Прекрасный хаос

Понедельник

Кейтлин, которая держала руку на прикладе револьвера, запрятанного под пояс ее брюк, вела Доктора, Донну, Уилфа и их друзей к номеру люкс в особняке.

Когда ирландка распахнула двери особняка, Доктор прошествовал внутрь и оглянулся. Он начал медленно хлопать, когда увидел, что было внутри.

— Мадам Дельфи, я полагаю? — сказал он. — Конечно. Ты не настоящий человек, верно? Ты компьютер! Ну, я говорю компьютер, но больше искусственный интеллект, предоставляющий жилище древней злобе, которая никогда не должна была быть освобождена из своего измерения. Как поживаешь, Мандрагора? Несколько веков прошло.

— Эта… форма гораздо эффективнее, чем человеческое тело из плоти, Доктор, — сказала Мадам Дельфи. — Как Повелитель Времени, тот, кто может гораздо больше выдерживать пространственные и временные травмы, твое тело — простите невыносимо плохой каламбур — то, что Доктор прописал.

Доктор ничего не ответил.

— Ты уже слышал это раньше, правда? — спросила Мадам Дельфи.

Доктор и Донна стояли теперь перед своей вымученной группой, Уилф, Нетти, Люкас и Джо находились поблизости в нескольких шагах позади. Лицом к ним, в защитном кругу вокруг компьютера Мадам Дельфи, стояли Дара Морган, Кейтлин и новообращенные Мандрагоры, которые их сюда привели.

— О, привет, — сказал Доктор, словно обращаясь к Женскому институту. — Все это выглядит очень впечатляющее. Хороший номер. Хорошая гостиница. Хороший жест, — он указал на старую американку, которая подняла руку в узнаваемом мандрагорском положении, чтобы выстрелить молнией смертельной энергии Спирали. — Хотя немного недружелюбный.

— Я приношу извинения. Нельзя просто набрать персонал, — донесся женский компьютерный голос из разбросанных в помещении динамиков. — Добро пожаловать в мой отель. Могу я порекомендовать гимнастический зал? Там отличный бассейн, насколько я понимаю.

— А какой бар? — спросила Донна. — Я имею в виду, нет пятизвездочного отеля без хорошего бара, верно?

— А, Донна Ноубл, добро пожаловать и вам. Думаю, вы обнаружите, что мы предлагаем четыре бара, три ресторана и подачу порционных блюд в номера 24 часа 7 дней в неделю.

Мадам Дельфи хихикнула.

— Хотя должна сказать, что мы стремимся к большему признанию, чем просто пять звезд.

Доктор кивнул.

— Ну, я полагаю, вы ищите около пяти миллионов. Что думаешь, Донна?

— У них должно быть хорошее обслуживание, чтобы заработать пять миллионов звезд, Доктор. Помнишь тот отель на Кассиусе? Это был настоящий пятизвездочный отель.

— О да! — улыбнулся ей Доктор. — И они смыслили в отношениях с клиентами. Помнишь, когда у нас была маленькая проблема с ящерицей?

— У вас в Брентфорде есть проблемы с ящерицами, Мадам Дельфи? — спросила Донна. — Потому что если есть проблемы с ящерицами, которые надо решать, то не думаю, что это такая уж замечательная гостиница.

— «Оракул» — это… — начал Дара Морган, но Мадам Дельфи остановила его.

— Доктор и его милая подруга просто пытаются выиграть время, Дара. Пытаются выяснить, как нас остановить, как выбраться из «Оракула» живыми, как «помочь» своей драгоценной планете Земля, — и Мадам Дельфи продолжала более вкрадчиво и немного более угрожающе: — Но ты нас не остановишь, Доктор. Я не даю никаких гарантий, что люди выйдут отсюда живыми. И, с моей точки зрения, помощь Земле — это именно то, что мы и делаем.

Доктор подошел к группе, и они расступились, почти уважительно, так что он теперь смотрел прямо на экраны компьютера.

— В прошлый раз, когда мы общались, я отправил тебя в темноту зализывать свои раны. Помнишь это?

— Конечно, — синусоидальные волны Мадам Дельфи свирепо пульсировали. — Я так долго ждала шанса лично добраться до тебя. Заставить тебя расплатиться.

— О, неужели старая месть за выходку бедного Повелителя Времени, Мандрагора? Я хочу сказать, ты выше этого. Давай же, дай причину получше.

Мадам Дельфи захихикала.

— Спираль Мандрагоры не в первый раз на Земле с 1492 года, знаешь ли.

— Ага, это я знаю. Священная гора Сианя, если мне не изменяет память? Потом были Сироты Будущего, все эти белые с малиновым рясы. И ночной клуб «Корень мандрагоры», что было довольно хорошо, должен сказать. Но каждый раз это был фрагмент энергии Спирали, так ведь? Маленький бенгальский огонек, чтобы прощупать почву. На этот раз у нас целый фейерверк. Так почему сейчас? Зачем посылать мне сообщения на психобумагу, чтобы меня втягивать, привести меня сюда… а… Да, ты хотела привести сюда меня. Именно в этот день, в это конкретное время. Почему?

— Звезды выровнены, — сказал Дара Морган.

— Я разговариваю с Мадам Дельфи, спасибо, а не с наемными работниками.

— Как вы смеете… — начал Дара Морган.

— О, замолчите, пожалуйста, — огрызнулся Доктор. — То есть, кто вы вообще такой?

— Я Дара Морган. Я основал МорганТек. Я создал М-ТЕК, разработал…

— О, да ты не сделал ничего, что не сказала тебя сделать Спираль Мандрагоры. Нет, кто ты на самом деле? Кого Спираль взяла, исказила, стала манипулировать и полностью испортила, прежде чем переосмыслить тебя, как Дару Моргана?

— Что?

— Люкас? — рявкнул Доктор. — Мой научный сотрудник, — тихо объяснил он Мадам Дельфи. — Донна была занята. Семейные дела.

Донна нахмурилась. Не то чтобы он дал Люкасу Карнесу проводить его исследование, но зачем он сказал «семейные дела»? Она бросила взгляд на Уилфа, но он пожал плечами. Затем она посмотрела на Нетти, сосредоточенно уставившуюся в мертвую точку перед ними. Когда Донна перевела взгляд на Доктора, она узнала взгляд его глаз. Взгляд, который если был бы озвучен, был бы чем-то вроде «Мне жаль. Мне очень, очень жаль».

— Нет, — сказала она одними губами. — Не смей! — но внимание Доктора было вновь на Даре Моргане.

— По всему миру, Дара Морган, миллиарды людей падут жертвами этого инопланетного сознания, которому ты дал доступ к миру. И это произойдет сегодня.

— Я знаю, — сказал Дара Морган. — Насколько же это прекрасно?

