Проба небес

Глава 25. Ich bin больной

«Утро добрым не бывает», говорит пословица. И теперь я понимаю, почему.

Стоило мне только прийти в себя, как водопад неописуемых ощущений обрушился на меня, отчего беспамятство начало казаться благом.

И на это были причины.

Переполняющая тело зудящая ломота, (отдающаяся в зубах и костях) по яркости впечатлений напоминала утонченную пытку.

Это было подобно тому, как если бы ощущение режущихся зубов разлилось по телу, не оставив без внимания, даже самые укромные его уголки. Невыносимый дискомфорт порождал навязчивую мысль о том, что местные лепилы, дабы достичь столь выдающегося эффекта, собрали меня из разных частей, но при этом не с первой попытки и без анестезии.

О том, что к всеохватывающей феерии ощущений прилагалась болезненная слабость, на тот момент я даже не вспоминал.

Переборов себя, и с трудом разлепив непослушные веки, первым, что я увидел, было лицо сестры. Тени, лежащие в уголках её глаз и чуть искусанные губы, прозрачно намекали о бессонных ночах, заполненных тревогой. Стоило, однако, ей увидеть мой осмысленный взгляд, как на бледном лице тут же расцвела улыбка облегчения.

Отыскав мою ладонь, она крепко сжала её, словно удерживая меня по эту сторону черты.

— С пробуждением, Ичика. — Негромко сказала она. — Ты даже не представляешь, как мы за тебя волновались.

Обычно строгая и собранная, сейчас она ничуть не напоминала прежнюю себя. Её взор, лишенный привычной жесткости, был полон любви и сочувствия.

— То есть ты не будешь возмущаться, если я сегодня прогуляю? — Избегая мелодрамы, отшутился я. Чуть улыбнувшись неуклюжей шутке, Чифую лишь покачала головой, сказав, что в первую очередь, мне надо выздороветь.

Однако, нам не суждено было вдоволь наговориться. С начала нашей беседы даже минуты не прошло, как в палату вошла врач, чей облик был мне решительно знаком.

Еще тогда, после возвращения из безрассудного рывка в высоту, я хорошо запомнил эту блондинистую даму, под чьим чутким руководством меня отнесли на медицинское обследование, больше напоминающее эксперимент.

— Как ваше самочувствие, Ичика-сан? — Спросила она, подходя ближе.

— Почти здоров, можно выписывать. — Не задерживаясь с ответом, парировал я.

Тем временем, внимательный взгляд её синих глаз окинул меня сверху-донизу, подметив некоторые нюансы, понятные ей одной.

Сделав себе пару пометок в планшете, она посмотрела мне прямо в глаза и заговорила тоном, не терпящим возражений.

— Судя по вашему виду и состоянию, больной, вам необходимо соблюдать постельный режим еще, как минимум, три дня. Надеюсь, это понятно?

Покуда среди меня вели разъяснительную работу, в палату тихо и сноровисто проникла медсестра, поставила мне капельницу и тут же удалилась.

Если честно, то возразить было нечего, но памятуя о нашем прошлом знакомстве, я просто не мог удержаться от высказываний.

— Скажите, доктор, а если моё выздоровление произойдет раньше, то мне все равно придется играть в недвижимость?

Но не желая начинать перепалку, та поступила хитрее.

Увидев моё несогласие с безоговорочностью вердикта, сия особа мгновенно перевела разговор на Чифую, начав ей объяснять, что у меня недавно была тяжелейшая травма, и мне чрезвычайно вредно проявлять преждевременную активность.

И вообще, «наше юное дарование» надо беречь.

Чифую в ответ ей сказала лишь, — Хорошо, Изабелла-сан, я поговорю с моим братом.

После чего, победно улыбнувшись, рекомая Изабелла оставила нас наедине.

А сестра, дождавшись пока мы останемся наедине, показала мне всю непреклонность своей заботы.

Только захлопнулась дверь, как она, не стесняясь в выражениях, отчитала меня за несогласие с доктором, упирая на то, что именно «уважаемая Изабелла-сан» возглавила бригаду хирургов, выудивших из меня чуть ли не килограмм осколков. А принимая во внимание тот факт, что она является ведущим медиком академии, то ей, несомненно, виднее, что мне можно, а чего нельзя. Я позволил высказать себе пару мыслей вслух, после чего наша беседа переросла в спор, итогом которого стало обещание привязать меня к кровати за нарушения режима.

