Просьба одна - отстаньте от меня!

Глава 9

Спуск к струящимся по дну серым ледяным языкам, казался бесконечным. Становясь то уже, то шире, ступени круто сбегали вниз. Солнце уже клонилось к закату, а отряд ещё не достиг подножья. Заметно похолодало. На скалы легли сумрачные тени. Нагретый за день камень остывал, то тут, то там издавая громкий треск. Передохнуть удалось всего раз. Остановившись друг за другом, и прислонившись к холодной каменной стенке, они немного успокоили сбившееся дыхание. Спускаться приходилось быстро, но, вместе с тем, осторожно. Оступившись, так легко соскользнуть, сбить и потащить за собой впереди идущих. Постоянная опасность требовала усиленного внимания и сильно выматывала. Чуть отдохнув, двинулись дальше вдоль опасного края зависшей над бездной лестницы. Неожиданно камень ступеньки под ногой одного из флахов лопнул с громким глухим щелчком. От испуга животное резко дернулось. Шарахнувшись, потеряло равновесие и оступилось. Флах стал сползать в пропасть, напрягая жилы изо всех сил, чтобы удержаться. Ведущий его чужак, должен был бросить упряжь и отойти подальше, чтобы не утащило следом. Но он вцепился в ремни. Рискуя свалиться, юноша исступленно тянул поводья на себя, пытаясь спасти флаха. Уставшая Лоано вздохнула. Неизвестность в конце этого изматывающего спуска заставляла сохранять каждую крупицу силы. Но, похоже, юноша не отступит, а отодвинуть его к скале, не задев остальных, она не сможет. Лоано выдохнула заклинание. Чувствуя, как тяжело дается здесь магия, она поддержала и подтолкнула испуганное животное.

Спасшийся флах отфыркивался стоя на дрожащих ногах, испуганно косил глазом в сторону провала. Хрой услышал, как ругается Гилам.

— Он что, сумасшедший?! Флах мог обезуметь. Взбесившись от страха на этом подобии лестницы, всех снес бы с обрыва. Мы остались живы благодаря чуду…

— Благодаря мудрой магу, точней сказать. Она помогла чужаку и вытащила животное. — Хрой в упор глянул на офицера — Давай примем на веру, что ей видней, что делать. Согласен?

Недовольный Гилам молча кивнул.

— Тогда пошли дальше. — повинуясь изгибу ступеней, Хрой повернул за острый выступ. До кутавшегося в сумрачные тени подножья осталось не так уж и много. Лестница упиралась в площадку на верхушке небольшой горки. От площадки в разные стороны расходились мощеные камнем узкие тропы, теряясь в подступающей тьме. Одни, сбежав по склону, снова поднимались вверх, в расщелины. Другие, почти не опускаясь, исчезали между скалами. Третьи неспешно струились вниз по уже пологим склонам, пропадая из видимости у самого дна.

— Осталось чуть-чуть! — крикнул Хрой, стараясь подбодрить спутников. И поторопить — солнце неумолимо опускалось за горы.

В полумраке приближающейся ночи, изо всех сил спешащий отряд почти дошел до площадки на вершине скального холма, когда ведомый Толаме флах покачнулся. Ступенька, на изгибе лестницы, выщербленная дождями, морозами и ветром, треснула и раскололась. Камень распался и нога флаха провалилась в трещину. Что-то громко хрустнуло, и животное осело, привалившись к скале и тонко закричав. Порвавшая толстую меховую шкуру, торчавшая наружу кость, не оставляла сомнений.

— Сломал ногу! — Толаме жалостливо смотрел на кричащее от боли животное. — Что теперь делать?

— Что делать? — Хрой сердито сопя пробрался к дергающейся морде. — Известно, что. Ты берешь моего флаха, и все идёте вниз, к площадке. Благо, до неё рукой подать. Там будем ночевать. Я вас нагоню.

— А он?

— Тебе объяснять или сам поймешь? Нет? Вот и славно. Всё, иди, быстро!

