Призрачные дороги

5 глава

С утра я первым делом разыскал Андру. На этот раз — в его кабинете. Сидя за столом, вампир внимательно читал плотно исписанный лист.

Правитель нежити коротко глянул на меня, кивнул на кресло:

— Добрый день, Дюс. Присаживайтесь. Дайте мне пару минут.

Я принялся рассматривать кабинет. Большую его часть занимали высоченные шкафы, заполненные книгами и разноцветными футлярами, в которых хранились свитки. К самому дальнему шкафу была придвинута небольшая лесенка с удобным сиденьем наверху. На нем лежала раскрытая книга.

Одну из стен целиком занимала фреска, написанная в золотисто-коричневых тонах. Огромная карта мира с неровными берегами материков, извилистыми дорожками рек и пятнами островов. Кажется, именно этой картой похвалялся князь в давнем разговоре. Хозяин замка все еще был увлечен письмом, так что я решил дать волю любопытству и подойти к ней поближе, попутно рассматривая книги на полках. Там вперемешку стояли дорогие тома — с серебряными углами переплетов, с позолоченными обрезами — и простые, без изысков. Библиотека правителя нежити была собрана из книг на разных языках, которые — голову даю на отсечение — князь знал не хуже родного.

Карта поражала воображение. Не столько своими размерами, сколько — подробностью и точностью деталей. Три континента, окруженные золотистыми просторами океана, занимали почти всю стену. В океане плевались в небо фонтанами воды круглогорбые киты, и скалили пасти морские змеи, которым в брюхо то и дело утыкались стрелы морских течений.

Я с жадностью принялся рассматривать дальние страны: на известных мне картах более-менее хорошо были описаны два континента, что прилепились друг к другу "боками". Их разделяли узкие полоски морей, давным-давно освоенных мореходами. И на каждом имелись белые пятна, за пределы которых не ступала нога человека. О третьем материке люди понятия не имели. Правда, и у этернус он оказался исследован только вдоль берегов, но, несмотря на этот прискорбный факт, карта была бесценна. Глядя на то, как огромен этот мир, раз мой родной Наорг на нем занимает место размером с шейный платок, я нежданно почувствовал себя мелкой букашкой, фруктовой мушкой, неторопливо ползущей по стене.

— Нравится? — прозвучало за спиной. — Мы потратили полтора столетия на один только сбор сведений. Но оно того стоило. Согласитесь, у людей на картах намного больше белых пятен. И некоторые такими останутся навсегда, потому что не все дороги доступны живым.

— Неживым, кажется, тоже? — кивнул я на огромную светлую кляксу на востоке от Сырта.

Вампир коснулся ее пальцем и усмехнулся:

— Да, вы абсолютно правы. Но это мы когда-нибудь обязательно исправим.

И тут же без перехода поинтересовался:

— Вы что-то хотели мне сказать?

Я снова кивнул:

— Предупредить. Ветер пронесется над Пустошью на рассвете.

Андру посмотрел на меня с внимательным прищуром.

— Вы уверены, Дюс? Ну что же… С сумерками мы спустимся вниз, а вы…

— А я уйду за стены Азалы, — не дал я договорить фразу до конца и уточнил, отвечая на невысказанный вопрос: — Солнечный ветер не пройдет для меня даром. А если останусь в замке — то и для всех остальных. Я точно знаю. Только не спрашивайте, откуда. Знаю и все.

Князь сложил руки на груди, склонил голову набок и задумался:

— Оставить вас одного в чистом поле я не могу: не дай Единый, потеряете сознание, замерзнете насмерть. К тому же у Азалы наверняка соберется вся окрестная нежить. Вернее, уже собралась. Разве что…

Вампир неожиданно оживился:

— А если построить снежный дом между городскими стенами? Там вы никому не причините вреда, и до вас никто не дотянется. Шкуры и пуховые одеяла я обеспечу!

Я неожиданно для себя покачал головой:

— Нет, мне надо на берег озера.

— Берег, так берег. Это даже к лучшему.

К лучшему? Мне бы такую уверенность: рваться вон из города в морозную зиму, да еще накануне магического катаклизма. И все-таки на этот раз я решил целиком положиться на предчувствие, каким бы странным оно ни казалось.

— Я позабочусь, чтобы ваш ночлег был как можно комфортнее, — пообещал вампир.

Остаток дня я провел в своих комнатах вместе с Моррой и Эрхеной, а едва стемнело, явился Андру. Он улыбнулся Морре и ободряюще посмотрел на Эрхену:

— Не переживайте зря. Ложитесь спать.

Я, поцеловав девушку на прощание, приказал:

— До восхода солнца двери даже мне не открывай.

Эрхена удивленно моргнула, но спрашивать, почему, благоразумно не стала. Увязала, видно, вчерашние страхи малышки с моим исчезновением. Зато глаза стали как у перепуганной оленухи.

Пришлось повторить за князем:

— Не переживай. Все будет хорошо.

Подобрав теплый плащ, я вышел за дверь, дождался лязга засова и отправился вслед за Андру. Наши шаги были единственными звуками в тот вечер: замок затаился в ожидании беды. Да и город тоже: пустые улицы, плотно закрытые ставни. Лишь на стене у костра топтались караульные. При нашем появлении они вытянулись в струнку и, кажется, даже дышать перестали.

К озеру пришлось спускаться по длинной висячей лестнице, которую перекинули через стену — выхода с этой стороны замка или не было, или мне его попросту не показали. Иначе, за каким демоном от стены спускалась крутая лестница? Она привела нас на небольшую площадку у подножия скалы, возвышавшуюся над водой всего на пол-ладони.

— Прошу! — распахнул Андру свежеструганную дверь, больше похожую на широкие ворота.

Я шагнул внутрь небольшого грота, окунувшись в тепло и сощурившись от огня светильника.

— Одно из моих любимых мест в Азале. Отсюда открывается красивый вид на закате, — с нескрываемым удовольствием огляделся правитель нежити. — Люблю посидеть здесь время от времени.

— Не жалко, такую красоту испортили? — кивнул я на вход. С первого взгляда было ясно, что дверь установили только сегодня. Она превратила таинственный грот в заурядную темную лачугу.

— Пустое, — улыбнулся Андру, — вернуть все как было несложно.

Предусмотрительность вампира приятно порадовала: я рассчитывал обойтись маленькой пещерой, выкопанной в сугробе, или снеговой "избушкой", а получил теплые хоромы. Пол, застланный в несколько слоев пушистыми козьими шкурами, мягко пружинил под ногами. В углу я заметил довольно высокую стопку из одеял. Рядом с ней — корзину с вином и снедью, а у стены — большую жаровню на гнутых ножках. Судя по жару, который она распространяла, в дело пошли угли огневого дерева.

В таком месте не то что ночь провести, перезимовать спокойно можно. Если только не явятся нежданные визитеры.

Словно отвечая на мои мысли, Андру сказал:

— Не беспокойтесь, нежити сюда дороги нет: скалы уходят в озеро, а по нему не подобраться. Кстати, не трогайте воду. Мне пришлось заново отращивать пальцы, когда я коснулся ее. Вы, насколько знаю, этому трюку пока не научились.

Я с опаской покосился на вход:

— Кислота?

Вампир покачал головою.

— Нет. Не кислота. Плоть не сожгло. Даже больно не было сначала. Пальцы попросту исчезли. Я провел несколько экспериментов: озеро поглощает все, что в него попадает.

— А как же скалы и камни? — теперь уже я кивал на выход.

— Они здесь всегда были. Я построил замок на развалинах древнего города, после того, как пережил солнечный ветер в его подземелье, — ответил Андру, погладил шероховатые стены, еще раз окинул удовлетворенным взглядом грот и попрощался: — Удачной вам ночи, Дюс. Веревочную лестницу я, пожалуй, заберу. Распоряжусь, чтобы ее снова спустили ближе к полудню. Как думаете, до этого времени уже все закончится?

Я кивнул. Во сне солнечный ветер промчался подобно буре.

— Тогда позвольте откланяться, — улыбнулся вампир. — Будьте осторожны: не подходите к воде.

— И вам того же, — пожелал я в свою очередь и как вежливый хозяин отправился провожать гостя.

На площадке Андру на мгновение остановился. Тучи разогнал поднявшийся ветер, и небо замерцало множеством холодных "глаз". Словно все божества и все демоны мира решили проследить за тем, что произойдет. Даже крепчавший с каждым мгновением мороз казался всего лишь отражением их отстраненного, ледяного внимания.

Гладкая серебряная вода, вопреки всем законам природы, звезд не отражала, словно озеро находилось совсем под другим небом. Я не удержался от соблазна: наклонился и не нашел своего отражения. Вампир был прав, это не вода, а что-то другое.

Мне ужасно захотелось прикоснуться, попробовать на ощупь, что это такое. Но к счастью я не алхимик, так что желание остаться невредимым победило опасное любопытство.

Порыв ветра донес до меня заунывный вой, сумасшедший хохот и громкий плач: под стены Азалы собралась вся окрестная нежить. Неразумные твари чуяли приближение беды не хуже разумных монстров и пытались укрыться в окрестностях города.

Я посмотрел на небо: минует ночь и с первым солнечным лучом фактически исполнится моя заветная мечта — почти вся нежить исчезнет. Мечта исполнится, и что? Я этому совершенно не рад. Ведь зубы не-мертвых не только охраняют мою шкуру и жизни тех, кто мне дорог, а служат серьезным противовесом, единственной силой, сдерживающей более опасных врагов. И более отвратительных, если их сравнивать с нежитью, та хоть не прикрывает хищную сущность сказками о всеобщем добре и благе.

Мда… вот так выверт судьбы: охотник на нежить теперь от нее зависит. Ну да Ирия у нас известный шутник, вот только чувство юмора Светлейшего одного цвета с его подземным братцем. Сразу видно — одна кровь.

Еда этим вечером в глотку не лезла, как и вино, поэтому я растянулся поближе к теплу жаровни и уставился в потолок. Отблески маленького светильника рождали причудливые тени, словно невидимые взгляду крылья оставили на камне замысловатый узор.

Хм…

Я потянулся за белым шаром, немного его передвинул и не удержался от повторного хмыканья. На потолке совершенно четко проступил силуэт крылатой женщины с распущенными волосами.

Тьфу! Скоро эти сирин мне и при дневном свете начнут мерещиться. Выругавшись, я убрал светильник в корзину, а сам решил поспать. Но решить — это одно, а воплотить — совсем другое. Фея Греза обошла меня стороной, припрятав волшебный мед для благочестивых людей. Не помогли ни уютная мягкость перин, ни тепло жаровни, ни счет овец — голова осталась такой же ясной, как утром.

Не знаю, сколько времени я так пролежал, пока не заметил, что в грот через щели затягивает не только холод, но и туман. Он быстро заполнил мою временную берлогу, и вскоре стало сложно рассмотреть даже собственную руку.

Ну откуда взяться туману в мороз?! Ладно, если бы в озере били горячие источники… а то там даже обычной воды и той нет!

Желая как следует рассмотреть, что за дрянь просочилась в убежище, я полез за светильником. Однако корзина, до которой надо было сделать буквально три шага, внезапно пропала. Я на нее не наткнулся ни через три шага, ни через четыре, ни через десять. Стен и двери тоже не оказалось, зато стало светлее, а туман немного рассеялся. Передо мной вместо скал неожиданно вырос невысокий куст, о ветки которого я тут же укололся. На кусте были листья, белые "зонтики" цветов и…сизые ягоды. А еще — нераскрывшиеся почки. Так не бывает! Но вот он — перед глазами. Хорошо хоть, растение оказалось знакомое: обычная черная бузина, с которой, говорят, и не такое мерещится.

Где-то рядом негромкое захныкали, я насторожился и потянулся к мечу: если вы слышите чей-то плач, это еще не значит, что "плакальщик" нуждается в утешении. Вполне вероятно, что его расстроила невозможность добраться до вашего горла.

Я повернул голову, туман расступился, словно только этого и ждал, и перед моими глазами предстала невысокая девчонка лет шестнадцати, не больше. Темноволосая, кудрявая и кареглазая.

Нежитью от девушки не пахло, я уже собрался спросить "чего ревешь?", как она меня увидела. Большие глаза стали огромными, слезы моментально высохли, и в следующее мгновение девчонка рухнула на колени со словами:

— Прости за то, что не сохранила невинность! Прости этот грех!

Рука с мечом опустилась сама собой.

Ну и дела… За кого же меня на этот раз приняли? Причем тут ее невинность?!

Ответить времени не было: на горизонте полыхнуло ярким заревом, вспучилась и опала огненная сфера. За ней, ширясь и разрастаясь, понеслась огромная волна чистого пламени. Я и глазом моргнуть не успел, как оказался заключенным в палящей преисподней. И сам превратился в огромный факел, но не сгорел… Напротив — меня охватила эйфория. Я cтал центром огненного безумства, ее сердцем! Напади сирин в этот момент, ни секунды не усомнившись, вышел бы против целой армии! И сжег бы…

Каждое существо, ставшее жертвой беснующейся стихии, лишь прибавляло мне силы. Меня охватило чувство невероятного торжества, предвкушение близкой победы! Словно это я, я запалил гигантский костер! Поймав себя на том, что радостно скалюсь, взмахнул рукой. В небо взметнулись раскаленные языки, растеклись палящими дорожками и опали, врезавшись в невидимую преграду.

Это неожиданно рассердило. Я шагнул вперед и рубанул рукой, пытаясь рассечь клинком и шипами незримую стену. Но она оказалась подобна болоту — стоило прикоснуться, как огненный воин превратился в муху, пойманную в липкую сеть. И чем больше я вырывался, тем сильнее затягивала ловушка, пока не заполучила добычу целиком. Она сдавила меня в смертельных объятьях, вобрала в себя огонь и высосала силу. Когда вернулось привычное тело, с неба хлынул ледяной поток, а я оказался то ли в реке, то ли в озере. Оттолкнувшись от дна, пробкой вылетел на поверхность и принялся отплевываться.

Треклятый вампир все-таки меня обманул! В озере оказалась вода. Странная, вязкая, но безобидная: руки, ноги и прочее остались целыми.

Покрыв трехэтажным ругательством всех существующих демонов, я побрел к берегу, вылез и снова разразился проклятиями — на месте уютного теплого грота чернела опаленная дыра. От двери и нехитрого скарба, которым снабдил меня Андру, остались лишь дымящие угли.

По-хорошему, надо было бы выяснить, что стало причиной пожара, но мороз подгонял — промокшая одежда сразу встала колом. Я рванул к стене Азалы, изрыгая ругательства и заранее готовясь, что лестницы не найду. Однако на этот раз капризная фортуна решила мне улыбнуться: вампир в кои-то веки сделал не так, как сказал.

На стену я взлетел со скоростью белки, вызвав своим появлением панику: два серва-стражника пали ниц, стоило им меня увидеть. Причину испуга угадал сразу — с меня смыло личину, как тогда, летом в озере Мэй — доброй озерной феи.

Помянув про себя еще раз Ирию и его подземного братца, я помчался к замку. Слуги уже проснулись и повели себя точно так же, как стражники — рухнули на колени. На этот раз я ничего не имел против. Хрен бы, раз так нравится, пусть стучат лбами об пол, лишь бы с вилами не кидались! Зато дверь в спальню оказалась закрыта. Не желая пугать Эрхену своим видом, я удовлетворился комнатой Риса. Сбросил с себя заледеневшую одежду, закутался в плащ друга, подхватил наполовину пустой графин с вином и уселся в кресло ближе к печке. Мне требовалось найти разумное объяснение ночному приключению.

Привести в порядок мысли не дали: проснулась служанка, заглянула в открытую дверь, увидела меня и испуганно вскрикнула. На крик тут же явилась Эрхена.

Я усадил девушку к себе на колени, обнял и, не поворачивая головы, приказал:

— Феара, принеси мне чистые вещи. Эти пока не трогай.

— Ты хорошо? — в тревоге вгляделась мне в глаза Эрхена.

Теплое со сна тело девушки согревало лучше любого плаща, так что я прижал ее покрепче и успокоил:

— Все хорошо.

На самом деле, я так не думал: пока не объявится Андру, ситуация остается неясной. Самому идти на поиски вампира не хотелось: мало ли как повлиял на нежить этот проклятый солнечный ветер? Если я чувствую себя, как выжатый лимон, то он и подавно… А обессилевший упырь, терзаемый жаждой крови, не самый лучший собеседник. Пусть придет в себя и… хм… подкрепится. Не сомневаюсь, наш премудрый алхимик и такой вариант развития событий предвидел. Позже вместе прогуляемся к озеру: наверняка за это время угли остынут, и получится определить, с чего начался пожар. А заодно — каким образом я оказался в воде, ведь пристрастия к прогулкам во сне за мной не водилось даже в детстве.

Вот только на реальность то, что я видел, тоже мало походило. Наверное, солнечный ветер как-то влиял на разум, а не только испепелял нежить.

Я бросил взгляд на бесформенную кучу одежды. Она была главным доказательством того, что туман и факел мне все-таки привиделись. Одежда осталась целой, только плащ немного обгорел по нижнему краю. А в видении у меня вместо тела пылал огонь. Да еще какой! Способный спалить дотла не только обычные тряпки, а любое живое существо. Кроме того, еще один момент ставил под сомнение реальность пережитого: полное изменение сознания, моего "я". Ну не доставила бы мне удовольствия сожженная нежить! Вот если бы это случилось год тому назад… тогда — да. Сейчас я слишком хорошо понимал, насколько нам необходимы создания Пустоши.

Вспомнив, как махал во сне мечом, я поцеловал девушку в шею и порадовался, что ушел из замка — могла случиться беда.

Эрхена в ответ на поцелуй просунула ладони мне под плащ:

— Кегемара.

Руки девушки легко скользнули по моей спине. Несмотря на усталость, эта бесхитростная ласка разожгла во мне огонь желания, направив мысли совсем в другую сторону. Правда, воплотить их в жизнь не получилось: в комнату осторожно, бочком скользнула Феара со стопкой чистой одежды, положила ее на кровать и так же бесшумно исчезла.

Я отстранил Эрхену:

— Подожди, надо одеться.

Она, хитро улыбнувшись, лишь замотала головой и, вместо того, чтобы встать, щелкнула застежкой у горла. Хогарская рубашка сползла с худеньких плеч, обнажив маленькие холмики с розовыми сосками. Я приподнял Эрхену, уткнулся носом меж нежных грудей, вдохнул манящий аромат молодого женского тела и с сожалением отстранился.

— Не сейчас, девочка моя.

Словно предчувствовал: в дверь вежливо постучали.

— Входите, Андру, — не задумываясь, откликнулся я.

— Как узнали? — вместо приветствия осведомился этернус. — Почувствовали?

— Предвидел, — буркнул я в ответ, внимательно разглядывая вампира.

Надо сказать, выглядел тот намного лучше меня. То ли солнечный ветер в недрах подземелья почти не чувствовался, то ли вампир уже успел крови хлебнуть.

Умный этернус мой интерес истолковал правильно:

— Я подлечился.

Ну конечно, это у нас сейчас так называется.

— Ну а вы, Дюс, — вампир бросил насмешливый взгляд на Эрхену, — чем занимались?

— Совсем не тем, о чем вы подумали.

Я с сожалением поцеловал девушку в лоб и отправился одеваться, а когда наконец повернулся, то увидел вампира, задумчиво разглядывающего мой обгорелый плащ.

— Я не ошибусь, если скажу, что грота больше не существует? — меланхолично поинтересовался этернус.

— Ну почему же, — пожал я плечами в ответ, — грот на месте, а вот содержимое и дверь приказали долго жить. Думаю, нам стоит сходить посмотреть — от чего.

— То есть, вы не знаете? — снова кинул на меня быстрый взгляд вампир.

— То есть, я не уверен. Не объясните шутку насчет опасности озера?

Вампир ответил внимательным прищуром.

— Вы хотите сказать, что… — Андру говорил медленно и четко, разделяя слова, — вещи мокрые, потому что вы…

— … свалился в ваше клятое болото и чуть не захлебнулся, — закончил я за правителя нежити. — Но пальцы, голова и прочие части тела на месте, как видите.

— Это, безусловно, радует, Дюс, — все так же серьезно кивнул Андру, — только я не шутил.

Вот значит как… "Не шутил"…

— Прогуляемся на берег?

— Обязательно, но после вашего завтрака. Мне необходимо кое-что сделать, — кивнул Андру и подобрал остальные вещи. — Позволите? Я хотел бы получить образец, пока ткань не высохла. Вам принесут другой костюм.

"Ну, кто бы сомневался", — усмехнулся я про себя предсказуемости алхимика, а вслух сказал:

— Забирайте и можете не отдавать, раз замена будет.

В следующее мгновение вампир скрылся за дверями. Я был уверен, что он не появится до окончания завтрака, однако прогадал. Почти.

В дверь постучали, затем она скрипнула и из-за порога торжественно возвестили:

— Его светлость ждет вас в лаборатории. Он попросил захватить плащ.

Вслед за тем дверь снова захлопнулась.

Должно быть, слуга получил четкие инструкции, как себя вести — умница Андру заботился о психике своих подданных. Правда, я не заметил пока, чтобы они в этом сильно нуждались.

— Скоро вернусь, — пообещал я девушке и пошел было к выходу, как по коридору затопотали маленькие ножки.

— Дюс! — вцепилась в мой плащ Морра.

Я подхватил ее на руки:

— Доброе утро, красавица!

— Даствуй! — махнула девочка в ответ, а затем, нахмурившись, дотронулась до моего гребня на голове и объявила: — Фыфки!

Эрхена хихикнула, да я и сам не удержался от смешка: кому-то страшный демон с мерзким гребнем, а для кого-то… нянька с шишками на голове.

— Морра кусать! — объявила девочка.

— Кушать, — поправила Эрхена, и малышка покорно согласилась: — Кусать. Пилозок.

Поймав себя на том, что рот растянулся в улыбке от уха до уха, я вышел вон: пора было заняться делом. Вампир встретил меня на входе в лабораторию уже тепло одетый, но прежде чем оправиться к озеру, указал на увеличительный механизм:

— Я нанес на стекло каплю жидкости из озера. Гляньте. Очень занятно.

Я послушно прильнул к холодной трубке и не удержался от того, чтобы не присвистнуть. То, что я увидел через увеличительное стекло, походило на весеннюю лужу, кишащую живностью, вот только роль головастиков разных мастей в ней выполняли те самые комки, что я видел в крови. Притом там было все! От серебристых частиц из вампиров, до ярко-зеленых моих. И выглядели они намного… шустрее, чем в капле крови. А еще я обнаружил едва заметную слабо светящуюся структуру, связанную в единый рисунок.

— Действительно занятно, — пробормотал я, с трудом оторвавшись от разглядывания. — А что это за узор? Вы его раньше встречали?

— Какой узор? — подался ко мне этернус. — Позвольте…

Я шагнул в сторону, уступая место. Вампир вглядывался в прибор очень долго, манипулировал с зеркальцем и светильниками, и, в конце концов, вздохнув, отступил:

— Ничего не вижу. Должно быть, мне это недоступно. Ничего, вот вернется Агаи, дадим посмотреть и ему. Быть может, это открыто лишь магам.

— Ну, я же не маг.

— Кто знает, Дюс, кто знает.

Жирная копоть щедро покрывала стены, пол и потолок. Шкуры с тряпками выгорели дотла. Рядом с черепками посуды валялись почерневшие обломки лопнувшего светильника, у противоположной стены — перевернутая жаровня.

Вот она — истинная причина пожара! Должно быть, я все-таки бродил во сне, задел ее ногой и перевернул. Поэтому у плаща только края и пострадали. Хорошо хоть, достало удачи выйти на улицу, прежде чем я угорел от дыма или получил серьезные ожоги.

— Сегодня же в вашем храме Ирие свечку поставлю, — дал себе обещание, разглядывая искореженный металл жаровни.

Князь на это ничего не сказал, он уже стоял у входа и с интересом его разглядывал.

— Смотрите, Дюс, — Андру ткнул в камень рукой, затянутой в перчатку.

Я подошел поближе, обнаружил узкую глубокую борозду и пожал плечами:

— И что это такое?

— А вы как думаете?

Такой ответ заставил меня недовольно поморщиться:

— Князь… Опять вы за старое?

— Здесь были железные болты, на которые крепилась воротная рама. Что-то вывернуло их из камня.

— Уж скорее "кто-то", — пробурчал я и снова поморщился. Мало приятного узнать, что способен чудить в бессознательном состоянии.

Вампир в ответ лишь задумчиво поджал губы. Кажется, мое предположение его не устроило. Вот только найти другое объяснение его светлость пока не мог, поэтому, ничего не сказав, подобрал светильник и пошел к краю парапета. Я отправился следом. Серебристая вода была так же спокойна, как день тому назад. Гладкая, ровная, словно огромное зеркало. На миг показалось, что в ее глубине мерцают загадочные сполохи, подобные тем, что можно увидеть в небе на севере Тмарского княжества. Хотя возможно это были всего лишь отблески солнечных лучей: погода стояла ясная.

Вампир осторожно и медленно, трещиной вверх, положил на серебристую поверхность светильник. Всего мгновение он оставался на плаву, а затем… нет, не пошел ко дну, шар даже наполовину не успел погрузиться, как стал таять. Развоплощаться прямо на глазах!

— Вот так, — Андру мрачно подвел итог эксперименту.

— Может, рискнуть и окунуть руку?

Вампир рассмеялся:

— Кажется, я дурно на вас влияю. Раньше вы не были настолько безрассудны. А вдруг второй раз уже не повезет?

— Пожалуй, вы правы, — согласился я и, чтобы отвлечься, посмотрел на другой край озера. Интересно, уцелел ли кто из ночных тварей?

На этот раз мои мысли текли в одном русле с мыслями Андру, потому что он задумчиво заявил:

— Сегодня ночью оставим на поле козу и проследим, кто за ней явится. А когда вернется Агаи, я выпущу на волю питомцев.

Такой расклад меня не устраивал. В ближайшие дни Проклятые земли должна быть пусты, как кошелек нищего.

— Нет, давайте отложим это на месяц. Все равно в лесах жрать толком некого. Не хочется оказаться единственной добычей, когда выйду за стены Азалы.

Объяснять, куда и для чего, не пришлось: вампир понимающе кивнул.

— Я отправлю с вами этернус. Хватит вам два десятка?

— Вполне.

Двадцать вампиров — солидная сила. Воинам маглука до них далеко. Единственная серьезная помеха — это сам колдун. Если только не взять с собою Агаи.

Мо шизане, ну до чего же нехорошо, что у нас только один маг! Жалко, что его как дождевого червя нельзя размножить, разрезав на куски.

Эта мысль заставила меня хмыкнуть — несколько пустоголовых мечтателей, бредящих о всеобщем благе и плохо соображающих, к чему это благо приведет, почему-то не вдохновили, несмотря на возможные выгоды. Вот если бы найти нормальных людей…

— Кстати, Андру, — повернулся я к вампиру, прежде чем взяться за веревочную "перекладину", — а почему среди ваших этернус нет колдунов? Неужели на зуб ни разу не попали?

— Маги теряют свою силу, когда становятся нежитью, а воспитывать их среди сервов — себе дороже, — ответил вампир и легко, минуя лестницу, вскарабкался по отвесной стене.

Сторукий Мо, понятно, почему ему так скорпионы нравятся, сам от этих ядовитых тварей недалеко ушел.

Я хмыкнул — и когда привыкну к выкрутасам кровососов? — и вздохнул: вампир был совершенно прав, лишая людей возможности учиться на магов. Если кто и способен справиться с упырями, так это именно колдуны. Так уж устроен наш мир… У каждого существа, у любого таланта или силы есть оборотная сторона, противовес, слабость. Не знаю, для чего Ирия так сделал. Боялся получить конкурента? А может, он просто мудрее, чем я думаю.

В этот же день этернус заторопились разъехаться по своим замкам. Отправились в путь и охранники из сопровождения Риса с Агаи. Ожидая его возвращения, я тщательно взвесил все плюсы и минусы участия сирин в предстоящей вылазке. Плюс был существенный, хотя всего один — с помощью Агаи расправа над колдуном прошла бы намного быстрее и проще. Но этот плюс перевешивало опасение потерять единственного мага. К тому же дни, которые уйдут на дорогу, он мог бы использовать для изобретения новых ловушек.

Но все сомнения были забыты, стоило мне увидеть Агаи. И речи быть не могло, чтобы тащить с собой этот полутруп. Да, маг избавился от не-жизни, но какой ценой! Кожа Агаи, и без того смуглая, стала похожа на старый пергамент, под глазами залегли синяки. А еще парня явно мучили боли: сирин теперь ходил как старик — согнувшись.

Андру, едва увидев колдуна, потребовал:

— Язык покажите.

Маг в ответ лишь поморщился:

— Чего показывать. И без языка скажу, в чем дело. Печень болит. Должно быть, разрушившись, эта зараза стала ядом.

Вампир согласно кивнул:

— Вполне возможно.

— Отправляйся-ка ты в кровать, — приказал я сирин, — сейчас пришлю Морру, пусть полечит.

Агаи лишь замотал головой:

— Времени нет! Я сам себя вылечу. Пока буду работать.

Ну да, конечно. Вылечит он.

— Приготовишь лекарство и сразу вали в кровать. Это приказ! — поставил я точку в намечающемся споре и не удержался, чтобы не подначить правителя нежити: — Все равно Андру есть чем заняться. Он у меня еще не всю кровь на опыты выкачал.

