Принц Севера

VII

Райвин мрачно шел через внутренний двор: на левое ухо у него была наложена повязка, обмотанная вокруг головы, чтобы лучше держалась.

— Не пора ли тебе ее уже снять? — спросил его Джерин. — Мы вернулись десять дней назад, так что рана точно не кровоточит и не загноилась, иначе ты бы уже давно заболел.

— Я мог бы, конечно, если бы дело было только в этом, — ответил Райвин. — Однако горькая правда заключается в том, что без повязки я выгляжу еще уродливее, чем с ней.

Джерин хлопнул себя рукой по лбу.

— Ты ведешь себя точно павлин. Если бы ты не носил золотое кольцо в ухе, тот упырь в поместье Бевона никогда бы не зацепил его когтем и не вырвал бы. К тому же разорванное ухо еще не самое страшное, что может случиться. Я видел множество людей с худшими увечьями, уверяю тебя.

Подвижные черты Райвина сложились в печальную гримасу.

— Моя мочка ссохлась и съежилась. Отныне меня скорее надо прозвать Одноухий Райвин, а не Райвин Лис. В южных землях хирурги умеют залечивать такие раны, если человек согласен терпеть боль. Многие соглашались, поскольку рваное ухо никого не красит. Но кто в этой невежественной стране знаком с таким искусством? Ни одна живая душа, или я очень сильно ошибаюсь.

— Боюсь, ты прав, — ответил Джерин. — Ваши южные хирурги, наверное, натренировались в такой работе, но мы здесь не носим серьги. — Он помолчал немного, но любопытство взяло верх. — А как все-таки южные хирурги восстанавливают уши?

— Сначала они накачивают пациента вином и маковым соком, чтобы как можно больше притупить его чувства, — пояснил Райвин. — Они также прибегают к помощи друзей пациента, чтобы те держали его — я сам выполнял эту роль пару раз. Затем они срезают кусочек плоти с задней стороны уха, но не полностью, а так, чтобы только один его край свободно висел; надрезают то, что осталось от мочки, чтобы она кровоточила, и все это сшивают. Когда обе части срастаются, а это неизменно происходит, так как между ними происходит обмен кровью, хирург отрезает кусок плоти от основания — и готово! У человека новое ухо, пусть не такое красивое, как раньше, но намного лучше того огрызка, который я имею сейчас.

Джерин взглянул на него задумчиво.

— Знаешь, дружище Лис, за годы, проведенные здесь, на границе, я достаточно потрудился в качестве лекаря: вытаскивал стрелы, зашивал раны, вправлял кости — что угодно. Те, кому я помогал, чувствовали себя потом ничуть не хуже других. Если хочешь, я могу попытаться исправить твое ухо.

Райвин неожиданно и поспешно пошел на попятный. Он даже выставил вперед руки, словно бы заслоняясь от Лиса.

— Благодарю, но не надо. Во-первых, у тебя нет необходимых снадобий: откуда в северных землях возьмутся вино и маковый сок? Во-вторых, не хочу тебя обидеть, но ты ни разу не только не выполнял подобную процедуру, но даже не видел, как ее проводят.

— Но ты так точно ее описал, — сказал Джерин, отчасти дабы припугнуть Райвина, отчасти и впрямь чуть обиженно. — Мне кажется, я мог бы сделать что-нибудь получше того обрывка, что у тебя остался. Если нарисовать чернилами правильную форму мочки у тебя на шее…

Райвин отступил еще дальше.

— Нет, благодарю, — повторил он. — Да, я понимаю, что не могу вечно носить повязку, но если отпустить волосы, то через полгода они скроют мое уродство и необходимость в операции отпадет.

— Полагаю, это выход, — согласился Джерин. — Почему это не пришло тебе в голову раньше? Тогда бы ты не ходил тут и не ныл, что твоя красота померкла навсегда.

— Потому что мы только сейчас заговорили об альтернативном варианте, — ответил Райвин, застенчиво улыбаясь. — По сравнению с перспективой попасть под нож неумелого и неопытного мясника, опять же без обид, жизнь с одной мочкой уже не кажется мне такой ужасной, как раньше. — При всем своем эгоцентризме Райвин был далеко не глуп. — А вы, сэр, хотели завлечь меня в свои сети.

— Я? — Джерин изобразил саму невинность, — Я всего лишь надеялся попытать свои силы в хирургии.

— Знаю, — мрачно ответил Райвин. — Уверен, операция была бы весьма интересной… для тебя, разумеется. А вот насколько она понравилась бы мне — другой вопрос.

— Если ты не хотел, чтобы тебя вылечили, не надо было описывать столь подробно и столь заманчиво, как это делается, — поддел его Джерин.

— Поверь мне, дружище Лис, я не наступлю второй раз на одни и те же грабли, — сказал Райвин. — Полагаю, ты с таким же энтузиазмом воспринял бы предложение восстановить мое ухо чудодейственными средствами.

— А это мысль! — воскликнул Джерин. — Знаешь, я наверняка смог бы это сделать. Здесь нет ничего сложного, просто нужно применить закон подобия. Твое правое ухо невредимо и послужило бы прекрасным образцом. Что может быть более похоже на левое ухо человека, чем его же собственное правое? Пойдем в мою скромную хижину и…

Райвина словно ветром сдуло.

Силэтр читала:

— В тот год, пятый год своего правления, император Форенц второй…

Она остановилась, примериваясь к слову, которое встречалось не так часто, как рутинные обороты в начале каждого из ежегодных летописных отчетов, и зачастила поуверенней:

— …увеличил размер собираемой с ситонийских городов дани. И люди Кортиса собрались вместе и стали думать, как им действенней возвеселиться…

Джерин моргнул и наклонился, чтобы заглянуть в рукопись, лежавшую перед ней.

— Там сказано «воспротивиться», — пробормотал он.

Силэтр снова взглянула на абзац.

— О, действительно. — Она смущенно хихикнула. — Совсем другой смысл, да?

— Несколько.

Джерин протянул было руку, чтобы потрепать ее по плечу в качестве дополнительной похвалы, но передумал. Теперь Силэтр уже не так бурно реагировала на случайные соприкосновения, но намеренные все еще явно расстраивали ее. Он продолжил:

— Даже несмотря на мелкие огрехи, вы прекрасно справляетесь. Вы выучили буквы быстрее, чем кто-либо из тех, кому я давал уроки.

— Буквы — это просто, — сказала она. — А вот понять, как они сочетаются и образуют слова, гораздо труднее. — Она оглядела комнату, служившую в Лисьем замке библиотекой. — Так много слов, которые нужно прочесть! Я даже не представляла.

На этот раз рассмеялся Джерин, правда, чуть опечаленно.

— Я бы сказал, мало. Хотя для северных земель здесь неплохое собрание книг. Насколько я знаю, единственное в этих краях. Но это лишь щепка в море невежества. Я учился в городе Элабон и знаю, о чем говорю.

— Возможно, — сказала Силэтр, — Когда Байтон покинул меня, я думала, что навсегда потеряла возможность познавать что-то новое… ощущать, как оно проходит через меня. Теперешние откровения, конечно, отличаются от тех, что вливались в меня с помощью прямой связи с богом, но они тоже по-своему очень ценны. Благодарю вас за это.

На мгновение она застыла в нерешительности, затем накрыла своей ладонью его ладонь, едва коснувшись ее, и тут же стремительно отдернула руку. Джерин смотрел на нее во все глаза. И тут со стороны открытой двери до него долетело яростное рычание, похожее на треск рвущегося полотна. Джерин обернулся. Мимо по коридору шла Фанд. Лицо ее перекосилось от злости. Джерин ожидал, что дикарка затеет скандал, но та с гордо поднятой головой удалилась. Что насторожило его гораздо больше, чем если бы она впала в неистовство.

— Мне очень жаль, — сказала Силэтр. — Ваша любовница и так меня не жалует, а я еще и усугубила положение.

— Не намного, — ответил он. — У нас и так последнее время, м-м, не очень-то все ладится.

Она вздохнула и сказала:

— Должна признаться, я не совсем понимаю. Если ваши отношения, как вы говорите, складываются не лучшим образом, почему вы до сих пор рветесь в ее спальню?

Он почувствовал, что краснеет. Задай этот вопрос любой другой человек, он услышал бы в ответ лишь резкое: «Не твое дело». Однако с Силэтр Джерин старался вести себя максимально честно. Возможно, причиной тому являлось давнее благоговение перед ее прежним статусом прорицательницы, а может быть, уважение вызывали не отношения девушки с Байтоном, а ее личностные черты. Немного поразмыслив, он сказал:

— Потому что происходящее в спальне худо-бедно нас с ней примиряло. Вернее, так было прежде.

Силэтр уловила разницу.

— Было, но уже нет, вы хотите сказать?

— Думаю, что да. — Лис закусил изнутри нижнюю губу. — Вам приходилось видеть, как дети кладут доску или толстую ветку на камень и забавляются, качаясь на ней вверх-вниз, вверх-вниз?

