Против силы ветра

Глава 12

Путешествие через Атлантику продолжалось целую вечность, но, наконец, «Океаник» вошел в североамериканские воды, и на рассвете шестого дня пути все увидели факел Статуи Свободы над линией горизонта. Свобода, которой команда «Сонных шпилей» не имела возможности наслаждаться, по-крайней мере, пока они находились в руках мисс Стирлинг. Последние несколько дней она была довольно молчаливой и почти все время предпочитала проводить в одиночестве в одном из кафе на главной палубе или возле бассейне. Впрочем, когда девушка объявила, что скоро они будут на месте, то, казалось, она снова держала ситуацию под контролем.

Нью-Йорк встретил их утыканными флагами зданиями, гораздо более высокими, чем в Англии, которые англичане смогли увидеть лишь из машины, доставившей их из порта на вокзал. Они попрощались с Сильверстоунами, обменявшись обещаниями встретиться через пару дней, и спустя пару часов уже находились в поезде, который быстро продвигался на юг, следуя кривой западного побережья. Маршрут пролегал через столько штатов, что даже Александр, прикупивший в Оксфорде небольшой путеводитель, сбился со счета. По мере приближения к Луизиане, пейзаж за окном постепенно менялся: облака понемногу исчезли, небо стало таким ярким, что слепило глаза, а равнины уступили место лиманам и болотам. Иногда вдали мелькали изгибы Миссисипи, словно коричневатый хвост каймана, который то ныряет в глубину, то снова появляется на поверхности.

Александру и Оливеру не составляло никакого труда находиться столько времени взаперти, а вот Лайнел буквально сходил с ума. Он не привык проводить столько времени бездействовать, так что уже на второй день, когда уже наизусть выучил каждый уголок поезда начиная с вагонов с зонами отдыха и библиотекой заканчивая столовой. Последний день показался ему сущим кошмаром, потому что даже поговорить уже было почти не с кем. Александр провел полдня сунув нос в трактат Ранкина[66] о термодинамике, Оливер писал письмо за письмом для Эйлиш, а Вероника, подвязав волосы пучком лент, влезла с ногами на сиденье и рисовала в своей тетради, лежащей у нее на коленях.

«Прямо поминки какие-то, — буркнул про себя Лайнел, в четвертый раз выходя из купе. — За время пути до Нового Орлеана я сойду с ума. И как я мог позволить втянуть себя во все это?»

Он прекрасно знал ответ на этот вопрос, но не хотел признаваться даже самому себе. Лайнел решил, что наилучший способ заглушить тоску, это пропустить бокал-другой пока поезд не прибудет к месту назначения, так что он направился в сторону ресторана, который находился в двух вагонах от них. Это был длинный узкий зал с элегантными кремовыми занавесками и светильниками от Тиффани всевозможных цветов, подрагивающими над каждым столиком. За одним из таких столиков сидела мисс Стирлинг, она мелкими глотками пила шампанское и листала журнал.

— Нет никакой необходимости пытаться ускользнуть незаметно, я знаю, что Вы меня заметили, — произнесла девушка, не поднимая глаз. — По-крайней мере, Вы могли хотя бы поздороваться.

— Я как раз собирался это сделать, — признал Лайнел. — Уж не знаю почему Вы всегда так уверены, что я не умею вести себя подобающим образом, когда в этом есть необходимость.

— Вы правы, Вы явно не являетесь образчиком хороших манер.

Лайнел не удержался от улыбки. Когда официант принес ему бурбон, молодой человек подошел к столику мисс Стирлинг с бокалом в руке.

— Ежемесячник «Дамский стиль», — прочитал он на обложке журнала. — Так я и думал. Вашим главным беспокойством является не использовать два дня подряд одну и ту же прическу?

Мисс Стирлинг бросила на Лайнела раздраженный взгляд поверх журнальных страниц, после чего позволила журналу упасть, чтобы молодой человек понял, что она использовала его лишь в качестве маскировки для совершенно иного издания, посвященному последним разработкам в области огнестрельного оружия в США.

— Как видите, для любого представителя вашего пола гораздо проще, если я буду интересоваться исключительно одеждой и обувью, — неохотно ответила мисс Стирлинг. — Но мне сейчас так скучно, что я готова читать что угодно. Даже какой-нибудь трактат профессора Куиллса, благодаря которому я хотя бы смогу уснуть.

— Ну надо же, хоть в чем-то наши мнения совпадают. Хотя я представлял, что Вы бы предпочли убивать время несколько по-другому. Предаваясь мечтам наяву в постели, например, или же бродящей по поезду туда-сюда, вздыхая от неутоленной страсти…

— Только этого мне не хватало. И почему же я, по-Вашему, должна вести себя как идиотка?

— Да ладно, перестаньте выставлять себя такой жесткой, — Лайнел улыбнулся и сел за столик напротив мисс Стирлинг. Поставил бокал на стол и откинулся на спинку дивана. — Мы оба знаем, что Вы сейчас чувствуете. Не пытайтесь это отрицать, я прекрасно знаю, что Вы не можете перестать думать о том, что произошло между нами на «Океанике». О нашем поцелуе.

Мисс Стирлинг раздраженно фыркнула, при этом со скучающим видом перевернула страницу журнала.

— Неужели в Оксфорде называют это поцелуем? В вашем городе настолько бедный словарный запас?

— Не утруждайте себя прибегать к сарказму. В данный момент нас никто не слышит, и Вы можете быть со мной искренны. Я знаю, почему Вы избегали меня последние дни. Вам стыдно признать, что хотите это повторить.

— Ах, мистер Леннокс, Вы совершенно правы. Хотя не могу сказать, что именно лишило меня сна: ваше плохо выбритое лицо, ваши пересушенные губы, запах дешевого вина или же, прошу прощения, полное отсутствие у вас навыков искусства поцелуев, — она вновь перевернула страницу, возможно, немного слишком резко. — Но, конечно же, это был потрясающий опыт, никак не могу выбросить его из головы и перестать… как Вы там сказали? «Бродить по поезду туда-сюда, вздыхая от неутоленной страсти»?

— Да Вы самая настоящая кобра, — ответил Лайнел. — Но, к сожалению, чтобы испортить мне настроение нужно гораздо больше. Я Вас уверяю, что ни одна из женщин, которых я целовал, не жаловались на мои навыки. А их было великое множество…

— Сомневаюсь, что они высказали бы это вам в лицо, — парировала девушка. — Мы, женщины, учимся притворяться перед мужчинами раньше, чем говорить! Но раз уж Вы заговорили о Ваших победах, то мы могли бы спросить мнение мисс Куиллс за сегодняшним ужином. Полагаю, Вы сейчас спрашиваете себя, откуда я знаю о Ваших отношениях, — добавила она, увидев замешательство Лайнела. — Любой, обладающий хотя бы двумя извилинами может об этом догадаться… за исключением профессора Куиллса, который не перестает меня поражать.

— Не знаю о чем Вы, — ответил Лайнел с возрастающим беспокойством. Способна ли эта гарпия рассказать Александру о своем открытии? — Мы с Вероникой просто друзья. У нас очень близкие отношения, но это вовсе не значит, что мы…

— Ну, разумеется. Очень, очень близкие отношения. Вы действительно весьма свободно относитесь к дружбе. — Мисс Стирлинг улыбнулась ему поверх бокала с шампанским. — К счастью, я никогда не окажусь среди ваших подруг. Боюсь, что когда Вам снова захочется поиграть на рояле в четыре руки, то придется позвать кого-нибудь другого.

— Уважаемые пассажиры, через полчаса прибываем в Новый Орлеан! — объявил вошедший в кафе служащий, позванивая в колокольчик. — Конец маршрута, господа! Убедитесь, что ваш багаж в порядке!

— Ну, наконец-то. Это были самые длинные три дня в моей жизни! — выдохнула девушка.

Она быстро допила шампанское и встала под все еще недоверчивым взором Лайнела. Вернувшись в свой вагон, они увидели, что все остальные уже готовились к выходу. Александр и Оливер вынесли свои чемоданы из своих спален, а Вероника сражалась с застежками своей дорожной сумки, куда в спешке убрала тетради и карандаши.

Вечерело, небо за окнами окрасилось в пурпур и было изборождено тонкими нитями облаков.

Когда поезд остановился на вокзале Нового Орлеана, висевшие над головами спешащей толпы часы показывали ровно шесть часов. Когда англичане сошли с поезда, к их удивлению оказалось, что было гораздо жарче, чем они предполагали. Воздух был насыщен влагой, а пальмы, растущие вокруг вокзала, словно бились в агонии. Волосы Вероники, которые были всем известны как самый чувствительный барометр в мире, тут же завились в тугие кольца. Если они хотели затемно успеть в Ванделёр, то им следовало поторопиться, так что им пришлось ограничиться лишь беглым взглядом на Новый Орлеан по дороге в порт, где они собирались сесть на пароход и направиться вниз по Миссисипи.

Очень скоро множество людей, облепивших причал, осталось позади, а высокие деревянные дома уступили место буйной растительности. За зарослями бамбука, платанов и замшелых кипарисов начиналось царство болот — темная, бесформенная масса, из которой непрерывно доносились крики цапель и лягушачье кваканье. Звуки стихли лишь тогда, когда пароход преодолел последний изгиб реки, отделявший от места, где покоился остов «Персефоны», гнивший прямо у них под ногами.

После всего, услышанного от мисс Стирлинг и старпома Стюарта, никто из путешественников не удивился, увидев, что Ванделёр представляет собой горстку креольских хижин, покрашенных в яркие цвета и расположенных как раз посередине между берегом реки и обширным болотом. К моменту прибытия на место уже совсем стемнело. Пароход причалил к крошечному пирсу, сколоченному из корявых досок явно задолго до начала Гражданской войны. Не было видно ни одного служащего, который мог бы помочь им спустить багаж, поэтому англичанам пришлось справляться своими силами, после чего они направились ко входу на старую плантацию, находящуюся позади хижин. Железные ворота, увитые желтыми вьюнами, обозначали границу владений, принадлежавших когда-то семье Ванделёров, а ныне пребывающих в руках Арчеров.

— Потрясающе, — прошептала мисс Стирлинг с блеском в глазах. Она вошла первой, остальные молча последовали за ней. — Выглядит еще лучше, чем я предполагала.

Господский дом располагался в конце дороги, обрамленной столь могучими дубами, что их узловатые ветки переплелись над головами словно купол какого-нибудь собора. Визитеры шли к видневшимся издалека величественным дорическим колоннам, белый цвет которых делал их похожими на кости, проглядывающие сквозь заросли бугенвиллеи, казавшейся кроваво красной из-за ночной тьмы. Множество постояльцев бродило по садам усадьбы: справа от главного входа была выстроена беседка, в которой прямо сейчас играл небольшой оркестр; повсюду порхали ночные бабочки, привлеченные светом развешанных на деревьях фонариков.

— Сейчас почти семь, так что мы успеем быстренько привести себя в порядок и поужинать, — сказала мисс Стирлинг, со все большим восторгом оглядываясь вокруг. — Если номера соответствуют внешнему виду здания, то, несомненно, это место станет самым посещаемым в Луизиане. Никогда не видела таких ярких цветов!

— А чем это тут пахнет? — спросила вдруг Вероника, остановившись посреди дороги.

— Скорее всего, гардениями, — ответила мисс Стирлинг, почти не обращая на нее внимания. — Следует признать, что Реджинальд Арчер проделал большую работу. Должно быть, трудно было всего за пару лет добиться того, чтобы растения так разрослись.

— Да я не про аромат цветов. Есть еще что-то, что воняет так, словно кто-то забыл сменить воду в аквариуме, — настаивала Вероника.

Словно в ответ на ее вопрос легкий ночной бриз сменил направление и все почувствовали гнилостный запах, который не мог перебить даже аромат многочисленных цветов. Александр прикрыл нос платком, а Лайнел заявил:

— Это болото, — он махнул рукой в сторону темной массы, широко раскинувшейся за пределами усадьбы. — Оно расположено очень близко к плантации. С ним не смог справиться даже Арчер.

— Ванделёры тоже, — тихо добавил Оливер. — Как им вообще в голову пришло высадить индиго именно здесь, рядом с этой трясиной?

Из-под сени кипарисов звучал все тот же лягушачий хор, сопровождавший их на протяжении всего пути по Миссисипи. Прежде, чем они успели добавить что-либо еще, со стороны отеля к ним подошли два элегантно одетых носильщика, чтобы поприветствовать вновь прибывших гостей и сопроводить их внутрь. Все люстры были включены и видневшийся через открытые двери холл был наводнен светом.

— Ну что ж, если остальные клиенты смогли привыкнуть к местному воздуху, то и мы сможем, — провозгласила мисс Стирлинг и сделала шаг в сторону служащих отеля. — Мечтаю поскорее переодеться и устроиться поудобнее.

— Я тоже, но не здесь, — добавил Александр. Он положил на посыпанную гравием дорожку чемоданы мисс Стирлинг, которые нес от самого причала. — Желаю Вам насладиться Вашим пребыванием здесь, мисс Стирлинг, и что отель оправдает все Ваши ожидания. Потом поделитесь с нами впечатлениями.

— Что вы сказали? — воскликнула она, широко распахнутыми глазами глядя, как Александр разворачивается в обратном направлении. — Вы, должно быть, шутите, профессор!

— Я предупреждал вас на «Океанике», что не собираюсь селиться в доме Арчера, как ни удобно это не было для нашего расследования. Не люблю, когда меня принимают за идиота и пытаются манипулировать словно марионеткой. Вы вольны делать, что Вам угодно, а я сам поищу где остановиться.

— Но здесь больше нет отелей! Ванделёр — это всего лишь горстка лачуг!

— Не страшно, так я смогу лучше погрузиться в местную атмосферу. А если я не найду где остановиться, то вернусь в Новый Орлеан и буду ежедневно приезжать сюда. Впрочем, хорошо, что нам уже удалось хотя бы мельком взглянуть на плантацию.

У мисс Стирлинг просто не было слов. Носильщики стояли у нее за спиной, удивленные происходящим.

— Мистер Сандерс, — произнесла девушка, обращаясь к Оливеру, — помогите мне воззвать к разуму вашего друга. Знаю, что Вы обладаете здравым смыслом и хотели бы остаться здесь…

— Мне очень жаль, но я согласен с Александром, — ответил Оливер. — Я убежден, что мы должны поселиться в любом другом месте, кроме этого. Я тоже четко выразил Вам свое мнение еще на «Океанике», впрочем, похоже, Вы не восприняли всерьез наши слова. Не хочу иметь ничего общего с Арчерами до конца своих дней.

Он снова забросил на плечо дорожную сумку и пошел вслед за Александром. Пробормотав про себя, что все это какой-то абсурд, мисс Стирлинг повернулась к Веронике и Лайнелу. Оба смотрели на нее с усмешкой, явно наслаждаясь происходящим.

— Я уверена, что в Ванделёре есть много всего интересного, чтобы изобразить на бумаге, — объявила Вероника. — Этот пирс показался мне очень живописным. Ты идешь, Лайнел?

— Конечно, — ответил тот. — Чем дальше мы окажемся от болота, тем лучше. Меня совершенно не вдохновляет вероятность обнаружить под кроватью каймана, какой бы удобной ни была эта самая кровать.

Они пошли по направлению к воротам. Один из служащих нерешительно шагнул в сторону мисс Стирлинг, которая покраснела от бешенства.

— Мисс, могу я поднять Ваши вещи в номер, чтобы Вы могли…

— Сделайте одолжение, закройте рот, — отрезала она, подхватила подол черного платья и пошла вниз по дороге. — Мистер Леннокс, вернитесь немедленно! В этом нет никакого смысла!

— Разумеется, есть, — ответил Лайнел. Вероника усмехнулась. — Я еще в Ирландии понял, что Вы не умеете проигрывать. Что ж, может, Вам пора понять, что не всегда можно добиться своего.

— Не пойдет она с нами, — тихо сказала Вероника, шагая по дороге. — Она слишком гордая и слишком любит роскошь. Она скорее умрет, чем проведет ночь в хижине, где даже нет ванной комнаты.

— Тем лучше для нас, хотя, с нее не помешало бы немного сбить спесь. Кто знает, может, когда-нибудь, ей придется распрощаться со своей нынешней должностью?

Но даже Лайнел считал это маловероятным. Раз уж речь идет о самой верной служительнице Драгомираски, то она явно будет купаться в роскоши всю свою жизнь.

— Лучше для нас? — повторила Вероника, глядя на профиль Лайнела. — Или лучше для тебя, потому что в глубине души ты словно ребенок, который не может смириться с тем, что этот кусок пирога не для него?

Лайнел хотел ответить, но не успел. Он уловил какое-то движение меж мощных дубовых стволов и остановился. За деревьями пряталась девочка лет двенадцати и тихонько наблюдала за ними, обхватив руками узловатый дуб. Но Лайнела привлекли не действия девочки, а ее необычная внешность. Она была одета во что-то красное, похожее на тунику, покрытую пятнами глины и травы. Несмотря на покрытые грязью щеки, было видно, что кожа у нее темная. Смуглая кожа и африканские черты создавали удивительный контраст со спутанными русыми волосами и огромными глазами цвета льда.

— Лайнел? — услышал он голос Вероники, доносившийся словно издалека. — Можно поинтересоваться что с тобой происходит? Не подумываешь ли ты вернуться к Даме с родинками?

— Мммм? — Лайнел с трудом отвел взгляд от девочки. Вероника вернулась к нему. — Извини, я тебя не слушал, дело в том, что…

Когда он снова повернулся к веренице дубов, то девочки и след простыл. Она словно сквозь землю провалилась. Будто ее там никогда не было.

— Ты в порядке? — спросила удивленная Вероника. — На что ты там смотришь?

— Я… я не уверен. Она не похожа на настоящую, — пробормотал Лайнел и тряхнул головой. — Что-то у меня воображение разыгралось. Пойдем отсюда скорее, кажется, это место вовсе не такое спокойное, каким кажется на первый взгляд.

Глава 13

— Это просто замечательно, что ты решился поставить ее на место, дядюшка, — сказала Вероника Александру, когда они вышли за пределы плантации, — тем не менее, в настоящий момент наше положение не особо завидное. Я уже вижу себя спящей под каким-нибудь платаном.

— Я был вполне серьезен, когда говорил, что предпочту каждый день приезжать сюда из Нового Орлеана, чем остановиться в этом отеле, — ответил профессор, ставя вещи на землю, чтобы получше рассмотреть деревенские хижины. По прибытии они так быстро прошли через Ванделёр, что едва взглянули на них, но теперь разглядели, что у каждого домика была деревянная веранда, как и у господского дома. Сквозь москитные сетки были видны силуэты людей. У забора стояло несколько машин, скорее всего, предназначавшихся для доставки продуктов в отель. — Думаю, мы сможем найти способ вернуться сегодня в Новый Орлеан, не смотря на то, что пароходов больше нет, — продолжил Александр. — Мне очень жаль признавать правоту мисс Стирлинг, но, похоже, что других отелей здесь действительно нет.

— Может, Арчер не единственный, кто отстроился на руинах какой-нибудь старой плантации, — вставил слово Оливер. — Наверняка, в этой зоне их было немало. Может, кто-нибудь из жителей нам подскажет…

— В этой части реки вы не найдете ничего похожего, — вмешался в разговор незнакомый голос.

Разом обернувшись к источнику звука, англичане увидели парнишку, сидевшего на бампере одного из припаркованных автомобилей и стругавшего ножом какую-то ветку. У него были густые волосы песочного цвета, а кожа на лице и руках покрыта таким количеством веснушек, что казалась загорелой. «Во всяком случае, он не похож на привидение, как та девочка с плантации», — с облегчением подумал Лайнел.

— Отель мистера Арчера единственный в этих местах, — продолжил мальчик. — Но если вам необходимо хорошее место для ночлега, то попробуйте обратиться к Гарландам, правда, роскоши вы там не найдете. Он живет недалеко отсюда.

— Похоже, Провидение решило отправить к нам своего посланника, — улыбнулся профессор.

— Или шпиона, впрочем, в нашем случае нет никакой разницы, — сказала Вероника. — Ты кто такой, мальчик?

— Меня зовут Кристиан, но можете называть меня просто Крис, — ответил тот, поднимаясь на ноги, и протянул руку Веронике таким развязным жестом, что девушка усмехнулась, отвечая на рукопожатие. — Я понимаю, что не очень вежливо лезть не в свое дело, но я подумал, что эта информация вам может пригодиться.

— Если то, о чем ты говоришь действительно находится рядом и заслуживает доверия, то это очень полезная информация, — ответил Александр, явно развлекаясь происходящим.

— Заслуживает стопроцентного доверия, так как владельцы — мои родители, — улыбнулся Кристиан, обнажив щербатые зубы. — Идемте со мной, я вас провожу.

Выбора особого не было, так что путешественники переглянулись, подхватили свои вещи и отправились вслед за парнем. Он провел их между хижинами до открытого пространства у причала. Там они увидели большое кирпичное здание с опоясывающей его выкрашенной в белый цвет галереей, на которое они не обратили внимание из-за того, что все мысли были поглощены плантацией.

— Раньше здесь был деревенский бальный салон, — пояснил Кристиан, толкая входную дверь. — Когда мы приехали в Ванделёр, нам рассказали, что все эти дома были построены владельцами старой плантации для немногочисленных вольнонаемных работников — все остальные были рабами. Здесь была хижина для кузнеца, еще одна для конюха, другая для плотника…, а вот здесь они могли собираться для проведения праздников.

— А когда вы переехали в Ванделёр? — удивился Оливер. — Разве вы не отсюда?

— Нет, моя семья из соседнего штата, из Техаса. Раньше мы жили в Канзасе и у нас был похожий постоялый двор, но несколько лет назад мы решили переехать в Луизиану.

«Гарланд» — было написано на деревянной вывеске над входом. Просторное, слегка задымленное помещение было освещено сотнями зажженных свечей, установленных в висящих на цепях железных лампах, похожих на клетки. Тонкие нити паутины свисали над круглыми столами, за которыми ужинали с полдюжины мужчин. Подошел отец Кристиана и поприветствовал новых постояльцев — он был высоким, крупным, с улыбчивым лицом, которое делало его моложе своих лет и с таким же количеством веснушек как и у сына. Кристиан объяснил, что только что увидел англичан у отеля «Ванделёр», и что те искали, где остановиться на несколько дней. Мистеру Гарланду такой информации оказалось более чем достаточно.

— Вы ведь журналисты, верно? И прибыли в наше село ради репортажа?

— Как Вы смогли так быстро обо всем узнать? — удивился Александр. Его спутники были удивлены не меньше. — Мы сошли на берег всего полчаса назад!

— Не стоит так удивляться, — рассмеялся Гарланд. — Всего лишь дедукция. На этой неделе в нашей гостинице остановились четыре или пять репортеров, желающих написать статью о предстоящей свадьбе владельца отеля и английской леди. Должно быть, эта свадьба одно из крупнейших светских событий года. Вы из какой газеты?

— Вообще-то, нас интересует кое-что другое, — сказал Оливер. — То, что привело нас в Ванделёр, не имеет никакого отношения к свадьбе леди Лилиан Сильверстоун.

— Ладно, не важно зачем вы сюда приехали, главное, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Можете во всем на нас рассчитывать. Меня зовут Кристофер Гарланд, моего сына Кристиана вы уже знаете, — парнишка помахал им рукой и вышел, — а вот там — мои жена и мать.

