Превыше Магии

Глава 3 ВСТРЕЧА СО ЗМЕЕМ

Эти четыре дня наземного пути прошли похоже один на другой.

Я шел впереди, выбирая и указывая дорогу. Эли, быстро перебирая ногами, как всегда, шагала рядом со мной. Хоркис, с буквально прилипшей к нему гномкой, Умой, шли замыкающими, подгоняя отстающих гномов и следя, чтобы никто не отстал.

Мой резерв Силы заполнялся мучительно медленно, потому что магии вокруг было очень мало. Похоже, я всю ее высосал во всей округе, во время своего разбирательства с вулканом.

Гномов пугали дневные светила, близость неба и звезд, огромные открытые пространства, ветер, непривычные им суточные перепады температуры воздуха. Каждую ночь они шли, опустив головы вниз, стараясь не смотреть вокруг, а только видеть под ногами привычные камни. Хуже всего гномам было днем. Но расходовать свой очень медленно восстанавливающийся магический резерв, чтобы успокоить их, прибавить сил или создать более комфортные условия, я не хотел. Моя магия может понадобиться для других, гораздо более важных, целей, когда может встать вопрос — жизнь или смерть. А пока, гномы, несмотря на все трудности, были живы и относительно здоровы.

Единственная, ради кого я иногда приподнимал руку и касался ее головы, чтобы согреть или охладить, поддержать работу внутренних органов или снять усталость с мышц, была Эли. Кроме взятой на себя ответственности за нее, я видел, что девчонка физически слабее остальных и быстрее выбивается из сил. Но она шагала по камням не жалуясь, не капризничая. С разговорами не лезла, но если я ее спрашивал, высказывала дельные замечания и советы при выборе места и времени для привала. Охотно откликалась на шутку и проявляла живой интерес ко всему вокруг. Она оказалась здравомыслящей, рассудительной. Когда я выспросил ее о том, как она вела денежный учет, выполняя работу казначея, то просто поразился, какими огромными средствами она оперировала. Как разумно определяла приоритетные траты, и как в этих вопросах всецело доверял ей Повелитель, что было удивительно, учитывая его характер.

Постепенно, вынужденно, Эли познакомилась с некоторыми гномами, скрывая, что она дочь Повелителя. Пыталась, как могла, помочь тем, у кого были какие-то проблемы, особенно беспокоилась о детях. Но гномы, как она и предполагала, сторонились ее, недоуменно и неделикатно разглядывая. Хотя, что там можно разглядеть, когда на ней моя безразмерная куртка?

И все же, вопреки тому образу жизни, что ей пришлось раньше вести, и несмотря на отчужденное отношение к ней окружающих, Эли не была забитым существом. То ли кровь Повелителей давала о себе знать, то ли упрямый характер и пытливый ум. Она отличалась от своих сородичей и поведением, и своей внешностью, и меньшей физической силой, но и лучшей приспособленностью к условиям открытого пространства.

Как я выделял среди всех Эли, так и Хоркис, тоже, выделил для себя и опекал Уму. Эта молодая, энергичная гномка чем-то зацепила его. Она, в свою очередь, благосклонно принимала помощь Хоркиса и была за нее благодарна, одаривая его улыбками и осторожными прикосновениями. Смотрелись они рядом, мягко говоря, странно. Хоркис очень высок и очень массивен, за счет большой мышечной массы, а гномка, будучи ростом чуть выше пояса Хоркиса, не уступала при этом ему в ширину, поражая размерами своей необъятной груди и необхватных ягодиц.

Я рад, если Хоркис, наконец, нашел себе женщину, пусть даже на время. Чистокровные эльфийки, в большинстве своем, к оркам относятся с брезгливым пренебрежением. Орчанок же и полукровок орочьего происхождения в Эльфийском Лесу мало, а свободных практически нет совсем. При условии того образа жизни, что мы с Хоркисом ведем, без конца куда-то уходя из города и подолгу отсутствуя, его шансы найти себе постоянную спутницу очень малы. Давно известно, что анатомия и физиология всех трех рас нашего Мира идентична, хоть и имеет существенные расовые особенности. Но вот, возможна ли полноценная физически половая связь между Хоркисом и Умой? Хотя, говорят, что в Эльгноморе, «Заведение для мужчин», где в основном работают орчанки, посещают и гномы. Значит, сексуальные отношения между такой парой, в принципе, осуществимы.

Ума во время пережитой катастрофы потеряла всех своих близких. Может поэтому она, кроме Хоркиса, привязалась еще и к Эли, как будто не замечая ее необычного внешнего вида и поведения. Ума, видя бытовую неприспособленность Эли, воспринимала ее как младшую родственницу, стараясь помочь на привалах. Эли, видимо впервые столкнувшись с таким доброжелательным отношением к себе со стороны сородича, была ей очень благодарна. Было видно, что между ними завязывается настоящая дружба. Я это всячески поощрял. Ведь я-то уйду домой, в Лес, и хорошо бы, чтоб у девчонки здесь появился кто-то близкий. Она мне нравилась, и я искренне переживал за ее дальнейшую судьбу.

Остальные гномы превратились для меня в безликую, серую массу. Они держались обособленно и от Умы с Эли, и, уж тем более, от меня с орком. Эти угрюмые бородачи, вели себя особенно отчужденно по отношению ко мне. Гномы исподтишка поглядывали на меня недобро, с непреодолимым страхом и ужасом. Моя магическая мощь ошибочно принималась ими за ярость, торжество полученным результатом за гордыню, уверенность в себе за требование покорности. От меня зависела их жизнь, но вместо благодарности гномы меня боялись и старались близко ко мне не приближаться. Даже Хоркис, на моем фоне, перестал их сильно пугать, и они предпочитали что-либо просить или спрашивать у него. Меня, кстати, это очень устраивало.