— Ну, прекрасно с точки зрения того, что твой М-ТЕК — чертовски замечательная технология, усиленная инопланетным ноу-хау и довольно великолепно выданная людям, которые, как я представляю, не догадываются, что она сегодня с ними сделает.

— Они без понятия.

— На твоих руках много крови, Дара Морган. Если бы я был полицейским, я бы тебя арестовал, но, как объяснит сейчас Люкас, это невозможно.

— Дара Морган получил известность восемь лет назад, сделав свои первые заявления о МорганТеке в специальном выпуске новостей, который вышел в прямой эфир 31 декабря 1999 года.

— Точно в конец тысячелетия.

— До этого нет никакого следа этого человека. МорганТек был зарегистрирован как частная акционерная компания с ограниченной ответственностью в 17:29, в тот же день.

— И кем ты был, прежде чем Мандрагора завладела тобой? Перед тем, как ты себя переосмыслил, как человека и стал анаграммой «Дара Морган»?

— О, теперь я понял, — крикнул Уилф. — Очень умно.

— Да, спасибо, дедушка, — шикнула Донна, — но дай Доктору сосредоточиться.

Но, прежде чем кто-то мог остановить его, Доктор положил руки на обе стороны головы Дары Моргана, прижав пальцы к его вискам, и прошептал: «Открой закрытые двери и выпусти себя».

Собравшиеся прислужники шагнули к Доктору, и Мадам Дельфи механически пропульсировала:

— Остановите его, — сказала она.

Своим мысленным взглядом Доктор видел картину. Темная ночь, холодно, сыро. Он шел по переулку, по обеим сторонам которого были изгороди, и дождь тек тонкой струйкой по его щеке.

Он поежился. Он был зол… Нет, не зол. Ему было больно. Он был озадачен. Она сказала «нет». Нет на что? Кем она была? В его руках — коробочка, легкая, бархатистая. И внутри нее, да, он представлял, что. Серебряное кольцо, чистый алмаз. Все, что он мог предложить. И она сказала «нет». Сказала, что ей нужно уехать из Дерри, и хотела поехать в Сидней. Или в Сан-Диего. Или куда-то еще, но не близко к нему. Что он ей сделал не так? Почему он не видел, что это настанет? Как было возможно любить кого-то так сильно, что, каждый раз, как она входила в комнату, каждый раз, как она говорила, улыбалась, смеялась, его сердце прыгало? Что одного знания того, что она на кухне, в ванной, в коридоре было достаточно, чтобы вызвать те чудесные, удивительные, замечательные мысли, проносившиеся в нем? Но когда дело дошло до всего этого, когда он сказал «Я тебя люблю», она сказала, что хочет уехать. Не «Я тоже люблю тебя, но…». Не «Спасибо тебе, но мне жаль». А просто «О Боже, это просто невероятно! Нет, я уезжаю из Ирландии как можно скорее. Я не хочу быть ни к чему здесь привязана!».

И как будто кто-то выдрал из него все, что было важно, и прошелся по нему.

Ты не первый, кто влюбился и кого отвергли, разумно сказал он сам себе.

Но он не хотел быть разумным. Что вообще было разумного в том, чтобы быть влюбленным? Что разумного в том, чтобы делать кому-то предложение только для того, чтобы быть раздавленным?

И вот он был потерян и одинок. Все сказали, что она не была заинтересована. Каждый пытался сказать, что он терял свое время. Но когда ты влюблен, ты хватаешься за что угодно, ты веришь, что однажды ты проснешься, и тебе скажут: «Знаешь что, я неправ, прав ты, ты человек для меня».

Но этого не случилось.

Этого не случилось никогда.

Вместо этого он увидел молнию, разорвавшую пополам ночное небо, когда он ковылял вдоль дороги, а его слезы смешивались с дождем, и думал, что все, чего он сейчас хотел, это быть дома.

Дома.

Десять минут пешком, максимум.

Опять молния. Синяя, белая и фиолетовая…

Фиолетовая?

Она ударила в землю перед ним, сбив его назад.

Он помнил, что видел, как коробочка с кольцом исчезла во внезапном пожаре, в прямом и в переносном смысле подводя черту под этой частью его жизни.

Он чувствовал себя так, словно и сам был в огне. Все, что он видел — это фиолетовый свет, окружающий его, уничтожающий изгороди, уничтожающий дорогу, темноту, дождь.

А потом — голос. Всюду вокруг. В своей голове. Идущий с неба и из его сердца в одно и то же время.

— Твое время пришло. Каллум Фитцоу больше не уместен. Теперь у тебя более великое дело.

Голос остался с ним надолго после того, как фиолетовый огонь угас, на дни и недели, когда он отдал себя новой цели.

На следующее утро он дотронулся клавиатуры на банкомате, и он выбросил двести фунтов. Этим же утром еще восемь банкоматов. И еще — в разных городах. Затем он завел счет. Он управлял онлайн-банкингом непрослеживаемыми маневрами, потому что он ввел в компьютеры показатели, которые стерли все следы его действий.

За недели он был мультимиллионером. У него были накопления по всему миру. Он владел компаниями, которые он закрывал или объединял, и в течение месяца благодаря манипулирующему влиянию голоса в его голове, который говорил ему, как это делать, возник МорганТек.

Потом он собрал компьютерную систему, которая изменила бы его судьбу. Каким-то образом голос направлял его, когда он строил Мадам Дельфи, он чувствовал, как голос в его голове преобразовывается в аппаратуру, как-то создавая искусственную жизнь в неслыханном до этого масштабе.

— Ты нужен мне, — успокоил голос. — Сейчас и навсегда. Мне нужен человеческий интерфейс, связь с миром плоти и крови. Воплощение в реальности.

И был создан Дара Морган.

Он помнил, что он был из богатой семьи банкиров и инвесторов. Его родители умерли в крушении частного самолета, и МорганТек перешел к нему, когда ему было только 21.

Дара Морган помнил и другие ложные воспоминания, события, людей, квалификации и вечеринки. Ничто из этого не было настоящим, но каждый раз, когда он представлял часть вымышленной истории, она становилась правдивой. Голос ему показал, как обществом, которое полагалось на компьютеры из-за информации, которое больше не использовало бумагу и чернила, чтобы делать записи, можно было легко манипулировать в принятии истории, лжи, выдумок, о которых ты с помощью клавиатуры говорил, что это правда.

Он помнил голос, говорящий ему, как развить М-ТЕК за несколько лет, чтобы рынок в него поверил. Поверил в МорганТек. Это была долгая игра.

И он помнил, как однажды после полудня видел ее на улице в Дубае.

Она была с парой мужчин, просматривая пачку документов в придорожном кафе.

Он слышал, как эти люди объяснили, что им нужно подумать о любой сделке, которую они совершают, и удалились. И он подошел сесть рядом с ней.

Она подняла глаза, сначала заинтересованная, затем удивленная и затем — потрясенная. В конце концов, он услышал ее голос: «Кал?».

