Принцесса

Глава тринадцатая

Пауки умели мучать людей. Они никуда не спешили, и от криков казнимых, заживо пожираемых, растворяемых пищеварительными ферментами повстанцев у Люсьена уже звенело в ушах. Ему казалось, что скоро скалы начнут осыпаться от этих воплей. Но чивийцев происходящее только забавляло, они вовсю подшучивали над умирающими, особенно старался Валари.

К вечеру люди сделали перерыв на ужин, все ели с большим аппетитом. Люсьену кусок в горло не лез, потому что крики продолжались. Он с тоской поглядывал на оставшихся ждать своей очереди повстанцев. Его так и подмывало подойти и прикончить последних троих.

- Жалеешь их, - сделал печальный вывод Валари. - А почему? Они предатели, нарушили клятву. Если бы можно было заставить их мучаться вечно, так бы я и поступил, обязательно. Да и вообще, они знали, на что шли.

- Я все понимаю, - остановил его Люсьен. - Просто не привык к такому. Я слышал от стариков, что в Ужжутаке устраивали что-то похожее, но сам вырос в Хаже.

- Может, у вас пауки и мертвецов не едят?

- Едят, куда же их еще девать? - искренне удивился Люсьен. - Не в землю же закапывать. Смертоносцам нравится, пусть едят. Я говорю о живых людях. Все-таки, они ведь уже не исправят того, что наделали.

- Вот поэтому и должны люто помирать! - кровожадно заявил Валари. - Вот ты ушел, а их допрашивали. Они говорят, что не убивали Олафа, что его унесла огромная стрекоза. Раньше я бы сказал, что они горного наса нажевались, но та, которой ты отрезал голову, могла бы такое сделать… Наверное, это она и есть.

- Может быть… Может быть даже, что она и меня хотела утащить, только не смогла обезоружить.

- Тогда тебе повезло. А бедняге Олафу - нет, сожрали его в норе личинки. Ладно, сиди, я пойду спать устраиваться, сегодня нас ночью подняли.

Люсьен недоверчиво следил за лучником, но тот и в самом деле извлек из сумки одеяло, завернулся в него и уснул. Точно так же поступила примерно половина чивийцев, хотя крики дикарей продолжали эхом отлетать от скал.

Стражник тоже прилег, но не мог даже закрыть глаза - ему мерещились огромные стрекозы, кричащие человеческими голосами, Олаф, наполовину сожранный личинками, но оставленный живым до утра, и почему-то Алпа, пытающаяся лечь рядом. Последняя картина особенно удручала, Люсьен даже пробовал переворачиваться на другой бок, но противная девушка тоже забегала с той стороны.

Наконец, когда стражник решил не пытаться больше уснуть, а просидеть всю ночь у костра, оказалось, что на горы опустилась ночь. В лагере стояла мертвая тишина, все люди спали, пауки застыли неподвижными многолапыми тенями. Люсьен напился воды из фляги, немного поел, и почувствовал себя гораздо лучше.

«В Хаже не умеют ненавидеть,» - сказал Арни, Люсьен сразу узнал заносчивого смертоносца. - «Наверное, Иржа последний, кто хочет хранить верность Повелителю Ужжутака. И то готов передумать, дать себя уговорить.»

- Речь не шла о предательстве! - обиделся Люсьен. - Иржа предполагает, что у вашего Повелителя есть веские основания, чтобы требовать перевалы, и очень оскорблен, что ему ничего не сказали, а попытались обмануть.

«Его никто не обманывал! Арнольд по слову короля Стэффа женился бы на вашей принцессе, сам Смертоносец Повелитель хотел ее видеть. Заключить сделку помешала случайность. Сделку, которая по сути является предательством Ужжутака.»

- Мы готовы умереть, защищая Горный Удел! - стражник волей-неволей вспомнил своих товарищей, поселян, которые сейчас стекаются ко дворцу, женщин, стреляющих из лука лучше мужчин. И тут же Люсьен понял, что подарил Арни еще одну часть своего знания.

«Да, ты угадал, человек с открытой душой,» - сказал смертоносец и добавил, заканчивая разговор: - «Здесь холодные ночи.»

Люсьен почувствовал себя обворованным. Стараясь больше не думать о Хаже он просидел довольно долго, глядя в огонь, прежде чем снова отправился спать. На рассвете он проснулся от того, что Валари похлопал его по плечу.

