Призванные луной

Глава третья

Я прошла через контору и осторожно приоткрыла входную дверь, но аромат духов и трав, повисший в воздухе, сразу сообщил мне, что тревожиться нечего.

У тротуара, рядом с автобусом Стефана, растянулся длинный темный «кадиллак». Я пошире распахнула дверь, шофер в форме приподнял шляпу, потом открыл заднюю дверцу «кадиллака», и из машины вышла пожилая женщина.

Я повернулась в контору и крикнула:

— Все в порядке, Мак. Это команда очистки.

Держать людей в неведении о волшебных существах, живущих среди них, — сложная специализированная работа. Стая Адама для этой цели использует лучшую колдунью северо-западного побережья США. Слухи о происхождении Елизаветы Аркадьевны Вишневецкой и о том, как она оказалась в Тройном городе, меняются еженедельно. Я думаю, она и весь выводок ее внуков и правнуков способствуют распространению самых нелепых версий. Я с уверенностью могу сказать только, что она родилась в России, в Москве, и прожила в Тройном городе не меньше двадцати лет.

Елизавета выбралась из глубин своей машины с видом прима-балерины, выходящей на поклон. На это стоило подсмотреть.

Рост около шесть футов, телосложение — почти ничего, кроме кожи и костей, длинный элегантный нос и серый проницательные глаза. Стиль одежды — нечто среднее между престарелой графиней и Бабой-ягой. Многочисленные Слои дорогих тканей спускаются до икр, поверх них — длинный шерстяной плащ с капюшоном и теплый шарф, которым обернута голова и шея. Ее наряд не аутентичен — ни для одного времени или места, которые мне известны, но я не встречала человека, настолько смелого, чтобы объяснить ей это.

— Елизавета Аркадьевна, добро пожаловать, — произнесла я, проходя мимо автобуса и останавливаясь у ее машины.

Она посмотрела на меня.

— Мне позвонил Адамчик и сказал, что один из его волков мертв.

Голос ее звучал резко и четко, как голос английского аристократа, и я решила, что она немного рассержена: обычно у нее такой сильный акцент, что я ее с трудом понимаю. А когда по-настоящему рассердится, вообще не говорит по-английски.

— Да, вервольф, — подтвердила я. — Но не думаю, что он из стаи Адама.

Я поняла, что Адамчик — это ласковая форма от Адам. Не думаю, чтобы она когда-нибудь так назвала его в лицо. Елизавета редко проявляет чувства, если тот, о ком идет речь, может ее услышать.

— Тело у меня в мастерской, — сообщила я. — Но здесь повсюду кровь. Вервольф гнался за мной с разорванной артерией и истек кровью у склада; он дважды прорывался сквозь изгородь и умер от потери крови прямо на улице. На складе есть видеокамера, и я использовала автобус Стефана, — я показала, — чтобы перевезти тело. Елизавета что-то шепнула по-русски шоферу, в котором я узнала одного из ее внуков. Он поклонился и что-то ответил, прежде чем обойти машину и открыть багажник.

— Иди. — Она протянула руку, словно отталкивая. — Я приведу тут все в порядок без твоей помощи. А ты жди возле тела. Скоро здесь будет Адам. Когда посмотрит, скажет, что мне делать со всем этим. Ты убила вервольфа? Серебряной пулей? Мне искать оболочку?

— Клыками, — ответила я: она знает, кто я. — Это что-то вроде несчастного случая — его смерть.

Я повернулась, чтобы уйти в контору, но она схватила меня за руку.

— О чем ты думала, Мерседес Томпсон? Маленький волк, нападающий на больших, скоро умрет. Удача когда-нибудь кончится.

— Он убил бы мальчишку, который был под моей защитой. У меня не было выбора.

Она отпустила меня и неодобрительно фыркнула, а когда заговорила, русский акцент вернулся.

— Выбор всегда есть, Мерси. Всегда. Если он напал на мальчишку, значит, он не из числа Адамовых.

Она взглянула на шофера и что-то рявкнула. Поняв, что мне разрешено уйти, я вернулась к Маку и мертвому вервольфу.

