— Слюшай, а это что?
— Запад. Дикий.
— Вах! Совсем дикий?!
— Савсэм. Мы туда не поедем, да?
Поправив котелок, я оглядел своё воинство. Чи-Хай восседал на лошади с видом Писсаро и ковбоя в одном флаконе. Из-под стетсоновской шляпы сверкали черные глаза, руки цепко держали поводья, а из кобур выглядывали перламутровые ручки револьверов. На груди крестом пересекались ленты набитые патронами. В общем, держите меня семеро, пятеро не удержат! Зато с другой стороны на раскинувшуюся перед нами прерию смотрело что-то подозрительное. Поблескивающий свежей смазкой металлический корпус, с нелепо торчащей из спины трубой восседал на смирной лошадке, как собака на заборе. Но задорно сверкали линзы видеокамер, и дым сигары смешивался с черным дымом от сгорающего угля.
— Ой! — Только и смог сказать я, — Ты кто, светлое видение?
— Джо Стил! — Гордо ответило «видение», склонив металлический шар, заменяющий ему голову. Потом подумал и добавил, — Вычислитель я с «Котофеи». Решил немного землю потоптать, с вами интересно.
— Это зря, — задумчиво прокомментировал Чи, — Канделябров в салунах хватает.
— А у меня всегда с собой «Смит-Вессон», — гордо ответил Джо, — И корпус бронированный…
Грустно вздохнув, я вновь поправил котелок, и тронул поводья:
— Ладно, разберемся. Едем дальше?
— Хау, бледнолицый! Приехали.
Индейцы подкрались незаметно, и сейчас стволы «винчестеров» держали нас на прицеле. Вождь, раскурил трубку, и кстати, почему-то нам её не предложив, стал высказываться:
— Что за дикий народ, бледнолицые. Ни тебе «здраствуйте», ни даже одной улыбки. В гости пришли, называется.
Стил выехал немного вперёд, со скрипом пожал плечами и пробурчав что-то, типа «сами виноваты», широко улыбнулся. Первым отреагировал жеребец вождя. Сказав по-английски — «Ой, мама» упал в обморок. Вождь не посрамил своё племя! Не меняясь в лице, и не выпустив трубку из плотно сжатых зубов, он просто упал рядом. Как один, индейцы повернулись на месте, и только облако пыли, окутавшие нас, и слитный топот копыт напомнили о случившимся.
Долго ещё по дикому западу ходили страшные рассказы о племени индейцев-альбиносов на седых лошадях. Долго вздрагивали владельцы железных дорог, потому что мстители останавливали поезда и взрывали только локомотивы. Так на Диком Западе появились междугородные конки, пока мы не встретились ещё раз. Потом слухи о «снежных людях» переместились в Канаду и в Сибирь.
Когда пыль осела, Джо стал подозрительно дергаться. Поворачиваться к нам он опасался, а сказать ничего не мог. Тяжело вздохнув, и проехав вперёд, я заглянул в лицо Стилу, так и знал. Пыль забила подшипники, и рот не закрывался, пришлось заниматься техобслуживанием. После ударной дозы смазки, Джо смог сказать слово, и слово было:
— И какой идиот описал ультраподшипники, не задумываясь, об их герметизации?
— А что ты хочешь? — Резонно ответил Чи, — Сам книги выбирал, нет чтобы из конца двадцатого века, или начала двадцать первого…
Джо Стила ощутимо перекосило:
— Издеваешься? Там же сплошные трудовые будни чорных властелинов, и вампиров. А если и упоминаются компьютеры, то с признаками слабоумия. О, кстати! Одно только хорошо, к каждому компу полагается мышь, надо будет этим заняться.
Коняшки, до сих пор равнодушно трусившие вперёд, вдруг стали проявлять беспокойство. Я прислушался:
— Странно, небо ясное, а такой звук, как будто гром гремит.
В корпусе Джо зашумели вращающиеся диски памяти, мы терпеливо ждали.
— Это стадо бизонов! Большое!
