Проклятье чародея

Глава третья

Будь Кутар один, он даже обрадовался бы возможности немного размять кости. Он бы как вихрь налетел на этих разбойников, расшвыряв их, будто те держали к руках лишь жалкие щепки.

Но теперь ему приходилось думать еще и о Стефании, и о теле мага на волокуше. Поэтому, покраснев от тщательно сдерживаемого гнева, Кутар слегка тронул Серко носком сапога направляя его вперед и держа руку на рукояти Ледогня, на случай если вежливые слова не помогут.

— Попустите нас, — нарочито мирно обратился он к этой троице. — Мы бедные путешественники, едем в Алкарион.

— Вы только посмотрите на этого остолопа! — расхохотался верзила, с выбивающимися из-под шлема густыми желтыми волосами. — Алкарион дальше к западу, дурак! А теперь отдавай мне оружие и коня. Он пришелся мне по душе.

— Будь по-твоему, Ксенсис! — отозвался второй. — А мне вот приглянулся меч!

— Тогда мне отдавайте девку! — со смехом подхватил третий.

— Спрыгивай с коня, — приказал Кутар, оборачиваясь к своей спутнице. — Я не смогу драться, если ты будешь цепляться за меня. Я сейчас разделаюсь с ними и приеду за тобой.

Раздалось тихое подавленное рыдание, а затем теплые руки разжались и отпустили его. Уголком глаза Кутар заметил, что девушка убегает прочь. Один из разбойников издал недовольный крик при виде того, как ускользает его добыча и, забыв про варвара, вонзил шпоры в бока своего коня. Но при этом он забыл, что для того чтобы начать преследовать убегающую девушку, нужно сначала проскакать мимо кумберийца…

Мощный боевой конь со всего размаха врезался в более мелкого коня одного из разбойников. В то же мгновение вороненая сталь Ледогня глубоко погрузилась в тело всадника, легко, будто бумагу разрубая его доспехи. Издав невнятный булькающий звук и раскинув руки, тот, кто еще недавно с вожделением взирал на девушку, свалился на сухую каменистую землю.

Издав громкий боевой клич, варвар выдернул свое оружие из тела врага и собрался напасть на оставшихся двоих, но внезапно раздался отчаянный крик Стефании. К ней с другой стороны летела целая орда всадников.

Кутар взмахнул мечом, отбивая в сторону копье одного из подлетевших к нему разбойников, но, отвлеченный криком, сделал это недостаточно быстро. Острый металлический наконечник прочертил кровавую борозду на его голом бедре, разорвав килт из медвежьей шкуры. Взревев от боли и ярости, варвар рубанул мечом вбок, отсекая голову разбойника от тела. Та отлетела еще раньше, чем сталь Ледогня стукнула о пластинчатую кольчугу.

Подняв меч, Кутар начал бешеный танец смерти. Кругом были враги, Ледогнь рвался вперед, желая вдосталь напиться их крови. Наконец мускулистая рука варвара ощутила усталость и после каждого удара поднималась чуть медленнее… Конечно, будь он сейчас один, самым разумным было бы прорваться сквозь толпу нападавших и спастись бегством. Но сейчас не он не мог оставить Стефанию во власти этих разбойников.

Вокруг мелькали перекошенные злобой лица, слышались яростные крики, рука, вооруженная Ледогнем, будто наделенная своей собственной волей, отражала удары мечей, копий и топоров, в свою очередь разя нападающих… Но неожиданно что-то острое ударило Кутару в живот. Покрытый своей и чужой кровью, варвар бессильно опустил руку и обмяк в седле, подобно тряпичной кукле, которой много лет назад играла Стефания.

Сквозь покрывающую все вокруг темную пелену варвар почувствовал, что какие-то руки стащили его с седла и бросили наземь. Он не сопротивлялся, в глубине души даже радуясь возможности немного передохнуть. Над ним раздавались какие-то голоса, но Кутар не вслушивался в смысл этих слов.

— О, Гортол, повелитель богов! — с восхищением и ужасом выдохнул кто-то.

— Пятнадцать убитых, а серьезно раненых несколько десятков, и все это сделал один человек!

— Как жаль, что он не один из нас. Хотелось бы мне такого товарища по оружию.

— К колышкам его. Приказ Торкал Маха.

— Жаль. Таких надо спасать.

Из небытия появились чьи-то пальцы и стащили с Кутара килт, сапоги, а затем пластинчатую кольчугу и кожаный поддоспешник.

Оставшись в одной набедренной повязке, Кутар был крепко привязан кожаными ремнями к вогнанным в землю деревянным кольям.

Он ощутил на своей коже лучи заходящего солнца и следующий за ними прохладный ночной ветер, дующий с пологих склонов гор.