Мак сидел у тела и лизал пальцы, словно коснулся свертывающейся крови и теперь слизывал ее. Плохой знак. Я была почему-то уверена, что если бы Мак себя полностью контролировал, он бы этого никогда не сделал.

— Мак, — позвала я, проходя мимо него к дальней стенке гаража, где мы сидели.

Он зарычал на меня.

— Прекрати! — резко сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучал страх. — Возьми себя в руки и иди сюда. Ты должен кое-что узнать, прежде чем здесь появится Адам.

Я старалась избежать соревнования в доминировании, потому что инстинкт говорил мне, что Мак прирожденный лидер, доминант, который вполне может стать Альфой — а я всего лишь женщина.

Эмансипация не проникла в среду вервольфов. Самка, у которой есть самец, занимает положение в соответствии с рангом своего самца, а независимые самки всегда ниже самцов — если только эти самцы не склонны к покорности, что бывает очень редко. Это обстоятельство причинило мне много горя, так как я росла в стае вервольфов. Если рядом нет никого более доминантного, Мак не сможет справиться с волком в себе. Адам еще не прибыл, так что придется мне.

Я посмотрела на него, изо всех сил подражая приемному отцу, и подняла бровь.

— Мак, ради бога, оставь этого мертвеца и иди сюда. Он медленно встал, вся его фигура выражала угрозу.

Но вот он покачал головой и потер лицо, чуть покачиваясь.

— Это помогает, — заметил он. — Можешь так сделать еще?

Я попыталась.

— Мак. Немедленно иди сюда.

Чуть пошатываясь, он подошел ко мне и сел.

— Когда Адам придет, — решительно произнесла я, — что бы ты ни делал, не смотри ему в глаза больше чем на одну-две секунды. Надеюсь, в тебе сработает инстинкт. Не нужно укрываться — помни, ты ничего плохого не сделал. Говорить буду я. Нам нужно, чтобы Адам взял тебя к себе домой.

— Я вполне проживу один, — возразил Мак. Он почти пришел в себя, но все же невольно поворачивал голову в сторону мертвого тела.

— Нет, не проживешь, — твердо сказала я. — Не будь здесь стаи, может, и выжил бы. Но если ты встретишься с любым волком из стаи, и стая о тебе не знает, тебя убьют. К тому же скоро полнолуние. Адам поможет тебе до этого времени контролировать твоего волка.

— Я смогу контролировать чудовище? — спросил Мак, застывая.

— Полностью, — ответила я. — И это не чудовище — не более, чем кашалот. Вервольфы вспыльчивы и агрессивны, но они не злы. — Я вспомнила о том вервольфе, который его продал, и поправилась: — По крайней мере не злее некоторых людей. — Я даже не помню, что делает этот зверь, — заявил Мак. — Как я смогу его контролировать?

— В первые несколько раз это трудно, — сказала я. — Хороший Альфа способен провести тебя через это. Когда приобретешь навыки, сможешь вернуться к прежней жизни, если захочешь. Придется только быть внимательным: даже в человеческом облике у тебя будет вспыльчивый характер и гораздо больше сил, чем ты привык. Адам тебя научит.

— Я не смогу вернуться, — прошептал он.

— Сначала научись контролю. Есть те, кто поможет тебе с остальным. Не сдавайся.

— Ты не похожа на меня.

— Конечно. Я ходячая; это другая форма. Я такой родилась.

— Никогда не слышал о ходячих. Это разновидность других?

— Близко, — сказала я. — У меня нет многого того, что есть у вас, вервольфов. Нет сверхсилы. Нет сверхбыстрого заживления ран. Нет стаи.

— И нет вероятности, что ты сожрешь друга, — предположил он. Не знаю, шутил он или говорил серьезно.

— Да, кое-какие преимущества есть, — согласилась я.

— Откуда ты столько узнала о вервольфах?

Я открыла рот, собираясь сообщить ему краткую версию, но решила, что подробности отвлекут его от мертвого тела.