Нависающая надо мной сестра выглядела внушительно, и, пойдя на компромисс, я честно пообещал ей с три короба. Про себя же подумав, что «дайте только выздороветь».

Убедившись в моём «благоразумии», Чифую сменила гнев на милость и попросила меня не делать глупостей, после чего, легонько чмокнув меня в щеку (от неожиданности я аж рот разинул) ушла по своим делам.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, я остался один.

На часах еще не было восьми, а сквозь щели прикрытых жалюзей пробивалось неугомонное солнце, усеивая зайчиками всю стену.

Просторная и светлая палата, в которой я имел удовольствие пребывать, была оснащена по последнему слову техники. Но, ввиду прескверного самочувствия, я не мог этого оценить по достоинству.

Уже знакомая медсестра, пришедшая забрать опустевшую капельницу, была озадачена на предмет завтрака, и вскоре я получил желаемое.

Но стоило мне увидеть это «здоровое питание», как весь энтузиазм увял на корню.

При всем желании, назвать небольшую мисочку йогуртоподобной субстанции завтраком у меня язык не поворачивался, и даже сопутствующий ей стакан сока не мог исправить положение. В ответ на просьбу о добавке, мне мило улыбнулись и отказали, сославшись на недопустимость переедания.

Закончив с этой, прости господи, трапезой, я вновь был предоставлен самому себе.

И чтобы отвлечься, я постарался детально обдумать сложившуюся ситуацию, но, неожиданно для себя, втянулся.

С самого начала основания и до недавнего времени, всем казалось, что территория Небесной Академии, это самое безопасное место в мире, где учащиеся защищены от любой беды.

Изящная архитектура зданий, чья воздушная хрупкость была лишь маской, выложенные брусчаткой симпатичные дорожки, и обилие зелени, создавали впечатление обманчиво-беззащитной уязвимости, посягать на которую, до ближайшего времени, идиотов не было.

Ведь всем было прекрасно известно, что за безобидным фасадом скрывается несокрушимая мощь десятков небесных доспехов, способных мгновенно порвать любого врага.

И до недавнего времени, сомневаться в этом не было причин.

Но вторжение неопознанного гиганта, чья мрачная сила едва не поставила на академии жирный крест, показало всю глубину подобных заблуждений. А значит, многое из того, что было доселе незыблемым, придется пересмотреть.

И это не могло не тревожить. А главное, нет никаких гарантий, что подобное не повториться в будущем снова.

Размышляя о превратностях судьбы, я совершенно потерял счет времени и принесенный обед стал для меня приятным сюрпризом. Выздоравливающий организм, радостно буркнув желудком, тут же со мной согласился.

После быстрой расправы над салатом и супом, я почувствовал себя значительно лучше, о чем не преминул сказать, но добавки мне опять не дали (жадные сволочи!).

За время послеобеденного ничегонеделания произошел очередной виток выздоровления, и зудящая ломота, успевшая порядком надоесть, оставила меня в покое. Вместо этого накатила обессиливающая слабость.

А с учетом того, что на слабость накладывалось чувство непроходящего голода, то дальнейшее излечение обещало быть просто феерическим.

К счастью, после обеда наступало время посещений, и это внушало определенные надежды.

По решению лечащего врача, визит позволили только самым близким мне лицам, что было весьма кстати. Так как коллективного визита всего класса я мог и не вынести.

Первыми, из послеобеденных посетителей, были Хоки и Сесилия, чьему визиту я был весьма рад. Хотя, додумайся они захватить хоть что-то, кроме овощного напитка да минералки, я был бы рад еще больше.

Зайдя в палату, мои красавицы встали по обе стороны от больничной койки, словно желая проститься со мной. Не желая нарушать торжественной драматичности момента, я протянул им свои руки, которые они взяли практически одновременно.

— Ичика, как самочувствие? — Хоки первой нарушила тягостную тишину.

Придав лицу выражение печальной обреченности, я поглядел ей в глаза и негромко ответил.

