Продам жену, торг уместен

Глава 9

– Амалия. – Тихий голос Кассиана вывел меня из оцепенения. – Не спеши с выводами.

Я попыталась вырваться, но он, не отпуская, уверенно повел меня в глубь кабинета.

Просторная комната с высокими окнами, полками книг и свитков, карта королевства, утыканная булавками, и корзина с чертежами рядом с широким столом. Воздух пах кожей, воском и чернилами.

Кассиан прошел к креслу, сел – и, к моему ужасу, утянул меня к себе на колени. Я ахнула, вцепилась в спинку кресла, щеки вспыхнули.

– Кассиан, ты с ума сошел?! Это же… – Я бросила короткий взгляд на Тейра и женщину, – …неприлично!

– Расслабься, – усмехнулся Кассиан, его ладонь мягко обняла меня за талию. Голос стал низким, ленивым, почти интимным. – Это семья.

Я замерла. Разум споткнулся о это слово. Семья?

Перевела взгляд на женщину, потом на Тейра, пытаясь сложить мозаику из незнакомых лиц, знакомых ощущений и откровенно странной обстановки.

Тейр в темно-синей тунике и кожаном жилете казался еще массивнее, чем обычно. Шрам, тянущийся от виска до подбородка, резко выделялся на смуглой коже. Но при этом он подвинул стул для женщины с неожиданной мягкостью – коснулся ее плеча почти неощутимым жестом, и та, улыбнувшись, села.

В их взглядах, в легком наклоне головы, в том, как она чуть коснулась его руки – было что-то очевидно личное.

Близость. Уверенность. Привычка быть рядом.

Оливия поймала мой взгляд и, все еще улыбаясь, пояснила:

– Это мой муж. – Ее голос был теплым, с легкой хрипотцой, а в зеленых глазах вспыхнули озорные искры.

Я моргнула, словно слова не сразу дошли до сознания. Муж? Тейр – ее муж?

Медленно перевела взгляд на здоровяка, сидящего рядом: плечи шириной с дверной проем, взгляд тяжелый, как глыба гранита, шрам, пересекающий лицо, словно метка пережитой бойни… И Оливия – миниатюрная, утонченная, в кружевном платье и с улыбкой, которую ожидаешь увидеть скорее в саду за чаепитием, чем рядом с таким титановым громилой.

Картинка не складывалась. Они были как пламя и камень. Как шелк и сталь. И все же вместе.

Но если Тейр – ее муж…

Как же тогда Ричард?

Я открыла рот, но слова будто застряли в горле.

– Я буквально слышу, как у тебя в голове скрипят шестеренки, – усмехнулся Кассиан. Его рука на моей талии чуть сжалась, и я снова покраснела, ощущая его близость. – Позволь объяснить. Это Оливия. Тейр – ее муж. И, что удивительно, у них есть трехлетний сын, Лукас.

Мозг отказывался складывать эту картину в логичную схему.

– Мы познакомились четыре года назад, – продолжил Кассиан уже спокойнее, без насмешки. – Я тогда выполнял поручение короны: настраивал защитные барьеры вдоль границ. В портовом городе Лирвейн встретил Тейра.

Здоровяк кашлянул, перебивая Кассиана:

– Оливию похитили. – Его голос был низким, с хрипотцой, но в нем чувствовалась сталь. – Работорговцы. Главарь – Ксавир Тень. Гнида, что держал весь порт в кулаке. Я сбился с ног, пытаясь ее найти. Никто не помогал. Все были куплены. И тут объявился он, – кивок в сторону Кассиана, – столичный маг с поручением короны. Я решил рискнуть и обратился к нему, надеясь опередить Ксавира.

– Мы нашли логово контрабандистов, – подхватил Кассиан, – и вытащили Оливию в последний момент. Ее уже готовили к отправке в Дарханское княжество, где работорговля до сих пор узаконена.

– А я тогда уже была беременна, – сказала Оливия. – И если бы не Кассиан… – Она не договорила. Просто покачала головой и крепче сжала ладонь мужа. – Я даже боюсь представить, что бы случилось с нами. С Лукасом.

Я невольно отвела взгляд, чувствуя, как укол стыда впивается глубже.

Это не та девчонка, которую любовник выставил из кабинета при появлении жены.

Это женщина, прошедшая ад. И рядом с ней – человек, который ее вытащил.

– Когда Кассиан позвал, – продолжила Оливия, глядя мне прямо в глаза, – мы не колебались ни секунды. Он спас нас. А теперь мы здесь, чтобы помочь ему.

Я медленно кивнула, пытаясь уложить все в голове. Кассиан все еще держал меня на коленях, и я, несмотря на смущение, не пыталась встать. Его рука, голос, уверенность – все это будило во мне что-то, что я давно похоронила. Чувства, что он пронес сквозь годы, как писали газеты, были реальны, и это пугало меня не меньше, чем радовало.

– И что за помощь? – спросила я наконец, стараясь говорить ровно, хотя внутри все сжималось от напряжения.

