Приключения графини

Глава 14. Карплезир

Карплезир находился в северо-западной части города в окружении буйной растительности и двух колец чугунной ограды. Удивительно неуместное название для резиденции Вирганского императора, но место красивое. Резиденция состояла из Престольного дворца, Георгиевского дворца, гвардейского корпуса и прочих хозяйственных, административных и эстетических построек, обеспечивающих нужды императора и, кроме того, радующие внутреннее чувство прекрасного. На территории Карплезира были собраны растения со всего света, разбиты Малый и Большой парки, построены удивительные фонтаны, композиции их декоративных кустарников и цветов. Красоты Карплезира опоясывала быстрая речка, Ольшенка, местами переходящая в широкий ручей.

— Совсем не глупое. Переводится как узы дружбы. Скорее романтическое, — ответил Дарен на мое замечание об уместности названия «Карплезир».

Пока мы ждали разрешения пройти в Карплезир, Дарен освежал мои детские воспоминания об этом месте. Он был хорошим рассказчиком. Карплезир был ему дорог, хотя он прямо об этом не сказал.

— Ну-ну. Антирийское название для резиденции Вирганского императора. Патриотично.

— Мы тогда совершенно не думали о политике. Голова была забита всякими глупостями о вечной дружбе, верности…

Шестисаженные чугунные ворота с позолоченными пиками распахнулись. Странным образом ограда напоминала ворота на рынке. И я бы не удивилась, увидев дыру в первом оградительном круге Карплезира.

— Советник разрешил вам пройти, — сказал стражник с некоторой долей разочарования. От его громкого поставленного голоса звенело в ушах.

— Вас проводят к малым воротам. Не знаю, кто вы такие, но во дворец уже два дня никого не впускают, как приехал министр.

В переводе это означало: «Что таким голодранцам могло понадобиться в Карплезире?». Стражник, прищурившись, переводил пытающий взгляд с меня на Дарена. Поняв, что ничего от нас не добьется, впустил.

Мы пересели в креолку с открытым верхом. Солдаты разместились по бокам и без того тесного экипажа. Десять минут умеренной рыси по лесопарковой зоне и перед нами огромные резные ворота с позолоченными пиками на вершине. Император всерьез беспокоится за свою жизнь, раз выставил солдат через каждые пятьдесят саженей вокруг ограждения.

— Вам придется подождать Советника. Он весьма занятой человек, — сказал низкорослый хрипловатый унтер-офицер, перед тем как уехать на пост.

Нас высадили перед воротами второго оградительного круга. Когда креолка скрылась за поворотом, я повторила свой вопрос. Всю дорогу мне не давали покоя слова Дарена. Какое он имеет отношение к императору?

— Я с ним учился в Академии Гуады, столице Антирии, в одной группе. Тогда он еще не был императором. Нам было по семнадцать, когда в Гуаде самозванец объявил себя законным наследником. Для подавления мятежа привлекли все боеспособные силы, в том числе и студентов военной академии, невзирая на титулы и звания. Заварушка та еще была. Наследный князь Антирии — Ромул — учился также вместе с нами, но до последнего скрывал свое происхождение. Самозванца взяли с большими потерями среди наших, но мы с императором (тогда еще кронпринцем) и наследным князем выжили и даже предстали к государственным наградам. — Дарен рассмеялся тихим благодушным смехом, погрузившись в далекие воспоминания. — Какой потом скандал разгорелся у нас в Виргане! Антирийский князь еще долго заглаживал свою оплошность. Ромула посадили под домашний арест. Посольства ездили туда-сюда, то Антирийское в Виргану, то Вирганское в Антирию. Так получилось, что скандал перерос в крепкие торговые и дружеские связи, был подписан договор о сотрудничестве в военной сфере.

Значит, Дарен — лицо, приближенное к императору. Тогда каким образом он оказался в глуши Смолянской губернии? Мог бы служить в столице в лейб-гвардии императора и горя не знать.

— И он назвал дворец в честь дружбы будущих правителей?

Дарен кивнул.

— Когда принял Власть.

— Что ж, это действительно романтично. Но император-романтик — тебе не кажется, что для народа это сулит беду?

Он пожал плечами.

— Николай изменился, если тебя это утешит.

— Когда стал императором?

— Да. Ему пришлось стать жестче и тверже. И романтизм давно вылетел у него из головы.

