Призыв ведьмы (СИ)

Лорана с сомнением покачала головой.

— Только не вздумай сказать, — угрожающе указала на неё пальцем женщина, — что ты отказалась, если бы он тебя вот так сгрёб в охапку и сказал “а давай, Лорана, соединимся в страстном порыве?”

Карлина прыснула со смеху, за ней Хэла, а потом и Лорана.

— Да ну тебя, Хэла!

— Я знаю, почему ты такая, — перестав смеяться, заявила Карлина.

— Ох, неужели? — повела плечом Хэла.

— Конечно — из-за ферана!

— Да-да, — подхватила Лорана. — Он уехал и ты погрустнела и вообще порой невыносимая стала. Тебе тоже не помешал бы тот самый взрыв, чтобы успокоится.

— Так! Уж кто бы говорил? — Хэла ухмыльнулась. — Небось дни сидишь считаешь, когда Гент вернётся, вот уж, где взорвётся того и гляди.

— Не правда, — вспыхнула Лорана. — Ничего у нас не будет!

— Да что такое-то? — нахмурилась ведьма. — Он же готов для тебя горы свернуть, а главное, что он в прямом смысле может это сделать. Пацан ого-го какой!

— У него невеста в Зарне есть, ты же знаешь, — возразила светловолосая девушка.

— Так она ему ни в одно место не впилась, — фыркнула ведьма. — Она вообще там девчонка с горшка только слезла, говорят. Разве у него там не сговор был родительский?

— И что? — Лорана явно была задета за живое. — Где я, кто я? А он? Даже, если и сказать ему “да”, потом что? А как я в Зарне потом его этой невесте, которая станет супругой, в глаза смотреть буду? И… и… хватит уже! Я же говорю, ты невыносимая стала.

— Так если он где, и ты где, а что про меня и ферана тогда говорить? — возразила Хэла.

— Он от тебя давно уже голову потерял, — заявила Карлина.

— Хворый стал, инвалид без головы-то? — цокнула Хэла. — Вот кто бы тут о высоких материях не говорил, голову он потерял… На месте его голова, а сейчас проветрится на границе и вообще огурец будет. Это он просто скучал, потому что движухи не было никакой, а такому как он без движухи никак.

— Уж какую ты можешь движуху устроить — ни одна война в сравнение не пойдёт, — не унималась Карлина. — Все это видят. И ты видишь. И дразнишь его.

— Я всех дразню, — ответила на это ведьма. — И Роара, и Элгора, и вот мой любимый Тёрк вернётся — ух, буду его изводить.

— Но нужен-то один, — грустно отозвалась Лорана.

— Всегда один нужен, но взять его где? — ответила Хэла. — Вот у тебя есть, а ты не берёшь, потому что то, потому что это… идите, девки, мои. Ничего с вашей Милкой не случится. А если и случится, то уж всем можно позавидовать. Я уж точно в первых рядах завистников буду стоять.

И они недовольно переглянулись, но поняли, что говорить с Хэлой бесполезно и вышли из комнаты, направившись видимо к остальным девочкам.

— Хэла? — Милена стояла в дверях, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

Хэла внутренне ухмыльнулась: “вот как сказать этой горемычной, что на ней всё написано?”

— Что случилось? — спросила чёрная ведьма, как можно мягче и отстранённее. — Попали под дождь? Замёрзла?

— Ой, Хэла, — всхлипнула девочка и Хэла поверить не могла — без мужика рыдаем, с мужиком рыдаем. Серьёзно? Боги, помогите!

Девушка прошла к ней и села рядом. Никого пока не было, серые ещё не успели вернуться с работ.

— Милена? — и не рассмеяться было так тяжело.

— Я и Роар… мы… это ужасно? — прошептала белая ведьма, глотая слёзы, и подняла на Хэлу свои огромные зелёные злазища. — Я ужасная?

— С чего вдруг, божечки мои? — не выдержала женщина, всплеснув руками и взял холодные руки девчушки в свои. — Вы двое взрослых людей, которые могут делать что-то, что касается только их двоих и, если их двоих это устраивает, то почему нет? Он тебя силой взял?

Милена отчаянно замотала головой.

— Нет, Хэла, я сама… я словно… я не знаю, со мной никогда такого не было, — она шептала с предыханием, словно натворила чего и боялась, что её услышат.

— Детка, — чёрная ведьма положила ей руки на плечи, — всё хорошо! Понимаешь? Всё хорошо. Это не плохо. Ты не сделала ничего плохого. Он же жив?

— Да, — в ужасе уставилась на неё девушка, а Хэла ухмыльнулась.

— Ну, и отлично, — потом вздохнула. — Я только очень сильно хочу, чтобы ты поняла, что он ничего тебе не должен, слышишь? Он прямо сейчас имеет полное право пойти к своим наложницам и никто не сможет сказать ему ничего против. Я не хочу, чтобы у тебя болело, понимаешь, солнышко? Он хороший, очень хороший, но то, что произошло вполне может быть лишь мимолётной вспышкой…

— Было и нет, — отозвалась она, обречённо кивая.

— Но то, что было — это же прекрасно, правда? — улыбнулась Хэла, а Милена снова кивнула и уткнулась в колени чёрной ведьмы.

Через день Хэла стояла одном из внутренних балконов, что выходили во внутренний двор, в отличии от того, на котором она обычно сидела среди зубьев стены. Здесь были привычные перила, балконов было два — один со стороны жилой части дома, другой со стороны части, где жили наложницы. И на том сейчас собрались девки в бежевых платьях, глядя, как и Хэла, на то как пространство внутреннего двора заполняется всадниками.

— Что это? — спросила Милена, которая выглянула найти чёрную ведьму.

Уж не понятно пошло ли ей на пользу то, что случилось между ней и Роаром, но она определённо взбодрилась и перестала сидеть в четырёх стенах. Её можно было теперь найти и у Миты, и сидящей на дереве перед сторожевыми башнями, хотя дальше него она не уходила.

— Это отряд достопочтенного ферана вернулся, — ответила Хэла.

— И достопочтенный феран тоже вернулся? — нахмурилась Милена, опираясь на перила и с интересом выглядывая вниз.

— Нет, — ответила чёрная ведьма. — Он же сам по себе уехал.

— Эмм, — вид у девчушки был озадаченным.

— В общем, — вздохнула Хэла, объясняя. — Во всех фернатах есть, как я поняла, отряд ферана. В одних фернатах — это охрана ферана, а в других элитный спецназ. А вот в Изарии, на военной мощи которой держится вся Кармия, есть два отряда спецназа — один достопочтенного ферана, а другой достопочтенного митара. Обычно они занимаются охраной всего, что связано с домом, в смысле домом не зданием, а домом как фамилией, семьёй Горан, понимаешь?

— Ага.

— Но всё равно в определённый промежуток времени, они отправляются туда, где можно так сказать поразмяться, чтобы не заржавели элитные шестерёнки, и программа специализированного назначения не сбилась, — ухмыльнулась женщина. — Обычно это конечно война, но сейчас время мирное, поэтому — граница. То есть отряд ферана был на границе, в каком-то там проблемном её месте. А теперь, когда их сменил другой отряд…тот что мы на кострах провожали, эти вернулись обратно. А через какое-то время отряд митара, который всё это время нас охранял, отправится туда, на границу, сменят другой какой отряд. А вот эти красавцы-молодцы займут их место в охране наших весьма важных и незаменимых, хотя нет, конечно, задниц.

Мила рассмеялась, покачав головой.

— Но, если начнётся война, — добавила чёрная ведьма, — то они конечно встанут под стяги и командование достопочтенного ферана и будут где-то в авангарде.

— А ты их знаешь? — девушка стала изучать воинов.

— Почти всех. Когда я попала сюда, они как раз были стражниками в Зарне, а отряд митара был как раз на границе.

Во двор въехали несколько всадников и Хэла поморщилась, а Милена, заметив это, спросила:

— Кто это?

— Это? — и Хэле было так тошно от его созерцания, что хотелось вот прям мор напустить, или как минимум понос. — Хм… как бы помягче…

Мужчина спешился, снял с головы капюшон походного плаща. На нём были темно-коричневые доспехи и одежда, какие-то там знаки отличия, которые говорили о его принадлежности к командирам.

— Если ты думала, что видела здесь мерзких людей, — повела головой женщина, — то ты искренне ошиблась, потому что вот он — самый мерзкий из всех кого ты тут встречала, и вполне возможно самый мерзкий человек за всю твою жизнь…

Он развернулся к ним лицом, хорошо, хоть наверх не смотрел.

“Саранчи бы ему в задницу рой”, — зло подумала Хэла.

— Красивый, — заметила Милена.

— Да уж, — фыркнула чёрная ведьма. — Это Шерга́.

— Шерга́? — нахмурилась девушка с трудом повторяя имя.

— Да, и запомни, деточка, если тебе когда-нибудь не свезёт так, что ты окажешься с ним один на один, — и Хэла внимательно посмотрела на Милу, — беги не раздумывая, так быстро беги, как никогда в своей жизни не бегала.

— Хэла? — Милена была явно встревожена этим предупреждением. — Кто он такой?

— А никого не напоминает?

— Не знаю, — пожала она плечами и всмотрелась внимательнее.

— Он же практически вылитый феран, — невесело ухмыльнулась Хэла.

— А? — нахмурилась в непонимании Милена и снова уставилась на мужчину, будто пытаясь это сходство отыскать.

— Шерга его брат.

Глава 21

Стоя рядом с Хэлой, Мила смотрела на высокого, мощного, темноволосого мужчину, с красивым правильными чертами лица. Он был тоже небрит, как и большинство мужчин здесь, и несмотря на то, что в основном все прибывшие были всклокоченными и неухоженными, что было понятно в целом, они ведь несколько суток были в пути и привести себя в порядок у них просто не было возможности, его борода была аккуратной и вообще он сам был таким… “метросексуал”, — сказала бы Милена, если бы увидела его в своём мире.

Вот серьёзно — его можно было перенести в галерею какого-нибудь торгового центра и он бы там отлично вписался в толпу. А здесь он определённо выделялся на фоне остальных. Она даже не понимала, что в нём такого.

Хэла сказала: “вылитый феран”. Но вот с этим у Милены было не очень.

В её глазах феран был человеком со шрамом через всё лицо и привлекательности в этом лице не было. Рэтар Горан был жутким, от него у неё мурашки по спине бегали и хотелось сбежать куда-нибудь, а этот…

Мужчина потянулся — телосложением он и вправду напоминал ферана. Тоже был крепким, отлично сложенным, но воины здесь все были такие — высокие, крепкие и сильные.

Отдав приказ гулким и низким голосом, мужчина кого-то увидел и улыбнулся. Да, определенно он был красив, и если Хэла говорила то, что видела, в смысле то, что не могла сопоставить Мила, то феран наверное тоже был так же красив… когда-то.

— Роар сказал, что брата ферана звали Риван и он погиб, — наконец выдавила она из себя, чтобы понять, что вообще происходит.

Может это она туго соображает? Но вообще соображалка сломалась после того, что произошло между ней и Роаром.

Милена все эти пару дней ходила как в тумане. По облакам ходила. Уж что это была за магия такая, ну не любовь же, правда?

Вести себя как обычно не получалось, ей казалось, что у неё на лице всё время теперь есть какая-то придурковатая улыбка, ей словно можно было сесть с Найтой рядом и просто смотреть в одну точку, улыбаясь себе и своим мыслям. Были бы в поле цветы она бы наверное сошла за Офелию, вплетающую себе в волосы травы и цветочки, поющую песни и в конечном итоге наверное тоже можно было пойти и утопиться, от радости не топятся, но, блин, Милена хотела! Её распирало от эмоций.

Она закрывала глаза и чувствовала всё ещё прикосновения пальцев Роара на своей коже — как могут такие сильные и кажется грубые руки быть такими нежными и ласковыми?

Это было похоже на какой-то кажется наркотический трип, эйфорию… наверное вот так чувствуют себя люди, когда наркотик проникает в кровь. Они теряют связь с реальностью, краски мира изменяются, искажаются и этот унылый серый пейзаж начинает расцветать.

Милена словно видела как тут красиво, когда весна — вот бы смочь это сделать! Она отчаянно этого хотела, вот сейчас как никогда, потому что хотела, чтобы взгляд Роара был наполнен восхищением и радостью. Он же будет рад, если у неё получится? Может Мила хотя бы здесь будет полезна, не то, что дома.

И вот она плавала в своих мыслях, даже не расстроенная тем, что все эти дни ни разу не сталкивалась с Роаром — он был завален бумагами и, как она поняла из разговоров Миты, в кухне которой она тихо сидела в уголочке, предаваясь своим облачным думам, у него не было даже времени нормально поесть.

А потом внезапно началась суета, потому что появился отряд. Все стали бегать туда сюда, в доме появились мужчины — грязные, вонючие, уставшие, взъерошенные и похожие скорее на бандитов, чем на военный отряд.

Милена заметила, что в моменты сомнения и тревоги теперь всегда искала Хэлу, потому что в ней для девушки было какое-то сосредоточение стабильности и, защиты, что ли — женщина была её убежищем во всём этом безумном и непонятном чужом море.

Белая ведьма нашла женщину наблюдавшей за прибытием отряда, замыкающими были несколько мужчин и один из них “брат ферана”.

Что вообще происходит? Никто никогда не говорил, что у ферана есть брат, сестра или кто-то там ещё. Разве вот кроме того, погибшего, которого упомянул Роар. В Милене настолько непоколебимо жила эта вера в то, что кроме него, Элгора и самого ферана в семье Горан больше никого нет, что она была странно поражена, хотя на деле не было в том, что она сейчас услышала ничего этакого.

— Риван младший брат достопочтенного ферана, родной и единственный брат, — отозвалась Хэла. — Он погиб больше двадцати тиров назад — утонул в Нраве. Ещё у достопочтенного ферана была родная младшая сестра. И она к сожалению тоже умерла.

— А это? — Милена окончательно запуталась.

— А это сын отца достопочтенного Эаргана Горана и одной из его наложниц, — пояснила женщина. — Единокровный брат достопочтенного Рэтара Горана.

Милена заморгала от неожиданности.

— Ты думаешь, что наложницы стерильны, что ли? — засмеялась Хэла. — Детка, с наложницами занимаются сексом и они в некоторых случаях рожают детей своему господину. Это же кажется вполне очевидно. Нет?

