Проклятие шамана

Для Кэролайн, лучшей подруги. Выпьем?

Раз – беда стучится в дом,

Два – веселье за окном,

Три – для девочек число,

Четыре – мальчишкам отдано.

Пять – одарит серебром,

Шесть – гору золота сулит,

Семь – тайны, что другим знать не дано,

надежно сохранит.

Восемь – из-за моря весточку несет,

Девять – к истинной любви приведет.


Раз – несчастье впереди,

Два – радость принесет,

Три – леди на пороге жди.

Четыре – мальчик в дом придет,

Пять – сделает богаче.

Шесть – в бедность окунет,

Семь – знатно одурачит.

Восемь – шлюху привлечет,

Девять – готовься к трауру,

Десять – время танцев настает.

Одиннадцать – славься, Англия,

Двенадцать – превозносись, Франция.


Глава 1

Жаркой летней ночью в тесном пустом кабинете в Лаймхаусе, в нескольких переулках от удушающего зловония реки и в трех домах от местного притона, Люсьен Водрей, граф Крэйн, изучал счета. Он предпочитал проводить вечера иначе, но, поскольку его предпочтения сейчас не учитывались и работу в любом случае следовало выполнить, он старательно занимался делом.

Граф просматривал счета искусным взглядом китайского торговца, пытаясь выявить даже не сам факт кражи, а место ее возникновения. Если он не сможет его найти, это будет говорить о том, что его посредник в Шанхае либо гораздо умнее, либо честнее, чем думал о нем граф, но Крэйн никогда не считал этого человека честным.

Металлический кончик пера царапнул бумагу. Это было дешевое перо без изысков, под стать заурядному столу для переговоров и невзрачным канцелярским принадлежностям на нем. В комнате вообще ничего не указывало на богатство, за исключением костюма Крэйна, превышавшего по стоимости все здание.

Как Люсьен Водрей, торговец и отчасти контрабандист, он заработал достаточно денег, но его неожиданное возведение в ранг пэра принесло ему, помимо титула, целое состояние. Теперь он стал одним из самых завидных холостяков Англии в глазах тех, кто не знал или предпочитал игнорировать его репутацию, приобретенную в Китае. И в этот самый вечер он пропустил три частных приема, на которых мог бы встретить три десятка дам, готовых с великим энтузиазмом занять место графини Крэйн. На комоде в его апартаментах осталось несколько дюжин визитных карточек, приглашений, запросов на займы и просьб о деловых встречах: увесистая пачка laissez-passer[1] в высшее общество.

Он мог бы заполучить любую красавицу Лондона, войти в круг самых уважаемых персон, занять свое место среди «Верхней Десятки»[2], обрести социальный статус, о котором мечтали многие, а некоторые готовы были пожертвовать всем. Он мог бы иметь все это, пошевелив одним лишь пальцем или если бы кто-нибудь заставил его это сделать под дулом пистолета.

Почти всю сознательную жизнь Крэйн провел в Шанхае, бок о бок с контрабандистами, проститутками, картежниками, убийцами, торговцами, пьяницами, шаманами, художниками, коррумпированными чиновниками, нищими мандаринами, поэтами, завсегдатаями притонов и прочими отбросами, и граф любил этот потный, живой, опьяненный мир. Частные приемы и первоклассные ужины с людьми, чьи достижения в жизни сводились к их знатному происхождению, не шли ни в какое сравнение с ним.

Поэтому Крэйн отклонял или игнорировал приглашения, ведь по сравнению со светским вечером выяснение того, где именно кто-то подрезал его партию сычуаньского перца, представлялось более стоящим занятием.

Хоть и не столь стоящим, как стремление вернуться к одной персоне с янтарными глазами, чье стройное, гибкое, восхитительно податливое тело лишало графа сна по ночам. Но прямо сейчас это не представлялось возможным: маленький дьяволенок снова сбежал на работу.

Неуловимость Стивена стала чем-то новым для Крэйна, который всегда считал, что избавляться от любовников сложнее, чем их находить, и у которого никогда еще не было партнера, работавшего больше, чем он сам. На самом деле проблема заключалась в его собственной праздности; будь дни графа более насыщенными, он бы меньше размышлял о том, чем занят Стивен, но, чтобы это изменить, создав серьезный бизнес, потребовалось бы придерживаться обязательств перед Англией, а Крэйн не мог заставить себя на это пойти. Не тогда, когда его торговый дом процветал в Шанхае, где жизнь протекала проще, комфортнее и веселее.

Разумеется, в Шанхае не было бы Стивена, но, справедливости ради, и в Лондоне его сейчас тоже не найдешь. Маг исчез два дня назад, не сказав ни слова, и он вернется, когда ему будет удобно.

Что вполне разумно. Стивен – свободный человек, у него есть обязанности, на фоне которых международный бизнес Крэйна выглядел пустой забавой. Они оба работали, и, поскольку Крэйн никогда не терпел любовников, которые ожидали, что он отложит ради них свой бизнес, он вряд ли собирался требовать подобное от Стивена. Графа просто раздражало, что на этот раз положение вещей изменилось – что это Крэйну приходилось ждать, пока Стивен появится в соответствии с собственным непредсказуемым расписанием, и что в качестве извинения за свое отсутствие он предложит лишь кривоватую, дерзкую улыбку.

Мысль о неотразимой лисьей ухмылке любовника на мгновение заставила Крэйна задуматься о более интересном применении его письменного стола. Он пришел к выводу, что эта чертова штуковина, несомненно, развалится на части под давлением их тел, как только он доберется до этого маленького сукина сына, и на этой мысли граф наконец заметил, где не сходятся цифры в отчете посредника.

Крэйн признал, что попытка неплохая и кражу основательно продумали: весьма достойно для посредника и вполне терпимо для Крэйна, как часть грамотно организованного бизнеса. Он удовлетворенно кивнул. Мужчина мог бы стать отличным работником.

Крэйн потянулся за следующим счетом, когда в дверь громко постучали.

Поскольку граф знал, что в восемь вечера, кроме него, в здании никого не было, он проигнорировал звук, хоть тот и звучал назойливо. Раздался еще один, более настойчивый стук. Затем кто-то позвал Крэйна в приоткрытую створку окна за железной решеткой.

– Водрей! Водрей! То есть Крэйн. – Гость заглянул в окно. – Вот ты где. Nong hao[3].

Nong hao, Рэкхем, – ответил Крэйн и прошел к двери, чтобы впустить товарища внутрь.

В Китае Тео Рэкхем был кем-то вроде друга, еще один англичанин, предпочитавший высшему обществу изгнанников. Рэкхем сам практиковал магию, хоть и не очень мощную, но именно он познакомил Крэйна со Стивеном Дэем несколько месяцев назад.

– Какой приятный сюрприз! Как поживаешь?

Рэкхем ответил не сразу. Он побродил по комнате, разглядывая карты, пришпиленные к оштукатуренным стенам.

– Так это твой офис? Должен сказать, я думал, что ты выберешь местечко получше. – Он казался почти оскорбленным.

– А что не так с этим?

– Оно в Лаймхаусе.

– Мне нравится Лаймхаус, – парировал Крэйн. – Как и тебе.

– Ты не прав. Здесь никому не нравится. Отвратительное место. – Крэйн приподнял бровь, но не стал ничего спрашивать. – Грязное прибежище воров, бандитов и сумасшедших, – продолжал Рэкхем. – Будь я богат, ноги бы моей не было в этой проклятой части города.

«Где бы ты тогда брал очередную дозу?» – мысленно спросил Крэйн.

Он заметил, что у Рэкхема слегка расширены зрачки, но это в равной степени могло указывать на недавнее использование магической силы или же на употребление запрещенных веществ, хотя на самом деле графу было все равно, так что он не стал выносить приговор.

Рэкхем, похоже, затаил обиду.

– Ты ведь богат. Так почему ведешь себя так? Почему не посещаешь грандиозные приемы в Вест-Энде, вместо того чтобы вкалывать в доках Лаймхауса?

– Временами я на них бываю. Но я не могу вести там дела. Мой бизнес здесь, а не в Сити, и уж тем более не в Вест-Энде.

– Я вообще не понимаю, зачем тебе вести бизнес. У тебя и так достаточно денег.

В голосе Рэкхема определенно слышалась нотка обвинения.

Крэйн пожал плечами.

– Честно говоря, мне скучно, и вечера в Вест-Энде это никак не изменят. Мне нужно чем-то заниматься, а торговля – это то, в чем я хорош.

– Почему тогда не вернешься в Китай? – спросил Рэкхем. – Если тебе так наскучила Англия, почему ты все еще здесь?

– Юридические проблемы. Мой отец оставил дела в чудовищном состоянии. Потребуется целая вечность, чтобы все решить, к тому же объявились мои дальние кузены, требующие свою долю. Но какое тебе до этого дело?

– Никакого. – Рэкхем провел носком изношенных ботинок по плинтусу. – Я полагаю, твои проблемы больше не повторялись?

– Ты имеешь в виду то, что произошло весной? Нет. Все улажено.

– Дэй с этим разобрался.

– Да.

Крэйн попал под воздействие колдовства, убившего его отца и брата; Рэкхем познакомил графа со Стивеном Дэем, чья работа заключалась в устранении случаев злоупотребления магией. Крэйн со Стивеном оказались на волоске от смерти, прежде чем маг сумел все завершить зрелищным проявлением силы. В тот день умерло пять человек, и поскольку Люсьен понятия не имел, стал ли этот факт общеизвестным или же Стивен предпочитал скрывать подробности, то просто добавил:

– Он действовал весьма эффективно.

Рэкхем фыркнул.

– Эффективно. Да, можно сказать и так.

– В течение недели он трижды спасал мне жизнь, – добавил Крэйн. – Я бы даже назвал его компетентным.

– Он тебе нравится, не так ли?

– Дэй? Довольно приятный малый. Но почему ты спрашиваешь?

Рэкхем сосредоточился на разглаживании каких-то бумаг на краю стола Крэйна.

– На прошлой неделе ты был с ним у Шенга.