— И что будем делать? — Забеспокоился Чи, перехватывая, поудобней винчестер.
— Ждите ответа… ждите ответа… — Дым из спинной трубы стал гуще, а шум громче, — Есть ответ!
— И какой же? — Задумчиво спросил я, рассматривая быстро приближающееся облако пыли.
— Первое — забраться на дерево! Предлагаю сделать это, побыстрее!
— Предложение хорошее, только одна неувязка… Где взять дерево?
— Ага! Тогда есть мнение, что надо драпать! И быстро!!!
Мы мчались, о, как мы мчались! Но бизоны тоже не стояли на месте, и как-то незаметно нас догнали. Я закрыл глаза, и уже проклял всю литературу и всех графоманов, ведь даже превратиться не успею, лошадку жалко. Но с этой благодатной темы, то есть жалости к себе, меня грубо столкнул хриплый голос:
— Сэр, вы не знаете, где тут какая-нибудь ривер?
Осторожно открыв один глаз, я с удивлением отметил, что мы лихо мчимся на одной линии с вожаками стада, и что один из них, весь седой, огромный, но в очках с золотой оправой, в настоящее время смотрит на меня.
— Я извиняюсь, но сами мы не местные…
— Какая жалость, — вздохнул бизон и попытался поправить, съехавшие на кончик носа, очки.
Вытащив из креплений на седле винтовку, я помог ему, и крикнул:
— Джо! Пока не запылился, срочно найди реку поблизости! А куда бежите, уважаемый?
— Понятия не имею, уф-ф-ф, спасибо. Этот графоман, успел только написать «Бизоны бежали по прерии», как у него проблемы возникли. Вот так и бежим, уже три недели!
— Лодырь, — сочувственно кивнул я, — Но может быть остановимся, и отдохнем?
— Никак нельзя, — бизон был очень мрачен, — Как же мы можем пойти против авторской воли? Не положено.
— Как говорится у одного народа — «На «не положено» надо положить, и запрет становится недействительным».
— А много надо положить? — Засомневался вожак.
Но тут подал голос Джо Стил:
— Десять миль на северо-запад есть река!
— У-у-у!!! — Радостно замычал бизон, и стадо резко прибавило скорость, огибая нас по широкой дуге. Последнее, что я услышал, перед погружением в непроглядное облако пыли, была просьба вожака, — Догоняйте! Я хочу обсудить категорический императив Канта.
После очередной реанимации челюстей компьютера, мы остановились, и подкинув уголька в топку, расседлали лошадок. Императив, даже категорический, может и подождать — а вот кони вряд ли.
Дожидаясь, пока сварится кофе, мы просто лежали возле костра, лениво перекидываясь редкими словами. Джо гремел железяками, скрепляя их веским словом и редкими заклепками. Развъюченные лошадки мирно паслись неподалеку. Быстро темнело, и Стил отложил в сторону своё творение:
— Первый день кончился, — гордо заявил он, доставая сигару из неведомого хранилища.
— Тоже мне, демиург, — фыркнул Чи, наливая мне кофе, — Ещё пять дней будешь возиться?
— Вот ещё, — клубы дыма вылетали в такт словам, и растворялись в огне костра, — Завтра доделаю. Вместе с человекообразной формой я приобрел и чисто человеческую лень. Интересно, может ли лень зависеть от внешнего облика?
— Сбегай к речке, там тебя собеседник дожидается, — зевнул я и добавил, — Лень — привычка свойственная всем формам органической, и неорганической жизни!
— Разумной! — Уточнил Чи-Хай.
— Необязательно, — широко зевнул я, — Чи, это точно, кофе был? Спать хочу ещё больше. А насчет разумности, ленивец в Южной Америке если и разумный, то очень хорошо маскируется. А насчет лени любому сто очков вперёд даст.
— Если он такой ленивый, значит точно разумный, — уверенно заявил Джо, — Лень — это двигатель прогресса!