— Моя мать была фанаткой родео, — начала я, садясь рядом с ним. — Ей нравились ковбои, любые. Она влюбилась в индейца из племени черноголовых, ездока на быках по имени Джо Старый Койот, из Браунинга, Монтана. И забеременела мной. Она мне позже рассказала, что мой отец происходит из рода знахарей и шаманов, но тогда она решила, что он просто пытается произвести на нее впечатление. Джо погиб в автокатастрофе через три дня после их первой встречи.

Тогда ей было семнадцать, и родители попытались убедить ее сделать аборт, но она и слышать не хотела. Тогда ее попробовали уговорить отдать меня на удочерение, но она хотела вырастить меня сама — до того момента, как мне исполнилось три месяца и она обнаружила в моей колыбели щенка койота.

— Что же она сделала?

— Попыталась разыскать семью моего отца, — ответила я. — Поехала в Браунинг и нашла несколько семей с такой фамилией, но все они утверждали, что никогда не слышали о Джо. Он точно был коренным североамериканцем. — Жестом я показала на себя. Сама я не выгляжу чистокровной: во мне есть и английские черты. Но кожа у меня даже в ноябре загорелая, а прямые волосы такие же темные, как глаза. — Но в остальном я о нем ничего не знаю.

— Старый Койот, — задумчиво произнес Мак. Я усмехнулась.

— Заставляет думать, что перемена в нашей семье передается по наследству, верно?

— Как получилось, что тебя воспитали вервольфы?

— Дядя моего прадеда был вервольфом. Считалось, что это семейная тайна, но от моей матери трудно что-нибудь утаить. Стоит ей улыбнуться человеку, и тот расскажет ей о всей своей жизни. Ну, она узнала номер его телефона и позвонила.

— Bay! — воскликнул Мак. — Никогда не встречался со своим прадедом.

— Я тоже, — заметила я. — Только с его дядей, который оказался вервольфом. Одно из преимуществ вервольфа — долгая жизнь.

«Если сумеешь взять под контроль своего волка, конечно, но это ему лучше объяснит Адам».

Его взгляд снова обратился к нашему покойному другу.

— Ну хорошо, — вздохнула я. — Глупое поведение все равно может привести к смерти. Дядя моего прадеда был достаточно умен, чтобы пережить свое поколение, но это не помешало ему однажды лунной ночью быть проткнутым лосем.

— Так вот, — продолжила я, — он приехал к нам и сразу понял, кто я, как только меня увидел. Это было до того, как другие открылись, и люди все еще верили в то, что наука доказала невозможность волшебства. Он сказал моей матери, что для меня безопасней будет расти в заброшенном районе Монтаны в стае Маррока — у вервольфов в Монтане есть собственный поселок, куда редко забредают чужаки. Меня воспитала бездетная семья.

— Мать просто отдала тебя?

— Она приезжала каждое лето, и ей это было нелегко. Марроки не слишком любят людей, за исключением собственных супруг и детей.

— Мне казалось, Маррок — это имя волка, который правит Северной Америкой.

— Стаи иногда принимают на себя имя правителя. Поэтому стая Маррока именует себя марроками. Но чаще основой названия служит географический термин. Волки Адама зовутся стаей бассейна Колумбии. В штате Вашингтон есть еще только одна стая — Изумрудная стая в Сиэтле.

Мак готов был задать следующий вопрос, но я подняла руку, призывая его к тишине. Услышала машину Адама.

— Помни, что я говорила тебе об Альфе, — сказала я Маку и встала. — Он хороший человек, и ты в нем нуждаешься. Просто сиди здесь, держи глаза опущенными и предоставь говорить мне, и тогда все будет в порядке.

Тяжелая гаражная дверь застонала, потом загремела, словно гигантские цимбалы, как будто раскрывалась быстрее, чем обычно.

На пороге стоял Адам Хауптман. Он на мгновение застыл, и я увидела его только глазами, как обычный человек. На него стоило посмотреть.