Стараясь не оглядываться, съежившийся Толаме услышал громкий тонкий вскрик и животное замолчало. Парнишка вздрогнул, втянул голову в плечи и смахивая наворачивающиеся слезы внимательно смотрел под ноги. В быстро сгустившемся сумраке ступеньки начинали теряться. В деревне, когда приходило время забоя, он обычно уходил куда-нибудь. Толаме понимал, что без этого нельзя, но каждый раз не мог с собой ничего поделать.

Сил едва хватало, чтобы поесть и покормить животных. Заметно холодало. Среди голых камней не из чего было развести огонь. Лоано достала круглый белый полупрозрачный камень и пошептала над ним. Рядом меланхолично жевали флахи. После того, как окатыш засветился слабым голубым светом, маг поставила его на ближайший камень и отошла в сторону. Она хотела в ясном, хвала Двуликому, небе по мерцающим звездам понять, какой из множества дорожек идти завтра. Надо было торопиться. Глаза Двуликого вот-вот могли выплыть из-за темных острых верхушек гор.

Хрой тронул за плечо Гилама.

— У нас есть ещё дело.

— Какое?

— Флах на лестнице. Туша ещё не остыла. Вещи мы забрали, часть придется оставить. Но есть ещё мясо и шкура, негоже их бросать. Пойдём, поможешь.

— Я не мясник. — Гилам глядел брезгливо и немного высокомерно. — Никогда не умел этим заниматься.

— Придётся учиться. — раздраженный Хрой говорил спокойно. — Это может здорово пригодиться нам в пути.

— Ты не понял! — скорбь по погибшим, неприятности и трудности дня вырвали злость гвардейца наружу. — Я — воин. Должен защищать и охранять. И буду дальше делать своё дело насколько смогу хорошо. Занимайся своими…

— То есть, ты вспомнил — в голосе странника появились жесткие нотки — кто здесь проводник отряда?! А кто — только воин и охранник? Нет, Гилам, всё изменилось. Выставляющему напоказ красивый новенький мундир офицеру, заносчивому племяннику сиятельного вельможи, избалованному девичьим вниманием неопытному мальчишке-гвардейцу и бездельнику места не осталось. — Хрой старательно уничижительно перечислял, чем мог гордиться молодой человек. — Нам нужен товарищ, разделяющий трудности и делающий, что будет нужно. Если необходимо — станешь "мясником". Или поваром, или носильщиком. Любым, кто будет нужен и полезен. Сейчас все равны. И я, и этот юный парнишка — Хрой не церемонясь тыкал пальцем — и даже непонятый парень с глазами тмура. Исключение — лишь маг. И надо благодарить Четырехголового, Двуликого, и вообще, всех кого можно, что она с нами. Поэтому ты сейчас должен…

— Ничего я никому не должен…! — голос офицера сорвался.

— Оставь его. — Толаме подошел ближе. — Я вырос в деревне. Умею разделывать мясо и пойду с тобой.

— Я видел, насколько тебе было жалко флаха, и решил, что будет трудно…

— Можно жалеть скотину, но люди не станут умирать с голоду из жалости. — немного грутсно произнес парнишка. — Можно было вытащить и лечить, неизвестно сколько времени. В результате, умерев вместе. Понимаю, по-другому поступить было нельзя.

— Хорошо, пойдём. — Хрой взглянул на Гилама — Мы не договорили. Мой тебе совет — хорошенько всё обдумай. Впереди полная опасностей дорога. И мы все вынуждены держаться вместе, помогая друг другу, в чем сможем.

Закутавшийся Вадим устало приткнулся к камню и почти не обращал внимания на сердитый разговор солдафона и караванщика. Он увидел, что белобрысый Толаме и Хрой куда-то собрались. Заметив ножи и веревки с тряпками, парень понял, что собираются освежевать заколотое караванщиком животное. Вдвоем им будет трудно.

— Я с вами! — Вадим решил наплевать, что его не понимают. Он постарается объясняться хотя бы жестами. — Я с вами — повторил смотрящим на него, указав сначала на их руки, державшие приготовленное, а потом на лестницу, где остался флах.