- Долго спишь! - весело приветствовал Люсьена лучник. - Как ты исхитряешься без одеяла не мерзнуть?.. Вставай, поешь, приготовься к встрече с Оком Повелителя в армии Чивья.

Стражник потер щеки, осмотрелся. Солнце еще не успело осветить все уголки узкого ущелья, а отряда уже не было. Догорал последний костер, у которого валялись остатки завтрака, поодаль стояли два смертоносца, вот и все.

- А где же Арни? Где все?

- Отряд пошел дальше к Хажу, надо осмотреть все скалы, чтобы не попасть в такую же засаду, как Мирза. Вы ведь, наверное, тоже мастера устраивать горные обвалы? - хихикнул Валари. - Долгая, муторная работа. Но когда позади идет армия, иначе нельзя. Так ты будешь есть? Ночью восьмилапые немного поохотились за нас. Говорят, скорпионы приползли на огонь, к теплу.

- Так и есть… - стараясь не смотреть на тот участок дороги, где заживо поедали пленных повстанцев, Люсьен подсел к огню, схватил зажаренные на углях кусочки скорпиона. - Значит, армия приближается?

- Будет здесь вот-вот. И задержится только для того, чтобы поговорить с тобой. Ты заметил, что не понравился Арни?

- Да, - вздохнул стражник.

- Он думает, что Иржа оскорбил нашего Повелителя, послав тебя с таким поручением. Будь его воля, ты лежал бы там, рядом с дикарями, - это показалось лучнику необычайно забавным. Отсмеявшись, он тоже потянулся к еде. - Здесь холодно, надо много есть…

- Значит, у меня мало шансов выжить?

- Мало, - согласился Валари. - Но все же Волс, так зовут командующего армией, не склонен совершать опрометчивые поступки. Он будет взвешивать решение со всех сторон… Желаю тебе удачи, стражник.

- Спасибо.

Люсьен доел и оглянулся в поисках своего мешка. Неизвестно, как скоро будут обстоять дела с его собственной головой, но терять главный в своей жизни трофей еще рано. Ценность оказалась на месте, ждала его у потухшего кострища, там, где стражник спал. Он встал, потянулся и сделал два шага в сторону.

Дробный звук щебня, отскакивающего от дороги, короткий, словно предупреждающее шипение, заставил Люсьена оглянуться. Он увидел Валари, который сидя на том же месте прикрывал голову от царапающего дождика, мелкие камушки барабанили его по плечам. Стражник еще только начал понимать, что происходит, когда прямо на чивийца обрушились несколько крупных камней. Потом упали еще несколько мелких, и все стихло.

- Валари!..

Люсьен видел обмякшее, странно вывернувшееся тело, запрокинутую голову, из которой ударил фонтанчик крови. Он шагнул было к нему, чтобы закрыть рукой эту дырку, сбросить с него камни, оттащить лучника в сторону, но не успел.

«Ко мне!!»

Приказ Лорка прозвучал так жестко, что привыкший в таких случаях беспрекословно повиноваться Люсьен побежал бегом. Смертоносцы тоже бежали к нему, оба странно приподняв передние лапы, будто решили изображать из себя степных бегунцов.

- Там Валари, его ударило! - Люсьен даже показал рукой, будто восьмилапый сам не видел.

«Он мертв!»

Смертоносцы крутились возле стражника, задевая его лапами, боками, и Люсьен как-то почувствовал, что они пытаются его защитить. Тогда он и сам наконец поднял голову, посмотрел на вершины скал.

«Разве так бывает?» - быстро спросил Лорк. - «Разве в горах бывают такие обвалы?»

- Нет, - сразу ответил Люсьен. - Я никогда не слышал, чтобы вот так убивало, несколькими камнями. Повстанцы! Вы поймали не всех!

Он наконец-то полностью осознал, что произошло. Последние из людей Фольша, может быть, даже один человек, тихо подобрались по скалам и сбросили на Валари несколько камней. Эх, зачем же Люсьен жалел этих тварей?! Так и надо их убивать, медленно, по кусочку!

- Надо подняться туда и…

«Не может быть, чтобы Анри не проверил все. Потом наверх в разных местах пытались подняться люди, у них не вышло», - ответил Лорк, паук немного успокаивался. - «Не думаю, что это повстанцы.»

«Дикари всегда кричат про свое существо,» - заметил другой смертоносец.