Некоторое время спустя Кутар смог открыть глаза. Перед ним было темнеющее вечернее небо, оно медленно и безостановочно кружилось. Ожили и другие ощущения: варвар почувствовал горячее жжение, пробегающее по бедру и икре, слабость в пояснице и пульсирующую боль в затылке. Он попытался пошевелиться, но не смог. Ремни туго стягивали ему запястья и голени.

Перед глазами Кутара, закрывая собой почти все небо, возникло какое-то незнакомое лицо. Приглядевшись, варвар понял, что над ним склонился черноволосый мужчина, одетый в красный бархатный килт.

— Я — Торкал Мах, — важно произнес тот. — Ты убил моих воинов.

Если бы у варвара оставалось хоть немного сил, он бы ответил плевком в эту отвратительную физиономию. Но из пересохшего горла раздалось лишь слабое хрипение. Этот звук заставил тонкие красные губы главаря разбойников изогнуться в улыбке.

— Оставляю тебя здесь на съедение крысам. В этих ущельях их водится очень много. Крысы очищают эту дорогу от падали, поэтому мы их не трогаем. А сегодня крысам достанется кое-что получше. Сегодня тебе удалось меня рассердить, и ты горько пожалеешь о своей строптивости, Кутар из Кумберии!

Повернув голову, варвар заметил, что к Торкалу Маху подбежал какой-то человек с кувшином.

— Здесь мед, которым тебя намажут, чтобы подсластить сегодняшнее угощение для крыс, — продолжил тот с омерзительной ухмылкой. — Крысы будут наслаждаться ужином, а я буду наслаждаться твоей девчонкой, слушая, как ты скулишь и молишь о пощаде. Мы все проведем веселую ночку. Что ты на это скажешь?

— Воды! — неистово заорал Кутар, собрав последние силы. — Чтоб демоны десяти преисподних вечно жарили вас на сковородке! Чтоб вас утопили в нечистотах!

В ответ раздался смех полусотни глоток.

— Дайте ему воды, кто-нибудь, — крикнул кто-то. — Он это заслужил.

— Нет… погодите! Пускай попросит как следует.

К Кутару широким шагом подошел Торкал Мах, неся кувшин и полный мех воды. Нарочно став так, чтобы пленник мог его видеть, он налил воду в кувшин и поставил так, чтобы, вытянув одну из привязанных к колышку рук, тот всего лишь на дюйм не доставал до кувшина.

Некоторое время варвар корчился, изо всех сил пытаясь потянуться и вызывая бешеный смех разбойников.

— Благодарю, ты мне подал удачную мысль, — произнес, вдоволь отсмеявшись, Торкал Мах. — Сам бы я не додумался до такой утонченной жестокости. Умирать от жажды, когда рядом стоит кувшин с водой, будет для тебя намного мучительнее. Счастливо оставаться, варвар!

Услышав скрип седел и звон металла, Кутар догадался, что разбойники вскочили на коней, а жалобный крик Стефании — что они увозят ее с собой. Изрыгая проклятия, варвар напрягал мускулы своих могущих рук, силясь порвать ремни или хотя бы расшатать колья, к которым был привязан, но тщетно. Он продолжил свои попытки молча чтобы дать отдых пересохшему горлу.

Утомившись, кумбериец лежал и смотрел как на вершинах скал над ним собираются тени. Вскоре он увидел как яркая голубизна неба постепенно превращается в темно-фиолетовую. Солнце садилось на западе, там, где далеко отсюда плещется Соленое море. Раздалось негромкое шуршание, которое могло означать только одно: сюда, привлеченные запахом пищи, направляются крысы.

Первой на дорогу выскочила большая серая крыса, она села прямо напротив привязанного человека и уставилась на него. Вскоре к ней присоединились и другие, так же молча любуясь роскошным угощением, которого хватит на всех крыс ущелья Гиролуа.

Одна из крыс не смогла больше ждать. Она выбежала вперед и вцепилась зубами в ногу беспомощного человека. Кутар только и мог что издать гневный возглас, когда почувствовал, как в его тело впились острые крысиные зубы. Повернув голову влево, он увидел, что к первой крысе собираются присоединиться еще три. Остальные тоже были готовы приступить к трапезе. Скорее всего, длиннохвостым обитательницам этих мест не впервой находить такие «подарки», а для разбойников это, похоже, был излюбленный способ расправы с самыми строптивыми пленниками.

Несколько крыс запрыгнули ему на грудь и принялись пировать объедками, которыми закидали его разбойники, прежде чем удалиться. Самые смелые уже вонзили зубы в его тело и путы. Варвар сперва думал, что сможет дождаться, когда острые крысиные зубы перегрызут стягивающие его ремни, но хвостатые разбойницы, должно быть, находили его тело гораздо более лакомой пищей. Теперь они серым ковром покрывали его полностью, возясь и вырывая кусочки кровавой трепещущей плоти. Варвар, испуская стоны и проклятия, отчаянно дергался, пытаясь освободиться, но ремни, которыми его руки и ноги были прикручены к колышкам, были все так же прочны. Боль становилась все сильней, все мучительней. Еще немного — и от него останется лишь обглоданный скелет… Останется, если он и дальше будет бездействовать.