Несмотря на немецкую фамилию, лицо и волосы у него славянские: смуглая кожа, черные волосы, хотя не такие, как мои, — широкие скулы и узкий, но чувственный рот. Он не высок и не массивен, и кто-то может удивиться, почему, стоит ему войти в комнату, как все взоры устремляются на него. Люди думают, что именно лицо объясняет его привлекательность. Но они ошибаются. Адам — Альфа и, будь он уродлив, все равно приковывал бы внимание всех, кто окажется поблизости, любого волка и человека, а его мужественная красота лишь усиливала это впечатление.

При обычных обстоятельствах глаза у него карие, глубокого шоколадного цвета, но когда он сердится, они светлеют и становятся почти желтыми. Я услышала, как ахнул Мак, когда на него обрушилась волна гнева Адама, поэтому я, заранее приготовившись, позволила этой волне прокатиться над собой, как морской воде над обломком стекла.

Может, все-таки следовало объяснить получше, чем это я сделала по телефону, но иногда можно и позабавиться.

— Что случилось? — спросил он голосом чуть мягче первых зимних снежинок.

— Сложно объяснять, — ответила я, целых две секунды удерживая его взгляд, прежде чем повернула голову и кивнула в сторону тела. — Мертвец вон там. Если твой, то он новый — и ты плохо справился со своей работой. Он был слеп и глух, как человек. Я смогла захватить его врасплох, и он был настолько невежествен, что не знал: рана заживает не так быстро, если нанесена сверхъестественным существом. Он слишком увлекся погоней, позволил себе истечь кровью до смерти и…

— Хватит, Мерседес, — прорычал он, подошел к мертвому вервольфу и наклонился к нему. Передвинул тело, и рука трупа безвольно упала на землю.

Мак взвыл, но тут же наклонил голову и прижался к моей ноге, чтобы не смотреть.

Этот звук перенес внимание Адама с мертвеца на мальчишку.

Альфа проворчал:

— Он не мой — этот тоже.

— Как вежливо, — заметила я. — Твоя мама могла бы порадоваться твоим манерам, Хауптман.

— Осторожней, — прошептал он.

Это была не угроза, только предупреждение.

Хорошо. Он страшен. По-настоящему страшен. Вероятно, был страшен, когда еще был просто человеком. Но я не покажу ему, что он меня пугает.

— Адам Хауптман, — вежливо произнесла я, чтобы продемонстрировать, как это делается. — Позволь представить тебе Мака — это его единственное имя, которое мне известно. Примерно две луны назад на него напал вервольф из Чикаго. Вервольф убил его подругу, но Мак выжил. Нападавший захватил его и запер в клетку. Человек, похожий на чикагского Альфу Лео, продал его кому-то. Его держали в трейлере и использовали для чего-то похожего на эксперименты с наркотиками, пока он не сумел убежать. В пятницу на прошлой неделе он появился у дверей моей мастерской и спросил, нет ли работы.

— Ты не сообщила мне, что у твоей двери незнакомый вервольф?

Я подчеркнуто вздохнула.

— Я не член твоей стаи, Адам. Я знаю, тебе трудно это понять, поэтому скажу медленно: я не принадлежу тебе. И не обязана ничего тебе говорить.

Адам хрипло выругался.

— Новые вервольфы опасны, женщина. Особенно если они замерзли и проголодались. — Он посмотрел на Мака, и голос его совершенно изменился, из него исчезли гнев и напряжение. — Мерси, иди сюда.

Я не стала смотреть вниз, чтобы понять, что он увидел на лице Мака. Сделала шаг, но Мак вцепился в мою левую ногу. Я остановилась, чтобы не упасть.

— Гм. В данный момент я несколько стеснена.

— Для умной девочки ты иногда ведешь себя очень глупо, — сказал Адам мягким глубоким голосом, стараясь не напугать сидевшего рядом со мной вервольфа. — Закрыться в гараже с новым волком и мертвым телом — не самый мудрый из твоих поступков. Я пока не представляю, кто он. Было бы полезно знать его настоящее имя.

— Мак, — прошептала я, — как тебя зовут?