Это была правда. На следующий же день после того как пронесся солнечный ветер, вампир снова явился ко мне со скарификатором — так он называл нож для забора крови. На мой неизменный вопрос, когда же наконец упырь насытится, он лишь улыбнулся:

— Всему свое время. Вас же волнует результат моих изысканий?

Я только пожал плечами: в свете всех остальных событий шкура демона оказалась самым незначительным из зол, если о ней вообще так можно сказать. Конечно, вторая ипостась по-прежнему причиняла неудобство, магнитом притягивая чужое внимание. И если этернус князя, при встрече в коридорах, лишь почтительно склоняли головы, то сервы взяли в привычку падать ниц, что меня невероятно злило. Зато Эрхена находила особое удовольствие в моем нечеловеческом облике, и по ее просьбе во время любовных утех больше не гасли светильники. Конечно, я не возражал, потому что получал бездну удовольствия, когда любовался девушкой. Она отдавалась страсти так же самозабвенно, как пела, погружаясь в нее с головой и увлекая меня за собою. Жизнь стала казаться просто отвратительно прекрасной. "Отвратительно", потому что я знал: Ирия никогда и ничего не делает просто так. Если мне щедрой рукой отмерили пару недель блаженства, за него заломят такую цену, что расплачиваться придется всю оставшуюся жизнь!

Стоило об этом подумать, как портилось настроение. В итоге в один прекрасный день я отправился к князю сообщить, что завтра выезжаю. Время утекало сквозь пальцы, словно вода, затягивание с убийством маглука грозило появлением над Азалой крылатых умертвий.

Андру нашелся в лаборатории в компании жреца Иолаха и опротивевшего Беладу. Мое появление правителя нежити обрадовало:

— Вы вовремя, Дюс. Я решил провести последний консилиум и уже собирался послать за вами слугу.

И хотя говорил вампир с совершенно серьезным видом, мне не понравился ни смех, плескавшийся в его глазах, ни откровенно глумливое выражение Игнаса, поэтому я проворчал:

— У меня по вашей милости шрамов от кровопусканий уже больше, чем от ранений.

— Клятвенно обещаю — в последний раз, — протянул мне руку Андру.

Деваться было некуда, я позволил сцедить еще крови. На этот раз вампир взял меньше обычного.

А вот то, что произошло дальше, заставило меня лязгнуть зубами:

— Пиявки сумасшедшие, какого хрена вы тут творите?! Как это понимать?

Андру, успевший отхлебнуть из чашки приличный глоток, пустил ее по кругу!

Вампир, посмаковав кровь, словно хорошее вино, неторопливо сглотнул и ответил:

— Это последняя проверка. Видите ли, Дюс, вынужден покаяться — я уже попробовал вашу кровь на вкус и яда не почувствовал. Плохо мне тоже не стало. К сожалению, полагаться лишь на личные ощущения было бы непозволительно: я первый вампир и сильнее прочих. Поэтому пришлось позвать друзей.

— На какие жертвы только не пойдешь ради общего дела, — отсалютовал мне чашкой Беладу и, отпив, недовольно скривился.

Вот поганец дохлый…

Жрец вежливо осведомился:

— Как вам будет приятнее, Дюс: если я кровь проглочу или все-таки лучше ее сплюнуть?

Великий Ирия, ты только послушай, о чем меня спрашивают!

Ответить достойно я не успел, Андру тут же нахмурился:

— Нет, Иолах, вы должны ее выпить. Одних вкусовых ощущений недостаточно.

Бред какой-то… Не обитель зла, а дом призрения для безумцев.

— Ну и как? Нравится? — мрачно поинтересовался я, когда священник сделал последний глоток, и хотя ответа не ждал, все же услышал.

— Послевкусие приятное. В вас очень много жизненной силы, господин Лирой. Энергии. Пожалуй, больше, чем в ком бы то ни было. К тому же кровь совершенно чиста, так что будете жить очень долго.

— Если никто не убьет, — добавил Игнас.

Я досадливо сплюнул:

— Сейчас спляшу от счастья!

— Я бы на вашем месте не постеснялся, — серьезно кивнул Андру и добавил: — Ведь дело вовсе не в избытке жизненной силы. Дело в том, что никто из нас яда в крови не почувствовал. Вы здоровы. Можете хоть сейчас возвращаться к человеческому телу. Правда, вынужден вас предупредить, что больше полагаюсь на свои ощущения, возможности вашей второй ипостаси и здравый смысл, чем на результаты экспериментов. Без вскрытия и наблюдения за изменениями в организме правильный вывод не сделаешь.

Н-да… в переводе на нормальный язык это означало приблизительно следующее: можете стать человеком на свой страх и риск, я же умываю руки, потому что ни хрена не понял.

— Да и Мо с ним, — отмахнулся я от сказанного. — Мне к вам по другому делу. Завтра я ухожу из Азалы, сами знаете куда.

Правитель нежити скрестил руки на груди:

— Агаи?

— Остается в городе. Пусть занимается ловушками, защитой и прочими полезными вещами. Голову этой твари я собственноручно откручу, — ответил я на недосказанный вопрос. Тревога князя была понятна — солнечный ветер открыл обратный отсчет, и до весны требовалось организовать оборону города настолько, насколько это возможно. Все, что в его силах, Андру уже сделал, так что без мага было не обойтись.

— Позволите составить вам компанию? — неожиданно сделал шаг в мою сторону Беладу. Рука сама собой легла на рукоять клинка, но я тут же ее отдернул — да это просто идеальный расклад! Соперников и врагов лучше держать под боком.

Я окинул вампира нарочито-внимательным взглядом с ног до головы:

— Буду счастлив.

— Ну, вот и славно, — улыбнулся Андру, не обратив внимания на возникшую напряженность. — Игнас, займитесь подготовкой к дороге, а вы, Дюс, задержитесь еще на пару минут. У Иолаха к вам есть небольшая просьба.

Я недоуменно воззрился на жреца, не понимая, чем вызвал его интерес и какого рода помощь требуется священнику нежити.

Тот низко и почтительно поклонился, а затем произнес слова, заставившие меня поперхнуться воздухом:

— Господин Лирой, не могли бы вы отстоять рядом со мной вечернюю службу? Наши люди хотят поклониться сыну Единого и ждут его благословления.

— Заодно и свечку поставите, — донельзя веселым тоном напомнил Андру про мое утреннее обещание.

Шахшид то ме эксплозо![13]

Все-таки творец — великий шутник. Сколько бы я ни размышлял о своем будущем, какие бы догадки ни строил, а жизнь преподносила сюрприз за сюрпризом. Да еще такие, что в самом горячем бреду не поблазнились бы.

Большая зала была полным полна людей разного возраста: от слюнявых младенцев, до беззубых стариков. Вся паства вампиров явилась поглазеть на "сына" бога, безгласным чучелом застывшего у алтаря. Сами этернус тоже почтили вниманием службу и устроились в первых рядах. Выглядели кровососы на редкость довольными… в отличие от "божьего чада", который чувствовал себя совершеннейшим идиотом.

Слишком часто в последнее время моя жизнь напоминала бездарную балаганную постановку с дураком в главных героях. Потому что только дурак соглашается играть роль героя добровольно. Но хуже всего, что как фарс это воспринимал только я, остальные участники молились абсолютно серьезно. Даже на лице властительного кукловода не-мертвых застыло выражение благолепия и смиренности. Только один раз губы Андру чуть изогнулись в намеке на улыбку… Когда я в ответ на просьбу священника благословить верующих, покрыл их самым заковыристым из ингахских ругательств. Не особо умная выходка, зато помогла стравить злость и достоять службу.

На мою беду, Иолах оказался оратором из числа тех, кто не ценит краткость. Хотя, надо признать, упырь был на редкость красноречив. Его приход в любом из городов Наорга не знал бы недостатка в пожертвованиях. Я сам, пожалуй, не удержался бы и кинул пару монет. Если бы не изображал сейчас символ великой веры… потому что пока меня тянуло только плюнуть.

Под конец службы мне пришлось выдержать длинное паломничество: верующие жаждали получить благословение. Они были довольно благоразумны и не пытались заглянуть "сыну" грозного бога в лицо. Почти… один юнец довольно дерзко уставился мне в глаза. Это оказался тот самый паршивец, что кидался снежками. Я не смог удержаться от соблазна широко улыбнуться, так, чтобы клыки оказались на виду. Парень побледнел, но глаз не отвел и вернулся героем, получив в награду заинтересованный взгляд Андру и подзатыльник от отца. Совершенно заслуженный, кстати, а то еще пара таких "подвигов", и нахаленок обзаведется клыками.

Наконец, вереница благочестивых подданных Единого закончилась, и я рванул из храма со скоростью демона, которому предложили помолиться. Последним, что услышал, стало призвание воздать благодарность сыну Двуликого, который явился поддержать истинно-верующий народ во времена грядущих испытаний.

В комнату я ввалился донельзя раздраженный, с ходу опрокинул стопку крепкого вина и заявил всем, что собираюсь спать, чего и остальным желаю. Как ни странно, меня послушались и разбрелись по комнатам. Даже Морра не стала возражать. Девочку очень волновало здоровье соплеменника, поэтому она с особым удовольствием замахала на него руками:

— Спать! Спать!

Наконец мы с Эрхеной остались наедине, и я потянул ее в кровать. Нам предстояла разлука, и мне хотелось насытиться девушкой, ее лаской, ее телом до предела. В результате зимняя ночь оказалась на удивление короткой.

Утро же для меня началось еще затемно. Завтрак накрыли в комнате Риса: я не хотел будить Эрхену.

Лаланн выглядел мрачным.

— Я много разговаривал с людьми вампиров в том замке, — он наконец выдал причину плохого настроения.

— И?

— Несчастные свято верят упырям. В то, что этот самый Единый послал их править людьми. А кровь — это плата за подаренную Двуединым жизнь, единственно достойная божественных… — последнее слово Рис буквально выплюнул. — …воинов, призванных охранять и беречь людей.

Я хмыкнул:

— А ты чего ждал? Что вампиры объявят себя демонами и напрямую заявят: "господа, кровь нужна, потому что мы хотим жрать"? Пора бы уже принять то, как обстоят дела в местном "королевстве". Отчасти кровососы даже правы. Они действительно воины и действительно защищают сервов Азалы. А уж ради чего и из-за чего… Вот скажи, ты тоже посвящал своих людей во все тонкости дел?

— Нашел с чем сравнивать, — буркнул Рис и вздохнул: — Вот хоть убейся, а не могу привыкнуть.

— А к тому, что у тебя в приятелях демон, значит, можешь? — осведомился я, даже не подумав скрыть иронии.

— Да какой из тебя демон? — невесело усмехнулся Лаланн. — Думаешь, отрастил шипы и — добро пожаловать в слуги преисподней? Вот когда зальешь алтарь кровью невинных, тогда и поговорим на эту тему.

Я рассмеялся, хлопнул ворчуна по плечу и затянул шнурки на плаще.

В конюшне меня уже поджидали вампиры. На копытах крепких лохматых лошадок красовались кожаные "башмаки". Подобные были в ходу в северных землях и стоили больших денег, потому что маги тратили немало сил, оплетая их заклинаниями, позволявшими не вязнуть в сугробах.

Отлично! Значит, дорога пройдет легче и быстрее, чем думалось.

Я оглядел животных, высматривая, которое из них мое, заметил свой дорожный мешок и подошел к ладному каурому коньку. Он, недовольно фыркнув, попятился. Кажется, животное предчувствовало грядущие неприятности.

Я сочувственно похлопал его по шее:

— Прости, приятель, видно судьба у тебя такая.

Жеребчик в ответ громко всхрапнул. На мой взгляд — обреченно.

За время пути по Пустоши мне еще раз довелось убедиться — вампиры чувствуют себя там весьма и весьма вольготно. Первые три ночи мы ночевали в замках, а дальше — в комфортных и надежных убежищах. Этернус, вопреки моим опасениям, были на удивление молчаливы. Точнее сказать — они не пытались заговаривать со мной. Даже надоедливый Беладу, и тот прикусил язык, то ли еще в замке наговорился, то ли — решил не идти на конфликт лишний раз. Я тоже молчал, наслаждаясь непривычными спокойствием и отсутствием чувства тревоги, без которого обычно не обходилась ни одна из вылазок в Пустошь. Нежить действительно сгорела: мы не заметили никаких подозрительных следов. Правда, кое-что меня все-таки тревожило…

Мэй! Моя маленькая фея, гостеприимная хозяйка горного озера, хранительница путников… Как она пережила солнечный ветер? Выжила ли? Именно поэтому я настоял на том, чтобы сделать крюк и завернуть к озеру. Все одно, напрямую добраться из Азалы до селения дикарей не получалось — перевалы, которые выводили короткой дорогой, грозили лавинами.

Беспокойство оказалось напрасным — маленькое царство не пострадало. Это стало понятно с первого взгляда: озерцо выделялось черной гладью воды и зелеными, поросшими густой травой, берегами. Клены не сбросили листвы и даже успели заалеть молодыми побегами.

Вот что бы там ни говорили люди о хранительницах, а они не нежить. Скорее боги мелкого ранга. Или — потомки богов.

Я сжал бока конька, вынуждая прибавить шагу, но тот уже сам увидел свежую зелень и радостно заржал: животное предвкушало сытный ужин. Моя радость была ничуть не меньше: все-таки Мэй как собеседник намного предпочтительней нежити, которая сама не прочь тобой перекусить.

Как там сказал этот священник о моей крови… "Послевкусие приятное"? Чтоб эту троицу хотя бы с луну изжога помучила!

На этот раз я, справедливо рассудив, что фея как-нибудь простит торопливость замерзшего путника, не стал останавливаться у замерзшего ручья, а сразу проехал через невидимую границу. В лицо пахнуло по-весеннему пряной землей, запахом молодой травы и первоцветов, густо усыпавших пологие склоны. Этернус за мной не поехали.

— Нам нет дороги к этому озеру, — объяснил свою нерешительность Беладу и махнул рукой в сторону заснеженного холма: — Убежище там. Стукните, если с хозяйкой не договоритесь.

Я лишь усмехнулся: чтобы красавица араи мне отказала? Быть такого не может!

Конечно же, я не прогадал: Мэй уже поджидала меня у самого берега, покусывая в нетерпении розовые губки. Правда, ее очаровательное личико тут же разочарованно вытянулось:

— А где Морра? Почему ты один?

Пришлось покаяться:

— Прости, дорогая, малышка в гостях у Андру. Не получилось взять ее с собой. Мне предстоит визит к одному очень плохому человеку.

Я спешился и привязал конька к ближайшему дереву: пока слуги Мэй готовят нам обоим достойный ужин, можно перекинуться парой словечек с хозяйкой.

Фея меж тем удобно устроилась в "кресле" из волн и задумчиво смотрела на заходящее солнце сквозь прозрачные камни ожерелья. Я же в свою очередь не отказался от удовольствия полюбоваться на араи. Нежная фарфоровая кожа, большие зеленые глаза… Ну до чего же все-таки красивы эти существа! Хорошо, что речные людоеды на них не похожи, иначе люди сами прыгали бы к ним в пасти.

Неожиданно фея, все так же, сквозь плоский граненый камень, глянула на меня и заявила:

— Я знаю, куда ты идешь!

Помолчала немного, нырнула, подплыла к самым ногам и вздохнула:

— Один не справишься.

— Я не один, — кивнул в сторону заснеженного склона.

Мэй лишь покачала головой в ответ:

— Слишком мало. Он сильный колдун! Плохой колдун, но сильный. И мне было бы тяжело, а ты пока не справишься. Позови мертвых.

— Так я вроде уже…

Договорить мне не дали.

— Не этих! Совсем-совсем мертвых!

Наконец я понял, о чем речь, и спросил:

— А они послушаются?

Араи в ответ звонко рассмеялась и шлепнула по воде хвостом, окатив меня брызгами:

— Ты иногда такой забавный! Да как же они не послушаются, если столько времени ждут твоего прихода?

Даже так? Занятно…

— Мэй, ты не ошиблась? — я улегся на холодный камень так, чтобы мое лицо оказалось на одном уровне с личиком озерной феи.

Она озорно улыбнулась, погрозила мне пальчиком и ушла под воду.

Ну что ты будешь делать! Вот в этом — все феи! Просто обожают водить людей за нос! И не-людей, как выяснилось, тоже.

Я предпринял несколько бесплодных попыток выманить араи, но в ответ получил только россыпь серебристого смеха. Было совершенно ясно, что фея больше ничего не расскажет, даже если просидеть на берегу до рассвета. Все хранительницы любят играть в кошки-мышки… И чем больше выказывать заинтересованность, тем меньше шанса получить ответ, поэтому я занялся делами: разнуздал коня, стреножил его и оставил рядом с яслями, полными овса. Сам же отправился в знакомый белый шатер, где меня, как и в прошлый визит, уже ждал накрытый стол. Не хватало только прежней компании.

В памяти всплыло красивое лицо строптивой рош-мах, и я вздохнул: если Агаи не найдет противоядие… вечно лежать ей на ложе из снега, как заколдованной деве из глупой сказки. У которой, к тому же, нет счастливого конца. Как и у большинства любовных историй, увы.

Мысль о тщетности и суетности мира вернула меня к более важным вещам, чем пустое сожаление о том, чего уже не исправить.

Значит, "совсем-совсем мертвых"? Ну что же… я о них подумывал. Правда, призывать не хотел. Они-то придут, можно не сомневаться… а вот что со мной после их призвания станет? Не пойду ли я с армией умертвий, как говорилось в том клятом пророчестве, по городам и весям, забыв о человеческой части души? И кто тогда меня самого остановит?

Да… задача.

Я откинулся на мягкие подушки и задумался. Результатом этих раздумий стал неприятный вывод: хочу — не хочу, а без призвания умертвий не обойтись. Такому решению было несколько причин, и не последней из них оказалось желание отомстить. Маглук должен сдохнуть от зубов своих жертв! Во имя той самой пресловутой справедливости, которой прикрываются все кому не лень. Но намного больше мировой справедливости меня заботило, чтобы этернус и я остались живы. Ведь не за горами более достойный повод потерять головы.

Рассвет пришлось встретить на берегу озера в компании Мэй. Фея снова явилась мне в грезах в облике рыжеволосой красотки. Похоже, араи, как и всем хранительницам, нравилось соблазнять людей. Хотя бы во сне, раз уж наяву из-за размеров не удавалось.

Поднос с горячим настоем из ягод, свежими лепешками и чудесной, поджаристой форелью уже поставили на большой плоский камень, словно созданный для того, чтобы на нем с удобством расположился один человек.

Я аккуратно отломил кусок рыбы, из которой заботливо удалили все кости, положил его в рот и зажмурился от удовольствия. Фея отщипнула кусочек лепешки и рассеяно уставилась в небо. Кажется, ее мысли витали где-то за облаками. Я тоже задрал голову, любуясь на редкое зрелище.

Тучи, затянувшие небосвод, густо сыпали большими белыми хлопьями, но над маленьким царством араи погода была не властна. Снег скатывался на землю по невидимой горке, минуя озерцо и его берега.

Мэй оставалась задумчива и серьезна.

— Как твои подданные пережили солнечный ветер? — я первым прервал затянувшееся молчание.

Этот вопрос меня занимал. Ладно, хранительницы… Только Ирия знает, кто они такие на самом деле… Но слуги точно должны были погибнуть.

Мэй неожиданно сладко зевнула, показав крошечный розовый язычок, потянулась, как кошка, и хитро прищурилась:

— Я их спрятала.

— Где же ты их спрятала? Ведь даже в катакомбах всех выжгло!

У меня были серьезные причины не доверять ее словам. Недаром стаи нежити притащились к Азале. Невидимый огненный вихрь оказался всепроникающим. Он превратил нежить в пепел даже в глубоких подземельях Сырта!

Араи озорно рассмеялась:

— Ты забыл сказать — в этом мире.

Вот что-то подобное я и предполагал. Недаром в царствах хранительниц даже время течет по-другому. Они то ли открывают двери в другой мир, то ли ухитряются пробуравливать "дыры" в этом. Одно только не укладывалось в эту теорию… Азала. Андру на фею совсем не похож, однако ничего… тоже создал царство, в котором даже привычное колдовство действует немного по-другому. Хотя князь тут, конечно, не причем. Это все озеро…

Я замер, пораженный одной мыслью, так и не донеся кусок лепешки до рта.

Не озеро ли виновато в том, что Пустошь — это Пустошь? Не оно ли причина появления нежити? Ведь другого такого места во всем мире не найти! Ни похожего озера, ни кишащих нежитью земель!

— Мэй, милая, скажи, ты знаешь, где находится замок вампиров? — вырвалось у меня.

Фея кивнула.

Чудесно!

— А что там за озеро, случайно не знаешь?

Араи уставилась на меня огромными зелеными глазищами и загадочно улыбнулась:

— Это не озеро.

— А что это, Мэй?

— Наша сила.

Личико хранительницы было очень серьезно. Можно даже сказать — торжественно.

— Чья сила, Мэй?

— Моя, твоя, людей и живущих в долг. Всех нас.

"Живущих в долг"? Ну и названьице она подобрала для нежити. Правда, чего не отнять — довольно точное.

— Только это большой секрет! — неожиданно погрозила мне пальчиком Мэй, а в следующее мгновение насторожилась и объявила: — За тобой пришли.

Мо шизане… ну как же не вовремя. Ну что стоило кровососам подольше отдохнуть? Нет, принесла нелегкая в самый неподходящий момент!

— Мэй, а что это за сила и как ее можно использовать? — все-таки предпринял я последнюю попытку выудить у араи побольше сведений.

Но в ответ лишь получил высунутый язык, фонтан брызг и довольно ехидное:

— Нельзя! Секрет!

Я мысленно выругался — все, теперь от нее ничего не дождешься — а вслух сказал:

— Спасибо, солнышко, за гостеприимство!

И уже хотел спрыгнуть с камня на берег, как из озера поднялась высокая волна, вознеся крошечную араи до уровня моего лица. Фея сделала то, чего никогда еще не позволяла себе раньше.

Она погладила меня по щеке со словами:

— Ты скоро умрешь, но не бойся. Это совсем не страшно. Больно будет недолго.

После чего исчезла в глубине, оставив меня стоять истуканом.

Эдхед то, демон… ну спасибо, милая! Успокоила. И кто тебя только за язык тянул?!

К вампирам я пришел мрачнее тучи и на "доброе утро" только буркнул:

— Кому как!

Да, я предполагал, что участие в войне с сирин может закончиться для меня плачевно, но одно — предполагать, и совсем другое — знать! К этой мысли требовалось привыкнуть и обдумать все последствия. Если, конечно, Мэй не решила надо мной подшутить, ведь обманывать хранительницам не в диковину. Впрочем, как и предсказывать.

Тут меня тронули за локоть, заставив обернуться. Рядом ехал Беладу. Видимо, он только что задал вопрос, но я его не услышал.

— Что-то вы сегодня, Лирой, невеселы. Неужели кошмары снились? — широко улыбнулся упырь.

У меня тут же зачесались руки проредить его зубы, чтобы пропало желание без повода скалиться.

— Хотите подраться? — настроения упражняться в острословии не было.

Этернус сразу посерьезнел:

— Что-то случилось?

— Что-то случится, но не с вами и не сейчас, так что поумерьте любопытство.

Удивительно, но вампир послушался и больше меня не тревожил до самого леса. Того самого, из которого летом мы не чаяли выбраться живыми. Сейчас чащоба выглядела по-другому: спокойно и сонно, как, впрочем, вся Пустошь. Ушло грызущее чувство тревоги, что неизменно просыпалось в душе, стоило только добраться до Приграничья. Теперь нежити в Проклятых землях было даже меньше, чем в обычное время в Наорге. Для живых обитателей Пустоши наступили благодатные времена.

Вскоре мы уже были недалеко от избушки Унна, моего загадочного приятеля, живущего по собственным правилам. Хоть визиты в компании нежити в запретных пунктах отшельника вроде не числились, я даже на мгновение не усомнился, что Унн самое меньшее настучит дубиной по голове за таких гостей. Притом, будет абсолютно прав: сходить с ума все-таки стоит поодиночке. Мы объехали избушку отшельника по широкой дуге. И селение маглука тоже объехали по моему приказу. Я решил не пренебрегать советом феи и для начала наведаться на поле с мертвецами, чтобы набрать маленькую армию. Хотя снег спрятал от глаз безобразие костяной свалки, найти ее не составило труда. Меня тянуло к могильнику, как хорошую гончую — к подранку. Я почувствовал энергию смерти еще за несколько верст.

Мы добрались до нужного места, когда солнце осилило только половину дневного пути. До темноты еще оставалось несколько часов. Я спешился, увязнув в снегу почти по пояс, и кое-как "доплыл" до середины поля. Стоять было холодно, так что я не стал тянуть кота за хвост и сразу воззвал к своей нечеловеческой сути.

Толку-то… Ничего не изменилось, хотя неупокоенные души рядом чувствовались. Увы, дневной свет делал их невидимыми для глаз, так что я даже не мог рассчитать, сколько мертвецов откликнулось на зов.

Я почувствовал, как заходила земля под ногами. Белое полотно, вспучившись, пошло неровными волнами, словно живое. Кони тут же вставали на дыбы и, не слушаясь наездников, понеслись прочь от страшного места, а я рухнул в снег лицом, потому что из-под ног что-то выскользнуло! Правда, буквально через мгновение снова вскочил, готовый обороняться.

На мое счастье, на поверхность никто не выбрался — все снова стало тихо и спокойно. Только вспучившиеся сугробы напоминали о том, что мне ничего не примерещилось.

На свой страх и риск, я раскопал-таки самый ближний холмик. Под ним обнаружился застывший мертвец с задранным к небу лицом и поднятыми руками.

Чтоб этого урода носатого его же колдовство разорвало! Что эта тварь намудрила?! Почему лезут сразу остовы? Мне только души нужны!

Еще раз выругавшись, я принялся пробираться обратно к камню, у которого спешился. Хочешь, не хочешь, придется ждать темноты. До деревни маглука мы самое большее за пару часов доберемся, а вот с могильника уходить рановато. Если Мэй сказала, что я могу поднять трупы — значит, могу!

Вскоре вернулись вампиры. Без Беладу.

Один их них тут же прояснил отсутствие недруга:

— Ваш жеребец ускакал, Игнас его ловит.

Чудесно… не хватало только вот так по-глупому очередного коня лишиться. Точно, что ли, проклятие на мне лежит? Надо сказать Агаи, чтобы внимательно посмотрел. Ну не бывает подряд из года в год столько случайностей!

Вампиры тем временем стреножили лошадей, быстро расчистили площадку и притащили довольно большое бревно. В одном из дорожных мешков нашлась пропитанная смолой растопка, так что я дожидался ночи в относительном тепле и удобстве. Даже успел перекусить. Аппетит от холода разыгрался просто зверский, несмотря на соседство с могильником. Не пахнет — и ладно. Так что приличный шмат жирного бекона, завернутый в лепешку, исчез за одно мгновение.

В сумерках я отправился обратно к могиле. На этот раз у меня получилось рассмотреть и тех, кто мне был нужен, и наведенное колдовство. Должно быть, купание в озере Азалы открыло во мне какой-то новый дар, а может, это сделал солнечный ветер. Следы магии смерти я видел теперь прекрасно. Ворожба "придавливала" могильник огромной решеткой, удерживая души у гниющих остовов. Они были нужны колдуну для создания умертвий. Его творения были хрупче и медленней моих, зато не боялись дневного света. Маг неслучайно выбрал именно это поле… Два разлома, которые пересекались крестом, открывали дорогу мощнейшему источнику дармовой силы. Налитые магией "прутья" толщиной с мой кулак, подпитывались энергией из силовых линий земли, а в центре разлома находилась колдовская "печать". Она то ли распределяла, то ли накапливала энергию.

Но все-таки, как мне разрушить эту треклятую решетку?

Я оглянулся на вампиров: ужасно не хотелось выглядеть полным дураком, который понятия не имеет, что делать, и действует наугад. Тем более, упыри следили за мной с нескрываемым интересом.

Мо бы их всех подрал… как же тут разобраться?!

Я встал на одну из силовых линий, почувствовав, как тело пронизала тяжелая волна "мертвой" энергии. Ощущения были не из приятных, хотя вреда не принесли.

Я поманил ближайшую душу:

— Иди ко мне!

Прозрачный серый силуэт забился, словно птица в силках. Он рванулся из магических пут, но выбраться не сумел — сил не хватило. Я коснулся призрака, делясь энергией, и почувствовал, как "утекает" моя человечность. Я тут же пережал энергетический поток, заставив его сочиться скудными каплями: слишком свежи были воспоминания о том, что случилось в Сырте.

Вскоре призванный обзавелся плотью, острыми зубами и отменным аппетитом: красные глаза умертвия плотоядно уставились на вампиров, и оно сделало в их сторону первый шаг. За только что созданной нежитью, словно цепь, потянулось плетение заклинания. Я схватил его рукой, неосознанно пытаясь восстановить потраченную силу. Толстый "канат" энергии на мгновение пронизал мое тело. Плетение истончилось, у него появилась узкая перетяжка, как в песочных часах. Умертвие, почувствовав ослабший поводок, рванулось в сторону единственной доступной пищи — вампиров. Те схватились за мечи, а я, не сумев удержаться от довольной ухмылки (моя мечта — кровососы в роли "дичи" на чужом обеде), приказал умертвию:

— Этих не трогай!

Нежить споткнулась на ровном месте и тихо прошелестела:

— Да, господин!

В этот момент один из вампиров вскрикнул и указал на что-то за моей спиной. Я резко повернулся, приготовившись защищаться, но тут же опустил меч.