Единственный из гномов, кто меня не сторонился и не боялся — это Шон. С ним мы немного посекретничали и выяснилось, что тогда, в пещере, во время нашего с Хоркисом пленения, он, не застав нас на месте и ни от кого не получив ответ на вопрос, где мы, понял, что дело плохо. Медлить нельзя. Сумев обмануть охрану Повелителя, он незаметно пробрался в его покои и, метнув свои дротики, избавился и от Нила, и от случайного свидетеля. Вслед за этим он хотел было обшарить все прилегающие помещения, в надежде отыскать нас, но его спугнули голоса гномов, приближающиеся к покоям Повелителя. Шон решил, что вернется позже, как только представится случай. Но, именно в тот момент началось землетрясение, и он вынужден был спасаться, вначале от летящих камней, а затем от захлестнувшей все вокруг бешеной волны.

На одном из привалов, ко мне, Эли, Хоркису и Уме, расположившихся, как обычно, немного в стороне от толпы гномов, присоединился Шон.

— Я, конечно, понимаю, что этим гномам трудно, — поделился Шон своими впечатлениями, — они потеряли дом, близких, впереди неизвестность, но, все равно, они ведут себя не как взрослые гномы, а как плохо воспитанные дети. Такое слабодушие, уныние, беспомощность и пассивность меня удивляют. К тому же, они ужасно невежественны и подозрительны.

— Это объясняется тем, — попробовала защитить своих сородичей Эли, — что они привыкли во всем полагаться на своего Повелителя. Повелитель считал, что мелочей не существует и вникал во все, даже несущественные вопросы, всегда сам принимал решения и строго следил за их выполнением. Инициатива никогда не поощрялась, даже, скорее, наказывалась.

— Но это же неразумно, — возразил ей Шон, — один гном не может хорошо разбираться во всех вопросах и уследить за всем происходящим, даже если этот гном — Повелитель!

— С этим трудно поспорить, но Повелитель никому не доверял и считал, что он может все, и только от него зависит благополучие гномов в нашем поселении, — тяжело вздохнула Эли, то ли осуждая проводимую политику, то ли скорбя о потери отца.

— Хорошо, что наш-то Повелитель не такой, и мы живем по другим правилам. Я надеюсь, все вы сумеете это оценить, когда мы доберемся до нашего поселения, — подвел итог этому разговору Шон.

А вот Фед, хотя и боялся меня, однако исподтишка все время так и норовил оказаться рядом с Эли и затеять с ней разговор. Она в такие моменты старалась держаться ко мне поближе и отвечала Феду односложно, давая понять, что не расположена к общению. Фед, как будто этого не замечал, и мне, в таком случае, приходилось бросать на него недовольный, угрюмый взгляд, под которым он тут же куда-то исчезал. Кольцо Повелителя я у него пока что не отбирал, решив, что раз Эли кольцо не хочет, значит, и я не буду заморачиваться на эту тему.

Мы с Хоркисом во время дневных стоянок, в свободное ото сна время, охотились на всю доступную мелкую живность, прячущуюся в камнях. Пытаясь, таким образом, пополнить скудный запас еды, который, к сожалению, уже заканчивался, заставляя всех недоедать. Хвала Небесам, хоть с водой у нас не было проблем, большую часть пути мы шли вдоль небольшой речушки.

Камень и песок слабо удерживающие влагу, почти полное отсутствие плодородной почвы, экстремальные суточные колебания температуры, не способствуют жизни растений. Но чем ниже мы спускались, тем чаще стали встречаться кочкообразные злаки и мелкие кустарнички с кожистыми листьями. Я аккуратно, чтобы не повредить корешки и не оборвать их жизнь, собирал эту зелень. Из нее получался отличный, биологически активный напиток, с множеством полезных свойств, способный хоть как-то поддержать силы и здоровье гномов.

К утру пятого дня мы подошли вплотную к высокому горному хребту, который нам не преодолеть по верху.

Я спросил гномов, знает ли кто-нибудь из них, где тут может быть вход в подгорные туннели. Никто не знал. Пришлось мне, пока гномы отдыхали, усесться на землю и погрузиться в медитацию. Надо просканировать лежащие передо мной внутренности гор.

Но горы, это тебе, не легко проницаемое воздушное пространство, которое я могу просматривать внутренним магическим взором далеко вперед. В толще горной породы я, как бы, вязну, и не способен пробиться на большое расстояние. И все-таки, кое-что увидеть удалось. В ближайшей округе нет рукотворных гномьих туннелей. Чуть выше и правее находится вход в довольно большую естественную пещеру, куда тоненькими ручейками, по щелям проникает поверхностная влага. Эти ручейки собираются в небольшую речку, которая дальше течет по системе небольших пещерок, следующих одна за другой и где-то там, в отдалении, стекает в широкий туннель. Что за туннель, и как далеко он идет, понять не удалось.

Выйдя из транса, я задумался над ситуацией. Опасно соваться в подгорье, не зная пути. Но альтернативы нет. Гномам не перебраться через лежащий перед нами, уходящий высоко в небо, заснеженный хребет.

А с чем я сунусь под горы? Мой магический резерв за все это время наполнился только наполовину. Но это не малая Сила. Она поможет мне сканировать окружающее пространство, в случае необходимости расширить узкие места проходов. И призвать воду, если мы долго не встретим ее на пути, чтобы было не только что пить, но и чем размочить, лиофилизированную мной, еду. Фактически, на данный момент, из еды остались только тушки всех тех змеек и ящерок, что нам с Хоркисом удалось выловить за те четыре дня, что мы шли по поверхности. Еды очень мало. И внутри гор мы вряд ли чем-то существенным разживемся. Здесь, на поверхности, охотиться тоже больше не на кого, мы опустошили всю округу. Возможно нам повезет, и в пути отыщется подземное озеро с рыбой. А если нет? Придется мне еще больше урезать питание гномов и всем немного поголодать. Предполагаемое время в пути — дней десять. Надеюсь, никто из гномов за этот срок с голоду не умрет и будет способен передвигать ноги.

Как бы все в моей душе не протестовало против очередного погружения за каменную толщу, а делать нечего. Надо поторапливаться. Вот-вот поднимется солнце, а мне еще гномов до пещеры надо успеть довести.

Когда гномы вошли в обнаруженную мной пещеру, их всеобщий вздох облегчения эхом пронесся под сводом. Да, это нам с Хоркисом здесь не по себе, а гномы, наоборот, попали в родную среду.