— Сотри этот файл, — посоветовал я, заворачиваясь в одеяло, — Двигатель прогресса — это женщины. Если бы не их капризы, мы бы до сих пор спокойно жили в пещерах, и не трогали этот прогресс, будь он неладен.
Проснулся я неожиданно, от какого-то звука. Подняв голову, я увидел быстро приближающуюся звезду, и несколько минут пытался понять, как это звезды разъезжают по земле? С другой стороны, мощный прожектор тоже не слишком привычная картина для данной эпохи. Первыми отреагировали лошади. После краткого обсуждения приближающейся опасности они пришли к выводу, что пребывание в нашей компании их компрометирует и удалились по-английски. Джо с трудом поднялся, но огонь почти погас, так что он смог только высказать свое мнение. А я не сводил глаз с надвигающегося механизма. В предрассветном полумраке ярко сверкали грунтозацепы на пятиметровом переднем колесе, и на его фоне, боковые казались колесиками, пусть и двухметрового диаметра. Безжалостно сверкал циклопий глаз большого прожектора, из трёх труб валил чёрный дым, да поблескивали стекла ходовой рубки и салона.
— Угольком кочегарят, — обрадовался компьютер, — Значит заправимся.
— Заправиться, конечно надо, — согласился Чи, — Лошади сбежали, так что придётся нам пешком топать.
— Зачем? — Возразил я, и добавил бессмертную (но пока не произнесенную) фразу, — Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!
С чавканием отвалился очередной пласт земли с грунтозацепа, колесище остановилось в нескольких метрах от нашего костра. Где-то наверху хлопнула дверь, и прокуренный голос произнес сакраментальную фразу:
— И чего вы разлеглись на дороге?
— А где об этом написано? — Задрал голову Джо.
— Раз я еду — значит это дорога!
— Сильно сказано! — Одобрил компьютер, и рявкнул из-за всех сил, — Уголька не отсыпите?
— А что уже здесь камин поставили?
— Нет, не успели. Уголь мне нужен. Я заплачу.
— А я заплачу, — проворчал Чи, — И так уже сто долларов убежали.
— Заплатит он, — засомневались наверху, потом хлопнула дверь, заскрежетали механизмы и к нам спустился капитан этого сухопутного броненосца. Явление было впечатляющим, визжали шкивы, стонали тросы опуская площадку со стоящей на ней фигурой. Фигура была квадратной, метра полтора ростом, и приблизительно столько же в плечах. Из ярко-рыжей бороды торчала трубка с чашечкой такой величины, что бутылка коньяка влилась бы туда незамеченной. Шапка-треуголка, и богато расшитый золотом чёрный камзол не могли замаскировать мозолистые ручищи, а сапоги сорок последнего размера на землю стали так, что стало понятна судьба кита из предыдущей версии этого мира. А разве вы не знали? Затоптали бедного зверя такие вот, ногастые. А то видите ли, шкура китовая скользила. Коротко буркнув «Здрасте», он тут же устремился к Джо. И понеслась… Сладкая парочка обсудила всё, начиная от теории металлов и заканчивая сопроматом. Не раз капитан машинально вытаскивал гаечный ключ, а Джо, так же машинально, вытаскивал револьвер. Сверху прозвучал свисток, и перегнувшийся через перила двойник нашего гостя, проорал что-то про волнующихся пассажиров. Бородач нахмурился, но потом, сделав над собой усилие, произнёс:
— Приглашаю тебя, мой друг, на борт опытно-экспериментального сухопутного пароката с совмещенной паротурбинной установкой, сокращенно — ОЭСПсСПТУ! Ах да, и вы тоже проходите.
— Позвольте пару вопросов, почтенный. — Вежливо поинтересовался Чи-Хай, когда мы уже поднимались вверх.
— Конечно.
— Во-первых, сколько будет стоить путешествие на вашей несравненной ОЭСПсСПТУ? И, во-вторых, неужели местные так вашу машину и называют, как вы?