На могильнике разыгралось настоящее светопреставление. Нарушенная вязь заклинаний вспыхнула синими искрами. "Канаты" из рун и магических символов расплелись, словно плохо скрученная веревка под тяжелым грузом! Тонкие потоки энергии вспороли слежавшийся снег огромными бичами. И когда последняя руна была разрушена, поток чистой силы ударил в небо, раскрасив его разноцветным сиянием. Правда, он почти сразу иссяк и расползся слабыми "ручейками". Над землей заколыхались незримыми тенями неупокоенные. Жертвы маглука. Моя армия.

— Господин? — с надеждой прошелестело над ухом. — Господин, а этого?

Умертвие ткнуло когтем в сторону Игнаса Беладу, который как раз появился на сцене.

К сожалению, я не мог себе позволить слово "можно", поэтому обошелся злорадным:

— Не в этот раз!

Меньше чем через час у меня в распоряжении было порядка тридцати умертвий, больше я не осилил. И так с превеликим трудом удалось остаться в своем уме и не превратиться в сумасшедшего, готового уничтожить и чужих, и своих. Именно из-за страха обернуться монстром похлеще любого маглука, я угробил на призыв нежити столько времени.

Колдовство так истощило меня, что сотворив последнее умертвие, я обессилено рухнул в снег. Пришел в себя от оплеухи, но дать сдачи не успел — под нос сунули кружку с подогретым вином. Вот только поднести ее ко рту без посторонней помощи не удалось — руки тряслись, как у последнего пропойцы.

Мне кто-то помог, мрачно бросив:

— Приходите в себя быстрее, пока ваши псы нас всех к Единому не отправили! Нашли время, когда без сознания падать!

Я осмотрелся — умертвия взяли этернус в плотное кольцо и только ждали подходящего момента, чтобы кинуться.

Для того, чтобы более-менее очухаться, мне потребовалось еще около полутора часов. Хорошо, что зимние ночи длинные и можно было не торопиться. Наконец я забрался на лошадь и оглядел призванное войско.

— Хотите отомстить за свою смерть? А жрать хотите?

В ответ раздалось лишь яростное шипение.

Я вяло усмехнулся:

— Прекрасно! Тогда топайте за нами. И чтобы не отставать!

Последний приказ оказался лишним: умертвия передвигались огромными скачками, используя как опору удлинившиеся руки. Они походили на свору борзых, спущенных с поводка.

Логово маглука я почуял заранее все по той же холодной, тревожной энергии смерти. Мы остановились в зарослях кустарника примерно за сто шагов до него. Чтобы попасть в селение, надо было пересечь заснеженное поле.

Я присмотрелся внимательней, радуясь про себя, что Ирия… или Мо (скорее всего) сделал мне такой замечательный подарок. Быть "видящим" оказалось чрезвычайно полезно. Те самые остовы на кольях, которые я в первый раз принял за признак обычного дикарского хвастовства, оказались вовсе не элементом местной "архитектуры". И костяки, и отдельные черепа плотно оплетала вязь заклятий, привязанных к частоколу и уходящих дальше, вглубь земли. Наверняка мертвых оставили за сторожей, потому что сидя на кольях не повоюешь. Это было и плохо, и хорошо одновременно. Притом больше плохо, чем хорошо — заклинание неподкупно и не устает, а темнота ему не помеха. Хотя какая тут темнота…

Пока я разглядывал городище, из разведки вернулись вампиры.

— Живые в карауле не стоят, — отчитался один из лазутчиков.

Как же теперь подобраться к этому сброду?

— Ты! — ткнул пальцем в ближайшее умертвие. — Поброди вокруг города, но на стены не лезь!

Риск привлечь внимание был невелик. Не думаю, что колдун сам себе враг и любит бессонные ночи, так что заклинание не должно реагировать на праздно шатающуюся нежить. В здешних землях ее больше чем комаров на болоте… было, во всяком случае.

Мои надежды оправдались. Сторожа вообще не реагировали на нежить, пока она не лезла на стены. Конечно, оставалась еще опасность, что именно моим умертвиям подойти не дадут, но… выбора все одно не было. К тому же раз Мэй сказала, что мертвые мне не откажут, значит, и эти не станут исключением!

Дав вампирам знак стоять на месте, я медленно подошел почти вплотную к стене, постоял, примериваясь и набираясь решимости: полной уверенности, что не переполошу всю округу, у меня не было.

Эх… долго мне еще будет икаться, что не удушил колдуна когда-то. Сейчас бы нежился в объятьях Эрхены, а не торчал заснеженным пнем посреди мерзлого поля!

Я вытянул руку и мысленно позвал костяных сторожей. Белые, омытые дождями, обожженные солнцем скелеты задергались, облепивший их снег осыпался кусками, оставляя глубокие дыры в сугробах. Сдвинуться с места у остовов не получилось — заклятья оказались крепче всяких оков. Зато мертвые признали во мне господина. Говорить им было нечем, но я увидел, как развернулись в мою сторону пустыми глазницами черепа, почувствовал покорное внимание.

Хвала тебе, светлейший Ирия, и тебе, наичернейший Мо, тоже хвала! Обоим спасибо за то, что создали меня таким как есть. Полдела решил!

Поблагодарив обоих богов, я дотронулся до черного дерева и попытался проделать точно такой же трюк, как несколькими часами раньше на могильнике: разрушить чужую ворожбу к хренам собачьим! Увы, дважды удача за день не выпадает: на этот раз плетения были другого рода. Они попросту не реагировали на прикосновение, пришлось снова рисковать, хотя очень не хотелось: не шли у меня из головы слова араи о скорой смерти.

Я дал знак этернус, и они быстро выдернули из мерзлой земли осиновые колья, призванные защищать от нежити… если только на руки той самой нежити не надеты перчатки. Подход к забору был расчищен, ну а перебраться через него не составило труда ни мне, ни вампирам. А вот умертвиям пришлось подождать: их тела не защищала одежда, да и лазить по стенам, как тараканы, они не умели. Выломать по-тихому забор не получилось бы, а открыть ворота я не решился — они выглядели слишком доступными. Наверняка маглук устроил на входе дополнительные ловушки, притом рассчитанные не только на нежить, но и на живых. В результате мы разделились на группы. Два вампира принялись ломать стену, чтобы впустить умертвий.

Я подошел к дому маглука. Со мной остались Игнас и его напарник. Кажется, именно этих вампиров князь назначил в мою охрану. Расчет убить колдуна, не дав ему выбраться с кровати, не оправдался. Не успел я шагу ступить, как вампиры сшибли меня с ног, отбросив к стене дома, а там, где я только что стоял, закрутился вихрь черной пыли.

Песий выкормыш… что ж ты так не вовремя проснулся, скотина!

Едва рассыпался смерч, как тишину пронизал тоскливый вой, да такой громкий, что я непроизвольно втянул голову в плечи. Надежда на то, что селении останется хоть один спящий, развеялась как дым. В домах послышались тревожные крики: люди хватались за оружие. Но нам уже было не до них — появились противники посерьезнее. Плотная корка сугробов вспучилась и пошла трещинами, выпустив на свет порождения спятившего колдуна. Одно из них выбралось буквально в пяти шагах от меня.

Если твари, прикончившие Таниту в лесах Озана, походили на пауков, то эта больше напоминала жука-оленя размером с молодого телка. Правда, не простого жука, а с клешнями и ядовитым хвостом.

Великий Ирия, как же я ненавижу всю эту ползучую гадость… хоть живую, хоть не-живую… кто бы знал!

Перехватив покрепче меч, я попытался оценить серьезность угрозы. "Скорпионы" выглядели достаточно неповоротливыми и вязли в снегу. Однако наше передвижение тоже ограничивалось небольшой расчищенной площадкой у входа, да узкими тропинками, соединяющими дома. Но самым поганым было то, что для уничтожения "сердца" нежити, подсвеченных зеленью черепов, придется буквально залезть в огромные жвала!

Первыми пошли в атаку вампиры: Игнас выругался и тенью метнулся к ближайшей твари, но добежать не успел, его сбил с ног гибкий хлыст, неожиданно взвившийся прямо из-под снега! В одно мгновение он опутал ноги вампира и словно барана поволок прямо к клешням чудовища.

Эдхед то, у этих уродов еще и щупальца из боков растут?!

Попытка упыря отбиться не прошла: еще один "хлыст" закрутился вокруг второй руки Игнаса и обездвижил его. Пришлось выручать стервеца. Я перерубил оба щупальца, выдернул вампира из-под удара тяжелого хвоста и сам оказался в воздухе вверх ногами. Перед глазами мелькнуло уродливое плетение желтых костей, и у самого носа щелкнули огромные жвала из заточенных ребер.

Извернувшись, я срезал щупальце и свалился прямо на жвала, превратив их в жалкие обломки. А затем, увернувшись от удара хвоста, одним махом раскрошил оба черепа со слизью. Безобразные лапы чудовища подломились, и его неподвижная туша тяжело рухнула на снег.

— Черепа! Разбивайте черепа! — я тут же кинулся на помощь вампирам — на них навалились сразу три твари. Вовремя подоспел — мимо щеки просвистела ледяная сосулька. У меня на пути вырос частокол из ледяных кольев.

Гнида некромантская…

Я в два прыжка обогнул препятствие и понесся к дому, но прежде чем пересек порог, к маглуку вломилось умертвие. Ему и достался арбалетный болт. Не-мертвый со стоном рассыпался в прах у меня на глазах. Сухо щелкнуло спусковое устройство, и я упал на пол, краем глаза заметив колдуна у стены.

Гнусь подколодная… со свиданьицем!

Для того чтобы выпустить поганцу кишки, мне не хватило буквально секунды: он провалился в тайник, сразу покрывшийся толстым слоем льда. Стоило колдуну исчезнуть, как стены заходили ходуном, и я понял: пора выметаться! Выругавшись, бросился вон. За спиной с хрустом и клацаньем сомкнулись ледяные "зубы". Только быстрота демона позволила мне спасти свою шкуру — едва я вылетел за порог, как дом превратился в огромный ледяной куб.

На улице меня ждало дивное зрелище: умертвия рвали на части скорпионов маглука. Нежить не боялась ударов ядовитых хвостов, она не знала боли, и главное — ее было больше. Вампиры шли следом за "младшими братьями" и крошили слабо шевелящиеся останки на мелкие куски. Солдаты маглука по-прежнему отсиживались в домах, понадеявшись на осиновые стены и заклинания против нежити. Меня же интересовал только некромант. Повторно упускать эту тварь я не собирался.

— Игнас, колдун через подпол ушел! Найди его!!

Вампир отшвырнул ногой пустую черепушку, повернулся, принюхался и, оскалившись, рванул за угол дома:

— Он там!

Я метнулся следом и чуть не врезался в этернус, который стал похож на окаменевшего тролля. Признаться, я и сам ненадолго оцепенел. Такого зрелища мне еще не приходилось видеть…

Маглук в прямом смысле построил селение на костях, и сейчас эти кости лезли из земли. Они скручивались в толстые столбы, собираясь в невиданную конструкцию. Колдуна я пока не видел. Скорее всего, он прятался за уцелевшими скорпионами, которые встали в круг, словно дикие быки.

Пока этернус и умертвия разбирались с охраной маглука, я рассматривал растущее чудовище в надежде проделать с ним такую же штуку, как с остовами на стене. Увы… Колдун просто собрал вместе кучу разных скелетов. Притом — отпетых. Как управлять бездушными остовами, я пока не знал.

Меж тем кости сложились в гигантского монстра, похожего на бескрылую птицу. У нее на спине восседал колдун. Сучий выродок, в очередной раз всех обхитрив, собирался удрать.

А вот выкуси!

— Ату его! — отдал я приказ умертвиям. Те послушными псами рванули к чудовищу. Словно огромные сизые обезьяны, они повисли на лапах чудовища, вгрызаясь в них и кроша в труху кости. Но маглук не собирался сдаваться — сотворенное им существо упорно тащилось к забору.

Я подскочил к останкам скорпиона, вырвал у него пару щупалец, сплетенных из полосок кожи, и кинул одну из плетенок Игнасу.

— Держи!

Сообразительный вампир с ходу понял мою задумку.

Слаженно свистнули два бича, оплетая ноги "чудо-птицы", и я уперся в землю изо всей мочи. Щупальце тут же перехватили сильные руки — этернус пришли на помощь.

Птица подняла лапу, чтобы сделать шаг, и мы, не сговариваясь, дернули плетенку на себя. Этого хватило, чтобы повалить монстра на землю. Умертвия торжествующе взвыли, а затем раздался громкий крик — нежить добралась до колдуна.

Когда я подошел, маглук уже мало походил на человека: окровавленный, в разодранной одежде, без пальцев на руках, без ушей и носа, но все еще живой. И даже несломленный, раз сумел выплюнуть:

— Ты тоже сдохнешь, белоглазый!

Злобный гад здорово походил на свои творения — он был таким же отвратительным и сочился ядом.

Я в ответ оскалился, наклонился пониже, вцепился когтями в худые щеки, чтобы этот вурдалак даже головой пошевелить не смог, и заглянул ему в глаза:

— Я бы на твоем месте подумал о вечном!

Зрачки маглука сначала сузились до булавочной головки, а потом расширились и заняли всю радужку. Еще не умерев, колдун узнал, что ждет его в загробной жизни. И это явно были не сады Ирии — маглук выгнулся дугой, закричал и засучил ногами.

А я, вобрав энергию уходящей жизни, рассмеялся:

— Обещал же, что на том свете тебя каждый день будут демоны драть! Но могу облегчить твою участь, если скажешь, что за яд ты использовал для пауков.

Колдун в ответ лишь плюнул кровью. Я в одно движение свернул ему голову и стер с подбородка плевок.

— Жрите, и чтобы даже костей от него не осталось, — я бросил падаль умертвиям, а сам отошел в сторону и устало уселся на сруб колодца.

Не сказал, да и Мо с ним. Отломаю пару жвал для Андру. Он ползверинца перетравит, но разберется, что к чему.

Влажный хруст раздираемой плоти и громкое чавканье заставили меня брезгливо поморщиться — кем бы ни были упыри в человеческом прошлом, хорошие манеры в загробной жизни они не сохранили. Зато аппетит не растеряли… даже добавили: не прошло и четверти часа, как от трупа ничего не осталось.

Пока умертвия жрали, этернус терпеливо ждали окончания в стороне, брезгливо отводя носы, презрительно кривя губы и настороженно прислушиваясь к затаившемуся селению. Но как бы кровососы ни морщились, а запах свежей крови уже зажег алчный огонек в их глазах и заставил жадно вдыхать воздух. Неожиданно два этернус сорвались с места и исчезли среди домов. Почти в то же мгновение раздался истошный вопль человека.

Умертвия повернули ко мне окровавленные морды.

— Господин?

Я знал, о чем меня просят. То, без чего не может обойтись ни одна разновидность нежити, какой бы разумной она не прикидывалась. Человеческой плоти. Жизненной силы. Крови.

Без маглука люди оказались беспомощны, но я не собирался их щадить. Прихвостни колдуна полностью заплатят по старым долгам.

— Можете взять свою добычу.

Одно из умертвий тоскливо проныло:

— Нас не пускают…

Надо же… какая вежливая нежить, не смеет без приглашения в дом зайти…

Заметив на моем лице выражение недоумения, Игнас негромко пояснил:

— Осина…

И нарочито вежливо поинтересовался:

— Вы не будете против, если мы выкурим на улицу этих крыс?

Я не возражал — кто поручится, что хибары не нашпигованы ловушками так же, как дом колдуна? — поэтому ответил коротким кивком.

Любоваться разгулом нежити желания не было, и я, с трудом заставив себя встать, отправился за стены городища. Пока шел по узкой, протоптанной в сугробах тропинке, слышал лишь скрип снега под сапогами. Со стороны могло показаться, что селение спит. Но это было не так. Страх, густой и вязкий, сочился из-под плотно закрытых дверей, из-за толстых дощатых ставень. Не знаю, молились ли люди или просто надеялись, что случится чудо, и беда пойдет мимо… Глупцы… Чудес не бывает! Оранжевые языки пламени уже лизали бока хижин. Осина, так надежно защищавшая от обычной нежити, не выстояла против вампиров. В их сумах нашлись и лучины огневого дерева, и куски горючей смолы, и кресало. Люди были обречены.

К рассвету от селения остались лишь черные головни, да закопченные печные трубы. Вампиры сожгли даже забор, чтобы живым было неповадно селиться в Пустоши. В королевстве мертвых, в наследной вотчине нежити, оставленной ей в подарок самим Мо.

Прежде чем прогорел последний дом, ко мне явились сытые до икоты умертвия. Они честно выполнили приказ, и за это полагалась награда — успокоение. Мне предстояло освободить души оживших мертвецов.

Я повторил то, что в первый раз проделал в Сырте. Снова стал привратником, открыв дверь в мир мертвых.

— Долги оплачены! Освобождаю вас от привязанности к праху! Ступайте с миром.

Но вопреки моим ожиданиям, мертвецы не исчезли.

— Куда нам идти? — неожиданно спросил самый разговорчивый

— В сады Ирии, — раздраженно бросил я и оторопел: прежде чем исчезнуть, умертвия дружно бухнулись на колени.

Это что… моего слова хватило для отпущения грехов?!

Стоило представить эту братию, столпившуюся у Небесных ворот, и губы сами расползлись в ухмылке: ну и козу я подсунул Ирии… Хотя какую не подсунь, а все одно за Светлейшим не угнаться. Он в своих издевках намного изощреннее.

Я залез в седло и оглянулся на пепелище.

Мэй оказалась права — без мертвых с колдуном мы бы не справились. Негодяй слишком хорошо подготовился к визиту незваных гостей. Неужели араи и в другом предсказании не ошиблась?

Настроение, и без того не радужное, стало сродни погоде — те же черные тучи на горизонте. И беспокоился на этот раз я не о себе. Эрхена и Морра — вот кто занимал мои мысли. Неожиданно решение укрыться у вампиров показалось самым глупым из всех возможных. Если верить Агаи — а ему теперь можно верить — сирин был нужен я, а вовсе не Морра. И теперь война будет следовать за мной по пятам, как стая голодных волков за подранком. Может, стоит отправить девчонок подальше из Азалы? Нет, не получится. Всевидящая пророчица не даст, чтоб ее Ирия бельмами наградил. Эх… нам бы еще пару магов… глядишь, и предсказание поменялось бы.

Соблазнительная мысль, вот уже с неделю крутившаяся в моей голове, наконец трансформировалась в решение. Придется все-таки заехать в гости к отшельнику. Если готовиться к большой войне, надо попробовать все средства.

Я натянул поводья, вынуждая лошадь остановиться, и оглянулся на этернус:

— Ждите меня завтра у своего схрона.

Тропинка, ведущая к берлоге приятеля, была аккуратно расчищена от снега чуть ли не на версту. Унн не терял времени даром. Хотя, если честно, я сильно сомневался, что он лично махал лопатой, слишком отшельник для этого ленив.

Над трубой избы вился легкий дымок.

Отлично… значит, хозяин дома.

Я несколько раз стукнул кулаком по двери, а затем толкнул ее.

Унн сидел у очага и помешивал что-то в котелке. При виде гостя сочувственно крякнул:

— Эк укатали жеребца крутые горки…

Я, вспомнив, в каком виде явился, только усмехнулся:

— Преобразиться?

На что получил:

— Да что я, девица, чтобы на твою физиономию любоваться? Как нравится, так и ходи. Мне все одно твой настоящий облик даже под семью шкурами видно.

Унн пихнул мне ногой свободный табурет:

— Заводи свою животинку и садись к столу, как раз каша поспела. Поедим, а там расскажешь…. зачем пришел.

Через три четверти часа мы уже попивали ягодную настойку из заветного бочонка, которой отшельник потчевал только самых дорогих гостей. Мне пришлось выложить Унну большую часть приключений.

Приятель во время длинного рассказа высказался лишь однажды, когда узнал, как ранили рош-мах.

— Жалко девку. Справная была.

Конечно, я рассказал не все, а лишь по какой причине оказался в такой заднице, не забыв сгустить краски в нужных местах.

Отшельник долго молчал, а затем мрачно спросил:

— Ну а от меня чего хочешь?

Круглые голубые глаза смотрели исподлобья, словно Унн приготовился бодаться.

Хотя ответ отшельника был очевиден, я все-таки сказал:

— Ты сильный маг. Помоги хотя бы с ловушками!

Отшельник на "ты сильный маг" возражать не стал, хотя мог бы, ведь при мне он только дубиной махал. Значит, догадки оказались верны. Правда, предвидеть ответ я все одно оказался не в состоянии.

— Нельзя мне вмешиваться! — угрюмо бросил отшельник. — Даже ради большой дружбы нельзя!

Вот оно как… "Нельзя", значит…

— Да не смотри ты на меня волком, — поморщился от досады Унн. — Сам не понимаешь, о чем просишь. Если я влезу в вашу склоку, будет только хуже. Поверь. Просто поверь!

Такой ответ меня не устроил.

— Может, добавишь еще пару слов к своему отказу? Почему нельзя? Кто запретил? — предпринял я последнюю попытку выяснить правду.

Вместо ответа Унн многозначительно возвел очи к потолку.

— Тьфу ты… сказал бы прямо, что не хочешь, а не кивал на богов!

Унн криво усмехнулся:

— Да, не хочу. Можно и так сказать.

— Понятно. Пойду я спать, пожалуй. Устал.

Несмотря на то, что отшельник был в своем праве, его отказ сильно меня задел. Разом навалилась усталость, заныли намятые в драке бока.

Унн шумно вздохнул:

— Обиделся, значит… Ну как знаешь. Позже поймешь, что я прав.

Отшельник расстелил шкуру на свободной лавке, а сам вернулся к печке.

Вопреки ожиданиям и усталости, я проворочался еще часа два, не меньше, прежде чем заснул. И каждый раз, когда открывал глаза, видел застывшую сгорбленную фигуру, подсвеченную отблесками пламени. Утром меня разбудил аромат свежего хлеба. Кажется, приятель провел всю ночь в размышлениях. К моему глубочайшему разочарованию — совершенно бесплодных.

Не получив согласия, я распрощался:

— Ну, будь здоров.

Унн задерживать меня не стал. Подождал, пока залезу на лошадь и уже тогда сказал:

— Ты вот что… Заходи, когда все закончится, тогда и поговорим.

— Это если получится, а то мне тут скорую смерть напророчили.

— Если умрешь, тем более заходи, — все так же серьезно заявил отшельник.

Я на такое приглашение только досадливо махнул рукой.

Обратная дорога до Азалы оказалась невеселой: мне не давали покоя предсказание араи и слова Унна. Я пытался решить, как защитить тех, кто мне дорог. И самое главное — где им будет безопаснее: рядом со мной или наоборот. У неправильного выбора окажется слишком большая цена — жизни Эрхены и Морры.

Кроме тяжелых раздумий о будущем было еще кое-что, не дававшее мне покоя: чувство преследования. Словно кто-то или что-то медленно и неотвязно тащилось по нашим следам. Но сколько я ни оглядывался, сколько ни пытался разглядеть преследователей, ничего не получилось. Ни у меня, ни у этернус. Особенно тяжело давило на сердце, когда мы попали в сильнейшую бурю. Не знай я, что маглук преставился, обязательно решил бы, что это его проделки. Однако колдун был мертв, как и все его "стадо". Этернус и упыри не оставили живых. И, тем не менее, какую-то заразу в городище разбойников мы подцепили. Скорее всего — проклятие. Деревенька была буквально нашпигована магией. Правда, на следующий день после бури установилась на редкость солнечная погода для зимы, и тревога ушла. Но это только лишний раз подтверждало, что беспокоились мы не зря — именно солнечный свет ослабляет черную магию.

Добравшись до Азалы, я первым делом отправился на поиски сирин. Отыскать его оказалось легче легкого — в лаборатории князя. Подозреваю, что в мое отсутствие Агаи там вообще ночевал: в лаборатории появился диван, на котором лежали плед и подушка.

Поприветствовав присутствующих, я попытался выяснить положение дел:

— Агаи, посмотри, ко мне никакая зараза не прилепилась?

Маг, открывший было рот для вопроса, растеряно моргнул:

— Какая зараза? Ты заболел?

— Любая, но вероятнее всего — магическая. Проклятие или что-то в этом роде, — я стащил с себя теплый плащ и замер, предоставляя возможность как следует себя рассмотреть.

— Миссия удалась? — негромко поинтересовался правитель этернус.

Я кивнул:

— Вполне.

Агаи, моментально забыв, о чем его попросили, зло спросил:

— А почему меня не взял? Это я должен был его убить! Это было мое…

— Какая разница, кто грохнул ублюдка? Главное, что он труп. А ты, прежде чем собачиться, лучше доведи дело до конца, — оборвал я мальчишку.

В этот момент мне хотелось только одного: подняться в башню, обнять Эрхену и остаться с ней наедине хотя бы сегодня. Потому что завтра наступят совсем другие хлопоты и станет не до любви.

Сирин насупился, поджал губы и принялся ходить вокруг меня, совершая сложные пассы руками. В завершение процедуры он подержал руку на пульсе, заставил высунуть язык, посмотрел в зрачки и наконец фыркнул:

— Здоров во всех отношениях!

Я обрадовался:

— Прекрасно! Прошу простить, но я вас оставлю. Слишком устал.

Вампир понимающе улыбнулся:

— Приятного отдыха. Жду вас с подробным рассказом завтра утром.

Но у сирин голова была занята другим: он вцепился в рукав моей рубахи, прошептал:

— Дюс, ты узнал, каким ядом отравили Таниту?

Я положил мешок с трофеями на стол:

— Развлекайтесь, — и быстро вышел, пока эти умники не втянули меня еще в какое-нибудь дело.

Подозрение, что сирин останется в лаборатории, а то и вовсе не ляжет спать, подтвердились. Заполучив долгожданную отраву, маг явно решил умереть от упадка сил, но довести дело до конца. Хорошего или плохого — это зависело от удачи парня и милосердия Ирия.

Я же собирался провести вечер самым приятным образом: в компании Эрхены, Морры и Риса.

Выслушав рассказ о гибели шайки маглука, Лаланн задумчиво вздохнул:

— Вовремя ты его убил. А все-таки зря меня не взял. Чуть не свихнулся я среди толпы упырей.

— Чем ворчать без толку, лучше порадуйся последним спокойным денечкам. Скоро будет некогда отдыхать.

— Вот и славно, — мрачно ухмыльнулся Рис, покосился на разрумянившуюся Эрхену и с неохотой выбрался из кресла. — Ну что же… пора. Приятных тебе, Дюс, сна и отдыха.

Видно было, что уходить Лаланну не хочется, что хочется ему совсем другого — просидеть большую часть ночи за вином и разговорами, вот только деликатность не позволяет навязываться.

— И тебе сладостных сновидений, — отсалютовал я бокалом, дождался, пока за приятелем закроется дверь и притянул к себе девушку. Об этом мгновении я мечтал с того самого момента, как выехал за ворота Азалы. На этот раз нам никто не мешал, вот только утро началось бессовестно рано — стоило закрыть глаза, как меня затеребили.

— Дюс, просыпайся! Его светлость ждет тебя в лаборатории.

Встал я с ощущением, что сейчас узнаю об очередной пакости. Пока спускался по лестнице, пытался сообразить, что тому причиной. Передо мной, освещая дорогу, шагал Агаи. Усталый, угрюмый и молчаливый.

Лаборатория носила следы усердного ночного труда: на столах теснились реторты, подносы с вскрытыми трупами животных, с разложенными по отдельным банкам потрохами.

— Что, не получилось определить яд? — негромко спросил я князя вместо приветствия.

— Нет. С ним разобрались довольно быстро, — вампир с сочувствием посмотрел на Агаи.

— Тогда в чем же дело?

Этот вопрос я задал больше для порядка. И без объяснений было ясно: если яд определен, но сирин по-прежнему выглядит не радостнее гробовщика, значит, противоядия не существует.

— Противоядия не существует… — слово в слово повторил мою мысль Агаи.

Я повернулся к князю:

— Андру, вы в этом уверены?

Вместо ответа вампир взял со стола квадратную склянку, осторожно снял с нее крышку и пошарил в слое листьев, устилающих дно. В следующее мгновение князь недовольно поморщился и вытащил руку. На одном из пальцев, словно охотничья собака на медвежьем ухе, болтался крупный жук.

Андру аккуратно зажал двумя пальцами его ярко-красные надкрылья, дождался, пока кусачая тварь разожмет жвала, после чего сунул ее мне под нос:

— Это порфировая жужелица. Живет в окрестных лесах, питается листьями и корневищами цикуты. Одной капли яда, добытой из брюшка этого насекомого, достаточно, чтобы убить около тридцати человек. Противоядия действительно не существует. Единственный выживший — это вы, Дюс. Насколько мне известно, конечно…

Правитель нежити выдержал паузу, позволяя как следует рассмотреть жука, и добавил:

— Не могли бы вы оказать одну небольшую любезность: превратиться обратно в человека?

— Ну и что это даст? — пожал я плечами в ответ, но отказываться не стал. В конце концов, не век же мне ходить в шкуре демона.

Тело откликнулось сразу, стоило сомкнуть веки и сосредоточиться на желании. По жилам прокатилась волна жара, и в следующее мгновение одежда стала ощутимо свободнее. Когда я открыл глаза, то наткнулся на напряженные, внимательные взгляды вампира и сирин. На несколько минут в подземелье установилась полнейшая тишина: мы напряженно ждали последствий преображения в человека. Однако вампир оказался прав. Яд действительно исчез.