К воротам с внутренней стороны приближался конный экипаж, запряженный двойкой. Карета была обтянута серебристой дорогой парчовой тканью, ручка на дверце и спицы на колесах позолочены, лошади одеты в бархатные попоны и золоченую упряжь. На дверце был выбит фамильный герб Ворошиных, с совой и перечеркнутым скипетром. На задниках, с мечами и арбалетами, стояли наемники. Возница тоже был наемник.

— Тпрууу…

Лошади затормозили. Наемники осмотрелись.

— Проверь их, — крикнул возница со шрамом через все лицо.

— Они отберут у нас оружие? — произнесла я очень тихо, одними губами.

— Еще бы, — сказал Дарен.

— Тогда ничему не удивляйся.

Дарен не повернулся, хотя мышцы на шее напряглись, словно он переборол это желание в зачатке.

Я закрыла глаза и сконцентрировалась.

— Заместитель командира личной охраны Советника. Кожемякин, — сказал скороговоркой наемник.

— Капитан Казимов. Командир первой роты Семеновского полка…

В ушах монотонно запищало. Я вслушалась в писк. Он становился все громче, оглушая, пока не распался на семь мысленных потоков.

— Уснула, дамочка? Эй!

Я сощурилась от неожиданно яркого света.

На меня смотрел краснолицый наемник с выпуклыми коричневыми губами.

— Ну что вы, господин Кожемякин. Дурно мне что-то, — я ему улыбнулась самой очаровательной улыбкой великомученицы, на которую была способна.

Кожемякин выдал подобие ответной улыбки. Мое обращение «господин» пришлось ему по вкусу.

— Работа у меня такая.

— Мы понимаем, — сказал Дарен.

— Можете убедиться, у нас нет никакого оружия, — я протянула Кожемякину руки ладонями вверх, не переставая концентрироваться на чужих мыслях.

И снова улыбнулась. Дарен посмотрел на меня более внимательно.

— Ну что ты с ними нянькаешься? — заорал возница.

— А? — Кожемякин словно очнулся ото сна.

Правый глаз возницы, помимо шрама, закрывала черная пиратская повязка. «Пират» в десять широких шагов преодолел разделяющее нас расстояние. Он окинул нас цепким взглядом и остался недоволен увиденным.

— Положите руки на решетку. И ты тоже, дамочка.

Мы сделали, как он сказал.

«Пират» вел себя на порядок смелее и властнее. Я бы предположила, что именно он был в охранной группе Советника командиром.

«Пират» прохлопал рубашку Дарена. Если он дотронется до его талии, то наткнется на эфес меча. Я задержала дыхание.

«Что ты извращенец, чтобы лапать мужика!» — крикнула я про себя.

«Пират» содрогнулся, будто схватился за гнилую картошку. Обтерев ладони о штаны, он спустился к ногам. Серебряная печатка на мизинце наемника тернулась о нож, который был спрятан у Дарена на лодыжке. «Пират» замер. Я практически ощутила кожей вырывающееся из него ликование.

«Нож? Нашел-таки оружие! От Ратмира не спрячешь, гаденыш!» — успел подумать «пират», прежде чем я вмешалась.

«Забудь. Это не важно. Ты обыскал его. Он чист. Ты же везде посмотрел. Он чист», — я изменила его мысли, перестраивая так, чтобы он сам себе поверил.

Его взгляд расфокусировался.

— Чист. Надо же, живой и без оружия? — пролепетал Ратмир и усмехнулся, кисло, с мукой на лице.

Дарен убрал руки с ограждения.

— Истинный воин даст отпор и мотыгой, — вставил свои семь медяков Кожемякин.

Все три наемника засмеялись неправдоподобности этой шутки.

— Дамочка, повернись кругом. Эй, руки не опускай.

Я покрутилась на месте.

— Ратмир, её не будешь обыскивать? — крикнул третий наемник, оставшийся в тени кареты и по-прежнему искавший цель своим огромным арбалетом.

— Что я баб не трогал?

Они снова засмеялись, с жирным отпечатком пошлости.

Мне даже не пришлось ему внушать. Это хорошо. Удерживать концентрацию становилось все труднее. Но до предела было еще далеко.

Дробь копыт, слышная едва-едва, сделалась громче, и к нашей стоянке подъехала еще одна карета. Гораздо более скромная. Без герба, золота и прочих отличительных знаков.

— Всё! Чисто, — крикнул Ратмир.

Из кареты выскочили еще два наемника. Теперь их пять, а мысленных потоков девять. И десятый, скрытый тонкими стенами кареты.