– Верно, – согласился Крэйн. – Ты ведь знаешь, что я выкупил тридцать процентов доли этого заведения? Тебе следует как-нибудь зайти туда со мной. Может, сегодня вечером, если у тебя нет других приглашений?

Рэкхем, который никогда не отказывался от бесплатного ужина, ничего на это не ответил.

– Как Дэй отнесся к китайской еде?

Крэйн подавил усмешку при воспоминании о знакомстве Стивена с сычуаньским перцем.

– Думаю, она его слегка напугала. Но это не помешало ему все съесть. Никогда еще не встречал никого, кто бы так много ел.

– Часто обедаете вместе?

– Угощал его пару раз, в качестве благодарности. Но в чем причина такого интереса? На самом деле, мой дорогой друг, если тебе нужна какая-то конкретная информация, ты с Дэем знаком лучше меня.

– Мне известно, что он такой же, как ты, – произнес Рэкхем.

– Как я, – спокойно повторил Крэйн. – Разумеется, сходство поразительное. Глядя на него, я будто в зеркало смотрю.

Рэкхем не сдержал улыбки. У Стивена рыжеватые кудри в противовес гладким, незаметно подернутым сединой светло-русым волосам Крэйна и бледная кожа по сравнению с загаром графа; магу двадцать девять лет, тогда как Люсьену уже тридцать семь, Стивен выглядит моложе своего возраста, к тому же он еще и значительно ниже Крэйна.

– Я не имел в виду внешность, – Рэкхем пустился в излишние объяснения. – Я говорил о… ну, ты понимаешь. У него те же склонности. – Он переключился на шанхайский. – Любовь к шелку. О, перестань, Водрей. Я знаю, что он предпочитает мужчин.

– В самом деле? – Крэйн не собирался вести подобные разговоры ни с Рэкхемом, ни с кем-либо еще. Только не в Англии, где подобное считалось позором и могло привести к многолетнему заключению в тюрьму. – И ты просишь меня оценить вкусы Дэя? Если так, я бы сказал, что это дело нас с тобой не касается.

– Ты обедал с ним у Шенга, – лукаво повторил Рэкхем.

– Я обедаю там со многими людьми. Пару недель назад водил туда Леонору Харт, попробуй найти и в этом нечто предосудительное. Если уж на то пошло, то я и тебя приглашал к Шенгу, и не припоминаю, чтобы дело зашло дальше рукопожатия.

Рэкхем покраснел от злости.

– Разумеется, нет. Я не такой, как ты.

– Или не в моем вкусе. – Крэйн позволил себе намекнуть на распутство и заметил, как Рэкхем с силой сжал челюсть. – Но, даже если бы все было иначе, мой дорогой друг, уверяю, я бы не стал рассказывать об этом всему миру. Так что я могу для тебя сделать?

Рэкхем взял себя в руки.

– Я знаю тебя, Водрей. Ты меня не обманешь, играя в добродетель.

– Я ни во что не играю. Но поскольку личная жизнь Стивена Дэя меня не касается…

– Я тебе не верю, – заявил Рэкхем.

– Ты только что назвал меня лжецом? О, можешь даже не отвечать. Я занят, Рэкхем. Мне нужно просмотреть еще кипу счетов и накладных, чтобы вывести на чистую воду своего посредника. Полагаю, ты пришел сюда не для того, чтобы делиться скользкими соображениями насчет наших общих знакомых. Так чего ты хочешь?

Рэкхем отвернулся. Его русые волосы уже тронула седина, а лицо осунулось и выглядело усталым, но своим поведением он напоминал графу угрюмого подростка.

– Я хочу, чтобы ты предоставил мне заем, – сказал он, уставившись в окно.

– Заем. Допустим. И о какой сумме идет речь?

– Пять тысяч фунтов, – с вызовом ответил Рэкхем, все еще не поворачиваясь.

На мгновение Крэйн потерял дар речи.

– Пять тысяч фунтов, – наконец медленно повторил он.

– Да.

– Что ж, я понимаю, что в долгу перед тобой, но…

– Вот именно.

– Но это немалые деньги. – Упомянутая астрономическая сумма равнялась десятилетнему доходу хорошо оплачиваемого клерка. – На каких условиях? Какие гарантии ты готов предложить?

– Я не продумывал условия. – Рэкхем повернулся, посмотрел на Крэйна и тут же вновь отвел взгляд. – Я думал, мы заключим… бессрочный договор. Без процентов.

Внешне Крэйн продолжал сохранять спокойствие, но уже ощутил, как по коже пробежало нервное напряжение, а в животе скрутился холодный узел, предчувствуя первый прилив ярости.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе пять тысяч фунтов, которые ты не собираешься возвращать? Зачем мне это делать, Рэкхем?

На этот раз Рэкхем встретился с ним взглядом.

– Ты мне должен. Я спас тебе жизнь.

– Ложь. Ты всего лишь организовал встречу.

– Я познакомил вас с Дэем. Ты мне должен за это.

– Но не пять тысяч фунтов.

– Ты должен их мне, чтобы я молчал о тебе и Дэе. – Губы Рэкхема побледнели, а кожа казалась липкой. – Мы сейчас не в Китае.

– Позволь внести ясность. Ты пытаешься меня шантажировать?

– Какое уродливое слово, – предсказуемо ответил Рэкхем.

– Тогда оно идеально тебе подходит, ты, бледнолицый обкуренный кусок дерьма. – Крэйн шагнул вперед. Он на несколько дюймов возвышался над Рэкхемом, и, хотя графа часто называли худощавым, в большей степени это была иллюзия, вызванная высоким ростом: люди, как правило, не осознавали, насколько он широк в плечах, пока не оказывались слишком близко.

Рэкхем только что это осознал и поспешил на шаг отступить.

– Не угрожай мне! Ты об этом пожалеешь!

– Я не угрожал тебе, никчемный трус, и не собираюсь этого делать. Просто сразу перейду к той части, где ломаю тебе руки.

Рэкхем отступил еще на пару шагов и поднял ладонь.

– Я нанесу удар первым и уничтожу Дэя. – Он направил на графа дрожащий палец. – Два года каторжных работ. Возможно, ты сможешь откупиться, но с ним будет покончено. Это позор. Дэя уволят. Я разрушу его жизнь.

– Как? Расскажешь, что мы вместе обедали? Иди к черту.

– Он вхож в твои апартаменты. – Рэкхем сдвинулся, чтобы поставить стул между собой и Крэйном. – Той ночью. Он зашел к тебе после Шенга и не выходил до десяти утра следующего дня, и…

– Ты следил за мной, – недоверчиво произнес граф. – Презренный ублюдок.

– Не трогай меня! Я могу сокрушить его, и я это сделаю, если ты хоть пальцем меня тронешь.

– Черта с два. Ты его боишься. Вот почему пришел с этим дерьмом ко мне. Заявись ты к Стивену, он бы пустил тебя на собачий корм, ты, мерзкая безнадежная пустышка. – Крэйн выплюнул последнее слово, худшее оскорбление, которое он мог нанести практику, со всем возможным презрением.

Щеки Рэкхема покраснели. На мгновение Крэйн подумал, что друг набросится на него, и готовился обороняться, но тот сумел сдержаться.

– Я знаю, чего ты добиваешься. – Голос Рэкхема дрожал от гнева. – Но это не сработает. Если ты на меня нападешь, мне позволено защищаться. Но до тех пор я не собираюсь применять магию, как бы ты меня ни оскорблял. Так что твой маленький дружок ничего мне не сделает. Знаешь ли, юстициарии тоже обязаны подчиняться закону, а содомия – это преступление, так что я могу говорить все, что мне вздумается, и он не сможет меня остановить, но, если хочешь, чтобы я молчал, лучше отдай мне мои деньги!

– Эти деньги тебе не принадлежат. Они мои. И я лучше потрачу их на юристов, чем дам тебе хоть одно пенни. А теперь прочь с моих глаз.

Взгляд Рэкхема стал диким.

– Я пойду к Совету. Расскажу про Дэя. И сообщу полиции. В прошлом месяце они уже арестовали баронета, арестуют и тебя. Им наплевать на фамилию и титул.

– Как и мне, – сказал Крэйн. – Так что советую тебе пойти попрактиковаться в вымогательстве с тем, кому не плевать на то, что ты скажешь. Убирайся. И передай привет Меррику при встрече.

– Меррику?

– Да. Мой слуга, помнишь его?

– Зачем мне встречаться с Мерриком? – прямо спросил Рэкхем.

– Ну, может, и не встретишься. Но однажды ночью в темном переулке, или возле глубокой канавы, или в подсобном помещении очередного притона, я думаю, что он тебя найдет. На самом деле я в этом уверен. А теперь проваливай и закрой за собой дверь.

Лицо Рэкхема побагровело – подельника Крэйна знали даже в самых темных закоулках Шанхая. Он попытался что-то сказать, но граф раздраженно отмахнулся от собеседника и вернулся к столу. Через несколько секунд Рэкхем выдавил:

– У тебя есть три дня, чтобы передумать. Ты отдашь мне деньги к пятнице, иначе я пойду к Совету и в полицию. И, если я замечу Меррика, я… я…

– Ты обделаешься и будешь молить о пощаде. – Крэйн взял следующий счет и принялся изучать его. – Но не волнуйся. Я попрошу Меррика удостовериться, что ты его не заметишь.

Рэкхем что-то пробормотал и выбежал. Крэйн подождал, пока хлопнет входная дверь, затем глубоко вздохнул.

Его еще никогда не шантажировали. Крэйна исключили из трех школ за аморальное поведение и выслали из страны в возрасте семнадцати лет за противозаконные предпочтения, но все это было частью открытого противостояния с отцом. И с тех пор он жил в Китае, где ни людские, ни божьи законы не проявляли интереса к тому, с кем он делил постель. Восемь месяцев в Англии не вселили в графа постоянное чувство страха, преследования и ужаса потенциального разоблачения, которые могли бы заставить его подчиниться требованиям Рэкхема.

Он, конечно, обдумывал этот вопрос до возвращения в Англию и еще до того, как корабль достиг Портсмута, решил, что, если когда-нибудь возникнет угроза ареста, он подкупит кого потребуется, внесет залог и на следующем же корабле вернется обратно в Китай. Ему бы даже не пришлось прикладывать много усилий, он бы не стыдился побега и, честно говоря, с радостью вернулся бы домой.