— Не печалься, любовь моя. Мне уже недолго осталось, — от этих слов барышни не на шутку напряглись, стиснув в руках мои ладони, но я, не меняясь в лице, продолжил. — По словам врачей, мне осталось не больше трех дней…

— Но неужели ничего нельзя сделать, Ичика-сан? — надрывно вскрикнула Сесилия, вцепившись в мою ладонь, как утопающий в круг.

— А что я могу? — уже нормальным голосом ответил я. — Досрочно меня все равно не выпишут. А то я бы хоть сейчас слинял.

От мгновенной перемены смыслового содержания мои красавицы слегка остолбенели. Но когда до них дошло, что помирать я не собираюсь, а все это было лишь розыгрышем, то итог был немного предсказуем.

Возмущались они так искренне, дружно, а главное, громко, что дежурная медсестра даже заглянула к нам проверить, — что это за вопли, ну и замечание сделать, само собой.

Стоило страстям улечься, как наша беседа разгорелась с невиданной силой.

Ответив на многочисленные вопросы о своём самочувствии (не дождетесь!) и, поделившись впечатлениями от недавнего боя, я не преминул поинтересоваться, как идут дела в академии.

А дела в академии даже не шли, летели! Как выяснилось, за те четыре дня беспамятства, во время которых доспех собирал своего пилота заново, произошло масса интересного.

Для начала, всех, у кого есть личный НД, на следующий же день после нападения разбили по дружинам и припахали к патрулированию воздушного пространства академии, так, на всякий случай.

Помимо этого, ученикам, в том числе и первогодкам, прочли краткий спецкурс по боевому взаимодействию, а после еще и устроили практические занятия по данной теме.

Когда же я спросил о том, как поживает наш класс, то мне поведали (почему-то шепотом), что та битва с монструозным гигантом уже успела обрасти кучей невероятнейших подробностей, и на этой волне уже появился фан-клуб имени меня. К счастью, он был неофициальный.

Дав себе обещание разогнать это сборище культистов, я продолжил общение.

За время нашей беседы нельзя было не заметить, сколь близки стали Хоки и Сесилия, чья недавняя конкуренция казалась мне неискоренимой. В ответ на шутливое предложение жить всем вместе в одной комнате, я был удостоен двух смущенных взглядов, а ведь всего неделю назад за такие слова меня бы обругали дуэтом.

Предаваясь роскоши человеческого общения, мы чудесно провёли время, вплоть до того момента, как наступила очередь полдника.

Принесшая его медсестра, справилась о моём самочувствии и, намекнув девушкам об окончании визита, оставила нас наедине.

В завершении нашей беседы, Хоки и Сесилия одарили меня прощальными поцелуями, и, пообещав навестить, как только смогут, оставили наедине с трапезой. Полдник, по уже сложившейся традиции, тоже был скромен. Заморив червячка, я решил узнать последние новости из мировой сети, благо НД позволял свободно подключаться к ней из любой точки планеты. Больше всего меня интересовала трактовка последних событий академии, с точки зрения разных новостных агентств и просто сторонних наблюдателей.

Как и ожидалось — данная тема не утратила своей актуальности, даже спустя четыре дня. Творящееся на ресурсах диванных академиков, кухонных теоретиков и желтых СМИ напоминало истерию о конце света, местами доходя до абсурда. Что же касается мнения официальных источников, что в их нервозном пессимизме отчетливо сквозила одна мысль «Кто следующий?».

Что, в принципе, неудивительно.

Ведь, с их точки зрения, если Небесной Академии удалось отбиться с такими потерями, то любого другого, очередной «Сумрачный Гигант» (как его обозвали в СМИ) тонким слоем размажет.

Блуждая по цифровым лабиринтам, я не заметил, как меня навестил очередной посетитель.

Деликатно постучав, в мою обитель вошла та, чей визит был всегда кстати, а чуть позади неё, с пакетом в руках, стояла Мария.

Поставив пакет на прикроватный столик, та оставила нас наедине.

— Здравствуй… — не успел произнести я, как Саша, стремительно преодолев разделявшие нас несколько шагов, заключила меня в объятья.

— Как же ты меня напугал. — Не размыкая рук, тихо прошептала она. — Когда я увидела, что твой доспех оказался в эпицентре взрыва, то подумала, что потеряла тебя навсегда.