— Я как-то не думала об этом, — она смущенно перевела взгляд обратно во двор.

“И вправду, как можно быть настолько тупой? — отругала сама себя Милена, а потом пришло неприятное осознание. — Ой… а Роар? У него есть наложницы… и у него тоже есть дети? Много?”

— Папаша ферана нашего, — продолжила объяснять Хэла. — судя по всему, был тем ещё массовиком-затейником. Несмотря на свой суровый нрав и замашки тирана-диктатора, у него была маленькая армия наложниц и конечно же некоторые из них беременели от него и рожали ему деток.

И женщина многозначительно посмотрела на Милу, которая кивнула, скорее машинально, чем действительно понимая до конца, что именно говорила Хэла.

— Основная масса выживших сынков в армии Изарии, конечно же. Вот Шерга один из них, он младше ферана, есть ещё Тёрк, — она указала на здоровенного, самого внушительного мужчину, стоящего сейчас во внутреннем дворе, — он старше, ещё есть Мирган, но его что-то тут не видно, он тоже старше, но не сильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Милена покосилась на Хэлу в недоумении — как женщина вообще всех их помнит?

— Есть Гир. Сильно младше. Ты его должна была видеть, он командует отрядом достопочтенного и такого любимого нами митара, — Хэла очаровательно улыбнулась и Милена почувствовала, как полыхнули её щёки.

— Перестань, — смущённо попросила она.

— А, вон, с мальчиком стоит, видишь? — чёрная ведьма хихикнула и села на внутреннюю часть каменного парапета балкона. А Милена всмотрелась в молодого мужчину, что стоял рядом с юношей, который прибыл с отрядом ферана. И да, белая ведьма его определённо видела.

— А, — она не знала как спросить, да и как-то было не по себе от вопроса, — у остальных?

— Что? — спросила Хэла.

— Ну, дети, — и Мила выдохнула совсем не тот вопрос, — у Роара и Элгора тоже есть такие братья и сестры?

— Неа, — мотнула головой чёрная ведьма, — насколько мне известно у них нет. Рейнар любил только одну женщину, мать Роара, и к наложницам судя по всему, не очень любил ходить, а если и пользовался этой опцией своего положения, то видимо был очень осторожен.

И Милена была рада, что истинный и отчего-то болезненный вопрос застрял у неё в горле. Но Хэлу нельзя было провести:

— И нет, — ответила она, стараясь быть серьёзной, но даже Мила видела, что делала это с трудом. — Детей у Роара нет. У Элгора есть — одного его сына я своими руками из чрева его наложницы принимала.

И девушка поняла, что стало как-то легко на душе.

— Что до ферана, — вздохнула Хэла, — То вот мальчик, который стоит рядом с Гиром — это Брок, и он сын достопочтенного ферана и одной из его наложниц.

Милена во все глаза уставилась на паренька — на вид он был чуть старше неё, но определить точнее она не могла, потому что мужчины здесь взрослели раньше и уже лет, точнее тиров в семнадцать выглядели так будто им все двадцать пять.

Парень был очень похож на вот этого Шерга, тот же цвет волос, небольшая борода того же цвета, прямой нос, высокий лоб, открытая улыбка. Глаза… глаза даже отсюда было видно — голубые, как небо, нет, как море или океан, как на картинках. Аквамарин. Милена таких ни у кого здесь не видела.

Парень был невероятно красивым.

— Хэла! — громогласный возглас жутковатого хриплого баритона заставил Милену подпрыгнуть на месте.

Она обернулась и увидела того самого здоровенного детину, которого Хэла определила как одного из, как там это называется, единокровных братьев ферана. Самого старшего.

— Тёрк, — она расплылась в улыбке и радостно расставила руки, чтобы мужчина мог её обнять.

Милена почти квакнула от неожиданности. Это вообще как?

Она впервые такое видела. Такого никогда не происходило. Хэлу никто не трогал и хотя было видно, что уважали и даже некоторые откровенно любили, в смысле ценили, но всегда держали дистанцию. А тут…

— Как же я соскучился по тебе, ведьмочка! — бухнул в неё мужчина, не ослабляя объятий.

— Я тоже скучала, Тёрк, — отозвалась Хэла, вполне возможно, что с трудом, потому как он издалека был большим, а вблизи оказался нереально здоровенным и явно обнимал её со всей своей мощью. — Как дорога?

— Да чтоб им, — ругнулся он, отстраняясь. — Чего нас вообще отправили в эту проклятую Картару-то, раз ты её заговорила?

— Там всё хорошо? — улыбнулась женщина.

— Да там лучше, чем тут. Я ждал разрухи, голодных умирающих на улице людей, а там тишь да красота, — и он фыркнул, словно конь. — Они лучше нас выглядят, клянусь богами! Только задницы себе отбили… знаешь какие там дороги, ведьмочка? Не смейся! Я слишком стар для всего этого дерьма. Где феран-то?

— На границе, разве не встретили его? — ответила Хэла.

— Нет, — нахмурился дядька. — Чё он там забыл?

— Приказ эла, а за подробностями не ко мне, — она привычно повела плечом.

— За главного митар? — уточнил мужчина.

Хэла в подтверждение повела головой.

— Ох, как же я по тебе соскучился! — он издал какой-то странный рычащий звук, снова сгрёб Хэлу в охапку и спросил: — Слушай, ведьмочка моя, а не могла бы ты мне удружить и сделать так, чтобы задница перестала болеть, а? А то Шерга, засранец, гнал отряд от Картары сюда так, словно за ним хотры гнались.

— Тёрк? — позвал митар и Милена обернулась на такой обожаемый ею голос, которого она не слышала кажется вечность.

Их взгляды встретились на мгновение и, боже, кажется она была готова полететь от этого тепла в его глазах медового цвета.

— Роар, — мужчина оставил Хэлу, перед этим поцеловав её в макушку и повернулся к митару. — Точнее, — откашлялся, — приветствую тебя, достопочтенный митар Изарии, процветания, силы и мощи твоему фернату!

Роар засмеялся и расставил руки в приветствии, дав возможность Тёрку обнять и его.

— Приветствую тебя, тан, — проговорил митар. — Как дорога?

— Ему не понравилось, — ухмыляясь, ответила за мужчину Хэла.

Тёрк отстранился от Роара.

— Это было… — начал он кажется возмущаться, но потом замер, обернулся на чёрную ведьму. — Женщина! Ты…

Хэла вопросительно подняла на него бровь, и она сейчас была самой шикарной женщиной, которых Милена вообще видела в своей жизни.

Тёрк сделал всего один шаг и этого ему хватило, чтобы вновь оказаться возле Хэлы.

— Хранят тебя боги, Хэла!

И с этими словами его огромные ладони захватили её лицо и он её поцеловал. Милена была поражена. Роар фыркнул и потёр ладонью глаз, он смеялся. А Тёрк, отстранившись, воскликнул:

— Прям, как новый! — бухнул он, ухмыляясь.

— Всегда к твоим услугам, дорогой, — рассмеялась Хэла.

— Хэла, а может, ну его? — и Милена увидела, как это здоровяк стал таким милым и очаровательным, что глазам не поверила. — Давай я тебя отсюда заберу, а?

— Тёрк, — Роар, улыбаясь, подал голос. — Где Шерга?

— Да, где-где, — и мужчина снова изменился и стал прежним. — К девкам ринулся, небось.

— Побежал наложницам Элгора жопки мять, — как бы дополнила Хэла.

— Вот, видишь, ведьма дело говорит. Мудрая женщина, — ухмыльнулся Тёрк. — У тебя же помять нечего, — и он указал в сторону митара своей огроменной ладонью. — Да ещё, чего доброго, сам ему морду намнёшь.

— А почему именно девкам Элгора? — рассмеялся митар.

— Ну, как, — развёл руками мужчина. — Они оба девок любят помоложе, а я вот всё никак не могу от Хэлы “да” услышать.

— Иди отдыхать, Тёрк, — улыбнулась чёрная ведьма.

— Да, я для тебя и без твоих заговоров здоров, как тоора, а уж после них и еще поболе могу!

— Тёрк, — позвал Роар, спасая женщину, хотя Миле казалось, что спасение ей было не нужно, — всё, уймись. В Картаре были?

— Да были мы в вашей Картаре. Какого рваша вы нас туда отправили-то? Она же, — он указал кивком головы на Хэлу, — всё сделала, мы туда чего потащились?

— Потому что надо было проверить, — ответил митар. — Мы не были уверены, что посланник всё сделал правильно, а Хэла была очень уставшей, когда творила заговор, так что… уж прости великодушно, уважаемый старший тан!

Тёрк фыркнул.

— Ладно, пошли, расскажешь мне, что да как тут у тебя. Хэла, — он повернулся, — люблю тебя, ведьмочка, и не забывай, что для тебя я всегда готов хоть Изара с неба стащить, хоть Тэраф стянуть.

— Я помню, Тёрк, — она игриво склонила голову. — И не нужны мне ваши божественные светила, оставь их в покое.

Он на это рассмеялся и мужчины ушли, но перед этим Роар глянул на Милену, пропуская Тёрка вперёд и она могла поклясться, что в его взгляде была тоска. А может ей показалось?

Оставшись наедине с Хэлой, девушка уставилась на чёрную ведьму и, поражённая поведением этого огромного мужчины, не удержалась спросить:

— Что это вообще было?

Чёрная ведьма рассмеялась:

— Тёрк из тех, кому сам чёрт не брат, — ответила Хэла. — Я когда здесь появилась, он шутки шутил, а я отвечала, но был настороже. Не доверял. А потом, как-то… не знаю. А когда я спасла наложницу Элгора и их сына, он совсем потеплел. Не знаю, — она пожала плечами, — он вот такой. Огромный, как папа-мишка.

— От тебя поцеловал, — и это было для Милены невероятным чем-то.

— Поцеловал, — она фыркнула и ухмыльнулась. — Он мне всё время в любви объясняется. Как-то подошёл ко мне и говорит “Хэла, не могу больше, скажи мне “да”, ведьмочка, расшибусь ради тебя”, а я ему “Тёрк, не надо расшибаться, ты мне и такой вот целый вполне себе нравишься”. Ну, и смеёмся над этим с тех пор. А ещё он меня всё время в объятьях своих мнёт, — и Хэла повела плечами, зажмурилась от удовольствия. — Хоть кто-то мнёт, чёрт. Хорошо!

Почему-то Милена чувствовала, что шутки шутками, а вот если Хэла сказала бы Тёрку “да”, то он и вправду бы сделал для неё всё.

Девушка и сама не понимала, но она как-то осязаемо чувствовала это влечение, которое было в Тёрке к чёрной ведьме. Да и, к её какой-то совершенно стыдной обиде и ревности, в Роаре она тоже видела такое влечение.

— Ого, Хэла! — Милена снова вздрогнула, услышав пока незнакомый голос, а Хэла закатила глаза и словно ощетинилась.

— Ого, Шерга, — отозвалась она и в голосе её было столько яда, что можно было кажется отравиться просто от нахождения рядом.

Белую ведьму передёрнуло. Теперь, видя этого человека близко, она улавливала одинаковые черты в нём и в Роаре или Элгоре. Глаза у Шерга были тёмные и, при всей красоте его лица, злые.

Передёрнуло Милену именно от его присутствия, словно мужчина заполнил собой всё пространство и стало невозможно дышать. Также она чувствовала угрозу исходящую от Элгора, но кажется сейчас это чувство было в сто раз сильнее.

— Как поживаешь, чёрная? — ухмыльнулся он.

— Не твоими молитвами, — ответила Хэла.

— Всё кусаешься? — проговорил Шерга. — Смотри, ведьма, доберусь до тебя…

— Смотри, как бы потом целым уйти, — парировала женщина.

Мужчина усмехнулся, а потом посмотрел на Милену.

Вот бывает такое, что паника начинается ни из-за чего? Вот бывает, что самосохранение вопит от ужаса… и вот если оно вопило, когда с ней рядом был Элгор, то сейчас оно не могло вымолвить ни слова — самосохранение парализовало, парализовало после того, как оно забралось в самый дальний угол сознания.

Нет, виной тому было не то, что сказала Хэла про этого человека, виной тому была та энергия, или как это можно было назвать, аура, которая исходила от этого человека. Он был опасен. Очень-очень опасен. Словно Мила смотрела сейчас в глаза самому страшному чудовищу, которого встречала в своей жизни — это был страх во плоти.

— А это у нас, что такое? — прошептал Шерга, а показалось, что прошипел.

Хэла стала мрачной и угрожающей, вот именно такой, какой она была тогда, когда ругала Милену за её неосторожные слова. Жуткой. Угрожающей. Женщина встала между ними, девушка даже не заметила, как она спрыгнула с перил.

— Новая серая? — он видел угрозу, он напрягся, но отступать не хотел. — Неужели это та самая белая ведьма?

Его голос сейчас был полон какой-то мерзкой сладости, такой от которой тянет в тошноту, приторной и дрянной.

— Иди-ка к достопочтенному митару, Шерга, он тебя искал, — проговорила Хэла полным стали голосом.

— Заговаривать меня пытаешься?

— Нет, если бы пыталась, тебя бы тут уже не было.

Он усмехнулся, но через силу, Милена прям видела, как отчаянно он сопротивляется страху перед чёрной ведьмой.

— Будет ещё время поизучать новую крошку, — отозвался он и с этими словами, поклонившись насмешливым поклоном, полным издёвки и бравады, скрылся в коридорах.

— Хэла, — вытащила из себя Милена, вцепившись в рукав её платья.

Но чёрная ведьма мотнула головой:

— Я ещё раз повторяю тебе, детка, не оставайся с ним наедине. Никогда!

Девушка понимающе закивала и, взяв предложенную Хэлой руку в свою, пошла следом за ней в дом.

А внутри всё естество ещё долго сотрясалось от страха и леденящего ужаса.

За несколько последовавших после этого дней всё стало совершенно непонятно и неясно.

Туман дурманящий голову прошёл, суета от возвращения отряда стала сходить на нет и постепенно всё пришло в ту привычную и размеренную норму, к которой Милена привыкла.

Однако чувствовалось напряжение и внутри серых, было оно и внутри самой девушки. И кажется причиной был именно Шерга.

Некоторые серые приходили в содрогание только от упоминания его имени, а уж, когда слышали его голос, казалось их охватывала паника. Смятение несчастной добычи, которую вот-вот настигнет хищник.

