Проклятый бывший

Глава 5

Рис не знал, в расплату за какие грехи получил этот день.

Сначала был перелет. Все прошло достаточно хорошо, но прошло уже много времени, и брать машину в Атланте было неприятно, хотя и не более неприятно, чем пробиваться по дорогам Атланты на север. Был момент, когда он почувствовал себя глубоко сбитым с толку – сидел не с той стороны машины, в стране с обратным дорожным движением и, уставившись на кузов стоящего перед ним прицепа, чуть не сломался на то, чтобы позвонить отцу и неохотно выпросить Дорожный Камень.

Все-таки он как-то сдержался, не став приносить свою гордость в жертву на этом алтаре и прибыл в Грейвс-Глен, каким-то чудом не тронувшись рассудком, но, стоило ему попасть в город, дерьмовые события посыпались на него одно за другим.

Он получил штраф за превышение скорости примерно через пять секунд после того, как проехал знак, приветствующий его в Грейвс-Глен. Досадно и дорого (и, на его взгляд, немного несправедливо, учитывая, что он превысил скорость всего на десять миль, и город, черт возьми, не существовал бы без его семьи), но недостаточно, чтобы испортить ему день.

Нет, это случилось всего полчаса назад, когда на полпути вверх по склону, ведущему к особняку Пенхоллоу, у него спустило колесо.

К этому моменту терпение было слишком на исходе, чтобы попробовать заменить шину, так что пассом руки он накачал ее воздухом настолько сильно, что она раздулась в два раза больше необходимого, прежде чем лопнуть, как чертов воздушный шарик.

Запасная же шина, которую он с усилием вытащил из багажника машины, оказалась упущена и, бешено вращаясь, врезалась в дерево, прежде чем скатиться вниз по склону.

Это означало, что он застрял на ночь в лесу, в доброй полумиле от дома, грязь покрывала его лучшие ботинки, а запасы магии, похоже, почти иссякли.

Славненько.

Вот почему, подумал Рис, потянувшись к заднему сиденью за сумкой, ему следовало остаться в Уэльсе. Черт возьми, он мог бы управлять пабом, пока Ллевеллин разбирался с этими делами. Уэллс, вероятно, не стал бы упорствовать на перелете и самоличном вождении машины. Уэллс бы проявил благоразумие и воспользовался Дорожным Камнем, вошел и вышел бы в мгновение ока, а Рис тем временем, возможно, успел бы обнаружить в себе особый талант к поглощению пива пинтами. Возможно даже, это изменило бы всю его жизнь.

Но нет, Уэллс вернулся в паб, а Рис застрял здесь, на склоне холма в Джорджии с совершенно бесполезной машиной, и он готов был поспорить на все содержимое своего кошелька, что отец не посчитал нужным обеспечить достаточные запасы алкоголя в поместье.

Едва начав подниматься на холм, он услышал звук приближающейся машины.

Вознеся молитву богине о том, чтобы удача действительно повернулась к нему, Рис закинул сумку на плечо и стал махать руками над головой, почти ослепленный светом фар.

Рис удостоверился, что стоит у края дороги и улыбается как можно приветливее, несмотря на ослепительный свет, и он продолжал улыбаться, когда машина… не стала сбавлять ход.

Не просто продолжила движение, но, похоже, слегка повернула вправо.

У правой обочины он и стоял.

На мгновение Риса пронзила ошеломляющая мысль – этот человек хочет меня сбить, я умру на холме в Джорджии, какой идиотский конец! – а потом он нырнул в сторону. Издалека он услышал визг тормозов, почувствовал запах горящей резины, но, учитывая, что только что он бросился вниз по склону крутого холма, у него были несколько более насущные проблемы.

Например, остановить это скольжение в темноту и, если возможно, спасти свою кожаную куртку.

Куртка явно не собиралась спасаться – он услышал действительно испугавший его треск ткани, когда выбросил одну руку и схватился за случайный корень, – но все прочее осталось целым и невредимым, когда ему удалось затормозить несколькими ярдами ниже дорожного полотна.

Выше он все еще видел свет фар, слышал, как открылась и захлопнулась дверца машины, а затем хруст листьев под ногами, когда некто бросился к холму, у подножия которого он сейчас находился.