— Рада познакомиться, — улыбнулась миссис миловидная светловолосая Гарланд, не прекращая протирать стаканы. Белые как снег волосы ее свекрови были заплетены в косу и уложены короной вокруг головы. Она слегка кивнула им и удалилась на кухню, откуда доносился аппетитный запах копченого мяса.

— Мы как раз собираемся подать ужин остальным клиентам, — продолжил мистер Гарланд. — Если пожелаете, можем накрыть стол и для вас. Сью проводит вас в комнаты, а мы с матерью займемся остальным.

Миссис Гарланд взяла связку ключей и жестом позвала за собой по лестнице в глубине зала. Она открыла двери комнат, чтобы путники могли, наконец, оставить чемоданы. Комнаты были небольшие, но в них было все необходимое, а вид из окон наверняка был даже лучше, чем в отеле «Ванделёр». Александр разобрал чемоданы, разложил вещи по местам, подошел к окну и открыл его нараспашку, чтобы легкий бриз с реки освежил комнату. Стояла черная как чернила ночь, тем не менее, профессор разглядел, что окно выходило на реку, протекавшую в паре метров от постоялого двора. Пирс был освещен лишь отражающимися в воде звездами. «Прямо здесь находится „Персефона“, — подумал профессор и почувствовал легкую дрожь. — Прямо здесь, хоть ее никто и не видит, под всей этой чернотой, погруженная в тину, словно пушечный снаряд». Подобные мысли были не очень-то жизнеутверждающими, поэтому он решил отложить их на потом, а пока побыстрее переодеться, чтобы ужин не успел остыть.

Выйдя из комнаты, профессор встретил ожидающих его Веронику и Лайнела. Почти сразу к ним присоединился Оливер и они все вместе спустились в зал. Подойдя к накрытому для них столу, они увидели, что одно место уже занято персоной, которую они совершенно не ожидали увидеть.

— Мисс Стирлинг! — воскликнул Александр. — Вот это настоящий сюрприз!

— Полагаю, что так и есть, — недовольно ответила девушка, скрестив руки на груди. — Думаю, теперь Вы довольны, профессор.

— Другого я от вас и не ожидал, — улыбнулся Александр, отодвигая стул, чтобы сесть рядом с ней. — Вы слишком умны, чтобы отступить из-за глупого каприза. Я рад, что, в конце концов, Вы вняли голосу разума.

— Не пытайтесь теперь подсластить мне пилюлю. Вы не сможете заставить меня забыть, что я могла бы сейчас находиться в ресторане роскошного отеля с играющим специально для нас оркестром и вкушая деликатесы южной кухни вместо этой гостиницы, о которой можно лишь сказать, что она… — девушка осмотрелась, — довольно живописна. К сожалению, я должна контролировать свои инвестиции.

— Ваши инвестиции? — поинтересовалась все еще остававшаяся на ногах Вероника. — Вы о чем?

— Как я могу быть уверена в том, что вы будете точно следовать инструкциям Его Высочества, и сделаете меня участницей всех ваших действий, если я не буду постоянно находиться рядом?

Вероника закатила глаза, Оливер и Лайнел сели за стол. Лайнел удовлетворенно ухмыльнулся, чем вызвал недовольный взгляд мисс Стирлинг.

— Вы хоть одежду сменить можете, не испросив позволения у Его Королевского Высочества? — с любопытство поинтересовалась Вероника. — Смеете ли пойти в туалет, не убедившись, что он не возражает?

— По-крайней мере, я меняю одежду ежедневно, — ответила ей мисс Стирлинг, c пренебрежением окидывая взглядом Веронику. — И когда я это делаю, то не совершаю преступления против здравого смысла, как это делаете Вы.

— Умираю с голоду, — с энтузиазмом воскликнул Оливер, не убедив никого, но, разрядив немного обстановку. — Давайте, наконец, ужинать.

Гарланды не заставили просить себя дважды: уже через пять минут на столе стояли подносы с ребрышками в кукурузном сиропе, от вида которых у англичан потекли слюнки. Единственная, кто был недоволен разящей наповал едой, была мисс Стирлинг, впрочем, она несколько смирилась с ситуацией, когда миссис Граланд принесла следующее блюдо.

— Это блюдо традиционной каджунской кухни[67], известное как «джамбалайя»[68], — улыбнулась хозяйка, демонстрируя гостям смесь ветчины, курицы, креветок и риса. — Конечно, луизианская кухня не очень-то похожа на техасскую, но, надеюсь, вам понравится. Попробуйте, вот увидите…

— У моей Сью руки из чистого золота, — заявил Кристофер Граланд, привлекая жену к себе, чтобы поцеловать ее в щеку. Та засмеялась, пытаясь высвободиться из его объятий. — Думаю, что когда мы только приехали сюда, жители Ванделёра отнеслись к нам с подозрением, но, в конце концов, мы завоевали их расположение. Теперь они просто умирают от желания поприсутствовать на наших барбекю.

— Ваш сын рассказал нам, что вы из Канзаса, — прокомментировал Александр. — Сколько лет вы живете здесь?

— Лет восемь, насколько я помню, — ответил Гарланд. — Кристиану было в то время пять лет.

— Семья моего мужа владела лесопилкой на юге города, — добавила Сью Гарланд. — Судя по рассказам моей свекрови, дела шли хорошо, но потом ее мужа призвали на Гражданскую войну, и он погиб во время второй битвы при Сабин Пасс[69]. В итоге некому стало вести дело.

— Моя мать продала лесопилку за максимально возможную цену, — продолжил рассказ Кристофер, — и мы переехали в столицу, где спустя годы я встретил Сью. В Канзасе наши дела шли неплохо, но моя мать устала от города и, как она нам сказала, хотела провести последние годы где-нибудь в спокойном месте. Совершенно случайно мы обнаружили старый постоялый двор в Ванделёре, который был выставлен на продажу после смерти предыдущего владельца, не оставившего после себя наследников. Находился он не очень далеко и мы решили попытать здесь удачу.

— Судя по всему, недостатка в клиентах у вас нет, — Александр кивнул в сторону входящих в таверну местных жителей. — Особенно, учитывая то, что поселение очень маленькое и все друг друга знают.

— В этом есть свой смысл. В таком маленьком населенном пункте все мы словно одна большая семья.

Старуха жестом подозвала Сью Гарланд, и та поспешила к свекрови. Александр, Лайнел и Оливер переглянулись: все трое подумали об одном и то же, но Вероника их опередила, громко спросив:

— А вы, случайно, не слышали о корабле под названием «Персефона»?

— О бриге капитана Вестерлея? Он был у всех на устах задолго до нашего переезда сюда, хотя, в последнее время разговоры вспыхнули с новой силой. Люди рассказывают о силуэте, который появляется над рекой по ночам и исчезает к утру. Мой Кристиан и его приятели с ума сходят из-за этой истории.

— Но, судя по тому, что нам рассказали, люди, которые осмеливаются приблизиться к останкам корабля, погибают самым странным образом, — добавил Лайнел.

— А, значит вы уже слышали о том, что случилось с бедным Ривзом, — закивал мистер Гарланд. — Похоже, именно это дело привело вас сюда: желание разобраться с тем, что произошло пару недель назад с этим парнишкой. Это была настоящая трагедия для местных жителей, при этом все согласны, что он сам нарвался, слишком приблизившись к этому бригу.

— Да, это именно то, что нам сказали, — согласился Оливер, глядя на кивающую головой мисс Стирлинг. — Вы действительно думаете, что его сгубило любопытство?

— Жители Луизианы верят в очень странные вещи, — улыбнулся Гарланд, пожимая плечами. — Вы себе не представляете, какое количества народу осуществляет обряды вуду и насколько они верят в существование всех этих высших сил, которые выполняют их желания и наказывают врагов. Однажды, сюда приходил мулат с таким количеством амулетов на шее, что почти не мог удержать голову прямо.

— Говорят также, что существует проклятие, которое не только потопило «Персефону» в водах Миссисипи, но и распространяется на всех, кто смеет ее потревожить, — задумчиво добавил Александр. — Скажите пожалуйста, а Ривз верил во все эти истории?

— По правде говоря, не знаю. Я разговаривал с этим парнем буквально пару раз. Вот Кристиан — да, общался с ним, хотя близкими друзьями они все же не были. Ривз был немного старше, ему почти исполнилось шестнадцать лет, и делал все, что ему вздумается, так как его родители давно умерли. Он жил один в хижине у реки, на самом берегу, рядом с пирсом. Он был неплохим малым, хотя Бог его знает, чем он мог заниматься, чтобы выжить. Очень жаль, что у него не осталось родственников, которые могли бы позаботиться о его теле, после того, как полиция так и не смогла определить причину смерти.

Профессор кивнул. То, что они услышали, заставило их совершенно позабыть об ужине, несмотря на то, что за стол они сели очень голодными.

— Если хотите побольше узнать о Ривзе, я могу вам помочь, — сказал Гарланд, почесывая подбородок. — Я знаю кое-кого, кому наверняка есть, что рассказать, так как он находился вместе с парнем, когда тот направлялся к «Персефоне» за несколько часов до смерти.

— Если бы вы могли нас познакомить, мы были бы вам очень благодарны, — сказал Оливер.

— Я скажу ему, чтобы он пришел сюда завтра в полдень, чтобы ответить на ваши вопросы, думаю, этого будет более, чем достаточно. Если нам повезет, мы сможем уговорить его пообедать с нами. Он с ума сходит от блюд Сью и моей матери.

— Речь идет о каком-нибудь потомке Вестерлея? — спросила мисс Стирлинг.

Лайнел удивился, что она спросила именно то, что хотел спросить он сам. Ее прекрасное лицо светилось любопытством, но Гарланд нахмурился.

— Странно, — произнес он. — Странно, что, зная столько об этой истории, вы не в курсе, чем все закончилось. Я имею ввиду семейство Вестерлеев, — увидев удивленные взгляды гостей, он тихо продолжил: — Ни здесь, ни где-либо еще, не осталось ни одного Вестерлея и ни одного Ванделёра. Супруга капитана погибла в пожаре, погубившем плантацию в ту же ночь, когда затонул бриг. В одной из комнат было найдено ее обгоревшее тело, та же участь постигла ребенка, которого она носила в своем чреве. Теперь оба покоятся в усыпальнице Ванделёров, выстроенной на кладбище Лафайетта, не имея возможности воссоединиться с капитаном, пока его не отпустит якорь, удерживающий здесь его душу, — он грустно усмехнулся, — во всяком случае, так говорят жители Ванделёра.

Глава 14

Как бы ни было интересно то, что рассказал Кристофер Гарланд, путешественники были настолько вымотаны, что уснули как только добрались до постелей.

После того, как они провели три ночи в неудобных вагонах поезда, возможность насладиться сном в нормальной кровати показалась настоящим подарком судьбы. Когда все проснулись на следующее утро, солнце уже светило вовсю, а все жители Ванделёра высыпали на улицу, чтобы не пропустить ничего из происходящего в отеле. Сын Гарландов с друзьями облепили ограду плантации и оттуда наблюдали за разгрузкой чемоданов и прислугой гостей, приглашенных на бракосочетание леди Лилиан и Реджинальда Арчера младшего. Один за другим прибывали экипажи с других плантаций Луизианы, с владельцами которых Арчер вел дела; пароходы из Нового Орлеана то и дело оставляли на причале все новых и новых людей. Подобное столпотворение происходило в Ванделёре впервые, поэтому англичанам было крайне трудно привлечь внимание жителей, чтобы поговорить о «Персефоне». Тем не менее, к всеобщему удивлению, люди охотно шли на разговор, правда, при этом безбожно приукрашивали реальные события.

— Черный силуэт размером с торговое судно, а не с военное… Мои братья участвовали в сражениях и хорошо знали «Персефону». Это был прекрасный корабль, ни с чем не сравнимый во всей Луизиане. Я никогда его не видел с тех пор, как река поглотила судно, но знаю, что они видели не раз…

— Он появляется, окруженный туманом словно призрак, темными ночами, когда на небе нет ни одной звездочки. А вы знали, что когда корабль утонул, ночь тоже была безлунной?

— Он немного светится, словно маяк на воде. Если вы занимаетесь новыми науками, то наверняка присутствовали во время этих сеансов, когда мертвые появлялись с каким-то свечением… Кажется, это называют эктоплазмой.

— Мы со свояком однажды хотели подобраться к нему на каноэ, но нам стало так страшно, что мы так и не решились на это. Вы себе представить не можете как я обрадовался тому, что мы все-таки повернули назад! Особенно после того, что случилось потом с беднягой Ривзом…

— Невероятно, как же это возможно, что люди столько говорят о явлении «Персефоны»

, но при этом ничего не могут рассказать о членах команды при жизни, — удивился Лайнел, когда они решили сделать паузу и отдохнуть.

— Может, в Ванделёре не осталось никого, кто знал капитана Вестерлея, — ответила Вероника. — Сорок лет более чем достаточно, чтобы умерли все живые свидетели кораблекрушения.

Ближе к полудню, англичане вернулись на постоялый двор, чтобы присоединиться к другу Джона Ривза, о котором им рассказывал мистер Гарланд. Старуха Гарланд, беседовавшая на пороге с двумя соседками, предложила воспользоваться гостиной, расположенной на том же этаже, что и комнаты. Поднявшись по лестнице, они с удивлением обнаружили в гостиной мисс Стирлинг, сидящую за столом со Сью Гарланд под строгим взором портрета мужчины с роскошными бакенбардами и в униформе армии Юга. Скорее всего, это был покойный отец мистера Гарланда.

— А вот и ваши друзья. Мы уж было подумали, что вы там потерялись!

— Миссис Гарланд показывала мне кое-что, что могло бы вас заинтересовать, — сказала мисс Стирлинг, пока мужчины снимали сюртуки и располагались вокруг стола. Она положила книгу на стол, покрытый связанной крючком скатертью. — Мы говорили о «Персефоне» и о циркулирующих по Ванделёру историях об этом корабле, и миссис Гарланд вспомнила, что у них хранится путеводитель, в котором есть о нем заметка.

— Это часть местной истории, — пояснила миссис Гарланд, — мы с мужем знаем ее наизусть, так что можете оставить книгу себе, вдруг пригодится.

— Надо же, не думал, что легенда о «Персефоне» была настолько известной, что ее включили в путеводитель, — удивился Александр. — Откуда он у вас?

— Он уже был в доме, когда мы его купили, — ответила Сью. — Видимо, предыдущий владелец гостиницы интересовался историей Ванделёра.

— Здесь есть две страницы, посвященные капитану Вестерлею, — добавила мисс Стирлинг. — Вот только ничего нового там не пишут, а Ванделёры даже не упоминаются. Полагаю, что самым интересным для нас является вот эта фотография «Персефоны», на которой можно разглядеть интересную деталь. Вот, взгляните.

— Сью, ты нужна мне на кухне, — услышали они голос матери Кристофера Гарланда, которая поднялась наверх вслед за англичанами и теперь заглядывала в комнату. — Не знаю, куда подевался Кристиан, его никогда нет на месте, когда мне нужна помощь.

— Этот мальчишка, словно Геккельбери Финн, — вздохнула Сью Гарланд. — Дождаться не могу, когда, наконец, закончится лето, и он вернется в школу, где его приведут в чувство.

Она попрощалась и ушла следом за свекровью, прикрыв дверь. Лайнел подошел к столу, чтобы взглянуть на фотографию, о которой говорила мисс Стирлинг.

— Это ростра корабля, верно? — спросил он. — Что у нее в руках?

— Гранат, — ответил Оливер, присаживаясь на стул, на котором ранее сидела Сью Гарланд.

— А какая связь этого фрукта с Луизианой, если выращивают его в Средиземноморье?

— К Луизиане он не имеет никакого отношения, а вот к мифу о Персефоне более чем. Согласно греческой мифологии, Персефона была похищена своим дядей Аидом, богом Подземного царства, чтобы сделать ее своей королевой, — объяснил Оливер. — Деметра, мать Персефоны, была так безутешна, что запретила земле плодоносить до тех пор, пока ей не вернут дочь. В конце концов, Богам пришлось вмешаться, чтобы люди не умерли с голода. Аид не посмел ослушаться Зевса, и ему пришлось разрешить Персефоне вернуться в мир живых, но перед этим…

— Перед этим дал ей съесть зерно граната, символ брака, — закончил за него Александр. Оливер кивнул. — Шесть зерен граната, в итоге Персефона проводила шесть месяцев в году под землей и остальные шесть — со своей матерью[70].

— Именно поэтому в зимние месяцы природа умирает, а с приходом весны возрождается вновь, — добавила мисс Стирлинг. — Но я имела в виду вовсе не гранат. Ваше внимание больше ничего не привлекает? Посмотрите на черты ростры.

Оливер даже не знал что и сказать. Изображение оказалось очень похожим на то, которое он видел в газете на «Океанике», но сделано оно было с более близкого расстояния так, что скульптура богини Персефоны, словно смотрела на них сверху вниз, располагаясь почти горизонтально под бушпритом[71]. Длинные развевающиеся, словно на ветру, волосы были выкрашены в темный цвет, почти не различимый на фото. Голова была увенчана венком из плюща. Глаза — большие и светлые…

— Виола Ванделёр, — пробормотал вдруг Александр. Остальные посмотрели на него. — Должно быть, именно она послужила моделью для этой скульптуры. Это — лицо Виолы Ванделёр.

— Она идентична женщине, стоящей рядом с капитаном Вестерлеем на фотографии, которую я вам показывала в Кодуэлл Касл, — согласно кивнула мисс Стирлинг. — Это было первое, что пришло мне в голову, когда миссис Гарланд показала мне эту заметку. То же округлое лицо, тот же заостренный подбородок… Даже форма век похожа…

— Полагаю, это вполне нормально среди моряков, — отметила Вероника. — Таким образом жены могут сопровождать их во время плавания.

— Что ж, мы знаем, что эта жена точно сделала это, — добавил Лайнел. — Она последовала за ним на дно реки.

Они прервали разговор, услышав на лестнице шум шагов и голоса двух человек. Мгновение спустя дверь в комнату распахнулась, и вошел улыбающийся Кристофер Гарланд в сопровождении незнакомого мужчины.

— Доброе утро, господа! Или, наверное, мне следовало сказать «добрый день». Моя мать и Сью только что сообщили мне, что оставили вас тут развлекаться с одной из наших книг.

— Ваша жена была с нами очень любезна, мистер Гарланд, — ответил Александр. — Более того, возможно, сама того не ведая, она предоставила нам важную деталь, которая очень пригодится для нашего исследования.

— А, я уже говорил вам, что она стоит равного ее весу золота. Я уже в курсе, что ваше расследование движется полным ходом. По меньшей мере полдюжины соседей сообщила мне о ваших расспросах. Похоже, они чрезвычайно воодушевлены возможностью вам помочь. — Он похлопал по плечу своего спутника, который стоял немного позади Гарланда. — Но это мы обсудим позже. Перед вами тот, с которым я обещал вас познакомить — это один из преданных поклонников нашей таверны практически с самого открытия. Хэдли, разреши представить тебя редакторам «Сонных шпилей». Можешь им доверять, я тебя уверяю, они достойные люди.

— Рад познакомится, — буркнул Хэдли, пристально разглядывая свои стоптанные башмаки.

Это был очень огромный, как шкаф, мужчина примерно того же возраста, что и Кристофер Гарланд, с косматой черной бородой, которая придавала ему диковатый вид, противоречивший явной стеснительности характера. Только после настойчивого приглашения Гарланда, Хэдли решился присесть, и Александр очень издалека начал разговор, подводя его к дружбе Хэдли с покойным Джоном Ривзом, который годился ему в сыновья. Не смея говорить в полный голос, Хэдли поведал о том, что знал Ривза с самого раннего детства, еще до смерти матери, а несколько лет спустя и отца, который, как и Хэдли, занимался рыбной ловлей. Именно он помог мальчику построить маленькую хижину на берегу Миссисипи, когда кредиторы забрали то немногое, что осталось после смерти его отца, включая дом, унаследованный от деда, работавшего на Ванделёров кузнецом, когда еще существовала старая плантация. Ривз был хорошим парнем, умным, поэтому не возражал, когда его друг начал подбрасывать ему работенку, чтобы тот мог подзаработать.

— Работенку? — заинтересовался Лайнел. — Звучит так, словно речь идет о чем-то не совсем легальном, мистер Хэдли.

— Кажется, впервые в жизни я согласна с мистером Ленноксом, — добавила мисс Стирлинг. — Если кто и разбирается в такого рода вещах, так это он.

Лайнел поклонился, бросив в ее сторону колючий взгляд. Александр придержал его за плечо, а Хэдли, тем временем продолжил:

— Я вас уверяю, господа, мы никогда не делали ничего противозаконного. Проблем никому не хотелось, тем более что… — мужчина покраснел еще больше и смущенно пробормотал: — однажды, я целую неделю провел в полиции за одно дело, и когда вышел, то дал себе слово никогда больше туда не попадать. Если честно, иногда пиво ударяет мне в голову, и здесь мне нечем гордиться, но я честный человек…

— Хэдли, еще чуть-чуть и ты убедишь этих людей, что ты безжалостный убийца или еще кто в этом духе, — сказал Гарланд и обратился к англичанам: — Все, что он сделал, так это забрался в огород одного из наших соседей. Все в Ванделёре знали, что он переживал не лучшие времена, и не обращали на такие вещи внимания, но этот идиот Ричардсон решил вызвать полицию.

— Ладно, мы с Джоном Ривзом ловили рыбу перед его хижиной, — уже более спокойно продолжил Хэдли. — И так как мы столько времени проводили на Миссисипи, то научились выжимать из реки по максимуму и использовать все, что нам приносили ее воды. Например, июньское половодье приносило кучу поваленных деревьев, которые мы вытаскивали на берег, сушили и продавали на дрова в окрестные села. Часто с нами ходил еще один парень из Ванделёра, ровесник Криса, по имени Джей Джексон. Он тоже был одинок, так как сбежал из дома в Новом Орлеане, где жил со своим дядей. По его словам, дядя был священником, а Джей на дух не переносил церковь. Таким образом, мы привыкли проводить время вместе, собирая приплывающий лес и все ценное, что приносила нам река. — Хэдли помолчал, разглядывая свои большие руки. — Однажды, наше внимание привлекло что-то блестящее, и когда Джонни и Джей вытащили предмет из грязи, то оказалось, что это жемчужина размером с горошину. Мы поехали в Новый Орлеан, чтобы попытаться ее продать и нам удалось выручить неплохие деньги в одном магазине Французского квартала, который нам подсказал Джей. Этот случай привел к тому, что мальчишки стали рисковать все больше и больше…

— А когда древесина перестала казаться выгодным делом, — догадался Александр, — то они вспомнили о бродивших по Ванделёру слухах о затонувшем в паре метрах от деревни корабле. И о грузе этого корабля.

— Я ни за что в жизни не приблизился бы к «Персефоне», — заверил их Хэдли. — Я знал о дурной славе этого места и рассказы о проклятии, которое не дает членам экипажа покоиться с миром. Джонни и Джей насмехались надо мной, считали меня трусом. Они совершенно не боялись того, что могли сделать с ними погибшие моряки. «Они также мертвы, как и это», — заявил мне однажды Джонни, пнув одно из наших бревен. Так что мне оставалось, лишь остаться на берегу, глядя на то, как ребята на каноэ Джея направились к середине реки, спрыгнули в воду в одних штанах с ножами в руках и принялись нырять там, где по словам старожилов затонуло судно. Им пришлось делать это днем, чтобы можно было хоть что-то разглядеть под водой, но при этом избежать любопытных взглядом соседей. На берег ребята вернулись через полчаса с какими-то предметами, добытыми среди сгнивших обломков древесины и оснастки. По их словам, «Персефона» представляла собой печальное зрелище: она покоилась на мели на дне реки, с кормой, увязшей в иле и направленной вверх носовой частью. Парни попали внутрь через оставшийся открытым люк. Откровенно говоря, они выглядели скорее воодушевленными, чем испуганными.