Милена тоже поддавалась этому чувству. Она всё чаще старалась быть с кем-то, сидела с Митой, бродила по дому за серыми, когда те делали свою нехитрую работу, привязывалась к Хэле и ходила за ней, как утёнок за мамой уткой.

С Роаром белая ведьма сталкивалась мельком и внутри неё всё выло и стонало. Она хотела прикоснуться к нему, да хотя бы просто побыть рядом, но не получалось — столько народа было вокруг, что можно было сойти с ума.

Постепенно стражники, с привычных Милене воинов, сменились теми, что прибыли. Новые лица, хоть теперь и не походившие на охотников-неандертальцев, но были чужими, и оттого тревога только усиливалась.

Мила привыкла выходить из комнат серых и находить в коридоре перекошенное лицо Брима или Тарпа, привыкла к тому, что во дворе утром была всегда тренировка, привыкла видеть тренирующихся ферана, митара, бронара… привыкла видеть наблюдающую за ними Хэлу, сидящую на перекладинах внутреннего загона тоор.

А в последние дни всё шло кувырком в её жизни, и она начинала скучать по этому чему-то ставшим для неё привычным.

Ещё она стала замечать, что её больше не тянет домой, ей уже не хотелось оказаться утром в своей постели, дома, и чтобы за окнами шумел город. Точнее, она перестала удивляться, каждое утро открывая глаза и видя над собой огромный высокий каменный потолок с огромными деревянными балками. И Милена не понимала, как реагировать на это.

В один из достаточно погожих дней, все серые отправились на реку полоскать постиранное бельё. Кто-то из девочек забыл дома специальный хват, который здесь использовали для того, чтобы удерживать бельё, чтобы не уплыло и Милена вызвалась его принести.

Она бежала домой через поле, слыша как на реке поёт Хэла, а девочки ей подпевают, кто-то из них смеялся, а два светила так невероятно мягко дарили тепло, что хотелось, чтобы этот день не заканчивался. Вбежав радостно во двор, она влетела в коридор и вприпрыжку спустилась в подвал за палкой. Но влетев обратно на лестницу, она в прямом смысле со всего маха воткнулась в Шерга.

Подняв на него глаза, Мила поняла, что спастись не получится.

Он ухмыльнулся и это была самая жуткая ухмылка, которую она видела в жизни. Кажется она станет сейчас героиней фильма ужасов. Где-то там пели песни, где-то там было слышно бурлящую и яркую тёплую жизнь, а здесь в этой полутемном подвале ей преграждал путь этот жуткий мужчина, от которого становилось тяжело даже вздохнуть.

— Куда это ты так спешишь, белая? — прошептал он и этот голос уже не казался ей приятным, хотя был таковым, он заставлял кишечник заплестись в тугой узел.

— Пропустите меня, пожалуйста, — выдавила она из себя.

— Хм… знакомое словечко, — он ухмыльнулся и спустился на одну ступень ниже, надвигаясь на неё. — Мне показалось, что ты меня избегаешь, девочка?

Милена не могла ничего ответить, она почувствовала себя в ловушке, из которой выхода не будет, кажется всё, что она могла она уже выдавила из себя — на большее не было сил.

— Не показалось, — проговорил он, отвечая за неё и ухмыляясь.

Может, если она стукнет его палкой?.. Ведь она укусила Элгора и ничего ей за это не было. Он даже смотреть в её сторону перестал. А тут это… Но были ли у неё шансы?

Элгор был самонадеянным мальчишкой, а Шерга был уверенным хищником, даже Милена, так плохо разбирающаяся в людях, видела разницу между ними — Элгор дразнил, Шерга угрожал.

— Не бойся, сладкая, — он протянул к ней руку и она машинально опустила на неё хват для белья, который крепко держала в руках, но, как она и предположила, её ждал провал.

Мужчина легко перехватил палку и резким движением дернул её на себя, а Милена не успела палку отпустить и потому уже в следующее мгновение оказалась во власти страшных и жестоких рук.

Шерга прижал её к стене, обе руки, в одной из которых до сих пор был хват, были зафиксированы им над её головой и тоже прижаты к стене.

В голове пронеслось сотни сценариев происходящего дальше, в некоторых из них она даже умудрялась его победить и сбежать, но вот только тело предательски замерло, ужас сковал её, парализовал. Она смотрела в его страшные тёмные глаза, чувствовала, как его свободная рука легла сначала на её щёку, потом палец стал проводить линию и пошёл вниз:

— Гладкая какая, — шепнул он ей на ухо.

“Закричи!” — попросила сама себя Милена, но сил вдохнуть не было. Вот где она была несчастной мартышкой, которую сейчас сожрёт питон.

В голове ясно всплывала картина из мультфильма про Маугли, где Каа гипнотизировал бандерлогов… почему именно сейчас? Почему именно это она видит, пытаясь понять, как ей спастись или может она просто уже понимает, что спасения не будет?

А в голове всё мелькают картинки “танца Каа” и его голос шепчет “подойдите ближе” — она так боялась этой части мультфильма в детстве… так боялась.

Пальцы Шерга тем временем спустились к её груди, он нагло ощупал её и отправился дальше.

— У меня никогда не было ведьмы, — ухмыльнулся он. — Не бойся, крошка, я буду очень ласковым.

Его дыхание обжигало, в какой-то момент Милене показалось, что он сейчас попробует её поцеловать, она попыталась отвернуться, уткнуться в рукав платья — глупая попытка спрятаться… А рука уже опустилась к её бедру.

Он её изнасилует?

Мысль эта её так ударила, что показалось, что она сейчас потеряет сознание и наверное так лучше, правда. Зажмурившись, она стала молить внутри себя о спасении, о прощении, о пощаде… она уже сама не понимала кого она просит, о чём, она даже не могла заплакать!

— Шерга! — грубый голос теперь уже ставший знакомым выдернул её из транса и оцепенения.

Милена открыла глаза и глянула наверх, туда откуда слышала голос. В проёме, заслоняя его весь стоял Тёрк. Взгляд его был диким, полным ненависти и ярости. Шерга отпустил её мгновенно, ей даже показалось, что она на ногах-то не сможет устоять, когда его мерзкие руки оставили её.

— Тёрк, какого рваша тебе надо? — зашипел Шерга.

— Иди сюда, девочка, — позвал её мужчина и в голосе его она явно слышала сожаление и сочувствие.

Милена с трудом поднялась по ступеням, заставляя себя делать каждый шаг. Тёрк протянул ей свою огромную руку и помог преодолеть последние ступени.

— Беги-ка, детка, отсюда, поскорее, тебя на реке ведь ждут?

Милена задрала голову, чтобы увидеть его лицо. Здоровенный, бородатый, на вид она дала бы ему чуть меньше пятидесяти. Он был действительно огромным — насколько у неё получалось судить метра два, а то и больше, роста, он был больше, чем все здесь, самый большой. Рядом с ним она выглядела ребенком, даже не подростком, а словно пятиклассница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Её ещё не начало трясти, она ещё не до конца поняла, что сейчас произошло и от чего её только что спас этот большой и, уже совершенно точно, невероятно добрый мужчина.

— Спасибо, — прошептала она.

Тёрк слегка нахмурился, но кивнул и пропустил её за свою спину, к спасительному выходу на улицу.

Она припустилась бежать, скорее туда, к серым, к Хэле… там было спокойно и хорошо, там могли защитить… ведь правда?

Мила слышала, как Шерга что-то шипел в сторону Тёрка, а Тёрк что-то громыхал ему в ответ. А потом они стали нереальными и далёкими.

Девушка добежала до реки, и сначала кто-то из девочек поддел её, что она очень долго ходила, но потом, видимо увидев её лицо, шутки прекратились.

Хэла встрепенулась, Милена попала в её мягкие и такие любящие, уютные объятия и разрыдалась со всей силой своего голоса, она рыдала, слёзы текли по щекам и единственное, что она смогла сказать, что с ней ничего не случилось, плохого, того, что могло бы случится, что всё хорошо, что её спас Тёрк.

Чёрная ведьма облегчённо кивнула, обняла её и запела какую-то очень печальную песню, сильную, мощную, что-то про прялку [1], чтобы Милене было легче плакать, а серым доделать своё нехитрое, но не лёгкое дело.

Вечером Милена сидела вместе с Хэлой на любимом месте последней — на балконе, что выходил на внешнюю часть дома и явно исполнял военную функцию. Зубцы стены, возможность забраться чуть выше по уступам в стене и попасть в одну из верхних частей замка, но только по внутренней части стены.

Хэла любила здесь бывать, она говорила, что здесь она не слышит суеты внутреннего двора, ну и вид открывается прекрасный. И Милена, всматриваясь в этот вид, была совершенно уверена, что именно такой она видела из окон кабинета ферана, когда была там и говорила с Роаром.

При воспоминании о митаре у неё щемило сердце, тот ужас, который она испытала сегодня, сразу же возвращался внутрь неё и снова начинало крутить и к горлу подступал ком. Ей так хотелось, чтобы он её обнял, ничего другого она не хотела — только бы почувствовать силу его рук, вдохнуть его запах, услышать его голос.

Девушка всхлипнула. Хэла погладила её по щеке.

— А давай-ка я принесу нам горячего попить, а? — улыбнулась она.

— Я с тобой, — вздрогнула Мила.

— Нет, деточка, не бойся… я быстро — туда и обратно, — успокоила её чёрная ведьма. — А его сейчас в доме нет.

Милена сделала над собой усилие, чтобы не поддаться панике, ведь надо же как-то пытаться жить, ну, правда — невозможно же всё время держаться за юбку Хэлы.

Чёрная ведьма ушла, а Милена уставилась в небо — уже потемневшее, непроницаемое, но невероятно наполненное звёздами. На глаза снова навернулись слёзы. Она такая маленькая во всей этой Вселенной, этой или какой-либо другой.

— Я говорил — отсюда видно лучше, чем со двора.

Это было таким счастьем, что наверное ничего во всём происходящем не могло бы сейчас её задеть.

— Да, — проговорила она, улыбаясь и кивая, сама не веря, что вообще действительно слышит его голос.

— Я думал, что ты с Хэлой, — сказал Роар, останавливаясь в проходе.

— Она пошла за горячим отваром, — стараясь спокойнее говорить, ответила Мила.

— Эй, ты плачешь? — нахмурился он. И всего одного мгновения ему хватило, чтобы оказаться рядом с ней.

— Нет, — она махнула головой и конечно не успела вытереть слёзы, наполнявшие её глаза.

Руки Роара обхватили её лицо и уверенно, но с невероятной лаской заставили её посмотреть на него.

— Не обманывай меня, — и она видела беспокойство в его взгляде и была такой счастливой. Действительно помешалась.

— Станешь фераном и накажешь? — спросила она, стараясь не поддаваться истерике.

— Сейчас я феран, забыла? — проговорил митар.

— Кажется мне конец, — прошептала девушка.

На его лице появилась озорная улыбка, он наклонился и легко поцеловал её.

— Почему ты плачешь? — шёпотом спросил он прямо в её дрожащие от губы.

Как Милена могла бы ему это сказать? Она представила себе, как гнев заполняет собой этот момент, которого она жаждала столько времени, как злость рушит вот это тёплое, нежное, прекрасное, что есть, действительно есть, между ними.

Она глупая, наверное, конечно глупая, но Мила ни за что сейчас ему не скажет о том, что случилось. Сейчас она просто хочет, чтобы он обнял её, чтобы поцеловал ещё раз, чтобы вот это простое и удивительное дало ей надежду на то, что произошедшее между ними несколько дней назад действительно было значимым для него… и даже, если она ошибается, пусть!

— Не обращай на меня внимания, — прошептала Милена, — я просто… просто пласка…

— Прости меня, — он поцеловал её глаза. — Навалилось столько всего, что я даже не помню спал ли я в эти дни.

— Я понимаю, правда, я…

Он отрицательно покачал головой:

— Я же сказал — ферану лгать запрещено. Действительно накажу тебя.

— Накажи, — отчего-то внутри взорвалась смелость, то ли он нестерпимого и обжигающего желания, то ли от безумия всего сегодняшнего дня.

— А вот это ты зря, маленькая, — прошептал Роар низким потяжелевшим голосом.

— Не зря, — покачала она головой и в этот же момент оказалась снятой с выступа на котором сидела.

— Я всё время думал о тебе.

Слов не хватило, такие простые слова вызвали такой бешеный приступ агонии.

Милена и не поняла, как оказалась в просторной и очень просто обставленной комнате, принадлежащей Роару, не успела осознать происходящее, как оказалась на огромной кровати, обнажённой и сходящей с ума от прикосновений и поцелуев.

Ощущения были не менее яркими, чем в первый раз. Только на этот раз она осмелилась тоже прикасаться, тоже целовать — и всё равно всё было как в тумане, покрытое дымкой невероятное неги и одновременно пробирающей до дрожи страсти. Милена никак не могла понять, что такого вот сейчас особенного происходит — ничего!

Но от наполненности она теряла возможность соображать, мысли покидали её голову и ей становилось отчаянно мало того яростного напора, которым обладал Роар, ей хотелось ещё большего, только вот ещё больше и она умрёт, правда… Она окончательно раствориться в этом мужчине и вот ни капельки в ней не останется.

Так наверное представляется “в омут с головой”.

Милена лежала рядом прижимаясь так сильно, что внутри всё сводило. Вот сейчас она боялась потерять его тепло, его силу, его уже ровное и такое надёжное дыхание…

— Ой, — сознание и навалившийся стыд словно придавили её.

— Что? — Роар напрягся, Милена прям физически ощутила напряжение всех его мышц.

И опять стало стыдно, но уже за то, что испортила момент спокойствия.

— Мы забыли про Хэлу, — виновато буркнула она.

Он рассмеялся и расслабился:

— Не переживай, — успокоил её мужчина, — думаю она всё поняла.

Но внутри начала расти тревога, а вдруг Хэла подумает, что с Миленой случилось что-то дурное, вдруг она подумает о Шерга и… ведь Роар-то не знал, для него ничего не случилось, а для них, серых и Милены, сегодня случилось что-то очень отвратительно, что могло бы повториться.

— Правда, маленькая, — он прижал её к себе одной рукой и нежно поцеловал в макушку.