— Теперь нет, — сказал он. — Дара Морган.

Она засмеялась мягким, великолепным и красивым смехом, который вернул всю ту любовь, которую он оставил годы назад.

Но голос в его голове прошипел: «Нет. Вспомни про кольцо. Вспомни о слезах и боли. Не поддавайся сейчас, Дара Морган».

— Ты похож на него, Кал, — сказала она. — Что привело тебя в Дубай?

— Мандрагора поглотит небеса, — сказал он. — Позволь мне тебе показать, Кейт.

Он взял ее руку, и ее глаза вспыхнули фиолетовой энергией Мандрагоры. Затем она открыла папки, которые она до этого пересматривала с бизнесменом.

— Подпишите, пожалуйста, здесь, мистер Морган.

И он подписал, потому что так ему сказал голос.

В течение часа у МорганТека была сеть пятизвездочных отелей по всему миру, и Кейтлин стала его первой новообращенной.

Со вздохом Доктор отстранился от Дары Моргана, который немедленно свалился на пол.

Все это произошло меньше, чем за секунду в реальном времени, но для Доктора это казалось вечностью.

Он отшатнулся от Дары Моргана, когда остальная группа под влиянием Мандрагоры повернулась к нему с поднятыми руками, готовые нанести смертельный удар.

— Нет! — синусоидные волны Мадам Дельфи подпрыгивали вверх и вниз на ее экранах. — Нет, мне нужно это тело. Вот почему я ждала эти долгие века, когда явится Доктор. Последний Повелитель Времени, который одержим энергией Спирали Мандрагоры, оживленной мной!

Ее сторонники опустили руки.

А маленький Джо Карнес бросился прочь от своего брата и побежал к Доктору.

— Нет, — крикнул он. — Оставьте его в покое.

Люкас через секунду был рядом с ним, а затем Донна, затем и Уилф тоже.

Они стояли между ним и компьютером, которым овладела Мандрагора.

— Да, спасибо всем вам, — сказал Доктор. — Но это, на самом деле, необязательно.

Он улыбнулся Мадам Дельфи.

— Такой большой выбор. Детей никто бы не принял всерьез, старого человека с болезнью сердца, который может в любой момент свалиться замертво, его подруга Генриетта, эксперт по звездам…

Он оглянулся и бросил взгляд, который заметила только Донна.

Генриетта Гудхарт все еще была у двери, словно пытаясь разобраться в том, что происходило.

Доктор смотрел на нее со смесью грусти и… Донне было любопытно, чем это было. Паникой? Отчаянием? Словно он заставлял ее сказать или сделать что-то.

Но это было бесполезно. Нетти не было с ними в этот момент.

«Фары горят, но водителя нет». Донна могла представить, как ее мама говорит что-то вроде этого. Ужасная фраза, но с ней Донна не могла сейчас не согласиться. И как будто Доктор думал, что Нетти каким-то образом подвела его.

— Донна, — прошипел Доктор. — Твой мобильный. Быстро.

Она положила его ему в руку и, наблюдая за Мадам Дельфи, Доктор умело прокрутил ее список контактов.

— Донна?

— Да?

— Почему здесь нет номера твоего дедушки?

— Потому что он никогда не включает чертов телефон. Какой смысл?

— Прекрасно. Спасибо.

— Почему ты звонишь ему? Он стоит здесь.

— Его телефон в Эссексе. Мне нужно на него позвонить.

Донна закрыла глаза, представляя свои пальцы на кнопках, и прошептала ему цифры. Когда он услышал, что дозвонился, то положил трубку.

— Надеюсь, что ты права, потому что если нет…

— Кто-то просто получил странный звонок?

— И миру наступит конец. Но, хей-хо, было весело, — он передал телефон обратно ей. — Ты не доберешься до него, — говорил дедушка Донны компьютеру. — Этот человек — замечательный, он спасал эту планету, может быть, и всю вселенную, больше раз, чем мы ужинали. Тебе придется остановить нас, чтобы добраться до него!

Благослови Господь дедушку, но Донна серьезно сомневалась, что это остановит Мадам Дельфи. Доктору что-то было нужно от Нетти, Донна была уверена в этом. Значит, ему нужно было дать время.

— Если ты хочешь обитать в теле, которое побывало в галактике, дамочка, — сказала она, — возьми мое. О, у меня, может, и нет двух сердец или волос, которые бросают вызов моде, но это тело повидало парочку боев в космическом пространстве.

Она оттолкнула Доктора прямо за ними, так что сейчас он был ближе к Нетти.

Экраны Мадам Дельфи снова запульсировали.

— Благородная именем, благородная по природе, не так ли?

— О, как будто я этого раньше не слышала. Однажды вечером, когда Нил Бейли решил порезвиться в «Одеоне», он пробормотал мне на ухо: «Разбился редкостный пирог, как насчет сна, милая Донна?»[6]. Я ударила его туда, где больно, и вышла на улицу. Кстати сказать, я думаю, он знал Шекспира и должен был получить положительные очки за оригинальность. Мой папа не согласился и ударил его по носу на следующей неделе в баре.

Донна сладко улыбнулась компьютеру.

— У тебя был когда-нибудь парень, который приударял за тобой? Нет, конечно не было, потому что ты вся электронная, в проводах и все такое. Совсем одинокая, да? Вот почему ты все это делаешь, разве нет? Ищешь любви? Тебе нужно было вместо этого пойти в уголок одиноких сердец.

Уилф потянул свою внучку за руку.

— Ты ее разозлишь.

— Правда, дедушка? Мне это не пришло в голову, — она подмигнула ему. — Я знаю, что делаю.

Мадам Дельфи зло запульсировала.

— Жаль, но у меня не укладывается в голове, почему Доктор всегда окружает себя глупыми людьми. Я хочу сказать, какой цели вы служите? Вы точно не жертвенные ягнята. Сколько путешествовало в ТАРДИС до тебя, Донна Ноубл? И что с ними случилось? Я имею в виду, что ты считаешь, что будешь с ним путешествовать вечно. Думаешь, ты первая, кто так думал? Конечно же нет. Но ты здесь, а они — нет. Задавалась вопросом, что случилось со всеми ними?

Донна не собиралась позволить этому овладеть своими мыслями — главным образом потому, что это был вопрос, который она Доктору уже задавала, и ответ ее более чем удовлетворил.

Но это задело чувствительную струнку в ее дедушке.

— Дорогая, это хороший вопрос.

— Ну правда, давай не прямо сейчас? — огрызнулась она в ответ.

— А есть ли кладбище с могильными плитами, выстроенными в ряд, с именами на них, как ты думаешь, Донна? — сказала Мадам Дельфи. — И у него есть участок земли, сбереженный для тебя, верно?

