Проклятие Кантакузенов

Глава 4 По следу мертвеца. Москва 1732 год. Сентябрь.

1

Питейный дом в городе Москве. Иван Тарле.

Человек в широком не по плечу армяке и шапке, надвинутой на глаза, заявился в питейный дом и сел далеко в темный угол. Не хотел человек, дабы его опознали. Такие завсегда так делали.

Слуга спросил, чего подать гостю. Тот заказал водки и велел позвать к столу одного из пьяниц.

– Того малого ко мне пригласи.

– Того? Худого? С красным носом?

– Того самого. Пусть сядет со мной.

– Дак, денег нет у него. Сколь ден в долг пьет.

Человек кинул на стол рубль серебром.

– Я заплачу за все.

– Как прикажешь.

Слуга схватил монету, попробовал на зуб и ушел.

Вскоре двое завели разговор за дальним столом в темном углу.

– Звал меня, человече? – спросил худой мужик в рванине дядьку в армяке.

Тот молча наполнил его стакан водкой. Худой выпил залпом, крякнул и понюхал свой рукав.

– Али не признал меня? – спросил мужик в армяке.

– Дак темно здеся, дядя.

Тот поднял шапку на мгновение. Затем снова надвинул.

– Свят! Свят! – перекрестился худой. – Ты…

– Тише! Без имен! Признал и ладно!

– Давно не видал тебя.

– Не был я на Москве долго. Но ныне пришла пора. Дело есть до тебя срочное.

– Дак мне во как денежки надобны. Я всё что угодно! – сказал худой. – Коли порешить кого, то я завсегда…

– Тихо. Никого кончать не надобно. Дело иного рода.

– Говори.

– Скоро заявится сюда некий чиновник. Коллежский асессор Тарле. Станет спрашивать за нашего знакомца общего Тишку.

– Про Тишку?

– Про того самого Тишку, что в доме Кантемира куролесил. И коего ты упустил.

– Дак, разве то моя вина? Поди поймай его! Коли он…

– Хватит. Я не хочу ворошить прошлое. Что было – то было! Ныне о будущем думать надобно. Заявится сюда чиновник именем Иван Тарле. Запомнил?

– Да. И далее что?

– Ты именем Тишки назваться должен.

– Всего-то?

– Скажешь, что ты есть беглый холоп князя Кантемира Тишка.

– И сколь заплатишь за сие?

– Скажешь чиновнику то, что я тебе велю, и получишь сто рублей серебром.

– Сколь? – худой подумал, что ослышался.

– Сто рублей!

– Скажу все, что велишь…

***

Коллежский асессор Иван Карлович Тарле получил от надворного советника Волкова задание, поболее разузнать все про холопа умершего Тишку.

Тарле справился, в каких питейных домах бывал сей холоп. Оказалось, хаживал он постоянно в один дом, где пили разные темные личности, с законом состоявшие в плохих отношениях. Местный целовальник (трактирщик) мало обращал внимания на всякие условности. Лишь бы денежки платили.

Тарле зашел в трактир под видом случайного посетителя, и целовальник сразу же подошел к нему. Это был большого роста детина с плоским лицом, до самых глаз заросшим густой черной бородой.

– Чего изволите, барин? – спросил он. – Есть уха боярская с шафраном, есть куры…

– Про человечка одного мне надобно кое-что узнать.

– Кто таков? Коли бывает здесь, то скажу все, чего знаю про него.

– Сие некий Тишка. Холоп барина Кантемира.

– Тот Тишка, что в бегах?

– Ты про что? В каких бегах? Помер Тишка-то!

– Помер?

– Помер. Но мне знать надобно с кем бывал он здесь.

– Дак он здесь сидит, барин.

– Здесь? – удивился чиновник сыскного ведомства.

– Вот тот долговязый парень. Вишь в дальнем углу?

– Тот?

– Он самый, барин. Тишка из дома Кантемиров! Ух и рожа богопротивная. Настоящий разбойник. И пьет в последнее время много. Ранее за ним сего не водилось. Местные питухи (пьяницы) бают сбег он от барина свого! Во как!