Милена кивнула и попыталась успокоить себя. Одна рука её лежала поперёк тела Роара, бледная на фоне его смуглой кожи, идеальное тело, которому позавидовали бы многие, да и она сама всегда завидовала видя мужчин с такой развитой мускулатурой, с идеальными пропорциями тела. Смотрела на них и всё время находила в себе какие-то недостатки.

— А можно я спрошу? — тихо прошептала она, пытаясь хоть как-то отвлечься от совершенно некстати явившихся в её голову мыслей о том, что она не такая, как надо.

— Угу, — лениво отозвался он.

Она подняла на него взгляд — лицо его было спокойным, глаза закрыты — может он уже засыпал, а она тут решила поговорить.

— Спрашивай, — отозвался он и открыл глаза, во взгляде которых было озорство и усмешка.

— Думала, ты спишь, — она виновато повела плечом.

— Не, — вздохнул Роар, — мыслей в голове слишком много. Что ты хотела спросить?

— Я про шрамы, — она провела пальцем по рваному шраму на его ключице.

— Стрела, — бесстрастно пояснил он, — выдернул и пошёл дальше.

— Нет, я, — Милена нахмурилась пытаясь не транслировать на себя чувства, которые может испытывать человек, в которого попала стрела. — Я думала, что маги, когда лечат, убирают и шрамы тоже.

— Да, но то маги. Они не всегда лечат. Так, — он улыбнулся, — давай объясню. Иногда, в каком-нибудь большом сражении, маги принимают участие наравне с воинами. Они как боевая мощь, они усиливают наступление, или оборону, используют боевую магию. Некоторые из них, те, что послабее могут быть среди лекарей и помогать лечить. Фернаты, которые побогаче, могут нанять себе личного мага, а то и нескольких, чтобы они во время боя лечили мелкие раны или помогали сильно раненым не умереть.

И Милена кивнула, давая понять, что понимает.

— Но война же это не всегда армия вышла в поле против другой армии, — продолжил митар. — Так что в мелких стычках, если тебя ранят — лекари тебя залатают и уж тут шрамов не избежать. Можно, конечно, потом пойти к магу лично, отвалить ему побольше камушков и он тебе сделает так, что будешь, словно ничего не было. Но это для тех, кто, как мой братец, боится любой царапины, а мне как-то всё равно — шрам, и шрам… не смертельно и ладно.

— А тот что на спине, — она вспомнила огромный шрам, что был у него на спине от лопатки и шёл вдоль позвоночника.

— А тот, что на спине… это было большое сражение, меня окружили, Рэтар не успел ко мне, и меня всего истыкали. Их было человек семь-восемь. Спина, бедро вот тут, вот здесь под рёбра, — он показал на шрам идущий вдоль нижнего левого ребра и поморщился, — мерзкая рана, скажу тебе.

И Роар усмехнулся, словно они погоду обсуждали, а не раны, которые наносят оружием, которые кровоточат, причиняют боль, от которых можно умереть.

— Помню, как Рэтар тащил меня на себе и ругался на меня, что подставился, как ребёнок, и что из-за меня ему пришлось выйти из сражения, — и митар рассмеялся, повёл головой. — Он всегда в первых рядах. Маги меня привели в чувство, шрамы никто не стал, конечно, залечивать, оставили на потом, я вернулся обратно в бой. А потом на шрамы как-то времени не нашлось. Да и не мешают они мне.

— А Элгору мешают?

— Да, не знаю, — он усмехнулся. — У него их тоже много было бы, если бы не бежал с ними к магам, он повоевал за свои тиры достаточно, хотя до Рэтара нам всем далеко.

— А почему он… — она замолчала, запнулась, потому что кажется уже это вообще не её дело.

— Почему он не убрал свой шрам на лице? — улыбнулся Роар, угадывая вопрос. — Честно? Не знаю. Никогда у него не спрашивал. Когда он его получил, случилось очень много всего плохого. Со всеми нами.

— Прости, снова я о грустном, — с сожалением прошептала Митена, а Роар издал какой-то странный звук и обняв её подтянул к себе так, чтобы можно было поцеловать.

— Не думай об этом, маленькая.

Он замер, а девушка, посмотрев в его лицо, увидела невероятно довольную улыбку.

— Ты чего? — спросила она нахмурившись.

— Знаешь, это так невероятно приятно, что я могу вот так прижать тебя к себе и не выпускать, хотя бы до утра… этого мало, конечно, но намного больше, чем ничего.

Она улыбнулась и поцеловала его в шею.

— Определенно, — отозвалась Милена и положила голову ему на плечо.

Утром она проснулась одна, в лицо из окон пробивался мягкий свет первого светила.

“О, боже, надеюсь первого!” — мелькнула в голове почему-то невероятно стыдная мысль.

Она подскочила и выглянула в открытое окно, из которого в комнату попадал свежий морозный воздух. Окна комнаты Роара тоже выходили в сторону полей, реки и дороги, той, что уходила в селение. Сейчас там было много людей, телеги, запряжёные какими-то животными, отсюда не похожими на тоор.

— Проснулась, — Роар подошёл совершенно неслышно и она подпрыгнула от неожиданности, когда он обнял её и прижал к себе.

Только сейчас Милена поняла, что встала с кровати совершенно голой и стыд, который всегда был внутри неё от созерцания себя в зеркале, полыхнул ярче яркого и ей захотелось съёжиться до размера песчинки.

— Этот вид мне определённо нравится, — сказал Роар, глядя на неё сверху вниз.

Сказать ему, чтобы не смотрел, было какой-то нелепостью. Они дважды занимались любовью, правда оба раза это было в сумерках, при совершенно слабом и даже незначительном освещении, а сейчас…

“Боже, — ей захотелось испариться, — стыд ужасная вещь!”

— Знаешь, какая ты красивая? — спросил он.

Она бессильно качнула головой из стороны в сторону, пытаясь раствориться в его взгляде.

— Ты безумно красивая, — заключил он, с невероятно довольной улыбкой на лице.

Можно даже задницей покраснеть? Кажется можно. По крайней мере у Милены было чувство, что она покраснела с макушки до самых пяток.

— Прекрати, — прошептала она, утыкаясь в его грудь.

— Не проси, — он подхватил её на руки и прижал к себе. — У меня есть еще немного времени побыть с тобой, так что не собираюсь тратить его на разговоры…

И он не стал. Кажется она понимает теперь, что такое быть зависимой от секса или скорее от секса с конкретным человеком. Как вообще можно держать себя в руках и не сходить с ума от всего этого?

— А что там на дороге происходило? — спросила она, когда он поцеловав её, встал и стал одеваться.

— Ты про торговцев? — кивнул в сторону окна Роар.

— Торговцы? — переспросила она и глянула в сторону окна.

— Да, Элгор и Шерга проверяют обозы, — ответил Роар. — И, если всё хорошо, в селении будут торговые ряды.

— Ярмарка? — спросила она.

— Ярмарка? — приподнял он бровь и уставился на неё. Кажется этого слова у них тоже нет.

— Торговые ряды, — улыбнулась она. — Когда много торговцев привозят разные товары отовсюду и торгуют ими.

— А, — кивнул он, — да.

— А чем здесь торгуют? — поинтересовалась Милена.

Он повёл плечами:

— Да много чем: оружие, украшения, предметы быта, кое-что из еды, или новые семена, обувь, одежда…

— Платья… — мечтательно вставила она.

— Платья, — рассмеялся Роар и сел обратно на кровать. — Если хочешь, то можешь пойти на ряды, если Элгор пустит торговцев.

— А почему может не пустить? — спросила Милена, не очень понимая, что Элгор может плохого в торговцах усмотреть.

— Причин может быть множество, — улыбнулся митар. — Главный их ему не понравится, и он их всех развернёт. Или, например, что-то в них его насторожит. С торговцами часто в селения или города приходят воры или шальные люди.

— Разбойники?

— Да, — согласно кивнул Роар. — Но, если пустит, то можешь сходить и купить, что тебе хочется.

— Мне бы пряжи, я бы вязала… — сказала Милена, а потом стушевалась, потому что он нахмурился — кажется она обнаглела в край.

— Что? — спросил митар, и нет, он не хмурился, он был удивлён.

— Пряжа, — пояснила девушка, не меньше Роара, потому что неужели слова “пряжа”с тут нет. Или никто не вяжет? Или ей нельзя вязать, она же серая! — Ну, я бы тогда вязала. Ведь мне можно вязать?

— Я не очень понимаю, что такое вязать, — ответил он, проподнимая бровь. — Точнее — вяжут стальные рубахи для воинов, но вязать из пряжи… что можно вязать из пряжи? Ткать.

Милена засмеялась его озадаченному выражению лица.

— Что? — спросил митар.

— Это просто невозможно, как я могу объяснить принадлежность вещей, которые в моём мире повседневны, а тут их даже в помине нет. Это так сложно… — и Милена задумалась. — Из пряжи можно вязать одежду. Но я не знаю можно ли мне вообще вязать?

— Хорошо, если тебе станет от этого легче, ты можешь вязать, — он поцеловал её руку и встал. — И вообще можно же купить не только пряжу.

Он подошёл к двери и девушку внезапно охватила паника — а как она вообще отсюда выйдет? Там же стража в коридоре и её увидят, но Роара, кажется это вообще не волновало.

— Кстати, остальные серые тоже могут пойти, — и он стал открывать дверь, чтобы выйти.

— Стой, Роар…

— А? — он обернулся на неё и застыл с дверью нараспашку.

— Как мне уйти? — она была готова простынь на голову натянуть.

Он уставился на неё в недоумении. Потом посмотрел на дверь и снова на неё.

— Эм… я ж тебя не закрываю, — он совсем не понял её беспокойства. — Как оденешься — просто выйди в дверь, Милена.

— А стража? — буркнула она и залилась краской.

— Ох… понял. Никого нет, все внизу, во дворе — тренировка же, Тёрк с Мирганом лютуют, можешь спокойно выходить и не переживать, что тебя увидят, если, конечно, не будешь слишком долго собираться, — он лукаво ей подмигнул. — Тогда придётся остаться жить здесь. И я совсем не против.

[1] Мельница "Прялка"

Глава 22

Иногда Хэла прям чувствовала, как тени захватывают её естество и становилось страшно, что, когда это происходит, она не сможет остановится.

И, пока они с серыми шли со стиркой обратно к дому, женщина отчаянно молилась, чтобы Шерга не попался ей на глаза. Она знала, что внутри сейчас тьма и можно сделать лишнего, того о чём потом пожалеешь, тем более, что и просто наговор на такого, как он, уже ой как плохо… по крайней мере без ферана.

Митар в рассчёт не шёл, и Хэла очень надеялась, что Тёрк, спасший Милену от выродка, Роару ничего о произошедшем не рассказал — это была бы катастрофа.

У обожаемого чёрной ведьмой светловолосого мальчика было много достоинств, но недостатков тоже хватало, и один из них был вспыльчивость — головой Роар был горяч до безобразия и в этой ситуации Шерга наверняка не поздоровилось бы. И конечно Хэла с удовольствием посмотрела бы, как митар превратил самодовольное холёное лицо возомнившего себя невесть кем недобратца ферана в кровавое месиво, но к чему это в конечном итоге могло привести? Сплошные трагедии…

А главное права у митара не было наказывать кого-то такого ранга и обладателя таких регалий, как это тут называлось, даже несмотря на то, что он сейчас замещал ферана, тем не менее, если и могло быть какое-то наказание, то исходить оно должно было только от самого ферана напрямую.

Но какое наказание могло быть за то, что он девку пощупал? Смешно же для них… до плохого не дошло! Тут, как и у Хэлы и Милки в мире, — вот что случится, тогда и крик поднимайте.

Она фыркнула про себя — жаль, что когда она делала отворот у Шерга от серых, чтобы он к девочкам больше не подходил, Милены тут не было. Можно было бы сделать этот отговор сейчас, но для этого Хэле нужно было столкнуться с ним вплотную, а он сейчас её ну очень усиленно избегал, а искать с ним встречи самой, у неё не было сил.

Вообще, столкнувшись впервые с этим мерзким носителем громкого звания “один из единокровных братьев ферана”, Хэлу в прямом смысле чуть не вывернуло. Тогда она ещё не очень понимала, что к чему, кто кем кому приходится и уж тем более кто и что из себя представляет. У неё не было тогда понимания насколько и кому вообще можно доверять, чего и от кого можно ждать. Да и магию свои она пока не очень могла разобрать — училась она тогда себя понимать и слышать, как чёрная ведьма.

И вот Шерга вызывал у неё весьма однозначную реакцию, да у всех вызывал. Даже феран, к её удивлению, относился к данному своему братцу с раздражением и ожиданием недоброго. По началу даже было странно, что именно он командир отряда ферана, но потом до Хэлы дошло, что тут Рэтар Горан действовал из расчёта на видимо работающее во всех мирах правило: “друзей близко, а врагов ещё ближе”.

Да и разобравшись Хэле стало понятно, что, например, Тёрк, который имел намного больше права быть командиром любого отряда, но был на позиции второго в отряде ферана, именно из-за Шерга. Он был тем самым контролем, глазами всегда смотрящего.

Знал ли об этом Шерга? Да знал, конечно, и к несчастью тех, кому он делал зло, у него получалось от этого контроля уходить.

Когда Хэла поняла, что за человек феран, она сделала заговор от злых побуждений Шерга — это была её благодарность за его отношение к ней, за то, что доверился, за то, что отнёсся по-доброму, когда мог бы поступить совсем иначе.

Тогда же она заговорила и серых.

А потом отряд ферана ушёл на границу, в самое проблемное место границы, плохое, опасное — Шер-Аштар. И было чудом, что вернулись почти все.

Однако истерика Милены была не единственной сейчас сердечной проблемой среди серых — Лорана была на грани, и Хэла, занимаясь белой ведьмой, чувствовала, что очень нужна и этой девушке тоже.

Вечером, оставив Милену, Хэла видела Роара. Спустившись вниз и проследив за его жизненным огоньком, с удовольствием обнаружила, что он добрался до Милки. Подождала, чтобы, если надо, остановить Роара от попытки прибить Шерга, но или Милка была умницей и догадалась, что о беде своей говорить не надо, или может одного присутствия достопочтенного митара было достаточно, чтобы девочка забыла о своих невзгодах, но огонь его взвился только полыхнувшим желанием и в результате белая ведьма оказалась у мужчине в комнате.

— Вот и славно, — буркнула Хэла себе под нос и заметила возьню в коридоре.