— Алан, — сонно ответил он, вставая на колени и прижимаясь лицом к моему животу. — Алан Маккензи Фрейзер, в честь моего деда, который умер в год, когда я родился. — Его движения привели к тому, что моя рубашка задралась, и он лизнул мою обнажившуюся кожу. Для чужака это могло бы показаться чувственным, но живот — самое уязвимое место тела, излюбленное хищниками. — Ты хорошо пахнешь, — прошептал он.

От него несло вервольфом, и я начинала паниковать — что в такой ситуации совсем не полезно.

— Алан, — произнес Адам, словно пробуя это имя на вкус. — Алан Маккензи Фрейзер, иди ко мне.

Мак отвел голову, но больно стиснул руками мою ногу. Он посмотрел на Адама и зарычал, что дрожью отозвалось в моей ноге.

— Моя, — заявил Мак. Глаза Адама сузились.

— Не думаю. Она моя.

«Было бы лестно, — подумала я, — если бы один из них не говорил обо мне как об обеде, да и во втором я не уверена». Пока Адам отвлекал внимание Мака, я протянула руку за спину и схватила большой гаечный ключ, лежавший на полке сразу за мной. И двинула им Мака по лопатке.

Удар вышел не очень сильный, потому что я не могла как следует размахнуться, но лопатку, даже лопатку вервольфа, повредить нетрудно. Я услышала, как треснула кость, и вырвалась из рук Мака, прежде чем он пришел в себя от неожиданности.

Мне не хотелось причинять ему боль, но он выздоровеет за несколько часов, а я не позволю ему съесть меня. Не думаю, чтобы после убийства он оправится так же легко и быстро, как от сломанной кости.

Адам двигался почти так же стремительно, как я. Он схватил Мака за загривок и рывком поставил на ноги.

— Адам, — сказала я, пребывая в относительной безопасности в дальнем углу гаража. — Он новый и необученный. Он жертва.

Я сознательно вела речь тихо и спокойно, чтобы не усиливать возбуждение.

Помогло и то, что в этот момент Мак не выглядел особенно опасным. Он безвольно висел в руках Адама.

— Прости, — почти неслышно произнес Мак. — Прости. Адам преувеличенно раздраженно вздохнул и отпустил Мака — вначале поставил на ноги, но так как ноги Мака подогнулись, Адам опустил его за землю.

— Больно, — скулил Мак.

— Знаю. — В голосе Адама больше не было гнева. Конечно, он говорил с Маком, а не со мной. — Если переменишься, заживет быстрее.

Мак посмотрел на него. — Не думаю, что он знает, как это делать нарочно, — высказала я предположение.

Адам задумчиво взглянул на тело, потом на меня.

— Ты что-то говорила о клетке и экспериментах? Мак промолчал, поэтому я кивнула.

— Да. Очевидно, у кого-то есть наркотик, который пытаются применить к вервольфам. — Я повторила все, что рассказал мне Мак, потом подробно описала собственную встречу с мертвым ныне вервольфом и его напарником-человеком. Я уже сообщила Адаму большинство фактов, но была уверена, что часть информации потерялась из-за его возбужденного состояния, поэтому просто все рассказала снова.

— Проклятие, — кратко выразился Адам, когда я закончила. — Бедняга. — Он повернулся к Маку. — Ну хорошо. С тобой все будет в порядке. Прежде всего надо вызвать твоего волка, чтобы ты мог залечить рану.

— Нет, — возразил Мак, дико поглядев сначала на мертвеца, потом на меня. — Когда я такой, я себя не контролирую. Я кому-нибудь причиню боль.

— Посмотри на меня, — велел Адам, и хотя его мрачный глубокий голос был адресован не мне, я не могла оторвать от него взгляда. Мак тем более. — Все в порядке, Алан. Я не позволю тебе причинить вред Мерси, хотя она заслуживает наказания. — И доказывая свою наблюдательность, добавил: — И не позволю тебе съесть мертвеца.

Когда Мак начал колебаться, я подошла к Адаму, чтобы иметь возможность смотреть парню в глаза.