«Я должен принять решение,» - продолжил Лорк. - «Я здесь старший. Отряд ушел вперед, мы подверглись атаке, сзади приближается армия Чивья…»

«Беги!»

Молодой смертоносец прыгнул в сторону, потом вдруг так же легко и быстро оказался на том же месте. По его хитину ударил вскользь тяжелый кусок породы, паук двумя лапами прижал его к земле, на Люсьена лишь брызнули осколки.

«Стрекоза,» - уверенно сказал Лорк. - «Я принял решение. Забирайся, Люсьен.»

Стражник еще только открывал рот, готовясь сказать раненому смертоносцу слова благодарности, а его уже толкали лапой, задвигали на панцирь. Едва ноги Люсьена оторвались от земли, как паук побежал по камням, погребшим под собой караван Мирзы.

«Ваша, ты сможешь бежать?»

«Да, Лорк, благодарю старшего, не беспокойся!»

Люсьен вцепился в покачивающуюся под ним спину, увидел, как на ходу Лорк легко подцепил лапой за лямку его мешок, поднял его вверх, продолжая так же ловко бежать на семи ногах. Он принял свое сокровище, оглянулся на Вашу. Смертоносец мог использовать лишь шесть ног, двигался боком, чтобы волочить их сзади, но пока не уступал в скорости старшему.

- Лорк! Куда мы бежим, Хаж в другой стороне! Твой отряд ушел туда, туда! - Люсьен забарабанил кулаком по хитину.

«Я принял решение. Гибель отряда будет на мне, но армия важнее. Я обязан остановить их.»

Остановить армию?! При очередном рывке, когда Лорк преодолел огромный кусок скалы, стражник едва не слетел вниз, но когда снова утвердился на пауке, продолжил мысль с того же места. Остановить армию?! Почему?

Да потому что стрекозы будут безнаказанно убивать воинов камнями, сам себе втолковывал Люсьен. Потому что армия пойдет здесь сплошной массой, запрудив телами всю дорогу через узкое ущелье, и каждый камень поведет за собой смерть человека, тяжелое ранение восьмилапого.

«Все так,» - подтвердил Лорк. - «Я не хочу предавать отряд, но я должен думать про армию Чивья.»

- Думаешь, Арни и другие в опасности?.. - Люсьен тут же понял, какой глупый задал вопрос.

Если стрекоз несколько, то они смогут перебить половину карателей, обшаривающих сейчас склоны в поисках засады повстанцев, не знающих, откуда надвигается настоящая опасность. Пауки покинули наконец зону завала, побежали быстрее, набирая скорость на ровной дороге. Ущелье сделало длинный поворот, и Люсьен, подняв голову, вдруг увидел фасетчатые глаза.

Она летела прямо на них, пикируя к земле, сжимая в лапах камень. Люсьен хотел было крикнуть Лорку, чтобы тот остановился или свернул, но смертоносец уловил еще не высказанную мысль, метнулся в сторону, пробежал половиной лап по отвесной скале. Сзади раздался треск, стражник обернулся и увидел кубарем катящегося Вашу, он подминал под себя собственные лапы, ломая их весом могучего корпуса.

- Он ранен!

«Нет времени, я должен думать об армии!» - Лорк вернулся на середину дороги, еще прибавил в скорости. - «Она охотится на тебя, человек с открытой душой. Ты совсем про это не подумал.»

- На меня?.. - опешил Люсьен. - Почему?!

«Возможно, нам не стоило в ущелье рассматривать голову убитой тобой стрекозы,» - предположил смертоносец. - «Возможно, у твари есть другие причины. Надеюсь, она здесь одна. Пока одна.»

Жужжание крыльев, так хорошо знакомое Люсьену, теперь послышалось сзади. Он не стал кричать, просто обернулся и думал о летучке, отпечатывал в мозгу каждое ее движение. Смертоносец одобрил его действия, послав короткий, не переводимый в слова мыслеимпульс.

Лорк сам выбрал момент, чтобы уйти вправо. Пущенный летучкой камень ударился о скалу, разлетелся вдребезги. Она вертикально взмыла вверх, и некоторое время все было спокойно. Смертоносец не снижал скорости, мчался как мог. Поворот за поворотом они пожирали дорогу, сокращали расстояние между собой и могучей, но такой уязвимой армией Чивья.