Пройдя в ту сторону, наткнулась на рыдающую, сидящую на лестнице в подвал Лорану и успокаивающую её Карлину.

— Что случилось? — спросила Хэла.

Взгляд бывшей ученой был очень сочувствующим, вообще насколько это было возможно, потому как способностью к эмпатии она не очень отличалась.

— Гент, — проговорила она только губами.

Хэла нахмурилась — паренька, который до умопомрачения обожал Лорану и волочился за ней, предлагая горы свернуть, она с возвращения отряда вообще не видела. Почему-то сразу подумалось самое плохое?

— Погиб? — спросила она у Карлины так же одними губами. Но к облегчению та отрицательно мотнула головой.

— Он на меня даже не посмотрел, — всхлипнула Лорана. — Я его так ждала, а он… он… Хэ-э-э-э-ла… чего так больно-то?

Она ещё раз всхлипнула и снова зарыдала, уткнувшись в юбку.

— Так, идите-ка спать, куропатки мои? Сил с вами нет уже никаких, — Хэла всплеснула руками.

Но от её слов Лорана разревелась пуще прежнего, и ведьма, сев рядом, запела первую пришедшую в голову песню, но, как всегда, попавшую в самую цель:

“У сестры моей косы светлые

Косы цвета льна.

У сестры печаль безответная –

Видно, влюблена…“ [1]

Допев песню до конца, она подумала, что сервис “окей, Хэла!” кажется можно уже патентовать, недовольно крякнула про себя и крепко обняла Лорану. После чего Карлине наконец удалось забрать рыдающую девушку в комнаты серых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хэла тяжело вздохнула. Как-то внутри стало гулко, что можно было завыть на луну, жаль только не было её здесь.

Выйдя во двор, женщина заметила устроившегося на скамье при загонах тоор Тёрка и, улыбнувшись, пошла к нему.

— Только не говори, что ты на посту спишь, братец, — она присела возле него и конечно сразу же была поймана в его объятия.

— Шутишь, ведьмочка моя, — пробухал Тёрк ей в плечо.

— Всё-всё, пусти, а то задушишь! — рассмеялась Хэла.

— Слышал, как ты пела, — он не встал, а она села на лавку рядом, оказавшись прямо у его головы, и подобрала под себя ноги, устало прислонившись к стене.

— Пела, — вздохнула она. — Хотела сказать тебе “спасибо”, за то, что девочку спас сегодня.

— О, она тоже мне это слово сказала, — ухмыльнулся он. — Знакомое слово, это ты ведь так благодаришь всех. И она тоже? У тебя научилась уже?

— Нет, нас с ней из одного мира призвали, как оказалось, — ответила ведьма. — И даже из страны одной.

— Ого, — удивился мужчина. — Это редкость, Хэла.

— Да, я так и поняла, — проговорила она, всматриваясь с спустившиеся сумерки. — В общем благодарю тебя, Тёрк, сплоховала я, что её одну отправила…

— Не надо, — отозвался он тихо. — Не за что тут… я бы ему давно уже морду разбил, да повода не даёт, вот же папа не туда вставил…

Хэла усмехнулась:

— Тёрк, ну, кто так при девушке-то выражается?

— Хех, — ухмыльнулся он и повёл рукой. — Покорнейше прошу меня простить, уважаемая моя!

Ведьма рассмеялась и положила на него свою руку, подвинулась так, чтобы он мог положить голову ей на колени. С ним ей было спокойно, невероятно спокойно. Тёрк обнял её руку и поцеловал ладонь.

— Но папка ваш определённо напортачил! — согласилась женщина.

— Ну, как у нас говорят, — пожал плечом Тёрк, — нельзя так, чтобы всё было идеально, когда-никогда, а мимо попадаешь.

— Лучше бы мимо попал, — заметила Хэла, вздыхая.

Тёрк на секунду замер, а потом разразился таким диким, громогласным смехом, что ведьме пришлось шикнуть на него:

— Тихо ты, разбудишь весь дом! — и она захихикала вместе с ним.

— Отличная шутка, ведьмочка моя! — пробухал он. — Вот люблю тебя, сил нет!

— Ага…

Когда смех Тёрка затих во дворе стало снова тихо, слышно было только храп тоор.

— Любовью чужой горят города,

Извилистый путь затянулся петлёй;

Когда все дороги ведут в никуда -

Настала пора возвращаться домой. [2]

Тихо пропела Хэла, потом спросила:

— Тёрк, а что там с Гентом?

— А что с Гентом? — спросил мужчина, слегка хмурясь.

— Не знаю, — пояснила она, — вот и спросила. Я вообще его не видела — случилось что-то?

— А, — он слабо кивнул. — Да.

— Что? — нахмурилась Хэла.

— Да, нас несколько раз конкретно прижимали, и ему досталось, — ответил Тёрк. — Пол луня от службы отдыхал, с лекарями развлекался. Теперь весь в шрамах от ожогов от груди до нижней челюсти.

— Переживает? — спросила ведьма, кажется понимая причины того, чего Гент от Лораны прятался.

— Не знаю, — Тёрк повёл плечом. — Сказал, что в дом не пойдет, будет только во внешних стоять.

— И где он сейчас?

— Тоор охраняет.

— А правда, что у него в Зарне невеста есть? — спросила Хэла, устроившись на Тёрке.

— Есть, — кивнул он и погладил её по спине. — Тиров десять ей.

— Серьёзно? — спросила Хэла, удивляясь. — Я думала, что это шутки все шутят и дразнят его, когда говорят, что у него невеста вчера с горшка слезла.

Тёрк слегка рассмеялся.

— Не, — повёл он головой, — правда. Его отец зажиточный, из корты скотоводов. Гент старший сын и должен был стать наследником, но вот проблема — у него с тоорами-то натянутые отношения, а что до другого скота, то вообще всё плохо.

Она рассмеялась.

— В общем, он свалил от отца и ушёл в дом служения, и тут уже у него намного лучше всё получалось, — проговорил Тёрк. — Если бы ещё пешим ходить, то он один из лучших моих парней. Но отец расстроился, хотя у него ещё сын есть. Но что-то там папе не так, и в конечном итоге по сговору на верный союз решил Гента к корте привязать. Гент не может отцу отказать, поэтому с первой дочерью другого зажиточного из корты вынужден обвязаться.

— Слово какое, ужас, — фыркнула Хэла.

— Чего тебе слово не нравится? Верный союз связывают нитью, но сейчас, конечно, простой, а раньше небесной нитью вязали. Этот союз святым считали.

— А почему сейчас небесной не вяжут?

— Так её мало, — ответил Тёрк. — Ценнее этого в нашем мире нет ничего. Если у тебя есть клубок небесной нити, то этого может хватить до конца твоих дней, чтобы прожить без бед.

— Ммм, — задумалась Хэла. — И что он теперь должен на ребёнке жениться? Ну, в смысле…

— Обвязаться? Да… а что делать? Единственный способ отказаться от семьи, а тут, сама понимаешь, повод должен быть весомый, — Тёрк снова повёл плечами. — Да и не сейчас у него будет обряд, а когда девица эта пройдёт через принятие богини, а это будет когда ей тринадцать или четырнадцать тиров исполниться. А может позднее. Как там она готова будет.

— Ох, сложностей сколько, боги, — вздохнула Хэла.

— Сложно, это когда я предлагаю тебя отсюда забрать и увезти на край света, чтобы счастливой сделать, а ты всё никак не соглашаешься, — возразил он, вроде в шутку, но Хэла видела его серьёзность.

— Тёрк, я чёрная ведьма Изарии, куда я от неё денусь? — она уткнулась в него лицом, а он обнял её и второй рукой, крепко к себе прижав.

— Иди, отдыхай, ведьмочка моя.

— Только, Тёрк, — Хэла подняла голову и всмотрелась в мужчину, — достопочтенному митару о том, что с девочкой случилось, не говори.

— Чего это? — нахмурился он, повёл бровью.

— Кончится плохо, — улыбнулась Хэла.

— Ох ты ж… что? — бухнул он в деланом возмущении. — Уже? Вот они засранцы мелкие, один я вот мучаюсь тоской по женщине, а, Хэла?

Она качнула головой и поцеловала его в губы.

— Хочешь я тебе наговорю кого? — прошептала ведьма.

— Мне только ты нужна, — покачал головой он, слегка улыбаясь и гладя её щёку.

— Спокойной ночи, Тёрк, — проговорила Хэла пожелание, которого тут никто не говорил.

— И тебе, ведьмочка, — шепнул он ей в ответ.

Зайдя к серым, Хэла не без радости увидела, что кровать Милены пуста. Она тихо прошла к постели Лораны, которая лежала уткнувшись в подушку.

— Спишь? — шёпотом спросила она.

— Нет, — отозвалась Лорана и подняла на Хэлу заплаканные глаза.

— Ранили его, — сказала ей чёрная ведьма. — Сильно зацепило. Он, думаю, поэтому так с тобой. Наверное считает, что такой тебе не нужен, понимаешь?

— Какая мне разница? — отозвалась Лорана охрипшим от слёз голосом.

— Так пойди и скажи ему об этом, — ответила женщина. — Только хорошенько подумай сначала — может оно и к лучшему, что он так? Ведь невеста никуда не денется.

— Я не думала, что мне так плохо будет, Хэла, — прошептала Ларана. — Я просто хочу, чтобы он мне объяснил, что я такого ему сделала, что даже приветствия не заслуживаю…

— Тогда, он стоит стражей у тоор. В доме его не будет, он сам просил. Лучше возможности с ним поговорить не выпадет.

— Я же наверное такая страшная сейчас? — спохватилась девушка, трогая заплаканное опухшее лицо.

— Ты прекрасна, Лора, — улыбнулась ей Хэла. — Ты женщина, которой больно и это ему стыдно должно быть, что он тебя до такого вот довёл. Иди, если так важно, или не ходи, но и не горюй больше.

И ведьма, поцеловав её в щёку, пошла к своей кровати. А Лорана тихонько встала, закуталась в плащ и выскользнула в коридор.

Вернулась серая только под утро и весь день мурлыкала себе под нос песни.

“Ты стала сводней, Хэла”, — подумала про себя женщина.

А когда вернулась Милена, сверкающая, как начищенный медный таз, так и вообще стало не по себе.

А может Хэла всех просто заговорила? Может не стоит вот так вот всех друг с другом сводить?

— Хэла, — белая ведьма присела возле кровати женщины. — Прости меня, я вчера исчезла… ты наверное волновалась?

— Я знала, что ты с Роаром, — ответила она.

— А? — и эта наивная удивлённость во взгляде делала Хэлу мягкой. Она повела плечом и улыбнулась. — Хэла… а можно я…

И снова эта девица начала стыдливо мямлить, раскрасневшись, уткнулась в матрас.

— Ага, — кивнула чёрная ведьма..

— Знаешь, я тут подумала, — девушка старалась сформулировать вопрос, — это так странно. Я бы никогда-никогда так себя не вела дома, понимаешь? Я, в смысле, чувствую себя какой-то ненормальной, что ли…

— А дома что? — и Хэла поставила локоть на ногу и положила на руку голову.

— Ну, не знаю, — насупилась Милена. — Там свидания, прогулки, подарки… готовишься… к этому, ну ты поняла…

— Сексу, — кивнула чёрная ведьма, сдерживая улыбку.

— Ну, да…

— Готовишься?

— Блин, Хэла, — и Мила стала почти пунцовой. — Ванная, всякие кремы, бреешься, бельё надеваешь красивое.

— А тут с места в карьер? — спросила женщина и как же это было забавно, сил нет. — Ни эпиляции зоны бикини, куда там ноги, как у неандертальца, белья шикарного нет, да, никакого нет — вот печаль!

— Да, ну, тебя, я про то, что я бы отказала, если бы была такой, как сейчас, понимаешь? — девушка посмотрела испытывающе. — Вот, как так без подготовки?

— А так, — пожала плечами Хэла. — Вот голову снесло и не важно, где там у тебя чё растёт, — и она захихикала.

Милена снова уткнулась лицом в матрас.

— Детка, ты красавица! — проговорила женщина ласково. — Ты невероятно красивая. И для него желанная, что ещё надо?

— Не знаю, мне стыдно…

— Боги, Милена! Ты моешься каждый день и этого больше, чем достаточно, — и Хэла фыркнула, закатив глаза. — Серьёзно. А то, что ты, господи боже мой, не брилась? Да ему, как и всем мужикам здесь, искренне наплевать на волосы на твоих ногах, подмышках и везде в других местах. У них в голове не насрано.

И чёрная ведьма пожала плечами.

— Им наплевать, как ты выглядишь, — она ухмыльнулась. — У них у многих два критерия отбора — стои́т или не стои́т. Всё. И уж прости, что я такая грубая и прямая, но, детка, эти мужики завтра могут умереть. По-настоящему могут умереть, понимаешь? И эта вот конкретная женщина, которая сегодня сказала “да”, может быть последней в жизни. И всё равно есть у неё целлюлит, живот, какого размера у неё грудь, насколько подкачено у неё тело, есть ли у неё пресс и сколько волос на её теле. Брось!

Хэла недовольно повела головой.

— Это наш мир в твоей голове говорит, не равняй наших мужиков и этих. Те, которых ты знала, качали своё тело и приводили его в “идеальное” состояние только для того, чтобы выложить фотки в соц. сетях, чтобы покрасоваться перед публикой, а тут херово выглядишь — помрёшь. Не выносливый — помрёшь, — чёрная ведьма развела руками. — Они машут мечом не для красоты и эффектности момента, кадра и чего там ещё, а потому что надо уметь махать, иначе смерть! Очень даже конкретная и фатально прямолинейная.

Милена подняла на женщину глаза, которые увлажнились, потому что, как поняла Хэла, эта девочка всё пропускала через себя.

— Им нужна любовь, ласка, нежность, — продолжила она мягче. — Потому что там, куда они могут прям завтра отправится, их приласкать может только костлявая с косой, или как она тут у них выглядит. Забудь об идеалах внешности, навязанных глянцевыми журналами. Правда. Забудь о диетах, лишних физических нагрузках. Хорошо бегаешь — это уже достижение! Спасёшься от врага и добежишь до ворот — вот и все необходимые умения. Здесь не считают лишние килограммы, их нет, тут наоборот — дородная баба отлично, худая, как ты — надо бы подкормить! Ты в глаза его посмотри, они же светятся, глядя на тебя! Всё — уже победа!