– Сбег говоришь? Ладно!

– Прикажешь позвать его? А то, как напьется Тишка, то давай куражиться. Но сейчас денег у него не густо.

– Мне от него пьяного толку нет. Поди скажи ему чтобы немедля вышел на улицу и подошел к моему экипажу. Быстро. Скажи, что в накладе не останется и денег в карманах прибавится.

– Скажу, барин. А выпить не хош ли чего? Куда торопиться? Тебя здесь никто не обеспокоит.

– Не нынче. Времени нет. А это тебе, – Тарле бросил на стол рубль серебром, поднялся и пошел к выходу.

Хозяин схватил монету и по привычке попробовал её на зуб. Много в последнее время было недельного серебра на Москве. Рубль был настоящий…

***

Через минуту молодой худой мужичек к красным носом вывалился из трактира и запахнул худой поношенный армяк. Он осмотрелся и, увидев экипаж, пошел к нему.

–Ты, барин, видеть меня хотел, что ли? – его левый глаз хитро прищурился.

Тарле еще раз отметил про себя, что рожа-то у Тишки истинно разбойничья. Такой мать родную зарежет и не поморщится. Но вслух он только спросил:

– Тишка? Так тебя кличут?

– Он самый.

– Дело есть до тебя, Тишка. Ты мне поможешь, а я помогу тебе, и обоим нам будет хорошо.

– Так говори, чего надобно.

– Ты холоп барина Кантемира? Я хочу знать. Не для худа твоего, но для добра. Если скажешь все, что в дому барина твоего случилось, десять рублев серебром. А если чего важного вспомнишь, то и более отвалю.

– Не врешь?

– Мое слово крепко. Итак, ты можешь мне что-то об этом рассказать?

– Много чего могу. Где изволишь слушать, барин?

– Садись в карету. Поедем со мной и приказ. Там все и расскажешь. Да ты не бойся, ничего тебе не грозит. И деньги получишь. Мое слово крепко.

Тишка почесал голову и сел в экипаж. Ехать ему никуда не хотелось, но уж больно хорошие денежки посулил барин, а у него в кармане были лишь две полушки.

– Не поехал бы с тобой ни в жизнь, но верный человек на тебя указал. А мне через него еще никакой пакости не было. Я, барин, много чего про Кантемиров знаю. С младых лет при их доме состою.

– Ты с чего это в бега надумал податься? – спросил Тарле.

– Дак смерть мне была в дому Кантемиров. И ничего иного ждать не приходилось. Вот и решил свой живот спасти. Взял грех на душу. Сбег от барина.

– А что там в дому Кантемиров? – продолжал допытываться Тарле.

– Я сказал, что смерть ждала меня.

– Это я понял. Но откуда она грозила тебе, Тишка?

– Кто? – хитро спросил мужик.

– Ты, парень, дураком не прикидывайся. Я вашу породу знаю.

– Дак чего говорить-то?

– Кто грозил тебе в доме Кантемиров, что ты решился пуститься в бега?

– Вурдалак в их дому объявился. Вот и весь сказ! И мне иного хода не было окромя как в бега.

– Вурдалак?

– Кровосос мне жизни не оставил бы.

– Но коли сыщут тебя? За то, что убежал от барина батоги тебя ждут!

– Батоги не смерть, барин.

– Ладно, Тишка. Сейчас на место приедем, и все покажешь без утайки господину надворному советнику Волкову.

– Волкову? Это который по сыскному-то делу?

– Волков не тронет тебя. Я слово дворянское даю тебе в том. Расскажешь, все чего знаешь, и катись с деньгами восвояси.

– А не обманешь? – снова спросил Тишка. – Пытать не учнешь ли в сыскной части?

– Я уже дал тебе слово дворянина. Сказал, что не будет пытки и ничего плохого не будет. Нам дела до тебя нет никакого. Нам про вурдалака знать все надо.

***

2

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

Ровно через час Тарле втолкнул Тишку в кабинет, где сидел Волков, занимаясь чтением бумаг.

– Вот вам, Степан Андреевич, презент.

Надворный советник поднял голову и с недоумением стал разглядывать мужика.