- Отстала, - предположил наконец Люсьен. - Не вижу ее. Может быть, полетела к Арни?

«Возможно,» - согласился смертоносец, н тут же добавил: - «А возможно, нет.»

Стрекоза будто слышала его слова. Теперь хищница не показывалась им - она опять сбросила камень с самого верха, с вершин, метясь в равномерно двигающуюся мишень. Удар пришелся по самому кончику лапы Лорка, размозжив, оторвав его напрочь. Паук не успел среагировать на потерю конечности, его сознание захлебнулось болью, в то время как тело оступилось, и, пробежав еще несколько шагов, чиркнуло боком по скале, перевернулось несколько раз и остановилось.

На счастье Люсьена, он начал соскальзывать вниз сразу, как только накренилась спина, не успев ничего понять. Когда паук ударился о стену ущелья, стражник слетел с него и рухнул в кусты, которыми поросли края дороги. Какое-то притаившееся там насекомое в панике бросилось удирать, а человек даже не потерял сознание, тут же вскочил, побежал к пауку.

Если бы они катились по дороге вместе, Люсьен бы наверняка погиб, раздавленный его тушей. Лорк сломал три лапы, не считая той, которую размозжило камнем. Все это стражник не сказал, а подумал, и тут же получил ответ.

«Ей я еще смогу пользоваться. Залезай!»

Не рассуждая, Люсьен кинулся на спину паука. Теперь Лорк побежал четь боком, корпус его наклонился вправо, стражнику приходилось цепляться за хитин обеими руками, а его мешок остался лежать на месте падения, ожидая скорпионов. Не успел смертоносец сойти с места, как туда рухнул новый снаряд, взорвавшийся фонтаном осколков. Теплая кровь потекла по щеке Люсьена.

«Держись, не дума обо мне!» - Лорк по прежнему говорил спокойно. - «Если я не смогу бежать, ты пойдешь один, попытаешься продержаться. Если увидишь убежище - прячься, армия сама скоро придет сюда. Но если сможешь помешать ей войти в горы хоть на один шаг - сделай это.»

Стрекоза, готовя новую каверзу, не показывалась. Стражник задумался о словах паука, больше похожих на завещание. А почему, собственно, он должен заботиться о чивийском войске, которое идет войной на его родной Хаж? Пусть бьются со стрекозами, пусть теряют время и людей. Как бы ни сложилась судьба самого Люсьена, королевству он желал добра.

«Нет!» - почти с мукой произнес смертоносец. - «Неверно! Око Повелителя Ужжутака никогда бы не рассуждал так! Против нас выступил другой вид, древний этикет повелевает закончить войну!»

- Но нападает стрекоза пока не на Чивья, а все больше на Хаж, то есть на меня, - заметил стражник. - Откуда я знаю, что ваш Повелитель будет думать так же, как ты?

«Ты должен верить! Ведь Иржа хочет поверить, готов простить оскорбление, нанесенное ему Мирзой!»

У Люсьена не было времени вникать в тонкости психологии пауков. За поворотом они опять увидели стрекозу, она оказалась совсем рядом, камень ударил паука в жвалы, оглушил. Чтобы не быть подмятым тяжелым телом, стражник соскочил, отбежал на несколько шагов в сторону, выхватил меч.

Смертоносец никак не мог опомниться, он поджал слушающиеся лапы под себя, скорчился, превратившись в уродливый черный клубок. Туда и ударил прямо с верху очередной кусок скалы. Восьмилапый будто очнулся, прыгнул вперед, потом пополз.

«Люсьен! Где ты, Люсьен?!»

- Я могу тебе помочь? - стражник спросил без всякой надежды, глядя вверх, ожидая нового удара.

«Можешь. Беги вперед, останься жив, расскажи все Волсу. Армия может погибнуть здесь!»

Люсьен увидел, как с западного края ущелья опять идет в атаку стрекоза, целясь снова в смертоносца. Ждать больше было нечего, человек побежал. Позади раздался удар, волна боли ударила человека в спину.

«Передай Арни, что я не хотел предавать его отряд!»

Стражник петлял от скалы к скале, то и дело оглядываясь, задирая голову вверх. Все это походило на глупый танец пьяного воина, но как еще двигаться, если хочешь остаться живым? Со скалы прыжком соскочил незамеченный вовремя шанга, но, к счастью, не атаковал, а скрылся в чахлых зарослях.

