Превыше Магии

Глава 6 НЕВЕРОЯТНЫЙ ПОЛЕТ

Все мои основные интересы, мысли и невольные волнения сосредоточились на беременности Эли.

Когда позволил размер плода, я определил, что мы ждем девочку. Невозможно передать силу восторга, что я испытал в этот момент. Я уже обожал эту, еще не рожденную, крошку.

Каждый вечер, оглаживая и целуя растущий живот Эли, я общался со своей дочкой, мысленно рассказывал ей, как мы ждем ее появления, как любим, как счастливы, что она у нас будет. Мой Целительский Дар позволил понять, что она родится полукровкой, потому что, в ней чувствовалась магия, которой нет у гномов. Ее состояние не внушало никаких опасений. Она росла и развивалась соответственно срокам, сердечко работало в правильном ритме, вначале она зашевелила ручками и ножками, а потом стала активно двигаться всем тельцем, трогательно брыкаясь в животе Эли.

— Как мы ее назовем? — озабоченно спросила Эли. — Как эльфийку или как гномку?

— Раз у нее есть магия, значит, в ней будет немало эльфийского. Поэтому, надо чтобы имя заканчивалось на «-эль», тем более, что и жить ей предстоит в Эльфийском Лесу, — высказал я свое пожелание.

— Хорошо, — охотно согласилась моя Малышка. — Но и гномье в ней, наверняка, что-то будет. Поэтому давай придумаем ей имя покороче, и чтобы первая его часть звучала как женское гномье имя.

— Давай, — не стал я возражать, это и правда, логично. Подумав, предложил: — Как тебе — Ари-эль?

— Ариэль… О! Мне очень нравится, — довольно улыбнувшись, с энтузиазмом сразу же откликнулась Малышка. — Довольно коротко, звучит очень красиво, и в чем-то созвучно и с твоим именем, и с моим.

Если за ребенка я был относительно спокоен, то состояние Эли все время вызывало тревогу. Наверное, из-за того, что она такая необычная, и для своей расы очень хрупкая, нежная, ее беременность протекала тяжело. На смену плохому аппетиту, тошноте, вялости и слабости пришли отеки на ногах, неустойчивое давление крови в сосудах и учащенное сердцебиение. Если бы не моя Целительская магия, которая поддерживала Малышку, не знаю, смогла бы она самостоятельно выносить ребенка. Но, невозможно не восхищаться, как стойко она при этом держалась. Ни жалоб, ни капризов. Неослабевающий интерес к жизни, доброжелательность к окружающим и, что было особенно трогательно, несмотря на собственные проблемы, стремление заботиться обо мне.

Я же, испытывая искреннее чувство сопричастности к ее состоянию, стремился облегчить ей жизнь и порадовать, всем, чем мог. И совместные прогулки на поверхности гор, и раздобыть для нее что-то вкусненькое, и обстоятельно рассказать о жизни в Эльфийском Лесу, об особенностях эльфийских традиций и менталитета, о своей семье. Даже о своем неудачном браке рассказал, правда, без подробностей. Ментально передал ей знания Эльфийского языка, поразившись, с какой легкостью она согласилась пустить меня к себе в голову и доверчиво открыть мне свой разум.

Я не переставал восхищаться ею и радоваться своему везению. Мысль о том, что я мог и не встретить мою Малышку, вызывала во мне смятение, а сердце в страхе пропускало удар.

Но, что такое настоящий ужас, я узнал, когда в один из вечеров, как обычно, забравшись с Эли в постель, коснулся губами ее уже большого круглого живота, и, положив на него руку, сосредоточился на нашей девочке. Она поприветствовала меня, толкнувшись в ладонь пяточками. До предполагаемого срока родов оставалось теперь всего ничего, около тридцати дней. Наша Ариэль уже полностью физически сформировалась до жизнеспособного состояния, созрели все внутренние органы, осталось только дождаться, когда окончательно созреет мозг, что всегда происходит в последние дни беременности. Хотя, конечно, у разумных млекопитающих — «жизнеспособность» новорожденных, понятие условное. Это яшеренок или малек рыбы, только родившись, уже способен самостоятельно двигаться и добывать себе пищу. А нам предстоит еще долго заботиться о нашей крошке.

С гордостью оценивая немаленький вес и размер нашей девочки, я вдруг осознал, что ее головка, уже сейчас, превышает нижний анатомический размер скелета тазовых костей Эли. Стараясь унять тревожно загрохотавшее в груди сердце и паническую дрожь в руках, я стал перепроверять себя, соотнося размер головы ребенка и костное основание родовых путей. Размер плода и таза не соответствовали. Родоразрешение невозможно. Либо Эли погибнет от разрыва лонного сочленения и последующего кровотечения, либо погибнет ребенок, которого придется доставать частями.

Холодный пот страха выступил у меня на лбу, и болезненный комок отчаянья встал в горле. О том, чтобы потерять Эли речь не идет, но я не мог лишиться и своей дочки, которую уже любил и ждал с таким нетерпением.

Как я ни старался скрыть от Эли накатившую панику, свой ужас и душевную боль, она, все же поняла, что что-то не так.

— Что случилось? Что-то с Ариэль? — с беспокойством заглядывая мне в глаза, спросила она.

— Нет, с ребенком все нормально. Но есть некоторые сложности в предстоящих родах. Ты не должна волноваться, радость моя, я все решу, — с уверенностью, которой у меня не было, ответил я, стараясь успокоить Эли. — Дай мне время подумать, — попросил я ее, не готовый сейчас обсуждать с ней то, что увидел и осознал.

Она замерла, боясь даже пошевелиться и помешать мне поймать нужное решение. Только смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых затаилась тревога, и надежда, что я действительно справлюсь с любой бедой.

Наступила ночь, а я все не находил выхода. Появилась минутная слабость и жалкая постыдная мысль — «за что мне это?». Но идти на поводу у таких мыслей непростительно. На долю каждого, в жизни выпадает немало проблем. По закону Равновесия, чем больше тебе дано, тем труднее будут твои испытания. И я давно живу по принципу — чтобы не случилось, моя задача не роптать, не отчаиваться, не опускать руки, а бороться до конца. Я знаю, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы не позволить ни одной из моих девочек уйти за грань.

Эли беспокойно ворочалась во сне. А я не сомкнув глаз всю ночь, мысленно разворачивал ребенка в животе Эли то так, то эдак, поворачивая головку то затылком, то теменем, то лицом, и прямо, и поперек, и по диагонали. Ни при какой позиции голова не проходила через костную часть родовых путей. И это уже сейчас, а к моменту родов, голова ребенка станет еще больше.

Утром я понял, что сойду с ума, если не посоветуюсь, что делать, со своей матерью. В ее ум, находчивость, знания иного мира я верил безоговорочно. Не это ли имелось в виду в Пророчестве Эдитаэли?

— Малышка моя, — зарывшись лицом в волосы Эли, пряча глаза, стараясь контролировать свой голос, чтобы он не дрогнул, обратился я к ней утром, — мне придется уйти на три-четыре дня. Хочу поговорить по амулету связи со своей матерью, мне нужен ее совет. Но здесь, около поселения, мой амулет не работает, его сигнал экранируют высокие горы. Поэтому я спущусь ближе к проливу Океана, и найду там подходящее место для связи. Поговорив с Еваниэль, сразу же поспешу вернуться к тебе.