Но он принял это решение до появления Стивена. Неотразимого, изумительного, интригующего, чрезвычайно независимого Стивена, с его неумолимым чувством справедливости и множеством врагов.

Сейчас совесть не позволила бы сбежать и оставить Стивена одного. Граф чувствовал ответственность за происходящее.

Крэйн нахмурился, размышляя, к каким последствиям это может привести. Стивен, как и большинство мужчин с нестандартными предпочтениями в этой стране, вел себя осторожно и предусмотрительно, он заверял, что ему ничего не угрожает. Говорил, что предпочитает, как и любой здравомыслящий человек, избегать неприятностей, к тому же Совет Практиков закрывает глаза на проступки, не связанные с магией, и эксцентричную личную жизнь сотрудников, если это никому не причиняет вреда. Маг упоминал, что может воспользоваться магическими способностями, чтобы избежать проблем со светскими законами.

К сожалению, Крэйн прекрасно знал, что Стивен отлично умел врать, даже не раскаиваясь в этом. Он бы без угрызений совести солгал о грозящей ему опасности, а Рэкхем явно чувствовал, что у него есть достаточно доказательств, чтобы послужить серьезной угрозой для мага.

Стивен должен узнать об этом, и как можно быстрее.

Крэйн нацарапал нейтральную записку и написал на ней адрес Стивена, комнаты в маленьком пансионе к северу от Олдгейта. Сам граф никогда там не бывал и, вероятно, уже не будет, боясь разоблачения, но он не думал, что записка может разрушить жизнь Стивена, в противном случае это лишь докажет, что проблему с Рэкхемом необходимо решить как можно скорее. Иного способа связаться со своим неуловимым любовником у графа не было, поэтому он твердо решил отбросить тревожные мысли как можно дальше, запер кабинет и отправился на поиски экипажа и какого-нибудь развлечения.

Скорее всего, Меррик тоже находился где-то в Лаймхаусе, а если нет, то оставались друзья из Китая, но, чтобы их отыскать, Крэйну пришлось бы обойти огромное количество пабов и игорных домов, и в одиночку, одетым с иголочки, он бы не решился пойти на такой риск. Большую часть его английских друзей составляли школьные и светские знакомые, которые, несомненно, сейчас развлекались на одном из элегантных вечерних мероприятий, столь чуждых графу, поэтому, за неимением лучшего, он отправился в дальневосточный торговый клуб, более известный под названием «Трейдерс».

Глава 2

«Трейдерс» часто посещали путешественники, бизнесмены и небольшое количество исследователей и ученых – тех, кто в своих странствиях побывал дальше на востоке, за пределами Индии, и хотел об этом поведать. В заведении было немноголюдно, но Крэйн нашел знакомых среди небольшой группы старых китайских рабочих и присоединился к ним, подтащив глубокое кожаное кресло, чтобы насладиться весьма приличным виски и послушать последние новости «Тауна» Крайера.

Таун, чье настоящее имя Крэйн давно забыл, только закончил рассказ о тройной сделке, связанной с законом Макао об импорте и экспорте, и передал слово Крэйну, рассказавшему забавную историю о выкупе миноритарной доли заведения у Шенга.

– О, чудесно, Водрей! – воскликнул Шейкотт, уроженец Явы. – То есть Крэйн. Ты всегда рассказываешь интересные истории. Тебе стоит приходить почаще, мы не видели тебя здесь целую вечность.

– Я погряз в семейных делах. – Крэйн отметил сочувственные кивки. – Что нового, Таун? Введи меня в курс.

– Что ж, – задумчиво начал Крайер. – Полагаю, ты уже слышал про Мертона?

Крэйн с отвращением скривился.

– Что с ним? Надеюсь, он отправился в очередное путешествие?

– В последнее, – уточнил Шейкотт. – Умер, на прошлой неделе.

Молодой загорелый паренек, слегка перебравший выпивки, пробормотал:

– О боже, бедняга. Я, эм должны ли мы… – Он начал поднимать свой стакан.

– Я не буду пить за Мертона, – отрезал Хамфрис. Еще один шанхайский торговец, из тех немногих, кого Крэйн действительно любил, а не терпел по привычке.

– Я выпью за его кончину, – добавил Крэйн. – Несчастный случай или его выследил разгневанный предок?

– Случайность, чистил оружие. – Таун многозначительно прокашлялся.

– Не просто свинья, но еще и трус, – презрительно выпалил Хамфрис, а затем с ужасом посмотрел на Крэйна, несомненно, вспомнив, что его отец с братом покончили с собой. – Боже правый, Водрей, мне ужасно жаль. Я не имел в виду…

– Все в порядке, – отмахнулся Крэйн. – В любом случае я с тобой согласен.

– И все же прошу прощения. – Хамфрис попытался сменить тему: – О, а все слышали про Уиллеттса? Вы его знаете, торговец копрой[4]. Видели новость в газетах?

– Нет, что с ним?

– Убит.

– Боже! – Крэйн выпрямился. – Ты серьезно?.. Виновника арестовали?

– Никого не нашли. Тело обнаружили в Попларе, возле реки. Очевидно, его закололи ножом. Бандиты.

– Дьявол! Бедный малый.

– Уиллеттс и Мертон, всего за пару недель, – зловеще произнес Шейкотт.

– Да, такими темпами список членов клуба вскоре совсем поредеет, – безжалостно согласился Крэйн.

– Проклятие «Трейдерс», – добавил Таун.

– Не шутите с этим, парни. Я слышал кое-что в свое время… – Шейкотт проигнорировал раздраженный гомон, который неизменно вызывали подобные замечания, и начал рассказывать. Это была одна из историй покойного Уиллеттса, многословная сказка о крысах размером с собаку, но Крэйн уже слышал ее несколько раз и считал Шейкотта скучным рассказчиком, даже когда тот находил лучшие истории. Граф погрузился в размышления, раздумывая, обнаружит ли в своей постели Стивена, свернувшегося клубочком, по возвращении домой и как в таком случае с ним поступит. Вернуть внимание Крэйна удалось только Хамфрису, он размахивал экземпляром «Таймс» перед лицом графа.

– Слушай внимательнее, Водрей! Я спрашивал, видел ли ты уже это? Колонку «Помолвки»?

– Как ни странно, сегодня не читал. Нам пожелать тебе счастья, Монк[5]?

«Монк» Хамфрис, такой же закоренелый холостяк, как и Крэйн, хотя в его случае – из-за природной склонности к безбрачию, показал грубый жест.

– Не я, дурак. Леонора Харт выходит замуж.

– Какого дьявола?!

– О, так ты не слышал? – поинтересовался Таун. – Я давненько пронюхал об этом. Судя по всему, парень ею очарован.

Крэйн схватил газету и внимательно ее изучил.

– Идверд Блейдон? Что за имя такое?

– Произносится как Эдвард. Политик. Член парламента. Он реформатор. Искореняет коррупцию. Хочет разобраться с бесчестием, лишить духовенство привилегий и положить конец пагубной практике взяточничества. Честный мандарин.

Среди торговцев разнесся шепот сомнения. Большинство присутствующих рассматривали взятки как нечто среднее между полезным инструментом воздействия и формой налога; никто из них не был высокого мнения о мандаринах любой национальности.

– Думаешь, она рассказала ему о Харте? – язвительно спросил неприметный мужчина по имени Пейтон. – Если в Шанхае и был чиновник, которого Харт не подкупал, я с ним не встречался.

– Харт не был глупцом, – сказал Крэйн. – Блейдону придется потрудиться, чтобы соответствовать.

– Поэтому миссис Харт не вышла замуж повторно? Чтила светлую память мужа? – В голосе Пейтона звучала насмешка. – Вот только до меня доходили слухи о скандале с каким-то сингапурским парнем. Таун, ты знаешь…

– Том и Леонора Харт – мои лучшие друзья, – перебил Крэйн, встретившись взглядом с Пейтоном. – Харт не единожды спасал мою шкуру. Его смерть опустошила Лео. Если она решила снова выйти замуж, я чертовски рад за нее, а если кто-то из вас испытывает желание распространять о ней или Томе злобные сплетни, подобно вульгарным торговкам, я советую воздержаться от этого. – Пейтон покраснел. – Лео вполне способна постоять за свою честь, – продолжил Крэйн достаточно громко, чтобы другие разговоры в комнате тут же утихли. – И я уверен, что Блейдон тоже вступится за нее, но просто для ясности – я восприму любые обидные комментарии в адрес Леоноры Харт как прямое личное оскорбление и, если понадобится, заставлю говорящего сожрать свои слова с кончика моего ботинка.

– Я тебя в этом поддержу, – отозвался Монк Хамфрис.

– Сэр, мне не нравится ваш тон по отношению к моему дяде, – заявил молодой парень, чересчур резко поднявшись с места.

– А мне не нравится тон вашего дяди, так что мы с вами в равных условиях, – парировал Крэйн, тоже поднялся с места и уставился на юношу в течение пары нарочито устрашающих секунд, прежде чем отправиться за новой порцией виски. Что дало время Монку и остальным уговорить молодого человека сесть и замолчать. Слова «бесчестный» и «беззаконный» доносились голосом Пейтона, среди остальных можно было различить «совершенно верно», «лучше не переходить ему дорогу» и «этот злобный дикарь Меррик». Рассудив, что услышанного всестороннего анализа его характеристик достаточно, чтобы погасить искру ярости в зародыше, Крэйн вернулся к своему креслу, твердо решив утром выяснить, что за игру затеяла Лео.



Стивен лежал обнаженным, широко раскинув руки, кольцо Повелителя Сорок пылало, освещая согнутые, словно когти, пальцы. Он корчился и извивался, бормоча бессвязные мольбы о пощаде, в то время как его естество набухало среди рыжеватых завитков в паху.

– Прошу, милорд, пожалуйста, – рыдал он, пока Крэйн готовился войти в стройное, упругое тело.

– Просишь о чем? – требовательно спросил граф, прижимаясь пахом к заду Стивена. – Пожалуйста что?

