Происхождение боли

Глава XIV. В которой Макс и Эмиль отправляются в Англию

А комнату Макса заливал яркий тёплый мягкий свет. Открыв глаза, он увидел на стене горящую мозаику из золотистых, лимонных, рубиновых, розовых и голубых стёкол. Вчера на этом месте было жалкое грязное подбитое окно, едва позволявшее обозревать убогую каморку, теперь же это чудо сделало благородной и праздничной всю комнату.

Вчерашний подвиг воспевал себя нытьём половины тела, переходящим от неосторожных движений в вой. Встать? Вряд ли. И всё же он покинул ложе, привычно бросил торфяной брикет в топку камина, осмотрел новоявленный витраж, расходился, свыкся с трудностями мускулов и стоически забыл о них, зато вспомнил об Эжене — где он?…

— Какого чёрта ты залёз в постель к моим детям!?

— Мы с вечера договорились…

— Папочка, он нам ни сколько не мешал. Тут много места, даже тебе ещё хватило бы.

— Нет! Это недопустимо!

— Пожалуй, — согласился Эжен, тотчас переводя взгляд на малышей, — Вчетвером будет тесно. Но нечестно, если здесь: в тепле, в почтенном обществе — только я поважусь ночевать. Думаю (- снова Максу — ) нам нужно установить очерёдность. (- детям — ) Вы как?

— Я согласна.

— Я — нет, — сказал Жорж, выглянув из-под одеяла и тут же скрывшись.

— Тогда я вернусь в свою квартиру, — спокойно, без угрозы ответил Эжен.

— Забери нас с собой! — запросился мальчик.

— Ничего этого не нужно, — пресёк тему Макс, — Я сегодня уезжаю в Англию. Вы остаётесь с Эженом здесь.

— Ты вернёшься, и всё наладится? — спросила Полина.

— Прежде всего… мне нужно сделать то, что изменит вашу жизнь. Не исключено, что моя… Впрочем, ничто не исключено. Я постараюсь вернуться.

Усадив детей за горячий шоколад на станции дилижансов, Эжен и Макс вышли поговорить на воздух.

— Не знаю, — вздыхал Эжен, — По мне, любые вещи: мебель, посуда, здания — это просто барахло…

— Ты не признаёшь реликвий?

— Почему? Я верю в мощи; знаю, что с оружием нельзя обращаться как попало, что грешно валить деревья без нужды, а над тем, что ешь, стоит поразмыслить. Но груда камней, тряпки, поделки из песка — в это надо умудриться засадить душу и цену!

— Значит, по-твоему, опасности нет?

— Где страх — там всегда опасность. Чего ты боишься? Продавать этот дом, потому что не считаешь его действительно твоим?

— Да.

— Тогда найди кого-то, у кого больше прав, и пусть он тебе разрешит.

Тут к ним подбежала парочка — Эмиль Блонде ((вчера вечером, возвращаясь от Армана, Макс зашёл в какое-то кафе и написал Эмилю о своих планах, приглашая его в компаньоны, и отправил в редакцию Дебатов)) с миловидной пышкой в пёстром платье.

— Ага, — сказал Макс, кивая им, — Очень рад, что вы согласились.

— Как же! — воскликнул Эмиль, — Англия — моя давняя мечта! Хэлоу, май крейзи нейбор! — поприветствовал Эжен, — Господа, это Береника. Береника, это Эжен и граф де Трай.

— Барон де Растиньяк и Максим, — уравновесил Макс.

— Береника присмотрит за детишками — за всеми троими, пока мы будем гулять по сможистому Альбиону. Да, моя крошка?

Девушка кивнула, влюблено глядя на спутника.

Макс был удивлён такой доверчивостью Эмиля, но пригляделся к Эжену и подумал, что приобщать в воображении это существо к миру разврата и ревности по меньшей мере глупо.