— Может быть, — ответила Донна. — Меня это особо не беспокоит, если честно. Я живу здесь и сейчас. И прямо здесь и сейчас все, о чем я могу волноваться — это о том, чтобы остановить тебя и твою маленькую армию зомби.

— Уничтожить их, — сказала Мадам Дельфи, совершенно как ни в чем не бывало, настолько небрежно, что Донне потребовалось время, чтобы до нее все дошло.

Но дошло тогда, когда последователи Мандрагоры, как один, подняли руки, готовые выстрелить своими молниями энергии.

Ничего не случилось.

— Уничтожить их! — завопил компьютер.

По-прежнему ничего не произошло.

— Уничтожить их, — потребовала Мадам Дельфи, но последователи не сделали ничего кроме того, что нахмурились и огляделись вокруг себя в удивлении. Как будто бы они только что очнулись ото сна.

— А, — сказал Доктор. — Это, должно быть, я. Ну, на самом деле я никогда не честен, это милая дама с фамилией Оладини — так и не узнал ее имени, очень грубо с моей стороны. В любом случае, она только что немного сшибла вашу центровку звезд, отменила всю власть, которая у тебя была над потомками Сан Мартино, массово. Закрыто, капут.

— Финита, — сказала Донна с фальшивым итальянским акцентом.

— И вовсе нет!

Донна обернулась налево. Дара Морган стоял с ноутбуком в руках, его пальцы порхали над клавиатурой в то время, как он печатал одной рукой.

— Я отправил сигнал отмены через интернет на М-ТЕКи повсюду. Как только они синхронизируются с компьютерами, вместо того, чтобы скачать твои приказы, они установят вирус, который дефрагментирует платформу и полностью удалит их память, — Дара Морган в заключение нажал на клавишу Enter. — И я защитился паролем.

— Я суперкомпьютер с манией величия, связанный с миллиардами электрических розеток по всему миру, глупый ты человечишка. Ты действительно думаешь, что остановил меня? Я разочарована в тебе, Дара Морган.

Дара Морган пожал плечами.

— Остановил тебя навсегда? Сомневаюсь, но я определенно замедлил тебя, так что сигнал не будет активирован за десять минут. Может быть, и за несколько дней — у Доктора много времени, чтобы остановить тебя, — Дара Морган улыбнулся. — И меня зовут Каллум Фитцоу.

Мадам дельфи издала глубокий электронный вздох.

— Кейтлин?

И ирландская девушка, возлюбленная Каллума, которая отвергла его почти десять лет назад, вытащила из-за пояса револьвер и подняла его.

— Кейтлин, не надо, — крикнул Каллум. — Борись с влиянием Мандрагоры. Вспомни, кто ты на самом деле!

Кейтлин нахмурилась.

— Кал?

— Да, это я!

Кейтлин пожала плечами.

— Ты никогда мне не нравился тогда, и сейчас не особо нравишься.

И она выстрелила пулей, которая прошла через мозг Каллума Фитцоу навылет.

Он был мертв еще до того, как упал на покрытый ковром пол.

Недавно очнувшиеся последователи Мандрагоры в замешательстве кричали и вопили и начали выбегать из помещения.

— Идите с ними, — прошептала Донна мальчикам Карнес. — Выбирайтесь отсюда — Люкас, отведи Джо домой. Не прекращайте бежать, пока не будете на месте.

Она повернулась к Уилфу.

— Ты тоже.

— Брось, Донна, девочка моя. Я слишком стар, чтобы бегать, и я здесь с тобой до конца. Я сказал твоему папе, что пригляжу за тобой, и, ей-богу, я пригляжу.

Донне пришло на ум, что Кейтлин могла к этому времени открыть огонь, так что она посмотрела, что происходит. Она положила пистолет на рабочий стол и сидела лицом к экранам Мадам Дельфи.

Доктор прошел мимо Донны, почти мимоходом осторожно отдав ее в руки Уилфа, пробормотав: «Держи ее крепко, Уилф. Словно от этого зависит твоя жизнь». Затем он присел возле Кейтлин, вытянув руку за пистолетом.

— Возьмите его, — сказала она тихо. — Каллум и я уже причинили достаточно вреда, чтобы оправдать то, что я сделала.

— Ты была под контролем Мандрагоры, — сказал Доктор. — Я освободил его, а он освободил тебя.

И Кейтлин посмотрела ему в глаза, по ее щеке стекла слеза.

— Мадам Дельфи никогда не контролировала меня. Мандрагора никогда не контролировала меня, ей не нужно было.

— Тогда кто сказал тебе убить Дару Моргана, или как было его имя? — спросила Донна.

— Его разум… спал несколько дней. Он начинал вспоминать… он был слабым звеном. Я должна была устранить его.

— Что должна была сделать? Почему? Он мог спасти человеческую расу! Так это в этом было дело?

И Кейтлин внезапно посмотрела Доктору прямо в глаза.

— Я не знаю, — сказала она, у нее наворачивалась слеза.

— Чем я стала? Что работа на это существо со мной сделала? Я только что убила кого-то. О Боже… Я просто его убила, не задумавшись.

— Немного поздно для слез, приятельница, — сказала Донна. — Работая с Мандрагорой, ты, вероятно, убила кучу людей.

— Я знаю, — тихо сказала Кейтлин. — Я не владела своей жизнью.

— Я контролирую все. — пропульсировала в ответ Мадам Дельфи. — Включая твою жизнь!

— Нет, не контролируешь, глупая коробка проводов. Я выбрала эту жизнь, потому что думала, что хотела ее. Но знаешь что, я ошиблась.

Теперь ее пальцы летали над клавиатурой.

— Я прекращаю работу радио, убираю твои системы ограничения доступа.

— Это не остановит меня.

— Нет, но немного тебя изолирует, — Кейтлин грустно посмотрела на Доктора. — Я сделала свое дело, Повелитель Времени. Теперь тебе карты в руки.

И она отодвинула назад свой стул и столкнулась с Доктором. Извиняясь, она обошла вокруг него и подошла к телу Каллума.

— Мы могли бы владеть миром, — сказала она и опустилась рядом с ним на колени.

Доктор пытался разобраться в словах Кейтлин. Радио. Системы ограничения доступа. Это бессмысленно, Мадам Дельфи была гораздо более мощным компьютером. Он стал печатать на клавиатуре, и удар фиолетовой энергии Мандрагоры чуть не оторвало ему пальцы.

— Ну, ну, не сердись.

— Я уничтожу тебя, Доктор. Ты будешь… — и она замолчала.

Затем он увидел, что на самом деле сделала Кейтлин. Она говорила чепуху, зная, что Мадам Дельфи потратила бы несколько подпрограмм на то, чтобы отследить то, что, как она утверждала, она сделала. Найдя системы ограничения доступа и радио нетронутыми, компьютер сейчас искал повсюду еще. Это оставило бы его молчаливым и занятым… ну, не надолго, честно сказать.