— Друзья моего друга — мои друзья! А своих друзей я вожу почти бесплатно. А слово Тюрина Механизмоломуса твердо как хромоникелевая сталь! А касаемо второго вопроса, — Тюрин помрачнел, — Этим лентяям трудно было запомнить название, и они прозвали его «дилижанс с трубкой»! Позор на их немытые головы!
Тюрин ворчал всю дорогу до центра управления своей механической чудой. По всей видимости, вопрос Чи его крепко достал. Я пропускал мимо ушей оскорбления всех «тупых недоучек», «жадных погонятелей глупой скотины», но внезапно всплывшее слово «начштаба» заставило меня заинтересоваться. Оказывается, Механизмоломус побывал на крайнем западе континента, где уже существовала какая-то Директория. А в той зловещей, по словам Тюрина, Директории правил добрый король, но вот беда, его никогда не было на месте. А узурпировавший власть молодой, но наглый тип, был жесток, свиреп и коварен. Его верные нукеры, с которыми он разговаривал на незнакомом, но разумеется ужасном, языке, жестоко угнетали свободолюбивых механиков. Тюрин огляделся, понизил голос, и с надрывом произнёс:
— Когда они между собой говорить начинают, даже краснокожие краснеют!
Мы показательно вздрогнули, и довольный капитан продолжил рассказ о своих злоключениях.
— Заглянул я как-то к ним в лабраторию, интересно же. Так понабежали, руки завернули за спину, и с размаху бросили, ой, это не там было. В общем, притащили меня к этой начштабе. Сидит такая наглая молодая рожа, лениво бумажки перебирает, и перышком на них черкает. Лодырничает, сразу видно. Рядом ещё один, тоже морда, как же его звали? Стэйк? Нет, Снэйк, точно Снэйк. Довольный, будто кот у сметаны, а глаза… — Тюрин передернулся, — Добрые-добрые, так и хочется спрятаться. И спрашивает меня этот начштаба, закусай его жаба, что мол, я в лабратории делал, в три часа ночи?
Дверь рубки захлопнулась за нами, и, отдав команду о начале движения, Механизмоломус продолжил описания своих злоключений:
— Я говорю, что мне было интересно. А днём занят честным трудом, поэтому только в свободное время и смог выбраться. Тут этот тиран лениво так отмахивается, и спрашивает что-то шепотом у другого кровопийцы. Потом, нет, вы представляете!! Он зе-е-е-вает, и машет так небрежно ручкой, иди, мол, грешник прямо на восток, и не останавливайся, пока границу не перейдёшь. Хотел я поспорить, но посмотрел в глаза и меня всего передёрнуло. Глаза-то, честные-честные. В точь-точь, как у Джона Скарне, когда его в Далласе пристрелили. Так что, друзья мои, никогда не путешествуйте в Калифорнию, потому что честным людям прожить там невозможно!
В центре управления дым стоял столбом. Я курил сигару, зевал, и размышлял о проблеме левитации ручного плотничьего инструмента в условиях загрязненности атмосферы. Эксперимент проводить не хотелось, но по визуальным наблюдениям, топор здесь висел бы спокойно. За большими стеклами сверкало переднее колесо, монотонно перемалывающее непаханую почву раскинувшееся до самого горизонта прерии. За столом поблескивали и полязгивали инструменты и шла бурная дискуссия на любимые всеми механикусами темы. Обсуждали приводы, замирающим от восхищения голосом упоминали прямоточные котлы, и захлебываясь слюной от восторга вспоминали кривошипные механизмы. Чужды мне их радости, наверное, старею, с грустью подумал я, и зевнул так, что чуть было не вывихнул челюсти. Чи-Хай встревожился, и