Первым завозился сирин: шумно, с нескрываемым облегчением вздохнул и панибратски хлопнул меня по плечу. Не успел я удивиться столь резкой смене настроения мальчишки, как заговорил правитель нежити:

— Дюс, мне чрезвычайно неловко нарушать собственное обещание, но вы позволите взять еще немного вашей крови? От обеих ипостасей?

— Рассчитываете получить противоядие? — наконец дошло до меня.

Князь кивнул:

— Правильнее будет сказать — надеемся.

Я молча закатал рукав. Сирин тотчас схватил со стола чистую чашку и нож, но Андру мягко остановил его руку и отобрал лекарский инструмент:

— Позвольте мне, как… более опытному.

В следующее мгновение красная влага часто закапала в подставленную посудину. Я усмехнулся — да уж, вот чего-чего, а опыта в кровопускании упырям не занимать — и искоса глянул на сирин, повторно хмыкнув Он с такой жадностью вперился в чашку, словно сам стал вампиром. А потом с величайшим бережением отнес ее на стол — для завершения эксперимента.

Увы… еще не создали мир, в котором боги шли бы на поводу у человеческих надежд и желаний. Моя кровь чаяний сирин не оправдала: отравленным животным она не помогла.

— Мне искренне жаль, — сказал я магу, который застыл у стола, глядя на бьющуюся в агонии крысу.

Агаи вздрогнул, немного помедлил с ответом и тихо, но твердо сказал:

— По крайней мере, с этим все ясно и можно заняться ловушками.

Не успел я подумать, что парень окреп духом и повзрослел, как его лицо исказила гримаса боли:

— Мне надо… уйти. Не-на…долго….

После чего маг выскочил из лаборатории, чуть не сбив Лаланна.

— Что случилось? — недоуменно посмотрел милитес.

— Противоядие не нашли, — ответил я.

— Может, не стоит оставлять парня в одиночестве? — нахмурился Рис и даже сделал шаг в сторону двери.

— Дайте Агаи побыть наедине со своим горем, — охладил порыв милосердия правитель нежити. — Он скоро вернется.

Вампир был абсолютно прав. Лезть в такой момент с утешениями — последнее дело. И чтобы зря не терять времени, я попросил Андру рассказать о новых изобретениях. С первого взгляда дела обстояли не особо хорошо: сети, пропитанные смолой огневого дерева (воистину незаменимое растение), ядовитые стрелы и болты — все это, конечно, прекрасно, но слишком просто. Недостаточно смертоносно. С этаким арсеналом лучше заранее приготовить погребальный костер, потому что выжить будет не затруднительно, а попросту невозможно.

Видно, мое неодобрительное молчание оказалось достаточно выразительным, потому что правитель нежити неожиданно широко улыбнулся:

— Дюс, имейте терпение. Давайте дождемся Агаи.

Прежде чем я отправился на поиски колдуна, прошло еще с четверть часа. Куда забился расстроенный маг, я понятия не имел, но, поразмыслив, решил, что птичья душа заставит его держаться как можно ближе к небу, и оказался прав: мальчишка угнездился на перилах галереи. Ссутуленный, съежившийся сирин без всяких крыльев здорово напоминал занемогшую птицу. Он сидел, вперившись невидящим взглядом в хмурое зимнее небо. Исхудавшее лицо с ввалившимися щеками все еще оставалось нездорового желтого цвета, да и синяки под глазами не сошли. На впалых щеках блестели ледяные дорожки от слез.

Я молча встал рядом. Утешать Агаи было бы глупо: настоящий мужчина должен с достоинством принимать последствия своего выбора, какими бы плачевными они не были. Впрочем, колдун теперь это хорошо понимал, вот только содеянного изменить не мог. Время, как река — вспять не течет. Оно может только застыть на месте, да и то — стараниями магов.

— Я все равно отыщу противоядие! А не отыщу, так придумаю! — неожиданно зло заявил Агаи и спрыгнул с перил, громко щелкнув подошвами сапог об промерзший гранит. — Когда победим!

Маг не собирался сдаваться. Я поймал себя на мысли, что на этот раз одобряю его упрямство и хлопнул парня по плечу:

— Пойдем, князь не хочет без тебя показывать все, что вы там наворотили.

Когда мы дошли до комнаты с насекомыми, то услышали отголосок назревающего спора. Слов разобрать не получилось, но громкий, полный ядовитого сарказма голос Лаланна узнать было совсем не трудно. Мы с Агаи, не сговариваясь, рванули к двери. Судя по громкому треску разламываемой мебели и звону бьющегося стекла, Рис все-таки умудрился разозлить невозмутимого этернус. Мы успели как раз к финалу ссоры. Вампир прижал Лаланна к полкам и стиснул хрупкое человеческое горло в руках, которые теперь больше походили на лапы зверя: ногти заострились и вытянулись, превратившись в когти хищника. Правда, хвала Ирие, рвать глотку вампир все же не собирался, так что я решил дать ему высказаться до конца. Люди и не-люди в минуты гнева часто выбалтывают то, что в обычное время из них не вытянуть и раскаленными щипцами.

— Ты ничего не знаешь про меня, сопляк! — лязгнул клыками упырь: — Я исходил кровью неделю! Она сочилась прямо через кожу, пачкая простыни и вызывая ужас у слуг! Жена сходила с ума от страха, а лживые придворные уже не стеснялись своего любопытства! Это стало великим представлением — умирающий от проклятья наследник короны! И эти бесконечные вереницы шарлатанов, решивших погреть руки на чужом отчаянье… А в последний день моей человеческой жизни явился постановщик "увлекательного" представления. Он пришел полюбоваться, как я умру!

Тут Андру опомнился, замолчал и с видимым усилием разжал руку. Рис с места не двинулся, лишь повел шеей, словно хотел убедиться, что свободен. Немая сцена затягивалась, я даже решил, что больше ничего не услышу, но правитель нежити снова заговорил. Уже совсем другим тоном, без прежней ярости.

— Колдун получил то, чего хотел: я действительно умер. Эта мразь просчиталась только в одном — моя душа отказалась уйти неотомщенной, а тело, точнее часть его, — князь зло усмехнулся, — очень маленькая часть, это осуществила. И я встал — первый нетленный покойник, до которого далеко мумиям всех святых вместе взятых. Хотите знать, что я сделал?

Андру так и не отвел глаз от Риса. Выглядел он как настоящий упырь, которых мне довелось упокоить не один десяток. Зрачки светились ярким серебром, рот искривился в оскале, не скрывавшем вылезших клыков.

— Ты знаешь, что такое терять близких, человек? А каково это — убить их самому? Не знаешь?.. Тогда ты не можешь меня судить! Да, я первый вампир, король всех не-мертвых! И в придачу — палач своей семьи. Нет. Даже хуже!

Неожиданно этернус посмотрел в мою сторону и спросил:

— Дюс, вам по прежнему любопытно, что скрыто за последней дверью?

Не дожидаясь моего ответа, правитель нежити пошел в зверинец. Я молча последовал за ним. Вот и пришла пора полного откровения. Лаланн достал-таки вампира до печенок, задел за самое больное, если наработанное веками терпение лопнуло, как мыльный пузырь.

— Я пришел в себя, когда насытился. Напился всласть, — резкие, рубленные фразы звучали в полнейшей тишине. Даже нежить подземного зверинца и та притихла. — Вскоре очнулась жена. Она как зеркало помогла увидеть, кем я стал. Она и те, кто встал следом. Читали про темные лета? Когда по странам прокатилась волна эпидемии, и вымерло чуть ли не две трети всех людей?

Князь выудил из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, но прежде чем провернуть, снова посмотрел в нашу сторону:

— Так вот… в этом тоже виноват я. Жрать, жрать и снова жрать — вот все чувства, которые я испытывал в то время. А еще — страстное желание выжить. Несмотря на то, что я стал ходячим трупом — все равно выжить. И лишь когда люди очнулись и объединились в охоте на нас, чтобы не погибнуть… пришлось научиться себя контролировать. Следом за вернувшимся разумом пришло желание отомстить тем, кто устроил переворот — сирин!

Судорожный вдох сквозь зубы и тихое "но… зачем?" заставили правителя нежити посмотреть на сородича виновников несчастья — Андру.

— Зачем? А зачем сирин опустошают Хогарское княжество? Провидица, ваша клятая драгоценная провидица увидела, что победа возможна лишь при смене династий! Так что… — князь снова отвернулся, — крылатые друзья мне задолжали. Даже больше, чем думают.

Вампир распахнул дверь. Оттуда пахнуло разложением, гнилью и… сумасшествием. Дикий утробный хохот, перешедший сначала в плач, а затем в шепот, пробрали меня до самых костей. Я даже не заметил, как оголил меч. В руках Лаланна тоже тускло блеснуло оружие.

Огонь маленького светильника, который этернус держал в руках, лишь слегка разогнал темноту, оставив ее роиться по углам. Но даже его слабенького огонька оказалось достаточно, чтобы рассмотреть таинственную комнату. Зал, в который мы попали, был совершенно пуст, если не считать одной-единственной клетки, прутья которой выглядели намного толще, чем на узилищах нежити. Да и рядов было не меньше пяти.

Пытаясь рассмотреть опасного обитателя, я подошел вплотную к клетке, но тут же непроизвольно отпрянул — ее сотряс сильный удар, за которым послышался громкий крик боли, тут же сошедший до злобного шипения. То, что сидело в клетке, кинулось на меня, пытаясь пробить телом посеребренную решетку. Серебро существо обожгло, но не остановило — клетка снова содрогнулась, а ее обитатель зашелся в отчаянном вое.

— Это что за… — пробормотал Рис.

Андру же вместо ответа потянул меня за рукав:

— Отойдите, Дюс. Иначе она не успокоится.

Я послушно попятился, а в следующее мгновение в зале вспыхнул яркий свет. Обитательница подземной тюрьмы, тонко и противно взвизгнув, метнулась в самый темный угол. Не в силах устоять перед любопытством, я снова сделал вперед два шага и присмотрелся. То, что забилось в угол, явно принадлежало к разновидности двуногой нежити — от нее отчетливо тянуло холодом не-жизни. Первой мыслью было: "Какая-то особенно дикая вариация гианы". Но гиана лишь в солнечном свете становилась уродливой тварью, а эта… эта и в темноте подземелья выглядела отвратительней некуда: голая, тощая старуха, ее волосы были спутаны в огромный колтун, тело — в язвах ожогов и, судя по запаху, в собственных испражнениях.

— Что это такое? — посмотрел я на князя и услышал бесстрастное, официальное:

— Позвольте представить, его высочество Аврил Верене Донатин — моя супруга.

Ах ты ж… твою мать!

— Она обезумела потому, что стала вампиром? — не удержался я от вопроса, раздумывая, не в сумасшествии ли жены кроется причина фактически полного отсутствия женщин-вампиров среди этернус.

— Нет, это случилось через тридцать семь лет второй жизни.

Андру подошел вплотную к решетке. Его руки были защищены кожей перчаток, и правитель нежити безбоязненно ухватился за серебристый прут. Упырица недовольно заурчала, подобралась, как для прыжка, и неожиданно метнула в мужа комок дерьма. Князь, увернувшись, едва заметно вздохнул и отодвинулся прочь от клетки.

— Андру, почему вы ее не убьете? Только не говорите, что вас удерживают чувство вины или узы брака.

У меня просто не укладывалось в голове, из каких соображений можно терпеть в доме такое создание.

Ответить вампир не успел — безумная опять бросилась на решетку, с воем отлетела назад и принялась по-обезьяньи скакать с пола на потолок, с потолка — на стены и обратно. Прыжки сопровождались диким воем: осиновая обшивка стен и потолка причиняла нежити сильную боль.

— Пойдемте, господа, — шагнул к выходу вампир, — она не уймется, пока не останется одна.

— Так почему вы ее не убьете? — повторил я вопрос, стоило лязгнуть замку.

Вампир долго молчал. По его лицу было ясно, что он вообще предпочел бы не отвечать. Да он и не ответил… Зато не преминул задать встречный.

— Дюс, вы, наверное, уже заметили, что среди этернус мало женщин?

"Мало" — это мягко сказано. Правильнее было бы сказать — фактически нет. Из-за отсутствия вампирш этернус здорово походили на служителей неизвестного бога или членов тайного братства, главным требованием которого стал обет воздержания.

— Заметил. Это как-то связано с вашей супругой?

— В этом мире все связано, — философски заметил правитель нежити, помолчал немного и продолжил: — Я действительно испытываю перед Аврил чувство вины. В конце концов, это из-за меня она сначала стала вампиром, а позже вовсе лишилась рассудка.

Андру вздохнул:

— Знаю, что смерть стала бы для Аврил настоящим успокоением, но… видите ли, ее участь служит прекрасным напоминанием о должниках. Все-таки триста лет — приличный срок, не каждая ненависть способна выдержать его без… подпитки. А еще достаточно одного визита в подземелье, чтобы удержать от неразумных просьб моих подданных или тех, кто стремится ими стать.

— Все еще не вижу связи. Объясните понятнее. Вампирши склонны со временем сходить с ума? Что-то не верится, — вспомнил я невероятно хитрую и изворотливую упырицу за которой гонялся по всему Наоргу.

— Не все. Только те, кто решается на обряд подчинения, — невозмутимо пояснил Андру. — По неизвестной причине женщин-вампиров всегда одолевает сумасшествие. Может, они физически не способны подчиняться и сама мысль об этом тут же сводит их с ума? Как думаете, Дюс?

Он еще шутит, Мо шизане….

Мда… а все-таки недоброе чувство юмора у богов. И у светлых, и у темных. Это надо было до такой пакости додуматься. А я еще жаловался на свою судьбу. Воистину — все в сравнении.

— Сочувствую, — впервые в жизни пожалел я нежить.

Князь в ответ неожиданно улыбнулся:

— Да, проблема не из приятных, но этернус уже привыкли к вынужденному воздержанию. Хотя, не буду скрывать, как только закончится военная кампания, придется вплотную заняться решением этой задачи. Я не хочу прослыть жестоким правителем.

— Но одну женщину мы в замке все-таки видели, — напомнил Агаи.

— Нет ни одного правила, в котором не встретилось бы исключения. Собственно изучением ее феномена я и намерен заняться.

При этих словах улыбка сама собой сползла с лица вампира, и я почувствовал волну раздражения, исходящую от него. Видимо, перспектива общения с упырицей князю не нравилась. Я бы на его месте тоже был не в восторге. В такой ситуации даже самая обычная женщина сядет на шею… Представляю, что творит порождение темных богов! Бедный князь. Бедные его подданные. Хотя о чем это я? Не век же им кровь сосать, пусть и у них попьют немного.

— Так что моя супруга служит одновременно прекрасным предостережением для этернус, мечтающим о плотских утехах, и заодно — напоминанием о старом должке.

— А может, это из-за того, что вы любите жену? — неожиданно влез в разговор сирин, чем вызвал понимающий и сочувствующий взгляд правителя вампиров. Но ответ оказался вовсе не таким, как ожидал мальчишка.

— Наш брак был заключен по политическим соображениям. Нынешняя ситуация, сами понимаете, любви не прибавила, но Аврил по-прежнему остается моей супругой, которую я поклялся защищать. Стало быть, пока существует хоть один шанс на излечение, она не умрет окончательно.

Вампир обвел нас внимательным взглядом, задержавшись на Рисе, и спросил:

— Ну что, господа, ваша любознательность полностью удовлетворена, или еще остались вопросы, касающиеся моего прошлого? Нет? Тогда предлагаю вернуться к более насущным проблемам. Агаи, достаньте ваши изобретения и покажите их друзьям. Я скоро к вам присоединюсь.

Агаи воистину королевским жестом — не иначе от Андру научился — повел рукой в сторону одного из столов:

— Прошу!

В отличие от ближайшего стола, изгвазданного и "украшенного" препарированными трупами животных, на этом царили чистота и порядок, да поблескивали прозрачным стеклом два сосуда. В богатых домах в таких выставляют хрупкие редкости. Я подошел поближе и присмотрелся. На первый взгляд это были очередные "клетки" для ядовитых тварей: в первой склянке на плоском сланце едва заметно мерцали тонкие нити паутины. Вот только их хозяина я так и не увидел, зато почему-то вспомнил о кровожадных тенетах, поджидавших нас на заснеженных тропах. Правда, та паутина была из снега, а эта…

Я почти прижался лицом к стеклу и пододвинул ближайший светильник, чтобы лучше осветить камень.

… эта походила на обычную, только от нее за версту несло магией и смертельной угрозой. Голову на отсечение даю, но эта дрянь связана с коконом, который притащили в дорожном мешке!

— Она действует так же, как оригинал? — поинтересовался я.

Агаи, который смотрел на свое "детище" взглядом гордого отца, кивнул:

— Абсолютно. Правда, мне пока не удалось добиться самопроизвольного размножения. Его светлость сказал, что не стоит тратить драгоценное время на решение второстепенных задач. И еще есть один побочный эффект, на который я не рассчитывал.

Удержаться от ироничного хмыканья не получилось:

— Только размножения подобной пакости не хватало. Она у вас, поди, еще и под солнцем не горит?

— Естественно, — удивленно посмотрел на меня сирин, — иначе какой в ней смысл?

Я покивал, радуясь про себя, что один из экспериментаторов все-таки разумен.

— Агаи, я запрещаю даже думать о ее разведении. Это тебе не крокуты и даже не шушваль. Покусами не отделаешься.

В ответ парень обиженно поджал губы:

— Сам понимаю. Не дурак.

"Если бы", — подумалось мне, но вслух я сказал другое: — Рассказывай дальше.

Сирин снова оживился, огляделся по сторонам, протянул было руку к большой склянке с мышами, но передумал и ограничился жуком, похожим на огромного таракана. Колдун вытащил пробку из крышки, сунул насекомое и быстро закупорил сосуд. Жук даже не успел коснуться дна, как паутина выгнулась ему навстречу, словно под напором ветра, и спеленала добычу! На дно упал шевелящийся кокон, который буквально на глазах ужался до размера фасолины, после чего взорвался, оставив в воздухе темное облачко праха.

…!

Я медленно распрямился и посмотрел в упор на чокнутого колдуна:

— Агаи, дай-ка левую руку.

Тот удивленно моргнул, недоумевая, какая муха меня укусила, но приказ выполнил беспрекословно. Я задрал рукав, убедился, что руны клятвы на верность остались на месте, и поинтересовался:

— Не подскажешь, как мы сами рядом с этой мерзостью выживем?

Губы сирин тут же растянула самоуверенная ухмылка:

— Эта паутина — результат самого первого эксперимента. В Азале ее, конечно, использовать нельзя, зато если скатать в кокон и заключить его в стеклянные колбы…

Стекло? Коконы? Демон меня раздери… А ведь мальчишка прав! Достаточно докинуть их до противника или рассыпать при отступлении в коридорах… Великолепно, просто великолепно!

Теперь уже я довольно осклабился:

— Сделаешь мне штук пять.

Сирин тут же перестал улыбаться:

— Придется подождать, пока я подберу более совершенный материал для футляра. Стекло слишком хрупкое. Представляешь, что произойдет, если оно треснет в руках или карманах?

И тут же, явно желая уйти от назревающего спора, результат которого был известен заранее, ткнул пальцем в другой сосуд:

— А это подарок для тех, кто приземлится на крыши!

В склянке лежал брат-близнец первого куска сланца, на котором поблескивало "кружево" еще одной ловушки.

Колдун проделал точно такой же фокус что и с предыдущей паутиной, скормив ей еще одного жука. На этот раз шелковистая сеть свернулась лишь в тот момент, когда насекомое коснулось ее всеми лапами. Итоговый результат тоже оказался иным — паутина не рассыпалась в прах, а почти сразу снова развернулась, оставив на камне жесткие надкрылья и колючие лапки жука.

— С более крупным противником она точно так же расправится? — заинтересованно уставился на останки Рис.

Это были его первые слова, после стычки с вампиром.

— Нет, — помотал колдун головой, — переварить человеческие тела быстро не получится.

— А как насчет остального? — продолжил любопытствовать Лаланн. — Что станет с костями? Переварит или тоже выплюнет?

Маг застыл с полураскрытым ртом и неуверенно вымолвил:

— Скорее всего, костная ткань останется.

Я представил, как сыплются очищенные кровожадным заклинанием мослы на головы выживших, и не удержался от смешка — воистину достойный города нежити салют!

— Ну и чувство юмора у тебя, — недовольно проворчал сирин. — Нашел, над чем потешаться.

Я только отмахнулся:

— Давай, показывай дальше!

Следующими на очереди оказались болты, снаряды и стрелы. Алхимик и маг решили использовать все возможности нового заклинания.

— Сколько ты сможешь сделать таких снарядов? — спросил Рис, покачивая в ладони круглый шар и примеряясь к его весу.

Сирин вздохнул:

— Немного. Для основы заклинания требуется очень тонкая и эластичная нить. Его светлость пожертвовал на эксперименты коллекцию насекомых. Там я нашел три кокона Кавалера теней — бабочки, что живет в лесах у Южного океана. Эти нити из них. Они на удивление прочны, отлично плетутся, и, самое главное, на них прекрасно накладывается заклинание! Остальные экземпляры, к сожалению, не подошли. У них оказались или слишком ломкие, непрочные нити, или такие, которые толком не держат колдовство. А чаще и то, и другое.

— В следующий раз доверху забью трюм корабля этими коконами. А еще лучше, вывезу самих бабочек и разведу их у себя, — раздался за нашими спинами голос князя.

— А как быть с остальными крышами? Раз на всех ловушек не хватит… — мрачно поинтересовался Рис, явно не разделявший оптимизма правителя нежити.

— Ну, я работаю кое над чем, — кивнул Агаи на большую колбу, содержимое которой показалось мне смутно знакомым. Ее наполняла сероватая, полупрозрачная масса очень похожая на кисель.

Я вытащил пробку из колбы, желая понюхать содержимое, но вовремя опомнился и предпочел за благо уточнить:

— Пары не ядовиты?

Алхимик и маг одновременно кивнули, притом в глазах правителя нежити явно мелькнула насмешка.

Я осторожно поднес сосуд к носу. Рот тут же наполнился слюной: кисловатый запах дрожжей и овсяной каши напомнил мне, что завтрака еще не было.

Точно! Кисель!

— Агаи, ты решил накормить наших противников? Думаешь, сытыми они хуже воюют?

— Нет, размышляю о том, как сделать, чтобы кисель не протухал и не высыхал, — не заметил издевки сирин и пояснил: — Понимаешь, наши во… воины си… воины пророчицы будут босыми. Даже если они спустятся с неба в доспехах, это всего лишь иллюзия. А у его светлости есть в кладовой яд, способный проникать сквозь кожу.

Вот тут я понял, почему веселился вампир.

— Агаи, ты хочешь намазать кисель на крыши?

— Да, а что? — недоуменно моргнул юнец.

Вместо ответа я предпочел задать вопрос. Притом адресовался он хозяину замка.

— Андру, кажется, я видел в Азале воробьев. Мне ведь не померещилось?

— Еще у нас водятся голуби, а весной и осенью на крышах отдыхают перелетные птицы, — с самым серьезным видом подтвердил Андру. — Мух, жуков и прочую крылатую живность тоже стоит принять в расчет.

— Я же хотел как лучше, — обиделся маг на наши ухмылки.

— Да уж… крыши, облепленные смердящими птичьими тушками — самое подходящее украшение для столицы нежити. Глянет сверху враг на все это великолепие и передумает нападать. На кой ему будет нужен такой вонючий город, — рассмеялся я и предложил: — Но изобретение достойное, да. Когда-нибудь продашь его с выгодой некромантам. Им пригодится для создания летучих монстров.

Конечно, я сказал это в шутку. Вот только восприняли ее всерьез.

— А вы можете поднять умертвие из птицы? — прищурился князь.

Пришла моя очередь пожимать плечами:

— А что, у животных есть душа для призвания?

— Сейчас проверим! — заблестели глаза у вампира, и он исчез с быстротою ветра, а вернулся уже с зажатым подмышкой чучелом и звериным остовом на подставке.

— Это кто такой?! — я оторопело уставился на облезлое страшилище. Создавая этого зверя, Ирия наверняка был пьян. Причем вдрызг, раз перепутал части тела сразу трех зверей. Рога и уши были козьи, морда обезьянья, а тело явно заячье!

— Сам не знаю, — вампир водрузил уродца на стол и поставил рядом с ним скелет. Кости, скрепленные медной проволокой, заколыхались и застучали. — Поймали во время экспедиции на третий материк. По дороге в Азалу зверь издох, так что мне достался только остов и чучело.

Андру любовно погладил зверя по серо-зеленой шерсти:

— Давайте… пробуйте!

— Андру, знаете, кажется, на вас очень плохо действуют прожитые века и знакомство с магами, — проворчал я, но, заметив огонь азарта в глазах друзей, сдался: — Мо с вами!

Я закрыл глаза и мысленно потянулся ко второй ипостаси, возвращаясь в тело демона. Чувствовал я себя в этот момент малолетним недоумком, который поверил в чужие бредни и собирается выставить себя полным дураком. Само собой, затея не удалась. Звери, в отличие от людей, существа невинные. Их загробный мир не делится на преисподнюю и небесные кущи.

— Досадно, — недовольно поджал губы правитель нежити, — было бы интересно посмотреть, кто в итоге получится.

— Ага. Обидно, что сорвалось, — поддакнул ему сирин.

Я чуть не сплюнул: воистину, что старый, что малый — одинаково падки до диковинок и чудес.

— Может, займемся более срочными делами? Поищем живых сторожей?

— Или не-живых, — снова стал серьезным Андру. — Агаи, покажите стимфу.

Сирин осторожно снял кусок полотна с большой коробки и извлек из нее… птицу. И какую! Острый клюв блестел не хуже клинка, плотное оперение сияло серебром металла, а центр лба украшал довольно большой кристалл, от которого исходило неяркое свечение.

— Железная? Не полетит! — уверенно заявил Рис, словно пробовал создать что-то подобное. — Почему ты не использовал вместо металла шелк, перья и дерево?

Вместо ответа маг щелкнул маленьким рычажком и подбросил стимфу к потолку. Оказавшись в воздухе, птица (один в один похожая на крачку) затрепыхала крыльями, как настоящая.

— Чума вас забери… — вырвался у меня против воли восхищенный возглас.

Стимфа оказалась невероятным сочетанием магии и тонкой, наисложнейшей механики, которой мир еще не знал. Каждое перо было сделано из тончайшей полоски металла, а внутри ритмично постукивал механизм. Правда на роль тайного сторожа птица не годилась — уж больно шумным вышел полет. Мало того, что дребезжал механизм, так еще лязгали железные перья.

Я протянул руку к стимфе, но она, громыхнув, метнулась в сторону.

— Не старайтесь, все равно не поймаете, — предугадал мое желание Андру и пояснил: — Этот экземпляр настроен избегать всего живого.

Умно. Не придется переживать, что механизм легко достанется врагу.

— Он держится в воздухе только за счет магии?

— Нет, — на этот раз ответил сирин, — магия лишь дает энергию. Мы приспособили для этого кристаллы желтого кварца и гематит.

У меня от удивления поползли вверх брови. Благо было чему удивляться — желтый кварц или топаз чаще всего использовали на амулеты. Он хорошо насыщался магической энергией. А гематит был любимым камнем некромантов. И даже дети знали, что соединять эти камни нельзя!

Дети знали, а Агаи, выходит, нет, раз заявил:

— Его светлость хочет мастерить такие игрушки без посторонней помощи. Если камни соединить, то их "борьба" приводит в движение маятник механизма.

Вот оно что… Надо же, как просто… И почему больше никто не додумался?

— Ты использовал только камни? — снова влез с расспросами Рис. Его тоже заинтересовала возможность создавать что-то магическое, не будучи колдуном.

Андру отрицательно помотал головой:

— Не только.

Он подошел к столу, взял с него выпуклую стекляшку и протянул мне. Это оказалась полая линза.

— Помните, вам посчастливилось искупаться в озере?

Ну еще бы… Такое забудешь.

— Вода — целиком ваша заслуга, Дюс. Кстати, у меня есть к вам одна небольшая просьба.

Недолго продержался вампир. Этот хищный прищур мне был хорошо знаком: он означал, что в голове алхимика зреет новая идея. На этот раз догадаться, какая именно, не составило труда: меня собирались отправить за драгоценной жидкостью, которая в этот момент волновала правителя нежити намного больше, чем сохранность чужих конечностей.

Я усмехнулся:

— Позже обсудим. Сейчас давайте о птичках поговорим.

Андру кивнул:

— Топаз и гематит действуют как накопители, а линза с водой — как связующий компонент. Вместе они не только обеспечивают необходимую для движения энергию, но и передают сигнал тревоги.

Ай да вампир… вот уж любитель охотиться сразу на двух зайцев! И сторожей получил, и заодно научился, как обходиться без помощи магов. Почти без помощи: достать магический кристалл много легче и дешевле, чем артефакт такого уровня.

Но кое-что меня порядком смущало. Какими бы гениями не были создатели стимфы, придумать и удачно воплотить фантазию в жизнь за столь короткое время они не успели бы. Это дело не одного месяца, а пожалуй даже, не одного года.

— У вас уже были готовые образцы? — выкрикнул я. Стимфа как раз зависла над головой и фактически оглушила.

— Вы угадали, — князь наклонился и извлек "сестру" механической птицы. Она выглядела копией первой, не хватало только кристалла во лбу.

— Да прикажите же ей наконец спуститься! — не выдержал Лаланн.

Андру с ленивой медлительностью протянул руку к стимфе, та вцепилась когтями в его куртку, лязгнула крыльями последний раз и замерла. Теперь только едва слышное щелканье напоминало о том, что это не изящная безделушка, а сложный механизм.