— Что же они нашли на корабле? — полюбопытствовала Вероника.

— Боюсь, ничего похожего на ту жемчужину. Пара помятых жестянок с чаем, бутылка джина… несколько потрескавшихся тарелок с никогда не виденным нами гербом — якорь, две перекрещивающиеся пушки и венок…

— Это герб военно-морского флота Штатов Конфедерации, — объяснила мисс Стирлинг. — Я видела его в документах музея Осло, когда мы с патроном узнали историю «Персефоны».

— Полагаю, на этот раз им не так повезло с продажей, — сказал Оливер.

— Не знаю, сэр, сколько бы им дали за находки. Мы так и не успели их продать, — голос Хэдли становился все тише, он уже почти шептал. — Хижина Джонни находилась к воде ближе остальных, поэтому мы решили спрятать найденное именно там, а на следующий день отвезти во Французский квартал. Но когда мы с Джеем пришли туда утром… Джонни был… он был…

Хэдли умолк и спрятал лицо в ладонях. Кристофер Гарланд успокаивающе похлопал его по спине, чтобы мужчина взял себя в руки.

— Он был мертв, — резко закончил оборванную фразу Лайнел.

— Да, сэр, он был мертв. Без единой раны, которая указывала бы на драку. Полиция ничего не обнаружила, тело уже остыло, когда мы наткнулись на него. Вещи с «Персефоны» исчезли.

— Как вы сказали? — удивился Александр. — Кто-то унес их из хижины?

— Да, сэр, должно быть все случилось ночью, одновременно с гибелью Джонни.

— Но я не понимаю, почему все решили, что за обоими происшествиями стоит экипаж «Персефоны»? — заявил Лайнел, скептически изогнув бровь. — Наверняка это дело рук какого-нибудь болтающегося по округе воришки. Он узнал о поднятых со дна сокровищах и решил отобрать их у Ривза, пока тот не успел все продать.

— Ты думаешь, что пара жестянок чая и битые тарелки стоили того, чтобы лишить жизни пятнадцатилетнего парнишку? — спросила Вероника.

— Никакой это был не воришка, — продолжал шептать Хэдли. Все присутствующие снова повернулись к нему. — Это дело рук этого проклятого корабля. Тех людей, которые на нем утонули. Это река покончила с Джонни и сделает тоже самое с любым, кто слишком близко подойдет к обломкам «Персефоны».

После его слов воцарилась полная тишина. Проникающий сквозь занавески свет становился все бледнее и едва освещал черты лица отца Кристофера Гарланда, наблюдавшего за разговором с высоты своего портрета.

— Это самое абсурдное из всего, что я слышала в своей жизни! — воскликнула мисс Стирлинг. — Поверить не могу, что такой истинный мужчина, как Вы, может обращать внимание на эти дурацкие предрассудки. Корабль-призрак тут ни при чем, все это — дело рук обычного вора…

— Я повторяю, что вещи с «Персефоны» исчезли, — упрямо твердил Хэдли, не смея взглянуть на девушку. — А вот вещи Джонни остались на месте. Его сбережения тоже не тронуты.

— Ну, значит, парень решил заняться бизнесом самостоятельно, без участия вас двоих. Назначил с кем-то встречу, который согласился сбыть находки, но тот, в конце концов, покончил с Джонни, чтобы не делиться прибылью. Наверняка эти предметы находятся теперь в антикварных лавках Нового Орлеана, если они, конечно, представляют хоть какой-то интерес.

— Нет, — тут же отозвался Хэдли. — Джонни никогда не сделал бы ничего подобного. Он никогда бы нас не предал.

— А что насчет второго парня, Джея Джексона? — поинтересовался Александр. — Полагаю, что с ним ничего не случилось? Он по-прежнему живет в Ванделёре как и до происшествия?

— Нет, сэр. Джей так испугался, что уехал в Новый Орлеан сразу после того, как полиция взяла у него показания. Уже почти месяц как никто ничего о нем не слышал.

— Вы говорили, что его дядя — священнослужитель. Вы не знаете, в каком приходе он служит?

— Джей никогда мне об этом не рассказывал, но смею предположить, что в приходе Св. Патрика на Камп-стрит. Родители Джея были ирландцами, значит, и дядя тоже.

Судя по всему, добиться большего от Хэдли было невозможно, так что журналисты поблагодарили его за то, что он поделился с ними столь важной информацией и Кристофер Гарланд увел его на первый этаж, где Сью приготовила отличное жаркое. Когда мужчины ушли, англичане многозначительно переглянулись: Александр и Оливер задумались, а вот Вероника и Лайнел вовсе не казались впечатленными разговором с Хэдли. Мисс Стирлинг по-прежнему считала все это полной ерундой и снова взяла книгу с фотографией «Персефоны», чтобы рассмотреть ее поближе, поудобнее устроившись в кресле.

— Ну что ж, нельзя сказать, что все показания жителей Ванделёра оказались бесполезными, — высказался Оливер. — Бедный Хэдли, он в полном ужасе.

— Ничего удивительного для того, кто вырос в Луизиане, — сквозь зубы признала Вероника. — Помните, что нам накануне сказал Гарланд о слепой вере местных жителей этого региона в вуду? Как же им не поверить в силы реки?

— Но ведь и ты не веришь в то, что Хэдли рассказал нам правду, — ответил Оливер.

— Конечно, нет. Но для него это — правда, также, как и для остальных местных, которых полицейские допросили в связи со смертью Ривза. По-моему, здесь ходит слишком много слухов о призраках. Как еще они могли объяснить произошедшее?

— Да никак, если речь идет о местных жителях, — ответил голос мисс Стирлинг из-за книги. — Тем не менее, остается фактом смерть невинного и то, что виновник избежал правосудия. И раз уж полиция Нового Орлеана обращает внимание на сплетни в Ванделёре, то им придется арестовать за это преступление саму Миссисипи.

— В любом случае, не думаю, что нам есть смысл заниматься этим делом, — заключил Александр, снимая очки, чтобы протереть. — Предполагается, что мы пересекли океан для того, чтобы выяснить что произошло с «Персефоной» полвека назад.

— А если эти дела взаимосвязаны? — промолвил Оливер. — А если Хэдли прав и именно экипаж проклятого корабля стал причиной гибели Ривза?

— Если это действительно так, то скоро мы это узнаем, — Александр снова надел очки и встал. — Думаю, пора и нам что-нибудь съесть, а после попросим Гарландов показать нам на карте, где находится приход Св. Патрика и отправимся в Новый Орлеан.

Глава 15

Час спустя, после обеда, Александр, Оливер и Лайнел направились на причал, а мисс Стирлинг сообщила, что хочет прилечь, так как у нее разыгралась мигрень. Вероника же придумала, как с пользой провести время, пока ее друзья находятся в отъезде.

Оставшись в таверне одна, девушка попрощалась со старухой Гарланд и, взглянув на небо, увидела, что пока они разговаривали с Хэдли, небо заволокло тяжелыми тучами, обещающими мощную летнюю грозу. Она порадовалась, что повязала на лоб ленту, которая теперь удерживала за спиной густые каштановые кудри, весело подпрыгивающие, пока Вероника шла по направлению к старой плантации Ванделёров. Дорога была по-прежнему так запружена конскими экипажами, что девушке приходилось постоянно отходить на обочину. «Что за наглость! — думала про себя Вероника, не спеша шагая к плантации. — И судя по количеству багажа, они собираются пробыть в отеле до конца своих дней. Не удивительно, что Дама с родинками им завидует».

Теперь, при свете дня, можно было внимательно разглядеть то, что ускользнуло от их внимания накануне вечером. Сады напоминали работу импрессиониста, своими разноцветными мазками, разбросанными повсюду в буйной густой растительности. Помимо окаймлявших дорогу дубов, здесь росло множество миртов и эвкалиптов, а также кипарисы, которых становилось все больше по мере приближения к дурно пахнущему болоту, этой темной массе, которая словно парила над всем этим вегетативным великолепием. Были тут и дикие лилии, и свисающие сверху гроздья глициний, вьющтиеся плети уже замеченных вчера бугенвиллий покрывали почти половину веранды. Вдруг Вероника остановилась у самого крыльца, заметив среди зарослей бугенвиллии кое-что любопытное: разница в цвете мраморных плит, которыми был облицован фасад, позволяла понять какая часть старой плантации была разрушена. Дом все еще нес на себе следы пожара 1862 года. Как бы Реджинальд Арчер младший ни старался восстановить утраченную роскошь прошлого, это было похоже на попытку замаскировать рисовой пудрой шрамы от ветряной оспы. Не трудно было представить призрак Виолы Ванделёр, бродящей по новым помещениям и заглядывающей в окна в попытках понять что делают все эти незнакомцы в ее доме.

— Да это же мисс Куиллс! Подойдите сюда, мисс Куиллс! Идите к нам!

Вероника развернулась в сторону беседки, расположенной справа от фронтона. От неожиданности ее бросило в дрожь, но через пару мгновений она успокоилась и разглядела среди толпы улыбающуюся и машущую ей рукой девушку. За маленьким столиком сидела леди Лилиан, прелестная в своем платье лососевого цвета, и пила чай в обществе мужчины, который не сводил глаз с приближающейся к ним Вероники.

— Очень рада снова Вас увидеть, леди Лилиан. А также тому, что Вы смогли выжить в поезде: поездка была такой скучной, что я была готова спрыгнуть на ходу.

— Со мной происходило тоже самое, — рассмеялась девушка, — а помимо всего прочего, меня и маму всегда укачивает. Я почти не могла покинуть купе до самой Атланты. — Она повернулась к молодому человеку и сказала: — Рекс, позволь тебе представить мисс Веронику Куиллс. Мисс Куиллс, это — Реджинальд Арчер, мой жених…

— Рад познакомиться, — произнес Арчер, прикасаясь губами к руке Вероники.

Вероника не была знакома с Реджинальдом Арчером старшим, но его сын выглядел очень близко к тому описанию североамериканца, которое дал ей Лайнел. Это был мужчина лет тридцати, высокий и смуглый, с зачесанными вправо набриолиненными волосами и темными глазами, которые напомнили Веронике глаза хищника.

— Мисс Куиллс ехала вместе с нами на «Океанике» из Ливерпуля, — объяснила леди Лилиан. — Мы познакомились в первый же вечер и очень мило провели время на борту.

— Кажется, я где-то слышал вашу фамилию, но не могу вспомнить где. Я рад, что вы присоединились к нам. Я всегда счастлив познакомиться с подругами моей дорогой Лилиан.

«Держу пари, что ты и вправду счастлив», — подумала Вероника, заметив, как взгляд Арчера переместился с ее лица ниже и пробежал сверху донизу по всему ее телу. И не похоже было, что его смутила простота ее одежды, особенно учитывая то, что мягкие изгибы свидетельствовали об отсутствии корсета.

Леди Лилиан, похоже, ничего не замечала. Или не хотела замечать, тем более, что ее сердце слишком мало участвовало в происходящем.

— Надеюсь, мой отель придется Вам по вкусу, мисс Куиллс, и что в Вашей памяти останутся самые лучшие воспоминания, когда Вы вернетесь в Англию, — продолжал говорить Арчер таким лебезящим тоном, что девушка чуть не рассмеялась. — Где именно располагаются отведенные Вам комнаты?

— Вообще-то, я остановилась не здесь, мистер Арчер. Я приехала не одна, со мной еще четыре человека и по логистическим соображениям мы решили поселиться в деревенской гостинице.

— По логистическим соображениям? Разве вы не собираетесь присутствовать на завтрашней церемонии?

— Боюсь, что это невозможно, — ответила Вероника, все больше забавляясь абсурдностью ситуации. — Мы приехали в Ванделёр работать. Я являюсь частью редакционной группы из Оксфорда, которая занимается здесь кое-каким расследованием.

— Мисс Куиллс — художник, — пояснила леди Лилиан своему нареченному. — Будет лучше, если Вы присядете, и мы сможем поговорить. Не хотите ли чаю?

— Спасибо, леди Лилиан, но мне не стоит вам мешать в такой день…

— Глупости! Останьтесь с нами ненадолго, я устала приветствовать всех Сильверстоунов, пересекших океан ради меня и говорить одно и тоже раз за разом.

У Вероники появилось ощущение, что девушка просто в ужасе от идеи остаться наедине с Арчером. Никакого другого объяснения такой настойчивости, а также тому, что Лилиан усадила ее рядом с собой и взяла за руку, словно они были близкими подругами, у Вероники не было.

Родители леди Лилиан в это время прогуливались между столиками. Леди Сильверстоун, казалось, была удивлена, увидев Веронику, но была слишком занята беседой с гостями, чтобы подойти поближе. Потягивая чай с большим количеством сахара из хрупких фарфоровых чашек, Вероника пыталась вытянуть из Арчера как можно больше информации. Это оказалось не таким уж сложным делом: американец был готов часами разглагольствовать о своем бизнесе. К сожалению, он не сообщил ничего нового о Ванделёрах. Похоже, судьба когда-то живших в этих местах людей совершенно его не интересовала.

— Без сомнения, Вы проделали огромную работу по реставрации, — признала Вероника, беря с подноса предложенное леди Лилиан пирожное. — Насколько мне известно, поместье было практически стерто с лица Земли пожаром во время Гражданской войны.

— «Перестройка» было бы точнее, чем «реставрация», — уточнил Арчер. — То, что мы сделали с этим домом, больше всего напоминает возрождение из пепла птицы Феникс. Дом практически полностью рухнул, осталось буквально несколько стен. Некоторые архитекторы отказались от участия в проекте, говорили, что это чистое безумие, и выгоднее построить отель с нуля в любом другом месте, но мне втемяшилось все-таки восстановить этот дом. И, как видите, я добился своего.

— Вы хотели сделать какие-то наброски? — спросила Веронику леди Лилиан.

— Именно за этим я и пришла, — кивнула Вероника. — А еще мне бы хотелось сделать пару эскизов внутреннего убранства. Правда, я не взяла с собой альбом, так как предполагала, что вы будете чрезвычайно заняты приемом гостей.

— Не вижу, чем нам мог помешать осмотр отеля, — ответила Лилиан и обратилась к Арчеру: — Рекс, разве могут возникнуть какие-то проблемы, если мисс Куиллс войдет в дом при том, что в отеле она не зарегистрирована?

— Абсолютно никаких, — ответил жених. — Можете там бродить сколько Вам вздумается, возражать никто не будет. Хотя, если подумать, — продолжил он так, словно это только что пришло ему в голову, — может, будет лучше, если я пойду с Вами, чтобы известить персонал. Я бы не хотел, чтобы кто-то Вас потревожил, не зная, что находитесь в доме с моего разрешения.

«Интересно, как бы в такой ситуации поступила мисс Стирлинг?» — подумала вдруг Вероника и тут же нашла ответ. Она изобразила улыбку, смесь нерешительности и надежды, и взглянула сначала на леди Лилиан, а затем на Арчера. — Вы невероятно любезны, но мне бы не хотелось причинять Вам неудобства…

— Никакого неудобства, — заверил ее Арчер и встал со стула. Он поцеловал в щеку леди Лилиан и продолжил: — Мы скоро вернемся, дорогая. Это займет буквально пару минут.

Судя по просветлевшему лицу девушки, она совершенно не против, если Арчер вернется через час, или даже не вернется вообще. Вероника позволила сопроводить себя к лестнице, полностью отдавая отчет в том, как он смотрел на нее, и что его рука провела по ее спине чуть сильнее, чем было необходимо, но протестовать не собиралась. Она направлялась в отель с определенной целью и была готова сыграть роль в этой игре.

— Вы говорили, что от старого дома почти ничего не осталось. А как насчет личных вещей жившей здесь семьи? Они тоже были полностью уничтожены?

— Вещи, принадлежавшие Ванделёрам? Уцелело совсем немногое, а в годы, прошедшие после войны, здесь орудовало множество мародеров, — объяснил Арчер. — Солдаты Конфедерации вернулись домой без славы и денег, рабы вышли из-под контроля… Немногочисленная уцелевшая мебель закончила свои дни на чердаке, а теперь сложена в одной из новых кладовок.

— Мне бы очень хотелось взглянуть. Вы знаете, иногда, это помогает для лучшего понимания того, как выглядела плантация в то время, восприятия стиля жизни ее обитателей…

— Как Вам будет угодно, мисс Куиллс. Подождите меня в вестибюле, я возьму ключи от кладовок. На том этаже нет жилых помещений, там бывают только слуги.

Один из служащих отеля открыл им дверь. Арчер направился к стойке регистрации, находившейся справа от входа, а Вероника покорно ждала его у подножия величественной мраморной лестницы, занимающей почти все пространство вестибюля. К ее вящему удивлению, вернувшийся с ключами Арчер повел ее не по лестнице, а пошел к маленькой нише рядом со стойкой. Еще один служащий открыл дверь, и немного растерянная Вероника вошла:

— Лифт? Вы установили лифт в трехэтажном здании?

— Это самый быстрый из существующих лифтов, улыбнулся Арчер. — Отель нашей сети не мог предложить ничего иного своим клиентам. Возможно, Вы не в курсе, но первый лифт в Массачусетсе был установлен по распоряжению моего отца в одном из наших отелей.

Вероника закусила губу, чтобы сдержать смех, рвущийся наружу — она представила, что скажет по этому поводу Лайнел, когда она все ему расскажет.

— Знаете, я еще ни разу не была в лифте. В Оксфорде я их даже не видела.

— Нет? Что ж, значит, для Вас это будет совершенно новый опыт, — служащий закрыл решетку перед дверью и повернул переключатель справа. — Надеюсь, Вы не испугаетесь, когда лифт начнет подниматься. К этому лязгу надо привыкнуть…

Не успел он закончить фразу, как лифт задрожал и начал двигаться так, что Вероника чуть не потеряла равновесие. Арчер поспешно подхватил ее рукой и привлек к себе, в то время, как потолок вестибюля начал опускаться, а перед глазами показалась ковровая дорожка второго этажа. Вероника притихла и посмотрела на Арчера. Он находился так близко… гораздо ближе, чем предписывалось хорошими манерами. Его глаза были черными как два жука.

— Мистер Арчер, по-моему, это не совсем правильно, — прошептала она, попытавшись использовать все свои способности к кокетству. — Леди Лилиан… Сомневаюсь, что она будет счастлива, увидев нас сейчас здесь…

— А я сомневаюсь, что есть хоть что-то, способное сделать ее счастливой, — ответил шепотом Арчер. — Полагаю, у меня вся жизнь впереди, чтобы с этим разобраться, так что, надеюсь, она не посчитает меня худшим из женихов, если до того момента я займусь своими собственными интересами.

Его рука медленно проследовала вниз по спине девушки, подтверждая догадку о том, что под блузкой ничего не было. Арчер пах точно также, как и иные власть имущие мужчины, попадавшиеся на пути Вероники — бриолином, табаком, деньгами и тем, насколько легко было ими манипулировать. Кто знает, возможно, история повторится…

— Совершенно с Вами согласна, — улыбнулась Вероника. — Я тоже надеюсь не прослыть худшей из подруг.

Когда лифт, издав последний скрежет, остановился, Арчеру пришлось отпустить девушку. На чердаке отеля не было никакой решетки, так что Вероника толкнула дверь и вышла в коридор, расположенного вдоль передней стены дома. Девушка была уверена, что ее спутник следовал за ней, словно щенок за косточкой.

— Этот коридор просто огромен, мистер Арчер. С чего мы начнем?

— Полагаю, что с той кладовки, где мы храним мебель Ванделёров, раз уж она так вас интересует, — ответил он. Было очевидно, голова его была занята совершенно другим. — Но предупреждаю, что слуги не часто здесь убирают, поэтому, возможно, мы тут покроемся пылью. Я понимаю, что для такой дамы, как Вы…

— Ах, не стоит беспокоиться по этому поводу. Я не лишусь сна от страха испачкать свое платье, а если такое и случится… — она улыбнулась ему через плечо, — я всегда смогу его снять.

Девушка чуть не рассмеялась, увидев, как Арчер вцепился в связку ключей и принялся судорожно искать нужный ключ. Найдя ключ, Арчер открыл дверь и жестом пригласил Веронику войти. Девушка не стала заставлять себя уговаривать и, войдя, была поражена количеством хранящихся в комнате вещей.

— Ничего себе… — тихо произнесла она, поворачиваясь кругом на каблуках. Струящийся из окон свет тонул в клубах пыли, мечущихся вокруг, словно запертые в банке светлячки. — Я думала, что пожар уничтожил почти все, но тем, что тут хранится, можно было бы обставить целый музей!

Здесь была целая коллекция опаленной плетеной мебели, множество поломанных дорожных сундуков, доверху наполненных картонных коробок с кружевными вещами, два седла с подпорченной крысами сбруей, несколько свернутых ковров, таких огромных, что в них можно было спрятать труп или даже два… Вероника начала прокладывать себе путь через этот лабиринт из реликвий, которые, казалось, до сих пор пахли дымом, и чувствовала спиной взгляд Арчера, стоявшего, облокотившись о дверь.

— Все эти вещи — это воспоминания о Ванделёрах… — начала она, приближаясь к ларцу у ближайшего окна. — Здесь, словно остановилось время, и не важно, что вещи настолько повреждены. Они могли бы многое нам рассказать.

— Кажется, то, что лежит в этом ларце, принесли когда-то из старой библиотеки, — равнодушно бросил Арчер. — Она располагалась на первом этаже, где сейчас находится одна из столовых отеля. Насколько мне известно, именно это место было повреждено больше всех во время пожара, — он немного помолчал и продолжил: — Именно там обнаружили тело бывшей владелицы, Виолы Ванделёр. Она сгорела заживо, и никто не мог ей помочь. Загорелись занавески в библиотеке. Она хотела открыть окна, чтобы выбраться, но вспыхнула ее одежда. Когда ее нашли на следующий день, она превратилась в горстку обугленных костей. Женщина обхватила себя руками, словно пыталась спасти ребенка, которого носила во чреве.

Вероника притихла, услышав его слова, в горле словно образовался комок, который она едва смогла проглотить. Она снова повернулась к ларцу и стала осторожно перебирать коллекцию обгоревших альбомов в кожаных переплетах и разбитый, словно яичная скорлупа, френологический макет[72]. Арчер же, напротив, был совершенно спокоен. Он прошел сквозь лабиринт из рухляди и остановился у девушки за спиной.

— К счастью для нас, мы гораздо живее, чем она, верно? — он медленно обхватил руками Веронику за талию. — Почему бы нам этим не воспользоваться?

— Мистер Арчер, если Вы продолжите в том же духе, то заставите меня краснеть. Напоминаю, что меньше, чем через двадцать четыре часа Вы станете мужем моей подруги, и…

— И мне придется нести свой крест, я это прекрасно знаю. Но Вы сами сказали, что до этого момента у нас есть еще целых двадцать четыре часа, — девушка чувствовала его горячее дыхание на своей шее, в то время как руки его постепенно поднимались вверх, пока не остановились на плечах. — Из-за многочисленных дел, которыми я вынужден заниматься сегодня вечером, я лишаюсь традиционной холостяцкой вечеринки. Не будьте столь жестоки, отказывая мне в небольшом развлечении…

«Дааа, леди Лилиан, ваши родители потрудились на славу, подыскивая вам мужа», — Вероника, скрепя сердце, была вынуждена признать, что ситуация начала казаться ей вполне себе возбуждающей, правда она вовсе не за этим отправилась в отель. Мерзавцы всегда были ее слабостью…

— Но вы ей обещали, что мы скоро вернемся. Если мы слишком задержимся, кто-нибудь пойдет нас искать, и как мы будем объяснять подобную сцену?