– Не иначе разбойника поймал, Иван Карлович, – спросил он. – Такого человечишку за одну рожу в остроге держать.

– Сие Тишка из дому Кантемиров!

– Что? – Волков вскочил со стула. – Тишка? Холоп князя Антиоха?

– Он самый! Беглый холоп, Степан Андреевич.

– Вот как? – Волков оживился. – Значит ты живой?

Тишка удивился и осенил себя крестным знаменем.

– Живой я, ваше высокоблагородие. Как истин бог живой.

– А в доме барина твоего давно похоронили тебя. Знаешь ли про сие?

– Не слыхал про то, барин. Да и в бегах я. Прячусь более. Кабы не выдал кто. Народишко-то какой ныне? За полушку продадут. А на беглых сыск ведут. Сам, поди, знаешь.

– А как давно ты в бегах? – спросил Волков.

– Дак почитай месяца три, ваше благородие.

– Три? Странно сие! Сыска по сему делу нет. И все в дому говорят, что де исправно служил Тишка барину, да помер от чахотки.

– Чудно сие, барин, – ответил Тишка.

– Чудно. А ты про это не слышал?

– Дак в бегах я. Более молчал про то кто я и откуда. А про дом Кантемиров не спрашивал.

– Стало быть, не знал ты, что вместо тебя в доме иной человек под твоим именем служит? – спросил Волков.

– Дак откудова мне знать про то, барин? Я сбег и про то не ведал.

– А имени не сменил? – спросил Волков.

– Имени? А чего менять-то? Мало ли Тихонов на свете бродит? В одной Москве с тыщу, а то и более.

– А скажи мне, Тишка, с чего ты сбежал? Али барин обижал тебя?

– На барина жаловаться грех. Ничего худого не скажу. А сбежал от нечистой силы.

– Подробнее, – потребовал Волков.

– Дак вурдалак-то появился.

– Вурдалак?

– Еще в старом дому в деревне, до того как я Москву то попал. Ночью в мою каморку постучал некто. Я-то поначалу не знал кто это. Темно было, и думал я, что один из слуг пришел ко мне. Тако бывало. Лакеи захаживали и вместях мы вино пили. Но в тот раз все по-иному повернулось.

– Ты дело говори! – прервал холопа Волков. – Мне недосуг слушать про твоих лакеев и винопитие!

– Я и говорю дело, ваше благородие! Постучали в каморку мою. Я спросил через двери, кто пришел. И мне был ответ голосом тонким. Баба ответила! Я что сие думал служанка Марфа. Давно она глянулась мне, барин.

***

Тишка услышал голос Марфы.

– Впусти меня, – просила она.

– Марфа?

– Впусти меня, Тихон. Пришла я сама к тебе. Ты хотел, чтобы я пришла! – был ответ.

Тишка уже положил ладонь на засов, но одернул руку. Подумал, откуда Марфа про сие знать может? Не говорил ведь он никому, что глянулась ему девка-краса.

И снова в двери тихо постучали.

– Открой мне, Тихон.

– А с чего ты пришла ко мне? – спросил он.

– Ты сам позвал меня, – был ответ.

– Врешь. Никогда не звал я тебя…

***

Тарле подумал, что холоп вздумал шутить с ними.

– Ты смеяться посмел над нами?

Тишка замахал руками:

– Дак сами хотели знать, с чего я сбег от моего барина! Я и рассказываю все без утайки! А вы сердиться вздумали!

Волков попросил Тарле успокоиться и приказал Тишке продолжать.

– Говори далее.

– Дак не пустил я девку к себе.

– С чего так? – спросил Тарле. – Она глянулась тебе. Отчего не пустил?

– Дак в доме, где жила старуха Кантакузен, многие про сие знали. Вурдалак может любой облик принять, и любым голосом говорить. Но сам войти к тебе он не может. Надобно ему позволение дать. А как дал, то тут тебе и конец пришел.

– И что? – Волкова стал раздражать Тишка. Все из него тянуть надобно.

– Дак не пустил я девку.

– И ты так девки испугался? – спросил Тарле. – Так испугался, что сбег от барина?