– В том, чтобы разоблачить грязные делишки твоего бывшего, – отозвался Тейр, голос у него был хриплым, но уверенным, словно глухой раскат грома. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки, бросив на меня мрачный взгляд. – А именно, его связи с Ксавиром Тенью.

Я замерла. Это имя я уже слышала сегодня. И оно не сулило ничего хорошего.

– Мы об их связи случайно, – продолжил Тейр. – Когда спасли Оливию, начали прочесывать логово Ксавира. Хотели понять, кто снабжал его артефактами, кто прикрывал снаружи. И наткнулись на документы – контракты, магические расписки, коды транзакций. Среди них – имя Ричарда Вальмора.

Мое сердце сжалось.

Ричард никогда не скрывал, что его семья зарабатывает на торговле артефактами. Но я и представить не могла, что он мог быть связан с преступным подпольем.

– Почему вы не передали эти документы законникам? – прошептала я, не сводя глаз с Тейра.

Он нахмурился, голос стал глуше:

– Не успели. Тревога поднялась слишком быстро. Нас было всего двое. Мы едва успели вывести Оливию – и то с боем. Там Тейр и получил этот шрам.

Он кивнул на лицо Тейра – и теперь я не могла не заметить, как его рука сжалась в кулак, а плечи напряглись. Оливия молча протянула к нему руку и коснулась пальцами запястья. Легкое, почти невесомое касание.

– Улики пришлось оставить. Если бы мы попытались вынести архив, никто из нас не вышел бы живым.

– Когда мы вернулись туда утром… место было выжжено. Пусто. Ни души. Даже следов. Они зачистили все подчистую. Их сеть – как гидра: срежешь одну голову, две вырастают взамен. Цепочки связей перекроили за ночь.

Кассиан тихо добавил:

– Но, зная о его причастности, я с тех пор собирал подтверждения. Шаг за шагом. Ричард действовал осторожно, зачищал следы… но несколько месяцев назад допустил фатальную ошибку. Он принял заказ у Ксавира Тени на создание артефакта ментального воздействия.

Мир словно замер. Я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холод, а в желудке образовался ледяной ком.

Артефакт ментального воздействия.

Тридцать лет назад маги-менталисты и иллюзионисты уже пытались захватить власть. Их заговор едва не уничтожил королевскую семью. Переворот провалился, но память о нем жива. С тех пор таких магов держат на коротком поводке: каждый учтен, отслежен, ограничен в правах. Их дар признан слишком опасным, слишком нестабильным. Потенциальным оружием.

А мой муж… мой собственный муж…

Он не просто нашел их. Он скрыл их от короны.

Это было не просто преступление. Это была измена, наказуемая смертью – даже если ты маг высшего круга. Даже если ты титулованный аристократ.

Плаха ждала Ричарда.

…И, возможно, меня. Как его жену. Как соучастницу по умолчанию.

Я встала. Кассиан не удерживал – отпустил сразу, будто понял: мне нужно пространство. Свобода, чтобы переварить все услышанное.

Подошла к окну.

Сад за стеклом купался в мягком дневном свете. Подстриженные аллеи, цветущие кусты, неспешные садовники, переносящие рассаду или подрезающие живую изгородь. Их движения были уверенными, размеренными. Спокойствие, которого я не ощущала.

Садовников не ждет плаха за ошибки нанимателя. Их не вышлют в ссылку за сделки их братьев. Не лишат фамилии, состояния и чести за грехи родителей. Это удел аристократии. Нас учат нести вину родичей с тем же достоинством, что и фамильный герб. Один ошибся – страдают все.

– Что было дальше? – спросила я, не оборачиваясь.

– Ричард работал с менталистом, – сказал Кассиан. – Опытным, но слишком самонадеянным. Его взяли по другому делу, и он оказался в руках магического надзора. Сам он ничего лишнего не знал, Ричард все предусмотрел. Однако Ксавиру было бы плевать. Если кто-то из цепочки под угрозой, вся сеть должна быть перестроена. А человек, который ее мог скомпрометировать, – устранен.

– Ричард испугался, – мрачно добавил Тейр. – Признаться Ксавиру, что менталист вне игры, – все равно что расписаться в собственной смерти. Вместо этого он нашел ученика того мага. Даровитого, но без опыта. И заставил его закончить разработку. Результат оказался… мягко говоря, не тем. Когда Ксавир протестировал артефакт на своем ближайшем человеке, тот умер. Мозг не выдержал нагрузки и буквально вскипел.

Я сжала ладони в кулаки, ощущая, как по спине пробегает холод. Все, что я знала о Ричарде, блекло перед этим новым, чужим лицом.

– Ксавир не стал его убивать. – Оливия говорила тихо, но четко. – Он потребовал вернуть сумму – в десять раз больше. И с каждым днем процент растет.

Она на секунду замолчала, затем добавила:

– А чтобы Ричард не сбежал, он надел на него живую удавку. Артефакт, который невозможно снять без воли владельца. Захочет – и та затянется.

