Прима Мемори

Глава 7

Практически на всем корабле было выключено освещение. Второстепенные лаборатории и посты дежурных закрыли, и члены экипажа, оказавшиеся не у дел, мрачно критиковали все действия новой команды, занявшей их места.

На всех видеоэкранах, маленьких и больших, плоских и трехмерных, шли бесконечные сериалы, которые транслировались с Центавра и Звездной Базы-4 прямо в каюты корабля и в его общие залы. Большинство помещений для отдыха по прежнему были открыты и романтически настроенные члены экипажа и пассажиры допоздна бродили среди деревьев и цветов в ботаническом отсеке.

И только на экранах видового обзора ярко сверкали звезды, среди которых мчался «Энтерпрайз». На крейсере наступила ночь. В каюте капитана свет тоже был выключен, и освещалась она двумя белыми свечами, язычки пламени которых медленно подрагивали и отражались в древнем серебряном канделябре.

Пища на тарелках и шампанское, сверкающее хрустальными брызгами в бокалах, подаренных капитану телларитами в знак первой встречи, были доставлены из корабельных кладовых. В силу своего высокого положения, капитан имел право пользоваться натуральными, а не синтезированными продуктами, хотя и прибегал к этой своей привилегии редко.

На одном конце этого, со вкусом и даже изящно накрытого стола сидел капитан, с аппетитом поглощавший еду и при этом тепло улыбавшийся своей гостье. На другом конце сидела коммодор Монтана Булф, мучительно пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Наконец она не выдержала:

– Я полагаю, что это все для того, чтобы поразить меня?!

Кирк окинул взглядом стол.

– А что, мы идем на скорости четыре ворпа, едим прекрасный бифштекс из морианской рыбы-меч, пьем шампанское с Ларамайи-6. Лично я поражен! Он поднял глаза на Вулф. – И это все благодаря вам, коммодор.

– Ну, если хотите так думать, валяйте, думайте! Я всегда была не против, чтобы такие люди, как вы, думали, что они мне чем-то обязаны. Она подняла свой бокал:

– Ну, за… За что, как вы думаете?

– За отсутствующих друзей! – Кирк осторожно прикоснулся краем своего фужера к ее бокалу. Коммодор поджала губы:

– В особенности, наверное, за вашего инженера по компьютерам…

– С тех пор как вы взяли его под следствие…

Вулф пригубила из своего бокала, потом взяла вилку и поковырялась в тарелке.

– А сколько времени вы знаете Спока? – внезапно спросила она.

Кирк сразу почувствовал неслучайность этого вопроса.

– С тех пор как я принял командование на «Эн-терпрайзе», – тихо ответил он. – Раньше он служил под командованием Криса Пайка.

– Он – немного бродяга, да?

– Кто, Пайк?

– Да нет! Спок.

Кирк чуть не поперхнулся своим шампанским.

– Кто? Спок? Бродяга?

– Первый вулканец, окончивший Академию! Не похоже, чтоб очень многие с Вулкана хотели бы повторить его путь.

– Это обычная проблема с поступлением в Академию, – пожал плечами Кирк. – Настоящее поступление начинается тогда, когда целое поколение вырастает с мыслями о Звездном Флоте и Федерации.

– Однако вулканцы – не новые члены Федерации, – возразила Вулф.

– Да, но у них очень медленно меняются поколения. – Кирк отодвинулся от стола, и это послужило знаком, что неофициальная часть застолья закончилась.

– Скажите мне честно, – он посмотрел на Монтану Вулф, – что вы имеете против Спока?

– Дружба – это одно, а служба совсем другое, не следует их смешивать, Кирк! – Голос коммодора отвердел. Было похоже, что она вовсе не собиралась обсуждать этот вопрос.

– А я и не прошу дружбы! Я спрашиваю вас об этом потому, что мы с вами оба офицеры Звездного Флота, и оба целиком принадлежим нашим обязанностям и нашим клятвам! И вы знаете что-то такое, из-за чего один из наиболее ценных членов экипажа может оказаться не в состоянии выполнять свою работу! – Он наклонился вперед и произнес:

– Помогите мне разобраться, Мона!

Кирк видел, что Вулф колеблется, просчитывая все «за» и «против» и продолжал следить за ней, сохраняя на лице заранее подготовленное выражение невинного доверия.

