Пророчество королевы Севера

Глава первая ГЛАДИАТОРЫ

– Эй, бойцы, держите девок! – закричал хриплым голосом стражник, высокий детина с одутловатым лицом. Выдохнул в вонючую камеру с этими словами еще больше вони от гнилых зубов…

Заскрежетала железная ржавая дверь, впустив шлюх. В столице не было в них недостатка – женщины со всей разоренной страны стекались в Вандервилль, чтобы хоть как-то обеспечить существование себе и своим семьям. Мало кому удавалось попасть в бордель с отдельной спальней и сносной едой. Большинство оседало в дешевых трактирах, пополняя улицы и ночлежки, быстро сгорая от болезней, пьянства и нищеты…

К драагам (так называли бойцов на столичном жаргоне), содержавшимся в цирке, перед боем приводили женщин из хорошего публичного дома. Его хозяину стоило немалых трудов заключить контракт на обслуживание лучших гладиаторов страны. Это давало множество преимуществ: снижение налогов и привлечение клиентов, да и власти снисходительно закрывали глаза на мелкие происшествия, которые всегда случаются в подобных заведениях. Мужчины хотели заняться любовью с женщинами, слывшими шлюхами отборных бойцовых животных человеческого вида. Вместе с женщинами в камеру ворвались другие запахи – рыбы и воли.

– Что, мальчики, заждались? – весело спросила первая из зашедших, бывшая рыбачка Орвиля, потерявшая мужа-кормильца. Его забрало море вместе со снастями и баркой, и женщина оказалась на улице. У нее были чудесная копна каштановых волос, темно-синие глаза, как море перед бурей, пышные формы и прекрасные белые зубы. Улыбка засверкала в камере, плохо освещенной двумя кадящими факелами.

– Винта, моя Винта! – бросился к ней бритый боец, весь состоящий из клубков мышц…

Из пленников мужского пола, рабов, преступников отбирались самые сильные и свозились в Вандервилль, столицу Валласа. Вначале все попадали в бараки возле кладбища, где бои проводились раз в неделю. Бойцам здесь не давали ни мяса, ни вина, ни женщин. Все, что от них требовалось – сразиться и умереть. Тех, кому удалось выжить в течение трех лун, переводили в цирк, где сражения были один раз в месяц.

Двести драагов сражались за право пополнить ряды тридцати лучших гладиаторов страны. Этих уже неплохо кормили, давали мясо и иногда вино, приводили женщин, на бой выдавали новую одежду. Толпа им рукоплескала и повторяла их имена… Нужно было пройти тяжелый, кровавый путь, чтобы получить все это, а затем уже оставалось лишь развлекать почтенных жителей Валласа по праздникам и в дни торжественных событий. Бои лучших бойцов страны отличались особой жестокостью.

Мужчины разбирали девок. Некоторые выбирали одну и ту же шлюху месяцами, и это давало слабую иллюзию украденной и раздавленной грязным сапогом семейной жизни.

– Ты ждала меня, моя голубка? – спрашивал рослый северянин с выбитыми передними зубами молодую, с высокой грудью и удивительно тонкой талией, но уже почти седую женщину.

Из толпы шлюх вышла еще одна, закутанная в цветастый платок с кистями, спадавший до колен. Она сбросила его на пол, и в темном подземелье прозвучал звонкий голос:

– Кто здесь Варг?

– Гляди-ка, новенькая! – взгляды всех устремились на нее.

В камере наступила тишина. Один из мужчин снял со стены факел и подошел к женщине, которую никто до того не видел. Раздался возглас удивления. Молодая, светлые волосы, длинная коса ниже пояса. Необычные, тонкие черты скуластого лица, немного раскосые глаза и чуть длинноватый нос, стройное тело в темном холщовом платье до пола.

– Она моя!

– Нет, моя!

– Красотка, иди ко мне!

Мужчины сгрудились вокруг нее. Женщины застыли…

– Я пришла к Варгу, – ответила новенькая по-прежнему ясным и чистым голосом.

Толпа расступилась, и к ней размеренным шагом подошел высокий широкоплечий драаг. Он был уже не молод, но в волосах не было седины. В глазах давно угасла тень улыбки, и сами они смотрели холодно, как будто из-за ледяной завесы.

Варг заложил руки за спину и тяжелой поступью обошел вокруг молодой женщины, затем повернулся к остальным и обратился к Винте:

– Она что, не с вами?

– Не-е-ет…

Женщины ее разглядывали так же, как и гладиаторы, не понимая, откуда она вдруг появилась среди них. Послышались тихие фразы: «Ты ее видела?.. Нет… А ты?.. Когда она к нам присоединилась?»

– Кто тебя прислал?

– Я сама пришла.

Снова вздох удивления… Как такое могло быть? Эта женщина сумела бы найти знатного и богатого мужчину, который нанял бы ей дом и слуг. В ней чувствовались порода, стать – нечто, благодаря чему можно безошибочно отличить породистую собаку от дворняги, даже если последняя молода и у нее блестит шерсть.

– Я не сплю со шлюхами, – Варг говорил тихо и медленно. – Разве ты не знаешь?

– Отдай ее нам, Варг!

– Мне…

– Мне, Варг, я отдам за нее мою еду за один день!

– А я – за два.

– А я за пять! Варг, мясо за пять дней твое! И вино после боя!

Гладиаторы заговорили в один голос, наперебой предлагая Варгу цену за чудную девушку.

– А никто не говорил, что я пришла с тобой спать. И я не шлюха, – она говорила с акцентом. Чужестранка…

После мгновения молчания в камере раздался взрыв хохота. Смеялись все – и мужчины, и женщины. Не смеялись лишь девушка и Варг.

- Ты пришла к гладиаторам с девками. Тебе придется разделить их работу, – он забрал факел у молодого парня и осветил лицо незнакомки.

Девушка не двигалась. Варг передал огонь первому стоявшему за ним мужчине и повернулся к ней спиной. Перед ним снова расступились, освободив дорогу к большой решетке в глубине, куда через толстые прутья вливался робкий лунный свет.

– Ну что ж, пусть возьмет меня тот, кто сможет, – громко сказала странная посетительница и одним движением сбросила платье.

Снова раздался возглас удивления. Под платьем на ней оказались обтягивающие штаны и рубаха. Вся одежда производила впечатление второй кожи, так ладно она облегала гибкое худое тело.

Варг оглянулся. Он стоял под углом к факелу, бросавшему свет на лицо, и стали видны его глаза – холодные светло-зеленые глаза лучшего гладиатора страны. Остановился вполоборота и наблюдал за происходящим.

– Она моя, – раздался рык из другого угла помещения.

И снова бойцы расступились… К женщине подходил огромный черный боец, совершенно голый. Его кожа блестела в свете кадящего огня, и он казался ожившей деревянной скульптурой: каждая мышца была прорисована с необычайной тщательностью.

– Предупреждаю, – не изменив интонации, сказала незнакомка. – Тем, кто ко мне приблизится, я не смогу обеспечить сохранность здоровья и, возможно, жизни. Вы сами берете на себя ответственность за свои увечья.

Такого громогласного хохота здесь давно не было. Смеялись все, кроме Варга и чернокожего гиганта. Тот подошел почти вплотную… вдруг произошло какое-то движение, которого никто не заметил, и гладиатор упал как подкошенный, будто чудовищный молот ударил его, и больше не шевелился.

Снова возглас – в нем смешались удивление, азарт, похоть, злоба. Бородатый рыжий детина в остатках зеленой куртки бросился к девушке. Но быстрый, за гранью восприятия чувств даже для тренированных воинов, удар узкой ступни остановил его. Драаг рухнул как дуб и не двигался…

Два молодца с раскосыми глазами, похожие друг на друга как две капли воды, ринулись на таинственную посетительницу. Из рук одного вылетела веревка, готовая оплести девичью шею. Но незнакомка поймала ее и, словно была крылатой, оторвалась от земли и одной ногой ударила первого нападающего, а выброшенной вперед кистью встретилась с поднятой в ударе рукой другого бойца. Тот, которого коснулась ее нога, тряпичном куклой откатился к стене, а второй, принявшим удар руки, вдруг закричал сумасшедшим голосом и схватился за локоть. В свете факела страшно забелел обломок кости. Фонтанирующая кровь мгновенно залила все вокруг.

Женщины прижались к стенам камеры. Гладиаторы сделали шаг назад. Круг вокруг воительницы был очерчен тремя неподвижными телами и корчившимся на полу человеком, заливающим грязный пол своей кровью.

– Кто ты? – Варг повернулся к ней. Меж бровей углубилась вечная складка…

– Я пришла предложить тебе свободу, Варг!

– О чем ты говоришь? – наконец-то в голосе того, кого звали этим именем, прозвучало нечто похожее на человеческие эмоции.

– Наверное, ты забыл, что такое свобода? Забыл цвет неба над головой и бронзовый диск заходящего солнца, забыл зеленый закатный луч над морем, смех детей и нежность женских рук? – речь девушки журчала, как струящаяся вода. Диковинный акцент не резал, а ласкал слух.

Варг не двигался. В камере воцарилась такая тишина, что были слышны шаги диких зверей на арене за решеткой.

– Ты забыл вкус свежеподжаренного мяса и треск веток в костре, как забыл прохладу текущей воды, и капли дождя на лице, и прикосновение ветра, – девушка медленно направлялась к Варгу. Он был все так же неподвижен. Она остановилась в двух шагах от него. – Завтра вас выведут на битву с рыцарями Арута.

– Рыцарями Арута, рыцарями Арута, рыцарями Арута… – эхом отозвались ее последние слова со всех сторон.

Странная посетительница не отводила взгляда от ледяных глаз Варга.

– Да. Рыцари Арута захвачены лордом Даневаном и будут завтра сражаться с лучшими гладиаторами страны на потеху черни и знати. Перед битвой выйду я, – она сделала паузу, – и убью его.

Никто не нарушал молчания. Трещала пакля факелов, снаружи порыкивал лев, где-то в углу копошилась крыса. Лорд Даневан был главнокомандующим армией Валласа, жестоким и беспощадным человеком, смелым и умелым воином, высоким и сильным мужчиной.

– Я убью его, – снова повторила, – и армия будет обезглавлена.

Ее слова больше не вызывали смеха. Лицо Варга оставалось безучастным.

– Это вызовет чрезвычайное удивление, – продолжала девушка. На чужом языке она говорила очень правильно. – Меня попытаются убить.

Я хочу быть уверена, что ты и гладиаторы на арене поддержите меня. В королевской ложе начнется паника, но это уже ничего не изменит. Семья Травалов будет свергнута. Власть в стране перейдет к рыцарям Арута – пока что…

«Бред, безумие! Это сон! Ущипните меня!» – теперь заговорили все, кроме Варга. Он по-прежнему молчал.

– Это твой последний шанс, – девушка повысила голос. – Это твой первый и последний шанс обрести свободу. Если ты не присоединишься ко мне, ты умрешь на песке в окружении голосящей черни. Умрешь, утонув в собственных фекалиях и моче, выпущенных из тебя кем-то из молодых драагов, кто рано или поздно одолеет непобедимого Варга. Ты уже не молод. Народ слишком привык к тебе. Королеве пора сменить героя арены, чтобы зритель не скучал. Умрешь, так ничего и не получив до конца жизни, кроме ран, вонючего мяса и дешевых шлюх, с которыми даже ты отказываешься спать!

Она подошла вплотную и резко положила руку ему на шею. Он весь напрягся.

– Не бойся, я не причиню вреда. Я хочу тебе что-то сказать…

Варг подумал, что сейчас может скрутить ей руки, сделал едва заметное движение плечами… Резкая боль сзади в позвоночнике, отдающая в голову, была так внезапна, как будто в него вонзили раскаленную иглу.

– Даже не думай меня победить, – услышал ее шепот. – Ты умрешь раньше.

Со стороны ничего не было видно, но драаг расслабил плечи, ссутулился, как тогда, когда она к нему подошла.

– Вот и молодец. Ты меня правильно понял.

Боль тут же исчезла. Он чувствовал ее пальцы – только кончики тонких пальцев на шее. Она могла убить одним прикосновением?!

– Наклонись. Мне надо тебе что-то сказать, чтобы никто не слышал…

Драаг чуть наклонил голову, и ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы коснуться губами его уха.

– Если ты решишь присоединиться ко мне, повесь ножны кинжала на правом бедре, выходя на арену, а не на левом, как обычно. И поговори с Винтой, чтобы она договорилась с женщинами о молчании. Она тебе поможет.

Варг отстранился от нее, пытаясь заглянуть в глаза. Проклятая темнота! Он не понял, какого цвета они у нее. Светлые…

Ее ладонь на его шее прижалась к коже. Она была узкой и горячей, как если бы перед этим девушка держала руку над пламенем свечи. Гладиатор старался не делать лишних движений.

– Наклонись еще.

Он повиновался.

– Если сделаешь так, как я говорю, останешься жив. И будешь свободен.

Варг почувствовал ее дыхание. Она пахла яблоками, будто съела только что сочный плод. И было так странно слышать этот кисло-сладкий запах свежих фруктов в пропахшем мочой и потом помещении…

Девушка отстранилась от него и быстро направилась к решетке. Варг обернулся, провожая ее взглядом. Все жесты таинственной посетительницы были резки и плавны одновременно. Она не делала ни одного лишнего шага, как будто рассчитывала каждое, даже самое малейшее движение тела. Достала откуда-то из одежды странный предмет и открыла замок. К ней не торопясь потрусил гуляющий по арене лев. Чуть скрипнула дверь. Незнакомка протиснулась в узкую щелку и встала с другой стороны решетки. Зверь уткнулся носом ей в бедро, она погладила его по спутанной гриве.

– Варг!

Драаг вдруг потерял контроль над лицом. Он сделал движение, словно хотел отряхнуться, сбросить наваждение. Слегка пригнул голову… Его глаза превратились в две щелочки. Нет, это не были ни мираж, ни сон… Одним прыжком Варг оказался у железных прутьев, крепко взялся за них. Их лица были так близко, что он почувствовал движение воздуха от ее губ, когда она прошептала:

– Я оставляю дверь открытой, но вы не можете выйти. На арене полно диких зверей, а у вас нет оружия. Не трогайте калитку, чтобы не возбудить подозрения. Если кто-то попытается уйти сейчас, завтра все сорвется. Даже если спасется один, остальные погибнут. Да и сбежавшего, скорее всего, схватят и жестоко накажут. Цирк оцеплен солдатами. Оставайся здесь и никого не подпускай к двери, ее закроют утром. Делай, как я говорю, и следующим вечером ты будешь купаться в море. Захочешь – возглавишь армию мятежного Валласа. Все гладиаторы всего Вандервилля завтра получат свободу…

Повернулась и ушла, исчезнув в ночной тьме. Лев ушел с ней. Ее рука лежала на его загривке.

Варг просидел до рассвета, вглядываясь в пустоту коридора, ведущего на открытую арену. Луна скрылась за тучами, и остаток ночи непроглядная мгла окутывала цирк. Темнота сменилась розоватым туманом. Он не смыкал глаз. Рано утром, когда отогнали с арены животных, высокая фигура в темном плаще проскользнула к решетке.

Человек в железной маске на минуту замешкался, словно разглядывал сидящего со стороны подземелья, прежде чем просунуть руку и закрыть замок. И перед тем, как растаять в предрассветной дымке, оглянулся и снова вгляделся в Варга, блеснув темными глазами в прорезях шлема. Драаг не пошевельнулся, лишь проводил его взглядом…

К сидевшему подошел бородатый рыжий человек в рваной куртке. На половине лба расцвел огромный свежий синяк, скрывая глаз под нависшим веком.

– Ты не спал, – в его голосе звучало беспокойство. – Как же ты будешь биться?

– Я не устал, Дван, – Варг поднял голову, опершись затылком о стену. – Глаз видит?

– Видит… Как она мне вообще голову не проломила! Правду моя маменька с детства говорила, что у меня крепкие кости.

– Сможешь выйти на арену?

Дван пощупал голову, покрутил шеей.

– Конечно… смогу. Немного болит плечо, но, похоже, я легко отделался, по сравнению с остальными.

Варг насупил брови.

– Ты поговорил с женщинами?

– Да. Винта клянется, что никто из них не расскажет, что здесь произошло. Мол, гладиаторы просто жестоко побились, не поделив девок.

Он удовлетворенно кивнул, встал и прошел вглубь камеры. Бойцы сидели у стен, кто вытянув ноги, кто на корточках. К запахам человеческих испражнений и пота добавился запах свежей крови. На подстилке у стены лежал поверженный гигант, его глаза были открыты. Услышав приближающиеся шаги Варга, чернокожий повернул к нему голову. Блеснули белки и зубы, когда он спросил:

– Что это было? Магия?

– Я не верю в магию… Что это было? Искусство, которого никто из нас никогда не видел. А впрочем… я не знаю. Ты сможешь выйти на арену?

- Нет. Во всем теле слабость. Я не могу держать спину ровно, когда сижу.

Лежащий титан закрыл глаза и замер. Со стороны коридора раздался шум, затем звук отворяемого замка. В камеру вошла группа солдат во главе с начальником охраны цирка. За долгие годы службы Ивар привык к своим подопечным и стал даже симпатизировать гладиаторам. Он стольких проводил на смерть, стольких вынес с арены… О выживших заботился, тяжело раненным помогал уйти из жизни. Некоторые оставались живы многие годы: Варг, Дван, Эрик, Ван, Эрда… Сейчас Эрда недвижим.

Чернокожий не шевелился, лишь тихо подымалась и опускалась могучая грудь.

– Он не может сегодня сражаться, – сказал Варг.

– Именно сегодня он должен был биться! – начальник стражи не скрывал раздражения. – Как вы могли подраться до такой степени? И из-за кого? Из-за шлюх!

– Бойцы сами решают, какую женщину взять. В этот раз возникли разногласия.

Ивар посмотрел на Варга внимательно.

– Ты знаешь, я бы хотел иметь такого друга, как ты. Иногда мне кажется, что ты мне друг. Здесь что-то не так… Что-то не сходится в вашей истории.

Варг изобразил тень улыбки на лице: не губы раздвинулись, а слегка расслабились мышцы у висков.

– Ивар, друзья встречаются за столом и прогуливаются. То, что у нас случаются доверительные моменты или мы разговариваем ночи напролет, не заменит совместных ужинов и проведенной охоты. Мы по разные стороны решетки. У тебя в кармане ключи от всех замков. А я… я заперт в каменном мешке. И даже когда я могу выйти, на меня обращены пики и мечи. Мы не можем быть друзьями.

Ивар поднял брови и прикрыл веки.

– Я знаю, знаю… Знаю, что рано или поздно ты умрешь. И некому мне будет рассказать про Марту и детей, когда я буду дежурить у вас ночами. И никто мне больше не посоветует такого, как ты. Мне будет не хватать наших разговоров… Мне будет очень тебя жаль…

– И, тем не менее, ты ведь никогда не откроешь дверь и не выпустишь меня? – виски Варга напряглись, и тень улыбки исчезла.

Ивар не ответил или не успел ответить. Раздался шум марширующего отряда, и в камеру вступили новые латники. На этих были аккуратные чистые камзолы, в руках пики. Их предводитель, пожилой худой мужчина по имени Дивар, с лохматыми бровями и крючковатым носом, быстрым шагом пошел к беседующим. Сидевшие начали подниматься, в их глазах засветилась ненависть.

Предводитель латников остановился, не дойдя до Варга и Ивара нескольких шагов, и обвел глазами полуподвальное помещение, одной стороной подымающееся на арену, а другой уходящее под землю.

– Все получили одежду? Одеты?

– Одеты, но не покормлены, – проворчал Ван, высокий и очень худой гладиатор с могучей шеей и свисающими до подбородка русыми усами.

– Вам, собакам, не положена еда перед боем. Тем более, что многим она не пойдет впрок, – губы командующего скривила злая усмешка. – Есть будут выжившие. Сегодня вам дадут вина.

Только что вошедшие в камеру солдаты опустили пики наперевес и сошлись спинами, как будто опасались нападения заключенных.

– Ты, Ивар, понесешь наказание за то, что произошло, – Дивар с торжеством посмотрел на начальника стражи, тот потупил глаза. – А вы, собаки, больше не получите женщин. Трахайте друг друга и крыс.

Оглянулся на латников, вошедших вместе с ним, ожидая одобрительной реакции на свою шутку. Но лица солдат, увешанных оружием, были напряжены. Никто не любил входить к гладиаторам цирка. К тем, другим, которые содержались на северной стороне города за крепостной стеной – другое дело. Те были пугливы и покорны. А эти отборные бойцы внушали невольный страх, какой вызывают дикие звери, даже находясь в клетке.

– На арену, драаги. К оружию!

Заключенные молча потянулись вереницей к воротам.

Глава вторая ОСВОБОЖДЕНИЕ

Солнце заливало город, и душный воздух окутывал все вокруг горячим одеялом. Спешившие в цирк люди смеялись и возбужденно разговаривали, со всех сторон слышались шутки и грубые заигрывания мужчин.

Нравы Вандервилля строгостью не отличались. Под холщовыми одеждами собирался пот, и воздух наполнялся запахами человеческих тел, а еще жареной рыбы, которую готовили и продавали на каждом углу.

Цирк быстро заполнялся людьми. Первые ряды занимали мужчины посильнее. Женщины и дети садились ближе к выходу, чтобы в случае давки или вспышки ярости толпы можно было быстро уйти. В королевской ложе возникло движение: маленький толстенький человечек в одежде оливкового цвета начал поднимать ткань, драпирующую кресла, и закреплять ее так, чтобы солнце не беспокоило членов правящей семьи. К нему подошел латник, оглянулся вокруг – начали прибывать знатные персоны. Они рассаживались целыми семьями. Ежемесячная битва гладиаторов завершалась танцами и угощением. Выкатывали огромные бочки с дешевым пурпурным вином для народа, а знать собиралась во дворце, где обед плавно переходил в ужин, а последний заканчивался балом.

Солнце блеснуло в прорези бойницы, отбрасывающей тень на королевскую ложу, но драпировки были уже закреплены. Толстячок в оливковом камзоле устал и вспотел. Его жирный подбородок и брыли колыхались под шевелящимися пухлыми губами, а большая свисающая родинка над верхней губой покраснела. Он еще раз обвел глазами ложу – все приготовления были завершены, и вытер лоб засаленным платком.

– У меня все готово.

Человечек спрятал платок в карман, сложил в маленький сундучок необходимые для крепления ткани инструменты и, низко поклонившись кому-то в темноту коридора, ретировался. Вошел начальник королевской стражи, очень худой рыцарь с большими залысинами и глазами навыкате. Начал оглядывать все вокруг, внимательно всматриваясь в лица: незнакомых нет… Его взгляд остановился на занявшем место сразу под королевской ложей высоком мужчине в шлеме с опущенным забралом. Рыцарь кашлянул и окликнул его по имени: «Граф Бен». Воин внизу повернулся и снял головной убор. Сидевшие поблизости невольно притихли и отвернули головы, на трибунах же, наоборот, пронесся шум, и все взгляды устремились на него.

Графа называли за глаза Страшилой. Много лет назад, когда он был очень молод, в битве его ударили железной цепью, размозжив нос и превратив лицо в кровавую кашу. Каким-то чудом уцелели глаза. Темносерые, невероятно красивые глаза непонятно как сохранились на лице, превратившемся в сплошную рану. Носа не было. Разорванные губы так и не срослись. Вместо одного уха зияла дыра. Лоб, щеки, подбородок представляли сплошной рубец. Страшила никогда не появлялся без шлема. Войска он не оставил, за ним укрепилась слава сильного воина, уважаемого человека. Он почти не говорил. Никто никогда не слышал от него никаких слов, кроме отдаваемых команд и приказов. Друзей у него не было. Граф был вторым лицом в армии после лорда Даневана и жил во дворце. Его имение примыкало к южной границе Арута – северной страны. Страшила пользовался, по непонятным причинам, удивительным уважением вдовствующей королевы. Резкая, нервная Диана Травал становилась очень почтительной, и голос ее смягчался, когда она говорила с ним.

…Граф Бен смотрел в лицо начальнику королевской стражи, не издавая ни звука. Тот смущенно кашлянул. Граф надел свою железную голову. Стражники еще раз все обошли снаружи, потеснив знать. Они отсалютовали своему начальнику, тот удовлетворенно кивнул, откинул полог в глубине и склонил голову. В ложу вступила правящая королева с детьми. Несовершеннолетние принц и принцесса, близнецы, имели одинаковые крупные черты и пышные каштановые волосы. Они были бы даже красивы, если бы не капризное выражение нервных лиц.

Заполненный цирк взорвался рукоплесканиями и криками: «Слава королеве! Слава наследникам!» Королева и дети подошли к перилам ложи и улыбнулись народу. Губы правительницы растянулись, обнажив ровные белые зубы, а взгляд оставался гордым и надменным. Она едва заметно кивала во все стороны, оглядывая трибуны цирка. Чуть опустила голову и встретилась взглядом с человеком в железном шлеме. Теперь улыбнулись ее глаза, а рот стал неподвижен.

Раздался скрежет, перекрывающий даже шум толпы – поднялась решетка подземелья гладиаторов. Королева и дети уселись, народ застыл в ожидании: кого выведут на арену… Это всегда был сюрприз, и пари заключались уже тогда, когда участвующих в боях гладиаторов вели вдоль трибун.

Драаги выходили, щурясь от солнца. Оно всегда ослепляло их. Подставляли лица лучам – на эту ласку их прав никто не отнимал. Злой латник отсчитал двенадцать самых лучших и сильных бойцов. Стражники копьями разделили их, остальные остались за решеткой. Из подземелья цирка ничего не было видно. Лишь по звукам можно было догадаться, что происходит снаружи.

Справа от выхода лежало оружие: мечи, кинжалы, сабли, палицы и боевые цепы.

– Берите оружие, собаки… И вперед!

Перед боями драагов в полном вооружении проводили вокруг арены, чтобы на них могли посмотреть зрители. Кто-то глумился, кто-то бросал оскорбительные или одобрительные возгласы. Иногда в них летели цветы, иногда – объедки.

Когда они вышли на публику, по рядам пронесся ропот. Их было так мало! Обычно в битве участвовало тридцать человек, а сегодня – только двенадцать. Но какие двенадцать! Лучшие гладиаторы страны… Народ заворчал, как раздраженное животное, предчувствуя особое зрелище. Они будут сражаться между собой?.. или с дикими зверями?

Драаги, растянувшись цепью, начали обходить арену. Грудь каждого бойца равномерно и мощно расширялась – это была их разминка перед боем. Свежий воздух, голосящая толпа, путь длиною в окружность цирка…

Что-то было не так в этот раз. Всегда смотрящий прямо перед собой, возглавлявший шеренгу Варг обводил взглядом первые ряды. Он буквально впивался в каждое лицо, и шаг его был медленнее, чем обычно. Невольно те, на кого падал его взгляд, опускали или отворачивали головы. В первых рядах садились самые дерзкие и храбрые мужчины, но никто не мог выдержать взгляда драага – в нем не было жизни, на них смотрела сама смерть… Как будто там, за зеленым болотным туманом, раскинулась страна мертвых. Каждый невольно задавал себе вопрос: а что человеческое осталось в этом бойце?

Взгляд же Варга внезапно остановился на чужестранце в лимонной чалме. Дорогая яркая одежда и необычного цвета кожа резко контрастировали со смуглыми телами и холщовыми платьями зрителей рядом. Ткань покрывала голову и закрывала нос и рот. Янтарные светлые, чуть раскосые глаза смотрели спокойно и весело. Человек не опустил их перед Варгом.

Она это или нет?.. Он не рассмотрел ночью, какого цвета глаза у странной посетительницы. Драаг вообще ее не запомнил. Она была красива… красива, как стелющаяся по степи лисица. Хотя лицо чужеземца скрыто, Варг готов был поклясться, что он улыбнулся. Ножны у гладиатора висели на правом бедре.

Вокруг галдела толпа. Здесь были дерзкие, манящие внимание женщин, наглые – мужчин, одобрительные – тех, кто ставил на него пари и выигрывал многие годы. Сегодня был особенный день, все ощутили это.

Лучших гладиаторов никогда на арену не выводили первыми, и не в каждом представлении они участвовали. Зрители распалялись, огонь запылал в сердцах, предчувствующих захватывающее зрелище… Варг больше ни на кого не смотрел. Он шел упругим шагом, унося с собой пристальный взгляд человека в чалме.

В центр арены вышел распорядитель боя, немолодой дородный мужчина в длинном кафтане, подпоясанный по низу жирного брюха красно-зеленым кушаком.

– Вниманию почтенных жителей Вандервилля предлагается битва, которая войдет в историю! – закричал он неожиданно молодым и зычным голосом.

Подождал, пока одобрительные возгласы толпы стихнут. Королева в ложе обмахивалась сиреневым пушистым веером, наследники приникли к перилам.

– Ее свидетели расскажут о ней своим детям и внукам, – он замолчал, смакуя нарастающее напряжение зрителей. – Потому что сегодня падет все, что долгие годы сопротивлялось семье Травалов!

Сделал знак рукой, и из западного крыла на арену въехала высокая затянутая холстом повозка, влекомая двумя лошадьми, покрытыми попонами с геральдикой правящей семьи: половина черная с красными мечами, половина карминная. Головы гнедых украшены плюмажами черно-красных перьев, поводья сильно натянуты, на глазах лошадей глухие шоры. Толпа затаила дыхание… Повозкой управлял королевский палач. Он направил коней в центр арены, поставив их перед глашатаем. Тот набрал полную грудь воздуха и выдохнул изумленным зрителям:

– Встречайте поверженных принцев Арута!

Палач соскочил с козел. Он был невысок и немолод. Странная болезнь изуродовала его лицо: нижняя челюсть обросла с левой стороны огромной опухолью. Одновременно с последними словами глашатая он сорвал покрывало с повозки… Взгляду толпы предстала ржавая железная клетка с двенадцатью людьми, скованными одной цепью. Их коричневые камзолы порваны и запылены, сапоги с высокими голенищами из дорогой кожи давно не чищены. Склоненные головы…

Палач открыл дверь клетки и потянул конец цепи. Повинуясь рывку, рыцари спустились на землю. Железо оплетало их шеи, натягиваясь с каждым движением, оставляя ссадины и порезы. Глухой рокот толпы перерос в рев. Правители Арута – последние родственники много лет назад свергнутого императора, до сих пор не признавшие власти Трава-лов. Наследник засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Королева недовольно шикнула, и мальчик, покрывшись румянцем, откинулся на спинку кресла.

Они поднимали головы, щурясь от солнца, обводя глазами цирк, гладиаторов, палача. Тот повел их вокруг арены. Принцы прошли мимо дра-агов. Кое-кто задержал взгляд на этих бойцовых рабах Вандервилля. Варг не менялся в лице, внимательно наблюдая за ними. Они были сломлены, он чувствовал это кожей. В них уже не было жизни. Гордые правители далекой страны смирились со своей казнью. Но предназначенное им было хуже, чем они предполагали. Рыцари не будут казнены ударом топора, их не повесят, как простолюдинов, не разорвут лошадьми, как государственных преступников. Их отдадут гладиаторам, и под крики безумной толпы они умрут, эту толпу развлекая. У них нет шансов победить. Никто не выстоит перед отборными драагами цирка. Это не будет бой, это будет публичное убийство. И вместо славной смерти – жестокие муки с долгим и мучительным концом, чтобы доставить удовольствие зрителям.

Последний в строю, самый молодой, вытянул шею и выпрямился еще больше, проходя мимо бойцов. В его глазах сверкнула ненависть, и тут же споткнулась о холодный, ничего не выражающий взгляд Варга. Юноша повернул голову, уставившись в спину впереди идущего…

Толпа бесновалась. В рыцарей полетели гнилая кожура, яйца, обрывки испорченного мяса – народ развлекался. Каждый норовил попасть в лицо. В ложе знати послышался шорох, как будто все вместе вздохнули одновременно. Рыцарей многие знали: впереди идет старший, гордый Ландос, за ним его родной брат Фада, следом красавец Изда, шествие замыкает самый молодой, Чадер.

Они продолжали шествие вдоль трибун, прикрывая веки и пытаясь увернуться от летевших в них объедков. Поравнявшись с королевской ложей, отвернули, как по команде, головы от королевы и ее детей. Правительница выпрямилась с порозовевшими щеками и триумфальным блеском в глазах, наследница жадным взглядом провожала удаляющихся рыцарей, наследник свистел, и мать больше не останавливала его.

Побежденные правители Арута сделали круг и встали напротив группы гладиаторов. Палач по очереди подходил к ним, снимая общую цепь, как с животных, приведенных на убой. Затем достал из повозки тюк, издавший приглушенный звон, и бросил его на песок.

– Разбирайте оружие… К бою! – и улыбнулся своей разложившейся от болезни челюстью.

Королева встала и подошла к перилам ложи. Ее голос был необычайно звонок:

– Как уважаемые граждане хотят, чтобы они бились: все вместе или попарно?

– Вместе! Вместе! – закричала толпа, в которой потонули немногочисленные возгласы «попарно».

Гладиаторы медленно и плавно выстраивались цепью, рыцари поднимали мечи… Расстояния между ними уже не существовало. Варг почувствовал привычный холод в груди, как всегда перед битвой. Выругал себя – уже почти поверил в чудо… Как последний идиот, прокараулил полночи открытую дверь и остался рабом. Воистину, он заслуживает такой судьбы! Взялся за ножны кинжала, расстегнул пояс… Нож должен быть слева, чтобы его можно было быстро выхватить правой рукой.

– Стойте! – раздался чей-то высокий голос.

Огненным всполохом лимонно-желтых одежд ворвалась на арену фигура чужестранца… В пространство между двумя рядами осужденных и драагов быстрым шагом шел незнакомец в чалме. Его невиданное одеяние пламенело всеми оттенками желтого. Мертвая тишина повисла в только что ревущем пространстве громадного цирка. В рядах для знати все взгляды устремились к королеве, возле которой уже выросла фигура начальника стражи.

– Люди говорят, что рыцари Арута захвачены вероломно, – над примолкнувшими рядами раздался голос с южным акцентом. – Лорд Дане-ван подослал отравителя, который добавлял им яд в еду несколько месяцев перед решающей битвой. А сам главнокомандующий позорно сидел в палатке, пока солдаты сражались с лучниками Севера. Рыцари больны. Это не битва, это убийство! И почтенные жители Вандервилля, как последние идиоты, будут довольствоваться этим дешевым зрелищем?!

Королева откинулась назад, в ее глазах появился страх. Не зря она так боялась чего-то, что может помешать ее плану… Их надо было казнить! Это Тарис убедил ее выставить рыцарей против группы драагов, чтобы развлечь народ.

Из ложи знати поднялся мужчина огромного роста и толщины.

– Кто ты такой, чужестранец?

Человек на арене повернулся к нему. Гладиаторы замерли…

– Это она, – то ли утвердительно, то ли вопросительно прошептал Дван, стоявший рядом с Варгом. Тот наклонил голову и вдруг услышал удары своего сердца – и сам удивился. Он так редко чувствовал, что оно еще бьется…

– Подтверждаешь ли ты мое обвинение? – насмешливо спросил незнакомец.

– Кто ты, что смеешь задавать мне вопросы? – лорд Даневан грузно спускался на арену. Его бычья голова начала краснеть.

Королева растерянно смотрела по сторонам. Граф Бен встал и подал какой-то знак… На арену по одному стали выходить воины из северного крыла цирка. Главнокомандующий сделал руками движение, как будто открывая двери. Выбежавшие стражники оттеснили рыцарей от гладиаторов и развели их. В спину каждого уперлись холодные копья латников, подступивших сзади – не двинешься…

– Открой лицо, чужеземец, – закричал уже совершенно багровый Даневан.

Чужестранец медленно начал снимать ткань, закрывающую его голову. Обнажилось безбородое узкое лицо и… на спину упала длинная девичья коса. Зрители очумело загалдели. Такого никто не видел и не ожидал увидеть!

Варг улыбнулся. «Она похожа на степную лисицу, – подумал он, – цветом волос и глаз, тонким лицом, быстрым телом». Его сердце билось. Впервые за многие годы оно билось не от усталости, не от ненависти. Он вспомнил вкус свежей воды на губах… Хотя откуда этому вкусу было взяться?

Девушка встала боком к подходящему лорду и громко прокричала: «Я вызываю тебя на бой, грязный бастард!» Толпа разом охнула… Даневан был незаконнорожденным, признанным отцом лишь на смертном одре, и крайне болезненно воспринимал напоминания о своем происхождении.

– Я тебя отымею, сука, на глазах всего города! – он закатывал рукава, обнажая огромные руки. Его походка из грузной стала упругой, но по-прежнему оставалась тяжелой. – А потом отдам драагам.

Даневан мотнул головой в сторону гладиаторов. Его коричневые сапоги глубоко зарывались в песок. Девушка растянула губы в улыбке, не отрывая глаз от приближающейся фигуры противника, даже не потрудившегося достать оружие. Он думал взять ее голыми руками…

– А я у них уже была, правда, ребята? – она чуть склонила голову, наблюдая за лордом, как будто отсчитывая его шаги…

Королева первая поняла, что нечто смертельно опасное происходит на арене.

– Убейте ее, – вскричала она, вскочив.

Девушка выбросила вперед обе руки, и в тот же миг два маленьких кинжала вонзились в глаза главнокомандующего. Он страшно закричал, остановился и упал навзничь, извиваясь всем телом. Ему удалось выхватить из ран ножи, но кровь уже хлестала двумя потоками. Ноги еще дергались, а руки раскинулись неподвижно… Крик Даневана замер в искривившемся рту. Лорд затих, красная жидкость толчками выливалась на арену.

Латники, прорвавшись сквозь цепь гладиаторов и рыцарей, с пиками наперевес со всех сторон бросились к девушке. Она сделала рывок в сторону повозки с гнедыми, подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе, приземлилась на плечи палача, в ту же секунду перерезав ему горло. Урод рухнул, как распоротый мешок пшеницы. Солдаты сбили строй, не успевая поворачивать вслед за ней, а она уже оббегала их, заходя с другой стороны. Варг понял, что надо действовать.

– Делаем круг, – шепнул он рядом стоящему Двану.

В цирке поднимался рев…

– Стража! – сумасшедшим голосом кричала королева.

С арены бежал уцелевший распорядитель. Драаги медленно сходились спинами к центру, образовывая ощеренный мечами, саблями, молотами круг. Оцепеневшие вначале рыцари Арута тоже сошлись, образовав второй круг. Открылись южные ворота, рысью въезжала конница. И вдруг с противоположной стороны раздался громкий низкий голос:

– Здравия гражданам Вандервилля!

Все головы повернулись на это приветствие: напротив прибывающих солдат выходил на арену человек в темно-сером дешевом плаще. Длинная одежда с капюшоном полностью скрывала и фигуру, и лицо. В руке идущего была простая деревянная палка. Он откинул ткань с лица, и над толпой пронесся истошный женский крик: «Эрланд!»

Это имя разнеслось, как эхо, повторенное людьми во всех уголках цирка. Наконец все стихло. Вышедший в самый центр арены человек широко улыбался, но запавшие глаза были сосредоточены и суровы. Длинные каштановые волосы с проседью выпадали из капюшона. В толпе началась паника, люди бросились к выходу.

Колдуна Эрланда сожгли на дворцовой площади три месяца назад, на виду у всего Вандервилля. Маг наклонил свой посох, и из него вырвалось пламя, как из пасти дракона. Въезжавшая конница сбилась, строй всадников распался. Лошади взвились на дыбы, кто-то из верховых повернул коней назад…

На арене происходило нечто невообразимое. Желтая молния метнулась в сторону правителей Валласа. Но это был не огонь – это была та девушка. Варг стоял к ней боком и видел, как быстро она бежит. Из ее руки снова вылетел кинжал, и королева вдруг упала. Вскочивший наследник заверещал, но крик потух в заколовшей его руке графа Бена, впрыгнувшего в ложу снизу.

Раздался скрежет поднимаемых ворот, и на арену высыпали полуголые драаги из соседних камер. Мигом разобрали оружие на земле, предназначенное гладиаторам – его не хватило. Несколько человек бросились на латников, отбирая у них пики. В возникшем хаосе воины, прибывающие в цирк, стали убивать друг друга. Народ ломился на выход, раздавались крики раздавленных… Варг видел мелькающее желтое пятно: девушка-воин защищала рыцарей Арута.

– Драаги, ко мне! – закричала она, наконец-то взглянув в сторону гладиаторов. У нее был очень высокий голос.

– Дван, Эрик, Ван – на защиту рыцарей! – приказал Варг.

И они, спина к спине, отражая нападения со всех сторон, коробкой двинулись к коричневым камзолам. Все происходило очень быстро. Когда гладиаторы приблизились к ним, несколько человек уже лежали на земле. Варг не разобрал, кого убили, а кого ранили. Сражались принцы плохо. Он представил, как бы они бились с драагами, если бы бой состоялся. Никто из бойцов Вандервилля не получил и царапины. Все, что от них требовалось – продемонстрировать ревущей толпе долгую, мучительную смерть тех, кто сопротивляется Травалам.

Девушка пыталась их защитить, отразить удары, предназначенные правителям Арута, но не справлялась. У нее в обеих руках было по сабле.

Из всего оружия, предоставленного для боя, Варг тоже сегодня выбрал саблю – менее надежная, чем меч, но более легкая и быстрая. Он проткнул ее острием солдата, стоявшего к нему боком, и почувствовал, как чье-то лезвие коснулось и его куртки. Ушел от удара привычным движением, понимая, что тот был плохо рассчитан. Резанул в сторону и сразу ощутил, как оружие подсекло человека, как ствол молодого дерева. Тот, кто коснулся его клинком, упал… Гладиатор достал левой рукой длинный нож и порадовался, что не убрал его с правого бедра. Ему никогда не приходило в голову держать ударное оружие в обеих руках. Получалось… но хуже, чем у чужестранки.

Четверо драагов и девушка взяли в круг оставшихся принцев Севера, обороняя их от толпы латников. С той минуты, как подошел Варг со своими ребятами, больше не упал ни один. Он привычно рубил, как в групповом бою, но в поле его зрения все время находилась фигура в желтых, уже покрытых красными пятнами одеждах. Девушка сражалась двумя саблями так, как будто у нее было десять рук. Драаг скорее почувствовал, чем увидел – количество нападающих уменьшилось. Наконец он смог оглянуться: что происходит вокруг?

С середины арены двумя полукругами расходились к воротам гладиаторы вперемешку с латниками. Его ребята держались небольшими группами, как он и учил их действовать в окружном бою. Арена покрывалась телами, надо было обращать внимание, куда ставить ногу, чтобы не споткнуться. Варг заметил, что солдаты сражаются также и друг с другом. Казалось, никто уже не понимал, кто друг, а кто враг. Кто за кого воюет, кто кого защищает?..

Цирк пустел, знать спасалась бегством. Тела наследников лежали друг на друге, королева раскинула руки, из середины ее груди торчала рукоять кинжала. Граф Бен в центральной ложе махал мечом направо и налево. Варг сражался со всеми наскакивающими на него, не успевая закрывать глаза от брызжущей со всех сторон крови. Он чувствовал неглубокий порез на плече, горящий на коже.

– Варг, – раздался рядом уже знакомый женский голос.

Подался спиной, едва успев отразить удары налетевших на него солдат, которые тут же начали свирепо поражать друг друга. В этой неразберихе становилось трудно понять, кто нападает, а кто сражается на его стороне. Драаг повернулся к девушке боком и, по-прежнему защищая рыцарей, они уперлись бедрами, образовав угол.

– Справишься сам? Не выпускай принцев Арута из круга. Я иду на помощь Страшиле.

– Справлюсь, – он не понял, кому…

Желтое пятно рядом пропало. Пустела и арена. Сейчас посреди цирка оставались две группы людей: гладиаторы, выпущенные из подземелья, и солдаты, сражающиеся против своих. Они не подходили к драагам – ни к тем, которые защищали правителей Арута, ни к тем, кто бился с латниками и конницей. Бывшие рабы стягивались к группе Варга, окружавшей рыцарей. С трибуны спускались чужестранка и граф Бен. Одежда на них была совершенно красной, как и песок, на который они ступили. Весь круг арены был покрыт убитыми и ранеными. Девушка оторвалась от идущего быстрым шагом графа и устремилась к Варгу. Ее лицо сияло весельем, как будто она была на празднике.

– Ты знаешь Вандервилль?

– Знал.

– Дворец знаешь?

– Знал.

– Все двери открыты. Веди своих людей через ваше подземелье на волю, в квартал рыбаков, и по побережью – до восточного входа в замок. Встречаемся в тронном зале дворца. Убивай военных и всех с оружием в руках, кроме подпоясанных серым мешком-кушаком. Запомнил?

– Запомнил.

Девушка обернулась к подходившему графу, замедлившему шаг.

– Драаги, ко мне! – Варг резко выбросил вверх руку, сжимающую саблю рукояткой вверх. Лезвие было красным и мокрым. Закричал непривычно громким голосом: – За мной!

Как странно, что он не потерял голос за все эти годы! Услышал за спиной шумное дыхание Двана. Не надо было оглядываться, чтобы узнать его тяжелое сопение. «Передай по цепи: подпоясанных серыми кушаками не убивать», – бросил тихо и побежал к воротам.

У выхода с арены стоял Ивар. Его живот был обернут серой мешковиной. Лицо Варга дрогнуло и виски расслабились, когда он пробегал мимо. Тот крикнул ему: «Если уцелеем, приходи ужинать! Четвертый дом от маяка». Драаг ускорил бег и нагнул голову. Задержал дыхание, пересекая полуподземные помещения, где жил много лет. Как он мог здесь дышать?