— Конечно, — ответила она. — Я сама так играла. А вы нет?

Он кивнул и продолжил:

— Мы с Вэном играли таким образом с Фанд в последнюю пару лет. Но сохранять нормальные отношения, когда нас двое, а дама одна, не очень-то просто. Так же, как удержать в равновесии доску на камне. И кажется, я как раз тот, кому предстоит упасть. — Он рассмеялся, печально, но без злобы. — Я не должен тому удивляться, учитывая взрывной характер Фанд. Наоборот, следует удивляться, что мы так долго сохраняли равновесие.

— Вы бы сохраняли его и дальше, если бы не я, — сказала Силэтр. — Она думает, что вы прочите меня на ее место.

— Знаю, — ответил Джерин. — Но я вовсе не намеревался этого делать, когда привез вас в Лисий замок.

Силэтр пристально посмотрела на него. На мгновение ему показалось, что бездонная мудрость Байтона все еще сквозит в ее взгляде. Но потом он понял, что эта мудрость принадлежит только ей, и легче ему не стало.

— А теперь намереваетесь? — спросила девушка.

Даже захоти он уклониться от ответа, с ней это было бы непросто. Хотя она еще едва знала грамоту, но слова использовала с такой точностью, что ей могли бы позавидовать риторы из города Элабон.

— Клянусь Байтоном или Даяусом… как вам угодно, Силэтр… я не хочу, чтобы вы заняли место Фанд в моей жизни, — спокойно ответил он. — Если, по-вашему, я привык давать ложные клятвы, вы, как никто другой, имеете право вынести мне приговор.

— Только глупец шутит с богами, а вас, лорд Джерин, можно назвать кем угодно, но только не глупцом, — сказал Силэтр. — Поэтому, а также исходя из того, что вы до сих пор говорили мне правду, я верю вам.

— Благодарю вас, — сказал Лис.

— Давайте вернемся к летописи, — предложила она. — К словам, написанным на пергаменте. Там у нас меньше причин для размолвок.

— Думаю, это хорошая мысль.

Джерин слушал, как она читает. Каждое последующее предложение звучало с большей уверенностью, чем предыдущее. Уловив принцип, она демонстрировала свое умение его применить. Некоторым мужчинам требовались годы на то, чтобы достичь того уровня, которого она достигла за несколько оборотов лун. А другие вообще испуганно отступали и никогда уже не пытались читать.

Он гордился ею и был доволен тем, что так точно сумел угадать, где именно в жизни Лисьей крепости можно применить ее таланты. Он думал также о человеческих взаимоотношениях в его владениях. Силэтр и Фанд не могут ужиться друг с другом. Вэн видит это более отчетливо, чем он сам. А Фанд, кажется, ладит с Вэном лучше, чем с кем-либо другим.

В этом привычном круговороте мыслей Джерину вспомнилось еще кое-что. Как Силэтр протянула руку и коснулась его ладони. Он не знал, насколько большое значение это имеет, и стоит ли искать его тут вообще. Но в одном Лис был уверен: ему очень хотелось это понять.

На Лисий замок обрушился дождь, наполняя водой впадины внутреннего двора и превращая канаву вокруг крепостной стены в грязный ров. Поскольку до жатвы было еще далеко, крестьяне приняли ливень скорей с облегчением, чем с тревогой.

В другое время Джерин тоже порадовался бы. Но теперь затянутое облаками небо и стены воды, вздымающие повсюду мириады всплесков, лишь приводили его в ярость. Все это слишком живо напоминало ему то ненастье, когда отряд его воинов дрался со стаей чудовищ.

Аккуратно ступая по скользкому камню, он забрался на крепостной вал и устремил свой взор на юг. Там к замку жалась крестьянская деревушка. Благодаря широким соломенным скатам ее крыш основные потоки дождя не замочат стены мазанок, но он знал, что крепостные все равно будут подлатывать их свежей глиной после того, как ливень откатится на восток.

За деревней, почти невидимые из-за дождя, лежали леса. Джерину очень хотелось бы заглянуть в каждый овраг, в каждую расселину, под каждое упавшее дерево. Он боялся, что именно там и прячутся жуткие монстры. Ему не хватало людей на кордоны вдоль всех границ своих территорий, а без этого как уберечься от вторжения подземных тварей?

Он так крепко задумался, что не заметил, как кто-то подошел к нему, пока не услышал скрип досок настила. Вэн нахлобучил на голову конусообразную соломенную шляпу, защищавшую его лицо от дождя.

— Размышляешь над тем, что там творится, капитан? — спросил чужеземец.

— Я знаю, что там, — мрачно отозвался Джерин. — Я думаю о том, насколько они близко и как скоро нападут. Но в частности, когда ты спросил, я сожалел о том, что бронза так дорого стоит.

— Прошу прощения, Лис, но, честно говоря, я что-то не улавливаю связи, — сказал Вэн.

— Будь бронза подешевле, то есть медь и особенно олово, мы могли бы сделать больше оружия, а затем снабдить им крестьян. Тогда у них появился бы шанс отбиться от упырей, а не дрожать в страхе, что тебя вот-вот съедят.

— М-м, наверное, ты прав. — И без того топорные черты лица Вэна становились совсем грубыми, когда он хмурился, размышляя. — Но если даже и так, то ставлю пять против одного, что твоим вассалам-баронам совсем не понравится предложение раздать мечи, копья, шлемы и латы крепостным.

— Из страха, что все это может обернуться против них самих, а не против чудовищ, ты это имеешь в виду? — спросил Джерин.

Вэн кивнул. Лис кивнул тоже.

— Я думаю, немногим из моих вассалов следует беспокоиться в этом плане. Они знают, что я не терплю некоторых вещей, какие в заводе у моих соседей. Но если идею вооружения крепостных каким-то чудом распространить по северным землям, я не поручусь, что во владениях многих баронов не вспыхнет бунт. Я и сам бы на месте какого-нибудь замордованного крестьянина восстал как минимум против полудюжины из них, вложи мне кто-нибудь в руку меч.

— О да, таких даже больше. — Большая голова Вэна снова заходила вверх-вниз. — Но я задам-таки тебе задачку. Слушай, Лис: предположим, ты дашь мечи и копья многим из своих крепостных. Ты думаешь, они после этого безропотно отдадут тебе зерно, эль и прочее, когда придет время платить подати, вместо того, чтобы наброситься на твоих сборщиков дани? Они уже смогут защищать себя сами, так зачем же им продолжать платить тебе, чтобы ты делал это за них?

— Это… хороший вопрос, — медленно произнес Джерин. — Ты хочешь сказать, что все они превратятся в таких же разбойников, как те, что пытались выследить и ограбить нас?

— Именно так, — согласился Вэн.

Джерин ненадолго задумался.

— Знаешь, вполне вероятно, что так все и будет, — произнес он наконец. — Нынешний жизненный уклад образовался здесь именно потому, что бронзы мало и она дорогая. Крестьяне не могут позволить себе иметь оружие и доспехи: бронзы на всех не хватает. Но если бы хватало, дела обстояли бы иначе.

— Лучше? Или хуже?

— Да гореть мне в пяти адских пропастях, если я знаю, — ответил Джерин. — Но что иначе, это точно. Взять, к примеру, те опоры для ног, которые придумал Дуин Смельчак несколько лет назад, прежде чем погибнуть в битве с Баламунгом. Цепь событий, произошедших с тех пор, не позволила мне изучить, в чем еще состоят их достоинства, но Дуин, без сомнения, доказал, что ездить на лошади, не падая с ее спины, гораздо легче, чем считалось раньше. А зачем нужны колесницы, если можно сражаться, сидя на коне?

— Тебе, может, и сподручно сражаться верхом, — сказал Вэн. — Да, ты хорошо сложен, но по сравнению со мной ты просто хлюпик. Не родилась еще та лошадь, которая смогла бы выдержать мой вес, особенно в доспехах. — Он похлопал себя по широкой груди, покрытой бронзовыми латами. — Без колесницы я могу драться только пешим.

— Дело не в этом, — возразил Джерин. — Колесницы, так же как и остальное оружие, трудно достать, их мало. А если можно было бы обойтись одной лошадью и немногими видами оружия вместо целой упряжки и колесницы, то гораздо больше людей смогли бы встать в воинский строй.

— Тогда тебе надо показать им эти подпорки и научить их обращаться с ними, — ответил чужеземец. — Нам понадобится столько воинов, сколько мы сумеем собрать, и уже довольно скоро.

— Знаю, причем этот день наступит раньше, чем я сумею сделать из них настоящих наездников, особенно учитывая, что сам я далеко не лучший. — Джерин вздохнул. — Если бы вызванный Баламунгом демон не убил Дуина, наш непоседа заставил бы каждого ездить верхом, независимо от желания.