Помедлив, Хрой кивнул в знак согласия. На всякий случай, прихватили отбрасывающий слабый свет кругляш и отправились верх по каменным ступеням.

— Не такой уж он и страшный. — тщательно смотря себе под ноги в мертвенном свете выплывающих на ночной небосвод Глаз Двуликого, Толаме не смог отвлечься от мыслей о спутнике, смотревшим на него глазами тмура, от которых пробирала дрожь. — И, похоже, добрый. Не дал упасть оступившемуся флаху. Держал и тянул до последнего. — общая жалость к животным заставила парнишку более благосклонно посмотреть на Вадима. — какое странное имя — Ва-димм — Толаме усмехнулся — Однако, не страннее моего для деревенских. Надо будет сказать Лоано, что решился учить его. Она наверняка похвалит.

Они дошли до темневшего пятном на фоне более светлых скал мертвого флаха и принялись за работу.

Вернувшись сложили всё, что удалось забрать рядом с беспокойно переминающимися от запаха свежей крови животными. Светившийся камень почти потух. Наскоро протерев руки снегом, вытерлись впотьмах какими-то непонятными тряпками. Обмотавшись одеялами, нырнули под пологи шатров, сложенных общей кучей. Маг и Гилам забрались туда раньше. Все тесно жались друг к другу, стараясь сохранить как можно больше тепла до утра.

Крылья с едва слышным свистом рассекали воздух. Сильный запах теплой струящейся крови, тянущийся в воздухе, безошибочно звал за собой. Это было где-то рядом. Казалось, сама смерть направляла полет, суля радость наслаждения едой. Запах усилился, дурманя голову. Но перед смертью, агонизирующая жертва могла больно ударить, даже покалечить. Надо было действовать очень осторожно.

Вадим просыпался, и снова задремывал, ворочаясь под тяжестью пропахшего флахами войлока. В очередной раз поворачиваясь, высунул нос, чтобы вдохнуть обжигающе морозного воздуха и вдруг заметил невысокую фигуру совсем рядом. Потрясенный парень смотрел на залитую голубыми отсветами двух лун площадку, по которой к ним очень медленно и осторожно продвигалось необычайно красивое существо. Светящееся в ночи, оно напомнило Вадиму изображения ангелов его мира. Огромные лучистые голубые глаза, казалось, ласково пронизывали Вадима насквозь, заставляя млеть от удовольствия. Совершенные черты лица, наполненные внутренним золотым светом, словно специально были созданы, чтобы любоваться в немом восхищении. Окутывающие фигуру белые длинные одежды, чуть развевались. Существо запело, и Вадима охватил восторг. Негромкая, чистая, похожая на плач скрипки мелодия зазвучала среди тишины застывших морозных скал. Она действовала гипнотически. Парню стало тепло, появилось ощущение, как кто-то большой и добрый гладит огромной, мягкой пушистой лапой, убаюкивая. Внезапно звук оборвался. И сменился недовольным жужжанием. Казалось, большой рой рассерженных пчел закружил рядом. Голос Хроя, после песни ночного гостя был слышен грубым окриком, но помог стряхнуть сладкий морок.

— Ну-ка, пошел отсюда! — Странник выскочил из-под полога и сердито замахал на недовольно жужжащую фигуру.

— Что там такое? — Вместе с остальными спутниками Лоано быстро была на ногах, - Ааааа…. Вот уж не знала, что "вампиры гор" залетают в Красные скалы.

— Как видишь, бывает. — Хрой наступал на державшегося на расстоянии ночного гостя — Мы вчера ободрали флаха и принесли мясо сюда. Он унюхал свежую кровь и пожаловал в гости. Только нашел совсем не то, что ожидал — Странник засмеялся — Вместо полуживой или мертвой жертвы встретил вполне здоровых, могущих за себя постоять людей.

— Как он похож на человека! — Толаме удивленно смотрел на вампира. — И поёт — удивительно. Я сквозь сон слышал. Не было силы оторваться от его голоса и встать.