Она сказала правду: все решетки были открыты. Варг чуть замедлил шаг, выходя из последней двери, ведущей на улицу. К деревянной створке пикой был пригвожден Дивар. Его руки сжимали копье, вошедшее ему в живот, за древко. Остекленевшие глаза скосились к переносице, изо рта протянулась полоска уже застывшей темной крови. Гладиатор усмехнулся. Встречный ветер непривычно холодил лицо…

Глава третья ПРАВИТЕЛИ ВАЛЛАСА

Драаги вытянулись цепью. Практически никто из них не знал Ван-дервилль. Варг подумал, что не удивится, если вскоре за ним никого не окажется. Все должны разбежаться тут же, слиться с толпой, рвануть в родные края… Хотя бывших гладиаторов объединяла сейчас единая цель – месть. Месть той власти, которая превратила их в рабов, выставляла на потеху черни, как цирковых животных, растоптала их жизни, семьи, калечила и убивала родителей, жен, детей, братьев и сестер. Месть тем, кто забрал их прошлое, настоящее и будущее. Они все потеряли… Как им теперь вернуться в тот мир, от которого были оторваны? Понимают ли они, что их могут уже не ждать? Может, уже не осталось тех, кто их знал? Все родные и близкие убиты, проданы, погибли от голода, болезней и несчастий, рассеяны по всему миру. И вместо родных домов остались обугленные стены… Кто уйдет, а кто останется? Он был королем гладиаторов, абсолютным лидером, когда они были за решеткой или на песке арены. Но кто захочет пойти вслед за ним, не зная, куда он их ведет? Не проще ли сделать шаг в сторону и воспользоваться беспорядком в столице? И бежать домой…

Он смотрел по сторонам… Даже не представлял, что может встретить на свободе, на улицах. Может, их ожидает вооруженный гарнизон? Полк солдат? Горожане? Не встретят ли они новую битву на пути к свободе, и не будет ли первый день освобождения последним днем жизни?

Переворот был очень хорошо спланирован. Выбрано прекрасное место и идеальное время, чтобы убить всю правящую семью, обезглавить войско страны и напугать мирных граждан. Показать знати, что она ничего не может изменить, и выпустить на улицу вторую армию – армию рабов с ним во главе. Тот, кто это делал, нуждается в нем. И будет нуждаться еще долго. Можно диктовать свои условия…

– Дван, – позвал Варг, не оглядываясь.

– Я здесь! – отозвался сзади знакомый голос.

– Передай ребятам: идем во дворец. Тем, кто останется, гарантирую еду, одежду и крышу над головой.

Улицы были совершенно пусты. Пока они сражались в цирке, слух о перевороте и убийстве правящей семьи уже распространился по городу.

Мирные жители попрятались. Лишь изредка попадались трупы солдат, не подпоясанных серой тканью. Дорога к замку была свободна.

Вандервилль раскинулся на морском берегу. Древнее Ариванское море огибало юг Старой Земли, выдающейся в море небольшим полуостровом. В давние времена здесь был транспортный узел, где пересекались морские пути с речными. Со всего континента спускалась, петляя, Дница, впадая в море чуть восточнее нынешней столицы. Первой в незапамятные времена построили крепость. Тогда эта земля была пустынна, и лишь морские пираты с юга приставали к немногочисленным деревням с целью пополнить продовольствие и похитить местных девушек.

Сильные люди пришли с севера, но и они не захотели осесть здесь, в жарком климате полустепной зоны, а пошли на восток, где основали столицу Империи – Вирсандию. Плодородная земля юго-востока их привлекла больше, чем сосны и пески полуострова. А крепость Вандервилля была создана для постоянного армейского подразделения, оставшегося здесь.

Удобная транспортная развязка, удачный выход в море без рифов и отмелей положили начало одному из первых торговых городов Валла-са. Грубые, толстые стены из крупных желто-коричневых камней до сих пор сохранились на некоторых участках перед новой крепостной стеной. Хотя новой назвать ее было нельзя: камни уже покрылись мхом, и трава проросла на их стыках.

Первые постройки для размещения войска возводили практически вплотную к крепостным стенам. Затем была возведена цитадель, в которой сейчас располагались казармы для солдат, служебные помещения и кухня. Город рос, как сдобный калач в печи. Люди со всего полуострова и северо-запада устремились сюда, под охрану надежной армии. Начал развиваться порт, поселились ремесленники. Земля и народ оказались благодарны за мир, который принесли в этот край люди с севера. Династия Давикулюсов, отпочковавшись от древа древних родов, основала Империю, воссоединив Валлас, Арут и Тареш.

Через несколько лет были построены четыре крупных здания чуть дальше уже возведенных домов, для административных и культовых целей. Но затем их соединили переходами, и получился своеобразный замок из четырех башен, вскоре переросший в дворец. Он стал одной из временных резиденций императора.

Заходившим в порт столицы с моря была видна вся история города: первые укрепления, служившие как бы фундаментом для более поздней крепостной стены, за ней практически черная цитадель с высящимися верхушками деревьев, посаженных во дворе. И над всем этим возвышался замок – четыре большие высокие башни, как короны, венчали два этажа. Он был виден из любого места Вандервилля. От цирка к нему вела почти прямая дорога…

Тронный зал быстро заполнялся людьми. Коричневые камзолы рыцарей, латы и армейские мундиры, подпоясанные серой тканью, черные грубые куртки гладиаторов…

В нише на небольшом постаменте стоял высокий трон, высеченный из светло-зеленого камня. Вокруг него образовалось свободное пространство. И вдруг, как и совсем недавно в цирке, яркой молнией сверкнули лимонные одежды – теперь в бурых пятнах. Ловким и быстрым движением девушка с длинной косой прыгнула на каменное кресло. Ее губы улыбались широко, обнажив ровные зубы, но глаза смотрели без улыбки.

Вперед вышел Ландос, самый старший из правителей Севера. Его серокоричневые волосы растрепались, в бороде блестели серебряные нити.

– Чужестранка, мы обязаны тебе жизнью… Назови свое имя.

Люди заходили в зал, вливаясь в толпу, полукругом обступившую трон с загадочной женщиной. Она повернула голову к рыцарю и выпрямилась на сиденье.

– Меня называют Эдой… Как неудобно сидеть на этом холодном каменном кресле, право, – повысила звонкий голос. – Самый неудобный трон в моей жизни…

В ней чувствовалось напряжение пущенной стрелы, хотя тело было скупо на движения. Одновременно с этими словами вошел в зал Варг. Он сделал неуловимое движение лицом, как будто хотел что-то сказать, но сдержался.

Человек в длинной одежде, с деревянным посохом решительно прокладывал себе дорогу к трону. Подошедший Эрланд выпрямился во весь рост и встал рядом с девушкой, повернувшись к людям. Эда поднялась и смешалась с толпой, как будто растворилась в ней.

– Сегодня знаменательный день – день возрождения великой Империи Давикулюсов! Те, кто освободил страну от самозванцев, навсегда останутся в памяти людей. Солдаты и гладиаторы, занимайте помещения во дворце. Казармы в вашем распоряжении, кухня – тоже, – проговорил тот, кто, видимо, управлял происходящим. Эрланд подождал, пока в зале не стихли отдельные крики и шум. – Прошу остаться рыцарей Арута, Варга, господина Верона и графа Бена.

Варг обернулся к Двану, Эрику и Вану, стоявшим позади него. К ним протиснулась Эда. Она насмешливо посмотрела в лицо Двану. Тот потупил голову и повернул ее так, чтобы синяк был немного в тени.

– Глаз цел? – спросила тихо.

– Цел, – проворчал бывший гладиатор.

– Жаль, – по ее тону было непонятно, шутит она или говорит серьезно. – А как остальные?

Ее янтарные глаза встретились с глазами Варга. Ни один не отвел взгляд.

– Чернокожий неподвижен, но жив.

– К нему никогда не вернется сила, – она удовлетворенно кивнула. – До конца жизни он останется вялым тюфяком. А два других?

– Один из братьев умер, ударившись головой об угол стены. Второму, вероятно, придется отнять руку, – ему не нравилось лицо Эды. Оно вытянулось, и девушка стала похожа на атакующую змею.

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы, улыбнулась и вьюном ушла.

– Какая же она кровожадная, как тигра лютая, – невольно с восхищением выдохнул Дван.

– Мне странно это слышать от гладиатора, задержавшегося в цирке, – заметил Варг и добавил: – В диких степях, за снежными горами кочует конное племя женщин-воительниц. Никто не может их одолеть. Когда они нападают на соседние земли, то убивают всех мужчин, от новорожденных до старцев. Но самых сильных забирают к себе и живут с ними, держа в плену. После того, как рождаются дети, мальчиков умер-твляют, а девочки пополняют их ряды.

– Так может, она из этих?

– Те женщины отличаются ростом и мощью тела. А эта – стройная и невысокая. Не похожа она на дикую воительницу… Хотя в ней есть южная кровь.

– Вас послушаешь, прямо жить не захочется, – проворчал Дван, разворачиваясь. – Откуда ты все знаешь?

Толпа вокруг трона рассеялась… Эрланд подождал, пока в зале останутся те, кого он назвал, затем сделал знак, и Эда захлопнула двери. Колдун медленно обошел всех. Рыцари поворачивались к нему лицом.

– Ну что ж, пора навести порядок в этой неразберихе, – Эрланд улыбнулся устало. – Рассаживайтесь, господа, нам предстоит долгий разговор…

Он махнул в сторону длинного стола у стены. Напряжение спадало. Мужчины переворачивали опрокинутые стулья… Варг краем глаза наблюдал за Эдой. Она больше не смотрела на него, стояла рядом с Эр-ландом и о чем-то тихо с ним разговаривала. Ее лицо было строгим и спокойным. Как только присутствующие расселись, колдун подошел к столу с торца и встал, опершись на него руками, обвел глазами оставшихся в зале. Наклонил голову, обращаясь к рыцарям Арута:

– Господа, приветствую вас в Вандервилле, столице Валласа, нашей несчастной страны, терпящей бедствия вот уже двенадцать долгих лет… Для тех, кто меня не знает, позвольте представиться: Эрланд, – он снова улыбнулся. – Кто-то называет меня магом, кто-то – служителем древних богов. Есть те, которые считают меня шпионом…

Все молчали. Каждый подумал: «И кто же вы на самом деле?» – но никто ничего не сказал…

– Кем бы я ни был, я тот, кто является одним из организаторов переворота, случившегося, казалось бы, так стихийно и внезапно. Но стихийно и внезапно ничего не случается, тем более в государстве. В Вал-ласе не осталось ни одного человека, удовлетворенного властью. Аристократы и знать были недовольны, что денег поступает все меньше, народ обнищал совершенно. Люди забыли, что такое мир и покой, достаток и уверенность в завтрашнем дне. Крестьяне не могли прокормиться плодами своего труда из-за невероятно высоких пошлин и налогов. В городе прожить стало совершенно невозможно. Смена власти стала ожидаемой – это был только вопрос времени. – Он помолчал, выпрямился и обратился уже ко всем собравшимся: – Итак, в стране совершен переворот. В столице свергнута правящая семья Травалов. Недовольство их жестокостью и алчностью сыграло нам на руку. Теперь предстоит разработать план передачи страны в руки законных правителей… или тех, кто ими станет. И собрать армию, чтобы обуздать беспорядки и справиться с бандами. Готовы ли вы к этому?

Он замолчал и сел. Никто не двигался, молчание затянулось… Эр-ланд ждал и, очевидно, верил, что кто-то что-то скажет.

Варг обводил глазами зал: он высок, просторен и светел, составляет разительный контраст с самим дворцом, башней и цитаделью, расположенными в центре Вандервилля.

Дворец довольно темен, но тронный зал обтянут светлыми ткаными панелями и обставлен мебелью северных белых деревьев. Он казался даже больше и просторнее, чем был на самом деле. Трон из светлого нефрита стоял на небольшом постаменте как раз напротив распахнутого окна, выходящего на террасу. Это южная сторона, из окон и балкона открывается чудесный вид на раскинувшееся бескрайнее море. Варгу вдруг безумно захотелось почувствовать воду, окунуться в соленые волны… Ему показалось, или в воздухе витал тонкий аромат водорослей, соленых брызг, высоких сосен?

Пока он рассматривал зал, Эрланд выразил соболезнование правителям Арута, потерявшим трех человек во время битвы в цирке. Двое были ранены, и им сейчас оказывали помощь, так что в комнате присутствовали лишь семеро. Все они были родные и двоюродные братья. Лан-дос, невысокого роста, начинающий уже грузнеть, казался самым старшим среди них. Обращало на себя внимание его необыкновенно одухотворенное лицо, даже отрешенное, как будто он не вполне присутствовал здесь, а находился то ли в грезах, то ли в полусне. Варг вспомнил, что девушка, назвавшаяся Эдой, говорила, что рыцарям добавляли яд в пищу в течение нескольких месяцев.

Эрланд возглавлял собрание. По его правую руку сидели Эда, граф Бен, министр Верон и сам Варг, а рыцари Арута расположились напротив.

Ландос поднялся и склонил голову, обращаясь к колдуну:

– Благодарю вас и всех присутствующих за наше спасение. Госпожа Эда и господин… – он замялся, повернувшись к Варгу, – мы обязаны вам жизнью – вам и бойцам, защищавшим нас на арене. Но мы потеряли троих наших братьев и глубоко скорбим. Оставшиеся в живых сожгут их тела и увезут прах на север, в нашу землю.

– Тем, кто еще не знаком, позвольте представить лучшего бойца столицы – бывшего гладиатора, получившего сегодня свободу, – Эр-ланд сделал акцент на последней фразе. – Варг, если у вас есть другое имя, назовите его.

Варг встал и обратился к сидящим на его стороне стола колдуну, Эде, графу Бену и Верону:

– Я также благодарю вас и всех присутствующих за дарованную мне свободу. Меня зовут Варг.

На минуту засомневался, правильно ли сделал, назвав себя так. Но вспомнил, как представился рыцарям Арута Эрланд. Это имя тоже не могло быть настоящим. Пока не известно, кто вокруг него, лучше оставить все как есть… Он видел почтительные глаза рыцарей Арута.

– Благодарим вас, господин Варг, за наше спасение, – Ландос повторил еще раз и глубоко поклонился.

За ним поднялись все его братья и также отвесили ему поклон. Варг склонил голову в ответ. Министр улыбался, как будто они были близкими родственниками. Выражение лица колдуна ему понравилось. Граф явно не отрывал взгляда от еще вчерашнего драага, но рассмотреть его чернеющие в прорези забрала глаза было невозможно. Эда смотрела прямо перед собой, как будто происходящее ее не касалось.

Рыцари Арута и Варг снова сели. Эрланд впился взглядом в Ландоса.

– Мы глубоко скорбим вместе с вами по поводу кончины ваших братьев и их ранений. Но ваша земля – это уже не только Север. Вы единственные правители, в которых осталась кровь коренных властителей Валласа, свергнутых Давикулюсов. Кому, как не вам, принять страну, разоренную за годы бедствий, и возродить древний род? – поскольку все молчали, он продолжил: – Так получилось, что переворот в самом дворце поддержали лишь два человека: граф Бен и министр Верон. Остальные приближенные к власти бежали или убиты. В Вандер-вилле оказались родственники свергнутой семьи Давикулюсов, правящих веками… Будет разумно и справедливо, если власть вернется к ним.

Все посмотрели на Ландоса. Варг переводил взгляд с него на Эрланда. Было ясно, что всем заправляет колдун, кем бы он ни был. А рыцари Арута ничего так не хотели, как убраться восвояси домой и забыть о Валласе. Ландос на минуту даже растерялся.

– У нас другое государственное устройство, разные традиции, непохожая культура. На Севере осталась вера древних, – он помолчал, будто вспоминая, чем еще так различны Арут и Валлас. – Мы привыкли управлять страной сообща. У нас нет городов и торговых путей, как у вас, нет и регулярной армии. Каждый двор дает воинов, если есть необходимость. Править Валласом великая честь, но будет лучше для людей, если правитель будет родом отсюда, а не из чужеземных краев…

– Мы уже видели, как бывшие управляющие Травалы послужили причиной упадка страны и ее распада на мелкие княжества. Нарушилась слаженная жизнь провинций, пострадали люди. Неумелое хозяйствование привело к краху многие земли. Выросли преступность, нищета, пороки. Кто, как не монарх древней благородной крови, может возродить и объединить Валлас, вернуть авторитет и доверие правящему лицу? – Эрланд не менялся в лице. Такое впечатление, что он заранее знал, кто что будет говорить.

- Север всегда управлялся всем народом, – не сдавался Ландос. – У нас никогда не было больших городов. Город не может прокормить себя без торговли. Северяне не торговцы. Они знают обмен, в ходу серебро, так как земля нам подарила этот металл, но нет понятия денег. Формально правители страны потомки древнего, наиболее благородного рода, но нет ни королей, ни единоличного правления. Мы не можем применить эту систему на вашей земле. Король или император, знать, аристократы, кастовая система, административное деление, деньги, торговля – все эти понятия чужды нашему миру. Если не осталось потомков дома Давикулюсов, обратитесь к другим семьям, отличающимся знатностью и благородством.

– Потомки рода Давикулюсов остались. Это вы: Ландос, Фада, Вир-зод, Чадер, Изда, Грегор, Ирвен, – Эрланд назвал по имени всех присутствующих. – Да, ваш стиль правления неприменим в Валласе. Но Империя не может быть возрождена без участия благородной династии. Пусть сейчас правитель будет объявлен временным. В стране – утверждено военное положение, собрана армия и наведен порядок, покончено с разбоем на дорогах и с самоуправством в поместьях. Возможно, вспыхнет гражданская война. Но армия и правитель сумеют объединить народ.

– Когда овцы разбежались, бессмысленно приглашать волков загнать их обратно в стойло, – подал голос Фада.

Это был коренастый, крепкий мужчина с гривой густых каштановых волос и окладистой черной бородой. Его крупный нос нависал над усами, совершенно скрывающими рот.

– Волки никогда не бывают лишними, – неожиданно сказал Варг, с улыбкой посмотрев на Фаду. – Без них появляется слишком много мелких хищников, слишком много больных и слабых животных. И волки не убивают больше, чем необходимо для пропитания, в отличие от росомах и барсуков…

Глаза всех присутствующих обратились на него. Он почувствовал колючий взгляд графа Бена, удивленный – Эрланда, внимательный – Верона…

– Страна разрушена до основания, – продолжал бывший драаг. – Из семнадцати провинций Валласа уцелели лишь двенадцать. Восток совершенно впал в дикость, юго-запад опустел… В сохранившихся еще северных областях заправляют сторонники Травалов. Кто примет власть? Кто объединит страну? Или она и дальше будет распадаться? Если сейчас вы откажетесь быть правителями, хотя бы временными, Валлас прекратит свое существование окончательно. Уцелевшие провинции распадутся на еще более мелкие области и районы, объединенные теми аристократами, которые смогут собрать и подчинить крестьян и горожан в своих землях. А кто не окажется достаточно властным и внушающим уважение, будет уничтожен своими же людьми. Начнется гражданская война, а дороги и леса еще больше пополнятся разбойниками. И этот пожар рано или поздно дойдет и до границ вашей страны…

– Вам придется принять людей, которые будут бежать на север в поисках покоя и лучшей доли, а потом и отряды тех, кто постарается захватить ваши земли, – поддержал Варга Верон. – Если бы Арут располагался на востоке или на западе Валласа, вы могли бы жить спокойно – в этих районах сейчас нет никого, кто может объединить раздробленные мелкие дворы и селения. Но земли вокруг города Монатаван на северо-западе страны для вас представляют угрозу: тут есть крупные объединения землевладельцев, которые, вероятно, захотят расширить свои владения. И потом, войска Травалов до сих пор мародерствуют в ваших краях. Иметь таких соседей опасно…

Едва он остановился перевести дыхание, как вскочил Грегор, заговорил громко и торопливо:

– Мы должны посовещаться. Нам нужно разделиться. Один человек из нашей семьи останется в Вандервилле, поскольку группа правителей вызовет непонимание у народа Валласа, а остальные вернутся домой. Господин Варг и господин министр правы: мародеры из армии Травалов и соседние области должны быть остановлены в их стремлении захватить нашу землю и богатства. Ненаказанное зло не имеет тенденции останавливаться, оно лишь ширится.

Ландос вскинул руку, как бы призывая его молчать.

– Брат, ты забыл, что мы здесь одни, – заговорил Изда, не заметив жест старшего. – С нами нет нашего народа. Уцелевшие северяне на границе с Валласом ушли в леса. Как вернуться и навести порядок? Кто способен нам помочь в этом, так это солдаты Вандервилля, которые могут быть организованы нашими сторонниками. В противном случае мы даже до границы не доедем, нас убьют по дороге! Восстановление правления Давикулюсов также необходимо и нам. Северу не выстоять против бандитов Валласа. Только мир в этой стране залог мира в Аруте.

Варг больше не говорил, а внимательно следил за препирательством братьев. Никто из них не ожидал предложения возглавить Валлас. Ни один не думал о необходимости пересечь неспокойную страну с остатками вооруженных солдат и разбойничьих банд, а то и просто лихих одиночек, промышляющих повсюду. Тем не менее Эрланд поддержал Изду. Но лишь он один из братьев был согласен со словами Варга. Ландос по-прежнему молчал. Остальные не могли договориться между собой: кто возвращается, а кто остается. Просили дать им отряд, сопроводивший бы их до Арута.

В конце концов колдуну, умело руководящему дискуссией, удалось предложить вариант, удовлетворяющий всех. Четырем рыцарям выделят двадцать солдат, которые их проведут до границы с северными землями. Они и повезут тела умерших и раненых. Ландос, как самый известный в Валласе, будет объявлен временным правителем страны, а один из рыцарей возглавит армию. Последняя роль самая сложная, так как чужеземный правитель должен обладать незаурядными организаторскими способностями, быть грамотным в искусстве ведения войны и дипломатических переговорах.

Варг посмотрел на Эду, но она отвела глаза. Сегодня ночью девушка сказала, что он, бывший гладиатор, возглавит армию мятежного Валла-са. Сейчас планы организаторов переворота поменялись? Или она произнесла больше, чем было ей поручено? Это его страна, он всегда был воином. Если его оставили сейчас в зале, значит, его мнение что-то значит. В любом случае, бывшие гладиаторы цирка, заполнившие дворец, подчиняются ему. Он просто обязан высказаться:

– Граф Бен, вы известны талантами воина и полководца. Если вы возглавите армию, это может способствовать объединению Валласа, когда будет затеяно сопротивление.

Было совершенно невозможно разглядеть глаза графа. Но когда он ответил, Варгу почудилась в его тоне ирония:

– Вы кажетесь удивительно хорошо осведомленным. И это будучи за решеткой! Очевидно, у вас самого и множество талантов, и личные осведомители. А почему бы вам не занять это место? Слава и ратные подвиги лучшего гладиатора страны сослужат вам хорошую службу. И если уж вы смогли стать королем арены, то почему бы не продолжить и не стать королем… – тут Бен сделал паузу, – армии?

Варг был уверен, что ему знаком этот голос. Пытался вспомнить, где он его слышал. И этот человек его знал. Граф отвернулся, и Варг тоже вынужден был отвести взгляд. Говорили, что лицо командующего гарнизоном столицы изуродовано в бою… Ему просто необходимо его увидеть!

- Лучше, если во главе армии станет человек с именем, знатный человек. Я могу лишь возглавить полк из бывших гладиаторов и бойцов.

– Значит, вы будете первым полководцем мятежных драагов, – улыбнулся ему Верон.

– Мятежных драагов не существует. Есть освободители страны от незаконных правителей, – Варг холодно скользнул взглядом по пухлому лицу министра.

Эда и граф Бен не отрывали от бывшего гладиатора глаз. И это ему не нравилось.

– Не согласитесь ли вы стать во главе полка освободительной армии Валласа? – Эрланд смотрел на него проницательным взглядом.

Варг наклонил голову.

– Не согласится ли благородный Изда возглавить объединенную армию? – вдруг спросил граф Бен.

Изда перевел взгляд с графа на Эрланда. Последний, видимо, ожидал его ответа.

– Это большая честь, – казалось, Изда был польщен.

Остаток совета был проведен в разработке организационных действий в столице и написании обращения к аристократам округов с призывом восстановления законной власти. Всем сложившим оружие обещали сохранить жизнь и имущество. Мелким собственникам, крестьянам и земледельцам, поддержавшим новую власть, даровали освобождение от налогов на первый год. Похоже, что переворот хорошо финансировался кем-то… Варг между тем мучительно вспоминал, где он слышал голос Бена, и не мог вспомнить. Граф, как и был, оставался вторым человеком в армии и командующим гарнизоном Вандервилля. Верон также сохранил должность первого министра. Вирзод и Грегор согласились остаться в Вандервилле и участвовать в правлении страной, пока будут идти военные действия. Эрланд должен был отправиться с армией. Эда во время всего совета не проронила ни слова.

Варг вдруг вспомнил, что его пригласили на ужин. Было необходимо найти Двана. Тот сможет разместить бывших гладиаторов и бойцов в казарме, а Эрик и Ван помогут графу Бену раздать оставшуюся от убитых и сбежавших форму и обувь. Уборкой трупов и организацией порядка на улице займется граф со своим столичным гарнизоном, почти в полном составе поддержавшим бунтовщиков.

Варг прошел мимо Эды, слегка задев ее плечом: «Поговорим?» Она едва заметно кивнула. Они вышли на балкон, пока рыцари окружили Эрланда.

– Ты говорила о командовании армией…

– У тебя большие аппетиты для еще вчерашнего драага, – девушка посмотрела прямо ему в глаза.

– Значит, вам нельзя верить?

– Кому «вам»?

– Тем, кто все это затеял.

– Ты сам дал понять, что лучше, если армию возглавит граф Бен. Полка тебе мало?

– Граф Бен, но не Изда. Изда не справится. Он чужак. Люди не пойдут за ним.

– Ты ему поможешь.

Варг смотрел на море… Эда стала его раздражать. Хотя было очевидно, что никто ему не скажет правды. Еще удивительно, что его выбрали для осуществления переворота.

– Как ты добрался до дворца?

– Ногами.

– Я понимаю, что не на руках тебя сюда принесли. Кто вас привел?

Ему все-таки пришлось посмотреть на нее. Что она имеет в виду?

– Как кто? Я сам их привел.

– Да, я помню, ты мне ответил на арене, что знаешь город и дворец. Я спрашиваю: откуда?

Он сдержал улыбку. Эда может сражаться, но не умеет общаться с людьми. Варг не опускал глаз, пока она не отвела свои.

– Кто ты? Откуда ты? Где тебя учили? Что ты здесь делаешь? – ответил вопросом на вопрос.

И смотрел, как удивленно округлились ее глаза перед тем, как снова растянуться в узкие злые полоски. Голос Эды задрожал от сдерживаемой ярости:

– Здесь задаю вопросы я.

– Где здесь? Во дворце? В городе? В стране? Ты чужестранка. Это моя страна. Я тоже задаю вопросы. И когда ты ответишь на мои, я подумаю, отвечать ли мне на твои.

Она злилась и снова стала похожа на атакующую змею.

– Ты не ответил на поклон правителей Арута, – прошипела она, действительно как змея. – Ты говорил всем, как кому себя вести и что делать.

- А кто ты такая, чтобы делать мне замечания? – шепнул он ей на ухо так же тихо.

– Вчера ты сидел за решеткой, и тебе приводили шлюх на случку!

Варг чувствовал, что ее охватывает ярость.

– Я никогда не спаривался за решеткой.

– Никогда?

– Никогда.

– Ты вообще вышел на волю благодаря мне!

– Это вы совершили переворот благодаря мне. Потому что я согласился поддержать вас, а не ушел ночью в открытую дверь. Рыцарей Ару-та уцелело семеро, потому что я и мои ребята их окружили и защищали. Я тебе напомню, что мы сражались бок о бок. И пусть даже каждый из нас не убил столько, сколько убила ты, но вам вдвоем с графом Беном было бы не справиться… И не тебе с твоими манерами учить меня, как мне себя вести с рыцарями Арута…

– И какие же у меня манеры?

– Как у торговки на рыбном рынке!

– И это мне говорит раб…

Он резко отвернулся от нее и направился к выходу. Она все-таки его разозлила.

Глава четвертая ВСТРЕЧА ДВУХ ДРУЗЕЙ

Солнце садилось в море. Оно потеряло свою яркость и больше не обжигало глаз. По горизонту стелились лиловые тучи, а вода была сиреневая. Волны медленно накатывались на серо-желтый песок. Как тихо… лишь шум волн и крики морских птиц.

Варг сидел на берегу у самой кромки моря. За городской стеной еще тянулись одиночные дома, почти до маяка, потом раскинулся песчаный пляж. Его белые дюны простирались до самого Орвиля, соседнего рыбачьего поселка, прославленного своими ныряльщиками – искателями жемчуга. Он смотрел и не мог насмотреться, чувствовал себя заново родившимся. Отвык уже от этих красок, звуков, запахов… Как Эда сказала вчера: «Ты забыл, что такое свобода. Забыл цвет неба над головой и бронзовый диск заходящего солнца, забыл зеленый закатный луч над морем и журчание воды…»

Да, он все это уже давным-давно забыл… Как прекрасны солнце, море, земля, девушки на улицах и бегающие дети… Надо будет потом спросить у Двана, есть ли у него это ощущение невероятной остроты всех чувств? Сколько лет он провел в неволе? Двенадцать… И уже не надеялся на освобождение. Вообще потерял надежду, перестал верить в богов.

Он жил, лелея в себе лишь ненависть – ненависть к тем, кто убил его семью, ненависть к миру, который допустил его пленение, ненависть к богам, позволившим свершиться всему тому, что случилось с ним… «Жить, жить, жить», – беззвучно кричал он, тяжело раненный, больной, униженный и забитый плетьми. Он помнил всех своих врагов в лицо. Так много раз представлял, как найдет и убьет каждого… когда окажется на свободе. И сам не верил, что это когда-нибудь произойдет. Но Варг знал, что только тогда уйдет из мира живых, когда отомстит…

Ненависть не давала его венам спасться и сердцу остановиться. Ненависть останавливала кровь, рубцевала раны и выворачивала желудок после испорченной пищи. Его не убили в самом начале. Он знал, почему – почему не убили и рыцарей Арута. Чтобы насладиться их позором, их падением…

Но его падение стало и его триумфом. Сила бойца крепла с каждым годом. Никто не мог победить Варга. Он стал живой легендой, народ восхищался им. Его выставляли против чужеземцев и диковинных зверей. Женщины бросали ему цветы и предлагали себя, мужчины кидали одобрительные взгляды, наглецы задевали словами… Он запретил себе слышать эти крики, запретил смотреть на лица. Только те, которых он ненавидел, теснились в его голове… и сцены мести.

И вот сегодня его ненависть окрепла настолько, что изменила мир. Дван весь день спрашивал Варга: «Ты уверен, что это не сон?» Если бы не шишка, полученная ночью, он бы не поверил, что не спит.

Верный Дван… Сын небогатого помещика, он поднял меч на аристократа, захотевшего взять силой его жену. Им пришлось потом уйти в лес и пополнить одну из банд, промышлявших разбоем на большой дороге.

Сильный, умный Дван стал лихим воином и даже был вполне доволен разбойной жизнью. Мирные времена ушли в прошлое, а в неспокойные годы лучше иметь не дом и землю, а меч и верных друзей. Вот только подвела его судьба, а всему виной оказалась любовь к женскому полу. Приглянулась ему одна крестьянка, живущая в отдалении от людей и не боявшаяся ни богов, ни демонов – вдова, державшая небольшую водяную мельницу. Делала она также дивную медовую брагу. Ее и выпил лихой гуляка однажды ночью слишком много. Взяли его армейские, и очнулся разбойник в цепях на повозке… После свободной лесной жизни усвоить навыки военной дисциплины оказалось ему не под силу, и после нескольких кулачных боев он оказался в цирке.

Однажды их поставили друг против друга: Варга против Двана и Эрика. Те не подняли оружие, отказались сражаться с ним. Убил бы их Варг, если бы они не сделали этого? Кто знает… Толпа требовала пощадить отказавшихся биться драагов – это были любимые бойцы Вандервилля.

Им, бывшим гладиаторам, отдали армейские казармы, наполовину опустевшие за сегодняшний день. Дван ему поклялся, что найдет торговца тканями… Вчера женщины хотели забрать цветастый платок и платье девушки-воительницы – они так и остались лежать на полу. Варг сказал: «Нет. Она приходила ко мне». Ткань на ее одежде была тонка и дорога. Надо узнать, где делают эту одежду, где ткут такие ткани.

Маленький краб, бегом передвигающийся по берегу к одной ему известной цели, наскочил на сапог – уродливый, но крепкий, как и вся одежда Варга. Некрасивая и устрашающая, сшитая из толстой, плохо выделанной кожи… Он вспомнил камзолы рыцарей Арута, тоже порванные, покрытые пятнами… Но их покрой и ткань были безупречны. Как бы ему хотелось сбросить это облачение, пропитанное потом и кровью!

На бой гладиаторам обычно давали новую куртку, а в своем подземелье они донашивали лохмотья годами. Спасибо Ивару, он оставил однажды после боя уже рассеченный мечом камзол, и Варг носил его три долгих года. Начальник охраны забирал его домой и приносил через несколько дней постиранным, вместе с рубашкой. Это была неслыханная роскошь – простая небеленая рубаха. Ивар заботился о нем, как о брате. Зачем он делал это? Как странно, что они начали разговаривать, потом беседовать, затем коротать ночи. Сегодня он отказался назвать Ивара другом… но он стал им.

Варг усмехнулся, уткнулся носом в порванный рукав. К ране на плече пристала грубая куртка, и каждый раз, когда он шевелился, напоминала о себе легкой болью.

Он привык к боли, она даже не мешала ему жить – наоборот, стала другом. Боль напоминала, что он еще жив. Боль взывала к мести, говорила, на что надо обратить внимание. Как много боли было в его жизни…

Завтра он получит новую одежду. Он мог бы взять ее и сегодня, но ему вдруг так захотелось прогуляться к морю на закате… и не опоздать на ужин к Ивару.

Четвертый дом от маяка – неказистый двухэтажный, но недавно побеленный, с коричневыми ставнями и красными цветами на окнах. По рассказам Ивара он знал всю его семью: жену Марту, двух дочек, внучку… Сегодня он их увидит. Нет, надо было все-таки дождаться новой одежды. Он так привык к этому панцирю, покрытому коркой своей и чужой крови, совершенно отвык от хороших вещей. Неужели на свете есть тонкое белое белье? Кружево? Ладная, сшитая по ноге обувь?

Он вспомнил кожаный костюм на таинственной чужестранке. Откуда она взяла его, такой выделки? В каких краях? А эти безумные желтые цвета? Одни ткани на ней стоили столько, сколько полдома Ивара.

Солнце закатилось за горизонт, тучи над морем из серых становились фиолетовыми и чернели. Пора идти на ужин… Это приглашение не могло быть шуткой? Люди шутят… Он надеялся, что нет. Сам он забыл, что такое шутки. Гладиаторы не шутят. Варг вдруг подумал, что вот он сейчас войдет в дом, а его не ждут. И вообще ему показалось, что Ивар его позвал утром. Это какой-то обман памяти. Что случилось с его памятью? Кто он? Как его имя? Он может взять свое настоящее имя? Ни в коем случае! Хотя его уже никто не узнает. Он изменился, постарел и заматерел, раздался в кости. Изменилось выражение лица, изменилось лицо – морщины, шрамы… Цвет глаз остался прежним, но нет уже людей, которые помнят его глаза…

У него редкий цвет глаз… как и у Эды. Откуда она? Кто она? Как получилось, что она владеет таким изысканным искусством боя?

Песок под ногами, песок на арене… а может, сейчас мир вокруг мигнет горящими факелами, и окажется, что он идет по арене цирка и все это ему привиделось? Или он сошел с ума? Он просто не имеет права сойти с ума! После всего, что случилось с ним, после сегодняшнего переворота. Нет! Где его ненависть? Где его многолетний друг, сшивающий расползающиеся жизнь и тело? Надо выкупаться. Лето только началось, морская вода остудит голову. Она у него с годами становилась все холоднее и холоднее, как и сердце.

Вот и маяк приближается. Варг огляделся. Да, если он хочет искупаться, то самое лучшее место здесь. Маленькая бухта в дюнах, гряда камней сдерживает волны, да их сегодня почти и нет. Полоса отмели не даст подплыть акулам. Он быстро разделся и вошел в воду. Почему он раньше не искупался? Ах да, он смотрел на солнце… Он вспоминал, как оно катится к горизонту.

А его гладиаторы? Ему предложили сегодня возглавить полк. Чистая одежда и свежая еда, лошадь… Он снова сядет на коня и будет командовать людьми. Стремительно темнело… Вода действительно холодна, но ему было жарко. «Надеюсь, ты не заболел?» – спросил сам себя вслух. Варг чувствовал себя пьяным – пьяным свободой.

Чем ближе он подходил к дому, тем больше жалел, что не дождался новой одежды. Уже забыл, что в мире людей надо обращать на нее внимание. Стало неловко своего грубого рассеченного камзола, растоптанной обуви…

Бывший драаг видел затылок высунувшегося из окна Ивара. Тот смотрел на дорогу, ведущую к городской стене. Ему и в голову не приходило, что Варг может идти с другой стороны… Он обернулся на звук шагов, лицо расплылось в радостной улыбке. Знакомая большая уже начавшая лысеть голова с короткими русыми волосами, крупные, но правильные черты лица. Выскочил навстречу гостю и схватил его за руку.

Ивар был в белой рубахе, подпоясанной зеленым кушаком. Варг никогда его не видел в другой одежде, кроме как в сером мундире, и не представлял, что начальник охраны еще довольно строен. Тем временем лицо хозяина дома, увидевшего рану на плече гостя, приняло привычный озабоченный вид.

– Твоя одежда постирана и приготовлена. Я подумал, что тебе захочется переодеться… и принять ванну.

– Ванну?!

– Ты не знаешь, что такое ванна? – Ивар увидел смятение в глазах Варга. – Это такая большая миска для мытья в доме, куда можно залезть целиком.

Варгу стало еще более горячо, чем было весь вечер. Он усмехнулся и прикрыл глаза.

– Ванна… Я забыл, что это такое… Ты приготовил ванну… для меня?

Ивар внимательно следил за лицом бывшего гладиатора – всегда невозмутимым и спокойным… жестоким… жестким… умным… Сегодня вечером Варг казался потерянным.

– Да, я приготовил ванну. Я подумал, что вряд ли кто-то, кроме друга, может предложить тебе ее…

Варг зашел в дом. Дверь открывалась прямо в столовую. Вся семья чинно выстроилась перед ним. Он всех знал заочно, обо всех ему рассказывал Ивар. Вот жена Марта, вспыльчивая и скорая на руку, но верная и преданная. Она была, наверное, очень мила в юности, с чуть курносым носом и пухлыми губами, пока солнце не опалило ее кожу и не состарило раньше времени. Вот две дочери… Серьезная старшая, двадцатисемилетняя Вилла, уже потерявшая мужа-солдата – копия отца… Ее семилетняя дочка, одетая в накрахмаленное темно-синее платьице. Кожа девочки тронута загаром. Он забыл, как выглядит кожа детей… Вот семнадцатилетняя глуповатая и очень хорошенькая Таша, которую хотят все соседские парни, а она не способна никому отказать в плотских утехах. Старуха-мать, злая и ворчливая… У нее цепкие, умные глаза и лицо, как перезимовавшее яблоко.

Все заметно робели перед ним, только что освобожденным рабом. Все были празднично одеты, откровенно его боялись и умирали от любопытства увидеть лучшего драага страны. И он сам робел перед ними. Варг забыл, как надо общаться с людьми… Что надо говорить, когда здороваешься? Что, боги, надо делать с этими женщинами: целовать, наклонять голову? Ему надо родиться заново. Как нужно стоять, сидеть? И чем это так пахнет? От этого запаха у него закружилась голова. Он вспомнил! Утка – он не ел ее целую жизнь… жизнь за решеткой. У него было две жизни…

К счастью, Ивар прекрасно руководил происходящим: развел всех по местам, перезнакомил, подавал руки, сводил губы и щеки для поцелуев, подводил, уводил. И когда Варг откинул голову на край ванны и высунул наружу не помещающиеся в емкости большие ноги, он вдруг поймал себя на том, что улыбается. «Я счастлив», – подумал и тут же испугался. Нет, это не может быть счастьем – это просто свобода… Он забыл, что существует еще что-то, кроме смерти и страданий… Куда делась его ненависть? Он захотел снова почувствовать ее рядом с собой, а себя с ней, с этим наблюдателем со стороны, холодно оценивающим происходящее, но не смог.

В дверь просунул голову Ивар:

– Я тут тебе одежку положу чистую. А эту я, наверное, выброшу…

Было далеко за полночь. Женщины отправились спать, мужчины сидели на пороге. Ивар курил трубку и предложил ее Варгу, но тот отказался. Он боялся и есть, и пить, опасаясь, чтобы с непривычки его не подвели желудок и голова. Внимательно слушал собеседника.

- Несколько дней назад я вернулся домой позже, чем обычно. Засиделся в таверне после работы с друзьями. Возвращаться после захода солнца становится все более и более опасным, столько отребья развелось кругом. Но меня в Вандервилле каждая собака знает. Я могу с гордостью сказать, что имею хорошую репутацию. Меня уважают богатые и побаиваются бедные. У меня ничего нет, кроме дома у моря и пяти женщин в нем. Да и с них нечего взять, кроме прелестей младшей дочки, которая и так готова себя отдать первой встречной собаке, – Ивар горько усмехнулся.

Варг не шевелился. Во что превратилась страна! Шлюхи, воры, убийцы, шатающиеся банды… Он помнил другой Валлас.

– Свет в доме не горел, мои уже спали, – продолжал Ивар. – У стены дома лежала тень. Я еще подумал, что выпил больше чем следует, и замешкался перед тем, как войти в дверь. Фигура в капюшоне соткалась прямо из воздуха. Ты знаешь, я не верю ни в богов, ни в демонов. Всю жизнь я проработал с гладиаторами. При мне взывали ко всем богам мира и накладывали самые страшные проклятия. Ничего не срабатывало. Ни небо, ни бездна никогда не отзывались. Есть уличные фокусники, есть мошенники, владеющие тенями и светом, и чем-то, чему мы пока не знаем названия. Я не верю ни в магию, ни в колдовство. Я верю, что есть просто что-то, чего основная масса людей не знает, и это что-то можно заставить служить человеку. Так вот, тень соткалась в высокую фигуру… Я даже на какую-то минуту испугался, но тут же выругал себя. Попрошайка, больной, сумасшедший – мало ли кто шляется по нашим дорогам! Потом я понял, что собака не лает. На ночь я всегда спускаю ее с цепи, и женщины в мое отсутствие делают то же самое.

Здоровенный пес размером в пол-льва навострил уши, словно понимая, что говорят о нем. Варг приподнял сплетенные пальцы рук и коснулся жесткой нечесаной шерсти. Почувствовал горячий, гладкий язык…

– От него есть какая-то польза?

С момента его появления у Ивара пес не издал ни звука, но когда они вышли побеседовать наружу, пришел и лег в ногах бывшего гладиатора. Варг не помнил, чтобы ему встречалось более спокойное животное.

– В тебе есть нечто, чего нет в других людях и животных, – очень серьезно сказал хозяин. – Какая-то сила. Да нет, сильных людей много. В тебе есть больше, чем сила – власть.

Варг усмехнулся. Смешно было слышать это слово, обращенное к нему.

- Я знаю, знаю. Ты сидел на цепи, тебя били, унижали и выставляли против медведей и тигров на потеху черни. Но в тебе есть что-то, что обеспечивает победу. И даже звери боятся тебя…

Варг вспомнил, как девушка на арене положила руку на голову льва… Животных, разгуливающих ночью по цирку, регулярно меняли – завели такой порядок после случая с медведем, прирученным им. Зверь отказался бороться, когда его вывели сразиться с ним, а подошел и лег у ног.

Медведь позже погиб от меча Эрды. Варг после этого старался не общаться с чернокожим, да и тот не особо навязывался. Сейчас грозный гигант лежит недвижим… Жалеет ли он о ком-то из своих поверженных и убитых товарищей так, как об этом звере?

Эта тема была неприятна, и Варг вернулся мыслями к прерванному разговору:

– Кто это был?

– Эрланд. Я никогда не сталкивался с ним лицом к лицу, никогда не разговаривал. Я просто знал его, как и все его знали. Он всегда ходил пешком, со своим крючковатым деревянным посохом. Ни разу не видел колдуна ни на лошади, ни в повозке. И я присутствовал на казни, когда его лицо лизали языки пламени. Он смотрел в небо – не кричал, как другие, не проклинал врагов… Потом тело обмякло, и пламя поглотило его. Я даже разговаривал с палачом, который вывез останки…

– Ты уверен, что сожгли его?

– Да, уверен.

Варг расцепил сплетенные пальцы и хрустнул суставами, сказал очень тихо и медленно:

– Иногда смерть, особенно публичная, является всего лишь постановочным актом – для людей, для потомков, для истории…

Ивар задумался, вглядываясь в лицо Варга, освещенное луной.

– Кто ты? Варг ведь не настоящее твое имя. Откуда ты? Что было с тобой до того, как ты был пленен?

Как много раз ему задавали эти вопросы! Он никогда не отвечал.

– Продолжай, пожалуйста… Когда он вышел из тени…

– Да… и в первые минуты, как я узнал колдуна, я думал, что это мне померещилось. Мы с ним никогда не сталкивались лицом к лицу, – снова повторил хозяин дома. – Я тебе уже сказал, что не верю во все эти волшебные штучки… Но тогда все было по-другому… Эрланд смотрел на меня, и ни тени жизни не было в его лице. Я был уверен, что напился.

И вдруг он произнес: «Во время воскресной битвы будет убит лорд Дане-ван. Ты подпояшешь мундир мешком и откроешь ворота. Все». Я так растерялся, что только и мог переспросить: «Какие ворота?» – «Все, – повторил колдун, – ведущие на арену и открывающиеся в башню. И другие, по которым можно выйти в город». Я просто не верил своим ушам. И никого вокруг! Ничто даже не шелохнулось. Был полный штиль – ни волн, ни ветра… Меня охватило чувство совершенной нереальности происходящего, полное отсутствие логики, как во сне. Или нет, как будто я уже умер… Я переспросил его: «Зачем?» – и он ответил: «Чтобы гладиаторы смогли выйти на свободу». И шагнул за угол…

Мне было не по себе, но не страшно. Я зашел за дом, будучи уверен, что он там. Но он исчез, как будто провалился во тьму, из которой и вышел… Пес спокойно лежал в отдалении, и я решил, что все это результат выпитого вина. Понятно, я никому ничего не рассказывал, но думал об этом все время. И когда сегодня утром ты сказал, что мы с тобой по разные стороны решетки и я никогда ее не отворю, чтобы ты вышел, эти слова возникли в моей памяти, как будто тот разговор происходил сейчас.