поспешил к капитану. Тот с огромным трудом оторвался от создаваемой мыши, и попытался вникнуть в просьбу Чи. Хорошо, что хоть Джо помог. Выразив легкое недоумение узости наших интересов, он смог растолковать Тюрину, что некоторые, несознательные и ограниченные нуждаются в завтраке, и развлечении, согласно их ограниченных потребностей. Механизмоломакус снисходительно кивнул головой, попытался кого-либо разглядеть в табачно-угольном дыму, не смог, и поэтому перешёл на командную лексику. Какой убогий лексикон, хотя использование поршней, соленоидов и вала распределения мощности, применительно к размножению, заслуживало внимания. Вербальная стимуляция как обычно оказала благотворное влияние. Окна были открыты, а появившийся стюард, такой же квадратный и рыжебородый, проводил нас в ресторан. Во фраке он сильно напоминал носорога на приеме в посольстве, но дело свое знал. По крайней мере, мы не заблудились, и скоро уже вкушали яства, приготовленные, увы, поваром из салуна. Впрочем, ничто в этом мире не совершенно. После ресторана нас проводили в курительный салон, он же игровой зал. На верхней палубе, на открытом воздухе, под парусиновым навесом джентльмены курили и выпивали. Некоторые даже закусывали. За несколькими столами мелькали карты, и перемещались фишки. Банкометы, с каменными лицами, ловко раскидывали картинки, до поры до времени скрывающиеся под цветастыми рубашками. Самая главная игра шла за центральным столом, и горы фишек просто поражали воображение. Стоящий у входа на палубу громила вежливо попросил оставить револьверы на входе, и только потом мы подошли к кассе. Порадовав кассира золотыми гинеями, получили разноцветные кругляши и стали высматривать свободные места. Вскоре я небрежно кинул мелочь в банк и осторожно открыл пришедшие карты. Что же для первого раза очень даже неплохо. Пара девяток уже есть, так что будем посмотреть. Народ за столом неприлично оживился, когда один неприятно выглядящий тип в драной шляпе, несколько необдуманно, задрал ставку. Не моргнув глазом, я увеличил горку фишек, и с легкой улыбкой стал наблюдать за листопадом карт. Но игра продолжалась. Три карты, среди которых меня искренне обрадовала «девятка» пикей, легли на стол вверху картинками. Типус, впрочем, представившийся как Лайем ван Сантд, загородился от меня своими карточками и стал напряженно думать. Наконец-то он увеличил содержимое банка и победоносно взглянул на окружающих. Общий хор выдохнул что-то, вроде, «ну дает», когда я небрежно поставил на кон все фишки. Лайем вздрогнул, но тоже подвинул остаток своих сбережений к общей куче. Карты открылись, и я мысленно скривился. У него были два валета, а впереди были ещё две карты…
После терна[4] открылась скромная «тройка», и все только вздохнули. И вот ривер[5]! На стол ложится ещё одна «тройка». Гуляйте ван Станд, «фулл-хаус» бьёт ваших валетов, и забирает ваши фишки. Банкомет пододвинул выигрыш и стал тасовать колоду. Игра продолжалась, но господин Лайем ван Сантд в ней уже не присутствовал. Зато остальные стали осторожнее, и долгое время фишки путешествовали от одного игрока к другому, практически не увеличивая чей-нибудь капитал. От скуки я несколько раз блефовал на таких картах, что даже самому было стыдно. После дополнительных фишек от моего имени, остальные тут же, как по команде, делали большие глаза и скидывали карты. Скучно.