Стрекоза появилась опять, атаковала в точности как та, первая. Люсьен ждал до последнего, а потом кинулся на землю, прокатился по камням, сбивая локти и колени. Камень, обточенный водой валун раскололся о дорогу. «Куда бить эту гадину?» - вспоминал Люсьен, опять набирая ход. - «Ах, да, в глаз… Если она даст мне такую возможность.»

Пот заливал глаза. Хотелось сбросить куртку, но стражник понимал, что останавливаться нельзя, каждый шаг навстречу армии Чивья может оказаться решающим. Интересно, смогут ли чивийцы его защитить, да и захотят ли? Люсьен даже оскалился, изображая улыбку - стражник Хажа выбивается из сил, стремясь спасти армию врага.

Опять появилась летучка, теперь она зашла сверху, упала вниз почти отвесно. Люсьену пришлось отскочить назад, не видя дороги. Он запнулся о камень и упал, едва не расшибив затылок об обломок скалы.

- Вот так ты меня и загоняешь, - процедил он и немного полежал, отдышался, прежде чем встать.

Надо быть спокойнее. Если пот будет заливать глаза - не уцелеть. Если ноги будут заплетаться от усталости - не увернуться. Конечно, рано или поздно все это обязательно случится, но, может быть, и стрекоза устает от затянувшейся дуэли?

Ничто не говорило о способности летучки уставать. Новый камень пролетел мимо бедра Люсьена, порвав кожаные штаны, оставив ноющую ссадину на теле. Стражник еще мог бежать, но начал прихрамывать.

«Все как с Лорком,» - подумалось ему. - «Раз, другой…»

Интересно, жив ли еще паук, что с Вашей? Добила их тварь или оставила умирать, ждать падальщиков? Тогда у них еще есть шанс дождаться своих. В том случае, конечно, если Люсьен привлечет на себя все внимание убийцы, не позволит ей вернуться.

На бегу стражник споткнулся, упал, ободрал лицо. Стрекозы в этот момент рядом не было, просто он засмотрелся на небо. Это показалось Люсьену настолько забавным, что он немного посмеялся между судорожными вдохами.

Летучка не заставила себя долго ждать. Пришлось подняться, еще раз доказать, что еще способен двигаться быстро. Стрекоза, ничем не показывая, что разочарована, взмыла вверх, Люсьен побежал дальше. Будто двое, занимаясь каждый своим делом, время от времени обмениваются любезностями, случайно встречаясь.

За поворотом стражник наконец увидел тех, кто, казалось, должен быть еще очень далеко. Армия Чивья выглядела именно так, как и представлял ее себе Люсьен: несокрушимая, позвякивающая оружием, дробящая дорогу тысячами лап масса смертоносцев и двуногих воинов, сидевших на их спинах, запрудила ущелье, словно река. Впереди бежал восьмилапый без упряжи, в нем сразу угадывался командир.

«Кто ты?!» - последовал суровый окрик.

Первый ряд воинов резко прибавил скорость, обогнал Око Повелителя. Люсьен еще раз огляделся в поисках стрекозы, потом убрал меч в ножны, поднял руки.

- Приветствую тебя! - хрипло выкрикнул он и решил, что для соблюдения этикета в этот раз достаточно. - Опасность, Волс! Опасность для твоей армии! Позволь сказать слово для Повелителя!

Смертоносцы, шевеля жвалами мчались к нему, люди на их спинах натягивали тетивы. Люсьен опустил руки, понурил голову - оставалось только надеяться, что война еще не началась.

«У тебя открыта душа,» - сказал Око Смертоносца Повелителя Чивья. - Вспомни все, так будет быстрее.»

- Слово для Повелителя!! - выкрикнул Олаф навстречу приближающимся из города смертоносцам. - Слово для Повелителя!! Стас, кланяйся им, делай как я!

Он упал на колени, посмотрел на островитянина, но тот уже лежал навзничь, пораженный ударом сознания пауков. Непривыкший выдерживать волны гнева, наводящего смертельный ужас, бедняга мелко дрожал, и только руки скребли дорогу.

- Слово для Повелителя! - тише сказал Олаф, открывая приближающимся паукам душу. - Мы не знали про объявление Пхаш…

«Ваше незнание не отменяет закона!»