Но шло вычисление, он видел его на одном из экранов, оно было похоже на мини-вирус, самовоспроизводящееся математическое уравнение, который с каждой истекшей секундой истощал байты, в то время как, будто бы пытаясь решить уравнение, он на самом деле размножал его. Доктор широко улыбнулся. Кейтлин была хороша в том, что делала, даже если Мадам Дельфи и потребовалось бы несколько секунд, чтобы противостоять этому. Он взглянул на тело Каллума, ожидая увидеть Кейтлин.

Тело было одно.

Доктор ощупал свои карманы. Револьвер был по-прежнему здесь. Но не было чего-то другого.

— Донна, — прошипел он. — Донна, я хочу, чтобы ты спустилась в вестибюль. Все те люди будут растерянны, сбиты с толку. Половина из них могут даже не говорить на английском, насколько мне известно. Им нужен кто-то спокойный и разумный, чтобы привести их в порядок, все им объяснить.

— Но раз уж нет никого, подходящего к этому описанию, — сказала Донна, — мне придется сделать это.

Доктор улыбнулся ей.

— О, Донна, ты лучшая из тех, кто здесь есть. А теперь иди — нет, не ты, Уилф. Вы с Нетти остаетесь здесь.

— Почему они не могут пойти со мной? — резко спросила Донна.

— Семейные обстоятельства, — ответил Доктор. — Поверь мне, они оба будут со мной внизу через несколько минут, живы и здоровы.

— Но…

Уилф принял ответственность на себя.

— Ну же, Донна, не спорь с ним. Когда он тебя подводил?

Донна ушла.

— Быть может, это не самый удачный выбор слов, Уилфред.

— Ты подводил ее, Доктор?

— Ну… — подумал Доктор, — на самом деле нет, но был близок пару раз.

— Потому что если бы я думал, что ты подвел мою маленькую девочку, тебе пришлось бы мне отвечать.

Их глаза встретились, и на крошечную секунду, осколок бесконечности, Доктор знал, что не должен никогда, никогда подвести Донну Ноубл.

— Я не подведу, — сказал он. — На самом деле, Уилф, я должен сказать «мы» не подведем, потому что ты прямо сейчас важен. Донне. Мне. Всему свету. И больше всего важен для Генриетты Гудхарт.

Он вдруг встал.

— Не делай этого, Кейтлин.

Уилф понял, что ирландка была возле стены, рядом с распределительной коробкой, держа серебряную ручку. С синим кончиком, который светился.

— Что она задумала?

— Ты не знаешь, как это использовать, Кейтлин, — медленно сказал Доктор. — А Мадам Дельфи будет работоспособна и включена снова через секунду. Она остановит тебя.

— Пусть попробует, — сказала Кейтлин. — И вы правы, я не знаю, как этим пользоваться, но, думаю, если я нажму это, покручу то и суну это вот сюда вот…

— Кейт, нет!

Было слишком поздно. Когда звуковая отвертка внезапно издала скрежет с силой, слишком большой силой, плохо обращаемая, используемая нетренированными руками, Кейт сунула ее в раскрытую теперь распределительную коробку; прямо в оптико-волоконные провода, соединяя которые умер Джонни Бейтс несколько дней назад.

Сверкнула вспышка фиолетового огня, и Кетлин исчезла, превратившись в атомы вместе с куском стены, кабелями и звуковой отвертки Доктора.

— Правильная идея, — скорбно сказал Доктор, — но должен был быть способ получше.

— Компьютер отключился, — сказал Уилф.

Доктор посмотрел на экраны и скрылся из виду, чтобы проверить сервер.

— Без признаков жизни, — подтвердил он.

— Мы победили?

— О, вовсе нет. — Доктор посмотрел на Уилфа. — Я солгал Донне, — признал он.

— Знаю, — сказал Уилф. — Но ты позаботился о том, чтобы она была в безопасности. Спасибо.

Кейтлин отрезала энергию Мандрагоры от компьютера. В любом случае, Мадам Дельфи нет. Стерта. Уничтожена.

— Но эта энергия Мандрагоры, она все еще здесь, да?

— Заперта.

— Где?

— В этой комнате. И прямо сейчас она ищет новый дом. Я думаю, у нас есть около трех минут.

— Она не выберет меня, вот почему ты оставил меня здесь. Я слышал, что ты сказал. У меня болезнь сердца. Я умру.

— Что? — Доктор нахмурился, потом вспомнил, что он сказал до этого Мадам Дельфи. — Уилфред, я так или иначе не имею понятия о состоянии твоего сердца. У тебя может быть еще по крайней мере пара десятилетий, кто его знает. Я говорил это потому… ну, прямо сейчас не имеет значения.

Он бросил взгляд на пропавший кусок стены, где стояла Кейтлин.

— Сомневаюсь, что она может возвращать мертвых, так что надеюсь, она выберет самую легкую цель, пойдет по тропе наименьшего сопротивления.

Уилф перевел взгляд от Доктора на Нетти, стоявшую, безмятежно улыбаясь, рядом с ним.

— Нет…

— Она — наиболее вероятный сосуд.

Уилфа трясло от печали.

— Но это моя Нетти. Мы собирались посмотреть мир, съездить в круиз, посмотреть Южную Америку, Канаду, Индийский океан. Доктор, она моя жизнь. Я никогда не думал, что кто-то мог заменить мою жену, царство ей небесное, но появилась Нетти Гудхарт и показала мне, что в жизни есть больше, чем сидеть в огороде и слушать Дасти Спрингфилд. Я не могу ее потерять. Я не могу потерять еще одну даму моей жизни. Я люблю ее!

— Я знаю, что любишь, и мне правда жаль просить ее об этом, но я должен.

— Ты не можешь просить ее, она… она сейчас выключена. Это болезнь, деменция. Она не может говорить за себя.

Доктор залез в свой карман и вынул оттуда бумагу.

Уилф взглянул на нее.

Мой дорогой Уилфред.

Ты мне однажды сказал, что доверяешь Доктору жизнь Донны. Теперь доверь ему мою. Я не знаю, ни что он собирается сделать, ни в каком состоянии я буду, когда он сделает это, но если ты доверяешь ему, этого для меня достаточно.

ГГ

— Это твоя особая бумага, — сказал Уилф. — Показывает мне то, что я хочу увидеть. Донна мне давно рассказала о ней.

Одними губами Доктор произнес: «О, большое спасибо, Донна», затем вынул свой кожаный бумажник с настоящей психобумагой.

— Нет, Уилфред, письмо настоящее. Когда мы были в той закусочной, я объяснил Нетти, что могло понадобиться. Почему она была потенциальной мишенью и потенциальным…

Доктор прервался, и Уилф увидел сиюминутную фиолетовую вспышку огня, стрельнувшую в его глазах. Он крепко зажмурился и снова открыл глаза. Коричневые. Как всегда.