— Позволите? — я осторожно взял недоделанную игрушку. Весила она намного меньше, чем казалось. Корпус и голова были целиком сделаны из металла с мастерски вырезанным рисунком перьев. Зато хвост и крылья раскладывались подобно вееру. Я тронул пальцем гибкое маховое перо.

— Если поставить кристалл, полетит?

Вампир с заметным сожалением покачал головой:

— Пока нет. Требуется небольшая переделка. Мы немного неправильно представляли движения птиц, но благодаря Агаи появилась возможность изучить вблизи работу крыльев и исправить ошибки. Кстати, наибольшая заслуга в создании стимф принадлежит Реми. Он просто гений.

После того как Андру назвал имя механика, в памяти всплыли обескровленное лицо, рваная рана на шее и безумный взгляд умирающего кровососа.

— Позвольте, уж не тот ли это Реми, что…

— Да, именно он. Мальчик с детства проявлял любовь к изобретению всяких забавных штуковин, за что однажды и поплатился. Несчастный случай чуть не отправил его на тот свет. Реми принесли в храм и дали шанс на вторую жизнь. Хорошие люди не должны покидать этот мир раньше срока.

Я усмехнулся:

— Скажите лучше, что не хотели терять талантливого изобретателя.

Князь вместо ответа поинтересовался:

— Не желаете посмотреть его владения? Там можно найти много занятных вещиц.

Я кивнул и положил птицу на стол:

— Обязательно, но только не сейчас. Лучше расскажите, как вы узнаете, что сирин пересекли границу. Стимфа летает быстрее ветра?

По тому как переглянулись маг и алхимик, стало ясно, что вот оно… главное открытие последних дней.

Агаи подвинул к себе длинный деревянный футляр и аккуратно, можно сказать, трепетно снял крышку. На темно-синем бархате лежала линза, как две капли похожая на ту, что поблескивала во лбу механической птицы.

— Я немного поколдовал над водой, а потом, разделив, заключил ее в сосуды из кварца, которые выточили из одного куска, — Агаи вытащил магический артефакт. — Усилил связь дополнительными заклинаниями на родство вещей, а еще немного переделал сторожок: настроил его на "глаз" механизма и собственную ауру. Смотри!

С этими словами сирин вернул линзу на место, а сам подошел к Андру. Когда до вампира оставалось не больше трех шагов, кристалл сменил неяркое серебристое свечение на золотистый блеск.

— Ну-ка, а если я? — неожиданно заинтересовался Лаланн.

Цвет изменился с насыщенного золотистого на молочно-белый. Стоило Рису отойти, как линза замерцала темным серебром. Вероятно, такой цвет давала близость нежити.

Я протянул руку, чтобы захлопнуть коробку, как неожиданно услышал:

— Ну а вы, Дюс, не хотите попробовать?

Я мысленно выругался — вот же неугомонная нежить! — а вслух поинтересовался:

— Что за нездоровая тяга к публичным спектаклям, Андру?

Конечно, мне было интересно, вот только устраивать проверку у всех на виду совсем не хотелось. В конце концов, происхождение — мое личное дело, которое остальных не касается. Почти.

— Бросьте, Лирой, — прищурился правитель нежити, — не думаю, что вы сможете нас чем-то испугать. Разве что… господин Лаланн неприятно удивится. Или наоборот — приятно.

Вампир посмотрел на милитес в упор:

— Не боитесь расстаться с взлелеянными иллюзиями?

Тот в ответ высокомерно задрал подбородок:

— Мне нет дела до того, чья кровь течет в жилах Дюсанга. Достаточно того, что она его собственная!

Я поморщился — Мо шизане… никак не угомонятся — и чтобы прервать дальнейшие споры, приблизился к птице. Первое время ничего не происходило, но не успел я раскрыть рот, чтобы высказаться на этот счет, как ситуация изменилась: внутри линзы разгорелся яркий зеленый цвет.

Я хотел наклониться поближе, но услышал вскрик колдуна:

— Дюс, отойдите! Плетение заклинания вибрирует!

Пришлось убраться в самый дальний угол. На некоторое время в комнате воцарилась мертвая тишина, а затем я и Андру одновременно сказали "вода!". Другого объяснения не было: для создания артефакта использовали озерную воду, а она, если учитывать то, что произошло в гроте, действительно меняла свойства в контакте со мной.

Я огляделся и не сумел удержаться от усмешки: лица присутствующих отражали их чувства. Физиономия вампира буквально светилась торжеством, сирин выглядел встревоженным и задумчивым, а в глазах Риса читалось явное "да пропади все пропадом!". Я же настолько устал от загадок, что давно предоставил их решение богам и судьбе. Чем голову попусту ломать, лучше пользоваться преимуществами и помнить об уязвимых сторонах второй ипостаси.

— А как сделать стимфу бесшумной, придумал? — отвлек я сирин от размышлений. — А то с таким лязганьем из нее не лазутчик, а приманка получится.

Маг покраснел:

— Птица еще не доработана. Мы закончили ее только вчера днем.

Я только качнул головой — тоже мне… изобретатели. Да будь я магом, в первую очередь наложил бы заклинание бесшумности, а то ведь так оглохнешь раньше времени.

Меж тем этернус снова щелкнул рычажком на брюхе у птицы, осторожно поставил ее на стол и снял с ближайшей полки большую коробку, в которой оказались детали еще одного механизма. Судя по тому, что некоторые из них были сильно искривлены и покорежены, опыт с полетом удался далеко не с первой попытки.

— Жалко, в линзах можно увидеть лишь цвет ауры нарушителя границ. Да и над чувствительностью тоже придется поработать. Увеличить ее с нескольких шагов до полверсты хотя бы, — оглянулся на меня правитель нежити и махнул рукой: — Дюс, можете выбираться из своего угла. Я перекрыл энергию, и пока стимфа в состоянии покоя, можете смело ее разглядывать и трогать.

Я не преминул воспользоваться разрешением. Детище колдуна, алхимика и механика стало самой странной магической вещью из тех, что попадались мне на глаза.

Я поколупал "чешуйку" хвостового оперения и снова взвесил птицу в руках:

— Из чего она сделана? Что за металл? Я такого раньше не видел.

— Еще бы, — пробормотал сирин, — его только в царстве мертвых можно найти.

Андру на мой недоуменный взгляд улыбнулся:

— На этот раз наш юный друг отчасти прав. Во всяком случае, мне удается добывать легатум исключительно из костей нежити. Больше всего его в панцирных акулах, что водятся в море Проклятых, но некоторое количество можно получить даже из костей крокутов. Надо просто выбирать самые старые экземпляры.

Чума их возьми…

Неожиданно вспомнилась старая легенда про чудо-доспехи, выплавленные из костей древнего чудовища, которое выходило на берег моря и пожирало людей.

— Значит, сказки не врут, и из сотни-другой упырей можно сделать отличную кольчугу? И вы на самом деле такие же ценные, как наши друзья сирин? — расплылся я в широкой улыбке. — Не боитесь, что люди узнают о ваших скрытых талантах и откроют сезон охоты?

— Сказки редко обманывают, — проигнорировал мой вопрос Андру, — они просто рассказывают не все и не до конца. Что же касается охоты… Люди достаточно мудры и не станут ради одной кольчуги двести раз дергать смерть за рукав.

На следующий день птицу вынесли на улицу. Сирин успел над ней поколдовать: теперь железная "игрушка" уже не лязгала крыльями, как голодная нежить — зубами. Вот только это оказалось неважно. Полет выявил другой недостаток: связь между линзами терялась уже через сто шагов. Такое расстояние делало стимфу бесполезной. Правда, маг и алхимик не впали в уныние, напротив, они ушли с головой в решение новой задачи и ударились в длинные рассуждения о пространственной связи, волновых "колебаниях" и прочей алхимической ерунде, непонятной нормальному человеку. Можно было не сомневаться, что ближайшие сутки изобретатели проведут в лаборатории князя.

Я тоже нашел себе занятие по силам — мы с Рисом взялись помогать в обучении сервов. Рабы оказались весьма толковы. Пусть они не были великими воинами, но с какой стороны браться за меч и копье — знали. Большего и не требовалось.

Один день сменялся следующим, и постепенно Азала превратилась в большой муравейник: в нее свозили все самое ценное из других замков, закладывали в подвалы провиант, перегоняли скотину. Каждый вечер прибывали все новые караваны. Вампиры не собирались распылять свои силы.

Когда я напрямую спросил Андру, что он намерен сделать с брошенными замками, вампир меланхолично махнул рукой:

— Сирин получат развалины.

Этернус не пожалели своих трудов и превратили замки в руины, пригодные только для обитания нежити. Которая, кстати, все-таки выжила. Сердце Пустоши защитило своих детей, и все чаще ночами можно было услышать голодное завывание стай, что пришли по следам людей и скотины.

Вампиры оказались на удивление собранны: каждый знал свою задачу и контролировал подвластных ему людей, чем бы те ни занимались. У этернус нашлось дело для всех. Пригодились даже детские руки — ребятня от десяти лет плела сети, чтобы закрыть сверху узкие улицы Азалы, сделав их недоступными для сирин. В лаборатории князя тоже прибавилось народу. Как и в мастерской у Иолаха и Реми.

Многомудрый правитель нежити даже для Эрхены нашел занятие по силам: предложил помочь с обустройством лечебницы в одном из подвалов внутреннего замка. Для этого он выделил девушке целую команду сервов. Правда, Эрхена предпочитала проводить время с Моррой, отдав власть бойкой и говорливой землячке. А Морру больше всего интересовала лаборатория князя. Она готова была пойти на любые хитрости, лишь бы позволили тихо посидеть в уголке. Правитель нежити ее стремления поддерживал. Девочка наблюдала за Агаи и училась, пусть отрывочно и беспорядочно, но все-таки с пользой. Конечно, использовать ее способности при осаде никто не собирался — разве что в лазарете — но знания лишними не бывают.

Как-то в один из дней последнего месяца зимы отправилась в первый дозор механическая стимфа. Пока Агаи не добился того, чего хотел. Связь между кристаллами держалась всего на расстоянии версты, не больше.

Мои друзья были по уши заняты в течение дня, так что для общения остались только поздние встречи за общим столом. Очень часто компанию нам составлял правитель нежити, потому что ужин давно превратился из неторопливого поглощения пищи в горячее обсуждение текущих проблем и различных вариантов развития событий. В один из таких вечеров, когда сирин уже вовсю клевал носом, я задал ему вопрос, который следовало бы задать гораздо раньше:

— Агаи, скажи, чем силен твой народ?

Юноша устало потер глаза:

— Сам знаешь. Магией. У нас много магов.

— И только?

Парень задумался и пожал плечами:

— Еще мы умеем летать, и стены для нас не помеха, но это тебе тоже известно.

Да, это точно. Взрослый сирин, привыкший проводить время в небе, такой же ловкий как птицы, способен скинуть человека со стен, проломить ему череп клювом. Но ведь и слабые стороны у крылатого народа тоже есть? Чего они боятся больше всего?

Когда я произнес этот вопрос вслух, сирин долго медлил с ответом, размышляя, потом неохотно признался:

— Не знаю, как остальные, но я поначалу очень боялся разбиться. Предпочитал летать у самой земли. Особенно после того, как чуть не расшибся. Ухнул в воздушную яму. Небо… оно иногда преподносит очень неприятные сюрпризы.

Теперь пришло время задуматься мне. Агаи рассказывал, что все птицы активно используют воздушные потоки. Как люди — течения, во время морских путешествий. А если…

— Агаи, — уставился я на мага, — у тебя хватит сил сделать над Азалой воздух таким, чтобы летать стало очень трудно?

— В яблочко, Дюс, — прошептал Андру и недобро улыбнулся.

Сирин замер с поднесенным ко рту куском мяса, аккуратно положил его на тарелку, прожевал то, что было во рту, и неуверенно кивнул:

— Я попробую.

Его сомнения были объяснимы: даже не будучи магом, я понимал — изменить законы, установленные богами, непросто. А если принять во внимание, что Азала построена в особом месте — вовсе невозможно. Вряд ли Ирия допустит вмешательство в свои замыслы. Хотя… если брать во внимание, что творится в мире… он парень терпеливый. Порой даже слишком.

Агаи неловко повернулся и смахнул со стола свой бокал. Я подхватил его почти у самого пола.

— Извините за неуклюжесть, — виновато скуксился маг и выудил из кармана куртки небольшой пузырек с темной жидкостью. Я уже несколько раз заставал Агаи за его использованием и на этот раз решил вмешаться: перехватил руку мага, прежде чем он успел капнуть субстанцию в бокал.

— Что это?

Сирин удивленно посмотрел на меня и попытался забрать склянку:

— Ничего особенного. Настой на корешках. Он укрепляет силы и позволяет тратить меньше времени на сон.

— Который тебе явно необходим.

Сирин выглядел неважно. Он совсем не заботился о здоровье, которое так и не пришло в норму после заражения не-жизнью.

Я перекинул пузырек с настойкой вампиру:

— Андру, несмотря на все мое к вам уважение, хочу напомнить, что Агаи, в отличие от вас — живой, и ему время от времени требуется полноценный отдых. Иначе дело закончится плохо. В просвещенной Риволии, где палачи отличаются великолепной выучкой, среди прочих пыток есть весьма действенный способ свести человека с ума. Для этого достаточно лишить его сна. Сумасшедший маг — существо опасное и, как правило, живет недолго. Агаи, ты что, пытаешься покончить жизнь самоубийством?

Юноша возмущенно фыркнул:

— Ерунда какая! Я просто пытаюсь успеть сделать все, что задумал!

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул я и наставительно поднял палец, — восемь часов, и не меньше! Выспишься, можешь заняться копанием своих воздушных ям. Не забудь на дне поставить воздушный кол.

— Воздушных кольев не бывает, — все еще сердито огрызнулся маг и застыл с приоткрытым ртом.

По лихорадочно заблестевшим глазам было видно, что колдуна посетила очередная гениальная идея, которую он ночью примется воплощать в жизнь. Вместо сна.

— Немедленно в кровать! — рявкнул я на Агаи, и того словно ветром сдуло.

Нет, клятва на верность — самое полезное из всех существующих заклинаний. Надо было поставить ее одним из условий еще в тот день, когда сирин с его ненаглядной объявились на пороге. Глядишь, сейчас и Танита была бы жива, и я не вертелся как угорь в раскаленном масле. Ведь чувствовал, чувствовал, что увязну по самый… самое горло в этом деле! Эх… все умны… задним числом.

Мои грустные размышления о собственной тупости прервала неожиданная реплика Риса:

— А ведь Агаи теперь дважды предатель. Наверняка понимает, что каждое его изобретение несет смерть сородичам. Что он станет убийцей братьев по крови. Как думаете, не свихнется парень от чувства вины?

Признаться, в последнее время я тоже часто задавался этим вопросом, но видя деловую сосредоточенность сирин, к нему не лез. Колдун вовсе не выглядел сомневающимся или удрученным. Напротив, он был абсолютно уверен, что поступает правильно. Видно, как-то убедил совесть, что война против собственного народа пойдет тому на пользу, иначе я давно бы заметил метания. Чего-чего, а скрывать эмоции юнец до сих пор не научился.

Мою мысль подтвердил вампир, который, оказывается, тоже раздумывал на эту тему, но уже давно решил ее самым простым способом: напрямую задал вопрос Агаи.

— Агаи сказал, что на самом деле он спасает сирин. Пусть и против их воли. Что приложит все силы, если надо, сам станет убийцей, но не даст превратить свой народ в безжалостных палачей, как мечтает одна ненормальная. И что раз так все повернулось, значит, боги на его стороне, и он способен все исправить.

Эдхед то… можно было догадаться, что этот остолоп снова примерит колпак спасителя мира. Мо шизане… и чего его так тянет в герои? Сказок в детстве перечитал, что ли?

— Даже не знаю теперь, гордиться таким знакомством или стыдиться его, — пробормотал Лаланн себе под нос, а я мысленно усмехнулся. Если меня не одолевало желание немедленно, прямо не сходя с места, прибить чокнутого идеалиста, то посещали приблизительно такие же чувства.

Раздался стук, дверь отворилась, на пороге появился Белладу:

— Ваша светлость, прибыл Готвад со слугами.

Мы с Лаланном переглянулись: что-то случилось, иначе клятый красавчик попросту бы не стал сапоги топтать, поднимаясь в нашу башню.

К такому же выводу пришел Андру, но с места не двинулся:

— Говори. В этой комнате лишь наши друзья и союзники.

— Он привез раненого. Говорят, тот свалился в повозку прямо с неба. Голый.

Князь моментально вскочил, мы с Рисом последовали его примеру — клянусь чешуей с хвоста Мо, этот раненый наверняка сирин!

Мы поспешили за Игнасом, который привел нас в небольшую, но теплую комнатушку. Там на широкой лавке метался в бреду белобрысый, большеротый, невзрачный юнец. Да что там — всего лишь мальчишка! На вид не старше пятнадцати лет. На его лице багровел сильный ожог.

Неловким движением парень скинул с себя тонкое одеяло, и я увидел, что обожжена не только правая щека, но и шея, и плечо. На другом плече стала видна татуировка в виде сокола.

Андру тут же нахмурился:

— Свяжите мальчишке руки и ноги, пока он в беспамятстве. Это боевой маг.

Вампиры немедленно исполнили приказ, аккуратно, но надежно обездвижив нежданного гостя.

Убедившись в крепости пут, Андру посмотрел на меня:

— Вы не будете возражать, если Морра его полечит?

— Конечно, нет, — ответил я.

Мне очень хотелось знать, чего или кого искал в Пустоши этот сопляк. В случайность его появления около Азалы я не верил. Перебежчик или лазутчик? Кем бы он ни был, а узнать это получится только после того, как парня поставят на ноги.

Я обернулся к Лаланну, тот понятливо кивнул и ушел за маленькой целительницей. Я решил лично проверить, надежно ли обездвижен мальчишка — мало ли, как бы беды не вышло — заметил крепко привязанную к пряди на голове простенькую сережку из бусин кварца и сердолика. Скорее всего — амулет. Вытащил нож из чехла и осторожно срезал украшение вместе с прядью. Ну их, эти магические цацки, пусть полежит в стороне.

— С него сняли целую связку всякой дребедени, — тут же влез Белладу.

— Знаете, Дюс, мне почему-то кажется, что этот сирин расскажет нам много интересного, — уверенно заявил Андру, жадно разглядывая юнца. Во взгляде вампира явственно читались досада и нетерпение. Я его чувства понимал, самому хотелось знать причины, загнавшие боевого мага в проклятый край.

— Поживем — увидим, — мой неопределенный ответ вызвал у вампира понимающую улыбку.

— Можете не сомневаться, мальчишка в любом случае расскажет нам даже несколько больше, чем знает. Хотя я стою на том, что принуждать его причины не будет: сирин падают в сани к нежити лишь по собственной воле и велению Единого.

Вот в чем — в чем, а в этом я не сомневался. Главное, чтобы эта воля и эти веления совпадали с нашими интересами. Но как бы то ни было, а без помощи парня оставлять не след — чем раньше он разговорится, тем меньше придется мучиться от любопытства.

Перебежчик метался между жизнью и смертью почти пять дней. Агаи на это время забросил опыты в лаборатории и фактически переселился в комнату, которую отвели под лазарет. Морра тоже проводила там все дни напролет. А мальчишка даже с помощью двух сильных целителей все никак не мог определиться — остаться в этом мире или уйти в царство мертвых. И надо сказать, к Подземным вратам он был намного ближе, чем к жизни.

Самое поганое заключалось в том, что причина недуга оставалась неясной: ран на первый взгляд было немного, да и с теми сразу справились Морра и Агаи. Аптекарь отчистил их от гноя и омертвевшей плоти, а девочка — затянула. Ожоги буквально на глазах покрылись молодой розовой кожей и зарубцевались. Однако после лечения больной так и не пришел в сознание. В парня явно залепили чем-то похуже огненного шара. Мощное заклятие разрушало тело изнутри. Если бы не Морра… белобрысый не прожил бы суток после того, как попал в Азалу. С каждым днем чужаку становилось все хуже и хуже. Способностей Агаи и Морры не хватало даже на то, чтобы привести мальчишку в сознание. Наконец в один из поздних вечеров нас позвал Агаи.

Стоило зайти в комнату, как маг мрачно объявил:

— Все, отходит. Думаю, сегодня ночью умрет. Морра не может сидеть у него целыми сутками, а лечить, как она, я не умею.

В этот момент больной, дернувшись, мотнул головой.

Андру тут же подался вперед:

— Что говорит?

— Убили у него кого-то, — вздохнул сирин, послушав невнятный, отрывистый посвист, с хрипами вырывавшийся из обметанного рта. — Точнее убила. "Она". Кто "она" — не понимаю. Какая-то знатная шишка. Убила "ее". А он видел… кажется. Или не видел, а… узнал, почувствовал? Нет… вроде бы, все-таки видел.

Сирин с сомнением оглянулся на меня:

— Не все понимаю.

— Как это "не все понимаешь"? Он же сирин, — не поверил я колдуну. Мы правильно угадали, что чужак — соплеменник Агаи. Он не раз и не два во время бреда пытался перекинуться в птицу. Все рвался лететь. Даже сейчас рядом с татуировкой торчало иссиня-черное перо.

— Он-то сирин, чистокровный из Юндвари, — подтвердил Агаи, — а вот я вырос в Наорге и языком людей владею лучше, чем своим. Да и он… невнятно говорит.

Маг наклонился, напряженно вслушиваясь в очередной то ли вскрик, то ли свист и расстроено пожаловался:

— Ну как понимать "затоптала"? Вроде не о лошади шла речь.

Сирин отстранился от соплеменника:

— Чтобы там ни произошло, это было очень страшно. Мальчик до сих пор не может прийти в себя. Обвиняет, оправдывается, зовет, плачет вот…

Мотнул головой, указывая на раненого. У того и правда щеки блестели от слез.

— А почему ваше лечение не помогает, разобрались? — встрял правитель нежити. Он не мог смириться, что богиня удачи так неожиданно и нагло повернулась к нам задницей, особенно после того, как помахала перед носом таким подарком. Я и сам с трудом сдерживал досаду — близок локоть, а не укусишь. Вот они, бесценные сведенья о противнике, да не возьмешь.

Агаи виновато моргнул:

— Очень сложное заклинание из оживленных проклятий, — сирин снова оглянулся на меня в поисках поддержки. — Как твое. Сплетено по тому же принципу. Настроено на кровь.

Я посмотрел на больного. Так вот что мне готовил неизвестный враг. Мда… Очень он меня не любит. От всей души.

Агаи между тем нахмурился:

— Оно сжирает тело изнутри и постоянно перемещается! Я пытался "ухватить", распутать, а оно… как мокрый угорь! Выскальзывает. Не понимаю, как этот мальчик вообще до нас живым добрался.

Мы, не сговариваясь, молча посмотрели на стонущего больного. Морра все так же осторожно водила пальцами по его телу чуть ниже сердца. Выглядела она сосредоточенной, серьезной и явно прислушивалась к чему-то. Неожиданно девочка, громко пискнув, звонко хлопнула ладошкой чуть левее грудины. Агаи тут же накрыл руками ее ладошку и глухо, едва слышно зашептал-запел. В ответ на колдовство раненый забился в путах. Его выгибало и корежило с такой силой, что оставалось только порадоваться прочности вампирских веревок. Они выдержали яростный напор… в отличие от костей — я совершенно явственно услышал хруст, и правая нога парня выгнулась под неестественным углом. Сирин истошно закричал: из-под рук целителей выступила кровь, тонкой струйкой проложила себе дорогу, расплылась красным пятном по простыне.

— Сучье семя! — первый раз в жизни я услышал ругань от благовоспитанного мага. — Я тебя все равно достану, паскуда увертливая!

С этим восклицанием Агаи повернул ладонь, "черпанул" (мне даже показалось на миг, что рука сирин погрузилась в тело больного) и резко стряхнул что-то на пол, украсив каменные плиты щедрой россыпью алых капель. Одна из них, самая крупная, повела себя не так, как остальные: вместо того, чтобы растечься неровным овалом по полу, вспучилась, превратившись в красного жучка, похожего на порфировую жужелицу, засеменила обратно к кровати. Агаи не сплоховал — отбросил магическую козявку воздушной волной:

— Задержите его!

Как противостоять оживленному заклятию, я понятия не имел, потому поступил просто: ухватился за край кровати, крикнул князю "помоги!" и в и один рывок поднял ее над головами вместе с больным, Агаи и Моррой.

— Жги быстрее!! — рявкнул я магу, увидев, как краснотелая тля расправляет крылья, и в следующее мгновение комнату озарил яркий всполох: сирин с перепугу залепил огненный шар такого размера, что чуть не сжег не только заклятие, но заодно и Андру. Опаленный вампир, дождавшись, когда его подменят стражники, спокойно сбил с одежды пламя и с любопытством принялся следить за Агаи. Тот уже спрыгнул на пол и навис над закопченным пятном. Перед руками мага клубилось раскаленное марево. Огненный шар иссушил заклятие, но не убил — оно все еще шевелило лапками. Колдун собирался вплавить его в камень. Далось это магу непросто: на лбу выступили крупные капли пота, мышцы свело от напряжения, дыхание стало сбивчивым и частым. Мне даже показалось, что силы Агаи закончатся раньше, чем поддастся камень, но по счастью, сирин справился. Темное тельце, похожее на сморщенный боб, в последний раз шевельнув лапами, погрузилось в вязкую субстанцию.

— Все! — облегченно выдохнул маг, обессилено хватанув воздух ртом, и потянулся к бокалу с водой. Пока пил, чуть не расплескал половину: руки Агаи тряслись, как у заправского пьяницы. — Только плиту надо вынуть и унести. Закопать, чтобы не дай Ирия на нее не попала вода или того хуже — кровь! Иначе все придется начинать сначала.

Правитель вампиров повернулся к своим подданным:

— Выломайте и закиньте в озеро!

Это был наилучший выход: прожорливая "вода" идеально подходила для уничтожения магической заразы.

Пока вампиры долбили ломами пол, мы снова обратили внимание на виновника переполоха. Удивительно, но после всех злоключений тот еще дышал, хотя выглядел по-прежнему паршиво. Ко всем имеющимся "прелестям" добавилась рваная рана на груди: подчиняясь колдовству, заклинание прогрызло себе путь на свободу. Морра держала руки над раной. Кровь больше не текла, зато пузырилась желто-зеленая пена. Кажется, заклятие не только жрало человеческую плоть, но еще гадило ядом. Во всяком случае, другой причины для появления вонючего гноя я не нашел. Агаи осторожно отстранил малышку, выудил из своей лекарской сумки большой пузырек и щедро плеснул из него на рану.

Когда она вновь стала чистой, наложил толстый слой мази и приказал:

— Пока не трогай. Надо вытянуть гной.

Девочка понятливо кивнула.

— Теперь будет жить? — поинтересовался правитель нежити и, услышав уверенное "Да!", заявил: — Его необходимо срочно допросить

Вид у вампира был довольно хищный, поэтому сирин тут же насупился:

— Не раньше, чем я буду твердо уверен, что он выкарабкается!

— Хорошо, отложим до завтра, — кивнул вампир, раскланялся и был таков.

Я усмехнулся — маг в ответ лишь обреченно кивнул — наклонился над перебежчиком и неожиданно встретился с ним взглядом. Раненый наконец-то пришел в себя. Увидев меня, он хотел подняться, дернулся и, видно, потревожил сломанную ногу, потому что застонал.

— Не пугай его! Вот неужели так необходимо трогать полуживого! Он только что чудом избежал смерти! — тут же вскинулся маг, оттер меня в сторону и перешел на негромкий посвист, пытаясь успокоить больного. Тот лишь крепко сомкнул губы, резко отвернулся и… увидел Морру. Девочка, заложив руки за спину, стояла у изголовья кровати. Перебежчик некоторое время удивленно разглядывал малышку, а та тем временем погрозила ему пальцем и чирикнула. Агаи сдавленно хихикнул, больной от удивления раскрыл рот, чем моментально воспользовался колдун, залив в него отвар. Я ожидал, что перебежчик выплюнет все обратно, но тот очевидно узнал лекарство, потому что безропотно его проглотил и расслабленно откинулся на подушку. Правда взгляда от Морры так и не отвел. А та забралась с ногами на кровать и жалостливо погладила юнца по обезображенной ожогом щеке. Глаза мальчишки снова широко раскрылись. В них уже плескалась сонная муть. Впрочем, он еще успел увидеть, как я подхватил девочку на руки и даже что-то попытался просвистеть, но не осилил — заснул на полуслове.

— Хвала Ирие, — облегченно вздохнул сирин и потянулся: — Теперь можно прилечь часов на пять. Раньше он точно не проснется. Я, пожалуй, наверх не пойду, посторожу тут. Мало ли что… Вдруг осложнения.

Сирин перебрался на широкую лавку, служившую ему вместо постели, и широко зевнул.

— Как проснется, сразу зови, — приказал я напоследок и отправился к себе, прихватив Морру — девочка показалась мне бледной. Игры со смертью дались ей непросто, Морра заснула прямо на моих руках. Эрхена тоже не дождалась: прикорнула у входа в кресле. И даже когда я ее перенес на кровать, не проснулась. В отличие от Морры. Та, едва ее голова коснулась подушки, вцепилась в меня мертвой хваткой:

— Не хочу! Страшно!

Пришлось пойти на уступки — пристроить девочку под бок к Эрхене. Я и сам порядком устал и уже собирался составить им компанию, как скрипнула дверь: на пороге возник слуга.

— Его светлость желает с вами поговорить!