Потребовав внимания, я обрисовал гномам ситуацию:

— Идти десять дней. Еды очень мало. Поэтому ее будем экономить. Это основная причина, почему надо спешить. Отдыхаем только четверть суток, а три четверти времени идем вперед. Запасы воды пока делать не надо, ее достаточно вокруг. Вопросы есть?

Кто-то из гномов, прячась за чужими спинами, пробасил:

— Как же мы будем идти в полной темноте? Из всех нас, только у одного отыскался налобный светильник.

— Тот, у кого есть светильник, пусть встает в середине идущей цепи. Первым буду идти я, а надо мной будет висеть световой шарик. Так что, хоть и не яркий, но свет будет. Больше вопросов нет? Тогда быстро умыться в ручье, попить, поесть и в путь.

Вступив в подгорье и шагая вдоль ручья, по системе пещер, наш отряд довольно быстро продвигался вперед. Только один раз мне пришлось немного расширить проход, чтобы гномы, растянувшиеся друг за другом в длинную цепь, смогли пройти из одной пещеры в другую. Всего за один дневной переход мы добрались до туннеля, который я смог почувствовать еще снаружи.

Одна сторона этого туннеля, вместе с ручьем, уходила в направлении противоположном тому, что требовалось нам. Другая сторона, вела как раз туда, куда шел наш путь. Но она представляла собой, уже знакомый мне, круглый в сечении, ход Горного Змея. С одной стороны, хорошо — он достаточно просторный и прямолинейный. С другой — велика опасность, мягко говоря, нежелательной встречи. И опять выбора нет, система пещер здесь заканчивалась. Так что, я погнал по этому ходу упиравшихся гномов, дрожащих от страха перед владениями Горного Змея.

Шли мы ходко, спали мало и довольно быстро двигались вперед, но змеиный туннель никак не заканчивался, а ответвлений не встречалось. Это всех держало в постоянном, круглосуточном напряжении.

Через два дня, готовясь к ночлегу, я услышал, как Ума тихо о чем-то настойчиво просит Хоркиса:

— …Хор, ну пожалуйста. Может быть такая возможность у нас с Эли теперь представится не скоро.

— Потерпите, — ответил ей орк сурово, — вода холодная, еще простудитесь, со своим слабым гномьем здоровьем.

— О чем речь? — решил я вмешаться в их спор.

— Там, есть выступ, — решительно вышла вперед гномка, и указала мне направление рукой, — а за ним небольшая, но довольно глубокая лужа, на ванну наполненную водой похожа. Мы с Эли хотели бы помыться. И постирать кое-что нужно.

— Ладно, пойдем, — я согласно кивнул. — Я подогрею вам воду, а потом и мы с Хоркисом ополоснемся.

И правда, с этой экономией резерва Силы, вот уже несколько дней я не использовал заклинание очищения не только для кого-нибудь, но даже для себя. И все мы распространяли неприятный дух немытых тел.

Я дал гномкам наши эликсиры предназначенные для мытья, объяснив как ими пользоваться, они быстро что-то достали из своих узелков, и мы направились к указанному месту, пройдя вдоль растянувшегося в туннеле, длинного ряда готовящихся ко сну гномов, провожаемые их безразличными взглядами. Я оценил найденную нишу, действительно напоминавшую маленькую комнатку с ванной и удивился, как это Ума сумела ее разглядеть в темноте. Создал в этой нише светящийся шарик, а воду, заполнившую углубление в полу, подогрел.

— Мы отвернемся и здесь вас подождем, — предупредил я, поворачиваясь к гномкам спиной.

Рядом встал Хоркис. Через некоторое время мы услышали довольные женские перешептывания и всплески воды.

С невольной улыбкой я наблюдал, как Хоркис, тихо обернувшись, застыл, заворожено рассматривая голых гномок. И еле слышно шепчет себе под нос:

— Трах! Вот это гру-у-удь… Ох-х-х!.. Трах!.. Вот это гру-у-удь…

Любопытство толкнуло и меня посмотреть, что же там так поразило Хоркиса. Обернулся. Увидел действительно необъятную грудь Умы, сидящей в воде с закрытыми глазами, поднявшей руки кверху, и моющей голову.

Перевел взгляд на Эли.

Это было — как удар под-дых, от которого перехватило дыхание. Я просто остолбенел от увиденного.

Такой потрясающей, умопомрачительной красоты я еще никогда в жизни не видел!

Эли стояла около воды, вполоборота ко мне. Гладкая даже на взгляд, шелковистая кожа, сияла как розовый жемчуг. Грациозная фигура вся состояла из плавных линий с выраженными женственными изгибами. Не длинные, ярко рыжие волосы в крупный, упругий завиток образовывали на голове нимб. Вытянутая шея, узкие покатые плечи, изящные руки. Высокая сочная грудь с ярко-красными ореолами и маленькими сосками. Талия тонкая настолько, что кажется того и гляди переломится. Задорно торчащие круглые ягодицы, смотрятся как противовес груди, и образовывают глубокий прогиб в пояснице. Треугольный формы лобок покрыт короткими рыжими завитками волос. Точеные ноги постепенно переходят от крутых, полных бедер к тоненьким щиколоткам. Маленькие ступни выглядят очень трогательно. На нее даже просто смотреть было вкусно, но еще, нестерпимо хотелось осторожно потрогать кончиками пальцев и попробовать на вкус губами.

Уж на что я привык к безупречной внешности эльфиек, но ни одна из них не вызывала у меня такого бурного восторга и плохо контролируемого, жгучего мужского желания. Как я мог столько времени не замечать, что рядом такое совершенство?!

Я готов был так стоять и любоваться вечность, но Хоркис, схватив меня за плечо, развернул назад и сердито зашипел:

— Из-за тебя чуть не спалились! Ума уже глаза открыла и голову поворачивать стала, а ты все не реагируешь и глазеешь. Хотя, конечно, такая-то грудь, кого хошь, заворожит.

— Да причем тут грудь Умы?! Ты Эли видел?! — с восторгом, зашептал я.

— Там смотреть не на что, худая малявка, — пренебрежительно взмахнув рукой, шепнул Хоркис. — Вот, сисички Умы, это да! Есть за что подержаться! — и вытянув вперед огромную шестипалую ладонь с растопыренными пальцами, сложив ее в виде чаши и слегка покачивая ею, мечтательно закатив глаза, с чувством произнес: — Увесистая, наверно… и мягкая… Вот бы пощупать!