Милена улыбнулась:

— Ты нечто, Хэла, знаешь?

— Знаю, кажется, — лукаво ухмыльнулась она.

— А можно ещё вопрос? — и белая ведьма прикусила губу.

— Можно, — Хэла засмеялась.

— Я не очень понимаю, но меня кое-что смущает, — нахмурилась Мила.

— Что?

— Ну, — она замялась от стестения. — Понимаешь… Роар он, даже не знаю…

— Так, говори давай, как есть, — не выдержала чёрная ведьма. — Он что?

— Ну, он всегда меня разворачивает к себе спиной, понимаешь? Я думала, может бывает, а теперь… так всё время. До того… как… — и она очень многозначительно повела бровями, чем вызвала у Хэлы нервный смешок, — нормально, а потом снова он сзади. Мне кажется? Я дура?

— Нет, — и женщина мотнула головой. — Это у них тут типа… ну как с миссионерской позой, понимаешь? Так надо.

— В смысле? — не поняла Милена.

— В смысле, нельзя женщине в лицо смотреть во время секса, — пояснила Хэла. — То есть у них тут вот эта поза основная для секса и другие, где женщина к мужчине лицом, под запретом.

— Почему? — искренне удивилась девушка.

— Вот этого я не знаю, — чёрная ведьма пожала плечами и развела руки в стороны. — Эти их суеверия одно другого страшнее. Спроси у Аполлона своего, в самом деле.

— Шутишь? — выдавила из себя Милена.

— Нет, — Хэла серьёзно посмотрела на девушку. — Типа, Роарушка, а можно как-нить сконнектиться в другой позе, а то мне уже кажется, что я такая жуткая, что тебе на меня в процессе страшновато смотреть.

Белая ведьма прыснула со смеху.

— Да, Хэла, да, блииииин! Ну, тебя! — и она слегка ткнула женщину кулачком.

— Если узнаю раньше — расскажу, — подмигнула чёрная ведьма, потом нагнулась и поцеловала девочку в макушку. — Ты у меня прекрасна!

Милена потянулась и обняла её.

— Я люблю тебя, Хэла.

— И я люблю тебя, детка! — улыбнулась ей женщина.

Милена встала и пошла в задние комнаты.

— Кстати, нам разрешили пойти на ярмарку, если она будет, — сообщила девушка у двери задней комнаты.

— Ярмарка? — встрепенулась Хэла, хмурясь. — Что?

Суета вокруг торговых рядов, которые быстро разворачивались на площади в селении, достигла и серых. В день, когда наложницам и домашним слугам разрешили пойти на торги, все были оживленными и немного сошедшими с ума.

Серым же разрешили не работать в этот день и все они дружно сидели в комнате и обсуждали, что они хотели бы купить и мечтательно говорили о платьях и украшениях.

— Вот бы можно было пойти на торги, — отозвалась Анья, сидя на кровати и обнимая свои колени. — Никогда такого не видела.

— Пффф, — фыркнула Куна, отец которой был торговцем и она, как никто из всех присутствующих здесь, знала как что в торговле устроено, потому что на поверку оказывалось, что видимо во всех мирах смысл и процесс был одинаков, различными были лишь условия сделки. — Да ничего особенного.

— Это тебе ничего, а мне интересно. А правда можно взять что-то и это будет твоё? — поинтересовалась девчушка.

— Купить или обменять можно, — возразила Куна, — а взять без оплаты — это воровство!

— Интересно, а можно нам что-нибудь красивое себе? — мечтательно отозвалась Донна.

— Например? — поддела её Маржи, с которой они были очень дружны.

— Не знаю, браслетик? Серьги? Или нам нельзя? Можно же на ногу? У меня знаешь сколько их было дома? — она немного надулась.

— А я бы купила горушку, — отозвалась Найта, которая сидела вместе с серыми, потому что ушедшие на торги домашние слуги её с собой не взяли, боясь, что она натворит чего в суматохе торгов.

— Горушку? — переспросила её Милена.

— Ну да, горушку… и подарила бы её достопочтенному митару, — лицо девочки озарила невероятно милая и очаровательная улыбка. — А если он горушку возьмёт у меня, то я стану его избранной и он меня, когда я вырасту, обвяжет.

Кто-то из девушек похихикал, кто-то улыбнулся — в целом никто Найту не обижал. Она была очаровательной, глупенькой и все знали, что без ума любила достопочтенного Роара Горана.

Девушки грустно завздыхали.

— Слушайте, так пойдёмте на ярмарку, — воскликнула Мила, просветлев.

— Так нам нельзя, — отозвалась Грета.

— Почему? Мне разрешил… достопочтенный митар, — она залилась краской и все заулыбались.

— Ну, пойдём, и что? — отозвалась Хэла невесело.

Её вся эта возня отчего-то раздражала — виной была тревога, которая всё росла, как снежный ком, а может начавшиеся месячные.

— Посмотрим, — ответила Мила. — Нам и купить что-то можно. Мне митар разрешил вязать, я бы пряжу купила… а ещё можно же украшения, или заколки какие для волос… если платья нельзя, то ну… обувь можно. Вдруг ты себе сапоги сможешь найти.

— Хмф, — фыркнула чёрная ведьма, — вы, куропаточки мои, как-то забываете, что за вещи нужно платить, а вы чем платить собрались? У домашних хоть жалованье есть, а у вас что? Или ты, Милашка моя, за пряжу серьгами своими платить будешь? А ничего, что они тут не стоят ни шиша?

Возбуждение, которое было возобладало над девушками, сошло на нет. Конечно, у них не было ничего — по сути они были рабынями, которые за еду, кров и, в данном фернате, за хорошее отношение, выполняли нехитрую работу, чтобы поддерживать каким-то там образом давнее колдовство.

— Эмм, — в дверь просунулась голова Брока, — можно?

Он скромно протиснулся в дверь, словно она больше, чем на половину, не открывалась. Ему явно было не очень уютно стоять посреди комнаты среди серых, которые сейчас во все глаза на него смотрели.

— С чем пожаловал, котик? — спросила его Хэла.

Как же она любила этого мальчишку. В ней при взгляде на него гудела колокольным звоном тоска по её собственному сыну, а ещё Брок был очарователен — Хэла видела в нём столько черт молодого Рэтара, что зная уже о феране достаточно всяких историй, от грусти щемило сердце. А эти глаза… и что внутри опять завыло?

— Я пришёл спросить, вы пойдёте на ряды? Потому что, если не пойдёте, то мы сами пойдём, а если надо вас сопроводить, в смысле, тогда с вами пойдём.

— Нас сопроводить? — Хэла приподняла вопросительно бровь.

— Это приказ достопочтенного митара, — пояснил Брок. — Он мне сказал, чтобы я и ещё несколько бойцов с вами пошли.

— Покупки таскать? — усмехнулась Хэла.

— Эээ… а? — он стушевался и нахмурился.

— А денег он тебе случайно на покупки наши не дал? — спросила чёрная ведьма.

— Денег? — юноша нахмурился, а потом просветлел. — А, ты про камни? Дал. Я должен оплатить, если вы что-то захотите купить.

— Ох, какой мужчина, была бы я, девки, помоложе, схомутала в раз! — ухмыльнулась чёрная ведьма. — А денег-то много дал, а то нас ведь не раз-два — обчёлся.

— Нормально, — улыбнулся Брок.

— Ну, тогда, — она довольно крякнула. — Куропаточки мои, чего сидим? Давай, девоньки, шороху пойдём наведём?

Уговаривать девушек идти за покупками на чужие средства наверное долго не нужно ни в одном существующем мире. Столько радостной суеты эта комната никогда не видела. Правда оделись они по всем правилам — покрытые платками головы, капюшоны плащей. Орден монашек.

Уже очень скоро весело щебечущая процессия бодро направлялась в селение.

Хэла искренне переживала за то, как в селении встретят серых, но кажется всех унесло оживление ярмарки. На серых никто не обращал внимания.

Девушка правда держались вместе и старались не терять друг друга из виду, по одной не ходили, но эта невероятная детская радость на их лицах — оно того стоило. Они таскали за собой Брока, который, как оказалось, умел торговаться и вполне себе неплохо экономил те средства, которые ему были выделены на то, чтобы немного порадовать девчушек покупками какой-то мелочёвки.

Хэла устроилась на одной огромной и уже пустой бочке из под какой-то привозной браги и, взирала на суету, попивая что-то очень похожее на пиво, но потом, она сделала эту вкусную жижу немного крепче, в надежде, что градус придаст ей чуть-чуть спокойствия и расслабит, потому что как бы ей не хотелось признавать — тревога никуда не уходила даже из её слегка пьяной головы.

— Ты чего сидишь здесь в одиночестве? — Роар подошёл к ней и опёрся на бочку.

— Да вот смотрю, как они планомерно тебя разоряют, — ответила она и кивнула в сторону, стоявших недалеко серых.

— Пустое, — махнул он рукой и рассмеялся. — Себе ничего не хочешь купить, Хэла?

— Не надо, Роар, у меня всё есть, — она подняла кружку.

— Неужели цнелю пьёшь? — он удивился и она протянула ему напиток. Попробовав, Роар поморщился и засмеялся. — Хэла, ты никогда не перестанешь меня удивлять.

— Хэла, — к ним подскочила Грета. — Посмотри какие?

Девушка протянула ей какие-то странные шарики.

— Попробуй, — предложила девушка, когда чёрная ведьма скептически уставилась в её ладонь.

— Они сладкие вроде, — кивнул митар и девушка закивала ему в поддержку, совершенно забыв о, так сказать, субординации.

— Сластёна, — рассмеялась Хэла и взяла один шарик, который на вкус был напоминающий сахарные шарики из детства.

— А почему ты голову не покрыла? — спросил Роар.

— А зачем мне? — ухмыльнулась она. — Я ж чёрная, пусть уж знают, на что можно нарваться.

— На тебе не написано, — усмехнулся митар.

— Правда? А по-моему они все это видят.

Где-то сбоку началась странная суета, через секунду кто-то закричал, потом суета переросла в панику. Хэла вскочила на бочку, Роар схватился за меч.

Где-то там, со стороны дома корты пекарей что-то теснило народ.

Чёрная ведьма нахмурилась, а потом стала видеть тени. Те самые, что всегда были с ней, но, когда рядом была смерть, растущие и яростно клацающие невидимыми пастями. Она попыталась их увидеть — и ясно, как будто в тепловизоре, распознала фигуры нападавших. Потом она попыталась понять, где серые и да, сейчас в первую очередь её волновали именно они, а потом уже всё остальное.

Воинов на площади было предостаточно, конечно активно защищаться было сложно из-за достаточно большого скопления людей. Она посмотрела на Роара, точнее туда, где он только что стоял и никого не нашла.

— Вот чёрт, — это было очень плохо.

Потом она увидела Донну и Маржи, которые держали на руки Найту, увязавшуюся за серыми на торги. Она махнула им рукой и девушки подбежали к ней. Дальше потихоньку из толпы вынырнули остальные серые… все, кроме Лораны и Милены.

Лорана была с Гентом, который был одним из сопровождающих их воинов. А Милена… а Милена, как всегда…

— Где Милка? — строго спросила Хэла у Карлины.

— Прости, я думала, что она была за мной, — всех потряхивало от страха.

— Хэла, — на площади появился Тёрк, несколько воинов и Элгор.

— Отведите их назад кто-нибудь, — попросила Тёрка Хэла.

— Нет времени на это, — отмахнулся он и приказал Гнарку, так же сопровождающему их воину, отвести всех серых и Найту в дом службы.

— Мне надо туда, — женщина ткнула в сторону дома корты пекарей.

— Хорошо, пошли, ведьма моя, — кивнул Тёрк и спустил Хэлу с бочки.

Сначала они нашли Гента и Лорану — парень отбивался от нескольких нападавших, а Лорана тихо сидела на корточках возле одной из лавок.

— Лора, — чёрная ведьма присела возле неё, пока Тёрк помог Генту.

— Не могу идти, Хэла, не могу… хочу, но не могу, — шептала девушка, всхлипывая. — Он мне говорит — убегай, а меня как к месту приморозило…

— Я помогу, — Гент поднял её на руки.

— Серые в доме службы, давай её туда и оставайся с ними, сюда не суйся, понял? — Тёрк был сосредоточен и хладнокровен. — С Гнарком там командование на себя возьмите.

Гент принял приказ и унёс Лорану. Чёрная ведьма прикрыла глаза в поисках знакомых огней.

— Туда нам, — указала в сторону Хэла, где явно видела тени, и образ Брока под ними.

Мальчишка был ранен. Тёрк взвалил его себе на плечо.

— Сам отнесу, — рыкнул мужчина. — Откуда их столько вылезло, рваш! Как Элгор такое просмотрел? Пойдём, ведьма моя, а то не нравится мне это.

Женщина кивнула и проводила Тёрка взглядом — вот сейчас ей совсем не надо было возвращаться.

Хэла потеряла его из виду и направилась совсем в другую сторону и, вылетев на открытое пространство, она увидела Роара и Милену. На глазах Хэлы один из нападавших со всей силы воткнул меч в живот Роара — она ясно видела острие вышедшее из-за его спины. Меч митара опустился на врага и тоже прошёл его насквозь…

И… Хэла заставила всех нападавших упасть.

Она сама не поняла как у неё это вышло. Она видела только Роара оседающего на руки совершенно безумной на вид Милены, она видела лишь светящиеся силуэты врага, которые она просто… выключила? Они, как один, осели на камни площади по всему периметру, по которому нападали. Просто потеряв сознание.

А Хэла просто не смогла сделать ничего другого. Плохо или хорошо — сейчас лишь кровь и тени сгущающие тьму над митаром.

Лишь его жизнь…

Подскочив к нему она упала на колени и зажала рану руками. А что толку? Сзади на камнях растекалась алая лужа.

— Вот я как… подставился, — усмехнулся он.

— Держись, Роар, держись, родной, сейчас, мой хороший! — шептала Хэла, но на деле сделать ничего не могла. Без разрешения не могла творить такое сильное колдовство. Только гнать от него тени, чтобы не лезли к нему, отбирая остатки жизни.

Милена сидела на коленях и рыдала, сжимая до побелевших пальцев его куртку.

— Тёрк, — заорала Хэла, что было мочи, — Тёрк!

Из-за рядов выскочил Элгор.

— Роар? — он уставился на лежащего на камнях брата и застыл, не в силах пошевелиться.