Я даже мысли не допускал, что все это может произойти так, как произошло… И тем не менее, когда началась эта безумная схватка… когда эта девица убила Даневана – даже не убила, а просто заколола, как большую жирную свинью, – я больше не видел происходящего… Я пошел открывать ворота.

– Понимаешь ли ты, что случилось? – Варг повысил голос. – Чужестранка в невиданных одеждах и мертвец, восставший с того света, совершили государственный переворот. Убили королеву и наследников, перерезали почти половину войска и назначили – именно назначили! – правителями приговоренных к смерти!

– Варг, Варг, подожди! Большая часть армии встала на сторону бунтовщиков. Страшила на глазах всего Вандервилля убил наследников…

– Ивар, остановись! Каждому привиделся мертвец, или посетила странная девушка, и каждый тщательно выполнил предложенные предписания? Не рассказывай мне сказки, дружище.

– А какая разница вообще? Для нас, простых людей, посадите на трон хоть медведя из соседнего леса, лишь бы на улицах был порядок, крестьяне обрабатывали землю, лихие парни в поисках легких денег не шатались по дорогам. Мы ничего не решаем и ни в чем не участвуем. Как нам скажут, так мы и сделаем, следуя не голосу никому не известной чести, а просто опасаясь за свою шкуру и жизнь своей семьи.

- И тем не менее это ты, именно ты открыл ворота! – Варг уронил голову в сплетенные ладони. – Если бы не ты, может, переворота бы и не состоялось, потому что гладиаторы не вышли бы на арену. А те, что на ней оказались, не смогли бы отразить нападение солдат. И я был бы уже мертв…

– Да что ты говоришь? Вот если бы ты не присоединился к ней…

Варг сделал движение руками, останавливая Ивара:

– Я присоединился к ней, лорд Даневан попался на крючок ее безумного вызова, граф Бен убил наследников… Половина армии обратила копья против другой половины. Каждый сыграл свою роль. Случайных людей не было. Это тщательно продуманный и организованный заговор. Но кем? Армия и государство обезглавлены, на главных должностях чужеземные принцы… Нет, нет! В главной роли – колдун, о котором никто ничего не знает: откуда он появился, где родился, где жил. Просто бродячий маг, последователь непонятно какого культа, зарабатывающий знахарством, астрологией, колдовством. И девушка с южным акцентом, изумляющая всех своим боевым искусством…

– Я слушаю тебя, как ты говоришь… очень чудно говоришь. Ты не просто хороший воин. Кто ты? – в глазах хозяина дома вдруг отразился испуг. – Знаешь, что я тебе скажу? Я не знаю, кто ты. Но они знают – те, кто это организовал. Бунт состоялся, если не считать мага и чужестранки, из-за участия в нем двух людей: графа Бена и тебя. Один просто приказал своим солдатам поддержать бунтовщиков и уничтожил наследников, когда королева была уже мертва. А ты возглавил вторую армию – армию злых, смелых, тренированных людей, которым нечего терять. Это Страшила и ты совершили переворот. Так что спроси себя, кто стоит за тобой…

Варг снова уронил голову на сплетенные руки.

– Какая армия? Все гладиаторы в нашей камере – тридцать человек, в цирке пара сотен… И кто может за мной стоять? Двенадцать лет вся страна с замиранием сердца наблюдала, когда же и как, наконец, я сдохну. Если бы я был кому-то нужен, меня не держали бы за решеткой.

– Пара сотен драагов, не знающих страха, которые за свободу готовы были перерезать горло тысяче латников! Твоя пара сотен посильнее любого полка. Гарнизон Вандервилля – именно эта тысяча солдат… Большая часть которых подчиняется графу Бену, что бы он им ни приказал. А меньшая часть уже вырезана… Армия Валласа в настоящее время отсутствует, она мародерствует на севере. Даневан, захвативший рыцарей Арута, вернулся с небольшим отрядом, чтобы доставить пленников в Вандервилль, оставив основные войска на границе… Варг, ты все знаешь. Как получилось, что землевладельцы пограничной зоны Валла-са и Арута стали правителями Севера?

– Север очень неоднородная земля, Ивар. Холодное море наступало на материк многие века. И люди уходили на юг, где цвели травы и плодоносила земля. Это продолжалось несколько поколений. Были и те, кто не захотел покидать родной край: привыкли к холоду, научились выживать в условиях недостатка пищи, солнца. Но произошло переселение народа и их правителей. Представители тех древних родов, от которых потом отделились Давикулюсы, ушли далеко на юг. Мир изменился, мир распался… Он был един раньше, когда правители принадлежали к одной семье.

Те, кто остался на севере, были объединены вдовой погибшего вождя, легендарного Вирга, которая назвала себя королевой Севера. Это была сильная и умная женщина. Прежний император, когда был молод, хотел заключить с ней брак. Она отослала сватов назад. Ей удалось объединить весь север… Кое-кто боялся, что королева пойдет и на Валлас. Но однажды она пропала. Говорят, что в высоком деревянном тереме, в котором она жила посреди бескрайних лесов, случился пожар. Сгорела она, сгорела и ее малолетняя дочь. А над уцелевшими воинами учинил расправу народ за то, что не спасли королеву. Когда это случилось, в Арут пришло войско Империи во главе с императором. Он объявил правителями страны представителей всего лишь одного древнего благородного рода.

Все было сделано без единого сражения. Все оставлено так, как было при королеве… Севером управляет совет. Каждое поселение решает все вопросы на сходке, куда приходят жители. Самые уважаемые люди селений съезжаются в древнюю крепость Арут, ее название и носит страна.

Рыцари никогда не были единоличными правителями. Скорее их можно назвать посредниками между Империей и людьми Севера. За это их уважали и Давикулюсы, и северяне. Но они оказались еще и благородными, умными людьми. Им удалось, не конфликтуя ни с правящей семьей, ни с населением своей страны, балансируя на острие ножа, сохранить мир. Арут платил налоги, и его оставили в покое.

– После крушения Империи Север отказался платить дань, – возразил Ивар.

– Да. Когда это случилось, единая земля распалась на три государства. Тареш вообще перестал существовать. Богатый Валлас вполне устраивал Травалов. И только сейчас они смогли дотянуться до Арута, благодаря Даневану… И может быть, именно это и послужило причиной переворота.

– Как так?

– Я сам об этом все время думаю… Двенадцать лет прошло с момента крушения Империи. Казалось, все забыли о том, что страной некогда правили Давикулюсы… И вдруг представители их рода оказываются в столице, в день их предполагаемой смерти совершается государственный переворот, и на трон вновь возводится старая династия.

– Я простой человек, Варг… То, что ты говоришь, все это не умещается в моей голове.

– Я тоже простой человек.

Ивар замахал руками, на его губах появилась невеселая усмешка:

– Когда будешь во дворце, посмотри на себя в зеркало. Ты – не простой человек, и тебе никогда не удавалось им быть…

Разговор оборвался. Еще немного посидели, толкуя о том, о сем… Когда хозяин, спохватившись, предложил Варгу постель, восток уже посветлел.

– Нет, дружище, спасибо… Я хочу увидеть, как взойдет солнце… И, помолчав, добавил: – Не надо скрывать, что ты мой друг. Но прошу тебя никому не рассказывать о нашем разговоре.

Он снова не спал… Две ночи без сна, вчерашний бой… Его сделали полководцем – полководцем голодранцев. Большинству бывших гладиаторов не было куда возвращаться. Он были смелы и прекрасно обучены. Зачем оставлять таких людей на свободе? Лучше заставить их служить…

Варг посмотрел на начинающее светлеть небо. Во всем был виден план, безупречный план… Но кому в результате он будет подчиняться? Рыцарям Арута? Глупости! Правители Севера… Край лучников и охотников, рыбаков и звероловов, уцелевший берег когда-то затопленной земли. Заснеженный лес, замерзшая земля, холодные фьорды, холодный ветер… У них хорошая кровь, но слишком разбавленная. Они казались такими растерянными вчера, объявленные временными правителями страны.

Ему захотелось искупаться. Спать уже поздно. Дал себе слово, что поспит следующей ночью. Он шел туда же, где плавал вчера – крохотная затерянная в дюнах бухта между столицей и рыбачьим поселком.

Бывший драаг обогнул невысокий утес. Маленький пляж был занят: на берегу лежала лошадь. На ней не было ни седла, ни уздечки, только две сумки, перекинутые через спину и стянутые под брюхом ремнем.

После всего, что случилось вчера, почему бы здесь не оказаться брошенной лошади… Аккуратно, стараясь ступать неслышно, стал приближаться. Но она его заметила и поднялась на ноги, повернувшись мордой. Рыжая точеная кобыла, маленькая, красивая, тонкая. Она прижала уши к голове и оскалила желтые зубы. Варг попытался подойти, но не смог – лошадь отскакивала в сторону, подняв хвост, скалилась. А когда он проявил настойчивость, еще и стала грозить ему копытом. Далеко от кромки воды она не отходила. Вокруг не было ни души…

Варг вспомнил пса Ивара. Нет, эта лошадь была другим животным – диким, не дающимся в руки. Он сделал последнюю попытку ее поймать и промахнулся. За его спиной раздался свист, и кобыла одним прыжком метнулась в воду. Купавшийся в море человек, которого он не заметил, схватился за холку и моментально оказался на ее спине… Сразу поднял коня в галоп и пронесся мимо, обдав его солеными морскими брызгами. Варг не удивился, что это была она – девушка с волосами цвета степной лисы… У нее было загорелое тело.

Ему вдруг расхотелось купаться. Он взобрался на дюну, огораживающую лагуну. Эда одевалась в отдалении у большого камня. Обернулась, увидела его, посмотрела в другую сторону. Из-за песчаного холма со стороны города показался еще один человек. Варг готов был поклясться, что ему знакомы и эта копна каштановых волос, и эта полная фигура. Девушка вскочила на кобылу, и та пошла резвой иноходью. У бывшего гладиатора было острое зрение. Да, он знал женщину, с которой уехала Эда – это Винта вскарабкалась на лошадь позади нее…

Глава пятая КОЛДУН

Колдун снял плащ и поморщился. Потянулся худым, костлявым, но сильным телом. И сразу стал выше. Как ему надоело это рубище, покрытое потом, грязью, дорожной пылью! Ему, всегда такому нетребовательному к одежде, вдруг захотелось чего-то тонкого, мягкого… В чем может отдохнуть тело… или душа? Это тело или душа так устали?

Наконец свершилось давно задуманное: несчастная страна получила возможность освободиться от власти ублюдков. Его план, его детище – а сейчас это казалось ему целью жизни – начал воплощаться в реальность. Но хватит ли у него мужества и умения возродить Валлас, объединить людей, заставить вновь плодородить нивы?

Почему, почему всю жизнь его преследует эта неуверенность в себе, в собственных силах? Почему душу разъедает яд сомнения? Отец растил его в строгости, всегда был им недоволен. Эрланд привык к этому, но однажды больше не смог так жить. Именно страх, что он не оправдает ожидания отца, заставил покинуть дом в раннем возрасте. Ему захотелось свободы – свободы от правил, предписаний…

Как много он пережил… В его жизни уместились бы три жизни обычных людей. Увидел дальние страны, изучил много языков. Учился везде, всему, пока наконец не окреп духом, и он понял, что пора вернуться домой. Почти вся жизнь прошла в поисках и учениях. Как грустно, что только сейчас появилось ощущение стержня в нем самом! Для этого пришлось объездить весь мир и изучить то, что людям недоступно, прикоснуться к тайному знанию… И вот сегодня, когда задуманное свершилось, снова грызет червь неуверенности в себе. Он одинок… О, как он одинок!

Эрланд обвел глазами комнату – искал кувшин с водой. Дворцовая неразбериха, переворот… Слуги разбежались. Драаги заполнили дворец. Совершить давно задуманное оказалось не так сложно. Сложно будет восстановить страну… Он подошел к окну и распахнул ставни. Солдаты и бывшие гладиаторы уже очистили дворец от трупов и теперь будут жечь их всю ночь.

Какая великолепная полная луна, какая красота! А во дворце нечем дышать. С момента, как он занял эту комнату, его преследует запах пыли, хотя ее нигде нет. Он отвык уже от этой архитектуры: массивные стены, высокие своды, множество переходов, бойницы, рвы. Вспомнил ажурный замок Ваара… Как много лет провел он в горной долине!

Память перенесла его в другой дворец – южный, белый, утопающий в садах. Павлины, роскошь, красивые женщины… Вздохнул… Надо держать окно открытым.

Сзади тихонько скрипнула дверь. Эрланд резко оглянулся, в груди глухо стукнуло сердце.

– Я решил принести вам воды, – раздался тихий, спокойный голос. – Подумал, что раз слуг во дворце сегодня нет, некому выполнить эту обязанность.

Мягкой неспешной походкой вошел Верон с большим графином в руках. Колдун улыбнулся:

- Вы оказываете мне честь. Не каждому восставшему из мертвых магу подносит воды первый министр!

– Оставьте это, – голос Верона был по-прежнему спокоен. – Вы ведь не колдун – вернее, не только колдун. Это ваша маска. Вы ее надели с какой-то целью, не правда ли?

Эрланд чуть прищурил глаза, задумался: что ему известно и известно ли вообще что-то?

– Знаете ли вы, почему я вас вывел из тюрьмы? Почему привел этого несчастного, накачанного сонным зельем, которого даже огонь, сожравший его тело, не привел в чувство? – поскольку колдун по-прежнему молчал, Верон продолжал: – Потому что посреди всего этого безобразия вы один вершили великие дела. Вы заходили в хижины и лечили тех, кто не мог вам заплатить ни гроша. Вы вызвали снег благодаря никому не известной науке или магии, называйте это как хотите, и не дали замерзнуть земле. Вы остановили страшную болезнь, напавшую на Вандервилль. Вы учили читать и писать и рассказывали о былых временах, сея в сердцах людей уважение к себе. Вы стали почти святым, что для вас самого представляло угрозу, потому что люди начали любить вас, чего не могла допустить королева. Она всегда была невероятно ревнива к тем, кто вызывал к себе любовь. Поэтому вам и подбросили тот труп. И, застав за богопротивным делом, объявили некромантом.

А я вами восхищался. Хотя не помню, чтобы вообще кем-то восхищался, кроме как в юности героями древних трагедий. И я не мог допустить, чтобы объект моего восхищения был убит. Скажу вам еще откро-венннее: я восхищаюсь вами все больше и больше. Вы показываете себя с другой стороны, уже не со стороны босого святого… Вы политик – политик властный, сильный, хитроумный… И эта ипостась очаровывает меня еще сильнее.

– Вы ошиблись, дорогой Верон, – Эрланд улыбнулся и жестом пригласил собеседника сесть за широкий стол, обитый посередине вишневой тканью. На нем горела свеча. – Тот труп мне подбросили, это правда. Но я уже много лет их вскрывал, а поскольку в нашей несчастной стране это всегда было запрещено, мне приходилось самому их добывать и приносить к себе. Я думаю, что выследить меня не составило труда, так как я регулярно этим занимался. И именно это мое умение позволило спасти город. Но поскольку я всегда был чрезвычайно осторожен, меня не смогли поймать на горячем и инсценировали этот эксцесс. Так что преступление по законам страны было налицо. К сожалению, не всегда законы разумны.

Вода была вкусная и холодная. «Надеюсь, она не отравлена», – мелькнула у Эрланда мысль. В этом была бы ирония: в день запланированного и осуществленного им переворота умереть от яда.

– Благодарю вас, мне очень хотелось пить.

Верон спокойно смотрел на него. Свеча оплывала…

– Давайте поговорим начистоту. Ведь вы организовали этот переворот не с целью отдать власть в стране правителям Арута?

Ах, вот оно что… Министр умен и спокоен. Как он стал министром? Какие таланты его отличают?

– А вы решили нас поддержать. Хотя казались вполне довольным и обласканным королевой…

– Королева ласкала и графа Бена, и он тоже казался довольным. Но, тем не менее, мы оба поддержали вас.

– Почему?

– Граф Бен, вероятно, из-за любви к Каваде. А я… Вы не допускаете мысли, что мне надоели капризы Травалов? Угождать им было все более хлопотно… Стремление к роскоши – смертельная болезнь. Если она становится всепожирающей страстью, она убивает. Королева оказалась одержима этой болезнью, особенно после кончины мужа. Ни для кого не секрет, что в стране не осталось денег. Народ выжат до последней нитки. Кто-то должен был это остановить. Но кто? Кто бы это сделал? Я увидел вас… И не дал вам умереть – в надежде, что вы сумеете изменить ситуацию. Я переложил парус по ветру, вот и все… Потом вы пришли ко мне и озвучили ваши планы, настолько разумные, что я их поддержал. У меня остался только один вопрос, который я до сих пор не задавал.

– Задайте его сейчас.

– Я не знаю, откуда дует ветер. Кто стоит за вами? Вы ведь не сами все это организовали, пусть даже вам помогает сама смерть? – не без усмешки спросил Верон.

– За мной стоит справедливость.

– Ой ли? – министр тонко улыбнулся. – Справедливости не существует, мой друг. И вам должно быть это хорошо известно. Мне вообще было бы любопытно узнать, кем вложено это стремление к ней в некоторых сердцах. Людьми движут другие, намного более простые вещи.

– Какие же? – ох, как не прост этот Верон!

- Честолюбие, или властолюбие – как вам угодно. Жадность. Страсть. Любовь. Ненависть… Но мы с вами прожили жизнь, не так ли? Тот, кто поддается страсти, никогда не выигрывает. Или выигрывает, но ненадолго. Давайте скажем так: фигурки на доске могут быть объяты страстью, но шахматист – никогда. Только его разум движет фигурами на доске. Для шахматиста не важно, справедлива ли его победа в их глазах, как они оценивают происходящее. У него другие понятия, недоступные сознанию ни пешки, ни короля.

– Вам не кажется, что вы противоречите сами себе? Так чувства движут людьми или нет? Если шахматист человек, он тоже им подвластен? Или шахматист – Бог?

– Так вы мне не скажете?

– Что именно?

– Кто шахматист?

– Моя фигура вас не устраивает? – теперь улыбнулся Эрланд.

– Возможно, и устраивает, – министр вздохнул. – Только вы тогда не тот, за кого себя выдаете.

– Хорошо, – колдун уже серьезно посмотрел на Верона. – Если вы считаете, что справедливости не существует, почему, по-вашему, я лечил людей, спасал город, учил детей?

– Власть… Это сделало вас святым. Люди готовы были целовать следы ваших ног. Потребовалось серьезное обвинение, чтобы можно было устранить бродячего мага и народ при этом бы не восстал. Но как только вас сожгли, стало понятно, что с вами было лучше. Осталось только воскреснуть из мертвых, использовать непонятное умение вызывать огонь, как это было продемонстрировано на арене, и вот вы уже почти Бог. Можете назначать правителей… И можно даже отменить закон о запрещении изучения мертвых тел.

– Значит, вы не верите в мою бескорыстность, – не без горечи, но с улыбкой заключил Эрланд.

Верон медленно покачал головой.

– Кстати, как вы вызвали огонь?

– Магия существует, мой друг… Вы тоже хотите научиться это делать?

– Почему бы и нет? Это может оказаться полезным умением. Далеко не каждому оно доступно, я понимаю… Но вы со мной поделитесь вашими знаниями о тайнах мира?

– Не сегодня, – улыбнулся колдун. – Давайте ограничимся на данном этапе другими вопросами: как окончательно утвердить в стране мир, восстановить экономику, организовать быт людей. Кто бы ни был шахматист, но пора навести порядок на шахматной доске. Если на ней бардак, никто не захочет за ней играть.

– Хорошо, пусть будет по-вашему… Этот гладиатор, Варг, который вывел на улицу вооруженных убийц… Вам не показалось, что он слишком хорошо знает страну? Дворец? Вечером на совете он показал удивительную осведомленность во всем, что касается территории Валласа, географии, истории. Несколько странно для бывшего раба, не правда ли?

Эрланд внимательно смотрел на Верона. Ему это тоже бросилось в глаза и тоже показалось странным. Знает ли министр больше, чем известно ему?

– Да… Я думаю, что он один из полководцев Давикулюсов.

– Тогда почему он не назвал своего настоящего имени? Будь это так, ему лестно было бы возглавить армию Валласа, а не полк бывших гладиаторов и наемников, в который он будет собирать голытьбу со всей страны!

– Или талантливый солдат, или военачальник Империи… – Эрланд пожал плечами. – В любом случае он единственный человек, который может собрать разрозненных мужчин по всей стране, объединить людей от имени лучшего бойца Валласа, ставшего уже почти легендарным. И он охотно принял предложение возглавить полк бывших драагов.

– Сегодня он возглавит полк, завтра – армию…

Что-то новое было в голосе Верона. Беспокойство?

– Чего вы боитесь?

– Варга невозможно будет контролировать. Вы видели его? Вы слушали его? Получив власть, он может ею злоупотребить.

– Мы явились свидетелями злоупотребления властью много лет, не так ли? И вообще, было ли на протяжении всей истории правление, которое не использовало свои возможности, привилегии? Но как именно он может быть нам опасен?

– Он способен стать неформальным правителем страны. Если Варг сейчас выступит с армией, цель которой объединить Валлас и сломить сопротивление, коль скоро таковое возникнет, он вполне может осесть в одном из укрепленных замков и объявить себя его владельцем.

– Не объявит. Он бывший раб.

– Да. До тех пор, пока не назвал свое настоящее имя.

– Если он до сих пор его не назвал, значит, не назовет и в будущем.

– Никто не знает сейчас, что может случиться. В стране наверняка начнется хаос. Опасаться захвата власти можно было бы со стороны семьи покойного императора, но Травалы заботливо вырезали их всех, в том числе и родственников. Единственные, в ком осталась кровь Дави-кулюсов – правда, весьма разбавленная, – принцы Арута. Ландос, старший, завтра будет объявлен правителем страны перед народом. Чтобы оспорить это решение, надо быть по меньшей мере сыном покойного императора, законным или незаконным.

– Мы видели с вами, как Травалы, всего лишь управляющие одной из областей страны, свергли власть семьи Давикулюсов, которые правили веками. Во время предполагаемой смуты могут выплыть самые разнообразные претенденты на трон, да и самозванцы всегда найдутся.

– У Варга опасная должность, не так ли? Он впереди армии. И может быть убит…

– А если он не будет убит?

– Эрланд, вы меня удивляете. Если он станет для нас угрозой, мы ускорим его смерть, как сегодня ускорили смерть Травалов, – Верон поднял брови.

– Что ж, давайте думать так…

Министр направился к двери. Уже коснувшись дверной ручки, обернулся:

– Если вам захочется просто поговорить, я всегда к вашим услугам, – наклонил голову и вышел.

Эрланд задумался, задержав взгляд на закрывшейся двери. Ему не понравилось, как в последней фразе разговора прозвучало это «мы». Если же подвести общий итог… Самое очевидное – Верон не верит в его бескорыстные цели. Значит, он сам далеко не бескорыстен… Что этот человек ценит больше: власть, деньги, уверенность в завтрашнем дне? У него нет семьи. А еще он тоже заметил осведомленность Варга…

Да, гладиатор не просто боец. Рыцарям Арута вчера он просто рта не давал открыть! Поддержал озвученные им, Эрландом, идеи по объединению страны, сбору войска, подавлению сторонников Травалов. Охотно принял предложение возглавить полк. Но когда принц Изда согласился стать во главе армии Валласа, что-то в лице бывшего драага дрогнуло…

Как тяжело будет в этой стране! Как много нужно приложить сил, чтобы навести порядок…

Снова еле слышный стук, звук открывающейся двери. Высокая женская фигура в длинном фиолетовом платье встала перед ним. Какое белое у нее лицо… Черные косы оплетали красивую голову.

- Кавада…

Женщина подняла на него глаза и более чем учтиво склонилась в поклоне.

– Вы довольны, Мастер?

– Не называй меня так, Кавада…

– А как мне вас называть, если вы скрываете свое имя?

– Весь Вандервилль знает, как меня зовут!

Она покачала головой:

– Колдуны не совершают государственные перевороты. Я читаю по звездам. Небо не лжет. Великая мудрость доступна вам, Мастер, великие знания… Но вы не просто маг. Три планеты выстроились сегодня в ряд. Аспекты говорят, что плененный вышел на свободу. Эрланд, вы были заключены в тюрьму, спаслись и сегодня открыто появились перед народом. Вы не колдун – вернее, не только колдун. Возможно, вы жрец… или потомок свергнутой много лет назад имперской династии. Может быть, шпион того, кто придет и подставит руку, чтобы поймать страну, как созревшее яблоко. Сбросьте ваш плащ! Наденьте подобающие вам одежды!

Эрланд любовался ею. Как она умна и красива, эта женщина-астролог. Она не только читает по звездам – она знает медицину, многие науки. Незаменимая помощница! И как убедительна может быть ее речь…

– Благодарю тебя, Кавада, за помощь, – он наклонил голову.

Женщина низко присела.

– Как только смогу быть снова вам полезна – я в вашем распоряжении. Полностью…

Она сделала акцент на последнем слове, и колдун подумал, что подозрения, терзающие его несколько месяцев, не лишены смысла. Похоже, она любит его. Не только уважает, не только учится у него, не только преклоняется перед его знаниями и возможностями, но и любит. Ему стоит только протянуть руки, и она бросится в его объятия… Нет, надо дать ей понять, что между ними могут быть только дружеские отношения… Ему предназначена другая.

– Спасибо. Ты можешь идти…

Она присела ниже, чем требовал этикет, повернулась и вышла. Эрланд усмехнулся. Он не думал, что Верон и Кавада пытались встретиться сегодня ночью и с Ландосом. Принц Севера ничего не сможет решить сам. Неразумно, наверное, оставлять в Вандервилле старшего правителя Арута одного. Хватит перекладывать свои дела на плечи других. Итак, в столице надо оставаться ему самому. Но кто поведет армию? Изда на это вряд ли способен… Разве что рядом будет Варг. Но за ними надо следить. Там должен быть кто-то, кого бы уважали они оба: и новый командующий, и бывший гладиатор. И этот кто-то должен быть связан с ним, Эрландом…

Надо собрать, организовать войско, дабы подавить сопротивление, если оно возникнет. Необходимо обезвредить сторонников Травалов и уничтожить их родственников, чтобы никто не смог оспорить в будущем право на владение страной. Он задумался… Достал книги, листы, счета. Как много работы! Ему нужны помощники, секретарь. Люди, которым он может довериться. Кто обладает такими способностями? Ве-рон? Ландос? Кавада?..

Эрланд воспаленными от усталости глазами смотрел, как занимается заря. Из спальни, где он расположился, все было видно как на ладони. Какое красивое сегодня небо – чистое-чистое. Так тихо и хорошо… Как, должно быть, странно смотреть на копошащуюся муравьиную возню людей с небес. Если солнце обладает разумом, видит ли оно их? Или они лишь мгновенно возникающая и исчезающая пыль мира? Он потер глаза… Как он устал! Вот уже много дней и ночей обходится почти без сна, поддерживая себя зельями. Безумный план, выношенный в его сердце… Измученная страна заслуживает стряхнуть с себя паразитов Травалов. Надо снова вернуть земле заботливые, мастеровые, хозяйственные руки. Пусть люди сеют и жнут, любят и рожают детей. Хватит литься вину, довольно разврата. Мир и благополучие наконец должны утвердиться в стране, и годы насилия закончатся… Он прикрыл веки и не смог их открыть. Вздрогнул: кто-то скользнул в комнату…

Эрланд скорее почувствовал, чем услышал легкий шорох – чьи-то ноги коснулись пола со стороны распахнутого окна, чуть скрипнули половицы.

– Ты уснул…

– Эда, это ты… Где ты была?

Девушка обогнула широкий дубовый стол и села напротив него, вытянув руки ладонями вниз. Оплавленная свеча между ними сохранила еще тлеющий фитиль. Эда была свежа и составляла разительный контраст с каменным дворцом, с этой большой, холодной спальней, где стены затянуты гобеленами с вышитыми сценами охоты. Они не греют, как не греет и камин… холодный камень холодного дворца… Почему Трава-лы выбрали его, когда есть солнечный Восток?

– Ходила купаться…

- Ты неосторожна, – он нахмурился.

Тот, кого называли колдуном, представил ее, купающуюся нагой в море, как волны лижут нежную загорелую кожу… Она не такая красивая, как Кавада. Но весь ее облик дышит свободой. Глядя на нее, невольно вспоминаешь открытые просторы: степь, море, горы…

– Я выбрала безлюдное место.

Ее лицо было задумчиво, вокруг глаз легли легкие тени.

– Ты устала, – голос Эрланда был мягок и почти нежен.

– Ты тоже устал, больше меня, но ты не спал. Почему? Сегодня можно было и отдохнуть.

Он покачал головой:

– Многое надо обдумать… Событиям нельзя дать выскользнуть из запланированного русла. Слишком много чужих вторглось в мой план… Нужно все предугадать.

– Ты не можешь сейчас все предугадать, – Эда серьезно смотрела на него. Ее волосы были мокрые. – Среди рыцарей Арута нет единогласия. Они вовсе не производят впечатление сплоченных и действующих на благо общей цели. И, если честно, половина из них не кажутся такими благородными, как ты мне о них рассказывал. Верон вообще какой-то скользкий, как полоз. Сейчас он послушно вьется в руках, а в следующую минуту обовьется вокруг шеи и задушит… Страшила и Варг внушают больше доверия. Изда кажется слишком изнеженным, чтобы повести армию, Ландос – чересчур отрешенным для правителя…

– Да, ты права. Ландос не справится один…

– Тебе надо оставаться в столице, Эрланд, если не хочешь утратить достигнутое.

– Я тоже об этом подумал. Но мне нужно присутствовать в армии.

– Отправь с армией графа Бена.

Эрланд сильно сжал губы, устремив взгляд на матовую поверхность стола между ними, слегка кивая, будто в знак согласия…

– Бен всего лишь наемник. Человек, переживший свою смерть… Ты знаешь, что творится в душе у людей, переживших смерть? – он поднял на девушку усталые глаза. – Его боятся все. У него нет друзей. За мужество и силу он был выделен среди многих рыцарей и получил титул, с которым не родился. Он спал с королевой, которая, по всей видимости, питала к нему настоящие чувства. И он предал ее – безумно любящую его женщину. Потому что любит Каваду, поддержавшую нас. Точно так же он в любую минуту будет способен предать и меня. Если я попытаюсь отправить его с армией, он может выйти из-под контроля, ослушаться, остаться недовольным. Он участвовал в перевороте, чтобы быть с ней, и перспектива покинуть ее через неделю ему не понравится. Кавада и только Кавада имеет на него влияние. Половина армии его сторонники. Скрытая борьба графа Бена и лорда Даневана тоже сыграла нам на руку.

У нас слишком мало людей, способных повести за собой солдат. И ты права: ни Ландос, ни Изда, ни другой правитель Арута не способны управлять Валласом. Они хороши на своем севере, среди разрозненных усадеб, мелких селений. Никто из них не сможет собрать народ, возглавить войско. Покойный Даневан был лидером. Этот боров держал в руках совершенно развалившуюся армию исключительно своим авторитетом. К сожалению, он не присоединился к нам… и погиб. Нет, Бен нужен здесь: навести порядок в гарнизоне и окрестностях Вандервилля, защитить столицу в случае выступления сторонников Травалов. Он житель города, провел здесь многие годы. Он знает и людей, и окрестности. Местные боятся его. Нет, неразумно его отправлять с армией. Во всяком случае – сейчас…

Поднимающееся солнце заглянуло в спальню. Эда не шевелилась. Колдун помолчал, сжав длинными сильными пальцами виски и продолжил:

– А Варг опасный человек… Я не знаю, кем он был, но он стал профессиональным убийцей. Чтобы выжить, будучи рабом, и стать лучшим драагом страны, надо совершенно презреть в себе все человеческое. Хотя он уроженец Валласа. Я думаю, что это воин разбитой армии Империи. Солдат, набравшийся сил и умений уже за решеткой. Он выживал многие годы. Я смотрел в его глаза вчера – они непроницаемы. Он настоящий вождь. И боюсь, что этот человек сильнее всех рыцарей Арута, вместе взятых. Скорее всего, у него вообще нет слабых мест.

– Тогда он сможет возглавить армию. У него получится лучше, чем у Изды.

– Да. Только мы совсем не знаем его. Не повернет ли он в один прекрасный день эту армию против нас? Он может оказаться неуправляемым. Надо как можно больше узнать о нем – надо, но невозможно…

– Ты боишься сильных людей? – Эда склонила голову. – Бена? Варга?

– Я опасаюсь давать власть людям, настоящую силу которых я не могу оценить.

– Твои информаторы приходили?

– Да. Все нити обрываются… Невозможно узнать, что было с ним до того, как он попал в гладиаторы. Я пытался проследить, где он был пленен, кто держал его в неволе в самом начале, кто его сделал рабом, где его обучали, – Эрланд умолк, отрицательно качая головой. Его посеревшее от усталости лицо вдруг осветилось заглянувшим в комнату солнцем. – Как будто кто-то специально все уничтожил. Все концы, способные дать ответ хотя бы на один из этих вопросов, исчезли. Все, кто был с ним связан, где он содержался, тренировался, кто его передавал из рук в руки – убиты, повешены, умерли своей смертью, так или иначе свели счеты с жизнью. Его товарищи не могут рассказать о нем ни слова. Начальник охраны, ставший за годы заключения его другом, никогда не слышал от кого бы то ни было ничего о его прошлом.

– Ну и что? – Эда тряхнула светлыми волосами. – Чего ты боишься? Чем он может быть опасен? Ты и только ты наследник Империи. Объяви себя…

– Нет, не я должен объявить свое имя… Верон сделает это… мы намекнем ему, и он сам размотает клубок. А мы сделаем вид, что удивлены. И рыцари Арута отдадут мне власть сами… Они поймут, что им не тягаться со мной… Но пока я останусь лишь колдуном. А Варг… Мы не знаем, чему он был свидетелем. Мы не знаем, что он знает. Если он молчит, так молчит, значит, ему есть что скрывать…

– И Верон не может тебе помочь?

– Если он и владеет какой-то информацией насчет этого драага, то не говорит. Министр скользкий человек, ты же сама сказала. Он также знает многое, чего ему знать не следует…

– Что Верон может знать такого, что представляет для тебя опасность? – Эда понизила голос до еле слышного шепота и приблизила лицо к собеседнику.

Эрланд приложил палец к губам, затем коснулся уха, указал на тонувшие в полумраке углы огромной спальни, многочисленные шкафы.

– Почему ты не избавишься от него, если не уверен в нем? – девушка говорила почти одними губами.

– Мы не можем убить всех причастных к управлению страной в последние годы, или мы разрушим все.

– О чем ты? – Эда неслышно засмеялась. – Страна и так разрушена. Люди – просто нищий сброд, готовый на все.

– Ты не любишь людей, – Эрланд нахмурился.

– Что значит «не любишь людей»? За что я должна их любить? Они мне сделали что-то хорошее?

– А что они тебе сделали плохого?

- Эрланд, от тебя ли мне это слышать?! Они же убили тебя! Свистели и улюлюкали, когда тебя приговорили к казни, когда тебя сожгли! И ты мне рассказываешь о любви к людям?! К этой черни?!

– Нет… нет, дорогая, не то ты говоришь, – колдун взволнованно встал и начал шагами мерять комнату, согнувшись, словно под тяжестью непосильной ноши. – Люди просты и доверчивы, их легко обмануть, низвергнуть в пучину порока. Но вокруг полно честных и добрых душ, готовых отдать последнюю рубашку нуждающемуся. Они зависят от того, кто руководит ими… от того, что им говорят глашатаи на площадях. Сегодня они бросают в тебя камни, а завтра будут лобызать твои следы – и каждый раз искренне. Поверь мне…

– Но ты отказался однажды остаться среди людей и выбрал уединение.

Эрланд снова приложил палец к губам и сделал круг вокруг комнаты, заглядывая в каждый угол.

– В тот момент меня не привлекала власть. Меня влекло знание, тайны мира, тайны природы… Мне хотелось путешествовать, увидеть далекие страны, встретиться с мудрецами, учиться во всех уголках земли.

– Сейчас бы ты не повторил свой поступок?

– Не знаю, – Эрланд устало опустился в кресло напротив нее и уперся подбородком в ладонь. – Меня мучают укоры совести… Власть оказалась в руках недостойного человека… Империя пала, мой народ умирал все эти годы, все больше и больше теряя все человеческое…

– Ну хорошо, ты запланировал, и мы совершили переворот. Теперь надо повести армию, чтобы сломить сопротивление сторонников Тра-валов, если таковые найдутся. Объединить народ и восстановить Империю, которую по праву возглавишь ты!

– Если нам удастся собрать армию – настоящую армию. Если нет, то Валлас прекратит свое существование. Образуется несколько самостоятельных государств, не уважающих границы друг друга, будут вялотекущие военные действия.

– Вчера разослали письма с обращением ко всем провинциям. Что, как ты думаешь, предпочтут аристократы: войну или мир?

– Кое-кто может объединиться. Но велика вероятность, что Валла-су предстоит распад на несколько мелких стран.

– Они не устоят против сплоченной армии…

– Дорогая Эда, армию должен возглавить подходящий человек. Я делал ставку на рыцарей Арута, но понял, что они не способны. Вчера принцы были напуганы, не возражали, не пытались развить ни одной темы. Они соглашались со всем, о чем говорили я и Верон.

– Возражал лишь Варг, – усмехнулась Эда.

– Да. Варг вел себя как король. Гладиатор, только вышедший из цирка, спорил, аргументировал, разговаривал… в то время как рыцари Арута молчали. И я боюсь, что полк драагов, которым он стал командовать, примет в себя всех мужчин страны. Сражаться вместе с непобедимым Варгом – это уже войти в историю, приобщиться к славе. И что с того, что мы назначаем командующим армией Изду, если люди не будут его признавать?

– Так сделай драага нашим другом! – воскликнула девушка. – В конце концов, почему он не может возглавить армию, если он сумеет удержать ее в руках?

– Ты не можешь назвать человека другом, если он не делится с тобой своим прошлым.

– Эрланд, – Эда говорила почти нежно, – ты же тоже не делишься ни с кем своим прошлым! Мне непонятно, чего ты боишься? Ты умнейший человек, неужели не можешь сделать Варга своим преданным союзником, своим другом, наконец, как стали друзьями мы с тобой?

– В нем есть что-то, что мне не по зубам… Я видел вчера его глаза… Этого человека можно захватить, его можно посадить на цепь, но его нельзя подчинить. Доводы разума разобьются о его понятия, как волны разбиваются о берег.

– У него красивые глаза… Скажи, ты видел Север?

– Да.

– Есть ли на свете зеленый лед?

– Есть.

– Тогда у него глаза цвета зеленого льда… И вода точит камень, Эр-ланд. Найди к нему подход.

– Нет, дорогая. Это ты найди к нему подход… Сделай его нашим другом, своим другом…

– Он не любит женщин, – повела плечами девушка.

– И что с того? А ты не любишь мужчин. Ты же не любовницей его собираешься стать. Войди к нему в доверие, заставь его подчиняться нам.

– Чтобы заставить его подчиняться, надо его чем-то заинтересовать.

Колдун задумался. Вдруг его лицо озарилось, и он почти вскричал:

- Заинтересуй его собой! Он воин. Закинь ему крючок твоего боевого искусства, и он проглотит наживку.

– Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я поделилась с ним великими секретами Ваара?!

– Да. Научи его чему-нибудь, что представляет для него ценность. Сделай себя незаменимой для него. Пообещай открыть ему тайны боя, какие позволят ему стать действительно непобедимым. Брось ему вызов, в конце концов, как ты бросила его лорду Даневану, – Эрланд замолчал и вдруг закончил совершенно иным тоном: – А ведь это идея! Вызови Варга на поединок и уложи в постель на пару дней, чтобы следующий совет я провел без него. Посмотрим, на что способны рыцари Арута, если в зале не будет драага, и как поведет себя Изда… А еще мы таким образом дадим понять этому выскочке, что его присутствие не всегда желательно, и покажем ему его место.

– Мне не хотелось бы задерживаться в Вандервилле, Эрланд. Мы говорили, что сразу после переворота пойдем на север. А теперь получается, что должны оставаться в столице…

– Ты все еще планируешь достичь земли твоей матери?

– Да.

– Через несколько дней войско выступит из Вандервилля в направлении Арута. Ты согласишься присоединиться к нему?

– К армии? К солдатам? Мне больше не хочется подвергать себя риску. У меня свои цели, ты знаешь…

– Ты не обязана участвовать в битвах. Заодно сможешь присмотреть за Издой и Варгом: как они себя будут вести, как сложатся их взаимоотношения…

– Ты хочешь, чтобы я передавала тебе новости?

– Да.

– Мне не очень нравится идея задержаться с войском до зимы.

– Эда, пожалуйста, ради нашей дружбы… Через пару месяцев я смогу сменить тебя на графа Бена.

– Да, сейчас неразумно отрывать его от Кавады.

– Как и неразумно оставлять Изду и Варга один на один.

– Хорошо, – Эда прищурила глаза, – я подумаю…

Глава шестая МЕЧ ЭРЛАНДА

Варг все-таки искупался и остался на берегу, пока солнце не выкатилось на небо и не прогнало остатки ночи. Потом нехотя оделся – так приятно было ощущать лучи солнца на коже – и отправился в казарму.

Начинался обычный шумный летний день. Как будто не случилось вчера переворота в стране, словно жизнь мирных жителей не оказалась под угрозой. Сновали мужчины с тачками, полными снастей, женщины выплескивали тазы нечистот на улицу, бегали дети, и над всей этой суетой поднимался запах свежего хлеба…

Варг никогда не любил этот город. Ему по душе был юго-восток страны. Вандервилль стал столицей только после падения Империи.

Он все-таки заблудился, и после некоторого кружения по тесным каменистым улочкам, потыкавшись в вонючие тупики, вынужден был попросить девочку-подростка, катившую пустую тачку, вывести его на главную улицу. Она без тени эмоций предложила следовать за собой, не проявив никакого любопытства. Сегодня его никто не узнавал.

Варг еще раз мысленно поблагодарил Ивара за одежду. Как получилось, что тот стал его другом? До последней минуты он не осознавал этого. Как отблагодарить его? Какие смешные мысли! У него ведь ничего нет… Девочка быстро кружила тачку по запутанным улочкам, надо было успевать поворачивать за ней.

Вчерашние гладиаторы крепко спали в одной казарме с бывшей армией Травалов. Часовых не было. Все это напоминало ситуацию после погрома. А если сторонники свергнутой правящей семьи вдруг решат взять реванш? Ответ напрашивался сам собой: страна обезглавлена, никому ничего не надо, народ устал и не собирается вставать на защиту кого бы то ни было. Те, кто организовал все это, выбрали подходящий момент. Валлас висел спелой осыпающейся виноградной гроздью – протяни руку и возьми.

Казармы были на удивление чистыми. Или это ему так кажется после цирка? Вчера солдатам и бывшим гладиаторам была дана команда собрать все трупы и вывезти за город. Сегодня полдня они будут отдыхать…

Где ему искать Двана? На террасе сидели два воина в куртках не по росту. Он не знал их. Они могли быть из тех, кого держали в бараках возле кладбища – дешевое бойцовое мясо. Они были очень худы. Драа-гов цирка неплохо кормили. Гладиаторы приносили Травалам деньги.

Успевший походить по городу Варг подумал, что их кормили лучше, чем ел народ…

Молодые мужчины вскинули руки в приветственном жесте: «Салют, Варг!» Так не здороваются с полководцем, так приветствуют товарища. Он остановился. Пора наводить порядок… Всмотрелся в поднятые головы, выдержал паузу. Парни опустили глаза и заерзали на каменной скамье.

– Сидите, – Варг снисходительно мотнул головой. – Вы знаете Двана?

– Третья комната по коридору направо, – небрежно кинул один из сидящих.

– Пойди приведи его.

Мужчины медлили. Нельзя было терять время.

– В чем дело? – Варг постарался вложить в голос угрозу.

– Слушаюсь, – незнакомый молодой человек поднялся со скамьи и с армейской выправкой отправился выполнять приказ.

– Я не люблю промедлений, – процедил сквозь зубы Варг.

О, боги, как хорошо было у Ивара! Надо дать понять этим парням, что армия – это не только одежда, еда и крыша над головой…

– Извини, – кашлянул второй. Он все-таки встал и сделал движение, распрямляющее спину.

– Отдыхай, – командир потрепал его по плечу.

Но солдат уже не садился. Ушедший вернулся с Дваном. Друг только набросил новую куртку и сонно тер красный глаз. Синяк на его лбу еще больше расцвел и совершенно сливался со щекой.

– Иди за мной, – Варг быстро повернулся спиной.

Нельзя было дать понять парням, что с Дваном он разговаривает по-другому.

– Ишь ты, – прошептал ему вслед тот, который пошел выполнять его приказ. – Настоящий полководец! А еше вчера своим был.

– Никогда он нам своим не был, – сплюнул второй. – Ладно, пусть командует, лишь бы порядок навел…

– Ну что? – сейчас Варг мог не скрывать любопытства в голосе. – Нашел торговца тканями?

– Нашел.

– Откуда платок?

– Он клянется, что из Дравийских степей…

– А платье?

– Платье сшито в Вандервилле.

– Найди портного, который шил платье.

– Уже нашел, – Дван победно вскинул единственный открытый глаз. – Это платье заказал пошить Эрланд. И выбрал самую дорогую дравийскую ткань, которая была в наличии у портного.

Варг прищурил глаза. Юг… Юг всегда был врагом. Итак, Эда – наемная убийца на службе Дравийского царства…

– Дван, Эрик всегда выбирал Винту… У них хорошие отношения?

– Да, кажется…

– Попроси его разыскать ее и расспросить про эту южную воительницу.

– Так уже ж всех шлюх спрашивали тогда ночью, никто ее никогда среди них не видел!

