте на землю лицом в пол, положив руки за голову, - откуда-то сверху послышался чистый русский, без единой ошибки и акцента.

- Что? Кто со мной говорит? - резко спросил я, не отводя взгляд от толпы надзирателей, пытаясь понять откуда исходит звук.

- Меня зовут Деврадж Шукла, я начальник центрального следственного изолятора города Индрапрастха. Если вы не сдадитесь без сопротивления, то мы не сможем гарантировать вам жизнь, так как на данный момент вы находитесь в попытке к бегству при отягчающих обстоятельствах, - последние слова голос из неоткуда произнёс как будто с удовольствием.

Что ж, мне недвусмысленно намекнули, что ещё несколько секунд и меня ликвидируют, и похоже даже если под угрозой жизнь полицейского.

Да, похоже, большая шишка смотрела за коридором моей камеры ещё до того, как я решил пойти ва-банк. Скорее всего он хотел увидеть, как моё бездыханное тело вытащат из камеры, чтобы убедится, что я ликвидирован. Потому что вряд ли начальник целого СИЗО через пару секунд после нападения на своего сотрудника, будет руководить спасательной операцией. Либо здесь собрались истинные патриоты, вершащие самосуд над всякими там террористам, либо есть очередная неизвестная мне переменная во всей сложившейся истории.

- У вас есть ровно 10 секунд для того, чтобы сдаться. Я начинаю отсчёт. Один, два…

- Вы гарантируете мне, что как только я отпущу вашего сотрудника, отдам оружие и лягу на пол, меня не убьют? - куда-то вверх прокричал я.

- Не сомневайтесь в этом. Я гарантирую, что сегодня вас никто не убьёт.

Сегодня… Очень обнадеживающе звучит.

- Хорошо, я сдаюсь! Слышно вам?! Сдаюсь! - прокричал я и аккуратно отпустил шею охранника, тот тут же забежал за спины своих товарищей, попутно что-то бормоча на своём.

Через несколько секунд я уже лежал на полу закованный в наручники за спиной.

Мохиндер оказался прав, я был брошен в карцер. И место это оказалось куда хуже, чем я себе представлял. Карцер оказался обычной ямой-колодцем диаметром метра 3, и в два раза больше глубиной, обнесенный грубо отёсанным серым камнем, внизу была давно утоптанная сырая земля.

Странно, но пока меня скручивали и вели по коридорам до этой, если можно так сказать, камеры, никто не проявил никаких признаков агрессии, ни явных, ни скрытых. Мне казалось, что после такого бесцеремонного поступка с моей стороны, местные служители должны были отметелить меня хорошенько, чтоб не повадно было. Но нет. Меня просто отвели, сняли наручники, аккуратно спустили по веревочной лестнице, закрыли деревянным люком сверху и оставили сидеть здесь одного в темноте. Ненадолго мне даже стало жаль того охранника. Парень просто был на работе, выполнял свой долг, и тут получил по голове, да ещё и чуть не был убит. Да, пожалуй, ему положен внеплановый выходной. Хотя, с другой стороны, он тоже был в курсе того, что со мной собирался сделать тот здоровяк из камеры, так что ещё легко отделался.

Как только свет вечерних сумерек скрылся за крышкой люка, я сел на землю и стал ждать. Видимо по детской наивности я ожидал, что как только меня тут закроют, я услышу глухой шум голосов и драки, стрельбу, а потом всё стихнет, ослепительный свет солнца озарит мою темницу, появится силуэт улыбающегося Мохиндера и, вуаля, я спасён!

Но никаких признаков грядущего спасения не было.

Время здесь шло очень медленно. Бесцеремонно влезающий в нос запах сырости, кромешная темнота и тишина. Такая темнота, что я почти слышал биение сердца. Как будто я погребен заживо. Хотя технически так оно и есть.

И в мою голову стал пробираться животный трудно контролируемый страх смерти - моя главная фобия жизни - боязнь замкнутых пространств.