– Но это все, конечно, не для записи, Кирк, – предупреждающе произнесла она. Кирк мрачно кивнул, скрывая радость от того, что первый раунд ему удалось выиграть.

– Ну конечно, коммодор! Это ведь ясно!

– За несколько минут до прибытия вашего корабля на Звездную Базу-4 я получила сверхсрочное послание от комитета безопасности на Прима Мемори, который отвечает за церемонию вручения наград лауреатам.

– Пожалуйста, продолжайте! – Кирк весь превратился в слух.

– Я не могу вам рассказать все в деталях по той простой причине, что и сама их не знаю. Но… только между нами! – Снова подчеркнула Вулф. Они подозревают, что может быть предпринята попытка убить одного или двух, а может и всех лауреатов…

Она замолчала, словно бы сказала все, что собиралась сказать.

– Говоря по правде, – первым нарушил молчание Кирк, – я уже и сам о таком думал. Но меня интересует: почему именно Спок?

– А этого я не могу сказать даже неофициально! Сожалею, но… у меня приказы!

«Она действительно выглядит огорченной, – подумал капитан. – Или она тоже притворяется, как и я?»

А вслух он только произнес:

– Но у Комитета Безопасности хоть есть основания для подозрений?

– Да! – кивнула Вулф.

– И основания веские?

– Не знаю, – ответила коммодор. Но вдруг положила ладони на стол, наклонилась к Кирку и произнесла почти шепотом, словно опасаясь, что ее услышат на Прима Мемори:

– Люди из Безопасности работают с разными слухами, анализируют подслушанные переговоры, разные неточные сведения, на самой Приме проигрывают возможное развитие ситуаций с помощью компьютерного анализа…

– Это все звучит для меня как-то неубедительно, – сказал Кирк.

– Да, это проблема, – кивнула Монтана Вулф. – Здесь все случайно, за исключением имени. За исключением Спока! Он был в тех посланиях!

– Его имя было названо? – Потрясению Кирка не было предела. – В это невозможно поверить!

– Не имя, нет. Но его положение, его биографические данные, мотивация поступка. Не было необходимости называть имя. Все сходится. Ради Флота я бы очень хотела, чтобы все это оказалось неправдой. И очень может быть, что все это неправда. Но на карту поставлено слишком многое, Кирк. Мы не можем рисковать.

У Кирка было такое чувство, будто он играет в игру, в которой правила меняются после каждого хода.

– Но если Спок не был назван, то кто же все-таки был? Что за имя? спросил он нетерпеливо.

Однако Вулф только покачала головой. По ее мнению, она и так уже слишком много сказала.

– Кто?!! – продолжал настаивать Кирк. И Вулф не выдержала. Хриплым шепотом она произнесла:

– Т'Пел…

Кирк откинулся назад. Это имя ему ничего не говорило. Однако, прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, раздался сигнал дверного переговорного устройства.

– Должно быть, это стюард пришел сменить блюда, – пояснил он коммодору и сказал в сторону дверей:

– Входите.

Створки двери разошлись в стороны, и на пороге появилась тонкая фигура в черном, явно не похожая на стюарда.

– Свет, второй уровень, – негромко приказал капитан, и в ту же секунду световые волокна, встроенные в стены его каюты, осветились, и он обратился к гостю:

– Входите, пожалуйста.

– Вы капитан Кирк, я полагаю? – спросил посетитель с четким и быстрым выговором, который Кирк быстро узнал. Гость был вулканцем.

Он вошел в ярко освещенную комнату и на мгновение остановился. Стало видно его благородное лицо, изборожденное морщинами почти двухвекового жизненного опыта и с копной белоснежных волос на гордо посаженной голове.

Кожа его, как у всех пожилых вулканцев, приобрела удивительный зеленый оттенок. И все-таки Кирк его не узнавал.

– Капитан Кирк, – Вулф быстро встала из-за стола, – разрешите представить: академик Шрадек из вулканской Академии Наук. Это – капитан Кирк.

Она подошла к пожилому вулканцу и остановилась рядом, не подавая руки. Вулканцы, без крайней необходимости, стараются избегать прикосновений к людям, чтобы мысли излишне, по их мнению, эмоциональных землян не передавались им телепатически. Однако Вулф все же держалась поблизости, чтобы при случае поддержать старика, если тот споткнется.