Пока мы так перешептывались, Ума крикнула нам в спины:

— Подождете еще немного? Нам постираться нужно бы.

— Не надо стирать, — возразил я, — давай сюда вашу одежду, я ее быстро вычищу, и сушить не придется.

Она подошла закутанная с головой в какую-то тряпку, и удерживая ее одной рукой на груди, другой протянула мне стопку одежды.

Я послал в эту кучку одежды заклинание очищения:

— Все, готово.

— Спасибо, — довольно поблагодарила она, лукавым взглядом стрельнув в Хоркиса, который не сводил с нее восхищенных глаз.

Вскоре, уже одетые во все чистое, гномки подошли к нам.

— Большое спасибо, — как обычно, в моей длинной и широкой для нее куртке, полностью закрытая, поблагодарила Эли, заглядывая мне в глаза, с довольной улыбкой.

Я кивнул ей в ответ. Пользуясь тем, что капюшон куртки она еще не успела глубоко надвинуть, впервые внимательно вгляделся в ее лицо.

Первое, что бросалось в глаза, это цвет ее глаз, ярко-зеленый с желтыми лучиками, отходящими от круглого черного зрачка. Казалось, что ее глаза загадочно сияют, и напоминают мне о свете солнца и зелени леса. Густые, длинные, рыжие, загнутые кверху ресницы. Высокие, тонкие, дугообразные брови и неширокий лоб придавали лицу удивленное выражение. Небольшой нос необычной формы — чуть вогнутый в области переносицы, с вздернутым кверху кончиком. На по-детски невинных круглых, пухлых щечках — яркий румянец. Губы полные, сочные, красные. Верхняя губа, как и нос, вздернута и легко обнажает передние верхние зубы, сияющего белого цвета. Подбородок маленький, острый. Овал лица не вытянутый, как у эльфов, а круглый, как у гномов. В общем, эльфы бы сказали, что черты лица неправильные, все излишне округло и выпукло, излишне ярко и многоцветно, но мне это необычное личико показалось просто очаровательным.

— Эли, да ты, оказывается, красавица, — не удержался я от комментария увиденного.

Улыбка сразу же погасла на ее лице.

— Зачем и ты, насмехаешься надо мной? — с обидой спросила она, поджав губы.

— Малышка, я совершенно серьезен. Ты мало похожа на гномку. Это правда. В тебе, как ни странно, даже больше схожести с моей матерью — иномирянкой. И я бы уже давно рассказал тебе, как ты на самом деле прекрасна, но только сейчас внимательно рассмотрел, — виновато развел я руками.

Она, не веря, покачала головой и тихо сказала:

— Если ты не обманываешь меня, то никто кроме тебя не считает меня привлекательной.

— Это потому, что в вашем поселении гномы мало знают об окружающем мире и разумных, его населяющих, из-за этого они не понимают как мы можем быть разнолики. Да и многие ли могли тебя по-настоящему рассмотреть? Наверное, ты всегда старалась спрятаться за бесформенными одеждами?

Она неуверенно кивнула, подтверждая мои слова.

Да уж. Если тебе с рождения, двадцать пять лет подряд, говорят, что ты урод, в один миг переубедить не удастся.

На этих мыслях Хоркис поторопил меня, и мы пошли мыться. К нам вскоре присоединился и Шон, отследивший, куда мы делись.

— Кроме тебя кто-нибудь еще хочет воспользоваться такой возможностью? — спросил я Шона, одеваясь. — Я могу очистить воду для желающих помыться.

— Я уже поинтересовался. Нет, никто не захотел, — ответил он с раздраженным осуждением.

— Ну, как хотят. Магию, на их очищение, тратить не буду, — предупредил я.

Когда, наконец, мы улеглись спать, я, как обычно, подгреб Эли к себе поближе. Но в этот раз осознавая, что рядом молодая, красивая, желанная женщина. Пришлось волевым усилием погасить неуместные сейчас, проснувшиеся мужские инстинкты. И выбросить из головы, так и норовившие вернуться, воспоминания о купании Эли. По тому, как ворочался и вздыхал Хоркис, я понял, что у него аналогичные проблемы.

Двигаясь по проходу, созданному Горным Змеем, гномы бездумно, механически передвигали ноги, отупев от голода и усталости, и уже не замечая ничего вокруг. Я себе такого позволить не мог. Если на нашу беду предстоит встретиться со Змеем, то не хотелось бы быть застигнутым врасплох. Поэтому я был напряжен, собран и прислушивался к происходящему впереди. Это и спасло.

К концу нашего пешего дня все плелись, уже еле переставляя ноги, и мечтая услышать мою команду: «Привал!». Я же, издалека услышав шуршание трения и похрустывание камней, сразу понял, что это значит. Змей! Движется навстречу! Так. Что мне рассказывали о нем? Самое опасное его оружие — это агрессивная, высококонцентрированная, ядовито-кислая слюна, которой он плюется.

Остановившись, я поднял руку вверх, призывая к вниманию.

— Стоять! Впереди Горный Змей, — тихо предупредил я.

Гномы, передавая эти слова по цепочке, в панике рванулись назад, сбивая друг друга с ног и создавая опасную ситуацию. Дело не обошлось бы без затоптанных и раздавленных жертв, если бы вовремя не отреагировал Хоркис, идущий последним.

— Р-р-р-р, — злобно зарычал он. — Стоять!

Наверное, Хоркис в гневе показался гномам не менее страшным и опасным, чем Змей. Они остановились, перестав напирать друг на друга и на стоящего, как скала, Хоркиса.

Что там дальше предпринял Хоркис, я уже не увидел. Быстро и бесшумно я двинулся вперед, выставив перед собой Воздушный щит.

Змеи плохо видят на большом расстоянии, зато отлично слышат и обоняют. Этот Горный Змей меня уже почуял, судя по тому, как усилилось шуршание от движения, а хруст камней, которые он по пути откусывал и заглатывал, прекратился. Змей заспешил вперед за более привлекательной и ценной добычей.