Покуда моя голова была прижата к её изумительной груди, рукам удалось нащупать еще одну пару аппетитных выпуклостей, которым тоже хотелось уделить внимание.

— А ты нахал, мой дорогой! Еще не успел выздороветь, а уже руки распускаешь!

— С местной диетой, только на руки сил и остается. Кстати, ты мне ничего не принесла из съестного? — Беззастенчиво спросил я, косясь на вожделеемый пакет.

Как оказалось, Саша не забыла порадовать больного, так что несколько баночек йогурта (мда), фрукты с диетическими бисквитами и сок, пришлись как нельзя кстати.

Итогом ознакомления с гостинцами стало кормление меня с рук, в то время как моя голова покоилась на её коленях. За столь несерьезным занятием, она рассказала мне массу такого, о чем никто из предыдущих визитеров просто не знал.

И, как оказалось, последствия той битвы наделали куда больше шума, чем можно было представить.

Еще не улеглась суета после нападения, как на международной арене начался форменный балаган.

В то время как мною занимались хирурги, а соперником — инженеры, градус неадеквата на политической арене стремительно рос.

Поскольку данное нападение попирало практически всё, о чем было сказано в Аляскинском договоре, то все наперебой начали искать крайнего, для того, чтобы устроить показательный процесс, но когда из академии пришло официально заключение о том, что установить фирму изготовителя невозможно, плотину благоразумия прорвало напором подозрений.

А как только на заседании стран-участниц прозвучала версия, что самые передовые разработки в области беспилотного доспехостроения принадлежат США, то экстренное мероприятие стало напоминать форумный срачь, где все обвиняли всех и каждый считал себя правым.

По итогу бурных дебатов (местами едва не дошедших до мордобоя) была заключена договоренность о совместном расследовании данного инцидента, и, что неудивительно, никакого прогресса не было по сей день.

Помимо политических новостей, Саша обрадовала меня тем, что за героический подвиг мне отжалеют орден и миллион в придачу, притом, деньги уже начислены, а ценная награда дожидается в ректорате (так или иначе, но меня бы премировали).

На вопрос, — А нельзя ли ограничиться исключительно деньгами, заменив бесполезную цацку еще одним миллионом. — Она, расхохотавшись, покачала головой.

Следует уточнить — в этом мире, японская йена, одна из ведущих мировых валют, так что на тысяч этак восемьсот, британских фунтов, мой миллион вполне тянул.

Помимо перечисленных наград, меня еще назначили почетным студентом академии, что давало кучу мелких, но весьма полезных бонусов.

За всё время общения с Сашей, я не раз успел пожалеть, что моё состояние не позволяет ничего существеннее поцелуев, но напросившись к ней в гости, я дал себе зарок наверстать.

После прощальных объятий и поцелуев, я вынужден был попрощаться с усладой моего сердца, и даже ужин не сумел унять горечь разлуки.

А ужин был такой, что отдать его врагу я бы с радостью согласился.

Спустя где-то час, когда припасы закончились, я решил попробовать встать на ноги. За вычетом небольшой слабости в коленях и легкого головокружения в момент вставания — все было в норме. Исходя из самочувствия, можно было предполагать, что с такими темпами выздоровления мне и трех дней много будет.

С этой радостной мыслью я и лег спать.

Проснувшись посреди ночи, я понял, что так дальше нельзя.

На часах еще не было трёх, но голод был таким, что даже недавний ужин казался желанным. Есть хотелось так сильно, что на минуту меня посетила мысль, чтобы обглодать кустик, мирно стоящий на подоконнике.

Осознавая, что просить что-либо у персонала было бесполезно, так как все равно не дадут, я решился на дерзкий побег, план которого был прост и эффективен.

Выйти из палаты незаметно мне бы не удалось, поскольку дежурная медсестра цербером караулила коридор, но был и другой вариант.

Незапертое окно манило свободой, и оставалось только определиться — куда пойти.

Кафе и рестораны отметались сразу, так как стоит мне там засветиться, да еще в больничной пижаме, как я стану героем еще одной сенсации, но на этот раз сатирической.

Академическая столовая по ночам не работала, автоматы с закусками, вроде чипсов, были внутри зданий, так что максимально приемлемым вариантом было посещение собственной комнаты.