— Расскажи, — жалобно попросила она.

— Обязательно, — не поддался я, — когда вернусь. Сможешь без меня продержаться эти дни?

— Конечно, — заверила она, подбадривая меня своей ласковой улыбкой, пытаясь скрыть свой страх. — Мне Ума поможет. А Хоркиса ты возьмешь с собой?

— Нет, он останется здесь, оберегать тебя и Уму. Да и один, я быстрее обернусь. А ты без меня не скучай, — целуя ее в губы, сказал я.

— Буду скучать, — прошептала она мне в ответ.

Мне не хотелось выпускать ее из объятий и оставлять одну, но справившись со слабостью, я пошел собираться в дорогу.

Под гнетом тревожных мыслей, я без сна и отдыха спешил по каменным горам вниз, туда, где высокие хребты останутся за спиной. Иногда пользовался левитацией, сокращая путь в труднопроходимых местах. Только теплящаяся в груди надежда, что Пророчество не обмануло, что Еваниэль что-нибудь придумает, удерживала меня от того, чтобы по-звериному не завыть от отчаянья, и удерживать свою колоссальную магическую Силу под контролем.

К середине следующего дня, достигнув места, которое показалось мне подходящим, я достал из-за пазухи амулет связи, висевший на моей груди. Оба солнца находятся высоко в небе, значит сейчас у эльфов сиеста, и, надеюсь, Еваниэль с Эдмунизэлем дома, рядом друг с другом. Иначе мне придется сидеть тут и ждать вечера, когда они снова окажутся вместе. Дело в том, что амулетов связи такой мощности как у меня, позволяющих перекрывать очень большие расстояния, всего несколько. Один из них, у моего отца.

Активировав амулет нажатием пальца, через который я послал в него капельку Силы, услышал холодный, спокойный, уверенный голос Эдмунизэля:

— Александрэль?

— Да. Здравствуй, Эдмунизэль.

— Здравствуй. Как у тебя дела? Почему так редко связываешься со мной? За те месяцы, что ты в Горах, всего третий раз. Один раз сообщил, что погасил вулкан. Второй раз, что твоя женщина ждет ребенка и поэтому ты задерживаешься с возвращением домой. Еваниэль о тебе беспокоится, — в интонациях его голоса все-таки прорвалась скрытая тревога, он знает, что просто так я связываться не стал бы.

— У меня все было бы хорошо, если бы не проблемы с беременностью Эли. Мне нужен совет Еваниэли. Она рядом?

— Да, сейчас передам ей амулет, — без лишних разговоров ответил Эдмунизэль.

— Александрэль, рассказывай, что случилось? — как всегда, все тонко чувствующая, не теряя времени и сразу переходящая к делу, спросила Еваниэль.

— До родов осталось около тридцати дней. Девочка уже сейчас выросла до таких размеров, что диаметр ее головки превышает диаметр костного основания таза Эли. — От того, что я впервые озвучил проблему вслух, паника новой атакой навалилась на меня. — Что делать?! — прохрипел я сдавленным горлом и срывающимся голосом.

— Вначале — успокоиться. В таком состоянии ты не сможешь правильно реагировать на то, что я буду тебе рассказывать, — решительно заявила Еваниэль, как всегда опустив все ахи-охи-вздохи и слова сочувствия, когда требуется действие.

Это и дало мне надежду на чудо, и заставило, овладев собой, свободно вздохнуть.

— Хорошо, — ответил я, — внимательно слушаю.

— Эльфы никогда не сталкивались с такой проблемой, несмотря на то, что все эльфийки имеют узкий таз. Все дело в том, что плод у них рождается на более раннем сроке и поэтому имеет небольшой размер. В моем родном мире такой ребенок считался бы недоношенным. Проблема, которую ты озвучил, в моем мире иногда встречается, и ее решение давно найдено. В таком случае, роженице, предварительно обезболив, делают разрез передней брюшной стенки. Затем, на стенке матки делается продольный разрез. Быстро извлекается плод из утробы матки. На стенку матки накладываются прочные швы. Потом, зашивается брюшная полость послойно — брюшина, мышцы, кожа. После такой операции, женщина, через определенный срок, снова может рожать. В нашем с тобой случае, проблема заключается в том, что ты сам вряд ли сможешь сделать такую операцию. Она, на самом деле, не так проста, как кажется на словах. Надо знать, где именно и как делать разрезы. Как отделить плаценту. Чем именно и как зашивать каждый из слоев. Нужна предоперационная подготовка и соответствующий инструмент. Ко всему прочему, делать такую операцию самому, своей любимой женщине, психологически очень трудно. Если бы я могла быть с тобой постоянно на связи, непрерывно консультируя тебя и морально поддерживая, мы бы справились. Но, как я понимаю, такая связь в глубине гор невозможна?

— Да, невозможна, — подтвердил я, с ужасом думая, что я не смогу разрезать свою Малышку. Какой-нибудь другой женщине, ради спасения жизни, я хладнокровно разрезал бы живот, но Эли — нет. Я только наврежу ей своими трясущимися от страха руками. — А ты сама-то, хоть раз, делала такую операцию?

— Да, много раз, когда училась в своей Академии. Реально — на муляжах, и вне реальности, с помощью специальных техник, как бы мысленно, виртуально.

— Так что мне делать-то? — с волнением спросил я.

— Я думаю, — ответила она и надолго замолчала.

От этого ее молчания мне опять поплохело.

— Думай, пожалуйста, вслух, — попросил я.

— Эли, в своем сегодняшнем состоянии, не сможет преодолеть путь в Эльфийский Лес?

— Да, не сможет.

— Я бы могла сама отправиться к вам, но в Горах нет условий для безопасного проведения такой операции, нет ассистента-Целителя, нет подходящего инструмента. Да и послеоперационная реабилитация здесь, у нас, благодаря магии, прошла бы всего за одни сутки.

— Еваниэль, я не выдержу, если ты мне сейчас скажешь, что придется избавиться от ребенка!

— Ну что ты, мой хороший, об этом даже речи нет. Я думаю о том, как быстро и безопасно доставить сюда Эли, но для этого тебе придется потрудиться.

— Я на все готов! Но, как?

— По воздуху.

— Еваниэль, даже я, со своей немереной Силой, не смогу левитировать два тела, с необходимым комфортом и безопасностью так долго, и на такое большое расстояние, да и Эли такого полета не выдержит.