О, сколько я проделал над собой усилий, чтобы перестать внутренне трястись в паническом ужасе в поездках в лифте и во время давки в метро, даже во время полета в самолете меня никак не заботило, что я лечу на железной посудине, которая для этого природой не предназначена. Я больше всего прокручивал в голове, что пока самолёт не сядет, я никак не смогу из него выйти.

И вот, относительно сытый, пришедший в себя я вспомнил о том, как плохо быть погребённым заживо. Ох, лучше бы меня сейчас мучала жажда или голод, или и правда пусть бы меня так отметелили охранники, чтобы просто вырубиться и не чувствовать эту тяжесть стен.

Дышать становилось всё трудней и трудней, сердце запрыгало в бешеном ритме. Мой мозг не мог остановиться, разогнав мысль о моём заточении до абсурда. Я сидел и думал: "Господи, я на шесть метров вниз в земле, без возможности выбраться. А что, если про меня забудут, перестанут носить еду и воду? Я начну медленно умирать от голода и жажды, да ещё где! Я на чужой планете, заперт в этом мире, где нет ни одной души, которая бы знала меня. Я в клетке космического масштаба!"

Последние умозаключения уже перескакивали одно с другого, порой не имея никакой связи. Я размотал себя до самой настоящей панической атаки. И вдруг внутри всё стало гореть, адская боль проливалась из груди, расходясь до кончиков пальцев. Я стал закипать в прямом смысле слова.

Ярка гудящая вспышка озарила белым сиянием моё подземелье, мощные мега ватные молнии электрического тока подняли меня вверх и вырвались из моей груди. Вся энергия мысли выходила из меня в разные стороны, медленно и мучительно убивая. Я не мог с этим совладать, как будто что-то извне разрушало меня. Я не могу сделать вдох, не могу сделать выдох, я скован параличом, ещё несколько секунд и потеряю сознание… а может вообще умру.

В глазах потемнело… Гулкий нарастающий шум какой-то толпы постепенно приводил меня в чувство. Знакомый голос что-то кричал мне в ухо. Чей это голос? Мужской, низкий с чуть приятной хрипотцой, но очень глубокий и громкий. Я точно знаю кто это! Надо открыть глаза, как же гудит голова, особенно челюсть.

- Лёшка! Лёшка! Давай, приходи в себя скорей! Ты слишком много семенишь, понимаешь?

С трудом разодрав глаза, я увидел перед собой Михаила Фёдоровича, моего тренера по боксу в юношестве. Он навис надо мной своим грузным, но спортивно сложенным телом, даже в свои 50+ у него не было ни намёка на лишний вес. В раздевалке поговаривали, что он до сих пор спаррингуется, но не на боксёрском ринге, а где-то по вечерам в подпольных боях без правил участвует, мол один из топовых бойцов. Правда это или нет, я так и не узнал, но мужик он был строгий, мощный, но при этом добрый и понимающий. Он всегда мог найти подходящие слова для любого из нас, причём это касалось не только спортивных моментов, но и по жизни. Все пацаны часто ходили к нему за советом, а порой и за реальной помощью.

Был у нас один парнишка, мой ровесник, звали Тимур, рос в неблагополучной семье, отец был боевым офицером, погиб на очередном задании, когда мальчишке было пять. Мать сначала держалась, ей помогали её родители, а потом через несколько лет и их не стало. И видимо психика не выдержала, появился алкоголь, частые сомнительные малознакомые гости в квартире, тогда-то Тимур и пришёл к нам в секцию, ему уже было 12. Мы все занимались у Михаила Фёдоровича по 4-5 лет, а тут новенький. Но тренер взял его, не смотря на возраст. У него было какое-то чутьё, он понимал, что если сейчас под своё крыло не заберёт пацана, то тот пропадёт. И не прогадал.

Первое время Тимуру было трудно с нами, постоянные подколки, издёвки, явное непринятие в коллектив. Но он терпел, а самое главное становился сильнее, уже через год он был наравне с нами, многих в спаррингах уже отправлял в нокдаун. Ну, кроме меня и Пашки, конечно, всё-таки до нас ему было не достать. Но в первую тройку он вошёл, за что получил почёт и уважение ото всех. В общем мы сдружились.