— Он выдавал еще больше идей, чем ты, это уж точно, — сказал Вэн. — Но у тебя лучше получается отбирать стоящие, должен признать.

— Какая щедрость, — сказал Джерин сухо, совсем не под стать погоде, — Предположим, я научу многих, как баронов, так и крестьян, ездить на лошадях и сражаться, сидя верхом…

Он умолк. Действия неминуемо влекут за собой последствия — в этом философы и историки согласны между собой. Главное, понять, какие именно, прежде чем начать действовать, чтобы не попасть впросак.

Насколько он мог предвидеть, большое число верховых привело бы к столь же радикальным переменам в жизненном укладе, как и большое количество бронзового оружия в руках крепостных. Если бы хоть одному лорду в северных землях удалось сколотить приличное войско конников в противовес колесницам, остальные были бы вынуждены либо подражать ему, либо сдаться. А поскольку содержание одной лошади стоит куда меньше, чем содержание колесницы с упряжкой, влияние лордов неминуемо начнет уменьшаться, и через пару поколений уже станет трудно отличить бедного барона от процветающего крестьянина.

Джерин давно занимался обучением умных крепостных грамоте. Но действительно ли ему хочется их вооружить? Готов ли обрушить лавину новых серьезнейших перемен на этот и без того растерзанный край, уже претерпевший многое, причем в короткое время?

На данный момент решение зависело не от него. Чудовища, а не он, задавали темп танца. Но если наконец с ними будет покончено…

Вэн прокашлялся, возвращая Лиса к реальности. Чужеземец сказал:

— Капитан, что ты такое натворил, отчего Фанд пришла в ярость? Прошлой ночью она без умолку твердила о том, что ты строишь куры Силэтр, пока я не треснул ее по башке кувшином из-под эля, чтобы она отвязалась.

— Ничего я не строю, — возмутился Джерин. — Да, я провожу с ней какое-то время, но это необходимо, чтобы научить ее грамоте. Тогда она сможет разобраться с библиотекой, просмотреть книги, узнать, что в какой написано. Но ты был действительно прав. Приезд Силэтр совсем не обрадовал Фанд, и винит она в том, что та здесь, не тебя, а меня — вот в чем корень проблемы.

— Но Фанд сказала, что ты лапал Силэтр, когда она проходила мимо библиотеки на днях, — сказал Вэн с сомнением в голосе. — Заметь, не то чтобы я верил Фанд больше, чем тебе, но она говорит, что видела это собственными глазами.

— Неправда, — гнул свое Джерин. — Думаешь, Силэтр задержалась бы здесь хоть на минуту, попытайся я ее лапать? И вообще-то это она положила свою руку на мою, а вовсе не наоборот.

— Силэтр сама до тебя дотронулась? — переспросил Вэн, пристально глядя на Лиса. — Ого!

Хотя это восклицание и не было словом, но оно тем не менее имело бездну значений.

Джерин пожалел, что друг так высок. В результате коронный надменный взгляд Лиса поверх собственного носа был скорее способен вызвать у великана спазм мышц шеи, чем дать ему понять, кто есть кто. Он ограничился тем, что сказал:

— Фанд почти со мной не разговаривает. Теперь ты собираешься говорить за нее?

— Вовсе нет, — сказал Вэн. — С тех самых пор, как я вырос и перестал слушать маму, я жил так, как мне вздумается, и свято верю в то, что точно такое же право имеется и у остальных. Но если ты полагаешь, что я стану притворяться слепым и не замечать того, что происходит вокруг, то обдумай это еще раз.

Лис закатил глаза.

— Знаешь, почему она прикоснулась ко мне? В благодарность за то, что она теперь бегло читает. Чем заполняет пустоту, которая образовалась у нее в душе после того, как Байтон ее оставил. Вот и все.

— Это она может так объяснить тебе свой поступок, но факт остается фактом — она это сделала. Ее никто не принуждал, и с другими так поступать ей тоже пока что не приходилось, — возразил Вэн. — По-моему, это только цветочки, а ягодки еще впереди.

— Это…

Джерин почувствовал, как его охватывает ярость. Он редко выходил из себя, но если уж это случалось, то последствия запоминались надолго. Однако прежде чем взорваться, подобно оставленному на огне плотно закупоренному горшку, он помедлил, недоумевая, в чем же причина такой его злости. Все стало ясно, и гнев его улетучился.

— Это… возможно, — тихо сказал он.

Вэн посмотрел на него с одобрением.

— Ты честен с собой, вот что я тебе скажу. А что, если это не только возможно, а так все и есть? Как ты тогда поступишь?

— Ты задаешь хорошие вопросы. Но этот слишком хорош, чтобы найти на него ответ сразу.

Уголок рта Джерина дернулся в кривой усмешке.

Предположим, Силэтр испытывает к нему какие-то чувства. Сможет ли он отплатить ей тем же? После того как он влюбился в Элис, а затем наблюдал, как эта любовь превращается в пепел, трудно поверить, что ему вдруг захочется все это повторить. Собственно, с женщинами трудно всегда. В какой-то степени сражаться с чудовищами даже легче. По крайней мере, там понятно, как нужно себя вести, чтобы не пострадать.

Вэн сказал:

— Прошу заметить, Лис, я ничего не имею против этой девчонки. На мой вкус, она слишком тиха, но я гуляка по натуре, а ты нет. И я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в своих действиях.

— Я даже не знаю, — тяжело вздохнул Джерин. — Однако скажу тебе вот что: может, ты и находишь Силэтр слишком тихой, но после пары лет с Фанд у меня звенит в ушах, клянусь.

— А, это не так уж плохо, — сказал Вэн. — Она кричит, ты кричишь в ответ. После крика вы ублажаете друг друга, и все идет хорошо до следующей стычки.

— Мы уже проделывали это не раз, я и Фанд, — сказал Джерин. — Не одну сотню раз, если честно. Все это приедается… во всяком случае, для меня.

— Эх, Лис, ты платишь баснословную цену за перец, гвоздику и боги ведают за что еще, чтобы придать остроту своей пище, зато во всем остальном предпочитаешь, чтобы твоя жизнь походила на пресную овсяную кашу, даже без соли.

— Моя пища не воткнет мне нож в спину, если ей не понравится, как я ее поглощаю, — возразил Джерин. — Да я и не прочь, чтобы моя жизнь стала скучной на время. За последние несколько лет она была чертовски насыщенной, на мой вкус.

Вэн саркастически зевнул во весь рот.

Уязвленный, Джерин сказал:

— Кстати, эй, дубина безмозглая, я никогда не слышал, чтобы ты так открыто стоял за Фанд. Предупреждаю, если она бросит меня, то насядет на тебя целиком. Ты готов к этому?

— Справлюсь, — самоуверенно заявил Вэн.

И Джерин тут же задумался, так ли уж чужеземец умен, как он это себе представляет.

Один крестьянин принес наконец Лису весть, которой тот страшился. Парень прибыл, стоя в колеснице за спинами Лысого Ноткера и его возницы. Он выглядел ошеломленным явно не только из-за того, что впервые в жизни путешествовал на колесах и, опять же впервые, покинул родные места, решил Джерин. На его собственном лице наверняка отражалась та же смесь удивления и неверия сразу после того, как земля в Айкосе перестала дрожать.

— Случилось то, чего мы ожидали? — спросил Лис у Ноткера.

— Да, лорд Джерин, — ответил вассал. — Позавчера этот парень сумел добежать от своей деревушки, расположенной неподалеку от земель Капуэла Летающего Лягушонка, до моей крепости. Я подумал, пусть лучше он сам расскажет тебе все, поэтому привез его с собой.

Нахмуренное лицо Ноткера выдавало волнение больше, чем голос.

— Чудовища? — спросил Джерин.

— Йо, чудовища и даже хуже, — ответил Ноткер.

Джерин просто не представлял, что может быть хуже. Ноткер между тем указал на крепостного, привезенного им в Лисью крепость.

— Это Мэнор Форель, господин. Он лучший рыбак в своей деревне, благодаря чему получил свое прозвище, а на днях сумел сохранить и жизнь. — Он слегка подтолкнул Мэнора. — Расскажи милорду то, что ты говорил мне.

Крестьянин откинул со лба прядь темных волос.

— Хорошо, лорд Ноткер, — сказал он с деревенским акцентом.

Его голос звучал до странности невыразительно, будто он сдерживал свои чувства, дабы избавить себя от повторных переживаний.

— Моя деревня находится к югу отсюда, понимаете, рядом с границей ваших владений, и…

— Знаю, — нетерпеливо перебил его Джерин. — Я ездил в ту сторону недавно, в поисках моего сына Дарена. Однако не припомню тебя.

— Вы действительно меня не видели, и я вас тоже, хотя разговоры о том, что вы проезжали мимо, не стихали несколько дней, — ответил Мэнор. — Я тогда был на рыбалке. — Он выпрямился с гордостью или, по крайней мере, с тем, что от нее в нем осталось. — Я приношу немало добычи с реки, так что остальные не жалеют, что я не выхожу в поле. Вернее, раньше не жалели.