Стивен застонал, выгнув спину, и приподнялся навстречу Крэйну.

– Прошу, милорд!

Крэйн сильнее надавил на плечи мага.

– Даю еще один шанс, красавчик.

– Возьми меня. Заставь парить. Заставь сорок летать.

– Ты взлетишь. – Граф толкнулся в жаркую плоть Стивена, наблюдая, как птицы запорхали по коже любовника, черно-белое мерцание отражалось в янтарных глазах. Семь татуировок беззвучно каркали и хлопали крыльями, сороки взмыли в урагане перьев и закричали, когда те рассыпались вдоль распростертых рук Стивена. – Лети, – с жаром произнес Крэйн и бурно кончил под возгласы сорок.

Маг проснулся среди спутанных простыней и в пустой постели, потный, сбитый с толку и с безошибочно узнаваемой липкой влагой на животе.

– Проклятье, – пробормотал он вслух и уронил голову обратно на горячую подушку, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

Прошло всего несколько дней. Ночные поллюции вряд ли подходят его возрасту. И он начал терять терпение с этими чертовыми сороками.

Крэйн не обладал магическими способностями, но все же был последним потомком Повелителя Сорок, чрезвычайно могущественного чародея, и в какой-то мере граф не осознавал, что он – его кровь, его тело – становится своего рода проводником между могуществом предка и даром Стивена. Одним из самых причудливых побочных эффектов этой связи стало то, что после их интимной близости все семь татуировок Крэйна с изображением сорок оживали – летали и прыгали по коже обоих мужчин. Одна из птиц проявила особое расположение к Стивену, предпочтя остаться на его спине, заставив Крэйна поволноваться, когда граф посмотрел в зеркало и увидел чистый участок кожи там, где раньше была татуировка. Стивен встревожился не меньше, обнаружив на себе рисунок, который он никогда не наносил. Крэйн мог бы прожить и без проклятых птиц, вторгающихся в его мнимую личную жизнь.

Стивен дотронулся до плеча, где сбежавшая татуировка однажды расправила свои крылья, проклял сорок, сновидения и отсутствующего любовника, перекатился на менее липкую сторону простыни и вновь провалился в сон.

Глава 3

К одиннадцати часам следующего дня от Стивена все еще не было вестей, и Крэйн отправился к Леоноре Харт.

Когда граф впервые встретил Лео Каллас, почти два десятилетия назад, она была игривым пятнадцатилетним подростком. Ее отец был торговцем, мать давно умерла. Всю свою жизнь Лео провела на улицах Шанхая, в торговых залах и дворах, где могла свободно ругаться на английском, испанском и шанхайском, не уступая любым молодым парням в своем окружении. В семнадцать лет она внезапно расцвела, превратившись в настоящую красавицу, и, вооружившись толстым кошельком своего отца, собиралась отправиться в Лондон и добиться успеха. Вместо этого, к удивлению всех, за исключением Люсьена Водрея, в восемнадцать она сбежала с Томом Хартом, сорокадвухлетним торговцем шелком, имевшим сомнительную репутацию и совершенно не нравившимся ее отцу.

Люсьен Водрей не был удивлен, поскольку она сама поведала ему про предстоящий побег, и в действительности Крэйн с Мерриком исполнили немного нетрадиционные роли друзей жениха, одолев привратников в доме семьи Каллас, чтобы выпустить Лео той ночью.

Граф сыграл свою роль без малейших колебаний, ведь Том всегда относился к Крэйну с добротой, которой так не хватало в его жизни, и еще потому, что ему было двадцать два года и он не ожидал, что доживет до следующего дня рождения. К тому времени, когда он стал достаточно взрослым, чтобы пожалеть о своей роли в формировании столь вопиюще неподходящей пары, стало ясно, что Том и Леонора были двумя половинками одной души.

Восемь лет назад Том Харт умер от сердечного приступа. Леонора практически обезумела от горя, морила себя голодом, слишком много пила и вела себя вызывающе, даже в глазах самых искушенных зрителей.

Теперь от той дикой, обезумевшей вдовы не осталось и следа, как и от девочки-сорванца. Леонора выглядела привлекательно в свои тридцать четыре года. Она была высокой, с округлыми формами, густыми черными волосами и поразительными карими глазами, высокими скулами и достаточно темным оттенком кожи, чтобы казаться экзотичной, не вызывая при этом слишком много жарких слухов о смешанном происхождении. Сегодня она надела шелк тускло-оранжевого оттенка, идеально подчеркивающий цвет глаз, и выглядела превосходно, элегантно, утонченно и совершенно неуместно в вычурно декорированной гостиной дома своей тети, где Леонора жила последние два месяца.

– Лео, дорогая, ты выглядишь изумительно, – произнес Крэйн, поднося ее руку к губам.

Она обняла графа.

– Гадкий аристократишка. Сначала становишься лордом, теперь изображаешь джентльмена. Что дальше? Леди Крэйн и выводок наследников?

– Боже, не говори таких вещей. И разве это не ты устраиваешь семейное гнездышко? Почему я не знал об этом?

– О, небеса! – Леонора закатила глаза. – Полагаю, ты увидел колонку в «Таймс». Эдвард будет потрясен.

– Так вы помолвлены?

– Да. То есть… помолвлены, но это не должно было предаваться огласке.

– Почему нет?

Леонора указала на пару стульев и села. Она наклонилась вперед, Крэйн отзеркалил движения подруги, зная, что ее английские кузины, с которыми Лео жила под одной крышей, были слишком порядочными, на ее вкус. Граф не удивился, когда подруга заговорила на шанхайском.

– Мне очень нравится Эдвард. Я хочу выйти за него замуж. Правда хочу. Только… – Леонора сцепила пальцы. – Ты же понимаешь, почему я вышла за Джан Аля?

– Потому что тогда была годовщина смерти Тома, и большую часть недели ты пила и не вылезала из постели Аля, и решение выйти за него замуж стало альтернативой самоубийству, хоть и не самой удачной.

– Люблю тебя за твою доброту, Люсьен, – с иронией подметила Леонора. – Но ты ведь понимаешь. Ты знал Тома и то, что между нами было, и видел, в каких реалиях я росла и как в моем доме решались дела. Здесь все не так.

– Совсем не так.

– И Эдвард не похож на Тома, – продолжила Леонора. – Не думаю, что смогла бы влюбиться, будь он таким же. Эдвард… Он праведник. Понимаешь, что я имею в виду? Он не лжет. У него высокие стандарты, и он живет в соответствии с ними. Он никогда меня не подведет, никогда не пойдет против чести.

– Ты права. Он не такой, как Том.

– Нет. – Она улыбнулась, погружаясь в воспоминания. – Том был самым непокорным человеком, которого я когда-либо знала. Он говорил, что никогда не подведет друга…

– Но временами люди слишком поздно узнавали, что больше не входят в круг его друзей.

– Ха! Ты прав. Я любила Тома, но годы идут, а я так долго оставалась одна… Эдвард действительно хороший человек, он достоин уважения. Не уверена, что ты понимаешь, что я имею в виду под праведностью, но…

– Практически недосягаемая честность. Такой человек скорее сломается сам, чем преклонит колени. В этом есть некая чистота. Да, я понимаю.

– Хорошо, – кивнула Леонора. – И в этом вся проблема.

– Блейдон знает о Харте?

– Конечно. Но я не стала вдаваться в подробности. Он посчитал Тома негодяем лишь за то, что тот сбежал со мной, так что я решила не рассказывать Эдварду про бизнес.

– А что он думает про Аля?

– Я не сказала ему.

На мгновение Крэйн замолчал, пытаясь осознать услышанное.

– Ты не рассказала жениху о своем втором муже.

– Нет.

– Но ты хотя бы говорила, что он у тебя был?

– Нет.

– Потому что…

– Потому что я переспала с Алем до того, как мы поженились, и вышла за него пьяной, а когда он поднял на меня руку, я избила его до полусмерти и бросила на корабле, отчаливавшем в неизвестном направлении, а затем развелась в его отсутствие. Каждая часть моего рассказа вызвала бы у Эдварда отвращение, и даже если я не стану погружаться в подробности… – Она глубоко вздохнула. – Он не одобряет развод. Даже если он из лучших побуждений и проведен по всем правилам.

Крэйн до сих пор сомневался, что развод Леоноры можно назвать законным, все решилось благодаря нескольким словам добродушного и нетрезвого судьи.

– Лео, ты уверена, что эта помолвка – хорошая идея?

– Да. Но Эдварду не нужно ничего знать. Это была ошибка, и с ней покончено.

– Допустим. Тогда почему ты так беспокоишься из-за колонки в газете? Либо Аль исчез из твоей жизни, либо нет. Ты же больше ничего от него не слышала?

– Нет, разумеется, нет, – пренебрежительно бросила Леонора, но между ее бровями пролегла тонкая линия беспокойства. – Нет. Он не проблема.

– Тогда что не так?

Она отвела взгляд, и тогда на Крэйна снизошло озарение.

– Лео, к тебе случайно недавно не заходил Теодор Рэкхем?

Она повернулась к графу.

– Как ты… О… нет, и к тебе тоже?

– Он приходил ко мне вчера.

– О, будь он проклят. Мелкий говнюк. – Леонора закусила губу, в ее глазах плескалось беспокойство. – Ты должен быть осторожен, Люсьен, в этой нелепой стране тебя без раздумий посадят в тюрьму. Как ты планируешь поступить? Ты заплатил ему?

– Черта с два. Я велел ему проваливать. Всегда говорил, что скорее покину этот проклятый остров в мгновение ока, чем позволю себя шантажировать. И я бы так и сделал…

Леонора пристально посмотрела на него.

– Но?

Крэйн вздохнул.

– Но в этом замешан еще один человек.

– Твой праведный мужчина?

– Прошу прощения?

– О, пожалуйста, Люсьен, я ведь внимательно тебя слушала. – Заговорщическая ухмылка, так хорошо знакомая графу, осветила лицо Леоноры. – Давай, расскажи мне. Кто он? Могу я с ним познакомиться? Он красавчик? Как долго длится ваша связь? Он ведь не женат? Ты влюблен в него?