— Я знаю это. Не о левитации речь. Слушай внимательно и запоминай все необходимое. В очень-очень далекие, можно сказать древние, времена, в моем мире было изобретено устройство, которое назвали аэростат или воздушный шар. Оно представляло собой действительно шар, сделанный из очень прочной и плотной ткани или кожи. Наполнялся такой шар газом, который был легче воздуха, но этот газ часто взрывался. Поэтому предпочтение отдавалось безопасному горячему воздуху, плотность которого меньше, чем холодного. Воздух нагревался через открытое горло шара, с помощью, установленной снизу, маленькой жаровни и, дополнительно, за счет солнечных лучей. На прочных веревках к шару подвешивалась транспортная корзина, сделанная из любого подходящего материала. Подъемная сила такого шара зависит от его размера. Чем больше диаметр шара, тем выше шар поднимется, и больший груз способен поднять. Находясь в корзине, подняться и опуститься можно, изменяя температуру воздуха в шаре. Это изобретение не получило широкого распространения как транспортное средство. Из-за того, что если вертикальный полет не составляет труда и легко регулируется, то горизонтальный полет зависит исключительно от направления воздушных потоков. Но это в моем мире, где нет Магии. А здесь, ты, используя стихию Воздуха, сможешь легко управлять таким шаром и задавать его полету нужное направление. Тебе, во время такого полета, не нужно подниматься на очень большую высоту и поднимать тяжелый груз. Поэтому достаточно сделать шар относительно небольшим. Диаметром около восьми метров. Размер корзины сделай два метра в длину и полтора в ширину, чтобы вам вдвоем было не слишком тесно, и Эли могла бы прилечь. Путь, который занимает девять дней и довольно труден, вы преодолеете за два дня, если будете лететь и днем и ночью. Только имей в виду, чем выше, тем холоднее воздух, и чем быстрее вы летите, тем ветренее, так что нужно тепло одеться. Ну что, сможешь создать такой аэростат?

— Конечно! — обнадеженный и обрадованный воскликнул я. — Спасибо. Ждите нас и будьте готовы встретить. Я свяжусь с вами во время полета.

Быстро закончив разговор, я, не мешкая, двинулся в обратный путь. Всю дорогу продумывая, как, из чего, где, я буду строить свой аэростат. Сколько времени это займет, и что для этого нужно купить на Торговой Улице. Прикинул стоимость материалов необходимых для его создания и понял, что наличных денег мне не хватит, надо продать один кристалл.

К моменту возвращения в гномье поселение, все этапы этой работы были детально продуманы, и аэростат мысленно построен.

Усталый и голодный, но полный светлых перспектив и желания действовать, я вошел в наше жилище вечером. Все, как раз, ужинали, сидя на кухне. Моя Малышка увидев меня, порывисто и из-за большого живота неуклюже вскочила, кинулась ко мне, и обхватив за талию тесно прижалась. Вторая моя крошка, узнав меня, тоже обрадовалась, активно толкаясь в животе Эли. Как здорово возвращаться к любимым! Никогда раньше не испытывал такого яркого, светлого, радостного, всепоглощающего чувства!

Подскочившие Хоркис и Ума, дождавшись, когда мы с Эли закончим целоваться, дружески поприветствовали меня. Хоркис хлопнул по плечу, Ума, схватив за руку, потащила за стол, присоединиться к ужину.

Эли, не сводившая с меня своих лучистых зеленых глаз, впрочем, я с нее тоже, терпеливо ждала, пока я поем. Потом, не сумев скрыть своего беспокойства, напряженно глядя мне в глаза, спросила:

— Теперь, ты, наконец, расскажешь, что со мной не так? Сумел ли ты связаться со своей матерью? И получил ли ты от нее полезный совет?

— Конечно. Я же обещал, — уверенно ответил я, и начал свой подробный рассказ о том, какая перед нами встала проблема и как ее можно разрешить.

По мере моего рассказа я видел, как меняются эмоции Эли. Она испытала все то же, что и я. От горя и отчаянья — до осторожной надежды. Увидев непролитые слезы в ее глазах, скорбно кривящиеся губы, я перетянул ее к себе на колени, обнял, прижав к груди, и, целуя ее глаза, сказал:

— Малышка моя, я уверен, все будет хорошо. Я сделаю аэростат за ближайшие семь-восемь дней, а моя мать сможет сохранить нам Ариэль. Ты не должна в этом сомневаться. А то наша крошка, почувствовав твое волнение, запросится наружу раньше времени, а этого допустить нельзя. Поэтому, на всякий случай, тебе надо каждый день принимать успокоительный эликсир. Тебе, Ума, поручаю собрать нам в дорогу все необходимое. Ты и Хоркис отправитесь в Эльфийский Лес сразу же, вслед за нами, пешком. Я, как только доберусь до места, вышлю к Переправе для вас карету. Ну, а ты, Хоркис, будешь помогать мне, строить аэростат. Согласны?

— Да, — с энтузиазмом, окрыленные надеждой, ответили они мне хором.

Весь следующий день ушел у меня на закупку необходимых материалов. Нужное количество ткани подходящей для оболочки воздушного шара я купил без труда. Как и прочные веревки, чтобы подвесить корзину. Эльфийский эластан, которым я хотел тонким слоем покрыть всю поверхность шара, пришлось долго искать и втридорога скупить весь, что нашелся у гномов.

В качестве жаровни, я собирался использовать толстостенную емкость из тугоплавкого металла, в которой тлел бы каменный уголь. Эту емкость я заказал у сталелитейного мастера. Жаровня, по большому счету, мне не очень-то и нужна, я сам могу с помощью магии подогревать воздух в шаре. Но решил, что все-таки, она может облегчить мне жизнь во время полета, ведь двое суток придется провести без сна и отдыха.

С деревом у гномов очень плохо. Поэтому корзину я заказал сплести в виде сетки из толстой металлической проволоки, заботясь, чтобы она была не слишком тяжелая. На дно ее положу соломенный матрас, а стенки обтяну одеялами. Должна получиться уютная колыбелька для моих девочек.

На следующий день, мы с Хоркисом нашли на поверхности гор подходящую, довольно ровную площадку и приступили к работе. Разложив ткань и раскроив ее нужным образом на сегменты, так, чтобы в итоге получился шар с небольшим открытым зевом внизу.

Два дня ушло на тщательное сваривание всех швов на ткани с помощью магии. Хоркис при этом помогал мне ворочать всю эту махину. Еще день, я потратил на покрытие ткани эластаном. Следующий день, прилаживал веревки-тросы, жаровню и корзину, вынесенную на поверхность с помощью Хоркиса.

Все эти дни, прошедшие в напряженной работе, мы с Хоркисом возвращались в наше жилище так поздно, что Эли, под действием успокоительного эликсира не могла меня дождаться, и уже тихо спала в кровати. Я нырял к ней под одеяло, прижимался к ее теплому, мягкому, желанному телу, проверял Целительской магией, как там обе мои девочки себя чувствуют и, убедившись, что с ними все в порядке, тут же вырубался.

Как я и планировал, на седьмой день, рано утром, я совершил пробный взлет.

На это зрелище высыпали посмотреть все гномы, способные находиться на дневном свете. Гномы, все эти дни, пока я был занят, только и делали, что обсуждали нашу с Эли проблему и способ ее решения, каким-то образом прознав об этом. Впрочем, мы и не делали из этого секрета, я сразу рассказал обо всем Повелителю. Да и своим помощникам-растениеводам, когда еще раз, перед расставанием, дал подробные указания, как и когда сажать, поливать, удобрять, собирать, хранить и использовать урожай.

Не пользуясь жаровней, я сам стал потихоньку нагнетать воздух в оболочку шара и нагревать его, наблюдая, как теплый воздух постепенно разворачивает и приподнимает мой воздушный шар. Хоркис придерживал его за веревку, чтобы он, раньше времени, не оторвался от земли.

В нужный момент я запрыгнул в корзину и с волнением наблюдал, как плавно, спокойно, без рывков и тряски, корзина отрывается от земли. Если не смотреть за борт, то и не поймешь, что взлетаешь.