Доктор выдохнул воздух из щек.

— Это не было смешно, но она не попробует меня снова.

— В этом нет нужды, — сказала Генриетта Гудхарт, тихо, но со знакомой угрозой в ее тоне. — У меня есть новый дом. Новое тело. Которое может двигаться, говорить и чувствовать.

— Выбирайся из моей подруги, — огрызнулся Уилф.

Нетти лишь засмеялась.

— Бедный жалкий заблуждающийся человек. Это теперь мой сосуд. Мандрагора живет. Я буду править уничтожением этого мира, я отомщю. Вся эта вселенная будет лежать в развалинах и хаосе, и я буду питаться ею столетия. Прекрасный хаос!

Уилф шагнул к Нетти, но Доктор оттащил его назад и почти незаметно покачал головой.

— Подожди.

Доктор осмотрел сгоревшую стену, где умерла Кейтлин. Потом компьютер, теперь бесполезный и не работающий. Посмотрел на тело Каллума Фитцоу, так когда-то снедаемого гневом и отчаянием, что оказал помощь вселенской болезни, которая собиралась уничтожить Землю, дал шанс. И на тело Генриетты Гудхарт, теперь населенное инопланетной силой настолько великой, что она выжила с Темных Времен и теперь была готова дать волю волне уничтожения через известные галактики.

Если только он правильно произвел свои вычисления.

Нетти прошла вокруг комнаты, словно с ней все было в порядке, сильная, здоровая женщина, которой было около семидесяти и которая должна была колесить по парку Йоркшир-Дейлз или греться на солнце в круизе по Карибским островам рядом с Уилфом в качестве ее компаньона.

Вместо этого она кашляла. Она пошатнулась.

Уилф подошел помочь, но Доктор отдернул его назад.

— Мне жаль, я не могу даже представить, как это для тебя тяжело, — сказал ему Доктор, — но ты должен дать этому закончиться.

Нетти, или, вернее, инопланетная жизненная сила, населяющая сейчас ее разум и тело, улыбнулась им. Это была улыбка, которая им обоим не очень понравилась. Она исказила лицо Нетти так, что совершенно демонстрировало то, что она была совсем не Нетти.

— Спасибо, Доктор, — злорадствовала она. — Ты сдал мне в новую аренду жизнь. Я всегда знала, что компьютер — средство к достижению цели, что однажды появится нужный организм. Изучая эту смешную планету, я надеялась, что это будет молодое сексуальное мужское тело. Вроде звезды мыльной оперы или спортсмена. Но, эй, старые дамочки пока сгодятся. Когда выгорит эта, я перейду к другой.

— Выгорит? — Уилф посмотрел на Доктора, но взгляд Повелителя Времени был твердо сосредоточен на Нетти. Была ли для этого иная причина, кроме неспособности справиться с обвинительным взглядом Уилфа, он не знал.

— О, а твой инопланетный приятель тебе не сказал об этой стороне вещей? Интересно знать, сказал ли он Генриетте Гудхарт, когда он заключил с ней сделку. Видишь ли, Уилф — я могу называть тебя Уилф, да? Только Нетти тебя очень любит, и я думаю, что все упрощает, если мы будем общаться неформально, — ее ухмылка стала шире. — В любом случае, человеческое тело может выдержать энергию Мандрагоры только короткое время, прежде чем оно испарится и мне придется найти новое хранилище. К сожалению, это будет Доктор.

— Правда? Вот радость.

— Ты знаешь об этом.

— Но тебе нужно сначала ослабить мою оборону, конечно. Прошибить меня, сломать мой дух. Как же ты собираешься это сделать?

Нетти засмеялась — это был звук, полностью лишенный теплоты и настоящего веселья.

— Уничтожив всех, кого ты знаешь.

Она внезапно пошатнулась и потянулась к Уилфу за помощью. Он был уже готов помочь, когда Доктор бросился через комнату, оттолкнув руку Уилфа.

— Эй!

— О, не начинай, — пробормотал Доктор. — Дай ей стоять на своих ногах.

Нетти снова стояла твердо.

— Начиная с этого старика с больным сердцем.

Уилф собирался заговорить — и тут его осенило, почему Доктор придумал это про его сердце. Он хотел, чтобы она взяла тело Нетти, а не Уилфа.

Но почему?

— Однажды, Доктор, мы видели этот мир как угрозу, у него было столько потенциала. Мы пытались остановить его развитие, сдержать его ранние науки. Но посмотри на него сейчас! Мы ошибались, мы должны были поощрять его. У него есть способность общаться. С одним крошечным компьютерным вирусом Мандрагора может коснуться этого мира. На земле почти семь миллиардов человек, Доктор. За пару лет в двух миллиардах домов будут персональные компьютеры, к которым будет доступ в среднем у трех человек. Добавь к этому проникновение на рабочие места, и Мандрагоре займет меньше часа, чтобы господствовать над большинством людей на этой планете, использовать человеческую технологию, чтобы распространить Мандрагору по всей галактике гораздо эффективнее, чем я могу сделать это одна. Через двадцать лет у меня могло бы быть человечество, строящее фермы на Марсе. Через сто лет мы бы колонизировали Альфу Центавру. Новая Мандрагорская империя, сочетающая энергию Спирали, человеческую телесность и науку связи. И потом… потом…

— Это впечатляет, согласен. Что потом?

— Что делает любой вид? Он расцветает, он доминирует, он… вроде как… продолжается.

— О, «вроде как продолжается» — это очень научно.

Доктор сел на стул перед бесполезной теперь системой Мадам Дельфи. — И? Расскажи мне еще о твоих планах. Уилфред страшно хочет знать. И я. И Донна, она как раз за дверью — привет, Донна, заходи — я уверен, что она тоже хочет знать.

Показалась Донна.

— Я подумала, что могла бы быть более полезной здесь наверху. Сказала всем этим чудакам, которых я проводила в ресторан, что вернусь через минуту.

— Ммм, Донна, — предупредил Доктор, — что останавливает их от того, чтобы убежать?

Донна показала маленький серебристый ключ и потрясла им перед его носом. — Потому что я замечательная и заперла их, — она улыбнулась. — О, но я отправила мальчиков Карнес домой.

— Хорошо, хорошо. Мандрагора тут мне рассказывает, как он/она/оно собирается создать целую новую империю. Вроде Византийской империи, или, эм, какая была та, другая? Греческая? Нет… Какая же?

Донна открыла рот, чтобы предположить «Римская», но Доктор остановил ее.

— Ну, ну, Донна, позволь Мандрагоре определить. Давай, в твоем распоряжении есть вся информация, о какой империи я думаю? Что-то связанное со спадом и Падением, разве нет?

Нетти/Мандрагора помолчала.

— Римская. Римская империя.

— О да, очень хорошо. Сколько миллиардов компьютеров сейчас на Земле? Сколько их внедрил на рынок М-ТЕК, кстати?