Кирк тоже встал из-за стола и почтительно поднял руку в приветствии.

– Долголетия и процветания, академик Шрадек!

Своей дрожащей слабой рукой Шрадек тоже сделал приветственный жест.

– Долголетия и благополучия, капитан Кирк. Затем он увидел возле капитанской койки стул и направился к нему. Кирк вопросительно посмотрел на Монтану, но та только пожала плечами, как бы говоря, что тоже не представляет, чего хочет Шрадек.

– Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам что-нибудь? спросил Кирк, увидев, как академик подошел к стулу.

– Да, конечно, вы можете, – ответил Шрадек, – но я ничего не хочу.

Подобные вещи Кирку уже доводилось слышать и раньше, поэтому он понимал, что означает фраза старика. Спок, как и все выходцы с их планеты, прилагал определенные усилия для изменения своих мыслительных процессов, чтобы удобнее было работать с земными коллегами, но в этом случае капитан «Энтерпрайза», пожалуй, хотел бы сам уподобиться вулканцам. А это значило, забыть о всякой ложной учтивости. Раз уж Шрадек здесь, значит, у него есть на то веская причина, и, несомненно, он достаточно скоро сам о ней скажет.

Маленький предварительный разговор тут абсолютно не нужен.

– Я пришел, чтобы задать вопросы относительно ситуации, складывающейся вокруг лауреатов во время их пребывания на этом звездолете, – без всякого вступления начал академик, как только Кирк присел рядом с ним на краешек кровати. Вулф осталась стоять рядом с вулканцем.

– Я постараюсь как можно лучше ответить на все ваши вопросы, уважительно ответил Кирк, решив, что это самый хороший вариант ответа.

Шрадек, прищурившись, посмотрел на капитана и сказал:

– Пока еще я не задал ни одного, как же вы можете знать, что ответите на все?

Капитан промолчал, про себя восхищаясь изящному золотому изображению кометы на серебряном фоне значка, приколотого к черной тунике академика. А тот, сразу переходя к делу, ради которого пришел, спросил:

– Почему мне не разрешают встретиться со Споком?

– Мистер Спок обязан оставаться в своем отсеке без связи с другими людьми в течение всего перелета, согласно приказу командования Звездного Флота. И по совершенно определенным веским причинам, – ответила Вулф, а затем объяснила Кирку:

– Шрадек был одним из инструкторов Спока в Академии Наук Вулкана. Буквально накануне прибытия «Энтерпрайза» на Базу Спок разговаривал со мной и говорил, что хочет встретиться с академиком.

– А я хочу встретиться с ним, – добавил Шрадек:

– Он считается угрозой для кого-то на борту?

– Нет, – сказала Вулф, а Кирк в то же самое время ответил:

– Нет, совсем нет.

Шрадек перевел взгляд с коммодора на капитана и затем, видимо, сделав логические выводы, произнес:

– Коммодор говорит неправду, утверждение капитана истинно. Честно говоря, мне непонятно, как ваш биологический вид сумел добиться того, что у вас есть, при такой противоречивости взглядов на правду.

– У вас есть другие вопросы? – оставив без ответа замечание академика, спросил Кирк.

– Да. Мне позволят поговорить со Споком?

– Нет, – снова сказала Вулф, а Кирк уточнил:

– Нет, пока мы не прибудем на Прима Мемори.

– Земляне, – Шрадек говорил спокойным ровным голосом, но его отношение к услышанному было более чем очевидно, – вы позволите мне принимать участие в какой-либо деятельности или запланированных для меня мероприятиях, пока я нахожусь на борту этого корабля?

– Нет, если эта деятельность была запланирована мистером Споком, разъяснила коммодор.

– Завтра планируется экскурсия к консолям ворп-двигателей, которую будет проводить инженер по двигательным установкам. Это тоже запрещено?

Вулф вопросительно посмотрел на Кирка.

– Скотти организовал ее для профессора Ла'каpa. Спок к этому не имеет отношения! – сказал капитан, и коммодор дала разрешение на проведение экскурсии, согласно плану.

– Что-нибудь еще, академик? – спросил вежливо капитан у пожилого вулканца.

Вулканец посмотрел на полку, висевшую над письменным столом Кирка, и сказал, указывая на примитивную красную статуэтку, которая падала каждый раз капитану на спину, когда тот садился за стол.