– Успокойся, женщина, – смеясь, ответил Крэйн. – Э… долго объяснять, нет, не то чтобы красавчик, но очень привлекательный, около четырех месяцев, не женат, и… я наслаждаюсь его обществом. И я бы назвал его справедливым, а не праведным.

– Любопытное различие. Он нравится Меррику?

– Очень. Меррик любит его, уважает и немного побаивается.

– В самом деле? – Леонора выпрямилась. – Что за человек способен напугать Меррика?

– Только один. Он тебе понравится, Лео. В отличие от Рэкхема, который угрожал уничтожить моего друга, если я не заплачу.

Искорки смеха в глазах Леоноры тут же погасли.

– Ему это под силу?

– Возможно. Мне нужно поговорить с ним. С моим любовником, не с Рэкхемом. Чем он шантажирует тебя?

– Он сказал, что раскроет Эдварду правду. Об Але и той неделе, прежде чем я вышла за него замуж. Рэкхем хочет рассказать Эдварду, что я не разведена, и мне будет чрезвычайно трудно доказать обратное, но даже если мне это удастся… Эдвард не поверит, он убежден, что люди не могут разорвать то, что соединил сам Бог. Я знаю, что он любит меня, но думаю, что наши отношения закончатся, как только он обо всем узнает.

– Ты можешь просто отрицать все это.

– Могла бы попытаться, но… если Эдвард начнет искать подтверждение… Все будет напрасно. Я навсегда потеряю его доверие. – В ее глазах читалась боль от одной только мысли об этом.

– Нет, несомненно, нет. – На мгновение Крэйн почувствовал симпатию к Блейдону. – Знаешь, сейчас правильнее всего было бы признаться во всем. Либо Блейдон простит тебя и вы обретете вечное счастье, либо не простит, но тогда вы хотя бы определитесь с будущим.

– Нет. – Ее голос звучал твердо. – Я не стану этого делать. Я не заслуживаю того, чтобы мой шанс на новую жизнь испортили чем-то, что тысячи людей совершают ежедневно. Почему я должна жить как монахиня из-за того, что совершила ошибку семь лет назад? Как часто ты напивался и просыпался в чужой постели? Как насчет того военачальника?

– Не напоминай. Я не спорю с тобой, но я и не Блейдон. Будет только хуже, если он узнает обо всем после того, как вы поженитесь.

– Вот почему я хотела подождать, – сказала Леонора. – Но Эдвард не согласился. Он хочет детей. Я говорила ему, что у нас с Томом не получилось, но Эдвард желает рискнуть.

– Правильное решение. Но чего ты хотела добиться ожиданием? Проблема не исчезнет сама собой.

Леонора беспомощно пожала плечами.

– Я не знаю. Не знаю, что делать.

– Сколько ты заплатила Рэкхему?

– Триста фунтов, на прошлой неделе. Но он хочет больше. Сегодня утром прислал записку, планирует нанести визит завтра. Должно быть, он тоже прочитал эту проклятую колонку.

– Хм. – Крэйн нахмурился. – У меня он просил пять тысяч.

– Сколько?

– И… ты слышала, что Мертон умер? На прошлой неделе.

– Прекрасно.

– Да, Лео, но парень покончил с собой. И если кто и мог поддаться на шантаж, так это он.

– О, – медленно произнесла Леонора. – Так… Рэкхем убил курицу, несущую золотые яйца, и теперь он в поисках новой наседки?

– Или ему срочно понадобилось больше денег. Он дал мне время до пятницы, чтобы я собрал пять тысяч.

– Кто-то давит на него. Игорные долги? Или задолжал за дозу?

– Читаешь мои мысли.

Темные глаза Леоноры встретились со взглядом Крэйна.

– Ты можешь выяснить, кому он должен?

– Сегодня же попрошу Меррика этим заняться.

– Какой у тебя план?

– Предложу ему билет на корабль вместе со значительной суммой денег. Если его загнали в угол, он ухватится за этот шанс убраться как можно дальше.

Леонора посмотрела на графа с сомнением.

– Что, если за ним стоят те, от кого так просто не сбежать?

– Мы это выясним. Не волнуйся. Если получится, попробуй его обмануть, если не сможешь, заплати. Так или иначе, я разберусь с ним в ближайшие пару дней.

– Но… А как же другой способ? – спросила Леонора.

Наступило короткое молчание.

– Я не готов.

– Уверена, что Том бы так и поступил.

– Знаю. Я обдумывал это. И даже пригрозил Рэкхему, что пошлю за ним Меррика. Но не думаю, что смогу объяснить своему… справедливому мужчине… что я организовал убийство, Лео. Даже не хочу пробовать.

– Убийство шантажиста – это преступление?

– Может, и нет, – ответил Крэйн. – Нет, если ты в отчаянии. Но я пока не достиг этого состояния.


Глава 4

Остаток дня выдался крайне утомительным. Крэйн ввел Меррика в курс дел и отправил слугу расспрашивать про долги Рэкхема у его многочисленных китайских друзей среди игроков и пьяниц. Затем граф связался со своими банкирами, чтобы убедиться, что на его счетах достаточно денег, чтобы внести залог за себя, Стивена и Меррика, если закон решит обрушиться на их головы, и чтобы срочно вывезти их всех из страны. Немного поразмыслив, он увеличил сумму, намереваясь при необходимости вытащить еще и Леонору. Возможно, это не понадобится, но никто не может знать наперед.

Он просмотрел документы, удостоверившись, что решил самые неотложные вопросы, на случай, если придется бежать. Коротко ответил на письма двоюродного кузена, выдвигая требования к нему в его непризнанной и нежелательной роли главы дома. У графа состоялся раздражающе откровенный разговор с адвокатом о том, что делать в случае ареста по обвинению в содомии. Но большую часть времени Крэйн с трудом сопротивлялся желанию отправиться к Стивену домой или продолжать посылать ему записки. Стивен появится, когда сочтет нужным.

Крэйн пообедал в одиночестве, поскольку Меррик все еще не вернулся, и растянулся на кушетке, без особого интереса листая последний номер журнала «Весь год»[6], когда услышал, как открывается дверь.

– Чертовски вовремя, – крикнул он, не поднимая взгляд, слыша мягкую поступь шагов. – Удалось что-нибудь выяснить?

Ответа не последовало. Но Крэйн почувствовал давление на талии и, опустив взгляд, увидел, как верхняя пуговица сорочки бесшумно расстегивается сама по себе, проскальзывая сквозь петлицу.

– Здравствуй, Стивен, – сказал граф, не оборачиваясь.

– Здравствуй, – ответил маг и опустился на колени возле кушетки, пока оставшиеся пуговицы расстегивались одна за другой.



Кровь, кость и «птичья слюна», как называл ее Стивен, – глубинная, древняя и странная магия, способная высвободить огромную силу, присущую роду Крэйна. Весной группа колдунов попыталась присвоить себе могущество Повелителя Сорок, используя останки почивших членов семьи Водрей. Стивен сумел вернуть силы и воззвать к магии, когда Крэйн поделился с магом кровью. Третий пункт в списке, «птичья слюна» – всего лишь деревенский эвфемизм и гораздо менее эффективный путь к силе, но, с другой стороны, сейчас магия и не была целью действа.

Губы Стивена, горячие и нетерпеливые, прижимались к члену Крэйна, скользя вверх-вниз, исследуя кончиком языка. Его руки, те магические руки, искрящиеся силой, касались бедер Крэйна, поглаживая изображение сорок на обнаженной коже, покалывание от пальцев становилось сильнее по мере возбуждения Стивена, подпитываемого нескрываемым удовольствием Крэйна. По всей видимости, маг намеревался довести Крэйна до исступления одним лишь ртом: языком, игриво очерчивая длинную выступающую вену; губами, с неистовой силой сжимая плоть; зубами, болезненно впиваясь в правую сторону. Крэйн застонал, словно испытывая агонию, когда Стивен отстранился. Посмотрев на своего рыжеволосого любовника, граф поймал его озорной взгляд.

Нет, он этого не выдержит. Крэйн собрал в ладонь горсть кудрявых волос и потянул на себя, даже не стараясь быть мягким.

– Ты. Верни свой рот обратно. Сейчас же.

Волна возбуждения пронеслась от рук Стивена, иголками вонзаясь в бедра Крэйна, когда маг покорно обхватил его губами и с усердием продолжил ласку.

– Хороший мальчик, – похвалил Крэйн. – Теперь обхвати себя рукой. Хочу, чтобы ты тоже кончил. И не смей отрываться от меня.

Стивен застонал, и сила, изливаясь между ними, стала набирать пульсирующий ритм стаккато, столь хорошо знакомый Крэйну.

– Боже, тебе ведь это нравится? – грубо спросил он. – Стоять на коленях, с одним членом во рту и вторым – в руке. Работай рукой усерднее. Сильнее.

Ритм Стивена сбился. Он слегка отстранился и неразборчиво пробормотал.

– Я трахну свою руку, если ты проделаешь то же самое с моим ртом.

Яйца Крэйна почти болезненно сжались: для Стивена грязные разговорчики были отчаянным шагом, лучшим из возможных.

– Чертов шаман. – Он крепче сжал волосы Стивена и потянул на себя. – Не разговаривай с набитым ртом.

Крэйн перехватил инициативу, качнув бедрами, погружаясь настолько глубоко, насколько возможно. Ладонь Стивена на ноге графа пульсировала от удовольствия, наслаждаясь грубостью, пока сам маг пытался держать под контролем губы и язык, затем он издал отчаянный горловой звук, его тело задрожало, оргазм просочился сквозь пальцы, подобно острым осколкам стекла. Граф перестал себя сдерживать, безжалостно толкнувшись вперед, чувствуя, как сдавленные крики Стивена вибрируют вокруг члена, когда Крэйн неистово кончил, изливаясь в своего любовника.

На мгновение у Стивена перехватило дыхание, он слегка поперхнулся, когда Крэйн отстранился и плюхнулся обратно на кушетку, позволяя волнам удовольствия стихнуть, прежде чем опереться на локти, чтобы взглянуть на мага.