— Моя дорогая мисс Куиллс, Вы все еще не поняли? Лилиан совершенно безразлично, чем я занимаюсь, точно так же, как и мне нет никакого дела до того, будет ли она спать с одним, двумя, тремя мужчинами, — пока он говорил, его рука скользнула в декольте Вероники и медленно двинулась к ее грудям. — Если хорошенько подумать, то, может, и я буду искать приключений на стороне. Как Вы, наверное, уже заметили, эта девушка не очень-то бойкая.

— Не будьте столь бессовестны с ней. По-моему, она очаровательная девушка и не заслуживает такого обмана с нашей стороны. Я с самого начала видела Ваши поползновения, но…

— Мистер Арчер? — вдруг услышали они со стороны двери в кладовку.

Вероника поспешила вытащить руки мужчины из своей блузки. Развернувшись, они увидели одного из официантов отеля. Он стоял с занесенной вверх рукой, словно собирался постучать в дверь, но, увидев, чем занимается его патрон, сильно покраснел. Арчер возмущенно фыркнул.

— Какого черта Вам тут нужно? Неужели Вам больше нечем заняться?

— Сэр, Ваш… Ваш будущий тесть отправил меня на Ваши поиски. Лорд Сильверстоун желает знать сколько нанято пароходов для завтрашней транспортировки всех гостей в церковь на церемонию. Он говорит, что собралось столько народу, что он сомневается, насколько это возможно…

— Сильверстоун… — буркнул Арчер. — Я уже устал от этих Сильверстоунов, а ведь все еще только начинается. — Он взглянул на Веронику, пытающуюся подвязать лентой свои кудри и усмехнулся. — Полагаю, мне придется спуститься ненадолго, но я скоро вернусь. Вы ведь не попытаетесь отсюда сбежать, верно?

— Даю слово, что нет, — ответила Вероника, радуясь так кстати вошедшему официанту. — Здесь вокруг слишком много интересного, чтобы вот так все бросить и уйти.

Когда Арчер ушел следом за официантом, притворив дверь, девушка вздохнула с облегчением. Она попала в переплет, из которого не знала как теперь выбраться, и, если честно, не была уверена, хочет ли из него выбираться, но главное сейчас то, что ее план сработал. Она была в комнате отеля, куда «Сонные шпили» ни за что не проникли бы иным способом… она была совершенно одна с обломками былой жизни Ванделёров.

Вероника быстро пришла в движение. Последующие четверть часа она посвятила осмотру кладовой, открывая все ящики и дверцы шкафов, опустошая швейные ящики и полусгоревшие шляпные коробки, роясь в ворохе кукол с выпавшими глазами и потрескавшимися лицами…

В конце концов, она нашла то, что искала с самого начала. За диваном, обитым красным сатином, стоящим в углу, виднелась груда холстов. Торопясь до них добраться, Вероника чуть не упала, обрушив на своем пути вешалку и маленький столик. Она отодвинула диван, чтобы можно было пролезть между ним и стеной и присела на корточки. Без сомнения, это была коллекция портретов Ванделёров самых разных размеров и так покрытых пылью, что даже не особо брезгливая Вероника сморщилась от отвращения, беря их в руки. Она начала разворачивать картины, чтобы попытаться разобраться, кто скрывался под слоем грязи и копоти, хоть их имена ни о чем ей не говорили… пока она, уже теряя терпение, не наткнулась, наконец, на маленькое изображение той, которую она и искала.

Виола Ванделёр лет семи смотрела на нее с портрета с достоинством, больше подходящем для женщины лет тридцати. Вероника, затаив дыхание, осторожно протерла поверхность картины рукавом блузки, чтобы убрать с нее пыль и паутину. Она не ошиблась: маленькая бронзовая табличка на внешней раме гласила: «Виола Ванделёр, 1844 год». Годами позже, эта девочка погибнет в огне в том самом доме, в интерьерах которого была изображена на портрете. Платье черного цвета указывало на траур по кому-то, девочка держала фарфоровую куклу с оторванной рукой. «Я словно смотрю на детскую версию ростры „Персефоны“, — подумала Вероника. — Те же глаза, та же форма лица… Должно быть, скульптор был очень талантлив».

Девушка почти целую минуту рассматривала портрет, прежде чем продолжить свои изыскания. Она выяснила, что девочка довольно часто позировала художникам. Была Виола двенадцати лет, уже без траурного одеяния, сидящая на плетеном стуле, очень похожем на те, которые валялись теперь на чердаке. Виола чуть постарше, одетая в костюм для верховой езды, держащая под уздцы лошадь на фоне конюшен. Взрослая Виола, превратившаяся в прекрасную девушку с округлыми формами и дерзким взглядом, принарядившаяся, словно готовящаяся к первому выходу в свет принцесса: одна рука лежала на груди, вторая опиралась на каминную полку в той самой библиотеке, в которой позже погибла. Были также портреты пары, которая, судя по всему, являлась родителями Виолы, а также очень похожего на Виолу юноши по имени Филипп, скорее всего брата девушки. Последняя картина оказалась такой тяжелой, что Вероника не могла ее перевернуть к себе лицом, и ей пришлось просто подтолкнуть ее, чтобы та упала обратной стороной на диван. Взрослая Виола в вечернем платье из голубого тюля демонстрировала роскошный гарнитур из изумрудов, стоя на террасе. Но на этот раз он была не одна: рядом стоял Филипп Ванделёр в безупречном темном костюме и серебристом жилете. Справа от брата и сестры, едва различимая из-за копоти, находилась третья персона, тоже одетая в голубое платье…

Полностью поглощенная изучением портретов, Вероника не услышала, как вернулся Арчер, пока он не закрыл дверь в кладовку.

— Что ж, похоже, мой тесть остался доволен. Я сказал ему, что буду занят в своем кабинете до ужина, так что, надеюсь, что больше нас никто не побеспокоит.

Вероника, не обращая внимания на его слова, провела рукой по обгоревшему холсту. Огонь превратил его в почти бесцветный лоскут, тем не менее, все еще можно было разглядеть внешность той женщины, которая заставила Веронику застыть на месте…

Это была еще одна Виола Ванделёр, с такими же светлыми глазами, темными волосами, теми же чертами лица, хоть и несколькими годами моложе.

— Мисс Куиллс? — услышала она за спиной голос Арчера. Он снова стоял рядом с ней, положив на плечи девушки руки, похожие на лапы пауков, в изобилии живущих на чердаке. — Все в порядке? Почему Вы так удивлены?

— Все нормально, — через силу произнесла сбитая с толку девушка. — Должно быть, дело во всех этих воспоминаниях…

Она умолкла, когда ее взгляд опустился на бронзовую табличку на раме. Она была покрыта пылью, но можно было без труда прочитать: «Виола, Филипп и Мюриэль Ванделёр, 1856 год». Мюриэль. У Виолы была сестра.

Глава 16

Когда один из бороздящих воды Миссисипи пароходов оставил их на пристани Нового Орлеана, было уже больше четырех. Порт находился недалеко от Св. Патрика, так что Александр развернул позаимствованную у Гарландов карту города с обведенной красным кружком ирландской церквушкой, чтобы посмотреть, как лучше добраться до места назначения.

— Интересно, что задумала Вероника, — произнес Оливер, пока они пробирались сквозь толпу, наводнявшую причал, и присоединились к людскому потоку, направлявшемуся к оживленной Кэнал-стрит. Здесь духота оказалась еще более изнуряющей, чем на реке, а видневшееся меж магазинных вывесок и трамвайных проводов небо постепенно заволакивало тучами. — Как вы думаете, почему она предпочла остаться в поселке?

— Кажется, она что-то упоминала о том, что хочет вернуться в отель «Ванделёр», — ответил Александр. — Вот только зачем? Сомневаюсь, что портье позволит ей войти, раз уж она не является клиенткой отеля, и еще меньше — что-то там разнюхивать. Тем более, что сейчас они более чем заняты подготовкой к завтрашнему бракосочетанию, чтобы уделять внимание еще и ей.

— А меня больше волнует, чем сейчас занята мисс Стирлинг, — заявил Лайнел, изогнув бровь. — У меня в голове не укладывается, что она решила вдруг оставить нас без присмотра.

Александр, убедившись, что они вышли на Пойдра-стрит, ответил:

— Мисс Стирлинг не забыла, что, согласно нашей договоренности, мы занимаемся расследованием по своему усмотрению, а она заботится о наших расходах. Она вовсе не обязана дышать нам в затылок днем и ночью, это было бы бездарной тратой времени.

— Да, но в своей комнате она тоже явно не останется, несмотря на головную боль. Может, она и выглядит иногда жеманной девицей, но вы даже не представляете, какова она на самом деле.

— А ты, значит, представляешь? — рассеянно спросил Александр. — Тебе удалось настолько хорошо ее узнать?

— Лучше, чем Вы думаете. Гораздо лучше, чем она, как утверждает, знает меня. Я до сих пор киплю от негодования, вспоминая, что она про меня заявила, когда мы беседовали с Хэдли…

— Ах, да, что-то про то, что ты эксперт в противозаконных делишках? — вспомнил Оливер.

— Как ты можешь так спокойно это повторять? — вспылил Лайнел. — Это самое абсурдное, что я когда-либо слышал. И чтобы именно она посмела говорить обо мне такие вещи, словно я…

— Ты совершенно прав, это полная бессмыслица, — прервал его Александр, не отрывая взор от карты. — Мисс Стирлинг не имела ни малейшего понятия о чем говорила. К счастью, мы, твои верные друзья, прекрасно знаем, что ты не способен на такие страшные дела, в которых она тебя обвиняет. Ты никогда в жизни не обворовал бы раскопки, являясь членом группы археологов, например…

— Ну, это издержки профессии, Александр. Но даже если и так, она не имеет никакого права бросать мне в лицо подобные обвинения. Не ей меня судить, ведь она является моей полной противоположностью!

— Твоей полной противоположностью? — изумился Оливер. — Да ведь вы оба из одного теста сделаны!

— Твист, прекрати молоть чепуху. Мы такие же разные, как день и ночь! — запротестовал Лайнел. — Она — избалованная манипуляторша и лгунья, в то время как я…

— Мужская версия Маргарет Элизабет Стирлинг, — закончил за него друг.

— Причем более импульсивная и менее изысканная, но, тем не менее, вы — два сапога пара. Прекрати обманывать сам себя, Лайнел: никогда ты не найдешь более похожего на тебя человека и того, кого ты при этом меньше всего выносишь. — Александр остановился среди улицы и снова развернул карту: — а теперь вернемся к нашим делам. Кэмп-стрит должна быть где-то здесь.

Не обращая внимания на бурчание Лайнела, они повернули налево и пошли по улице, которая привела их к обсаженной деревьями площади Лафайет, которая была полна танцующего под звуки оркестра народу. На площади Оливер нашел почтовый ящик и опустил туда письма для Эйлиш, написанные во время поездки на поезде. Почти сразу они обнаружили то, что искали: церковь Св. Патрика, с ее взмывающей ввысь белой башней, находилась в двух кварталах от площади.

Когда Александр толкнул дверь, и они вошли в прохладное помещение, их ожидал сюрприз. Церковь оказалась больше, чем они ожидали, и была наполнена трепещущим светом свечей, установленных у алтаря. Пахло ладаном и цветами, возложенными у ног святых, и кто-то над головами вошедших англичан играл на органе, заставляя музыку плыть над колоннадой и теряться среди балок готических сводов, тонких и длинных, словно прожилки на листьях.

— Как здесь красиво! — прошептал завороженный Оливер, пока они шли по проходу между скамьями, на которых молились верующие. — Думаю, нам надо поговорить со священником.

— В этом нет никакой необходимости, — тем же тоном ответил Александр, не отрываясь глядя на пресвитерий[73]. — Полагаю, нам не придется далеко идти в поисках Джея Джексона.

За решеткой, отделяющий неф от основного алтаря, они увидели служку. Судя по всему, в церкви недавно прошли похороны, потому что каменные плиты были усыпаны увядшими лепестками хризантем, которые парень убирал метлой.

Он был одет в красную сутану с кружевным стихарем[74]. Несмотря на скрывающую пол-лица челку, было очевидным его мрачное настроение.

Александр и Оливер пошли дальше по нефу, Лайнел же остановился в задумчивости. Мальчик не поднял головы, пока профессор не остановился прямо перед ним у решетки.

— Прошу прощения за беспокойство, — тихо произнес он, — мы тут подумали, Вы, случайно, не Джей?

— Да, сэр, — в тон ему ответил парень, приостановив уборку. — Хотите поговорить со священником? Он сейчас в ризнице, но, думаю, что он вскоре…

— Нет, мы хотим поговорить вовсе не с твоим дядей, — продолжил Александр. — Мы хотели бы побеседовать именно с тобой по поводу того, что случилось в Ванделёре несколько недель назад, о гибели Джона Ривза. Насколько мы поняли, он был твоим другом, и вы оба плавали к «Персефоне». Я понимаю, что ты сейчас занят, но…

Светлые глаза Джея уставились на Александра, потом на Оливера, снова на Александра… Вдруг, парень бросил метлу и, не говоря ни слова, бросился бежать к вящему удивлению журналистов. Он перепрыгнул через решетку пресвитерия и понесся к выходу так, словно за ним гнался сам дьявол.

— Эй! — воскликнул Александр. Когда Джей пробегал мимо Оливера, тому удалось схватить парня за рукав, но удержать не смог. — Парень, вернись!

— Хэдли был прав: парень действительно напуган тем, что тогда произошло, — удивился Оливер.

Прихожане Св. Патрика удивленно обернулись, когда служка вихрем пронесся мимо них по проходу между скамьями. К счастью, до дверей он добежать не успел — ему оставались считанные шаги, когда он столкнулся с Лайнелом, который поспешил вмешаться, увидев, что происходит.

— Эй, куда это ты так торопишься? Где же ты сможешь находиться в большей безопасности, чем в святых стенах?

— Отпустите меня! — завопил Джей, пытаясь высвободиться из захвата Лайнела. — Мне не о чем с вами разговаривать! Я вас не знаю и знать не хочу!

— Прекрати выворачиваться, словно трусливая девчонка, — прикрикнул на него Лайнел, фиксируя руки за спиной с такой легкостью, будто парню было лет пять. — Сделай одолжение, успокойся и ответь на пару вопросов. Никто не собирается тебя критиковать за твое мародерство, во всяком случае, я — точно не буду.

— Я не виноват в том, что случилось с Джонни! Идея доплыть до корабля принадлежала именно ему! Мне было также страшно, как и Хэдли, но я не хотел этого показывать!

Тем временем, подоспели Александр и Оливер, а со стороны ризницы спешил кто-то еще, по-видимому, встревоженный учиненным беспорядком.

— Можно узнать, что здесь происходит? — это был приходской священник Св. Патрика, высокий и крупный мужчина с густыми волосами с проседью. — Оставьте в покое моего племянника, иначе я вызову полицию!

К этому моменты уже все прихожане смотрели в их сторону. Лайнел нехотя отпустил Джея, который, вдруг, оробел и стоял, словно марионетка без нитей.

— Умоляю простить нас, отец Джексон, — извинился Александр. Священник удивился, что незнакомец знал его имя. — Мы и предположить не могли, что наше желание задать пару вопросов вашему племяннику могут так его напугать.

— Кто вы? — поинтересовался священник. — И откуда вы его знаете?

— Мы — журналисты, и остановились в Ванделёре, чтобы заняться одним расследованием. Мы пытаемся выяснить, что случилось с другом Джея.

— Вы про бедолагу Джона Ривза? Опять? Парень уже рассказал полиции все, что знал, и они пообещали больше его не беспокоить, пока он находится под моей крышей, — не переставая говорить, отец Джексон привлек к себе съежившегося, как пичуга, племянника. — Неужели вы не видите, что он до сих пор в шоке от случившегося? Вы действительно хотите снова оживить то, через что он прошел ради какой-то поганой статьи?

— Отец Джексон, я вас уверяю, что вы ошибаетесь насчет нас. Наша газета не занимается скандальной хроникой, — «Сколько раз нам приходилось это повторять?», подумал про себя Александр и продолжил: — Мы занимаемся паранормальными явлениями и новыми науками, которые их изучают.

Судя по тому, как дернулся глаз у священника, они не могли оскорбить его больше, даже если бы произнесли слово «колдовство» в стенах его прихода. Джей, напротив, с любопытством переводил взгляд с одного на другого.

— Последнее, что мы собираемся делать, так это пугать Вашего племянника, — добавил Оливер, которому становилось жаль парня. — Очевидно, что Вы пытаетесь ему помочь, и никто не мог бы сделать это лучше, чем член семьи… но, возможно, ему будет спокойнее, если он будет знать, что мы тоже разделяем ваши волнения.

— Очень любезно с Вашей стороны, но Джей не нуждается в дополнительной помощи. У него есть дядя, который позаботится о его физическом состоянии, и Господь, который позаботится о его душе, этого более чем достаточно…

— А вы правда занимаетесь изучением паранормального? — вдруг, удивив их, спросил Джей. — Вы правда можете разговаривать с призраками?

— Не совсем так, как это делают медиумы, — пояснил ему Александр, — но у нас действительно есть опыт в делах, подобных «Персефоне» и ее экипажу. Мы уже занимались похожими случаями и знаем, что и как надо делать в подобных делах.

— Значит… вы не думаете, что случившееся с Джонни — моя вина?

Только теперь парень, казалось, осмелился дышать, и кровь вновь забурлила по его венам. А вот его дядя по-прежнему негодовал.

— Послушайте, я ничего не знаю об упомянутых вами новых науках, но, по-моему, дом Господа нашего не самое подходящее место, для обсуждения подобных тем. Вы не можете являться в мою церковь со своими историями про привидения и рассчитывать, что я поверю вам, учитывая, что своим поведением вы отвлекаете моих прихожан от молитв! Это совершенно неприемлемо!

— Да ладно вам, они совершенно не против небольшого развлечения для разнообразия, — усмехнулся Лайнел, глядя как две старушки перешептываются, глядя на них.

Отец Джексон возмущенно выдохнул. Он бросил строгий взгляд на старушек, заставив их вернуться к молитвам, Джей же, тем временем, продолжил расспросы:

— Дядя, может, я все-таки поговорю с ними о том, что тогда случилось…

— Только не говори мне, что ты снова собираешься рассказать ту историю! — удивился священник. — Я думал, ты решил раз и навсегда забыть об этом!

— Разумеется, именно этого я и хочу, — признал Джей, — но до сих пор я еще ни разу не говорил с кем-то, кто готов мне поверить. Все вокруг, полиция, даже ты… все думают, что смерть Джонни так потрясла меня, что я начал выдумывать невероятные вещи. Если то, что они говорят — правда, то для меня это будет большим облегчением, так как со мной… не произойдет того же самого, что и с моим другом.

— Я убежден, что этого не случится, — успокоил его Александр, положив руку мальчику на плечо. — Но твой дядя прав, говоря, что церковь — не лучшее место для обсуждения подобных тем. Где бы мы могли присесть и спокойно пообщаться?

— Полагаю, мне ничего не остается как проводить вас в ризницу, — проворчал священник, — хотя мне, по-прежнему, все это не нравится. Идите за мной…

Он развернулся и пошел в том же направлении, откуда и пришел, Джей вместе с англичанами последовал за ним. Святой отец толкнул дверь справа от пресвитерия и, проведя всех по узкому коридору, показал маленькую комнатку в задней части церкви. Священнослужитель, не меняя недовольного выражения лица, предложил им ирландского чая и ушел, чтобы снова приступить к своим обязанностям, наказав Джею, чтобы тот позвал его в случае чего.

— Прошу прощения за то, что попытался от вас сбежать, — пробормотал парень, когда они остались одни. Он почти утонул в одном из кресел и едва осмеливался поднять голову. — Услышав вас, я испугался, что меня снова заберут в полицейский участок. А я больше никогда не хочу туда возвращаться.

— Тебе не за что извиняться, — улыбнулся Александр, кладя хорошую порцию сахара в чашку мальчика. — Это мы не совсем корректно подошли к тебе. Но, как мы уже говорили, мы пришли в ваш приход не для того, чтобы напугать тебя еще больше. Этим утром мы разговаривали с твоим приятелем по имени Хэдли, который дружил и с Ривзом и, похоже, он тоже находился неподалеку, когда вы решили сплавать к «Персефоне».

— Хэдли все еще в Ванделёре? — удивился парень. — Я думал, он уйдет жить в какое-нибудь другое место, как и я. Наверное, он храбрее, чем я думал.

— А может, ему не повезло так, как тебе, — вставил слово Оливер. — Я уверен, что он многое бы отдал, чтобы как и ты, иметь родственника, который мог бы о нем позаботиться.

Джей засмущался еще больше и принялся пить свой чай, в то время как остальные терпеливо ждали, когда он будет готов начать свой рассказ. Все совпадало с тем, что говорил им Хэдли: парень объяснил, что все трое пытались подзаработать на том, что они вылавливали из Миссисипи с помощью лодки, которую Джей когда-то нашел на берегу реки. Рассказал, что они с Джоном Ривзом решили понырять у «Персефоны» за день до его смерти, и что корабль выглядел, словно обросший водорослями деревянный труп. Но когда повествование дошло до момента обнаружения тела Джона на следующее утро, голос парня стал еле слышен.

— Мы с Хэдли договорились встретиться пораньше у пирса Ванделёра, чтобы вместе пойти домой к Джонни. Его хижина была совсем рядом оттуда, так что дорога заняла даже меньше пяти минут… но, когда мы пришли, он лежал на кровати с широко открытыми глазами, глядящими в потолок, и холодный, словно глыба льда. Хэдли побежал в деревню за помощью, а мне пришлось остаться там с Джонни до их возвращения. Я знаю, что вы наверняка привыкли к мертвецам, — Джей посмотрел на англичан, — но я… я еще ни разу не видел ни одного. Я до сих пор вспоминаю каждую деталь, когда ложусь спать: вода повсюду, и перепачканная глиной одежда Джонни, его лицо, которое…

— В хижине была вода? — удивился Лайнел. — Теперь я понимаю, почему Хэдли верит, что это Миссисипи покончила с Ривзом за то, что тот посягнул на ее собственности.

— Я не думаю, что это была река, — прошептал юноша, — это были моряки с «Персефоны». Эти лужи … наверное, это они нанесли в хижину речного ила, когда вышли из воды с телом Джонни.

— Ты считаешь, что его убили духи? — спросил после паузы Александр. — Раз уж речь зашла о них — как они могли забрать из хижины то, что Ривз достал со дна реки?

— Я сам все время себя об этом спрашиваю, — признался парень. — Ведь предполагается, что привидения бестелесны и не могут брать вещи, верно?

— Думаешь, они могли бы взломать твое окно однажды ночью? — усмехнулся Лайнел.