Тренировки были каждый день, пропускать их было нельзя ни в коем случае, умри, но приди. Кто не следовал этому правилу вылетал из секции. И вот как-то раз Тимур пропустил две тренировки подряд, на звонки и сообщения не отвечал. Мы, конечно, уже парни не маленькие, всем по 15-16 лет, уже начали появляться девочки, тусовки и всё такое, но всё же, главное правило никто не нарушал. Поэтому, когда Тимур пропал, Михаил Фёдорович на третий день отменил занятие и велел прийти в зал только мне и Пашке.

- Значит так, молодчики. Вы все знаете, как всё у Тимура дома, верно? - мы только молча кивнули на вопрос Михаила Фёдоровича, мы все друг о друге всё знали, но такие вещи старались не обсуждать, - Отлично. Тогда долго объяснять не придётся. Мне мои хорошие друзья рассказали, что к маме Тимура стал захаживать один неблагонадёжный товарищ, бывший одноклассник её, вроде недавно вышел из мест не столь отдалённых. К Тимуру я оба дня заходил домой, мать открывала, говорит заболел, но поговорить с ним не разрешила. Звуки музыки и мужских голосов заставили меня сделать вывод, что, так называемая, «болезнь» у Тимура может быть очень серьёзной, и ему нужна наша помощь. Всё понятно?

- Конечно понятно! Эти суки его избили, наверное, пойдёмте мы нахерачим их, Михаил Фёдорович! - начал задираться Пашка.

- Не выражайся! - строго рявкнул тренер, - Паш, вот я всегда тебе говорил, и сейчас скажу, включай голову! - Михаил Фёдорович легонько толкнул пальцем его в лоб, - Вы хоть и мощные ребята, но пока воевать вам рановато. Да и я не собираюсь. Просто поговорю, настоятельно попрошу Марью Николаевну проведать Тимура, заодно пообщаюсь со всеми, кто опекает его на время болезни. От вас мне нужно только одно, вы стоите и ждёте меня у подъезда, если в течении 15 минут я не напишу, то вы звоните в полицию, говорите, что в квартире такой-то происходит причинение тяжкого вреда здоровью, отходите метров на 20-30 от входа, и ждёте, постоянно посматривая и запоминая кто входит и выходит из подъезда. И всё! Андестент ми?

- Эх, андестент конечно, но может Пашка прав, мало ли чего, мы помогли бы? - поинтересовался я.

- Успеете еще кулаки об хулиганьи морды почесать, но пока на вас важная, пусть и простая задача. Всё пойдём. Надо скорей разобраться с этим всем.

Тимур жил от спортзала дальше всех, пешком идти нужно было минут 30, но на старом красном фольксвагене Михаила Фёдоровича мы доехали быстро. Это был обычный двор из старых серых девятиэтажек. Вечерело, дождливая осенняя погода, поэтому в округе никого не было.

Подойдя вместе с нами к подъезду, Михаил Фёдорович ещё раз нас проинструктировал и вошёл внутрь.

Прошло минуты две, как Пашка стал ёрзать, ходить туда-сюда и причитать:

- Говорю тебе идти наверх надо! Ты понимаешь, это же урка, ему всё похер! Что если он перо достанет? Что тогда?

- Паш, прекрати, какое перо?! Где ты слов-то таких набрался? Тоже только отчалился? - съёрничал я, - Прошло две минуты. Тимур на 8 этаже живёт, Михаил Фёдорович только зашёл в квартиру наверное.

- Да, ты походу очканул, Лёха. Боишься, что тебя Михаил Фёдорович заругает, что ослушался! Ты же у нас всегда самый правильный, головой думаешь! - Пашка продолжал ходить взад-вперед и демонстративно постучал себя по кучерявой светло-русой голове.

- Паш, хорош, ты когда нервничаешь бешеный становишься, сядь на лавку и остынь. Пока в бубен не напросился! - пытался осадить его я.