Он передернулся. Бесстрастный тон малого, казалось, в любой миг готов был улетучиться, оставив парня голым и беззащитным перед лицом неведомых бед.

— Значит, в тот день, когда я проезжал через вашу деревню, ты рыбачил, так же как и в другой день, о котором ты собираешься мне рассказать, — сказал Джерин, которому хотелось услышать историю Мэнора, не ввергая его при том в пучину новых переживаний.

Крепостной кивнул. Прядь волос снова упала ему на лоб. На этот раз он не стал ее убирать.

— В тот день мне ужасно везло, милорд. Каждый раз, когда я насаживал на крючок нового червяка или личинку, я вытаскивал большую толстую рыбешку, верно вам говорю. Едва перевалило за полдень, когда я наловил примерно столько, сколько собирался принести домой. Какую-то часть я рассчитывал съесть, что-то продать соседям, что-то закоптить на зиму, а остальное засолить… у нас неподалеку хороший солончак, да… очень хороший.

— Так, понятно, — сказал Джерин. — Значит, ты понес свой улов обратно в деревню через лес, верно?

— Да, все так и было, — согласился Мэнор. — Не успел я отойти от полей и на восемьсот шагов, как услыхал самые жуткие крики, какие мне когда-либо приходилось слышать. Если сложить вместе вой волков и рев длиннозубов, то все равно получилось бы мало. Я бросил рыбу и побежал посмотреть, что там такое.

— Чудовища пришли в деревню, — подсказал Джерин голосом столь же бесстрастным, что и у того, к кому он обращался.

— Да, чудовища, но это еще не все, — сказал Мэнор. — Там были чудовища и трокмуа, они вместе крушили и убивали. Да отправит меня Даяус в самый страшный ад, если я вру.

Ноткер кивнул. Его лицо стало еще мрачнее: он уже слышал эту историю. Джерин смотрел на крестьянина в ужасе и отчаянии. Он представлял себе немало несчастий — это он умел как никто. Но даже в самых жутких своих кошмарах он не мог и вообразить, что твари из подземных пещер храма Байтона сумеют найти общий язык с его давнишними врагами.

— Что значит вместе? — спросил он у Мэнора. — Ты хочешь сказать, что трокмуа натравливали чудовищ, словно охотничьих собак, чтобы выкурить людей из хижин и уничтожить?

Адиатанус далеко не дурак, это приходилось признать, раз нашел способ приручить этих тварей. Но крепостной помотал головой.

— Некоторые из них просто рвали зубами все, что попадалось им на пути, словно волки или что-то такое же. А у других были мечи и копья, и они даже переговаривались с рыжеусыми, как-то странно рыча. Они, конечно, уродливее лесных разбойников, но в остальном большой разницы я не заметил.

— Ты можешь это подтвердить? — спросил Джерин Ноткера.

Дело было не в том, что он не верил Мэнору. Он просто надеялся услышать опровержение, так как не хотел ему верить. Его вассал ответил:

— Нет, милорд. Как только я услышал этот рассказ, то решил, что нужно срочно сообщить тебе о случившемся. Ты думаешь, он все выдумал?

Лис так не думал, и после вопроса Ноткера только лишний раз в этом убедился.

Мэнор, о котором оба почти забыли, продолжал:

— Два этих зверя схватили моего маленького сынишку. Они грызлись из-за него, словно собаки из-за кости, но тут один трокмэ заметил это и разрубил его своим топором пополам.

Крестьянин заплакал, тихо и безутешно.

— Ну же, — произнес Лис, понимая всю бессмысленность утешений. — Ну, полно, полно.

Он обнял крепостного за плечи. Слезы Мэнора жгли его через тунику. Он поддерживал беднягу, а сам изо всех сил старался сдержаться, чтобы не зарыдать вместе с ним. Услышав, что случилось с сыном крепостного, он невольно подумал о том, что подобное могло ожидать и Дарена. А то, что он совершенно не знал, где тот и жив ли, лишь побуждало его мрачное воображение рисовать самые ужасающие картины.

— Что с ним делать, лорд Джерин? — спросил Ноткер.

Лис подождал, пока Мэнор выплачется, и сказал:

— Во-первых, его следует хорошенько напоить.

Он показал крепостному на вход в главную залу замка.

— Ступай туда, Мэнор, и скажи, что я велел дать тебе столько эля, сколько ты сможешь выпить.

Он подтолкнул крепостного в нужном направлении. Тот обреченно зашагал к дверям, словно человек, у которого совсем не осталось воли. Джерин вновь повернулся к Ноткеру.

— Посмотрим, сможет ли он это пережить. Ему нужно прийти в себя. Это будет нелегко. У него останутся шрамы, как если бы он побывал на войне, бедолага.

— Тебе это хорошо известно, — сказал Ноткер.

Лис кивнул. Семьи у него не осталось: отец и брат были убиты, жена сбежала, а сына похитили. Он решительно затолкал эту боль в самый отдаленный уголок своего сознания: он уже давно научился это делать. Насущные заботы требовали от него полной отдачи.

— Трокмуа и чудовища не пытались штурмовать твою крепость? — спросил он Ноткера.

— Нет, господин, — ответил тот. — Я только от этого Мэнора и узнал, что они перешли границу моих владений со стороны земель Капуэла… одному Даяусу известно, почему мы до сих пор их так называем, ведь там уже много лет никто не хозяйничает. И лишь боги ведают, что их сдерживает, ибо и налетчики, и те твари, вероятно, способны передвигаться гораздо быстрее, чем убитый горем крестьянин. Если захотят.

— Вот-вот, — Джерин в растерянности потер подборок.

Ноткер разделял его недоумение.

— Конечно, мне это вроде бы на руку, но ведь когда трокмуа наступают, они действуют так, как мужчина действует с женщиной. То есть хотят проникнуть как можно глубже и как можно быстрей.

— Верно. — Тут Джерин крякнул и неожиданно поднял вверх указательный палец. — Кажется, понял. Адиатанус — хитрый пройдоха и умный, это факт… хотя он и вполовину не настолько умен, как себе мыслит. Он каким-то образом снюхался с этими тварями, но еще не уверен, во что все это выльется. Поэтому и решил попробовать начать с малого, а если все пройдет как по маслу, тогда можно будет, с его точки зрения, нанести удар посильней. Как тебе такая версия?

— Не знаю, не знаю, — произнес Ноткер, потом подумал. — Выглядит вроде вполне разумно.

— В какой-то степени — да, — сказал Лис. — Но не совсем — поэтому-то я и назвал Адиатануса умным лишь наполовину. Поскольку теперь я предупрежден. Он будет собирать войско, приманит еще больше чудовищ, станет готовиться к нападению, так? А знаешь, что я намереваюсь сделать в это время?

— Что же, господин? — спросил Ноткер.

— Опередить его и напасть.

Колесница наехала на кочку. Ноги Джерина сами собой спружинили, и он даже не покачнулся.

— Как мне управлять своими владениями, если все мое время занимает война?

Для Вэна сохранять равновесие казалось таким же естественным делом, как и для Лиса. Он взглянул на него через плечо и сказал:

— Я не знаю ответа на этот вопрос, но вот тебе взамен еще один. Как ты собираешься управлять своими владениями, если трокмуа и чудовища нападут и отнимут их у тебя?

— Тут ты меня подловил, — сказал Джерин. — Если я не смогу их удержать, значит, они не мои. Но если я не могу ими управлять, зачем они вообще мне нужны?

Во время учебы за южным пределом Хай Керс он полюбил жонглировать парадоксами. Вэн осадил его, как всегда, прямо и со скупой беспощадностью.

— Если они останутся у тебя, ты всегда сможешь наладить их управление. Если же ты их лишишься, то лишишься уже навсегда.

— Ты прав, конечно, — признал Джерин, но это не принесло ему удовлетворения.

Бесконечные войны отбрасывают его владения назад к варварству быстрее, чем что-либо другое. Но, как сказал Вэн, если не побеждать в каждой битве за них, все остальное потеряет смысл.

Снова собрав своих вассалов и их людей, он ехал на юго-запад к владениям Адиатануса по той же дороге, что и в тот раз, когда искал сына. Но теперь он не станет останавливаться, чтобы поболтать с начальником приграничной стражи. Он обрушится на Адиатануса и его чудовищных союзников со всей мощью, на которую только способен.

Лысый Ноткер поравнялся с колесницей Джерина. Он указал на дальние очертания замка.

— Вон моя крепость, сбоку от нас. Двигаясь с такой скоростью, мы доберемся до пограничной деревни еще до заката.

— Доберемся, а затем проедем через нее, — сказал Джерин.

Как только солнце миновало свою самую верхнюю точку на небе и пошло вниз, он приказал двум колесницам обогнать головную часть колонны на тысячу шагов. Трокмуа слишком нетерпеливы для мастерского устройства засад. И у него имелись все основания подозревать, что чудовища, которых подманил к себе Адиатанус, разбираются в этих вещах еще меньше.