— Нет, — поспешно ответил Джей, правда, голос его прозвучал не очень убедительно. — Но я не хочу рисковать, не хочу, чтобы со мной произошло тоже самое, что и с Джонни за то, что я слишком близко подобрался к кораблю. Ему не повезло, что в ту ночь он был слишком недалеко от реки, мне хотя бы удалось вернуться в Новый Орлеан, и теперь я ни за какие деньги не вернусь снова к Миссисипи. Как только достаточно повзрослею, то уеду отсюда, как можно дальше, — Джей поставил свою чашку на блюдце подрагивающей рукой и снова посмотрел на Александра. — Мой дядя говорит, что я должен молить Господа о прощении. Как вы думаете, то, что я совершил в тот день… обчистил затонувшее много лет назад судно… это может считаться смертным грехом? Думаете, мы с Джонни заслужили билет в преисподнюю, и теперь моряки с «Персефоны» хотят утащить нас за собой на дно в качестве наказания?

— Я так не думаю, — ухмыльнулся Лайнел, и Джей слегка успокоился. — Если бы воровство у усопших было смертным грехом, то я уже давно был бы в аду!

Оливер тоже усмехнулся, Александр же серьезно посмотрел на парня.

— У меня такое ощущение, — произнес он, наконец, — что этот страх связан не столько с тем, что произошло с Ривзом, сколько с тем, что может произойти с тобой самим. Есть ли что-то, что ты не рассказал ни Хэдли, ни полиции? И даже на исповеди твоему дяде?

Было очевидно, что он попал в точку: Джей снова побледнел.

— Я не совсем понимаю, о чем вы. Я рассказал вам все, что знал про…

— Хорошо, спрошу по-другому: не сделал ли ты что-нибудь, возможно, совсем незначительное, что экипаж «Персефоны» может воспринять как посягательство с твоей стороны, как это случилось с Ривзом?

Джей так шумно сглотнул, что это услышали все присутствующие. Он вдруг снова превратился в маленького испуганного птенца, съежившегося в своем кресле.

— Вы должны меня понять. Я никогда не хотел идти по стопам моего дяди. Он хороший человек, но я не хочу учиться в семинарии, не хочу каждый день служить мессы…

— А кому этого хочется? — вставил слово Лайнел. — Но не увиливай от ответа. Давай уже, рассказывай.

— Мне… нужны были деньги. Мне они и сейчас нужны, чтобы иметь возможность самому выбрать свою судьбу, — Джей помолчал и тихо продолжил: — Я кое-что нашел среди обломков «Персефоны». Нечто, не имеющее отношение к разбитой посуде или жестянкам с чаем. Джонни этого не видел, я всегда нырял лучше него и смог проникнуть туда, куда не осмелился приблизиться он. Поначалу я хотел рассказать все ему и Хэдли…

— Но ты понял, что больше никогда тебе не представится возможность так быстро заработать хорошую сумму, — догадался Лайнел. — Полагаю, все мы когда-то так начинали.

— И что же это было? — с любопытством спросил Оливер. — Что-то ценное?

Вместо ответа Джей приподнял сутану служки, чтобы достать что-то из кармана штанов. Поколебавшись немного, он протянул предмет Александру.

— Все это время я носил это с собой. Когда Джонни обнаружили мертвым, я испугался, что со мной может произойти тоже самое за то, что я составил себе нечто, принадлежавшее «Персефоне». Я решил вернуть найденное Миссисипи, но опасался, что оно затеряется и призраки моряков не смогут это найти. Я не хочу разгневать еще больше.

Александр не сразу распознал, что за предмет положил Джей ему на ладонь. Перевернув его, он понял, что это — карманные часы. Они были такие грязные, что очертания были еле различимы, а наросшие за прошедшие годы водоросли покрыли часы склизкой массой. Профессор присвистнул.

— Ничего себе, теперь я понимаю, почему ты так хотел оставить их себе. Это потрясающий артефакт.

— Они из серебра? — спросил Оливер у перехватившего часы Лайнела.

— По-моему, да, правда, они слишком грязные, чтобы сказать точно, — произнес Лайнел и поднес находку к свету, чтобы получше ее разглядеть. — Александр, не дашь мне свой платок?

Профессор достал платок из кармана жилета и был вынужден с недовольством наблюдать, как Лайнел превращал его в не подлежащую восстановлению грязную тряпку, пытаясь отодрать многолетнюю коросту.

— Они действительно из серебра, причем высокого качества. Я видел похожие на Лондонских аукционах, и все они относились к периоду до Гражданской войны. Без сомнения, они с «Персефоны». — Лайнел взглянул на Джея: — Ты когда-нибудь пытался их открыть?

— Нет, — пробормотал парень, он явно даже и не думал об этом из страха перед возможной карой. — После того, что случилось с Джонни, я не посмею их открыть, даже если это принесет мне все богатства мира.

— Что ж, думаю, ты не против, если мы тебе поможем. У тебя нож есть?

Джей кивнул и вышел из ризницы в поисках ножа. Оливер и Александр подошли поближе к Лайнелу, чтобы получше рассмотреть часы. Грязь все сильнее пачкала пальцы, но Лайнел продолжал чистить, пока стеклянная крышка не стала вновь прозрачной, открывая взору застывшие сорок три года назад стрелки часов.

— На подобных карманных часах часто гравировали памятные надписи, — продолжал объяснять Лайнел. — Ну, вы знаете, все эти «Такому-то от его сотоварищей такого-то полка», «В честь ухода на пенсию того-то из такого-то госпиталя»… Может, это нам поможет продвинуться в расследовании.

— Думаю, мы ничего не теряем, если взглянем есть ли там что-нибудь, — добавил Оливер. — Впрочем, я, все-таки, не совсем понимаю какая нам от этого польза. Чем нам может помочь памятная надпись?

— Если нам немного повезет, то мы узнаем имя одного из убийц Ривза.

В коридоре послышались шаги и появился Джей с ножом в руке. Он передал его Лайнелу и остался наблюдать широко раскрытыми глазами как острие ножа проникает под крышку часов, украшенную выгравированной виноградной лозой. Наконец, крышка открылась.

— Готово, — провозгласил Лайнел, возвращая мальчику нож. — Взгляните, вода не проникла внутрь. Все осталось сухим, словно часы только что покинули магазин.

Александр взял часы и убедился, что они действительно не намокли. Его внимание привлекла скрытая крышкой надпись:

А ниже, еще более мелкими буквами:

— Бодлер, — пробормотал Оливер, когда пришла его очередь изучить надпись. — Это последние строки из «Цветов зла» Бодлера[76]. Очень подходят тому, кто посвятил свою жизнь морю.

— Да, и закончил свою жизнь именно так, как написано в поэме, — согласился Александр. — «И бездна нас влечет. Ад, Рай — не все равно ли? Мы новый мир найдем в безвестной глубине!». Кто знает, в каком именно из этих двух мест находится сейчас владелец этих часов?

— Будучи членом команды «Персефоны», он, скорее всего, застрял между обоими, высказался Лайнел. — Шарль Эдуард Делорме, кто же он?

— Понятия не имею, — признал Оливер. — Однозначно можно сказать только одно — он французский моряк. Полагаю, что его отец, Жак Делорме, подарил ему эти часы перед первым плаванием.

Во время разговора, Александр вертел в руках часы. Стрелки, которые явил свету Лайнел, показывали 10:30, а Оливер говорил, что согласно газетам того времени, «Персефона» затонула ночью 10 апреля 1862 года. Кто знает, возможно, это и есть точное время, когда Миссисипи поглотила всех, и корабль, и экипаж, не оставив от них и следа?

Глава 17

Из прихода Св. Патрика они ушли только через час, и, уходя, Александр нес в кармане часы Шарля Эдуарда Делорме. Он убедил Джея отдать ему часы в пользу расследования, впрочем, долго уговаривать парня не пришлось: тот был только рад, наконец, от их избавиться. В обмен на часы профессор вручил ему десятидолларовую банкноту и взял с подростка обещание не убегать больше из дома, пока не повзрослеет достаточно для того, чтобы распоряжаться своей судьбой. Джей дал слово выполнить свою часть обязательств и проводил их до дверей, улыбаясь, впервые с момента знакомства.

Покинув приход, Александр, Оливер и Лайнел не спеша двинулись по Кэмп-стрит, обсуждая полученную от Джея информацию.

— Нам пришлось буквально клещами вытаскивать из него каждое слово, — сказал Лайнел, — но я рад, что пташка в конце концов запела. Похоже, ему пришлось несладко.

— Думаю, что теперь дела в доме Джексона пойдут на лад, — кивнул Оливер и посмотрел на небо, которое постепенно приобретало угрожающий сизый цвет. — Что касается нас, то здесь нам больше делать нечего. Думаю, лучше вернуться в Ванделёр и расспросить тамошних жителей об этом Делорме, вдруг кто-то что-то о нем слышал.

— И толку нам от этого? — поинтересовался Лайнел. — Всем известно, что экипаж «Персефоны» затонул вместе с кораблем. С чего ты решил, что выжившие все-таки есть и среди них будет именно Делорме?

— Я имел ввиду не самого Шарля Эдуарда Делорме, а его потомков. Нет ничего странного в том, что они, возможно, продолжают жить в Ванделёре, как и до кораблекрушения.

— Если этот Шарль Эдуард Делорме действительно родом из Ванделёра, — предупредил его Лайнел. — Слишко много тут «если», Твист. То, что капитан Вестерлей жил на плантации своей супруги вовсе не означает, что и члены его команды тоже отсюда. Более того, Крис Гарланд рассказал нам, что хижины Ванделёра принадлежат потомкам бывших работников плантации. С чего ты решил, что капитан вдруг надумает нанять в матросы своих соседей, вместо того, чтобы…

Лайнел умолк на середине фразы. В этот момент они пересекали площадь Лафайетт, где уже не было танцующих и гуляющих пар, а музыканты торопились собрать свои партитуры опасаясь дождя. Взгляд Лайнела устремился к даме кружевным зонтиком в руке, в тон к черному шелковому платью, которая только что миновала одинокую скульптуру, украшающую центр площади.

— Разве у нее не болела голова? Как она может быть такой лгуньей?

— Даа, вот это сюрприз, — признал Александр. Все трое остановились, провожая взглядом мисс Стирлинг, которая пересекла площадь и направилась к Сент-Чарльз-авеню. — Полагаю, у нее есть личные причины для того, чтобы приехать в город одной, впрочем, все равно, выглядит это довольно подозрительно…

— Думаю, ты имел ввиду, «для того, чтобы снова нам солгать», — добавил Лайнел. — Уж не знаю почему, но меня это уже не удивляет. Сколько раз она доказала, что ей не следует доверять?

Пока они говорили, мисс Стирлинг затерялась в толпе идущих вдоль улицы прохожих. Лайнел поправил свою широкополую шляпу и заявил:

— Пойду-ка я, выясню, что она задумала. Встретимся позже в Ванделёре.

— Лайнел, оставь ее в покое, — предупреждающим тоном сказал Александр. — Ты же знаешь, что она будет не в восторге, заметив, что ты за ней следишь, а наше расследование и так идет черт знает как. Я не хочу, чтобы вы снова сталкивались лбами.

— Можно подумать, я впервые превращаюсь в ее тень. Не волнуйся за последствия, я знаю, как ее контролировать. На этот раз она меня не обманет.

Выражение лиц Оливера и Александра, с которым они проводили Лайнела, ясно говорило об их отношении к его хвастовству, но никто из друзей не стал возражать. Лайнел отделился от приятелей и влился в людской поток Сент-Чарльз-авеню, подобной Вавилону, где была слышна английская, французская и немецкая речь. Время от времени Лайнел видел всполохи черного платья то тут, то там, и мужчине пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять его из виду.

На этот раз преследование длилось гораздо меньше. Буквально через десять минут мисс Стирлинг остановилась, сверилась с листком бумаги и вошла в здание на правой стороне улица. Лайнелу пришлось отойти немного назад, чтобы прочитать название учреждения: «Вестерн Юнион Телеграф». Он так удивился, что его чуть не сбил с ног ехавший по Сент-Чарльз-авеню трамвай. Лайнел поспешил вернуться на тротуар и задался вопросом о том, что же было такого срочного у мисс Стирлинг, что она предпочла это телеграфировать вместо того, чтобы воспользоваться обычной почтой. Стоя спрятавшись за одной из колонн, он задумался о возможном адресате данного послания, и это заставило его нахмуриться. Возможно, Александр прав, и надо, наконец, расставить все точки над i и выяснить, что она задумала на этот раз.

Пять минут спустя мисс Стирлинг снова вышла на улицу. Она как раз собиралась раскрыть зонтик, когда заметила Лайнела и чуть не упала от неожиданности.

— Поверить не могу, что Вы настолько бессовестны. Что Вы здесь делаете?

— По-моему, этот вопрос должен задать Вам я, — ответил Лайнел, засунув руки в карманы пиджака. — Если миссис Гарланд дала Вам что-то от головной боли, то это, должно быть, лучшее в мире лекарство. Разве Вы не говорили, что собираетесь прилечь?

— Я передумала, — неопределенно ответила мисс Стирлинг. — Разве я не имею на это права? Тем не менее, Вы-то что забыли на этой улице?

— У меня тоже есть право гулять тут сколько захочу, если в этом есть необходимость.

— Нет, если Вы здесь из-за меня. Вы снова преследуете меня, мистер Леннокс и прекрасно знаете, что я об этом думаю. Или Вы желаете, чтобы мы с Кармиллой Вам об этом напомнили?

Она быстро пошла по улице, и Лайнел поспешил за ней. Пока он ждал ее у здания почты, небо потемнело еще сильнее, и на мостовую начали падать первые капли дождя.

— И кому же это Вы отправили такую важную телеграмму? Своему князю Константину?

— Если честно, то было послание членам моего личного мужского гарема. Я сообщила им, что, по всей видимости, дело «Персефоны» затянется надолго и будет лучше, если они приедут в Ванделёр. Я так требовательна в любви, что не могу прожить без них больше двух недель… Вы что о себе возомнили? — недовольно продолжила девушка. — Разумеется, телеграмма предназначена Его Королевскому Высочеству, правда, я не понимаю почему должна что-то объяснять. Я совершенно не обязана перед Вами отчитываться.

— Значит, вы по-прежнему в услужении этого сопляка с манией величия, — Лайнел недоверчиво покачал головой. — Я надеялся, что за эти два года Вы достаточно повзрослели, чтобы понять, что он всего лишь избалованный щенок, но, вижу, что ошибся. Вы так ослеплены его богатством, что не способны рассуждать здраво.

— И это мне говорит мужчина, который теряет голову, завидев пару грудей, — не глядя на него, ответила мисс Стирлинг. — К Вашему сведению, девятнадцать лет Его Королевского Высочества — это всего лишь цифра. Только услышав, как он говорит, можно понять насколько он зрел. Мои с ним отношений гораздо более близки, чем с любым другим придворным, и я очень хорошо знаю его. Знаю какой он… — мисс Стирлинг помедлила немного и добавила: — и каким он может стать.

— То, что он принадлежит династии Драгомираски, вовсе не означает, что он похож на своих предков, — настаивал Лайнел. Он заметил, как по лицу девушки промелькнула еле заметная тень, не имеющая никакого отношения к пробегающим по небу тучам. — Дети не всегда становятся копией своих родителей, особенно, если никогда не знали их лично. Я знаю, что для Вас князь Ласло был настоящим идолом, но…

— Что вы хотите этим сказать? — девушка замерла. — Что Вы имеете ввиду?

— Еще в первый раз, рассказывая о своем прежнем патроне, Вы упомянули, что он умер еще до рождения князя Константина. Я прекрасно помню все, что представляет для меня интерес. И то, с каким лицом Вы на меня сейчас смотрите, подтверждает мою теорию. Вы становитесь открытой книгой для меня.

Вместо ответа мисс Стирлинг возобновила свой шаг, на этот раз еще быстрее и чуть не сбила с ног продавца газет.

— Можно узнать какова же Ваша теория? — спросила она после затянувшейся паузы.

— Еще девочкой Вы были влюблены в князя Ласло и теперь пытаетесь его воскресить в лице сына, которому теперь служите. Вы лучше, чем кто-либо другой знаете, что короли не смешиваются с плебсом, но даже если было так, сомневаюсь, что князь Константин сильно похож на своего предка. Вы теряете время, пытаясь подменить преданностью счастье. Ваше собственное счастье.

— Да что Вы знаете о Драгомираски, и что знаете обо мне? — прошептала она, закрывая зонт. Дождь усиливался, и не было смысла пытаться защититься от него с помощью кружев. — Должна поблагодарить Вас за беспокойство о моем благополучии, но не думаю, что меня может учить преданности человек, который способен…

— Тихо, — перебил ее вдруг Лайнел и ухватил за руку, чтобы удержать на месте.

Он заметил, что кто-то наблюдает за ними с противоположной стороны тротуара, неподвижный силуэт среди толпы. Красная туника уже не была заляпана грязью, но ее обладательница по-прежнему выглядела так, словно принадлежала другому измерению. Мисс Стирлинг удивленно взглянула на Лайнела.

— Можно узнать, что происходит на этот раз? — спросила она и посмотрела в направлении его взгляда, но не увидела ничего, стоящего внимания по другую сторону улицы. — С какой стати Вы приказываете мне молчать, если все, что Вы после этого сделали, это застыли, как истукан?

— Эта девочка, там, напротив, — тихо промолвил Лайнел. — Я видел ее вчера вечером в Ванделёре. Она следила за нами, спрятавшись за одним из дубов на подходе к отелю. Я знаю, что это была именно она.

— Это та, что одета в какие-то красные лохмотья? Это всего лишь маленькая мулатка, по всей видимости, нищенка. Их полно в Новом Орлеане. Почему она привлекла Ваше…?

Не успела она договорить, как девочка бросилась бежать, пробираясь через толпу, Лайнел бросился за ней, схватив за руку мисс Стирлинг, увлекая ее за собой.

— Мистер Леннокс! — вскрикнула девушка, когда Лайнел дернул ее, потащив за собой через дорогу. Со стороны площади Лафайет двигался трамвай и Лайнел вместе с мисс Стирлинг проскочил прямо перед его носом. — Какого дьявола Вы сейчас творите? Вы с ума сошли?

— Эта девочка, — прерывисто сказал он, переводя дыхание, — следует за нами неспроста.

— Вы делали тоже самое со мной буквально несколько минут назад и, судя по всему, считаете, что имеете на это полное право, не так ли? — мисс Стирлинг ухватилась за зонт, когда они столкнулись с четверкой джентльменов и чуть не потеряли равновесие, но потом быстро побежали дальше. — Это же абсурд, бог ты мой, — продолжала бурчать она, — я уверена, что это всего лишь обычная карманница, которую привлекла наша манера одеваться.

— Вы и вправду думаете, что карманница решится последовать за нами из Ванделёра только ради того, чтобы обчистить наши карманы? Нет, здесь явно должно быть что-то еще. Ее наверняка кто-то подослал, чтобы выяснить наши планы. И я обязательно узнаю кто это.

Ноги девочки были гораздо короче, чем у них двоих, но она с такой легкостью просачивалась сквозь толпу, словна была соткана из дыма. Лайнел и мисс Стирлинг проследовали за ней по Сент-Чарльза-авеню так быстро, насколько смогли, среди набирающей силу грозы, которая уже гнула ветви деревьев, раскачивала тенты магазинов и время от времени освещала небо вспышками молний. Время от времени девочка оборачивалась и Лайнел, не переставая бежать, снова и снова удивлялся невероятному сочетанию смуглой кожи, светлых волос и голубых глаз.

— Она, словно призрак, — пробормотал он, огибая круглую площадь со статуей генерала-конфедерата, водруженной на колонну в центре. — Впрочем… меня утешает мысль о том, что Вы тоже ее видите.

— Будучи призраком, она была бы бестелесной, — почти задыхаясь, произнесла мисс Стирлинг, которая по-прежнему бежала держась за руку Лайнела. — Разве Вы не видите, что она держит в руках букет цветов?

Лайнел видел, что девочка крепко прижимала что-то к груди, словно боясь потерять, но не разглядел, что именно. Через несколько минут преследования (девочка все больше и больше отдалялась, но Лайнел не собирался позволить ей ускользнуть) они поняли, что попали в совершенно иной район. Маленькая мулатка завела их на почти пустынную улицу, на которой тут и там были разбросаны неоклассический усадьбы, окруженные пышными благоухающими садами, дающими защиту от дождя. Среди миртов и зарослей вьюна виднелись величественные греческие фронтоны, увитые бутонами колонны которых, казалось, были готовы обрушится в любой момент, задушенные растительностью, буйно разросшейся здесь явно еще задолго до Гражданской войны. Немногочисленные прохожие, прячущиеся под зонтами, были одеты гораздо более элегантно и, проходя мимо Лайнела и мисс Стирлинг, удивленно взирали на чужаков.

Они пробежали еще несколько минут, завернули за угол одной из усадеб и… обнаружили, что там никого нет. Девочка исчезла в пелене дождя словно ее никогда там и не было.

— Поверить не могу, — выругался, остановившись, Лайнел. — Мы гнались за ней через половину Нового Орлеана… не можем же мы вот так упустить ее буквально за секунду!

Мисс Стирлинг не могла ему ответить: она держалась за прутья решетки и пыталась восстановить дыхание, положив руку на грудь.

— Она же не могла протиснуться вот здесь, верно? — Лайнел подошел к девушке, чтобы рассмотреть прутья. — Нет, это невозможно, здесь слишком узко, чтобы она могла пролезть.

— Если она родом из Нового Орлеана, то должна знать тысячу и один уголок, чтобы спрятаться до тех пор, пока мы не уйдем, — ответила мисс Стирлинг с пылающими щеками. — Это самое абсурдное из того, что я делала за долгое время, и все по Вашей вине.

— Да ладно, только не говорите, что будете теперь держать на меня обиду за эту маленькую пробежку, — Лайнел взглянул на нее и ехидно ухмыльнулся. — Вообще-то, вам очень к лицу этот румянец и нехватка дыхания. Это заставляет меня представлять вас задыхающейся по совершенно иным причинам…

Мисс Стирлинг замахнулась на него зонтом и Лайнел с трудом увернулся от удара. Впрочем, она была обескуражена не меньше, чем он и оглядывалась по сторонам.

— Поначалу я подумала, что кто-то мог пустить ее в дом через вход для прислуги, но это явно основная улица и сюда выходят главные входы в дома, — высказалась она. — Вряд ли она проникла в чей-то сад.

— А если она вскочила в один из экипажей, завернув за угол?

— Но здесь нет ни одного, мистер Леннокс. Мы бы услышали отъезжающий экипаж, так как находились совсем рядом. А в таких районах нет темных переулков или тупиков, чтобы спрятаться.

Едва произнеся последние слова, она вдруг посмотрела на что-то и снова схватила Лайнела за руку, чтобы указать на это, меж прутьев решетки.

— Взгляните туда, — тихо сказала она. — Гретель[77] оставила нам крошку хлеба.

Лайнел сразу понял, что она имела ввиду. Он медленно подошел, нагнулся и подобрал лепесток фиалки. Девочка уронила его в спешке. Подняв голову, Лайнел увидел в нескольких метрах еще один лепесток, а еще дальше — целый цветок, раздавленный маленькой босой ножкой.

— Должно быть, она только что тут была. Перебежала дорогу и побежала по другой стороне тротуара, пока не нашла укрытие, — Лайнел заметил, что в следующем квартале была еще одна решетка, но в отличие от предыдущей, та не была заперта на ключ. Металлическая дверь со скрипом покачивалась туда-сюда под порывами ветра. — Она должна быть сейчас в той усадьбе. Вот только я не понимаю, как кто-то мог оставить открытую дверь без присмотра.