Пхаш. И здесь тоже объявлен Пхаш - каждый, кто окажется на землях города, будет убит. Вахлас, раздираемый внутренними проблемами, закрылся для всего мира, выслав гонцов в окрестные города. Наверняка известие получили и речники, но Арье, конечно же, не стал говорить об этом Олафу-сотнику.

Теперь их ждет неминуемая смерть, восьмилапые не меняют своих решений ни при каких условиях. Но может быть, угроза всей степи, всем городам, самому существованию вида смертоносцев позволит Повелителю Вахласа нарушить древние правила?

«Стрекозы. Они огромны,» - не сдержал эмоций паук, изучавший открытые мысли Олафа. - «Речники предали нас…»

- Я должен поговорить с Повелителем, ведь… - чивиец опять уткнул лицо в пыль, потому что смертоносец стремительно прыгнул к нему.

«Кто ты такой, чтобы говорить с Повелителем?!»

Действительно, это было опасной ошибкой. У себя в Чивья Олаф привык быть доверенным человеком Повелителя, но в Вахласе чужой сотник слишком ничтожен, чтобы быть одаренным честью общаться с правителем города.

«Ты нарушил Пхаш, ты умрешь. Ты принес важную весть, я передам ее Повелителю. Какую смерть предпочитаешь, чужак, быструю или медленную?»

Кое-чего Олаф все же добился! Смертоносец оказал ему милость, предложив такой выбор - другого просто поволокли бы на площадь, где казнили, как обычного ослушника. Сотник, принеся весть о стрекозах и предательстве речников, заслужил гибель от одного укуса.

- Этот человек, - Олаф разогнулся и показал на Стаса, - не из наших мест, не степняк. Он с востока, вырос на острове, бежал из рабства речников. Несправедливо убивать его ради Пхаш, о котором он никогда не слышал.

«Закон, предписанный Повелителем, прост,» - напомнил паук. - «Нарушивший Пхаш - умрет. Какую смерть выберет он?»

- Я открыл тебе не все, - сказал сотник, стараясь быть как можно вежливее. - Есть еще слово… Слово к Смертоносцу Повелителю.

Смертоносцы задумались, видимо, обменялись мнениями. Потом подошли, встали по сторонам.

«Иди в город, сотник Олаф. Этот человек издалека тоже хочет сказать что-то важное? Его душа открыта.»

- Я знаю о нем кое-что, чего он не знает. В его памяти есть места, которые только я смогу объяснить.

«Я доложу Повелителю о тебе. Он решит, выслушать ли чужака, прежде чем предать его смерти. Таков закон.»

- Таков закон, - вздохнул Олаф и поднялся с колен. Быстро обернулся, оглядел уже привычно небо. - Вставай, Стас, нас пригласили в город Вахлас.

- Я… - островитянин был бледен, на дороге, когда он поднялся, осталась лужица. - Мне очень нехорошо…

- Думаю, смертоносцы больше не ударят тебя своим гневом, - предположил сотник и взял приятеля под руку. - Должны ли мы отдать оружие?

«Людям, стоящим у входа в город.»

Жуки, на которых приехали гости, жадно насыщались сочной травой. Скоро они незаметно для себя уйдут в степь, и станут там легкой добычей первого же хищника. Если, конечно, упряжка не приглянулась кому-нибудь из людей. Но те воины, что стояли у первых домов, под развевающейся на ветру паутиной, жуками не интересовались.

Подойдя к ним, Олаф протянул меч рукоятью вперед, Стас повторил его жест. Воины, подозрительно поглядывая на гостей, пропустили их на улицы Вахласа и пошли следом. Сотник бывал здесь однажды, и помнил дворец Повелителя, полуразрушенное массивное здание, сложенное из песчаника.

- Мы видели людей Фольша неподалеку, - будто невзначай заметил Олаф. - Их немного, и далеко уйти они не могли.

- Сейчас не время для облав, - проворчал один из воинов. - И без того все улицы в крови.

- Восстание? - понял сотник. - Хорошо, что вы их одолели.

- Одолели так, что людей почти не осталось, а сады самок сгорели вместе с потомством смертоносцев… - воин чуть приблизился, почти поравнялся. - Ты - Олаф-сотник из Чивья?

- Да.

- Я тебя помню. Как же ты оказался у нас во время Пхаш?

- Не знал о нем. Торопился передать Повелителю срочные вести, - объяснил Олаф.