Вампир ждал меня в кабинете. В ответ на вопросительный и недовольный взгляд примирительно поднял руки:

— Простите, Дюс, за столь позднюю встречу. Сегодня я наконец вспомнил, что мне напоминает один из амулетов нашего гостя.

Вампир поднял кожаную плетенку, на которой болтался крупный камень, украшенный тонкой резьбой. Кажется, гранат.

— А это, в свою очередь, натолкнуло на размышления, которые я не против с вами обсудить. Но для начала прогуляемся: хочу вам кое-что показать. Пообещайте не рассказывать о том, что увидите и… услышите — даже друзьям. Это знание относится к тому роду тайн, что лучше держать под семью замками.

Я в ответ только хмыкнул:

— Зачем же вы делаете для меня исключение?

Вампир медленно покачал головой и вместо ответа сам задал вопрос:

— В последнее время я часто вижу вас задумчивым. Ответьте честно, уж не подумываете ли вы покинуть Азалу?

Вампир как в воду глядел. Такие мысли действительно не давали мне покоя. После предсказания араи я часто думал, что станет с моими друзьями, если погибну. И единственной причиной, что по-прежнему удерживала меня в городе нежити, была пророчица. Эта паскуда казалась чем-то вроде гончей собаки, способной выследить тех, кто мне дорог, в самом забытом углу.

— А вам не кажется, что возможно Азалу вовсе не пришлось бы защищать, не окажись наша компания рядом с вами?

— Неужели вы думаете, что ваше исчезновение заставит сирин поменять планы? Вы всего лишь камень преткновения на пути к великой империи. Последний, кто способен остановить! А Пустошь…

Вампир замолчал, потер переносицу и нехотя, словно сомневаясь в правильности того что делает, признался:

— Кроме своего стратегического значения и с учетом того, что именно сирин довольно удобно жить даже в соседстве с нежитью, Пустошь — это огромная сила в умелых руках. Озеро Азалы — средоточие этой силы.

— Опять сказки рассказываете? — хмыкнул я.

Вампир невесело улыбнулся:

— Можно сказать и так. Часто сказки — всего лишь искаженное изложение давно минувших событий. Во всяком случае, многое из того, что случилось еще при моей человеческой жизни, обросло небылицами и стало почти легендой. А ведь прошло всего три века. Когда-нибудь и эти события станут сказкой, а вы — ее главным героем.

— Не дай Ирия, — буркнул я сам себе под нос, но правитель нежити услышал и довольно ехидно ухмыльнулся.

— А вот это от вас не зависит. Зато… — он посерьезнел и договорил: — Зато в ваших силах выбрать себе роль злодея или спасителя.

Я усмехнулся — как же, выберешь тут. Добрым героем, достойным восхваления в легендах, всегда становится победитель. При этом абсолютно неважно, кем он будет при жизни, все одно переврут. Полный урод, которого только за деньги на ярмарках показывать, превратится в великого воина, от которого враги бежали лишь при одном взгляде на его грозный лик. Если внешность была обычной — расскажут, что обликом равнялся с богами. Трусость обернется осмотрительностью и осторожностью, вероломство — даром провидения и великим умом. Доля же проигравшего незавидна: его обязательно очернят и оболгут. Приумножат войска раз в десять, и даже через века разглядят все недостатки. А если не найдут — сами насочиняют.

Заметив, что вампир взгляда так и не отвел, я махнул рукой — все уже давно решено, а что касается сомнений… От них никуда не деться. Чем больше ты получаешь от жизни пинков, тем больше оглядываешься, пытаясь не подставляться.

— Андру, ваши тревоги напрасны. Да, мысленно я уже сто раз проделал путь не только до границ Тмарского княжества, но даже перешел Аксайские степи. Чего скрывать, какой бы ни была моя шкура, я ею дорожу. Да и роль героя меня не прельщает. Если бы оставался шанс выжить, избежав участия в грядущей войне, я бы его использовал. Наверное. Но реальность такова, что от меня не отвяжутся ни при каких условиях — слишком много внимания уделяет пророчица моей персоне. И мне в детстве тоже читали сказки. Я отлично помню одну из них — про братьев и веник.

Вампир усмехнулся:

— Ну что же. Пойдемте, я кое-что покажу.

Правитель нежити отвел меня в большую комнату. На первый взгляд она походила на огромную кладовку, хозяин которой тот еще скряга, раз не решается выкинуть даже черепки.

"Скряга" тем временем с гордостью повел рукой:

— Смотрите, Дюс. Смотрите. Это то, что осталось после давно сгинувших народов.

Я подошел поближе к полкам. На них соседствовали черепки глазированной посуды, изъявленное временем оружие, покрытые трещинами статуэтки с отбитыми носами и руками.

— Все это нашли в Пустоши, — сказал вампир, щелкнул замком большой шкатулки и осторожно выудил из нее золотой фигурный гребень. Древний ювелир с удивительным мастерством отлил на нем звериные фигурки. Точнее, не только звериные: на гребне было показано обращение оборотня в звериную ипостась.

— Знаете, Дюс, почти у каждого народа есть легенда о том, что облик животного дарован богами, как награда за праведность и веру, — сказал вампир, задумчиво поглаживая древнее украшение. — И у рош-мах, и у речного народа, и у сирин. У всех, кто имеет звериную ипостась. Везде она преподносится как божественный подарок. Понимаете?

Восторги правителя нежити вызвали у меня некоторое недоумение — какая разница, кто во что верит? Какое отношение это имеет к нам?

Видно вампир понял, что я не разделяю его радости и не понимаю, чем она вызвана, потому что поспешил прояснить:

— А если я скажу, что все народы, способные к оборотничеству, когда-то вышли из этих мест? Описания в легендах совпадают. Вот только Пустошь там обычно называют Благословенным краем, Божественным источником. У тех же рош-мах сохранилось немало песен о Араик-камне озера Трех миров, на котором можно поговорить с богами. Как правило, в этих песнях герои оплакивают мертвых возлюбленных и просят их воскресить. А знаете, как переводится слово "араик"? Исполнение желаний!

Как?!

На губы сама собой наползла невеселая ухмылка — надо же… столько раз называл Пустошь страной исполнения желаний, не подозревая, что попал в яблочко.

Мою кривую усмешку истолковали неправильно. Вампир решил, что я ему не верю, и снова заговорил.

— Понимаю ваши сомнения, Дюс. Сказки, легенды, песни и побасенки — всего лишь детская забава. Но как ни странно, именно они рассказывают намного больше, чем толстые фолианты историков, которые не гнушаются присочинить лишнего, — правитель нежити несколько преувеличенно вздохнул. — Знали бы вы, во что эти господа превратили мое прошлое.

Я повертел в руках драгоценную безделушку. Хорошо, предположим, Пустошь действительно тот самый Благословенный край, по неизвестной причине неожиданно превратившийся в Проклятые земли.

— Допустим, вы правы… — немного помолчав, согласился я, — Что это нам дает? Какой прок сирин от этого места?

Вампир вздохнул:

— К сожалению, я не провидец, и не могу знать, что задумала их главная колдунья, но если взять за главное правило девиз…. Ее цель — создать сильный и неуязвимый народ. Сверхсуществ, если хотите. Которым никто не сможет противостоять. Великих воинов и магов.

У меня от удивления брови вверх поползли:

— Она что, примеривает на себя корону Ирии?

Вампир покачал головой:

— В том то и дело, что в этом месте возможно все. Достаточно только искренне верить. Многие народы ведут свой род от зверей или от бога, явившегося на землю в облике зверя. Оборотни от них отличаются только одним… Догадаетесь, в чем состоит это отличие?

Эдхед то… Как все-таки меня раздражает эта его привычка!

— Вы сами сказали чуть раньше, что все оборотни из этих мест.

Вампир радостно, словно я ему бокал крови предложил, оскалился:

— Именно! Они, как и многие другие, молились зверям, просили поделиться силой, чутьем, танцевали в их шкурах, поклонялись костям. И магия сработала! В один прекрасный день кто-то действительно перекинулся в зверя. Вы знаете, что было несколько мощных переселений людей? Всегда с юга. Приходили новые племена, вытесняли, заставляли уходить с обжитых мест коренные народы. И все повторялось: люди, молясь, обретали вторую ипостась, — этернус скрестил руки на груди, — я уверен, сирин тоже знают об этой особенности Пустоши. "Время не имеет значения". В этом они правы. Люди слишком суетно, сиюминутно живут. Мало кто из правителей загадывает дальше своей жизни. Это в лучшем случае. Многие вовсе существуют лишь сегодняшним днем.

Я лишь пожал плечами — мне нечего было возразить вампиру, потому что он был прав, а потому подвел окончательный итог:

— Итак, делаем вывод. Сирин нужна Пустошь, моя смерть или рабство…

— И Морра, — подсказал правитель нежити. — Не только как заложница и средство давления на вас. Она сама по себе очень ценный трофей — сильный маг, способный управлять энергиями смерти и жизни, да еще с задатками провидицы. Великой провидицы, раз отмечена знаком.

— Почему провидицы, а не королевы? И с чего вы решили, что магия смерти ей тоже подвластна?

В том, что малышка действительно видит события будущего, я давно не сомневался.

Вампир забрал украшение, положил его в ларец и только после этого сказал:

— Залечивать раны способны многие. Затягивать их на трупах и возвращать души в тела может только одна! Что же касается пророчеств сирин, то медяк им цена. Знали бы вы, Дюс, сколько вариантов я перечитал! И все преподносятся как великая тайна и откровение.

Вот это новость… Хотя тут как раз все вполне объяснимо. Если сирин настроены любыми средствами вернуть потерянное и уничтожить людей, то пророчества вполне годятся на роль инструмента в борьбе за грядущее величие. Такой метод ничем не хуже эпидемий или убийства сильного правителя. Достаточно умело перемешать правду с ложью, и все… Даже знак на руке у девочки может означать что угодно. И вполне вероятно, что пророчества о втором ребенке вовсе нет.

Ну и хитрые стервы эти провидицы… Всем врут. Даже своему народу. Потому что "важна лишь судьба сирин"! Чтоб у них все перья повыпадали. Слышишь. Ирия? На данный момент это мое самое заветное желание. Хотя нет, есть одно… Чтоб сдохла та тварь крылатая, которая все это затеяла!

— Именно поэтому девочка ни в коем случае не должна попасть к сирин. Представляете, в кого ее превратят? — щелкнул замком ларца вампир и посмотрел на меня. Он для себя давно все решил. И мне это решение не нравилось.

— Я не позволю вам коснуться и волоска с ее головы, — спокойно ответил я и добавил: — Пока жив.

Вампир кивнул:

— Могу сказать о себе то же самое. Клянусь защищать ее столько, сколько это только возможно. Я оставлю рядом с ней Реми. Он готов за малышку любому перегрызть глотку. Пока останется хоть один шанс скрыться от пророчицы, Морра будет жить. А вам надо даже после смерти помнить, кто главный враг, и кто все это начал.

Меня накрыло волной раздражения — все, ну абсолютно все были уверены, что смерть для меня станет чем-то другим!

— Андру, вы человек, который привык верить фактам, так почему же так свято верите в мое бессмертие?!

Вампир улыбнулся:

— Именно факты позволяют мне надеяться на лучшее. Только они, и ничто иное. Кстати, спасибо за "человека".

— На здоровье, — я развернулся, чтобы уйти, но в голове неожиданно всплыл давний вопрос. — Ваша светлость, не скажете, почему вас так "любили" вервольфы? Им-то вы где перешли дорогу?

— Причина проста. Когда-то очень давно я перекусил человеком из небольшого племени оборотней-волков, а вскоре обнаружил, что по моим следам идет стая необычных зверей. Не-мертвых. Таких как я, с одной небольшой поправкой… С тех пор я не кусаю оборотней. Они по-звериному упорны и по-человечески злопамятны. Хотя я всегда признавал за вервольфами право на месть, все равно рад тому, что небесное пламя уничтожило этих тварей. Они поставили целью своего существования уничтожение моего племени. Они и за Моррой охотились только потому, что я искал девочку.

Ну и дела….

— Надеюсь, вам не довелось кусать никого из сирин, — не удержался я от мрачной шутки.

— Мне — нет, — живо отреагировал алхимик, — но за всех вампиров я бы не поручился. По счастью, все случайные и неслучайные последствия моей и чужой неразумности исправлены Единым. Но вы подкинули мне замечательную идею насчет одного интересного эксперимента. Вот выиграем войну, обязательно воплощу его в жизнь.

После этих слов я резко развернулся и вышел вон из "сокровищницы" князя. До утра оставалось не так уж много, чтобы тратить время на выбивание дури из разошедшегося алхимика.

День начался с того, что ни свет ни заря снова прибежал слуга:

— Его светлость просил передать: пленный пришел в себя, и его собираются допросить.

— День начинается весьма приятно, не правда ли, Дюс? — услышал я вместо приветствия от правителя нежити, но не согласился.

— Мне бы вашу уверенность. Все зависит от того, что мы сейчас услышим.

Больной все еще был фактически спеленат по ногам и рукам — все попытки Агаи обездвижить его магическим способом закончились неудачей. На сломанной ноге красовался временный лубок. Вчера я не позволил девочке заняться переломом: Морра так устала, что впору было ее саму лечить. Но взгляд у мальчишки был вполне осознанный — тяжелый, пронизывающий. Он смотрел как сильный колдун, способный за пару мгновений узнать о тебе больше, чем сам знаешь.

Я усмехнулся — мысли скрывать юнец еще не научился, угадать, о чем он думает, не составило труда. Паренек пытался понять, к какому роду-племени я принадлежу. Он повернулся к Агаи и что-то тихо просвистел-пропел. Судя по тому, как вытянулось лицо колдуна, слова соплеменника застали его врасплох.

— Что, что он сказал? — жадно спросил правитель нежити.

— Он сказал, что станет говорить только с самим Ансуре, — растерянно ответил сирин и, не дожидаясь нашей с Андру реакции и вопросов, засвистел на своем языке.

— С самим Ансуре? — переспросил этернус, глянул в мою сторону и весело оскалился.

Сторукий Мо… не иначе сейчас меня в очередной раз наградят чужим именем.

Как в воду глядел — после того, как сирин получил ответ, его губы скривила невеселая улыбка:

— Он спрашивает, правда ли ты Ансуре, Дюс.

Демоны раздери этих пернатых, чем им не нравится мое родное имя?

— Передай, вопросы тут задаем мы. И заодно разъясни, что от правдивости ответов зависит его дальнейшая судьба, — приказал я сирин, но тот перевести не успел.

— Не горячитесь, Дюс, — вмешался вампир, пристально следя за выражением лица перебежчика. — Может, преобразитесь и побудете немного в шкуре демона? Раз наш гость так рвется поговорить именно с Ансуре.

Я раздраженно мотнул головой — тоже мне, нашли фигляра — и отрезал:

— Не раньше, чем узнаю, кто такой этот самый Ансуре. Очередной принц преисподней или кто-то похуже? А, Агаи?

Тот в ответ лишь вздохнул:

— Мой народ верит, что когда-то бог по имени Шрага захотел свергнуть Небесную матерь и занять верховный престол. Он совратил с пути истинного несколько богов рангом поменьше и развязал войну. Когда Юсса победила, она лишила бунтовщиков крыльев и сделала так, что земля, разверзшись, поглотила Шрагу и его приспешников. Шрага из "светозарного" стал Ансуре — "изменником". Мой народ считает, что он создал людей, мечтает уничтожить сирин, свергнуть Небесную матерь и стать властителем сразу трех миров.

Я выругался — час от часу не легче, теперь еще совратитель богов! — и невесело пошутил:

— Осталось получить титул пожирателя младенцев.

Рехнуться можно с этими тронутыми! С какого похмелья они решили, что я и есть этот Ансуре?

— Право, Дюс, стоит ли так огорчаться? Вы же сами обижались на кочевников, что те низвели вас до обычного демона. Считайте, сирин исправили их ошибку. Теперь вы главный враг целой стаи богов. Это на сто ступеней выше не только принца, но даже бога преисподней, — не удержался от шуточки в мой адрес Андру.

— Иногда мне кажется, что у вас слишком хорошая память, князь, — проворчал я в ответ, уже смирившись с тем, что втянут в очередную авантюру.

Не тем, не тем я зарабатывал себе на хлеб и вино, надо было сразу в лицедеи идти. Глядишь, сейчас бы жил в свое удовольствие.

Я снял пояс, скинул камзол и закрыл глаза — если задохлик так жаждет представления, он его получит!

Ткань рубашки треснула под напором острых шипов. Мир стал резче и глубже, а тени расцветились, заиграли цветными искрами — комната еще хранила отголоски чужой магии, колдовства Агаи.

Проигнорировав обеспокоенное "не надо, Дюс!", я в упор уставился на пленника. Тот судорожно вздохнул, дернулся и… закатил глаза.

Чтоб тебя… недомерок белобрысый… Не смей подыхать! Мы с тобой недоговорили!!!

Агаи торопливо прижал пальцы к шее больного, облегченно вздохнул:

— Жив! Просто в обмороке.

И набросился на меня с упреками:

— Ну нельзя же так! Этот мальчишка до сих пор одной ногой в могиле, а ты его еще своей ро… своим видом пугаешь!

— Ничего, выживет. А умрет, еще проще будет — мертвецам я всем господин! Забыл? — вызверился я в ответ.

— Действительно! — оживился помрачневший было вампир и алчно глянул в сторону больного: — Мертвые не лгут.

Агаи тут же взвился:

— Ваша светлость! Ну хоть вы-то оставьте глупые шуточки!

Аптекарь приготовился защищать подопечного.

— Поверьте, я совершенно серьезен, — спокойно возразил Андру, прищурился и припечатал: — Если не заговорит, я из него всю кровь выпью. Ну а из души правду Дюс вытряхнет.

— Расскажу, — раздался тихий хрипловатый голос. — Все, что знаю. И о чем догадываюсь.

Шушера белобровая… все-таки умеет по-нашему говорить.

— Прекрасно! — обрадовался вампир. — Значит, обойдемся без переводчика.

Правитель нежити сделал знак, рядом с ним вырос этернус с бумагой и карандашом в руках.

— Назовите имя, происхождение, титул, воинский ранг и цель вашего появления в княжестве, — четко, громко, тщательно проговаривая слова, задал первый вопрос правитель нежити.

— Меня зовут… Яир, я из… из отряда боевых магов, соколов, приданных в поддержку драконам. Я хочу… я готов вам помогать, — тихо, медленно, преодолевая собственную слабость, ответил перебежчик.

— В чем причины такого решения? — опередил я вампира.

— Моим народом правит безумная! — твердо ответил мальчишка. — Сирин должны… проиграть прежде, чем сами сойдут с ума. Я не хочу, чтобы мы все погибли.

Великий Ирия; кажется, мне начинает нравиться этот сопляк. Он удивительно здравомыслящ для своего народа!

— Ты знаешь цену этого решения? — подался к раненому правитель нежити.

— Да. Он сказал, — мальчишка повел глазами в сторону Агаи. — Клятва на верность. Я согласен!

Ну что же… Другого выхода нет. Теперь у меня будет два раба из племени, про которое вовек бы не слышать, а у защитников Азалы — два мага. Это намного лучше, чем один, но, к сожалению, в корне ситуацию не меняет. Особенно если учесть, что один из них — самоучка, а второй только недавно вылез из детских штанишек.

Ритуал провели со всеми предосторожностями: вампиры контролировали каждое движение мага, приготовившись скрутить ему голову при малейшей же угрозе. И Агаи с него глаз не спускал. Я же достал меч из ножен — слова остаются словами, пока их не подкрепили дела. История пестрит именами героев, погибших от руки фанатиков или наемников. Мне не хотелось пополнить этот список.

Однако вопреки опасениям, перебежчик провел ритуал как полагается, и лишь после завершения что-то чирикнул, вопросительно глядя на соплеменника.

Агаи, хлопнув его по плечу, ответил по-наоргски:

— Не хуже, чем друзьям. Во всяком случае, я особой разницы не заметил.

И пояснил:

— Яир спросил, как у вас живется рабам.

После ритуала этернус перенесли больного в комнату Агаи, поставив у окна дополнительную кровать. Я встретился взглядом со своим новым "имуществом". Парень сидел, обессиленно откинувшись на спинку кровати, на его лбу выступил пот, пряди коротко стриженых волос слиплись в мокрые сосульки. И только большие уши, пронизанные лучами рассветного солнца, алели двумя жизнерадостными "фонарями".

— Андру, прежде чем устроить допрос, надо накормить больного, иначе он до окончания не доживет, — напомнил я вампиру, склонному в порыве азарта забывать о потребностях смертных.

— Ему сейчас принесут куриный бульон, а вам — завтрак. Думаю, разговор у нас затянется, — кивнул этернус.

Вот в этом я не сомневался. Дай Ирия, дня за четыре управиться.

Я немного промахнулся со сроками: допрос затянулся не на четыре, а на пять дней. Юноша, несмотря на помощь сразу двух целителей, был еще очень слаб, и часто засыпал на полуслове. Когда это происходило, вампир молча вставал и шел в соседнюю комнату, куда перетащил часть своей лаборатории. Я тоже нашел подходящее дело, которым можно было заниматься, не покидая стен: помогал в сборке заготовок для снарядов. Андру и Агаи придумали хитрое устройство, разлетавшееся на множество кусков.

Когда белобрысый просыпался, я брал одну из заготовок и, не вставая из-за стола, выстукивал ею по стене парадный марш в честь его величества Фирита. Вампир появлялся на пороге буквально через секунду, и снова закидывал доходягу вопросами. Меня интересовали состав, количество и структура армии сирин, ее возможности, способности магов и обычных воинов, а Андру спрашивал обо всем подряд. О религии, друзьях, родных, месте, где рос мальчишка. О том, что происходило в Юндвари перед тем, как объявили войну. И если про вымершие от эпидемии города было уже известно, то нападение вампиров на крепость стало неприятной новостью.

— Ваши? — коротко поинтересовался я у Андру.

Он лишь пожал плечами:

— Обычные наемники, готовые служить кому угодно за надежный кров и сытную жизнь. Не удивлюсь, если нападение организовано самой пророчицей: уж слишком его последствия играют на руку самим сирин. Кстати, юноша, а как вы убеждаетесь, что дар пророчицы действительно передан, и вас не обманывают?

— Великая Юсса передает вместе с даром имя и память прежней Айелет. Новая пророчица помнит всех, с кем прежде общалась, и знает все, что прежде знала, — устало прошептал мальчишка.

— Все помнит и все знает? — с хищным ожиданием оскалился правитель нежити. В его глазах снова плавилось злое серебро.

— Да, — кивнул Яир.

— А нет ли у нее какого символа власти, что передавался бы из поколения в поколение? — тут же задал новый вопрос этернус.

— Есть, — подтвердил белобрысый, — футляр с перстом самой Юссы.

Вампир скрестил руки на груди, его лицо исказила гримаса злобной радости.

— Ну что такое опять, князь? До чего такого интересного вы додумались? — поинтересовался я.

Вампир выглядел так, словно только что отхватил огромный куш, и буквально лучился хорошим настроением. Хотелось бы знать, что в словах мальчишки так обрадовало нашего сдержанного "старца"?

— Дюс, нет никакого множества пророчиц! Есть только одна! — с мрачной торжественностью заявил Андру. — Она пользуется чужими телами!

— Такое невозможно! — не удержался от возгласа перебежчик.

Ему поддакнул Агаи:

— Это аксиома — подселить душу умирающего в чужое тело нельзя! Попытки исчисляются сотнями, и не было ни одной удачной.

— Обоснуйте, — насмешливо предложил правитель нежити.

Сирин переглянулись, и Агаи неуверенно начал:

— Тело — дом для души. Гибнет дом, и душа уходит в мир мертвых.

— Если бы это было так, мне бы некого было подчинять, — пришлось напомнить магу про умертвий.

— Именно! — отдавая должное моей сообразительности, отвесил легкий поклон Андру. — Иначе нежити не существовало бы. Ваша пророчица еще во время своей первой жизни смастерила амулет, который сделал ее фактически бессмертной.

Холера кривобокая эта пророчица…

— Получается, она убивает тех, у кого забирает тело? — медленно, словно не понимая того, что говорит, сказал Агаи.

— Получается именно так, — радостно ощерился вампир.

Белобрысый после этих слов весь съежился и отвернулся к окну. Вихрастый, лопоухий, растерянный мальчишка, изуродованный ожогом.

— Яир, — окликнул мага Андру, — держите, это ваше.

И кинул на постель сережку-амулет. Она стала последней каплей, сирин неожиданно не выкрикнул — выхаркнул:

— Все сделаю, чтобы она сдохла!!!

Подтянул к лицу коленки, уткнулся в одеяло лицом, затрясся в рыданиях.

— Зачем вам это понадобилось? — негромко поинтересовался я у вампира.

— Людям иногда необходимо выплакаться, чтобы не сойти с ума.

Когда мальчишка, мешая слова со всхлипыванием и чириканьем, принялся рассказывать, я понял — Андру сделал все правильно. То, что произошло, сжигало мага не хуже заклятья. Ему просто необходимо было выговориться.

Яиру дважды не повезло. Первый раз — когда он ухитрился влюбиться в человеческую девушку. Второй — когда, не дождавшись товарищей, побежал в казарму. Или наоборот — повезло; с какой стороны смотреть. Белобрысый опоздал всего на четверть часа. И столкнулся с охранниками пророчицы, которые волокли изуродованное тело его возлюбленной со двора. Несмотря на юный возраст, Яиру хватило сил и умений, чтобы увидеть, как она умерла. Правда, еще раньше он убил магов, несших тело — они не хотели отдавать покойницу. Неудивительно, что после такого "подвига" за магом гнались до самых границ Пустоши.

В остальном Яир оказался везунчиком: ушел от погони, не столкнулся с хищной паутиной, и даже мысль встать на сторону "зла", пришла ему только при виде каравана этернус. Иначе заклятье убило бы парнишку раньше, чем он попал в Азалу: в начале войны с магов взяли присягу. Мы все имели удовольствие наблюдать, к чему ведет ее несоблюдение.

Предусмотрительная гадюка, эта пророчица. Фактически создала себе идеальную армию: задумал изменить — и ты труп. Однако что-то она все-таки не додумала, раз один из ее магов сейчас сидит перед нами. Или наоборот — предвидела, и ей было надо, чтобы именно Яир оказался у нас? Демон задери этих пророков…

— Почему ты не умер сразу после того, как убил своих же сородичей? Почему заклятие не сработало сразу?

Белобрысый только пожал плечами:

— Я себя не помнил тогда. Да и запрета на убийство нет, если не собираешься выступить против триумвирата. Против пророчицы.

И тут же заговорил о другом:

— Я уже здоров.

Мальчишка встал с кровати. Рубцы ожога выделялись на меловой коже ярко-малиновыми пятнами, всколоченные волосы стояли дыбом. Чтобы не качаться, парень придерживался рукой за высокое изголовье кровати. Зато на лице застыло выражение такого упрямства, что мне стало ясно — у Агаи появился "брат по духу".

Немного подумав, я поручил его заботам соплеменника, строго наказав:

— Агаи, теперь Яир — твой помощник. Но помни, забота о его здоровье — тоже на тебе. Чтобы через десять дней парень был как новенький.

У колдуна после этих слов вытянулось лицо:

— Шрамы свести не получится.

— Да демон с ними, с этими шрамами! Просто вылечи его, и все. Хватит нам одного задохлика-мага.

Морра, которая тоже присутствовала при этом разговоре, обрадовано возвестила:

— Морра лечить! Всех лечить!

После чего потянула оторопевшего мальчишку к креслу. Лицо заморыша приняло престранное выражение. Он явно не понимал, как малышка попала в нашу компанию.

— Морра, детка, покажи Яиру знак на своей руке, — попросил я девочку. Она послушно закатала рукав платья и сунула запястье прямо под нос белобрысому магу. Тот удивленно моргнул, всматриваясь, и повел себя как последний идиот — то есть, как когда-то Агаи — бухнулся на колени.

— Яир, ответь, почему ты считаешь, что девочка достойна поклонения? — поинтересовался я, хотя заранее предвидел ответ. Сирин меня не разочаровал.

Он почтительно, невесомо дотронулся губами до "деревца" и прошептал:

— Это знак, которым Юсса отметила великую королеву, свое воплощение на земле. Она откроет сирин эликсир бессмертия, научит говорить с богами так, чтобы те слышали своих детей.

— Тридцать пятое, — скучным голосом прокомментировал правитель нежити, стоило перебежчику замолкнуть.

— Что? — непонимающе моргнул сирин.

— Тридцать пятое пророчество из моего списка, — охотно пояснил вампир. — Хотите, дам почитать все варианты?

Маг отвернулся. Его уши на мгновение снова стали красными фонарями. А Морра тем временем толкнула мальчишку к креслу, сердито почирикала, и уши задохлика засветились еще ярче. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сирин можно было понять. Даже Агаи не сразу принял свою роль в истории собственного народа, а что говорить о том, кто всю жизнь привык считать людей исчадием зла. Или… не привык?

— Агаи, пригляди за малышкой, — приказал я магу, и перевел взгляд на перебежчика, — девочка теперь для тебя — одна из величайших драгоценностей в этой жизни. Защищай ее. Понял?

Тот облизнул потрескавшиеся губы и кивнул.

За моей спиной скрипнула дверь: в комнату заглянула Эрхена. Я почувствовал встревоженный взгляд девушки и ласково улыбнулся ей. Моя вторая ипостась доставляла удовольствие Эрхене только в минуты страсти, в обычное время шкура демона служила сигналом близкой опасности и заставляла девушку хвататься за стилет, чтобы меня защитить. Ее попытки быть сильнее, чем есть, вызывали у меня чувство щемящей грусти. Видно, бедная девочка много хлебнула в жизни, раз из всех своих слабеньких силенок пыталась уберечь тех, кого считала семьей.