Отдав выигрыш Чи-Хаю, я взял в баре стакан какого-то «джулепа» и отошел к перилам. Отхлебнул, сморщился и выкинул стакан за борт. Что, прости меня Скорлупа, за идиотская привычка портить коньяк водой, сахаром и прочими глупостями? Пришлось вновь закурить, чтобы отбить омерзительный привкус во рту. Так, с сигарой в руке, я и остался у перил, бездумно разглядывая раскинувшуеся полотно природы. Лязгали механизмы, дымили трубы, но прерия была равнодушна к терзающему её плоть колесу. На заре времен она погрузилась в сон, и до сих пор спала. По небу ветер нёс облака, и путь их был в никуда, без цели и без пользы, так же как и мой. Сигара погасла, и после неудачной попытки затянуться, отправилась за стаканом. Пустота окутала мою душу ватным одеялом, и даже показавшийся на горизонте столб пыли оставил меня равнодушным. За моей спиной началось оживление, и пришлось обернуться, чтобы показать интерес. На палубу поднялись капитан, Джо, и гремяще-коптящая железяка. По всей видимости это и была долгожданная «компьютерная мышь». Что и говорить Джо Стил творчески подошёл к проблеме, и не стал мелочиться. Не знаю конечно, как бизоны, а вот кошки получили бы разрыв сердца, если бы знали что ЭТО называется мышью! Размером с крупного кота, сверкающая полировкой и ярко-красной трубой, конструкция бойко катилась на стальном шарике, держась у ноги Джо. «Беспроводная», подумал я, раскланиваясь с капитаном. «Радиоуправляемая! Учи матчасть, олух!» — обиженно подумала мышь. Пока Тюрин приветствовал своих пассажиров, Стил бодро отправился к центральному столу. По дороге он отобрал у Чи сумку с моим выигрышем, и подоспел к сосредоточию игры аккурат к тому моменту, когда из-за него встал очередной неудачник. Компания равнодушно встретила нового игрока, и сосредоточила внимание на руках банкомета. Мышь закатилась под стол и замерла, а ко мне подскочил встревоженный Чи:
— Куда он полез? Там же ставки пятизначные!!
— Ну и что? — Равнодушно спросил я.
— Так у нас всего пятьдесят тысяч!! И канделябры здесь всегда найдутся.
— Будем надеется на лучшее…
— И готовиться к худшему, — закончил мою мысль Чи-Хай, взглядом оценивая высоту палубы над землей.
Тем временем банкомёт стал открывать флоп[6], и напряжение над столом приняло зримые формы. То есть, дым из трубы Джо усилился. Горка фишек стала стремительно расти в размерах, но Стил сбросил карты, и молча проводил взглядом выигрыш удачливого игрока. Похоже, он чего-то ждал, так как играл без азарта, просто отбывая номер. Игроки менялись, но все имеет конец, так и здесь, остались только пятеро. Четверо были широко известны, и из шепотков вокруг мы узнали их имена — Чак Уоллес, Джеймс Карри, Лайм Бейкер, Бэрт Хейс. Подозрительным было прозвище Чака, Тихоня, которое произносили с усмешкой. Именно Чак и привлек внимание. Фишки перед ним были аккуратно разложены по номиналам, и время от времени, он клал на них ладонь, будто черпая в их количестве уверенность. Число игроков дошло до двух, Джо несколько раз удачно сыграл «на всё», и остался наедине с Чаком. Все другие столы были забыты, и, затаив дыхание, народ столпился вокруг двух самых лучших игроков. Была распечатана новая колода, и глянцевые рубашки сверкнули в лучах солнца. Немного поиграв с тасовкой карт, то заставляя их становиться мостом, то стремительно переворачиваться в воздухе, и вновь падать в колоду, банкомет замер и посмотрел на игроков. Но, при бурной поддержке болельщиков срезать колоду решился Тюрин, как лицо незаинтересованное. И Джо и Чак только пожали плечами. По две карты легли к владельцам, и птица удачи незримо распустила, мерцающий лживыми обещаниями, хвост над игровым столом. Оба отреагировали осторожно, поставив обязательный минимум. Флоп открылся, и ставки стали расти. Терн так же внёс бурный рост горы фишек. Чи простонал, и на него недовольно шикнули. Никто не хотел уступать, и ривер принес только решительные слова и увеличение ставок до предела платежоспособности игроков. Осталось только открыть карты игроков, но неожиданно из под стола раздался лязг, и над шляпой Чака вдруг выскочила какая-то дергающаяся тяга. Металлический стержень высовывался из-за воротника, а из рукава так же неожиданно вывалилась клешня с зажатыми в ней картами. На стол упали шестерка треф и бубновая тройка. Кто-то быстро перевернул картинками вверх карты Тихони, и нам открылся классический «фулл-хауз». У Джо был только «стрит-хауз», но обстоятельства были уже другие. В руке Уолесса материализовался дерринжер, но стоящий за ним Лайм Бейкер сильным ударом спас минимум двоих.