– Боже мой, боже мой, боже мой, – выдохнул очень знакомый голос, и, ну конечно же!

Вселенная явно продолжала его ненавидеть.

– Мне так жаль! – воскликнула Вивьен, спускаясь с холма, и Рис повернул голову, чтобы увидеть, как она направляется к нему, раскинув руки в стороны. Она была просто силуэтом, темной фигурой на фоне еще большей темноты, но даже если бы он не услышал ее голос, он узнал бы ее, узнал бы эту фигуру где угодно.

Даже спустя девять лет.

Даже в темноте.

Черт возьми.

Рис прижался головой к склону, изучая небо над собой и ожидая неотвратимого момента, когда к ней придет понимание, кого чуть не сбила, – тогда она, возможно, вернется в свою машину и закончит начатое.

– Я даже не заметила вас, пока вы не прыгнули, – услышал он уже совсем близко. – И очень странно, похоже было, что тормоза просто заблокировались, а руль закапризничал, уф!

Руки Риса автоматически поднялись, когда Вивьен споткнулась о его распростертое тело, но остановить ее не успели, и теперь он должен был добавить врезавшийся в яйца острый локоток к постоянно растущему списку невзгод.

– Простите! – снова сказала она, безуспешно пытаясь подняться с его тела, несмотря на его попытки защититься коленями.

– Не беспокойся, – сумел прохрипеть он, и в тот же миг ее руки очутились у него на груди и волосы упали ему на лицо, касаясь губ.

– Рис?

Давление на его грудь чуть ослабло, когда она подняла руку, чтобы щелкнуть пальцами, и мягкий свет завис над распростертой на земле парой.

Еще теплившаяся в нем надежда на то, что событиям девятилетней давности была причиной безумная смесь лета, магии и гормонального всплеска, рухнула в тот же миг, когда он заглянул в эти карие глаза, увидел ее раскрасневшиеся щеки и приоткрытые губы.

Впрочем, надежда на то, что она простила его за прошедшие годы, умерла в жутких муках в тот же миг, когда она прищурила глаза и сказала:

– Не стоило мне давить на тормоз.

– Я тоже рад тебя видеть, Вивьен, – сказал он, все еще не отдышавшись после экстренного скольжения по склону холма и случайного покушения на его мужское естество.

Оттолкнувшись от него, Вивьен поднялась на ноги и начала отряхивать листья и разный мусор со своей юбки.

Юбки в горошек.

Теперь он увидел, что на ней было платье в горошек, маленькие оранжевые точки на черном фоне.

Неужели горошек всегда казался ему настолько обезоруживающе, невероятно эротичным?

На самом деле, конечно, ничего подобного, скорее всего, он просто слишком сильно приложился головой при падении, но сейчас это было неважно. Горошек, отныне и на всю оставшуюся жизнь, заменил черные кружева и красный атлас в сексуальных фантазиях Риса.

Облачко света, которое она вызвала силой мысли, все еще парило над ее головой, и, сняв последний случайный лист со своей черной куртки, она снова посмотрела на него.

– Почему ты был на дороге? – спросила она, и он кивнул назад на холм.

– Спустило колесо.

Вивьен фыркнула, плотнее запахивая куртку, когда очередной порыв ветра зашелестел в деревьях.

– Значит, ты не мог починить его магически или физически?

– По правде говоря, у меня выдалась непростая ночка.

– То же самое.

– И почему же ты оказалась на этой дороге, Вивьен? Узнала, что я возвращаюсь в город?

– Не льсти себе. Моя тетя все еще живет у этой дороги, и я возвращалась домой после ужина с ней и Гвин.

– Ах, Гвин, – сказал он, вспомнив ее кузину, ведьму с розовыми волосами, которая, как он подозревал, возненавидела его с первого взгляда.

Умная девочка.

– Как она поживает? И как дела у тетушки?

Вивьен вздохнула, запрокинув голову, чтобы посмотреть на небо.

– Как насчет того, чтобы мы не начинали? – предложила она, и Рис перекатился на бок, приподнявшись на локте.

– Не говорили друг с другом?

– Не вели светскую беседу, – пояснила Вивьен, глядя на него свысока. – Мы с тобой не особо мастера в этом.