— Ратмир, Богдан, проверьте кусты. Не нравятся они мне.

Когда охрана Советника убедилась в безопасности, дверка отворилась во второй раз.

Советник оказался низеньким подтянутым мужичком с ярко-синими глазами и приветливой улыбкой.

Он покинул коляску стремительной походкой военного человека.

— Дарен! Это, и правда, ты! — они обменялись крепким рукопожатием. — Не ожидал тебя увидеть еще когда-нибудь. Очень рад, что ошибся.

Меня прошиб пот. Обнимись они с Дареном, и все могло бы провалиться. Даже если бы я смогла стереть ощущение меча из головы Советника, то наемники наверняка бы обратили внимание на странное поведение начальника.

— Как поживаете, Семен Иванович? — спросил Дарен.

— Не сказать, что хорошо. Но не жалуюсь, — Советник почесал кончик носа.

— Это, я так полагаю, графиня Ячминская?

Его взгляд приобрел большую четкость, будто он старался запомнить каждую особенность во мне: от манеры держать себя, смотреть, до моих острых плеч и родинки над губой. От его взгляда так же не ускользнуло, что я одета в «мужские» обтягивающие кожаные штаны, пыльную и рваную рубашку, что у меня усталый измотанный вид. На графиню сейчас я меньше всего походила, соответственно и надобности вести себя согласно титула не видела. Графу Ворошину хватило воспитания подметить мой «упадок», но не показать свое отношение к этому.

Я протянула ему руку. Он неуверенно пожал её, будто боялся повредить.

— Верелеена Ячминская, — представилась я.

— Граф Ворошин. Вы еще тогда были совсем крошкой, но я Вас помню хорошо. Хоть Вы, конечно, и изменились.

Я тоже его помнила, но смутно. Главным образом, улыбчивые синие глаза и приятность, которая пропитывала его насквозь. Он был частым гостем в нашем доме в Крашене. Мои родители считали его своим другом.

— Прошу в мою коляску. Николай будет очень рад тебя видеть, — обратился граф к Дарену.

— Сомневаюсь, — ответил Дарен и пригладил непослушные волосы.

— Вот и зря. Да и Вас тоже, Верелеена. Если вы унаследовали хоть небольшую толику таланта отца, то ваша помощь окажется как нельзя кстати.

В карете было душно и темно. По стеклам, достаточно запотевшим еще по пути сюда, стекали капли. Мы с Дареном сели напротив графа Ворошина с охраной. Повисло молчание. В темноте, которая скрывала оружие, можно было расслабиться. Как только моя рука сползла с ноги, её крепко сжали. Граф Ворошин и охранники ничего не заметили. Я попыталась выдернуть свою ладонь, но Дарен, будто назло, сжал еще сильней. Что он хочет этим добиться?! Карета накренилась в бок — крутой поворот. Спешим? Я сжала руку в кулак и дернула на себя.

Один из наемников наполовину обнажил свой меч.

— Волтиш! — граф Ворошин успел перехватить его кулак, в котором тот сжимал рукоять. Наемник спрятал меч.

Мы переглянулись с Дареном, как воры.

— Э-э-эээ, — сказал Дарен.

Не густо.

Я взяла ладонь Дарена и глуповато улыбнулась.

Мужчины уставились друг на друга.

— А-а-а! — граф Ворошин пожурил пальцем.

Охрана ухмыльнулась. Деваться было некуда.

Лошади в упряжке проскакали по каменному настилу моста, который соединял два берега Ольшенки, быстрой искусственно созданной речушки, берущей начало в Лузге.

— Карплезир во всем его великолепии, — сказал граф Ворошин, когда мы выбрались из кареты.

Перед дворцами, соединенными между собой стеклянным мостом, растянулись темно-зеленые овальные лужайки, словно отпечатки больших собачьих лап. Из центра каждой «лапы» возвышались белые ажурные беседки, оплетенные селадоновым вьюнком. Разделяли лужайки белые полукруглые дорожки, создавая контраст черно-белого в ландшафте.

Сами дворцы были схожи красотой и помпезностью архитектуры, но отличались по стилю и размеру. Престольный дворец построен в старовиргалейском стиле из терракотового камня с белыми резными наличниками на окнах, Георгиевский — в модном стиле барокко из белого мрамора.

— Николай еще не знает, что ты вернулся. Думаю, будет лучше, если я предупрежу его сам.