Нетти/Мандрагора нахмурилась и обернулась к дедушке Донны.

— Уилф? Помоги мне…

— Нетти…?

— Нет, Уилфред, — громко сказал Доктор, его голос стал вдруг похож на ружейный выстрел. — Сядь, дай Нетти решить. Сейчас же!

Уилф сел рядом с Донной на полу.

— Откуда Мандрагора?

Нетти/Мандрагора улыбнулась.

— Из туманности, Доктор. Мы сбежали из Темных Времен и создали новый дом в сердце прекрасного хаоса.

— Ну конечно. Как он называется?

— Это… я не могу вспомнить… — Нетти/Мандрагора слегка пошатнулась. — Мы не можем вспомнить…

— Давай же, сконцентрируйся, — внезапно вскричал Доктор и вскочил, кружа вокруг Нетти/Мандрагоры, выстреливая вопросами и ходя кругом нее.

— Назови скорость света? Сколько лет бушевала война каррионитов и Вечных? Где родной дом джудунов? Назови двадцать третью Конвенцию Прокламации Теней? Кто выиграл в Бендромо-сендромской войне? Сколько бобов в пяти бобах? Двай же, давай… — он в нетерпении щелкнул пальцами. — Я хочу сказать, едва ли ты можешь захватить вселенную, если не можешь думать самостоятельно, так ведь?

— Дай мне минутку… — фыркнула Нетти/Мандрагора.

— Дать тебе минутку? Ну, я мог бы дать минутку, допустим, я имею в виду, я дал бы Генриетте Гудхарт минутку или, в лучшем случае, две, потому что она нездорова, не так ли? О, неужели ты не поняла? Ты об этом не разузнала?

И Доктор грубо схватил плечи Нетти и повернул ее, так что теперь они стояли лицом к лицу, их носы почти соприкасались.

— Ты взяла тело очень удивительной леди, Мандрагора, и заперла себя в ее разуме, распространяясь в ее синапсы и все остальное. Беда в том, что синапсы ее подводят. Каждый день нейроны и синапсы в ее коре головного мозга атрофируются. А ты ускоряешь процесс в своей спешке акклиматизироваться и, к сожалению, ты уже слабеешь. Я хочу сказать, ты не можешь вспомнить слова — это прикосновение наступающей парафазии. Нетвердо стоишь на ногах? Ну, думаю, это апраксия. Височная доля и теменная доля слабеют.

— Ты… ты в чем-то… схитрил… ты обманул меня…

— Ну, да, думаю, обманул. И чем больше ты с этим борешься, тем больше энергии Мандрагоры тратишь, чтобы починить эти части мозга и тем больше теряешь их сама, потому что у этой дамы Альцгеймер, и это не лечится, даже тобой.

— Тогда я, знаешь ли, изменюсь… перемещусь, поменяюсь телами с… Я…

— Да? Что? Что ты сделаешь? Ну же, скажи мне.

Донна присоединилась.

— Или ты могла бы нам рассказать о звездах, о всех этих чудесных созвездиях, обо всем, что знает Нетти. Скажи нам, где Собачья звезда? Или как найти Большую Медведицу. В каком направлении я увижу Венеру в это время года?

Уилф схватил Донну за руку.

— Прекрати, Донна, ты сбиваешь ее с толку.

— В этом и мысль, — сказала она ему. — Вот зачем Доктор это делает, ускоряет замешательство.

— Но Нетти… ты делаешь Нетти больно!

Уилф не мог пошевелиться. Он знал, что Донна и Доктор знали, что делали, но от этого не переставал хотеть, чтобы они перестали. Хотеть сделать что-то, кроме того, чтобы так использовать и злоупотреблять Нетти. Но он не делал. Потому что, как он однажды прочитал в газете в колонке с советами, «иногда величайшее благо может придти из самой малой боли». На самом деле в ней, наверное, говорилось «жизнь полна напастей», но он решил интерпретировать ее так.

Он просто ненавидел это.

На одну крошечную-крошечную секунду он почти ненавидел Доктора и Донну за то, что они делали это так… легко.

Затем он принял решение.

— Когда начнут падать звезды, — начал он тихо петь, — О, Боже! Что за утро. О, Боже! Что за утро… — его голос слегка надломился, он откашлялся и начал снова. — Когда начнут падать звезды — о, Боже! Что за утро! О Боже! Что за утро. Когда начнут падать звезды…

Осторожно и тихо отозвался голос Нетти.

— О, грешник, что будешь ты делать, когда начнут падать звезды… о, Боже! Что за утро…

Уилф потянулся к ее руке и взял ее, пытаясь в это время спрятать свои слезы.

В этот раз Доктор не отстранил его. Уилф начал медленные спотыкающиеся танцевальные шаги с Нетти, и оба они тихо пели вместе песню, которую она так любила.

Доктор отвел ее немного назад.

— Теперь все зависит от твоего дедушки, — прошептал он.

— Ты помнишь, где мы впервые услышали эту песню? — сказал Уилф Нетти, когда они танцевали. — Кто ее пел? Как звали человека, который принес нам ужин? Ты помнишь машину, серебряную и сияющую? А когда ты в первый раз водила Роллс-ройс? А что я сказал в конце, когда мы ехали по улицам и смотрели в то чистое, прекрасное небо? А помнишь…

— Я… Я не могу… Не помню… Я Мандр… Мандрагора… Я буду управлять вселенной… как-нибудь… Я не могу…

— Ты — Генриетта Гудхарт, — мягко сказал Уилф. — И ты больна, так ужасно, ужасно больна, и я так боюсь, что потеряю тебя, и я не хочу тебя потерять. Пожалуйста, останься.

— Уилфред?

Доктор и Донна сейчас же оживились, когда Нетти произнесла его имя.

— Ты Уилфред… а я — Нетти… нет, я Спираль Мандрагоры, и я… О, Боже! Что за утро…

Уилф крепко прижал ее к себе и обнял сильнее, чем он когда-либо кого-нибудь обнимал с тех пор, как умерла его любимая Эйлин.

— О, грешник, что будешь ты делать, — спел он в ответ.

— Моя голова… Я не понимаю… Я ничего не помню… — Нетти оттолкнула его. — Почему я не могу вспомнить? Это нечестно… Это нечестно! Я ничего не могу вспомнить… Нечестно!

Голова Нетти опрокинулась назад и она посмотрела на потолок, подняв обе руки вверх в том направлении, куда она смотрела. Остальные видели, как кричащий фиолетовый, голубой и красный свет взревел из ее тела, полностью испарив пространство в потолке, когда энергия Мандрагоры изверглась из человеческой формы Нетти и унеслась в небо.

Затем шум и свет прервались.

Мандрагора исчезла.

Руки Нетти беспомощно и вяло опустились, а ее голова накренилась вперед.