Порыв ветра с запада принес слабый тошнотворно-сладковатый запах. Раффо отвернулся и сморщил нос.

— Фу-у! Что за вонь?

— Мертвечина, — пояснил Вэн.

Лис кивнул.

— Мы подъезжаем к деревне Мэнора Форели, вернее, к тому, что от нее осталось. Парень не врал, это точно.

Чем ближе они подъезжали, тем нестерпимей смердело вокруг. Джерин закашлялся. Трупный смрад всегда вызывал в нем приступы страха и ярости: слишком много сражений и ужасов приходило на память.

Однако эта разоренная деревушка выглядела еще хуже, чем он ожидал. Он был готов увидеть раздутые трупы, обуглившиеся руины, и он это увидел. Вместе с прорвой загубленной домашней скотины и черной тучей ворон, взмывавших в небо над стайкой лис, ускользающих в лес.

Но он никак не рассчитывал увидеть столько жалких останков, которые, судя по виду, были обглоданы еще до того, как за них принялись падальщики. В животе у него что-то хлюпнуло и зашевелилось. Нет, конечно, он понимал, что чудовища не слишком-то церемонятся со своими жертвами. Разумом понимал. Но видеть это воочию было совсем другим делом.

— Я собирался поймать здесь пару курочек, чтобы отдать должное призракам после заката, а остальное приготовить на ужин, — сказал Вэн. — Но теперь воздержусь. Лишь богам известно, что клевали эти птицы после того, как трокмуа и их милые дружки ушли.

В желудке у Джерина вновь что-то шевельнулось.

— Ты рассуждаешь как настоящий философ, — сказал он.

Людоедства, пусть даже косвенного, следовало избегать. Через какое-то время из кустов высунулась свинья. Никто не пытался ее подстрелить. Она даже с большей вероятностью, чем уцелевшие куры, могла сейчас питаться теми, кто ее растил.

Убедившись, что в деревне не осталось ни одной живой души, Джерин махнул рукой. Колесницы загромыхали дальше в сторону владений Капуэла Летающего Лягушонка. Можно было только гадать, какая их часть уже находится в руках трокмуа и чудовищ. Мало кто обсуждал увиденное в деревне, но теперь у воинов появилась новая, мрачная цель — расквитаться с врагом.

Прямо перед закатом из лесу на лужок пощипать травку выбежал одинокий фазан. Зря он это сделал. Когда он увидел, а может, услышал дребезжание колесниц по дороге, его голова на переливчатой шее тревожно вздернулась. Он бросился наутек, подпрыгнул и замахал крыльями.

В воздухе засвистели стрелы. Одна из них, то ли умело выпущенная, то ли более удачливая, чем остальные, настигла птицу, и та, кувыркаясь, рухнула на землю.

— Отличный выстрел! — крикнул Джерин, — Благодаря ему мы не только ублажим призраков, но и накормим некоторых из нас.

— Ах, фазаны очень вкусны, это верно, — сказал Вэн. — Но я бы лучше оставил его повисеть некоторое время, чтобы он созрел для готовки.

— Да, я видел, как ты это проделывал пару раз в Лисьей крепости, — сказал Джерин, — Но я не желаю есть мой кусок жаркого с мушиными яйцами. Кроме того, сегодня вечером нам не до подобных изысков. То, что нам вообще удалось его подстрелить, кажется мне хорошим предзнаменованием.

— Смысл не в том, что мухи отложат в нем яйца, — возразил Вэн, — а в том, чтобы добиться наилучшего вкуса. Но насчет сегодняшнего раза ты прав: мы просто ощиплем птицу, выпотрошим и закоптим на костре. А то запечем в глине.

— Костер все может, — согласился Лис. — На сегодня нам хватит огня. А потом мы отправимся на земли Адиатануса и разожжем там другие костры.

Насколько Джерин мог судить, стражи трокмуа, охранявшие въезд во владения Адиатануса, были теми же самыми, с которыми он разговаривал во время поисков Дарена. На этот раз ему не удалось хорошенько их рассмотреть. Только завидев приближающиеся колесницы, они закричали на своем языке: «Южане!», бросились наутек и скрылись среди деревьев, прежде чем кто-либо из людей Джерина успел их подстрелить, как недавно фазана.

— Прикажете остановиться и догнать их, милорд? — спросил Раффо.

— Нет, — ответил Лис. — Лучше помчимся вперед. Так мы доберемся до лесных разбойников быстрее, чем им сообщат о нашем появлении.

Первая деревня, встретившаяся на пути, была населена элабонскими крепостными. Пять лет назад, когда трокмуа прорвались через Ниффет, у них сменились хозяева. Осознав, что люди на колесницах являются их соотечественниками, они с восторженными криками выбежали из своих хижин.

— Слава богам! — кричали они. — Вы пришли, чтобы освободить нас от трокмуа и этих… тварей.

Последнее, вроде бы безобидное слово наполовину умалило их радость, ее вытеснили жуткие воспоминания. Один крестьянин сказал:

— Трокмуа ужасны — они воруют, насилуют и все такое. Но эти твари… — Его голос потух, как свеча.

— Если вы хотите уйти, возьмите то, что сможете унести на своих спинах, и бегите в мои владения, — сказал Джерин, — Местные крестьяне примут вас. Сейчас, когда идет война, на полях не хватает мужчин. Они будут вам рады — вы поможете им собрать урожай.

— Да благословит вас Даяус, господин, — пылко воскликнул крепостной. Затем продолжил, уже нерешительно: — Но, господин, как же мы побежим через лес, когда там рыщут эти свирепые твари. Ведь они нас сожрут.

— Возьми оружие, глупец, — сказал Вэн. — Какое угодно… все лучше, чем ничего. Что ты предпочитаешь: быть съеденным, пытаясь убежать, или оставаться здесь, пока чудовища не придут в твой дом и не сожрут тебя в собственной постели?

— Сказать по правде, господин, — ответил крепостной, не рискуя назвать чужеземца другим титулом, — я бы предпочел, чтобы меня вообще не ели.

— Тогда беги, — сказал Джерин. — Некогда нам тут с тобой болтать. Трокмуа вместе с чудовищами уничтожили одну из деревень на моей земле, на самой границе с бывшими владениями Капуэла. Теперь я преподам им урок, дабы они поняли, что это им даром не пройдет.

Он хлопнул Раффо по плечу. Возница взмахнул поводьями, и лошади рванули с места.

Теперь уже Джерин возглавлял войско, а сразу за ним несся Драго Медведь. Силач будет неукоснительно следовать за своим лордом, никаких глупостей от него ожидать не приходится. Что гораздо ценнее, чем любые гениальные выдумки, которые могут втемяшиться в голову Райвину. Ибо последний ради мизерного триумфа всегда готов выкинуть нечто, способное поставить под угрозу все войско в целом.

Дорога вывела их на очередную недавно расчищенную поляну. Там стояло три или четыре приземистых деревянных дома, более крупных и крепких, чем обычные круглые мазанки большинства крепостных.

— Это дома трокмэ, — сказал Джерин. — Я видел немало таких к северу от Ниффет.

— Тогда давайте разделаемся с теми, кто в них живет, — сказал Вэн.

Тут один трокмэ вышел из-за дома и в недоумении уставился на элабонцев, вторгшихся на территорию, которую он уже привык считать своей. При других обстоятельствах эта ситуация могла бы выглядеть комично. Однако недоумение варвара длилось лишь пару секунд. Затем, издав тревожный крик, он бросился в дом в поисках укрытия.

Однако Джерин уже выпустил стрелу. Она вонзилась лесному разбойнику прямо в зад. Дико вопя, он повалился на землю. Джерин поймал взгляд Вэна.

— Попробуй сделать такое своим драгоценным копьем, — сказал он.

Из дома вышел еще один трокмэ посмотреть, что там за крики. Джерин и Драго выстрелили в него одновременно, и оба промахнулись. Трокмэ поспешно нырнул в дом, захлопнул дверь и грохнул засовом так, что этот стук, пролетев сто шагов, достиг ушей Лиса.

— Поджигайте стрелы! — крикнул Джерин.

В багаже нескольких колесниц имелись горшки для разведения костров с тлеющими в них углями, готовыми в любой момент вернуть пламя к жизни. В других колесницах лежали пучки соломы, вымоченные в смоле. Пока одни воины разводили огонь, другие поспешно привязывали эти пучки к стрелам, практически к их наконечникам. А третьи прикрывали лучников щитами от стрел трокмуа, которые начали выпускать их из окон.