– Пусть еще раз попытается, наедине… Если женщина не ответит, приведите ее ко мне. Только не напугайте, слышишь?

– Будет сделано…

Дван пытался тренировать новых ребят. Варг наблюдал, как его друг с этим справляется. Не очень-то у них получалось… Каждый был сам по себе, пытался показать, что что-то умеет. Все были физически сильны, но не было мастерства. Вдруг взгляды всех устремились на него, как будто за ним стоял кто-то еще. Он оглянулся. Сзади на площадку для боя вышла Эда. Она снимала перчатки из тонкой желтой кожи.

– Вы, все, не умеете сражаться. Давайте, кто на меня?

Еще несколько дней назад у них животы бы свело от хохота. Девушка скривила губы. Ее глаза были холодны, в них сквозила насмешка.

– Что, никто не осмелится? Храбрецов здесь нет?

Дван опустил глаза в землю. Эрик и Ван смотрели на Варга, как будто чего-то ожидая от своего предводителя. Солдаты не двигались. Он почувствовал, что должен принять ее вызов. Медленно поднялся…

– Ну что ж, давай попробуем…

Эда улыбнулась, и он узнал то веселье в ее глазах, которое уже видел. Веселье охватывало ее перед битвой. Она была профессиональным воином. Сражаться для нее – как дышать.

– Какое оружие выберем? Хотя мне оружие не обязательно, – она бросила перчатки на землю, отстегнула ремень с саблей.

– Ножи, – громко шепнул Дван, – у нее ножи.

– Да, – Эда звонко засмеялась, – у меня есть ножи. И еще много чего. Ну что ж, пожалуй, я избавлюсь от всего оружия…

Она начала бросать на землю ножи, вытащила откуда-то цеп, серп и кастет. Солдаты ахнули… Из своей заморской одежды она достала целую кучу блестящего металла.

– Тогда я тоже буду без оружия, – Варг почувствовал, что должен сделать то же самое. И еще он понял, что ему не победить ее. В ней было что-то… неведомое – он ощущал это. Вокруг нее сгущалась сила, и это была грозная сила. Колдовство? Чушь! Он не верил в колдовство. Где она этому научилась?

– Нападай, – девушка улыбнулась и изогнула длинную, четко очерченную бровь.

– Не я тебя вызывал на бой, – медленно произнес Варг, стараясь не упустить ни малейшего ее движения, – ты его захотела, ты и нападай.

Вспомнил, кто был его первым учителем, когда он впервые попал к рабам-гладиаторам… Несколько десятков борцов не могли прихлопнуть муху, так досаждавшую им. Варг наблюдал за ней, наблюдал, представляя, как она движется. Какой у нее должен быть мир, как она видит их – огромных, неповоротливых титанов. И вдруг в какой-то момент стал ею: время замедлилось, лица его товарищей по несчастью замерли, как будто окаменели, а муха медленно взмахнула крыльями… Он смог ее легко поймать.

Это стало секретом Варга. Каждый раз, выходя на арену, он становился своим противником, зеркалил его приемы, использовал силу врага против него самого. Сейчас он станет Эдой…

Варг выпрямился, как она, постарался принять такую же позу… Что это? У нее нет ни одной напряженной мышцы, ось тела как будто подвешена в воздухе. Пропало ощущение тяжести – он стал легким, текучим. Нет, чего-то не хватало: в ней было что-то неуловимое, какой-то центр, как будто кто-то сражался невидимый в ее теле. Что ему делать? Невозможно определить, что делает ее такой стремительной. Что ж, надо хотя бы перенестись в реальность мухи. Во всяком случае, он сможет увидеть, как она движется.

Эда заметила видимую рассеянность его взгляда, расфокусирован-ность глаз, но не поняла, что это значит. Она повторила тот свой прыжок, которым ночью в их камере ударила Двана. Девушка оттолкнулась ногой от земли, выбросила другую, целясь ему в голову.

Варг видел, как медленно она подпрыгнула, как приближается к нему сапог, и… поймал ее ногу! Со стороны все произошло так быстро, что никто не понял, что случилось: Эда взлетела и тут же упала на землю. Он заметил, как хорошо она упала, расслабившись – мягко, как кошка. Надо будет научить ребят падать так же… Тут же воспользовался ее замешательством, бросился вперед, прижав девушку к земле, но она выскользнула из его рук, как вытекает вода.

Варг был слишком тяжел, слишком неповоротлив. Его внимание было быстрым, а тело не успевало. Если он мог перенестись в реальность мухи, Эда умела переходить в состояние воды. Поспевать за ней невозможно, она обтекает его! Варг вскочил на ноги и поморщился: резкой болью отозвалась старая травма, его правое колено.

Солдаты вздохнули, как один человек. Их командир отбил нападение! Он отбил нападение этой дьяволицы и даже бросил ее на землю!

Варг видел, как она прищурила глаза, увидев гримасу боли на его лице. Заметила… Если она ударит сейчас – ударит по колену. И не ошибся… В этот раз она изменила тактику. Эда метнулась ему в ноги, распластавшись у самой земли. Он пытался ее блокировать, прервать эту текучесть, одновременно стараясь повернуться боком, чтобы защитить больную ногу.

У него все еще было преимущество видения, он видел ее движения до того, как она их начинала. Но как можно удержать текущую воду? Варг снова отбил нападение, но ему опять не удалось прижать ее к земле, девушка выскользнула и отскочила на безопасное расстояние. Солдаты обрадованно зашумели… Варг не был побежден! Он даже еще не упал, а она два раза уже касалась земли!

Бывший гладиатор заметил удивление на ее лице, и вдруг все поменялось… Он больше не видел противника, просто почувствовал, как что-то с чудовищной силой ударило его по больному колену. В следующее мгновение Эда оказалась сзади, на нем верхом, а он – распластанным на земле. Его голова была зажата в ее руках и повернута до упора…

– Сдавайся, или я сверну тебе шею, – холодно сказала она.

Девушка сделала с ним то же, что с палачом на арене. Волшебства нет, есть тщательно отработанная техника. Варг вытянул руки в обе стороны. Он не боялся, что она его убьет – не это цель ее вызова. Зачем вообще она вышла к бойцам? Продемонстрировать свое искусство? Показать, что никто не может с ней сравниться? Заставить их всех еще и еще раз восхищаться ею? Она отскочила от него, словно опасаясь чего-то, и ушла не оглядываясь.

Варг сел, с шумом отдуваясь. Как же шея-то болит! Поворочал головой… Голова была на месте, позвоночник остался цел, но мышцы, скорее всего, растянул. Солдаты подошли к нему.

– Ты жив? – Дван приблизил свое лицо с испуганно вытаращенным здоровым глазом. Огромная шишка по-прежнему скрывала второй. – Ой, тигра лютая… вот ведьма, не иначе… Но ты здорово держался! Мы сразу почувствовали: она не ожидала, что ты устоишь. Ей пришлось атаковать тебя трижды!

Ребята одобрительно шумели. Варг улыбнулся: его поражение было почти победой в их глазах.

– Колено, – простонал, жалуясь, Варг. – Она ударила меня по больному месту. Это старая травма, она мне жить не дает…

Ивар заботливо обмазывал горячим воском распухшее колено. Варг кое-как добрался до его дома. Он все-таки продолжал тренировать солдат, пытаясь собрать из этих парней, ощеренных злобой вперемешку с отвагой, войско. Заставил себя поесть, хотя сегодня даже хорошая еда не радовала. Пульсирующая боль, стремительно отекающие ткани очень беспокоили. Как хорошо, что у него теперь есть лошадь!

– Суставы… Начали сдавать суставы, – бормотал Ивар как бы себе под нос.

Варг закрыл глаза. Неужели он начал стареть? Как быстро прошла жизнь…

– Подожди меня хоронить. Я еще крепкий, – сказал он, словно убеждая в этом самого себя.

– Слишком много битв, – Ивар покачал головой. – Слишком много травм и ран. Ты уже отмахал свое. Твои мышцы как железо, но у тебя нет ни одного целого сустава. Порванные сухожилия… Надо сбросить вес, чтобы им стало полегче. Но с весом уйдет и твоя сила. Хотя… Ты ведь сейчас возглавил полк. Полководцу не обязательно сражаться. Если у тебя получится быть хорошим стратегом, ты можешь сделать карьеру в армии.

Он утешал или действительно так и думал?

– Ты говоришь, что с весом уйдет сила. Посмотри на Эду: она тонка как тростинка, но ее удары убивают.

– Эду обучали не у нас. Кто знает, где в мире есть места, где растят таких воинов? Скорее всего, ее тренировали с детства. Кто сможет переучить тебя?

– Она, – Варг откинулся на подушки.

Надо попросить ее передать ему свое мастерство. Скорее всего, она откажется… Он должен придумать, как можно быть ей полезным. Что может быть ценно для нее? Чего она хочет?

Ивар вытер полотенцем руки и, запинаясь, произнес:

– У меня к тебе просьба… Если бы ты не пришел, я бы явился сегодня к тебе.

– Да, дружище.

– Возьми меня к себе в полк.

– Ты что? – изумился воин. – А твой дом? Твои женщины?

Когда он приехал, обе дочки трудились в огороде за домом и едва ему кивнули, усталые и озабоченные. Внучка ездила верхом на собаке, мешая им работать. Старуха-мать охала за перегородкой. Она не вышла к гостю. «Болеет», – махнул рукой в ее сторону хозяин.

– Старшая, Вилла, нашла мужчину. Раньше он был солдатом, но после переворота не захотел оставаться в вояках. У парня работящие руки, рыбачил с отцом в Орвиле, пока его не взяли в армию. Он сможет прокормить мою семью. Но, знаешь… два хозяина в доме – мука для всех. У них нет ни денег, ни возможности уехать куда-то. Дом его отца сгорел. Малая на руках… Пусть остаются. Молодым надо давать дорогу. Он серьезный и… даже мне нравится, – Ивар достал с полки трубку, развязал кисет. – Цирк опустел. Охранять тюрьму у меня душа не лежит. Вот я и подумал, что махать мечом я вряд ли хорошо сумею, но могу организовать снаряжение и снабжение, неплохо стряпаю. Ну что, берешь?

– Не вопрос, дружище.

– Не обещай, если не можешь. Вдруг тебе надо кого-то спросить, – хозяин поднял грустные глаза на гостя.

– Мне не нужны советчики. Что делать – я решаю сам, – насупился тот, словно обиделся.

Ивар подавил улыбку. Еще неделю назад Варг ему повиновался…

Варг возвращался, хромая. Вот и казарма… Ему выделили отдельную комнату во дворце, но сегодня не хотелось быть одному. Повернул к солдатам. Несколько человек сидели снаружи и тихо беседовали. Он остановился. Подумал, что нельзя показываться перед ними вот таким: больным, волочащим ногу, с почти не разгибающимся коленом. Заковылял в спальню, разделся. Вытянулся на холодных простынях, позволив себе ойкнуть от боли, поморщился… Надо бы задуть свечу… Боги, как болит нога!

Эда скользнула в комнату через распахнутое окно. Варг почувствовал, как внутри поднимается злость… Он был старым больным медведем, отбивающимся от молодой здоровой рыси.

– Чего пришла? Добить? – спросил зло.

В руках у нее был дымящийся сосуд.

– Ляг, – приказала тоном, не допускающим возражения.

Варг почему-то повиновался, чувствуя на лбу испарину от боли. Ему становилось все хуже. К ночи и боль, и отек усилились. Лечение Ивара оказалось совершенно бесполезным. Девушка подошла к кровати, откинула одеяло и коснулась его распухшего колена… Надо бы прогнать ее, послать ко всем демонам. В конце концов, ему не привыкать к боли. Само пройдет, пусть убирается. Завтра он попросит Эрланда ему помочь – за колдуном укрепилась и слава лекаря.

Однако Эда не медлила, намазывала коричневую горячую маслянистую жижу на его кожу. Быстро вынула из своих одежд полоску ткани, туго перевязала ногу.

– Будет печь, терпи. Утром снимешь. Понял? И не сгибай колено. Вообще не шевели им, если хочешь ходить, а не стать калекой. Из постели не выходить. Я скажу Эрланду, чтобы к тебе приставили слугу. Если будешь меня слушаться, послезавтра встанешь.

– А кто будет тренировать моих воинов? – Варг представил, как он, с несгибающейся ногой, морщась при каждом движении, пытается учить ребят орудовать мечами…

– Воинов? – девушка презрительно подняла брови. – Какая разница кто? Сами пусть тренируются.

Он сел на кровати. Она дура или смеется над ним?

– Если их оставить без присмотра, половина разбредется навсегда, а половина будет чинить беспорядки в городе.

– Так ты настоящий полководец? – Эда не то издевалась, не то удивлялась. – В цирке ты их тоже организовывал?

– В цирке я выживал. А сейчас я пытаюсь жить.

– Хорошо, – улыбка исчезла с лица девушки. – Завтра солдат тренировать буду я, а послезавтра ты уже сам будешь способен двигаться. Согласен?

– Позови Двана. Я скажу ему, чтобы он тебе помог согнать их вместе.

– Ты думаешь, я не справлюсь? – в ее голосе прозвучал насмешливый вызов.

– Думаю, что нет.

– Хорошо. Я приведу к тебе Двана.

Она ушла, оставив его в недоумении. Зачем эта южанка травмировала его так сильно? Он был уверен, что Эда вывела его из строя специально. Или она действительно не могла победить его иначе? Он глубоко задумался.

Легонько скрипнула дверь. Варг вскинул голову, ожидая увидеть друга. Но к нему входила красивая женщина в фиолетовом платье, расшитом черным бисером. В руках у нее был довольно увесистый саквояж.

– Доброй ночи, господин, – женщина встала рядом с его постелью и с интересом посмотрела на него.

Какая красавица! Черные косы, уложенные вокруг головы, блестели, как вороново перо. Тихая улыбка, красиво изогнутые губы… У нее очень белая кожа, и пышная грудь, и такая тонкая талия… Варг задержал дыхание. Как она похожа на Веронику!

– Кто вы? – подумал, что до этого не встречал ее в переходах дворца.

– Я – астролог и лекарь. Меня зовут Кавада. А как я могу обращаться к вам?

Он забыл такое учтивое обхождение. Варг почувствовал замешательство. Что он должен сказать в ответ?

– Меня называют Варгом… Вас кто-то прислал?

– Нет, я сама пришла.

Эту фразу он уже слышал несколько дней назад… Заметил, что она задумалась перед тем, как спросить:

– Но это же не настоящее ваше имя?

– Меня зовут Варг, – в его голосе прозвучал металл, и женщина опустила глаза. Как много любопытных!

– Прошу извинить мою дерзость, – ее голос ласкал слух. – Вы позволите вас осмотреть?

– Мне… мне положили какую-то мазь, – он не знал, что делать. Откинул одеяло, обнажая колено.

Кавада наклонилась, взяв свечку с сундука возле кровати, размотала повязку, ощупала сустав, не боясь выпачкать руки. Попыталась его согнуть, чем вызвала резкую боль.

– Так больно? А так?

Варгу любое движение причиняло боль.

– Кто вам это сделал?

– Что именно? Кто повредил колено, или кто положил мазь?

Он колебался, надо ли называть имя Эды.

– Кто вас обездвижил?

– Я, – раздался знакомый звонкий голос из двери.

Эда привела Двана. Медленно, отпечатывая каждый шаг, приблизилась к Каваде, и Варг сразу понял, что женщины знакомы… и что они не любят друг друга.

– Я его ранила, я его и вылечу, – спокойно, делая паузы между каждым словом, сказала воительница.

– Вы не врач… – Кавада подняла тонкие брови. Она была очень вежлива.

– Я умею лечить так же хорошо, как и убивать, – глаза девушки смотрели холодно, в голосе была угроза.

– Я подчиняюсь. Но если он не начнет ходить через два дня, мне придется вам помочь, госпожа… Через неделю армия выступает из города, – Кавада улыбнулась, опустила глаза и учтиво присела, кланяясь им обоим.

– Он начнет ходить через день, – процедила Эда сквозь зубы.

Армия выступает из города?! Женщины оказались лучше его информированными в происходящем. Кавада еще раз склонилась в поклоне, обращенном уже к наблюдавшему все это Двану, и вышла.

Эда фыркнула, как разъяренная кошка:

– К тебе никто не притрагивается, если не хочешь ковылять на одной, понял? – резко повернулась и вышла в окно, без поклона…

– Ох, какая ж она тигра лютая, – выдохнул Дван и весело посмотрел на друга. – Ну, вот уже и женщины из-за тебя дерутся!

– Ты о чем? – насупился его командир.

– Не строй из себя младенца. Две хорошенькие женщины едва не повыцарапывали друг другу глаза за право тебя касаться.

Варг уставился на него. Ему тоже бы так показалось, наверное, со стороны…

– Послушай, мы уже не за решеткой. Пора тебе возвращаться к жизни, – Дван хлопнул его по плечу и понизил голос: – Какая тебе больше нравится? Темненькая или светленькая?

Варг беспокойно заворочался. Рыжий детина мечтательно закрыл глаза и сказал шепотом:

– А я, ты знаешь, поимел бы обеих… Вначале по очереди, а потом вместе. Распалил их так, чтобы они меня хотели, аж волосы бы на себе рвали, и смотрел, как они испепеляют друг друга взглядами…

– Светленькую ты уже попробовал… поиметь, – Варг насмешливо улыбнулся. – Чудом жив остался. Хочешь еще раз рискнуть?

Глава седьмая ПРИДВОРНЫЙ АСТРОЛОГ

Кавада прижалась лбом к холодной каменной стене. Ей казалось, что ее отхлестали по щекам. Ощущение чудовищной несправедливости не покидало ее уже несколько дней. И только что случившееся – это просто предел! Она не может больше терпеть такого неуважения к себе! Женщина почувствовала подступающие слезы и нервно оглянулась: куда она может спрятаться, чтобы ее никто не видел? Если Тарис ждет в спальне, она туда не пойдет. Не хочет, чтобы он видел ее слезы, ее слабость. Кто придумал гордость? Кто придумал этого внутреннего монстра, терзающего и день и ночь?

Кавада знала все дворцовые ходы и выходы лучше кого-либо. Прошла во внутренний дворик, где шумел фонтан. Вот и беседка, увитая плетистыми розами. Запах цветов почему-то еще больше терзал сердце. Разрыдалась… Наконец она могла плакать громко. Здесь можно было не бояться, что кто-то ее услышит или увидит.

Она не сдерживала всхлипываний. Как больно… Только-только показалось, что жизнь может улыбнуться ей, и снова все рухнуло – из-за этой тощей, наглой и грубой чужестранки. Кавада пошарила руками по платью: в карманах платка не оказалось… Как хорошо, что ее никто не видит!

Она уже подняла подол, чтобы высморкаться в него, как вдруг прозвучал тихий голос:

– Возьмите мой платок.

– Кто здесь? – женщина вздрогнула всем телом.

– Не плачьте. Ваши слезы разрывают мне сердце, – произнес кто-то почти рядом с ней.

Теперь этот голос показался знакомым…

– Господин Верон?

– Да, это я… Я часто провожу время в этой беседке, здесь так тихо и хорошо… Вода и розы стали моими друзьями, возможно, единственными искренними друзьями в этом городе. Вода дарит мне прохладу и успокаивает мысли, а розы наполняют сердце чувствами – любовь, печаль… Они не обманут и не предадут, как люди…

«Какой у него приятный голос», – Кавада никогда раньше не обращала внимания, как он говорит. Его рука дотронулась до нее, она ощутила мягкость ткани, молча взяла протянутый платок. Ей было так горько, что даже не было стыдно. Громко высморкалась. Платок хранил запах духов: муската, ветивера…

– Какие… какие у вас хорошие духи.

– Да… Запахи – моя слабость. Я потратил долгие годы на поиски парфюмера, который смог сделать те духи, которые я хотел. Их аромат немного крепок, но если они вам нравятся, я буду счастлив передать флакон в подарок такой великолепной женщине…

– Спасибо, – голос собеседницы стал учтив, как всегда. – Да, они мне нравятся…

– Вы были удивлены, увидев меня в рядах заговорщиков?

– Да… я не думала, что вы с нами, – надо взять себя в руки. Почему в мире нет места, где можно просто выплакаться, не боясь, что кто-то окажется рядом?

– Я извиняюсь от всей души, что оказался здесь до вашего прихода. Не сумел незаметно уйти и стал свидетелем ваших слез… Если я могу чем-то помочь – с удовольствием сделаю все, только скажите.

Он никогда не был так учтив с ней. Они были знакомы много лет, но не были ни друзьями, ни даже просто хорошими знакомыми. Да практически никогда и не разговаривали.

– Вы… вы очень любезны… Извините меня за мою несдержанность.

– Нет-нет, не извиняйтесь! Это вы извините, что я оказался не в том месте и не в тот час. Если хотите, я уйду…

«Да, я хочу, – кричало ее сердце. – Я хочу, чтобы ушли все. Навсегда. Опустите занавес, и пусть тьма поглотит все вокруг. Или… меня». Проклятая учтивость… Почему она не может быть такой резкой, почему не может себе позволить быть такой же нервной, как эта иностранка?! Проклятые манеры… проклятое воспитание… проклятая жизнь…

– Нет, что вы! Вы, в конце концов, пришли первым. Спасибо за платок. Извините, я унесу его, наверное…

А про себя подумала: «Не отдавать же тебе его совершенно мокрым от моих соплей! Какая гнусная ситуация…»

– До свидания, – вежливо произнесла вслух Кавада.

– Погодите, – он поймал ее за руку. – Мы никогда не разговаривали, но я много наблюдал за вами. Возможно, вы даже не замечали меня…

«Боги, о чем он говорит? Как можно не замечать первого министра?» – она пыталась аккуратно освободить руку, но собеседник держал ее крепко.

- Я думал: «Какая красивая, какая умная, какая воспитанная женщина… Как, наверное, должен быть счастлив тот, кто держит ее в своих объятиях».

«Что это? Признание в любви?» – она не верила своим ушам. Они сидели и молчали. После ошеломивших ее слов Кавада перестала плакать. Верон наконец-то отпустил ее. Тихо журчала вода, едва шелестел листьями ветер… «Как хорошо, – вдруг подумала она. – Но мне надо идти…»

– Даже если вы это сказали, чтобы утешить меня, все равно спасибо, – ей пришлось все-таки шмыгнуть носом, как глупенькой девочке.

Она постаралась ускользнуть от него так быстро, как только возможно. И все же успела услышать за спиной тихую фразу: «Это не слова утешения». Как понять его? Кавада ни на мгновение не верила, что это правда. Она знала Верона двенадцать лет – с тех пор, как попала в замок. И никогда, никогда не чувствовала, что у нее здесь есть друзья. Она ощущала себя такой потерянной, как упавший и засохший лист зимой, несомый ветром по снежным заносам, не сумевший вовремя умереть. Была так одинока, пока к ним в город не пришел Эрланд…

Женщина неслышно скользила по коридорам замка. Какие-то звуки, шорохи, шумы… Какой ненавистный замок! Какая ненавистная жизнь! Вот и ее комната. «Хоть бы его не было, – подумала она в отчаянии. – Силы небесные, сделайте так, чтобы его не было!»

– Где ты была? – раздался недовольный голос со стороны кровати.

– Разговаривала с Вероном.

– О чем?

– О звездах…

Это была почти правда… Итак, он уже в постели. Раздеваясь, Кавада постаралась насухо вытереть глаза. В спальне была кромешная тьма. Но ей и не нужен был свет. Она могла танцевать здесь с завязанными глазами. Заставила себя лечь… Ее обняли сильные, горячие руки. Влажный рот коснулся плеча.

– Я заждался тебя…

Кавада приказала себе забыть, кто она… Забыть свои мысли, надежды, мечты… Эти руки не могли согреть ее. Она представила себе другого на его месте – мужчину с длинными каштановыми волосами и внимательными серо-зелеными глазами… как у Эрланда. И привычным движением обхватила Тариса. Какая у него мускулистая спина! Картинка в воображении висела застывшим призраком. Внутри все задрожало от жуткого несоответствия желаемого и реального…

Перед ее мысленным взором вдруг всплыло другое лицо: прямой нос, сильный подбородок с ямкой, холодный взгляд светлых глаз, высокий лоб. Варг… У него должна быть такая же мускулистая спина. Фантазии, как всегда, помогали жить. Она отдалась мечтам, уже теплея в руках того, у кого лица не было…

Эрланд вошел к новому командующему, как только слуга отнес недоеденный завтрак. На нем уже не было дешевого плаща. Черная, без украшений, но из дорогой ткани и хорошего покроя одежда. Он был худ, высок и строен и, вероятно, старше Варга. Темно-каштановые волосы, зачесанные назад, спадали ниже плеч крупными локонами. Двигался энергично, но плавно.

– Я слышал о вашем поединке. Мне очень жаль, что это произошло. Эда владеет смертельным оружием и иногда его не контролирует, – и покачал головой, словно осуждая.

Варг внимательно следил за его лицом, скорбно поднятыми бровями.

– Оставьте, Эрланд. Это же вы ей приказали…

– Вы ошибаетесь, мой друг. Эде невозможно что-либо приказать. И с чего бы мне отдавать такие распоряжения? – колдун удивленно на него посмотрел.

– Мне это тоже было бы интересно узнать. Зачем? Вам не понравилось, как я вел себя на устроенном вами совете, или вы хотели мне показать, что я у вас в руках? А Эда подчиняется вам, и если вы даже не приказываете, то очень хорошо ею управляете.

– Эда сама решила вас проверить, ваше умение вести бой, – Эрланд присел прямо на постель Варга. Похоже, они ошиблись в этом драаге. Или наоборот – не ошиблись?.. Такой человек очень ценен. Не только своей силой и авторитетом, но и умом.

– Это она вам сама сказала? – бывший гладиатор усмехнулся. Он его обманывает или обманывается сам?

– Да. Я ей дал понять, что выводить вас из строя было непозволительной глупостью в настоящее время.

Варг заметил, как он сказал «в настоящее время»…

– И Каваду ко мне подослали тоже вы? Или Эда сама ее пригласила, а потом с ней сцепилась, как кошка?

В глазах Эрланда мелькнуло удивление, на этот раз искреннее.

– К вам приходила Кавада?

Варг почувствовал, что сболтнул лишнее… Колдун прикрыл веки и после непродолжительной паузы продолжал:

– Кавада – хороший доктор. Женщина, ближайший круг которой последние годы составляли правящие этой страной. Она в курсе многого… Нет, я не присылал ее к вам. Если вы не забыли, я сам лекарь.

– Вот именно. Но не вы пришли лечить меня вчера, когда случился этот инцидент. Почему?

– Я пришел вас чисто по-человечески проведать, а вы обрушили на меня нападки и подозрения. Мне жаль, что у нас не получилось простой доверительной беседы.

– Простой доверительной беседы? О чем?!

– О положении вещей в стране, о необходимости собрать армию, о вашем месте в ней…

С этими словами Эрланд, подойдя к сундуку за спиной Варга, взял стоявший на нем кувшин и поднес воду к изголовью кровати.

– Отдыхайте. Если послезавтра не сможете ходить, вами займусь я…

Варг проснулся от того, что кто-то упал на его постель. С трудом открыл глаза. Солнце заливало комнату уже не горячими лучами. День клонился к вечеру. Он недоуменно похлопал веками. Как он мог так уснуть?

– Она их умотала! – лицо Двана было веселым. – Ты спал? Извини, что разбудил.

– Да, похоже, что я проспал весь день.

Ему подмешали снотворное. В воду, в завтрак?

– Эда вас тренировала? Что она делала?

– Показала прием фехтования, который никто не знал. Потом продемонстрировала отличный борцовский трюк. А затем мы бегали.

– Бегали?!

– Бегали. И она назвала нас сбродом.

– И ты бегал?

– Нет, к счастью. Эда сказала, что старые и больные не бегают. А у меня немного не в порядке бедро еще с того дня.

– Так и сказала «старые и больные»?

– Да.

Варг задумался. Она подрывает его авторитет.

– Дван, у меня к тебе просьба.

– Да, дружище.

- Ты помнишь эту женщину из замка, которая была у меня вчера? Каваду…

– Черненькую и хорошенькую? Помню, хотя и не знал, как ее зовут.

– Найди ее и попроси ко мне прийти.

– Даже если я ее найду, то как приведу? Похоже, что Эда командует, а она, если я правильно помню, приказала ей здесь не показываться.

– Вот именно. Пока Кавада будет у меня, затейте заварушку в казарме. Скажи Эрику и Вану устроить потасовку. Найди Эду и позови разобраться. А ребятам скажи, чтобы ей не подчинялись.

– Ты шутишь? – Дван отстранился на локте, удивленно на него посмотрел. – Да она поубивает половину!

– Не поубивает. Поверь мне. И заодно дай от меня поручение Эрику: постараться понять, против скольких она может выступить в ближнем бою. Где ее предел? Понял?

– Понял, – друг прищурил единственный открытый глаз.

Ах, как была непроста свободная жизнь!

Кавада склонилась в поклоне. Сегодня на ней было темно-каштановое платье, выгодно оттеняющее молочную белизну кожи.

– Вы меня звали?

Варг снова не смог сдержать восхищения: «Какая красивая женщина!» И представил ее в руках графа Бена… Как с ней себя вести? Как ее не испугать?

– Да, – он поднялся на локтях в постели и поморщился от боли.

Кавада взмахнула ресницами, устремив на него черные глаза. Они были совершенно непроницаемы, и сама она была воплощенная вежливость.

– Я понял, что мне подсыпали снотворное, – он решил действовать прямо, без обиняков. Времени на уклончивую беседу не было. В любой момент сюда могли зайти Эда, или Эрланд, или еще кто-то. Вообще удивительно, что она пришла. – Вы могли бы попытаться определить, куда: в воду или в еду?

Варг кивнул головой на кувшин, так и оставшийся там, где его поставили – на стуле у изоловья кровати.

– Почему вы так думаете?

– Я проспал весь день. Уснул, как в омут провалился. Не помню у себя такого тяжелого, долгого сна.

– Возможно, просто сказалась усталость? Вы, наконец, позволили себе расслабиться… У вас сильно травмирован сустав.

Итак, Эда таки основательно вывела его из строя. Осталось понять, кто подмешал снотворное.

– Нет, это не усталость. Вот этот кувшин, на стуле… Могли бы вы мне сказать, чистая ли там вода?

Она поколебалась:

– Хорошо. Я сделаю это.

У нее не просто вежливое лицо – у нее очень умное лицо.

– Вы считаете, что мне повредили ногу специально? – он решил еще раз рискнуть, спросив напрямую, чтобы сомнений больше не было.

– Я не волшебница, чтобы проникать в мысли людей или заглядывать в прошлое, – подняла брови Кавада, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.

– Вы врач?

– Я умею лечить людей, но я не врач. Я астролог. – Она повернула голову в сторону окна. Внизу нарастал шум: слышались звуки бегущих ног, крики, лязг оружия. – Извините, но мне надо идти. А пробу воды я сделаю.

Кавада вытащила из кармана юбки граненый пузырек с прозрачной жидкостью и вылила несколько капель в воду, которая мгновенно потемнела… Улыбнулась и, ничего не говоря, выплеснула содержимое графина в стоящий под медным умывальником таз. Варг невольно залюбовался грациозностью ее движений. Эта женщина неотразима. Она повернулась и вышла.

Кто прикасался к кувшину с водой? Эрланд! Это он его зачем-то поднес к изголовью кровати, повернувшись при этом к нему спиной. Сомнений больше не было. Эти двое действовали вместе: Эда уложила его в постель, а колдун для верности усыпил.

Эда пришла, когда крики за окном стихли и наступила ночь. Вошла со стороны окна и без каких-либо слов приветствия направилась прямо к кровати, бесцеремонно откинув одеяло… Ее манеры не отличались от поведения его солдат. Варг отложил книгу, принесенную слугой еще с утра.

– Ты умеешь читать?

– Тебя это удивляет?

– Да. Хотя, впрочем, какая разница… А что ты читаешь? – она заглянула сверху, внимательно скользнув глазами по тщательно нарисованной карте.

– Современное административное деление Валласа, – пробурчал Варг. Зачем он ей отвечает? Ему совсем не хотелось с ней разговаривать…

- Ты не шевелил коленом?

– Нет.

Она склонилась над ногой, ощупывая ее.

– Опухоль спала, – сказала, словно обращаясь к себе самой. – Расскажи, как ты получил эту травму.

– Ты меня ударила, чтобы нарушить положение костей. Или нет?

Девушка подняла на него глаза. Мгновение они смотрели друг на друга.

– Я спрашиваю, когда первый раз тебе повредили этот сустав?

– Много лет назад, когда я еще толком не умел сражаться, надсмотрщик ударил меня тяжелым мечом плашмя по колену. Мне показалось, что нога выгнулась в обратную сторону… То же самое сделала ты.

Она снова начала ощупывать травмированное место.

– Мне сказали, что ты заставила солдат бегать.

– Да. Спасибо, что приказал Двану помочь мне. Совершенно неуправляемый сброд. Они умеют махать мечами в ближнем бою, еще не забыли, что значит ходить, но никто из них не умеет дышать.

– Дышать? – Варг не понимал, о чем она.

– Да. Без дыхания нет воинского искусства, без дыхания бой превращается в обыкновенную драку. Я сделаю тебе больно. Ты сможешь не дергать ногой, или мне позвать кого-то, кто будет тебя держать?

Он перебирал в голове ее слова: «Без дыхания бой превращается в обыкновенную драку». Она владела искусством боя, которое им было недоступно – техникой, которая позволяла ее женскому телу побеждать сильных мужчин…

– Ты можешь сделать мне больно, я не буду дергаться. Но помни, что у тебя остался один день.

Эда вопросительно подняла брови.

– Иначе я позову другого доктора, – увидев, как изменилось лицо воительницы, он пожалел, что решил ее поддразнить.

– Это женщина графа Бена, – губы девушки презрительно скривились. – Она не покинет замок с армией, останется здесь. Если ты дашь Каваде прикоснуться к тебе, я умываю руки. Пусть, если великому Варгу понадобится помощь в походе, ему вправляют суставы деревенские коновалы. Если тебе, конечно, удастся иx разыскать. Кстати, а ты в курсе, что вечером в казарме случилась потасовка?

Эда не смотрела ему в глаза, ощупывая ногу.

- Еще нет, – он изобразил на лице удивление и повысил голос: – Что там произошло?

Она все время хотела его оскорбить, и он чувствовал это.

– Драаги подрались.

– Бывшие гладиаторы, – Варг сделал ударение на первом слове.

Девушка высокомерно вскинула брови.

– Твой сброд подрался, – повторила она с насмешливой улыбкой.

Он снова решил пропустить оскорбление – пока что…

– И что? Их разняли? Кто-то ранен?

– Да, разняли, спасибо Страшиле. Никто серьезно не ранен. Лучше, чтобы ты был с ними.

Варг почувствовал удовлетворение. Итак, она не справилась с его ребятами.

– Графу Бену, – поправил он ее спокойно. И продолжал: – Это зависит от тебя, не так ли? Или лечите меня вдвоем, а то и втроем. Эрланд ведь тоже знает толк в медицине.

– Она тебе понравилась?

Он сделал вид, что не понял вопроса:

– Кто?

– Кавада.

– Ее прикосновения мне нравятся больше, чем твои.

– Мне абсолютно все равно, кто касается тебя и кого касаешься ты. Ты нам нужен как воин. Если она тебе понравилась, можешь пригласить ее к себе в постель. Но лечить она тебя не может. Лечить тебя буду я. И помни: она женщина Страшилы. А он ревнив… и не слабее тебя.

Она обозначилась прямо: «Ты нам нужен как воин». Он должен организовать людей, с которыми никто не может справиться. Когда он это сделает, он уже не будет нужен… Сказал как отрезал, злясь на ее слова:

– Она меня не интересует.

– Понимаю… Тебя интересуют мальчики.

Эда рванула на себя его голень, нажимая на колено пальцами, выворачивая наружу. Варг едва удержался, чтобы не дернуться. Боль свела зубы.

– Ты мне ногу сломала!

– Нет. Я поставила ее на место.

Девушка туго бинтовала выпрямленную конечность.

– Ты очень хороший воин… очень, – она внимательно смотрела на него. – Ты зол на меня.

- Нет, я тобой восхищаюсь, – в его тоне были и насмешка, и чистая правда.

– Как тебе удалось? Как тебе это удалось? – Эда села на край кровати и провела рукой в воздухе, как бы описывая дугу.

– Что «это»?

– Ты увидел меня в полете. Ты был быстрее меня…

Варг усмехнулся и вдруг решил спросить:

– А как тебе удается быть текучей водой?

По колену растекался жар.

– О-о-о… ты заметил. Это особое искусство, которое держат в глубокой тайне, – Эда словно сомневалась, что говорить дальше. Ее голос больше не был ни насмешливым, ни презрительным. А глаза стали задумчивыми… Она тряхнула головой, встала. – Отдыхай… Завтра нога болеть не будет. Но старайся не нагружать ее еще пару дней. Скоро армия выступит в поход, Эрланд тебе все расскажет. Я больше не приду, можешь взять к себе в постель мальчика.

Эда ушла так же, как обычно, как и пришла – через окно, не оборачиваясь. Но она сказала достаточно. Его устранили с общего собрания… Он слишком много говорил на первом? Или он не должен все знать? Отведенная ему задача определилась: он возглавит полк, объединит народ славой непобедимого драага и не смеет мешать тем, кто все это организовал. С этой целью ему дали свободу. Ни Эда, ни Эрланд не друзья ему…

Было уже за полночь, когда еще двое проскользнули к нему в комнату. Он больше не спал, читал. Какие хорошие во дворце свечи! Факелы в подземелье цирка освещали помещение хуже. Вошедший блеснул бритой головой. За ним стояла женщина. Эрик снял с нее капюшон, освободив роскошную каштановую шевелюру. Винта заметно нервничала. Она была очень бледна.

– Покарауль за дверью, – еле слышно сказал Варг. И, вспомнив, куда входит Эда, добавил: – Но прежде закрой окно.

Жестом он пригласил женщину сесть. Та беспокойно сжимала руки и не смотрела ему в глаза.

– Я знаю, что ты связана с Эдой.

Она начала краснеть. Итак, он не ошибся.

– Скажи цену за свой ответ – любую цену.

Ему даже в голову не пришло, что Винта может попросить денег. А вдруг она их попросит?

– Нет, с чего это вы взяли?

- Ты ее боишься?

– Я никого не боюсь. Я ее не знаю.

– Она назвала вас дешевыми шлюхами, она оскорбила вас…

– А что, мы разве не дешевые шлюхи? – женщина наконец взглянула ему в лицо.

Варг никогда не видел ее такой. Женщин приводили к гладиаторам раз в месяц, и Винту он знал года три. Ни о каком стеснении речи быть не могло. Она боялась. Но чего или кого? Его? Эду? Он просто обязан узнать все, что ей известно! Как? Что ей предложить?

– Ты хочешь уйти из борделя?

– Уж не вы ли мне поможете? – она расправляла пальцами платье на коленях. Раньше они были на «ты»…

– Если ты мне скажешь все, что тебе известно про Эду, я тебе помогу.

– И… и что же я буду делать?

В голове у него зрел план:

– Ты пойдешь служанкой к астрологу. Хочешь?

Винта снова подняла глаза и уже их не отводила, напряженно всматриваясь в лицо собеседника.

– Который будет меня иметь, как ему угодно? – в ее голосе была насмешка. Она выпрямилась на стуле. Казалось, что-то в ней противится всему, что требует Варг.

– Астролог – женщина. Ты будешь жить во дворце. Как распорядишься своей жизнью потом, сама решишь. Или можешь присоединиться к обозу. Армия выступает из столицы через несколько дней. Я веду полк. Будешь готовить солдатам, если хочешь остаться с Эриком.

– Вы действительно можете пристроить меня во дворец?

– Да, – ему не было стыдно за свою ложь.

– Хорошо… Эда пришла накануне днем. Перед той ночью… ну, вы знаете какой. Она была одета как богатая чужеземка и… попросила женщину.

– Что значит «попросила женщину»?

– Ну… она сказала, что не любит мужчин, что предпочитает женщин…

«О, боги, ну и нравы!» – подумал Варг.

– Продолжай, пожалуйста.

– Мы все собрались в гостиной. Эда прошлась, заглянув каждой в глаза, и выбрала меня. Щедро заплатила, вывела из борделя. Попросила, чтобы я показала ей пляж, где можно купаться так, чтобы нас никто не видел. Мы плавали, лежали на солнце…

Варг боялся пошевелиться…

- Потом сказала, что хочет пойти с нами к гладиаторам, чтобы переспать с тобой… простите, с вами. Что это ее мечта, уже несколько лет. Что ваша слава достигла других стран…

– Откуда она? – ему все-таки нужно наконец это уточнить.

– Говорила, что из далекой страны. Что за великой степью, которую охраняют женщины-воительницы, есть страна со снежными горами и зелеными долинами, где живут самые сильные воины в мире.

– Она назвала страну?

– Да, только я не запомнила… честное слово. Я ответила ей, что ты… вы… не любите женщин, и если она пойдет с нами, никто не может быть уверен, что ее не возьмет любой из драагов… Она сказала, что это ничего, это приключение… мол, ее каприз… и дала мне денег.

– Это не все, – он видел, что Винта не договаривает.

– Мы обсудили, каким образом Эда проникнет к нам, и я спрячу ее в своей комнате. А вечером она пойдет в цирк. Пообещала, что если никто из девушек не выдаст ее ни до, ни после, деньги получит каждая… потом… много денег… А если я ее выдам, – женщина подняла на него потемневшие глаза, – она меня убьет.

Наступило молчание. Похоже, это была вся информация.

– Она уже выполнила обещание?

– Да… вчера утром.

Эрик увел посетительницу. Варг перебирал в голове один за другим возможные варианты встречи с Кавадой. Надо уговорить ее взять к себе служанку… Он сам не понимал, как ему в голову пришла эта идея, на которую так быстро клюнула Винта, действовал по наитию. Боги или демоны озвучили это предложение, но ход оказался верным. И вдруг вспомнил, что забыл спросить: так занимались ли они любовью, Винта и Эда? Хотя разве это важно?..

Глава восьмая ЗАБЫТАЯ ДИНАСТИЯ ДАВИКУЛЮСОВ

Ландос прогуливался по галерее замка – деревянному переходу из одной башни в другую. Толстые, темные бревна тянутся вдоль стен, покрывают пол. Кажется, что это каменные балки. Никаких украшений… У них на севере люди вырезают орнаменты на дереве, раскрашивают его. В их холодном крае дома наполнены цветами и красками, а здесь, где больше чем полгода ярко светит солнце, помещения скучны и однообразны, как будто живущие в них люди лишены фантазии.

Только узкие открытые окошки, скорее бойницы, прорезаны в дереве вдоль всей галереи. И лучи восходящего солнца пронизывают скучное пространство, пересекаясь на полу движущейся мозаикой. Так странно видеть эти почти живые, дрожащие солнечные пятна на мертвом, потемневшем от времени дереве, почти превратившемся в камень. В переходах дворца стоит запах цветущих розовых деревьев, украшающих внутренние дворики замка. Какой диссонанс вступающей в летнюю пору природы, высокого неба, яркого солнца, благоухающих бутонов и бескрайнего моря с нищим населением страны!

Как выглядит народ, он заметил в цирке, когда их проводили по арене перед ожидаемым боем: ветхие одежды, дешевые ткани, худые лица. Люди во дворце совсем другие, как будто из другой страны. Какая пропасть между народом и теми, кто обслуживает знать! У них в Аруте нет господ и рабов, нет богатых и бедных, нет каст. Увидит ли он свой родной край?

Ландос вспомнил, как пару месяцев назад встретился со старой, совсем седой колдуньей. Гнал оленя в заснеженном лесу, как вдруг лошадь оступилась в глубоком снегу, и он не удержался в седле. Поскользнулся на обледенелом склоне и скатился в овраг, ломая сухой зимний кустарник и мертвые обледенелые стебли, чудом уцелевшие после короткого лета. Упал прямо под ноги высокой старой женщине, одетой в мужскую одежду из волчьих шкур. На ногах у нее были короткие лыжи, за спиной – котомка, сшитая из такого же жесткого желто-серого меха, как и все ее облачение. Она опиралась на посох из белого дерева. Как будто ждала его… Очень худое и очень белое лицо с яркими голубыми глазами склонилось над ним…

«Север под угрозой, – сказала ведунья на языке коренного народа Арута. – Прогони самого близкого и уводи людей в лес». Сверху раздался крик – его братья увидели коня без всадника. Он поднял голову, отозвался и замахал руками. Когда Ландос опустил взгляд, никого рядом уже не было. Тогда он ничего не понял… Оглянулся, разглядывая следы лыж. Братья тут же сбросили ему веревку, и он поднялся, не обратив особого внимания на это маленькое происшествие. Никому ничего не сказал, но по возвращении попросил Миру бросить руны… Они показали конфликт, переосмысление прошлого опыта – ничего особенного…

Сейчас выяснилось, что им подмешивали яд. Кто? Кто-то из братьев? Непохоже… В плен попали все. Каждый мог умереть на арене или в пути… Неужели Мира? Его любимая, мать его детей? Кто у него самый близкий? Конечно же, жена… Ландос отмахнулся от этой мысли. Нет, этого не может быть! Кто-то из слуг, кто-то с кухни… Самое страшное, что предатель не обнаружен. Он продолжает жить среди тех, кто ушел в леса, возможно, продолжает предавать и убивать… или отравлять.

– Доброе утро, Ландос.

Это Чадер догнал его. Какой встревоженный у него взгляд, как он похудел… Юноше едва исполнилось двадцать два года. Этой зимой похоронил отца, уже овдовевшего, и жил один в самом маленьком южном сторожевом замке. Его сосед, граф Бен, никогда не наведывается в свой дом на границе с Арутом. Но люди говорят, что имение графа поддерживается в жилом состоянии…

Сегодня они договорились встретиться в зале сразу после пробуждения. Каждый спит отдельно, их спальни разбросаны по всем четырем башням дворца. Замок полон звуками шагов, чужими людьми, чужими обычаями…

– Здравствуй, Чадер. Ты плохо выглядишь.