- Да, пошёл ты! - Пашка махнул на меня рукой, но правда всё-таки сел на скамейку.

Половина времени уже прошло, и я тоже начинал нервничать. Хоть виду, в отличии от Пашки, я не подавал, но звонить в полицию и ждать, пока нашего тренера банда бывших зэков убивает в квартире друга мне тоже не хотелось.

- Хрен с тобой! Завёл блин меня тоже. Поднимай жопу, пошли помогать, - бросил в сторону Пашки я.

Долго уговаривать не пришлось, уже через мгновение мы стояли в лифте, где Пашка достал из внутреннего кармана куртки кастет и надел на левую руку.

- Какого чёрта?! Где ты его взял? - начал наезжать я на Пашку.

- Лёха, вот ты реально сейчас считаешь, что по делу меня лечишь?

- Ты реально отшибленный. Ладно, пойдём.

Мы вышли из лифта в длинный коридор, в конце которого виднелась приоткрытая входная дверь в квартиру Тимура, откуда пробивался свет. Через несколько мгновений мы уже ворвались внутрь готовые сражаться со всем миром, чтобы спасти наших товарищей.

Никого не увидев в прихожей, мы сразу ломанулись в единственную комнату в его квартире и тут же замерли в бесконечном удивлении.

Мама Тимура стояла рядом с диваном, на котором в полусидячем положении был сам Тимур, всё лицо его и костяшки пальцев рук были в синяках и ссадинах. Михаил Фёдорович сидел на стуле рядом с ним и что-то вещал нравоучительным тоном, за его спиной стоял неизвестный нам мужчина, положивший руку тренеру на плечо.

- Мальчики? А вы пришли проведать Тима? - чуть опешив от нашего резкого появления спросила его мама.

- Так, ну, следующая неделя для вас для всех троих это 20 кругов перед тренировкой с гантельками. А тебе Тимур, и тебе Паша отдельно ещё прочитать и написать изложение по “Повести о настоящем человеке”. Всё понятно?

- А за что нам ещё и это? - запротестовал Пашка.

- Тебе за кастет. А у друга сам спросишь. Всё. Идите домой. На сегодня свободны. Завтра всех жду в зале.

В тот вечер мы ничего не поняли. Потом нам уже Тимур рассказал, что он попытался поучаствовать в подпольных боях, где и получил так, что на утро не мог встать с кровати. Хотел заработать, помочь матери. Мать конечно всё узнала, но обещала прикрыть перед Михаилом Фёдоровичем. А незнакомый нам мужчина в квартире - это родной дядя Тимура, который тоже военный и уже пять лет катался с одной горячей точки на другую, и вот наконец вернулся в страну и решил проведать своих родных, а тут наш тренер, с которым они оказывается служили вместе когда-то. Короче, кому расскажешь, не поверят. На счёт так и не встретившегося нам зэка Тимур ничего внятного говорить не стал, лишь резко дал понять, мол дело не наше, всё нормально. Подробностей мы, конечно, так и не узнали, но по слухам с приездом дяди в семье Тимура всё наладилось.

Но самое главное тут, что Михаил Фёдорович был мужик мировой, он готов всегда был помочь всем своим подопечным.

- Ты слышишь, что я тебе говорю? А? - чуть встряхнув меня за плечи сказал Михаил Фёдорович, - Не семени говорю, по рингу скачешь, как блоха.

- Да, слышу. А как мне не семенить, у него руки как мои ноги длиной! - сплюнув за ринг, брякнул я, - И метелит так, что и шлем не смягчает.

- Ты сопли не распускай. Против этого ты должен включить технику. Не делай лишних ложных замахов и уходов, он выше тебя, он видит всё, а ты только зря силы теряешь. И напролом идти не надо, просто будь быстрее, прочти его движения раньше, чем он их сделает и действуй, его замах - твой уход, тут же удар, и отошёл. Его замах, твой уход, удар, отошёл.