- Что такое Пхаш? - быстро спросил Стас.

- Нас, может быть, убьют, - вздохнул Олаф. - даже скорее всего.

- Но за что?!

- За то, что мы здесь оказались во время Пхаш. Город закрыт.

- Но мы не знали! - возмутился Стас, и сотник решил не тратить времени на бесполезный разговор.

- Там, на Хлое, появился город стрекоз, - сказал он воину. - Речники заключили с ними союз. Вас предали.

- Город стрекоз? - вопреки ожиданиям Олафа вахласец не удивился. - Еще одна напасть! Ходили слухи о гигантских летучках, многие их видели. А однажды пропал целый караван. Потом нашли кости и хитин, пауков убили камнями, сброшенными с высоты. Вот значит в чем дело. Что ж, спасибо, что рассказал, но мы ничего не сможем сделать. Город обескровлен восстанием, бои шли четыре дня.

- Даже не накажете речников?! - поразился Олаф. - Да они же не умеют сражаться, надо пойти и сжечь их селение!

- Двуногих воинов в Вахласе не больше полутора сотен, смертоносцев и того меньше. Почт все самки погибли. Мы должны защищать наш дом, или потеряем и его.

- Я поговорю об этом с вашим Повелителем, - буркнул сотник.

Ему очень не понравилась такая пассивность. Пусть его убьют, но почему не свершить месть над предателями? Умирать, зная, что твои враги будут жить, казалось Олафу особенно горьким.

«Повелитель решит, будет ли говорить с тобой,» - напомнил ему смертоносец, также следующий сзади.

Вот и дворец, он стоял возле площади. Стас встал, как вкопанный, не в силах поверить глазам - широкое пространство было сплошь завалено трупами, между ними стояли несколько насыщающихся пауков.

- Полегло так много, что едоки не справляются, - невесело усмехнулся воин. - Их ведь тоже стало во много раз меньше.

- Как вы только уберегли город, - помотал головой Олаф. - Ведь его сразу поджигают, ничего не жалеют ради Фольша.

- Пчелы помогли.

Сотник кивнул. Конечно же, Вахлас находится слишком близко к улью, полосатики не могли спокойно ждать, пока пожар наберет силу. Самим потушить горящие дома им не удалось бы, слишком далеко до реки, но люди и пауки тоже работали. Вахлас отстояли, но кому в нем жить?

- Стрекозы могут уничтожить вас уже сейчас, - сделал вывод Олаф.

- Их много там?

- Пока не очень, но они умеют сражаться, и поднимают в воздух двуногих воинов.

- Плохо, - только и ответил вахласец.

Над входом во дворец висело целое переплетение старых и новых тенет, закрепленное на соседних домах. В паутине билось много мух, но они сейчас не интересовали смертоносцев. Над все площадью висел тяжелый запах, смесь гниющей и жареной плоти. Когда группа приблизилась к жилищу Повелителя, из тенет упал вниз огромный паук, повис на нити перед людьми, угрожающе шевеля жвалами. Стас отшатнулся.

- Ну что ты пугаешься? - подтолкнул его в спину воин. - Стой спокойно, сейчас Повелитель все решит.

Олафу очень хотелось спросить у вахласца, каков по характеру их старик, есть ли хоть какой-то шанс, что Пхаш не обязательно будет означать для случайных гостей верную смерть. Но никакого смысла в этом не было - простой воин даже видит Повелителя редко и никогда с ним не разговаривает. Сотник посмотрел на Стаса. Тот пошатывался, стараясь не смотреть на паука, бледное лицо было перекошено.

- Держись, - попросил его Олаф. - Конечно, пожирание людей не самая приятная картина, но они ведь давно мертвы.

- Я не… Не могу на пауков смотреть, у меня… Омерзение, - нашел слово Стас.

- Как, как? - положил руку на рукоять меча воин.

Изредка в городах рождались люди, в которых была генетически заложена какая-то страстная ненависть к восьмилапым. Родители пытались скрывать уродство таких детей, учили их ничем не выдавать себя. Но как правило, именно они становились первой, самой легкой добычей колдунов Фольша.

- Он издалека, - постарался успокоить горожан Олаф. - Живет на острове посреди моря, где из насекомых только мухи.

- Дикарь? - насупился воин. - Когда вы все переведетесь…

- Мирный дикарь, - уточнил сотник, не желая давать друга в обиду. - Это тебе не повстанец какой-нибудь.