Я увидел его первым. Оценить размер Змея не представлялось возможным, хорошо рассмотреть можно было только его сплющенную гигантскую голову треугольной формы. На ней глаза, покрытые прозрачной роговой оболочкой, с вертикальными щелевидными зрачками, расположены сразу над ротовой щелью. Там же, посередине, небольшие носовые отверстия. Готовящаяся к атаке огромная, широко раскрытая пасть, в которой торчат острые зубы с капающей с них ядовитой слюной. Длинный, гибкий, раздвоенный язык был в постоянном движении, ощупывая воздух, и таким образом улавливая запахи. Голова покрыта пластинками чешуи, серо-желтого цвета, продольными рядами уходящими куда-то далеко назад.

Змей стремительно двигался на меня гусеничным ходом, подтягивая тело вперед напряжением мышц.

С помощью Ментальной атаки прогнать его не смогу, Змей не умеет пятиться назад. Значит, буду использовать магию Стихий.

Запредельная скорость реагирования Змея была так быстра, что несмотря на то, что я увидел его первым, выстрелили мы одновременно. Снайперский плевок вылетевший из парных защечных ядовитых желез, ударился в мой Воздушный щит. Пробить его он не сумел. Но агрессивная кислота, столкнувшись со щитом, вспенилась и, стекая по нему, вступила в реакцию со сверхплотными воздушными массами моего щита, разъедая его.

В это время мой Огненный шар, направленный в раскрытую пасть, Змей, можно сказать, проглотил, на короткий момент сжав свои челюсти. И, как мне показалось, это не причинило ему существенного вреда.

Знаю, Змей может без промаха плеваться много раз подряд. Срочно поднял перед собой еще один щит. Я сделал это вовремя. Следующий плевок Змея был не сгустком, а распыленным фонтаном, окатившим всю поверхность моего Воздушного щита, быстро его разрушая. Но и я свой следующий фаербол сделал большего диаметра, чем предыдущий. Он скрылся в змеиной пасти, как в глубине омута.

Я не мог поверить в происходящее. Мои, как я всегда считал, непробиваемые щиты, оказались разрушены. А мои фаерболы, всегда сжигающие все на своем пути, бесследно пропадали в этой темной бездне. Это не Змей! Это какой-то неуязвимый бессмертный!

Если мы и дальше продолжим так бодаться, я опять с пустым резервом окажусь! И это будет конец! Что же мне так не везет в этих горах?! Никогда моя жизнь не подвергалась таким смертельным опасностям, как здесь. Я, вообще, всегда считал, что практически не уязвим. Вот и получаю все последнее время наглядные уроки, что это не так.

Закрывшись третьим щитом, я стал формировать очередной фаербол. Но он не понадобился. Змей, плюнув в меня третий раз, вдруг безвольно захлопнул пасть. Его глаза помутнели, он несколько раз конвульсивно дернулся в предсмертных судорогах и безжизненно обмяк.

— Фу-у-у… — облегченно выдохнул я. Вот это сражение! Такого сильного противника, с которым пришлось сражаться в одиночку, у меня еще не было! У нас в Лесу только Титанур может сравняться с этим Змеем по размеру, агрессивности, степени опасности и живучести, но там есть место для маневра, поэтому охота на Титанура всегда коллективная.

Я устало опустился на камни, привалившись спиной к стенке туннеля и пытаясь унять дрожь в пальцах рук. Повернул голову в сторону гномов. Они, в отдалении, неподвижно затихли, как всегда сидя или лежа, и прикрывая головы руками. Над ними витала аура страха и обреченности.

От толпы гномов отделилась фигурка, с яркой, чистой аурой доброты и искреннего беспокойства, и я разглядел в ней спешащую ко мне Эли. Подбежав, она молча протянула мне флягу с водой.

— Спасибо, Малышка, — сказал я, беря у нее флягу и с облегчением припав к ней губами. — Будь осторожна, ни шага вперед. Там кругом ядовитая слюна Змея.

И в самом деле, образовавшаяся впереди лужа, пенясь, с шипением разъедала камень, потихоньку частично просачиваясь вниз.

Согласно кивнув, Эли с тревогой заглянула мне в глаза и спросила:

— Как ты? — протянула ко мне руку и на секунду нерешительно замерла. Но все же отважилась и сама коснулась меня, убрав с моего мокрого лба растрепанные, отросшие за это время, падающие мне на глаза волосы.

— Нормально, — ответил я, прикрывая глаза от удовольствия. Все-таки так приятно, когда о тебе беспокоятся, заботятся и так нежно дотрагиваются.

Она присела около меня, и я, чувствуя ее близость, поймал себя на необычном желании, чтобы эта храбрая, заботливая малышка вот так, всегда, была бы рядом.

Хватит мечтать, одернул я себя. Надо думать, что делать. Громадная туша Змея полностью закупорила проход на несколько метров вперед.

Эли, как будто почувствовав, о чем я думаю, спросила:

— Как мы теперь пройдем?

Делясь с ней своими мыслями, я начал рассуждать вслух:

— С одной стороны, есть большой положительный результат от этой туши. Мы теперь полностью обеспечены вкусным, питательным мясом на все время пути. Мне надо эту тушу разделать на куски. Я их лиофилизирую, ну то есть обезвожу, высушу, чтобы они не испортились в дороге и были легкие, тогда можно много унести. А перед употреблением их, просто, надо замочить в воде, как мы это делали с рыбой. С другой стороны, останется еще слишком много от этого туловища. Как это убрать с дороги? Проще всего выжечь Огнем. Но, во-первых, я опять останусь почти без магии. Во-вторых, мы здесь можем задохнуться от дыма и гари.

— Почему ты всегда рассчитываешь только на себя? — не то утверждая, не то спрашивая, сказала Эли. — Посмотри сколько рядом помощников, — махнула она рукой в сторону гномов. — Я думаю, они и сами смогут разделать необходимое количество мяса, которое ты потом высушишь нам в дорогу. А оставшуюся часть, нарубив на куски, можно перекинуть за наши спины, передавая эти куски из рук в руки, и по цепочке отправляя назад. Это, конечно, не быстро, но сбережет тебе силы.