— Чтоб тебя, Элгор, он умирает! — зарычала Хэла и тем самым привела его в движение.

Без труда взвалив брата себе на плечи, он понёс его в замок и Хэла видела, как его спина становится красной от стекающей крови, а тьма становится непроницаемой.

[1] Мельница "Сестра"

[2] Би-2 "Пора возвращаться домой"

***

Сидя на полу возле двери в покои Роара, Хэла отчаянно пыталась сделать так, чтобы тени были обращены на неё, а не на митара, который сейчас был там внутри. Белую ведьму никто не посмел от него забрать — она сидела возле кровати рыдая и что-то бормоча. И видимо внутри у суровых мужчин рождалась надежда на то, что у Милены получится заговорить Роара от смерти, ведь белые ведьмы это умели, в отличии от чёрных…

Из комнаты вышел Элгор.

— И? — в коридоре стояли Тёрк, Шерга и Гир, только вернувшиеся из селения.

— Плохая рана, — глухо проговорил младший брат Роара. — Лекарь ничего не смог сделать. Он прекратил кровотечение, но времени прошло уже очень много.

— Что б тебе, — ругнулся кто-то из мужчин, но Хэла не поняла кто.

— Что с Зеуром? — спросил Элгор.

— Ничего, — отозвался Гир. — Нет его. Оставили ему сообщение.

— Нет времени на это, надо другого мага искать, — буркнул Тёрк.

— А договариваться с ним кто будет? Ты что ли? — зло бросил Шерга.

— Я своих могу поднять, — старший мужчина был на взводе. — И ферану вы сообщить не планируете?

— Хэла? — Элгор посмотрел под ноги и видимо только заметил чёрную ведьму. — Что ты тут делаешь?

— Тени собираю, — отозвалась Хэла. — Чтобы хотя бы отсюда они туда не лезли.

— Тени? — недовольно фыркнул Шерга.

— Смерть… — ответил за ведьму Тёрк. — Может возле Роара их собирать надо, а не здесь?

— С ума сошёл? — зарычал командир отряда ферана. — Нечего чёрную пускать туда, и белой хватает.

— Она ничего не умеет пока, у нас только надежда, что она поможет, — ответил старший брат. — А Хэла может, все знают.

— Ты её защищаешь с расчётом потом к стеночке прижать и между ног у неё наконец побывать?

Тёрк издал какой-то весьма страшный звук и Шерга отскочил от него на расстояние, которого было бы достаточно, чтобы не получить кулаком куда бы то ни было.

— Тихо! — рыкнула Хэла. — Вы множите тьму! Хотите померится членами, вон идите, а тут и без вашего хватает черноты.

Элгор присел перед Хэлой.

— Ты можешь сделать так, чтобы он не умер до тех пор, пока придёт маг?

— Я могу только пообещать тебе, — прошептала она с трудом, — что, пока я жива, я буду отгонять от него смерть и поддерживать в нём его свет.

— Тогда иди, — кивнул он ей. И Хэла посмотрела на него с недоверием. — Мне больше некого сейчас просить, ведьма.

— Не делай этого, Элгор! — Шерга был весь напитан необузданной тьмой, которая сейчас кидалась на женщину, потому что он её ненавидел.

— Молчать. Бронар здесь пока ещё я, и Роар мой брат. Решать мне, — прохрипел Элгор в сторону командира отряда ферана. — Хэла, иди…

Она кивнула и зашла в комнату, не слыша, что уже там происходит за её спиной.

Тьма здесь была почти непроницаемой. Времени было так мало, что хоть плачь. Но Хэла не могла ничего сделать без разрешения. Правила её призыва лежали на ней мёртвым грузом. Ей разрешили отгонять тьму, поддерживать жизнь, а не лечить, а она смогла бы вылечить — наложить руки и излечить, и дело было не в том, что ей не простят, она бы сделала всё, даже несмотря на кару, но без разрешения порой просто нельзя было колдовать, ничего не получалось правильно, а может станет хуже. Потратила бы силы без толку.

Просить у Элгора было бесполезно, она видела это. Несмотря на то, что он был сейчас страшно напуган, подавлен, он был упрям и Хэле не доверял, презирал. Она надеялась, что страх за Роара пересилит эту неприязнь, но когда? И не станет ли слишком поздно? Только если позовут другого мага… хотя это было, ой, как не просто. Одна надежда была на то, что придёт Рэтар и тогда разрешит Хэле вылечить своего тана… но почему-то чёрной ведьме казалось, что Элгор ферану не сообщит, Шерга подавно. Тёрк… только если Тёрк…

— Ты можешь его вылечить, — самое доступное, что можно было бы сделать, это просить Милену, её сила была иной, не чёрной, всё по-другому.

— Не могу, не могу… я не понимаю, я вообще ничего не понимаю, — девочка была в дичайшей истерике, она трясла головой и всё хваталась на рукав Роара, словно это она умирала, а не он.

Хэла вздохнула и стала творить свою работу. Это было невероятно сложно, особенно когда рядом сидит достаточно сильная другая ведьма и внутри неё беснуется столько боли, отчаяния и страха, что им можно было заполнить весь Трит снизу доверху.

Где-то за дверью взвыла Мита. Хэле не сложно было представить, как женщина под тяжестью своего горя оседает на пол, а сильные руки воинов пытаются держать её и успокаивать. Повариха Горанов любила Роара. Она выкормила его. Она вырастила его. И для неё сейчас здесь умирал не достопочтенный митар Изарии, а её сын.

В комнату зашёл Элгор. Чёрная ведьма открыла глаза и поняла, что за окнами уже почти стемнело — день почти прошёл.

— Хэла… — бронар силился сказать, но у него это получалось с невероятным трудом. — Зеур… он не сможет пока прийти. Ты… его можно спасти? Ты можешь его спасти?

Она уставилась на почти безжизненное тело Роара и теперь, когда смерть почти забрала его, когда огонёк внутри тлел у неё был только один способ для его спасения и её передёрнуло от осознания того, что именно ей придётся сделать.

— Могу, — прошептала она, потому что сил почти не осталось.

— Тогда спаси его, Хэла, — голос Элгора был дрогнувшим, потухшим, как и он сам.

— Вам надо выйти и оставить меня с ним наедине, — сказала женщина. — Пока не скажу не заходить, иначе тени и тьма вас поглотят, я не смогу защитить всех… понимаешь?

Элгор кивнул, она не видела, она просто знала, что он кивнул.

— Милена, — Хэла тронула девушку за плечо.

Та казалось успокоилась, но это просто слёзы высохли из-за долгого плача, не было сил на что-то и она просто потерялась в самой себе. Непонимающе моргая, она всё же дала Элгору себя вывести из комнаты. Там она дёрнулась к закрытой двери, но мужчина не дал ей пройти и она, бессильно осев в его руки, снова зарыдала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хэла встала и попыталась найти иной способ от того, который ей усиленно подсовывал её внутренний колдовской мир.

— Желания имеют мерзкую способность сбываться, — прошептала она, силясь не заплакать.

Подобрав юбки, она забралась на Роара и села на него сверху, положив руки на рану.

— Знаешь, было у меня один раз, дорогой, вот почти такое же приключение, но тот был не такой шикарный, как ты, и не умирал, а был мертвецки пьян, да и не было у нас ничего… я как-то люблю, чтобы мужчины были поактивнее, а не вот это вот всё, — она горько усмехнулась, понимая, что шутками просто пытается привести себя в порядок.

Но у Хэлы не осталось выбора — или спасай или в целочку играй.

Раздеть его у неё никак не поднималась рука, но тьма стала совершенно непроницаемой и пришлось стиснуть зубы, потому что внутри у неё уже тьма не помещалась и грозила уничтожить саму чёрную ведьму.

— Прости, Роар, родной, — всхлипнула она и вставила в себя его член, а потом пропустила через себя ток, который ушёл в его тело.

Отзыв был моментальный — Роар открыл глаза, руки его легли на бёдра Хэлы и через юбки платья она явственно почувствовала ту силу, которая была в этом мужчине… пожалуй может даже синяки остануться.

Кровь усилила свой бег по его телу и Хэла ощутила это во всей мере.

— Ох, — она всё ещё пыталась шутить, хотя из глаз неконтролируемо текли горькие слёзы. — Хорош молодец, жаль, что это у нас не по обоюдному согласию, да?

Взгляд Роар был абсолютно пустым, она даже не знала, а видит ли он её, и очень хотелось, чтобы он, придя в себя, напрочь забыл обо всём, или, ну, пусть в голове он думает, что это Милка была… но морально от этого легче не становилось.

Хэла отпустила магическую силу и на её глазах внутри Роара стал снова разгораться огонь. Из маленького тлеющего, он превратился в огромное пламя, которое собственно всегда и горело внутри него и, чего говорить, Хэла любила на это пламя смотреть.

Вообще огонь каждого, кто её окружал был особенным и всегда невероятно красивым, у Роара был сильным, ярким, оранжевым, у Тёрка сильным, тёплым, жёлтым почти всегда, но больше всего ей нравился огонь Рэтара — силы в нём было в разы большее, он был буйным, яростным, горящим, как зарево, жестоким, таким, который не потушишь, и она как завороженная обычно смотрела, как он его внутри себя усмирял.

Роар выгнулся под ней, его семя заполнило её, волна тепла пробежала по телу и вернулась обратно к нему, а тени шипя и яростно извиваясь, как и в прошлый раз, когда она спасла сына Элгора, озарились ярким светом, пройдя сквозь весь дом, всё ухнуло, завопило и успокоилось.

Роар стих, руки его, стальной хваткой державшие бёдра Хэлы, ослабли и опустились, дыхание стало ровным и, наконец, сильным, как прежде.

Она аккуратно слезла с митара, оправив его одежду и свои юбки, почувствовала как тени зовут её. Чёрная ведьма почти теряла сознание от бессилия, но, найдя в себе силы, всё-таки села возле изголовья кровати и уткнувшись в плечо Роара прошептала сквозь слёзы:

— Прости меня, родной, — прошептала она, гладя его по голове. — Прости, я не знала как ещё можно. Забудь об этом, мальчик, хорошо? Я так виновата, но мне надо было тебя спасти… хотя бы так…

Поцеловав его в лоб, она на непослушных ногах вышла из комнаты. Она не видела уже почти ничего из реального, но всё из скрытого. Слишком много отдала… слишком сильно тени въелись в неё.

Она видела Элгора прижимающего к себе рыдающую Милену — да он влюблён в неё по уши… боги, неужели поэтому так себя ведёт? Ревнует? Бесится из-за Роара? А вообще знает? Ох, не дурак, понял уже наверное, что у них что-то есть, да и чего ей так вот рыдать? Или из-за своего страха брата потерять ничего не соображает?

Навстречу из комнаты, где был портал, вылетел Зеур. Всклокоченный и взвинченный. Ему тяжело давался каждый шаг, словно было что-то, что его изнутри изводило, но он словно и не заметил Хэлу, бредущую по коридору.

Шерга был на лестнице, она с таким трудом сдержалась от того, чтобы не погасить его огонь… она может гасить внутренний огонь?

Но вот знаешь, что можешь затушить горящую свечу или спичку? Знаешь… можешь… но проверить ведь нельзя.

Мужчина отшатнулся от неё, как от прокажённой.

Выбравшись с трудом на воздух и втянув его всей грудью, облегчения найти не получилось. Хэла добралась до каменной скамьи, одной из тех на которых совсем недавно лежал Тёрк и устало на неё опустилась. Хараги ощетинились и побоялись к ней подходить, забившись в самый дальний угол своего своеобразного загона.

— И ты, Брут? — прошептала ведьма и слёзы уже бесконтрольно полились из её глаз.

Она почти впала в истерику. Ей хотелось пойти на реку и окунуться в неё и вода бы всё забрала, тени, что были внутри… и жизнь.

— Хэла, ведьмочка, ты что? — руки Тёрка выдернули её из рыданий. — Зеур же сказал, что ты его спасла, ты чего рыдаешь, милая моя, Хэла?

Она обняла его и уткнувшись в грудь завыла ещё сильнее.

— Ну-ну, девочка моя, поплачь, хорошая, поплачь, — Тёрк обнимал её одной рукой, а второй гладил по голове. — Что мне сделать, чтобы помочь? Ты только скажи, я всё сделаю, Хэла… для тебя всё, родная моя! Деточка.

С наступившей ночью тени стали ещё более яростными. Внутри у чёрной ведьмы всё рвалось, боль и стыд за то, что сделала, съедали изнутри. И не важно, что спасла, не важно… можно было подождать мага, можно было не делать этой мерзости.

— Тёрк, родной, прошу тебя, пообещай мне, что если тьма меня заберёт, ты передашь Рэтару, что мне очень жаль, обещаешь, пожалуйста, я тебя очень прошу, — она шептала так быстро, как только получалось, иначе она не сможет больше ничего сказать.

— Боги, Хэла, не надо так, — мотнул он головой, сильнее прижимая её к себе. — Всё будет хорошо, ты же справишься, ты же у нас сильная, что тебе тени, правда, Хэла? Не пугай меня так…

— Пообещай, Тёрк! — упрямо проговорила она.

— Обещаю, обещаю, моя хорошая, я передам, но не случится этого, правда, ты устала очень, на тебе лица нет, как в прошлый раз. Иди поспи, родная… хочешь отнесу тебя, если идти не можешь? Хэла… прошу тебя, Хэла… пойдём?

— Я сама, — мотнула она головой. — Не надо… не надо, Тёрк.

Она с силой втянула в себя воздух успокаиваясь. Разум стал словно ледяным. Она встала и мужчина не стал её держать, он лишь кивнул ей вслед, и она почувствовала его тоску… по ней? Неужели? Нет… нет…

В коридоре женщина наткнулась на Элгора.

— Хэла, — он был странным, внутри словно рвалось на части — с одной стороны желание поблагодарить её, а с другой гордость и юношеская надменность. — Ты Роара спасла, так Зеур сказал. Я…

— Отпусти меня, достопочтенный бронар, — она сама чувствовала, как начала леденеть изнутри.

— В смысле?

— Мне нужно куда-то отсюда уйти, очень нужно… иначе я всё тут испорчу, понимаешь? Слишком много внутри тьмы сейчас… прошу тебя, дай мне уйти.

Бронар нахмурился.

— Зеур сказал, что ты можешь захотеть уйти… иди, — кивнул юноша. — Я не смогу отблагодарить тебя. Я буду должен тебе, ведьма.