Недолго думая, я открыл окно и сиганул в ночную темень с высоты седьмого этажа.

Остановив свободный полёт призывом доспеха, я устремился по знакомому маршруту, не забыв при этом врубить все, что было из маскировочных средств. Часть из включенного, я вообще впервые видел, но разбираться было некогда. Хотя опция, дающая оптическую маскировку, — мне пришлась по вкусу. Забавно было видеть себя прозрачно-серым силуэтом, неразличимым на фоне ночной листвы.

Тихонько приземлившись на знакомый балкон, я оставил на себе лишь мнемообруч, после чего направился к цели. Режим ночного видения выкрасил все в серые тона, но четкость была просто поразительная.

Спящая, на моей кровати, Хоки, соблазнительно разметалась в первозданной наготе, и дабы не потревожить её чуткий сон, я ступал как можно тише.

И, наконец, я достиг ЕГО, — комнатного холодильника. Радость от долгожданной близости была такой, что у меня аж руки задрожали. Тихонько открыв заветную дверку, я припал к источнику изобилия. Поначалу «закрома родины» поставили меня в тупик, так как хотелось взять всё, но тогда пришлось бы тащить агрегат целиком. Решив, что скромность украшает, я ограничился тем, что рассовал по карманам сыр, чутка лососиной нарезки в пакете и банку крабов, а в руки взял по палке колбасы.

Медленно идя к выходу, я даже дышал через раз, и ничто не предвещало беды. Но во время очередного шага суставы стопы громко хрустнули, звонким щелчком обозначая моё присутствие.

Замерев, я оглянулся на Хоки, ожидая худшего.

Но она так и не проснулась, и я продолжил движение, стараясь ступать еще тише. Когда до балконной двери оставался лишь шаг, чьи-то теплые руки ухватили меня поперек туловища.

— И кто тут у нас? — Тихим шепотом прозвучало возле уха, прижимаясь ко мне со спины. Судя по крепости объятий, отпускать меня не собирались.

— Хоки, представь, что я тебе снюсь, а?

— Ага, снишься. Ночью, в пижаме и с колбасой наперевес. Какой, однако, интересный сон! Ну что тут было возразить?

В конечном итоге, перемежая поцелуи и уговоры, я сумел отправить её спать. От соблазнительного предложения остаться на ночь пришлось отказаться, впрочем, пообещав, что мы у нас еще все впереди. Выслушав напоследок, как им без меня плохо и одиноко, я пообещал, что как только выпишусь — сразу дам знать.

Вернувшись в палату, я устроил праздник живота. Никогда да этого не думал, что могу жрать как за двоих (в буквально смысле). От этих, самых обычных продуктов, эффект был такой, словно я впервые попробовал их на вкус.

Под конец я стал экспериментировать, откусывая от всего по чуть-чуть, но в разном порядке. Эффект получался волнительный. Но даже со столь волчьим аппетитом, я не смог приговорить всё за раз. Устранив следы пиршества, и, спрятав колбасный недогрызок в тумбочку, я забылся глубоким сном.

А поутру Изабелла-сан преподнесла мне сюрприз.

Заглянув ни свет, ни заря, она немилосердно меня растолкала, после чего мне устроили осмотр. Меня пощупали, послушали, посканировали каким-то приборчиком и, спросив о самочувствии, признали активно выздоравливающим.

После чего, отослав, сопровождающих её, ассистенток, прекрасная Изабелла устроила мне конкурс откровений.

— И как тебе ночная трапеза, Ичика-сан? — Бодро был задан вопрос в упор. — Понравилось?

— Не понимаю о чем вы, Изабелла-сан.

— Ах, не понимаешь? А это тогда что? — Безошибочно заглянув в тумбочку, она с первого раза нашла мою заначку. Торжествующая улыбка не оставляла и тени сомнения в её осведомленности, но отступать было поздно.

— Предыдущий постоялец забыл? — с честным лицом, предположил я.