— Это не усадьба, — пробормотала мисс Стирлинг. — Это…. нечто совсем иное…

Лишь подойдя поближе, Лайнел понял, что имела ввиду девушка. По другую сторону ограды тоже были деревья и мраморные фронтоны, вот только постройки, которые были едва различимы из-за дождя, не принадлежали миру живых. Маленькая мулатка нашла убежище в городе внутри города. В городе мертвых.

Глава 18

— «Лафайет», — прочитала мисс Стирлинг надпись из погнутых железных букв над входом на кладбище. — Кажется, площадь носит такое же название, верно?

— Видимо, оба места названы в честь какой-нибудь важной птицы, — ответил Лайнел, оглядываясь вокруг. — Александр рассказывал мне об этом кладбище, пока мы ехали в поезде. Он говорил, что оно расположено в самой престижной части Нового Орлеана, то ли Гарден-дистрикт, то ли Гарден-сквер, то ли еще что-то в таком духе, и что всех жителей этого района хоронят именно там. Это кладбище — для аристократов.

— По словам мистера Гарланда, именно здесь похоронена и Виола Ванделёр.

Не было необходимости добавлять что-то еще. Лайнел решительно прошел через ворота, мисс Стирлинг последовала за ним, наклонив вперед зонтик, чтобы черные розы хоть немного защитили от дождя. От ворот шла тропа, по обе стороны которой простиралось великое множество склепов, заслоняемых шепчущими на ветру ветвями деревьев. По пути они встретили несколько спешащих к выходу человек, но нигде не было и намека на красное пятно, которое могло бы навести их на след девочки. Тяжелые капли дождя безжалостно давили хрупкие цветы, расставленные в вазах у входов в склепы и одну за другой гасили, горевшие вдоль тропы свечи.

— Какое странное кладбище, — удивилась девушка, — здесь повсюду одни склепы.

— Александр мне разъяснил, что это из-за того, что большая часть Нового Орлеана расположена ниже уровня моря. Во время наводнений, регулярно обрушающихся на город, захороненные в землю гробы всплывали, и потом их находили за много миль отсюда. Членам семьи усопших было не очень-то приятно искать их и возвращать на место.

Мисс Стирлинг поморщилась от отвращения и хотела было ответить, но вдруг что-то привлекло ее внимание. Лайнел в нетерпении обернулся и произнес:

— Ну, что там на этот раз? Боитесь, что это может повториться прямо сейчас? Не волнуйтесь за мертвецов, необходима гораздо более мощная буря, чтобы вновь достать их из-под земли.

— Да не в этом дело, — ответила мисс Стирлинг. Лайнел посмотрел в направлении ее взгляда, но не увидел ничего интересного. Лишь затылок удалявшегося по тропе мужчины. — Мне показалось, что я узнала этого человека, — продолжила девушка, — видела его лишь пару мгновений, но…

— Вы даже в Новом Орлеане умудрились узнать всех и вся?

— Он не из Нового Орлеана, а из Нью-Йорка, если мне не изменяет память. Однажды мы пересеклись в компании, которую мой патрон три года назад приобрел на Вашингтон-сквер. Он был одним из самых опытных сотрудников. Не знала, что он перестал на него работать.

— Интересно знать почему, — с некоторым сарказмом отозвался Лайнел и снова взял мисс Стирлинг за руку, чтобы пойти дальше. — Я уверен, что следить за передвижениями Вашей свиты чрезвычайно интересно, но сейчас у нас есть гораздо более актуальные задачи. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что этой девочке от нас надо.

В этот момент он увидел двух могильщиков, которые водружали тяжелый мраморный крест на свежую могилу. Лайнел подошел и спросил, не видели ли они маленькую мулатку в красном. Те кивнули и указали направо. Они быстро пошли в указанном направлении среди склепов, пару раз свернули, перелезли через руины давно обвалившейся стены и…

— Я так и знал, — пробормотал Лайнел, шагнув по направлению к одному из пантеонов. — Я знал, что эта девочка имеет отношение к нашему расследованию.

Надпись, вырезанная у подножия креста, венчавшего очередную усыпальницу гласила «ВАНДЕЛЁР». Буквы повторяли изгиб арки, под которой находилась дверь, на которой отсутствовала решетка, в отличии от традиционных английских захоронений. Вход был выложен кирпичом. Мраморные плиты со временем обрушились, поэтому повсюду был виден кирпич, тем не менее, все еще можно было различить некоторые имена.

— Любопытно, что все надписи относятся к периоду после 1800 года, — заметил Лайнел.

— Возможно, первые Ванделёры были захоронены на фамильном кладбище близ плантации, как это было принято среди европейцев того времени. К тому же, по всей видимости, это кладбище относительно новое — здесь все довольно хорошо сохранилось.

— Только в данном случае, судя по словам Кристофера Гарланда, в живых не осталось ни одного Ванделёра, который мог бы привести в порядок захоронение, пока все не рухнуло окончательно.

— Может быть, но… кажется, все же, остался кто-то, кто их помнит…

С этими словами девушка присела на корточки, увидев что-то рядом со склепом. Лайнел подошел к ней и увидел, что в одной из стоящих по обеим сторонам входа ваз находился букет, намокших под дождем фиалок.

— Ваша маленькая подружка, — продолжала мисс Стирлинг, — должно быть, очень привязана к семье Ванделёров, если она способна пересечь полгорода ради того, чтобы принести им цветы.

— Быть такого не может. Сколько ей может быть лет? Десять, самое большее двенадцать. Какое она может иметь отношение к семье, последний член которой был похоронен почти полвека назад? В этом нет никакого смысла, разве что…

— … она пришла не по своей воле, а по чьей-нибудь просьбе. Кого-то старше нее, кто мог знать Ванделёров.

Мисс Стирлинг поднялась и провела пальцами по надгробиям.

— На этих плитах всего шесть имен. Самые старые — Джордж и Мари-Клэр Ванделёр, оба умерли одновременно в 1853 году. По всей видимости, они были супругами. Далее следуют имена следующего поколения…. — она замерла, проведя указательным пальцем по надписи. — Вы только посмотрите на это: «Их дети Филипп, Виола и Мюриэль». У них было трое детей, а не только дочь! А вот тут, чуть ниже, находится…

— «Зять Уильям Вестерлей, упокой, Господи, его душу,» — закончил за нее Лайнел.

Было очень странно пересечь океан ради истории капитана Вестерлея и его команды и стоять здесь, где покоится теперь его пустой гроб. По другую сторону надгробной плиты находился обитый шелком ящик, который хранил в себе больше вопросов, чем ответов, в то время как тело корсара разлагалось в саване из ила на дне Миссисипи. Здесь же покоились почерневшие кости Виолы, укрывающие пепел существа, которое так и не появилось на свет. Лайнел тоже подошел и провел рукой по ее имени, под которым были указаны даты рождения и смерти: 1837–1862 гг. Кто же взял на себя труд позаботиться обо всем этом после того, как плантация превратилась в погребальный костер? Сделал ли это тот же человек, который прислал на кладбище девочку с цветами?

Пока они молча стояли перед склепом, поднялся ветер, и стена дождя стала еще плотнее. Наконец, мисс Стирлинг промолвила:

— Что ж, очевидно, что здесь нам делать больше нечего. Даже если девочка была здесь, мы дали ей отличную возможность добраться до выхода, пока разглядывали захоронение. Думаю, нам стоит последовать ее примеру, пока дождь не стал еще сильнее.

— Вы хотите чтобы мы вернулись в такую бурю? — спросил Лайнел, перекрикивая шум ветра. — Может, лучше немного переждать?

— И где же мы будем пережидать? Вы видели здесь какую-нибудь часовню?

Вместо ответа Лайнел указал на что-то за ее спиной. Мисс Стирлинг обернулась и увидела буквально в двух шагах от усыпальницы Ванделёров еще один склеп с полностью обвалившейся фронтальной стеной.

— Нет, ни за что! Я не собираюсь лезть в заброшенный склеп!

— Оставьте это жеманничанье для другого случая, — ответил Лайнел, направляя ее в сторону склепа. — Что угодно будет лучше, чем такая непогода.

Тропа превратилась в мини-болото. Дождь лил так, что девушке ничего не оставалось, как проследовать за Лайнелом к полуразрушенному пантеону, придерживая одной рукой шляпу, а другой — намокшее платье. Лайнел огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого не было. По всей видимости ушли все, включая могильщиков.

«До закрытия еще осталась пара часов, — подумал он и взглянул на небо, такое темное, что казалось будто уже наступила ночь. — У нас еще будет время уйти отсюда, если, конечно, к тому времени кладбище не смоет в Миссисипи».

— Боже мой, мы выглядим просто ужасно, — пожаловалась мисс Стирлинг. Она сняла шляпу и провела рукой по сложной прическе, в которой сверкали капли дождя. — Даже думать не хочу о том, что бы сейчас сказала обо мне мисс Куиллс. Наверное, я выгляжу сейчас, как истинная суфражистка. Она даже могла бы мной гордиться!

— Сильно в этом сомневаюсь, — улыбнулся Лайнел, не сводя с нее глаз. — Скорее всего, она примется выяснять, чем же мы занимались столько времени наедине.

— Осмотром достопримечательностей Нового Орлеана. Чем еще могут заниматься в такой день двое, каждый из которых просто невероятно счастлив от возможности провести вместе каждую минуту своей жизни?

— Вы совершенно правы. Осмотр достопримечательностей — это самое романтичное занятие в мире. К счастью, здесь нет трупов, — Лайнел указал на расположенные рядком горизонтальные ниши вдоль продольных стен пантеона, в которых не было ничего, кроме пары обломков деревянного гроба. — На этот раз вам не на что жаловаться: я вел себя как истинный джентльмен и нашел для Вас самый изысканный уголков во всем городе.

Мисс Стирлинг рассмеялась, прислонившись спиной к одной из ниш.

— Вы не совсем правильно меня поняли, мистер Леннокс. Я опасаюсь вовсе не мертвецов, а грязи, которой тут полно. Напоминаю, что наша первая встреча произошла как раз-таки в некрополисе. Так что нам давно следовало бы к этому привыкнуть.

— Какое многообещающее начало, — согласился Лайнел, облокачиваясь на противоположную стену. Склеп был такой узкий, что между ними почти не было свободного места и ноги Лайнела оказались окутанными складками платья девушки. — В последнее время вокруг нас было столько народу, что никак не получалось спросить, как вам удалось выследить меня в Египте. Атаковав меня в Долине цариц, вы явно прекрасно знали кто я и что именно делал в гробнице…

— Разумеется, я знала, — улыбнулась мисс Стирлинг. Она положила шляпу в одну из пустующих ниш, а зонт поставила в углу. — К настоящему моменту вам прекрасно известно, что я отношусь к заданиям моего патрона очень серьезно. Все это время я жила в отеле «Луксор», который расположен прямо напротив вашего. Таким образом, я была отлично информирована о том, когда вы приходите и уходите.

— Ну, конечно, — присвистнул Лайнел. — Вы как всегда выбрали самый дорогой отель в округе. Вы не в силах отказаться от роскоши даже на время работы, верно?

— Вообще-то, Вы никогда не даете мне время и возможность насладиться ею сполна. Я потеряла счет ночам, проведенным на улице по Вашей вине, когда я следовала за Вами во всякие злачные местечки, которые Вам так нравятся. Что за проблемы у Вас были с исполнительницами танца живота?

— Как вы сказали? — воскликнул он. — Вы были рядом даже в такие… моменты?

— Разумеется, и Вы даже не представляете сколько у меня из-за вас было проблем. Все-таки египтяне не очень-то привыкли видеть женщин в подобных местах. К счастью, со мной всегда была парочка верных слуг.

— Что ж, если бы я знал, что Вы так страстно желали всегда быть со мной рядом, то отнесся бы к Вашим пожеланием с большим уважением. Я мог бы пригласить Вас в свою комнату что-нибудь выпить, например… — увидев, что она открыла рот, чтобы возразить, поспешил добавить: — Хотя, учитывая насколько я был беден по сравнению с Вами, то, скорее всего, именно Вы предпочли бы стать гостеприимной хозяйкой.

— Именно это я и хотела Вам сказать, — улыбаясь все больше, ответила мисс Стирлинг. — Получается, что теперь Вы способны читать мои мысли?

— А Вы никогда не слышали о том, что врагов необходимо держать еще ближе к себе, чем друзей? В последнее время я провожу с Вами столько времени, что сомневаюсь, сможете ли Вы меня еще чем-нибудь удивить. Я Вас уже предупреждал, что Вы для меня — открытая книга.

— Полагаю, Вы правы: макиавеллиевские[78] умы функционируют в унисон. Я вспомнила, что хотела кое-что прояснить…

Во время разговора мисс Стирлинг отошла от стены, постепенно сокращая дистанцию между ней и Лайнелом. Мужчина от удивления широко раскрыл глаза, когда ее руки вдруг оказались на лацканах его пиджака.

— Ого… — смог вымолвить он, не сводя с девушки глаз. — Смею предположить, что это имеет некое отношение к роялю. Оказывается, Вы гораздо более злопамятны, чем я предполагал.

— Даже не думайте, что я могу просто выбросить из головы то, что тогда произошло. Вы и вправду не собираетесь признать, что вели себя со мной совершенно ненадлежащим образом?

— Я бы сказал, что это самое надлежащее из того, что я сделал в жизни. Можете мне не верить, но я до сих пор чувствую вкус того поцелуя. Это мое главное завоевание до настоящего момента.

— Как всегда одержимы желанием овладеть сокровищами, которые Вам не принадлежат, — выдохнула мисс Стирлинг, медленно проводя руками по лацканам вверх. Лайнел нервно сглотнул, когда девушка обвила руками его шею. — Думаю, Вы не совсем понимаете, что именно вывело меня из себя в том поцелуе, — продолжила она интимным шёпотом, — я еще в Ирландии предупреждала, что не люблю бороться за то, что желают другие, я просто забираю то, что мне нужно. Потому что я тоже создана не для того, чтобы брать…, а забирать.

Лайнел не успел что-либо ответить: девушка притянула его к себе и накрыла его рот поцелуем, который лишил его возможности дышать. Мужчина припал к ее телу, слишком ошарашенный, чтобы хоть как-то отреагировать. Руки мисс Стирлинг находились по обе стороны его шеи, чтобы не дать ему отпрянуть, впрочем, он и так не сделал бы этого, даже если бы на кону была его жизнь. Казалось, кровь его воспламенялась все больше с каждым движением этого рта, в котором он тонул все глубже. Губы целовали его в совершенно незнакомой для него манере, медленно и глубоко так, как никто и никогда его раньше не целовал. Поцелуй заставил его пошатнуться, по всему телу до самых кончиков пальцев пробежала дрожь. Как могло такое случиться, что происходящее стало самым чувственным опытом из всех, что он испытал за свою жизнь?

«Чтоб тебя…» — почти с яростью подумал Лайнел, грубо хватая девушку за бедра и прижимая к себе. Он забыл где они находятся, забыл о бушевавшей над Новым Орлеанам грозе и о покоящихся в нескольких метрах костях Ванделёров, забыл даже о ждущих его друзьях. Когда девушка, наконец, потихоньку отстранилась от него, и они оба одновременно открыли глаза, Лайнел был поражен своим отражением в ее зрачках: он увидел лицо мужчины, полностью захваченного страстным неутолимым желанием.

— Не понимаю, как Вы это сделали, — прошептал он прямо ей в рот. — Не понимаю, как Вы добились того, что я так сильно хочу Вас с того самого момента, как впервые увидел.

У мисс Стирлинг вырвался легкий, похожий на мурлыканье смешок, который лишь возбудил Лайнела еще больше. Мужчина не понимал, как он все еще может сопротивляться желанию уложить ее на стоящий у стены склепа алтарь и сделать ее, наконец, своей раз и навсегда.

— Неужели мужчину так легко ослепить похотью? Куда же делось все то, что я Вам сделала в Долине цариц? Как насчет Кармиллы, принцессы Мересаменти и украденного мной у Вас зеркала?

— А мне на это плевать, — вполголоса заверил ее Лайнел. — Ни один из Ваших пороков не заставит меня желать Вас меньше. Плевать, насколько Вы изворотливы, плевать, что Вы наслаждаетесь, заставляя меня страдать… Я хочу Вас больше, чем когда-либо желал женщину.

В отчаянии, он наклонился, чтобы снова завладеть ртом мисс Стирлинг, но она отстранилась прежде, чем он успел это сделать. Ее глаза искрились весельем.

— Это именно, что я хотела заставить Вас сказать, — прошептала она, делая шаг назад.

Обескураженный Лайнел открыл было рот, чтобы спросить, о чем это она, но уже и сам догадался, увидев, как мисс Стирлинг снова облокотилась о стену с триумфальной улыбкой.

— Это просто потрясающе — смотреть, как теряет над собой контроль такой человек, как Вы. Кажется, открытая книга все еще таит в себе пару глав, способных Вас удивить, мистер Леннокс…

— Какого дьявола Вы тут говорите? — Лайнел уставился на нее со все еще учащенным дыханием. — То есть получается, что для Вас это была всего лишь игра?

— Ой, да ладно, не стоит воспринимать все так серьезно. Я всего лишь хотела Вам продемонстрировать, что Вы знаете меня не так хорошо, как думаете. Но лучше мы обсудим это потом. Надо воспользоваться тем, что гроза поутихла, и уйти отсюда.

Сказав это, мисс Стирлинг надела шляпу, взяла зонт и собралась выйти из склепа, когда заметила, что Лайнел не собирался проследовать за ней. Обернувшись, она увидела, что он даже не сдвинулся с места.

— Не играй со мной, Стирлинг, — шепотом предупредил он ее. — Можешь использовать свои чары сколько угодно на любых других мужчинах, но не пытайся управлять мною, как тебе вздумается. Я не собираюсь быть марионеткой у женщины, которая сегодня говорит одно, а завтра другое.

— Вот только не надо быть таким мелодраматичным, — усмехнулась девушка. — Можешь не волноваться, в этом поцелуе было столько же чувств, сколько в том, который ты украл у меня.

Лайнел помолчал и, наконец, проговорил:

— Ты себе представить не можешь, что бы я отдал в обмен на то, чтобы это так и было…

Улыбка медленно сползала с лица мисс Стирлинг по мере того, как до нее доходил смысл его слов. Выражение веселья сменилось на изумление, но Лайнел вдруг почувствовал себя слишком уставшим, чтобы добавлять что-либо еще. Он вышел из склепа, даже не оглянувшись на девушку, желая как можно скорее покинуть место, где его мечты были растоптаны, словно фиалки в вазе, которую он, не удержавшись, пнул, проходя мимо склепа Ванделёров.

— Леннокс, — услышал он за спиной голос мисс Стирлинг. Она выбежала из склепа, пытаясь его догнать. — Леннокс, подожди, пожалуйста!

— Полагаю, увидимся сегодня вечеров в Ванделёре. Счастливого пути.

— Нет, Леннокс, подожди. Я не хочу, чтобы мы расстались вот так! Послушай меня!

Но сжалившийся над Лайнелом дождь накрыл его шумным покрывалом воды, и позволил мужчине не услышать ее слова.

Глава 19

Хижина оказалась хибаркой из грубо сколоченных досок с единственным окном, за которое цеплялись страждущие побеги разросшейся болотной растительности. Земляной пол, заросшая лишайником крыша, стены, построенные из выловленной из реки древесины. Она выглядела словно игрушка, которую ребенок по имени Миссисипи сначала смастерил, а затем бросил на берегу, когда она ему наскучила. Но, как и все дети, Миссисипи оказалась капризной и однажды решила вернуть то, что ей принадлежит. Пароход, на котором Оливер и Александр вернулись из Нового Орлеана, прибыл в Ванделёр, когда уже стемнело, поэтому к хижине, в которой умер Джон Ривз, приятели пошли уже почти на ощупь.

— Оказывается, она расположена гораздо дальше от деревни, чем мы думали, — высказался Александр. — Никто из соседей не мог бы услышать его крики о помощи.

— Какое унылое место для встречи со смертью, — пробормотал Оливер. Он осторожно сделал пару шагов по земляному полу хижины и повернулся вокруг на каблуках, чтобы осмотреться. — То есть, конечно, любое место будет мрачным для подобного момента, даже дворец, но для Ривза последние мгновения жизни стали, должно быть, настоящим кошмаром. Как думаешь, что он увидел?

— Призрак моряка? Силуэт «Персефоны» посреди реки или выходящую из берегов, наполняющую водой его лачугу? — не очень убедительным тоном предположил профессор. — Если хочешь знать, что я думаю на самом деле, Оливер, то чем больше подробностей мы выясняем по этому делу, тем меньше я уверен в том, что мы сможем тут чем-то помочь. Последние годы мы не раз сталкивались со странными явлениями, но это… дает сто очков вперед любому из них.

Луна то и дело выглядывала через лазейки между тучами. Вокруг почти ничего не было видно, тем не менее, журналисты заметили, что полиция Нового Орлеана оставила место преступления в безупречном виде: не было и следа от грязи, про которую говорил Джей Джексон, не осталось ничего, принадлежавшего Джону Ривзу. Из мебели в хижине были лишь тюфяк в углу, пара подвешенных на стене деревянных ящиков, приспособленных для хранения вещей, и маленький стол с табуретом, которые наверняка были вытащены Ривзом из мусора. Оливер почувствовал укол горечи, подумав о том, какое жалкое существование был вынужден вести этот парень.

— А я еще считал, что моя комната в колледже была маленькой. Теперь мне почти стыдно за то, что я так часто смел мечтать о лучшей жизни.

— У тебя нет причин для этого, — похлопал друга по плечу Александр, когда они вышли из лачуги и направились обратно. — Все, что у тебя есть, ты достиг благодаря своему таланту и труду, Оливер. Хотя, конечно, должен признать, очень печально, что не все могут воплотить в жизнь свои мечты. Чего мог бы достичь Ривз, родившись в совершенно других условиях? Кто знает, может, и он мог бы стать писателем или ученым?

— Если бы он продолжил обчищать затонувшие корабли, то, скорее всего, стал бы археологом. Ты уверен, что никто из предков Лайнела не эмигрировал в Луизиану?

Профессор не удержался от усмешки. Они возвращались в Ванделёр в полной темноте, пытаясь не наступить в грязные лужи вдоль берега реки. В этом месте болото выиграла пространство у болота, дубы росли практически у кромки воды, а их толстые узловатые корни были похожи на покрытые лишайником щупальца какого-нибудь морского существа. Пока Александр и Оливер находились в хижине, дождь усилился и стена воды размывала очертания окружающих предметов. «Может, именно дождь заставил жителей Ванделёра поверить, что ни видят на реке контур „Персефоны“? — задумался профессор, отодвигая в сторону ветви ивы. — Может, на самом деле, они видели всего лишь силуэт совсем другого корабля?»

К тому времени, как англичане прибыли обратно к постоялому двору, они вымокли так, что Кристофер Гарланд с сыном не удержались от смеха. Они стояли, опершись локтями на перила крыльца, чтобы освежиться немного после целого дня работы.

— Святый Боже! Дааа уж, хороший же вы день выбрали, чтобы прогуляться по городу, — воскликнул мистер Гарланд. — Пойдемте, садитесь с нами за стол. Надеюсь, что, хотя бы поездка оказалась полезной для вашего расследования.

— Что ж, жаловаться нам не на что, — признал Александр, поднимаясь по ступенькам крыльца. — Вы очень помогли познакомив нас с Хэдли, мистер Гарланд.