Стивен все еще сидел на полу, облизывая губы. От усталости у него собрались морщинки вокруг глаз, а на лице появилась парочка свежих рваных царапин. Он выглядел неряшливее обычного, будто спал прямо в своем дешевом костюме, или, точнее, пытался в нем спать. Но его карие янтарные глаза сияли золотом, как бывало всякий раз после их близости, сочетая в себе удовольствие и позаимствованную силу, и кривоватая лисья улыбка приподнимала уголки манящих губ.

Крэйн потянулся к нему для поцелуя.

– Ты что-нибудь ел кроме этого? – тихо спросил он.



Они сидели на кухне за простым деревянным столом, пока Стивен уплетал кусок холодного куриного пирога, а Крэйн составлял ему компанию с бокалом вина и историей, которую совсем не хотел рассказывать.

Стивен молча выслушал угрозы Рэкхема. Они не испортили ему аппетит, но блеск пропал из янтарных глаз, и Крэйн, всматриваясь в морщины усталости на лице мага, чувствовал, как отвращение к Рэкхему тяжестью заполняет нутро.

– Интересно, – наконец произнес Стивен. – Он пришел к тебе, а не ко мне.

– У тебя нет таких денег.

– Это так, но… Он недавно привлек внимание юстициария. И мог бы попросить меня все уладить.

– И как бы ты поступил, попытайся он шантажом заставить тебя нарушить служебный долг? Рэкхем не полный идиот, он прекрасно понимал, что ты на это не пойдешь.

– В то время как ты спокойно дал ему пять тысяч фунтов? – поинтересовался Стивен.

– Нет, но я готов предложить ему кое-что другое. Деньги и обратный билет домой.

– В самом деле? – Стивен отложил вилку. – Люсьен…

– Это касается не только нас, – уточнил Крэйн. – Он также угрожает моему другу. И есть третий человек. Он покончил с собой на прошлой неделе, но вполне мог оказаться еще одной жертвой шантажа.

– Он тоже был твоим другом? – обеспокоенно спросил Стивен.

– Нет, он имел отношение к не самой приятной части работы, невелика потеря. Конечно, я всего лишь предполагаю, но слишком уж подозрительное совпадение, что именно житель Шанхая выбрал эту неделю для самоубийства. Я предположил, что Рэкхему срочно понадобились деньги, чтобы откупиться от кого-то, и Меррик сейчас как раз пытается выяснить, кому наш друг задолжал. С другой стороны, если у него проблемы с кем-то из вас, то, возможно, он просто собирает средства для побега. В любом случае я готов заплатить ему, чтобы он покинул страну.

Стивен, слегка нахмурившись, прожевал последний кусок пирога.

– У него не настолько серьезные проблемы с практиками. Так что, вероятно, он замышляет что-то, о чем мне пока неизвестно.

– Кстати, о проблемах, – заметил Крэйн. – Как это может повлиять на тебя? Прошу, ответь честно.

Стивен поставил локти на стол и провел кончиком вилки по большому пальцу.

– Что ж, юстициарии не обязаны расследовать обычные случаи, не связанные с магией. – Он задумчиво постучал по вилке. Металлические зубцы раскрылись, как лепестки цветов. – Если Рэкхем заявит на меня юстициариям или Совету, это будет ужасно и унизительно, но не более того. У них недостаточно профессионалов, чтобы так легко от них отказываться. – Стивен провел пальцем по одному из зубцов, наблюдая, как металл закручивается. – Но злоупотребление силой для сокрытия своих преступлений – это другое дело. Если бы я попал в поле зрения полиции из-за того, чем мы с тобой занимаемся… ну, я всегда думал, что разберусь с этой ситуацией… – Он рассеянно взмахнул вилкой.

– Злоупотребив своей силой?

– Совсем немного.

– Естественно, – сухо произнес Крэйн. – Но сейчас что-то способно тебе помешать? Сможет ли Рэкхем доказать, что ты это сделал?

Стивен ответил не сразу. Его внимание, по-видимому, было сосредоточено на трех других зубчиках вилки, сплетавшихся в косу.

Крэйн терпеливо ждал.

– Будь я в списке наблюдения, могли бы возникнуть сложности, – наконец сказал Стивен. – То есть, когда кого-то из нас подозревают в колдовстве или превышении своих полномочий, его напарникам и коллегам поручают пристально следить и решительно пресекать любые нарушения правил. Тот, кто находится в этом списке, становится мишенью и лишается презумпции невиновности. Если бы я, находясь под наблюдением, попал в руки полиции, использование силы вызвало бы большие неприятности. Но, не используй я магию, неприятности никуда бы не делись, потому что меня бы арестовали. Так что да, все могло бы закончиться плохо.

– И Рэкхем мог бы внести тебя в список наблюдения?

Стивен медленно обернул тонкую металлическую ручку вокруг пальца, словно это была бумага.

– Нет. Нет, он не может этого сделать. Никоим образом. Я испортил твою вилку.

– У меня есть еще.

– Богат на вилки. – Стивен уронил загнутый кусок металла на стол. – Давай обсудим это позже, Люсьен. Я хочу спать.



Это должна была быть ночь любви, заглушающая горечь от разлуки. Крэйн чувствовал в Стивене уязвимость, наполняющую его собственное тело чужой болью, и он занимался любовью соответственно – заботливо и осторожно. Стивен зарылся в него, и Люсьен гладил его затылок, целуя ухо, уделяя внимание чувствительной мочке, пока дыхание Стивена не сбилось. Граф целовал, гладил и ласкал языком тело Стивена, крепко держа его в своих объятиях, затем спустился ниже, чтобы осторожно обхватить губами его плоть, заставляя мага стонать, возбуждая, но не мучая. Сегодня Стивен был горячим, мягким и податливым, и Крэйн почувствовал прилив нежности, наблюдая за лицом, закрытыми глазами и откинутой головой любовника.

– Все хорошо, милый, славный мальчик, – пробормотал он, вставая на колени между ног Стивена. – Я позабочусь о тебе.

Стивен распахнул глаза и на мгновение встретился с Крэйном янтарным взглядом. Выражение его лица оставалось непроницаемым, от него веяло холодом. Затем он покачал головой, подтянул ноги, перекатился и, отвернувшись, встал на колени.

– Стивен?

– Вот так, – сказал он слегка приглушенным голосом.

– Но так я не смогу тебя поцеловать. – На самом деле во всем мире не существовало такой позы, которая позволила бы им целоваться во время соития. Крэйн не хотел признаваться, что тогда он не увидит нужду во взгляде Стивена, не прочтет наслаждение, или его отсутствие, через прикосновение к магическим ладоням. – Стивен, ты уверен…

– Прошу, Люсьен. Не сдерживайся. Мне это нужно. Пожалуйста.

Крэйн открыл было рот, чтобы возразить, но замолк. Стивен, конечно, всегда был склонен к подчинению, но иногда он также использовал тело, чтобы успокоить разум, позволяя интенсивным физическим нагрузкам блокировать чувствительность к вещам, недоступным взору Крэйна, и воспоминаниям, которыми маг предпочитал не делиться. В такие моменты в Стивене просыпалась тяга к грубости, что Крэйн находил слегка тревожным, в основном потому, что он был намного крупнее и сильнее и боялся причинить реальную боль, и лишь немного потому, что грубость применялась к тому, кто мог убить лишь одной мыслью.

Но Стивен знал, чего хочет. Крэйн испытывал разочарование, даже иррациональный гнев, что потребности его любовника столь непривычно не соответствовали собственным желаниям графа. Но очевидно, что последние несколько дней наложили свой отпечаток, Стивен ясно дал понять, что ему нужно, и Крэйн не мог заставить его заниматься любовью, если маг хотел трахаться.

– Хочешь, чтобы все было так?

– Да, – процедил Стивен сквозь зубы.

– Ты сам напросился.

Он ухватился за мага и погрузился в его тело, медленно, но без остановки, заставив Стивена принять его одним долгим движением. Стивен вскрикнул с отчаянием и облегчением, Крэйн трахал его мучительно, жестко, с каждым толчком безжалостно демонстрируя свои размеры и силу, пока Стивен не завопил во весь голос. Люсьен слышал, как увесистое золотое кольцо, которое Стивен носил на цепочке, билось о его грудь, раскачиваясь сильнее с каждым последующим движением. Крэйн все это время удерживал тело мага, сжимал его узкие плечи, вдавливая их в кровать, и довольно скоро Стивен кончил, содрогаясь от волн удовольствия и всхлипывая, в то время как татуировка с изображением сороки неистово махала крыльями на его спине.

После этого Стивен лег на спину, отвернув лицо в сторону. Крэйн приобнял его за плечо, мягко касаясь пальцами редких волосков на груди, и некоторое время они лежали бок о бок в тишине, пока напряжение покидало тело Стивена, расслабляя забитые мышцы.

Наконец Крэйн спросил:

– Может, расскажешь?

Прошло несколько мгновений, прежде чем Стивен ответил:

– Ты спрашивал, может ли Рэкхем внести меня в список наблюдения.

– И ты заверил меня, что это невозможно. Я так понимаю, это неправда?

– Ему и не нужно. Я уже в этом списке.

Рука Крэйна замерла.

– Список наблюдения состоит из имен тех, кого подозревают в колдовстве. Ты под подозрением.

– Да.

– С каких пор?

– Уже несколько недель. Я узнал об этом пару дней назад.

– Но почему?

Стивен покачал головой.

– Не имеет значения.

– Нет, имеет! Ты и колдун? Я в жизни не слышал большей чепухи. Ты! Они совсем обезумели?

Стивен дотянулся до ладони графа. Теплое электрическое покалывание от прикосновения мага обернулось вокруг тонких пальцев Крэйна.

– Спасибо, Люсьен. Приятно иметь защитника.

– А что насчет твоей напарницы? Почему она не защищает тебя? – Стивен крепче сжал пальцы.

– Потому что она за мной наблюдает.

– Дрянь!

– Это не ее вина, – возразил Стивен. – Она даже не должна была мне рассказывать. Есть приказы, которые нельзя игнорировать.

– Игнорировать что? С чего бы кому-то так думать?

– О, это глупо. И в основном простое недоразумение. Дело в тебе.

– Во мне?

Стивен устало вздохнул.