— Немудрено. — Хрой сделал резкий выпад в сторону существа. Оно быстро отскочило, распахнув белые, полупрозрачные складчатые крылья, в ночной тьме казавшиеся одеждой. Золотистое чешуйчатое тело под ними лишь напоминало человеческое. — Есть легенда, что вампиров создал один из древних магов, когда в горах неожиданно распространились болезни.

— Зачем человеку понадобилось создавать порождение ночи? — удивился ещё не пришедший в себя спросонья Гилам

— Радость счастливой смерти, — это обычно последнее, что получают их жертвы. — Лоано рассматривала ночного гостя, перешедшего от жужжания к неприятному резкому скрипу. — Ещё эти существа едят умерших. Подбирают останки. Когда смерть начинает гулять между людьми и животными, это очень полезно. Этого привлек запах мяса флаха. Если не дадим кусок, то боюсь, до самого утра будем слушать эти малоприятные звуки. А убивать его ни мне, ни Хрою не хочется. Для сильных и живых он не опасен.

— Зачем нужны околдовывающие песни? — Гилам брезгливо рассматривал ночного гостя.

— Вампиры гор очень хорошо чувствуют, когда жертва больна или умирает. И песней успокаивают её перед смертью, прежде чем приступить к еде. Хотя зубов и силы им хватит, чтобы растерзать жертву, они не нападают на здоровых. Если ты в порядке, вампир улетает, выпив крови не больше, чем озерная пиявка. Правда, от его слюны у жертв бывают видения. А путая явь и наваждение, свалиться в пропасть — раз плюнуть. Тогда вампир гор вернётся, за несумевшими избежать его объятий.

Вадим отчетливо услышал, как спутники произносят знакомое слово: "вампир". Между тем, Хрой развязал один из узлов, вытащил оттуда два порядочных куска мяса и кинул ночному гостю, тотчас сменившему скрип на довольное жужжание. Красивые, почти человеческие черты лица "вампира". Испускающий приглушенный золотой отсвет монстр, ещё недавно казавшийся совершенством, острыми зубами вцепился в мясо. Ловко подхватил второй кусок очень похожей на руку когтистой лапой, и некоторое время смотрел на людей. Вымазанное в крови прекрасное лицо с голубыми глазами в очередной раз вызвало у Вадима ощущение нереальности происходящего. Когда раскрылись большие крылья, существо стало похожим на летучую мышь-альбиноса с лицом ангела. Ощущение усилилось после взлета в сторону темневших между горами впадин.

Парень долго не мог уснуть, размышляя о ночном госте. — Зря в своем мире вечно ухмылялся, когда на глаза попадались книжки с "жуткими вампирами". - он припомнил несколько скабрезных шуток друзей и невольно улыбнулся. Вадим строил предположения, почему, вместо того, чтоб прибить, монстра покормили и отпустили восвояси. — Может, местное священное животное? И как ещё его подкармливают, очень интересно было бы узнать. — Вместе с такими мыслями пришел сон.

Разбудил громкий голос. — Как только можно было сообразить? — возмущенный голос Лоано отразился от скал и пошел гулять по окрестным ущельям. Издерганная вчерашними событиями и плохо выспавшаяся чародейка утром наткнулась на свою синюю накидку, которую накануне предусмотрительно отложила в сторону. Рассчитывая утром надеть её сухой под меховую куртку, перед самым выходом. Вернувшиеся после разделки туши, не разобрали в темноте и вытерли руки как раз тщательно уберегаемой накидкой. Теперь Лоано стояла посредине площадки, уперев руки в бока. Посмеиваясь про себя, Хрой подумал, что в этот момент чародейка не походит на мудрого, весьма древнего мага.

— В темноте не видно. — виновато произнес странник. Толаме испуганно молчал. Чужак не понимающе и растерянно смотрел на Лоано. Однако, Хрой заметил искорку, промелькнувшую в глубине карих глаз тмура. — Похоже, парень отлично понял, в чем дело и притворяется. Накидку легко узнать. И следы от окровавленных ладоней видны отчетливо.