Долгое мгновение они смотрели друг на друга, Рис все еще лежал на земле, Вивьен стояла над ним. Он вспомнил, что они были в таком же положении, когда он видел ее в последний раз, сразу после того, как она выпрыгнула из его постели, когда он сказал ей, что ему нужно вернуться в Уэльс, чтобы разорвать помолвку.

С нынешнего положения было ясно, что, возможно, разговор прошел не так гладко, как он рассчитывал, но он продолжал надеяться, что она сможет понять. В конце концов, она тоже была ведьмой; она знала все о помолвках.

Как быстро объяснили ему прилетевшие в голову джинсы, Вивьен на самом деле не знала всего о помолвках, и волшебство, случившееся в то лето, было поставлено на огромную кошмарную паузу.

До этого дня.

– Я здесь из-за лей-линий, – наконец объяснил он, присаживаясь и вытряхивая веточки из волос.

– Знаю, – ответила она, скрестив руки на груди. – Ты вроде как приводишь их в порядок, не так ли? Появляешься только в ночь перед Днем основателя?

– Я не хотел бы задержаться здесь надолго, – сказал он, затем одарил ее сардонической усмешкой. – Даже и не знаю, в чем причина, учитывая оказанный теплый прием и все прочее.

Округлив глаза, Вивьен повернулась, чтобы направиться обратно на холм.

– Хорошо, хорошо, я бы хотела сказать, что сожалею, что в тот раз чуть тебя не убила, но мы оба знаем, что это ложь, так что, пожалуй, оставлю тебя, чтобы своей дорогой вернуться домой.

– Или, – предложил Рис, нагоняя ее, – ты можешь проявить достаточно великодушия, а я знаю, что ты девушка великодушная, и подбросить по пути и меня?

Она развернулась, облачко света мельтешило рядом, как безумный светлячок.

– И зачем мне это делать?

– Ну, – сказал Рис, поднимая палец, – во‑первых, я нахожусь в городе с альтруистическими целями, которые принесут пользу тебе и твоей семье. Во-вторых, – еще один палец, – когда ты рухнула на меня, я ни единым намеком не дал понять, что помню и другие обстоятельства, при которых мы оказывались в таком положении.

– За исключением того намека, что делаешь сейчас, но продолжай.

– И три… – Рис поднял последний палец, затем посмотрел на свою руку и нахмурился. – На самом деле номер три и должен был содержать неприличный намек на наше общее прошлое, так что, наверное, тебе лучше оставить меня здесь умирать.

К его удивлению, уголок ее рта слегка приподнялся при этих словах.

Скорее тень, чем улыбка, конечно, не так эффектно, как смех, но это было что-то. В конце концов, когда-то он ей нравился. Довольно сильно, что скрывать.

И она ему тоже нравилась. Это было самым неприятным последствием их разрыва. Рис никогда потом не встречал никого, к кому испытывал бы столько же симпатии, сколько и желания, и это десятикратно увеличивало тоску по ней.

Даже сейчас он стоял перед ней избитый, в синяках и, возможно, в беличьем дерьме, и был… счастлив. Счастлив видеть ее, невзирая на несостоявшееся убийство по неосторожности.

Может быть, вернуться, в конце концов, было не такой уж и плохой идеей.

А потом она отвернулась со словами: «А почему бы и нет!»

Свет над ней погас, а Рис так и стоял, пораженный, пока она поднималась на холм, ни разу не оглянувшись на него.

Он так и стоял на одном месте, когда услышал, как открылась и закрылась дверца ее машины, завелся двигатель и шины зашуршали по грунтовой дороге.

После этого единственными звуками были вой набравшего былую силу ветру и шум в кустах от передвижения какого-то ночного животного.

– Справедливо, я полагаю, – сказал Рис в темноту. – Вполне справедливо.

Вздохнув, он оглянулся на холм, поднял свою сумку с того места, куда она упала, и, перекинув ее через плечо, вскинул свободную руку, чтобы зажечь собственный световой шар.

Пальцы заискрились, внезапно вырвалась вспышка пламени и ударила в ближайший сук, тот обрушился на землю с треском и запахом, подозрительно похожим на запах горелых волос.

– Отлично, – буркнул Рис, затаптывая тлеющие листья, благодарный судьбе за возможность почувствовать, как начали падать первые крупные капли дождя.

Чем скорее он уберется из Грейвс-Глен, тем лучше.