Повернув голову в другую строну, Кутар заметил, что глиняный кувшин с водой все еще стоит там, где его оставил предводитель разбойников. К кувшину подкрадывалась большая жирная крыса. Она собиралась выпить его воду! Потеряв голову от ярости, варвар испустил оглушительный крик. Шарахнувшись в сторону, крыса опрокинула кувшин. Тот упал на бок, и, пролив всю воду на каменистую землю, откатился к самой руке Кутара. Тот не теряя времени, схватил хрупкий глиняный сосуд за горлышко, изо всех сил грохнул им оземь. Теперь в ослабевших пальцах кумберийца был острый осколок из обожженной глины.

Согнув пальцы, варвар с радостью обнаружил, что может поднести заостренный край осколка к ремешкам, держащим его левое запястье. С огромным трудом, вздрагивая от каждого нового укуса, он принялся перепиливать ремень. Он упорно водил своим инструментом взад и вперед, больше всего опасаясь, что осколок может выпасть у него из руки или что он сам потеряет сознание от потери крови и палящего солнца.

Наконец с громким хлопком кожаный ремень лопнул. Освободив руку, Кутар согнал со своей груди пировавших там крыс, которые с писком разбежались кто куда. Еще некоторое время ушло на то, чтобы избавиться от остальных ремней. Варвар с огромным трудом поднялся на ноги и с изумлением и ужасом оглядел свое кровоточащее тело, покрытое объедками и многочисленными ранами от крысиных зубов. Боль была сильной, но не она тревожила привыкшего к всевозможным лишениям варвара. Гораздо большие мучения ему причиняли мысли о том, что он потерял свое заколдованное оружие, верного боевого коня и девушку, которая пришлась ему по душе. Повернувшись в ту строну, куда ускакали разбойники, Кутар с трудом подавил желание немедленно броситься за ними в погоню. Нет, сперва он должен восстановить силы, а перед этим смыть с себя следы жестокой забавы разбойников и раздобыть хоть какую-то одежду, которая бы защищала его от палящих солнечных лучей и холодного ветра.

Кутар зашагал по дороге. Его босые ноги бесшумно ступали по сухой каменистой земле. Вдали послышался заунывный вой, который ясно говорил о том, что где-то неподалеку вышла на охоту волчья стая. Губы варвара искривились в мрачной улыбке. Давно ему не приходилось ощущать себя настолько легкой добычей.

Тем временем настала ночь, зной сменился холодом, но для него, выросшего в суровых северных краях, это было достаточно терпимо.

Внезапно варвар поднял голову и подобно дикому зверю принюхался, стараясь уловить, какие запахи приносит с собой ночной ветер. Верно, он не ошибся! Дикие звери способны учуять воду.

За стоявшим неподалеку скалистым гребнем Кутар расслышал плеск воды и звуки, которые издает зверь, торопливо лакая прохладную живительную влагу. Затем до него донесся и слабый запах воды вперемежку с вонью мокрой волчьей шкуры. Если бы он сейчас ехал верхом или был обут в сапоги, то скорее всего, прошел бы мимо, ничего не заметив. Но пробираться босиком — это совсем другое дело.

Кутар свернул с дороги и перелез через нагромождения острых гранитных валунов. Взгляду его предстало маленькое лесное озеро. На его берегу стоял олень, наклонив к воде рогатую голову и создавая рябь на зеркальной поверхности воды.

Варвар перелез сперва на большой валун, а затем на камни поменьше, находящиеся у самой воды. Увидев его, олень перестал пить, а затем проворно отпрыгнул и умчался в темноту леса. Варвар бросился в озеро с головой. Холодная вода придала ему бодрости, очистив от крови и остатков разбойничьей трапезы. Некоторое время Кутар, забыв обо всем на свете, плавал в темной холодной воде, наслаждаясь ее прохладой. Это озеро так напомнило ему другие, находящиеся в далеких северных краях, где он провел детство и в ледяной воде которых учился плавать.

Наконец варвар вылез из воды и устроился на плоском каменном уступе. Некоторые из порезов и ранок, нанесенных крысиными зубами, еще кровоточили, но все равно Кутар чувствовал, что силы возвращаются к нему. Теперь ему требовалось раздобыть оружие.

Подумав об этом, он через лес направился снова к дороге. Он широко шагал с гордо поднятой головой, как будто находился на городской улице, а не в диком краю, безоружный и лишенный одежды. Слыша волчий вой, который раздавался все ближе и ближе, варвар с глухим ворчанием непроизвольно сжимал свою мощную руку. Как бы ему хотелось сейчас ощутить в ней эфес Ледогня!