— Вы хоть представляете себе, сколько стоит подобная вещь?! — Гилам возмутился несколько фальшиво. — Она сделана…

— Меньше всего меня интересует, сколько она стоит. — Лоано успокаивалась. Но спуску давать виновным не собиралась. — Её сделали не на Побережье. В ней не холодно зимой и не жарко при быстрой ходьбе. И другой у меня нет. Теперь придётся надевать эту. По вашей милости я буду пахнуть кровью и флахами. И выглядеть, как дикарка-винора. Не самый лучший "подарок".

— А какая разница? Дым от костра, запах флахов, острый аромат крови от мяса в поклаже. Почти как от накидки….- увидев, как Толаме плотно сжал губы, Хрой тоже постарался скрыть улыбку. — Через какое-то время мы все пропитаемся не самыми лучшими запахами. Или, считаешь, кровавые отпечатки навлекут больше неприятностей, чем без них?

Вадим сразу сообразил, в чем дело. Непонятные в темноте тряпки для вытирания рук, в свете утра оказались одеждой магички. Теперь ему здорово пригодилось, что не знает языка. Видя, как обычно невозмутимая и холодная чародейка, словно деревенская тётушка, громко выражает своё недовольство, парень постарался принять непонимающий вид, несмотря на разбиравший от её вида смех. Пока караванщик, потупив глаза миролюбиво отвечал Лоано, Вадим глянул на белобрысого. И понял, что тот тоже держится из последних сил, чтобы не рассмеяться. Толаме, которому Лоано живо напомнила рассерженную соседку, выловившую его при какой-нибудь проделке, поймал взгляд Вадима. Уже не в силах сдерживаться, оба молодых человека прыснули.

Услышав смех, Лоано уставилась на юношей. Заметив, что Хрой готов расплыться в улыбке, перевела взгляд на испачканную накидку и удрученно усмехнулась.

— Наверное, ты прав. — Вспышка раздражения проходила, унося за собой напряжение предыдущих дней. — В конце пути нас трудно будет отличить от виноров. Не берусь утверждать, что красота моей накидки поразила бы, не дай Заступник, какую-либо гадость настолько, чтобы та передумала нападать. Согласна, слишком много разговоров из-за тряпки. — Подытожив, маг повернулась к тщетно скрывавшему ухмылку Гиламу — И ты туда же? Хорошо, — чародейка махнула рукой — иногда полезно скинуть с себя усталость. Вон, как мальчишки потешаются. И Хрой….

— Нет, мудрая!

— Разве мы не договорились? Просто Лоано. Тебе не удалось скрыть веселье, несмотря на бороду и усы. Пойду, посмотрю — во что вы завернули мясо. И если опять обнаружится что-нибудь подобное… — Она не договорила, направившись к узлам. На самом деле маг просто не знала, что сказать. К тому же, чародейка теперь сама открыто посмеивалась над собой.

Несмотря на предстоящий опасный и трудный путь, Лоано втайне радовалась происходящему. Она давно с беспокойством замечала, как подкрадываются равнодушие и усталость. Меняя людей, магия давала силу и значительно удлиняла годы жизни. Но всегда взимала плату со всех имеющих дар. Рано или поздно. Медленное течение лет стирало человеческую сущность. Мир казался обыденным, скучным. Чувства — не раз испытанными. Сначала магу казалось, что он живёт несколько раз, забывая прошлые жизни. Но постепенно, чародеи становились расчетливыми и бесчувственными. Говорят, до войн Отступника, всё было не так. С момента встречи с чужаком в лесу, пока звенья случайностей неумолимо собирались в цепочку, Лоано как будто пробуждалась от спячки.

Убедившись для видимости, что останки флаха завязаны в малозначимые тряпки, она вернулась к спутникам. Ей с Хроем предстояло просмотреть запасы и распределить, чтобы хватило на весь путь. Выяснилось, что провизии мало и мясо флаха будет очень кстати. Лоано вздохнула, но решила промолчать. Остальным пока лучше не знать, чем это грозит такому магу, как она.