Горящие стрелы, за которыми тянулся шлейф дыма, полетели в дома лесных разбойников. Одни не долетели, другие унеслись слишком далеко. Зато остальные вонзились в деревянные стены и соломенные крыши строений. Вскоре дым шел уже из дюжины разных мест. Внутри трокмуа кричали друг на друга. Там слышались и женские голоса. Один уголок рта Джерина дрогнул, но лишь на мгновение. Трокмуа не щадили ни женщин, ни детей, когда нападали на его крепостных, так почему же он должен жалеть их?

Огонь на крышах пылал все сильней, пламя распространялось все дальше. Крики женщин переросли в пронзительные вопли, а потом вдруг прекратились. Двери распахнулись. Наружу выбежали мужчины с рыжими и желтыми усами, всего человек шесть. У некоторых на головах были шлемы, двое или трое держали в руках щиты. Они набросились на воинов Джерина без всякой надежды на спасение, лишь с единственной целью — унести с собой в могилу жизни нескольких элабонцев.

— Вы не получите наших жен и дочерей себе на забаву, — проговорил один из них, тяжело дыша и замахиваясь на Лиса. — Мы их всех уничтожили.

Копье Вэна вонзилось лесному разбойнику в бок. Доспехов на нем не было, поэтому древко вошло глубоко. Вэн повернул его внутри и резко выдернул. Харкая алой кровью, трокмэ рухнул.

Джерин огляделся. Все лесные разбойники были повержены. Один из его людей, изрыгая проклятия, перевязывал раненую руку. Это была, кажется, единственная рана на всех его воинов. Они настолько превосходили противника числом, что их пришлось трое, четверо, а то и пятеро на одного варвара, причем даже не всем довелось участвовать в схватке.

Дома продолжали гореть. Драго Медведь сказал:

— Этот дым может нас выдать.

— Вполне вероятно, — согласился Джерин, — Но огонь набрал силу, и его трудно теперь потушить. Адиатанус и его ребята поймут, что что-то не так, но что именно, они узнают, только когда мы появимся и их проучим. Вперед.

Вскоре на пути им встретилась еще одна крестьянская деревня, точнее сказать то, что от нее осталось. Но там меж домов еще бродили чудовища из подземных пещер храма Айкоса. Большинство из них были заняты двумя быками, лежавшими посреди деревенской площади. Увидев колесницу Джерина, они подняли головы. Морды и руки у них были в крови. Два или три чудища бросились прямо на колесницу, как это сделали бы и дикие звери. Джерин подстрелил одного: выстрел оказался удачным — стрела вошла прямо в горло. Это заставило остальных призадуматься, что уже явно не вязалось с повадками обычных хищников.

Впрочем, заминка дала кое-кому из тварей возможность схватить оружие: дубинки, копья и пару мечей. После этого они тоже кинулись к Лису. Их крики больше походили на связную речь, чем те, что ему приходилось слышать раньше.

Несколько мгновений Лис пребывал в нерешительности, не зная, как поступить. Чудовищ было гораздо больше, чем воинов в двух головных колесницах. Он уже собирался приказать Раффо разворачиваться и отступать, но тут, дребезжа, прибыло подкрепление.

Одна часть чудовищ продолжала атаковать, подобно дикой неуправляемой стае. Но других, видимо, стали терзать те же сомнения, какие только что мучили Лиса. Они решили отступить и бросились в лес, отложив сражение до более благоприятного случая.

Когда стычка закончилась, Джерин указал на пустующие деревенские хижины и сказал:

— Сожгите тут все. Если эти твари устроили здесь логово, не дадим им возможности вернуться сюда после нашего ухода.

И вот в небо снова поднялся дым. Лис понимал: тот, кто его увидит, разумеется, догадается, что в северо-восточной части опустошенных Адиатанусом земель происходит нечто странное. Он оскалился. Больше он не намерен терпеть соседство этого лесного разбойника. Адиатанус вел себя примерно так же, как Капуэл Летающий Лягушонок и другие заносчивые бароны, которым пришлось показать, кто есть кто. От некоторых он просто избавился, и раз Адиатанус вступил в сговор с чудовищами…

Это соображение навело его на новую мысль. Раффо прилежно направлял лошадей вглубь территории трокмуа, а Лис тем временем обратился к Вэну:

— Я все думаю, как упыри сумели сговориться с Адиатанусом. У большинства из тех, что мы видели в поместье Бевона, не хватило бы на это мозгов.

— Насколько я понимаю, капитан, среди них есть как умные, так и тупые, — как и среди людей, — ответил чужеземец. — Допустим, умных чудовищ можно приравнять к тупым людям, тогда получится, что тупые чудовища сродни волкам, длиннозубам и другим лесным тварям. Умным хватило мозгов заключить договор с трокмуа, а может быть, даже и повести за собой часть своих тупых товарищей. — Он рассмеялся. — Похоже на половину из тех, кого мы знаем, не так ли?

— Больше, чем на половину, — ответил Джерин. Вэн снова засмеялся.

Лис продолжал:

— Мне жаль тратить время на все эти мелкие стычки. Я хочу нанести Адиатанусу удар как можно более неожиданный и сильный, но каждая схватка, в которую нам приходится ввязываться, замедляет наше продвижение и дает ему больше времени на подготовку.

— Ну не можем же мы сказать лесным разбойникам, а тем более чудовищам, которые попадаются нам на пути: извините, друзья, но у нас есть дела поважнее, чем разделаться с вами прямо сейчас. Не могли бы вы подождать, пока мы вернемся?

Джерин заворчал. Вэн довел его мысль до абсурда. И все же тревога не отпускала. Прежде чем решиться на эту карательную экспедицию, он четко составил план действий: отправиться на территорию Адиатануса, ударить по трокмуа; если повезет, убить их предводителя и вернуться домой. Реальность же, как и всегда, заставляла отступать от задуманного.

Вскоре войско уже катило мимо развалин, в которые превратилась некая крепость после того, как трокмуа устремились через Ниффет. Лесные разбойники не стали восстанавливать частокол. Вместо этого они построили собственные жилища между его остатками и каменным замком, образовав тем самым нечто вроде укрепленной деревни.

Несколько трокмуа, находившихся на остатках стены, увидели колесницу Джерина, но тревогу не подняли.

— Они что, заснули? — спросил он возмущенно.

Он не любил, когда враги вели себя глупо: ему сразу начинало казаться, что они замышляют какую-то хитрость.

Но Вэн шлепнул кулаком одной руки по ладони другой.

— Я знаю, в чем дело, капитан. Они думают, что мы тоже лесные разбойники.

— Клянусь богами, ты прав.

Джерин махнул рукой в сторону отдаленного укрепления. Один трокмэ помахал ему в ответ. Лис нахмурился.

— Не хочется мне на них нападать. У них может оказаться немало людей, и мне это дорого обойдется. К тому же это в очередной раз нас задержит.

— Снова пустим в ход горящие стрелы? — спросил Раффо через плечо.

— Йо, а еще намордники для болтливых возниц, — ответил Джерин, но при этом похлопал молодца по спине, показывая, что это была только шутка. — С другой стороны, мы не хотим, чтобы они уцелели, поэтому поступим так…

Его колесница вместе с колесницей Драго съехала с дороги, огибая переделанную трокмуа крепость. Возможно, это и озадачило воинов на полуразрушенной стене, но не настолько, чтобы они подняли крик. Даже когда показались первые колесницы основных сил Лиса, они хранили молчание достаточно долго, чтобы те успели начать окружать поселение.

— Южане! — Крик одного из трокмэ долетел до ушей Джерина через поля, заросшие сорняками. — Они нас надули!

Так оно и было. Но к тому времени, когда варвары это сообразили, от них уже ничего не зависело. Элабонские воины стреляли из луков в любого лесного разбойника, появлявшегося на остатках стены. Другие обстреливали горящими стрелами сам частокол и крыши домов, скрывавшиеся за ним. Бревна занимались очень медленно, чего нельзя было сказать о сухих соломенных крышах.

— Ну и что они теперь станут делать? — спросил Вэн, когда несколько столбов бело-серого дыма поднялось с внутреннего двора.

— Проклинать меня, насколько я понимаю, — ответил Джерин. — Не знаю, как бы я поступил на их месте. В первую очередь, попытался бы вообще не оказываться в такой ситуации. Но у них такой возможности уже нет.

Некоторые трокмуа укрылись в каменном замке. Джерин уловил какие-то движения в узких, как щели, окнах. Однако он не был уверен, что это их спасет. Двери и вся обстановка внутри — все это легко могло загореться… а даже если этого не произойдет, кругом столько дыма, что любой, кто находится в его клубах, должен чувствовать себя не лучше куска бекона в коптильне.

Ров вокруг частокола пребывал в полном запустении. Он весь зарос кустарником и болотной травой. Что значительно облегчало задачу любому, кто задумал бы осадить эту крепость, но сейчас это обстоятельство было на руку находившимся внутри. Некоторые трокмуа прыгали в заросли со стены (не только мужчины, но и женщины, чьи юбки высоко задирались), чтобы спрятаться там от дыма и от врагов.