— Я тебе говорила, что он будет контролировать твоего волка, если ты не сможешь. Поэтому он и Альфа. Необходимо ему поверить.

Мак закрыл глаза и кивнул.

— Хорошо. Но я не знаю как.

— Скоро научишься, — сказал Адам. — А сейчас я тебе помогу. — Коленом он оттолкнул меня и достал из кармана нож. — Тебе будет легче без одежды.

Я старалась держаться как можно незаметней и не вскрикнуть, услышав возглас Мака.

И в лучшие времена переход никогда не бывает легким и безболезненным, особенно он труден без помощи лунного призыва. Не знаю, почему вервольфы не могут меняться, как я, но мне пришлось закрыть глаза и постараться не обращать внимания на болезные звуки, доносившиеся из угла гаража. Сломанная лопатка не облегчала Маку переход. Некоторые вервольфы с опытом меняют форму относительно быстро, но новому на это требуется много времени.

Я вышла из гаража в контору, а оттуда наружу: чтобы оставить их в одиночестве и больше не видеть страдания Мака. Я села на единственную цементную ступеньку у конторы и стала ждать.

В тот момент, когда полные боли крики Мака перешли в волчий вой, вернулась Елизавета, опираясь на руку внука.

— Здесь еще один вервольф? — спросила она у меня. Я кивнула и встала.

— Тот мальчишка, о котором я рассказывала. Но здесь Адам, так что опасности нет. Вы вычистили автобус Стефана?

Я кивком указала на него.

— Да, да. Ты что, считаешь, что имеешь дело с любителем? — Она обиженно фыркнула. — Твой друг вампир никогда не узнает, что в салоне побывал еще один труп, кроме его собственного.

— Спасибо. — Я наклонила голову и, поскольку ничего больше не слышала в гараже, открыла дверь конторы и позвала: — Адам?

— Все в порядке, — устало ответил он. — Сейчас безопасно.

— Здесь Елизавета со своим шофером, — предупредила я на всякий случай: вдруг он в гневе ее не заметил.

— Пусть тоже заходит.

Я открыла переднюю дверь, но внук Елизаветы перехватил ее у меня и придержал для нас обеих. Елизавета переместила костлявую хватку с локтя внука на мой, хотя рука у нее была такая сильная, что я была уверена: она вполне может обойтись без помощи.

Мак сидел в том же углу гаража, в котором я его оставила. Его волчья форма была темно-серой, и поэтому он сливался с тенями на цементном полу. Одна лапа у него была белой, и под носом светлела полоска. У вервольфов окраска обычно больше напоминает собачью, чем волчью. Не знаю почему. У Брана, Маррока, — белое пятно на хвосте, словно он окунул его в ведро с краской. Мне это кажется забавным — но мне никогда не хватало духу сказать ему об этом.

Адам склонился над мертвецом, не обращая на Мака никакого внимания. Когда мы вошли, Альфа поднял голову.

— Елизавета Аркадьевна, — формально поздоровался он и добавил что-то по-русски. Снова перейдя на английский, продолжил: — Роберт, и тебе спасибо за то, что пришел сюда сегодня.

Елизавета сказала Адаму что-то по-русски.

— Еще не совсем, — ответил Адам. — Можешь поменять назад его форму? — Он показал на мертвеца. — Я не узнаю его запах, и мне хотелось бы получше разглядеть его лицо.

Елизавета нахмурилась и быстро заговорила по-русски с внуком. Тот кивнул. Они еще какое-то время общались, потом она снова повернулась к Адаму.

— Возможно. Я попробую.

— Есть ли у тебя здесь фотоаппарат, Мерси? — спросил Адам.

— Есть. — Я работаю со старыми машинами. Иногда попадаются авто, «восстановленные» другими, у них бывает новый и необычный внешний вид. Я обнаружила, что если сделать снимок машины перед тем, как ее разобрать, потом легче собирать. — Сейчас принесу.

— Прихвати листок бумаги и чернильную подушечку, если есть. Я пошлю отпечатки пальцев своему другу для идентификации.