Он перешел на быстрый шаг, а затем побежал. Но волки были все ближе и ближе к нему. Теперь он бежал так быстро, что далеко не всякий олень смог бы обогнать быстроногого варвара. Нет, волки его не страшили, как и всякое живое существо, с которым можно сразиться и одолеть в бою. Но сейчас, когда он только восстановил силы и ему предстояло вернуть то, что было отнято у него разбойниками, встречи с волчьей стаей хотелось бы избежать. Варвар выбежал на дорогу. Впереди темнели, четко вырисовываясь на горизонте, другие горы, покрытые лесом. Собрав все силы, Кутар устремился вперед.

Но один из волков уже выскочил на дорогу позади него и завыл, подзывая остальную стаю. Кутар повернулся к нему, но вслед за первым волком из темноты показался второй, а вскоре к варвару подбиралось не менее двух десятков серых разбойников. Варвар перевел взгляд на обочину дороги, надеясь увидеть там острые камни, которые могли бы послужить ему оружием.

Но здесь было слишком далеко от каменной гряды, и на обочине дороги не валялось ни одного камня. Он заметил уходящий вдаль поросший травой пологий склон. Значит, единственное, на что он может рассчитывать — это сила и ловкость. Маловато даже для того, чтобы победить одного или двух волков, но, по крайней мере, он погибнет в бою, а не примет медленную мучительную смерть, которую ему уготовал Торкал Мах.

Издав грозное рычание, варвар встал, ожидая своих преследователей. И тут же первый волк прыгнул на него. Изловчившись, кумбериец одной рукой схватил зверя за горло, а другой за заднюю лапу. Затем, размахнувшись отчаянно взвывшим зверем, он обрушил его тело туда, где светились красные глаза другого волка, который только собирался прыгнуть. Кутар ощутил, как острые зубы разодрали ему предплечье, впились в ногу. Своими мощными руками он сумел поймать двух серых разбойников и задушить их. Но волков было много, слишком много…

— Брось их, — неожиданно раздался чей-то голос из темноты.

В полнейшем удивлении Кутар разжал руки.

Шагах в двадцати от него стояла женщина, с изумлением глядящая на кумберийца. Она что-то тихо сказала и волчья стая послушно отпустила свою добычу. Отойдя на десяток шагов, волки уселись, не сводя глаз со своей повелительницы и пуская голодные слюни.

— Кто ты? — хрипло произнес Кутар.

Вместо ответа женщина сделала легкий жест рукой. Теперь варвар смог разглядеть ее как следует. Тело ее окутывала волчья шкура, из-под которой проглядывал подол льняной рубашки, обувь тоже была из шкуры волка, волчья голова покрывала голову незнакомки вместо капюшона. Из-под него виднелись черные, как ночь, волосы. Кутар не смог бы ответить, была эта женщина старой или молодой, красивой или, наоборот, безобразной. Он стоял, не сводя взгляда с ее сверкающих зеленых чуть раскосых глаз и большого рта, который в ночной темноте выглядел, будто испачканный соком лиловых фруктов.

— Я — Лупалина, повелительница волков, — гордо произнесла женщина.

Кутар зажмурился и помотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

Перед глазами его снова встала Урсла из медвежьего народа, в хижине которой на горе он был таким желанным гостем.

— Значит, это ты остановила их, — пробурчал он. — Благодарю.

— Так значит, это тебя схватил Торкал Мах и привязал к кольям, оставив на съедение крысам, — произнесла женщина, смерив его задумчивым взглядом. — Как тебе удалось спастись?

Кутар принялся рассказывать, разглядывая свою собеседницу. В руке повелительница волков держала копье, на поясе у нее висели кожаная праща и сумка с камнями для нее. Кутару стало любопытно, насколько хорошо она умеет действовать этим оружием.

Когда он закончил, Лупалина спросила:

— Ты говоришь, эту девушку, Стефанию, Торкал Мах забрал в свою крепость?

— Вместе с моим мечом, Ледогнем. Я иду вернуть их обоих.

— Один? — насмешливо подняла брови Лупалина. — И голый?

— Я в силах справиться с этим, — прорычал Кутар, ощутивший укол уязвленного самолюбия. — И кроме того, у меня забрали амулет, который я должен доставить регенту Фалкара.

В ее зеленых глазах промелькнуло, что-то близкое к удивлению.

— Что за амулет? И почему Темасу Херклару?

Варвар небрежно пожал широкими плечами.

— Я не спрашивал ни куда, ни почему. Мне заплатили, чтобы я доставил эту вещь по назначению, а я всегда честен со своими нанимателями!

Лупалина внимательно слушала его, опершись о древко копья.

— Возможно, я смогу помочь тебе, — сказала она наконец. — Во всяком случае, в моих силах позаботиться о твоих ранах. Здоровым тебе будет легче справиться с Торкалом Махом.

— Еще мне не помешает плащ, чтобы защититься от ветра и холода.