Дарен кивнул.

Мимо нас то и дело проходили служанки в белых чепчиках. Им тоже приходилось отводить глаза. Одна из служанок сделала книксен и замерла около Советника.

— Твоя комната по-прежнему за тобой. Для Вас, Верелеена, будет выделена отдельная опочивальня. Я хорошо знал Вашего отца. Он был прекрасным человеком.

Из слов графа я услышала только последнюю фразу, про моего отца.

Дарен ушел глубоко в себя.

— Спасибо, — сказала я, очень сомневаясь, что ответила впопад.

— Дарен, у меня осталось незаконченным одно срочное дело. Надеюсь, ты простишь старика.

— О чем речь, Советник.

Они обменялись рукопожатием.

— До встречи, Верелеена. Мария проводит вас в гостевые комнаты.

Служанка снова сделала книксен, на этот раз уже нам.

Из-за часовни вышла группа солдат.

Граф Ворошин поспешил вдоль мраморной дорожки в одну из неприметных двухэтажных построек.

— Прошу Вас, госпожа, следуйте за мной, — сказала Мария и направилась к мраморным ступеням дворца.

От долгой концентрации у меня кружилась голова, и бросало в нестерпимый жар — верный признак скорого разоблачения.

— Дарен, нужно избавиться от служанки!

— Что за фокусы с мечами?!

Он сдерживал гнев, готовый овладеть его разумом в любую секунду.

Я качнулась.

— Потом-потом! Пусть она уйдет!

Вход в замок охраняли двое караульных с ружьями. Солдаты раздвинули пики, и мы прошли в замок без лишних вопросов и объяснений.

Как только мы оказались в затемненном своде коридора, я расслабилась. Контроль над мыслями людей давался очень тяжело. И буквально забрал всю накопленную Силу.

Во дворце мы также могли наткнуться на посты гвардейцев. Но, во-первых, мала вероятность, а во-вторых…. я просто устала.

— Мария, вы можете идти. Я провожу графиню Ячминскую в гостевые покои.

— Да, господин, — она присела и ушла.

Дарен набросился на меня, как только Мария скрылась на лестничном пролете.

— Что ты вытворяешь? — его шепот взлетал под потолок.

— А что надо было отдать им оружие?

— Говори потише, — шикнул Дарен.

На тахте сплетничали три женщины. Увидев нас, они замолчали, с недоумением рассматривая наш внешний вид.

— Добрый день, дамы.

Я тоже поприветствовала женщин, проявив необходимую вежливость. Не задерживаясь, мы поднялись на третий этаж.

— Я отведу тебя в свои комнаты. Побудешь у меня, пока я не узнаю обстановку.

Его комната находилась среди множества дверей и портретов. Стены длинного коридора были оббиты темным деревом. Пол устлан красной ковровой дорожкой. Ниши украшали мраморные скульптуры и рыцарские доспехи.

Дарен отодвинул портрет молодой дворянки и достал серебристый ключик.

— В следующий раз ПРЕДУПРЕЖДАЙ, — сказал он.

— Я сказала: ничему не удивляйся.

— Этого маловато. Мне мало этого, что тут удивительного?

— А мне мало обещаний твоих. Я не чувствую себя в безопасности!

— Нам бы вернули оружие, как только бы всё уладилось.

— Слабое утешение. Особенно сейчас, когда таких, как я, снова отлавливают. Или ты думаешь, что ведьме ни к чему подобное ухищрение?

Он оторвался от борьбы с замочной скважиной.

— Ты меня не слышишь.

Я сползла по стене и спрятала лицо в руках. Я слишком устала, чтобы расстраиваться или обижаться на него.

Щелкнул замочный механизм. Я слышала как Дарен ходит по комнате, осматриваясь. Потом, так же деловито, он подхватил меня на руки и занес внутрь.

Довольно шикарная для комнаты офицера обстановка. Широкая кровать, пуфики, столики, вазочки, шелк и бархат, которые были везде. Плотные коричневые шторы скрывали дневной свет.

Его губы были очень близко. Я чувствовала его дыхание на своем лице и наслаждалась этими ощущениями.

— Мне надо помыться, — сказала я. — И, если возможно, другая одежда.

Дарен опустил меня в кресло.

— Я пришлю тебе горничную. Она все организует.

— Спасибо.

Я утонула в мягком кресле. Веки налились свинцом.

