Приди и победи

Глава 16. В тупике

Массовый суицид, совершенный паломниками перед зданием Комсомольского РОВД, ввел весь город в состояние ступора. Общественные бригады расформировались сами собой — люди пытались проводить вне дома как можно меньше времени. У кого была возможность — уезжали из города к родственникам и друзьям, наплевав на работу и незаконченный учебный год. Впрочем, учителя и начальники сами резко уходили на больничный или брали отпуск за свой счет.

Удивительно, но присмирели и журналисты. Наконец-то и до них дошло, что в городе происходят страшные и необъяснимые события. И что каждый репортаж, каждая статья лишь подкидывают дрова в и без того пылающий костер страха и паники.

Даже вечно бодрый Хачериди осунулся после смертоносного ритуала. Из него ушла присущая ему бездонная бодрость. Он стал меньше говорить, раздавать указаний, а наоборот — больше времени стал проводить в размышлениях, словно пытаясь более точно просчитать следующие шаги. Свои в частности и всего отделения в целом.

Кроме того, Бестужев продолжал подозревать, что секретный агент знает об этом деле намного больше, чем говорит. Капитан даже объяснил себе резкую смену настроения грека. Мол, даже сам Хачериди не мог заранее предсказать, насколько ситуация может настолько выйти из-под контроля, когда тринадцать человек, из которых пятеро — несовершеннолетние, смогут вот так вот запросто перерезать себе горло.

Хотя подобные ужасы в истории человечества уже происходили — Инга раскопала очередную порцию шокирующей информации. Так, в прошлом люди время от времени лишали себя жизни целыми городами в страхе быть плененными. Эта участь постигла, например, израильскую крепость Масада на заре нашей эры или литовский город Пиленай в 14 веке. В конце Второй мировой войны жители немецкого Деммина, чтобы не попасть в руки советских солдат, решили покончить жизнь самоубийством целыми семьями. Опасаясь пыток, изнасилований и расстрелов, они резали вены, топились, вешались и даже жгли друг друга. Такими же мотивами руководствовались японцы после того, как американские войска захватили остров Сайгон. Около десяти тысяч человек предпочли плену смерть в морских пучинах. Эта скала самоубийства, как ее прозвали потом, до сих пор является священным местом для японцев.

Самое страшное в этом списке массовое самоубийство произошло в начале двадцатого века в Денпасаре на острове Бали. Голландские войска вторглись в город и осадили королевский дворец. В какой-то момент из здания в полной тишине вышла процессия во главе с раджой и священниками. По сигналу они начали резать друг друга ножами. Тогда погибло более тысячи человек.

Современная история знает не менее жуткие случаи массовых суицидов на религиозной почве. В 1997 году члены культового общества “Небесные врата”, верившие, что за их душами летит инопланетный корабль, в течение недели умерщвляли сами себя. Тридцать девять человек выпили смертельную смесь водки и фенобарбитала — все это ради того, чтобы душу приняли на борт космического корабля.

Семьдесят четыре адепта другого культа — “Храм солнца” — в период с 1994 по 1997 годы массово травили, стреляли и душили друг друга. Они верили, что их нынешнее существование — лишь иллюзия, а настоящая жизнь — на одной из планет в созвездии Пса. Туда не долететь, но там можно переродиться.

Но больше всего Бестужева и компанию поразил случай, произошедший в 1978 году в городе Джонстаун, Гайана. 18 ноября стал последним днем в истории культа “Храм народов”. Его основатель американский проповедник Джим Джонс убедил своих последователей одновременно принять яд. Погибло более девятисот человек, в том числе почти триста детей.

…Странное всеобщее оцепенение, появившееся после массового самоубийства перед РОВД, продлилось еще несколько дней. За это время оперативники, усиленные коллегами из соседних регионов, в том числе из Москвы, не жалея сил, пытались найти ответы на свои вопросы. Как Ганадор и Гуэрра пересекли границу? Почему они решили поехать именно во Владимир? С кем они здесь встречались? Каким образом убийца совершил свои убийства? Где он взял три креста (или материал для них) для совершения своих ритуалов? Это были самые главные вопросы, у полицейских было еще много мелких.

На следующий день после самоубийства сатанистов Бестужеву позвонил Стрельцов. За годы совместной работы капитан привык, что медэксперт своими вскрытиями помогает приблизиться к раскрытию того или иного преступления. Но в данном случае каждый визит к Серафимычу или звонок от него лишь сгущали и без того непроглядные покровы тайны. Этот раз не стал исключением. Стрельцов пригласил капитана зайти. Дважды Бестужева уговаривать не пришлось, и уже через полчаса они с Олегом входили во владения доктора.

Прежде всего Серафимыч предложил коллегам выпить.