– Дак кабы девка! Сила бесовская, а не девка, барин. Вурдалак то был, а не девка! Хотя голосом он Марфиным говорил. Вот те крест, не вру! Наутро поговорил я с лакеем старым. И то сказал мне, что коли пришел за мной вурдалак, то в покое не оставит.

– А ты?

– Я и решил сбежать! – вскричал Тишка. – Молод еще, чтобы помирать. Лакей барский сказал, что де мне надлежит бежать, коли жить желаю.

– А как зовут сего лакея?

– Михалычем звали его.

– Звали? – спросил Тарле.

– Дак помер он с месяц назад. А мне, после того, как приходил ко мне вурдалак, на другой день вышел приказ на Москву собираться в дом князя Антиоха Дмитрича! Я рад был велению тому, так хотел съехать. Но Михалыч сказал, что и там меня вурдалак достанет и единое спасения для меня – уйти из дому Кантемиров.

– И ты ушел?

– Я сбег!

– И что в дому барина твоего Антиоха Кантемира деется не знаешь?

– Не знаю, барин.

– Странно все это. Весьма странно, – задумчиво пробормотал Волков.

***

После ухода Тишки Волков спросил Тарле:

– Что скажешь, Иван Карлович?

– О словах сего холопа? Если и врет, то врет умело. Придраться не к чему.

– В этом ты прав. Все у него складно получается. И сбежать ему слуга Михалыч посоветовал. И вурдалака он испугался. Но вот проверить его слова нельзя. Михалыч сей помер и ничего нам не расскажет.

– Но Кантемир может его опознать.

–Князь Антиох? Нет, Иван Карлович. Антиох до приезда Тишки из имения никогда не видел его. Он любого в своем доме бы принял. Могут его опознать в деревне, но что это нам даст? Если его просто использовали, то он никуда нас не приведет.

–Слишком сложно все, Степан Андреевич. Если Тишку подменить хотели, то отчего настоящего просто не убрать? Зачем оставлять его живым?

Волков и сам думал про это.

Тарле продолжил:

– Хоть я и нашел его чисто случайно. Допустим, что мне просто повезло. Но те, кто заменил его иным человеком, могли предполагать подобный исход.

– Ты прав. Убить холопа было для них много удобнее и безопаснее. Но это если у них не было более на него планов. А если были?

– Холоп этот ума малого. Какой с него толк? – спросил Тарле.

– Возможно, он только простаком прикидывается.

– Брось, Степан Андреевич.

– Посмотрим, Иван Карлович…

***

3

Дом Степана Волкова в городе Москва.

На следующее утро Тарле выдернул Степана из постели.

Слуга имел приказ тотчас будить надворного советника, коли возникнет надобность служебная.

– Барин! Прибыл чиновник из канцелярии!

– Кто? – спросил Степан.

– Дак сказал, что по служебной надобности…

– Кто прибыл?

– Назвался Иван Карлович!

– Сейчас выйду! Проводи в мой кабинет!

– Слушаюсь!

Волков встал с кровати. Елизавета Романовна также проснулась.

– Что случилось?

– Ничего, душа моя. Это ко мне прибыл чиновник юстиц-коллегии.

– С чего так рано, Степанушка? Что за надобность такая?

– Ты спи, Лиза. Я выйду к нему.

Волков надел халат, и отправился в кабинет. Там его уже ждал Иван Карлович. На лице коллежского асессора была растерянность. Степан понял, что дело, которое они вели, снова осложнилось.

– Что случилось, Иван Карлович? С чего такая спешка? Уж не пожар ли на Москве?

– Хуже! – выдохнул Тарле. – Тишка убит нынешней ночью!

– Как это убит? Что значит убит?!

– Прирезали сердешного у трактира. Нашли его целовальник со слугами. Убийство! Но у того трактира то дело частое.

– Вот же не повезло, так не повезло! – вскричал Волков. – Ограбили?

– Как водится, Степан Андреевич!

– А кто такими разбоями занимается нынче?

– Дьяк Гусев, – ответил Тарле.