Когда высота оказалась такой, что внизу беснующиеся от неверия, удивления и восторга гномы, стали трудно различимы, я перестал активно подогревать воздух в шаре и, призвав стихию Воздуха, направил свой аэростат в заданном направлении. Аэростат охотно послушался и начал плавный горизонтальный полет. Но, к сожалению, среди высоких пиков гор особенно не разлетаешься. А просто подниматься выше нет необходимости. Перестав подогревать воздух в шаре, я направил аэростат назад к рабочей площадке, и обратил внимание, что воздух в шаре постепенно остывает, и я плавно снижаюсь.

Приближаясь к месту старта я наблюдал, как гномы бросились врассыпную, боясь столкнуться с моей корзиной. Приземляясь, корзина жестко ударилась о землю, а потом резко подпрыгнула еще несколько раз. Если бы я не держался за борт, меня бы выкинуло из корзины.

Что ж, все прошло удачно. Из сегодняшних испытаний я вынес для себя два замечания. Первое — самое сложное это посадка, и она должна быть более аккуратной. Второе — мой шар, имеющий невзрачный серо-коричневый цвет, смотрится на фоне неба и солнц неэстетично. Сегодня же, пока еще есть время, покрашу его в ярко-оранжевый цвет.

Подбежавший ко мне Хоркис дрожал от возбуждения:

— Ух! Трах! Боязно на тебя смотреть было! Страшно представить, что вдруг грохнешься с такой высоты! А как понял, что летишь и падать не собираешься, так завидно стало! Умеете же вы, эльфы, такое учудить, что ум за разум заходит! — никак не мог унять он свои восторги, помогая мне аккуратно складывать сдувшуюся оболочку шара.

Наложив на аэростат защитное заклинание, и не обращая внимания на полные восхищенного возбуждения крики гномов, я поспешил на Торговую Улицу за краской для шара.

Следующий день я посветил сборам. Кажется, предусмотрел все. Еда и вода запасены в достаточном количестве. Теплая одежда и спальный мешок для Эли. Справить малую нужду я могу и за борт, через специально сделанное отверстие, а большую, потерпеть. А вот Эли, в ее положении долго терпеть не может, да и опасно это. Поэтому для нее я приготовил ночную вазу.

В последний день нашего с Эли пребывания в Гномьих Горах, нам предстоял прощальный визит к Повелителю.

После взаимных приветствий, Тор поблагодарил меня за оказанную гномам помощь и, обращаясь к Эли, сказал:

— Эли, сочувствую всем твоим потерям, и мне жаль, что тебе пришлось так много всего пережить. Но я надеюсь, ты не держишь зла на всех нас, твоих сородичей. Желаю тебе благополучно разрешиться от бремени, и, если тебе не понравится жить в Эльфийском Лесу, я тебя, вместе с твоим ребенком, с распростертыми объятьями охотно заберу назад в Горы. Знай, ты всегда нужна гномам, и любой свободный мужчина из рода Повелителей будет рад связать с тобой свою судьбу.

Я чуть не зарычал от злости, услышав эти слова. И невольно сделал шаг вперед, прикрывая Эли собой. Моя! Никому не отдам!

Эли, на такую мою реакцию, положила мне ладонь на поясницу, чуть заметно погладила, стараясь успокоить, и, выступив вперед, ответила:

— Благодарю, Повелитель. И за твое сочувствие, и за то, что ты приютил меня и гномов из моего поселения. И за предложение снова принять меня в случае необходимости. Но, я надеюсь, мне не придется возвращаться. — Сняв Кольцо Повелителя со своего пальца, она, подойдя к Тору, вложила кольцо в его ладонь со словами: — Передай это кольцо тому, кого ты посчитаешь достойным.

— Эх, жаль, что не ты будешь его носить. Ты и есть, самая достойная, — не скрывая своей досады и огорчения, с тяжелым вздохом ответил он. — Спасибо, что оставляешь кольцо, по праву принадлежащее тебе. Оно залог того, что в наших Горах, со временем, вновь возродится третье поселение, во главе с новым Повелителем.

Эли согласно кивнула:

— Я буду рада этому. Желаю удачи.

— И тебе удачи, девочка, — осторожно обнял Тор Эли.

Вернувшись в жилище, мы еще пообщались с Хоркисом и Умой, давая друг другу последние наставления. Ума, волнуясь за Эли, настойчиво рассказывала ей, чтобы она вовремя и хорошо кушала, не поднимала тяжелого, не сидела на холодном и не общалась с незнакомыми. Я же разделил все добытые здесь кристаллы-накопители на две равные части.

— Держи, это твое, — сказал я, положив перед Хоркисом половину кристаллов. — Теперь, ты самый богатый орк в Мире.

— Да иди ты! На кой они мне? — равнодушно пожал плечами Хоркис. — Я же не могу, как ты, ими воспользоваться.

— Это огромный капитал, который ты всегда можешь превратить в деньги и приобрести все, что захочешь, — возразил я.

— Долбанный трах! Все, что мне надо, я добуду, как и раньше, без них, — продолжал упрямиться орк.

— Ты теперь должен заботиться не только о себе, но и об Уме. Ведь не в гостинице ты с ней будешь жить, как это было раньше, когда ты был один и подолгу пропадал на охоте, или кочуя со мной с места на место. Тебе надо купить для Умы дом. Создать в нем необходимые удобства, приобрести предметы быта. Вон, спроси у Умы, она тебе объяснит, что деньги лишними не бывают. Ума очень практичная, так что, прислушивайся к ее мнению по поводу трат и приобретений, — посоветовал я.

Ума, внимательно слушавшая наш разговор, согласно закивала.

— Ладно, — сдался Хоркис, — об этом я как-то не подумал. Дом, и правда, нужен.

Женщины обнялись перед расставанием. С мокрыми глазами договорились о будущей встрече в Эльгноморе. Ума обещала, что будет там помогать Эли с маленьким ребенком.

Уже в постели, обнимаясь, нежно поглаживая друг друга и целуясь, Эли первый раз за все эти дни, пожаловалась мне:

— Я боюсь.

— Чего боишься, Малышка моя, полета? — уточнил я.

— Нет. Предстоящей операции. Вдруг что-то пойдет не так.

— Не бойся, я уверен в мастерстве и знаниях своей матери. Все будет хорошо.

— А ты будешь рядом в это время?

— Конечно, не волнуйся.

Так, перешептываясь, борясь с волнением, мы и уснули.

— Хой! Хой! Хой! — слаженный, прощальный крик гномов сопровождал наш с Эли отлет.

Корзина мягко поднялась вверх, и, когда достигла необходимой для маневра высоты, я направил полет на юг, в сторону Эльфийского материка. В горах о прямолинейном полете и речи быть не могло. Я стоял, высматривая безопасное направление, лавируя среди высоких скал.

Эли, закутанная в плащ, с глубоко надвинутым капюшоном, и в солнцезащитных очках, сидела около моих ног, сжавшись в комочек от страха. Я волновался за ее состояние. Но она постепенно привыкнув и освоившись, стала поглядывать на небо, пока еще не решаясь подняться на ноги и выглянуть за борт корзины.