— Трупов что-то многовато стало, — извиняющимся тоном сказал он. — Зрелище то еще. Вот — жахните по стаканчику, полегче будет.

С этими словами доктор протянул полицейским по стаканчику с чем-то очень ядреным. Олег с недоверием взял один в руку, поднес к лицу и принюхался.

— Что ты как криминалист? — улыбнулся Бестужев. — Сначала рубильник в стакан засунул, а только потом на язык покапал. Глотай залпом — Серафимыч плохого не посоветует.

И подал пример. Жидкость скользнула по пищеводу и обожгла желудок. А через секунду — вырвалась обратно со всем съеденным за сегодняшний день. Стрельцов предусмотрительно подставил металлический контейнер для хранения органов.

— Вот так, вот так, — удовлетворенно сказал он. — Теперь ты готов войти.

Олег, глядя на шефа, вытирающего платком рот, с отвращением отдал стакан обратно Стрельцову. Тот невозмутимо его принял:

— Ну как знаешь, смотри потом сам, я предупреждал.

Пожалел о невыпитом бедный Олежек практически сразу, как они вошли в зал. От вида раскуроченных мертвых тел, валяющихся где попало, его начало выворачивать по-серьезному. Желудок просто был не готов к увиденному.

— Я ж говорю: трупов много, а столов мало. Можно было бы в мертвецкую их отнести, но ходить туда-сюда нет ни сил, ни времени, — снова принялся извиняться Стрельцов и закурил. — Я тут дымлю почаще, но мертвецы пахнут резче сигарет, увы.

— Да нормально все, — отрезал Бестужев. Его организм тоже хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил о пройденной недавно шоковой терапии и затих. — Что ты имел нам сказать?

— Ох, Саша, продолжаются дьявольские козни, не к добру все это, — запричитал Стрельцов. — Попомни мои слова.

— Не каркай, Серафимыч.

— Да я чего… — махнул он рукой. — В общем, о причине смерти наших суицидников вы все знаете и без меня. Острым предметом рассечены связки и артерии в области шеи. Кстати, ножики не простые — за такие любой коллекционер отвалит немалое состояние, — он взял в руку один из длинных кинжалов с волнообразным лезвием. — Родом они с Малайского архипелага. Такой нож называется крис. Это одновременно и ритуальный, и церемониальный, и статусный предмет.

— Старые?

— Конкретно эти — да. Сейчас крисы можно купить и в интернете, но это будут обычные стальные ножи. Максимум — в сплав добавят немного никеля или хрома. Но древние крисы изготавливались исключительно из метеоритного железа. Кузнецы, ковавшие такие ножи, пользовались большим почетом у современников. Они добавляли в металл собственную кровь, сильные яды и ржавчину. Вроде как это делало клинок более смертоносным. Такая смесь называлась “плевком дьявола”.

— Ну и на каких тайных закрытых аукционах сегодня можно купить эти артефакты?

— В том-то и дело, что нигде?

— То есть?

— Ну подделок, конечно, полно. Но истинные древние крисы до наших дней не сохранились. Конечно, где-то в закрытых частных коллекциях можно найти экземпляр-другой, и, наверняка, в очень плохом виде. Но вот чтобы так — в идеальном состоянии да сразу тринадцать… Это нонсенс, поверь старому коллекционеру?

— Вот как? А что ты собираешь?

— Эээээ, — замялся Стрельцов, — не думаю, что это связано с нашим делом. Давай лучше вернемся к нашим орудиям убийства. Я разговаривал с экспертами — они направили один из ножей на углеродный анализ. Понятно, что времени у нас мало, поэтому он получился поверхностным. Но даже по полученным данным можно судить, что крисам не менее двух тысяч лет.

— То есть они те самые — древние? — уточнил Бестужев.

— Да, — подтвердил доктор.

— Я запутался, — включился в разговор слегка зеленоватый лицом Олег. — Серафимыч, сначала ты говоришь, что древние ножи не сохранились, а потом — что вот они, пожалуйста, тринадцать штук. Я один вижу противоречие?

— Нет, Олег, поверь мне, я удивился этому обстоятельству больше твоего. Крепко поломав голову над этой загадкой, я пришел только к одному выводу.

— Кто-то очень давно собрал и сохранил ножи? — опередил доктора Бестужев.

— Именно. Скрытая от чужих глаз и ушей организация или тайный орден.

— То есть ты хочешь сказать, что в наши дни существует столь древнее общество, которое две тысячи лет хранит свои секреты? — усомнился капитан.

— Не обязательно. Это может быть и довольно молодой орден. Просто ему повезло добраться до секретов и артефактов более древнего собрата. А тот, в свою очередь, тоже совсем не обязательно должен быть тем самым, первым.