– Гусев? Знаю такого. Человек хороший и честный…

***

4

Москва.

В доме князя Кантемира.

В дороге Волков думал о том, что могло произойти. Ведь не сказал Тишка им вчера ничего важного. Нес околесицу про вурдалака. Сбежал от барина от того, что некто в его двери скребся. И подумал Тишка, что сие был мертвец, который желал его смерти. И сам Тишка ныне мертвяк. Спросить более некого.

Но дело не в вурдалаке! Выходит, что один Тишка из дома Кантемиров сбежал, а на его месте иной обретался? А стало, некто хотел произвести сию замену! И есть вопрос – зачем? Кому сие понадобилось?

Сам князь Антиох холопа сего получил из имения. Как он выглядел, он не знал. Но ведь не одного его из имения прислали. Стоило иных холопей спросить и выведать все, что они о Тишке знали…

****

Степан Андреевич прибыл в дом Кантемира и сразу понял, что и там снова неладное. Лица лакеев бледные и были они напуганы изрядно. Привратник ему ничего не сказал, а лишь поклонился поясно и пропустил в дом.

Слуги толпились у покоев князя.

– Что здесь произошло? – спросил Волков.

– Дак беда, барин! – сказал лакей Кантемира. – Истинно беда!

– Оно так, – поддержал лакея дворецкий.

– Где его сиятельство? – спросил он у дворецкого.

– Вот там они, – дворецкий указал на кресло в кабинете. – Они ждут вас, барин.

Степан вошел в кабинет и приблизился к креслу.

– Князь!

Тот поднял голову.

– Степан Андреевич! Беда, Степан Андреевич!

– Что случилось?

– Снова тайны, Степан Андреевич! И снова я ничего не могу в том понять. Доктор де Генин и Войку ума лишились.

– Как же это понимать ваши слова, князь? Как это ума лишились?

– Они ночью с покойницей в подвале были. А наутро мы их нашли лежавшими у гроба стряпухи Дарьи. Понемногу привели в чувство, но они не узнают никого.

– А что с телом? – спросил Волков.

– Тела нет, Степан Андреевич, – ответил Кантемир.

–Как нет?

–А так. Мы вошли и увидели тела де Генина и Войку. Но рядом с ними не было никого. Гроб был пуст! Но двери были закрыты и выйти оттуда никто не мог. Куда же она делась, Степан Андреевич?

– Я сам желаю подвал осмотреть.

– Вы решитесь пойти туда? – спросил князь.

– Решусь. Пусть меня срочно проводят туда.

– Иван! Проводи барина в подвал! – отдал приказ князь Антиох.

– Чего?

– Барина в подвал проводи! Немедля!

Слуга поклонился и попросил Волкова следовать за собой.

Подвалы в доме Кантемира были большие. Но та часть, где стоял гроб с телом, была отделена от остальных проходом с двумя дверями из досок дубовых, окованных железом. Волков осмотрел их внимательно. Сломать такую дверь можно лишь вдесятером.

Он осмотрел засовы.

– На ночь их задвигали? – спросил он слугу.

– А то как же, барин! Сам Войку приказал, как только войдут они, двери закрыть и засовы задвинуть. И до утра не отодвигать.

– Здесь никого ночью не было?

– Дак боятся слуги, барин. Никого сюда не заставишь зайти. Стряпуха-то не сама померла! Во как! Токмо с утра, когда силы бесовские отступили и петухи пропели, мы решились отпереть двери. И там такое.

– Открывай! – приказал Волков.

– Вы барин того…

– Открывай! – еще раз отдал приказ чиновник тоном возражений не терпящим.

Слуга загремел ключами. Двери отворились. Волков схватил факел со стены и вошел внутрь. Трепещущий свет разогнал тьму. Волков подошел к иному факелу на стене и зажег его. Затем еще и еще один.

На больших каменных тумбах стол гроб из простых сосновых досок сколоченный. В нем было скомканное покрывало. Тела внутри не было.

Степан стал внимательно осматривать домовину. Но ничего странного не нашел. Словно сама покойница ожила и встала со своего последнего ложа.

–Иван! – позвал Волков.