С грохотом опустился разводной мост. Кучка лесных разбойников в бронзовых доспехах выбежала оттуда, чтобы попытаться дать хоть какой-то отпор. Джерин восхитился их отвагой, даже когда его люди помчались на них. Воевать пешими против колесниц было все равно, что пытаться набирать песок решетом. Элабонцы с грохотом пронеслись мимо, осыпая своих врагов градом стрел, а лесным разбойникам оставалось лишь стоять и принимать мучения.

Им повезло только раз: один лучник-трокмэ попал в шею приближавшейся лошади. Животное повалилось на землю, потянув за собой своего товарища по упряжке. Колесница перевернулась. Воины, находившееся в ней, покатились по земле, словно сломанные куклы. Трое или четверо трокмуа, еще стоявшие на ногах, радостно заголосили. Вскоре они были мертвы.

Один элабонец из опрокинувшейся колесницы тоже погиб. Шея его была неестественно вывернута. Другой извивался и рычал от боли: он сломал ногу и получил другие, более мелкие повреждения. Третий, Пэрол Горошина, держался на ногах и чуть прихрамывал.

— Клянусь богами, я счастливейший человек на земле! — воскликнул он.

Джерин не собирался с ним спорить, однако сказал:

— Как бы там ни было, этим не стоит хвалиться. Если не хочешь, чтобы божественные силы отняли у тебя дарованное, молчи. А то они могут и передумать.

Он сделал все возможное для воина со сломанной ногой: зафиксировал конечность между двумя обтесанными молодыми деревцами. После этого беднягу пришлось привязать к колеснице. Из-за этого она уже не могла передвигаться с прежней скоростью, а пострадавший вскрикивал на каждой кочке и выбоине дороги, которая, казалось, только из ухабов и состояла.

— Мне следовало взять с собой повозку для раненых, — сказал Лис, когда они остановились на ночлег в самом сердце захваченных Адиатанусом земель. — Я хотел двигаться как можно быстрее, но нас все равно задерживают все эти стычки, а мы еще даже не вступили в решающий бой.

— Ты слишком много требуешь от богов, ожидая, что твое дело пойдет в точности так, как ты его задумал.

— Верно.

Несмотря на выраженное согласие, Джерин все равно приуныл. Планы должны срабатывать, вот как. Если они проваливаются, значит, он сам чего-то недоучел. И Лис старался всесторонне обдумывать даже самое мелкое дело. Но поскольку жизнь — это жизнь, то очень малая толика его предприятий в точности повторяла все пункты замысла, за что он не переставал себя упрекать.

Бледная Нотос, почти полная, царствовала на небе. Мэт, совсем еще молодая, жалась к закатному солнцу и была практически не видна, а Тайваз имела форму ущербного полумесяца, в отличие от трех четвертей румяной Эллеб, стремившейся сделаться правильным диском. Почти такая же Эллеб пряталась в облаках, когда Джерин и его люди убили первое чудовище в поместье Бевона.

Вспомнив о том упыре, он вновь подумал о тварях, присоединившихся к Адиатанусу. Лис не опасался, что сами трокмуа предпримут ночью вылазку против его людей. Он продолжал надеяться, хотя в глубине души и не очень, что Адиатанус еще не знает о его походе. Но даже если лесные разбойники и проведали об этом, в ночное время они никуда не пойдут.

А вот чудовища — дело иное. Он уже убедился, что ночные призраки им не страшны. Подземные твари вполне могли напасть на отдыхающих воинов, воспользовавшись их беззащитностью.

Поэтому он, подумав, решил удвоить число караульных постов, выставленных неподалеку от главных бивачных костров. Те, кого он вытащил из спальных мешков, принялись ворчать.

— Пожалуйста, можете спать дальше, — отрезал Лис. — Если предпочитаете хорошенько выспаться перед смертью, чем остаться в живых, то я не возражаю.

Задетые его сарказмом, новоиспеченные караульные разошлись по своим местам.

Чудовища действительно рыскали по лесам и полям. Их вой и крики несколько раз будили Лиса еще до полуночи. Он хватался за меч, щит и шлем, потом понимал, что враги далеко, и принимался ворочаться, пока вновь не находил удобное положение, а потом засыпал.

Затем Лис услышал крики не только чудовищ, но и своих солдат. Он схватил оружие и вскочил на ноги. Стояла глубокая ночь. Эллеб проделала половину пути от восточной линии горизонта к меридиану. Но глаза Джерина были обращены вовсе не на румяную луну.

В ее свете, а также в свете Нотос и в малиновых отсветах углей его взору предстали два караульных отряда, вступивших в схватку с чудовищами. Тем временем к воинам, медленно просыпавшимся у костров, приближались другие твари.

Джерин закричал, чтобы отвлечь внимание одного монстра от элабонца, все еще продолжавшего громко храпеть. Он позавидовал способности этого малого сладко спать, несмотря на поднявшуюся суматоху, но предпочел бы, чтобы тот не демонстрировал это качество в столь неподходящий момент.

Чудовище отвернулось от спящего и бросилось к Джерину. Его зубы блестели в свете двух лун. Когтистые руки были раскинуты, готовые разорвать все, что им подвернется. Джерин отчетливо сознавал, что защищают его лишь шлем и щит. Прохладный ночной ветерок проникал сквозь льняную рубашку и шерстяные брюки, напоминая, что могут сделать с его почти обнаженной плотью когти и зубы подземного существа.

Вместо того чтобы начать рубить, он сделал выпад в сторону упыря, когда тот подскочил к нему на расстояние вытянутой руки. Чудовище налетело прямо на острие бронзового клинка. Джерин покрутил меч в ране и резко выдернул. Чудовище снова вскрикнуло, но на этот раз к его крику примешивались боль и удивление, приблизительно в тех же пропорциях, в каких они наличествуют в стонах раненых воинов.

Когда враг зашатался, Джерин пронзил его снова, на этот раз прямо в горло. Из раны фонтаном забила кровь, черная в свете лун. Чудовище покачнулось, упало и больше не поднималось.

Лис бросился к ближайшему очагу схватки. И с ходу ткнул в спину какого-то упыря мечом. Тот завопил и обернулся к новому врагу, но тут воин, с которым он дрался, нанес ему почти такой же удар, как и Лис.

Хотя каждое чудовище в отдельности было гораздо сильнее человека, сражавшегося без доспехов, драться они умели только обособленно и лишь за себя. Поэтому элабонцы стали постепенно одерживать верх над врагами. И оказалось, что, как и всем хищным животным, этим тварям вовсе не хотелось сражаться с теми, кто давал им достойный отпор. В конце концов они убежали обратно в лес, крича от ярости и ненависти.

— Подбросьте дров в костры, — велел Джерин. — Надо посмотреть, что тут творится, и довести дело до конца.

Когда пламя разгорелось, воины стали обходить поле боя, приканчивая тех чудовищ, которые из-за ран уже не могли ни бежать, ни ползти. Несколько воинов тоже погибли. Джерин, Райвин и еще пара людей, худо-бедно смысливших в искусстве врачевания, по мере сил помогли тем, кто был покусан или пострадал от когтей.

— Хорошо, что они не напали на лошадей, — сказал Вэн, выставив для перевязки раненую руку. — Тогда бы нам несдобровать.

— Это уж точно, — согласился Джерин. — Правда, теперь на некоторых колесницах у нас по два человека вместо трех. Но ты прав. Могло обернуться и хуже.

— Могло, даже вот как, — сказал чужеземец. В его речи порой проскальзывали обороты, присущие трокмуа. — Но я ужасно рад, что мне не придется идти пешком, когда за нами погонится Адиатанус и его мальчики в колесницах. А это произойдет уже завтра, если, конечно, Адиатанус не слепой, в чем я уверен.

— Ты снова прав, — сказал Лис. — Мы легко могли наткнуться на него еще вчера. Вообще-то я даже на это надеялся. Все эти стычки лишь ослабляют нас перед главной схваткой.

Вэн кивнул и сказал:

— Однако мы причинили им больше вреда, чем они нам.

— Я утешаю себя этой мыслью, — ответил Джерин, — но пусть я сгорю в самом страшном аду, если знаю, кто из нас может позволить себе нести большие потери — я или Адиатанус. Этот сукин сын привел с собой из-за Ниффет немало трокмуа, а жуткие твари весьма усиливают его войско.

— Придет время, и все выяснится, — сказал Вэн гораздо бодрее, чем смог бы произнести это Джерин. — Однако, что касается меня, единственное, чего мне сейчас хочется, — это еще поспать.

Он опустил на землю копье и щит, снял шлем, завернулся в одеяло и захрапел. А Лис все еще стоял, возмущенно глядя на великана. Он почему-то не мог столь же легко выкинуть из головы только что разыгравшееся побоище, как и большинство его воинов. Некоторые все еще стонали от ран, а остальные сидели у костров и тихо обсуждали, через что им пришлось пройти.