Уилф подошел, чтобы поймать ее, но Нетти просто встряхнулась и взглянула на него с широкой улыбкой на лице, узнав его.

— Уилфред? — она оглядела гостиничный пентхауз, увидела идеально круглую дыру в потолке, потом заметила Доктора и Донну.

— Вот это да, — сказала она. — У меня снова была вечерняя спутанность? Куда же это я на этот раз ушла?

— Ты, Генриетта Гудхарт, — улыбнулся Доктор, — только что пасла планету Земля. Ты замечательна.

Донна слегка толкнула его локтем.

— Ага. Да ты и сам не так бесполезен, пришелец.

Сотня миль. Тысяча миль. Миллион миль. Перемещаясь почти со скоростью мысли, сломанная бестелесная Спираль Мандрагоры проносилась по вселенной, крича внутри; ее разум разваливался, пытаясь найти дорогу домой.

Но где был дом? Конечно же, он был… Нет, он… Где был дом? Где было здесь?

Кто я? Что я? Почему я?

Кто… что… где… как…

Я мыслю, следовательно, существую…

Я мыслю, следовательно…

Я мыслю…

Я…

Что такое «я»…

Ничего…

«Я» это ничто…

Я…

Я…

я…

…

..

.

В столовой Донна взяла на себя ответственность, и вскоре у нее все расслабились и разобрались, что было облегчением для Доктора — она была намного лучше в этих эмоциональных вещах, чем он. Что было прямо сейчас еще более важно, она умела врать гораздо убедительнее, говорить, что все это было частью компьютерного вируса, разосланного МорганТеком, и что они могли вернуться домой, как только настанет светлое время суток.

Доктор сделал пару быстрых звонков людям, которых он знал в высшем свете (или, может быть, в низшем) и объявил, что кто-то очень скоро прибудет, чтобы дать всем авиабилеты и бронирование первого класса, куда бы они ни хотели лететь.

— Это Англия, — пробормотал старый американец. — Я всегда мечтал приехать в Англию. Как же я сюда добрался?

Доктор не мог ответить и вместо этого обманул его и его милую жену, сказав, что он обеспечил для них возможность остановиться в отеле (не в этом, слава Богу) в центре города, и у них есть путевка на семь дней, чтобы исследовать город. «Сядьте на поезд, посетите Бат, Уорик или остров Уайт».

— Или Халл, — добавила Донна.

— Донна, зачем они захотели бы поехать в Халл? Что они вообще захотели бы увидеть в Халле?

— Не знаю, — сказала она. — Я никогда не была в Халле. Но я всегда думала, что он звучит интересно.

— Там красиво, — присоединился Уилф. — Я ездил туда однажды на выходные, посмотреть матч. Катался на лодке.

Доктор сдался.

— Хорошо, — сказал он американцам. — Съездите и в Халл. Там есть лодки. По-видимому.

Пожилая пара ушла, бормоча о Халле, а Доктор обратил свое внимание на студентов. Трех парней и девушку.

— Что случилось с профессором? — спросила девушка.

Два парня позади (о, такая пара, решила Донна) кивнули, но другой человек выглядел удрученно.

— Он умер, правда?

Доктор кивнул.

— Итальянец? Да, мне жаль.

Студенты уставились друг на друга.

— Не вижу никакого смысла возвращаться в Италию.

— Я вижу, — сказал парень поменьше, посмотрев на другого.

Аааа, подумала Донна.

— Мы должны там по крайней мере довести работу до конца, — сказал третий парень.

И группа удалилась, бормоча между собой.

Грек оправдывался и говорил, что у него нет воспоминаний о том, что он сделал, но догадывался, что что-то нехорошее. Доктор объяснил, что это была не его вина, что ему следует вернуться обратно к семье и забыть про Лондон. Мужчина, бормоча, ушел.

— Допустим, он сделал что-то там, в Греции? Допустим, сделал кто-то из них? Или все они? — спросила Донна.

— Я не могу во всем разбираться, Донна, — вздохнул он. — Мы можем только надеяться, что, что бы ни случилось в их прошлом, если что-либо и случилось, они могут с этим смириться. И вряд ли они на самом деле вспомнят.

— Ты думаешь о своем друге в Копернике, так ведь?

— Один из них убил его. Сломал ему шею. Наш греческий друг, наиболее вероятно, но я не полицейский. И я не могу ничего доказать.

Донна размышляла над моралью этого, когда запищал ее мобильный телефон. Сообщение.

— Мисс Оладини, — Донна помахала мобильником перед Доктором. Она прочитала сообщение.

— Она в порядке? — спросил Доктор.

— Она в восторге. Что ты сделал?

— Не знаю, о чем ты.

— Доктор?

— Ну, может, пока я столько раз все улаживал с ЮНИТом, я, возможно, мог и упомянуть, в каком долгу мы все перед ней.

— Она пишет, — улыбнулась Донна, — что ее статус гостя обновлен, и что теперь она может приезжать и уезжать, как ей заблагорассудится. Больше никакого скрывания. О, и она еще говорит, что у нее есть кошка Долли и что ты знаешь, что это значит.

Доктор широко улыбнулся.

— Они молодцы.

— Я думала, ты не очень любишь кошек.

— Мне всегда нравилась Долли. И она заслуживает хорошего дома.

— Доктор? Сколько других людей Мадам Дельфи использовала и потом выбросила?

— Человечество было лишь инструментом для Спирали, а инструменты используются и бросаются.

— Как Нетти?

Доктор заметно вздрогнул.

— Извини, — сказала Донна. — Это было ниже пояса.

Доктор посмотрел на свою подругу.

— Но правдиво и честно. И мне пришлось рискнуть, Донна. Раньше я мог бы это сделать с меньшей сознательностью.

— Боже, — с притворным ужасом сказала Донна. — Что я с тобой сделала?

Доктор был серьезен. Он взял ее руки в свои.

— Ты сделала меня лучше.

Донна вырвалась из его рук, прибегнув, как всегда, к своим стандартным шуткам.

— Не трогай то, что не можешь позволить, пришелец.

Они смотрели, как Уилф и Нетти направились к главному помещению для приемов.

— Давай отвезем их обратно к твоей маме, а?

Донна кивнула.

— Значит, ты тоже идешь? Я имею в виду, ты же знаешь, какая она.

Доктор кивнул.

— Ага. Более старая версия своей дочери.

— Эй! — засмеялась Донна и взяла Доктора под руку. — Идем, пришелец. Ты победил сонтаранцев, пайровилей и людей-рыб с Кандалинги. Я не думаю, что моя мама на самом деле такая страшная.

— Не думаешь?

— Нет. Если только сегодня не понедельник. По понедельникам у нее кошмары. Сегодня понедельник?

— Сегодня и правда понедельник.

Донна обняла его покрепче.

— Значит, моя очередь тебя защищать, да?