— Чувствуй себя как дома, — он растягивал слова. Улыбался, наверное. Как легко он впускает в свое сердце удовольствие. Ведь смех — тоже удовольствие.

— Попробую договориться о приеме на вечер.

Я кивнула, сквозь пелену сна.

— Закрою тебя на ключ.

Ключ провернули два раза в замке. Наступила тишина и сон.

Позднее, когда Престольный дворец погрузился в сумерки и в коридорах и проходных залах дворца зажгли канделябры, горничная проводила меня в выделенные мне гостевые покои.

Горничную Шуру ко мне прислал Дарен с запиской. В записке размашистым мелким почерком было написано о том, что он сам придти не может, потому как встреча с императором затянулась. Более того, у Дарена имеются неотложные дела и встречи. Все вопросы, связанные со мной, улажены. Завтра утром император ждет меня в Приемном зале Георгиевского дворца для беседы. Подпись стояла Д.К. Но и без подписи я знала, что писал Дарен. Бумага сохранила отпечаток его ауры, которую я достаточно хорошо изучила.

Не знаю, что произошло у Дарена в прошлом, но сейчас ему хочется восстановить разорванные связи. Ведь со столицей связана большая часть его жизни.

Шура была молодой и робкой девушкой. Она поглядывала на мой внешний вид с толикой неприязни и осуждения. И очень удивилась тому, что я без багажа. Можно подумать, что они тут все в столице живут как на отдельном материке и не понимают, что происходит за пределами купола! Даже если у меня есть чемодан платьев, как бы я смогла его довезти? О чем я и сообщила служанке. Она смутилась и долго извинялась, что посмела оскорбить меня. После чего настал мой черед испытывать стыд. Прерывая её смущение, я попросила принести мне чистую одежду. Убегая исполнять поручение, она сказала, что поговорит с камеристкой дворца, которая может помочь подобрать готовое платье из пошивочной мастерской.

Мои гостевые покои оказались на последнем четвертом этаже восточного крыла Престольного дворца. В соседних покоях жили старая глухая нянька императора и пожилая вдова генерала. Соседки были тихие и спокойные. Жили во дворце на полном иждивении короны и радовались жизни. В их компанию я не вписывалась. Скорее, мой образ жизни можно рассматривать как полную противоположность. Видимо, поэтому меня и поселили в эту глухую часть Престольного дворца, чтобы я никому не мешала.

В сравнении с Георгиевским дворцом, построенном относительно недавно, порядка ста пятидесяти лет назад, Престольный насчитывал больше четырех веков и по размерам уступал Георгиевскому дворцу. Первоначально Престольный дворец использовался для коронации монарших особ и как летняя резиденция. На протяжении лет дворец перестраивали, расширяя. Император Георгий, правивший около двухсот лет назад, пожелал полностью перебраться на окраину Крашеня вместе со всем двором. И перебрался, когда в Престольном дворце были надстроены два жилых этажа.

Престольный дворец сохранил дух старой Виргалеи. Дверные порталы были выполнены из белого камня, стены украшены растительным орнаментом, узорами из зверей и птиц. В окнах вставлена цветная слюда. Потолки были куполообразные и украшены, так же как и стены. Проходя мимо открытой двери в залу, я заметила изразцовую печь.

Быт дворца был размерен и статичен. Завтрак, обед и ужин в одно и то же время. Помещения освещались свечами. В десять часов вечера слуга тушил свечи, и коридоры погружались в полную темноту. Из новшеств: была встроена канализационная система.

Вымывшись в заранее приготовленной теплой воде, я переоделась в чистую хлопковую ночнушку, приготовленную Шурой. Девушка сообщила, что мастерицы из пошивочной разошлись спать и платье она сможет раздобыть только завтра. Но завтра непременно. Отпустив девушку отдыхать, я тоже легла спать. Все-таки тело требовало отдыха. Сон в кресле — одно издевательство над измученным организмом. Едва коснувшись подушки, я уснула.

Ночью охранная система купола Чарующего леса пыталась выдернуть меня, требуя внимания. С прошлого раза я откорректировала защиту, и предупреждения были гораздо менее агрессивны по отношению ко мне. Кроме того, я перенаправила большую часть защитных функций на Путяту. Поэтому, когда система реагировала, и я не отвечала, сигнал переходил к духам моего леса. Это было сделано с тем расчетом, что я не всегда могу вернуться в Чарующий лес, даже в виде шельта, а Путята и Моркл — духи леса и в их интересах беречь лес и его жителей.