Лупалина рассмеялась, зажмурив глаза и откидывая голову назад.

— Насчет этого ты прав! Тогда прошу, идем в мое логово.

Свистнув волкам, она повернулась и быстро зашагала к лесу. Кутару пришлось бежать рядом с ней — сперва по обочине дороги, затем через луг поросший высокой травой, а затем по лесу, продираясь через кусты.

На опушке стояла хижина, сложенная из вывороченных кусков земли, покрытых травой и торчащими во все стороны корнями. Скрозь крохотное, затянутое промасленной бумагой окошко светился тусклый желтоватый огонек. Из дыры в крыше поднималась еле заметная струя дыма.

Лупалина открыла деревянную дверь и жестом пригласила Кутара войти:

— Не такой дом, о котором можно мечтать, но пока я готовлю план мести, мне вполне достаточно и этого.

Кутар приблизился к очагу и встал рядом с ним, наслаждаясь теплом. Женщина подошла к деревянному сундуку, стоящему в другом углу и, откинув крышку, принялась перебирать сваленную там одежду.

— Ты такой высокий и крупный, — задумчиво произнесла она. — Даже не знаю, найдется ли у меня что-то что будет тебе впору. Вот, примерь эти штаны, рубашка, скорее всего, не сойдется на тебе, но все-таки лучше, чем ничего. А этот меховой плащ согреет тебя.

Не отходя от очага Кутар, натянул на себя подаренную одежду. Тем временем Лупалина принялась готовить ужин. Она налила воды в висящий на крюке большой котел, положила туда мясо и крупно нарезанные овощи, после чего подкинула в очаг еще дров. Пока варево в котле булькало, исходя паром, женщина быстро замесила несколько буханок хлеба и поставила их печься на противень, изобретательно расположенный сбоку от очага.

— Есть и вино, — улыбнулась она своему гостю. — Не что-нибудь, а массимия из Маккадонии.

Наконец еда была готова и они устроились за грубо сколоченным деревянным столом. Предводительница волков задала варвару множество вопросов, на которые он старался отвечать, продолжая воздавать должное ее угощению.

Кутар во всех подробностях рассказал как разбойники под предводительством Зоккванора победили его, навалившись целой толпой, как оставили его, привязанного к кольям, на съедение крысам, которых сами развели в этих краях. Рассказал он и о своей чудаковатой спутнице, которая была убеждена, что если умрет старый маг, то умрет и она.

Женщина удивленно встряхнула головой, и ее длинные черные волосы ярко блеснули при свете пламени.

— Скажи, а нет ли у твоей Стефании приметного родимого пятна?

— Есть, — протянул Кутар, изумленно уставившись на Лупалину. — На спине, в самом низу с левой стороны.

— Насколько я понимаю, ваши пути очень тесно пересеклись, — заметила женщина, многозначительно поднимая тонкие брови.

— Вовсе нет, — проворчал Кутар, отчего-то смутившись. — Я встретил ее в Сфаноле, отбил у толпы, которая намеревалась с ней расправиться. Одежда у нее была изодрана, вот и увидел…

— Интересно будет повидать эту девушку, — ответила Лупалина, полуприкрыв глаза густыми черными ресницами. — Возможно, я с ней знакома… по давним временам.

Варвар тоже попытался расспросить любезную хозяйку, но не получил ни одного ответа. Повелительница волков лишь загадочно улыбалась. Затем она пообещала, что наутро проведет его к крепости, где Торкал Мах отсиживается со своими людьми в промежутки между набегами, и откуда он совершает вылазки в Фалкар и Маккадонию.

— Ты сейчас примерно в ста милях к востоку от Алкариона, — продолжала она, вставая из-за стола и собирая пустые тарелки. — Если мы сможем вернуть Стефанию, твой меч и амулет, я покажу тебе дорогу к городу, где правит Темас Херклар.

Затем она достала из сундука большую медвежью шкуру и одеяло.

— Ложись у очага, Кутар из Кумберии. Я же буду спать на своей кровати.

Сперва Кутар, несмотря на то, что день выдался более чем утомительным, не мог даже смокнуть глаз, а затем неожиданно провалился в глубокий сон. Он снова был в северных краях, среди высоких скал, в доме жрицы Урслы. Он рассказывал ей о Лупалине, а женщина-медведь говорила ему, что надо непременно рассказать повелительнице волков, что тогда на севере он находился под ее защитой и покровительством.

Утром Кутар рассказал об Урсле. Женщина-волк внимательно слушала, расчесывая свои густые черные волосы. Когда варвар закончил свой рассказ, она уже заплела их в две толстые косы, достающие ей до самых бедер.

— Я не всегда была женщиной, живущей с волками, — принялась она рассказывать в свою очередь. — Много лет назад я жила в Алкарионе. — Она улыбнулась, заметив, что Кутар вздрогнул от удивления. — Да! В Алкарионе с его мраморными улицами, там я была другом и наперсницей Темаса Херклара.