Слуга со страхом вошел.

–Чего изволите, ваше благородие?

–Заходи смелее. Здесь нет никого. Кроме нас с тобой разумеется.

–Боязно, барин. Ой, как боязно!

– Иного выхода отсюда нет?

– Нет, барин. И стены толстенные. Никак отсель не выйти. Никак.

– Но стряпуха-то куда-то делась?

– Дак неужто есть для мертвяка преграда, барин? Ни стены, ни тверди земные не остановят его.

–Дак ведь не дух стряпухи пропал, а тело оной. И тело не могло вот так просто раствориться в воздухе!

Но слуга твердил свое:

– Токмо слово божие – спасение от сей напасти. Старуха-то Кантакузен давно в могиле! И сие её проделки, барин! Коли она и старика Войку одолела. А он в науке колдовской знался.

Волков понял, что ничего от слуги не добьется. Он отпустил Ивана восвояси и сам стал осматривать подвал. Простукал своей тростью стены, исследовал полы. Но и намека на тайный ход не было…

***

Затем Степан Андреевич пожелал опросить тех слуг, которые совместно с Тишкой прибыли из имения в Москву. Это были каретник Яков сорока лет, девушка Глаша 14-ти лет, и молодой парень Иван 17-ти лет.

Яков был небольшого роста мужичонка с сизым носом пьяницы. Волкову сразу стало понятно, отчего отдал каретника князь Константин Кантемир в дом брата своего Антиоха.

– Ты, стало быть, Яков? – спросил Волков.

– Точно так, ваше благородие!

– Ты не ори сильно, Яков. Я не глухой. И прибыл ты из деревни в Москву?

– По приказу прибыл, ваше благородие. Барин мой его сиятельство князь Константин повелел мне…

– Я знаю, почему ты прибыл в Москву, Яков. Про это мне говорить не нужно. Мне нужно знать иное. Ты хорошо знал Тишку?

– Тишку?

– Холопа барского, что вместе с вами прибыл в Москву.

– Про того Тишку стало знать хотите? Он мне был знаком мало. Видал пару раз. Да и молод он для моего знакомца, барин.

– Значит, ты его не знал?

– Нет, барин. Дак ведь в имении у князя Константина народу много.

– А ехал Тишка с вами?

– С нами? – переспросил Яков.

– Я спросил тебя, как вы добирались до Москвы?

– Да я, барин, отдельно ехал. Меня с харчевым обозом ранее всех отправили. Я ведь каретных дел мастер. А князю Антиоху Дмитричу как раз каретник занадобился. Вот я и поехал. А иные холопи уже после сюда приехали.

Волков подарил Якову рубль и отпустил…

***

Глаша была испуганной глупой девочкой. Ничего от неё Волков добиться не смог. Тишку она не знала и про вурдалаков никогда не слышала. Она и слова такого не ведала. При упоминании о нечистой силе начинала креститься и призывать святых угодников. Волков и её одарил рублем и отпустил…

***

Молодой слуга Иван оказался разговорчивее.

–Я Тишку ранее не знал. Дак много людей в имении Константина Дмитрича. А познакомились мы, когда на Москву ехали.

–И что он говорил тебе?

–Много чего, барин. Но разве упомнишь?

–А ты вспомни, Иван. За то от меня награду получишь.

Иван поморщил лоб и сказал:

–Ехали мы, значит, в телеге. Я за возницу был. Мне управитель и бумаги вручил отпускные на меня, Тишку и на Глашку. Я лошадей честь по чести проверил в имении. И Глашку сам на телегу посадил. Она боялась всего.

– А Тишка?

– Того я в пути подобрал. Мне сказал управитель Тит Ипатыч, что де станет нас он ждать у околицы. Так там он и стоял.

– И ты его до той поры не видал?

– Нет. Я просил он ли есть Тишка? Он ответил, что так и есть. Сел в телегу и мы поехали на Москву. Но в бумаге, что дал мне управитель, наши приметы были точно описаны.

– И как ехал Тишка на Москву? С охотой? – спросил Волков.