Смущенно покраснев, Эрхена подошла и прижалась виском к моему плечу.

— Ее тоже надо защищать, — кивнул я на девушку. Поцеловал ее в лоб, пообещал вернуться пораньше и отправился на поиски Лаланна. Я хотел посоветоваться с другом. Но прежде чем успел отойти от дверей, меня нагнал Агаи.

— Дюс, подожди!

Я повернулся к сирин, вопросительно подняв брови.

— Яир задает много вопросов. Что ему можно рассказывать?

Вот оно как…

— Что он хочет знать?

— Ничего такого! — пошел на попятную сирин, разглядев выражение моего лица. — Его интересуешь только ты. Твоя жизнь!

Я немного подумал, прикидывая, и согласился:

— Ну раз спрашивает, значит, расскажи. О своей роли в этой истории тоже не забудь.

Перебежчик уже получил приказ сдохнуть раньше, чем раскроет рот, если попадет в руки врагов, так что за сохранение тайны можно было не беспокоиться. В любой войне у каждой из сторон — своя правда. С "правдой" сирин он уже знаком, пусть и с нашей познакомится. Глядишь, на пользу пойдет. И ему, и нам.

Надо сказать, я поступил правильно. Не знаю, о чем рассказал мальчишке Агаи, но тот стал смотреть спокойнее. Притом не только на меня, но и на вампиров, хотя по-прежнему втягивал голову в плечи, когда этернус оказывались рядом. Я парня понимал и где-то даже сочувствовал, но считал, что совместный труд с нежитью быстро поправит дело. Как в воду глядел: всего десять дней работы в лаборатории Андру — и белобрысый перестал непроизвольно перебирать пальцами, пытаясь сплести заклинание. Что, впрочем, не помешало ему молиться по пять раз на день. Парень просил у богов прощения: благо, было за что — несмотря на юный возраст, трупов за Яиром оказалось достаточно. Недаром без сознания грохнулся, когда увидел свое посмертие.

Когда белобрысый завел разговор о зачистке Сырта, Агаи стал бледнее вампиров, Рис вовсе — не дослушал и вышел, а вернулся со сбитым в кровь кулаком. Страшная сила это "пламя дракона", хорошо хоть, на открытом пространстве теряет силу. Зато сам задохлик во время рассказа даже глазом не моргнул. То ли накричался в тот день, когда узнал об обмане пророчицы. То ли из осторожности держал все эмоции внутри, стараясь разобраться в чужом мире и хозяине-чудовище. Как там он меня называет? Ансуре?

Стоило мне оказаться рядом, как мальчишка замолкал и, не таясь, следил за каждым движением. Так было и этим вечером. Наткнувшись в очередной раз на внимательный цепкий взгляд, я решил после ужина прогулять в лабораторию князя, посмотреть, не появилось ли чего новенького и заодно узнать о мыслях Андру по поводу моего последнего "приобретения". Грешно не воспользоваться наблюдательностью вампира. Однако утруждаться спуском в подвал не пришлось: правитель нежити сам вырос на пороге.

— Что-то случилось? — поинтересовался я причиной его неурочного визита.

Вампир кивнул:

— Оденьтесь теплее, прогуляемся к стенам. К вам пожаловали гости.

Ко мне? Неужели Унн передумал?! Нет, вряд ли… Андру сказал "гости", а не "гость". Да и поглядывает вампир слишком весело, того и гляди расхохочется. Мо шизане… что же это так нашего упыря развеселило?

— Можно с тобой? — не сумев справиться с любопытством, влез в разговор Агаи. Яир попросту встал рядом безгласной тенью.

— Маги не помешают, — посоветовал Андру, и я кивнул, соглашаясь.

Всю дорогу к воротам меня мучило любопытство. Вампир так и не признался, кто пожаловал в Азалу. Догадок было много, но реальность оказалась намного интереснее: еще перед второй стеной я почувствовал знакомую ледяную энергию мертвых.

Это что, ко мне с визитом явилась нежить? Мо шизане… уж не та ли напророченная армия мертвецов?!

Я легко взбежал по лестнице и выглянул из-за зубцов стены. Внизу, выделяясь на белом снегу тусклым облаком, неровной толпой колыхались тени. Души умерших, не больше чем двести штук. Маловато для армии из пророчества. Или это первая партия?

— Трясучая им в бок… — вырвалось у меня против воли.

— Господин… господин… господин, мы ждем тебя, господин… — зашелестело в ответ едва слышное эхо.

— Может, на стены защиту от нежити наложить? — нерешительно предложил Агаи, чем вызвал негромкий смешок у князя и недоуменный взгляд соплеменника. Яир, в отличие от аптекаря, еще помнил, кто у нас в союзниках.

— Нет, Агаи, не тот случай. Думаю, Дюс справится без нашей помощи. Ведь так? — повернулся ко мне правитель нежити. Уголки его тонких губ слегка подрагивали от сдерживаемого смеха.

— Не вижу ничего веселого… — я собрался было поставить упыря на место, но запоздалое прозрение заставило закрыть рот. Я догадался, что за призраки притащились в Азалу, а заодно и о том, кто плелся от сожженного гнезда маглука по нашим следам, заставляя оглядываться и хвататься за оружие. Там, на могильнике, сам того не желая, я освободил неупокоенные души не только от заклинаний колдуна, но и от привязанности к собственному праху!

"Гости" были не страшнее домашнего привидения и ничуть не опаснее. Другое дело, в городе они все равно ни к чему: соседство с мертвыми вредно для живых. Даже эфемерные призраки, хоть по крохам, но тянут у людей силы и здоровье.

— Что прикажете с ними делать? — спросил я сам себя.

— Вы их господин, вам и решать, — усмехнулся вампир, — но я бы пока не спешил с упокоением. Не сомневайтесь, эти несчастные нам еще пригодятся.

Я тоже не возражал против таких союзников, вот только толку от них было мало… Сирин не совы, они нападут днем при свете солнца, губительном для умертвий. Можно, конечно, затолкать нежить в подвалы замка, оставить посмертным плевком, но… уж больно неэффективно.

— Ладно, что-нибудь сообразим, — пробормотал я больше себе самому, и громко гаркнул: — Слушать мою команду! За стены не лезть, ждать в ста шагах от города! Понадобитесь, сам приду! Все поняли?

Нестройное, тоскливое подвывание "да, господин" заставило обоих сирин непроизвольно поежиться.

Андру же удовлетворенно кивнул:

— Вот и славно. Пойдемте в дом, а то я, признаться, порядком продрог. Кстати, все забываю спросить… Как думаете, Дюс, что случится с Агаи и Яиром после того, как вы погибнете?

Я остановился: вампир ткнул меня носом в неприятный факт… Моя неизбежная смерть — я уже привык к этой мысли — больно аукнется защитникам Азалы, лишив их магов. Ведь оба сирин связаны клятвой. И если мне пророчат вторую жизнь, то они совершенно точно воскресать не умеют.

Я оглянулся на притихшего Агаи:

— Надо что-то придумать.

Маг торопливо кивнул, но промолчал.

Зато белобрысый задохлик неожиданно открыл свой большой рот:

— А какая разница, если все равно шансов выжить нет?

Я снова усмехнулся — парнишка оказался не дураком и не трусом, успел оценить реальные шансы. Вот только настрой неправильный. Да, демон меня раздери, выстоять против целой армии магов невозможно, но хрен я сдамся! Выкручусь, вывернусь наизнанку, если потребуется, вскрою местное кладбище и нашпигую упырями все окрестные земли, но сирин сами костьми лягут, а нас не возьмут! Великий Ирия… Ведь хорошая мысль!

— Андру, — окликнул я вампира, с любопытством поглядывавшего на перебежчика, — сколько времени ваша братия способна продержаться под землей без пищи? И где, как вы думаете, противник разобьет свой лагерь?

У этернус вспыхнули глаза серебром, он сразу догадался к чему мои вопросы:

— Это может сработать. Серьезного урона, конечно, умертвия не нанесут, но перья немного пощиплют.

Вампир мечтательно задрал голову к небу и прищурился:

— Хорошо бы угадать, где поставит шатер пророчица.

Я хмыкнул — чудес на свете не бывает, хотя… если подумать, как следует… — и повернулся к задохлику:

— Прежде чем себя и нас хоронить, скажи-ка, к чему было сложнее всего привыкнуть во время войны?

Сирин уставился взглядом в землю и неохотно признался:

— К тому, что мы ничуть не лучше людей.

Эдхед то, кто о чем, а вшивый о бане… Точно, они с Агаи на одной колодке шиты. Не о том спрашивал!

— Дюса интересует, что тебе физически было трудно переносить, — мягко подсказал Андру.

Думал сирин недолго:

— Спать на земле и под землей, как крысам. Чувствуешь себя слишком… уязвимым.

Я расплылся в довольном оскале — прекрасно! Просчитать место для лагеря пророчицы не составит труда. Им окажется ближайший бугор!

Сильный порыв ветра рванул полы плаща, стащил с головы капюшон, щедро припорошил снегом — началась метель. Я плотно запахнулся и зашагал в замок, размышляя и укладывая в голове новые сведения, а как только оказался в тепле, тут же объявил:

— Вот что, чижики желтохвостые, надо так спрятать могилы с упырями, чтобы самый лучший маг не унюхал.

— Я помогу. У нас есть свои секреты, полезные в маскировке, — рассеянно отмахнулся правитель нежити.

— Завтра займемся, — кивнул Агаи, а задохлик вздрогнул и, пряча взгляд, опустил белесые ресницы. Идея с умервиями парню не понравилась. Еще бы, если учесть, что им на зуб могли попасться его побратимы. Но тут ничего не поделаешь… Мы их не звали.

— Вот и прекрасно. Прощаюсь с вами до утра, — подвел я итог и поспешно раскланялся. День выдался не из легких, а пробежка по морозу вытянула из меня последние силы, так что единственным желанием в тот момент было оказаться в кровати.

У дверей комнаты меня нагнали Яир с Агаи. Аптекарь, что-то горячо и взволновано высвистывая, втолковывал задохлику. Тот привычно отмалчивался и отворачивался. Не парень — шкатулка с секретом. Придется с ним еще раз поговорить по душам, а может — попросту напоить. Глядишь, наладится взаимопонимание.

Дав себе слово выполнить задуманное, я шагнул за порог и замер, очарованный дивной картиной: на кровати, красиво изогнувшись, лежала Эрхена. Тонкая сорочка сползла с ее плеча, оставив на виду маленькую упругую грудь. Распущенные волосы золотились в мягком свете маленького ночника.

Я дернул завязки плаща и уже на ходу сбросил куртку с рубашкой. Мо с отдыхом, на том свете успею выспаться!

Мой взгляд привлекла бурая полоса на нежной молодой зелени. Кровь? Кровь!

Я сделал несколько шагов и замер.

Светлые пряди, испятнанные красными сгустками. Тусклые, безжизненные волосы мертвеца. Мертвой. Эрхена?! Нет!!!

Гулко стукнуло сердце, я открыл глаза, почувствовал привычную тяжесть на руке и, желая удостовериться в ее реальности, сжал девушку в объятьях. Она громко вздохнула, пробормотала "кегемара" и потерлась щекой о мое плечо.

Певунья моя, что же мне сделать? Как тебя спасти?

Я стиснул зубы, проглотив уже готовое сорваться злое ругательство — двинутая пророчица, ее клятое всевидение сковывали меня по рукам и ногам! Что бы я ни предпринял для спасения девушки, все легко оборачивалось против нее. Шанс появлялся только в одном случае — если покрошить сирин в капусту, так, чтобы они еще пару веков опомниться не могли. И главное — прикончить пророчицу! Да, моя смерть делала Эрхену ненужной, одной из многих, неинтересных для злобной бабы с вывернутыми наизнанку мозгами, но если принять во внимание, что уготовили людям эти кровожадные твари, то даже успешный побег — это всего лишь отсрочка конца. Или, еще хуже, прелюдия к рабству, боли и издевательствам, после которых даже смерть станет в радость.

Проклятье!

Я осторожно выбрался из-под одеяла и торопливо оделся: все равно хрен заснешь, а так хоть время с толком использую, поговорю с князем один на один. Надо сделать все возможное и невозможное, чтобы сирин стали удобрением для местных пашень!

Я знал, что для этого потребуется, только молчал. Оттягивал, сколько мог. Это решение перечеркивало всю мою предыдущую жизнь и делало полновесным ублюдком, ничуть не лучше самого кровожадного упыря.

Найти правителя нежити обычно не составляло труда: большую часть времени он проводил в лаборатории. Однако на этот раз дверь оказалась закрыта. В кабинете Андру тоже не было. Куда еще он мог направиться, я понятия не имел, и уже собрался выловить какого-нибудь из этернус, как услышал знакомый властный голос, слабым эхом отозвавшийся в конце коридора.

Догнал я вампира у входа в подземелье. Он стоял перед довольно большой группой сервов, непонятно как попавших в замок в столь неурочный час. Люди выглядели испуганными, но… не так, как обычно. Это был не страх перед опасными и всесильными господами, а что-то иное…

Не успел я сообразить, что происходит, как Андру обернулся:

— Доброй ночи, Дюс. Не спится?

— Нужно поговорить, — ответил я, не отводя взгляда от сервов. Один из них, услышав мой голос, поднял голову. Это оказался тот самый наглый юнец, что кидался в меня снежками. Парень был бледен, но смотрел без испуга. Скорее уж — с волнением, торжеством и нетерпеливым ожиданием.

Ах ты… да чтоб вам….

— Это то, о чем я думаю? — повернулся я к вампиру, отметив, что голос сел и стал хриплым.

Правитель нежити спокойно выдержал мой взгляд и кивнул этернус в длинном плаще с лицом, закрытым капюшоном по самый нос:

— Иолах, отведите посвященных вниз. Я сейчас подойду.

— Андру…

— Пойдемте, Дюс. Не дело обсуждать серьезные вопросы в коридоре, — оборвал меня на полуслове князь и, не дожидаясь ответа, зашагал прочь.

Я выругался — все произошло слишком быстро!

Пока вампир искал комнату, где нам никто не помешает, я лихорадочно перебирал возможные варианты, которые позволили бы мне остаться человеком.

— О! — услышал я довольный голос правителя нежити. — Сюда, Дюс.

— Вы собираетесь превратить этих людей в упырей? — потребовал я ответа, стоило закрыться двери.

Вампир терпеливо поправил:

— В этернус.

И кивнул:

— Да, вы правильно поняли. Нас слишком мало. Без обращения не обойтись. Но я дал людям выбор. Это добровольцы.

Его слова меня неожиданно разозлили.

Добровольцы?! Ах ты ханжа клыкастый… Два века полоскать людям мозги про избранность этернус, и потом ссылаться на их добровольное решение?!

— Князь, вы что, держите меня за идиота? Сами верите в то, что говорите? Они же не понимают, кем станут! Вы для них почти боги!

Упырь в ответ лишь устало вздохнул:

— Ошибаетесь. Жизнь этих людей проходит рядом с нежитью. Они чувствуют разницу и хорошо осознают всю степень угрозы, понимают, что без нас их ждет мучительная смерть. Так что выбор для людей стоит не между жизнью и… не-жизнью, а между попыткой сделать все возможное для защиты родных и покорным ожиданием смерти.

Стервец… Вот куда повернул!

Я уже не мог остановиться, хотя помнил, что всего лишь четверть часа назад сам искал вампира, чтобы обсудить с ним именно возможность обращения людей в нежить.

— Значит, они верят в спасение близких? А о том, что победы в любом случае не будет, вы им не забыли сказать? И заодно — что после обращения все люди станут для них лишь ходячими бурдюками с кровью?

Правитель нежити резко вскинул голову:

— Да забудьте наконец о том, что вы — охотник на нежить! Будь все так просто, ваш труп остался бы гнить в подземельях Сырта. Придите в себя, Дюс! У нас не остается другого выхода. Этих людей все равно убьют. Они же ваши слуги, воины Ансуре, помните? Таким пощады не будет.

Глянул на меня и неожиданно пошел на попятную.

— Хорошо, предлагайте ваш вариант. Ведь не зря вы меня разыскали среди ночи.

И с достоинством потомственного аристократа уселся в ближайшее кресло, всем своим видом показывая, что у него в запасе целая вечность. Такая уступчивость подействовала на меня, как ушат холодной воды после попойки: привела в чувство и отрезвила, заставила спокойно обдумать ситуацию.

Я выругался от злого бессилия — вампир сказал правду. Мое присутствие обеспечило смертный приговор всем обитателям княжества нежити. В таких случаях вырезают даже скотину. Так что… люди все равно мертвецы, и нечего с ума сходить.

— Сколько сервов вы собрались обратить? — смирился я с неизбежным.

Мой вопрос заставил вампира досадливо поморщиться.

— Добровольцев на первый резерв набралось около двух тысяч. Больше не прокормить, и так придется держать на голодном пайке.

Две тысячи? Мало. Все равно не справимся. Хотя — "первый резерв" Значит… есть и второй. А возможно, третий и даже четвертый.

— Кто составит второй и третий? — осталось только прояснить ситуацию до конца, остальное от меня не зависело.

— Первый — мужчины старше семнадцати лет. Второй — все, кто пожелает. Их обратят, если сирин доберутся до внутреннего замка, — жестко глянул мне в глаза вампир, — когда защитников не останется.

Я сцепил зубы, почти физически ощущая, что проваливаюсь в такую трясину дерьма, что и в страшном сне примерещиться не могла, но все же сказал:

— Почему именно две тысячи, а не пять или все семь?

Семь тысяч новообращенных вампиров — именно столько насчитывалось женщин, стариков и подростков в Азале. Такой орде по силам стереть целую армию магов, потому что с каждым павшим от вампирьих клыков ряды не-мертвых будут только расти. А если учесть, что сирин станут крылатой нежитью… то впору задаваться вопросом, не ждет ли нас вместе с победой обещанный конец света. Хотя людей он в любом случае ждет — не так, так эдак.

Андру вздохнул:

— Мне нужны солдаты, а не полубезумные от голода новобранцы. Но больше двух тысяч новообращенных городу не выдержать, даже если мы выпустим кровь всем животным. Остальные будут обращены, когда не останется даже намека на надежду.

— А вы не боитесь повторения темных веков? Вдруг кто-то из ваших неофитов удерет, а людям придется бороться не только с сирин, но и с вампирами? Часть из которых, возможно, будет крылата…

Правитель нежити усмехнулся:

— Отрицать такую вероятность нельзя. Но если хотите знать, я верю в людей. Они сейчас подготовлены к противостоянию с нами намного лучше, чем триста лет тому назад. Вы не единственный успешный охотник на нежить. Справятся. А вот сирин… Раз пророчица не видит победы без нашего уничтожения, значит, мы просто обязаны выжить!

Вот тут он прав! Мы единственные, кто отделяет пророчицу от победы. Значит, нам вполне по зубам справиться с сирин, пусть даже если мы этих зубов потом не досчитаемся. Это ничего. Остались бы кости, а мясо… добудем.

— Любыми средствами? — усмехнулся я.

— Всеми возможными и допустимыми.

— Ну раз любыми, тогда скажите, где вы хороните сервов?

Вампир удивленно моргнул и неожиданно расхохотался:

— Кажется, вы входите во вкус. Неужели решили соответствовать пророчеству и навербовать армию мертвецов?

Эдхед то… весело ему…

Я пожал плечами:

— А почему бы нет? Если это сохранит жизни нам и вашим подданным?

Князь тут же стал серьезным:

— Увы, мой друг, тела погребают в озере. Мы не можем позволить себе такой роскоши, как кладбище. Слишком ценна земля в окрестностях замка. Да и опасно это. Восставшие покойники для Пустоши не редкость, сами знаете.

Жаль. Очень жаль.

— Кстати, Дюс, — снова заговорил вампир. — Думаю, будет неосмотрительно пересказывать этот разговор вашим друзьям и рабам. Не стоит отягощать мнимой ответственностью тех, кто на самом деле ничего не решает.

Мо шизане… дипломат недоделанный. Сказал бы прямо — не путай в наши темные делишки тех, кто не готов платить за собственную жизнь чужой кровью.

— Не переживайте так, Дюс. Вы тоже не в силах ничего изменить, — не скрывая сочувствия, посмотрел в мою сторону Андру. — Другого решения не существует. Мы обязаны сделать все, чтобы уничтожить сирин. Дать людям время подготовиться к войне. К тому же я верю в вас, как верю в Единого.

У меня от злости дернулась щека. Ужасно захотелось врезать упырю по его наглой породистой морде, но еще больше мне хотелось в этот момент посчитаться с Ирией. У него не было никакого права вешать на меня ответственность за весь этот уродский мир!

Вместо этого я прохрипел:

— Да пошли вы со своей верой… Лучше давайте обсудим план спасения Эрхены и Морры в случае нашего поражения.

— Вы сможете уговорить Эрхену идти отдельно от девочки? — тут же деловито поинтересовался вампир и пояснил: — Так у нее больше шансов уцелеть.

Я досадливо поморщился: тут бы заставить упрямицу убраться из Азалы.

— Ясно, — понятливо кивнул вампир. — Ну что же… Я дам в сопровождение двух этернус. Определитесь, какая страна больше подходит для ваших женщин… Но хочу вам еще раз напомнить: если сирин все-таки настигнут беглянок, мои этернус их убьют.

На этот раз согласие далось мне намного труднее, но князь его все же получил.

Я рывком распахнул дверь в комнату и увидел Эрхену. Она вплетала ленту в отросшие волосы Морры.

Малышка, увидев меня, тут же вывернулась:

— Дюс, Дю-ю-юс!!!

Я подхватил ее на руки, заметил тревогу на лице Эрхены и нашел в себе силы улыбнуться:

— Всем доброго дня.

Пока слуги накрывали завтрак, я увел девушку в соседнюю комнату и всучил ей кошелек:

— Эрхена, если Азала падет, вам с Моррой придется бежать. Приготовь в дорогу все необходимое. С вами пойдут этернус князя.

Она спрятала руки за спину и отчаянно замотала головой:

— Нет! Нет!!! Без тебя не пойду!

Я сгреб Эрхену в объятья, прижал к себе, поцеловал волосы:

— Солнышко мое кареглазое, тебе придется сделать так, как я скажу. Иначе ни тебе, ни Морре, ни мне не выжить. Слышишь?

Под моими руками дрогнули ее плечи, Эрхена заплакала:

— Кегемара… Нет! Не могу без тебя! Не пойду!

Эдхед то… как ребенок…

Пришлось поцеловать упрямицу:

— Эрхена, любовь моя, обещаю, что разыщу тебя хоть на изнанке мира!

Она пристально уставилась мне в глаза, пытаясь отыскать в них намек на ложь. Но я не врал. Я отыщу свою певунью даже в пасти демона. Если не умру.

Наконец Эрхена сдалась, и я с трудом удержался от вздоха облегчения. Не хотелось применять силу, потому что я все равно заставил бы девушку выжить, пусть и против ее желания.

Снова потянулись полные хлопот дни и короткие ночи. Время утекало, истончалось, таяло. Все ярче разгоралось солнце. Снег уплотнился, потяжелел и осел. Даже случавшиеся время от времени по-зимнему злые метели теперь казались иллюзией, обманом. Давно были подготовлены ловушки, сделаны снаряды, оплетены заклинаниями стены. В поиске предполагаемого места для лагеря пророчицы мы с Андру и Яиром объехали окрестности. После недолгих раздумий мальчишка остановил выбор на двух холмах. С них хорошо просматривалась Азала и окружающие ее поля. Один из холмов был скалист и порос корявыми соснами, на втором относительно недавно делали вырубку. Его склоны были более пологи и удобны для бескрылых союзников сирин. Хотя у подножия первого тоже хватало места: от него тянулись поля с озимыми. Вряд ли степняки упустят возможность подкормить своих мохноногих кляч. Мы решили отдать предпочтение более скалистому, а на втором устроить всего с десяток ям. На всякий случай.

Одно у меня вызывало сомнения — пророчица со своим божественным оком, чтоб его бельмом затянуло. Насколько далеко простиралось ее всеведение? И чем больше я думал об этом, тем больше убеждался — оно несовершенно. Иначе как объяснить, что нам удалось ускользнуть? Получается, существуют границы предвидения! Вот только как далеко они простираются? Так и не решив для себя эту задачу, я положился на леди Удачу. Хоть она и капризная дама, а по большому счету любит меня, раз еще не загнулся.

Могилы для умертвий этернус выдолбили быстро. Зато их "заселение" растянулось почти на десять дней. Упыри, которых я поднял, послушно лезли в могилы, с тоской скалясь на мое сопровождение. Они были настолько голодны, что даже вид вампиров заставлял их пускать слюни. Одна ночь призвания забирала у меня столько сил, что приходилось делать перерыв на сутки. Пока я отдыхал, над тайниками колдовали Агаи и Яир. У Андру в запасах нашелся обработанный заклинаниями сланец для облицовки домов. Он служил надежной защитой от пронырливых магов и позволял нежити веками скрываться среди людей. Сланцем заложили могилы, аккуратно прикрыв их срезанным дерном и снегом. По весне вампир собирался проверить надежность маскировки.

.Не только я возвращался из этих вылазок едва живой: сирин тоже выматывались настолько, что с трудом доползали до кроватей. Если бы не Морра, парни слегли бы от истощения — на сон просто не хватало времени, слишком многое требовалось сделать, слишком многое успеть.

После одной из таких вылазок в лаборатории князя меня поджидал нежданный сюрприз: маг-перебежчик впервые решился сам со мной заговорить.

— Ансуре… — начал задохлик, но наткнувшись на злой взгляд, поспешно поправился, — господин, а почему вы не используете все свои возможности?

У меня от удивления брови вверх поползли — какие такие возможности?

— Вы знаете что-то о нераскрытых талантах нашего друга? — тут же заинтересовано спросил Андру.

Взгляды всех, кто был в лаборатории, обратились в мою сторону. Я лишь недоуменно пожал плечами и, в свою очередь, посмотрел на Агаи.

— Совершенно не в курсе, — поспешил отмежеваться сирин.

Я повернулся к Яиру: в ответ на требовательный взгляд у мальчишки внезапно покраснели уши.

Занятно… это что же за такие возможности, что он краснеет, как новобрачная на пороге спальни?

— Ты же можешь сделать так, чтобы нежити снова стало много, — поджал губы мальчишка.

Да-а? Интересно, каким образом?

— Как? — поторопил я задохлика.

И услышал такое, от чего на некоторое время потерял дар речи:

— Все знают, что тебе достаточно выпустить свое семя на ветер, чтобы животные и человеческие женщины народили нежить!

Охренеть… Кажется парнишка был уверен, что у меня в штанах не детородный орган, а нечто иное.

В лаборатории стало удивительно тихо, этернус — те даже дышать перестали.

— То есть, ты предлагаешь мне в ветреную погоду выйти на стену и заняться рукоблудством? — уточнил я на всякий случай.

Мальчишка уверенно кивнул.

Я сцепил руки в замок, оперся о них подбородком и предложил:

— Может мне тогда сразу в овчарню наведаться? А заодно по спальням сервов пробежать? Чтобы уж наверняка.

— Ты прав, наверное, так будет лучше, — подумав, одобрил задохлик.

На этих словах я уткнулся лицом в ладони, пытаясь удержаться от гогота. Зато Агаи расхохотался на все подземелье. Его поддержали этернус. И только князь, когда наконец стало тихо, невозмутимо сказал:

— Безусловно, эксперимент получился бы занятным, но боюсь, на овчарню Дюс не согласится, а спальни сервов ему Эрхена не простит.

Агаи тем временем, вытерев выступившие слезы рукавом, выдавил сквозь смех:

— Великий Ирия; Яир, ты только что переплюнул меня по наивности и идиотизму!

— Не обольщайся, это попросту невозможно, — привел я в чувство аптекаря и сочувственно хлопнул красного, как вареный рак, Яира по плечу:

— Невежество ужасно, не правда ли?

Он промолчал, но после этого случая перестал называть меня Ансуре.

К концу зимы Азала уже напоминала гудящий улей. Полупустой прежде замок наполнился народом. Давно поднялись в небо серебристые птицы из легатума. Ради того, чтобы мы вовремя узнали о приближающееся беде, пришлось еще раз залезть в озеро — воды, что выжал вампир с моего плаща, хватило всего лишь на три кристалла. Озеро действительно не причиняло мне вреда, правда, в место, что пригрезилось во время солнечного ветра, тоже не пускало. То ли мешала плоть, то ли для того чтобы туда попасть, требовалось снова стать двинутой тварью, готовой уничтожить все живое. Надо сказать, размышления о скрытой сущности доставляли мне много тревоги. Я опасался, не получат ли защитники Азалы внезапно нечто, что уничтожит их самих. Впрочем, выбора у меня не было. А если и был, то я упустил свой шанс еще там… на развилке дорог, одна из которых вела в Пустошь. Теперь оставалось пожинать плоды этого выбора. С достоинством, по возможности.

В один из дней я проснулся в тревоге. Сначала не понял, что меня разбудило, а потом дошло: в небе висел, выводя серебристые трели, маленький и неказистый вестник тепла — веснянка. Невзрачная птичка, раньше всех возвращающаяся из зимних странствий.

Не в силах лежать в кровати, я оделся, накинул плащ и выбрался в галерею. Там меня и нашел вампир.