— Умница, — одобрил я ее предложение. — Так и сделаем. Но вначале надо избавиться от этой кислоты под ногами, чтобы мы могли приблизиться к Змею.

Я стал прикидывать, как это лучше сделать. Призывать Огонь и выжигать кислоту невозможно, вредные испарения некуда отогнать, с одной стороны — Змей закрывающий проход, с другой — гномы. Призывать Воду смысла нет, вода разбавит концентрацию кислоты, но оставит ее под ногами, только увеличив лужу в размере. Остается воспользоваться стихией Земли. Надо разрушить небольшую часть каменного свода над ядовитой лужей и засыпать опасное место толстым слоем мелкого щебня.

Так и сделал. А затем поставил Хоркиса во главе группы гномов на разделку туши, благо его орочья сабля при нем, а то с ножами мы бы тут очень долго возились. Во время этого процесса выяснилось, что внутренний слой мышц Змея фактически зажарился моими фаерболами. Именно это жареное мясо я в первую очередь и лиофилизировал, чтобы в дороге не тратить Силу и время на его приготовление на огне. А так, очень удобно — замочил в воде и ешь уже полностью готовый продукт. Конечно, это не так вкусно, как свежеприготовленное мясо, но вполне съедобно, а главное, так же питательно.

Несколько часов все работали не покладая рук, освобождая себе путь вперед. Высушенное мной мясо разложили по гномьим мешкам и узлам. Справившись с пережитым страхом, гномы как-то оживились. То ли радовались, что их Змей не сожрал, то ли, что теперь они его сами съедят и им не грозит голод. Гномья жадность заставляла их подносить мне кусок за куском, хотя уже заготовленного высушенного мяса было достаточно. Но я не возражал, Сил это отнимает не много, а если они готовы нести это все на себе, то пусть несут, это и в самом деле очень ценный продукт.

— Смотри, почти ничего не осталось, — удивилась Эли, глядя на оставшуюся за нашими спинами груду отходов, состоящую из головы, шкуры и обгоревших внутренностей.

— Да, — согласился я. — Но нам надо спешить убраться отсюда. Через некоторое время, сильный запах гниющего мяса привлечет на пир другого Змея. Поэтому нам нельзя расслабляться, надо бы побыстрее отыскать другой путь и покинуть этот туннель.

Освободив дорогу вперед, мы, всем отрядом, отошли подальше, и так же, как шли, цепочкой, улеглись спать, кто где стоял, буквально валясь с ног от усталости. А мне, все-таки, пришлось применить сразу ко всем гномам заклинание очищения. Потому что у всех, перепачканных кровью и слизью Змея, одежда встала колом, кожу стянуло и появился еще более отвратительный запах, чем был до этого.

Еще два дня в постоянном напряжении мы шли по туннелю, созданному Горным Змеем, не встретив ни одного ответвления. И, наконец, дошли до просторной пещеры с высоким сводом. Здесь, переночевали с большим комфортом, а мы с Хоркисом, не только во сне, расслабили затекшие мышцы вечно согнутой спины.

Из этой пещеры в разных направлениях отходили три рукотворных горных туннеля. И это место оказалось знакомо Шону. С ним мы решили, что дальше он будет первопроходцем. Один из трех туннелей, созданный Горным Змеем, шел в неподходящем для нас направлении. Просканировав насколько возможно второй туннель, я понял, что он сильно пострадал от землетрясения и стал во многих местах непроходим. С третьим, как будто, все было в порядке, им мы и воспользовались.

Наш дальнейший путь проходил относительно спокойно. Шон уверенно вел нас известным ему маршрутом. Горы вели себя тихо, и только кое-где встречавшиеся последствия обвалов напоминали о недавно пережитых, чудовищно опасных, подземных толчках разбушевавшейся стихии. Дефицит еды и воды нам не грозил. В тех местах, где я чувствовал повышенную влажность, мы ненадолго останавливались. Я призывал ручеек, гномы набирали воду во все имеющиеся емкости для питья и приготовления еды.

Все было неплохо, только гномы меня раздражали. Слишком долго и слишком много около меня посторонних. Чужие взгляды, мысли, эмоции, разговоры, ужасно меня утомляли. Хотелось скорее довести их до места и, наконец, избавиться. От неконтролируемой усталой злости меня спасали только общение с Эли и страх гномов передо мной. Этот их страх, хоть как-то, увеличивал дистанцию и уменьшал степень нашего вынужденного взаимодействия.

— Обращайтесь ко мне за помощью, только в том случае, если речь идет о жизни и смерти, — категорично заявил я гномам, еще вначале пути. Они придерживались этого требования и не лезли со своими жалобами. Иначе, наш путь длился бы бесконечно, а я бы снова остался с пустым магическим резервом.

Постоянно помня об экономии, я расходовал магию только на источник света и призыв воды. Да еще, время от времени, на заклинание очищения одежды и тела для себя, Эли, Хоркиса, Умы, и, по просьбе Эли, иногда очищал всех одиннадцать детей, находившихся среди гномов.

И все-таки, хоть я и старался как можно меньше обращать внимания на гномов, но, вольно или невольно, невозможно было не замечать, что в этой тяжелой для гномов ситуации, все ведут себя по-разному, каждый обнажая свою внутреннюю суть. Кто-то лез вперед, отталкивая более слабых и менее наглых. Кто-то старался ухватить кусок мяса побольше и первым броситься пить. А кто-то, как Эли и Ума, наоборот, сам вызывался потерпеть и подождать, пока будет готова следующая порция еды, и старался помочь на привалах всем слабым.

Честно говоря, я мало вникал в проблемы гномов, потому что считал, что моя задача привести их в поселение, а там пусть их сородичи о них заботятся. Меня гораздо больше интересовала Эли, и я, удивляясь сам себе, всегда, когда была возможность, либо просто наблюдал за ней, либо расспрашивал о ее жизни. И именно Эли вовремя заметила возникшую проблему с кем-то из детей.

Она бросилась ко мне за помощью, когда обратила внимание на то, что маленький ребенок, все время находящийся на руках у матери, не переставая хнычет. Когда я подошел разобраться в чем проблема, то увидел, что здесь, действительно, речь идет о жизни и смерти. О чем думала до сих пор молчавшая мать этого ребенка?!