– Не жаловался. А чего жаловаться? На Москве чай лучше, чем в деревне. Я и сам с охотой ехал. Только Глашка дура боялась.

– Но что он говорил?

– Говорил, что не женатый он. Я ему сказал, что надоть жениться. А он мне ответил, что коли барин прикажет, то он и оженится. Но девку лучше на Москве искать. С тем я согласился. На кой она нужна дура деревенская?

– А про вурдалаков ничего он тебе не говорил?

– Про вурдалаков? Нет. Такого разговора между нами не было, – сказал Иван. – Только был сей Тишка слабый. Лицом бледный.

– Слабый? Может, болен был?

– А кто его ведает? Но силушкой его бог обидел. Не то, что меня. Я, барин, подковы, могу гнуть. Девкам такие как я глянутся.

– А Тишка не жаловался тебе на болезни?

– Говорил, вроде, что его из-за слабости телесной отправили из имения. Какой с него работник? Он меня тогда спросил, с чего меня барин на Москву отдал? Я ответил, что строптив не в меру. Розгами меня учили учили, да ничего не вышло.

Волков пожаловал Ивану три рубля серебром и отпустил. Тот поклонился и много благодарил чиновника за щедрость…

***

5

Анненгоф.

Резиденция императрицы.

Болтушка8, фрейлина ея императорского величества Шаргородская, умела выведывать новости. Она знала, как любит царица послушать сплетни. К утреннему приему появилась она в покоях Анны Ивановны. Хотела сия девица первой про все государыне поведать.

Шаргородская внимательно посмотрела на других болтушек. Не знает ли из них кто сию новость? Но те спокойно переговаривались между собой, ожидая утреннего выхода императрицы. Стало не знают ничего.

Камер-лакей вышел в приемную. Все замерли, ожидая его слова. Тот громко заявил, стукнув посохом по паркету:

–Ея императорское величество, государыня Анна ждет фрейлин, дабы могли они развлечь ея величество своими рассказами во время утреннего кофею!

Анна только поднялась с постели и одела халат. Куаферы уже работали над волосами императрицы. Анна пила утренний кофе. В будуар императрицы вошел вперед фрейлин обер-камергер двора граф Бирен.

– Здравствуй, матушка! – он поклонился Анне.

– Ты уже здесь, друг мой? Рада видеть. Скажу тебе, что ныне спала плохо. Никто из докторов помочь не смог. Не подействовали их снадобья мерзкие.

– Дак и я не спал, Анхен. Все сны плохие донимали.

– Надобно призвать Блюментроста, пусть какую свою микстуру мне пропишет! А ныне, может, что весёлое мне расскажут? Чего нового в столицей моей, девки? – спросила Анна фрейлин.

Шаргородская вышла вперед и заговорила:

–Ныне ночью в дому у Кантемира снова нечистый побывал, матушка-государыня. И тот нечистый тело мертвое помог забрать из дома. И те новости слуги вынесли и были напуганы изрядно!

Анна поменялась в лице. Она любила сплетни, но вурдалаки в доме Кантемира пугали её. Не такую новость хотела она услышать.

– Ты что сказала, дура? – спросила царица Шаргородскую.

– В доме князя Кантемира вурдалак озорует, матушка-государыня.

– Снова вурдалак! И когда сие кончится? – гневно сказала Анна. – Друг мой!

Анна обратилась в Бирену.

– Друг мой, или ты не передал мое повеление? Велела я сыскной коллегии сие дело выяснить.

Бирен поклонился царице и сказал:

– Передал, государыня.

– Тогда отчего сие? Что болтает сия дура о доме Кантемира?

– Сие надобно выяснить, ваше величество, – официально ответил Бирен. – Но расследование уже начато, государыня. В том я осведомлен.

–Я велела сии слухи по Москве прекратить. Но они ходят. Словно и не было приказа моего! Девка! Говори, что слыхала!

Шаргородская испугалась гневному голосу царицы и стала молоть вздор. Бирен прервал её:

– Хватит! Ты дело говори!

– Я и говорю, ваше сиятельство, мертвое тело пропало.

– Чье тело? – спросил Бирен.