Он проследил за моим взглядом, прислушался и негромко сказал:

— Весна пришла.

Я кивнул. Все. В невидимых часах осталось совсем немного песка. Ровно до того времени, как освободятся от снега перевалы — гнать через них конницу сейчас было бы подобно смерти. Да и лошадям корма бы не хватило. Грабить в Пустоши некого. Особенно теперь.

— Думаю, прежде чем на нас нападут, будет разведка боем, — взглянул я в чистое, без единого облачка небо.

Вампир улыбнулся:

— Полностью с вами согласен. Поэтому пока не будем спешить и закрывать крыши ловушками. Ни к чему сразу показывать все козыри.

— Как думаете, сколько продержимся без резерва? — неожиданно для себя спросил я.

Андру помолчал и ответил:

— Думаю, первую атаку отобьем, а дальше… как кости лягут.

Я усмехнулся — хорошо сказал. Только забыл уточнить, что это будут наши кости. Впрочем, князь прав. При том раскладе сил, что дал нам Яир, вряд ли получится продержаться дольше. Но первую волну мы, думаю, действительно отобьем, благодаря заготовленным сюрпризам. А дальше… дальше лучше не затягивать с обращением — вне зависимости от того, останутся в живых на стенах защитники-сервы или нет, потому что каждый вампир станет на вес золота.

Сучье вымя… я и в самом деле безжалостный ублюдок.

— Андру, думаю, мне не стоит напоминать, что трупы, неважно, чьи — это наши будущие солдаты?

Вампир, кивнув, неожиданно мечтательно прищурился:

— А вы знаете, Дюс, что в Азале варят лучший сидр? Обязательно по осени отправлю в ваше поместье несколько бочек…. В обмен на ваше игристое.

Я ухмыльнулся — ну и проныра — и панибратски хлопнул правителя нежити по плечу:

— Решено, ваша светлость. Хотя я надеюсь договориться с вами кое о чем посерьезнее, чем разовая поставка сидра.

Да, правильно говорят — надежда не покидает нас даже у самых могил. Особенно если есть шанс превратить их в последнее пристанище для врагов!

И снова потянусь дни, полные забот. Зная, что времени осталось мало, маги занялись совершенно безумными экспериментами. Впрочем, с таким авантюристом как Андру, это было закономерно. Сначала "изобретатели" попытались создать устройство, похожее на горловой мешок твари из подземелья Сырта, которая свистом чуть не отправила нас к праотцам. Надо сказать, им это удалось. Правда, с одной оговоркой — действовало устройство только в коридорах, на улице от него было мало толку. Потом маги решили поспорить с богами — изменить воздушные потоки над Азалой. Сделать так, чтобы удержаться в воздухе птицам крупнее орла стало невозможно. Увы, сирин потратили уйму энергии, но ничего путного не добились. Буквально через час работы вязь заклинаний поплыла, а еще через два — попросту рассыпалась. Агаи и Яир не поняли, почему это произошло: из-за недостатка их силы, неподатливости и большой изменчивости такой сложной стихии, как воздух, или Пустошь сама противилась изменениям. В итоге колдунам пришлось все-таки отказаться от заманчивой идеи "нарыть" воздушных ям.

Вскоре весна по-настоящему вступила в свои права: потянулись на север птичьи стаи, подернулся зеленой дымкой лес, незаметно подобрал пористые "щупальца" снег, открыв дружные всходы озимых.

Вместе с теплом пришло неизбежное: как-то раз вместо утреннего приветствия правитель нежити объявил:

— Армия сирин пересекла границы Пустоши.

Новость подстегнула, и мы разошлись по своим делам, оставив в пустой комнате встревоженную Эрхену и Морру. Маги спустились в лабораторию, воплощать очередную идею, прочно засевшую в голове правителя нежити после неудачи с воздушными ямами, а мы с Рисом отправились обучать новообращенных этернус. Пусть они обрели силу и ловкость, но вот воинскими навыками похвастаться пока не могли. Впрочем, неумелость компенсировалась ловкостью и силой. Рис даже против самого слабого выстоять не мог, что его невероятно злило. Поэтому милитес показывал приемы владения мечом и копьем, а неофиты отрабатывали их в парах. Я своего тоже хлебнул — новичков было слишком много, опытных этернус не хватало, приходилось каждый день до седьмого пота скакать, делая из обычных увертливых тварей настоящих солдат.

Я как раз возился с одним из новоиспеченных вампиров, когда прибежал слуга:

— Его светлость приглашает вас во внутренний двор.

Там меня поджидало интересное зрелище. В центре двора замер Агаи, прямо над его головой завис большой шар, сшитый из плотного шелка, окутанный тонкой сеткой веревок. Рядом с шаром, задрав голову, стоял правитель нежити.

— Любуетесь новой "игрушкой"? — негромко поинтересовался я у вампира, раздумывая, на кой ляд она сдалась.

Андру, не оборачиваясь, ответил:

— Запомните этот момент, Дюс. Вы присутствуете при величайшем открытии.

Я пожал плечами — какое открытие? Маги и не на такое способны.

Вампир довольно, словно сытый кот, прищурился:

— Летучие корабли — это прекрасно. Летучие корабли, парящие без помощи магов — прекрасны вдвойне!

Я недоверчиво хмыкнул.

Разглядеть в бесполезной кривоватой безделице летучий корабль… это надо суметь.

— Мы собираемся дать деру из Азалы воздухом?

— Нет, рассчитываем помешать полетам над городом. Если сделаем много таких шаров, — влез в разговор Агаи.

Великий Ирия… что за бред?

— Не пойдет. Вы же видели, как летает Яир. Чтобы помешать сирин, придется буквально набить воздух этими штуками. Да и то… не факт, что поможет. К тому же… — я выдернул нож и пропорол им тонкую оболочку, — …к тому же их моментально порвут в клочья когтями и клювами.

— А если заполнить шары ядовитым газом? — хищно прищурился вампир.

— У вас и такой в запасе есть? — покосился я на алхимика. — А мы не попадемся в собственную ловушку? Я понимаю, что лично вам, как ходячему трупу, нечего опасаться, но вот остальным…

— А если горючей взвесью? Сделать огненную западню?

Вампир не собирался так просто отказываться от новой забавы. По-другому у меня этот шар язык не поворачивался назвать.

— По-моему, только нашим стрелкам и помешаем. Из-за этих шаров прицелиться не получится. Если их много сделать. А если мало, толку от них…

— Господин прав. Слишком шатко. Даже обычная непогода может отправить все усилия воронам под хвост, и тогда мы лишь потеряем время, — неожиданно поддержал меня задохлик.

Тем временем шар опустился на землю, растекшись по камням бесформенной, слабо шевелящейся тряпкой.

Правитель нежити вздохнул:

— Знаете, Дюс, мне кажется, вам пора избавиться от дурной привычки бездумно пускать в ход оружие. Такой прекрасный образец испортили.

Я в ответ усмехнулся.

— Знаете, князь, мне кажется, вы магов вконец заездили. Они уже не понимают, за что стоит браться, а за что — нет. А ведь нам совсем скоро потребуются все их знания и возможности, так что объявляю на сегодня отдых. С вас, как с гостеприимного хозяина, жду особенный вкусный ужин, а то мы сляжем раньше, чем эта вечная мумия с крыльями доберется до Азалы.

Хитроумный упырь тут же использовал мое предложение в собственных, пока непонятных целях.

— Ужин так ужин. Мы с удовольствием присоединимся.

Я скривился — и без "мы" вот уже который день приходилось терпеть рядом Игнаса, не хватало еще его рожи за столом. Да от моего настроения тогда вино прокиснет! Не любил я этого упыря. По-прежнему не любил. Никакие разумные доводы и рассуждения не помогали справиться с неприязнью.

Однако против воли гостеприимного хозяина переть было не след, поэтому я только кивнул:

— Будем ждать.

Сильный бархатистый голос превратил мою кровь в жидкое пламя, заставил забыть о том, где нахожусь. Мир сузился до одной комнаты. Нет! До девушки, которая пела, не спуская с меня взгляда. Где-то там, на границе этого мира, стенали и плакали лютня со скрипкой, поддерживая певунью и уводя за собой.

Когда девушка замолкла, я не выдержал, подхватил ее на руки, крепко поцеловал и утянул к себе на колени. Правда, предложение перенести трапезу в другое место высказать не успел: открылась дверь, и в комнату торжественной вереницей потянулись слуги.

— Вот и обещанный ужин! — оживился Рис, а мне с трудом удалось удержаться от тяжелого вздоха. Тянули же меня за язык?!

Я перехватил напряженный внимательный взгляд Яира и неожиданно услышал тихое:

— Служить тебе — большая честь для меня, господин.

Умеет же ошарашить, дохлятина белобрысая.

— Вы абсолютно правы, Яир, — заговорил правитель нежити. — Как и быть его другом.

Великий Ирия… Ну просто вечер признаний, аж скулы свело. Поди еще ответа ждут. Демон с вами!

— Мне тоже будет приятно надрать задницу гребаной пророчице именно в вашей компании.

После ужина Яир рассказал историю своего побратима по кличке Грэзу, которому напророчили убить Ансуре. То есть — меня. Мальчишке во время разговора пришлось непросто: пальцы судорожно скребли по ворсу ковра, большой рот вело в сторону, как у припадочного, а тело сотрясала сильная дрожь.

— Она его обманула… Пророчица обманула Эли… Забрала тело его девушки… Он не знает!

Ах ты ж… Неужели попросит сохранить жизнь моему вероятному убийце?

Не попросил. Другое сказал.

— Я не смогу его убить даже по твоему приказу. Мы клялись на крови. Мы братья! Я не смогу защитить тебя, Дюс! От него и от Вэлвиля. Это братья мои. Братья!

Мальчишка торопливо утер щеки.

— Агаи, какая из клятв сильнее? — жестко спросил я.

Маг ответил сразу:

— Он ради тебя жизнь отдаст, но этим двум вреда причинить не сможет. Ему будет легче просто закрыть тебя своим телом и умереть.

Я поморщился — ненавижу агнцев жертвенных — и проворчал:

— Телом не надо. Лучше подумай над защитными заклинаниями. С остальным как-нибудь сам разберусь.

Вода разошлась тяжелыми масляными кругами, отобрав у меня самую большую драгоценность на свете. Мне не хватило буквально мгновения, чтобы перехватить Эрхену. И это стоило ей жизни… В тот момент, когда худенькое тело ударилось о зеркальную поверхность озера, я понял, что чуда не будет, но все равно нырнул.

Дно было усеяно каменными обломками, я шарил по ним до тех пор, пока легкие не загорелись от недостатка воздуха. Вынырнув, отдышался и снова ушел на глубину. Я хотел найти тело.

Если найти тело, Морра все исправит! Она оживет!!! Оживет, улыбнется, погладит меня по щеке и выдохнет "Кегемара"… Ирия, сволочь небесная, ты же не мог такого допустить! Это же несправедливо!!!

Я не понял, как оказался на берегу.

— Дюс, — пробился в сознание голос правителя нежити. — Пойдемте. Уже ничего не исправить. Теперь можно только отомстить.

В следующее мгновение вампир уже хрипел в захвате. Еще чуть-чуть, и я свернул бы ему шею, но, наткнувшись на спокойный понимающий взгляд, опомнился, медленно разжал руки, последний раз взглянул на серебристую гладь и побрел к стене замка. Меня корежило болью.

— Не туда! — поймал меня за локоть вампир и повлек к одной из трещин в скалах. Первые шаги я сделал, ощущая себя сомнамбулой, существом, заблудившимся в кошмаре, из которого нет выхода. Разве что мечом на куски искромсать. Однако, уже спускаясь по каменным ступенькам, сообразил, остановился:

— Андру, почему не по лестнице? Вы же только что выдали сирин потайной ход!

Вампир лишь поднял повыше светильник:

— Оглядитесь.

Лужи на ступеньках, мокрые стены…

— Это один из водотоков городских источников. Когда за нами опустится дверь, буквально через час все снова скроется под водой…

Вампир помолчал и тихо добавил:

— Соболезную, Дюс.

В моем сердце было холодно, как в брюхе демона. Я не желал принимать смерть любимой ни душой, ни разумом. Она не могла так просто исчезнуть! Но это случилось. Мою певунью убили. Я не сумел ее защитить.

Ну какого, какого девчонка полезла на стены?! Как она вообще сумела туда попасть?!

— Дюс? — сунулся ко мне Агаи, но я жестом дал понять, чтобы он не подходил. Я был не в состоянии терпеть кого-то рядом, поэтому заперся в мыльне, содрал с себя мокрую одежду, залез в воду и просидел в ней до тех пор, пока не перестало трясти от ярости, ненависти и боли. Пока им на смену не пришла тоска. Хотя боль и ненависть тоже никуда не делись. Да и ярость не ушла. Просто теперь они не мешали мне думать.

Шкуру выверну наизнанку, но пророчица умрет! И все ее соратники — тоже. А потом я пройдусь по кладбищам этого клятого мира, и по его могильникам… Сирин пророчили конец света?! Они его получат! Хотя бы в границах Юндвари!

Тихо скрипнула дверь. Я резко обернулся и увидел Агаи с сухой одеждой в руках, проследил за его испуганным взглядом. Мои руки на полпальца погрузились в камень ванны. Он стал мягким, как воск.

Я некоторое время пялился на глубокие вмятины и борозды от когтей, а затем вылез из воды.

Агаи, опомнившись, торопливо сложил одежду на кресло и уже у самых дверей прошептал:

— Дюс, мне очень жаль. Она была очень хорошей.

Меня буквально тряхануло от беспощадного "была". Пришлось снова замереть и отдышаться, скинуть эмоции. В комнату я вышел уже спокойным. Судя по всему — неестественно спокойным, раз друзья тревожно переглянулись.

Я посмотрел на Риса, взглядом предостерегая от слов сочувствия. Друг понял правильно и промолчал.

— Агаи, — позвал я мага, — напомните князю, чтобы все трупы, особенно этих…. подобрали. Они нам пригодятся.

Маг, кивнув, исчез за порогом, а я буквально свалился в кресло. В руки тотчас сунули бокал с вином. Я отхлебнул, не чувствуя вкуса, и закрыл глаза, против воли возвращаясь к событиям дня. Мы знали, что сирин попробуют нас на стойкость, недаром твари почти весь день падальщиками кружили над Азалой, а на следующее утро устроили настоящую охоту за стимфами.

Атака сирин застигла меня во дворе во время обучения новообращенных этернус. Резкий свист, грохот на крыше и острые каменные осколки, брызнувшие в стороны, стали сигналом, я рванул на стену внутреннего замка. Там было мое место. В галерее столкнулся с Эрхеной и Моррой, гаркнул: "Быстро в подвал!" — и вылетел на стену. Там уже шел бой — над головами хлопали огромные крылья. Я едва успел нырнуть в сторону и прижаться спиной к зубцу, уходя от кривых когтей. Драться с крылатым противником было неудобно и непривычно. Отвратительно непривычно!

Я заметил, как один из стрелков упал, не успев выстрелить, с раскроенным черепом, и рванул в его сторону — подобрать арбалет. Чудом избежав удара тяжелым клювом, схватился за гладкое ложе оружия, и меня тут же снесло ударом в спину. Падая, я все-таки ухитрился извернуться и спустить рычаг. Болт попал драной курице прямо в глаз. Я взвился на ноги, потянулся за колчаном, чтобы перезарядить и… не поверил глазам, зацепившись взглядом за худенького светловолосого стрелка…. Эрхена?!! В то же мгновение кинулся к ней, кляня упрямую девчонку самыми последними словами и моля только об одном — чтобы боги дали мне шанс добраться до отважной глупышки раньше сирин, чтобы те не заметили такую уязвимую без кольчуги и шлема жертву. И не успел… Время словно специально замедлилось, превратив воздух в кисель. Когда до Эрхены оставалось три шага, мелькнула черная тень, и девушку просто снесло со стены. Я, не думая, сиганул следом. И не успел!!! Не успел! Не успел…

Тело свело судорогой, я глухо замычал сквозь зубы, а в следующее мгновение почувствовал, как из руки вытаскивают бокал, и прохрипел:

— Кому неймется? Лучше еще налейте. Один хрен, хмель не берет.

— Вот и хорошо, что не берет, — услышал я голос правителя нежити и отнял ладонь от глаз. — Надо подвести итоги первой стычки.

Я заставил себя вслушаться в короткие точные отчеты этернус. Сирин было немного, не больше двух сотен. Из них в небе наблюдателями остались около тридцати. Каждый притащил в лапах по здоровому камню. Крылатые твари проверили прочность крыш, постарались вывести из строя аркбаллисты, прощупали нашу оборону… ее сильные и слабые стороны.

— В следующий раз сбросят другие камни, — мрачно предупредил Яир. — Они будут с "начинкой". С заклятием, которое от удара теряет стабильность и взрывает камень. Возможно, еще задействуют "жидкий огонь".

— Крыши выдержат, — предупредил вопрос Агаи. — Мы подготовились. Но осколки опасны, а жидкий огонь может скатиться на улицы или поджечь сети.

— А еще нам кое-что подкинули, — вампир покосился на накрытый стол, но все-таки махнул рукой. По его сигналу один из этернус полез в мешок и… вытянул оттуда отрубленную голову.

Темные четкие дуги бровей, длинные золотистые волосы, капризно изогнутые губы… Всего лишь день тому назад ее вид доставил бы мне необычайное удовольствие. И не мне одному. Сегодня… сегодня на ум пришло другое.

— Кажется, славному королевству Наорг пришел конец, — озвучил мои мысли Агаи.

Я только кивнул. Смерть короля, который не оставил наследника и успешно уничтожил всех претендентов на трон, грозила безвластием, грызней и хаосом на добрый десяток лет. Задумка пророчицы была понятна и проста: пока настоящие и воображаемые наследники примутся рвать страну на лоскутное одеяло, сирин возьмут ее голыми руками. А может, не только сирин… Правитель Риволии точно не упустит шанс отхватить кусок пирога, да и остальные соседи далеко не агнцы. Тем более, что стараниями Фирита ближайший наследник — сын короля Нанца. Что-то у него там по материнской линии… кажется.

— Есть еще подарочек, — вампир снова махнул рукой.

Второго покойника я не узнал, зато Агаи неожиданно охнул:

— Дядя?! Но как же… Мне же сказали, он погиб!

Вампир забрал голову из рук подданного:

— Ну-ка… Нет, увы, этот господин мне незнаком. Агаи, есть предположения, за что казнили вашего родственника?

Сирин покусал губы, помолчал и признался:

— Не знаю. Я вообще думал, что он умер еще прошлой весной! И какое дело теперь сирин до меня? Ну то есть… Я же не такая важная птица, чтобы меня запугивать. Так ведь? А тем более — казнить слугу, который столько сделал для сирин и Юндвари.

— Врагам обычно подкидывают головы мертвых союзников, — негромко сказал Яир.

Я скривился — Фирит в моих союзниках? Точно, недалеко до конца света.

На лице бывшего правителя Наорга застыла гримаса обиды и изумления.

Я поднял бокал:

— За встречу, ваше величество. Всегда был уверен, что в первую очередь казнить надо было вашего паскуду секретаря.

В комнате повисла неловкая тишина, которую разорвал вопрос правителя нежити:

— Рис, скажите, вы намерены претендовать на престол?

Я так и не донес кубок до рта — что за…? Лихорадочно попытался вспомнить родословную друга и выругался:

— Потроха вседержителя…

Мой приятель нахмурился:

— Ваша светлость, я бы не хотел…

Вампир ребячливо всплеснул руками:

— Да полноте! Какие тайны? Здесь все свои собрались.

— Я не хотел бы, — все так же негромко повторил милитес.

— Мы все не хотели бы, а приходится, — уже серьезно ответил правитель нежити. — Лучше скажите, как намереваетесь поступить. Конечно, в том случае, если выживете.

Рис устало потер висок:

— Не знаю!

И покосился на князя:

— А вы, Андру, неужели не думали о возвращении трона?

Вампир медленно покачал головой:

— Мое возвращение ближайшие сто-двести лет попросту невозможно без серьезных последствий для Наорга. Поэтому мне гораздо выгоднее иметь в союзниках разумного соседа, способного увидеть в нас нечто большее, чем тварей из страшных баек. Мы даже готовы помочь такому соседу получить корону. Надеюсь, у нас еще будет возможность серьезно поговорить на эту интересную во всех отношениях тему.

Вампир отвесил Лаланну легкий поклон. Рис в ответ промолчал, только еще больше нахмурился.

— Ну что же. Раз мы все выяснили, позвольте откланяться. Дюс, приглашаю вас завтра после обеда еще раз прогуляться по городу после того, как расставят последние ловушки. Заодно решим, что делать с трупами сирин.

Ненависть заворочалась огненным жерновом, вытаскивая меня из мути отстраненного спокойствия:

— Скормите их своим зверушкам!

— Успеем. Тем более что "зверушек" я отпустил. Тела пока отнесут в ледник. До завтра. Знаете, Дюс… — вампир, наткнувшись на мой взгляд, вздохнул, оборвал фразу на полуслове, поклонился и вышел.

— Дюс, — меня осторожно тронули за плечо, — выпей вот это.

К носу сунули склянку с темной жидкостью, от которой пахло горькими травами.

Я пихнул ее в сторону:

— Агаи, ты путаешь меня с истеричной барышней! Все в порядке. Просто дайте мне побыть одному!

Дождавшись, когда комната опустеет, я рухнул в кровать и почти сразу провалился в серую мглистую муть. Мне привиделось озеро. То самое клятое озеро! Вот только берег был другой — пологий, поросший густым кустарником. И тут я заметил тоненькую фигурку на притопленном, почти скрытом под водой плоту.

Эрхена!

— Кегемара… — прощаясь, подняла руку девушка.

— Нет!!!

Рев, который вырвался из моей глотки, меня же и разбудил. Я вскинулся и наткнулся взглядом на Морру, испуганным зверьком замершую в ногах. Девочка подползла поближе, прижалась к моему боку и всхлипнула. По-взрослому: беззвучно, горько и безысходно.

Я погладил ее теплую макушку:

— Осиротели мы с тобой, малышка.

И чуть зверем не завыл от тоски; не знаю, как удержался. Насилие над собой отозвалось звоном в ушах, закаменевшими от напряжения мышцами. Сердце, стукнув, замерло на долгое мгновение, и я неожиданно почувствовал, как в самом потаенном уголке души ширится и разрастается чернота, больше похожая на бездонную дыру в нечто. В нечто, не принадлежащее этому миру, способное свести с ума в одно мгновение.

Поняв, что еще чуть-чуть, и добровольно окунусь в эту черноту, я позвал Агаи. У меня не было ни времени, ни слов, ни желания объясняться, поэтому он просто получил короткий приказ следить за малышкой. Оставив мага с Моррой, я сразу рванул к Игнасу. Ему не потребовалось ничего разжевывать: хватило короткого взгляда.

Этернус лишь позволил себе уточнить:

— До первой крови?

Я в ответ прохрипел:

— Как получится!

Едва у вампира в руках оказалось оружие, меня накрыло… Игнаса спасли упыриные сила, изворотливость, быстрота и… невозмутимость. В отличие от меня, он не лез напролом, хладнокровно отслеживая каждое мое движение и используя все промашки противника. Скоро наши одежды украсились прорехами, а пол — кровью. И если упырю доставалось ни за что, я свои раны заслужил. Да что там… фактически вымолил. Боль была необходима: она доказывала, что я все еще человек. А еще — служила наказанием.

Ярость и злость схлынули внезапно, когда, поскользнувшись на собственной крови, я рухнул и крепко приложился затылком об пол. На смену гневу пришли усталость и апатия. Поняв, что опасность безумия миновала, я махнул Игнасу:

— Все!

Он тотчас схватился рукой за окровавленное плечо и беззлобно выругался:

— О демон… еще чуть-чуть, и я точно оказался бы в заднице Единого! Надеюсь, тебе полегчало, Дюсанг Лирой. Второго приступа бешенства мне не перенести.

Я молча пошел к дверям, чувствуя, как мокрая от пота и крови рубаха липнет к телу, а раны дергает болью. Уже на пороге повернулся и бросил:

— Спасибо, Игнас.

— Обращайся… ммм… всегда готов, — и стоном сквозь зубы: — Какая ты все-таки скотина, Лирой!

Когда я вернулся в комнату, Агаи закатил настоящую истерику, он буквально исплевался ругательствами. Правитель нежити к моей выходке отнесся спокойно: ничего не сказал, лишь некоторое время, не отрываясь, смотрел мне в глаза, затем сухо кивнул и вышел. Наверняка нашел в своей многомудрой голове объяснение происшествию. А может… в моем взгляде нашел.

Я стоял на стене и вглядывался в холм, расцветший огнями костров. Сирин разбили лагерь именно там, где мы закопали умертвия. Пророчица оказалась не настолько всевидящей, как представлялось, раз не учуяла угрозу под ногами. Но захороненных упырей мне было мало. Я собирался преподнести еще один неприятный "сюрприз": на парапете лежали семь трупов сирин. Ночной ветер ерошил их темные перья.

Я покосился на приоткрытые кривые клювы. Небогатая нам досталась добыча, ну да завтра будет совсем другой "урожай", дай Ирия справиться.

Как только стемнело, горожане, неспособные держать оружие, укрылись в подземелье замка. Остальные защитники разошлись по своим местам. Морру я лично отвел в лазарет: Андру поручил ее заботам трех этернус, среди которых была единственная вампирша. Они были недовольны приказом, но возразить не посмели. Правитель нежити выбора подданным не оставлял.

Осталась последняя ночь перед схваткой. Завтра с рассветом — можно было не сомневаться, что проклятые ублюдки выберут именно это время — небо потемнеет от крыльев.

Я не смог удержаться от вздоха: все-таки сирин — очень неудобный противник. Привычными приемами с ними не справишься: и защитников пришлось рассредоточить по всему городу, и неизвестно толком, чего ждать. Уверен, в первое нападение нас всего лишь прощупали слегка, оставив главные козыри для решающей схватки. На восходе сирин атакуют и с земли, и с воздуха. Хорошо, что эти мрази под землей не ползают, а то бы совсем не было жизни.

Я усмехнулся и подошел к телу. Огромная птица с переломанными крыльями застыла в трупном окоченении. Странный народ эти сирин. Казалось бы, вот оно… счастье: живи как хочешь, лети куда пожелаешь, беги, если надо, от себя и судьбы… Ан нет… На всех невидимое ярмо, цепи толщиной в руку, слово они не птицы, а дворовые шавки… Получается, крылья — лишь видимость свободы. Они ничто, если в душе ты раб!

Я нагнулся и схватил за шею мертвого, превращая обычный труп в кровожадную нежить:

— Вставай!

Со "свежими" покойниками еще дела иметь не приходилось, до этого мне доставался только прах. Оно и к лучшему: зрелище оказалось не из приятных: тело усохло, вытекли глаза, а перья так поменялись, что стали один в один по цвету с легатумом, замерцали серебристым отливом в свете двух лун.

— Вот вам и железные птицы, — пробормотал Агаи.

Он по-прежнему искал совпадения с пророчеством. Да я и сам их теперь искал. Зато Андру тут же нагнулся и с интересом дотронулся до конвульсирующего тела.

— Это не металл, — вампир даже не счел нужным скрыть разочарование. Тем временем умертвие резко дернулось, и он отскочил, пробормотав: — Однако!

Голенище его сапога было разрезано, словно бритвой. Действительно — "однако". Умертвие еще раз взмахнуло крыльями и повернуло ко мне слепую голову.

— Жди, — коротко приказал я и посмотрел на этернус: — Близко не подходите, времени отращивать руки и ноги у вас нет.

Вампиры послушно отошли, и только настырный правитель нежити, любопытство которого не уступало его хитрости, недолго думая, встал за моей спиной.

— Думаю, у них не поднимется рука на хозяина. И, Дюс, вы ведь позволите осмотреть эти создания, прежде чем пустите их в дело?

Великий Ирия… насколько же предсказуема эта просьба.

— Конечно, ваша светлость. Кто я такой, чтобы лишать вас последнего удовольствия.

Вампир в ответ лишь легкомысленно хмыкнул, но тут же тихо сказал:

— Я рад, что вы пришли в себя.

Вместо ответа я прикоснулся к следующему трупу, вливая вместе с силой часть своих гнева, боли, выкорчевывая человеческое из души, отрекаясь от себя самого… От того, кто не защитил нежную, любящую и слабую девушку. От того, кто не сдержал обещания и был виновен в ее смерти не меньше сирин.

— Пора, — тронул меня за рукав Андру, стоило последнему умертвию хищно открыть клюв в ожидании приказа.

— Пора, — кивнул я в ответ и скомандовал: — Ваша цель — пророчица. Нападете во время переполоха. Все ее окружение — тоже ваша добыча.

Холодный ветер на мгновенье стегнул по лицу, помогая огромным птицам подняться в воздух. Я некоторое время смотрел им вслед, а потом круто развернулся:

— Пойдемте, князь.

Оставаться на этой стене не имело смысла: удача или неудача умертвий от нас не зависела. Мое место было на стенах внутреннего замка. Именно на него придется основная атака. Замок был самой высокой точкой Азалы. Если его захватят, город падет.

Но не успели мы сделать и пары шагов, как со стороны лагеря сирин раздались громкие крики — умертвия вырвались из своих "нор".

Я не стал оглядываться. Луны хоть и заливали Пустошь щедрым светом, но лагерь находился слишком далеко. Добравшись до места, я опустился на камни и закрыл глаза — завтра, пусть наступит скорее это треклятое завтра, когда я сдохну сам, но выверну наизнанку драгоценные кишки всевидящей твари.