— Это крайне неприятно, джентльмены, — проворчал Тюрин, забирая со стола пистолетик, — Как ему не стыдно использовать достижение механики для таких низменных целей? Позор!
— Какие будут предложения? — Лайм осмотрел присутствующих, — Может быть, предложим ему пробежаться перед колесом?
Мне опять стало скучно. Предложения о наказании шулера сыпались как из рога изобилия. Джентльмены оживленно предлагали все более и более экзотические способы, молчали только Тюрин и наша компания. Капитан и Джо, пользуясь отсутствием дам, стянули с Тихони пиджак и увлеченно обсуждали конструкцию. Чи спокойно пересчитывал фишки, а я грустно размышлял о цивилизации. Нет, раньше было гораздо проще, смерть, есть смерть. Но когда два динозавра встречались на узкой дорожке, то дело решалась проще, или ты, или он (речь конечно, о плотоядных. Травоядные, всё друг другу дорогу бы уступали). А здесь, такое впечатление, что главное, это прелюдия к смерти, и что её надо сделать максимально неудобной. Зачем? Итог всё равно один. Я обернулся и увидел как Стил скармливает своему чуду кусочек угля. Мышь довольно крутанулась на своем шарике, наши глаза встретились. Собственно говоря, глаз у этой Стальной Крысы не было, но я прочитал в её взоре Неминуемую Победу Негуманоидной Цивилизации, и страшную участь для всех людей — вечное рабство в угольных копях и на железных рудниках. Внутренне усмехнувшись я представил в деталях, работу гидравлического пресса, и удовлетворенно отметил, как со слабым писком эта негуманоидная трусиха кинулась прятаться.
Совершенно неожиданно раздался выстрел, и ОЭСПсСПТУ резко остановился. Чак резко вскочил, и не задумываясь бросился за ограждение. Это было ошибкой, потому что его появление встретили дружным залпом.
— Царство ему небесное, — Хейс даже вынул сигару из-за рта, и на мгновение склонил голову, — Хотя, скорее всего наоборот.
С эпитафиями было закончено, и народ деловито потянулся к выходу, забрать оружие. Тюрин Механизмоломакус так же спокойно распорядился открыть спонсоны. Хотя его предложение пройти к «гатлингам» перестрелять всех, чтобы не терять времени, и вызвало бурные споры о спортивности и честности, некоторые игроки всё же спустились в орудийные башенки. Я подождал, стрельба не начиналась, наоборот, снизу звучали все более громкие и громкие крики. Переглянувшись с недоуменно пожавшим плечами капитаном, мы спустились в ходовую рубку.
Зрелище было интересным, а сквозь разбитые стекла не только доносился горячий терпкий запах прерии, но и любопытный спор. Спорили два командующих войсками лихих джентльменов удачи.
— Ты опоздал Билл Логли, и прошу тебя смириться с этим фактом.
— Паркер, Паркер, — укоризненно покачал головой невысокий крепыш (или просто кажущийся таким, вид-то сверху), — Твоё долгое отсутствие не добавило тебе мозгов, и пусть ты выучил новые слова, но одновременно ты позабыл старые понятия. У меня стволов больше, значит, именно я первым ограблю этот «дилижанс с трубкой».
— Би-и-илл, — имя соперника Паркер процедил, как оскорбление, — Там, где я был, и те, с кем был, помогли усвоить старую, но верную, мысль. Прав тот, кто стреляет первым, и не промахивается! Но так как я общался с джентльменами, то предлагаю тебе техасскую дуэль.
Логли хотел было возразить, но ствол «Смит-Вессона», неизвестно как оказавшийся в руке у Паркера, заставил того передумать. Оба спрыгнули на землю и замерли друг напротив друга, держа руки расслабленными. И тут Джо совершил поступок, который всерьез обеспокоил меня. Он неожиданно подал голос:
— Господа! Позвольте мне высказать, восхищение вашей решимостью наделать друг в друге много дырок.
