Прирученное бедствие I

Глава 16. Прошлое. Часть 2

Район, в котором приходилось жить мне и Келэну, нельзя было назвать приличным, но он казался куда безопаснее тех, что располагались за ним.

Просто ряды однотипных, приземистых зданий. Трехэтажных, старых, с облупившейся, выцветшей на солнце краской. Уличные фонари в этой части города, горели редко, в трещинах и ямах, превративших дорогу в полосу препятствий, стояла вода.

Я не могла представить, что когда-то эти дома были новыми, свежевыкрашенными и яркими. Казалось, этот район уже появился полуразрушенным и грязным.

Тяжелая дверь отворилась с привычным скрипом. Я подтолкнула Йена и он быстро проскользнул в сырое нутро подъезда.

Мы в тишине поднялись на последний этаж. Те полчаса, что я вела его все дальше от светлых и аккуратных улиц, Йен молчал.

В прихожей, переходившей сразу в столовую, кухню и гостиную, горел свет, на плите булькал, закипавший чайник.

Келэн выглянул из маленькой комнатки, служившей ему спальней. Обрадовался увидев меня. И насторожился, когда из-за моей спины выглянул Йен.

Я ожидала, что брат будет не в восторге от известия о новом жильце, но и предположить не могла, что он придет в такую ярость.

Стоило Келэну только услышать, почему я привела с собой этого настороженного, тихого ребенка, как брат пришел в бешенство. Набросился на Йена, пытаясь вытолкать того за дверь, и отбиваясь от моих попыток оттащить его.

– Кел, прекрати сейчас же! – Мне с трудом удалось протиснуться между ними, закрыв собой напуганного Йена.

Келэн стоял посреди комнаты и тяжело дышал.

– Шани, ты хоть знаешь кто он?! – его голос срывался и дрожал. – Этот монстр приносит беды. Зачем нам еще больше несчастий? В школе все об этом знают. Выгони его!

– Кел…

Ему было двенадцать, он был всего лишь ребенком и никогда раньше не позволял себе такого поведения. Я не знала как его успокоить. Что делать. Впервые столкнувшись с подобным, я растерялась.

– Нет! Выгони! Или уйду я! Я не буду жить под одной крышей с монстром!

Звонкая пощечина оборвала его истерику.

Я впервые ударила брата.

В этот день многое в моей жизни произошло впервые.

Схватившись за покрасневшую щеку, Кел смотрел на меня как на предательницу.

Я переплела пальцы и сжала их, чтобы руки не дрожали.

– Сейчас мы сядем и поговорим. – мой голос охрип, будто это я совсем недавно кричала, на пределе голосовых связок.

Бумажный сверток с выпечкой валялся на полу рядом с входной дверью. Чайник кипел на плите, но никому не было до этого дела.

Я посадила Кела и Йена рядом за стол. Сама села напротив на стул, который мы старались не использовать из-за его неустойчивости.

Стол, с оцарапанной и в нескольких местах потемневшей от высоких температур, деревянной столешницей, стоял у окна, напротив видавшего виды, но все еще симпатичного кухонного гарнитура.

– Помнишь, как после смерти родителей, нам пришлось продать дом?

Келэн неуверенно кивнул. Тогда ему было чуть больше десяти и потрясение от потери родителей стерло почти все воспоминания.

– Тогда мне пришлось нелегко. Сироту, еще даже не ставшую совершеннолетней, никто не хотел воспринимать всерьез. Люди относились ко мне предвзято, потому что я была еще совсем ребенком. Не считались с моим мнением и постоянно пытались обмануть. Мы не могли позволить себе и дальше жить в нашем доме, но и продать его не получалось, потому что, даже став наследницей и полноправной хозяйкой, я все еще была всего лишь ребенком. Но разве это была моя вина?

Кел куда увереннее мотнул головой. Он все еще злился и обижался, демонстративно отсел от Йена на самый край стола, но не перебивал.

Вспоминать о тех временах без содрогания я не могла. Мне было всего четырнадцать, я горевала, боялась будущего и не понимала как жить дальше.

И вместо того, чтобы скорбеть, сидела в библиотеке в поисках лазейки, что позволит мне продать дом. Это казалось мне единственным вариантом, при котором нас с Келом не отправили бы в приют. Я должна была найти работу и жилье, которое смогла бы себе позволить

Тогда мое упорство вознаградилось и я нашла один выход. Не идеальный, но лучший из всех.

Я успела найти себе работу и продать дом.

Денег не получила. Все они осели на моем банковском счету, в ожидании совершеннолетия, но от непосильных затрат избавилась.

Так, через несколько недель после смерти родителей, мы с Келом зажили одни, в этом маленькой квартирке, снятой на деньги со страховки. Я смогла стать официальным опекуном брата. Не потому что была такой убедительной, просто до нас никому не было никакого дела.

Было тяжело, но я чувствовала себя свободной. Даже когда с утра до вечера помогала пекарю на кухне, или отмывала ступени и окна пекарни. Или разносила заказы по домам постоянных клиентов госпожи Джазе.

Но время шло. Кел оправился от потрясения, снова стал общительным и веселым.

И я начала сомневаться в правильности своего решения.

Если бы я смирилась с происходящим и позволила взрослым решать все за меня, возможно, тогда Келэн жил бы, в лучших условиях. Он сумел бы расположить к себе нужных людей, заставил бы их полюбить себя и получил все, чего был достоин. А я все испортила.