Немного помолчав, она продолжала:

— В Алкарионе жили двое чародеев, моих сотоварищей по магии. Да, мы все трое были придворными магами регента. — С этими словами женщина отвела глаза в сторону, будто не желая, чтобы Кутар прочел ее истинные мысли. — Я могу не только повелевать дикими зверями, я владею многими видами магии, но некромантия сейчас мне недоступна. Займись я ей, эти чародеи — их зовут Талкалид и Элвириом — сразу поймут, что я жива. До сих пор они считают меня умершей.

— А что они сделают, если узнают?

— Тогда они убьют меня, — ответила женщина, откладывая в сторону расческу и поворачиваясь к своему собеседнику. — Точнее, ту, кого знали под именем Самандра. Им очень не захочется, чтобы выплыло наружу то, что мне известно…

— И что же ты знаешь такое, что может грозить смертью? — переспросил Кутар.

— Их намерения. Талкалид и Элвириом задумали сами править Фалкаром. Разумеется, после того как сместят Темаса Херклара.

— Похоже, я начинаю понимать, — протянул Кутар с холодной улыбкой. — Амулет, который я должен доставить регенту, послужит защитой против их чар. Значит, мне нужно как можно скорее вырвать его из лап Торкал Маха.

Лупалина откинула за спину черные косы, и на ее загорелом обветренном лице появилась задумчивая улыбка.

Ярко-зеленые глаза уставились вдаль, будто женщина разглядывала что-то, видимое только ей одной.

— Тогда я отправлюсь с тобой. Мне надо свести счеты с Талкалидом и Элвириомом, а я очень не люблю оставаться в долгу.

Плавным изящным движением она приблизилась к стойке с оружием и взяла оттуда три легких метательных копья, застегнула на стройной талии кожаный пояс, на котором висел в ножнах кинжал с рукоятью, искусно выполненной в виде змеи. Немного подумав, она присоединила к нему пращу и сумку с камнями.

— Значит, сегодня мы нападем на Равен-Гард, — заметила она на удивление спокойно, будто хозяйка, сообщающая, что сегодня на ужин мясо и овощи.

— Клянусь Двалкой! — усмехнулся Кутар. — Мне нравится твой боевой дух! Но как мы сделаем это вдвоем? Даже если нам будет помогать волчья стая. Ведь, насколько я понял, Равен-Гард — это сильная крепость.

— Да, Кутар, очень сильная. Ее каменные стены втрое выше самого высокого человека. У нее лишь одни ворота, и те всегда на запоре. Хотя может быть, ты и прав, — добавила женщина и в глазах ее заиграли озорные огоньки. — Равен-Гард нам не по зубам. Давай останемся здесь и будем наслаждаться жизнью.

— Пожалуй, ты права, женщина, — так же шутливо отозвался Кутар.

Посмотрев друг на друга, они рассмеялись, а затем продолжили свои сборы. Откуда-то из угла появился меч на поясе, который едва сошелся на мощной фигуре варвара. Одежда была непривычной и к тому же трещала на нем по всем швам. Тело его жаждало ощутить привычную тяжесть кольчуги и кожаной рубахи под ней, бедрам было неуютно без килта из медвежьей шкуры.

— Пожалуй, после хорошего боя я останусь таким же голым, каким ты меня нашла, — заметил кумбериец.

Смеясь, они вышли на опушку, освещенную утренним солнцем. Лупалина подозвала своих волков, и вскоре к хижине прибежали крупные серые звери. Они уселись в ожидании, сверкая хищными глазами и свесив красные языки. Клыки, которые виднелись в их огромных пастях, походили на небольшие кинжалы. Кутар при мысли о том, что эти лесные чудовища нападали на него прошлой ночью, ощутил, как по спине пробежал холодок.

— Да, они будут хорошими помощниками в том деле, которое мы задумали, — проворчал он.

Женщина помчалась рысью, Кутар последовал за ней, стараясь не отстать. Волки бежали спереди от них, сзади и по обе стороны.

— Нам нужно придумать план, — заговорила женщина, не сбавляя шага. — Я не хочу жертвовать своей стаей, бросая ее на штурм крепости. В конце концов это волки, а не солдаты.

— Этого и не нужно делать. К крепости Торкала Маха ведет одна-единственная дорога. Рано или поздно разбойники соберутся устроить набег; мы подкараулим их на дороге — там, где высокие стены не будут защищать их.

— Неплохо! — одобрительно кивнула Лупалина с улыбкой, больше напоминающей волчий оскал. — А потом, переодевшись в их одежду, войдем в крепость и впустим волков. Мы славно поохотимся.

— А потом мне нужно будет поспешить в Алкарион, да и тебе, думаю, не терпится осуществить свой план мести. Пока что я молю богов лишь о том, чтобы подобраться к Торкал Маху на расстояние удара меча.