Малыш плакал, жалуясь на боль во вздувшемся животике. Мать, тоже заливаясь слезами, рассказала, что он уже несколько дней не опорожняет кишечник.

Положив руку на живот ребенка, я быстро разобрался, что из-за малоподходящей для маленьких детей, однообразной, лишенной растительных волокон, белковой пищи, у него возникла кишечная непроходимость. В результате вялого мышечного тонуса кишечника, не происходит перистальтика. Пищевой комок неподвижно встал в просвете кишечника, не давая пройти вновь поступившей пище и скопившимся газам. Я, держа руку на животе ребенка, с помощью Целительской магии добавил в мускулатуру кишечника энергии, заставил его активно сокращаться, передвигая застрявшую пищу на выход. Когда дело было сделано, отдал матери последнюю горсть высушенной зелени, собранной еще на плоскогорье, и велел ей ежедневно поить ребенка отваром из этих трав.

Хоркис, как пастух следящий за стадом, всегда шел последним, бесцеремонно подгоняя отстающих. Рядом с ним шла Ума, постоянно находившая темы для разговора с ним. Видно было, что их интерес взаимный. Она и спать ложилась рядом с орком, позволяя ему себя обнимать. Но дальше этого, при таком количестве чужих, заинтересованных, жадных глаз, дело, конечно, не шло.

— Скорей бы добраться до места, где можно уединиться, а то у меня уже член дымится и сперма в мозгах плещется, — пожаловался мне Хоркис.

Я ловил себя на мысли, что тоже хотел бы с большей близости с Эли. Мечтал снова увидеть ее раздетой, неспешно рассмотреть, прикоснуться к такому манящему, желанному телу. Я хочу ее, и значит, она будет моей, но я боялся ее отпугнуть, и не форсировал событий. Шутка ли сказать, девчонка практически в полной изоляции с рождения. Что она знает о взаимоотношении полов? Как к этому относится? Хорошо, что Эли подружилась с Умой, та, наверняка, поможет ей разобраться в этих вопросах. А мне надо действовать осторожно, не спеша.

Поэтому, пока, я удовлетворялся только близким присутствием Эли во время сна, на привалах. Потихоньку приручал ее к физическому контакту, то держа за руку, то, как бы невзначай, пропустив между пальцами ее непослушные кудри, то коснувшись плеча или спины. Даже на свои колени усаживал во время приема пищи, под предлогом, что сидеть на голом камне жестко и холодно, а она такая хрупкая. Эли, первое время, замирала на моих коленях, боясь пошевелиться и краснея опускала взгляд. Но, постепенно, привыкла и стала вести себя более свободно, иногда и сама первая дотрагивалась до меня.

Был в этих прикосновениях какой-то тайный смысл, теплота, близость, желание. Они доставляли мне удовольствие, вызывали нежность, и ужасно возбуждали. Но я не понимал, почему так реагирую на нее. Я-то ведь не мальчик, о сексе знаю все и имею большой опыт, в котором уже давно нет такого невинного обращения. И все равно ловлю себя на том, что жду эти моменты, наслаждаюсь ими, загоняя глубоко внутрь поднимающееся голодное мужское возбуждение.

И все же, основные усилия я прикладывал к тому, чтобы как можно больше о ней узнать. Мне это было интересно до такой степени, что я с недоумением ловил себя на том, что веду себя неадекватно. Пользуясь постоянным присутствием Эли рядом, шустро перебирающей ногами на полшага позади меня, я гораздо чаще, чем позволяли обстоятельства, поворачивал к ней голову. То беспокоясь все ли у нее в порядке, то расспрашивая о ее жизни, я, тем самым, непростительно отвлекал свое внимание от контроля над окружающим пространством, рискуя вовремя не заметить опасность. Но зато, благодаря этим разговорам, выяснил довольно много интересного для себя.

Все общение в жизни Эли было ограничено небольшим числом гномов, имевших доступ к покоям Повелителя. Это были всего три женщины — няня, кухарка и помощница по хозяйству, и около двадцати пяти мужчин — ее учителя, да советники и помощники Повелителя. Благодаря этим гномам она в теории имела представление о бытовой жизни сородичей, была хорошо обучена, проявляя необычные способности к сложным вычислениям, которые легко производила в уме, а позже стала отлично разбираться в финансах. У нее был, просто, какой-то особенный математический Дар. Последние три года этим активно пользовался Повелитель, фактически сделав ее своим главным казначеем. Правда, до случившегося, Эли никогда не видела детей, и теперь, глядя на них, завороженно замирала от восторга, как перед каким-то чудом. А вот рисовать ее никто не учил, это оказалась врожденная способность.

Слушая Эли о том, как поставлено обучение у гномов я был удивлен, что особое внимание они уделяют математике.

— Независимо от того, есть ли у ребенка к этому интерес, способности и будет ли это востребовано в будущей работе, каждый должен научиться решать сложные математические задачи, — охотно объясняла мне Эли.

— Зачем? — Я не мог этого понять, зная, что большинству гномов это и в самом деле никогда не понадобится. — Мне кажется, что в этом плане, общее эльфийское образование намного логичнее. У нас упор делается на изучение: географии, включая природные ресурсы; биологии, включая животный и растительный мир; особенностей населяющих Мир рас, включая анатомию и физиологию разумных; а так же, на истории, которая позволяет делать полезные выводы из прошлого опыта и избегать ошибок развития общества в будущем. В общем, все то, что полезно знать и обязательно пригодится каждому. А вот орки в этом отношении пока еще отсталый народ, все их обучение сводится к чтению, письму и примитивному счету.

— Ну, что ж, видимо, везде свои традиции, — сделала верный вывод малышка.

— Да. Но традиции не рождаются на пустом месте.

— Согласна, — немного подумав, ответила она. — И наше особое отношение к математике, возможно, исходит из того, что эта наука способствует развитию логического мышления. В результате, дело не в умении решать сложные задачи, а в умении думать. Ведь у нас, гномов, нет магии, и мы можем рассчитывать только на те свои возможности, которые нам дала природа.

— Ну, думать полезно всем, — засмеялся я, наслаждаясь разговором с ней, и с трудом удерживаясь от желания поцеловать ее умную головку.