— Я знал, что Хэдли вам пригодится. Он, конечно, не самый образованный, но человек хороший, а это важнее. Прежде, чем вы сядете, мистер Сандерс, — Гарданд повернулся и обратился к Оливеру, который как раз собирался сесть в одно из кресел качалок. — Кое-кто пришел с вами повидаться. Она была так расстроена, что вы в Новом Орлеане, что решила подождать вашего возвращения, так что я предложил ей расположиться в нашей гостиной.

— Меня кто-то ждет? — удивленно спросил Оливер. — Кто же это?

— Боюсь, не имею ни малейшего понятия, — извинился Гарланд, пожимая плечами. — Но, судя по кружевной вуали, это какая-то знатная дама.

— И пришла она из отеля, — добавил Кристиан. — Думаю, это одна из приглашенных на свадьбу.

Он указал в сторону созвездия огней по ту сторону ограды старой плантации. Из-за дождя они дрожали, словно светлячки. Оливер взглянул на Александра, который выглядел не менее удивленным, молча открыл дверь в гостиницу и вошел. Внутри, как и всегда, все было в дыму, а столики переполнены играющими в карты посетителями. Оливер поднялся по лестнице на второй этаж, выжимая по дороге дождевую воду из своих волос, и, поколебавшись одно мгновение, бесшумно открыл дверь в гостиную.

Поначалу, мерцающий свет от разожженного миссис Гарланд камина не позволял что-либо разглядеть. Но, в конце концов, взгляд Оливера увидел кого-то, сидящего у огня, потирающего от волнения длинные бледные пальцы рук. Мужчина прокашлялся, прочищая горло, человек у камина обернулся и мужчина убедился, что это действительно женщина, облаченная в элегантное платье гранатового цвета, украшенное драгоценными камнями. Поверх платья на плечи было накинуто пальто.

— Я… эээ… мистер Гарланд передал, что вы меня ждете, — начал Оливер. Лицо женщины было скрыто вуалью, тем не менее, было заметно, что она пристально смотрит на Оливера. — Я не уверен, что мы знакомы…

— Ошибаетесь, мистер Сандерс. Мы не раз встречались за последнее время, но мне ни разу не удавалось поговорить с вами наедине.

Когда дама подняла вуаль, Оливер застыл от изумления. Отблеск камина осветил белоснежную кожу, рыжевато-каштановые волосы и глаза, всегда казавшиеся ему самыми грустными в мире.

— Леди Сильверстоун! — воскликнул Оливер, склоняя голову перед дамой. — Надо же, какой невероятный сюрприз! Не ожидал увидеть вас так скоро. Как вы узнали, что мы с друзьями остановились именно здесь?

— Сегодня в отеле побывала мисс Куиллс и, пока мы пили чай вместе с моей дочерью, поведала, что вы расположились на деревенском постоялом дворе, — тихо ответила леди Сильверстоун. — Я знаю, что с моей стороны очень невежливо явиться вот так, но…

— Прошу вас, не стоит беспокоиться. Для нас ваш визит — большая честь.

Помолчав немного, Оливер подошел поближе, чтобы помочь снять промокшее пальто.

— Не желаете ли присесть и выпить чего-нибудь горячего? Если хотите, я попрошу миссис Гарланд принести что-то, чтобы вы могли укрыться, пока сохнет ваша одежда.

Леди Сильверстоун отрицательно покачала головой, не сводя глаз с Оливера. Было в ее взгляде нечто волнующее и Оливер, вдруг вспомнил слова Вероники и Лайнела на «Океанике» о том, что леди может беспокоиться о происходящем между ним и Лилиан. «Но вряд ли она пришла ради этого сюда…»

— Нас тоже дождь застал врасплох, — удалось ему вымолвить, преодолев смущение. — но, к счастью, профессор Куиллс и я успели сесть на пароход до начала грозы. Мы с друзьями ездили в Новый Орлеан, чтобы сделать некоторые изыскания, а я воспользовался случаем и отправил письма моей жене….

Женщина кивнула, но, похоже, думала при этом явно совсем о другом.

— Моя супруга — невероятная женщина, — продолжал Оливер. — Она — самое лучшее, что у меня есть. Вы не представляете, насколько я доволен своим браком. Надо быть сумасшедшим, чтобы обращать внимание на других женщин, какими прекрасными они бы ни были…

— Я чрезвычайно рада за вашу потрясающую семейную жизнь, мистер Сандерс, но я не для этого тайно покинула отель Ванделёр. Есть кое-что, о чем мне надо поговорить с вами как можно раньше. Нечто, тесно связывающее нас обоих.

Оливер умолк. Леди Сильверстоун сняла вуаль, открыв взору рубиновые серьги, которые носила всегда. Уложенные в сложную высокую прическу волосы также были украшены рубинами. Молодой человек впервые заметил несколько серебристых прядей и задумался, сколько же лет может быть этой женщине, которая могла быть прекрасна, если б только позволила себе улыбнуться.

— В наш последний вечер на «Океанике» Лили мне рассказала, что поведала вам о своей семье, — начала она, наконец, говорить.

— Это был очень поверхностный разговор, профессор Куиллс тоже был там, — поспешил ответить Оливер. — Леди Лилиан рассказала нам о своих сестрах и что они уже давно замужем за бизнесменами точно также, как, вскорости, выйдет замуж и она.

— И о своем брате, которого Лили никогда не знала, моем единственном сыне.

— Совершенно верно, — подтвердил Оливер. — Впрочем, в этом отношении она была очень немногословна. Она лишь сказала, что к сожалению, он родился мертвым и это стало страшным ударом для вас и вашего мужа.

— Не было никакой смерти, — еле слышным голосом прервала его леди Сильверстоун.

Оливер снова умолк. С каждым разом он приходил во все большее замешательство.

— Как вы сказали? — вымолвил он. — Что вы имеете ввиду? Леди Лилиан… Она сказала, что его похоронили в семейной часовне.

— Нет, — пробормотала леди Сильверстоун и она тряхнула головой так, что звякнули рубиновые серьги. — В тот день был захоронен пустой гроб. Это обман, с помощью которого мы хотели скрыть исчезновение ребенка, которого отняли у меня сразу после рождения.

Оливер удивленно посмотрел на нее. Женщина остановилась у столика на колесах, не сводя увлажненных слезами карих глаз с молодого человека. В этот момент он понял: несчастная женщина была настолько раздавлена произошедшим, что так и не пришла в себя. Именно поэтому она всегда выглядела немного не от мира сего, поэтому ее супруг всегда бдил, находясь рядом с ней, чтобы уберечь жену от срыва или от выдумывания необоснованных надежд как сейчас.

— Я знала, что это будет сложно, — шепотом продолжала дама, — но даже не думала насколько. Полагаю, вы считаете меня не более, чем истеричкой.

— Умоляю, не говорите так. Не имеет никакого значения, что я думаю.

— Имеет, мистер Сандерс, даже не представляете себе какое. Мне чрезвычайно важно ваше мнение. Настолько, что я готова рассказать вам правду.

— Правду…? — начал было говорить Оливер, но осекся, увидев, что леди Сильверстоун постепенно приближается к нему с остекленевшим взглядом, затем остановилась прямо перед ним и провела рукой по его правой щеке. Теперь он все понял и в душе у него все перевернулось. — Нет, — запротестовал он, отстраняясь, — нет, то, о чем вы думаете, не имеет никакого смысла. У вас разыгралось воображение.

— Еще никогда в моей жизни я ни в чем не была так уверена, — промолвила она. — Я знала это с того самого момента, как впервые увидела вас, хоть и пыталась выбросить все из головы.

— Леди Сильверстоун, возможно, вы плохо себя чувствуете из-за дождя. Позвольте мне известить Гарландов, чтобы они помогли мне с вами. Вам необходимо…

— Все, что мне необходимо, это, чтобы вы посмотрели мне в глаза и поняли, что я говорю правду! — почти выкрикнула леди Сильверстоун. Оливер остановился, а женщина, попытавшись взять себя в руки, продолжила чуть спокойнее. — Лили сказала мне, что, по словам профессора Куиллса, вы — сирота.

— Как и сотни других. Тысячи только в Англии. Не понимаю, что навело вас на мысль о том, что я, именно я, могу иметь какое-то отношение к вашему утраченному сыну.

— Вы — копия его отца, — ответила леди. — Вы похожи как две капли воды.

Прежде, чем Оливер смог прийти в себя от изумления, дверь открылась и вошла старая миссис Гарланд со свежевыглаженным бельем в руках. Увидев, что помешала, она притихла:

— Прошу прощения, — тихо сказала она, глядя на побледневшего Оливера и едва не теряющую сознание леди Сильверстоун. — Мне следовало постучать прежде, чем войти. Не волнуйтесь, я вернусь когда вы закончите.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ответила леди Сильверстоун, продолжая смотреть прямо в глаза Оливеру. — Я… мне лучше вернуться в отель к остальным. Наверное, они голову ломают куда же я запропастилась, а хорошая мать не должна оставлять своих детей.

Она сказала это так, что у молодого человека сжалось сердце, но он был слишком ошеломлен, чтобы как-то среагировать. Леди Сильверстоун подхватила свое намокшее пальто с дивана и направилась к лестнице, опуская на лицо вуаль. Только тогда Оливер бросился за ней.

— Прошу вас, не уходите вот так, пожалуйста, — он осторожно тронул леди за плечо, чтобы она остановилась. — Мне очень жаль, леди Сильверстоун, я вовсе не хотел вас обидеть или заставить вас страдать. Но вы должны понять, что то, что вы сейчас сказали — просто абсурд. Абсолютно невозможно, чтобы я…

— Возможно, вы правы, — не глядя на него ответила женщина, но Оливер видел, что она не верит его словам. — Быть может я сошла с ума, как это любит повторять мой муж изо дня в день. Прошу прощения за беспокойство, мистер Сандерс.

— Подождите, — настаивал Оливер, вставая у нее на пути. — Разве я могу позволить вам уйти, прежде чем вы объясните почему пришли к такому заключению?

— Еще на корабле Лили сказала: «Невероятно, насколько мы с ним похожи, мама. Во время разговора с ним я не могла отделаться от ощущения, что общаюсь с близким другом, которого не видела очень давно,» — Леди Сильверстоун поправила вуаль на лице. — Разумеется, она ничего об этом не знает. Вся моя семья считает, что в той крохотной безымянной могиле, о которой вам рассказывала Лили, действительно покоится тело младенца. По-моему, нет смысла рассказывать ей о том, что произошло на самом деле.

Одной рукой она опиралась о балюстраду, а другой старалась поплотнее запахнуть воротник пальто. Видимо, она не хотела, чтобы посетители таверны заметили ее богато украшенное платье.

— Я должна уйти прямо сейчас, иначе мой супруг придет сюда вместе с нашими слугами, чтобы выяснить, почему я покинула торжество. Через пару дней, когда Лили уже будет замужем и все закончится… поговорим. Если вы действительно этого хотите.

Оливер кивнул головой, хотя все еще думал, что происходящее является лишь плодом воображения леди Сильверстоун. Женщина больше ничего не сказала: она повернулась к нему спиной и начала спускаться по лестнице такими неуверенными шагами, что, казалось, вот-вот упадет. К счастью, она благополучно достигла подножия лестницы. Оливеру оставалось лишь следовать за леди на почтительном расстоянии и наблюдать как она вышла на крыльцо, где Гарланды все еще беседовали с Александром.

— Это была леди Сильверстоун? — спросил профессор, когда Оливер остановился рядом с ним, не сводя глаз с безмолвного силуэта, направлявшегося в сторону отеля. — Что она хотела?

Друг не ответил. Александр удивленно приподнял бровь, заметив его нарастающую бледность.

— Оливер, ты в порядке? Что произошло между вами наверху? Что она хотела тебе рассказать?

— Ничего, что имело бы хоть какой-то смысл, — не своим голосом ответил молодой человек. — Она спутала меня с кем-то другим. Ничего, заслуживающего внимания.

— Да ладно, судя по выражению твоего лица, я бы сказал, что внимания оно заслуживает, даже более чем. Уж не знаю, чем могла выбить тебя из колеи эта женщина. Она всегда казалась мне немного не в себе.

— Я бы не сказал, что она не в себе. Она больна, причем даже больше, чем может себе вообразить лорд Сильверстоун. Ей необходима помощь, но я не знаю как ей помочь.

— Смотрите, возвращаются ваши друзья! — услышали они вдруг голос Гарланда-сына.

Чрезвычайно заинтригованный Александр все же посмотрел в сторону, которую указывал Гарланд. Действительно, у пирса только что пришвартовался пароход, прибывший из Нового Орлеана, и с него сошли две фигуры, которые легко было узнать, несмотря на расстояние, Лайнел быстро шагал по деревянному настилу, а мисс Стирлинг пыталась поспеть за ним с выражением лица, которого профессор никогда у нее не видел. Девушка была в явном смятении.

Пока Оливер беседовал с леди Сильверстоун, дождь немного стих, так что Александр с Оливером вышли с крыльца на улицу и направились по дороге навстречу друзьям.

— Привет, — буркнул Лайнел, — мы слегка задержались.

— Ничего страшного, мы тоже не скучали, — ответил профессор. — Сойдя с парохода, мы с Оливером прогулялись к хижине Ривза. Там особо не на что смотреть, но зато мы поняли почему Хэдли решил, что Миссисипи имеет отношение к смерти его друга. Река находится так близко, что вода вполне могла попасть в хижину. А вы что делали?

— Мы тоже кое-что изучали, хотя и в более зловещем месте, чем это. Слишком долго все объяснять, но, если кратко, то мы нашли кладбище, о котором ты нам рассказывал еще в поезде, «Лафайет». Просто идеальное место для такого дня, как сегодняшний.

— Мы нашли семейный склеп Ванделёров, — тихо добавила мисс Стирлинг. — Правда, он не очень-то нам помог. Он не используется вот уже сорок три года.

Александр удивился, заметив, что Лайнел изо всех сил старается не смотреть на девушку, которая делала тоже самое, не теряя при этом столь непривычного для нее выражения стыда на лице. Кажется, между ними произошло нечто, пока еще ускользающее от его понимания.

— А где Вероника? — спросил Лайнел, направляясь в сторону гостиницы.

— Наверное, все еще в отеле Ванделёр. Парень Гарландов сказал, что видел как она туда шла почти сразу после нашего отъезда. Наверное, решила просочиться туда под видом приглашенной, чтобы что-нибудь разузнать.

— Твоя племянница, пытающаяся сойти за аристократку? — спросил Лайнел. — Не смеши меня, Александр. Она скорее примется распространять пропаганду среди всех этих леди, чтобы сподвигнуть их присоединиться к женскому социально-политическому союзу суфражисток.

— Не могу исключить и такой возможности, — усмехнулся Александр и покачал головой. — Судя по всему, день оказался не таким продуктивным, как утро. Что ж, по крайней мере, у нас теперь есть часы Шарля Эдуарда Делорме, о которых мы можем расспросить жителей.

— Часы? — спросила мисс Стирлинг, вопросительно изогнув бровь. — О чем вы говорите?

— О визите, который мы нанесли в приход Святого Патрика прежде, чем Лайнел увидел как вы пересекаете площадь. Хэдли сделала нам большое одолжение, рассказав о приятеле Ривза. Тот рассказал нам свою версию происшествия и поведал о своих находках во время погружения к обломкам «Персефоны».

Профессор вытащил из кармана часы Делорме и передал их мисс Стирлинг. Так как дождь до сих пор не прекратился, им пришлось встать под навес пристани. Девушка остановилась под одним из качающихся на ветру фонарей и стала рассматривать часы, пытаясь поддеть крышку ногтем.

— «Au fond de l’Inconnu pour trouver du nouveau…» Что это значит? — она растерянно посмотрела на профессора. — Среди членов экипажа был француз?

— Именно это мы и собирались сегодня выяснить: вдруг в Ванделёре кто-то что-то про него знает. До сих пор нам было известно лишь имя капитана «Персефоны» и то, что после него наследников не осталось, но кто знает, может членов его команды не постигла та же участь. Конечно, это очень слабый след, но все же…

— Это было бы равносильно тому, если бы мы подняли корабль со дна, чтобы выяснить, что же тогда случилось, — заключила мисс Стирлинг. — Члены семей матросов могут сообщить было ли что-то странное до того, как «Персефона» отправилась в свое последнее плавание. Это просто замечательная идея, профессор.

Она перевернула часы, провела пальцем по циферблату. Лайнел наблюдал за ней с таким мрачным выражением лица, что Александр, воспользовавшись занятостью девушки, отвел Лайнела в сторону.

— Можно поинтересоваться, что происходит на этот раз? — шепотом спросил он.

— Сделай одолжение, не надо снова подозревать меня во всех грехах, — ответил Лайнел. — Вынужден признать, что вел себя как идиот. Я думал, что мы сможем понять друг друга, но теперь понял, что это абсолютно невозможно.

— Лайнел, что за ерунда. Не хотелось бы вмешиваться в твою личную жизнь, но я не понимаю, что такого ужасного могло произойти между вами, что ты на дух ее не выносишь? Когда мы были в Ирландии, тебя было от нее не оттащить.

— Когда мы были в Ирландии, я был еще большим идиотом, а она — великолепная актриса, сравнимая по таланту с Сарой Бернар. Но, к счастью, пелена с моих глаз спала раз и навсегда. Я не позволю ей мной манипулировать, — он взглянул на погруженного в свои мысли Оливера. — Что ж, по-крайней мере, этим вечером я не единственный, кто пребывает в ином измерении. Папаген скучает по своей Папагене?

— Оставь его в покое, — предупредил его Александр, видя что Оливер не собирается ничего объяснять. — Это день был странным для всех нас… так что я хочу, наконец, добраться до своей постели.

— Я тоже, хоть и в отдельной спальне, — пробормотал Оливер. — Вы себе не представляете, как бы я хотел оказаться сейчас в Оксфорде и поговорить с Эйлиш.

— Да уж, ты говорил нам об этом всего сотню раз. По-моему, тебе действительно следует…

Фразу Лайнел так и не закончил. Его слова заглушил раскат грома, сразу после которого раздался крик мисс Стирлинг, полный такого ужаса, что у мужчин чуть сердце не остановилось. Обернувшись в ее сторону, они застыли от изумления: из воды высунулись руки, чтобы схватить девушку за лодыжки и утащить ее в воды Миссисипи.

Глава 20

— Стирлинг! — заорал Лайнел, первым из всех выйдя из ступора, и бросился бежать к ней с вытаращенными от увиденного глазами. — Что это, черт возьми, такое?

Мисс Стирлинг ничком упала на деревянный настил причала, не переставая кричать от ужаса, пока покрытые илом руки тянули ее с силой, сравнимой с силой пяти мужчин. Девушка уронила часы и пыталась ухватиться руками за один из удерживающих навес столб, а трое англичан тянули ее за плечи в противоположную от кромки воды сторону. Отблеск фонаря не позволял хорошо рассмотреть появившийся из воды темный силуэт, но все же можно было различить, что это мужчина средних лет.

На мгновение мисс Стирлинг застыла, парализованная страхом, затем начала отбиваться ногами направо и налево, Лайнел пытался помочь, обхватив ее руками за талию. Когда стало очевидным, что никакие попытки сломить сопротивление напавшего не дают результата, мисс Стирлинг вытащила из кармана юбки пистолет с черепаховой рукояткой и прицелилась.

— Мисс Стирлинг, нет! — воскликнул Александр не переставая удерживать девушку. — При таком освещении не стоит…!

Грохот выстрела прервал его крик. Пуля прошила поверхность воды в нескольких сантиметрах от того места, где могла быть голова атакующего. Стиснув зубы мисс Стирлинг вцепилась одной рукой в Лайнела, в то время как другой стреляла снова и снова, пока не попала, наконец, в одну из схвативших ее рук.

— Я же сказал, не делайте этого! — снова воскликнул профессор, помогая ей встать. Она по-прежнему, прерывисто дыша, не мигая, смотрела во все глаза, а Лайнел крепко прижимал ее к своей груди. — Вы чуть не попали в собственную ногу!

— Александр, что это было? — еле дыша вымолвил Оливер, не сводя глаз с кромки деревянного настила пристани. — Как оно могло узнать, что мы…

— Стирлинг, нет! — услышали они вопль Лайнела, когда руки снова показались из воды.

На этот раз мисс Стирлинг не успела ни за что ухватиться. Рывок за ноги был таким быстрым, что девушка упала в бьющуюся об опоры пристани воду. Река сомкнулась над ее головой, заглушая крики о помощи. Лайнел, изрыгая проклятия, побежал к воде и, к удивлению друзей, прыгнул в бурную реку.

Вода оказалась гораздо холоднее, чем он думал. Открыв глаза он едва мог что-либо разглядеть вокруг, но благодаря неровному свету от фонаря, распадающемуся на поверхности воды на сотни кусочков самых разных оттенков зеленого цвета, ему, все-таки, удалось обнаружить мисс Стирлинг. Напавшее на нее существо тащило ее к середине реки, не обращая никакого внимания на сопротивление жертвы.

Лайнел поплыл изо всех сил, пытаясь их догнать. Увидев среди пузырей воздуха его лицо, мисс Стирлинг стала отбиваться еще сильнее. Ее руки нашли руки Лайнела, который потянул ее на себя, пытаясь высвободить из смертельных объятий неведомой твари. «Отпусти ее, проклятый сукин сын, — хотелось выкрикнуть Лайнелу, — или я покончу с тобой, если уж река до сих пор этого не сделала!»

В тот момент он был слишком занят мисс Стирлинг, чтобы размышлять о личности нападавшего. Не прекращая бороться с течением, Лайнел уперся ногой в плечо незнакомца и почувствовал, как у того что-то ломается внутри. Руки выпустили талию девушки и Лайнел помог ей плыть как можно быстрее к поверхности. Как только их головы высунулись из воды, по глазам резанул такой яркий свет, что Лайнел думал, что может ослепнуть. Александр стоял на том же месте, а вот Оливера и след простыл, скорее всего, он побежал за помощью в деревню.

— Боже мой! Вы в порядке? Что произошло там, внизу? Кто это был?

— Помоги ей выбраться, Александр, — еле выговорил Лайнел, не переставая кашлять. — Он может вернуться в любой момент и, если он это сделает, то мне хотелось бы оказаться подальше отсюда. Пожалуйста…

Профессор не стал заставлять себя упрашивать. Он подхватил смертельно побледневшую мисс Стирлинг и поставил ее на ноги рядом с собой. Когда он собрался проделать тоже самое с Лайнелом, существо из Миссисипи вернулось вновь. На этот раз оно схватило Лайнела и так грубо дернуло его за ноги, что, падая, Лайнел оцарапал руки об край платформы. Лайнел снова погрузился в реку, но на этот раз его удерживал не один, а сразу двое, судя по тому, что одна пара рук сомкнулась вокруг его шеи, а вторая тащила за ноги ко дну, как до этого мисс Стирлинг.

Он попытался ослабить хватку на своей шее, но у него ничего не вышло, при попытке освободить ноги его также постигла неудача. В отчаянии он начал бить ногами куда попало и почувствовал что-то мягкое — на этих костях явно было мясо. Человек, удерживавший Лайнела за ноги застыл на несколько секунд, и затем вонзил ему в бок острые как иглы когти. Он почувствовал, как в воду заструилась его кровь и все тело пронзила боль. Лайнел подумал было, что именно так он и умрет здесь, в водах Миссисипи, как вдруг напавшие на него существа остановились.