— Что это за урод, Билл?
— Не знаю. Ты помешал мне познакомиться.
— Я представлюсь сам. Джо Стил, к вашим услугам. — Компьютер ловко спустился вниз, цепляясь за выступы переднего колеса, и мягкая пыль расступилась перед нижними плоскостями опорно-двигательного аппарата. Я в ужасе схватился за револьверы, в процессор Джо явно пробрался компьютерный вирус, или активировался какой-то из приготовленных им для других. Иначе объяснить такую выходку я не мог. А тот разливался соловьем:
— Нет слов, кроме восхитительных. Вы ловки, вы скачите на лошадях так, что можно спутать с кентаврами, вы на скаку можете отстрелить москиту любую из его лап, и не только. Вы крутые!
Первым очнулся Паркер, подняв голову, он внимательно осмотрел стволы «гатлингов», почесал затылок стволом револьвера, и подозрительно спросил:
— Как понять, крутые?
— Очень просто, — радостно сообщил Джо, — крутые, как куриные яйца, которые варят семь минут.
— Я…, я-я-я…, — стал заикаться Билл, но всё-таки вытащил револьверы, и смог выговорить слово, — Я-я-я-йца?!!
— Да, джентльмены, — холодно ответил Джо Стил, — Со своей бравадой, и привычкой хвататься за оружие, вы — крутые, как яйца, варившиеся семь минут.
Три выстрела прозвучали почти одновременно. И если две пули из револьверов Логли отрикошетили от бронированной груди Джо, то пуля из «винчестера» бросила бандита лицом в пыль. Его руки несколько секунд ещё скребли землю, но на него уже никто не смотрел. Стрелок опустил винтовку, и грубым голосом сказал:
— На дуэли в зрителей стрелять нельзя, чтобы они не говорили.
Держа руки на виду, Паркер согласился:
— Ты прав. Хочешь встать на место Билла?
— Я ещё не доварился, — под общий хохот отпарировал стрелок, поправил черный платок, почти закрывающий лицо, покосился на спонсоны, и закончил свою мысль, — Вы можете развлекаться, а у нас есть дела совсем в другой стороне.
Проводив взглядом, стремительно ускакавшую банду, Паркер вздохнул, и потянулся за притороченной к седлу винтовкой.
— Хочешь, не хочешь, а начинать кому-то надо…
Его движение вызвало громовой хохот и комментарии, типа — «Ну вааще, крутой!», «Засеките время, господа. Вдруг переварится», «Эй, на «гатлингах»! Осторожнее со скорлупой!». Лихие люди дорог растерялись, они смело ставили свою жизнь на кон, и не испугались бы и смертоносных «кофемолок», но над ними смеялись! И как бы их теперь встречали в салунах? Шуточками насчет времени варки? Ничто не распространяется быстрее насмешки, и пусть даже они перестреляют всех, и втопчут в землю эту железяку, все равно весь Техас будет хихикать над «крутыми как куриные яйца». Так небольшими группками, они и разъехались, в разные стороны. Последним уехал Паркер, все почесывая затылок, и бормоча себе под нос, что-то, вроде «Пора менять климат».
Поднявшегося на верхнею палубу, вновь пришедшего в движение дилижанса, Джо Стила встретили восторженным рёвом «Гип-гип, ура!» и моими проклятьями. Компьютер поклонился джентльменам, и равнодушно ответил мне:
— Я не хотел оставлять поживу для падальщиков. И вообще, хватит кормить грифов человечиной.
— Это даже не смешно, а глупо, — подал голос Чи-Хай.
— Знаю, но как сказано в песне:
За нами гриф следит с небес,
Чтоб вновь найти добычу здесь.
И тот его добычей станет,
В чьём сердце пляшет жёлтый бес.
Вновь, вновь золото манит нас!
Вновь, вновь золото, как всегда, обманет нас!
Так что, пока я здесь, гриф будет голодный!