Никто из них не выглядит хорошо. Побелевшие за зиму лица посерели от яда, добавляемого им в пищу неизвестно кем, вокруг глаз легли синеватые тени, губы лишились красок. Сам Ландос почти постоянно чувствует тошноту и горечь во рту. Уже здесь, в замке, женщина-доктор дала принцам Севера противоядие. Братья говорят, что им сразу стало лучше. Но не ему… Или это жизнь уходит из него?

– Не спал, – ответил юноша.

Чадер – один из тех, кто вернется домой. Кому позволили вернуться домой. С момента их освобождения в цирке они не оставались наедине и почти не разговаривали. Их сделали правителями, но на самом деле рыцари ощущали себя заложниками…

Кто-то неслышно подошел сзади, положил руки им на плечи. Фада… Как он грациозно и неслышно движется, несмотря на то, что широк в кости и коренаст. И при разговоре почти не открывает рта, голос раздается, как из глубокого грота.

– Братья, меня не покидает ощущение, что мы в плену. Если раньше это был плен явный, то сейчас все это напоминает театр, где жертв посадили на трон…

– Вы слышали, как он сказал: «Я – Эрланд. Просто Эрланд», – заговорил быстрым шепотом Чадер. – Ясно, что это не настоящее имя. Кто он? Его манеры, речь, его планы, то, наконец, как он организовал переворот, выдают ум острый, коварный, характер цепкий, властный…

- У него есть и воспитание, и образование, и в нем чувствуется порода, – подхватил Фада. – Я готов побиться об заклад, что он принадлежит к одному из древних родов.

– Если он из Давикулюсов, почему тогда не назвал свое имя и не сел на трон? – возразил Чадер. – Зачем объявлять правителями чужестранцев только потому, что они являются родственниками свергнутой правящей семьи, если сам являешься наследником?

– Я не сказал, что он является потомком Давикулюсов. Я заметил лишь, что в нем, вероятно, течет кровь одного из древних родов, – повторил свои последние слова Фада.

Он самый лучших охотник среди братьев, настоящий следопыт. И сейчас он идет по следу, стараясь разобраться в том, что происходит вокруг, чему они все стали свидетелями.

– Во время предыдущего переворота захвативший власть Травал постарался уничтожить всех представителей благородных фамилий, опасаясь противостояния. Практически весь Валлас был поделен заново, а Тареш вообще разрушен и сожжен. В старой столице Вирсандии не осталось ни одного целого дома, – уточнил Ландос.

– Но можно ли быть уверенным, что во всей большой стране не осталось никого, кто может оспорить право на престол? Я так не думаю… Кто-то спасся, кто-то бежал на юг, кто-то уцелел под чужим именем. И с этим Эрландом какая-то загадка – что-то тайное, сокрытое… Фактически он управляет всем. Почему ему самому не назвать себя правителем, если он имеет права на престол? – продолжал размышлять Фада.

– Значит, он не имеет права на престол, – нахмурил белый высокий лоб Чадер.

– Но все равно странно, что он упорствует, оставаясь, практически, анонимом.

– Есть еще один человек, который не назвал свое настоящее имя, – задумчиво произнес Ландос.

– Гладиатор, – глухо пророкотал охотник, почти не раскрывая рта, подхватив мысль брата. – Да, Варг… Ты видел, как он себя вел? Он не робел перед нами, на наш поклон лишь склонил голову, указывал командующему гарнизоном столицы, что тому делать, перебивал Верона. Варг в курсе всего происходящего в стране, и это будучи за решеткой! Годы рабства не испортили ни его манер, ни его ума. Если и остались на свете Давикулюсы, то это он.

- Ты думаешь, что наследника свергнутого императора могли держать рабом все эти годы? Не опасаясь побега, предательства, заговора? Ведь он фактически любимец народа – непобедимый Варг! – возразил Ландос. – Нет, слишком большой риск. Я готов согласиться, что он один из военачальников Империи, но не ее наследник.

– Вы видели, как его устранили вчера, когда рассматривали путь движения войска? Зачитывали письма и донесения, переданные с гонцами? Казалось бы, что все люди, причастные к управлению армией, должны быть на совете. Даже если он был болен, как нам сказали, совещание можно было отложить или доставить его туда на носилках. Но нет, все решили граф Бен и колдун Эрланд. Изду, как командующего, поставили в известность… Нет, Варгу отведена конкретная роль: собрать мужчин страны, объединить Валлас, провести основные сражения. Потом его устранят.

– Гладиатор – ценный человек. Может, мы сможем найти с ним общий язык? Те, кто кажутся зачинщиками переворота, не друзья ему… как и нам. И вы видели, что граф Бен не отрывает от него глаз?

– Но почему он тогда отказался назвать свое настоящее имя? – не успокаивался Чадер.

– Если он действительно последний уцелевший из семьи императора, он может опасаться, что у него нет свидетелей – нет никого, кто может подтвердить его слова… либо просто из осторожности. Возможно, он решил выждать, прояснится ли ситуация.

– Я согласен с тобой, – Фада привлек их руками еще ближе друг к другу. – Ландос, неужели ты действительно думаешь, что кто-то из семьи императора спасся?

– Мы не знаем, пока не знаем… Дэрон Серв Давикулюс, могущественный владыка, перед смертью завещал Империю единственному сыну, Дэву, который правил всего три месяца. Его убили вместе с женой и детьми в первую же ночь свершившегося переворота. Их мертвые тела были выставлены на площади на всеобщее обозрение…

– У старого правителя было несколько детей: четыре сына и две дочери. Трое мальчиков умерли задолго до смерти отца.

– Как они умерли? – вставил слово Чадер. События двенадцатилетней давности пришлись на его детство и казались историей.

– Старший сын, Терик, скончался от ран, порванный медведем еще в ранней юности. Второй, Идиэр, не перенес лихорадки, свирепствовавшей во время прохождения черной кометы. У Дэва, ставшего императором, был брат-близнец Тимур, утонувший во время охоты за много лет до кончины отца.

– А девочки?

– Одна умерла в родах вместе с ребенком, а другая сорвалась в пропасть. Ее кобыла понесла в горах.

– Тело нашли?

– В том-то и дело! Травал побеспокоился показать народу останки членов императорской семьи и их кровных родственников, а из шести детей Дэрона Давикулюса троих не обнаружили: старшего сына, брата-близнеца последнего императора и младшей девочки. А трупы… ты знаешь, есть искусство, позволяющее их преображать. Возьми любого мертвеца, покрась волосы в нужный цвет, немного порежь лицо, потом все это покрой кровью и грязью, одень в просторные одежды и можешь объявлять тело чьим угодно.

Невольно они замедлили шаг. Их обогнали два солдата. Все трое рыцарей остановились у конца галереи, подойдя к последнему открытому окошку-бойнице. Солнце быстро поднималось, и лучи, пронизывающие длинный коридор, уже не образовывали ковровой дорожки на черном полу. Стало совсем светло. Отсюда была видна юго-восточная часть Ван-дервилля с рыночной площадью и длинными причалами порта. Узкие улочки столицы покрылись идущими, бегущими, беседующими людьми. Ветер, дующий со стороны рынка, принес запах жареной рыбы.

– Императорская семья вырезана, – продолжал Фада. – Травалы постарались, чтобы наследников династии не осталось.

– Это то, что знают все. А как оно на самом деле – неизвестно… В нас их кровь, – медленно проговорил Ландос.

– Много?.. Крови Давикулюсов? – снова задал вопрос Чадер.

– Очень мало. Наш дед взял в жены женщину из их рода, она стала матерью семерых.

– Почему ему позволили на ней жениться?

– Это была часть далеко идущего плана. Сейчас мне кажется, что правящая семья несколько поколений готовила смену власти в Аруте. И если бы не переворот, учиненный двенадцать лет назад, возможно, у нас уже тоже были бы хозяева и рабы, касты, богатые и бедные.

– Как ты думаешь, Ландос, в исчезновении королевы Севера и ее дочери кто-то виноват?

– Кто знает… Старый император, умерший за три месяца до крушения Империи, был последним, кто посетил королевскую усадьбу накануне пожара. Даже если она действительно сгорела тогда вместе с дочерью, странно, что никого не осталось в живых из воинов.

– Да. Как и странен этот визит, после которого и случилось несчастье. И не успевший отойти далеко со своим войском Дэрон Давикулюс поставил правителями Арута нашу семью. Хотя мы лишь выполняем волю народа…

– И с той поры Север стал платить дань Империи…

– Это правда, – поддержал брата Фада. – Пушнину, серебро, камни мы отправляли в старую столицу. С переворотом, устроенным Тра-валами, Арут отъединился и перестал платить дань, да и Вирсандия оказалась разрушена… Прошло двенадцать мирных лет, пока Валлас снова не добрался до нас. Если ты останешься управлять им, нас могут ждать следующие спокойные годы.

– Не думаю, что мне дадут управлять, – покачал головой Ландос. – Да я и не уверен, что смогу… Я никогда не правил единолично. К тому же, до сих пор Эрланд явно показывает, что всем руководит он.

– Из старой власти остались только граф Бен и министр Верон. Вир-зод и Грегор будут здесь, с тобой. Трое людей Арута против троих уроженцев Валласа…

– Мы не знаем, кстати, уроженцы каких земель эти трое. Надо навести справки. Фактически с момента смены власти всем заправляет Эр-ланд. И, заметь, переворот затеяли неизвестные. И затеяли они его, опираясь на людей, которым стало нечего терять – солдат и гладиаторов. Страна разорена, и все катится к демонам… уже много лет…

– А знать? Ведь кто-то поддерживал Травалов?

– Все сторонники покойного императора были уничтожены, в стране новая знать. Бывшие управляющие Давикулюсов разобрали оставшиеся от Империи поместья, владения и старались перещеголять друг друга в мотовстве. Но выжимать из народа уже нечего, страна нищая…

– Подожди, подожди… в кузницах куют железо, корабли бороздят море, женщины ходят в золоте…

– Кузнецы, как и весь прочий люд, работают за гроши, – Ландос рассматривал людей на рыночной площади. – Я разговаривал вчера с солдатами гарнизона Вандервилля. Парень, беседующий со мной, чуть не плакал, рассказывая о бедах своей семьи. В столице нет ни одного целого корабля, ни одной работающей верфи. Если на Вандервилль вдруг кто-то нападет с моря, нет судов, способных выйти на защиту города.

Золото отбирают друг у друга. Зачем, ты думаешь, сейчас эта война с Арутом? У нас еще остались богатства: леса, дичь, серебро, честные люди…

Да, пока те, кто затеял переворот, действуют от имени справедливости… Даже дали власть в стране чужеземцам только потому, что в нас течет кровь Давикулюсов – мы ведь чужие для них. Меня назвали правителем страны, прекрасно понимая, что мне не нужна ни власть, ни что-либо другое. Чтобы продолжать в том же духе, надо в скором времени объявить найденным кого-то, в ком больше крови убитого императора, а нас… незаметно убрать со сцены, когда Валлас присоединит Арут.

– Ландос, неужели ты веришь, что кто-то из свергнутой правящей династии жив? Во времена смуты всегда являются самозванцы…

Они не могли стоять так целую вечность. По галерее прошел небольшой отряд солдат, какие-то женщины, пробежал мальчишка с корзиной, полной свежеиспеченных булок…

– Фада, самозванцы обычно не являются. Их потом объявляют самозванцами – для истории, для потомков. Поверь мне… Мы нужны на переходном этапе. Когда станет ясно, как воспримет народ Валласа и феодалы государственный переворот, на трон будет посажен настоящий правитель. Мы ничего не решаем. Эрланд ведет переговоры с областями страны, Верон занимается финансами и экономикой, а граф Бен держит в руках армию Вандервилля. Бывшего гладиатора отправляют подавить сопротивление сторонников Травалов. И, скорее всего, из похода он не вернется… На всякий случай назначен нейтральный командующий, Изда, которого тоже легко сменить, или который сам так же уступит власть при первом удобном случае, как и я. И поверьте мне, просто поверьте – за этим переворотом стоят деньги, большие деньги. Кто-то оплатил сейчас обмундирование и пропитание солдат, пополнил казну так, что можно было объявить всем, поддержавшим свержение власти Травалов, освобождение от налогов на год!

– Я тоже разговаривал со слугами, – Чадер зашептал горячим шепотом. – Эрланд был любимцем жителей Вандервилля. Но он совершенно беден! Он ходил пешком и одевался в рубище…

– Пусть колдун ходит пешком и одевается в рубище, – засмеялся Ландос. – Но знаешь ли ты, сколько стоят одежды девушки-воина, которая с ним? Кинжалы, которыми она убила Даневана и королеву? Ее оружие? Лошадь?

– Кто она? Его жена? Любовница? Дочь?

- Скорее, телохранитель. И та, у которой деньги есть… в отличие от всех остальных.

– В стране не осталось денег, – улыбнулся Фада. – Денег не осталось даже у аристократов… Бесконечные войны, вот уже двенадцать лет, разорили Валлас.

– Нет, Фада, всегда есть кто-то, у кого исчезающие из всех кошельков деньги оседают в сундуках… Золото не превращается в прах. И потом этот кто-то придет и подберет всю страну, как упавший пояс.

– Но осталась армия… – Чадер поднял голову.

– С кончиной Даневана она оказалась обезглавлена. Армия Валла-са сейчас – раздробленные горстки бедноты вокруг аристократов, ненавидящих друг друга. Дезертируют все, кто может, по всей стране, в попытках успеть хоть как-то посеять, пожать, увидеть народившихся детишек и поправить покосившиеся заборы…

Они снова замолчали. Каждый думал о своем. Ландос сделал им знак следовать в южную башню. По коридору сновали слуги, у дверей тронного зала стояли караульные.

Ландос, Фада и Чадер вошли в зал. Остальные правители Арута уже собрались там, их лица были печальны. Грегор, самый крупный и сильный мужчина, подождал, пока все усядутся. Грузно поднялся и обратился к присутствующим:

– Братья, трупы Дрома, Олгина и Эвора сожжены. Прах ждет, дабы быть упокоенным в нашей земле…

– До нашей земли надо еще доехать, – глухо отозвался рыцарь с рукой на перевязи. На повязке расплывается бледно-розовое пятно. Орд был ранен в цирке, но смог присутствовать сегодня. Рука его постоянно кровоточила, как будто была нанесена отравленным оружием, препятствующим ее заживлению. Женщина, лечившая его, связывала это с действием яда, которым они все были отравлены. Второй раненый, Из-гун, не приходил в сознание, несмотря на все старания ухаживающих за ним. – Когда мы сможем отправиться в путь?

– Как поправится Изгун, – ответил ему Ландос. – Вскоре станет ясно, организуют ли сторонники свергнутых Травалов сопротивление новой власти, будут ли кровопролитные сражения. Отряд латников Ван-дервилля проведет вас до границы с Арутом.

– До нашего отъезда может пройти несколько лун. Теплое время закончится, дорога станет тяжелее, сложнее будет находить пропитание…

- Вы не дойдете сейчас, – покачал головой Грегор. Он сам вызвался остаться в Вандервилле. Они выросли вместе – два двоюродных брата, воспитанные отцом Ландоса как родные. – Очень большой риск, что вас схватят по дороге, и мне даже страшно представить, что могут с вами сделать.

– Как странно… Мы объявлены правителями страны, и мы боимся пройти через Валлас до наших владений, – грустно усмехнулся Фада.

Открылась дверь, и в зал вошел Эрланд. Ландос подумал, что их недолго оставили одних. Каждый их шаг подконтролен.

– Господа, я приветствую вас. Прошу прощения, что явился без зова. Но мне стало известно, что вы все в сборе, и я подумал, что могу ответить на вопросы, если они возникнут, – колдун сел за стол и улыбнулся. – У вас же есть вопросы, правда? Вы опасались их задавать в первый день. Вы не хотели их задавать вчера. Давайте устраним все несогласия и подозрения.

Наступила тишина.

– Самый главный вопрос – тот, на который вы нам все равно не ответите, – поднял голову Ландос. – Кто совершил переворот? Кто стоит за всеми этими событиями? Ваше имя, наконец!

Эрланд поднял руку, как бы призывая его замолчать, ответил без промедления:

– Переворот задуман и совершен представителями древних родов. Мир не так велик, как думают люди. Мое имя я вскоре назову. У меня есть причины пока его скрывать.

– Представители древних родов не защитили семью покойного императора и ждали двенадцать лет, чтобы свергнуть управляющих, занявших престол? – проговорил поспешно Чадер.

– И в одной семье бывают ссоры и несогласия, предательства и интриги… – Эрланд спокойно улыбался, обводя глазами северных принцев. – Если люди начинают идти на поводу своих страстей и желаний, то живи они хоть в рыбацкой хижине, хоть во дворце, ничего хорошего не получается. Старый император Дэрон Серв Давикулюс считал себя единоличным властителем едва ли не всего мира. Он потерял бдительность и возомнил о себе слишком много, испортил отношения из-за своей гордости и в своей семье, и среди приближенных к трону, и в среде государей разных стран. Старая истина: жизни правителей не принадлежат им. Тот, кто думает иначе, очень ошибается…

Империя Давикулюсов была слишком большая. Император захватывал все больше и больше, не пытаясь на завоеванных землях задержаться и навести порядок. Везде оставались обиженные, несогласные, недовольные. Управлять страной, которую нельзя контролировать – все равно что хотеть от женщины верности, оставляя ее годами одну. Если ты не можешь посетить каждый дом, там созреет заговор… Трудно найти безупречных. Невозможно быть абсолютно уверенным в чем-то. Мы иногда не можем поручиться за самих себя…

Было вполне логично, что в стране случилось то, что случилось. Но понадобилось время, чтобы забыть старые обиды, увидеть результаты свершившегося и собраться с силами. Вы никогда не управляли единолично и не знаете, что это такое. Я склоняю голову перед вами, – Эр-ланд обвел глазами собравшихся и продолжил, действительно наклонив голову: – За то, что вы выполняли волю народа – народа Севера. Вам неведомо, что такое злоупотребление властью. Верховному правителю трудно удержаться от соблазнов…

Можете ли вы отказаться от лакомого куска, будучи сытым? Отвести от себя бокал доброго старого вина, хотя перед этим уже выпили – правда, дешевого и кислого? Отвергнуть красивую женщину, предлагающую себя, когда у вас имеются определенные обязательства? Можете ли вы простить ненавидимого человека? А любимого? А себя? Пока забывали старые обиды и собирались с силами, на землю Империи пришло запустение.

Вирзод, еще не старый, но совершенно седой, с голубыми глазами и спускающимися по обе стороны рта серыми усами, перебил Эрланда:

– Вы говорите о возрождении Империи? О новом объединении Вал-ласа, Тареша и Арута?

– Да, – улыбнулся Эрланд.

– Но Восток совершенно разорен! Даже башни и замки разрушены. Люди потеряли навыки работы на земле, стали кочевать с места на место. Срок их жизни сокращается, стариков становится все меньше и меньше, женщины рожают в раннем возрасте и раньше старятся! Они боятся всего: набегов воинственных соседей, диких зверей, песчаных бурь. Когда в сердца вселяется страх, из них уходит честь – люди превращаются в животных. Только щелкни бичом, и они дружно повернут туда, куда нужно погонщику… Тареш стал дикими землями, дикой степью. Эта территория будет бездонной дырой, уносящей и жизни, и средства.

– Посмотрите на север, – ни в лице, ни в голосе Эрланда ничего не менялось. – Там никогда не было ни башен, ни замков. Люди всегда кочевали и не имели особого навыка ухаживать за землей, но не превратились в животных. Они не повернут туда, куда нужно погонщику…

- Люди везде разные, – вдруг подхватил раненый Орд. – В Аруте они берегут своих женщин и детей, не выбрасывают еду, не открывают настежь окна, сберегая тепло домашнего очага. Северяне ценят дружбу и честь больше денег, всегда привечают странников…

– Посели жителей Вандервилля в ледяных фьордах, и они тоже будут беречь друг друга и не будут выбрасывать пропитание, – возразил колдун.

– Это не случится с тем поколением, которое переселится. Это может произойти разве что через много лет, когда южная кровь смешается с кровью жителей севера, а те, кто хранил пороки прошлого, уйдут в мир иной. И неизвестно еще, не отравят ли они кровь изначальную, – не соглашался раненый.

– Что вы хотите сказать? – Эрланд положил руку на стол слишком шумно, выпрямился слишком резко. – Что не хотите помочь Валласу восстановить мир?

– Нет! Мы не против мира. Мы против того, что выступаем орудиями неизвестного кого, что у нас завязаны глаза, – Ландос устремил свой взгляд на колдуна. – Мы против того, чтобы была восстановлена старая Империя. Потому что тогда дары Арута провалятся в бездонную яму Тареша. Пусть возродится Валлас без дани Севера. Земля этой страны достаточно богата сама по себе. А Восток… какое вам дело до него? Он граничит с Дра-вийским царством. Пусть его присоединяет южный шах, если захочет.

– Вы не орудия неизвестно кого. В ваших венах течет кровь Давику-люсов, одного из благородных и древних родов, много веков назад создавших могущественную Империю. И у вас не завязаны глаза. Просто мое поле зрения шире. Когда страна будет объединена – а она будет объединена, – вы, если захотите, все вернетесь домой. И Тареш возродится! – Эрланд встал, поклонился и вышел…

Никто не двигался. Ландос подошел к окну, выходящему на балкон, остановился и посмотрел на город. Шумный, грязный южный город был прекрасно виден отсюда. Над ним светило солнце…

– Мне иногда кажется, что земля – живое существо… Существо, обладающее разумом, превосходящим разум людей. Мать, породившая нас… И она наделяет человечество разными способностями и качествами в зависимости от местности их проживания. Люди слишком разные, и земля слишком разная. Мы не были северянами, но этот край изменил нас. Влияние Севера сильнее, чем жаркая звезда, пылающая над нами. И теперь мы принадлежим Аруту. Вы вернетесь в родную землю все… Я отказываюсь от помощи Вирзода и Грегора. Чтобы не вызывать лишних вопросов, раненые Орд и Изгун пока останутся в Вандервилле.

Чадер вскочил и подошел к нему. Спросил тревожным голосом:

– Ландос, но ты… ты тоже вернешься? Потом?

– Да… мне бы очень хотелось.

Ландос повернулся и направился к Фаде, положил ему руку на плечо, сказал громко:

– Береги нашу землю, Фада. Теперь ты будешь старшим…

– Но ты… ты вернешься? – эхом за Чадером повторил брат, коснувшись пальцами холодного запястья.

– Кто знает…

– Мы не восстановим Империю Давикулюсов, – воскликнул Орд. – Сколько в нас их крови? Не так уж и много… Если те, кто совершил переворот, ставят эту задачу, значит, кто-то из семьи императора остался жив. И этот кто-то скоро выйдет из тени. Ему найдется пара, угодная тому, кто платит за все. И тогда все станет на свои места: вернется правящая династия, но фактически придет к власти тот, кто на все давал деньги. И он побеспокоится их себе вернуть, в еще большем количестве. Надо лишь подождать… Тем из нас, кто останется в Вандервилле, нужно постараться не умереть до того, как Давикулюсы объявятся. И только тогда мы сможем покинуть этот мир.

Ландос обращался теперь ко всем:

– Надо обезопасить наши границы и защитить людей. Им нужно уходить…

– Нам некуда уходить. На Арут много веков наступают воды океана! – вскочил Ирвен.

– Ты, Ирвен, лучший моряк. По возвращению выходи в море и посмотри, что случилось с легендарными островами на севере, – взгляд Ландоса перестал быть отрешенным. – А вы, остальные, соберете людей и уйдете в лес. Воины Валласа не закалены нашим климатом, они не сунутся туда. В чаще есть места, куда еще не ступала нога человека. Там живут дикие звери и еще некто, вы знаете… Если там находится место для них, возможно, найдется и для нас. Мы поладим с ними…

Валлас напоминает обжору, невоздержанного в еде: он сует в рот все, до чего может дотянуться его рука, не замечая, что уже не может встать. Восток, по сути, скатился в дикость, там остались лишь напуганные рабы и кочевники-убийцы. Запад нищ, из него Травалы выдавили все, что возможно. Единственное, что беспокоит людей – как выжить сегодня. Пока будут объединять Валлас, вам надо уйти, чтобы успеть увести людей и отплыть к островам до зимы. Арут больше не будет платить дани. Вир-зод и Грегор, я отказываюсь от вашей помощи. Вы разделитесь на три отряда и пойдете небольшими группами по разным дорогам, когда армия покинет столицу и отойдет на значительное расстояние. Я останусь с Ордом и Изгуном.

Фада встал и сделал знак, призывающий брата замолчать. Все его поняли. Чужая страна, чужие люди, чужие обычаи… Замок полон шпионов…

– Ландос… ты всегда так чудно говоришь… Но к чему это? Зачем нам это? Неродная земля… развращенные люди… у них нет ни чести, ни совести!

Братья обступили старшего, заговорили наперебой: «Ты не можешь здесь остаться. Ты чужой. Тебе никто не даст настоящей власти».

– Да она мне и не нужна. Я должен вам дать возможность уйти – сейчас, всем… Я буду делать то, что от меня хотят, пока вы не вернетесь домой. Потом уйду и я… в другой мир. Если я умру, придет настоящий правитель. Но Север будет спасен.

– О нет! – у Чадера на глазах выступили слезы. – Ландос, твой дом ждет тебя… твои жена, дети…

– Жизнь всегда заставляет нас делать то, что нам не нравится, – глаза Ландоса стали сухими и цепкими, как когти сокола. – Когда тянет в пляс – пора спать. Хочется яблок, а есть только мясо. Пришло время любить, но начинается война… Влечет родная земля – долг велит оставаться в другом месте. Для жизни души очень важно не потерять ощущение дома…

Чадер подошел к Ландосу и стиснул его руки:

– Мой дом там, где ты. Я потерял обоих родителей. Я не могу потерять и тебя.

– Мой мальчик, твой дом там, где ты можешь быть самим собой. Не следить за лицом, не думать, что ты говоришь. Знать, что тебя любят таким, какой ты есть.

– А если уже нет людей, которые тебя любят?

– Самый главный человек, который тебя любит – ты сам. Твой дом в твоем сердце, в твоем уме. Храни в себе эту атмосферу покоя и любви. Стань для самого себя родителем и стань сам своим собственным ребенком. Пусть жизнь вертится, как картинки на ярмарке. Внутри тебя всегда будет покой. И если ты его сохранишь, ты сохранишь себя.

Глава девятая ТАЙНЫ ЗАМКА ВАНДЕРВИЛЛЯ

Кавада так погрузилась в расчеты, что появление неслышно вошедшего в кабинет человека заставило ее вздрогнуть всем телом.

– Извините меня, я вас снова испугал…

«О, боги, это Верон!» – она постаралась овладеть собой.

– Я могу присесть?

– Да, да, конечно, – женщина оглянулась в поисках второго стула.

Он был завален бумагами.

– Не беспокойтесь, я освобожу его сам.

Верон переложил кипу листов на краешек стола, и Кавада успела заметить, как внимательно его глаза скользнули по бумаге. Она словно видела его первый раз в жизни. Министр невысок, несколько полноват для своего роста, у него очень ухоженные руки и красивые карие глаза.

– В последнее время у вас было много работы…

– Да, – Кавада начала волноваться. Нельзя показывать свои эмоции, нельзя обнаружить свои чувства перед этим человеком. – Но, к сожалению, к моим услугам прибегают все реже и реже. Наверное, с приходом к власти рыцарей Арута мне придется поискать другую работу.

Это была правда, хотя уйти из замка она все равно не сможет. Граф Бен ей не позволит. Да и куда она пойдет? Пополнит ряды продажных девок Вандервилля? Она уже стара для борделя, хотя все еще красива…

– Но вы не останавливаясь делаете расчеты – сложные математические расчеты, – Верон показал рукой на переложенные им листы бумаги.

– К сожалению, господин Верон, мною движет исключительно страсть к этому искусству. Мастер Эрланд сам очень хороший астролог, лучше меня, и не нуждается в моей помощи. А рыцари Арута, похоже, не интересуются влиянием звезд.

– Очень зря. Ваши прогнозы всегда были точны… до последних нескольких месяцев, пока мы с вами не подружились с Эрландом.

И этот человек почти признался ей в любви! Надо быть очень осторожной с ним…

– Я не знала, что вы с ним тоже подружились, – Кавада заставила себя улыбнуться.

– А я знал о ваших визитах к нему, когда он еще был просто бродячим магом.

Было бы странно, если бы за ней кто-то не следил – в замке все следили друг за другом. И тем не менее ей это сошло с рук… или сходило до сих пор.

– Я хотел бы вас спросить: а что нам в действительности обещают звезды?

Он что, смеется над ней?

– Сложно сказать…

– И все-таки?

– Сложно сказать, – повторила Кавада. – Три планеты выстроились в ряд, и аспекты им благоприятствуют…

– День переворота – его выбрали вы?

Это был допрос. Она почувствовала взгляд его глаз, таких пронзительных, таких всезнающих. Его невозможно обмануть, лучше и не пытаться.

– Мы… рассчитали его вместе… с Эрландом.

Верон удовлетворенно кивнул. Кавада молчала, и министр продолжил:

– Я знаю ваше положение в замке с самого начала – унизительное положение…

Женщина почувствовала, что начинает краснеть.

– У всех, кто служил Травалам, было унизительное положение. Но сейчас все должно измениться. Мы тоже можем воспользоваться моментом, чтобы нас больше никто не унижал. Не позволяйте себя унижать!

Что это? Что он знает о ней?

Министр продолжал:

– Мне кажется, что вы до сих пор чувствуете себя пленницей. Если это так, доверьтесь мне. Я смогу вас защитить, – он протянул руку, сильно и нежно сжал ее кисть.

Она молчала и смотрела ему в глаза. Румянец окрасил бледные щеки и сделал Каваду еще более красивой.

– Скажите, вы пленница Тариса Бена или питаете к нему искренние чувства?

Его собеседница пригнула голову, как от неожиданного удара, и нервно оглянулась на дверь, отняла свою руку… И так и не нашлась, что ответить.

– Ваше молчание красноречивее любых слов, – он встал, наклонился над склоненной головой, увенчанной черными косами. Его глаза стали ярче, чем обычно. – Скажите только одно слово, и я вас от него освобожу.

Кавада вдруг потеряла выдержку и закрыла лицо руками. Она боялась. Она так всего боялась: любого звука за спиной, шороха, даже тишины. Она боялась, что сейчас войдет Тарис, или мертвый Даневан, или сам покойный король… Верон положил руку на ее голову и тут же убрал.

– И не бойтесь, думая, что вас некому защитить. Да… извините, я чуть не забыл о цели моего визита, – белая рука с ухоженными ногтями поставила перед ней маленький граненый флакон синего цвета. – Прошу вас принять в подарок мои духи…

Кавада дождалась, пока его шаги не стихнут за дверью… Подошла к маленькому, темному зеркалу и долго-долго всматривалась в него, будто не узнавая себя… слабо улыбнулась.

– Ты снова идешь по рукам, – грустно сказала своему отражению.

Сколько рук ее обнимали в этом ненавистном замке? Король, лорд Даневан, Тарис Бен… Теперь пришла очередь Верона? А годы уходят – без любви, без жизни… Ей скоро тридцать, но красота все не увядает. Пусть лучше бы она стала старой, пусть морщины прорежут борозды на лице! Хоть тогда, возможно, ей не придется терпеть любовные ласки…

Кавада задумалась. Если она поняла правильно, Верон угрожал Та-рису. Как он сказал: «Только одно слово, и я вас от него освобожу…» Женщина прижалась спиной к стене и откинула голову, коснувшись затылком холодного камня. Ей казалось, что она уже слышала эту фразу. Она заставила себя вспомнить, хотя хотела бы полностью уничтожить все страницы памяти с момента пленения…

Лорд Даневан получал сексуальное удовлетворение, только причиняя боль, и в очередной раз Кавада роняла слезы, делая компрессы на бесконечные кровоподтеки и заживляя раны. В тот день он укусил ее за сосок сильно, до крови. Грудь опухла, и даже руку было больно поднимать. Но шею, плечи и лицо он никогда не трогал.

Кавада, стоя боком к зеркалу, прикладывала к груди пропитанную противоотечными травами ткань и плакала, плакала, плакала… И вдруг поняла, что кто-то стоит за ней. Она так испугалась, что забыла даже прикрыться и широко открытыми глазами смотрела, как в полумраке комнаты от двери качнулась высокая фигура… Все знали, что она любовница главнокомандующего, и никто не смел не то что войти к ней, а даже приблизиться.

Человек медленно пересек огромную спальню, свет упал на глухое забрало, скрывающее лицо. Она наконец опомнилась и накинула на плечи и грудь шаль. «Кто на этот раз? – промелькнуло в голове. – Как было бы хорошо, если бы меня убили… Наконец-то все закончится!» Неизвестный подошел совсем близко и тихо произнес: «Я не хочу снимать шлем, чтобы не напугать вас еще больше». Она знала этот голос – граф Бен… Кавада ничего не ответила и не отвела взгляд. Его зрачки расширились, и радужка почти исчезла. Было странно видеть такие живые глаза в прорезях мертвого железного шлема.

– Скажите только одно слово, и я вас от него освобожу.

– Освободите, – наверное, впервые в жизни она не думала, что сказать.

Он наклонил голову. Его рука отвела шаль, обнажив красивую, упругую грудь сине-фиолетового цвета. Граф повернулся и молча вышел. А у нее в сердце поселилась надежда… На следующий день ее пригласила королева.

– Я слышала о ваших талантах, дорогая, – сказала она совершенно ледяным тоном, и Кавада поначалу даже не поняла, к чему это было сказано. Она была фавориткой короля, а после его смерти сразу стала любовницей Даневана. – Мой супруг говорил мне о том, что вы владеете наукой читать звезды…

– Да, Ваше величество…

– И что вы просили его не выезжать из дворца на тот пир…

Король был отравлен на свадьбе семьи Розеров. Предполагаемого отравителя казнили. Травал умирал тяжело, неделю исходил кровью: она выходила с мочой, калом, сочилась с языка, выступала сквозь поры кожи. Кавада и старый лекарь не отходили от него. Всегда было загадкой, почему Диана не вышвырнула любовницу покойного мужа из дворца сразу после его смерти. Лорд Даневан мог взять астролога к себе в замок. Но королева предпочитала иметь ее рядом…

– Да, в тот день были неблагоприятные аспекты.

– Отравления можно было бы избежать, если бы он вас послушал?

– Думаю, что да, Ваше величество.

– Вы составите мне гороскоп?

– Если вам это будет угодно…

– Покажите грудь.

Как она узнала? Никто не видел ее, кроме Даневана и графа Бена! Ослушаться правительницу было невозможно. Диана Травал была властной… и вздорной. Она долго смотрела на багрово-фиолетовую грудь Кавады.

– Он больше не придет к вам… если вы придете ко мне.

Тогда она не поняла, что королева имела в виду… Женщина вздрогнула всем телом. Ее воспоминания были слишком ужасны, чтобы долго им предаваться… Вернулась к действительности, медленно прошла в свой кабинет, села за стол. Пусть мертвое прошлое спрячет своих мертвецов. У нее были ее звезды. Она снова склонилась над расчетами. Звезды не лгали: великий пленник вышел на свободу… Кто он, великий пленник? До вчерашнего дня она была уверена, что это Эрланд.

Кавада высчитала этот аспект, когда колдун был заключен в тюрьму и приговорен к смертной казни. Она вспомнила, что ей пришлось пережить, как внутри все у нее истекало кровью. И тогда небо ей сказало, что будущее изменится. Она так верила звездам, но в тот раз впервые усомнилась. Подумала, что со смертью Эрланда умрет сама. Хватит… После неудачной попытки самоубийства она боялась снова оказаться там, за чертой – но жизнь была хуже смерти.

Однако колдун был спасен. Когда Кавада пришла к нему в тюрьму перед сожжением, то поняла, что пленника заменили. И никто этого не заметил: ни королева, ни стражники. До последней минуты она не знала, кто это сделал. Оказалось, что к его спасению был причастен Верон… Она также обнаружила, что у министра приятный голос, мягкие руки и изысканный вкус. На столе блестел матовым стеклом флакон его духов.

Но кем был Верон на самом деле? Каковы его интересы, цели? С ней все просто: она любит мастера Эрланда. Готова душу отдать, не говоря уж о бренном теле, за него… А министр? Чем руководствовался он, поддержав заговорщиков? Ну не желанием же заполучить ее в постель… Она задумалась… Вот снова подвернулся случай поменять любовника. Вспомнила, как первый раз Тарис пришел к ней, и сразу стало жарко… Он сказал: «Если ты меня не хочешь – просто скажи, и я уйду. Но прошу тебя дать мне шанс. Всего одна ночь…»

Любовь… это было единственное, чем она могла его отблагодарить за избавление от мучений. Граф спас ее от садиста лорда Даневана, но… только бы он не снимал маску! В ту ночь она наглухо закрыла ставни и задула свечи. Сама не ожидала, что когда-нибудь сможет получить наслаждение от мужчины, и сама же потом возненавидела себя за это. Ее тело всегда оставалось холодным, всю ее жизнь. Ей были неведомы ни чувственные порывы, ни плотское влечение. Тарис по-настоящему сделал ее женщиной, и то, что она впервые стонала и кричала в чьих-то руках, было невероятно! Он всегда был нежен с ней… И он же положил ее в постель к королеве, чтобы заниматься любовью с ними двумя.

Любил ли ее Бен?.. Или относился к ней так же, как и Даневан? Только главнокомандующий брал силой, а граф – нежностью, искусством знания женского тела… А может быть, он был тоже всего лишь пешкой в руках королевы? Тарис убил ее детей… Кавада нисколько не сомневалась, что Диана любила его. А он ее предал. Зачем? Неужели чтобы быть только с ней? О, как сложно в этом разобраться!

Женщина снова заплакала. Чувство вины затопило все ее существо… Она предала Тариса! Дала понять министру, что она его пленница… Почему у нее нет сил спокойно посмотреть в глаза графу? Почему невозможно прикоснуться к его изуродованному лицу без дрожи? Он никогда не был груб с ней! Вспомнила, как открыла перед Беном заговор и он согласился его поддержать. Лорд Даневан стал его врагом с той минуты, когда Тарис пришел к ней в комнату и увидел ее грудь… Или они всегда были врагами? Она не знала… Она совсем ничего не знает о Тарисе Бене! Они почти не разговаривают… Он никогда ничего не рассказывал о себе. А Диана…

Кавада силой отогнала от себя эти воспоминания. И вот теперь она снова готова предать своего любовника? Или она его уже предала?..

Женщина чувствовала себя ужасно. Почему жизнь так безжалостна к ней? Зачем она так красива? Соблазняет мужчин, сама того не желая. Она никогда не носит ни ярких вызывающих платьев, ни украшений, но само ее появление соблазн. Для всех… кроме Мастера – единственного, кого она действительно любит. Как все перемешалось: изуродованный, но пылкий возлюбленный, необходимость терпеть мужчин, которые ей нежеланны, хитроумный Верон… и эти три планеты в ряд…

Пленник вышел на свободу. Колдун вышел из тюрьмы несколько лун назад. Но день переворота освободил… гладиаторов! Она задумалась… Кавада никогда не посещала цирк. Ей было глубоко противно это глумление и знати, и черни над жизнью. Эрланд? Или все же кто-то другой? Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. «Кто это может быть?» – подумала она.

– Войдите.

Кавада ожидала увидеть кого угодно, но только не Варга. Бывший гладиатор учтиво склонил голову. Какие у него все-таки необычные глаза… Сегодня на нем новая одежда – черная, как всегда, но уже из ткани, а не из кожи. Он крупный и кажется медлительным. Такой же высокий, как и граф. Вероятно, он старше Тариса… У него, наверное, были красивые черты до всех этих шрамов, но выражение лица холодно и жестко, как сама смерть. Женщина поймала себя на мысли, что Варг ей нравится, и сама этого испугалась. Эрланд, Бен, Верон… Варг. Ей что, мало первых троих возле себя, чтобы еще к кому-то испытывать интерес?

– Вы не ожидали меня увидеть?

– Честно говоря, нет. Как ваша нога?

– Спасибо. Эда вернула меня в строй.

Они посмотрели друг другу в глаза, и тень улыбки проскользнула между ними. Зачем он пришел? Не зная, что сказать, жестом пригласила его сесть. Стул был свободен после визита Верона. Молчание затягивалось…

– У меня к вам странная просьба… Я знаю, мы совершенно незнакомы. Но мне кажется, что вы единственный человек, который может мне помочь. – Поскольку астролог смотрела на него, не двигаясь, Варг продолжал: – Не могли бы вы взять служанку?

– Вы шутите?! – она не смеялась – так была удивлена.

– Нет. Я хотел бы вас попросить выручить одну женщину, которая сделала мне одолжение.

– Я не знаю, как к вам обращаться…

– Меня зовут Варг.

– Я знаю, как вас зовут… Господин… вы действительно меня не знаете. Мое положение – не положение хозяйки. Я сама служанка, если хотите.

– У вас есть крыша над головой. Вы уверены, что завтра у вас будет еда… Вам не надо искать мужчину, который сможет вас защитить.

Варг смотрел, как ее зрачки расширились в черных глазах. Она не опустила взгляда перед ним.

– Я начну с конца. У меня никогда не было никого, кто бы мог меня защитить. После крушения Империи и падения Давикулюсов меня, дочь городского доктора, убитого при смене власти, взял во дворец новый король как наложницу. Если вы этого еще не знаете, вам это расскажут. После его смерти я принадлежала садисту лорду Даневану, которого ненавидела всем сердцем. От него меня освободил граф Бен. Я не искала его, чтобы меня спасать, с ним я попала в следующую ловушку, о которой вы даже не догадываетесь. И если я захочу уйти от него, завтра у меня тоже не будет ни еды, ни крыши над головой.

– Я не знал этого, – Варг опустил глаза первый раз за много-много лет. – Прошу прощения, что невольно доставил вам боль. Возможно, вы удивитесь, но мне не жаль вас, нет… как не было жаль и себя. Вы знаете, я много лет был рабом. Мне тоже чтобы выжить пришлось многое пережить. Я знаю, как это, когда к тебе относятся как к вещи, как к куску мяса. Но наша жизнь не может закончиться только потому, что кто-то причиняет нам боль. Наша жизнь имеет большую ценность, чем наша боль. И сама боль говорит о том, что мы еще живы. Пока мы живы, можно что-то изменить. Если не сегодня, возможно, завтра. И мне кажется, что единственный смысл жизни – это сохранить себя. Когда нас пытаются убить, заставить страдать, когда калечат и тело, и душу. Не поддаться, не стать такими, как наши мучители. Потому что всегда есть то, что отличает нас от других. И неважно, в какую грязь нас втаптывают. Пока то «я», что живет внутри, живо – грязь к нам не пристанет. Просто позвольте себе узнать его, ваше «я»… И не надо искать кого-то, кто будет вас спасать. Вы сами ваш спаситель.

Кавада выпрямилась напротив него. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– За кого вы просите?

– За одну женщину, которая хотела бы уйти из борделя. А уйти ей некуда.

– Я сама не знаю, что будет со мной завтра.

– Возьмите ее сегодня. Завтрашний день сам расставит все и всех на места.

– Это ваша женщина?

– Нет.

– Почему вы хотите ей помочь?

– Она сделала то, о чем я ее просил. И за это ее теперь могут убить.

– Вы убили так много людей…

– Да. Чтобы сохранить свою жизнь.

– Так почему вы сейчас заботитесь о ком-то, кого могут убить?

– Потому что ее могут убить из-за меня.

– У меня тоже к вам просьба… – губы Кавады дрогнули в улыбке, – и тоже странная.

– Да?

– Скажите мне дату вашего рождения.

Он долго смотрел на нее перед тем как ответить:

– Что это изменит?

– Если вы поможете мне, я помогу вам.

– Вы клянетесь, что никому ее не назовете?

– Да.

Варг взял перо со стола, оторвал клочок бумаги, написал дату. Показал ее Каваде и тут же сжег над пламенем свечи. В комнате запахло паленым. Его лицо не дрогнуло, он лишь слегка потер кончики пальцев.

- Хорошо, я помогу вам. Но если хотите быть уверены, что завтра нам обеим не придется возвращаться в ее бордель, поговорите насчет нас с теми, от кого сейчас что-то зависит.

– С кем?

– С графом Беном, с Эрландом, с Ландосом. Я сама не знаю, кто я – астролог, наложница, шлюха? Мне хотелось бы определиться.

– Хорошо. Я обещаю.

– Спасибо.

– За что? Это я вас должен благодарить…

– За то, что вернули мне веру в себя.

Она встала, и Варг поднялся вместе с ней. Сказано было слишком много – больше, чем заключали в себе слова.

– Присылайте женщину. Как ее имя?

– Винта.

Винту привел к ней Эрик, вечером. Кавада наконец закончила те расчеты, которые делала последние несколько дней. Она была удовлетворена. Вспомнила, что еще после прихода Верона чувствовала себя пылью на дороге жизни. Сейчас она ощущала себя по-другому. От нее зависит, изменится ли жизнь человека. Она взяла на себя ответственность за другую жизнь.

Женщина стояла напротив нее, совершенно растерянная. Кавада подошла к ней и взяла за руку, улыбнулась…

– Тебя зовут Винта?

– Да, госпожа…

– Меня зовут Кавада. И я не госпожа. Я немногим отличаюсь от тебя. Мы будем стараться выжить вместе, хорошо?

Женщина с синими-синими глазами внимательно смотрела на нее, стараясь понять…

– Наведи порядок в кабинете. А я пока найду место, где тебя никто не тронет ночью.

Она так и сказала: «Где тебя никто не тронет ночью». Когда она вышла, Винта вдруг разрыдалась… Она забыла, когда плакала последний раз.

Вечером, когда Кавада зашла в спальню, Тарис был уже в постели.

– Варг разговаривал со мной. Ты взяла служанку?