На такой высоте казалось, что ты плавно плывешь по бескрайнему небу. Яркое, утреннее Желтое солнце как будто совсем рядом, еще чуть-чуть и можно коснуться его рукой.

— Малышка, как ты себя чувствуешь? Не слишком ли для тебя много солнца? — беспокоясь о ее глазах, спросил я.

— Мне хочется снять и капюшон, и очки. Можно? Впечатление такое, что они мне не нужны. То ли эликсир помогает, то ли наши тренировки дали такой хороший результат, — ответила она довольно.

— Давай не все сразу. Пока сними перчатки, потом капюшон, а очки, я думаю, все же лучше оставить.

Когда через некоторое время она откинула капюшон, ее волосы, тронутые легким ветром, вспыхнули как пламя, розовато-золотистая кожа засияла, зеленые глаза заблестели, губы расплылись в улыбке, обнажив ровные белые зубки, сверкающие на солнце. Какая же она необычно яркая, красивая!

Через два часа полета Эли почувствовала себя уверенней. Встав на ноги, одной рукой держась за меня, а второй за борт, она решилась посмотреть вниз. Под нами проплывали Горы. Зубчатая линия высоко поднятого горизонта, острые снежные вершины, верхушки которых утопали в облаках, обнаженные скалы, крутые склоны, изрезанная ущельями поверхность, голубой лентой струящаяся река. Суровый, холодный, безмолвный, величественный пейзаж.

Но постепенно вид гор менялся. Вершины становились все более округлыми и плоскими, склоны пологими. Кое-где появлялись зеленые пятна растительности, особенно вдоль берегов реки. С понижением рельефа гор, я снижал и высоту полета. Воздух стал более влажным и заметно теплее, чем на большой высоте. Особенно потеплело, когда взошло Красное солнце, Эли сняла плащ, а я куртку.

Расходуемая мною магия стихий Воздуха и Огня, с помощью которых я контролировал направление полета и подогрев воздуха в шаре, не быстро, но все же, постепенно частично восстанавливалась. Поэтому мой резерв Силы уменьшался незначительно. Забытое внутри гор ощущение гармонии и слияния с Миром, дарило чувство безмятежного умиротворения, позволив, на короткое время, мысленно отодвинув все тревоги и проблемы, наслаждаться этим необычным полетом.

Мы с Малышкой, затаив дыхание, наблюдали восход Красного солнца. Потом, закат Желтого. Наконец, закат Красного, ознаменовал конец дня. Все эти рассветы и закаты, окрашивая небо в удивительные оттенки, поражали своей красотой. И вызвали у Эли безудержный восторг, впервые давая ей возможность осознать чудесную многоликость нашего Мира.

Вечером мы поели, я помог Эли забраться в спальный мешок и уложил спать. Мне предстояло бодрствовать до финальной точки маршрута, следя за воздушными потоками и температурой воздуха в шаре. Я все-таки раскалил каменный уголь в жаровне, чтобы посмотреть, как в этом случае протекает полет. Да и уменьшение расхода магии было кстати, учитывая, что мне не придется отдыхать двое суток, так что силы лучше поберечь. Ну и, чтобы Эли было теплее спать, потому что часть жара от тлеющего каменного угля немного обогревала и нашу корзину.

Над проливом Океана мы оказались в середине ночи. Я, как и обещал, разбудил Эли, чтобы она увидела Океан. Океанический пролив в свете звезд казался огромной, темной, гладкой, неподвижной массой. Океан пугал своей бездонной глубиной и завораживал неизведанными нами тайнами подводной жизни.

Перелетев через пролив, мы до утра летели вдоль эльфийского берега. К утру добрались до Эльгномора, расположившегося на берегу Океанского пролива. Это единственный город в Эльфийском Лесу, где почти в равных количествах проживают все три расы нашего Мира. Здесь находится и мой дом, в котором предстоит жить нам с Эли. Но это потом, а сейчас нам надо попасть в столицу, в Асмерон, где живут все мои ближайшие родственники.

Малышка с жадным любопытством наблюдала сверху, как выглядит город. Строгая планировка, четыре широких, прямых, длинных улицы — Набережная, Эльфийская, Гномья и Орочья. Набережная улица была разбита зелеными островками парков. Гномья улица утопала в зелени так, что дома были не видны. Высокие деревья с густой и широкой кроной дают густую тень, необходимую гномам для комфортного самочувствия. На Эльфийской улице просматривались только крыши домов, окруженных ухоженными садами. А вот Орочья улица, где нет высоких деревьев, была хорошо видна, на ней легко просматривались все дома с закрытыми, колодцеобразными дворами. Каждая из улиц застроена домами, с учетом расовых особенностей и предпочтений. Среди однообразных, по цвету и фактуре, деревянных крыш покрытых эластаном, выделялась одна. В закатных лучах Красного солнца, эта крыша, покрытая крупной чешуей Титанура, блестела и переливалась всеми оттенками всевозможных цветов, поражая своей необычной красотой. Это мой дом.

Сверху все дома казались игрушечными, а снующие по улицам повозки, запряженные ящерами, и жители города — маленькими букашками. Возможность впервые увидеть город, как на ладони, меня потрясла.

В нашем Мире нет летающих существ, кроме мелких насекомых, не поднимающихся высоко в небо. И наш бесшумный полет никто не видел, потому что никому в голову не приходило смотреть вверх, нечего там высматривать. Это хорошо, а то, с испугу, мало ли кто решит пустить стрелу в наш шар. Орочья стрела, конечно, не долетит, а вот выпущенная из эльфийского лука, да еще и магом Воздуха, точно, достанет.

Эти мысли натолкнули меня на осознание того, что аэростат может стать не только очень быстрым транспортным средством, но и грозным оружием, способным сверху, бесшумно, неожиданно, подкрасться в тыл врагам. Ай, да, Еваниэль, такую идею подсказала! Почему же до сих пор молчала?! Это что, не желание давать эльфам боевое преимущество и проявление женского миролюбия? Сколько же еще необычных и опасных знаний скрывается в ее голове?

Рассказывая Эли о городе, истории его создания и строительства, в котором я принимал непосредственное участие, невольно испытывал гордость и любовь к своему городу. Я искренне считаю, что это самое интересное место в Эльфийском Лесу, где жизнь многолика и пульсирует энергией, эмоциями, событиями.

— Если тебе будет не комфортно в моем светлом, просторном, деревянном, типично эльфийском доме, мы можем перебраться на Гномью улицу, приобретя там каменный дом с подземным этажом, — закончил я свой рассказ о городе и его жителях.

— Я уверена, в этом нет никакой необходимости, тем более, что ты сказал, что окна можно закрывать плотными занавесками. Но вот уже второй день, как я постоянно на свету и, как видишь, мне это даже нравится. Тепло, светло, кожа не горит, глаза не слепнут. Это действие ваших эликсиров?

— Да, но не только. Во-первых, все-таки твое тело прикрыто одеждой. Во-вторых, это твоя индивидуальная, не типичная и редко встречающаяся среди гномов особенность. Я заметил это уже давно, еще во время тренировок с Умой.

— Мне очень понравился твой город. Мы отправимся сюда сразу же, как только родится Ариэль? — заинтересованно уточнила Эли.

— Нет. У меня есть обязательные и неотложные дела в Асмероне. Придется там пожить недолгое время.