– Люсьен, каждый раз, когда мы, ну, ты понимаешь, чем-то занимаемся, это буквально окрыляет меня. Ты во мне, Повелитель Сорок, магия. Я не могу это скрывать. Люди замечают. У меня есть источник внешней силы, и никто не знает, что это такое, и…

Он замолчал. Крэйн ждал, не до конца понимая смысл сказанного, а затем внезапно осознал, что именно не хочет произносить Стивен.

– Ты хочешь сказать, что твои коллеги подозревают, что ты иссушаешь людей? – Он воочию видел последствия этой магии, когда колдуны использовали других людей в качестве источников энергии, в процессе высасывая из них жизнь. Стивен объяснял ему, что подобные действия и определяют колдуна. – Черт побери, ты бы не стал этого делать. Разумеется, они знают это.

Стивен поморщился.

– Я не могу объяснить, откуда берется сила. Что еще им остается думать?

– Разве ты не можешь просто сказать правду? – Крэйн подумал пару секунд и добавил: – Хотя бы своей напарнице. Не вдаваясь в подробности.

– Да, я мог бы рассказать Эстер, что происходит, когда мы с тобой оказываемся в одной постели, – медленно произнес Стивен. – Но я правда не хочу этого делать. Или я мог бы сказать, что ты – бескрайний источник силы, и надеяться, что она не спросит, какое я имею к этому отношение, хотя, разумеется, она задаст этот вопрос. Но в любом случае я мог бы раскрыть то, что ты источник, и тогда бы она убедила Совет исключить меня из списка наблюдения.

– Верно. Но ты не делаешь этого, потому что?..

Стивен повернулся к графу лицом.

– Ты забыл, что произошло, когда практики в последний раз узнали о силе в твоей крови?

– Они были колдунами.

– Когда-то они были практиками. Ты – человеческий источник магии, которому нет равных, и ты знаешь, какими отчаянными могут быть наши действия. Видел это своими глазами. На фоне жажды могущества привычная погоня за деньгами или сексом становится похожа на хобби, а ты – ходячий фонтан мощнейшей энергии. Разве ты не понимаешь? Это все равно что рассказать голодной своре собак об особенно сочной кости. – Он усмехнулся. – Ради всего святого. Если бы стало известно о том, что происходит, когда мы оказываемся в постели, за твоими услугами выстроилась бы очередь до самого конца улицы. Половина Совета будет готова склониться перед тобой.

– Члены Совета привлекательны?

– Нет.

– Проклятие.

– Это станет меньшей из твоих забот, – отрезал Стивен. – Поскольку вторая половина Совета начнет разрабатывать план, как заполучить твою кровь, не считаясь с твоими личными предпочтениями.

– Этот ваш Совет, о котором ты говоришь. Они, должно быть, уважаемые люди?

– О, разумеется, и все будет сделано по правилам. Возникнет «потребность в изучении». «Рассмотрение наследия Повелителя Сорок». «Оценка общего блага». Но это значит лишь одно – они доберутся до тебя и не выпустят из своих цепких рук. Может, они позволят мне увидеться с тобой…

– Позволят?

– Я не доверяю своим коллегам в данном вопросе. – Голос Стивена звучал слабо. – Вот как все выглядит, Люсьен. Я думаю, что слишком много людей захотят получить частичку тебя, понимая, как это повлияет на их способности, а я не смогу защитить тебя даже от самых добропорядочных из них, не говоря уже о бесчестных.

Крэйн зарылся пальцами в волосы Стивена.

– Но обязательно ли упоминать об этих проклятых сороках? Твоя напарница не сможет уладить это, не вдаваясь в детали?

– Возможно. Я не знаю. Слишком многое будет зависеть от нее самой. Разумеется, ее долгом было бы передать информацию Совету, но прежде она бы вынесла свое решение. Расскажи я ей все откровенно, она могла бы меня прикрыть. Просто… – Последовало долгое молчание. – Я не хочу этого делать.

– Я думал, ты ей доверяешь.

– Так и есть, – кивнул Стивен. – Мы готовы доверить друг другу свои жизни. В буквальном смысле. Если бы я кому-то и рассказал, то только ей. Но мое имя все еще в ее списке наблюдения, она допускает мысль, что я могу обратиться. И все же я не хочу говорить ей, потому что безопаснее, если никто, кроме меня, не будет этого знать. – Он попытался изобразить улыбку. – Нельзя допускать излишнюю сентиментальность, когда дело касается практиков. Любой может пасть.

Крэйн закрыл глаза, не в силах лицезреть страдание на лице Стивена.

– Не хочу, чтобы ты жертвовал собой ради моей защиты. Я не подчиняюсь твоему проклятому Совету.

– Давай оставим все как есть. И я не жертвую собой. Я не злоупотребляю своими силами, я не колдун, и меня не поймают, потому что я не делаю ничего плохого. Это все недоразумение, не более того. Просто эта ситуация ограничивает мои возможности, если попаду в неприятности. Вот и все, что меня беспокоит.

Очевидно, не только это. Крэйн вздохнул.

– Полагаю, я не смогу предотвратить твой арест, но, если это произойдет, знай, что я приложу все силы и ресурсы, чтобы помочь тебе. Включая услуги юристов, которые больше похожи на мурен, чем на людей.

– Хорошо.

Крэйн нахмурился, услышав бесцветный тон.

– Стивен, я серьезно. Ни за что не позволю тебе предстать перед судом, не говоря уже о том, чтобы отправиться в тюрьму. Я могу это предотвратить, и я это сделаю.

– Знаю. – Стивен избегал взгляда графа.

– Я сообщу адвокатам твое имя, – продолжил Крэйн. – Они умеют хранить секреты. Тогда ты сможешь воспользоваться их услугами, не упоминая моего имени.

– Но все будет зависеть от тебя.

– Добро пожаловать в обычную жизнь, – огрызнулся Крэйн, слегка обиженный неблагодарной реакцией. – По крайней мере, у меня хватает денег. Есть много людей, кому приходится сталкиваться с подобным дерьмом, не имея ни денег, ни власти, так что…

– Я знаю. Прости. Спасибо.

– Мне не нужна твоя благодарность. Просто перестань пытаться справиться в одиночку, когда в этом нет необходимости. Принимай чертову помощь время от времени. Как это делают все остальные.

Стивен устало улыбнулся, свернулся рядом с графом, прижавшись к его груди, и, так ничего и не ответив, уснул спустя пару мгновений.


Глава 5

На следующее утро Крэйн проснулся, когда услышал, что Меррик несет ему кофе. Он открыл глаза и заметил на подносе лишь одну чашку – и в это же время осознал, что вторая половина кровати пуста. Граф тихо выругался.

– Какие-то проблемы? – спросил его слуга.

– Нет. Ничего.

– Мистер Дэй так и не появлялся? – спросил Меррик, как всегда уловив мысли своего хозяина.

– Пришел и ушел.

– Зашел и вышел?

– Замолчи. – Крэйн сел и отхлебнул кофе. Он даже не заметил, когда Стивен ушел, но этот мелкий поганец умел передвигаться бесшумно. Люсьен знал, что не найдет записки. Ее никогда не было.

И это вполне разумно, ведь они оба свободные люди и могут делать все, что им заблагорассудится. Он предпочел бы обнаружить стройную фигуру Стивена рядом с собой и провести тихое, неторопливое утро в постели, наблюдая, как смех и страсть освещают янтарные глаза мага золотом, но, несомненно, у Стивена нашлись другие планы. Крэйн научился не спрашивать о его работе, лишь обозначая это время как «занят» или «свободен».

Им действительно следовало основательно обсудить проклятого Рэкхема. Он оставался единственной проблемой. В остальном Стивен мог приходить и уходить, когда ему хочется, и со стороны Крэйна было абсурдно чувствовать обиду, не говоря уже о толике страха, что вся эта чертова ситуация с сороками и шантажом Рэкхема могла подтолкнуть Стивена к мысли, что жизнь в одиночестве будет безопаснее.

Рэкхем. Крэйн прищурился, наблюдая, как Меррик ходит по комнате.

– Ты что-нибудь выяснил?

– Абсолютно ничего. – Меррик подобрал отброшенный носок. – Никаких азартных игр, никаких долгов. Ничего такого, о чем стоит упоминать. Если мистер Рэкхем и попал в неприятности, то полагаю, что они связаны с шаманами.

– У него действительно с ними проблемы, – подтвердил Крэйн. – Стивен упомянул об этом, но он считает, что неприятности не настолько серьезны, чтобы пускаться в бега. Поэтому он решил, что Рэкхем что-то замышляет.

– Недоверчивый тип мистер Дэй. Так что насчет мистера Рэкхема? Мне сломать ему ноги?

– Нет, пока нет. – Крэйн допил кофе. – Он добрался до Леоноры Харт.

– Черт возьми! – Лицо Меррика помрачнело. – Почему бы мне не сломать ему шею, и на этом все закончится?

– Нужно подождать. По его словам, у нас есть время до пятницы. И не забывай, что в этой стране мы должны вести себя цивилизованно.

– Как скажете, милорд, – пробормотал Меррик. – Что об этом думает мистер Дэй?

– Сказал, что все в порядке. И это не станет проблемой.

– И вы ему поверили?

– Нет. Поедешь сегодня со мной в офис, мне нужно, чтобы ты был в Лаймхаусе. Я собираюсь отложить некоторые обязательства и немного покопаться в делах Рэкхема. Перекупить парочку долгов. Всколыхнуть старые обиды. Посмотрим, как быстро мне удастся довести его до грани разорения.

– А, – удовлетворенно кивнул Меррик. – Настолько цивилизованно.



В четыре часа дня прибыла записка.

– Милорд? – Его клерк небрежно постучал в дверь кабинета. – Для вас сообщение. Личное.

На пороге стояла непримечательная девочка. У нее были худощавые черты лица, острый нос, грязно-светлые волосы, собранные в растрепанный шиньон, во всем образе прослеживалась неряшливость. На лице была грязь, но она еще не успела засохнуть. Очевидно, девочка регулярно мылась, и ее сапоги выглядели довольно новыми и прочными. На вид ей было лет пятнадцать, если судить по меркам городской молодежи. Она раскраснелась от бега и держала в руке листочек бумаги.