– Вон та статуэтка сореллианского божества плодородия…

– Что? – не понял Кирк, пытаясь сообразить, какое отношение божество плодородия может иметь к их разговору.

– Это подделка! – сказал Шрадек и, оттолкнувшись от ручек кресла, поднялся. Кирк тоже встал, и они вместе с Вулф проводили Шрадека до двери.

– Спокойной ночи, академик, – сказала Вулф. – Возможно, завтра я с вами увижусь во время экскурсии.

Шрадек пристально посмотрел на нее и спросил спокойным голосом, в котором все же угадывалась некоторая озабоченность:

– А что должно случиться с вашим зрением?

Кирк не смог удержать улыбку, увидев изумленное лицо начальника станции. Уж кто-кто, а он-то хорошо знал, каково использовать разговорные выражения, общаясь с вулканцами, в особенности с такими, как Шрадек.

Академик пошел по коридору, а Кирк, глядя ему вслед, сказал посмеиваясь:

– Чтобы научиться с ними общаться, необходимо какое-то время. Я думаю, что Шрадеку около двухсот лет. Он лауреат Премии Мира, не так ли?

Вулф утвердительно кивнула.

– В своей Академии он еще и историей занимается. Вот поэтому он так уверенно и оценил ваше божество плодородия. А вы знали, что это подделка?

Кирк подошел к полке и взял статуэтку в руки Она была вырезана из яичной скорлупы сореллианского линозавра; во всяком случае, в этом его постоянно уверял Гарри Митчелл.

– Нет, не знал. Но вообще-то не удивлен. Мне ее дал один приятель в качестве платы за просроченный карточный долг. – Он пожал плечами, поставил божество на стол и вернулся к ранее прерванному разговору.

– Какое значение имеет то имя, которое вы назвали? Т'Пел, кажется?

В глазах Вулф читалась какая-то странная смесь гнева и печали.

– Это была ошибка, капитан! Мне не стоило с вами об этом разговаривать! А правда заключается в том, что я обнаружила несоответствие, причем полное, того, что они преподают в своей Академии, с законами Галактики. Я не верю вулканцам! Я не верю Споку! И самое ужасное, Кирк, что я до тех пор, пока все не разъяснится, не смогу доверять и вам!

Но все равно – спасибо за обед! Даже несмотря на то, что вы его устроили с определенной целью.

Кирк молча проводил ее до дверей, пожелал спокойной ночи, а, когда дверь за нею закрылась, вернулся к столу, окинул взглядом его разоренное великолепие и задумчиво взял в руки статуэтку.

– Итак, Гарри, – сказал он ей, – похоже, ты и на самом деле оставил меня с носом. – Он посмотрел на закрытую дверь, подумав о Монтане Вулф.

– Но ты, старина, единственный и последний, кому это удалось. Мона и Звездный Флот такого шанса не получат!

Через полминуты, следуя запросу капитана, компьютер «Энтерпрайза» начал тщательный поиск и отбор любых, хотя бы самых незначительных сведений о слове или имени Т'Пел.

Теперь его уже звали не Старн. На этот раз все его прежние имена, прежние воплощения были забыты. Он утратил свое «я» после того, как его сущность, все чем он жил и получил в наследство от предков, были грубо похищены. В своих разорванных, беспокойных снах, среди вздымающихся, словно миражи, образов он видел сражения, в которых родился сотни миллионов лет назад, битвы, которым отныне суждено распространиться по всей галактике, неся ей смерть и разрушения: она давно заслужила эту участь.

Словно мертвенно-темный отблеск догорающего светила, он беззвучно двигался по коридорам звездолета «Энтерпрайз». Улыбку с лица пришлось убрать: это было необходимым элементом его маскировки, чтобы пройти мимо тех слабаков, с которыми ему приходится сейчас путешествовать. Однако теперешний его вид нисколько не ослаблял огромную радость, которую он испытывал, когда думал о том, какой хаос и крах ожидает врагов после встречи с ним. И все это во славу Т'Пел!

Вход в дилитиевую лабораторию был заблокирован в эту смену. Однако злоумышленник вставил в панель допуска украденную желтую цифровую печать, и двери гостеприимно распахнулись. Лишнее доказательство тому, что доверчивые глупцы из Федерации заслуживают той участи, которую он им уготовил. Может быть, спустя много лет те, кто выживет, усвоят наконец урок и поймут, что, чтобы быть сильным, нужно ожидать врага за каждым углом. Это закон жизни.