— А где мы будем там жить? В гостинице, о которой ты рассказывал?

— В доме моих родителей. У эльфов нет обращения — мать и отец, мы все обращаемся друг к другу по имени. Так вот, моя мать, Еваниэль, на первых порах, приглядит за тобой и поможет приспособиться к новым условиям. Наверное, лучше нее это не сделает никто, ведь когда-то она и сама оказалась в похожей ситуации, случайно попав в наш Мир и оказавшись в Эльфийском Лесу. Она ответит на все, наверняка многочисленные, возникающие у тебя вопросы. Да и я боюсь оставлять тебя одну после всего случившегося, но сам не смогу быть все время рядом. К тому же, Еваниэль очень отличается своим менталитетом, и наверняка поможет тебе и с нашей крошкой, что не сделала бы ни одна эльфийка. Тогда у тебя будет свободное время, и ты сможешь отдохнуть, погулять или заняться тем, чем тебе захочется.

Так, никем не замеченные, мы, пролетев над городом, долетели до начала дороги Древних. Эта дорога, как стрела, прямо уходила в глубину эльфийского материка, от Эльгномора к Асмерону. Я стал удерживать полет нашего шара строго над ней. Сама дорога была почти не видна, но угадывалась за кронами деревьев.

Полет над моим родным лесом вызывал у меня чувство щемящей ностальгической грусти из-за долгого отсутствия, и радости от возвращения.

Сплошной ковер яркой зелени кое-где разрезался лентами рек и зеркалами озер. Там, внизу, в отличие от гор, кипит насыщенная жизнь. Огромное количество живых существ, начиная от мелких безвредных букашек и заканчивая невообразимо большого размера, злобным, опасным, хищным ящером — Титануром. Все они, так или иначе, взаимодействуют между собой, борясь за место под солнцами, служа пищей друг для друга, образуя пищевую пирамиду, на вершине которой находится Титанур.

Все это я рассказывал Эли во время полета.

— Как же вы выживаете в таких суровых условиях? — со страхом спросила Эли.

— Мы живем в защищенных городах, вокруг которых со всех сторон пролегает труднопреодолимый, глубокий и широкий ров, заполненный водой. У нас прекрасное оружие, которым с детства обучены владеть практически все эльфы. Есть несколько отрядов воинов, которые ходят в дозор по окрестностям городов и уничтожают особо опасных животных и их кладки яиц. Каждый из нас, в той или иной степени, владеет не только оружием, но и магией, и способен защититься с ее помощью. Так что, пожалуй, на вершине пищевой цепочки находимся все-таки мы, эльфы, способные вооружиться, объединиться, защититься и победить любого хищника.

— Мне страшно даже слушать тебя, не то что жить в таком опасном месте, ведь я не владею ни магией, ни оружием, — испуганно глядя на меня, сказала Эли.

— Малышка моя, тебе не о чем волноваться. Наши города абсолютно безопасны. А в лесу тебе, как и большинству наших женщин, делать нечего. О лесе ты будешь иметь представление только со слов других. К тому же, у тебя есть я. А я никогда не допущу, чтобы тебе что-то угрожало.

— А что, ваши женщины никогда не покидают города? — удивилась она. — Они такие слабые и беспомощные?

— Женщины очень ценны для нас, их мало и мы их бережем. Поэтому, да, большинство из них редко выбирается за пределы города. Но иногда, в сопровождении мужчин, они ездят в другие города. Хотя, среди женщин встречаются и такие боевитые, ловкие, умелые, храбрые, азартные, которым не сидится на месте и они, объединившись в отряд охотниц, ходят в лес за добычей.

— Ох, я-то точно никогда бы не решилась на такое. Стыдно сознаваться, но я, наверно, трусиха, — огорченно сказала она.

— Какая же ты трусиха? Твоим мужеством можно только восхититься! — искренне возразил я. — Столько лишений, столько испытаний, столько потерь, столько событий, столько перемен в жизни выпало на твою долю, а ты не ноешь, не скулишь, не жалуешься, не плачешь, не капризничаешь, никого не обвиняешь. Так что, не наговаривай на себя. Ты как раз очень смелая и стойкая, — заверил я ее, остро осознавая правдивость сказанного, и восхищаясь своей женщиной. Невольно руки сами потянулись к ней, чтобы обнять и притянуть ее к себе ближе.

— Но о вашем лесе мне страшно даже думать, и я добровольно никогда бы не стала охотницей, даже если бы владела магией и оружием, — возразила она, обнимая меня в ответ.

— Это не трусость, а разумная предосторожность и миролюбивый характер. Что же касается Эльфийского Леса, то на самом деле это опасное, но чудесное место, где всего в изобилии. Все в Мире подчинено равновесию и гармонии. Ведь кроме опасностей подстерегающих нас в лесу, такое окружение дает нам в неограниченном количестве многообразную, вкусную и полезную еду. Овощи, фрукты, ягоды, целебные травы, нектар, мясо, рыбу. Не ограничены мы и в строительном материале — кругом есть древесина. И полезные ископаемые в недрах земли. Шкуры убитых животных, эластан для бытовых нужд, шелк, который ткут пауки — все под рукой. Но, как я много раз объяснял Повелителю Тору, нельзя только брать, не отдавая ничего взамен. Иначе, либо мы погубим свой Мир и погибнем вслед за ним, либо Мир, не дожидаясь своего конца, избавится от нас. И яркое подтверждение этому то, что произошло по вине твоего отца. Орки, впервые попавшие к нам в Лес, считают, что мы, эльфы, помешаны на вопросах экологической безопасности и подсмеиваются над нами. Но жизнь вынудит и их осознать важность этого вопроса, как в этот раз вынудила гномов, — поделился я с Эли наболевшим.

По моим прикидкам к середине ночи мы должны прилететь в Асмерон. Где там приземлиться? Ширина улиц для этого недостаточная. Нужна большая свободная площадка. Тренировочное Поле — самое подходящее место. Когда буду на подлете к городу и свяжусь с Эдмунизэлем по амулету связи, надо будет попросить его разжечь костры, чтобы обозначить мне место и облегчить посадку. Но идти от Поля до дома родителей далеко, поэтому нужно еще подогнать туда фаэтон, чтобы довезти мою Малышку с комфортом.

Однообразный зеленый пейзаж под нами, очень тесное пространство корзины, практически полная неподвижность были очень утомительны. Ребенок был этим тоже недоволен и активно брыкался в животе Эли, заставляя ее регулярно, то вставать на ноги, то садиться, то ложиться на дно корзины.

Контролируя наш полет, я вынужден был признаться себе, что вторые сутки без сна и непрерывное использование магии и мне даются физически нелегко, хотелось закрыть глаза и хоть несколько минут поспать.

Но собственная усталость перестала иметь значение, когда я увидел, что Эли прилегла, но никак не может найти удобного положения, ворочаясь с боку на бок, тяжело вздыхая и начиная постанывать.

— Малышка моя, может быть мне помочь тебе уснуть? — с беспокойством спросил я, присаживаясь рядом.

— Со мной что-то не так, — жалобно ответила она. — Живот как будто окаменел. И появилась тянущая, ноющая боль. Ребенок, до этого такой активный, вдруг застыл и не шевелится.

— Давай я посмотрю, — встревожился я.