- Как?! Я не успеваю?

- Всё ты успеваешь! Все ограничения в твоей голове, и время можно замедлить, только надо захотеть. Не дыши часто, но и дыхание не задерживай, веди себя так, будто только проснулся и собираешься попить чайку. Спокойно и умиротворённо, но сосредоточенно. Хочешь успеть, не спеши. Всё, давай, вперед! По очкам пока вы наравне, все шансы есть! - Михаил Фёдорович хлопнул меня по спине и чуть толкнул к центру ринга.

Это был для меня важный бой, я подошёл к чемпионству области, и вот уже 2 раунда я мучаюсь с этим долговязым выскочкой, который ни хрена не умеет держать защиту, но при этом своими длинными руками постоянно доставал меня. Решающий раунд, если я напропускаю лишнего, то чемпионство у него.

Эта мысль меня так разозлила, что я тут же кинулся атаковать и незамедлительно пропустил несколько ударов в голову, затем ещё и ещё.

- Лёша, твою ж мать! Убери эмоции! Будь спокоен! - закричал из-за канатов Михаил Фёдорович.

Но мои эмоции только сильнее разжигали злость, обида и чувство ускользающей победы затмили белой пеленой. Я опять кинулся на соперника и в этот раз пропустил больше обычного, в голове зазвенело. Чувствую, что ноги плохо слушаются меня, шатаюсь по рингу.

Нет! Если упаду, всё, хана, надо стоять. Рефери тут же подбежал ко мне и стал тыкать свои пальцы мне в лицо:

- Ты как? Сколько пальцев? Сколько пальцев я показываю?!

- Да, перестаньте! Три! Три пальца. Я в норме! Пот в глаза попал. Я могу драться, - подчёркнуто внятно произнёс я, чтобы у судьи не возникло мысли, что я не контролирую себя.

В голове прояснилось, всё-таки не зря шлем нам надевают.

- Хорошо, иди в свой угол, протрись полотенцем, полторы минуты до конца раунда.

Михаил Фёдорович дал мне полотенце и произнёс:

- Ещё одна такая выходка, и считай он чемпион. Главное оружие любого бойца — это трезвость ума и хладнокровие. Отпусти всё, через полторы минуты ты чемпион, но докажи это. Спокойствие и умиротворение.

Может быть он и прав, в конце концов моя тактика не сработала. Хрен с ним проиграю, так будет хоть на кого свалить.

Я сделал глубокий вдох, и представил будто нахожусь на тренировки и хочу в очередной раз проучить зарвавшегося Пашку. На душе стало чуть спокойней. И вот я ближе подхожу к сопернику, дельтовидная мышца его правого плеча начинает сокращаться, чтобы бросить руку в сторону моей головы. Это ты зря парень, слишком очевидно, я нырнул в противоход его уже летящей на меня руке и сделал несколько коротких ударов в правый бок, а потом дополнил это всё мощным апперкотом и тут же отскочил назад. Мой соперник отклонился на канаты, я быстро кинул взгляд в сторону Михаила Фёдоровича, он жестами показал, мол выдыхай и будь спокоен, всё делаешь верно.

Вновь мы сошлись в центре ринга, теперь я вижу, как он хочет сделать обманный замах как бы правый хук, чтобы левым нижним джебом пробить мне корпус, а потом уже в челюсть. Не выйдет! Я тут же ставлю правый локоть в блок, чтобы прикрыть корпус и делаю три коротких удара в голову левой рукой, и на его отступлении делаю снова мощный апперкот правой. Теперь мой соперник покачнулся и повис на канатах дольше прежнего. Рефери тут же подбежал, чтобы оценить его состояние. Всё нормально можно продолжать.

Длинный явно не ожидал такого поворота событий, и от накатившей злости понёсся на меня, что есть сил. Теперь все его движения читались без труда, и уже к концу раунда я смог навешать ему достаточное количество ударов, при этом больше не пропустив не единого.

Прозвенел гонг. Раунд окончен. Антов Алексей чемпион области по боксу среди юниоров в среднем весе. Победа!