Рассмеявшись в ответ, Изабелла поведала мне, что в палате есть несколько микрокамер, которые включили на ночь, чисто на всякий случай. И в них было отчетливо видна вся моя одиссея, вплоть до ночной трапезы, так что отпираться бесполезно. После вдохновленного обличения, во время которого она помахивала многострадальной колбасой, как дирижер — палочкой, мне было сказано, что еще один подобный эпизод и Чифую-сенсей уведомят о моём поведении.

Возмущенный столь наглым шантажом, я вскочил с кровати и подошел к доктору вплотную. Не ожидавшая такой резвости, та отступил на шаг.

— Скажите, доктор, у вас же диплом медсестры есть? — издалека начал я.

От такого заявления та аж поперхнулась.

— Ичика, к твоему сведению, я профессиональный хирург, диплом с отличием. Но причем тут это?

— Притом. Будучи неспособными понять ни механизм выздоровления, ни процессы, происходящие внутри меня, вы все же имеете наглость морить меня голодом. Поэтому, дабы доказать свою дееспособность, я готов хоть сейчас лететь в любой медицинский центр, где опытные врачи сумеют справиться с этой непростой для вас задачей. Что скажете, Изабелла-сан?

Дипломированная с отличием, крепко призадумалась. Спустя примерно минуту напряженных размышлений, она согласилась пойти мне на встречу и назначить досрочное освидетельствование. Судя по скепсису, сквозившему в её взоре, кого-то ждал большой сюрприз.

Но спустя два часа всевозможных проверок, моё чудесное исцеление подтвердилось на практике. При этом, сослаться на сбой аппаратуры или ошибку персонала уважаемой Изабелле не представлялось возможности, ввиду её личного контроля за происходящим. Кроме того её поставило в тупик полное отсутствие шрамов, которые, по её мнению, просто не могли взять и рассосаться (ну никакого воображения у людей).

В общем, не без колебаний, но ей пришлось официально признать моё выздоровление, в том числе и документально. Но стоило мне завести разговор о выписке, как мне сразу же предложили (исключительно ради моего блага) провести в госпитале еще один день.

Осознавая моё нежелание погостить подольше, мне тут же пообещали нелимитированное питание и отсутствие препятствий в перемещении по госпиталю. Поколебавшись для виду, я согласился.

В послеобеденное время, когда, под влиянием сытной трапезы я был на редкость благодушен, паломничество визитёров возобновилось. И первой из всех была та, с чьего вызова всё и началось.

— Входи, Рин, дверь не заперта, — сказал я мнущейся девушке, что уже пять минут не решалась постучать.

Перешагнув порог и закрыв за собой дверь, Рин молча уставилась на меня с виноватым выражением лица.

— Что-то случилось?

— Прости меня, Ичика, — понуро глядя в пол, повинилась она. — Это из-за меня ты едва не погиб.

— Я едва не погиб потому, что полез в драку с превосходящим по силе противником. Но даже не будь поединка с тобой, я бы все равно поступил подобным образом, а значит, тебе не стоит винить себя.

Видя, что слова не помогают, я подошел к ней и крепко обнял, что Рин тут же поддержала, вцепившись в меня, как бибизьян в пальму. Так мы и стояли полчаса кряду, и пока я гладил её по голове, стараясь утешить, она громко сопела в ответ, ни на миг не ослабляя хватки. Когда же мне удалось привести её в норму, то предо мной снова предстала та, чей задиристый энтузиазм был неиссякаем.

Перво-наперво, как мы разговорились, я спросил о том уговоре, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. В ответ она смущенно расхохоталась и сказала, что уже не помнит, о чем там была речь, хотя в момент признания, её уши отчаянно краснели, выдавая её с головой.

Из вежливости, я сделал вид, что поверил в эту маленькую ложь. После чего, обсуждая разные темы, от политики до видов на урожай, мы приятно провели оставшееся время. Отдельное внимание было уделено свинине в кисло-сладком соусе, кою Рин прихватила с собой. Вкусное и сытное блюдо не оставило меня равнодушным, и пока я ел, на меня смотрели с каким-то затаенным торжеством, при этом мило краснея.

Но все хорошее не бесконечно, равно как и наша встреча. Решив напоследок проявить галантность, я подошел к двери и распахнул её перед Рин.

Но когда я открыл дверь, то по ту сторону обнаружил Хоки и Сесилию, стоящих плечом к плечу. Оказавшиеся прямо напротив друг друга девушки застыли, а их взгляды стали очень далеки от дружелюбных. Мда, походу я опять буду крайним.