Я обернулась – и заметила, как Оливия будто машинально коснулась шеи. Не театрально. Почти рассеянно. Как человек, чье тело помнит боль. Она перехватила мой взгляд и усмехнулась – не насмешливо, а устало, с каким-то равнодушным презрением.

– Кандалы – это, знаете ли, слишком старомодно, – сказала она. – Сейчас на рабов надевают украшения. Красиво. Современно. И незаметно.

И я поняла: она носила такое. Удавка.

Я попыталась вспомнить, видела ли что-то подобное на шее Ричарда. Но в памяти всплывали только его рубашки с высоким воротом, всегда застегнутые до подбородка. Близости между нами не было больше полугода – я не видела его без одежды, не знала, что скрывалось под тканью.

– Значит, продажа рецептов, мой аукцион… и даже моя фабрика, – проговорила я медленно, сквозь стиснутые зубы. Голос дрожал – от злости, от горечи, от предательства, которое расползалось ядом по венам. – Все это было ради выкупа?

Я спросила, хотя ответ уже давно лежал на поверхности.

Это какую же сумму он задолжал, что ему не хватило ни личных накоплений, ни полумиллиона золотых, вырученных за меня на аукционе?! Если он пошел на крайность – посягнул на фабрику?

Все эти дни я пыталась понять, что с ним случилось. Что пошло не так. Наш брак был без страсти, без иллюзий, но и без открытой вражды. Мы не были близки, но существовали в балансе. Я разрабатывала зелья – он управлял фабрикой. Все шло стабильно.

И вдруг – он все ломает.

Словно сам поджег дом, в котором жил.

А теперь все встало на свои места. Ричард не сошел с ума от любви к какой-то женщине. Не потерял хватку дельца. Он просто делал то, что умел лучше всего – торговался за свою жизнь.

– Мерзавец очень хочет жить, – вторил моим мыслям Тейр. – И неважно, как и кого он подставит или уничтожит ради этого.

Но следующие слова буквально выбили воздух из моей груди.

– Он собирается выставить фабрику на аукцион, – сказала Оливия. – Это он сам мне сказал.

Я замерла. А потом почувствовала, как гнев взрывается внутри, будто перегретый состав в алхимическом реторте. Моя фабрика – дело моих предков, мой долг, моя клятва. Для него – просто золотая монета.

– Он ее не получит, – сказала я. Голос вышел ровным, звенящим. – «Монфор Альба» моя.

Кассиан откинулся на спинку кресла, губы тронула тень одобрительной улыбки.

– Оливия нашла доказательства сделок с Ксавиром. Тейр знает, где искать склады с контрафактом. Мы можем ударить первыми.

Я нахмурилась, сопоставляя факты.

– Учитывая, что кто-то в королевской канцелярии поставил подпись под фальшивыми бумагами, – тихо сказала я, – рассчитывать на помощь магического надзора глупо.

– Мы и не собирались, – отозвался Кассиан. – Сперва надо придать всему огласку. Только потом можно передавать дела в магический надзор. Иначе они просто засекретят информацию. Король не выносит даже намеков на то, что что-то ускользает из-под его контроля.

Он поднялся, подошел к окну, встал рядом со мной.

– А значит, я не смогу очистить имя отца, – добавил он. – А ты – свою репутацию. О том, что у Ксавира есть люди в верхушке, мы узнали только сегодня, – продолжил он, – и это меняет ситуацию. Если информация подтвердится… если хоть один чиновник короны действительно на его поводке, и он еще и ищет артефакт ментального подчинения…

Я сама закончила за него:

– Это будет расценено как подготовка нового переворота.

Он кивнул.

– С учетом прошлого – достаточно одного слуха, одного совпадения. И все, кто окажется рядом, полетят следом. Ты ведь знаешь, как действуют в таких случаях. Не ищут виноватых. Зачищают все поле.

Он поймал мой взгляд и добавил тихо:

– Мы должны сыграть на опережение. Не просто разоблачить его – а вытащить все наружу. Сделать так, чтобы все, что знаем мы, стало достоянием общественности. Чтобы невозможно было замять. И тогда будет шанс…

Он не договорил, но слова повисли в воздухе.

Спасти меня.

Если я не докажу миру, что не стою рядом с Ричардом – что не была его сообщницей, не знала, не одобряла, не поддерживала, – меня ждет та же участь, что и его.

Меня не спасет ни титул Кассиана, ни имя Монфор, ни даже истина.

Потому что в таких делах правда не имеет значения.

Имеет значение только видимость.

А пока во мне видят жену Ричарда Вальмора, пусть и бывшую, меня раздавит та же самая катушка правосудия, что однажды стерла с лица земли несколько родов иллюзионистов и менталистов за попытку переворота.

Они не будут разбираться. Не будут слушать. И если я не докажу свою невиновность сама – меня сотрут.

А значит, я обязана стать той, кто разоблачит Ричарда Вальмора.