— Путано объясняешь, Серафимыч, но суть я уловил, — кивнул Бестужев. — Что-нибудь еще?

— О да. Ты разве еще не привык, что все трупы, связанные с этим делом, хранят много тайн?

— Опять новые татуировки и надписи?

— Нет-нет, все намного интереснее, — Стрельцов потер от удовольствия руки и поманил полицейских за собой.

Они подошли к ближайшему телу. Оно выглядело по фэн-шую: черепная коробка вскрыта, грудина распахнута, словно цветок. Внутренние органы, по всей видимости, уже проинспектированные Стрельцовым, были как попало засунуты обратно внутрь. Олега снова замутило, и он резко отошел. Бестужев под одобрительным взглядом доктора сдержался.

— Когда я приступил к осмотру внутренних органов первого тела, — сказал доктор, — то обнаружил в желудке вот эту маленькую капсулу. — Он взял в руки пинцет, на конце которого был зажат крохотный металлический контейнер. — Конечно, я не удержался и открыл его.

— И? — Олег с Бестужевым подались вперед.

— И обнаружил внутри бумажку с буквой. Если честно, я не стал бы обращать на этот факт внимание, если бы не обнаружил подобные капсулы внутри других жертв.

— Тоже с буквами?

— Да, двенадцать букв и один знак препинания.

— Какой?

— Тире.

— А буквы какие?

— Привожу тебе их в порядке извлечения: “Й”, “И”, “У”, “Ь”, “Т”, “А”, “Б”, “С”, “Р”, “Е”, “Ц”, “М”.

— И что это означает? — спросил Олег.

— Господа, вы же сыщики. Если уж я решил этот паззл за полчаса, то вам и десяти минут хватит.

Бестужев справился за пять. Но решил подождать Олега. Еще через десять минут тот сдался.

— Эх, Олежек, — выдохнул капитан. — Это гнусное дело, помимо прочего, вскрыло все наши недостатки. Заросли мы жирком, отвыкли голову напрягать. А ведь еще пару лет назад оба расщелкали бы этот орешек за минуту.

— Шеф, кончай гундосить. Что за надпись?

Бестужев быстро задвигал буквами, пока они не сложились в два слова, между которыми стоял знак тире. Олег наклонился поближе и прочитал вслух:

— УБИЙЦА — СМЕРТЬ. Это как понимать?

— А понимай как есть, Олежек, — ухмыльнулся Стрельцов. Ты вот все бегаешь, гадаешь, а тебе открытым текстом говорят: ребята, не там ищете. Убийца уже известен — это сама Смерть!

— Серафимыч, у тебя все в порядке? — Олег посмотрел на доктора как на душевнобольного.

— В порядке, лейтенант, причем в полном, — засмеялся Стрельцов. — Просто, ежедневно имея дело с трупами, не могу пройти мимо такого заявления. Каково: убийца — смерть.

— Блин, Серафимыч, ты же человек науки, суеверия не по твоей части, — не выдержал и Бестужев.

— Ну в целом — вы оба права. Но если пораскинуть мозгами и на секунду отринуть законы материального мира… Смотрите сами: наш убийца необычайно силен — тяжеленный крест с висящим на нем человеком спокойно вколачивает в землю; убийца обладает сверхъестественными способностями — выкачивает из тела кровь за считанные секунды; он имеет доступ к артефактам из Библии — а значит может перемещаться во времени. Захотел — метнулся за новый крестом в Иудею, хватанул — и обратно. Как вам?

— Ага, — скептически оценил анализ доктора Олег. — А еще убийца болеет за “Спартак”. Как-то не сверхъестественно выглядит.

— Ну вот тут вот мне сказать нечего, — развел руками Стрельцов. — Ну так ведь если полстраны за “Спартак” болеет, то Смерти почему нельзя?

Этот вопрос остался без ответа. Бестужев аккуратно собрал улики в специальный целлофановый пакет, и полицейские покинули обитель Стрельцова.

На улице Олег смачно сплюнул — во рту до сих пор чувствовался вкус кислоты. Заметивший это Бестужев остановился и спросил:

— А вот скажи мне, Олег, чем примечательна фраза “Съешь же еще этих мягких французских булок да выпей чаю”.

— Наверное, тем, что ты напомнил моему желудку про обед, — усмехнулся лейтенант. — Не все же ему мучиться сегодня.

— А если подумать?

— А если еще и подумать, то можно задуматься сразу об ужине.

— Эх ты, темнота. Эта небольшая сентенция любопытна тем, что в ней встречаются все буквы русского алфавита.

— Серьезно?

— Ну да.