После боя Михаил Фёдорович подошёл ко мне и ещё раз сказал:

- Запомни на всю жизнь! Ты можешь справиться с любой силой, абсолютно с любой, но только если найдёшь покой внутри себя. Видишь, как легко ты отметелил этого пацана?

- Да, спасибо Михаил Фёдорович! Я, честно говоря, подумал о том, как с Пашки в спарринге гонор сбиваю, меня всегда веселит это, - чуть смущённо ответил я.

- Это ты молодец, что нашёл источник спокойствия. Но правда сейчас, когда через тебя проходит миллионы киловатт электричества, боюсь избиение Пашки тебе не поможет, надо найти другой источник вдохновения.

- Что? Я не понимаю о чём вы? - меня снова начал одолевать животный страх и щемящая обжигающая боль в груди, стены задрожали, в ушах появилось звенящее гудение, как от трансформаторной будки.

- Всё ты понимаешь, Лёша. Я всегда вам всем говорил, единственное, что тебя может убить или спасти, это только ты сам. Сделай одолжение, докажи, что я не зря коптил этот воздух, и хоть чему-то вас всех научил. Ты управляешь всем! Так возьми всё в свои руки. Спокойствие и умиротворение, мой друг. Спокойствие и умиротворение…

Последние слова тренера разошлись эхом во мне и растворились в гудящем потоке электрических молний, исходящих из моей груди. Я открыл глаза, адская пламенеющая боль не отпускала, но я ещё жив. А значит всё-таки моё тело как-то приспособлено, чтобы выдерживать такие мощности. Чёрт возьми, ведь это же я виновник происходящего, я сам рождаю эту разрушающую энергию, неужели я не могу взять её в руки, взять в руки в себя!

Я попытался расслабиться. Сначала было трудно, боль не давала быть спокойным, но затем я решил, почувствовать, как эти молнии сами держат меня, дать свободу им, пусть они меня несут, как верные слуги. А я просто упаду на них, как на мягкую пуховую кровать. Раз, два, три… Я ничего не буду держать. Либо я повелитель своей же силы, либо пусть здесь и сейчас она меня размажет.

Мысленно я расслабил все мышцы тела, думаю, что если бы я так расслабился, просто стоя на земле, то тут же бы свалился вниз как бескостный мешок. Лучи молний исчезли, я полетел вниз, но у самой земли меня аккуратно подхватил еле уловимый ареол электрических импульсов, мило щебетавших своим шуршанием в уши. Эта сила позволила мне остаться в воздухе. Боль утихла вместе со страхом.

Я и правда распластался в воздухе так, будто лежу на спине на самой удобной кровати мира. Моё тело было полностью расслаблено. В таком положении я пробыл несколько минут в раздумьях, как мне опуститься на землю. Хоть я и смог усмирить эту силу внутри себя, но вот мастерски ей управлять пока не получается. Я точно знаю, что она мне больше не опасна, но и пока до конца не подвластна.

Неизвестно сколько бы я ещё провисел в таком положении, но неожиданно открывшийся люк наверх и приятный женский голос из него тут же сбил всю магическую энергию, и я плюхнулся с грохотом на пол. Пусть высота была маленькая, но морально я был конечно немного унижен.

- Я смотрю вы времени зря не теряете, Алексей Григорьевич! - я узнаю этот женский голос, но пока не могу понять чей он, и ослепительный свет восходящего солнца не даёт мне разглядеть лицо. Боже! Ведь сейчас уже утро, а кинули меня сюда вечером. Это я столько времени сверкал тут во все стороны электричеством?!

- Алексей Григорьевич, чего вы застыли? Я говорю, залезайте скорей по этой лестнице наверх, я вырубила основных охранников, но поверьте, уже через полминуты, тут будет очень неспокойно! - вновь, уже более настойчиво обратилась ко мне девушка. Я без разговоров тут же полез наверх.

Кажется, я понял кто это, но очень странно, что именно она мне помогает. А как же Мохиндер?