– Тело служанки, что на кухнях у Кантемиров была. Она померла сия служанка, и тело её отнесли в подвал и положили в гроб. Но утром тела в гробу не было.

– А куда оно делось? – спросила Анна.

– Никто не знает, матушка-царица, – ответила Шаргородская. – Но известно, что лекарь Генин ума лишился.

Бирен не понял при чем здесь де Генин.

– Де Генин? – переспросил он.

– Он, ваше сиятельство, – сказала Шаргородская.

– Но де Генин при чем? Дело было в доме Кантемиров?

– Да, ваше сиятельство.

– Но как туда попал де Генин? – спросил Бирен.

– Он, сказывают, сидел у тела служанки.

Бирен повернулся к императрице и сказал:

– Я все выясню, государыня. И сделаю доклад обстоятельный.

– Выясни, друг мой. А то сия дура мало что толком говорит…

***

6

Снова в доме Кантемира.

Степан вернулся в комнату князя Антиоха Дмитриевича. Тот сидел в кресле бледный как стена.

– Что-то еще случилось? – спросил Волков.

– Письмо!

– Письмо? – не понял Волков.

– Принесли письмо. Только что! Письмо от обер-камергера графа Бирена!

– Он графа?

– Сам Бирен по воле императрицы желает все выяснить.

– Но дело только начато.

– А тело пропало! Дарьи нет, Степан Андреевич.

– Бирен уже об этом знает? – удивился Волков.

– И я также был удивлен, Степан Андреевич. Ведь времени то прошло мало, а царица и Бирен уже обо всем знают и письмо прислали из дворца! Он вас видеть желает.

– Граф Бирен? – удивился Волков.

– Вас ждут во дворце, Степан Андреевич. Завтра в полдень надлежит вам, господин надворный советник, прибыть к его светлости в его покои в Анненгоф. Так указано в письме.

– Придется быть. Хотя дел много, Антиох Дмитриевич. Надобно стряпуху вашу сыскать! Надобно лакеев опросить в дому вашем.

– Мой дом – ваш дом, Степан Андреевич. Делайте что надлежит.

– Спасибо, князь. И могу вам сказать, что вчера коллежский асессор Тарле отыскал вашего Тишку.

– Что? – Антиох побледнел. – Как отыскал?

– А вот так. Объявился ваш Тишка среди беглых татей. И насколько я сам могу судить – он был вполне живой.

– Погодите, Степан Андреевич. Вы про кого молвите? Про моего холопа умершего Тишку?

– Про него.

– И вы его видали вчера?

– Видал и говорил с ним. Но сегодня утром стало известно, что Тишка помер.

– Ничего не могу понять, Степан Андреевич. Голова кругом идет.

– Коллежский асессор Тарле отыскал вашего холопа. Назвался он Тишкой и сообщил что в бегах давно пребывает.

– Что это значит? – спросил князь.

– Некий человек назвался вашим холопом беглым по имени Тишка, князь.

– Степан Андреевич, но разве Тишка был беглым?

– Тот человек признался, что это так. Но ныне утром зарезали его у трактира.

– Ничего не могу понять! Степан Андреевич! – взмолился Кантемир. – Помоги мне! Богом прошу, помоги! Дело страшное!

Волков посмотрел на князя и сказал:

–Я еду в разбойный приказ!

– Моя карета к вашим услугам, Степан Андреевич. И лучшие лошади коих имею.

– Спасибо, ваше сиятельство. После разбирательства в приказе я буду у вас, князь. Никого из дома не выпускать!

Кантемир заверил Волкова, что отдаст все необходимые приказы.

– У вас есть неразговорчивые слуги, князь?

– Есть немой конюх Трофим, Степан Андреевич.

– Пусть он по надобности из дома выходит. А остальные в течение двух-трех дней покидать сии стены не могут! То дело государственное!

– Все понял, Степан Андреевич. А что насчет погоста? Будем сие дело делать, али как?

– Будем, князь! Возможно, пойдем нынче ночью.

– Нынче?

– Нынче и пойдем.

Волков развернулся и вышел из кабинета князя. Его ждал Приказ разбойных дел…