Он подождал, стоя в центре лаборатории, пока за спиной закроются двери. На борту этого корабля ему пришлось терпеливо выслушивать болтовню многих ученых, поэтому план созрел, казалось, сам собой, без всяких усилий с его стороны. Гуманоиды, подобные вулканцам, слишком большое значение придают технологиям и науке, часто в ущерб своим эмоциям. Неплохо будет, если удастся их расшевелить, настроив против них всех остальных.

Генератор ускоряющего поля, построенный тем чудаком с Центавра, был едва заметен на стеллаже. При первом осмотре он ничем не отличался от своего предтечи – уже привычного стасисного генератора, замедляющего поле.

Компактный блок схем с расположенной на нем контрольной панелью, был соединен со стандартной сверхпроводящей батареей – накопителем и крохотным, похожим на ручку, цилиндром, в котором содержалось некое разложенное на атомы вещество, заключенное в поле подавления квантовых колебаний. Это поле контролировало скорость распада вещества и поддерживало источник временных искривлений, необходимых для создания направленного эффекта ускорения времени.

Человек, проникший в лабораторию, знал, что подобный механизм, в принципе, может создать и ребенок. Особенность устройству Ла'кары придавало то, что оно могло действовать внутри временных искажений, создаваемых ворп-двигателями «Энтерпрайза», работающими на дилитии.

Вокруг компактных модулей устройства, стоявшего на стеллаже, дрожало серебристое силовое поле, окружавшее их на расстоянии в пятнадцать сантиметров. Человек посмотрел на сигнальные огоньки контрольной панели и с удивлением обнаружил, что внутри поля время мчится в 128 раз быстрее, чем снаружи. Но что самое удивительное – временные искажения, производимые полем, не смешивались с четырехмерной структурой дилитиевых кристаллов звездолета. Человеку потребовалось одно мгновение, чтобы обнаружить основной компонент устройства, удерживающий оба очага временных искажений от взаимодействия друг с другом. Маленький голубой блок, не крупнее гражданского коммутатора, был подключен к местам соединения силового поля и цилиндра.

Человек откинул крышку блока и увидел крохотную плату узла обратного питания. Он сразу понял, что без этой платы дилитиевые кристаллы и ускоряющее поле начнут взаимодействовать. Все будет легко!

Забравшись во внутренний карман своего одеяния, злоумышленник вытащил две миниатюрные ампулки и положил их рядом с голубым блоком. Из одной ампулы он достал крохотный аппликатор и аккуратно, старательно нанес тонкую полоску питательного вещества между двух серебряных жилок схемы в блоке.

Он закруглил полоску так, чтобы в длину она составляла ровно один сантиметр. Несколько мгновений вещество мерцало на плате, а затем жидкость впиталась, и полоска исчезла из виду.

Тогда он достал тонкую, хрупкую иголочку и с ее помощью сломал печать на второй ампуле, стараясь, чтобы кончик иглы окунулся в жидкость, находящуюся внутри. Затем он осторожно прикоснулся к одному концу почти невидимой полоски, проведенной им раньше, закрыл блок и вернул ампулы в карман, как его учили.

После этого он оглянулся по сторонам, внимательно осмотрел все вокруг, чтобы убедиться, что в дилитиевой лаборатории не осталось следов его пребывания. Он знал, что внутри крохотного голубого блока специальные бактерии уже начали пожирать питательные вещества, содержащиеся в нарисованной им полоске, и размножаться с тщательно просчитанной скоростью. Так они будут двигаться по этой полоске, пока не соприкоснутся с другим элементом схемы и не замкнут ее. И тогда произойдет катастрофа.

Собираясь уходить, он заметил свое отражение на полированной поверхности отсека, в котором хранилось антивещество.

Лицо, которое отразилось, было не тем, с каким он родился, и не тем, какое было у него на планете TNC-50, когда робот клингонов нанял его для этой работы. Но такие метаморфозы стали его жизнью. Главное в настоящий момент – это то, что маскировка оказалась превосходной. Никому не удастся его разоблачить.

У них просто не останется никаких шансов на это!