Когда солнце стояло в небе уже высоко, они спрятались за деревьями, наблюдая за крепостью, сами оставаясь невидимыми для дозорных на стене. Волки укрылись на краю леса, где ожидали зова своей повелительницы.

Много томительных часов провели они в засаде. Лупалина уже дважды намеревалась отложить эту затею на потом, и Кутару приходилось призвать все свое красноречие, чтобы удержать ее.

— Подумай, нас там ждет богатая добыча! Разбойники уже много лет складывают в кладовых Равен-Гарда награбленные сокровища. Ты сможешь выбрать себе все, что захочешь — золотые браслеты на руки, серебряные гребни для твоих роскошных волос. Тебя не интересуют украшения? Тогда подумай, сколько всего полезного для магических занятий ты сможешь купить на то золото, которое мы унесем из крепости. Эти твои Элвириом и Талкалид просто лопнут от зависти! Кстати, ты ведь не раздумала мстить им? Тогда прояви еще немного терпения!

Внезапно с южной стороны послышался шум множества голосов, в котором ясно различался женский плач и мужские голоса, полные самого безнадежного отчаяния. На горизонте появилась туча пыли, послышались лязг доспехов и стук копыт.

— Видишь, не зря мы потратили столько времени, — прошептал варвар, прячась за стволом толстого дерева.

Лупалина в ответ согласно кивнула.

— Но откуда эти жалобные стоны? И что там за плачущие женщины? — недоумевал Кутар.

— Скоро узнаем, — многозначительно произнесла женщина, проводя пальцами по рукояти своего кинжала.

Туча пыли приближалась. Теперь впереди можно было разглядеть шестерых всадников в кольчугах, которые медленно ехали на крупных боевых конях. Замыкали шествие пешие воины. Между конными и пешими плелось около двух десятков мужчин и женщин, закованных в цепи. Еще десятка три пленников шло рядом — крича, плача и пытаясь кого-то дозваться.

Из горла Лупалины послышалось глухое волчье рычание.

— Я знаю этих людей. Они из деревни Томиллур, которая стоит между Равен-Гардом и Танкаролом. Крестьяне, которые обрабатывали эту бесплодную землю. Чем они могли вызвать такой гнев этих разбойников? Хотя, рассказывают, что недавно крестьяне собрали отряд, который сумел дать отпор разбойникам Торкала Маха, которые пришли, чтобы забрать себе всех привлекательных женщин. Кстати, иногда они забирают и мужчин. Они им нужны, чтобы принести кому-то в жертву.

— Значит, Торкал Мах отправил своих людей, чтобы крестьяне забыли о непослушании, — заметил Кутар.

— Думаю, так оно и было, — растерянно произнесла женщина. — Но что мы теперь будем делать? Их гораздо больше, чем нас.

— Прикажи своим волкам быть наготове, — порычал варвар, чувствуя, что еще немного — и его охватит боевая ярость. — Сейчас я нападу на них.

— Один пеший воин на шестерых всадников?

— Трое умрут, прежде чем сообразят, что происходит, на оставшихся у меня тоже уйдет не так много времени.

— Что же, такое зрелище доставит мне большое удовольствие.

Они замерли за придорожными камнями. Волки припали к земле, готовясь прыгнуть вперед по знаку своей повелительницы. Отряд был уже совсем рядом. Теперь Кутар радовался, что разбойники ведут с собой целую толпу пленников: их стоны и рыдания не давали расслышать легкий шорох, который неизбежно издавали укрывшиеся в засаде. К тому же людям Торкал Маха было вовсе не до того, чтобы внимательно смотреть по сторонам.

Мощное мускулистое тело Кутара напряглось в ожидании, когда можно будет броситься вперед, дыхание стало глубоким и совершенно беззвучным, как случалось всякий раз, когда нужно было собраться с силами перед боем.

Выждав удобный момент, Кутар ринулся вперед. Он не стал издавать боевой клич, чтобы не предупреждать врагов о своем появлении. Как будто возникнув из небытия прямо перед одним из всадников, он левой рукой схватил его за горло, одновременно точным стремительным ударом меча пробил железную кольчугу и тело второго, достав до самого сердца. Выдернув окровавленный меч из тела разбойника, варвар выбросил из седла того, что отчаянно хватался за его руки, пытаясь освободить свое горло. Мгновение спустя с ним тоже было покончено.

Не теряя времени, Кутар проскочив под брюхом лошади, оставшейся без седока, подскочил к третьему и ударил снизу вверх, вонзив острую сталь в разбойничье брюхо. Умирая, всадник попытался достать мечом своего врага, но вместо этого бессильно завалился вперед.