Солнце ещё только собиралось выглянуть из-за острых горных вершин. Но среди скал уже сквозило первым утренним ветерком. Веселье угасло и завтракали молча, всухомятку, рассевшись на камни вокруг площадки. Вадим меланхолично жевал острые, неприятно жирные и не самого лучшего вкуса темные полоски, которые ему дали. Размышляя, что их путешествие неизвестно куда, поменялось помимо воли уже не казавшейся неприятной чародейки, он не знал — радоваться этому или огорчаться. Похоже, остальные тоже не испытывали особого восторга. Лоано, обсудив с Хроем вчерашние наблюдения за звездами, определила, куда двигаться дальше. Навьючив флахов, отряд довольно бодро двинулся по тропе, идущей вверх. На обдуваемых ветрами скалах кое-где совсем мало снега. Снежные заносы в заветриях лежали плотными кучами. Впереди хорошо просматривалась снежная шапка седловины между двумя высокими вершинами.

Нанесенный снег затвердел от солнца и ветра. Идти по нему было довольно легко. Но флахи время от времени сильно проваливались, уходя в рыхлую кашу под настом. На вытаскивание совместными усилиями приходилось тратить много сил. Мешал поднявшийся сильный ветер, искрящийся от яркого солнца снег слепил глаза. Хрой тысячу раз проклял прицепленный к поясу длинный топор. И зачем он только вынул его из поклажи. Судя по тихим, сквозь зубы, проклятьям гвардейца, также цеплявшего оружием снег, тому доставалось не меньше. Пока добрались до перевала и люди, и животные выбились из сил. Наверху ветер совершенно сбесился. Яростно задул в лицо, норовя опрокинуть и поволочь обратно.

Склон перед ними был почти без снега. Тропа извилисто спускалась вниз. К дочиста обдутой ветрами, вымощенной большими каменными коричневыми блоками дороге. По бокам её кое-где сиротливо высились невысокие четырехгранные столбики. Хорошо просматриваясь с перевала, дорога выскальзывала из туннеля и шла по насыпи на самом краю обрывистого берега. За берегом, куда хватало взгляда, простиралось иссеченное застывшими белыми трещинами ледовое поле глубокого темного синего цвета. Изрезанная то тут, то там голубыми и белыми лентами вздыбившихся громадных льдин сверкающая гладь, походила на застывшие волны. Брошенные штормом на берег и, внезапно, скованные морозом. Скалы, лед, коричневые камни дороги, залитые ярким солнцем, очаровывали суровой зимней красотой.

Чародейка и караванщик не разделяли восторга засмотревшегося Вадима. Они внимательно вглядывались на дорогу, явно чего-то опасаясь. Благо, редкие кусты, взбиравшиеся по насыпи, просматривались насквозь. Тропа упиралась в дорогу, рядом с каменным мостом. Красивые, с причудливой ажурной резьбой блоки арок пролетов, кое-где потрескались и заросли травой. Всё казалось очень мирным и тихим. Однако, опыт учил опасаться покоя в опасных местах. Наконец, они понимающе переглянулись. Лоано кивнула страннику, и отряд потихоньку двинулся вниз. Вадим заметил, что на кустах у самой дороги, что-то развевается. Издалека показалось, что жидкие невысокие кусты обмотаны обрывками причудливых расцветок.

Не доходя на первого из кустов, Лоано вскинула и повела рукой, как будто погладив воздух.

— Что там? — тихо подошел Хрой

— Пока не понимаю. Я знаю, что это за куст. Красные узкие листья хорошо видны отсюда. Но впервые вижу пестрые лохмотья, висящие на ветках. Пытаюсь определить опасность, но никаких признаков. — Лоано предупреждающе вскрикнула — Погоди!

— Пойду, проверю — бросил через плечо Хрой, осторожно направляясь к колыхающимся на ветру кустам. Подойдя, постоял, рассматривая ветки и ветошь, тщательно выверенным движением потрогал их и призывно махнул рукой остальным. — Это просто тряпки, повязанные на ветки. — Хрой показал рукой вперёд.