Расстегнув спальник и забравшись под рубашку Эли, я положил ладонь на ее действительно напряженный живот. Сканируя ее Целительской магией, я похолодел от страха, поняв, что ребенок встал головкой в родовые пути, и матка приготовилась к выталкиванию его. Видимо, слишком много для Эли волнений, впечатлений, непривычный избыток солнца, воздуха и перепады температур, преждевременно приблизили роды. Что делать?!

Хотелось завыть от ужаса. С трудом заставляя себя не паниковать и сохранять здравый смысл, я думал, как мне отсрочить момент начала схваток в готовых вот-вот начаться родах.

Стараясь не пугать Эли, и придавая голосу спокойствие, уверенно сказал:

— Малышка, у тебя сейчас должны начаться роды. Почему-то, дней на двадцать раньше срока. Но мы не можем этого допустить. Поэтому я расслаблю тебя и буду держать это состояние расслабленности весь оставшийся путь. Это делать легче, когда ты спишь. Я усыплю тебя и разбужу, когда мы прилетим в Асмерон. Там мы сразу же отправимся в лечебницу моей матери. Поняла?

— Да. Только я боюсь. Очень. Вдруг мы не успеем, — она судорожно перевела дыхание, крепко ухватившись за мою руку, как за спасательный поплавок.

Мое сердце сжалось от жалости к моей девочке, которой выпали такие тяжелые испытания, и чувство собственной вины, что я не смог ее от них уберечь.

— Не бойся, счастье мое, и не волнуйся. Доверься мне. Все будет хорошо, обещаю. Веришь? — спросил я ее, нежно целуя в губы, стараясь вместе с поцелуем передать ей уверенность, что я смогу защитить ее и нашего ребенка.

И она, обняв меня за шею, закрыв глаза и засыпая, выдохнула мне в губы:

— Верю…

Чтобы постоянно воздействовать целительской магией, надо поддерживать и постоянный телесный контакт. Я встал рядом с Эли на колени. Одну руку я держал на ее животе, а второй рукой ухватился за борт корзины, и, смотря вперед, стихией Воздуха усилил скорость воздушных потоков. Ветер засвистел в ушах и стал продувать нашу корзину насквозь. Стало холодно. Используя стихию Огня, соорудил вокруг Эли теплый кокон.

Наш воздушный шар, подхваченный ветром, ушел вперед, опережая корзину и опасно наклоняя ее вслед за натянутыми тросами. Пришлось скорость немного снизить. Одновременное использование магии Стихий и магии Жизни, требовало от меня предельной концентрации внимания. Сейчас помощь жаровни, нагревающей воздух в шаре, мне особенно пригодилась.

Мое тело, занемело от напряженной неподвижности и потеряло чувствительность, но я не замечал этого. В тяжелой голове одна только мысль — успеть!

Подлетая к Асмерону я активировав амулет связи. Пересохшим горлом прохрипел:

— Эдмунизель, я на подлете. У Эли начинаются роды. Я усыпил ее. Промедление невозможно, дорога каждая минута. Поэтому я приземлюсь в Королевском Парке, на Концертной Поляне. Будьте готовы встретить меня, и я тут же понесу Эли в лечебницу Еваниэли.

— Понял. — Привычные немногословие и спокойный, уверенный голос отца, немного уменьшили мое напряжение. Все, почти дома. А дома я не один, есть кому мне помочь.

Над Асмероном мы оказались существенно раньше изначально намеченного срока, Красное солнце только двинулось к закату. Но новости в Асмероне распространяются с поразительной быстротой. Практически весь город вышел на улицы встретить первый в Мире длительный перелет с одного материка на другой, на первом в Мире аэростате, на борту которого первая в Мире гномка беременная от эльфа.

Для всех, эти события и любопытное зрелище, и обалденные перспективы, и искренняя обеспокоенность каждого эльфа за рождение нового ребенка. Да еще и какого ребенка! Зачатого между двумя такими разными расами — эльфами и гномами.

Хорошо, что моя Малышка спит и не видит эту толпу народа. Она такая застенчивая. Одно волнение, из-за такого внимания, могло спровоцировать начало родов.

Снизив скорость и насколько возможно высоту полета, я полетел над Центральной улицей. Вдоль нее стояли, задрав головы вверх, эльфы и разглядывали летящий над ними большой ярко-оранжевый шар. Я даже слышал отдельные крики восторга. Это, видимо, немногочисленные в этом городе орки, а возможно и гномы, так реагируют. Эльфы вряд ли позволят себе такую несдержанность, да еще на глазах у соотечественников. По мере моего продвижения к центру города, туда же устремились и толпы зрителей.

Но мне некогда на все это отвлекаться. Для посадки аэростата размер Концертной Поляны не велик. Значит, нужна предельная осторожность, чтобы точно вписаться в заданное пространство. Хвала Небесам, никто не сунулся на Поляну, все держались в стороне.

Охлаждая воздух в шаре, я аккуратно, плавно приземлил корзину в центре Поляны. Рядом, бесформенной тряпкой, медленно опала оболочка шара. Я подхватив спящую Эли на руки, левитировал нас из корзины, и, коснувшись ногами земли, перешел на бег, устремившись мимо расступающихся, притихших горожан, к выходу из Королевского Парка. Мчась по улице к лечебнице Еваниэли, я краем глаза видел, что кто-то бежит рядом, сопровождая меня.

Меня и, как оказалось Эдмунизэля, бегущего вместе со мной, готового в любой момент прийти на помощь, на пороге своей лечебницы встретила Еваниэль. Я чувствовал ее собранность и напряженную сосредоточенность. Без лишних слов она скомандовала:

— Неси девочку сразу на операционный стол.

Я согласно кивнул и заскочил внутрь здания. Положив Эли на стол, сразу же стал ее раздевать. С помощью заклинания очищения привел ее тело в идеальный порядок. Замер в нерешительности, боясь убрать руку с ее твердого, находящегося в гипертонусе живота, и не зная, что делать дальше, не в состоянии ни на чем другом сосредоточиться, ничего не видя и не слыша вокруг.

Из этого состояния меня вывела Еваниэль, взяв меня за руку, привлекая мое внимание. Заглянув ей в глаза, я увидел в них любовь, сочувствие, заботу и непоколебимую уверенность в том, что все будет хорошо. И натянутое, как струна, внутреннее напряжение, значительно ослабло, давая мне надежду на благоприятный исход.

— Александрэль, расскажи мне, тебе удалось предотвратить схватки?

— Да, не было ни одной.

— Хорошо. Ты сделал все, что мог. Теперь моя очередь. А ты иди, отдыхай, — распорядилась Еваниэль.

— Нет. Я не смогу уйти. Да и Малышке обещал, что буду рядом, — возразил я.

— Ты и будешь рядом. Только за дверью. Ни один мужчина не должен видеть, как разрезают его любимую. Но я обещаю, все закончится хорошо, и для мамочки, и для ребенка. А ассистировать мне будет Пионарэль, я с ним заранее обо все договорилась. Он знает, что ему делать, и будет поддерживать ее сон, обезболит, проконтролирует слаженную работу всех внутренних органов, а потом, в конце операции, заживит полученную рану, срастив рассеченные мышцы, сосуды и кожу.