Что звучит в его голосе?.. Она не могла понять. Было темно как всегда. Кровать стояла в самом темном углу, лунный свет не проникал в эту сторону комнаты. Женщина подошла к канделябру и зажгла свечу – в первый раз. Принесла и поставила ее на сундук рядом с кроватью. Мужчина в постели не двигался. Кавада медленно подняла на него глаза. Небеленая простыня, небрежно наброшенная на половину торса, резко контрастировала с бронзовым, загорелым телом – красивым телом. А вместо лица было белое, мятое, страшное месиво. С дырами, где у людей обычно нос, рот, ухо. И с такими выразительными глазами… Темные волосы зачесаны назад и стянуты на затылке. До сегодняшнего дня она не знала, какого цвета у него волосы. Боги, как понять, что он сейчас думает?.. Злится? Граф смотрел на нее очень внимательно. Женщина не увидела в его взгляде ни агрессии, ни нетерпения. Она смотрела ему в глаза второй раз в жизни. Первый раз – когда он пришел к ней в комнату и предложил избавить от лорда Даневана. Что думает этот человек? Чем он живет? Что хочет? Что любит, в конце концов?

Ничего не говоря, не сводя с него глаз, Кавада начала расстегивать лиф платья. Ее любовник поднял голову. Блеснули белки глаз, когда он спросил:

– Ты меня боишься?

– Нет…

– Неправда. Ты никогда не смотрела мне в лицо…

Она спустила платье с плеч, повела бедрами, и тяжелая ткань упала на пол с глухим звуком. Молча стояла перед ним, всматриваясь в него, такая красивая в своей наготе.

– Да, это правда… Я никогда на тебя не смотрела… Но теперь все будет по-другому.

Кавада подняла руки и взяла его голову в свои ладони. Внимательно вгляделась в обращенные на нее темные глаза…

«Как, должно быть, ужасно ему жить, – думала она. – Знать, что тебя все боятся и никто не осмеливается посмотреть тебе в лицо. Обладать сильным, роскошным телом и не сметь снять маску перед той, кого любишь. Любит ли он меня? Или я для него всего лишь безымянная плоть для удовлетворения его похоти?»

– Потуши свет.

Мужчина высвободился из ее рук. Что такое? Он чувствовал себя неловко?

– Почему? Ты меня стесняешься?

Она увидела в его глазах удивление. Они никогда не занимались любовью при свете. Кавада легла к нему и провела ладонью по изуродованной щеке. Сказала твердым голосом:

– Я больше не боюсь тебя, Тарис.

Она действительно его больше не боялась. Страх ушел. Она никогда не отдавалась так страстно, как в эту ночь. Они уснули, когда солнце уже вынырнуло из-за горизонта.

Глава десятая УБИЙСТВО И КОВАРСТВО

Тарис спускался в конюшню, как вдруг кто-то выскочил ему наперерез. Граф был погружен в свои мысли и не успел сбавить шаг. Пришлось схватить человека за плечи, чтобы не сбить его с ног.

– Какие… какие у вас сильные руки! – Верон перевел дух и вежливо отстранился.

– Извините, я задумался.

Бен наклонил голову и уже хотел идти дальше своей дорогой, как вдруг министр произнес:

– Граф, вы не откажетесь осмотреть со мной маяк?

Предложение было настолько странным, что на несколько мгновений Тарис просто молча уставился на Верона.

– Маяк уже давно в нерабочем состоянии… Надо бы возобновить его работу.

Кажется, Бен начинал что-то понимать…

– Мне хотелось бы посетить его самому, чтобы определиться в расходах, необходимых на ремонт. Но поскольку у меня нет привычки ездить верхом и лазить по камням, я прошу вас меня сопровождать.

Маяк ни в коем случае не мог быть причиной для личного визита первого министра, тем более в сопровождении командующего гарнизоном столицы. Верон вызывал графа на разговор, подальше от замка.

– Когда вы хотите туда поехать?

– Я думаю, послеобеденное время в самый раз. Солдаты и горожане будут отдыхать. Над городом поднимется раскаленное солнце, и люди попрячутся в каменные дома…

Весь день до обеда Тарис чувствовал напряжение внутри. Министр был не прост – он был хитер и коварен. За все время, что граф его знал, не мог вспомнить ни единой оплошности в его поведении. Вся его деятельность была разумна. Он был даже в меру честен. Если не считать участия в заговоре Эрланда, Бен не мог бы уличить его во лжи. Можно было с уверенностью сказать, что репутация Верона безупречна.

Конь застоялся в конюшне, теперь приходилось его сдерживать. Большой гнедой жеребец грыз удила и все время норовил сорваться в галоп. Граф видел, что Верону тяжело за ним поспевать даже рысью, и сжалился над министром, не имеющим привычки ездить верхом. Он чувствовал себя неуверенно – другое дело носилки… Белая немолодая кобыла под ним была толста, как старое бревно, и неповоротлива.

– Вы какой-то другой сегодня…

А вот у него какой-то всегда одинаковый голос, у этого политика – ровный, что бы ни случилось.

– То есть?

– Мне сложно сказать… свободнее, чем обычно. Первый раз я вижу на вас полотняную маску вместо железного забрала.

Это Кавада предложила ему утром сменить железный шлем на глухую маску, которую он всегда надевал, отправляясь в постель Дианы Травал. Тарис был очень удивлен. Его любовница никогда не делала ему замечаний, не бросала реплик. Она была молчаливой, как был молчаливым он сам. Бен так растерялся, что послушался.

В маске было легче. Голова не потела, как в железном шлеме, металл не раздражал рубцы. Граф усмехнулся… У него есть одно преимущество: можно не следить за выражением лица, как они все. Однако не за тем же Верон предложил прогуляться к морю, чтобы сказать это?

– Вы немногословны… Вам нечего сказать, или вы не уважаете собеседника?

В этих словах был вызов, и Тарис решил его принять.

– Вы знаете, это все равно, что спросить: вы идиот или прикидываетесь? Но я отвечу. Я идиот, мне нечего сказать.

– Вы умнее, чем кажетесь, – улыбнулся Верон.

– А что, я действительно кажусь идиотом?

– Скорее… простым малым, который не способен на подлость, на интриги, на предательство…

– Полноте. Я вам напомню, что именно я убил наследников, почти детей, на глазах всей столицы.

- Да, я помню. Чтобы сделать это, надо иметь отменное мужество. И внутреннюю силу, которая не зависит ни от мнения окружающих, ни от принятых норм морали.

– Я думаю, что вы один так думаете.

– А вам разве не безразлично, что о вас думают?

– Вы правы, безразлично.

– Граф, только мы с вами вдвоем остались из всех, кто правил в этой столице за последние годы. Только мы с вами из всех лиц, близких к власти, поддержали никому не известного бродячего мага или знахаря, который задумал и совершил государственный переворот.

– Вы сами-то в это верите?

– Во что именно?

– В то, что говорите?

– Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

– Что Эрланд сам затеял переворот.

– Ну вот, видите, а говорите, что вы идиот.

Они ехали молча. Первым молчание прервал Верон:

– Я хочу поговорить с вами о том, кто стоит за Эрландом.

– Тогда вы выбрали неподходящую кандидатуру для разговора.

– Почему?

– Я не знаю, кто за ним стоит.

– Я тоже…

– Ну что ж… тема для разговора исчерпана.

Они выехали из ворот, и лошади пошли шагом по прибрежному песку. Чем дальше они отдалялись от города, тем чище он становился. Копыта лошадей проваливались глубоко, их шаг замедлился. Пахло водорослями и зноем.

– Скажите, вы любите Валлас? – министр снова прервал молчание. – Вы любите нашу страну?

– Нет.

Верон на минуту задумался и произнес:

– Я тоже ее не люблю…

У графа были козыри: не он вызывал собеседника на разговор, не ему думать, как его продолжать.

– Вот видите, мы уже нашли общее – мы понимаем друг друга… Ведь и вы, и я живем для себя, не так ли? – осторожно произнес министр.

Его попутчик только усмехнулся. «Как жаль, что он постоянно носит маску. Хотя по его изуродованному лицу все равно непонятно, что он думает», – подумал Верон.

– А почему вы решили, что я живу для себя? – Тарис милосердно придержал лошадь. Его жеребец все время пытался перейти на рысь. Толстая кобыла споткнулась, и министр бы упал, если бы граф не схватил его за руку. – Вы совсем не умеете ездить верхом.

– Совсем… вы правы. Я предпочитаю, чтобы меня возили… или носили. Но в замке везде могут быть уши. С деньгами Эрланда каждый может информировать его обо всем…

– Так почему же вы решили, что я живу для себя? – переспросил Бен.

– А других вариантов больше нет. Либо вы одержимы идеей служения стране, либо – себе.

Тарис внимательно следил за лицом министра: тот сопел, пыхтел и обливался потом.

– Вы забыли, что я могу также служить женщине.

– Теперь вы меня принимаете за идиота.

– Почему? Все знают, что я люблю Каваду.

– Все знают. Но мы с вами понимаем, что некоторые вещи совсем не такие, какими кажутся всем. Любимую женщину не кладут в постель третьей.

– Что вы имеете в виду?

– Что вы брали ее в постель к королеве. Или королева брала ее к вам в постель… Что, в принципе, неважно. Им обоим это не нравилось.

– Это вам Кавада сказала или королева?

– Почему мне должен был сказать кто-то из них?

– Потому что больше об этом никто не знал.

– Я вас успокою, ваши женщины молчали как рыбы. Хотя… Кавада запугана до смерти.

– Я ее не пугал.

– Какое искусство – получать что хочешь без насилия, не правда ли? Лорд Даневан над ней издевался, и она его ненавидела. Вы не насильник, но она делает все, что вы хотите.

– Так кто вам сказал?

– Я сам видел.

– Вы за мной шпионили?

– Вовсе нет. Я шпионил за королевой.

- Лично?

– Да, за королевой – лично. Я не доверяю людям, видите ли… При этом ваша игра безупречна. Вы ухитрились остаться невинным в глазах Кавады, которая предложила вам поддержать Эрланда. Заметьте, предложила! А могла бы этого не сделать…

– Весь план переворота до последней детали был разработан тем, кто выдает себя за колдуна. Ему нужен был кто-то в армии, кто бы пошел за ним. В гарнизоне Вандервилля были две значимые фигуры: я и Даневан. Мне повезло показаться более нейтральным, скажем так. Поэтому Эрланд – заметьте, вовсе не Кавада! – выбрал меня. В противном случае на арене цирка с кинжалами в глазах остался лежать Та-рис Бен, а лорд Даневан поддержал бы заговор.

– Какое искусство – казаться нейтральным, будучи любовником королевы.

– У меня много способностей, о которых мало кто догадывается.

– Даже Кавада?

– А при чем здесь она?

– Видите ли, астролог сейчас лицо, приближенное к Эрланду. Должен вам заметить, кстати, что вы плохо за ней следите.

– То есть?

– Кавада стала ученицей колдуна и его помощницей.

– Да, именно это спасло жизнь нам обоим. И после этого вы говорите, что я за ней плохо слежу?

– Браво, граф!

– Вот видите, а вы принимали меня за идиота…

– Но все знают, что она вас не любит.

– Она меня уважает. И делает то, что я хочу – без насилия с моей стороны. Меня это устраивает… на сегодняшний день.

– Да… и плачет ночами по темным углам замка.

– Вы сами видели? – Тарис резко дернул поводом.

– Да. Она явно несчастна и чувствует себя пленницей.

Поскольку граф умолк, Верон продолжал:

– И она ниже вас по рождению.

– Вы, наверное, забыли, что мне был дарован титул за отличие в боях. Я выходец из простых горожан. Моя сила и воинское умение дали мне то, что я имею сейчас.

– И ваша слава умелого любовника…

Тарис спешился и придержал лошадь министра, чтобы тот тоже мог с нее слезть. Они уже миновали последний дом со стороны города. Оба оглянулись: на дороге ни впереди, ни сзади не было ни души.

– А что, у меня она есть? Слава умелого любовника?

– Да. Я знаю, что даже королева предлагала вам стать ее мужем.

– Вы что, стояли за дверью и во время этого предложения? – голос графа нисколько не изменился, когда он это произнес.

Не изменилась и интонация ответившего Верона:

– Да, я стоял за дверью.

– Если вы действительно это слышали, тогда должны знать, что она мне предлагала стать королем не только из-за моего умения заниматься любовью.

– Я это тоже знаю…

Они беседовали, как будто речь шла об обыденных, ничего не значащих вещах – не меняя интонации, не повышая тона…

– Кто еще знает?

– Я один.

– Полноте… Если вы стояли за дверью, то кто-то мог быть у окна, под кроватью, прятаться в шкафах. Уши есть повсюду…

– Вот именно… Поэтому я доверяю обычно только моим собственным ушам. И тогда я проверил все: окна, шкафы, и даже залез под кровать, – дабы быть уверенным, что только мои уши это слышали… кроме ваших, разумеется.

– Вы меня очередной раз убеждаете в истине, что если не нужно, чтобы кто-то о чем-то знал, надо просто никому не говорить – ни одному человеку…

– Вы правы, граф. После этого разговора я и сделал вывод, что вы живете для себя. Ведь будучи любовником королевы, можно получать все необходимое и даже больше просто потому, что однажды ночью вы можете не прийти… А быть королем сплошная головная боль: нужно заниматься страной, политикой, экономикой; вечная угроза быть отравленным, свергнутым. Постоянное спальное место, опять же…

У графа Бена какие обязанности? Иногда заниматься любовью с обожающей вас правительницей и периодически возглавлять военные кампании. Вам же нравится спать с женщинами и руководить людьми? Как и фехтовать, бороться… Это положение не слишком высоко и не слишком низко – оно оптимально. Вы хорошо едите, спите на лучших в государстве простынях с кем хотите и сильно не утруждаетесь. Тарис Бен благополучно пережил один переворот, так же благополучно пережил и второй. Вам ничего не грозит: объединять страну отправляется никому не интересный чужеземный правитель и бывший драаг, а начальник гарнизона остается в столице, на которую пока никто не напал.

– Поясните вашу последнюю фразу, пожалуйста.

Они уже почти подошли к маяку. Верон остановил своего попутчика:

– Давайте сейчас осмотрим маяк в молчании, вдруг там кто-то спрятался, а на обратном пути продолжим наш разговор…

Маяк являл собой жалкое зрелище, хотя издали казался еще крепким: порос травой между каменной кладкой, покрылся водорослями и ракушками. Внутри же одному из них пришлось зажать нос от ужасного смрада. На каменном полу лежал труп – пожилой человек в темно-красном камзоле раскинул руки. Вернее, то, что от него осталось. На голове сохранились лишь длинные седые волосы, лицо представляло практически оголенный череп. Пальцы рук были изъедены до кости, штаны в области гениталий разорваны.

– Крысы, – сказал наклонившийся над ним Тарис. – Здесь хорошо поработали крысы. Я его знаю.

– Я тоже его знаю, – отозвался закрывший нос платком Верон. – Начальник порта… Вы можете сказать, как он умер?

– Похоже, его закололи кинжалом, – граф внимательно разглядывал труп. – Совсем маленькая дырочка… Но сказать что-то трудно, слишком уж он изъеден крысами.

Верон оглянулся вокруг, по-прежнему прижимая платок к лицу, и прошептал:

– Меч Эрланда…

– Идите отсюда, – Бен вытащил клинок из ножен и оглянулся: совершенно пустое помещение, винтовая лестница вела наверх.

– Нет, если позволите, я последую за вами.

Они поднялись по скользким, покрытым плесенью ступенькам на второй этаж, где на каменном постаменте когда-то зажигали огонь. Ни души, лишь чайки кричали кружа, привлеченные трупным запахом. Оба невольно сделали глубокий вдох. Еще раз спустились и, уже не останавливаясь, прошли на выход. Тарис плотно захлопнул дверь из подгнивших досок.

- Переворот… Несколько дней назад город был покрыт трупами. Кто хватится начальника порта? – Верон закатил глаза. – Легко все списать на то, что он оказался сторонником Травалов…

Почти белое солнце перешло зенит. Воздух звенел от жара…

– Вы понимаете, что это значит?

– Да, – Тарис вдруг поднял маску и подставил свое белое, изуродованное лицо солнцу. – Держу пари, что во всех кораблях в порту в обшивках сделаны дыры… или будут сделаны в ближайшие дни – кораблях, обеспечивающих армию, разумеется. Так на чем мы прервали разговор? Что я остаюсь в городе, на который пока еще никто не напал? Давайте, наверное, заканчивать беседу. У нас мало времени, а она что-то затягивается… С какой целью вы ее затеяли?

Он помог Верону взобраться на лошадь, после чего и сам мигом оказался в седле, едва коснувшись коня.

– Вы знаете, кто стоит за Эрландом? – спросил министр. – Кто оплачивает все его расходы?

– Нет. А вы?

– Я догадываюсь… Как и догадываюсь, что этот кто-то ждет, когда армия выйдет из города и отправится наводить порядок в стране. И только она значительно удалится вглубь материка, собрав всех мужчин, способных носить оружие и отведя их на нужное расстояние, этот кто-то придет… со стороны моря.

– Ну и что? – Тарис внимательно посмотрел на собеседника. – Что может угрожать министру и простому военному, поддержавшим переворот? Оставьте ваши тревоги… Мы, как и раньше, будем спать на чистых простынях, пить хорошее вино и оставаться друзьями новому правителю, кем бы он ни был. А если кому-то хочется что-то отстаивать – вперед, я сам первый освобожу ему место. В конце концов, у меня есть владения на границе с Севером.

– Вот и об этом я тоже хотел с вами поговорить… Может, будет благоразумнее отправиться за бывшим драагом и принять командование армией, отпустив несчастного Изду на его земли?

– А что делать с Варгом?

– У него опасная работа, видите ли… и он беспокоен. Эрланду не нравится его чрезмерная активность, скажем так. Он, вероятно, будет в первых рядах во всех боях… Как раз к подходу войска к вашему замку, возможно, солдаты останутся без командира.

- Командование армией? Вы шутите? Я уже однажды должен был умереть по своей вине, но тогда я был молод и глуп. Сейчас я поумнел и теперь предпочитаю беречь свою жизнь. Кто знает, есть ли на той стороне чистые простыни, красивые женщины, хорошее вино…

– Зачем командование армией? Вы можете ее распустить и благополучно осесть на своей территории с небольшим гарнизоном честных и преданных людей. Даже с любимой женщиной… или с нелюбимой, с кем захотите. На ваш век хватит. А новый правитель будет завоевывать страну, если захочет – вы будете далеко…

– А вы?

– К сожалению, граф, у меня нет замка.

– Если не ошибаюсь, вы из Тареша?

– Да, как и вы. И мое родовое гнездо было до основания разрушено во время крушения Империи. Учитывая, что власть в стране перешла к бывшим управляющим, я поостерегся оседать где бы то ни было, чтобы все не потерять еще раз. Потому как мир велик, и вокруг нас есть множество стран, управляемых династиями, возраст которых насчитывает века. Валлас не такая уж бедная страна, если ее организовать как нужно…

– Значит, у вас ничего нет?

– У меня есть золото. В наше неспокойное время опасно покупать собственность. Завтра ее, возможно, сожгут, захватят…

– Как раз мой далекий уголок может оказаться самым уютным, – усмехнулся Тарис.

– Вот именно. А мои деньги могут оказаться к вашим услугам. У вас же их нет?

– А вы не боитесь, что я с вами сделаю то, что случилось с тем несчастным, в маяке, и заберу все, чем вы так кичитесь сейчас передо мной?

– Нет, не боюсь.

– Почему?

– Потому что я знаю, кто вы. А вы не уверены, кто еще кроме меня это знает. Я храню вашу тайну…

– Обычно трупы хранят свои тайны лучше живых…

– Да, но существуют завещания… существуют бумаги, которые могут быть распечатаны в момент смерти некоторых людей их доверенными лицами в самых неподходящих местах.

Некоторое время они ехали молча.

– Итак, дорогой Верон, вы мне предлагаете дружбу?

– Именно так, милый граф. Вы меня правильно поняли.

Глава одиннадцатая ТАРИС БЕН

Тарис спустился в казарменный двор и сразу увидел Варга. Он сидел на парапете, точил меч и казался совершенно погруженным в себя. Рядом с ним оживленно беседовали рыжий бородач с огромной фиолетовой шишкой на полголовы, бритый жилистый боец и тощий усатый парень. Как только граф к ним подошел, солдаты запнулись, пробурчали что-то нечленораздельное и тут же ретировались. Их командир бросил на него быстрый взгляд и уставился в пространство перед собой. Меч неподвижно застыл в его руках.

– Ты…

– Я, – Тарис помолчал и добавил: – Мы начинаем разговор на той же ноте, на которой окончили вчера. Как будто и не было этого дня.

Он сел напротив Варга прямо на песок, задев его выпрямленную правую ногу, и резким движением снял с головы маску. Бывший гладиатор не смотрел на него.

Вчера новый командующий нашел Бена в караульной, где тот заканчивал осмотр гарнизона, и сразу приступил к делу:

– Граф, мне нужно с вами поговорить.

Тарис ничего не отвечал и постарался отступить в тень, чтобы в прорезь шлема не были видны глаза.

– Вы заботитесь об астрологе…

Снова молчание…

– Сегодня она взяла к себе служанку. Могу ли я вас попросить проследить, чтобы ее никто не обижал в замке?

Бен сделал к нему шаг и медленно, по-прежнему ничего не говоря, снял шлем. Его глаза были освещены. Варг отшатнулся – ужас отразился на его лице.

– Ты!.. – выдохнул он.

Граф повернулся и, не произнеся ни звука, вышел. Посетитель остался стоять, как будто превратился в каменное изваяние.

И вот сегодня он начал разговор с того же слова: «Ты…»

– Я… Если бы я мог, то улыбнулся. Но у меня отсутствуют мышцы, ответственные за это движение.

Варг опустил голову и уставился в песок.

- Я так страшен, что даже лучший драаг страны не осмеливается посмотреть мне в лицо? Меня называют Страшилой за глаза. Ты, наверное, знаешь об этом.

Его собеседник поднял голову, их глаза встретились. Варг, это было видно, делал над собой усилие.

– Мне кажется, вчера мы не договорили?

– Мне нечего тебе сказать, – бывший гладиатор снова отвел взгляд.

– Я так не думаю.

– Ты… – Варгу с трудом давались слова, – ты все это время знал, что это я?

– Да. Хоть тебя теперь тоже не узнать – морщины, шрамы…

– Почему ты меня не убил?

– Вначале я хотел, чтобы ты страдал, – словно сжалившись над ним, Тарис надел маску.

– Потом?

– Затем я ждал, когда тебя убьют на моих глазах.

– Потом?

– В конце концов я решил больше не участвовать в жизни. Не стараюсь плыть ни против ветра, ни с его помощью. Просто присутствую в текущем моменте: ем, пью, командую солдатами…

– У тебя красивая женщина.

– Она похожа на Веронику, не правда ли?

– Да… – молчание затянулось. – Правда.

– А ты, говорят, больше не спишь с женщинами. Хотя вас, гладиаторов, посещали неплохие девицы.

– Посещали. Ты, что ли, постарался? – Варг невесело усмехнулся.

– Я.

Бывший драаг бросил на него недоверчивый взгляд, нахмурился.

– Я действительно постарался, чтобы была заключена договоренность с хорошим борделем – для тебя.

– Кто-то еще знал про меня? – Варг отвернулся от него и уткнулся носом себе в плечо.

– Да, королева и Даневан. Хотя никогда не известно, кто что-то знает, а кто нет.

– А кто знал про тебя?

– Королева и Даневан… и, оказывается, Верон.

– Верон?

- Почему тебя это так удивляет? В замке все следят друг за другом, видишь ли. Не к месту брошенное слово… Никогда не знаешь, кто стоит за углом.

– Что ты собираешься делать?

– Ничего. Я уже давно не строю никаких планов, просто живу. Ем, пью, сплю с женщинами… А почему ты с ними не спишь? Тебя же не кастрировали.

– А что, могли? – Варг повернулся к нему, наконец-то овладев лицом. Теперь его глаза смотрели холодно, как всегда.

– Могли… Так ты не ответил на мой вопрос.

– Я люблю Веронику.

– До сих пор?

– До сих пор.

Тарис поднялся и сел рядом с ним на парапет, прижавшись боком. Продолжил разговор уже более тихим голосом:

– Тебя постараются убить.

Собеседник не шевелился.

– На подходе к Северу, вероятно… У меня там клочок земли с замком, как раз на границе с Арутом.

– Почему ты мне об этом говоришь?

– Мне почему-то не хочется этого.

– Я тебе не верю.

– Это твое дело… И мне кажется, я даже знаю, кто тебя убьет, если тебя не прикончат до этого в битве.

– Кто?

– Эда.

– Ты бился с ней?

– Откуда ты знаешь? – в голосе графа прозвучало нечто, похожее на удивление.

– Она мне сказала, что ты не слабее меня.

– Так и сказала?

– Так и сказала.

– Ты хочешь проверить? Хочешь сразиться со мной?

– Нет.

Они посмотрели друг на друга.

– А ты? – спросил Варг.

– Тоже нет. Как ни странно…

- Я тебя о ней спрашивал.

– Да, она предложила мне померяться силами.

– И?

– Размазала как младенца.

– Откуда у нее это умение? Кто она?

– Наемная убийца с юга. Ее называют Мечом Эрланда, ты знаешь?

– А кто он?

– Никто не знает.

– Ландос будет марионеткой в его руках.

– Зато он легко уступит место тому, кто придет.

– Кто придет?

– Не знаю. Увидим…

– И что ты будешь делать?

– Уйду к себе, на север. Забьюсь в нору, заделаю все дыры. На мой век хватит.

– Почему ты поддержал переворот?

– Чтобы освободить тебя… и уничтожить Даневана, – Тарис встал и посмотрел сверху вниз на Варга. – Ты знаешь, что это он убил Веронику и детей?

– Да… Из тех, кто знает, кто ты, остался Верон.

– Мы с ним договорились о молчании. Он нуждается во мне и сам может быть полезен.

– Мне один человек недавно сказал, что переворот совершился потому, что его поддержали два человека: граф Бен и гладиатор Варг.

– Самое интересное, что это действительно так.

– Какая ирония… Мы не знаем, кто это затеял, но все сделали сами… Для кого?

– Увидим, – повторил Тарис. – Кто бы это ни задумал, ему повезло, он выбрал правильных людей – нас с тобой.

– И теперь ты говоришь, что меня постараются убрать.

– Я думаю, меня тоже постараются убрать.

– Почему тебя?

– По той же причине…

– Так про нас еще кто-то знает?

– Не думаю… Но мы слишком значимы, от нас слишком много зависит, и мы многое способны изменить. Наши возможности превышают полномочия шахматных фигур, и мы становимся опасными для шахматиста…своей непредсказуемостью. Не люблю не владеть ситуацией… Когда события выходят из-под контроля или становятся непрогнозируемыми, самое время из этих событий выйти. Мы играем чью-то партию, значит, нас всегда могут обменять, нами могут пожертвовать. Лучше уйти первым… Предпочитаю играть самому. Присоединяйся ко мне в походе на север, если останешься жив.

– И что мы будем делать? – Варг невесело усмехнулся. – Вместе сидеть в твоей норе и вспоминать прошлое?

– Именно так. Есть, пить, спать с женщинами. Или с одной женщиной… если ты захочешь. На наш век хватит.

Они замолчали оба.

– Тебе нравится Кавада? – спросил Тарис. И сам же ответил: – Не может не нравиться. Она так похожа на Веронику.

И ушел не оглядываясь.

Тарис пришел в спальню, когда полночь уже наступила. Кавада, с распущенными косами, в белой рубахе, поверх которой был накинут горчичного цвета кафтан, склонилась над бумагами за столиком, который изначально предназначался для косметики. Она подняла голову на звук запираемой двери и спросила:

– Почему так поздно?

Это было что-то новое. Как и новым было то, что она работала в спальне. Тарис обошел ее и встал напротив. Снял перчатки, расстегнул куртку. Маску он не снимал… Женщина смотрела на него без улыбки, она ждала ответа.

– Общался с Варгом.

– О чем?

– О жизни… – он повернулся, пошел к кровати. Снял камзол, сапоги, штаны, вытянулся голым на простынях – было жарко.

– Ты забыл снять маску.

– Подойди и сними, если она тебе мешает.

Не торопясь, Кавада отложила перо, бумаги, прошла по спальне, присела рядом и аккуратно, стараясь не задеть лицо, сняла маску. От Тариса сильно пахло вином, в его глазах стояла растерянность…

– Он тебе нравится? – граф взял лицо женщины за подбородок и повернул так, чтобы на него падал свет.

– Кто?

- Варг.

– Да.

Он был не просто удивлен – он был изумлен. Она никогда так с ним не разговаривала. Она вообще с ним не разговаривала. Что с ней случилось?..

– Хочешь взять его третьим? – когда Кавада это спросила, в ее голосе не отразилось ничего.

– Ты хочешь? – он провел пальцем по нежной коже предплечья, оголенной в разрезе кафтана.

– Нет.

Ее поведение смущало его. Он не знал, что делать. Он не привык видеть ее такой.

– То, что мы были с Дианой втроем, это была ее идея или твоя? Тарис не верил своим ушам. Он мог бы поклясться, что никогда не услышит ничего подобного от этой покорной женщины. Она не способна так разговаривать. Или он ее плохо знает?

– Моя.

– Лучше бы ты солгал, – Кавада резко отвернулась от него, непривычно резко…

Что это? В ее голосе?.. Он приподнялся на локте, снова взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Боль… В ее глазах – боль.

– Ты меня любишь? – спросил Бен.

– Нет.

– Ты меня хочешь?

– Нет.

– Прошлой ночью я бы так не сказал.

– Это было исключение.

– Так зачем же мы вместе?

Он отпустил ее лицо, но она не двигалась, смотрела на него…

– Потому что у меня никого нет, кроме тебя, – Кавада ответила очень тихо.

Он не пошевелился. Просто сказал:

– Иди ко мне.

Она встала и начала раздеваться перед ним, как вчера.

– Если хочешь, можешь потушить свечи.

– Они мне не мешают, – женщина повела белыми плечами.

Какая она все-таки красивая… Нет, она красивее Вероники.

– А тебе?

- Что мне? – погрузившись в прошлое, он не понял, о чем она говорит.

– Тебе мешают свечи?

– Нет. Мне мешают зеркала.

– Здесь нет зеркал.

– Глаза…

Теперь пришла ее очередь не понять:

– Что глаза?

– Я отражаюсь в твоих глазах.

В ее взгляде промелькнуло что-то… Между бровями наметилась морщинка.

– Я… боюсь себя… – зачем он это сказал? Или это не он сказал? Что в нем это сказало?

Ее глаза распахнулись широко-широко… Как хорошо, что она никогда не улыбается. Он ненавидел улыбки, особенно обращенные к нему. Кавада вдруг легко коснулась его висков, провела по нижней челюсти… В ее глазах не было страха.

– Бедный мой…

Он не мог больше этого выдержать, он не мог видеть себя в ее глазах. Резким движением Тарис сбил свечу, и она, упав, тут же погасла, раскатившись по полу множеством искр. Через приоткрытые ставни вливался лунный свет. Но там, где была постель, было совершенно темно. Удивительно, но женщина не вздрогнула.

– Кавада, – прозвучал в темноте его взволнованный голос, – Кавада, пожалуйста, люби меня… как вчера. Мне так… плохо.

И не поверил своим ощущениям: она целовала его лицо.

Тарис проснулся утром и сразу понял, что что-то не так. Обычно Кавада просыпалась первой и тут же уходила, буквально ускользала. И спала она всегда спиной к нему. Сейчас ее голова лежала на его плече, а рука на груди. По ее дыханию он понял, что женщина уже не спит.

– Ты проснулась?

– Да.

– Почему ты не ушла?

– Когда? Вообще или сейчас?

– Вообще.

– В бордель? На улицу? Там будет еще хуже… Мне некуда идти…

– Сейчас?

- Не хотела…

– Тебе нравилось… втроем?

– Нет.

Боги, они разговаривали… Они никогда не разговаривали раньше. – Почему ты молчала?

– Меня так воспитали… молчать, что бы ни случилось.

– Но что-то случилось…

– Да.

– Что?

– Я взяла служанку…

– Объясни… – он не понимал… Он хотел понять.

– Это первое решение, которое я приняла в своей жизни.

– Неправда. Ты пыталась покончить с собой.

– Да… но испугалась, поэтому до сих пор жива. Я всегда боялась, всего… до вчерашнего дня.

– Что случилось вчера?

– Я взяла служанку…

Их разговор описал круг. Он обязан был понять.

– Ты разговаривала с Варгом.

Это не был вопрос, но Кавада ответила:

– Да.

– И что он тебе сказал?

– Что к нам не может пристать никакая грязь, пока то, что составляет наше «я», живо… Надо только суметь его в себе обнаружить…

Они помолчали.

– Если тебе когда-нибудь не будет нравиться то, что я буду делать, скажи мне. Хорошо? – произнеся эти слова, Бен погладил ее по волосам. – Хорошо, – и после паузы она добавила: – Ты любишь меня?

– Нет.

– Так почему ты со мной?

Он долго не отвечал.

– Потому что у меня никого нет… кроме тебя, – Тарис приподнялся на локте и повернул лицо Кавады к себе. – Открой глаза.

– Нет.

– Почему?

– Ты не любишь смотреть в зеркала.

– Я хочу видеть твои глаза. И потом, мне надо начать привыкать к моему лицу… наконец-то. Вернее, к тому, что от него осталось.

Женщина открыла глаза. Граф рассматривал свое отражение в них… О боги, как он страшен. Удивительно, что она перестала его бояться.

– Не бойся, – Кавада улыбнулась. – Ты не страшен, ты красив.

– Ты издеваешься надо мной?

– Нет. Я так действительно думаю. Ты не потерял себя. Ты берешь к себе в постель двух женщин, и тебе наплевать, что одна из них королева… и может быть, обе этого не хотят. Потому что ты так хочешь. Ты можешь убить детей на глазах всего города, и тебе все равно, что о тебе подумают. Потому что считаешь, что так должно быть. Ты живешь по своим законам… Никогда не пьешь лишнего, но не откажешься от хорошего вина. Ты сурово тренируешь свое тело и в то же время любишь нежиться в постели и теплой ванне. Ты много не ешь, но всегда берешь лучший кусок. Ты нежен с женщинами, и они против своей воли дают тебе все, что ты хочешь, а ты хочешь всегда так много. Ты наслаждаешься жизнью и не уважаешь ее одновременно. Ты остался собой… Ты не добр и не благороден, но ты красив в своей силе, в своей независимости. Ты как одинокий демон – никто не может к тебе приблизиться. Ты совершенно особенный, не такой, как все… Твое лицо было красивым?

– Да.

– Не бойся себя. Ты не изменился. Ты остался собой. Ее глаза закрылись, когда он поцеловал ее…

Глава двенадцатая ВАРГ СТАНОВИТСЯ ВЕТРОМ

Завтра армия покинет столицу… На сегодняшний день две области, соседствующие с Вандервиллем, прислали отряды воинов. Одна из них принадлежит семье Розеров, в имении которых был отравлен Травал. Главе семьи удалось тогда отвести от себя подозрения и уклониться от ярости Дианы. Сейчас же предоставлены неоспоримые факты причастности к убийству бывшего короля Барка Розера, оказавшегося Барком Розавиндом – ускользнувшим от расправы аристократом Империи. Приехавший первым после переворота Барк не знал, что Эрланд не любит предателей…

Половина столичного гарнизона из окрестностей Вандервилля уйдет из столицы вместе с полком освобожденных гладиаторов. Войско невелико… Оно должно пересечь все провинции и принять в свои ряды тех, кто согласен присоединиться к новой власти, и покорить области, где будут несогласные. Путь лежит на север, до границы с Арутом, где надо навести порядок. Как только это будет сделано, в Валласе наступит мир…

Если это не удастся, остается лишь гадать: поддержит ли кто-то из соседних стран новую власть? Распадется ли Валлас на несколько самостоятельных государств? Будет ли кто-то из оппозиции настолько силен, что, в свою очередь, сможет объединить земли?

Перед походом солдат оставили без занятий. Вечером будет праздник, выкатят вино, зажарят нескольких баранов. Из кухни уже доносится запах свежего хлеба и тушеных овощей. Завтра утром, сразу после восхода солнца, войско выступает.

Варг попросил Двана показать ему то, чему учила солдат Эда. Это было неплохо, совсем неплохо! Борцовский трюк позволял бросить на землю более сильного противника, используя его же вес против него самого. А хитроумный прием фехтования помогал выбить меч из более сильной руки. Каким изысканным искусством она владеет…

Он все более и более убеждался, что бой, который ведут в Валласе, несовершенен. У них побеждает тот, у кого самое тяжелое и длинное оружие или самые сильные тела. Но вот явилась тонкая девушка с южным акцентом и легкими саблями и показала нечто другое: скорость передвижения, технику, позволяющую справляться с сильнейшим врагом, возможности метательного оружия. Вчера она стреляла вместе с солдатами в тире за восточными воротами, и все опять подивились конструкции ее арбалета. Небольшое оружие с короткими стрелами продемонстрировало невероятную скорость и мощность поражения, более дальний полет. На вопрос, откуда оно у нее, Эда лишь улыбнулась уголками губ и ушла, откинув за спину длиннющую растрепанную косу…

Дван вкладывал оружие в ножны, как вдруг за спиной раздались энергичные шаги. Кто-то шел к ним – высокий человек в полотняной маске. На ходу он сбросил плащ и остался в одной кольчуге. Граф Бен обошел Варга по окружности, оттолкнув спиной его напарника. В голосе звучала угроза:

– Ну что, померяемся силой?

– Меряются силой в рукопашной, – бывший гладиатор постарался оценить противника: как он двигается, как держит меч, ширина и скорость его шагов, осанка… Он был сильным, очень сильным, легким и очень быстрым.

- Рукопашная быстро заканчивается. И всегда кто-то остается без зубов… Я уже и так достаточно покалечен, – из-под маски раздался странный звук.

Варг не понял, что это… Смех? Он чувствовал, что Бен торопится, что он напряжен, как натянутый лук.

– До первой крови, – крикнул граф, нападая на него.

Новый командующий еле сумел отразить удар. Он не собрался и с трудом удержался на ногах от натиска. У него давно не было такого стремительного противника. Постарался отойти настолько далеко, насколько возможно… Попытался использовать свою излюбленную технику отзеркаливания. Не получилось, Тарис не оставлял ему ни минуты свободной. Он начал кружиться вокруг, постоянно меняя положение тела, заходя то справа, то слева. Не повторял ни одного движения, был непредсказуемым и неуловимым. Варг просто отбивался. Он едва успевал поднимать меч, чтобы себя защитить. Граф не давал ему времени для нападения. Какая там атака, он не мог перевести дыхания!

У Бена было преимущество нападающего, ведущего. Варг не мог ни правильно встать, ни отойти, ни напасть. Все, что ему удавалось – лишь подымать меч, чтобы отражать сыпавшиеся на него удары, сильные и всегда разные. Такое впечатление, что Тарисов было двое. Его противник нападал со всех сторон. Бывший гладиатор почувствовал, что начал уставать. Он не желал отходить, но отходил…

Круг площадки, посыпанной песком, где тренировались солдаты, был не таким уж большим, а оглянуться, чтобы оценить, где он находится, Бен ему не давал. Он был легче его, подвижнее и стремительнее… Варг понял, что если сейчас не изменит тактики боя, то будет побежден. Граф его теснит. Он не видит, что находится позади, может лишь отражать удары. Если бросит хотя бы мельком взгляд в сторону – проиграет битву. Сейчас он споткнется о парапет сзади и упадет, выронив оружие.

Вот опять Тарис нанес ему удар, снова не такой, как раньше – слева и снизу. Как ему удается так менять направление атаки? Только сейчас Варг заметил, что Бен одинаково владеет обеими руками и перебрасывает меч из левой руки в правую. Ему пришлось сильно напрячь кисть, чтобы удержать клинок в этом положении, слишком сильно… Почувствовал, как глухой болью отозвался давно сломанный локоть. Нападавший тут же переложил меч в правую руку и рубанул сверху справа. Варг понял, что у него не осталось времени, и постарался весь свой вес, все силы и внимание вложить в еле уловимое движение. Не только отразить удар, но развернуть лезвие так, чтобы выбить клинок у противника. И ему это удалось!

Он подцепил острием гарду выбитого у Тариса оружия и поймал его свободной ладонью. Сейчас у него оказалось в каждой руке по мечу. Совсем неплохо! И тут он понял, что графа больше перед ним нет. Почему он бросился на землю? Он потерял равновесие, упал… или специально сделал бросок, чтобы атаковать его снизу? Варг перенес вес тела с двух ног на здоровую левую, переступив через скользнувшую по земле фигуру. Подумал, что маска, вероятно, ограничивает поле зрения. Со всей силы воткнул меч противника в песок, повернулся спиной, нарочито медленно вставляя свой в ножны, оставляя спину открытой. Бен вскочил в стороне. Варг был совсем не уверен, что Тарис не ударит его сзади. Услышал приближающийся короткий бег… шум… Граф выхватил оружие… Шаги удалялись. Он уходил так же быстро, как и пришел, почти бежал.

Варг заставил себя сохранить тот же медленный темп, дошел до каменного бордюра, окаймляющего арену, развернулся и сел, увидел застывших солдат в отдалении… Бена уже не было видно, он вышел со двора казармы.

Кто-то прошуршал одеждой сзади него. В поле зрения появились яркие оливковые штаны из мягкой струящейся ткани, коричневые дорогие сапоги… Эда села на парапет рядом с ним. Ему не хотелось ее сейчас видеть. Варг весь был в своем бое, в вызове ушедшего противника. Он так и не понял, кто выиграл, кто проиграл.

– Ты сильнее его, – услышал серьезный голос.

«Если она будет смеяться или снова подымать презрительно брови, как она умеет, я ударю ее», – подумал Варг. В эту минуту он ее ненавидел. Как ей удается появляться в самое неподходящее время? Ему вообще не хотелось сейчас ни разговаривать с кем-либо, ни терпеть чье-то присутствие. Он повернул голову. Девушка не смеялась. Он не видел у нее раньше такого серьезного, сосредоточенного лица. Она наморщила лоб и казалась еще моложе, чем была. Сколько ей лет? Двадцать? Не больше двадцати пяти, это точно…

– Ты сильнее его. Но он победил.

– Никто не победил, – отрезал Варг.

– Нет, он победил! Когда ты выбил меч из его руки, он бросился на спину между твоих ног и выхватил нож. Если бы это был настоящий бой, то это был бы красивый конец. Точный удар в промежность – и ты теряешь половые органы и кишки. Мучительная, долгая смерть… После такой раны ты уже не можешь двигаться, не можешь его прикончить сверху, как если бы он всадил тебе меч в корпус.

Варг внимательно слушал, что она говорит. Граф вытащил нож? Он бросился между его ног?

– Ты не заметил?

– Нет.

– Он не захотел ни дотронуться до тебя ножом, ни просто ударить кулаком в пах. Он просто сложился и ушел. Это было красиво. Он победил. А ты даже этого не заметил…

Варг забыл, что минуту назад хотел ей дать пощечину.

– Ты видела наш бой с начала?

– Да.

– Скажи свое мнение.

– Я уже сказала. Ты сильнее, но победил он.

– Что мне нужно было, чтобы победить?

– Центр. И дыхание.

Он вспомнил то ощущение чего-то постороннего в Эде, когда она вызвала его на поединок.

– Что такое центр?

– Идем, – она потянула его за рукав и вновь вывела на середину площадки для боя. – Смотри, как двигаешься ты…

Она сделала движение, как будто была деревянной куклой, подвешенной на десяток ниточек к разным точкам.

– Ты двигаешься всем телом и растрачиваешь силы попусту. Тебе ведь не нужны все твои мышцы каждую минуту?

– Не понял…

Они двигались друг напротив друга. Девушка ступала, как будто танцуя – ни одного лишнего движения. Варгу снова вспомнилась стелющаяся по полю лиса, так совершенна была ее траектория.

– В каждый конкретный момент тебе не нужно напрягать все тело. Старайся использовать лишь те мышцы, которые участвуют в движении, без которых оно не совершится, а остальные держи расслабленными.

– Как мне понять, какие мышцы участвуют в движении, а какие нет?

– Держи ось и двигайся от центра… У тебя нет оси, у тебя нет центра…

– Что такое ось?! Что такое центр?!

Эда кружилась вокруг него, переступая ногами крест-накрест. Ее движения напоминали танец. Она была очень красива.

- Что такое ось? Представь, что ты тряпичная кукла… нет, колбаса. И ты болтаешься, привязанный вот здесь, – она подняла руку и коснулась своей макушки. – Чувствуй эту нить, на которой ты висишь. Больше ни на что не обращай внимания…

Варг постарался представить то, о чем она говорила, но у него ничего не получалось.

– Ты умеешь танцевать? – спросила девушка.

– Да.

– Бой – это танец, как и любое движение.

– Ты любишь танцевать?

– Я не умею танцевать. Мне это не нужно и неинтересно. Не отвлекайся. Я просто стараюсь, чтобы ты понял. Хороший танцор всегда имеет и ось, и центр.

– Впервые встречаю женщину, которая не умеет танцевать.

– Я не женщина, я воин. Встань ко мне спиной, – Эда остановилась и насупила брови.

Он послушался. Она прижалась к нему, и он ощутил ее лопатки чуть выше своей поясницы.

– Обопрись на меня.

– Ты смеешься? Я раздавлю тебя.

– Это упражнение. Нам надо найти общий центр тяжести. Такой, чтобы, упираясь ногами в землю и спинами друг в друга, мы могли очень быстро присесть и подняться, и чтобы никто не упал.

– Это невозможно, – Варг повернулся к ней лицом.

– Возможно. Поворачивайся, будем тренироваться.

Он развернулся, и она снова прижалась к нему спиной.

– Расслабься, ты весь напряжен. Постарайся почувствовать меня. Где у меня напряжена спина?

Он старался делать, что она говорит, но не понимал, на что нужно обратить внимание.

– Вот, – она выгнула плечи, упершись в него лопатками. – Вот где у меня напряжена спина. Теперь чувствуешь?

– Да…

– Мы опускаемся вместе, и ты не отпускаешь вниманием это место. Это будет наш общий центр. Я отклоняюсь назад чуть сильнее, ты стараешься давить с такой же силой, как и я. Не работай своим телом, делай все от нашего центра, через меня. Забудь, что ты Варг. Думай, что ты Эда. Ну, начали…

Варг все-таки надавил на нее сильнее, чем нужно. Она чуть уклонилась, и он растянулся на песке во весь рост, упав на спину.