– Вы Его Сия-я-ятельство? – протянула она.

– Я лорд Крэйн.

– Ох. – Ее глаза расширились от поддельного страха. Они были яркого, серебристо-синего оттенка. – Лорд Крэйн, у меня для вас послание. – Она протянула листок.

Это оказалась театральная афиша, сообщение было написано карандашом на обратной стороне.


Милорд

Если это удобно, пожалуйста, сопроводите посыльного. Ваша помощь пришлась бы очень кстати в профессиональном вопросе.

С. Дэй


На мгновение Крэйн задумался, сохраняя бесстрастное выражение лица. Казалось невероятным, что Стивен просит помощи в работе, учитывая, как мало он посвящал графа в свои дела, и это определенно было отсылкой к их разговору прошлой ночью, а это приветствие…

«Милорд» голосом Стивена не было признаком уважения. Как сын солиситора, он обладал немалой долей гордости, присущей ученому классу, и яростно отказывался использовать термины, выделявшие превосходство аристократов. Он ни разу не обращался к Крэйну подобным образом, пока они не стали любовниками, и тогда игра началась. В постели (на столе, у стены) «милорд» стало признаком безоговорочного, полного подчинения, мольбой о господстве, беззаветной уступкой требованиям и желаниям Крэйна. Листок был в равной степени и любовной запиской, и вызовом, сама мысль о том, как Стивен выводил это слово на бумаге, отдалась импульсом прямо в пах Крэйна. Что бы ни задумал этот мелкий поганец, он знал, что это заставит Крэйна бежать на зов.

– Я выйду через минуту, – сказал он. – Меррик!



Крэйн достаточно хорошо ориентировался в Лаймхаусе, но после десяти минут следования за девочкой по переулкам и окольным путям он все же потерялся. Не окончательно – он знал, с какой стороны находится река и где шоссе Рэтклифф, – но заблудился достаточно, чтобы не желать сбежать. Сейчас они прогуливались по беднейшему району Лондона, где то и дело встречались бродяги, пьяницы и люди, пораженные болезнями и изможденные голодом. Было много китайцев, индийских матросов и моряков. Каждый оглядывался, чтобы проследить за Крэйном, оценить его рост, идеально сшитую одежду и белоснежную сорочку, выдававшие в нем богача, потенциальную жертву, простака, которого можно обобрать.

Он оставил Меррика в офисе, чтобы тот мог разобраться с другими делами. Но, чем дальше они заходили в эти трущобы, тем сильнее ему приходилось бороться с сожалениями об этом решении.

Девушка свернула в еще один грязный переулок, такой узкий, что полуденные солнечные лучи едва проникали в него, и двое мужчин последовали за Крэйном. Он обернулся, с первого взгляда определил их намерения и изверг лавину ужасающей брани, чтобы предотвратить любые покушения на свою жизнь или кошелек.

– Что вы там говорите? – спросила девушка. – Идемте же.

– Я не испытываю желания быть избитым или чтобы мне перерезали глотку. – Крэйн свирепо посмотрел на преследователей.

– Не беспокойтесь. Я присмотрю за вами. Сюда.

Она нырнула в темный низкий дверной проем. Крэйн бросил на мужчин последний предупреждающий взгляд и зашел в тесную, удушливую темноту, следуя за размытым контуром юбки своей провожатой, пройдя еще через несколько проемов, пока не вышел в большую комнату.

В помещении не было окон, свет исходил от нескольких зажженных свечей в лампадах. Под ногами был голый пол, по стене стекали капельки влаги. Пахло печеным чесноком и семенами чили, потрохами и канализацией.

В комнате было семь человек. Четверо из них – китайцы, с настороженными лицами они сидели на корточках у дальней стены и ждали. Остальные трое были европейцами. Первый – крепкий молодой человек среднего роста со светло-каштановыми волосами, ярко-зелеными глазами и квадратной челюстью. Он стоял у стены, скрестив руки, рядом с огромным мешком. Следующей была женщина лет тридцати. В простой одежде, с темными волосами, собранными в аккуратный пучок, оливковой кожей и лицом, которое скорее излучало силу, нежели привлекательность, и с большими темно-карими глазами.

Последним был Стивен. Он сидел на краю шаткого стола, его янтарные глаза едва заметно светились в темноте. Он слегка сморщился, когда встретился взглядом с Крэйном.

– Здравствуйте, лорд Крэйн. Большое спасибо, что пришли. Не могли бы вы нам помочь?

– С удовольствием, мистер Дэй. – Крэйн ждал извинений за последнее исчезновение Стивена, объяснений того, чем на самом деле ему грозит жадность Рэкхема; ему хотелось зарыться пальцами в рыжие кудри и оттянуть голову мага назад для поцелуя. Но вместо этого он лишь вежливо улыбнулся. – Что от меня требуется?

– Нам необходимо срочно поговорить с практиком, – ответил Стивен. – Наш обычный переводчик сейчас недоступен, и никто, кажется, не понимает, о чем мы просим, а эти джентльмены не хотят пропускать нас дальше, что совершенно неприемлемо. Пока у меня есть выбор, я бы предпочел не пробиваться силой. Местных практиков зовут мистер Бо и мистер Цанг, и нам срочно нужно поговорить хотя бы с одним из них.

– Я посмотрю, что можно сделать. – Крэйн перешел на шанхайский и в течение нескольких минут разговаривал с мужчинами вежливо, взывая к здравому смыслу, пока не стало ясно, что они не собираются помогать. Тогда граф повысил голос и понизил тон.

– …и приведите его сейчас же, вы, чахлые сифилитические отбросы грязного портового борделя! – прокричал он вслед трем убегающим мужчинам, оставившим у стены одного испуганного охранника. Граф повернулся к Стивену, чье выражение лица оставалось невозмутимым. Его коллеги застыли где-то между удивлением и ужасом, уловив его тон, хоть и не понимая слов. Девушка, которая привела его сюда, ухмылялась.

– Они не хотели сотрудничать, – объяснил Крэйн. – Сказали, что шаманы сейчас недоступны. Они приведут старшего, кого-то из начальников, чтобы тот смог рассказать, в чем проблема.

– Кто такие шаманы? – спросил крепыш. У него был глубокий голос и бескомпромиссный взгляд.

– Так в Китае называют практиков, – сказал Стивен. – Позвольте мне вас представить. Лорд Крэйн, это Питер Джаносси и миссис Эстер Голд, а с Дженни Сэйнт вы уже знакомы.

Крэйн пробормотал любезности и оглянулся на своего провожатого, поняв, что она, должно быть, и есть четвертый участник команды юстициариев Стивена. Он наслышан о них и представлял себе нечто более впечатляющее, чем то, что оказалось в реальности. Джаносси выглядел слегка враждебно, а Сэйнт постоянно ухмылялась. Миссис Голд, слегка склонив голову, с интересом наблюдала за графом.

От Стивена Крэйн знал, что миссис Голд – старший член команды и что ее возмущает распространенное мнение, будто она подчиняется мужчинам. Поэтому свои следующие слова он адресовал ей.

– Пожалуйста, не сочтите за праздное любопытство, но, если вы хотите, чтобы я выступил переводчиком, когда прибудет нужный человек, мне следует знать, что вы хотите обсудить. В чем заключается проблема?

Практики обменялись быстрыми, мимолетными взглядами. И Эстер Голд ответила:

– В крысах.

– В крысах?

– Да.

– У нас завелись крысы, – зло усмехнулась Сэйнт.

– Полагаю, вам известно, что в любом пабе этого города можно нанять человека с собакой? – предложил Крэйн.

– Это не поможет, – возразил Стивен. – Джосс, покажи ему.

Джаносси поддел носком ботинка мешок и подтолкнул его. Крэйн подошел и заглянул внутрь.

Несомненно, это была крыса. В момент смерти ее длинные желтые зубы обнажились в оскале. А наполненные кровью глаза вылезли из орбит, что указывало на то, что с ней разобрался Стивен, поскольку Крэйн уже видел подобное у человека, умершего от рук мага. У нее была спутанная грязно-коричневая шкурка, жесткая от грязи и пыли, серые когти, покрытые чешуйками, и розоватый лысый хвост. Существо выглядело как обычная крыса, за исключением одного нюанса.

Она была около четырех футов[7] в длину, не считая хвоста.

– Ясно, – медленно произнес Крэйн. – Да, не думаю, что терьер тут поможет. Вы сказали «крыса», миссис Голд, или «крысы»?

– Крысы.

– Это плохо. – Крэйн уставился на чудовище. – Как много?

– Неизвестно, – ответил Стивен. – Не менее двадцати. И они выглядят совершенно обычными, не считая размера, поэтому ответ на вопрос «сколько» сводится к тому, что «в два раза больше, чем вчера». Утро выдалось напряженным, – небрежно заключил он и на мгновение встретился взглядом с Крэйном.

– Вам не стоит беспокоиться, – голос миссис Голд звучал мягко, но решительно. – Мы с этим разберемся. Просто помогите поговорить с местным практиком, это все, о чем мы просим.

Джаносси утвердительно кивнул. Сэйнт ухмыльнулась. А взгляд Стивена метнулся к потолку.

– Хорошо, – любезно согласился Крэйн. – Скажите, почему вы решили, что эта проблема связана с Китаем?

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Стивен.

– Почему Лаймхаус, почему шаманы? Вы уверены, что ищете в правильном месте?

– А как же иначе? – спросил Джаносси.

– Кто-то идет, – заметила Эстер Голд, и все обернулись, когда в комнату влетел тучный пожилой китаец.

– Ах! – воскликнул он. – Бамбук!


Глава 6

Крэйн скрестил руки на груди и посмотрел на Ли Тана. Граф много лет знал этого мужчину в Шанхае, они были знакомы достаточно хорошо, чтобы Ли мог использовать старое прозвище Крэйна, некогда уместное для необычайно высокого и худого юноши. Он часто встречался с ним в последние несколько месяцев и вел постоянные деловые отношения. У Ли Тана не было совершенно никаких причин отказывать графу в помощи.

Загрузка...