Только тут я увидел, что кроме нас, в комнате находятся и Пионарэль, наш лучший Целитель, и Эргонуэль, старшая дочь Ивануэли, все последнее время помогавшая Еваниэли в ее лечебнице. Да, им я могу доверить моих девочек.

Я нежно коснулся губами ладони Малышки, прошептал: «Я буду рядом», и вышел за дверь. Устало опустившись на пол, я, прислонившись к стене спиной, закрыл глаза и напряженно сжал кулаки. Настороженно прислушался, что там происходит за закрытой дверью. Кроме чуть слышного позвякивания металлических инструментов и тихих, отрывистых команд Еваниэли, ничего не слышно. Ждать. Просто ждать, не имея возможности действовать самому, ощущая свое бессилие, такое можно пожелать только врагу.

Кто-то опустился на пол рядом со мной. Я открыл глаза и увидел, что это Эдмунизэль, а вокруг нас, молча стоят, и обе моих сестры, и их мужья, и их дети.

Ивануэль, моя сестра, волшебный Голос которой наполнен Ментальной магией и по ее желанию дарует окружающим глубокие, незабываемые эмоции. Рядом с ней ее муж, Горус, громадный орк, Владыка орков, по странной прихоти судьбы живущий в Эльфийском Лесу. И их трое детей — сын Эракус, имеющий внешность орка, дочь Эдитаэль, наша единственная эльфийская Пророчица, и еще одна дочь, Эргонуэль, которая сейчас, за закрытой дверью, ассистирует Еваниэли.

Вторая моя сестра, Королева эльфов, Алинаэль. Она Дармия для своего мужа, Данирэля, Советника Королевы, члена Совета Старейшин, который сейчас держит ее за руку. Как всегда, за спиной Алинаэли, ее телохранитель, Орестонэль. И здесь, судьба распорядилась особым образом. Для него Алинаэль тоже Дармия. Две дочери Алинаэли и Данирэля — Никасоэль и Римасоэль, стоят рядом. Благодаря их активной, увлеченной деятельности, весь Эльфийский Лес объединен единым информационным пространством. Они еженедельно готовят к выпуску «Вестник», многостраничное печатное издание с текстами и иллюстрациями, сообщающее обо всех интересных событиях и полезных сведениях, о новостях столицы Эльфийского Леса и, конечно, обо всех распоряжениях и пожеланиях Королевы.

Никто из вставших рядом со мной не приставал ко мне с разговорами, расспросами, утешениями. Но их безмолвная искренняя поддержка, готовность в любой момент прийти мне на помощь, помогли, стиснув зубы, терпеливо ждать. И я впервые, вдруг понял, как это важно — поддержка близких.

За дверью раздался громкий писклявый крик, и я подскочил как ужаленный. Но тяжелая рука Эдмунизэля, опустившаяся на мое плечо, удержала меня на месте.

— Не спеши. Тебя позовут, когда будет можно, — сказал он.

И я послушно замер, напрягая слух.

Через некоторое время дверь открылась и вышедшая из нее Эргонуэль, улыбаясь, протянула мне какой-то сверток, со словами:

— На! Держи свою красавицу!

Только тут я сообразил, что этот сверток — моя дочка. Осторожно взяв ее на руки, не в силах сразу поверить в свое счастье, стал внимательно ее рассматривать.

Хоть мы с ней давно знакомы, но вижу я ее впервые. Все в ней умилительно крошечное и трогательное. Кожа красноватая, на голове рыжий пушок, чуть заметные бровки. По-эльфийски вытянутый овал лица и острые ушки, маленький рот, аккуратный носик. По-гномьи пухлые губки и круглые щечки. Тут она распахнула мне навстречу свои большие эльфийские глазки, и я утонул в их неожиданной и необычной, какой-то потусторонней лучистой зелени. Мы, эльфы, все фиолелетовоглазые, глаза гномов зеленовато-коричневатые, а вот такой, уникальный, ярко-зеленый цвет я видел только у Эли, у Еваниэли и у Ивануэли.

Моя крошка удивительно осмысленно, внимательно посмотрела мне в глаза и, улыбнувшись беззубой улыбкой, издала какой-то хрипловатый агукающий звук, как будто радостно приветствуя меня!

В груди все задрожало от всепоглощающей нежности, восторга и тревоги за эту кроху. Не в силах отвести от нее глаз, я прислушивался к ее дыханию, сопящему носику, стуку сердца. Вроде, все в порядке.

— Здравствуй, Ариэль. Ты, действительно, красавица, да еще и умница, — сказал я вслух и, осторожно коснувшись губами ее лобика, прошептал: — Я обожаю тебя, моя крошка.

Ревниво прижимая к груди теплый, шевелящийся комочек, повернувшись ко всем вполоборота и выставив вперед плечо, таким образом отгораживая дочку от обступивших меня родственников, я, посмотрев на Эргонуэль, с беспокойством спросил:

— Что с Эли? Я уже могу ее увидеть?

— Все прошло хорошо. С ней все в порядке. Ты увидишь ее через несколько минут, когда она проснется. Подожди еще чуть-чуть.

— Ладно, — я согласно кивнул, вновь устремив взгляд на Ариэль.

— Хватит жадничать! — возмущенно притопнув ногой, вскрикнула Ивануэль, обращаясь ко мне. — Дай и нам посмотреть на девочку!

Я неохотно повернулся ко всем лицом и развернул Ариэль к остальным. Все рассматривали ее с любопытством и умиленными улыбками.

— Дай, ну дай, подержать, — раздались разные голоса.

Обведя всех внимательным, критическим, оценивающим взглядом, протянул мою крошку Эдмунизэлю. Он воин, у него крепкие руки и отличная координация движений, ему можно доверить, он, точно, не уронит.

Пока все охали, ахали и восхищались, я с трудом давил в себе ревнивое желание отобрать назад мою девочку. Она моя! — кричало сердце. Чем больше родных ее любят, тем для нее лучше! — спорил с сердцем разум.

Тут дверь снова открылась и Пионарэль, найдя меня глазами в этой толпе, жестом пригласил меня зайти, сказав:

— С Эли все хорошо, она проснулась и ждет тебя с Ариэль.

Я, подхватив из рук Эдмунизэля мою крошку, устремился к Эли.

Она все еще лежала на операционном столе, накрытая тонким одеялом. В первый момент я даже растерянно замер на пороге, не увидев у нее большого живота, к которому уже как-то привык. Но быстро спохватившись, рванул к ней и, наклонившись, с нежной благодарностью скользнув губами по ее лицу, зашептал:

— Спасибо. Спасибо тебе, любимая. Ты сделала меня самым счастливым на свете. Посмотри, какую потрясающую красавицу ты родила, — сказал я, протягивая ей нашу дочку.

— Мы оба постарались, — возразила она с ласковой улыбкой, принимая из моих рук нашу детку, прижимая ее к своей груди и с нежной любовью рассматривая ее.

— Александрэль, — отвлекла меня от этой чудесной картины Еваниэль, — иди, организуй повозку, чтобы перевести Эли домой. Хоть она и здорова, но на всякий случай, сегодня и завтра будем соблюдать постельный режим, потом три дня полового покоя, а дальше никаких ограничений, ни в чем.

Я послушно направился на выход, с завистью слыша за спиной, как воркуют с Ариэлью Эли и Еваниэль.