Они замолчали. Ожидание длилось недолго, висящий перед входом смертоносец поднялся наверх, пожирая свою нить.

«Повелитель готов вас выслушать,» - сказал тот паук, что пришел с ними на площадь. - «Можете войти.»

Олаф потянул за руку упирающего Стаса и шагнул в темноту. Со всех сторон опускались тяжелые занавеси старой паутины. Поддерживая закрывшего глаза друга, сотник шел наугад, зная, что в случае ошибки Повелитель укажет путь.

«Остановись,» - прозвучало в его голове.

Даже Олафа потрясала мощь сознания этих старых, даже древних пауков, Повелителей. Сотник покрутил головой и наконец заметил смертоносца - они сидел на стене, прямо над их головами. Огромный, малоподвижный, переживший неисчислимое количество линек. Что он видел, что помнит, что мог бы поведать про историю этой планеты?

«Я знаю, что ты хотел мне сказать, сотник Олаф. Ты прав, стрекозы несут угрозу всем городам степи. Обещаю тебе, что передам весть о предательстве речников соседям, однажды они будут наказаны. Мы не имеем сил выполнить твою просьбу.»

- Но у них совсем маленькое селение, и находится от вас недалеко, - осмелился возразить сотник. - Приветствую тебя, Повелитель, - быстро добавил он, поняв, что совсем забыл этикет.

«Они не станут ждать, сядут в лодки и пересекут реку. Кроме того, стрекозы в открытой степи уничтожат моих карателей.»

Чивиец смущенно кашлянул, осознав свою глупость. Конечно, Повелитель мудр, спорить с ним - ребячество.

«Обещаю тебе также, что пошлю весть в Чивья о твоей гибели. Пусть хранят о тебе хорошую память.»

- Спасибо, - искренне поблагодарил Олаф. - Могу ли я еще попросить передать несколько слов?

«Говори.»

- Ужжутак, великий город севера, погиб в огне восстания. Горный Удел свободен от клятвы своему Повелителю.

«Еще один…» - Олафу показалось, что смертоносец чуть шевельнул лапой. Редкое для таких стариков проявление чувств.

- И, пожалуй, еще привет для принцессы Тулпан, - не смогу удержаться сотник. - Это все.

«Я пошлю гонца,» - повторил Повелитель. - «Ты говорил моим воинам, что знаешь о памяти этого человека что-то, чего не знает он сам. Ты солгал?»

- Да, - не было смысла пытаться обмануть древнее существо. Сотник опустился на колени, рядом с облегчением упал дрожащий Стас. - Молю о милости.

«Пхаш объявлен. Пхаш не отменен.»

- Этот человек не знает о традициях.

«Его душа открыта. Я вижу его жизнь.»

Олаф замолчал. Это с людьми можно болтать без перерыва, а со смертоносцем, да еще и таким старым, быстро начинаешь чувствовать себя глупым, низшим существом. Повелитель не просил их уйти, молчал. О чем он думает, какие глубины прошлого и будущего открыты ему? Сотник чуть слышно вздохнул.

«Вы будете ждать.»

- Ждать… Ждать чего? - спросил Олаф, поднимаясь сам и вздергивая за руку Стаса.

«Ждать исполнения Пхаш. Вас проведут.»

- Слава Повелителю! - чивиец склонился в коротком поклоне и пошел назад, к выходу.

Каким-то чудом Стас не упал, продержался до конца, и только оказавшись на площади кулем осел на землю. Олаф стоял над ним, и размышлял о слова старика. Милость это или наказание? Чтобы понять это, надо знать, что такое ожидание для смертоносца. Скорее всего, просто ничто… Они ждали в паутине миллионы лет.

- Я сейчас воды принесу, - сказал один из воинов, глядя на Стаса. - Надеюсь, Олаф-сотник, ты не сделаешь глупости? Он не притворяется?

- Я безоружен, - чивиец поднял вверху руки. - Я рядом со смертоносцами. Я беспомощен.

- Ну да, только многие о тебе иначе думают… - проворчал горожанин и ушел к колодцу.

Олаф даже не порадовался такой славе в соседних городах. Ждать… Ждать исполнения приговора, не зная даже, каков он. Быстрая смерть или лютая? От людей ли от пауков? Для смертоносца ожидание ничто, для человека оно может оказаться хуже смерти.