Небо на востоке сделалось серым, затем розовым, потом золотым. Тонкий полумесяц Тайваз почти исчез на фоне пробуждающегося рассвета. Солнце залило землю своими яркими лучами. Люди Лиса с трудом вырыли неглубокие могилы для своих убитых чудовищами товарищей, а затем прикрыли холмики камнями, чтобы жуткие твари, равно как и падальщики, не добрались до них. Трупы же упырей, все еще грозных, но неподвижных, так и остались лежать, где лежали.

Возницы запрягали лошадей в колесницы.

— Пора отправляться, — сказал Джерин. — То, что мы сумеем сделать сегодня, покажет, чего стоит все это предприятие.

Первая крестьянская деревня, встретившая им на пути, казалась необитаемой. Сначала Джерин не придал этому значения и, лишь миновав заброшенное поселение, понял, что весть о приближении элабонцев уже докатилась до этих мест. Если уж и крестьянам известно, что во владения Адиатануса вторглось ищущее боя войско, то трокмуа и подавно знают о том.

— Ну, мы ведь и не рассчитывали, что наше приближение удастся скрывать так долго, — сказал Вэн, когда Джерин высказал свои опасения вслух.

Чужеземец пощупал свой щит и остальное оружие, дабы убедиться, что весь арсенал у него под рукой. Джерин приказал Раффо замедлить ход. Возница повиновался, и вскоре остальные колесницы подъехали к ним. Тогда Джерин отдал своему войску пару распоряжений и хлопнул Раффо по плечу. Его колесница вновь устремилась вперед, за ней неслась колесница Драго.

На широком лугу пасся крупный рогатый скот, овцы и пара коней. Животные удивленно подняли головы, завидев движущиеся к ним колесницы, как и их пастухи. Последние вскоре пришли в ужас и бросились в сторону леса, хотя до него было достаточно далеко.

— Догнать их? — спросил Раффо. — Судя по рыжим волосам, это лесные разбойники.

— Нет, пусть бегут, — сказал Джерин. — Они выглядят настоящими бедняками, так что для нас не опасны.

Вэн показал на другую сторону луга, куда из леса, громыхая, выкатывались колесницы, запряженные лохматыми пони, раскрашенные яркими спиралями и заостренными свастиками. Люди в них стояли бледнокожие и светловолосые, как и убежавшие пастухи. В лучах утреннего солнца бронза их лат отливала красным.

— Ты хотел увидеть других местных жителей, которые могут быть нам опасны, а, Лис? Вот, кажется, и они, — сказал Вэн.

Не успел Джерин кивнуть, как с другой колесницы раздался крик Драго Медведя:

— Что будем делать, господин?

— Съедем на обочину, начнем выстраиваться для боя. А заодно освободим дорогу, чтобы остальные колесницы смогли развернуться, — ответил Джерин.

Раффо, хорошо знавший его, уже направил колесницу к нужному месту. Возница Драго последовал примеру товарища.

Обращаясь к Вэну, Джерин пробормотал:

— Посмотрим, чему научился Адиатанус за несколько лет войны с нами.

— Йо, если он привел сюда все свое громадное ревущее войско, как это любят трокмэ, то раздавит нас прежде, чем подоспеют наши друзья, — сказал чужеземец. — Будем надеяться, что он, как и мы, выслал вперед только разведку и что та тоже ждет прибытия основных сил. — Он хихикнул. — На этот раз боевая смекалка сыграет не в его пользу.

К глубокому облегчению Джерина, трокмуа на той стороне луга не погнали своих лошадей прямо на них. Вместо этого они даже попятились назад, к опушке, почти как раки, словно прикидывая, сколько колесниц у противника, и когда они появятся.

Джерина беспокоил тот же вопрос. По всей видимости, Адиатанус хорошо усвоил военные методы элабонцев, поскольку его сподвижники появились из леса примерно в одно время со сторонниками Лиса. Две линии колесниц растянулись приблизительно на равную длину по обе стороны луга. Между колесницами Адиатануса стояли чудовища. Джерин не был уверен, что это не навредит трокмуа. Пони, запряженные в колесницы, нервничали при виде этих свирепых союзников.

Адиатанус сложил ладони ковшом, поднес их ко рту и заревел, словно буйвол. Джерин узнал его голос. Он и сам в тот же миг поднял руку и резко опустил ее, указывая на ряды трокмуа. Возницы с обеих сторон хлестнули лошадей, и те пустились вскачь.

Колесницы в сражении, как правило, подвижны, словно ртуть, и нынешняя битва не стала исключением. Возницам приходилось лавировать, огибая пасущиеся стада, чтобы не налететь на животных. Стук копыт, дребезжание бортиков и грохот колес, а также резкие возбужденные крики воинов пугали овец и более крупных коров и быков. В результате они разбегались в разные стороны, лишь усиливая неразбериху.

Джерин вытащил стрелу из колчана, натянул тетиву и выстрелил в Адиатануса: если сразить предводителя, враги станут легкой добычей. Стрелять с трясущейся платформы, да и просто стоять на ней, не держась за перила, причем так, чтобы тебя не выбросило из колесницы, было делом совсем непростым. Однако благодаря бесконечным тренировкам Лис уже не задумывался, как у него это получается. Он выбранился, увидев, что трокмэ не упал.

Мимо его собственного уха тоже просвистела стрела — лесные разбойники целились и в него. С обеих сторон то там, то тут из колесниц вылетали люди и распластывались в густой зеленой траве. Кони тоже падали, зачастую опрокидывая колесницы, в которые были запряжены. Иногда воины выходили невредимыми из этих переделок и продолжали сражаться уже пешими.

Одно из чудовищ поскакало к колеснице Джерина. В скорости оно почти не уступало лошадям, но было гораздо проворней. В отличие от других замеченных Лисом тварей этот упырь никакого оружия не имел. Но, несмотря на это, ему хватило ума напасть в первую очередь на коней, а не на людей, прячущихся за ними. Запряженные животные не могли дать отпор, и если хоть одно из них упадет, то колесница, скорей всего, перевернется.

Лис выстрелил в чудовище с расстояния в несколько ярдов и, промахнувшись, смачно выругался. Вэн находился с другой стороны колесницы, и ему было не с руки атаковать упыря, к тому же он все равно не достал бы его своим копьем. Лошади заржали и испуганно шарахнулись при приближении твари.

Не успел Джерин прицелиться во второй раз, как Раффо стегнул монстра хлыстом по вытянутым рукам. Чудовище взревело. Возница хлестнул его снова. Хря-сссь! На этот раз по морде, совсем близко от глаза. Тварь схватилась рукой за ушибленное место и умчалась прочь.

Вместе с еще тремя или четырьмя колесницами Джерин прорвал оборону противника.

— Вперед! Атакуем с боков! — закричал он, охваченный хищным весельем, и повел своих людей в обход вражеского строя.

Они устроили в рядах трокмуа настоящий переполох, и все было бы просто замечательно, если бы лесные разбойники не прорвали его собственную оборону с другой стороны. Но так случилось, и оба строя разметало, словно захваченные разрушительным вихрем.

Лис оказался лицом к лицу с Адиатанусом. Трокмэ потерял где-то свой шлем. Его лысая макушка побагровела от напряжения и от солнца, однако глаза оставались холодными, злыми.

— Ну что ж, лорд Джерин, — сказал он с презрительной миной, — теперь мы преградили тебе путь к дому, не так ли?

— Верно, — отвечал Джерин на языке трокмуа. — Но точно так же мы преградили путь к дому и вам.

Во время переговоров двух предводителей битва стихла. Адиатанус нахмурился. Возможно, варвар надеялся испугать элабонца, но у него ничего не вышло. Он оглядел поле сражения.

— Вы нанесли нам примерно такой же урон, как и мы вам, — сказал он. — Желаешь продолжить или прервемся на этом?

Джерин тоже оценил обстановку. Вождь трокмуа был прав. Битва закончилась вничью. Лесные разбойники превратили в руины деревню Мэнора Форели, зато элабонцы сумели им отомстить. Даже с лихвой. Лису вовсе не улыбалась перспектива драться до тех пор, пока в живых не останется лишь небольшая кучка людей, особенно когда рядом рыщут чудовища.

— Остановимся пока на этом, — неохотно произнес он. — Если ты сможешь попридержать этих… тварей, чтобы мы мирно могли разойтись.

— Это я смогу, хотя и попросил бы тебя не отзываться плохо о моих друзьях и союзниках, — сказал Адиатанус. — Да, разойдемся… пока. Мы еще встретимся, я в этом не сомневаюсь. Пф, и когда мы сойдемся, я соберу еще больше друзей и союзников, а вот ты, Лис, что станешь делать ты?

Джерин размышлял над этим, пока враждующие войска устало расходились в разные стороны. Этот вопрос вертелся в его голове даже тогда, когда он уже на обратном пути пересек границу своих владений, и в Лисьей крепости тоже. Однако, несмотря на все старания, подходящего ответа на него он так и не нашел.