К тому времени как я вернулась, труп уже был в человеческой форме, и рана на шее, которую я сделала, выглядела как лопнувший воздушный шарик. Кожа посинела от потери крови. Мне приходилось видеть мертвецов и раньше, но тех я не убивала.

Перемена привела к тому, что его одежда разорвалась — и не так живописно, как изображают комиксы и художники-фантасты. Брюки лопнули в промежности, рубашка разошлась на шее и по швам на плечах, и все это выглядело ужасно непристойно.

Адам взял у меня цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков под разными углами, потом убрал аппарат в сумку и повесил себе через плечо.

— Верну, как только получу фотографии, — с отсутствующим видом пообещал он, взял принесенные мною канцелярские принадлежности и вначале искусно смазал подушечки пальцев мертвеца чернилами, а потом сделал отпечатки на бумаге.

После этого все происходило очень быстро. Адам помог внуку Елизаветы поместить тело в роскошные внутренности машины, чтобы от него избавились. Елизавета провела необходимый ритуал — танцы и жесты, — очищая мой гараж от волшебства; я надеялась, что теперь ничего не свидетельствует о том, что в мастерской находилось мертвое тело. Она взяла и одежду Мака.

— Тихо, — велел Адам, когда Мак угрожающе заворчал. — Все равно теперь это рваные тряпки. У меня дома есть одежда, которая тебе подойдет, а завтра раздобудем другую.

Мак сердито взглянул на него.

— Ты идешь со мной, — сказал Адам тоном, не терпящим возражений. — Я не позволю новому волку свободно бегать по моему городу. Тебе придется кое-чему научиться, потом я разрешу тебе остаться или уйти — но только когда буду уверен, что ты себя контролируешь.

— Я ухожу; такой старой женщине, как я, не следует поздно ложиться, — заявила Елизавета. Она кисло посмотрела на меня. — Хоть ненадолго воздержись от глупостей, Мерседес. Я не хочу еще раз появляться здесь.

Звучало это так, словно она постоянно занималась моим гаражом, хотя была у меня впервые. Я устала, и мысль об убитом мной человеке по-прежнему вызывала желание освободиться от содержимого желудка. К тому же я была слишком напряжена, поэтому мой ответ оказался не настолько дипломатичным, как следовало бы.

— Я тоже этого не хочу. Она уловила невысказанный вызов, но я смотрела широко раскрытыми ясными глазами, так что она не поняла, серьезно ли я говорю. Оскорбленная колдунья в одном списке с разгневанным вервольфом-Альфой и пребыванием рядом с новым волком и с мертвым телом — все это я проделала за один вечер. Но тут уж я ничего не могла поделать.

Мне пришлось научиться вызывающему поведению, чтобы выжить в стае огромных доминирующих вервольфов. Они, как и другие хищники, уважают храбрость. Если уж слишком будешь стараться не задеть их, они воспримут это как слабость, а слабые — это добыча.

Завтра я снова буду чинить старые машины и какое-то время не стану поднимать голову. На сегодня я издержала всю свою удачу.

Адам, по-видимому, был согласен с этим, потому что он взял Елизавету под руку, отвлекая ее, и отвел к машине. Ее внук Роберт лениво улыбнулся мне.

— Не слишком наседай на бабушку, Мерси, — негромко сказал он. — Ты ей нравишься, но это ее не остановит, если она решит, что ты проявляешь недостаточно уважения.

— Знаю, — ответила я. — Пойду домой и проверю, укоротят ли несколько часов сна мой язычок, чтобы он больше не приводил к неприятностям.

Мне хотелось пошутить, но получилось слишком устало.

Уходя, Роберт сочувственно посмотрел на меня.

Кто-то прислонился к моей ноге. Опустив голову, я увидела Мака. Он поднял на меня глаза, вероятно, считая, что тоже смотрит сочувственно. Адам оставался с Елизаветой, но у Мака, по-видимому, никаких неприятностей не было. Я слегка почесала его за ухом.

— Пойдем. Закроем мастерскую.

На этот раз я свой кошелек не забыла.