Что-то с плеском упало в воду и потихоньку опустилось на дно. Что-то круглое, блестящее, отражающее далекий свет фонаря. В тот же самый миг руки, сжимающее горло Лайнела разжались и исчезли в призрачной мгле речного дня, как и впившиеся в его бок когти. В одно мгновение Лайнел остался совершенно один. Двое мужчин исчезли так, словно растворились в воде, от часов Шарля Эдуарда Делорме тоже не осталось и следа.

Первое, что Лайнел услышал, всплыв на поверхность, это крик мисс Стирлинг, а затем говоривший что-то голос Александра, протягивающего руки, чтобы помочь выбраться из воды. Лайнел без сил рухнул на деревянный настил, чувствуя как воздух с шумом и болью вновь наполняет его легкие, вокруг столпилось множество людей. Скорее всего, это были призванные Оливером на помощь жители Ванделёра, так как Лайнел различил испуганный голос Гарланда. Он открыл глаза и с удивлением увидел прямо перед собой семь трепещущих родинок. Мисс Стирлинг обхватила его руками, пытаясь приподнять. Девушка с ног до головы была покрыта илом и водорослями.

— Пожалуйста, скажи, что ты в порядке, — очень тихо, но четко произнесла она. — В какой-то момент я подумала…

— Я цел, — все еще задыхаясь ответил Лайнел. — Меня всего лишь слегка приложили.

Когда мужчине удалось, наконец, сесть с помощью девушки, ему пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Он чувствовал себя так, словно попал в самую жестокую переделку в своей жизни. Александр наклонился, чтобы подхватить его под вторую руку, и на пару с мисс Стирлинг им удалось поднять Лайнела на ноги.

— Я в порядке, правда, — продолжал он, желая чтобы его оставили, наконец, в покое. — Я видел, как они оба убрались отсюда, так что никакой опасности больше нет. Во всяком случае, этой ночью.

— Мистер Леннокс, кто были эти мужчины? — спросил Кристофер Гарланд. Рядом с ним находился мертвенно бледный Хэдли, который явно считал, что повторяется та же история, что приключилась с Джоном Ривзом. — Откуда они взялись? Мистер Сандерс сказал, что вы спокойно стояли и разговаривали на пристани, когда они появились ниоткуда и схватили мисс…

— Они хотели меня убить, — с трудом выговорила мисс Стирлинг. — Это было не похищение, они хотели утащить меня с собой на дно реки, на «Персефону»…

— Святая Мария, Матерь Божья, — пробормотал Хэдли и перекрестился.

По собравшейся толпе пронесся ропот голосов. Некоторые жители пришли с фонарями, которые теперь балансировали на ветру, окрашивая все вокруг в оранжевый цвет. Стоящий рядом с отцом Кристиан огромными глазами-блюдцами таращился на платформу, на мгновение превратившуюся в ведущие в ад врата.

— Надо известить полицию, — сказал один старик, — если эти бандиты облюбовали нашу деревню, то покоя нам теперь не будет.

— В любом случае, необходимо организовать патрулирование, — добавил Гарланд, беря на себя управление ситуацией. — Мы должны обследовать берег в группах по три-четыре человека, чтобы убедиться, что они не разбили лагерь на подходах к Ванделёру. К тому же надо привести тут все в порядок, — он кивнул в сторону раскуроченных досок, — пока тут не появились все эти аристократы, собирающиеся отправиться завтра к собору.

— К дьяволу аристократов, — воскликнула какая-то женщина, — Меня больше волнует то, что может произойти с нами. Эти несчастные молодые люди чуть не погибли! Вы только посмотрите на его рубашку! С ним могло случится самое страшное!

Александр и Оливер, не обратившие раньше внимания на состояние одежды Лайнела, услышав соседку, посмотрели на его рубашку и не удержались от возгласа. На жилете Лайнела появилось красное пятно и потихоньку расползалось по всему боку. Мисс Стирлинг в ужасе прикрыла рот рукой, сдерживая крик.

— Я уже сказал, что ничего страшного там нет, — запротестовал Лайнел, когда Гарланд наряду с его остальными стал настаивать на осмотре. — Они всего лишь вонзили в меня свои когти, когда я пытался высвободиться, но это просто царапина. Врач мне совершенно не нужен.

— Оставь браваду для другого случая, — оборвал его Александр, закидывая руку Лайнела себе на плечи, чтобы увести с причала. — Пойдем и убедимся прямо сейчас, что у тебя нет серьезных повреждений, а уже потом подумаем, что делать дальше.

— Не думаю, что нам стоит и дальше оставаться в вашем доме, мистер Гарланд, — смущенно проговорил Оливер. — Сами видите, что произошло по нашей вине, хоть у нас и в мыслях не было причинять вам беспокойство. Если эти незнакомцы вернуться…

— Если они это сделают, мы будем готовы встретиться с ними лицом к лицу, — воскликнул все тот же старик, остальные выразили согласие с его словами.

— Тем не менее, Оливер прав: для вас риск слишком велик, — согласился профессор. Гарланд внимательно его слушал. — Мы слишком злоупотребили вашим терпением. Будет лучше, если мы съедем, чтобы не создавать новых проблем для жителей деревни. Разумеется, мы продолжим наше исследование, но…

— Что случилось? — послышался вдруг знакомый голос. — Лайнел, что…?

Вероника шла со стороны постоялого двора, но увидев, что явно что-то случилось, а ее дядя с Оливером поддерживают с двух сторон Лайнела, застыла в изумлении. Она бросилась к своему другу, без слов отодвинув в сторону мисс Стирлинг. Увидев кровь, она вскрикнула.

— Вероника, я вовсе не собираюсь помирать, — терпеливо заверил ее Лайнел. — По сравнению с тем, чем мне приходилось сталкиваться в моей жизни, это — лишь комариный укус.

— Выделываешься, как всегда, даже при ранении. Сделай одолжение, закрой рот и позволь остальным тебе помочь. В последний раз, когда ты заверял меня в полной безопасности, из твоего плеча пришлось вытаскивать пулю. Да перестань ты уже вертеться, наконец.

Лайнел позволил себя увести, заметив напоследок, что мисс Стирлинг побледнела еще больше.

— Думаю, что эту ночь нам лучше провести в отеле, — продолжала говорить Вероника. — Мистер Гарланд, мы будем очень скучать по вашему дому, но в отеле гораздо безопаснее. А если нам придется навлечь на кого-то новые проблемы, то лучше, если это будет какой-нибудь толстосум, а не вы.

— Похоже, ничего другого нам не остается, — добавил Оливер. — Помимо всего прочего, это самое удаленное от реки здание.

Александр подумал, что будет трудновато явиться в роскошный отель в таком кошмарном состоянии, в котором пребывали Лайнел и мисс Стирлинг, но, к сожалению, особого выбора у них не было. Гарданд и остальные соседи проводили их до ворот и остались наблюдать через прутья решетки как они идут к отелю. Наконец, они дошли до стойки регистрации и Вероника объяснила ошарашенному служащему, что только что какие-то отъявленные негодяи напали на ее друзей, когда те сошли с Новоорлеанского парохода. История тронула сотрудника вполне достаточно для того, чтобы зарегистрировать новых постояльцев. Он выдал нам ключи от пяти номеров и приказал парочке портье сходить в дом Гарландов и принести вещи клиентов.

Путешественники быстро поднялись в номер Лайнела, окна которой находились как раз над парадным входом в здание. Несмотря на то, что они торопились поскорее осмотреть друга, все в изумлении застыли на пороге апартаментов. Помещение было почти таким же большим, как основной зал таверны, кровать из темных пород дерева гармонировала с остальной мебелью в южном стиле, пол застилал роскошный ковер. На столе стояли большая ваза с фруктами, бутылка шампанского и коробка конфет.

— Надо же, кажется, упомянуть имя Сильверстоунов при регистрации оказалось неплохой идеей, — заметил пораженный Александр. — Должно быть, служащие подумали, что мы — очередные приглашенные на свадьбу со стороны невесты и поэтому принимают нас как королей.

— Да нет, скорее всего, это из-за того, что они видели меня с Арчеров пару часов назад, — возразила Вероника, подталкивая Лайнела в сторону кровати, — и не хотели схлопотать нареканий с его стороны.

— Как ты сказала? — удивился Оливер, — Ты познакомилась с Реджинальдом Арчером младшим?

— Да, я удостоилась этой сомнительной чести, но сейчас нет времени, чтобы все вам рассказать. Я не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что Лайнел вне опасности.

Не обращая внимания на протесты приятеля, девушка заставила его откинуться на подушки и расстегнуть пропитанные кровью жилет и рубашку. Обнажив торс пострадавшего, все присутствующие с облегчением увидели, что Лайнел был прав: на боку красовались хоть и устрашающие на вид, но все же лишь царапины. Когти таинственного агрессора оставили несколько широких борозд на теле, содрав лишь верхний слой кожи. Вероника смыла кровь с помощью полотенца, а Александр попросил прислугу принести что-нибудь для дезинфекции раны.

Мисс Стирлинг осталась стоять посреди комнаты, не сводя глаз с Лайнела. Хоть она и уверяла, что пребывает в полном порядке, вид у нее был довольно плачевный: прическа растрепалась, а платье превратилось в лохмотья.

— Как вы думаете, что это было? — осмелился, наконец, Оливер озвучить вопрос, мучивший всех присутствующих. — Кто на вас напал?

— Кто бы ни был, без сомнения, они обладают невероятной силой, — признал Лайнел. Вероника по-прежнему прижимала полотенце к его боку. — Причем, гораздо большей, чем я подумал сначала. Ты бы видел как они сжимали мне горло.

— Они не могут быть людьми из плоти и крови, — высказался профессор. — А если бы были, то как могли узнать о нашей поездке в приход Святого Патрика? Как узнали, что у нас есть часы, принадлежавшие одному из членов экипажа?

— Часы! — вспомнил Оливер. — В последний раз я их видел у вас в руках, мисс Стирлинг, но потом, из-за всех этих событий, я совершенно потерял их из виду. Где они сейчас?

— Я уронила их, когда те твари схватили меня во второй раз, — растерянно пробормотала мисс Стирлинг. — Мне жаль, что я оказалась столь невнимательной… но я не смогла вовремя среагировать. Потом, когда мистер Леннокс оказался на волосок от гибели, профессору Куиллсу пришло в голову бросить часы в реку. Как только они попали в воду, нападавшие отпустили Леннокса и исчезли вместе с часами.

— Поверить не могу, — сказал Оливер, глядя на Александра. — Получается, что Хэдли и Джей Джексон правы и Миссисипи атакует любого, кто смеет обворовать «Персефону»?

— Чисто технически, мы ничего не воровали, — уточнил Лайнел, все еще неподвижно лежавший в постели. — Вы и сами знаете как говорят — кто у вора сворует, тот на сто лет прощен будет.

— Так мы и правда не украли, — согласился профессор. — Мы купили эти часы у Джея Джексона на мои деньги. Мальчик действительно завладел тем, что принадлежало «Персефоне», но ему удалось спасти свою шкуру, уехав отсюда, в отличии от Джона Ривза. В любом случае, Оливер, на людей нападает не река. Это делают населяющие ее существа … вот только мы до сих пор точно не знаем, живые они или мертвые.

— Мы уже обсуждали это в ризнице, и, как мне показалось, пришли к выводу, что ни одна эктоплазма не может обладать достаточной плотностью для того, чтобы осуществлять физические атаки, — напомнил молодой человек. — И уж тем более, нанести раны или задушить кого-нибудь.

— Ну и что тогда это такое? — спросила Вероника, обращаясь к своему дяде. — В реке обитают призраки? Восставшие из мертвых? Болотные монстры?

— Не знаю, — признал профессор. — Все это выглядит довольно странно.

— Рада, что ты это заметил, а то я уже начинаю чувствовать себя атеисткой в окружении верующих. По сравнению с тем, чем вы занимались в Новом Орлеане, мои изыскания гораздо более прозаичнее, но, возможно, кое-какие факты о Ванделёрах вас заинтересуют.

Вероника встала с кровати и приоткрыла окна. От проникшего в комнату легкого бриза затрепетали сделанные в форме слезы подвески на хрустальной люстре. Девушка рассказала как убедила Арчера сопроводить ее на верхний этаж и об обнаружении коллекции портретов за диваном. Как она и предполагала, новость о том, что у Виолы Ванделёр была сестра Мюриэль и брат Филипп ошарашила Александра и Оливера. Лайнел и мисс Стирлинг, в свою очередь, подтвердили ее слова: именно эти имена значились на надгробных плитах усыпальницы. Когда Вероника закончила свой рассказ, воцарилась тишина. Затем, Александр задумчиво проговорил:

— Боюсь, эти новые факты заставляют совершенно по-другому взглянуть на дело. Получается, что все это время мы ошибались? Женщину, стоящую рядом с капитаном на фотографии и послужившую моделью для ростры, на самом деле звали… Мюриэль Ванделёр?

— У нас нет четких оснований это утверждать, — возразил Лайнел, приподнявшись немного на подушках. — Согласно той информации, которой мы обладаем на данный момент, мы лишь можем делать предположения. Что именно писали газеты, которые ты просматривал на «Океанике», Твист? Ты не помнишь, было ли там указано конкретное имя?

— Думаю, что нет, — не очень уверенно ответил Оливер. — В последний день плавания я вернулся в библиотеку, чтобы скопировать те статьи, так что я могу проверить свои записи, но, кажется, все, что там писали, это то, что девичья фамилия миссис Вестерлей была Ванделёр. А в статье, посвященной пожару на плантации в ночь гибели «Персефоны», говорилось, что в течение долгого времени плантацию преследовали неудачи, пока новая наследница, Виола, не взяла все в свои руки.

— Да, но все это вовсе не означает, что речь шла об одной и той же женщине, — вставила слово Вероника. — Это мы сами пришли к такому выводу.

— А раз женщины были очень похожи между собой, то это еще больше все усложняет. Думаешь, они были близнецами?

— Нет, дядюшка, Виола была старше года на четыре, судя по портретам. Там, где они изображены вместе с Филиппом, ей лет двадцать, примерно как мне, а Мюриэль выглядела почти подростком. На портрете они очень похожи, но сходство усиливалось за счет того, что одеты они были одинаково.

— А про Филиппа мы вообще ничего не знаем, — добавил Лайнел. — Никто о нем не упоминал.

— Видимо, он умер совсем молодым, раз газеты пишут, что Виола была единственной наследницей династии, иначе все владения перешли бы к единственному сыну Ванделёров.

— Сегодня мне удалось разглядеть даты на надгробиях, — вдруг произнесла мисс Стирлинг. — Их родители умерли в 1853 году, Филипп тремя годами позже, в 1856, а Мюриэль за год до гибели сестры, 1861 году.

— Что ж, это развеивает наши сомнения, — заключил профессор. — Если Мюриэль умерла за год до кораблекрушения и пожара на плантации, то замуж за капитана вышла Виола.

— А кто сказал, что супруга капитана не умерла раньше него?

— Арчер, — вдруг сказала Вероника. — Когда мы вошли в кладовку, он рассказал, что погибшую в огне Виолу Ванделёр нашли в старой библиотеке. Она обнимала живот, словно пыталась защитить ребенка в своем чреве. Хотя, если вспомнить насколько мало этого человека волнуют вещи, не имеющие отношения к его бизнесу, я не стала бы слишком доверять его информации.

— Фотография капитана Вестерлея с супругой, которую я вам показывала в Кодуэлл Касл, была датирована 1861 годом, — вспомнила мисс Стирлинг. — Возможно, это все-таки Мюриэль, которая умерла несколько месяцев после того, как был сделан снимок, если судить по дате на могиле. В этом случае, погибшая год спустя в огне Виола по отношению к капитану могла быть лишь свояченицей, сестрой его почившей супруги.

— Да, но от кого же она тогда ждала ребенка? — поинтересовался Оливер.

Дискуссию пришлось прервать, так как в номе вошел портье с тазиком для умывания и маленькой аптечкой в руках. Вероника принялась за дело: она вновь села в изголовье у Лайнела и стала обмывать рану водой и мылом, чтобы затем пройтись по ней тампоном с йодом.

— Что ж, раз мы теперь все здесь, — продолжил Александр после ухода служащего отеля, — у нас будет больше возможностей для выяснения, что же на самом деле произошло с капитаном Вестерлеем и Ванделёрами. Жаль только, что Арчер хранит все воспоминания о семье под замком. Было бы неплохо взглянуть на их вещи.

Вероника вдруг закашлялась и профессор удивленно взглянул на племянницу.

— Тебе каким-то образом удалось убедить его дать нам ключ?

— Не совсем. Просто…. — она сунула руку в один из карманов синей юбки, — не имеет особого значения, что дверь заперта на ключ. Я чрезвычайно предусмотрительная девушка.

Когда Вероника показала, что припрятано у нее в кармане, все застыли в изумлении.

— Поверить не могу, — удивился Оливер. — Арчер все же дал тебе этот ключ?

— Разумеется, нет. Я сняла его со связки ключей у стойки регистрации после того, как мы вернулись из складских помещений. Я подумала, что он может нам очень пригодиться. Сегодня ночью, когда все уснут, можно будет пойти и осмотреться там. По словам Арчера, на верхнем этаже жилых помещений нет.

— Неплохая идея, — заметил профессор, — но на этот раз я пойду с тобой. Не хочу, чтобы ты во что-нибудь впуталась по нашей вине, Вероника. То, что ты сделала может настроить Арчера против нас и тогда всех пятерых вышвырнут из отеля.

— Ой, да ладно, — выпалила девушка. — Не переоценивай этого типа. Более того, завтра ему будет чем заняться и без нас. Например, попытаться убедить сященника и Сильверстоунов в том, что он действительно чувствует что-то к леди Лилиан, когда им обоим будут надевать кандалы.

— И все равно я не понимаю как ты это сделала, — Оливер подошел к Веронике и взял из ее рук ключ. — Если, как ты говоришь, он был на связке, как ты его оттуда сняла?

— Ну, раз уж вы настаиваете… Закрыв дверь, Арчер положил ключ в карман брюк.

— Как это в карман брюк? То есть теперь ты еще и карманница?

— Оливер, честное слово, я тебя обожаю, но иногда ты кажешься невиннее ребенка. Ты действительно не понимаешь как я получила доступ к его штанам?

Лайнел хохотнул, а Оливер, поняв куда клонит Вероника, так покраснел, что девушка поцокала языком.

— Я думала, что ты стал посообразительнее в этом плане, судя по шуму, который вы с Эйлиш производите по ночам прямо под моей мансардой, но, похоже, тебе для этого понадобится еще не один год супружеской жизни…

— Поверить не могу, что ты осмелилась сделать нечто подобное, — воскликнул профессор, уставившись на племянницу. — Ты что, отдалась этому мужчине ради ключа?

— Дядюшка, ты слишком старомоден, — ответила Вероника. — Но нет, не отдалась, если это тебя так волнует. Я слишком хорошо отношусь к леди Лилиан, чтобы повести себя так. Более того, — дерзко добавила она, — существует множество вещей, которые можно проделать с мужчиной со спущенными штанами, чтобы отвлечь его на пару минут…

— Даже слышать об этом не хочу, — пробормотал профессор, устало проводя рукой по лбу. — Если ты продолжишь в том же духе, мне придется ему врезать.

— Не бери в голову, мне самой противно об этом вспоминать.

Где-то в коридоре часы пробили десять. Вероника убрала в аптечку йод и ножницы, которыми разрезала бинты, и сказала Лайнелу, чтобы тот не вздумал снимать повязку. Александр направился к двери.

— Что ж, думаю, нам всем не мешало бы отдохнуть. Я попрошу, чтобы нам всем принесли еды и мы могли поужинать перед сном.

— А я пойду переоденусь, — добавил Оливер. — Я продрог до костей.

Теперь, когда его отпустило волнение по поводу странного нападения на пирсе, он вновь вспомнил о разговоре с леди Сильверстоун. Он вышел из номера вслед за Александром не говоря ни слова. Мисс Стирлинг собиралась последовать их примеру, но заколебалась на мгновение. Она обернулась и посмотрела на кровать, с которой только что поднялась Вероника, и Лайнела поразило то, как столь уверенная в себе женщина может выглядеть такой уязвимой.

— Ты точно в порядке? — вполголоса спросила она. На этот раз не только Лайнел воззрился на нее с удивлением, но и Вероника тоже. — Не надо ли позвать врача?

— Это не более, чем царапина, — ответил слегка обескураженный молодой человек. — Не о чем волноваться. Скорее всего, уже завтра даже повязка не понадобится.

— Но мы не знаем, чем они тебя поранили. Мы даже не видели было ли у этих… этих людей оружие. Когда они схватили меня, мне показалось, что они это сделали голыми руками, но неужели можно нанести такие глубокие царапины ногтями?

Вероника обменялась с Лайнелом недоверчивым взглядом и направилась к двери.

— Честное слово, Стирлинг, я отделался лишь испугом, — повторил Лайнел, оставшись наедине с девушкой. — У меня есть в чем тебя винить, но уж точно не в том, что я подвергся опасности, пытаясь тебя спасти. Думаешь, я могу позволить тебе утонуть в Миссисипи прежде, чем сам расквитаюсь с тобой за все, что между нами произошло?

Мисс Стирлинг не удержалась и еле заметно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки. Она сделала несколько шагов к постели, но вдруг наступила на что-то маленькое и твердое. Вероника сбросила жилет и рубашку Лайнела на ковер и из одного из карманов выпал небольшой металлический предмет. Мисс Стирлинг наклонилась его подобрать и застыла, увидев, что это пуля.

— Это… это пуля от моей Кармиллы… — она недоверчиво взглянула Лайнелу прямо в глаза. — Ты носил ее с собой все это время после происшедшего в Долине цариц?

Лайнел открыл было рот, чтобы изречь что-нибудь остроумное, но в голову ничего не приходило. Пальцы мисс Стирлинг медленно обвели контур пули.

— Мне жаль, — прерывающимся голосом произнесла она. — Правда. За все. Мне действительно очень жаль.

Она взяла Лайнела за руку, положила пулю на ладонь и сжала его пальцы в кулак. Затем резко развернулась и вышла из комнаты, волоча за собой по ковру остатки платья. Как только она ушла, вернулась Вероника, удивленно изогнув бровь. Она снова присела на кровать рядом с ошарашенным Лайнелом.

— Какая муха укусила Даму-с-родинками? С чего это у нее такое настроение?

Лайнел не ответил. Он спрятал меж простынями пулю, прежде чем ее заметила Вероника. Он так никому и не рассказал, что именно мисс Стирлинг имеет отношение к ранению плеча, а сейчас тем более не собирался этого делать.

К сожалению, Вероника слишком хорошо его знала. Она тряхнула головой и заявила:

— Вижу, вижу. Все-таки это случилось. Я надеялась, что произойдет оно не так скоро, но не учла ее привлекательности и твоей страсти к невыполнимым миссиям.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? — спросил Лайнел, понимая, впрочем, куда она клонит.

— Да ты и сам прекрасно это знаешь. Можешь отрицать это перед моим дядей и Оливером, если хочешь, можешь отрицать перед самим собой, если тебе от этого легче, — Вероника наклонилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Но даже не пытайся убедить меня в том, что ты в нее не влюблен.

Второй раз за минуту Лайнел открыл рот, чтобы возразить, но… не смог вымолвить ни слова. Ему пришлось молча наблюдать как Вероника, сочувственно вздыхая, поцеловала его в лоб и покинула, наконец, комнату. Оставшись один, он, наконец, вспомнил, что должен был сказать мисс Стирлинг, когда та отдала ему пулю. Должен был, несмотря на то, что эта правда могла причинить ему боль:

«Это все, что мне от тебя осталось».