— Узнать бы, кто это сделал. И зачем? — Гилам опасливо разглядывал узлы пестрых ленточек.

— Боюсь, нам доведётся это выяснить. — задумчиво проговорила Лоано. — Дай нам Заступник прожить этот день без беды…

Вадим с интересом рассматривал знакомо трепещущие на ветру ленточки. — Это же шаман-деревья! — вспомнил парень обычаи жителей гор в его мире. — Повязать ленту, значит, умилостивить местных духов. — Раньше он не был суеверным, но после всего случившегося лучше перестраховаться. По старой памяти, парень оторвал от бахромившегося края нижней рубашки узкую полоску и повязал на ветку. Поднял глаза и увидел изумленно глядевших Хроя и Лоано. За ними хмурился Гилам и смотрел любопытными глазами Толаме. Парень неловко улыбнулся и пожал плечами. Показал на свою ленточку, а затем на остальные. В этом момент вперёд шагнул Гилам и зло что-то проговорил.

— Ты из этих мест, так? Ты заманивал нас с самого начала?

— Гилам! — пыталась остановить его Лоано

— Нет, я хочу с ним поговорить. По-моему, он ловко притворяется, что не понимает. Врозможно, по его милости мы оказались здесь. Из-за него погибли мои люди! Отвечай! — Гилам схватил за локоть чужака и сильно тряхнул. В ответ, тот вдруг резко и сильно ударил гвардейца. Вроде бы твёрдо стоявший на ногах офицер отлетел, как пьяный от мощного удара копыта флаха и покатился по земле. — Ах ты, ублюдок! — Гилам быстро вскочил на ноги и ринулся к чужаку.

— Стоять! — голос вставшей перед ним Лоано заставил остановиться и немного придти в себя. Маг сурово хмурилась. — Ты ничего не выяснил, но напал на него. Вадимм только защищался. Может, он был когда-нибудь здесь и знает, как надо себя вести. Ты об этом подумал? — голос чародейки стал повелительным — Ветер мешает, надо спуститься на дорогу. Там и поговорим. — Лоано уже однажды видела человека с ударами такой силы, как у Вадима. Чародейка не испугалась, но четко осознала, что находится в крайне трудной ситуации. Если она не ошибается и природа удара — магическая, то с одной стороны у неё в спутниках — очень опасный в своей неопытности юный маг, с другой…. Нет, никому, даже врагам, она не пожелает оказаться на её месте сейчас.

По правде, Вадим не ожидал от себя такой реакции. Тем более, такого эффекта. Когда злобно кричавший Гилам стал хватать его за руки и трясти, парень отработанным жестом, машинально, ответил на агрессию. Увидев, что солдафон полетел, как выпущенный из пушки, очень удивился. Не успев осмыслить причины своей небывалой силы, ранее не объявлявшейся, тут же осознал, что сделал самое худшее из возможного — кровно обидел явно гордящегося собой вояку. Когда вскочивший Гилам рванул к нему, таща из ножен меч, парень понял, что пора прощаться с жизнью. Конечно, он попытается убежать, но тренированный с детства солдафон быстро догонит. — А супротив меча с голой… кулаками не попрешь. — Пока чародейка успокаивала вояку, Вадим перевел дух — Теперь он мне этого не простит. — Маг подошла к парню, что-то нарочито громко спросила. Потом показала на лоскутки и снова задала вопрос. Вадим пожал плечами и развел руками в знак того, что мол, рад бы ответить, но не может. Но, указав на куст и оборванный край своей рубахи, энергично закивал. Маг испытующе глянула на него, затем согласно кивнула. Оторвала от испещренной слабыми кровавыми отпечатками накидки узкую полоску и повязала на куст. Молча взяла за упряжь флаха и пошла вперёд. Остальные повторили её действия, даже Гилам. И двинулись за магом. Вадим понял, что караванщик специально придерживает его, пока пройдёт злобно косящийся гвардеец.