Трое оставшихся всадников были бессильны что-либо предпринять; их лошади совершено обезумели, почуяв запах волков. Стая серых хищников дружно набросилась на пеших воинов, которые оказались захвачены врасплох этой неожиданной атакой. Почти никто из разбойников не успел даже вытащить оружие. Волки расправились со своей добычей еще быстрее, чем Кутар с тремя всадниками. Вскоре все они лежали в дорожной пыли, истекая кровью.

Один из троих всадников сумел совладать со своим конем и устремился было в сторону Равен-Гарда, чтобы поднять тревогу, но промелькнувшее в воздухе легкое метательное копье воткнулось ему в горло. Подняв меч, варвар развернулся к последнему всаднику.

— Оставь, этот тоже мой, — крикнула Лупалина, выбрасывая вперед руку и метко поражая кинжалом оставшегося разбойника. Перепуганная лошадь, мчалась, волоча за собой застрявшее в стременах тело.

Все это время пленники неподвижно стояли посреди дороги, уставившись на варвара с окровавленным мечом в руке и на женщину, которая обращается с волками как с охотничьими собаками. К полнейшему удивлению Кутара никто из них не выказал радости по поводу своего освобождения, никто не стал благодарить их с Лупалиной. Когда варвар приблизился к ним, намереваясь освободить от цепей, крестьяне в ужасе шарахнулись в сторону, а те, что не были закованы, бросились врассыпную.

Найдя ключ на поясе одного из убитых всадников, кумбериец отпер замки. Цепи со звоном упали на землю, но даже это не стерло угрюмого выражения с лиц крестьян.

— Зачем вы это сделали? — с упреком в голосе спросил их какой-то мужчина. — Торкал Мах заживо сожжет вас за это. И нам тоже из-за вас не поздоровится.

— Значит, остается только одно, — ответил варвар, дружески хлопнув его по плечу, — отправиться в крепость всем вместе и убить Торкал Маха.

Крестьяне отпрянули от него, словно от опасного безумца.

— Торкал Мах живет в большой крепости, — проскулила одна из женщин. — Никто и никогда не сможет его одолеть.

— Смотрите, вот лежат его люди, я одолел их, хотя их было намного больше, — гордо произнес Кутар. — Вы тоже сможете.

Но крестьяне продолжали толпиться на дороге подобно перепуганному стаду.

— Тогда подумайте вот о чем, — продолжал варвар, в глубине души проклиная их нерешительность и трусость. — Торкал Мах рано или поздно узнает о смерти своих людей, найдет их убитыми на дороге, которую считает своими владениями. Что он сделает дальше?

— Снова заявится к нам! — несмело произнес кто-то из задних рядов.

— Вот именно! — воскликнул кумбериец. — И если вы будете и дальше вести себя как скот, то его люди вас как скот и перережут, а перед этим еще вдоволь потешатся над вашими женами и дочерями. Поэтому единственный выход — заявиться к нему и покончить с этим ужасом раз и навсегда. Не бойтесь, все не так сложно. Четверо мужчин наденут доспехи всадников и поедут вместе со мной и Лупалиной, мужчины, которые знают хотя бы с какого конца браться за меч, наденут шлемы и кольчуги пеших воинов.

Крестьяне смущенно переглядывались друг с другом, не решаясь сделать ни шага. Кутар уже готов был высказать все, что думает о трусах, которые достойны лишь рабского ошейника, но повелительница волков неслышно подошла сзади и, улыбаясь, положила свою ладонь ему на руку.

— Вы все знаете меня, — заговорила она мягким, но настойчивым голосом. — Вижу, вы не спешите радоваться своему освобождению, но подумайте, от какой участи вы избавлены. Женщинам предстояло стать игрушками в руках этих безжалостных разбойников, мужчинам — быть принесенными в жертву злобному божеству, которому поклоняется Торкал Мах. Скажите мне, разве смерть в бою не будет чище и благороднее? Но я призываю вас не умирать, а уничтожить того, кто сделал вашу жизнь такой ужасной. Поверьте, другого выхода у вас нет. Или вы идете с нами в Равен-Гард, или…

Наконец на лицах многих крестьян появилось выражение угрюмой решимости. Некоторые двинулись к убитым всадникам и принялись снимать с них доспехи и оружие.

— Некоторым из вас придется снова надеть цепи, — продолжал кумбериец. — Они пройдут в крепость под видом пленников. Не беспокойтесь: они не будут заперты, вы в один момент сбросите их, когда будет нужно. Вам придется самим раздобыть себе оружие. Но, клянусь богами Туума, — в нем не будет недостатка! Оно будет в изобилии выпадать из рук мертвых разбойников. И помните — вы сражаетесь за свои семьи!

Вскоре, переодевшись и построившись в некое подобие прежнего порядка, они направились вперед. Женщина-волк ехала рядом с Кутаром во главе их маленького войска. Кутар заметил, что Лупалина держит наготове свои метательные копья, а к арсеналу на поясе добавила еще и меч.

За поворотом дороги они вдалеке увидели Равен-Гард.