Чем дольше я думала об этом, тем отчетливее понимала, что из-за собственного эгоизма сломала жизнь брату. Ему без меня было бы лучше. Я все испортила.

Смысл жизни ускользал от меня.

Но появился Йен. По-настоящему несчастный ребенок, которому нужна была помощь. И я вцепилась в него.

– Но в школе говорят, что он поэтому перестал ходить на занятия, что теперь на других беды наводит. – сказал Кел, покосился на Йена. Вздрогнул, встретившись взглядом со светлыми глазами, и звонко припечатал его ладонью по лбу.

– Ты видела? Видела?! Он злиться на меня и хочет, чтобы я страдал!

Я обреченно вздохнула. Нас ждал очень долгий разговор.

❂❂❂

Помирить Келэна с Йеном оказалось не такой простой задачей. Понадобилось почти три недели, чтобы они перестали смотреть друг на друга, как заклятые враги.

К началу лета они сдружились.

Я же, благодаря борьбе за благополучие Йена, стала куда сильнее. Набралась опыта в спорах, научилась быть наглой и использовать в своих интересах равнодушие окружающих.

Йен был не рад вернуться в школу, которую бросился почти два года назад, чтобы присматривать за братом и сестрой, но и не справлялся. Хотя ему приходилось труднее всех.

В день своего совершеннолетия^⋆, я, наконец, получила доступ к банковскому счету и почувствовала себя увереннее. И смогла позволить себе брать выходные. Начала снова пропадать в библиотеке, лелея надежду, что моя мечта исполнится и когда-нибудь смогу стать библиотекарем, как мечтала еще в детстве.

⋆

Здесь совершеннолетие наступает в 16 лет.

⋆

Казалось, жизнь начала налаживаться. Йен все чаще улыбался. Кел совсем забыл, что когда-то ему приходилось в одиночестве ждать меня по вечерам.

Найти друзей среди детей Йен не смог, но, казалось, ничуть не переживал по этому поводу. Ему хватало меня, Кела и лесника, жившего на окраине нашего маленького города. У лесника не было никаких предрассудков, зато было два волка. Он спас их еще щенками, после того, как разобрался с охотниками, убившим волчицу.

По весне в лесу рядом с городом охота была под запретом, но не всех это останавливало. Зато двухметровый бородатый мужик, больше похожий на медведя, чем на человека, неплохо умел вразумлять слишком наглых охотников.

Келэн любил ходит к леснику и играть с волчатами. И начал водить с собой Йена, когда тот стал жить с нами. Лесник был не против. Его не пугали слишком светлые глаза мальчика и его диковатый взгляд.

Как-то, в один из редких праздничных дней, когда пекарня, в которая я работала, была закрыта весь день, я тоже пошла посмотреть на волков.

Серый, с длинными, мощными лапами, резвился на поляне за домом, вместе с детьми. А второй, черный, с умными, желтыми глазами, пришел ко мне в поисках ласки. Он был массивнее своего энергичного собрата и куда спокойнее.

Я сидела на низкой лавке, грубо сколоченной, но неожиданно удобной, перебирала волчью шерсть и не могла отделаться от странного чувства, будто касалась уже чего-то похожего.

– Йен, подойди, пожалуйста! – позвала я и мальчик сразу забыл про игры. Легко поднялся на ноги и побежал ко мне. Он всегда был крайне исполнительным и послушным, мне это нравилось, но одновременно и беспокоило. Слишком правильным ребенком он был. Полная противоположность Келэна.

Йен сел на корточки рядом со скамьей, чтобы мне не пришлось смотреть на него снизу вверх. Я замечала за ним много таких маленьких, на первый взгляд незначительных деталей, которые сильно отличали его от обычного ребенка и рождали внутри меня желание переломать руки людям, растившим Йена раньше. Они оставили шрамы не только на его теле.

– Что? – он посмотрел на волка, устроившего свою лобастую голову на моих коленях и мягко потянул за пушистое, черное ухо.

Волк недовольно фыркнул, но даже не открыл глаз.

Воспользовавшись моментом, я взъерошила волосы на его голове и не смогла сдержать смешок.

– Очень похоже.

Йен замер, округлившимися глазами глядя прямо перед собой. Он жил с нами всего несколько месяцев и я все еще опасалась касаться его лишний раз, подозревая, что это может быть ему неприятно.

И сейчас, следя за его реакцией, не могла понять, что он чувствует.

– Шани! – забыв об играх, к нам бежал Кел. А рядом с ним, подпрыгивая и пытаясь лизнуть в лицо, скакал серый волк. – Меня тоже погладь.

Лесник, наблюдавший за моим исследованием, сидя на ступенях крыльца со знанием сообщил:

– Мальчонка и сам на волка похож. Мелкий еще совсем, но зубастый.

Келу понравились слова лесника. И с того дня к Йену и пристало прозвище «Волче».

Как бы он не злился, уже не мог от него избавиться. Все его недовольство Кел встречал искренним удивлением:

– Тебе же не нравится, когда я зову тебя Йенни. Как еще мне тебя звать?

– Потому что это девчачье имя. А у меня есть свое…

– Но ты же зовешь меня Кел. Хотя я Келэн.

– Тебя так зовет Шани.

– А ее зовут Шана, а не Шани. – с довольным видом сообщил Кел.

В конечном итоге Йену пришлось смириться.