Ускоренно попрощавшись со второй подругой своего детства, я впустил новых гостей. Не знаю, каким было их настроение изначально, но смотрели они неласково.

— Как это понимать, Ичика? — Поинтересовалась Хоки тем тоном, с каким благоверные берутся за сковороду.

— Больного навестила подруга детства, принеся ему гостинец. Это разве плохо?

— И все?

— А по вашему мы тут чем занимались? Трахались втихомолку? — огрызнулся я, заставив их смутиться. За молчаливым согласием сторон, тему решили не продолжать. Отставив вопросы в сторону, мои красавицы мигом разложили принесенную снедь, использовав поверхность моей кровати, отчего наша дальнейшая встреча стала напоминать пикник.

Наперебой потчуя меня шикарным бенто (от Хоки) и весьма неплохими сэндвичами (Сесилия), они, будто невзначай, интересовались тем, как я нахожу готовку Рин, и кто из трех лучший кулинар.

Многозначительно молча, я лишь закатывал глаза и время от времени бурчал, при этом, не отрываясь от еды. Узнав, что сегодня вечером состоится выписка, все дальнейшие разговоры стали вращаться возле этой темы.

По итогу нашей встречи у всех было хорошее настроение. За всей этой суетой, я все же успел выкроить время, чтобы выйти в сеть и заказать Изабелле-сан подарок, дабы выразить признательность за моё лечение. А к вечеру, попрощавшись с персоналом больницы, я вернулся в свою комнату.

Госпиталь академии, спустя полчаса от выписки Ичики.

Изабелла Розенштальт сидела в своем кабинете, чьи окна выходили на море. Над водой раздавались пронзительные крики чаек, ветер доносил с моря легкий аромат соли, навевающий легкую меланхолию.

Попивая зеленый чай, она думала о своем недавнем пациенте, чье аномально быстрое исцеление не могло быть объяснено ни одним из известных ей научных фактов. Даже во время того освидетельствования, когда она, помимо прочего, попыталась разобраться в этом феномене, приборы не показали ничего внятного. Юноша, как юноша, за исключением чрезмерной регенерации и изумительного состояния всего организма.

Внезапный стук в дверь прервал размышления. Новости, принесенные её ассистенткой, заинтриговали.

— Изабелла-сан, вам тут посылку принесли. Курьер ждет.

Заинтригованная столь необычными новостями, урождённая Розенштальт поспешила к месту вручения. Расписавшись в получении, она получила объемную, но легкую подарочную коробку, на крышке которой прихотливо извивалась надпись:

Принеся нежданный подарок к себе, она с нетерпеливым любопытством распаковала его.

«Интересно, неужели это Ичика решил таким образом… Ох!» — изумилась она, когда увидела содержимое.

Зафиксированный внутри коробки букет был изумительно хорош. Эти цветы глубокого синего цвета, чьи лепестки были усыпаны по краям золотыми крапинками, были неописуемо красивы, а также до неприличия дороги. Насколько она помнила, сапфировые лилии дарили по одной-две, но чтобы сразу такой букет, такое ей раньше видеть не доводилось.

Помимо букета, на дне обнаружилась плоская коробочка, обтянутая синим бархатом и открытка. Развернув прямоугольную картонку, она вчиталась.

По мере чтения, улыбка расцветала на её лице. Высказав со смешком — «Ох уж эти мальчишки,» — она раскрыла последнюю коробочку и обомлела.

Внутри той обнаружилось колье, состоящее из множества крупных сапфиров, обрамленных в белое золото. Надменный блеск крупных камней одним своим видом давал понять, что это ОЧЕНЬ дорогая вещь.

На их фоне даже шикарный букет смотрелся робко.

А у меня по возвращении тоже было весело. Поначалу, компанию мне составляли только Сесилия и Хоки, но наши соседки как-то пронюхали о моём возвращении и вскоре, под самыми разными предлогами, к нам в комнату набежал весь класс. За этой радостной суетой мы не заметили пришествия ночи, и Чифую пришлось лично проследить, чтобы народ разошелся по комнатам.

Расчудесно день прошел, что и говорить.