– Забудь о себе, о своем теле. Чувствуй только напряжение моих лопаток, – девушка снова встала спиной к нему и произнесла с раздражением: – Если бы я предложила это сделать Страшиле, он бы смог сразу.

– Не называй его так. У него есть имя.

– Его все так называют.

Ему снова захотелось ее ударить. Эда сощурила глаза.

– Ты хочешь меня побить?

– Как ты догадалась?

– Я вижу твой центр.

Он провел ладонью по лицу.

– Почему граф Бен смог бы это сделать?

– Потому что он чувствует партнера. Это видно. И в нем есть центр, хотя он этого не знает. Мне было бы проще его научить и ему объяснить. И он хорошо дышит.

– Так почему ты выбрала меня?

– Потому что мы идем на север вместе.

Они снова встали друг к другу спинами. У Варга крутилась в голове ее фраза: «Он чувствует партнера…»

В этот раз ему удалось понять, где она напрягается больше. У него получилось управлять своим весом. Он смог почувствовать, как Эда начала сгибать ноги. Не упал, но присесть им снова не удалось. Краем глаза Варг заметил, что две пары наблюдающих за ними солдат попытались повторить это упражнение.

У него получилось, только когда он полностью расслабился и перестал ощущать себя, а максимально сконцентрировался на ней. Ему даже показалось, что он действительно перенесся вниманием в ее тело.

– Хорошо. Подожди меня, – она повернулась и трусцой побежала в замок.

Варг оглянулся: к нему подходили Дван и Эрик.

– Вы видели мою битву с графом?

– Да.

– Он мог меня ударить снизу?

– Мог.

Итак, она оказалась права… Странно, что с его опытом он этого не заметил.

- Что она тебе показывала?

– Да я сам как-то не очень понял…

– Она невероятно подвижна! Такое впечатление, что у нее вообще нет тела, – заговорил восторженно Дван. – Наверное, поэтому ей удается так взлетать: тогда, когда она пришла к нам, и на арене, когда прикончила палача.

Варг перебирал в голове то, чему она его учила… Две пары солдат неподалеку приседали и поднимались, опираясь спинами друг на друга. Никто не падал. У них хорошо получалось.

Раздались легкие шаги – вернулась Эда. В руках у нее были несколько поленьев и металлические скобы. Присела рядом с ними, сооружая какую-то странную конструкцию в виде опор с двух сторон, сверху положила толстое полено. Подпрыгнула и приземлилась на кусок дерева стопами, расколов его. Варг услышал, как ребята за его спиной охнули. Но она обращалась только к нему, как будто никого рядом не было:

– Ты думаешь, я делаю это с помощью мышц? Броском торса? Нет, я делаю это силой центра…

– Какого центра?

Он все еще не понимал, о чем она… О, как сложна ее наука!

– У нас есть сила, у всех – внизу живота. Ты видел клубки змей весной?

– Да…

– Вот и представь, что у тебя здесь сплетенные между собой змеи, скрутившиеся в клубок – мощные, стремительные и опасные, как молнии. Только вместо скользких длинных тел увидь невидимое: силу… – девушка вдруг сделала шаг к нему и быстро засунула руку за пояс, прижав ладонь к низу живота. – Вот тут.

Варг почувствовал тепло ее пальцев прямо под пупком.

– Здесь есть центр. В центре – сила. Действуй от этого места. Точно так же, как ты опирался на меня в нашем упражнении, обопрись изнутри на эту точку. Позволь действовать силе отсюда, – она быстро вынула руку и отошла на несколько шагов. Взяла другое полено и положила его на место первого. – Не напрягай мышцы. Просто прыгни и позволь центру расколоть дерево. Дай ему приказ, как ты отдаешь приказ солдатам. Представь, что внутри тебя та сила, по сравнению с которой даже твои тяжелые, сильные мышцы лишь сухие веточки. Почувствуй стихию, стань ею, вызови ее! Мы все – дети земли, и все, что есть в этом мире, есть и в нас: и воздух, и вода, и огонь, и камни. Представь чудовищную силу разбушевавшейся земли, воды, ветра, огня… Что тебе ближе?

Снова подпрыгнула и снова расколола дерево. Кажется, Варг начал что-то понимать…

– Ты представляешь воду?

– Да, – Эда улыбнулась. – Ты понял? И еще… Перестань ощущать себя телом. Переведи внимание в дыхание. Постарайся раствориться вниманием в дыхании, чтобы ощутить свою невесомость. Перейди из одного состояния в другое, как тает лед, как испаряется вода…

Варг закрыл глаза. Попытался представить себя огромной волной – нет, не то… Камнем, падающим с высоты… Порывом урагана, сметающим деревья… Вот оно! Почувствовал в себе ветер… Он постоял некоторое время, представляя себя центром воздушного вихря. Чувствовал, как воздух начинает течь, убыстряется и закручивается вокруг точки, хранящей тепло ее пальцев.

Он вызвал ветер из своего живота – из того места, которое помнило жар ее ладони… И ощущал, что по мере того, как он раскручивается и набирается мощи, тело теряет плотность. Дыхание тоже было ветром. Он сосредоточился на нем и чувствовал, как оно делается глубже и медленнее… Сам стал ветром и видел, как ураган ломает огромные сосны, как будто они были сухими былинками…

Дыхание центра подняло его помимо воли и бросило тело вперед. Полено раскололось под ногами… Солдаты вокруг дружно загалдели.

– Хорошо, – Эда снова сузила свои янтарные глаза. – Ты не такой, как другие… В тебе есть возможность перемен. Делай все из центра и не концентрируйся на теле, не позволяй мышцам напрягаться. Дыши в центр…

Она повернулась и так же стремительно, как и граф, ушла не оглядываясь.

– А что она делала у тебя в штанах? – подскочил сзади Дван.

Глава тринадцатая ВРАЖДА И ДРУЖБА

Варг нашел Бена в караульной у северных ворот. Он разговаривал с усатым смуглым солдатом. Бывший гладиатор постоял в стороне, не зная, заметил его граф из-под своей маски или нет. Тарис обернулся и подошел к нему. Он быстро двигался, очень быстро. «Наверное, он тоже ветер», – подумал Варг.

– Что ты хотел?

- Поговорить.

– Идем.

Они вышли за ворота и пошли по северной дороге. Перешли ров и удалились еще на некоторое расстояние, желая отойти подальше от крепостной стены. Подъезд к Вандервиллю с севера был хорошо утоптан. По обе стороны от тракта лежали большие валуны, за ними тянулись неглубокие овраги. Граф Бен сел на один из камней, вытянув длинные ноги, снял маску, повернул лицо к солнцу и закрыл глаза. Варг опустился рядом, стараясь не смотреть на его обезображенную рубцами голову.

– Почему ты меня не ударил? Ты ведь сказал «до первой крови».

– Если бы я тебя ударил, то выпустил бы тебе кишки… или отрезал яйца. Или и то, и другое вместе.

– И что тебя сдержало?

– Не знаю… Тогда ты, похоже, не заметил этого. Кто тебе сказал?

– Эда.

– Что она еще тебе сказала?

– Показала, почему ты победил.

– И почему?

– Давай еще раз. До первой крови.

Они вскочили оба сразу, практически одновременно выхватив мечи и скрестив их. В этот раз Варг не чувствовал такого сумасшедшего натиска Тариса. Он мог наблюдать за ним, следить, куда они передвигаются, в какую сторону отступает один и наступает другой. Ему удалось сохранить центр боя на дороге, не отойдя в овраг. Удары Бена были такими же сильными и стремительными, как и раньше, но уже не такими изматывающими. Теперь бывший гладиатор старался не так концентрироваться на противнике, как ощущать центр внутри себя.

Центр ощущался плохо, но расслабиться ему удалось, как удалось и сохранить ось тела. Он следил за своим дыханием больше, чем за тем, как подымает и опускает меч. Биться было намного легче. Варг чувствовал, что их силы примерно равны. Хотя он мощнее, а противник ловче и подвижнее, сражаться они могут до бесконечности. Вспомнил, что Эда ему говорила: «Ты сильнее», – и ударил по основанию клинка противника под углом, в последнюю минуту развернув меч. Бен выронил оружие.

– Можешь меня поцарапать, если хочешь, – Варг видел удивленные глаза Тариса, его маска осталась на камне.

- Что, демоны тебя побери, с тобой случилось? Ты стал совсем другим! – Каким?

– Ты стал, как я… Нет! Как всегда… ты был лучше меня.

– Откуда у нее это умение?

– Она тебя сама научила? – по взгляду графа было совершенно невозможно понять, что он думает.

– Сама.

– Сама подошла и предложила научить?

– Именно так.

– Ты ей нравишься.

– Она не в моем вкусе. Ты с ней спал? – Варг попятился и присел на камень.

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Она сказала, что ты чувствуешь партнера.

– Я предложил ей провести со мной ночь, – Бен сделал головой странное движение. – Она женщина и должна периодически с кем-то спать. Однажды кем-то могу оказаться я.

– Ну и чем это закончилось?

– Засмеялась. И сказала, что если я ее хочу, будет битва. Если я побеждаю, она ляжет со мной в постель. А если проиграю, то должен… поиметь козу на ее глазах.

– Ты шутишь?

– Если бы…

– И ты отымел козу? – Варг засмеялся и закрыл глаза, представив эту картину.

– Нет, конечно!

– Зачем тогда обещал?

– Ну… для задора…

– Ты не изменился.

– А ты что, сделал бы это?!

– Я бы такого не обещал.

– А если бы пообещал? Ну, вообрази невообразимое!

Варг задумался и ответил очень неуверенно:

– Если бы пообещал, то да.

– Ты не изменился! – простонал Тарис, возведя глаза к небу, и добавил: – Я должен сказать тебе спасибо.

– За что?

- Кавада стала другой… после разговора с тобой.

– Не понял?..

– Ты ей сказал, что ни к кому не может пристать грязь, пока сохраняется «я» внутри. Нужно его только обнаружить, свое «я»…

Они еще немного посидели. Мимо них проехала деревянная старая телега, груженная темными бочками, запряженная двумя ослами. Сидевший на ней возница снял колпак и низко поклонился, вытерев затем потный лоб рукой. Граф едва кивнул головой.

– Только ты ей не сказал, что такое это «я»…

Варг посмотрел в небо, помолчал, словно подбирая слова. Наконец ответил:

– Наверное, это «я» – самое «не-я» в нас…

– Не понял…

– Поймешь когда-нибудь.

Они снова замолчали.

– Слушай, – нарушил молчание Тарис. – Завтра вы уходите из города. Возможно, мы больше не увидимся.

– И что?

– Покажи мне, как ты выбиваешь меч из руки. Ты это сделал дважды за сегодня. Я не помню, когда у меня выбивали последний раз оружие.

Варг улыбнулся, но тут же его межбровие прорезала скорбная складка. Он медленно повернул голову к Бену и произнес:

– Ты знаешь, мы действительно можем больше не увидеться… За все эти годы я понял одну вещь, которую не понимал раньше: мы осознаем, как мы кого-то любим, как этот кто-то дорог нам, только когда его потеряем.

– Почему ты мне это говоришь?

– Я не понимал раньше, как ты важен в моей жизни. Мне не хватало тебя все эти годы.

– Ты понимаешь, что я сделал еще хуже, чем ты?! Я тебя убивал двенадцать лет! И не мог насытиться…

– Ну не убил же… И еще одно. Ты знал, что это Даневан убил Веронику и детей, – Варг посмотрел на собеседника. Совершенно невозможно понять его чувства по этому сплошному белому рубцу вместо лица. – Младший мальчик был твой.

У графа вздрогнули веки. Бывший драаг не отрывал от него взгляда.

– Лучше бы я тебе выпустил кишки сегодня утром, до этих слов… – глухо сказал Бен.

- Давай в степь отойдем… Бери меч.

Они так увлеклись отработкой ударов, что оба не услышали, как всадник, проезжающий по дороге, спешился и приблизился. Его рыжая кобыла перепрыгнула через овраг и начала пастись. Подъехавший достаточно понаблюдал за ними, пока, наконец, был замечен. Тарис и Варг встали рядом, с мечами в руках. Эда опустила ткань с лица и спросила:

– Вы враги или друзья?

– А ты как думаешь? – широким движением граф вложил меч в ножны.

– Не знаю, поэтому и спрашиваю.

Оба замешкались с ответом, пока она снова не заговорила:

– Хотите сразиться со мной вдвоем?

Они переглянулись, кивнули и улыбнулись друг другу. Пока обходили ее каждый с противоположной стороны, она сказала, в этот раз утвердительно: «Вы друзья».

Когда они были вдвоем, ей не удалось ни обезоружить, ни ранить ни одного. Начав с двух сторон, мужчины в конце концов подошли плечом к плечу и стали сражаться против нее рядом. Варг держал меч в правой руке, Тарис – в левой. Это была хорошая битва. Они учились у нее и помогали друг другу. Или это она позволяла им учиться? Варг ни на секунду не выпускал из внимания свою ось. На какое-то мгновение ему показалось, что он увидел ее центр. Вдруг девушка стремительно отскочила от них и вложила обе сабли – а она фехтовала двумя руками, – в ножны, висевшие крест-накрест со стороны ягодиц. Вытерла пот со лба и сказала, обращаясь к бывшему гладиатору:

– Ты быстро учишься. Если бы мы не позанимались сегодня утром, я бы вас победила.

Свистнула кобыле и умчалась, сидя как влитая на ее спине. Мужчины снова улыбнулись друг другу, и Варг поднял руку в сторону своего бывшего противника. Тот немного помешкал и ударил ее ладонью. Удар перешел в рукопожатие.

– Она будет с вами в походе. Держи ее рядом, – голос графа был странно приглушен, как будто у него перехватило дыхание.

– Зачем?

– Вдруг она тебя не убьет, когда ей прикажут…

– Воины ценны только тогда, когда выполняют приказы. Недаром же ее называют Меч Эрланда.

- Она женщина.

– Она мне сегодня сказала, что она не женщина. Она – воин.

– По-моему, она еще просто не знает, кто она… Как ты сказал: «Наверное, „я“ – это самое „не-я“ в нас». Она еще слишком молода, чтобы понимать такие вещи…

Они возвращались в город вместе, разговаривая об оружии Эды. Оба встречали его раньше – знаменитые сабли Дравийских степей. Сабли, лезвия которых не могли перебить клинки мечей Валласа, как они сегодня сами убедились.

Найти Эду было сложно, ее нигде не было. Пришлось ждать до вечера, когда во дворе уже расставили длинные скамьи со столами и начали жарить баранов на вертелах. И когда дым и запах жареного мяса собрали всех солдат вместе, пришла и она. Села за край стола, не выбирая места. Сидела прямая, не обращая внимания, кто там рядом с ней. Варг ждал ее появления, не зная, будет ли девушка ужинать с ними. Тут же подошел и дал знак бойцам подвинуться. Ему пришлось протиснуться вплотную к ней.

– Тебе что, места мало? – Эда не шелохнулась, но повела на него недовольно бровью.

– Я хотел тебе сказать… Я победил!

– Кого?

– Графа Бена.

– Ты… ты снова его вызвал, потом? После меня? – недовольное выражение ее лица сменилось на удивленное.

– До тебя. То есть после того, как ты мне показала, как надо действовать, утром. И до того, как мы сошлись втроем.

Она широко улыбнулась и повернулась к нему на скамье, сев на нее верхом. Сказала приказным тоном:

– Опиши битву…

Варг рассказал про их сражение и свои ощущения.

– Ты сильно не радуйся, – задумчиво произнесла Эда, внимательно его выслушав. – Если бы это был настоящий бой, он бы победил.

– Почему? Я же сильнее.

– Да, ты сильнее. Но он моложе… ловчее, подвижнее, гибче. Он лучше дышит.

– Почему ты решила, что он моложе?

- А что… нет? Откуда ты его знаешь? – Эда осеклась и удивленно на него посмотрела.

Варг наклонил голову… Не надо было показывать, что они с графом знакомы.

– Если бы тебе был нужен напарник, кого бы ты выбрала?.. Меня или его?

Девушка задумалась. Вдруг ее лицо изменилось: она увидела, что туши на вертелах стали разделывать. «Подожди…» – Эда вскочила, пошла к огню и сама начала отрезать куски от седла барашка. Вернулась, неся на острие ножа две полоски мяса.

– Ешь, – предложила ему. – Что не так?

– Ты всегда берешь лучший кусок?

– Да, конечно, – она явно была удивлена.

Варг снова посмотрел на тушу на вертеле. Человек в полотняной маске отрезал от барана точно такие же куски, как только что сделала Эда. Девушка тоже это увидела.

– Страшила вон тоже берет лучший кусок. А что, ты отрезал бы другой?

– Граф Бен, – поправил ее Варг и задумался. – Я бы не отрезал… Я бы подождал, пока мне принесут.

– А если бы тебе никто его не поднес? – воительница с интересом заглянула прямо ему в глаза.

– Так не бывает, – ее собеседник улыбнулся своим мыслям. – Ты ешь прямо с ножа?

Эда уже почти съела один кусок.

– А что не так?

– Я предпочитаю с тарелки…

– Вкус мяса на тарелке не отличается от вкуса мяса на ноже, – она фыркнула и продолжала хватать губами горячее мясо.

– Так кого бы ты выбрала?

– Седло, конечно.

– Да я не о мясе! Графа Бена или меня, если бы пришлось выбирать напарника?

– А… – Эда на миг задумалась, – если бы это была битва, как тогда в цирке, то его. А если бы надо было идти неизвестно куда и сражаться неизвестно с кем, то тебя.

– Почему?

- Последний раз предлагаю: будешь есть или нет? – она протянула отрезанный кусок. Первый она уже проглотила.

– Давай пополам.

Эда отрезала половину и поднесла мясо на ноже прямо ему ко рту. Варг вспомнил, что она все-таки опасна, на секунду замешкался, но вздохнул и взял губами баранину. Девушка громко засмеялась.

– Почему ты смеешься? – от неожиданности он поперхнулся.

– Ты меня боишься.

– Нет. Не боюсь, – подумал и добавил: – Опасаюсь…

– Я рада, я очень рада…

– Чему?

– Что мое искусство так хорошо… Что ты выиграл.

– Так объясни свой выбор, – вернул ее к прежней теме Варг.

– Если бы надо было биться быстро и с конкретным противником, то лучше сражаться с ним. Он подвижный, быстрый, он импровизирует. Ты медлительный и пассивный – во всем. Вот даже не идешь, чтобы взять лучший кусок, даже когда тебе его поднесут ко рту… А если надо идти неизвестно куда и неизвестно с кем встретиться, то лучше с тобой.

– Почему? Я ведь медлительный и пассивный, – Варг почувствовал, что ему обидно это слышать.

– Потому что тебе можно верить, – серьезно сказала Эда. – И ты быстро учишься. И еще потому, что я часто тороплюсь. Ты бы меня уравновешивал.

– А ему? Ему можно верить?

– Ему – нет.

Ван принес тарелку с хорошим куском ребра, поставил перед ним и, ничего не говоря, удалился.

– Таки поднесли… – задумчиво проговорила девушка.

– А ты сомневалась? – Варг принялся за еду.

– Сомневалась… Но тебе принесли худший кусок. Я взяла лучший.

Он расхохотался и насмешливо сказал:

– Я тоже взял лучший… Вначале, у тебя. Ты же первая мне его и принесла – лучший кусок! Ты отрезала для меня и для себя и сама не заметила? А потом мне принесли просто больший кусок.

– Подожди, – лицо Эды вытянулось. – Но ты же отказался от моего мяса!

Варг смерил ее взглядом, от которого она слегка поежилась.

- Нет. Я не отказался, а просто с тобой поделился… из жалости. Ты такая худая… Будешь еще?

– Нет, уже сыта… А вообще, давай!

Кто-то подошел к ним и поставил кувшин вина перед его тарелкой.

– Вина?

– Нет, я пью только воду, – ответила девушка.

Варг сделал глоток и вдруг улыбнулся. Внимательно всмотрелся в ее лицо и тихо сказал:

– Я знаю про ваше пари.

– Какое пари?

Послышались высокие голоса – во двор замка вошли женщины. Эда удивленно оглянулась на звук. Это были те же шлюхи, что приходили к гладиаторам цирка.

– Не отвлекайся, пожалуйста, – он посмотрел ей в глаза. – Я знаю про козу.

Девушка фыркнула, встала и, ни слова не говоря, ушла.

Варг доедал мясо, когда к нему подошел граф Бен и сел рядом. Он был без маски, на острие его ножа висел кусок баранины.

– Ты ей нравишься. Я это вижу, – и так как собеседник не отвечал, продолжал: – Она же тебе сказала, что я чувствую партнера. Я сражался с ней рядом в цирке, и я бился против нее два раза – один раз с тобой. Ее удары были разными: те, которые она наносила мне, и предназначенные для тебя. Когда она рубила меня, она была опасна. С тобой же она просто игралась. Голову даю на отсечение… Поверь мне, просто поверь… Я знаю женщин лучше. Но понимает ли это она сама? И заметно ли это со стороны?

– И что это тогда меняет?

– Если это заметно со стороны, Эрланд не должен ее отправлять с войском.

– Почему?

– Вдруг она перестанет ему подчиняться…

– А что меняет то, понимает ли это она сама?

– Если она это понимает, тебе повезло – ты можешь просить у нее что угодно, и она тебе не откажет.

– И что бы ты попросил?

– Спать со мной. А что бы попросил ты?

- Обучить меня ее технике боя.

– Ты не изменился…

– Ты тоже…

Варг медленно пил вино – оно было превосходным.

– Нравится? – спросил граф.

– Да… Давно не пил такое хорошее.

– Перед тобой другое вино, чем перед остальными.

Варг посмотрел в обращенные на него внимательные глаза, стараясь не фокусироваться на ужасных рубцах, покрывающих лицо, и отсутствующем носе.

– Спасибо.

– На здоровье…

– Она мне сказала, что я медлительный и пассивный.

– Мне это говорила и другая женщина.

– Замолчи, – Варг вскинул голову и отвернулся, чтобы не видеть, как собеседник ест.

– Обычно я не ем при свидетелях. Это неприятное зрелище, я знаю. Сейчас я сделал исключение для тебя, чтобы ты увидел, – граф снова издал тот самый звук, который у него обозначал смех. – Кстати, когда ты меня калечил, ты сказал, что я больше никогда не смогу спать с женщиной. Тут ты ошибся. На качество и количество моих половых связей изувеченное лицо не повлияло. Лучше бы ты меня кастрировал.

Варг сделал движение, как будто хотел закрыть ему рот, и застыл с поднятой рукой.

– Не бойся, ты можешь до меня дотронуться, если хочешь, – Тарис снова засмеялся. – Мне уже не больно.

– Как ты выжил?

– Долгая история, не сегодня… Ты ведь не думал увидеть меня живым, не так ли?

– Да, это правда… Но я хочу знать.

– Вот когда ты присоединишься ко мне в моем замке, однажды зимним вечером за бокалом вина у горящего камина я тебе расскажу.

– Мне очень жаль…

– Чего? Что ты меня не убил?

– Что все так случилось…

– Да брось ты… Мы квиты… Я убивал тебя двенадцать лет, – Бен встал и ушел.

Варг погрузился в свои мысли и не заметил, как появились арфист и скрипач. Оживление во дворе замка нарастало… Женщины сидели на скамьях между солдатами и у них на коленях. Вместе ели, вместе пили. Музыканты начали играть. Стали освобождать пространство для танцев. К Варгу подошел Дван и буквально навалился на друга. Его глаз приоткрылся, синяк пожелтел, и шишка на лбу уменьшилась.

– Начинаем с командира! Ты начинаешь, – Дван постарался вытащить его из-за стола. Он уже хлебнул лишнего и широко улыбался. Изо рта бывшего драага разило вином. Щеки рыжего бородача раскраснелись, и наконец-то вырвавшийся на свободу второй глаз прищуривался.

Варг понял, что его хотят отправить танцевать.

– Я не танцую, – он отмахивался, улыбаясь. Он забыл, что такое радость, что такое хорошее настроение. Сегодняшний день принес ему много положительных эмоций. Варг был доволен сегодняшним днем.

– Так не бывает. Скажи, какие танцы ты любишь.

Отбиться от Двана было невозможно. Солдаты зашумели, поднимаясь и окружая его кольцом. Он понял, что надо закончить этот разговор.

– Танцы, которые я люблю, не танцуют в этих краях…

– Например? – к ним протиснулся арфист.

– Врита…

«Вриту они точно не знают», – подумал Варг.

– Я!.. Я танцую вриту! – раздался звонкий голос.

Ряды бойцов расступились. С противоположного конца столов выходила Винта. Ее непослушные каштановые волосы сегодня были аккуратно уложены вокруг головы, напоминая прическу Кавады. Темновишневое платье мягко струилось вокруг фигуры, закрывая обычно открытую грудь. Она словно плыла по воздуху, казалась совсем другой, не той веселой и доступной женщиной, которую они все знали.

– А я играю вриту, – арфист ударил по струнам…

Когда и с кем он последний раз танцевал? Со своей женой, ровно за месяц до ее смерти. Они любили танцевать, танец переходил в любовь… Кто-то толкнул его в спину, и Варг подчинился – не им, кричащим вокруг него, а памяти… Вспомнил улыбающиеся голубые глаза покойной жены, ощущение ее тела в своих руках… У Винты тоже были синие глаза и полные формы. Музыка властно увлекла его в прошлое. Замка, столов, галдящих людей больше не существовало…

…Он жил в прошлом, со своей Вероникой и их детьми, в красивом, солнечном доме. Его жизнь протекала в вонючих ямах, в подземельях и на аренах. Он шел по песку, натыкаясь на мечи, ножи, плети, которые оставляли следы на коже – но мир его был там, где не было боли, а царила смерть… Он протыкал живые тела, он убивал тех, кого вчера считал друзьями, развлекал чернь и знать. Нет, это не была настоящая жизнь… Мертвая женщина забрала его к себе, дух Варга витал с ней. Они сплели свой мир в стране мертвых, куда просто забыли взять его тело. Он принадлежал смерти весь, без остатка…

Зазвенели струны, руки Винты взметнулись вверх, коснулись запястьями. Она вышла вперед, из-под опущенных век сверкая синим блеском глаз, выгибая полноватый, но гибкий и сильный стан в такт музыке, маня еле уловимой улыбкой полных губ. Высокая грудь поднималась под глухим воротом платья, соблазнительная и опасная. Полилась мелодия, песня о пастухе и его возлюбленной… Кто-то из солдат запел несильным, но приятным тенором, жалуясь и жалея о преданной им любви. Девушка посередине круга тосковала о мужских руках…

Варг сам не заметил, как встал и пошел мелкой, но твердо поставленной поступью. Ворвался в круг и заключил тоскующую девушку в ловушку страсти. Солдаты отступили назад, освободив место для танцующих. Мелкие, точные движения сильных мужских ног, изогнутые дуги обнимающих рук партнерши… Струны пели под пальцами, задавая ритм движениям женщины и выпрямленной мужской фигуре, ладно описывающей круги вокруг нее… Музыка лилась, наполняя все вокруг сдержанной болью, дрожало девичье тело в ритмичном всплеске рук, такое манящее и такое доступное…

Танцующие были все ближе и ближе, ладони соприкасались в ритм звенящим струнам, и боль, сладостная боль несбывшейся любви наполняла все вокруг словами певца… И они вливались в сердца, наполненные сейчас лишь безграничной любовью и нежностью, и эти мужчина и женщина стали единственными существующими в мире – лишь слабость и сила… Любимый, покинувший любящую… Девичий призыв, потонувший в ночи… Находящиеся в дюйме друг от друга натянутые фигуры не соприкасались, четко вибрируя в такт призывной, томящей мелодии, наполненной вековечной тоской. Музыка возникала из воздуха и света только что поднявшейся луны, девушка изгибалась в середине круга. Как давно эта песнь брошенной возлюбленной раздалась в ночи, рожденная израненным сердцем? Мольба слов растворилась в темноте, воины застыли…

Их грубые сердца таяли в звуках, разбрызгиваясь на капли жалости, о которой они уже и забыли. Струны замерли… Очарование спало.

Танцор резко повернулся и вышел из круга. Глаза смотрели сквозь солдат, и они отступали перед его взглядом, не смея задержать. Он был вне этого момента, и все почувствовали это. Он жил в своем мире, и его мир отрицал жизнь. Варг был полон своим прошлым. Он сам был прошлым – сгустком боли. Шаг уходящего становился все быстрее, он свернул в замок и скрылся из вида…

Винта на мгновение моргнула растерянно, но тут же, овладев собой, стала кокетливо раскланиваться аплодирующей толпе. И тоже вдруг ушла за уже удалившимся партнером. Не хлопали ей два человека.

Граф Бен вышел со двора, никем не замеченный, а Эда, присев на перила, наблюдала за происходящим острыми глазами… Она так задумалась о чем-то своем, что не слышала, что происходит вокруг. Дван подскочил к ней. Его разные глаза блестели весело и задорно.

– Ты не танцуешь?

Девушка посмотрела удивленно. Этот парень не боялся ее! После того, как она едва его не убила! Веселье этого рыжего детины хлестало через край, и оно было таким искренним… Впрочем, он, похоже, немного пьян. Эда не знала, что ему отвечать.

– Я не умею…

– Ты не умеешь танцевать? – удивленно закричал бывший драаг. – Да я тебя научу в одно мгновение!

Она колебалась, как себя с ним вести. Ответить резко ей не хотелось. После танца Варга и Винты в ее душу проникло какое-то чувство… Что это было? А Дван уже сгреб ее в охапку со словами: «Смотри, ты держишь меня за руки и просто повторяешь мои движения». Через несколько минут танцующие образовали круг…

Варг подошел к окну, чтобы закрыть ставни. Звуки музыки и крики раздражали его. Взгляд упал на цепь мужчин и женщин, проносящихся мимо костра… Там, внизу, в веселящейся толпе он увидел девушку с длинной лисьей косой. Она танцевала, переходя от одного солдата к другому. Она танцевала хорошо. В ней чувствовались и центр, и ось… На минуту он задержал на Эде взгляд. Это веселье было кощунственно для его памяти. И захлопнул ставни.

Глава четырнадцатая ТАЙНА

Окно спальни выходило на восток, и в комнате рано темнело. Эр-ланда продолжал преследовать запах пыли, и приходилось все время держать окно открытым. Но сейчас он поморщился: слишком шумно… Отправляющимся в поход солдатам накрыли столы, пригласили женщин, выкатили вино. Всё, чего он старался избегать – толпа народа, продажная любовь, чревоугодие – сегодня наводнило замок. Оказывается, там были и музыканты, и вот теперь раздались звуки музыки и пение. Он прислушался. Что это? Старая как мир мелодия его родной земли… Музыка льется, и кажется невозможным, что этот надрывный звук рвущейся души могут издавать струны под живыми руками из плоти. Руками, рвущими дикие травы и перебирающими гриву лошади… Как странно, что есть кто-то здесь, в этом морском городе, утонувшем в беспределе последних двенадцати лет правления Травалов, кто помнит и поет эту песню – чистую, как горная река у ее истоков… Он вспомнил свое детство. В доме его отца танцевали вриту, народный танец, и аккомпанировали всегда с певцом. Когда-то и он учился ее танцевать…

Эрланд закрыл глаза и увидел перед мысленным взором танцующих родителей: взлет кистей и опущенные веки, пространство, не осмеливающееся заполниться между ними двумя, сильные икры и железный торс отца… От женщины в этом танце нужна лишь пластика – изгибающийся стан, взлетающие руки с тонкими запястьями. Она оставалась посередине, поворачиваясь лицом к обходящему ее партнеру. Танец требовал от него грациозности и силы, стройных ног и сильной спины. Это был танец красивых, мускулистых мужчин.

Колдун вдруг вспомнил глаза матери, как они текли темным огненным маслом, воспламеняя отца… Отец был страстным, слишком страстным. Немногим отличался от Травала своей жадностью, любовью к женщинам, безудержностью в удовлетворении желаний и прихотей. Воспоминания о том, что в родном доме тоже звучала музыка, лилось вино, танцевали вриту, стали невыносимы… Эрланд подошел к окну и плотно закрыл ставни.

Это была идея Бена – сделать сегодня праздник, чтобы порадовать солдат перед выступлением. Граф прекрасно справлялся со всем, что касалось армии. Знал всех, и его знали все и подчинялись ему беспрекословно. Верон питал к нему откровенную симпатию. Он был любимцем женщин, несмотря на обезображенное лицо и тот факт, что почти никогда не снимал маски. Тарис Бен спал с самой красивой женщиной Ван-дервилля. Много лет он был любовником королевы.

Эрланд задумался: почему этот человек довольствовался быть вторым в армии? Вначале колдун думал, что подчиненные боятся своего командира. Но теперь понял, что солдаты его любят, они преданы ему… Было бы лучше, если б с войском отправился граф. На место начальника гарнизона столицы можно найти кого-нибудь другого. Почему-то он опасался Варга. Странно, что бывшего гладиатора боятся все… кроме Эды.

Смог бы Бен объединить страну? Хотя, конечно, он безроден. Человеку без благородной крови, даже если ему удается высоко подняться, нечего делать на верхушке пирамиды власти, ему не суметь удержаться и подчинить себе остальных. Перед его мысленным взором встали двое: Даневан и Тарис Бен… Лорд, рожденный бастардом, и граф, заслуживший титул, с которым не родился.

Огромный, грузный и безудержный Даневан имел славу одного из самых жестоких людей Валласа. Пытки, которые он учинял над пленными и врагами, отличались изобретательностью и нечеловеческой изощренностью. Характер лорда такой же угрюмый, грубый, хотя и сильный. И граф – высокий и стройный, сдержанный… Эрланду вспомнились его внимательные темно-серые, красивые глаза в прорези вечной маски. Умные, непроницаемые глаза… Посадка головы, жест, которым он закладывал за спину руки, твердый, упругий шаг. Граф не открывает рта без нужды. Но все вертятся вокруг него, стараясь угодить. Так ли он безроден, как о нем говорят?

В столицу стали стекаться мужчины со всей страны. Приходили поодиночке и группами. Все просили принять их в армию. Это было неслыханно! Эрланд помнил, что во времена правления Травалов для привлечения солдат приходилось придумывать разные ухищрения. Заполучить новобранцев было непросто… Вплоть до того, что мужчины бежали из родных домов, зачастую с семьями, скрывались в лесах, в разрушенных после крушения Империи поместьях. Делали все возможное, лишь бы не поступить на службу в войско постимперского Валласа.

И вот все наоборот! И эти люди хотят служить под началом самого знаменитого драага, ставшего живой легендой. Сможет ли он отправить графа по следам Варга, чтобы заменить его на подступах к Северу? Имение Бена находится как раз на границе с Арутом. Там они смогут обойтись без бывшего гладиатора…

Тихий стук в дверь… Кто это? Ах, Кавада! Как хорошо, что она пришла… После долгих раздумий, кого взять своим секретарем, Эрланд решил остановиться на ней. Более дисциплинированного, исполнительного, толкового и умного помощника невозможно найти. Он уже не сомневался, что она его любит. Надо стараться держать ее на расстоянии вытянутой руки, не переходить на личное. Единственное, что смущает – это ее любовник. Говорят, он ревнив. Тарис поддержал переворот из-за любви к ней…

Астролог – его оружие в замке, второй меч Эрланда. Первый меч – Эда… Все, что он задумал, совершено благодаря этим двум женщинам. Они не любят друг друга… Вернее, тихо и тайно не любит Кавада воительницу с юга. Эде же абсолютно на нее наплевать, как и на всех окружающих. Она живет по одним лишь им двоим известным законам Ваа-ра. Она с людьми, но вне их. Все в ней подчинено силе…

Эда не дает воли своим желаниям. Первый раз за все время их знакомства у нее появилась прихоть – Север… Что ж, ее нельзя удерживать, иначе можно ее потерять. Пусть она пойдет на север, и рыжая южная лошадь провалится в холодный, колючий снег. Пусть злой ветер коснется нежной кожи с легким загаром… Она вернется тут же, Эрланд не сомневался в этом. И, вернувшись, останется с ним.

Неужели Кавада догадалась о его страсти? Наверное… Иначе как объяснить ту неприязнь, которая сквозит во взгляде всегда такой воспитанной и сдержанной особы, придворного астролога и лекаря, когда она встречается с резкой, порывистой, свободной девушкой, всегда одетой в мужскую одежду… А может, так же, как он, Эрланд, читает во взгляде Кавады ее любовь, она читает любовь в его обращенных на Эду глазах?

Глаза астролога так откровенны, когда она смотрит на него. Догадывается ли граф, что сердце любовницы ему не принадлежит? А принадлежало ли когда-то? Не затаит ли он злобу? Не замыслит интригу?

– Вы звали меня, Мастер? – Кавада почти бесшумно скользнула в отворенную высокую дверь.

У нее всегда темные платья и строгая прическа. На ней никогда нет украшений – никакой рамы для ее красоты. Да она и не нуждается в обрамлении… Носила ли эта земля более красивую женщину? Она невероятно красива. При взгляде на нее просто перехватывает дыхание.

– Да. Кавада, я хочу тебя попросить о помощи. Мне нужен помощник: вести бумаги, переписку, расчеты… Согласна ли ты принять на себя должность моего секретаря?

Эрланд увидел, как озарилось радостным светом ее лицо.

- С радостью, Мастер, – она улыбнулась.

– Я вижу только одно препятствие…

– Какое же?

– Граф Бен… Говорят, он ревнив? Он может причинить мне беспокойство?

Она стояла не двигаясь, не отвечая, глядя на него огромными черными глазами, в которых, как в зеркалах, плясали отражения свечей.

– Граф оказался абсолютным авторитетом в армии Вандервилля. Я этого не ожидал… Думал, что покойный лорд Даневан более сильный военачальник. Оказалось, что мы недооценили Тариса… Что ты можешь мне о нем рассказать?

Кавада слегка покраснела, опустила глаза…

– Мой дорогой друг… Слухи вездесущи. Судьба женщин в военное время везде одинакова, увы… Мне очень жаль, что твоя жизнь сложилась так, как она сложилась. Но твое настоящее могло быть намного хуже, если бы ты не попала во дворец. И если б рядом с тобой не оказалось графа…

Она не отвечала. Он дал ей достаточно времени. Поскольку молчание затянулось, продолжил тихо и вкрадчиво:

– Я знаю также, что у меня нет более близкого человека, чем ты. К кому мне обратиться за советом? С кем мне посовещаться, как не с тобой? Твой ум не уступает мужскому. Да и твоя проницательность сделает честь любому мужчине. Мы лучшие друзья. Я чувствую в тебе такую же одинокую душу, которая заключена и в мое тело. У нас так много похожего, общего… Помоги мне, Кавада.

Женщина смотрела в сторону, не подымая глаз. Ей было тяжело, и Эрланд чувствовал это.

– Что я могу вам рассказать, Мастер? Я его почти не знаю. То, что мы любовники, не делает его близким мне человеком.

– Ты любишь его? Прости мне этот вопрос.

– Нет.

Кавада вновь подняла глаза на колдуна, и теперь ему пришлось отвести взгляд. Ее выражение лица было красноречивее слов.

– Но он любит тебя.

– Нет, – она улыбнулась. – Вы удивлены?

– Я думаю, что ты ошибаешься, – Эрланд старался говорить как можно мягче. – Он бы не поддержал идею государственного переворота, если бы не любил тебя.

- Нет, Мастер. Я здесь ни при чем. Думаю, граф ненавидел Даневана и Травалов. Он был рад расправиться с ними.

Это что-то новое… У него была другая информация.

– Ты уверена? Я слышал, что Даневан и Бен были друзьями.

– Они никогда не были друзьями, – тихо сказала Кавада. – Лорд по непонятным мне причинам боялся Тариса. Граф имел на него неограниченное влияние – на него и на Диану Травал.

– Но Диана любила его?

– Я думаю, что да, – собеседница помолчала. – Уверена, что да.

– А граф ее?

– Он никого не любит, кроме себя. Он ее использовал. Получал все, что хотел, благодаря ей. Жил как король. Даже лучше: у короля есть обязанности, а Тарис был намного свободнее и… капризнее. Королева боялась его потерять, – Кавада вскинула на него огромные черные глаза. Такие черные, что зрачок сливался с радужкой.

Эрланд внимательно слушал. Все это несколько расходилось с тем представлением, которое у него сложилось о графе. Во дворце все было не так, как казалось на первый взгляд.

– Был ли причастен граф Бен к свержению династии Давикулюсов?

– Нет. Насколько мне известно, он один из горожан старой столицы, Вирсандии.

– Он из Тареша?

– Да, он из Тареша. И был простым солдатом во время войны после переворота, совершенного Травалами. За храбрость и воинское умение замечен королем и приближен к себе. Бен спас его один раз в бою, за что получил титул и землю. После смерти монарха граф стал одним из… – Кавада на минуту запнулась, – приближенных королевы. Он имел неограниченное влияние на Диану. Она делала все, что он хотел.

Колдун смотрел, как горят три свечи в бронзовом подсвечнике на столе. Как они оплывают, роняя восковые медовые слезы на бронзовое же блюдо… Он недооценил этого человека.

– Что любит граф? Какие у него интересы?

– Он любит армию, сражения, военные действия – он прирожденный воин. Любит женщин, порочен… – и добавила, подумав: – Его интересует только его жизнь. Ни страна, ни люди, ее населяющие, ни даже жизни тех, кто с ним связан, ничего не значат для него.

– Кавада, так не бывает. У всех есть слабые места, – Эрланд поднял на нее взгляд.

- Я не думаю, что у всех есть слабые места, – она задумалась… – Вы, например, разве они есть у вас?

– У меня есть мечта… Я хочу воссоздать Империю… Сделать ее такой, какой она была при Давикулюсах. Снова превратить страну в цветущий край. И для этого я готов на все, на любые жертвы, – глаза колдуна как будто глядели вдаль, сквозь собеседницу. Вдруг Эрланд очнулся и увидел перед собой неподвижно сидящую женщину. – А у тебя? Какое слабое место у тебя?

Кавада подумала: «Вы», – но вслух не произнесла ничего. Правитель продолжал:

– Ты близка с Тарисом Беном. Узнай, что он хочет, чем живет, что любит на самом деле, а что ненавидит. Что он за человек…

«Неужели он готов приблизить меня к себе? – думала она, не смея поднять глаза на собеседника. – Предложил стать его секретарем… Неужели он может даже нуждаться во мне?»

– Я сделаю все, что в моих силах…

– И завтра, когда армия покинет город, мы начнем работу.

Кавада поняла, что разговор закончен. Встала, низко присела. Осторожно, чтобы не хлопнуть громко, закрыла дверь. Звуки музыки разносились повсюду… Как она их не услышала в комнате Эрланда? Женщина не заметила вжавшуюся в стену высокую фигуру. Закутанная в коричневый поношенный плащ, она практически сливалась со стенами в темном коридоре замка. Человек двинулся за ней по пятам, и она на секунду замерла, словно прислушиваясь к эху своих шагов, оглянулась… Тень в плаще приникла к стене. Кавада скользнула по ней глазами, но ничего не разобрала в темноте и поспешила в спальню.

Едва она зажгла свечи и закрыла ставни, вошел Тарис. Сбросил длинный плащ с большим капюшоном. Кавада заметила, что сегодня на нем такая же темная маска, как и его одежда. Граф сел за стол и налил себе воды, жадно выпил.

– Как прошел день? Что нам обещают звезды?

Женщина обернулась к нему. Ей показалось, или в его глазах любопытство?

– Как всегда, спасибо. А звезды… Ты же не веришь в астрологию?

– Кто тебе сказал?

- Ты никогда не просишь составить тебе гороскоп, не интересуешься прогнозами накануне каких-то событий или даже дней своего рождения, – Кавада вдруг замерла. – Тарис, а я ведь не знаю день твоего рождения!

– Видишь, – Бен склонил голову к плечу. – Это ты никогда мною не интересовалась.

– Неправда! Я помню, что спрашивала тебя…

– Нет. Ты меня никогда ни о чем не спрашивала. Ни разу. Может, ты спрашивала короля? Даневана? Или… Эрланда?

В его голосе сквозила насмешка – как всегда, когда они были не в постели. Наверное, Кавада предпочитала заниматься с ним любовью, чем беседовать, сейчас ей пришло это в голову… И сразу стало стыдно. Каковы бы ни были их отношения, они живут вместе. Он заботится о ней… в меру своих сил. А она даже не знает дату его рождения! Она задумалась, спрашивая себя: а справедлива ли она к Тарису? Мастер просил узнать о нем побольше… Но как разговаривать с ним, если он всегда словно посмеивается над ней?

– Так когда ты родился?

– Я не знаю.

– Как такое может быть?

– Может. В семье не праздновали мой день рождения.

– А кто были твои родители? – сейчас она сама не знала, начала ли его расспрашивать потому, что ее попросил об этом Эрланд, или ей самой захотелось узнать о нем побольше.

– А твои? Расскажи мне о твоей семье.

Вот так всегда. Все разговоры разбивались о его иронию, встречные вопросы. Он не допускал к себе. А она не хотела рассказывать о своем прошлом – ворошить его было слишком больно…

– Я не хочу об этом говорить.

И разговор был окончен.

Эрланд читал и перечитывал сообщения, доставленные гонцами, как вдруг услышал тихий стук в дверь. Он уже знал, кто это может быть – Верон. Каждый раз, когда они встречались, вспоминал, как Эда сравнила его с полозом. Сильный и скользкий, с такими же непроницаемыми черными глазами, как у Кавады. Но если в женщине чувствовалась мягкость, то министр таким не казался. Он мог поддаться, мог подыграть. Но там, внутри, был невероятно тверд, буквально покрыт броней.

- Проходите, Верон. Я ждал вас.

Посетитель удивленно улыбнулся. Вернее, сделал вид, что удивлен.

– Да, да, мой друг. Я уже привык к вашим поздним визитам.

– Я тоже к ним привык.

Они сели напротив друг друга и улыбнулись, как старые друзья. Но глаза обоих оставались настороженными.