— Занимательно, конечно, но я думал, что ты все время думаешь об убийце: кто он и как его найти. А тут — считалочка какая-то детская.

— Да думаю я, все время о деле думаю. Видишь ли, в этой простой фразе из учебника второго класса на самом деле скрыт целый алфавит. Понимаешь? Иногда за внешней простотой скрывается та самая истина. Вот я и думаю, не упускаем ли мы что-то более потайное за этой фразой — “убийца — смерть”?

— Ох, не знаю, шеф. Чем больше мистики добавляется к этой истории, тем дальше, на мой взгляд, мы уходим от правильного решения.

— Может быть, ты и прав, Олежек. А в чем ты, действительно, прав, так это в том, что пора пообедать.

После принятия пищи коллеги вернулись в РОВД. Инга сразу же завладела вниманием шефа и передала информацию по Хачериди. Она взломала базу данных Федеральной службы безопасности, и в личных делах не обнаружила ни одного упоминания грека.

— Может быть, у них не одна, а несколько баз данных — в зависимости от доступа секретности? — предположил Бестужев

— Я тоже так подумала и полезла глубже. Я обнаружила несколько секретных отделов, занимающихся всякой хренью. Вы не поверите, но, например, есть подразделение, которое…

— Инга, — повысил голос капитан. — Давай по существу.

— Виновата, шеф. В общем, снова — пустота, тупик.

— Неужели никаких зацепок?

— Отчаявшись, я попросила помощи у одного хакера из Малайзии. В реале я никогда с ним не встречалась, но его клиенты всегда оставались довольны результатом. В его резюме в даркнете значится, в том числе, и взлом систем мировых спецслужб. Я попросила его пройтись широким бреднем по базам в поисках нашего секретного агента.

— И каков результат?

— Найдено одно совпадение.

— Отлично, какое?

— Ох, чую, не понравится оно вам, шеф…

— ИНГА!!!

— Ладно-ладно. Как вы, наверное, знаете, Интерпол собирает в своих архивах, разбросанных по всему миру, историю преступлений и расследований так глубоко во времени, как только может. В последние десять лет большая часть этих архивов была оцифрована. Среди них — уцелевшие сквозь века протоколы некоего Эжена Франсуа Видока. Знакомая фамилия?

— Конечно, это французский бандит, впоследствии перешедший на сторону полиции. Его еще называют “отцом уголовного розыска”. Но он жил лет двести назад, какое отношение это имеет к нашему греку?

— Да похоже самое что ни на есть прямое. В 1819 году его бригада "Сюрте" устроила облаву на одну из масонских лож, где, по слухам, не брезговали человеческими жертвоприношениями. В результате операции были арестованы семнадцать человек, некоторые имели высокие фамилии. Один из арестованных записан в протоколе как Лозелло Парисович Хачериди.

— Полный однофамилец? Предок? — начал набрасывать версии капитан.

— Все может быть. Но портрет дан такой: невысокий субъект с лишним весом.

— Ну такое описание и Наполеону подойдет, — улыбнулся Бестужев.

— Согласна. Но вот еще немного про одежду. При аресте конфискован сюртук из дорогого сукна леопардовой расцветки.

— Леопардовой, значит, — Инга с капитаном в упор смотрели друга на друга. Эту странную любовь Хачериди к вещам леопардового цвета заметили все. То шарф на нем, то платок в кармане пиджака. Один раз видели его в леопардовых носках, в другой — он надел ужасно негармонирующую с образом рубашку. Ремешок от часов, ремень для брюк, запонки, дорогая булавка — всегда на греке был элемент гардероба с леопардовым цветом. Всегда. — Спасибо за информацию, Инга. Если обнаружишь что-то еще, сразу сообщай.

— Ясное дело, шеф.

Через двадцать минут он рассказал о полученной информации Булдакову. Они

вызвали на связь генерала Морозова. Тот выслушал очень внимательно, но поверить в

услышанное был не готов. В свою очередь, поделиться с коллегами ему самому было

нечем. Все его запросы упирались в глухую стену. Чаще всего он получал такой отлуп:

Хачериди — человек конторы, наделенный очень большими полномочиями.

— Сплошной тупик, — резюмировал Морозов. — Но не верю я этому греку.

— Да никто ему не верит, — в сердцах сказал Бестужев. — Я сделаю все, чтобы добраться до правды. Если наш секретный агент имеет хоть какое-нибудь отношение к убийствам, я его засажу надолго.

На этом совещание завершилось. Выходя из кабинета полковника, Бестужев не обратил внимание на открытую дверь соседнего кабинета. А зря — за ней, прижавшись к холодной бетонной стене, стоял секретный агент Лозелло Парисович Хачериди собственной персоной. И очень недобро улыбался.