В свою очередь Эли расспрашивала меня об эльфах и слушала мои рассказы о жизни в Эльфийском Лесу, как занимательные сказки, с горящими любопытством глазами, восторгом, иногда непониманием. Особенно ее восхитило и потрясло то, что магией владеют все эльфы.

— А почему у тебя и орка не растет борода, как у наших мужчин? Это тоже магия? — спросила она меня в одну из таких бесед.

— Нет, это расовая особенность. Волос на лице нет не только у меня и Хоркиса, а у всех эльфов и орков. У чистокровных эльфов, вообще, нигде никаких волос нет. А у орков — волосы на голове и дорожка коротких волосков вдоль позвоночника на спине, переходящая на хвост. Но есть еще и полукровки, все они имеют волосы на голове.

— А часто ли эльфы и орки объединяются в пару?

— Нет, это случается очень редко. Эльфийки привлекательны для орков, но сами эльфийки относятся к оркам с предубеждением и пренебрежением. Чаще бывает, что эльфы женятся на орчанках, и то, это в какой-то степени вынужденная ситуация, связанная с тем, что девочек у эльфов рождается очень мало.

— А ты женат? — почему-то со смущением спросила Эли.

— Был когда-то, на эльфийке, — невольно тяжело вздохнул я, неохотно вспоминая об этом. — Но давно и недолго. — Малышка почувствовав мое настроение, деликатно эту тему оставила.

— А почему орк зовет тебя таким длинным и трудным именем — Александрэль, а ты его — Хоркис? — не унималась маленькая почемучка.

— Потому что, это настоящие имена, данные при рождении, — ответил я. — Это вы, гномы, всегда сокращаете наши имена на привычный и удобный для вас манер, до трех звуков. У эльфов же, имена длинные, красивые, певучие и всегда заканчиваются на — эль, показывая нашу расовую принадлежность. А у орков до недавнего времени вообще не было имен, только прозвища. Но теперь, чаще всего, их женские имена заканчиваются на — ин, а мужские на — ис, — ус, — ос. Так что, твое имя по-орочьи звучало бы как — Элин, а по-эльфийски — Элинаэль. Но ни эльфы, ни орки не переделывают чужие имена как им удобно, а уважают имя данное при рождении.

После этого разговора Эли, а потом вслед за ней и Ума, стали называть нас с орком полными именами.

Эта малышка вызывала у меня не просто мужское влечение, а запала мне в душу. Воспоминания о ее теле заставляли меня видеть в ней желанную женщину. Но меня покорили и ее отзывчивость, совестливость, доброта, спокойный, уравновешенный характер, любознательность, отсутствие излишней болтливости. Она была еще и умна, с ней можно было обсудить любую тему. Хотя, образ жизни, который она вела, привел к бытовой неприспособленности, ненужной доверчивости и опасной наивности. Но это только усиливало в моих чувствах к ней нотку нежности и стремление опекать.

Надо сознаться себе, что наперекор собственным убеждениям я влюблен. Это и удивляет, и радует, и вызывает тревогу. Хочу обладать этой малышкой и уже действую в этом направлении. Но, что потом? Ведь рано или поздно, но я уйду отсюда домой.

Когда представился случай, я спросил Шона:

— А как у вас, гномов, принято мужчине ухаживать за женщиной, чтобы дать понять, что она нравится?

— У нас равноправие полов, — гордо заявил Шон. — Женщина тоже, в равной степени с мужчиной, может дать понять, что она заинтересована в нем. Для этого можно позвать погулять по Улицам. Это самый дешевый способ. Можно подарить недорогой подарок, в виде какой-нибудь полезной вещи. Можно пригласить на ужин в трактир и настоять, чтобы не как обычно каждый сам заплатил за себя, а самому оплатить этот ужин целиком. Можно взять за руку или под руку, и даже обнять. Ну, и на последней стадии, видя, что интерес взаимный, и кто-то из них намерен дать понять, что хотел бы перейти к интимным отношениям, надо поцеловать. Если в ответ тебя тоже целуют, значит, согласны принять твое предложение.

— А у вас возможны добрачные близкие отношения? — уточнил я.

— Конечно. Ведь брак это ответственное, взвешенное решение, где учитываются не только чувства и физическое влечение, но и материальный вопрос. А главное, брак это намерение завести общих детей, вырастить которых обходится очень дорого. И что же, пока не заработаешь необходимый для этого капитал, всем отказываться от зова природы и удовольствия? Это глупо. А разве у эльфов не так? — заинтересовался гном.

— Не совсем. Если интимные встречи носят эпизодический характер — это, как и у вас, внебрачные отношения никого ни к чему не обязывающие. Если мужчина и женщина хотят долговременных отношений и только друг с другом, исключив других партнеров, то женщина переходит жить в дом мужчины — это и есть брак. А вопрос деторождения на это никак не влияет. Ни для кого не имеет значения от кого родился ребенок, в браке или вне его. Лишь бы родился. Ему все будут рады и никогда не оставят родившую женщину без поддержки, обеспечивая достойную жизнь и ей, и ребенку.

Этой, выданной Шоном полезной информацией насчет поцелуев, я поделился с Хоркисом. С тех пор, каждый из нас, перед сном целовал свою женщину в щечку, желая спокойного сна. И мы оба, радуясь как дети, честное слово, получали ответные поцелуи. Когда это случилось в первый раз, и я, ну прямо-таки, с юношеским волнением коснулся губами нежной щечки Эли, то от напряженного ожидания — будет ли ответ, у меня даже дыхание сбилось. И получив ответное легкое касание ее губ моей щеки, то и поцелуя-то не прочувствовал, но сам факт, что он был, вызвал успокоение и удовлетворение. А потом, это стало ежевечерним приятным ритуалом, укрепляющим нашу связь, взаимное доверие и давая надежду на еще более близкие отношения в ближайшем будущем.

Вот так, иногда отвлекаясь на любопытные разговоры, потихоньку приручая и выстраивая отношения с Эли, а чаще напряженно прислушиваясь к тесному, давящему, темному, неприветливому пространству под горами, я отслеживал, не поджидает ли нас впереди очередная опасность.