– Итак, дорогой Эрланд, кажется, второй этап проходит так же успешно…

Министр положил на стол три свитка. И продолжал, пока колдун их разворачивал и читал:

– Еще три провинции присылают солдат. Армия начинает неплохо укомплектовываться. Единственное условие на этот раз – сохранить земли их владельцам.

– Империя после переворота, учиненного Травалами, поделена незаконно, – Эрланд оторвал глаза от пергамента. – Владения, принадлежавшие благородным семьям в течение многих поколений, были захвачены, сами владельцы согнаны с родных земель.

– Я знаю, – Верон вздохнул. – Более того, я сам пострадал. Мое родовое гнездо также оказалось разрушено, и я не стал его восстанавливать.

– Почему?

– Я видел, какие события происходят в Вирсандии, как рушится Восток Империи, и побоялся оставаться там.

Правитель тонко улыбнулся, и собеседник заметил это.

– Да. Можно сказать, что я предал вотчину предков. Я предпочел остаться живым, но без собственности, чем почить в земле отцов досрочно.

– Вы очень предусмотрительны, господин министр.

– Это необходимое условие для выживания в смутное время. И заметьте: я никого не предавал. Я просто решил, что моим талантам можно найти применение в другом месте.

– И какие же у вас таланты?

– Финансы. Я умею распределять средства, управлять денежными потоками. Ведь это благодаря моим стараниям Валлас просуществовал двенадцать лет после краха семьи Давикулюсов, а не распался на множество княжеств в первый год после смерти императора.

– Может быть, было бы лучше, если б он распался? Валлас сегодняшний разорен до основания. Возможно, раздробленная на отдельные части бывшая Империя сохранила бы больше ресурсов?

- Тогда не имело смысла свергать Травалов. Легче прийти к власти в одной нищей стране, чем захватить ее, объединив несколько процветающих самостоятельных областей, не так ли? Вам ведь нужна единоличная власть в воссозданной Империи…

– Мой дорогой друг… Мы поднимаем с вами так много тем, что некоторые остаются без внимания. А мне хотелось бы увидеть их в развитии. Вы сказали, что условие присоединения к нам этих провинций, – Эрланд сделал движение головой в сторону свитков на столе, – сохранить землевладельцам их владения. Я заметил, что Империя была поделена незаконно в начале правления Травалов. Что вы ответите на это?

– То есть вы не хотите выполнять условия, о которых просят эти фамилии?

– Для меня слово «фамилии» применимы к родам, которые могут проследить свое существование на семь поколений в прошлое, – колдун снова улыбнулся уголками рта. – Это как минимум.

– Боюсь, что в таком случае этот термин нам не следует употреблять вообще, – Верон покачал головой. – Пришедшие к власти двенадцать лет назад уничтожили всю аристократию времен Давикулюсов.

– Вы сами верите в то, что говорите? Я уверен, как только всем будет ясно, что мятежный Валлас сверг сопротивление сторонников Тра-валов, в страну потянутся остатки благородных семей из разных стран, из глубинки, скрывающиеся под чужими именами. Мы уже наблюдали первую ласточку, не так ли? Барк Розер оказался Розавиндом…

Они внимательно смотрели друг на друга.

– То есть вы не хотите принимать так нужных нам сейчас людей?

– Каких людей? Отряды солдат, которых они присылают, или землевладельцев, захвативших собственность незаконно?

– Я знаю, что вы не любите предателей. Но в таком случае все, с кем вы сейчас имеете дело, тоже предатели.

– Кто именно?

– Я, граф Бен, Кавада…

– Нет, мой друг. Вы и граф Бен преданы лишь себе. И всегда были очень добросовестны на своих местах. Такие люди для меня представляют большую ценность. А Кавада… она никому не приносила присяги. Смею вам заметить, что в течение многих лет она – жертва. Рабыня, если хотите… И если она кому-то и была предана за последние двенадцать лет, то этот кто-то – я.

- И, тем не менее, эта рабыня совершила переворот во дворце.

– Нет. Переворот во дворце совершил граф Бен. И меня не отпускает мысль почему?.. Кому и за что мстил этот человек? Что вы знаете о нем? – Эрланд внимательно смотрел в глаза Верону.

– Я? Ничего… вернее, то, что знают все, – министр слегка соединил кончики пальцев обеих рук. – Выходец из небогатой семьи Вандервил-ля, молодой человек был покалечен в битве где-то на севере и отмечен покойным Травалом за свое воинское искусство. Его храбрость, ум и умение молчать помогли ему сделать головокружительную карьеру.

– Это неправда.

– Откуда вы знаете?

– Сегодня я узнал, что он уроженец Тареша. Как вы и я…

– Кто вам предоставил эту информацию? – Верон удивленно поднял брови.

– Кавада.

– Вы уверены, что она сказала правду?

– Да. Кстати говоря, с завтрашнего дня она будет исполнять обязанности моего секретаря.

– Я думаю, что лучшей кандидатуры на это место не отыскать.

– Я тоже так думаю.

– Она может быть не в курсе.

– Я уже подумал об этом. Но на сегодняшний день мне не удалось уличить ее во лжи. А графа удалось…

– Вы мне скажете?

– А что взамен мне скажете вы?

– Что вы хотите от меня, Эрланд?

– Я хочу, чтобы вы занялись отчуждением земель от их нынешних владельцев. С тем, чтобы затем передать потомкам древних родов, которые вернутся – а они вернутся…

– Почему именно я?

– Вы достаточно хитроумны, дабы придумать, как это лучше сделать. Чтобы мы получили обещанных людей для армии, а земли и дома освободились, так, чтоб не остались наследники и недовольные.

– В таком случае, надо, в первую очередь, избавиться от самих владельцев.

– Это я беру на себя.

– Но погодите, вы ведь остаетесь в столице?

- Да. Но я посылаю с армией мой меч, – колдун растянул уголки губ в подобие улыбки. Выражение его глаз не менялось, взгляд был холоден и колюч.

– А кто понесет ответственность за происходящее?

– Как кто? Конечно, тот, кто фактически управляет страной. Лан-дос Корноуэл.

Глава пятнадцатая АРМИЯ ПОКИДАЕТ СТОЛИЦУ

Кавада и Тарис проснулись от тихого стука в дверь. Это было так необычно, что их кто-то беспокоил посреди ночи. Бен вскочил, набрасывая плащ, и распахнул дверь. Стучала Винта. Непокорная копна каштановых волос в этот раз не была уложена в косы. На белую рубашку наброшен длинный кафтан, оставляющий открытыми шею и руки до локтя.

– Граф, извините меня, – зашептала женщина, широко распахнув синие глаза. – Вас господин Верон хочет видеть, срочно…

– Почему он не пришел сам?

– Не хотел, чтобы его увидела госпожа Кавада, – она понизила и без того тихий голос.

Тарис не стал возвращаться в спальню. Быстро прошел по знакомым коридорам, пересек крытую галерею, спустился в западную башню. Темный плащ делал его почти неразличимым в темноте переходов. Он вошел к Верону без стука и почти беззвучно, и стоявший у окна министр вздрогнул всем телом, когда на подоконник, освещенный полной луной, упала высокая тень.

– Вы меня напугали, граф.

– Вы не кажетесь пугливым. Бросьте, я не Эрланд. Говорите, зачем звали, и без предисловий.

– Вы почти грубы.

– Нет, я не груб. Просто вы слишком многословны и витиеваты. Это отнимает уйму времени и энергии. Если мы хотим дружить, вам надо поменять эту манеру разговора. Со мной, во всяком случае…

– А вы не хотите, чтобы мы оба изменили наши привычки? В комфортную друг для друга сторону?

– Нет.

- Однако, граф… – Верон улыбнулся. – Тем не менее ваш стиль общения подкупает. Хотя, по идее, должен вызывать раздражение своей агрессивностью.

Бен вздохнул и сел в кресло у стола. Плащ распахнулся, обнажив голое тело. Министр почувствовал, что краснеет.

– Мы никогда раньше с вами не были дружны, и… ваше поведение несколько необычно…

Тарис не двигался. Собеседник наклонился к нему и произнес прямо в разорванное ухо:

– Эрланд начал подозревать, что вы не тот, за кого себя выдаете…

Граф по-прежнему не шелохнулся, даже не перевел взгляда. Верон выдержал паузу и продолжал:

– Мне кажется, что ваша женщина больше предана колдуну, чем вам.

– Она с ним спит? – граф посмотрел в глаза министру.

– Думаю, что нет… пока что.

– Хорошо, – Тарис удовлетворенно кивнул. – Продолжайте, пожалуйста…

– Сегодня гонцы привезли послания от владельцев провинций Радес, Кравь и Сияр. Они готовы присягнуть на верность потомкам рода Дави-кулюсов и даже отправили отряды для объединения с выступающей завтра армией. Единственное условие – сохранить им жизнь и собственность.

– В письмах было написано «потомкам рода Давикулюсов»?

– Да… Вот только Эрланд не хочет оставлять никого из новой аристократии.

– Он надеется, что через некоторое время изо всех дыр полезет затаившаяся знать старой Империи?

– Или он поделит земли заново – для тех, кто его финансирует. Что более вероятно…

– Почему вы меня ставите в известность?

– Мне кажется неразумным плодить недовольных новой властью. Потопить Валлас в крови снова не лучшая идея… Мы уже с вами не так молоды, чтобы переживать новую многолетнюю войну. Это может нам помешать хорошо есть и спать на чистых простынях с желанными женщинами. Хочется покоя, не правда ли?

– Но это не настоящая причина.

– Вы правы… Но, скорее, не единственная… Я прошу вас сохранить жизнь владельцу Сияра. А поскольку члены этой семьи не могут остаться изолированными во враждебном окружении тех, кто придет вскоре, я хочу подумать вместе с вами о том, что мы можем сделать в сложившейся ситуации…

– Верон, я вам, право, очень признателен за эту информацию. Но почему необходимо было сообщать ее ночью с такой срочностью?

– Завтра утром, сразу после восхода солнца, армия покинет Валлас.

– И?..

– Человек, который, скорее всего, будет причиной смерти землевладельцев – Эда. Она уходит с войском и будет в Сияре через неделю.

– Почему вы так думаете?

– Она единственная обладает искусством убивать быстро и незаметно. Помните Даневана и королеву? Помните раны от тонкого длинного кинжала на теле того несчастного, которого мы нашли в маяке? К тому же Эрланд мне дал это понять…

– Вы знаете, я не имею влияния на Эду. К сожалению…

– Вы можете поговорить с Варгом.

В комнате воцарилось молчание. В этот раз Тарис понял, что министр продолжать не будет.

– А кто у нас Варг?

– Вам лучше знать… – Верон прикрыл глаза тяжелыми веками, спрятав их от пытливого взгляда собеседника.

– Я хочу услышать это от вас.

– Я не знаю… Правда, не знаю.

– Почему вы решили, что я могу на него повлиять?

– Я наблюдателен. Вы не сводите с него глаз, а до переворота не пропускали ни одного боя с его участием. Ваши встречи в последние дни слишком часты…

– Но убийцей же не будет Варг?

– Он может остановить Эду.

– С чего вы взяли?

– Он ей нравится.

– Кто вам сказал?

– Вы же знаете, что я не доверяю важные наблюдения кому-то еще… Тот, кого называют этим именем, может перехватить Меч Эрланда. И это нам дает много преимуществ. Мы узнаем тогда, кто такой сам колдун и кто стоит за ним.

– Ваша наблюдательность делает вам честь… Вы думаете, что сам Эрланд пока этого не заметил?

- Нет. Я понял, что это так, лишь вчера. После вашей стычки днем она предложила бывшему драагу потренироваться с ней. Уделила слишком много внимания… и слишком много телесных контактов в единицу времени. Потом я наблюдал их общение в начале ужина во дворе замка. Я видел ее глаза, когда она смотрела, как он танцевал. Если Варг сделает встречное движение, союз Эды и Эрланда может быть разорван в одно мгновение.

– Вы не знаете, чем они связаны – Эда и Эрланд?

– Есть только две вещи, которые действительно могут связать: узы крови и зов плоти. У этих двоих они отсутствуют…

– Я с вами согласен, но пока они отсутствуют и у Эды с Варгом.

– Пока… вы правильно сказали.

– Верон, вы только что произнесли интересную фразу: «Тот, кого называют этим именем». Поясните мне ее, будьте добры…

Министр улыбнулся и внимательно посмотрел на ночного гостя.

– Не играйте со мной в эти игры, Тарис… Вы позволите себя так называть? Уже всем стало ясно, что человек, известный под именем Варг – значительная персона. Его поведение в день переворота, его слова, его познания, то, как он себя держит – все это не оставляет сомнений. Но, похоже, его настоящее имя известно только вам… А вы не хотите его разглашать, во всяком случае, пока.

Тарис и Верон разговаривали так тихо, как возможно только тогда, когда губы одного собеседника находятся у самого уха другого.

– Последний вопрос, – граф скользнул взглядом по лицу министра, проигнорировав его последнее заявление. – И завершите, пожалуйста, наш разговор на той же ноте откровенности, с которой и начали. Какой вам во всем этом интерес?

– Имение Сияр предлагают мне, если я женюсь на единственной дочери владельца.

– Вы же хотели пойти со мной на север?

– Я ни в коем случае не отказываюсь от своих слов. Но пройти мимо предложения заполучить одну из самых лучших провинций Валласа, согласитесь, неразумно.

– Самую лучшую, Верон, самую лучшую! Вы видели эту наследницу?

– Нет. Ее внешность не имеет никакого значения, будь она даже страшна и стара как смерть. Я умею договариваться с людьми… Хозяин имения очень болен. Можно сказать, что старик одной ногой в могиле. Мне понятно, что он хочет обезопасить свою единственную дочь и будущую вдову. Похвальное стремление – забота о близких, не правда ли?

- То есть вы предпочитаете получить в собственность земли Валла-са, чем вернуться в свое родовое гнездо в Тареше?

– А вы сами разве не так же поступили, граф? Конечно, земля предков имеет большое значение, но если представить, что восстановят ее разве что дети, которых может и не быть… У вас есть дети?

– Был… мальчик… его убили.

– Я сегодня узнал о вас много нового…

– А я о вас. И мне нравится, что вы не шарахаетесь от моего лица. – Тарис протянул руку Верону и крепко сжал его ладонь, слишком крепко… И закончил разговор, не выпуская пальцы министра: – Оставьте идею выяснить, кто такой Варг. Это может быть опасно… для вас, в первую очередь…

Рано утром Варг отправился поблагодарить Винту за помощь и еще раз предложить, что если она захочет присоединиться к Эрику, ее возьмут в обоз. Постучал, ответа не последовало… Надавил ручку, дверь поддалась. Осторожно заглянул в комнату: на полу валялись яркие одежды. Он узнал эти цвета, эти ткани. Вспомнил, как Винта передала ему слова Эды: «Если ты кому-то расскажешь, я тебя убью». Вчера она видела ее танцующей с ним! Просунул голову чуть дальше…

Комната была темная, как все спальни во дворце, но окно распахнуто настежь. Света было достаточно, чтобы увидеть кровать с двумя лежащими женщинами. С краю, ближе к двери, вытянулась Эда, и ее тело ярко контрастировало с серой простыней и синим покрывалом. Одеяло было наброшено небрежно, и он видел небольшую округлую грудь, загорелое бедро и стройную ногу с узкой, тонкой щиколоткой. Ее волосы по-прежнему уложены в косу, но та совершенно растрепалась и свешивалась до пола. Винта спала к ней лицом, прижавшись, как к мужчине, положив голову ей на плечо, а ладонь чуть ниже ключицы. На фоне тела южанки ее кожа казалась белой-белой….

Варгу вдруг стало трудно дышать. Эда открыла глаза и посмотрела на него, не двигаясь. Никто из них не пошевелился. Он не мог понять выражение ее глаз… Тихо закрыл дверь.

Винта проснулась от звука скрипнувших половиц. Подняла глаза на лежащую рядом девушку и улыбнулась. Эда встала гибким движением, принялась собирать свою одежду.

– Мне жаль, что ты уходишь, – мягко сказала женщина, положив голову на постель и вытянувшись всем телом.

- Я вернусь.

– Как скоро?

– Думаю, через год. Но ты меня не будешь ждать…

– Почему ты так думаешь? – Винта оперлась на локоть, наблюдая, как воительница одевается.

– Ты любишь мужчин больше, чем женщин. Просто их было слишком много в твоей жизни. Сейчас ты получила возможность от них отдохнуть, но ты вернешься к ним.

– А ты? Ты не любишь мужчин, но ты их и не знаешь.

– Я не люблю мужчин, – Эда была уже одета.

– Ты уходишь с армией. Там много красивых, сильных воинов.

– Ты была близка со многими гладиаторами. Кто тебе нравится больше всех? – губы девушки чуть тронула улыбка.

– Тот, с кем я не была близка – Изда.

– Изда… вытянутое лицо, отсутствие красок, характера, – Эда снова упала на кровать, повернувшись вполоборота к Винте. – Он никакой…

– Н-е-е-ет, – протянула мечтательно женщина, откинувшись на спину. – Ты не понимаешь. Он тонкий, он чуткий, он нежный… Я наблюдала вчера за ним, когда мы ужинали: как он ест, сидит, разговаривает…

– Не знаю, – Эда тоже легла на спину и закинула обе руки за голову. – А тебе нравится Варг? Вы красиво танцевали вчера. У меня возникли странные чувства, когда я слушала музыку. Вся моя злость разбилась об утесы нежности… Мой гнев не выдержал напора любви в словах этой песни… Моя сила оказалась покорена твоей слабостью… Я бы и о нем сказала, что он чуткий… и тонкий… и нежный.

– Нет, что ты! Он такой… холодный. Я боюсь его. Он не спит с женщинами, мы ему не нужны…

– Да… Он кажется самодостаточным. Любит мужчин?

– Никогда не слышала ни от кого…

– Слаб? Болен? Кастрат?

– Не знаю… Слушай, я бы к вам присоединилась. В смысле, к армии… Чтобы быть поближе… к Изде.

Эда насмешливо посмотрела на нее. Винта продолжала:

– Но там будут все гладиаторы, которые меня знают. И Эрик мне не будет давать прохода… Изда – главнокомандующий. А я всего лишь шлюха, – женщина села, подтянула колени и уткнулась в них носом.

Эда провела пальцами вдоль ее позвоночника, сказала задумчиво:

– Я же говорила, что ты не будешь меня ждать…

Солдаты уходили по северной дороге. Варг ехал на большом караковом жеребце впереди своего полка, который оказался последним в колонне. Услышал сзади топот копыт догоняющей его галопом лошади.

– Так ты придешь в мой замок? – граф Бен поравнялся с ним и пустил коня шагом.

– Вряд ли. Скорее всего, меня убьют в пути…

– Ты не изменился.

– Ты тоже…

– Береги себя…

– Ты тоже… береги. Подожди… Расскажи, как ты чувствуешь партнера.

– Ты тоже его чувствуешь.

– Ты о чем?

– Я наблюдал за тобой на арене все эти годы. Ты с каждым противником становишься разным. Тебе тоже удается чувствовать партнеров – в бою.

– Но ты чувствуешь женщин, – Варг опустил голову. – Как?

– Когда ты выходил на арену, ты забывал себя. Почему же, когда ты ложишься в постель с женщиной, ты не перестаешь себя ощущать? Забудь себя, не помни – кто ты, какой ты…

– Не понимаю… Объясни.

– Как тебе втолковать? Я больше не я… выхожу за мои рамки. Кстати, Эда тоже это умеет.

– Что именно?

– Переступать границы дозволенного. Это многое обещает. Мне жаль, что она мне отказала. Не упусти свой шанс.

Варг пропустил его последнюю фразу мимо ушей, ответил раздраженно:

– Я тоже могу выходить за мои рамки. Я научился этому.

– Ну так применяй это умение с женщинами! Знаю, знаю, что ты с ними не спишь… Зря… Жизнь может закончиться в один прекрасный день, и кто знает, не будем ли мы потом жалеть, что не жили в полную силу.

– Я не могу так… как ты. Если я люблю кого-то, я не могу быть с другими. У тебя очень красивая женщина. Но ты не упускаешь других возможностей. У меня другая природа.

– У нас у всех одна природа. Ты не думал, что глупо пытаться переплыть бурную реку, если есть крылья, и можно ее просто перелететь?

– Ты о чем?

– Да все о том же. Если ты никогда не пользовался крыльями, это не значит, что их у тебя нет. А чтобы узнать, что они есть, надо выйти за рамки…

Они ехали некоторое время молча.

– Мне жаль, что мы не смогли побыть друг с другом, – сказал Варг, провожая взглядом парящего над степью орла.

– Пройдет немного времени, и я присоединюсь к армии.

– Ты говорил с Эрландом?

– Нет. Он начал подозревать что-то.

– Что именно? Относительно тебя?

– Да. Пока ничего определенного. Но он стал ткать вокруг меня свою паутину. Мне это не нравится. Я посмотрю, что случится в ближайший месяц, и подам ему прошение присоединиться к армии, чтобы заменить Изду. Колдун боится тебя. И Верон, кстати, догадывается кое о чем…

– Насчет меня?

– Насчет тебя…

– Что-то конкретное?

– Пока нет…

– Почему Эрланд боится меня?

– Говорит Верону, что ты непредсказуемый. Министр со мной дружен и сегодня ночью передал эту информацию. Сказал, что тебя хотят убрать, заменить на меня.

– А чего хочешь ты?

– Осесть в моем замке на границе с Севером… с тобой.

– Ты возьмешь свою женщину? Ты любишь ее?

– Ответ на оба вопроса – нет… Тебе не приходило в голову, что Вероника тебя обманула?

– Когда? – Варг резко натянул поводья.

– Когда сказала, что не узнала меня… Ты мог бы не узнать в темноте свою жену?

Его собеседник остановил лошадь и изменился в лице.

– Так она знала, что это был ты?! – он почти кричал.

– Знала…

– Я… я не верю тебе! Тогда ты мне не говорил этого…

– Тогда я тебя пожалел. А ты меня – нет…

– Я… я не верю тебе!

– Давай проверим?

– Как?! Она мертва!

– Мы можем найти женщину, которая умеет нарушать границы… И спросим ее, можно ли нас перепутать в постели.

- Ты действительно порочен, – Варг смотрел на Тариса злым взглядом. – Сейчас я не жалею, что с тобой это сделал.

– Я изобретателен. И люблю импровизировать.

– Ты кого-то любил в своей жизни?

– Да. Тебя, отца, мать, Эрону… У нас была хорошая семья и счастливое детство, не правда ли? Да, еще я забыл… Веронику. Я ее любил не меньше тебя. Меня она тоже обманула…

– Как?

– Она сказала, что хочет остаться со мной… я был с ней не один раз.

– Замолчи! Я не верю тебе! Все, кого ты любил, мертвы. Я тоже уже почти мертв. Во всяком случае, я уже давно не ощущаю себя живым…

– Так почему ты живешь?

– Раньше я хотел отомстить – всем. А сейчас я хочу возродить страну. Дать еще один шанс тем, кто остался жив…

– Ты знаешь, сейчас мне кажется, что я люблю только тебя.

Варг опустил глаза на дорогу. Его лицо приняло обычное выражение. Они переходили через невысокий перевал, шпили Вандервилля скоро скроются из глаз.

– Почему кажется?

– Ты мне сказал вчера, что мы можем узнать, любим ли мы кого-то, только когда этого кого-то теряем.

– Я пока жив.

– Я боюсь тебя потерять…

– Ты меня убивал двенадцать лет.

– Я мстил…

– Теперь месть закончилась? Напился крови? Ты не считал, сколько человек я убил за свою жизнь? Прими их на свою совесть.

– Да, теперь месть закончилась. На моей совести тоже достаточно крови и смертей. Ты знаешь, что есть только два вида действительно прочных связей: узы крови и зов плоти?

– Я никогда не думал об этом. – Варг вскинул голову на собеседника.

– Я тоже… Это мне Верон сказал, сегодня ночью.

– Он умен, ваш министр.

– Да, умен и забавен… И уже не боится моего лица – ты тоже, кстати, к нему привык. Так что, если вдруг тебе не удастся предотвратить убийство владельца Сияра, я могу взять его к нам в компанию в мой замок на границе с Севером.

- А чем связаны Верон и владелец Сияра?

– Некоторые провинции хотят присоединиться к новой власти. Единственное условие – сохранить жизнь и собственность феодалам. Они уже даже выслали отряды воинов, которые примкнут к вам в походе. Эрланд думает их убрать, землевладельцев. Скорее всего, убийства будут совершаться якобы случайно во время вашего прохождения через эти поместья.

– Убийца кто?

– Эда… Присмотри за ней.

– Ты уверен, что она не тот, кто присмотрит за мной?

– Ты сможешь ее усмирить. Если захочешь… Если твоя душа все еще жива. Только не будь медлительным и пассивным, как всегда… Сумей выйти за рамки.

– Прекрати!

– Не только я заметил, что ты ей нравишься.

– Кто еще?

– Верон.

– Мы с ним практически не разговаривали… И ты не ответил, как связаны ваш министр и владелец Сияра.

– Тот предложил ему руку своей дочери.

– С условием сохранения жизни и поместья?

– Именно так… Если Верон обратил внимание на вас с Эдой, значит, это становится заметным. Хорошо, что вы уходите сейчас, пока этого не заметил Эрланд.

– Ты не знаешь ни кто он, ни кто стоит за ним?

– Я – нет. Ты можешь узнать об этом первым и сообщить мне.

– Я видел сегодня ее и Винту в одной постели.

– Ну и что?

– Как что?!

– Женщина никогда не может заменить мужчину. Я знал много подобных случаев. Это лишь показывает, что этим женщинам никогда не попадались стоящие мужчины, которые не боятся выйти за рамки…

– Замолчи! Хватит…

– Ты не меняешься. Ты плывешь против течения, не понимая, что у тебя есть крылья… До встречи, брат. Я рад, что мы опять вместе. Мне хотелось бы снова оказаться рядом с нашим отцом, сейчас… Возможно, он нашел бы выход из положения… и в стране, и в ситуации между нами. Он любил нас, близнецов, больше других детей…

Тарис резко повернул коня и пришпорил его. Варг проводил его глазами: куда он поехал? К Изде? Но граф направил лошадь к одинокому всаднику на рыжей кобыле, державшемуся в стороне от основной линии войска. Недолго прошел рядом с ним и вернулся, с трудом сдерживая разгорячившегося жеребца.

– Я ей сказал, чтобы она тебя берегла… Что если с тобой что-то случится, то снесу ей голову. Я найду способ…

– И что она? – Варг улыбнулся, предчувствуя ответ.

– Она сказала «хорошо».

Бывший гладиатор изменился в лице. Бен позволил коню пойти галопом…

Ряды пеших и конных растянулись по дороге, петляющей в горах. Выветренные белые каменные массивы были покрыты низким хвойным лесом. Всадник на караковом жеребце скользнул по ним взглядом, перевел глаза вверх: в голубом, без единого облачка небе парил орел… Затем, словно вспомнил что-то, развернул коня, обогнул солдат и поравнялся с замыкающим на белой лошади с висячим крупом и очень длинным хвостом. «Хвост надо будет подрезать», – автоматически подумал Варг.

– Дван, ты когда-нибудь видел, чтобы женщины занимались любовью друг с другом?

Его друг был всегда рад поговорить о любви.

– Я – нет. А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Да я сегодня увидел… первый раз.

– Да ты что! Кого с кем?

– Эду с Винтой.

– Да ты что! Эх… а меня позвать было нельзя?

– Нет, нельзя…

– Жаль… я бы посмотрел. А почему бы и нет? Мы же можем трахать друг друга, – Дван увидел выражение лица Варга и поправился: – Ну… если припечет, конечно. Они, вероятно, тоже. Правда, главная деталь у них отсутствует. Но я готов предположить, что они понимают друг друга лучше.

– В смысле?

– Ну, женщины, я думаю, понимают друг друга лучше в постели, чем мужчина и женщина… У нас все-таки немного разные цели. А у них одни и те же… Опять же, никто не сможет забеременеть – это большой плюс.

– То есть ты можешь это понять? – Варг наморщил лоб.

- Я могу…

Его собеседник сдвинул брови и больше ничего не говорил.

– Варг… знаешь, что?

– Ну?

– Если ты еще раз ее с кем-то застанешь… позови меня посмотреть. Хорошо?

– Послушай, Дван… Последи за своим языком и… мыслями. То, что ты говоришь и как ты говоришь, иногда… опускает тебя. Задумайся об этом.

Варг сделал движение губами, как недовольная лошадь, и поднял коня в галоп. Последние слова Тариса не выходили у него из головы.

Эпилог ИНОМИРЬЕ

Анча подсекла рыбу и в уже наступивших сумерках вытащила ее, бережно сняла с крючка серебристо-серое тельце с дрожащими красно-желтыми плавниками и хвостиком. Как раз перед этим она пообещала себе, что поймает последнюю рыбку – и домой. Муж тоже вернется вскоре. Гости сегодня у них… Встала, достала из сетки, сплетенной из гибкой лозы и опущенной в воду, улов, переложила в ведро. Последнюю рыбешку, самую красивую, отдала невесть откуда прибежавшему большому рыжему коту с зелеными глазами и торчащим трубой пушистым хвостом. Кот благодарно заурчал и тут же проглотил рыбку живьем, даже не разжевав.

– Спасибо, – улыбнулся и стал чистить лапой усы.

– На здоровье, – буркнула Анча, собирая снасти.

Привела в порядок удочку: намотала леску на сучок, чтобы та не запуталась, аккуратно закрепила крючок. Оставшихся червячков бросила на землю подальше от тропинки, чтобы ненароком не раздавить живность. Встала, отряхнула юбку…

– Ты сегодня дома ночуешь, или как всегда?

– Как всегда, – кот продолжал приводить себя в порядок. Погрыз между нежно-розовыми подушечками лапы, выпуская и подтягивая желтоватые, прозрачные когти.

– Мыши пришли, – недовольным голосом заметила женщина. – Ты бы разобрался с ними, что ли.

Кот нагнул голову, задумчиво ответил:

- Хорошо, завтра поговорю.

– Завтра, завтра… все у тебя завтра, – Анча выпрямилась, собрав рыболовные принадлежности и оглядываясь кругом: ничего ли не забыла?

– Сегодня никак не могу, – начал оправдываться кот, виновато посмотрев на хозяйку. – Вы же со Стражем сегодня ужинаете, моя очередь в дозор идти…

– Что бы ни придумать, лишь бы не работать! – воскликнула женщина и насмешливо посмотрела на кота. – Скажи честно – боишься, что его пес тебе снова шкуру надерет, как в прошлый раз.

– Хорошо, – с вызовом согласился кот, – боюсь! А ты такая честная, что никак не можешь, чтобы не поддеть меня? А?.. Все тебе правду-матку резать надо. Деликатности тебе не хватает, Анча.

Пожурив ее таким образом, кот окончил марафет и отправился проводить хозяйку до дома. Анча обиделась и больше с ним не разговаривала.

– Ну не обижайся ты на меня, – начал подлизываться Рыжий. – Давай с мышами сегодня поговорю?

– Делай что хочешь, – отрезала женщина, зайдя в дом и начав управляться по хозяйству. – Оставь меня в покое.

Кот вздохнул, вышел за дверь. Сел, оглянулся, принюхался и увидел под ступеньками маленькую дыру, ведущую под дом.

– Мыши, вы здесь? – позвал, засунув нос в нору. – Я знаю, что вы здесь, чувствую. Я не душегуб. Поэтому в первый раз предупреждаю культурно: уходите сами. Хозяева – люди честные и порядочные, вы им кровь не портите. Понятно?

– Понятно, – услышал робкий голос из глубины. – Может, куда-то определишь нас, где пропитание найти сможем?

– А чего вам приспичило в Иномирье шастать? – кот задумался. – Идите в Мир, там все хлеб едят, и вам будет чем поживиться.

– Границу нам ты, что ли, откроешь? – в ответе послышалось ехидство.

– Я! – гордо сказал кот. – Я сегодня в дозоре. Ну что, договорились? Я вам границу открываю, а вы в Мир уходите. И остаемся друзьями. Кто знает, как жизнь может повернуться. Зачем отношения портить? Согласны?

Анча уже пожарила первую партию рыбы и сложила в глубокую миску, накрыв глиняной тарелкой, как в дом вернулся хозяин. Легко, одним прыжком преодолел ступеньки, отряхнул куртку и штаны от прицепившихся колючек и снял старую, потрепанную соломенную шляпу с большими вислыми полями, скрывающую бурую кабанью голову. Почесал грудь, поросшую густыми золотистыми волосами – звериная морда резко переходила в человеческое белое тело. Повел из стороны в сторону кабаньим пятачком и радостно возопил:

– Анча! Любовь моя! Ух ты! Рыбки сегодня наловила! А я, смотри, вон сколько грибов набрал, – подошел к печи, у которой орудовала жена, и открыл плетеную корзинку, полную знатных весенних трутовиков.

– Красавцы! Неси масличка, да вместе их и пожарим, – заторопилась Анча. – Вот-вот солнце сядет, гость придет. Помоги мне, Дадыр.

Кабанья Голова посмотрел задумчиво на грибы и пошел выполнять просьбу хозяйки. И только приготовили ужин, как солнце скользнуло взглядом по небесному голубому хозяйству, выпустило последний зеленый луч и закатилось за синий лес. И тут же раздались шаги подымающегося по ступенькам человека. Без стука в дверь вошел Страж.

– Вечер добрый, – поздоровался, снимая дырявую шляпу и вешая ее на гвоздь у двери.

Его старый, выцветший от солнца и дождя кожаный камзол покрыт зелено-голубыми пятнами плесени. Деревянный лук за спиной изъеден червями. Кожа на высоких сапогах потрескалась и расползлась. На хозяев смотрели пустые глазницы… Сухая мертвая плоть болталась на белеющих, выступающих костях. На шее из-под истлевшей кожи выделялись натянутые веревки сухожилий. Длинные темно-русые волосы кое-где повылазили вместе со сползшей старой пергаментной кожей, обнажив белые кости черепа.

– Проходи, проходи, Страж, – обрадовалась Анча. – Иди садись. А что это у тебя в узелке?

– Ягод вам принес. Дай блюдце, – мертвец костяными пальцами высыпал на подставленную тарелку кучу огромной красной земляники, чуть примятой. – Побаловали нас этой весной боги, к чему бы это?

– Да уж, да уж, – согласилась Анча, подставляя к столу третий стул и смахивая с него пыль. – Дадыр! Дадыр! Где ты ходишь?

В дверь вошел хозяин с большой крынкой. Они с гостем пожали друг друга за предплечья.

– Сметанку вот принес.

В дверь протиснулся и крупный светло-бежевый пес, все кругом обнюхал и с шумом улегся под столом, стуча по полу хвостом. Анча наклонилась за печь, достала большую желтую кость и бросила ее собаке.

- Балуешь ты его, – проворчал Страж, провожая взглядом летящую кость. Пес поймал ее на лету и, радостно рыча, утащил в угол.

На стол поставили рыбу, жареные грибы, сметану, пиво. Все помолчали, пока хозяйка разливала пенящуюся жидкость в три деревянных бокала. Чокнулись и выпили залпом. Дадыр крякнул, Страж сказал: «Эх, хорошо!» – а Анча понюхала хвостик поджаренной рыбки и сгрызла его, как заяц, крепкими и белыми передними зубами. Разговор прервался, за столом дружно хрустели грибочками и рыбой, под столом пес обгладывал кость. Вдруг он поднял голову и зарычал, обернув морду ко входу. Женщина быстро встала, подошла к двери и высунула голову.

– Что там? – спросил ее муж.

– Мыши ушли, – улыбнулась Анча и добавила: – Не обманул-таки Рыжий. Молодец! Справил свою работу.

– Давайте и мы о работе поговорим, – положил на стол костяную руку Страж. – Снова все грозит сорваться.

– Кто в этот раз всему виной? – оторвался от кружки Дадыр.

– Терик Давикулюс, который колдуном Эрландом назвался. Все неймется ему, никак с судьбой своей не смирится, – вздохнул мертвый человек.

– И что, никто из богов на него управу найти не может? – спросила хозяйка.

– Боги-то могут… да решили нас проверить: на что мы годимся, не потеряли ли навыки рабочие. Не забывайте, друзья, место у нас завидное. Надо иногда подрабатывать, чтобы не подвинули… или не сдвинули.

– Ой, не нравится мне это, – протянул Кабанья Голова. – Неужели надо снова в Мир сходить? И никак без нас не обойдется? Терик – маг сильный. Не хочется мне оказаться у него на дороге…

– Никак, – расстроенно покачал головой Страж.

– Почему ему замкового не подошлют? Или подземельного какого-нибудь? Чтобы тот его угомонил.

– Видит он их, – повернул мертвый человек пустые глазницы в сторону друга. – А нас не видит.

Снова замолчали, громко хрустя хорошо прожаренной рыбкой.

– И чего таких, как этот Терик, терпят? – вставила слово Анча. – Если бы из нас кто-то рыпнулся, подобно ему, уже давно размазали бы по Безвременью!

– Молчи, женщина! – несогласно замотал мертвой головой Страж. – Не знаешь, о чем говоришь! Меня вон начали, как ты говоришь, размазывать. Теперь проблемы одни… Ни есть, ни пить нормально не могу, вкус потерял.

– А зачем тогда ешь? – сурово переспросил Дадыр. – Только продукты переводишь.

– Во-первых, ем и пью, чтобы привычку не потерять к этому действу. А то вдруг боги сжалятся и я регенерирую, а есть и пить разучился, привычку потерял… – мертвый охотник тяжело вздохнул.

– А во-вторых? – спросила грустно Анча, уперев щеку в ладонь.

– А во-вторых, за компанию… Хоть вкуса не чувствую, а как с вами пивка попьешь, рыбкой похрустишь, или грибочка вот метнешь, так кажется, что жизнь и налаживается, – Страж подцепил на нож большой красивый грибок, румянившийся золотым маслицем, поднес к провалившемуся носу. С горечью закончил: – И запахов не слышу… Хорошо хоть собаку дали…

– Собаку-то тебе дали, – раздался из-под стола низкий голос, – да ты с животными обращаться не умеешь. Поучился бы, что ли…

– А ну, молчи, скотина, – охотник заехал псу сапогом в бок. Животное с визгом отскочило, укоряющими глазами посмотрело на хозяина и, словно боясь очередного удара, вытащило из-под стола подаренную кость.

– Чего ты? – удивилась Анча.

– Незачем скотину обижать, – сурово поддержал жену Дадыр и сказал, обращаясь к собаке: – Иди к печи, ложись там. И тепло будет, и он тебя не достанет…

– Поговорите с ним, – жалобным голосом запричитал пес. – Уже сколько времени вместе, а он все меня родным не считает.

Страж сделал плевательное движение, но из его наполовину видного снаружи гнилого горла ничего не вылетело.

– Ты б действительно с ним, того… поласковее, – заметила женщина, набирая полную ложку сметаны. – Может, зачтется тебе… Может, он к тебе для проверки приставлен.

– Какая там проверка, – грустно продолжал мертвый человек. – Меня уже наполовину уничтожили, за лень мою, и эту ленивую тварь мне дали, чтобы понял, как губит порок этот…

– Ленивую тварь! – с обидой в голосе воскликнул вытянувшийся у очага пес, подняв голову от кости. Помолчал и продолжил уже более спокойным голосом: – Хорошо, ты прав… в какой-то мере. Ленивым я был, за что и страдаю теперь вот… с тобой. Но не ленивей тебя самого! Тебя, тем не менее, уже уничтожать начали, а меня все-таки оставили каким был.

Страж оглянулся, быстро нагнулся, сорвал с Анчи башмак и метнул в собаку, попав ей прямо в голову. Пес запричитал и задом уполз в тень, чтобы не показывать уже и носа.

Женщина сурово посмотрела на охотника, сказала грозно:

– Иди, принеси обувку.

Дадыр насупился. Гость смотрел вбок, виновато стуча костяными пальцами по столу.

– А чего он мне масла в огонь подливает? Сволочь! И без него тошно. С собакой обошлись лучше, чем с человеком! – но подниматься и идти за башмаком он, похоже, не собирался.

Раздался вздох. Пес, опустив большую лобастую голову, не поднимая глаз, принес брошенную в него грубую туфлю и положил под ноги Анче. Сделал полукруг вокруг стола и уткнулся носом в бедро хозяина.

– Извини меня, – произнес тихо.

Страж перевел на него взгляд, поднял руку, задумался, словно решая, что ему ею делать, но потрепал собаку костяшками пальцев по голове.

– Ладно… И ты меня извини…

Пес лизнул руку с наполовину оголившимися белыми костями. Лег, скрутившись кольцом вокруг ног мертвеца, и положил ему голову на сапог.

Анча смахнула слезу и громко высморкалась. Дадыр снова всем разлил пива и торжественно произнес:

– Давайте жить мирно, друзья!

– За дружбу! – сказала женщина. Снова все чокнулись и выпили.

Хозяйка подождала, пока все не поставили стаканы на стол, и вернулась к прерванному разговору:

– Так чего это, мне интересно, Терику все позволено? До последнего момента никто ему не мешает. Делает что хочет, и все-то у него получается! Нам бы так!

– Кровь, – протянул Страж. – Во всем кровь виновата. Была б во мне хоть четверть такой крови, как в нем, дудки бы меня аннигилировать посмели!

– И нам, горемычным, что, так ничего и не светит? – закручинилась женщина. – Нет у нас никаких шансов улучшиться?

– Пока сознанием индивидуальным обладаешь, все можно… хоть и сложно, – задумчиво произнес мертвый охотник.

– Хватит болтать о том, что мы изменить пока не можем, – внезапно хлопнул по столу широкой ладонью Дадыр. – С кем ты разговаривал?

– Велах спустился.

- И что конкретно сказал?

– Сказал, что надо на подмогу идти.

– Кому?

– Дэву Давикулюсу и жене его.

– Жена его, кажется, в Безвременье угодила?

– Да нет, тогда была у него неправильная жена. Против воли богов женщина в постели супругой не считается. Сейчас у него наконец-то правильная суженая появилась. А Терик на нее глаз положил уже давно, и свет ему не мил без нее, только с ней себя и мыслит.

– Так кто на помощь Дэву с женой его пойдет? Ты или я? – деловито уточнил Кабанья Голова.

– Всем работа есть, не договорил я еще, – продолжал мертвый охотник. – Один пойдет на север, потому как туда путь тех, кому помочь надо, лежит. А другому надо женщину поискать – любящую женщину, благодарную… Мужчину ей найти, чтобы понесла она… И как это случится – забрать ее туда же, к жене императора. Но чтобы ничего не случилось худого с ней по дороге, и не разродилась раньше времени, проследить… Так что как раз всем есть работа.

– А к Терику? К Терику должен быть кто-то приставлен?

– Да что с ним станется, – махнул рукой Страж. – Свобода воли, видишь ли, у него. Сделает он то, что захочет, и никто из нас не в силах ему помешать. Пусть уж вредит себе до конца. Вот только проследить надо, чтобы не навредил он другим сильно… В частности, королеве Севера.

– А как он ей навредить может? – не унималась Анча.

– Как, как… по-всякому, – мертвый человек помолчал и продолжил: – Страсть его по ней сушит. Сами знаете, кто влюбится так, по самое некуда, тут он все свои узелки и позавязывает… или поразвязывает.

– В самую точку говорит… – хозяйка вздохнула и с укоризной посмотрела на мужа. – Как полюбила я тебя, так все у меня вкось и вкривь пошло, вампиром стать пришлось, из семьи и от людей уйти…

– А я тебя предупреждал, – оправдываясь, проговорил Дадыр. – С самого начала предупреждал! Хорошо вот, что Марея сжалилась и в Иномирье нас поселила…

– Аккурат выходит, в три стороны нам, – задумчиво проговорила хозяйка, доедая последний гриб. В миске осталось растопленное масло. – Кто куда пойдет?

– Женщину искать – конечно, ты, Анча. Ты сама женщина, тебе проще. Ты, Дадыр, к Дэву иди. Вокруг него все оборотни Валласа сейчас соберутся, тебе не скучно будет. Опять же, подучишь молодых, если что… А вдруг брат его не побоится зверем стать – будет тебе счастье. Может, повысят тебя!

– Да не надо оно мне, повышение, – пробормотал Кабанья Голова, откинувшись на спинку стула. – Мне и здесь хорошо.

– Ты глянь! Ему здесь хорошо! А мне здесь плохо! – его жена выпрямилась во весь рост, уперев руки в бока. – Ты чем занят? По лесу гуляешь себе в удовольствие, а на мне и скотина, и рыбалка, и дом! Отличимся – может, дом нам самобранный дадут!

Дадыр уставился на нее своими маленькими глазками, охнул:

– Анча, ты что, охренела?! А его, – мотнул головой на Стража, – его что, одного оставишь?

– Погоди, погоди, – остановил оборотня мертвец. – Может, и я Стражем уже не буду, если справимся. Дело, видишь ли, серьезное…

– А кто границы сторожить будет?

– Они, – охотник мотнул головой в сторону собаки. – Герыч и Рыжий твой.

– Я не хочу с Рыжим! – пес вскочил на все четыре лапы и забыл про кость.

– Не хочешь? – злорадно спросил его хозяин. – Хорошо, не хоти! Я сообщу кому следует… Ты не только ленивый, ты еще и гордый!

– А я хочу! – в дверь, хвост трубой, входил кот. – Я хочу. Я не ленивый и не гордый. И я справлюсь!

Герыч опустил нос, задумался на минуту и произнес:

– Хорошо… был не прав, признаю. Буду работать с Рыжим.

– И чтобы не дрались мне, – прикрикнула на обоих Анча. – А то вернусь – бедные вы будете, если повредите друг друга!

– Ты ему говори, – пес мотнул головой на кота. – Я за все время его только два раза помял, а он мне каких только гадостей не подстроил!

Кот развернулся, хвост распушил еще больше и, уже выходя в дверь, произнес:

– Очень мне надо с тобой драться! Я – кот спокойный и уравновешенный.

– Когда в путь-дорогу? – обратилась хозяйка к Стражу.

– Как лето закончится… Аккурат три луны у нас на подготовку… Чтобы ничего в этот раз не сорвалось, как раньше. А я к колдуну начну заглядывать после полнолуния, дело-то серьезное…