— Не надо, я не возьму с тебя этот долг, я ценю твоего брата и спасла его, потому что хотела, чтобы он жил.

Элгор повёл головой неуверенно, но согласно. Прошёл дальше, а Хэла с трудом, никем не замеченная с случившейся суете, поднялась наверх, зашла в комнату с порталом и войдя в него просто закрыла глаза, подумав о том, что ей нужно туда куда её зовут тени.

Портал дёрнулся, Хэла исчезла и пришедший привратник в недоумении уставился в пустоту — порталы не работают без участия проводника или трифа, ключа портала, что были только у Горанов.

Глава 23

В детстве, когда мама и папа ругались, Милена всегда чувствовала себя виноватой, так словно они ругались из-за неё или на неё, а не между собой на совершенно не касающиеся Милену темы. И дело до их склок было только ей — ни Колька, ни Маринка вообще не обращали на это внимания.

Часто, после ссор, мама могла просто собраться и уйти в неизвестном направлении и не возвращаться несколько дней. И такое поведение было привычным и обыденным, Милена даже считала, что в других семьях так же. Но потом узнала, что нет. В других мамы так себя не ведут… Что до папы — он просто ждал.

Он делал всё, что мог, для троих своих детей, и ждал, когда его жена вернётся обратно.

Колька всегда злился на маму за эти её вспышки, а папу порой даже открыто презирал за малодушие. Марина всегда была на стороне мамы, она и, став более менее взрослой, настолько ярко переняла мамину манеру поведения, что Колька, когда ушёл из дома, прямо так и сказал: “ладно с одной стервой жить, но с двумя — ни за что!” Папа тогда сильно ругал Николая, но уже после того, как брат, с силой закрыв дверь, вышел вон.

Вернулся в дом старший брат Милены только, когда папа умер, и то чтобы забрать папин проигрыватель для виниловых пластинок, и сами пластинки, чтобы “стервозины не разбили или не выкинули на помойку, как все папины вещи”.

Что до самой Милы, то она обожала папу и просто хотела, чтобы он был счастлив. Поэтому, когда мама уходила, очень хотела, чтобы она вернулась, несмотря на то, что мама Милену терпеть не могла.

Когда папы не стало, а Милена стала виновницей его смерти, всё в жизни девушки как-то привязалось именно к этому событию. Словно не было ничего до и не было ничего после. Просто беспросветная тоска по папиному голосу, по его улыбке, по его доброте и участию, потому что больше никому кажется Мила не была нужна в этом мире. Точнее том мире.

И, вот она сидела на полу возле кровати Роара, и ей казалось, что всё это только её вина. Это она виновата. Это её он хотел защитить, а значит это из-за неё умирал… виновата Милена. А потом пришла едкая, злая зависть — Хэла его лечила… а Мила не смогла. А ведь должна была!

Чёрная ведьма ушла и пришёл маг.

— Ого, — он был искренне удивлён. — Это сделала Хэла?

— Да, — отозвался Элгор, тихо стоящий в дверях и всё ещё обнимающий Милену, которая была настолько не в себе, что готова была вот-вот свалиться в обморок.

— Это просто, даже не знаю какое слово применить, — Зеур хмыкнул, расставляя над Роаром руки. — А способ… способ-то какой…

И он хохотнул, как-то нервно, неприятно. Милена была не в себе, но этот дёрганый хохоток вывернул её, зацепил.

Элгора позвал кто-то из бойцов и он, прислонив Милену к дверному косяку и убедившись, что она не упадёт, отошёл. Девушка пошла вперёд, её отчаянно тянуло к Роару, просто потому что было чувство, что если она его отпустит, то он умрёт и вот эти мгновения, пока Хэла была с ним наедине пугали и доводили до паники.

А она точно его вылечила? Он точно не умрёт?

— Не умрёт, — будто прочитал её сбивчивые мысли, отозвался маг, когда она подошла к кровати и снова вцепившись в его рукав. — Этим способом конечно обычно убивают. Чёрные ведьмы убивают. А тут… не ревнуешь? Могла бы и сама это сделать.

Милена непонимающе посмотрела на него, но он был поглощён митаром и на неё не смотрел.

— Это правда немыслимо. Единением, через чрево… эта ваша чёрная ведьма меня поражает. Вот Роару будет весело узнать, когда в себя придёт, — ухмыльнулся маг. — Надо было сразу её в постель тащить, она бы тогда силёнок побольше ему отдала. Хотя, конечно, кто в здравом уме будет с чёрной ведьмой спать. Вот белая это намного приятнее.

И тут он глянул на Милу, уставился своим словно замутнённым взглядом, от которого стало неприятно и неуютно.

— Зеур? — вернулся Элгор.

— Всё хорошо будет, — отозвался маг и отошёл от Роара, поворазиваясь к бронару. — Шрам пока оставлю, если захочет я его уберу. Ты, это, если Хэла уйти захочет — отпусти её. Ей надо после такого в себя прийти.

— В смысле отпустить? — не понял тот. — А если она сбежит?

— Элгор, — Зеур ухмыльнулся, — что ты как ребенок? Как ведьму можно потерять, если она призывом связана? Её достопочтенный феран из любого места, с нашей помощью, вытащить может, если захочет. Да и куда она денется? Так, в себя придёт и вернётся. В ней просто теней много, она тут смерти набрала прилично, так что надо куда-то, так сказать, деть. Погуляет по лесу или по полю вон. Помрёт может кто из простых, если с ней встретиться, или скотины пара голов, а в доме оно тебе надо? Ты не феран, сдержать её не сможешь, а она у вас уж очень страшна!

— Хорошо, — ответил на это бронар. — Если попросит.

— Ты ферану-то сообщил? — поинтересовался маг.

— Нет, пока, не успел, — буркнул Элгор.

— Не тяни, а то несдобровать тебе, — предупредил Зеур.

— Мне и так несдобровать, — ответил парень не весело. — Это моя вина, что такое случилось.

— Не переживай, скоро в себя придёт, — маг похлопал его по плечу. — Он у нас настоящий Горан.

— Ага, — отозвался бронар. — Гораны долго не живут…

— Это потому что вы все отбитые и с головой не дружите, — усмехнулся маг. — Пошёл я, если что — зови.

И Зеур ушёл. Элгор постоял рядом с Милой и Роаром ещё какое-то время, потом тихо спросил:

— Может тебе стоит поспать немного?

— Нет, — она отчаянно замотала головой. — Можно я тут побуду, не выгоняйте меня, пожалуйста.

— Тихо-тихо, — остановил её Элгор. — Никто тебя не выгоняет.

— А может стоило? — Шерга стоял в дверях и ухмылялся. — У нас же всё наоборот? Раз чёрная лечит и жизнь в себе несёт, то может белая приносит несчастья и смерть?

Он будто ударил её, наверное никакая пытка не смогла бы принести столько боли, сколько вот эти полные яда и зла слова. Милена сжалась, хлебнула воздуха.

— Шерга, — зарычал Элгор. — Пшёл вон!

— Не зарывайся, малец, — прорычал мужчина и, медленно вышел, закрыв за собой дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мила же так силилась больше не плакать. Так старалась прийти в себя, но ничего не получалось, а сейчас… сейчас… может она и вправду приносила несчастья? Она убила папу, а теперь почти убила Роара. Элгор присел рядом и обнял её.

— Тише, тише. Ш-ш-ш, не плачь, Мила, не надо, — погладил её по голове юноша. — Он же жив, слышишь, он не умер, и не умрёт, хорошо всё.

— Это я виновата, я виновата, он же меня защищал, это я такая… никчёмная я, ни на что не гожусь, — слёзы накрывали волнами, с силой разрывая всё внутри.

Милена сидела в объятьях Элгора и стучала по нему кулаками, со всей силы, со всей своей болью, растрёпанная, вся в крови, рыдающая уже не один час, заикающаяся, с сорвавшимся голосом.

— Мила, Мила, — Элгор взял её за плечи и тряхнул, он был таким сильным, что она будто и не весила ничего, метнувшись в его руках, словно её током ударило. — Это я виноват, слышишь? Я. Это я недосмотрел, я пустил их в селение и твоей вины в том, что случилось нет. Только моя. И Роар защищал бы любого — тебя, меня, да кого угодно, понимаешь?

Но она замотала головой, он вздохнул:

— Ты, моя девочка, не надо так, прошу тебя, хорошо? Не надо… — его руки обняли её мокрое от слёз лицо. — Не плачь, он будет жить, не оплакивай живого, Мила, — прошептал он с болью.

Она посмотрела в его глаза, тёмные, почти чёрные, полные такого невероятно сожаления и боли… он же его брат. Брат и больше никого нет. Вот сейчас он был похож на ребёнка, который почти всё потерял. Он был таким же как она… только ей можно было плакать, а ему нет.

И она всё смотрела в его глаза и тонула в чёрном омуте, обычно таком опасном и непроницаемом, а сейчас таком открытом и ранимом. Пальцы Элгора с нежностью вытирали её слёзы и ей на минуту с ужасом показалось, что сейчас их обоих унесёт куда-то и это будет совсем плохо, совсем жутко, совсем ужасно… но Элгор нагнулся к ней и поцеловал в лоб. А потом он встал и ушёл, оставив её наедине с Роаром, наедине с тяжёлыми мыслями и вдруг на неё навалилось понимание слов мага.

Хэла спасла Роара… как?

Милена уставилась на мужчину, лежащего на кровати, на его мерное дыхание, на его бледное бескровное лицо — она любила этого мужчину… любила? А Хэла?..

И ураганом взвилась яростная ревность, боль скрутила её в тугой узел, до тошноты, до воя, до ужаса, что хватал за горло и душил… душил… вот бы умереть от этого удушья. Вот бы её не стало и что тогда? Всем было всё равно. Там дома никто и не заметил ведь что она пропала, правда?

“Это из-за твоей никчёмности отец умер! Лучше бы ты умерла, а не он! Пропади ты пропадом…” — последние слова матери, которые услышала Милена застучали у неё в голове.

— Пропади ты пропадом, — повторила девушка и взвыла беззвучно, кусая свои пальцы.

Кому она приказала только что пропасть? Себе или Хэле?

Мила так и уснула, а может просто потеряла сознание от невозможности уже понимания происходящего и всего этого безумия, что на неё навалилось. Разбудил её Элгор и приказал идти вниз переодеться, привести себя в порядок и чего-нибудь поесть, ну или хотя бы выпить отвара из трав, пока он побудет с Роаром.

Сначала она отказывалась, но бронар возражения не принял — убедительно заявив, что меньше всего надо, чтобы Роар пришёл в себя и увидел рядом с собой белую ведьму в том виде, в котором она сейчас была. И Милена согласилась.

Девушка ни с кем не разговаривала, ни на кого не обращала внимания, она просто на автомате сделала всё, что ей было приказано — помылась, переодела платье, причесалась… Потом словно в забытье вернулась обратно в комнату митара.

Элгор лежал на полу растянувшись вдоль кровати Роара. Руки его были под головой, а глаза закрыты. Милена подошла к нему и присела на корточки, обняв руками колени. Он приоткрыл один глаз и глянул на неё:

— Так намного лучше, — тон его был почти привычный, немного надломленный, но тот самый дерзкий и грубоватый.

Мила кивнула, внутри жалея, что этот Элгор вернулся, и не успела даже моргнуть, как рука его схватила её и потянула на себя. Потеряв равновесие, девушка сначала упала на него, а потом, подхваченная его руками, оказалась под ним, надёжно прижатой к полу всем его весом.

— Так вообще хорошо, — усмехнулся он, а потом его губы накрыли её, и Милена потерялась.

Поцелуй был, как и прошлый — грубый, жестокий, горячий, но как бы ей сейчас хотелось, чтобы такой же ужасный, как тогда… но внутри снова взметнулась обида и она, боже, господи, уже никто кажется не спасёт её душу, закрыв глаза, ответила на поцелуй…

Но Элгор в этот момент отстранился, Милена открыла глаза и встретилась с жестоким и смеющимся взглядом.

— Сладкая, — прошептал он, облизывая губы и вставая. — Надо же было тебя как-то взбодрить.

Бронар ухмыльнулся и вышел из комнаты.

А Милена осталась тонуть в болоте — можно упасть ещё больше? Уйти на дно ещё глубже?

Она лежала на полу и прижимала руки к глазам, пытаясь вспомнить, как дышать.

Её снова ударили… хлёстко, жестоко… а она вообще достойна жизни?

Милене захотелось, чтобы её обняли, погладили по голове, ей хотелось утешения и слов поддержки, но она была одна, одна… лежала на полу возле кровати Роара и только что целовалась с Элгором, пока там на кровати лежит раненый мужчина, которого она любит… ведь любит, любит!

А под вечер Роар очнулся, посмотрел на неё совершенно пустыми глазами и спросил:

— А где Хэла?

Мила опешила, на глаза навернулись слёзы:

— Я не знаю, — ответила она ему едва слышно.

А он кивнул, закрыл глаза и опять потерял сознание.

И ревность, которая почти унялась, почти подчинилась смирению и пониманию причин и следствий, снова взметнулась лютым пламенем внутри девушки.

“Пропади оно всё пропадом…”

Глава 24

Роар открыл глаза и огляделся. Он был в своей комнате, в открытое окно попадал холодный воздух, утро ещё до конца не вступило в свои права и лучи Изара только начинали озарять горизонт с виднеющимися на нём хребтами гор.

Когда он был ребенком эта комната принадлежала его отцу и он проводил в ней много времени — отца почти никогда не было и маленькому Роару позволяли жить здесь.

Хотя обычно в Трите дети жили на третьем этаже замка, там, под крышей, были небольшие комнатки в которых они спали по двое или по трое, в зависимости от того, сколько детей находилось в замке в тот или иной промежуток времени. В комнатах под крышей всегда было сухо и тепло, а когда открывали все окна то по комнатам гулял ветер, завывая под закрытыми дверьми.

Если Роар жил в отсутствие отца здесь, то часто, просыпаясь, находил Элгора спящим возле кровати на полу. Младший брат приходил к старшему, особенно когда тот самый завывающий из под дверей ветер становился невыносимо угрожающим и громким. Роар брал Элгора на руки и укладывал рядом с собой. А если он и сам спал там же наверху, со всеми вместе, то младший брат приходил спать к нему в ноги, словно фицра.